Властитель Норвегии. В Кольце Врагов, Сага о Северных Землях - 2

Хрингарика. Гримкиль и его дружина.
День назад.
_________________________

- Гримкиль, этот берсерк грабит наши деревни!!! - В покои Гримкиля ворвался Эрик Безбородый, его лицо было пунцовым от злости, не давно в деревне, которая подчиняется ему, побывал Кегни со своей оравой.
- Я знаю... - из угла послышался хриплый голос Гримкиля.
- Так сделай же что-нибудь!!!
- Кегни на нашей стороне...
- Что?! - Эрик стал ещё краснее.
- Вызови всех кроме Лактара, я всё объясню...

________________________

Тоже место.
В этот день.

________________________

- Мои дружинники. Грядут перемены. Наши земли во власти Гутхорма, сын убийцы моего отца, скоро станет конунгом, я в этом уверен... Моя честь не позволяет мне допустить этого. Мы начинаем войну. Собирайте ополчение и дружину. На воротах своих деревень вывесьте мой стяг и срывайте все упоминания об Олене. Берсерк вас не тронет если увидит упоминание обо мне. Крепитесь братья - грядут перемены.
- Как скажешь ярл. - поддержали его дружинники

Барвайг Красный разыскивал Хаки, дабы сообщить ему новости. Достаточно зная привычки коннунгова сына, ярл не оглядываясь прошел мимо его собственных хором а также мимо костра, где шумная и уже изрядно хмельная компания гридней обмывала грядущие победы. Война! Лишь сегодня Гандальв произнес это слово, но дух сражения уж давно будоражил кровь ветеранов и умы юнцов. Барвайг даже улыбнулся у усы, вспомнив свой собственный первый поход. Ведь, что не говори, для грядущей славы это – зачин, и немалый. А вот Хаки Гандальвсану не повезло – слишком немилостивы оказались боги да слишком тяжкими для этой земли – смерти соратников, коим Хаки, по разумению мужей, уступал и силой и доблестью. Много раз шли подобные разговоры, – и не единожды Красный ярл осаждал злоязыких, возражая, что лишь норнам ведомы пути людских судеб. Но гордые мужи Альвхеймера лишь смеялись в ответ на заступничество Барвайга – искренне считая это странностью воина достаточно великого, чтобы стать терпимым к трусости.
Хаки обнаружился на укромной лесной поляне – и был застигнут ярлом за упражнениями с луком. Спрятавшись за чахлыми кустами, Барвайг некоторое время наблюдал, как белооперенные стрелы ложатся точно в центр мишени. Осторожность наследника коннунга снискала ему прозвище «малодушный» - но отнюдь не сделала его скверным воителем. Конечно, в бое на мечах Хаки уступал многим, – ибо подобная наука требует постоянных упражнений с живым противником. А желающих скрестить с известным трусом клинок как-то не находилось - мужи видели в подобном убыток для чести. Но вот стрелы, нож, рогатина и прочие атрибуты человека лесного, привычного к охоте, отпрыском Гандальва были освоены давно и довольно неплохо. Каждый викинг с младенчества приучает руку к оружию и грезит смертями врагов. Хаки, несомненно, выпадал из общей массы ровесников, но при этом не был ни слабым, не изнеженным. Проблема коннунгового сына крылась в голове, а не в теле, давно привычном к нагрузкам и непогоде.
«Видимо, поход все же не станет для него проблемой». – удовлетворенно подумал Барвайг, когда Хаки отложил лук и с размаху метнул нож в чахлую осину. Оружие пару раз перевернулось в воздухе и застряло в древесине добротно, на два пальца. Не враз и вытащишь, коли захочешь.
- Рад, что встречаю тебя с оружием, Хаки, - заявил ярл, покидая кусты. – Ибо отец твой планирует поход и видит тебя на поле брани.
Далее следовал короткий рассказ о планах коннунга, во время которого Гандальвсан упорно молчал, рассматривая сапоги.
- Не мне перечить отцовской воле, ярл Барвайг, - промолвил Хаки, когда повествование красного ярла подошло к концу. – Я склоняюсь перед его мудростью – и готов сопровождать тебя в любом качестве.
«Быстро же он все понял», - с недовольством помыслил Барвайг. Ярл был человеком прямым и честным, так что увертки и прочие проявления деликатности давались ему с трудом. Впрочем, дело было даже не в его искренности, а в том, что сын правителя хорошо представлял ход мыслей Гандальва. И его мнение о собственной персоне.
А Хаки между тем продолжил:
- Я благодарен тебе за возможность участия в битве – и вероятность достойной воинской смерти. Понимаю, что самое место мне – в отряде Локи, когда бог Огня поведет трусов на битву с достойными мужами… но слишком тяжело мне будет стоять там против отца, братьев и предков.
- Мужи Севера не страшатся смерти, ибо знают – что впереди их ожидает Асгард и звание эйнхерия – дружинника Одина. Однако, радужный мост в крепость асов может и подождать, дав викингам возможность земных радостей. Мы же идем за победой, Хаки.
- Как скажешь, ярл. Когда мне готовится к выступлению? Скажи сейчас, ибо Гандальв и старшие ярлы едва ли потерпят меня на совете.
- Скоро, очень скоро, Хаки Гандальвсан. Мы покроем себя неувядаемой славой и порадуем предков, пирующих в Вальгалле.
- Мне не слишком-то везло к прошлых походах, - криво улыбнулся Хаки. – Не боишься, ярл, брать с собой на битву неудачника, обделенного милостью богов?
- Милость богов порой переменчива, как ветер, - с досадой ответствовал Красный ярл. – Альвхеймер - силен, а дружина отца твоего - храбра. Мы принесем знатные жертвы богам – и воротимся с победой.
- Я буду молить Тора, покровителя воинов об удаче… хотя и сомневаюсь: достигнут ли его слуха слова такого ничтожества как я, - сказал сын коннунга.
- Твой отец очень строг к неудачам, - осторожно заметил Баргайг, - но ты сам казнишь себя более жестоко, и яда в твоих речах больше, чем у Гандальва.
- Увы мне, ярл известный своей мудростью. Распределяющие дары обделили меня храбростью, но не лишили ни глаз, ни ушей. И я часто сетую на то, что ум мой достаточно остр, мешая уподобится юродивым. Ведь они, по крайности, не знают своего ущерба...
- Меня печалят твои разговоры. Хаки сын Гандальва, - нахмурился ярл. – Впрочим, война – дело долгое, и, думаю, у нас еще достанет времени поговорить и о доблести, и о вине.
- Воля твоя, Барвайг Красный, - Хаки слегка наклонил голову в знак смирения. – Хотя, если по правде – я не вижу, что же тут обсуждать.
- Увидишь, - буркнул его собеседник, - и тяжело затопал через подлесок, в сердцах сильно толкнул ту самую осину. Наследник коннунга аккуратно извлек нож из сломавшегося ствола, задумчиво глядя вслед Барвайгу. И даже Фрея не знала, что царило у него на сердце.

(Со Скальдом)

Рагхильда подошла к хижине и стукнула раз по стене перстнем.
- Заходи, госпожа... Я ждал тебя... Боги послали мне весть, не менее тревожную., чем вести из Хригнарики... Не только враги извне желают смерти твоего сына... Твоя свекровь... Мне было видение... Она хочет смерти мальчика, чтобы и дальше править владениями своего сына.
Власть это испытание. Одних власть делает мудрыми и теперливыми, заботящимися о своеих подданных. А у других власть высушивает сердце и и убивает душу... Так что ради власти слабые духом могут убить даже родных... Не единожды Асса отравляла своих недругов, и кажется пришел черед твоего сына... Сегодня утром ко мне прибежал перепуганный слуга и рассказал что Асса приказала утопить волчат... Потому что волчата вырастут в волков и загрызут хозяев... Я понял сразу что у нее на уме... А потом... Боги явили мне вещий сон... На пиру Асса предложит твоему сыну выпить мед из рога отца... В нем будет яд, который действует медленно, и действие котрого видно не сразу... Но яд сожжет его изнутри... мы должны незаметно подготовить все, чтобы отстранить старуху от власти и возвести на престол Агдира, Вестфольда и Винугльмерка твоего сына, на что он имеет законное право...
Рагхильда подавила тяжелый вздох, ее прекрасное, мягкое лицо вдруг стало жестким, а глаза сверкнули сталью.
- Не бывать старухе на троне. Не видать ей власти, по праву принадлежащей моему сыну. Мы должны предупредить его перед пиром, а ее.. - женщина задумалась, - Может, отправит ее к далекому лекарю или на "лучшее место, где безопаснее"?
- Нет... - Торлейв покачал головой. - Нужно сделать вид, что мы ни о чем не догадыаваемся... Но... следите за тем, чтобы ничьи руки не касались ни еды, ни питья, ни одежды твоего сына кроме твоих собственных...
- Я прослежу. - твердо ответила вдова, а затем опустилась на скамью. Глаза ее потухли, спина согнулась, как будто под тяжелым грузом, - Бедный мой мальчик, бедный...
- Пусть народ прогонит старуху с трона, и возведет твоего сына. Я позабочусь об этом. Завтра я выезжаю в Вестфольд, в святилище Тора, дощечки с рунами о созыве тинга будут разосланы в каждое селение... А перед тингом я соберу жрецов которые служат Тору и Фрею, и они начнут подговаривать народ, что все беды из-за того что трон коннунга заняла женщина, не имеющая на него никакого права. И что боги оставили нас, потому что их избранник, в жилах которого течет кровь самого Фрейя и прародительницы Эмблы не допущен к трону..
- Спасибо тебе, я тоже сделаю, что смогу. Старуха отправится на покой.. Сын взойдет на трон.. Как и положено. Благословят тебя боги..
Женщина посмотрела на Торлейва мутными от застилающих их слез глазами, и благодарно улыбнулась. Несмотря ни на что, она была женщиной, и в трудный момент, который снова тучей надвигался на ее судьбу и, что страшнее, судьбу её сына, Рагхильде нужна была поддержка.
- я жалею только что тогда, после смерти твеого мужа, ни у кого не хватило духу тихонько удавить эту старуху во сне.. никто бы не удивился..
- Я не могу никак этого понять.. Разум говорит мне, что Асса должна быть устранена с моего пути, а чувства противятся, считая это бесчестным. Но, что бы там ни было, ради сына, ради спокойствия нашей земли я готова на все.
Торлейв кивнул, и, серьезно глянул на свою гостью:
- Харальд должен стать коннунгом... И не бойся от пустить его на войну.. Пока он будет в походе, боги будут беречь его.. Он уже достаточно взрослый... Вспомни, твой брат взял меч и сражался на равных будучи даже младше Харальда.. Но я думаю, что лишь с твоим братом он может быть в безопасности.. Еще во время моего отца ни один коннуг не решился бы убить сопеника иначе чем на поле боя в открытой битве.. не то что теперь...
- Я помню, ты прав. Да будет так. Он должен пройти все испытания, как прошли мы, а мой брат поможет ему, не более, - Рагхильда чуть задумалась, а затем продолжила тихо, - А я сделаю все, чтобы никто не смел даже посмотреть на законное место Харальда, сына Хальвдана.
- Не лезь на рожон, госпожа.. . Я знаю о твоей честности и благородстве, но мужчины должны сражаться с мужчинами, а женщины с женщинами... У женщин иное оружие, и помни - пусть Асса думает что все идет так как она хочет. Иначе нашим планам не суждено сбыться..
- Я так и сказала, - чуть высокомерно заметила женщина, но тут же добавила, - но ты прав, разумеется. Так и будет.
- На самом деле... Вс етолько в наших руках... Богаапм нет дела будет жив наш мальчик или умрет... так и не став мужчиной... На самом деле его судьба в наших руках... Да хранят тебя боги, госпожа... - Жрец поколнился, и почтительно поцеловал ей руку. - Фрея из чертогов Асгарда да будет тебе в помощь..
Рагхильда чуть улыбнулась, поклонилась и вышла, на прощание коснувшись плеча Торлейва, выражая этим свою дружескую признательность.

Harek Wolfgar, Ирландия
- Завтра мы собираем поход на Гримагаэль. - произнес король Малхи, меряя шагами шатер. - Пойдут ли твои воины с нами?
- Даны такие же враги нам, как и вам. - ответил норманн.
- Они жестоки и не знают жалости. Ваши убивали лишь тех, кто держал оружие в руках, и то, пока те оказывали сопротивление...
- Какая в том честь - убивать слабых и безоружных? - ответил Харек..- А убить женщину или ребенка, не говоря уже про человека, который не полнял на тебя оружие - для истинного воина позор. Такой не попадает в валгаллу по врованиям нашего народа...
- Значит те Даны которые приходят из-за моря не слишком беспокоятся на счет загробного мира. жажда наживы сделала их бесстрашными и беспощадными...
- Они заслужили наше презрение... То что они сотворили в Ингьяланде, до сих пор заставляет наших= воинов морщиться от отвращения...
- Ты принял нашу веру, и ты взял в жены дочь моей сестры. ты теперь один из нас. И я тебе верю... Но тебе не верят мои вожди... Хотя кровь финнагаэль и народа эйрин перемешалась уже настолько, что мы отличаемся только по верованиям и языку..
- Я на твоей стороне, Властитель Тары. Ты хочешь взять Дюпплинн?
- Не только. Я повешу Гримикиля Чернобородого на его воротах... Как подлго разбойника и убийцу коим он и является... И я рад что твои соотечественник помогут мне в этом...
- В моей стране нет единства. У нас много племен и все воюют друг с другом.
- Как и у нас. -с усталым вздохом произнес король. - Мой дед и его дед мечтали что наша страна когда-нибудь стала едина... Будь наши кланыф едины. разве сунулись бы чужестранцы на наши берега? В наших летописях рассказывается, что еще до того как к нам пришел святой Патрик и святой Колумбан, наш народ совершал набеги на Британию, а скотты с севера даже завоевали весь север острова. Мы надеялись что истинная вера принесет нам едиснтво. Но разделение осталось, и лишь границы королевств и графств устоялись.. И до сих пор В Ульстере ликуют, услышав что в Коннахте чуждеземцы ограибитли и сожгли усадьбы...
- Как и у нас... - повторил Харек.
- Я в дестве мечтал объедингить весь остров под свеой властью, как только стану королем. Но став королем, я понял что мне это не по силам. Я не Карл Магнус, и не Оффа Мерсийский... ИТ у меня нет преданных людей, которые пойдут за мной в огонь и воду. У каждого клана свои интересы.ю А моя страна горит под ногами чужеземцев...
- Наши воины пойждут за тобой, куда бы ты не позвал...
- Вас мало... Слишком мало... И я так утсал от всего... Пожалуй взятие Дюплинна и изгнание темных чужаков будет единствененым подвигом, который переживет меня в веках...
- На все воля бога, как говорят ваши пасторы...
- Истинно так. Ты давно не был в Дюплинне, с тех пор как даны прогнали ваших людей оттуда...
- Мы помним и благодарны тебе за, то что ты дал приют нашему народу в своем королевстве. Вы считаете нас варварами, но мы умеем платить вреной службой за добро... мы будем сражаться и возьмем Дюплинн.
- На самом деле мне не нужен этот город. Он чужой для насм, и мы никогда не сделаем его своим... Но мне нужен там верный мне управитель, будешь ли ты им, Харек Вольфгар?
- Как угодно моему королю.. - произнес Харек, и склонил голову.
Король положил ладонь на слегка склоненную голову норманна, и сделал благославляющий жест.
- Может ты и не сможешь объединить Ирландию, мой король, но ты покажешь, ка кэто можно сделать. Кто-то из втоих сыновей сделает это...
- Я на это надеюсь... И верю, что Господь услышит мои молитвы...
Харек вышел из королевского шатра. Прошло много лет с тех пор, ка кон отпраивлся в странствия. Сначала он приплыл в Дюплинн. Ему так и не удалось разыскать родню своего друга и соратника - видно его соотечественники изрядно пострались, когда разрушали его селение... Но его очаровала эта страна, и этиот народ, их язык, обычаи, музыка, песни и их хмельные напитки. Дух страны Эйр вошел в него и не желал оставлять. Он принял их веру и женился на дочери вождя. Но в душе он оставался норманном... С родины не доходило никаких вестей, ибо он пребывал там, куда никакие вести из-за пределов острова не доходили. И вот если они возьмут город, в котором укрепились датские викинги, он наконец узнает, что произошло у негог на родине. Он на это очень надеялся...

КЮНА АССА

Рабыня держит перед лицом госпожи зеркало. Хорошее зеркало, серебряное. Подарено еще покойным мужем. Стоит дороже, чем эта рабыня.
Оно отражает красивую, в самоцветах повязку на волосах, золотые височные кольца, привезенные из Гардарики. Отражает золотые перстни на руке, поправляющей волосы. Много, много перстней, с камнями багровыми, как сгустки крови, и зелеными, как листва.
Это главное. А то, что оно отражает еще и морщинки у глаз, неестественную отдуловатость лица, некрасиво опустившиеся углы рта, седину... Асса не видит этого, не хочет видеть. Больше драгоценностей, больше украшений с яркими камнями, пусть все глядят на них, а не на морщины.
Время меняет людей и мир? Асса не желает этого знать. Если бы она могла, она приказала бы убить Время.
И поделом. Время без вины карает женщин старостью. И заставляет их смотреть, как их место в жизни занимает глупая молодежь.
Ничего не должно меняться. Она молода. Она сильна. Она способна удержать власть вот в этих руках. Смотрите, люди, сколько на них перстней! Это не руки нищенки или служанки. Это руки истинной кюны.
Альтинг? Ладно. Пусть. Альтинг – это бой, где женщина можит помериться с мужчинами и победить их. Если она – истинная кюна.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 11-09-2006, 17:47

Альвхеймер. Хаки и его жена.

Хедвиг, невестка Гандальва, занималась рукоделием. Возможно, женщина ее положения, и могла бы прожить весь век в праздности, однако коннунг не терпел под крышей бездельников. Ходили слухи, что даже его покойная супруга собственноручно доила коров и шила мужу рубахи в обход служанок. Может, именно поэтому боги не дали грозному коннунгу дочери, только мальчишек? Впрочем, к подобной работе Хедвиг было не привыкать. Единственная дочь небогатого ярла, она рано заняла место хозяйки под опустевшим кровом родителя. Ей не было и двенадцати, когда жестокая горячка после родов лишила девушку и матери… и новорожденной сестры. Отец, сраженный внезапно свалившимся горем, дал дочери куда больше воли, чем принято в северных семьях. Возможно, поэтому замужество казалось Хедвиг не счастием, а кабалой?
Веретено пляшет свой затейливый танец по плиткам пола, умелые пальцы сноровисто скручивают шерсть в тонкую нить. Но голубые глаза женщины не сморят на то, что делают руки – они устремлены на мужа. Хаки смотрит в окно – и не упрекнет жену за разглядывание. Впрочем, временами ей почти хотелось его упреков. Пусть бы повысил голос, накричал… повел себя хоть немного подобно Гандальву, перед которым Хедвиг до сих пор трепетала, как девочка. Она думала так – и тут же возражала сама себе: ужели она, привычная к свободе отцовского дома, желает себе жизни в рабской покорности? Так она осталась сравнительно вольной… временами – даже вольнее, чем хотелось. Задумчивые глаза оценивающе скользят по фигуре мужа. И не скажешь, что плох – и статен, и родовит, и даже по своему красив. А вот – не люб. И даже не хочет нравится. Последнюю истину Хедвиг с обидой поняла на вторую же ночь их брака, которую Хаки предпочел провести у лесного костра, а не в супружеской опочивальне.
«За что мне подобная доля, о златокудрая Сид?»
Давно уже дочь Хильдинга-ярла не верила сказаниям скальдов о великой любви, давно знала: большая часть браков ищет блага для рода, и любовь супружеская приходит лишь после. Если уж повезет.
Комната расплывается перед глазами.
Хаки… перед свадьбой она проплакала все ночи ,– слишком уж неприглядно описывала молва ее суженого. Истина проста: любая женщина Севера грезит могучим викингом с топором, красным от крови врагов. Именно такими видят девушки отцов своих сыновей, именно о таких вздыхают долгими зимними вечерами. О героях – а не о трусах, над которыми потешается пол Альвхеймера.
Воля коннунга закон – и потому Хильден-ярл, хоть и бледнел от гнева, слыша рыдания дочери, все же отдал ее в срок Хаки Гандальвсану. И с тех пор не было у сына коннунгового хулителя, более злобного на словах, - пока сам властелин этих земель не призвал отца Хедвиг к умеренности. Клюквенной краснотой наливались щеки девушки от хмельных отцовских речей, а на глаза наворачивались злые слезы. Ибо знала она, – не прибавит такая хула ни чести роду ее, ни счастья супружеского – ей самой. Не любят мужи поношений, а видят все – именно она – причина отцовской лютости.
Но время шло, и в юном сердце змеей затаилась злая обида. Она не желала для себя этого мужа, однако – не могла простить того, что он ее не любил.
Даже сейчас Хаки здесь лишь по приказу коннунга – да и то смотрит в окно, а не на жену. Как будто не густы ее волосы, ни ясны глаза да не горда поступь! Многие парни заглядывались на нее еще в девичестве, разбивали друг другу носы за право пронести ее ведро с водой от колодца. Да и сейчас во след Хедви гоборачиваются даже сивоусые гридни, а скальды Гандальва вовсю славят по Северу красу его невестки. Вот только муж той красы будто не видит, - словно всучили ему на ложе беззубую старуху, а не признанную красавицу!
Рука вздрагивает – и на кончике пальца появляется алая капля. Вот уже много лет прошло с тех пор, как Хедвиг колола пальцы веретеном в последний раз. Должно быть она охнула – ибо Хаки резко оборачивается – и вопросительно смотрит на жену:
- Я просто укололась, - говорит женщина. Сын коннунга кивает – и отворачивается так, чтобы Хедвиг не видела гримасы сожаления у него на лице.
Возможно, они были бы счастливы под иными небесами, где нет родительской воли и людских языков. Однако, норны сплели свою нить таким образом, чтобы этот брак не заладился с самого начала.
Увы. Иногда воля богов слишком мучительна для людей.

Сообщение отредактировал DarkLight - 11-09-2006, 21:57

Хрингарика. Гримкиль, Раги Лысый и его дружина.

___________________________________________________
- У вас в руках топор, топор, топор, а не меч. Мечом сражаются, как капризной женщиной стремясь ударить так, чтобы другого удара не понадобилось. Топор же идеальная женщина, которую вам хочеться использовать ещё и ещё. - Гримкиль Изобрёл целую философию для своей дружины, которая целиком вооружена топорами. - Не отказывайте себе, но держите контроль над ней, не смейте баловать её. Не давайте ей обладать вами. Знайте куда и когда полетит ваше оружие. Свен, у топора есть не только боёк.
- Ярл, мне нужно с тобой поговорить... - на краю арены появился Раги Лысый, его десятник.
- Что тебе нужно, друг мой? - Гримкиль вышел из черты арены и приказал воинам тренироваться дальше.
- Мне не нравиться твоя идея с захватом Хрингарики.
- Хрингарики? - Если бы на нём не было маски, то Раги увидел бы его улыбку, хотя от его зорких глаз не утаилась склдка под его живым глазом.
- Именно, нам придётся делиться с Кегни нашими же землями, к тому же такие безумцы, как он не остановяться никогда. Они будут продолжать убивать даже если их загнать по землю в объятия Хель.
- Кегни не должен тебя волновать - он лишь ступень, как и Гутхорм и Хрингарика, ты понимаешь меня?

Сообщение отредактировал In Ferow - 11-09-2006, 21:42

Хегни пришёл домой пьяным. Почти пришёл. Его нашли дружинники, когда тот пытался перелезть через межу. Долго пытался. И почти перелез, когда его взяли под руки и оттранспортировали в усадьбу. Очнувшись, он увидел перед собой постылую Кару с её вытянувшимся лошадиным лицом и жалкой полуулыбкой.
- А Крр... - хотел было выругаться Хегни и ударитm жену, но лишь взмахнул рукой. Потом подгрёб её под себя, в надежде хоть этим победить головную боль похмелья. Когда всё было кончено, Хегни запахнулся и вышел из помещения. Голова не прошла. Мало того - появились мысли, вспомнилось вчерашнее. "Ещё одна дочь будет", - подумал он, - "А куда их? Правильно говорил брат - расширять владенья надо."

Агдир.

Тинг. Тинг. Тинг это не просто совет вождей, это место где можно увидать друзей и родичей из дальних селений, поторговаться и похвалиться ратными подвигами да новыми нарядами. Здесь молодые воины ищут себе невест, а старики вспоминают молодость.
Тинг - это шанс попасть в дружину конунга. Тинг - это тинг. Поэтому, когда по всей земле разнеслись вести о новом тинге, бонды и хирдманы с радостью поддержали эту весть. Люди собирались в дорогу, охотники сдирали шкуры с убитых зверей, чтобы продать подороже, кузнецы выбирали лучшее оружие из кованного за год, ратники чистили доспехи и мечи.
Все знали, что этот тинг будет судьбоносным для Агдира, Вестфольда и Вельгумерка. Из уст в уста передавалась весть о скором совете.
Тинг.

Олень стремительно несся по лесу, огибал деревья, наклонял увенчанную рогами голову, чтобы не зацепить низкие ветки… Останавливаться ему было нельзя – ведь по пятам шла стая.
Волки мчались молча, слышен был лишь скрип снега под подушками лап. Они не особенно спешили; их задачей было – загнать оленя к трем высившимся неподалеку скалам.
И им это удалось.
Действуя необычно слаженно даже для стаи, волки заставили оленя с разбегу влететь между скалами… и увидеть впереди несокрушимый камень. Бежать дальше было некуда.
Единственное, что оставалось – это молотить копытами любого, кто подойдет… что олень, похоже, и вознамерился сделать.
Только вот волки даже и не собирались кидаться на него. Просто угрожающе рычали, не выпуская из ловушки.
А потом появился Эгиль, положивший руку на загривок крупного волка.
– Похоже, вы нашли хорошую пищу, серые братья, – заметил он. – Где у него голова? Здесь? Здесь?
Эгиль касался ладонью камня на разной высоте, пока не получил утвердительное рычание.
– Очень хорошо…
Он прекрасно знал, где находился олень. У слепых превосходный слух… а те, кого жизнь заставит, научатся метать ножи на звук и без промаха.
Что и вышло – клинок Эгиля вошел в жилу на шее оленя и тот повалился на снег.
Эгиль немного подождал, пока зверь умрет. Подошел, нащупал рукоять ножа, выдернул его и принялся вырезать куски мяса.
Стая собралась вокруг и ждала, пока вожак даст им еду.
– Вот так же будет и с Барвайгом и его воинами, – заметил Эгиль, бросая мясо своим спутникам. – Серые братья, вы не против отправить нескольких бойцов к своему конунгу?
Волки совершенно не возражали.

Хрингарики.

Гутхорму повезло. Едва въехав в границы Хрингарики он наткнулся на кучку разбойников, как рах нападавших на деревню. Драка была короткой и жестокой. Юный конунг всегда не навидел бессмысленно и бесчестное кровопролитие, так что просто осатанел от гнеа, когда увидел, что творят разбойники на его земле. Ну а в гневе он всегда становился берсерком, так что не было ничего удивительного в том, что он спокойно увеличил в количестве, но уменьшил в качестве вожака разбойников, перерубив его пополам вместе с мечом, шлемом и кожаным доспехом. Увидев это, воины его воодушевились и вступили в бой. разбойники были сломлены быстро, однако бежать не смогли - воины конунга их догнали и отправили в Хель. После этого Гутхорм не мешкал - тут же направился к Атли Тощему. По дороге к нему на руку опустился ворон, с привязанной к лапе грамотой. Не так давно Гутхорм выучился читать, вдохновлённый примером сестры, так что руны не скрывали для него никакой тайны.
"Тинг! - подумал он. - Я не могу пропустить его - Харальду понадобится моя помощь! Плохо. Очень плохо! Значит так, сперва к Атли, сказать ему всё, что думаю, а потом обратно в Агдир и побыстрее!"
Сказано-сделано! К закату одинадцать всадников были у Атли, а на рассвете они устремились обратно в Агдир. Всю ночь перед этим Гутхорм имел долгую беседу со своим наместником, после которой тот выглядел малость потрёпанным.

Хрингарика.

- Куда ушёл?! Как ушёл?! Кто позволил?! Я зарублю Атли и созывателя этого богами проклятого тинга, а потом вырву кишки ублюдку Гутхорму.
- Ярл ты должен присутствовать на тинге, как и Олень.
Живой глаз Гримкиля покраснел от злости, сосуды полопались - он жаждал крови, но не как Гутхорм, он жаждал крови Атли... И Гутхорма... И Харальда... И всех...
- Раги, Владимир, Эрик... В деревню Атли. Убить всех воинов. А Атли оставить мне в целости и сохранности. Я хочу его крови... Когда я вернусь с тинга всё должно быть в лучшем виде...

Сообщение отредактировал In Ferow - 12-09-2006, 20:11

Вечером в бухту Агдира, из усадьбы Акерхус. что расположена в Вестфольде, прибыл большой корабль на вадцать скамей по одному борту. На корабле были синие паруса. Паруса Тора. Мачта была в форме молота. А на носу судна была голова козла. Ни один морской разбойник в здравом уме и трезвой памяти не станет нападать на корабль посвященный богам. В любом фьорде такой корабль - желанный гость. Торлейв Мудрый сошел на берег вслед за агдирцами, чтобы встретить гостей. Завидев синие паруса, на берег выбежало пол селения. Дощечки с вызовом на тинг уже были разосланы три дня назад, и в течение недели должны были дойти до самых удаленных уголков трех одалей Инглингов.
- Приветствую тебя Торлейв наследник Тора. - сошедший с корабля первым жрец с руной Тиу поклонился Торлейву, и тот поклонился в ответ.
- Привествую тебя Игни наследник Ингви.
Каждый выходящий человек в просторных белых одеждах с руническим знаком своего бога спускался с корабля, и приветствовал главного жреца Агдира. Торлейв приветствовал каждого лично, называя его имя и имя бога или богини, которым они были посвящены... Двадцать жрецов и жриц, каждый представявший своего бога или богиню, прибыли в Агдир из Вестфольда, чтобы помочь Торлейву и его подручным провести Великий Зимний тинг, который по традиции проводился накануне Первого Дня Зимы - осеннего равноденствия. На тинге решались споры, справлялись свадьбы, заключались торговые сделки и мирились соперники. Тинг проводился в Священной Роще, на горе в десяти милях от усадьбы Агдирских коннунгов. Торжественная процессия из тридцати жрецов и жриц, сопровождаемые служками, изобравшими альвов, валькирий, дисов и дис, прошли в священную рощу, и встали кругом в круге камней...
- Все ли готово для проведения тинга, Сын Тора? - спросил жрец в сером одеянии, с широкополой шляпой на голове, и один его глаз был закрыт повязкой. Жрец представлял здесь самого Одина.
- Клянусь кольцом Тора -Тунора и Обручьем Тюра - Тиу, и Ожерельем Ингви-Фрея, что все готово к проведению тинга, и все перед лицом богов будет справедливо, и каждый сможет высказать все, что считает необходимым, и никому в этом не будут чиниться препоны... Асы и Ваны Асгарда будут свидетелями...
- Ньерд покарает тех, кто не сдержит свои клятвы, и чертоги мрака ждут их за порогом мира живых... - произнес жрец Ньёрда с амулетами в виде двух не то змей, не то волнистых линий...
- Тор покарает тех, кт не сдержит свои клятвы... - ответил Торлейв, поклонившись в ответ.
- Фрей и Фрейя не дадут своих благ тому, кто отступится от своих слов... - хором произнгесли мужчина и женщина с амулетами в виде колоса и жолудя...
- Да будет так! Да будет всякое слово, произнесенное в этом месте, правдиво, да будет всякое обещание, выданное здесь, нерушимо, да будут решения, вынесенные здесь, справделивы...
- Да будет так! - произнесли хором все тридцать жрецов и жриц, и взялись за руки....
- А теперь, мы призовем богов, чтобы боги снизошли к нам, и чтобы боги вселились в нас, и чтобы боги говорили через вас. - объявил жрец Одина... Он взял свой бубен и затянул песню на древнем языке... - Водан услыши нас, Водан посмотри на нас, Водан снизойди к нам, Водан явись к нам, Водан вселись в нас! - ритм выбивамемый руками жреца на бубне, стал более четким. Каждый жрец подхватывал ритм, и начинал призывать своего бога, пока все 12 богов и богинь не явили свою силу...
- Водан херкомен! Тунар херкомен! Фрея херкоме! Фрейар Херкомме. Ньёрдэ херкоммен! Видар херкомме! Тиу Херкомме! ...
На короткий миг в священной роще воцарилась тишина... Служки снова забили в бубны. затренькали струны на гуслях, зазвучали флейты свирели ... Взявшись за руки, жрецы стали обходить большой валун в форме человеческой фигуры из черного железняка, распевая не то молитвы, не то пожелания. Обойдя один круг, жрецы начинали двигаться в противоположном направлении... Сделав двенадцать кругов в обе стороны, жрецы и жрицы сели на дубовые сиденья, вырезанные прямо из дубовых, ясеневых. вязовых и березовых пней... Совет жрецов начался... Всем служкам и прислужникам было велено удалиться из священной рощи. и не приближаться к ней ближе чме на 200 шагов... Совет был тайным. Сегодня ночью они - эти тридцать мужчин и женщин, старых и молодых, вершили судьбу трех племен владений рода Инглингов - которому грозило угасание взамен предсказанного процветания...

Альвхеймер. Барвайг Красный.
____________________________________________________
Ярл Барвайг пребывал в заботах с раннего утра и до самого вечера. Воинская слава - это хорошо, но подготовка к войне - дело хлопотное. В древности боги были ближе к людям, и дозволяли полюбившимся героям не заботится о пропитании, кладя все силы на подвиги, снабжали их вечной одеждой и неуничтожимым оружием. Ныне правнуки тех воителей могут лишь с завистью вздыхать - но даже викингам не хватит сил побороть изменение мира. Приближается последняя битва - и боги удалятся от людей, предоставляя им заботится о себе самостоятельно. Вот Баргайг и заботился, являя Альвхеймеру лик мудрого старейшены, а не берсерка. Сколько надобно запасов? Как их перевозить? Откуда брать? Где хранить? Сплошные вопросы - и для каждого спрашивающего у Красного ярла находилось мудрое слово.
"Воистину, мудрого командира поставил Гандальв над своими гриднями", - одобрительно шептались старики, а сам коннунг лишь одобрительно крутил ус, глядя за усилиями ярла. Ибо был Гандальв вспыльчив, но умен, и не видел в помощи Барвайга замыслов коварных и посягательств на власть свою. Серый коннунг был опытен - и уверен в силе своей, а потому не боялся понести урон от чужой мудрости.
А Барвайг все работал.

КЮНА АССА

Трон был мрачен и грозен. Древний, из потемневшего дуба, украшенный резьбой. Подлокотники щерились пастями чудовищных то ли зверей, то ли демонов. Кюна вспомнила, что каждый раз, садясь на этот трон и кладя свои руки в тяжелых кольцах на эти резные головы, она чувствовала себя чародейкой, усмирившей, подчинившей себе двух могучих духов.
Ах, если бы было так же просто подчинить себе нынешних врагов...
Кюна еще раз окинула трон взглядом.
На альтинг кюна Асса не пойдет пешком, как бредет простонародье. И не поедет на коне, как едут повелители отрядов. Нет, ее понесут на троне, под кличи свиты! Пусть все видят, кто она такая!

Фроди сидел и думал. Хегни дурак. Сильный, могучий, любимый дружиной, яростный в битве, но дурак. А, если планировалась война, нужны были союзники. Союзники сильные, союзники опытные. Мальчишка был мальчишкой, но у него было много советчиков. Без них он был никем, но с ними. И всё надо было делать быстро, как бы меду прочим, чтобы никто особо и не заподозрил ни его ни брата в каких-то там приготовлениях. Союзников собирать и переманивать умеют все. Тем более старая ведьма. Этой бабе в житейской мудрости не отказать. Её надо опасаться особо. Уже было, что она вставала поперёк пути тем, кто и без неё жил спокойно.
И Фроди вышел во двор.
- Барди, обратился он к чернобородому дружиннику. Как ярла Гримкиля найти знаешь. Разговор у меня к нему. Так и передай. И ещё он знает, что я человек слова. По пустякам тягать не буду. А разговор для него выгодный. И не только денежный. Дело чести. Он поймёт. И к Гандальфу загляни. Этому скажи, что я буду у него вскоре. Ну, всё. Да, по дороге заедь к Хегни, скажи - пусть гридней готовит. И при деле будет и отойдёт. Хватит с него пьянства и блуда. Только, передай как просьбу. А то пришибёт ненароком. Ласковый он с утра. Ну, двигай.
Чернобородый кивнул и стал седлать коня. Конфиденциальные поручения он выполнял и ранее и знал, что ярл, как строго спросит выполнение, так и хорошо наградит, если всё будет исполнено быстро и правильно.

Альвхеймер. Коннунг Гандальв.
____________________________________________________
Серый коннунг ехал по селению верхом и с удовольствием разглядывал следы Барвайговых приготовлений к походу. Сам Красный ярл гонял молодняк вокруг коннунговой усадьбы. Из каждого окне на юношей смотрели прекрасные девичьи очи - за воинскими состязаниями наблюдали и служанки, и дочери гридней и даже их матери и бабушки, вспоминающие молодость. Естественно, при таком "надзоре" осрамится было немыслимо - и каждый юнец трудился за дюжину, показывая отвагу и силу .
Коннунг улыбнулся в усы: стараниями Барвайга в Альвхеймере удвоится число свадеб. Однако - уловка вышла действенной, и подготовка к войне шла быстро.
Гандальв смотрел и тихо радовался... пока взгляд его не наткнулся на сына. Хаки не принимал участия в молодетских забавах, одиноко стоя в стороне, под вышитым стягом Альвхеймера. Коннунг остановился невдалеке, угрюмо разглядывая сына - и в очередной раз вопрошая богов, откуда в его роду такое недоразумение. Серый коннунг был горд до лютости - и ему было тяжко сносить справедливые насмешки гридней над наследником. Пусть даже он сам положидл начало подобной молве - результат коннунга мало радовал. И Гандальв в очередной раз задумался: а стоило ли вообще посылать это чудо на войну? Да, речи Барвайга мудры - но если сын в очередной раз продеманстрирует воинам ирусость - срама не оберешься. Хаки уже тридцать - так что его поведение уже не спишешь на молодость и отсутствие опыта...
Увы, но властитель Альвхеймера не видел в наследнике сына - нет, Хаки был для него лишь ходячей проблемой.
И, несомнено, это чувствовал.
Гандальв пришпорил жеребца - и стрелой пронесся по главной улице, едва не сбив пару торговцев.
Главное - подальше от скверных мыслей. Ибо серый коннунг уже не впервые ловил себя на том, что почти желает смерти своему единственному сыну...

Агдир. Тинг

Пять статуй богов. Пять избранных жрецов. Жертвенные огни и дым, возносящих молитвы. Четыре резные скамьи, на которых сидели старцы, избранные законоговорителями от Агдир, Вингульмерка, Весфольда и Хрингарики: Бьерн Старый, Свен Свенсон, Хаген Секира и Торлейв Торлейвсон, представлявший Агдир. Старшим среди них был Хаген, согбенный под властью лет, но все еще крепкий и сильный, а в глазах его светилась та мудрость, которой может обладать тот, кто прожил не один десяток зим.
Собирались люди, рассаживаясь на скамьи и голую землю, приезжали херсиры и ярлы, воины окольчуженные, но безоружные, слуги, разносившие чарки доброго эля и хмельного меда.
На дороге показалась процессия, шедшая из конунжей усадьбы - четверо дюжих слуг несли трон с могущественной кюной, восседавшей на нем, точно сама Фригг в чертогах Валгаллы. А следом за ней шел дворовый люд.

Трон плыл над головами собравшихся на тинг людей. Говор смолк, воины отставили чары с медом.
Все взоры были устремлены на приближающуюся кюну.
Обычно Асса любила всеобщее внимание, оно пьянило ее, придавало силы и красноречия. Но сейчас... что видела сейчас старая кюна в этих волчьих взорах?
По пятам за владычицей катилась волна криков: "Кюна Асса! Грядет кюна Асса! Дорогу владычице!"
А впереди... почему повелительницу не приветствуют крики собравшихся на тинг воинов?
Ассу мутило от ярости и дурных предчувствий. Накануне она видела недобрый сон: выброшенный на берег, разбитый в щепы корабль. И хотя старая служанка истолковала сон -- дескать, от моря к кюне придет новое богатство! -- Асса не могла отрешиться от чувства, что близится ее конец.
Но показать это... о нет, не дождутся!
Трон был осторожно поставлен наземь, и кюна поднялась во весь рост. Слуга поспешно подал ей посох, украшенный самоцветами.
— Доблестные воины! — Голос Ассы был ровен и громок. — Мужи, украшенные мудростью! По воле богов сошлись вы на тинг — и да послужит все, что вы решите, на благо вам и людям, что идут за вами! Да не устыдятся ваши доблестные предки, что из Вальгаллы глядят сейчас на вас, и да гордятся потомки каждым словом, что вы произнесете сегодня! Да будут речи ваши совершенны и ценны, как камни ожерелья, и да будут слова ваши так же метки, как копья в ваших могучих руках!

Гутхорм чуть запоздал и прибыл на тинг, когда Асса уже садилась на своё место. Въехал он не менее величественно, чем старая кюна, но величие его было другим. Это было величие могучего воина, до сих пор не знавшего себе равных во всей Норвегии, величие конунга, отвоевавшего свою страну собственными силами и не собиравшегося отдавать её никому, величие наставника того, кому пресказанно стать первым конунгом объединившим под своей рукой всю Норвегию. Гутхорм не произносил долгих речей - он просто въехал на альтинг, вынул из ножен меч, воздевая его в салюте и прокричал:
"Сыны Одина! Да не прогнётся под вами Биврёст!!!"
Ответом ему служили приветственные крики. Гутхорм и его воины сложили оружие, как того требовала традиция в специальный сундук и проследовали к столу, где сидели Рагхильда, Харальд и воины Агдира.
- Привет тебе сестра! - поклонился он. - Рад видеть твою красоту не потускневшей, а мудрость не пошатнувшейся! Привет и тебе, Харальд! Да не ослабеют твои руки и разум, когда придёт время!
С этими словами он расположился слева от воспитанника и положил ему руку на плечо, чтобы все на тинге видели - Гутхорм из Хрингарики своего племянника не оставит!
Уже сев, он кинул на Ассу быстрый взгляд, и рука его тут же потянулась к пустующим ножнам. Глаза старой кюны горели неприкрытой ненавистью...

Сообщение отредактировал Orrofin - 17-09-2006, 18:28