Властитель Норвегии. В Кольце Врагов, Сага о Северных Землях - 2

Агдир
Тинг начинался, а Харальд все не мог справиться со своими чувствами. Хоть и сохранял спокойное выражение на лице.
"Ну почему так! Мы же одна семья... так почему мать моего отца желает мне зла? Тор свидетель - я никогда не наносил ей обиды. И сражаться вместе - лучше, чем обращать мечи друг против друга".
Юноша посмотрел на мать, на стоящего рядом дядю.
"Нет, что бы не случилось - я не дрогну. Как и они не дрожали - тогда, пятнадцать лет назад..."
От невеселых мыслей Харальд чуть ссутулился. Теперь же он сел ровно и устремил прямой взгляд на Ассу.

Близ Альхейвмара, лес
- Что ты увидел, серый брат?
Ответные рычания и поскуливания не принял бы за ответ никто из людей - кроме Эгиля.
Один из его волков отправился на разведку - посмотреть, что и как.
И посмотрел - ворваться внутрь явно было не по силам стае.
- Значит, будем ждать, - улыбнулся Эгиль. - Рано или поздно кто-нибудь выйдет...

Альвхеймер. Хаки.
__________________________________________________
Деятельный Барвайг всячески пытался привлечь Хаки к подготовке похода. Однако, сын коннунга, хоть и не отказывая ярлу в просьбах, не получал ни малейшего удовольствия от процесса. Пусть он являлся формальным главой отряда, все знали, что это - лишь дань традиции, и знали - почему. Так что Хаки по-прежнему не встречал в воинах приязни.
Сегодня Красный ярл махнул левой рукой на попытки сблизить коммандира с его гриднями - и отправил Хаки в лес. Военный поход - дело трудное, а посему старики заповедовали брать с собой все с запасом, чтобы бегать по лесам вместо подготовки к рати. В частности, это касалось оружия. Лук - верный друг воителя и охотника. Однако, древесина недолговечна, а интенсивная стрельба вкупе в непогодой причиняет урон самому и хорошему оружию. Вот ярл и озаботился проблемой, повелел Хаки найти подходящие деревья и пометить их для слуг-лесорубов. Дело это тонкое, на рабов полагатся нельзя - а отряжать гридней - боязно, что обидой сочтут. В отличае от остальных, сын правителя вовсе не жаждал демонстрировать воинское мастерство в потешных стражениях, так что его кандидатура явилась оптимальной. Выбор устроил и ярла, и Хаки.
Он быстро прошел по селению, стараясь не попалаться на глаза прохожим, и ступил под сень леса.
В отличае от родительского крова, здесь Хаки Гандальвсан чувствовал себя, как дома.

Сообщение отредактировал DarkLight - 18-09-2006, 21:57

– Что-что, серый брат?
Крупный волк утвердительно рыкнул.
– Значит, человек вышел из Альвхеймара и направился в лес, – задумчиво произнес Эгиль. – Это несомненный шанс. Что ж, последуйте за ним, серые братья. Не показывайтесь на глаза – но подождите, пока он не зайдет достаточно далеко. Вперед!
Эгиль был способен приказывать волкам одной лишь легкой мыслью… но редко поступал так. Только когда нужно было вести себя тихо.
Звучащая речь позволяла помнить о том, что ты – человек. А не вожак стаи волков.

Серыми, неслышными тенями скользили волки меж деревьев, следя за каждым шагом человека. Ни одного звука не доносилось от них – на охоте стая Эгиля никогда не выла, чем и отличалась от других.
Когда человек в очередной раз остановился, они поняли – пора.
И вышедший из Альхейвмара внезапно оказался в кольце волков – широком, не меньше двадцати шагов… но в кольце.
А спустя пару мгновений меж деревьев показался Эгиль, положивший руку на загривок крупного волка.
– Приветствую тебя, – произнес он.

Тинг в Агдире Совметсно с Тельтиаром.
Старший Законоговоритель поднялся со своего места, и, осмотрев собравшихся на холме людей прищуренными глазами из под кустистых бровей, молча подал знак. Мальчишка в крылатом шлеме трижды протрубил в рог. Трубный рев эхом прокатился по окрестностям, всполошив стаю ворон, сидевших на ветвях дубов и вязов в священной роще, и с карканьеми подняшихся в небо. Толпа затихла в благоговейном трепете.
Старший законоговритель прокашлялся, и прокричал:
- Это знак, что Один среди нас! Люди Агдира, Вестфольда и Вингульмёрка! Ярлы и Бонды! Мы собрались здесь, на Холме Собраний, чтобы почтить память предков, вознести хвалу богам за собранный урожай, договориться про свадьбы, и воссатновить справедливость и порядок, если они где-то былои нарушены, и покарать тех, кто нарушил законы или обывчаи нашей земли. . Если у кого-то есть жалобы, которые не смог разрешить ваш хёльд или хёвдинг, пожалуйте сюда. Вас выслушают и вынесут справедливое суждение. Если у вас есть спор, который не смог разрешить ваш хёльд или хёвдинг, пожалуйте сюда. Если у вас есть жалобы и вы недовольны правлением вашего хёльда, хёвдинга или ярла, выскажите это здесь, и законники и старейшины вынесут справедливое решение.
Однако жалобщики не спешили подниматься со скамей, молчали ярлы и хевдинги, хотя у них и были заготовлены вопросы, которые они хотели решить. Кто-то собирал рать в поход, и желал получить благословение богов, другой собирался взять виру за убийство родича с соседа, третий хотел вступить в права умершего отца, но - они молчали, словно ожидая, пока первым не выскажеться конунг.
- Есть ли у вас дела, которые на дают вам покоя, и с которыми вам нужно обратиться к нам, или к Кюне, чтобы решить их? - спросил Старший Законоговритель, осматривая притихшую толпу...
И тут людей как будто прорвало. Разом послышались возмущенные крики мужчин и женщин, перекрывающие и перебивающите друг друга, и складывающиеся в нестройный хор голосов.
- Какие там споры? Какие могут быть разборки? Все наши соседи пошли на нас войной!
В этот момент, точно по условному знаку, поднялся один из богатых бондов Хрингарики:
- Нашу страну грабят и жгут. Наших детей насажитвают на копья, а наших жен насилуют! Враги жгут наше добро! Почему не собирают войско? Где тот кто поведет нас в битву?
Толпа разразилась одобрительными криками, а следом встал другой землевладелец, уже из Вестфольда:
- Да разве может женщина вести войска на битву? Где тот обещанный нам конунг, который возьмет под свою руку весь Северный Путь?
И тогда встал Хегни Золотой Пояс - самый богатый и уважаемывй бонд Агдира:
- Почему только чужеземный конунг беспокоится о наших домах и землях? Почему у нас нет своего конунга - воителя или хотя бы того кто его заменит? Сколько можно терпеть?
Тут встал бонд Трори из Усеберга:
- С тех пор как умер наш конунг Хальвдан, урожаи снизились, и приплод у скотины не тот что раньше. А тут еще град побил посевы, и буря угнала косяки сельди далеко в море. Не гнев ли это богов, что у нас все еще нету конунга, которому они благоволят?
Тут поднялся хёльд из Вестфольда.
- Мою усадьбу сожгли викинги из Гаутланда, пока я ходил на Хригнарики. Мыслимо ли такое было во времена Хальдвана?
- А у меня кобыла понесла двуногого жеребенка! - крикнул конюший из конунжьей усадьбы Агдира.
Кто-то из женщин в толпе засмеялся.
- Все потому что кобылы тебе милее чем женщины... - крикнула какая-то женщина - видимо жена хёльда или ярла.
- Так кобылы хоть благодарны за заботу, и не требуют новых украшений и нарядов... А то каждая карла хочет быть колодой нарядов, березой браслетов и рябиной гривен, даже если у нее самой лицо как у кобылы ..- ответил конюший, ничуть не растерявшись.
По толпе прокатился смех, даже Торлейв смеялся, утирая слезы...
- А я вот что вам скажу... Зачем нам старая кобыла на троне, которая уже в Хель вот вот должна отправиться, и уже не помнит, сколько у нее там владений, и что в них надо делать, коли есть молодая и умная кобылица, да и жеребенок ее уже подрос... - сказал хёвдинг из Агдира по имени Орм Косматый Медведь, про которого говорили, что у него 4 жены и 2 дюжины сыновей и дочерей не только от жен, но и от служанок. - Какое процветание может принести женщина, в которой самой силы жизни иссякли?
- Да и времена нынче не те... - подхватил Арни Сварливый- хёльд из Вингульмерка. - Пора бы бабушке угомониться и уйти на покой... Сыну Хальдвана нынче столько же, сколько было Гутхорму конунгу Хригнарики, когда он свой удел отвоевал у врагов, и сам сразил троих неслабых воинов собственными руками!
- Конунг! Нам нужен конунг! Харальда в конунги! - закричали сразу несколько голосов, и вот уже несколько голосов переросли в хор, и слились в нескончаемый гул...
- Тише! - крикнул Торлейв, встав со своего места, и протрубил в висевший на его шее рог. - Пусть сама кюна ответит на ваши жалобы.

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 20-09-2006, 12:56

Гутхорм сидел на своём месте и внимательно вслушивался во вроде бы не разборчивые, а на самом деле очень важные выкрики толпы. Пока ярлы, бонды и прочие гости альтинга были настроены поддержать Харльда, но конунг Хрингарики слишком хорошо знал, что способна творить Асса своим красноречием. С тревогой ждал он ответной речи старой кюны и продумывал свои действия.
"Мне было куда проще! - неесло усмехнувшись подумал Гутхорм. - Всего-то пришлось сбежать от Хаки-берсерка, победить Хьялли, да и самого Хаки, а потом пережить неравную битву! Но это всё сущий пустяк против старой ведьмы! Она куда опасней и Хаки и Хьялли, да и Гримкиля вместе взятых!"

Альвхеймер. Лес. Хаки Гандальвсан.
___________________________________________________
Избитая истина: Хаки был известным трусом. Его считал трусом отец, обвиняла в малодушии молва и высмеивала коннунгова дружина. Однако, неожиданно оказавшись в окружении волков, он почему-то не испугался. Возможно, потому, что все это выглядело слишком ирреальным, как сцена из древнего сказания. Волки, обладающие почти человеческим разумом, - и человек в окружении волков. Сказка!
Возможно, поэтому, обыденные слова незнакомца, которые должны были смутить, испугать, - вызвали у Хаки неожиданный смешок:
- Приветствие от злого духа леса? Видимо, мне пора возносить мольбы Хеймдаллю, дабы бог света защитил меня там, где бессильно оружие? - он выразительно покасиля на волков.
- Если ты враг - то делай свое дело, не смущая мой дух разговорами. Может, я и не первый из воинов - но все же продам свою жизнь подороже. А, если человек... прости, но твое появление больше располагает к битве, чем к беседе. Гости не заходят на порог дома с оружием, а здесь ты - чужак.

ТИНГ

Кюна Асса вскинула руки над толпой.
— Мужи Норвегии! — Голос ее был громок, но это был голос матери. — Вы говорите о грозных бедствиях и великих деяниях, что ждут нас, — а ведете себя, как молокососы. Не накричались в колыбели?
Королеве удалось добиться того, что шум стих.
— Старая кобыла, говорите вы? — Ассе удалось скрыть гнев, она говорила насмешливо, почти весело. — Слышала я, слышала, не оглохла еще ваша кюна от старости... Но мне ли вам объяснять, что даже старая кобыла лучше, чем жеребенок, едва-едва научившийся переступать копытцами по дороге. И такого вы хотите запрячь в тяжкий воз государственных забот?!
Голос женщины стал грозным и страстным:
— Харальд, сын сына моего, плоть плоти моей... кто любит его больше, чем я? И вы по неразумной прихоти хотите обрушить на него, юного, неокрепшего, тяжкий груз правления, который сомнет и раздавит мальчика? Не позволю! Не дам!
На миг кюна замолчала, взглядом хищной птицы оглядывая толпу, притихшую под ее страстным напором, и заговорила немного спокойнее:
— Вы кричите о бедствиях, настоящих и грядущих, и призываете мечи и секиры на пир валькирий? Пусть так. Твоя кюна согласна с тобой, народ Норвегии. Быть войне! И возглавит войска — слышите ли слово мое?! — возглавит войска Харальд!
Последнее слово она выкрикнула молодо, звонко, пронзительно.
— Я кусаю свои губы в кровь, произнося это имя, я рву свое сердце, но я не могу этого не сказать, это долг кюны. Боги молча и безжалостно ждут, когда я брошу вам это имя! Так спряли пряжу норны! Если Харальд не юнец, а мужчина, он покажет это именно сейчас!
Кюна выхватила взглядом из толпы ненавистное лицо — и голос стал сердечным, почти просящим:
— Гутхорм, ясень брани, муж доблестный, тебе и никому другому могу я доверить своего внука! Будь щитом у его плеча, храни его, сына сестры своей! Молю, не забывай, как он юн, неопытен и слаб!
Голос кюны дрогнул, оборвался — и женщина вновь опустилась на резной, темный от времени дубовый трон.

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 21-09-2006, 15:33

Гутхорм был в смятении. Что имела ввиду старая кюна на самом деле, каке планы крылись за её речью? Он не знал, но догадывался, что ничего хорошего ни ему ни Харальду планы Ассы не принесут!
Но тинг ждал, обратив на него свои взоры, так что Гутхорм встал и ответил:
- Я буду с ним, мудрая Асса. Я защищу его, пусть даже ценой своей жизни от любого, -он едва заметно выделил это слово, - врага, откуда бы он не ударил!
Произнеся это, Гутхорм сел и взглянул на Ассу, пытаясь по лицу понять её замыслы...

Агдир. Тинг.
Лицо Торлейва помрачнело. Война. Она уже пришла и от нее не скрыться. Умна старая кюна. И Харальду кость броисла, и сама в кресле усидела.
- Да будет так. - сказал Торлейв. - Сейчас нас всюду обступили враги, и грядут тяжелые времена. Но как только юный Харальд вернется домой с победой, он будет достоин занять трон своих предков - не только по праву рождения, но и по заслугам. Пусть юный конунг ведет войска в битву и держит знамя Агдира! А мы встанем с ним плечом к плечу и прикроем ему спину. Да зравствует конунг Харальд, и да продлятся дни его! И да даруют Боги ему победу над всеми врагами, которые замышляют против него худое... Отныне сам конунг поведет вас на битву!

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 22-09-2006, 8:50

Осень постепенно вступала в свои права – ночи все больше удлинялись, а дни, напротив, становились короче, трава потеряла свой насыщенный изумрудный цвет, враз став какой-то тусклой, с деревьев начали облетать листья. Все чаще холодные ветры прикасались к щекам Гюды, напоминая ей о том, что скоро начнется длинная-длинная Ночь. Ячмень и рожь уже давно были сжаты, так что многие люди томились от безделья, не зная, чем занять время.
Гюде были понятны их мучения – раньше ее жизнь в отцовской усадьбе не отличалась особым разнообразием. Днем она ткала гобелены, а по вечерам мечтала, глядя на далекие звезды.
А однажды в ее жизни произошел резкий поворот – отец подарил тринадцатилетней девице жеребенка. Прошло полгода – и Гюда целыми дня пропадала за стенами дома, осваивая науку верховой езды. Но после взлетов обычно бывают падения – наступила осень, и прогулки закончились. Вновь потянулась тоскливая череда однообразных дней. Воины пили пиво и ели оленину. Воины тренировались и уходили в викинги. Девушка оставалась дома и под чутким руководством матери училась управлять огромным имением.
А вечерами задумчивая луна глядела прямо в душу Гюды и читала там, словно в раскрытой книге, все ее мечты и желания. О чем могла грезить дочь Эйрика? О далеких странах, рассказы о которых слышала порой от отца и его воинов. О красивых украшениях, что будут привезены из очередного викинга специально для нее. О богатом и знатном женихе. Да, последнее занимало ее мысли чаще всего остального. Девушка часто представляла себе высокого, светловолосого воина, одинаково искусного в обращении с мечом, секирой, боевым жеребцом. Он, конечно же, будет властелином половины Норвегии и все свои богатства бросит к ее ногам. Он увезет ее далеко-далеко, туда, где зимы не бывает вовсе, и она, Гюда, будет сопровождать его во всех походах.
-Госпожа, госпожа!, - рябая служанка Сейя прервала мечтания девушки в самый неподходящий момент, - вас зовет конунг Эйрик.
Гюда кивнула, показывая, что слышала слова финки.(Рабыня была захвачена во время одного из викингов в финском поселении), неторопясь поднялась и пошла к отцу. Тот встретил ее странным вопросом, словно зеркало отразившим ее недавние мысли:
- Ты уже не девчонка, но девица, Гюда. Пора бы подумать о твоем замужестве. Скажи мне, дочь моя, каким бы ты хотела видеть своего жениха?
Впрос застал Гюду врасплох, она покраснела, словно была уличена в каком-либо преступном деянии, а затем, запинаясь, ответила:
- Он…Он должен быть могучим воином, враги должны трепетать при одном звуке его имени.
- Правильное требование, - одобрил Эйрик, а еще?
- Он должен быть красив, как сам Тор и еще, - Гюда потупилась, - он должен твердой рукой держать поводья жеребца, имя которому – Норвегия.
Конунг Эйрик усмехнулся в ответ на последние слова дочери, но ничего более не прибавил.

Агдир. Тинг.
Укси Рагнарсон стоял в толпе в окружении воинов Харальда, он слышал все что говорилось на тинге, но особо не вдавался в подробности. Его интересовало только одно, кто и когда поведет войско в битву! Ему надоели эти бесконечные тренировки в полсилы, он жаждал настоящего боя, он жаждал крови!
Услышав речь Торлейва, Укси воспрял духом!
- Да зравствует конунг Харальд! - поддержал он Торлейва.
Наконец-то все встало на свои места, все стало ясно, скоро война.
Укси чувтвовал как ржавеет без дела, но ничего, скоро он умоется кровью врагов! Он будет биться плечом к плечу с Харальдом, как когда-то бился рядом с его отцом!

Агдир. Харальд
- Харальда - конунгом! - кричали воины, и слова эти отзывались в сердце юноши.
Он знал, что ему уготован трон - был уверен в этом еще до слов Торлейва.
"Я не посрамлю ни памяти отца, ни чести матери и дяди. Они сражались - и я буду сражаться!"
Взгляд Харальда вновь скользнул по лицам - Гутхорм, Торлейв, Рагхильда, Асса...
На последней юноша задержал взгляд подольше.
"Ты бросила слово за меня - но чего ты хочешь на самом деле? Дядя прав - ты в самом деле мудра... и смогу ли я разгадать, что у тебя на уме? И сделать так, чтобы твои слова шли от сердца?"
Харальд вздохнул - совсем беззвучно. И постарался выглядеть достойно конунга.

Близ Альхейвмара. Эгиль
При первых словах гостя из Альхейвмара Эгиль повернул лицо к нему - до этого он смотрел чуть в сторону.
- Ду-ух? - насмешливо протянул он. - Нет. Я рожден человеком от человека, как и ты. Только боги уготовили мне иной путь.
Он сделал шаг вперед. Взглянул в лицо незрячими глазами.
- А кто - ты?

Близ Альвхеймера. Хаки.
__________________________________________________
Незрячий взгляд чужака всеже пробудил страх в сердце Хаки. Сказка стремительно начала обретать черты реальности. Незванный гость и, правда, был похож на нечисть лесную, однако повторно усомниться в его словах сын коннунга не рискнул. Впрочем - говорить незнакомцу правду он тоже не собирался:
- Я человек Гандальва Серого на земле Альвхеймера. Я здесь дома. А кто ты - не ведаю. Ежели гость - я с удовольствием провожу тебя в селение, ибо коннунг наш славен своим гостеприимством. А - ежели враг... кем буду я, выдавая тебе секреты? Предки лишь посмеются надо мной из Чертога воинов. Хотя - мне к насмешкам не привыкать... так ответь же, чего ты желаешь, человек из леса? Ведь не просто же так ты... и твои... - Хаки слегка запнулся, подыскивая подходящее определение волкам, - друзья появилмсь так близко от врат коннунговой усадьбы?

Сообщение отредактировал DarkLight - 23-09-2006, 12:03

Гутхорм унял свою подозрительность и обвёл собравшихся на тинге внимательным взглядом. На первый взгляд, все приветствовали Харальда, так что теперь юноше пути назад нет. Он либо докажет своё право на этот трон, либо погибнет.
"И ему придётся выгрызать себе место в жизни!" - невесело усмехнулся воин и тихо шепнул племяннику:
- Встань, Харальд. Встань, пусть все увидят конунга и скажи...что Один в сердце вложит, то и скажи!"
Он слегка сжал плечо племянника и с надеждой на него посмотрел. Чтобы не задумала Асса, у Харальда есть шанс, а он, Гутхорм Сигурдсон, сделает всё, чтобы помочь ему!

Близ Альхейвмара
– Никакой конунг, даже самый гостеприимный, не примет меня под свой кровь, – улыбка Эгиля при неподвижных глазах смотрелась по-настоящему жутко. Хотя сам он этого не знал – пока не объяснили. – Я не враг людям Альхейвмара… пока. Но я ищу человека, которого зовут…
Он помедлил. Раскрывать всей правды не хотелось. А жизнь в лесу учила доверять предчувствиям.
В памяти всплыло одно из имен, которые называл Рагнар, рассказывая о своих товарищах.
– …Хаки Гандальвсон, – закончил фразу Эгиль. – Знаешь ли ты его?

Агдир
Харальд бросил взгляд на дядю, коротко кивнул. Поднялся, выпрямившись во весь рост.
Юноша обвел взглядом собравшихся воинов, мудрецов, мать, бабку, дядю… всех, кто пришел на тинг.
– Люди Агдира! – звонкий голос юноши был слышен даже стоявшим далеко. – Я не силен в речах – но не одним медом поэзии живет воин. Я рожден здесь, и корни мои в этой земле – как у ясеня или дуба, который не сдвинуть и не сломить. И пусть я еще молод – но руки мои сильны, а за плечами стоят те, на чью мудрость я могу положиться.
– Это верно! – крикнул один из парней, с которыми Харальд отрабатывал все, узнанное от Гутхорма. Силу руки Харальда он познал на себе в должной мере.
– Это наша земля, – продолжал Харальд. – Это моя земля. И да будут Один и Тор свидетелями – я буду сражаться за нее, не щадя себя; если погибну – пусть будет так! Слово воина крепче, чем сталь лучшего меча; клятву конунга не разобьет и Мьёлльнир!
Вновь быстрый взгляд по рядам.
Харальд не мог видеть себя со стороны – но сейчас юноша казался куда старше, чем был на самом деле. И кое-кто из мудрых шептал, что может видеть тень Хальвдана у него за спиной.
– Юный или нет – я буду сражаться. Конунг или нет – я буду сражаться. Суждено ли мне сокрушить врага или погибнуть – я буду сражаться! И отступить от слова меня не заставит даже рог Хеймдалля. Таково мое слово, люди Агдира. Таково мое первое и последнее слово. Моя клятва!
«Поверят ли они? Поймут ли, что я искренен? Примут ли меня, как отца и дядю?»
Сам того не замечая, Харальд сжал руку в кулак на рукояти меча – которого не было на поясе. Но таково уж воинское воспитание – всегда прежде всего касаться оружия.

Лес близ Альвхеймера. Хаки.
_______________________________________________
Речи незнакомца удивляли Хаки все больше:
"Не примет под свой кров", - всемилостивейшие боги, кем считает себя этот чужестранец: Он пугается гостеприимства? И это многозначительное "пока"... невольно захотелось попятится, хотя умом он понимал - никуда уйти волки не позволят.
А уж услышать здесь свое имя... Хаки был так поражен, что во второй раз за встречу позабыл о страх:
- Кто в Альвхеймере не знает сына конунга? Разве что - чужак, - ответствовал наследник Гандальва. - Однако, путник, меня дивят твои речи, ибо все, приходившие раньше, искали общества воинов, знатных доблестью... или женской красы в украшение рода. Никто из них никогда не спрашивал труса, наследующего конунгу лишь по имени.

Агдир. Тинг.
Укси преданно слушал своего молодого вождя. Он не все понял, но когда юный Харальд напомнил присутсвующим что он уже не мальчик и сил у него достаточно, Укси вспомнил изнуряющие тренировки с Харальдом.
– Это верно! – подтвердил Укси Рагнарсон слова своего конунга. Удар у вождя был действительно крепкий и с каждым днем крепчал. Харальд умел бить правильно, прилагая усилия всем телом, а не одной рукой, он бил корпусом в отличие от Укси, который пытался одолеть врага за счет силы рук. Да, у молодого конунга был хороший учитель!
- Да здравствует Харальд, конунг Агдира!- проревел Укси, после того как Харальд закончил свою речь.

Агдир. Тинг


- Да здравствует Харальд! Конунг Харальд Хальвдансон!
Бонды и хирдманы выкрикивали имя молодого конунга, и их голоса сливались в нестройный гул, подобный реву бурной реки или грохоту обвала. И понятно в этом гуле было лишь одно слово: "Харальд".
- Довольно стервятникам покушаться на наши земли! - Донесся голос ярла Альхейма, звавшегося Смелым. - У Агдира теперь есть конунг, который защитит владение своего отца!
- Да здравствует Харальд, конунг Агдира, Вингульмерка и Вестфольда!
И снова дружный рев, сопровождающийся ударами рукоятей ножей о щиты и скамьи.
Наконец, когда шум улегся, настал черед жрецам огласить волю богов.

"Молодец! Молодец, Харальд! - думал Гутхорм. - Теперь осталась сущая мелочь - проявить себя на поле боя так же, как и сейчас, и тогда Асса уже ничего не сможет поделать!"
Всё это время конунг Хрингарики не отрываясь смотрел на старую кюну, но ничего, чтобы могло выдать её истинные намерения на лице Ассы не отражалось. Лишь благожелательная улыбка и неимоверная гордость за внука.
Гутхорм почесал бороду и приготовился слушать жрецов.
"Один, ты всегда слышал меня, так услышь же и сейчас! Помоги Харальду! Направь свои знамения на его пользу! Услышь меня, Отец Дружин!" - жарко и очень тихо прошептал он...

В кричащей толпе, среди восторженных слов, среди поднятых рук, и даже в тишине, когда жрецы взяли слово, за Харальдом наблюдал, нет, сопутствовал один взгляд, выделяющийся из толпы, из всего мира. Взгляд, готовый соперничать со взорами богов - взгляд матери, Рагхильды.
На лице женщины была радость, гордость и спокойная уверенность, мол, я с самого начала знала результат. Она и вправду гордилась сыном - он весь пошел в отца, и да смилостивятся боги, дальше будет также.
Однако материнское счастье и гордость омрачало гнетущее предчувствие тяжких испытаний - как для ее сына, так и для всей Норвегии. Старая Асса не даром славилась своей мудростью - и она точно что-то замыслила. Рагхильда знала это, и знание не давало покоя материнскому сердцу. Сама дочь Сигурда Оленя была и мудра не по возрасту, и сильна духом, и умела в хозяйстве. Но сердце ее было мягким и добрым, и никакие испытания не смогли высушить его.
Как ни жестока, как ни опасна была Асса, чувства Рагхильды по отношению к ней были скорее ожесточением, защитой своего единственного сына, нежели прямой злостью и ненавистью. До сих пор ей сложно было душою понять, как можно не взлюбить так потомка своего сына, свою кровь и плоть.
Тревога съедала Рагхильду, погружая в тягостные мысли и омрачая нежный взор, обращенный к сыну. что-то будет дальше..