Паруса-2, или За золотом богини Чиаталу!

Джон Эдрик Севельсторм

Игрок улыбался.
Кэтрин все прекрасно понимала. По крайней мере, подсознанием. Умело лгала - почти любой собеседник купился бы на ее доводы. Ведь и вправду - как можно совместить Чарли Щеголя, судя по всему, успешного "морского волка", с тихой выпускницей женского пасионата из Англии?..
Игрок не был бы профессионалом, если бы не умел сопоставлять такие разные на первый взгляд факты. Но Игрок был профессионалом. И он сопоставил. И убедился в своих выводах.
Оставался один вопрос. И именно этот вопрос заставил улыбку Джона увять. Как именно он может использовать полученную информацию? Выдать Монбижу? Какой в этом смысл? Для капитана у Севельсторма оставался другой план, совсем другой... Взгляд Игрока заскользил по забегавшим матросам в поисках Хантингтона. Этот козырь еще не был разыгран. И вообще не было понятно, козырь ли это. И на чьей стороне.
Джон не любил неизвестность.
- Готовься! - закричали будто бы со всех сторон. Севельсторм поморщился, поймал взгляд Энрике Каралиса, мило улыбнулся ему. Штурман не ответил улыбкой, отвернулся.
- "Он знает", - сказал Энди.
- "Я тоже", - ответил Джон.

Дэниэл Хантингтон

Абордаж… Дэниэл, прищурив глаза, наблюдал за сближением двух кораблей. «Ле Глейв» изящно скользнул к борту испанца. Хантингтон усмехнулся, наблюдая за суетой на палубе противника. Постепенно англичанина охватило чувство азарта, которое всегда появлялось перед боем. Сейчас либо ты, либо тебя.
- Эй, на испанце, сдавайтесь и возможно мы милостиво сохраним ваши некчемные жизни, - весело оповестил противника Дэниэл, и добавил обращаясь к своим подчиненным. – Всем приготовится!
В воздух взметнулись абордажные крючья и полетели на соседний корабль. Когти впились в борт несчастного «Толедо», притягивая его к такому опасному хищнику как французский фрегат, не давая избежать печальной участи. С борта испанского парусника раздались редкие пистолетные выстрелы, за спиной кто-то вскрикнул. Что-то ожгло щеку Хантингтона, но он не обратил на это внимания. Взгляд серых глаз впился в палубу испанца, и как только корпусы кораблей с глухим стуком сошлись, прижав один бот к другому, англичанин взревел:
- На абордаж! – первым перескочив на вражеский корабль, сжимая в руках саблю.

Сообщение отредактировал Sarina - 22-06-2007, 21:17

Франсуа де Монбижу

Если не считать риска, которому каждый раз был вынужден подвергнуть Монбижу своих корсаров при абордажах, ситуация при атаке "Толедо" начинала напоминать многие и многие до нее.
Сближение, штурм, битва до победного.
Бритт уверенно командовал пиратами, так что капитан решил не вмешиваться. Вместо этого Франсуа принялся высматривать на палубе курьера что-нибудь мало-мальски примечательное. И досмотрелся, заметив как капитан испанцев что-то говорит элегантно одетому мужчине. Может, какому гранту или приближенному ко двору. Франсуа прекрасно видел, как разодетый франт скрылся в каюте, закрыв за собой дверь.
"Весьма любопытно. Что же вы везете с собой, господа?"
Капитан молча наблюдал за тем, как наиболее горячие головы, не дожидаясь даже приказа Хантингтона поспешили поскорее перескочить на борт испанского парусника. И только когда корсары уже начали теснить защитников "Толедо", Франсуа ступил на борт осаждаемого корабля.
-Тех кто сдастся - не убивать! - таков был приказ капитана корсаров.
Капитан испанских моряков организовал оборону где-то в районе кормы. Вопреки своему обычаю Монбижу не стал пробиваться к нему, дабы в схватке один на один доказать свое несомненное преимущество. Нет, Франсуа направился прямо к примеченным ранее дверях.
Ружейные выстрелы, лязг стали, выкрики и хрипы сопровождали его на этом пути. Сзади, спереди, с боков. Казалось, мир смешался и уже нельзя было различить, кто с кем дерется. Так случилось, что Монбижу попал в окружение троих испанских моряков. Двое из них были вооружены саблями, у третьего только кортик.
Не раздумывая, моряк размахнулся, чтобы бросить оружие в Франсуа. Монбижу сделал отчаяный выпад и попал сопернику своей рапирой в грудь. Тот вздрогнул, сделал шаг назад и упал на колени, а корсар уже развернулся к оставшимся соперникам - но их не было. Был вихрь стали, бьющейся друг с другом. Двое на двое. Монбижу обогнул схватку и направился далее к своей цели.

Алонзо кинулся в самую гущу схватки. Она пьянила его, но как-то поверхностно, голова всё же оставалась достаточно холодной, чтобы избежать неминуемой смерти в этой каше. Он дрался с каким-то отчаянным испанцем, выражение лица которого не оставило бы равнодушным более искушённого в драках человека, но Каралис был молод и мало обращал внимание на какую-то там мимику, он дрался отчаянно и с упоением.
Выпад, ещё выпад, испанец пропорол рубашку на плече, да и само плечо оказалось задетым. Из раны потекла кровь, но разгоряченного схваткой парня это оставило равнодушным. Мимо прошёл капитан. Он не участвовал в общем буйстве и выглядел спокойным и отстранённым, будто происходящее его вовсе не касалось.
Наконец Каралис проткнул шпагой противника и поспешил на корму, где было особенно жарко. Капитан-испанец был похож на разъяренного льва, и приближаться к нему было сейчас смерти подобно, но парень, захваченный дракой, всё же решился на этот отчаянный поступок, вокруг буйствовали свои и чужие, а Алонзо видел только цель и только о ней и думал. Наконец они скрестили оружие, испанец- с ухмылкой и чувством превосходства, Алонзо – с мрачной усмешкой и желанием показать всему миру, что он тоже многого стоит.

Когда человек хочет покончить с собой - он берет в одну руку вожжи, в другую - кусок мыла, и идет в ближайшую конюшню. Там он перекидывает вожжи через балку и вешается. Просто, чинно, без лишнего крика и суеты.
По крайней мере, так было в Лондоне. В той его части, где обитал маленький мальчик Джон.
Алонзо Каралис, видимо, никогда не знал о подобной традиции англичан. А потому решил покончить жизнь другим способом. Самым глупым, который мог представить себе Севельсторм. Мало того, что проклятый португалец рванулся в самую гущу, так еще и сцепился с противником, который, как мог видеть Игрок, резал таких, как Алонзо, за завтраком. Севельсторм не привык жалеть кого бы-то ни было. Даже Хряка, когда тот упивался вусмерть дешевым вином. Однако он привык жалеть самого себя. С Монбижу могло статься повесить Игрока вверх ногами за рею, чтобы у него прилила кровь к мозгам, и он бы смог лучше думать и понимать приказы...
А Джону это не нравилось. Совсем не нравилось.
- В сторону! - рявкнул он на английском одному из корсаров. Француз все понял без перевода, отпрянул от вытянувшего руку с пистолетом вперед суперкарго. Миг, вдох, биение сердца... спуск курка... выстрел.
Что-то просвистело мимо щеки, чудом не оцарапав.
«Что за чёрт!!!» - но у Алонзо не было времени оборачиваться и смотреть, кто там такой умный. Пуля попала капитану испанцев в поднятую для удара руку, пробила запястье. Шпага выскользнула из его правой руки, но он тут же перехватил её левой. В его глазах теперь явно читалась ярость, и только дурак мог этого не заметить. Каралис не был дураком, но не был и трусом, поэтому ему ничего не оставалось как только продолжить схватку и пытаясь угадать, кто же спас его от явно смертельного, как он с опозданием понял, удара.
Севельсторм выругался. Выругался еще раз и еще грязнее, чем в первый. Рванул из-за пояса второй пистолет, отбрасывая разряженный в сторону. Совершить еще один выстрел в спокойной обстановке ему не дали - кто-то больно и очень метко ударил Игрока по уху, чем-то неприятно холодным царапнул по виску, отправив Джону навстречу палубе. Доски были скользкими и мокрыми. Руки Игрока оказались алыми. По щеке что-то быстро струилось, что-то горячее... Над упавшим суперкарго закричали на испанском, противник упал, проткнутый кем-то из французов, и Игрок не стал тратить на него больше внимания, оглянулся прямо с палубы на Алозно...
Тот был слишком увлечен, чтобы видеть свою ситуацию. Оказаться в окружении двух противников мог только дурак, самоубийца или отчаянный храбрец. Для Игрока все трое были едины. Он поднял пистолет и выстрелил повторно, пробив голову заходящему Каралису за спину испанцу...

(совместно с Анж)

(Совместно с Фазером).

Алонзо отбивался, как мог, силы его были ещё далеко не на исходе, и он дрался с остервенением. Сзади глухо что-то стукнуло, упало тело. Испанца отвлёк, подкравшийся сзади француз и у юноши появилось время, чтобы оглянуться. У его ног валялся убитый испанец, а недалеко истекающий кровью Джон.
- Чёрт подери!- в голове Каралиса пронеслись слова капитана, о которых он так благополучно забыл. В руках у суперкарго дымился разряженный пистолет.
«Он спас мне жизнь»,- мрачно подумал абордажник, тут что-то вторично полоснуло его по руке. Он развернулся, оказалось, что это капитан справился с незваным «гостем» и дотянулся до него концом своей шпаги. Каралис быстро присел, уходя от очередного удара, а потом, в тот самый миг, когда испанец занёс свою руку для следующего, воткнул ему шпагу в ногу, удачно попав в артерию.
Это походило на затянувшуюся комедию с плохими актерами. Через лежачего Игрока успело перепрыгнуть два француза, когда Джон поднялся, перехватил чью-то руку с пистолетом, потянул на себя, до хруста, до крика и до разжимающихся пальцев. Испанец, захваченный врасплох, поднял на Игрока полный предсмертного ужаса взгляд.
- "Убей его", - просто и четко сказал Энди.
Севельсторм отпихнул испанца в сторону, где он исчез меж рвущимися вперед французами. Не теряя времени, англичанин поднял пистолет, обернулся - Каралис еще был жив, а капитан ревел, пораженный рапирой в ногу. И Алонзо, присев, открыл Джону прекрасный вид.
Игрок не упустил этой возможности. Не стал долго думать. Поднял пистолет и выстрелил, раздробив капитану кадык.
Капитан свалился прямо на Каралиса, и никак не удавалось его спихнуть.
«У кабан!» - Алонзо всё пытался выгрестись из под уже мёртвого испанца и, одновременно, обозревал сложившуюся вокруг ситуацию. Противников ощутимо потеснили и теперь были видны только спины французов, весьма успешно заканчивающих бой.

На палубе фрегата "Святой Патрик"

Лейтенант Королевского флота Джонатан Блэкхарт любил смотреть на море. Особенно на закате, когда накатывающиеся волны подсвечиваются неестественным зеленоватым светом… Море никогда не просит и не дает пощады. Лейтенант знал об этом не понаслышке. Оно всегда безмятежно, безразлично… Безразличное буйство волн крушит корабли, попавшие в шторм. Безразличная гладь застывшей воды смотрит в лица умирающих от истощения людей во время затишья ветра. В этом безразлии – истинное величие стихии.
Сейчас, когда немногочисленные матросы «Святого Патрика», оставшиеся на борту, глазели на гавань Истрока, с завистью обсуждая похождения своих товарищей в портовых кабаках, Блэкхарт был, кажется, единственным, кто не смотрел в сторону берега. Он, в отличии от подавляющего большинства членов команды, сам вызвался дежурить на корабле, отказавшись от прогулки по колонии. Расположившись на носу близ крамбола, лейтенант нес вахту и никто не смог бы сказать, что он хоть на минуту отрывался от своих обязанностей.
Джонатан жестом подозвал к себе троих матросов:
- Нужно проверить натяжение штагов фок-мачты. Фор-бом-брам-штага в первую очередь.
Опасаясь глядеть в черные глаза лейтенанта, бородатый здоровяк-ирландец, старший в тройке, попятился и пролепетал что-то в знак повиновения. Отойдя на безопасное (как ему казалось) расстояние, бородатый тихо пожаловался товарищу:
- Лезь теперь на утлегарь! Этот англ – сущее для нас наказание...
Все произошло очень быстро. Неведомым образом Блэкхарт оказался около матроса, в воздухе промелькнула, кажется, рука, и ирландец распростерся на палубе без сознания. Его клокастая борода намокла от крови.
- Приказы не обсуждаются. Теперь у вас больше работы.
Джонатан развернулся и медленно пошел к левому борту. Матросы склонились было над своим товарищем… Лейтенант остановился. Парни переглянулись и наперегонки бросились к бушприту. Теперь они проверят штаги так тщательно, словно им обещали прогулку по портовым притонам с лучшими шлюхами. Еще одно верное решение лейтенанта, как и все таковые, было простым и эффективным. Как и решение остаться на корабле во время стоянки в порту.
Будучи наслышан о характере губернатора Стронбарда и в особенности его племянника, лейтенант категорически не пожелал ступить на берег. Он не сомневался, что неизбежная ссора, переросшая в неизбежную дуэль приведет к неизбежной смерти Алана Стронбарда, что повлечет за собой непредсказуемые последствия. Джонатан всегда просчитывал наперед, что, однако, не мешало ему разрушать собственные планы импульсивными поступками. А значит, лучше было избежать их, оставшись на борту фрегата, и смотреть на волны прилива, играющие зеленоватыми-золотыми отблесками...

--------------
Фок-мачта – передняя из трех мачт фрегата.
Утлегарь – средняя часть бушприта.
Фор-бом-брам-штаг – канат, удерживающий мачту с передней стороны, крепится к верхнему концу бом-брам-стеньги(верхней части фок-мачты)
Крамбол - толстый короткий брус, выходящий за борт. Применялся для подтягивания к борту якоря.

Сообщение отредактировал SergK - 26-06-2007, 16:19

Возглас Девильяно привлек внимание всех, и в первую очередь – капитана.
Сангве с легким удивлением взглянул на матроса.
– А тебя в самом деле так интересует судьба экипажа, Вастего? Или ты узнал этот корабль?
По мнению капитана, знакомство с судном было единственной причиной, по которой можно было пожелать выяснить, что случилось с матросами.
Капитан вновь задумчиво глянул на корабль. Что ж, можно и исследовать…
– Альберт, Диего, Колин, Вастего – к шлюпке. Бертрам, чуть измени курс. Попытайтесь догнать нашего соседа и посмотреть, что у него на палубе. Но потом не жалуйтесь, если что-нибудь откусят.
Фраза была встречена дружным смехом; названные пираты кинулись к шлюпке.
А Сангве вновь задумчиво посмотрел на корабль и потер подбородок.

Рэйнольд с завистью следил за счастливчиками. Ступить на борт мертвого корабля, разгадать его тайну... Понятно, что капитан не доверит такое поручение новичку.
Выругавшись шепотом, Тьерре отвернулся, чтоб не видеть ни мрачного морского скитальца, ни избранной четверки. Если не получилось попасть в шлюпку, может, постараться обратить на себя внимание Сангве? Тогда в следующий раз Нож не будет кусать локти, пялясь в чужие спины.
- Интересный каботажник, - произнес он, - идет быстрее нас. То ли сам черт ему в паруса дует, то ли он очень хорошо построен. С виду ведь кажется неуклюжим, словно все каботажники. Умный мастер его строил.

Дэниэл Хантингтон

Дэниел уже начал уставать. Нет не физически, а морально. Ему уже претили мельтешившие перед его саблей испанские рожи. Хотелось скорее закончить и вернуться к морю, к солнцу, к ветру. Клинок сабли засвистел еще яростнее, то и дело, прерываясь противным чавканьем и хрустом. О блеске уже и не шло речи. Весь бой постепенно свелся к пресловутым: блок-удар, пинок ногой куда-то в область испанского паха. Вон там чуть левее дерется юнга, чертовски хорошо орудует саблей. Выйдет из паренька толк. Постепенно палуба опустела, что не могло не радовать. Хотелось смыть всю кровь, которая уже буквально скрипела на зубах.
- Отбой, парни. Наша взяла! – рявкнул Хантингтон перекрывая шум и крики. – Все возвращаемся на фрегат, кроме тех кто будет помогать капитану.

Франсуа де Монбижу

Дверь, как и следовало ожидать, оказалась запертой. Но в подобные моменты это волнует меньше всего. Монбижу вышиб дверь ногой. Скорее всего повезло, так как хватило одного точного удара, чтобы замок не выдержал и сломался. А дальше кэп как дьявол ворвался в каюту, чтобы увидеть дуло пистолета, направленного ему в голову.
Не задерживаясь ни мгновения, Монбижу рванулся в сторону под звук выстрела. Пуля сбила с головы шляпу, и только тут сознание капитана уловило, что рука стреляющего в тот момент дрожала. Франсуа в два прыжка очутился рядом с давешним франтом, приставив рапиру ему к шее. А затем раздумал, подошел почти вплотную и мощным ударом в скулу вырубил мерзавца.
Звуки битвы за дверью стихали. Капитан стоял над телом испанца, держа в руках вместе с рапирой еще и шляпу. И печально качал головой. Похоже, предстояло Монбижу попрощаться еще с одним головным убором. На этот раз, правда, хотя бы по вине неприятеля.
А пленный начал приходить в себя. Изменился характер дыхания, медленно задвигались конечности. Капитан ждал, пока испанец пытался перевернуться, а затем, когда он попытался встать, резко схватил за плечи и поднял, тут же приставив рапиру к горлу.
-Сеньор, давненько мне не приходилось видеть столь занимательной вещицы, - Монбижу усмехнулся. А испанец поджал губы.
-Значит, вы уже видели послание... И все равно корона доберется до вас, и никакая защита ни купцов, ни французов вас не спасет!
-Да что вы говорите, - Монбижу, сама любезность, аж поклонился вестнику. - Кто бы мог подумать. Его величество король Испании уже которое десятилетие все грозится. С чего бы ему начинать войну теперь?
-Так вы не видели послания? - гранд аж побледнел от волнения.
-Нет, - Монбижу усмехнулся. - Поэтому лучше покажите сами.
Испанец дернулся назад, но капитан еще крепче ухватил его за костюм, одновременно слегка надавив рапирой.
-Сеньор, я не буду гарантировать вам жизнь, но обещаю, что смерть будет легкой, если вы покажете мне послание.
И тут случилось одно из досадных происшествий, которые так портят жизнь честным людям. Корабль ощутимо тряхнуло и гранд налетел всем своим весом на Монбижу и, следовательно, на рапиру.
-Что за... - умирающий заливал одежду капитана, Франсуа отшвырнул его в сторону и бросился к выходу на палубу.
Похоже, он слишком понадеялся на удачу. К тому моменту как абордаж "Толедо" практически увенчался успехом, ближайший из галионов подошел на расстояние пушечного залпа ядрами. Несколько ядер сотрясли "Толедо", вероятно, следующий залп сможет задеть и "Ле Глейв". К счастью, в тьме почти наступившей ночи точность выстрелов была крайне низкой. Но если успеет подойти и второй галион, пираты скорее всего попрощаются со своими жизнями.
Бритт уже командовал отступление.
-На "Ле Глейв"!

Далеко не такой уж праздный день из жизни Алана Стронбарда.
Утро.

Поутру у Алана на удивление разболелась голова. Никак не удавалось не только утихомирить подло подпрыгивающую комнату, но и вообще взять в толк, с какого это перепугу ноют и виски, и затылок, и даже глаза. Стронбард сделал над собой кошмарное усилие и сумел сесть. Но едва проделав шедевр акробатики, он понял, что был в корне неправ в данном вопросе. И почувствовал, что его мутит. Нет. Пожалуй, МУТИТ.
Торопливо свесившись с края постели, Алан изверг содержимое желудка на ковер, надсадно раскашлялся, и, кривясь от першения в горле, требовательно проорал: "Джо!"
Появившийся негр непроизвольно сделал круглые глаза, заметив существенное изменение в декоре комнаты, ено успел исчезнуть в полутемном коридоре прежде, чем Алан нашелся с достойным наказанием для наглеца.
Вслед за Джо, вскоре исправно затиравшим следы недомогания господина, против всех ожиданий Алана появилась отнюдь не Селинда – старая морщинистая клуша, которая давно выучилась врачевать приступы слабости у белых людей.
Появился доктор, окинувший отпрыска губернатора взглядом, лишенным даже толики не то что почтения, но и обычной вежливости. Алан так и не понял, послышались ли ему тихие слова о "дурацком везении", или же его звон в ушах отколол очередной фортель.
- Вам очень повезло, сударь, - холодно сказал врач, отыскивая некий флакончик в недрах карманов. – Вы запросто могли бы и помереть.
- Ерунда, - расхорохорился Алан, цепляясь руками за подушки, - с перепою-то я бы нипочем не помер. Это мне – мелочи.
- Да уж, - сухо согласился доктор, - с перепою не скончались бы. Очень верное замечание. А вот от удара кабацкой скамьей по голове – вполне могли бы.
- Ска… мьей, - Алан изумился настолько, что даже отпустил пальцами постель. Покачнувшись и рухнув навзничь, он повторил: - То есть как – скамьей? Кто посмел?! Да я…
- Промолчите. Вы - промолчите. Как, впрочем, и я. И даже пострадавший от Вашей руки честный офицер Ее величества. Никому из нас не нужен скандал. Вам – менее всего.
- Да что ж такое-то? – обиженно забормотал Алан. Его вера в свою новообретенную непогрешимость и вседозволенность серьезно пошатнулась.
- То, что вчера Вы изволили надраться вдрызг пьяным совместно с неким иным достойным юношей купеческого сословия. Будучи в изрядном подпитии, Вы пришли к непревзойденной мысли оспорить некую девицу легкого поведения у достойного офицера. В ходе… э-э-э, конкуренции за ее благосклонность, то бишь, доступные и недорогие прелести, Вы принялись оскорблять самого офицера, а также некоторых его спутников, причем к великому прискорбию достойнейший юноша подвизался в этом деле заметно успешнее Вашего.
- Юноша, - констатировал Алан, пытаясь совладать со звенящим болезненным гулом в голове.
- Да. Он был заколот шпагой одного из оскорбленных джентльменов. Подобная же участь ожидала и Вас. Кабы Вы вообще имели хоть некоторое понятие о путях решения вопросов чести. Но таковые понятия у Вас отсутствуют, следует отметить, а потому Вы попросту схватили стул поувесистей и со всего размаху ударили им офицера. Следует отметить, что в этот раз даже Ваша незаурядная устойчивость дала трещину. Вы не попали туда, куда целились. А именно – в голову лейтенанта Рокбриджа. Вы всего лишь угодили ему в бок, перебив в двух местах предплечье правой руки, каковой вышеупомянутый Рокбридж пытался вытащить шпагу. А вот когда он сделал попытку извлечь оружие джентльмена левой рукой, Вы все же совладали с задачей попасть ему в голову.
- О, - без всякого выражения произнес Стронбард, наблюдая за тем, как доктор отвинчивает плотно пригнанную крышку флакончика.
- К счастью, он остался жив. Равно как и Роналд Уизли, второй офицер, тот, что перед этим покончил с Вашим приятелем. Того Вы просто опрокинули, метнув в лицо злополучный стул. Теперь бедняге придется долго залечивать раны на голове, а нос так и останется искалеченным навсегда.
- Ясно, - сказал Алан, и в этот миг волна дикой, удушливой вони вонзилась ему сквозь ноздри в самый мозг. Его страшно замутило, и он снова вырвал на невезучий ковер. Доктор придерживал его за плечи.
- Смею уверить, что вовсе нет. Ибо остальные моряки отступились от Вас, и попытались уклониться от продолжения инцидента.
- Кто… тогда? – хрипя, выдавил Алан Стронбард. Спазмы сделались сухими, но тело все еще корчилось и тряслось.
- Да девица же! – презрительно сообщил врач, пряча флакончик с солями. – Именно она и угомонила Вас, применив скамью.
- О госди!!! – с отчаяньем выдохнул Алан.
- Вот именно, сэр, - с чувством сказал врач. – Сколь я могу видеть, ничего страшного Вам не причинили. Похмелье и головная боль должны скоро пройти. Но не советовал бы Вам лечить их… традиционным способом, ибо Ваш отец желал бы немедленно знать, каковы успехи в деле снаряжения корабля в погоню за неким пиратом.
В комнате разом стало много темнее, хоть в глазах Алана перед этим вроде бы прояснилось.
- И еще одно, сэр, - добавил врач, - Некие офицеры с некоего судна прилюдно сулились встретить Вас при иных обстоятельствах, дабы… э-э-э-э, ну, скажем так, сравнять счет. От мысли вызывать Вас на дуэль они, похоже отказались. Вам стоило бы и впрямь покинуть Истрок. Ненадолго.

"Ле Глейв" отступал, даже не пытаясь отстреливаться от преследователей. Где-то там, уже вдали под толщей вод медленно погружался ко дну "Толедо". К сожалению, расчет не оправдался, попутный ветер принес галеоны к месту схватки много раньше, чем ожидалось. Передний из галеонов повредил корпус "Ле Глейва", попав точно в пушечный люк и уничтожив при этом все близстоящие пушки при вором залпе и при третьем, последнем, задев корму не намного выше ватерлинии.
В любом случае корабль теперь нуждался в ремонте.
Радостное настроение, вызванное успешным абордажем испанца резко сменилось мрачной угрюмостью от необходимости отступать. Капитан стоял на этом неприклонно. И хотя даже его билжайшие сторонники были резко против подобного маневра, Монбижу проявлял небывалую жескость, пригрозив рапирой одному из особенно рьяных матросов и хмуро глянув на штурмана, поддержавшего идею начала канонады.
Фрегат все дальше и дальше отрывался от пареследователей.
-Да что же это такое, - шептались за спинами у начальства корсары. - Что думает капитан?
А у Монбижу словно не два уха, а весь корабль одно большое ухо представлял из себя - словно точно знал на кого следует смотреть. И команда замолкала. Не отваживалась.

- Интересный каботажник, идет быстрее нас. То ли сам черт ему в паруса дует, то ли он очень хорошо построен. С виду ведь кажется неуклюжим, словно все каботажники. Умный мастер его строил.
– Совершенно верно, – согласился Сангве, с новым интересом взглянув на Рейнольда. Молодец парень, умеет правильно подмечать. – Будь у нас команды побольше – могли бы его взять с собой. Впрочем…
На несколько секунд капитан задумался – а не взять ли действительно этот кораблик? И даже если команды не хватит, то продать его вполне возможно…
Впрочем, это означало бы поворот назад, к Тортуге. И еще не факт, что найдется покупатель; у пиратов хватало своих судов, а губернатор предпочитал все же не принимать настолько заметный товар.
Так что, с сожалением пришлось отказаться от прибыльной идеи.
Тем временем отобранные члены команды уже спустили шлюпку на воду; рулевой подвел «Алоцвет» поближе.
Вскоре станет ясно, что там стоящего внимания.

На "Ле Глейве"

-Франсуа! – только когда уже в полной темноте фрегат сумел оторваться от преследователей, только тогда Монбижу передал командование офицерам и ушел к себе в каюту – чтобы придти в себя. Когда через некоторое штурман Каралис зашел к нему, на столе капитана стояла бутылка с ромом. Открытая, но из нее никто еще не пил. Капитан уткнулся лбом в одну из перегородок да так и застыл.
На оклик Энрике, Монбижу вздрогнул и отпрянул назад, пытаясь выхватить оружие с перевязи. К счастью, рапира лежала в этот момент на столе, рядом с бутылкой.
После нескольких секунд безумных телодвижений Монбижу все же пришел в себя и, казалось, взял себя в руки.
-А, штурман. Слушаю вас.
-Франсуа! – Каралис не собирался сдаваться. – Что с тобой? Ты с самого посещения Истрока сам не свой.
-Правда? – Монбижу криво усмехнулся и с неожиданной злобой оторвал одну из манжет своего наряда. Такого с ним на памяти Энрико не случалось.
-Да, тебя перестала интересовать жизнь корабля! Ты отдал приказ уводить «Ле Глейв» от противника, с которым мы легко бы справились. Лейтенант Хантингтон и Бугартье ждали твоих приказов!
-Этот британец? Ха! – капитан презрительно хмыкнул и подошел к столу, непонимающе разглядывая разбросанные там в беспорядке предметы. – Кто он вообще такой?
-Он повел атаку на противника в сегодняшнем абордаже, - португалец, казалось, превратился в скалу спокойствия, в то время как капитана, похоже, бросало от одного настроения к другому.
-Любой англичанин сделает это точно так же. У них нет полета воображения! – Монбижу нахмурился, затем поморщился и прикрыл глаза ладонью. – Собачий бред, Энрике, я хочу заполучить это золото, слышишь?!
-Кэп, в море множество способов заработать подобный куш.
-Но не так! И я не могу позволить своей команде из-за очередного дележа добычи откладывать наше плавание еще на месяц. Не могу!
-Но команда недовольна! Франсуа, простые корсары начали уже шептаться, - Энрике (сказалась кровь) от души грохнул кулаком по столу. Привыкнувший и не к такому обращению дуб выдержал, не треснул. – И я вынужден закрывать на это глаза! Сейчас они хотят невозможного. Чтобы мы развернулись и пошли обратным курсом. А затем дали бой испанцам!
Капитан опустился на стул и махнул своему штурману, чтобы и тот садился. Но Каралис не желал садиться. Он статуей благоразумия возвышался над разгневанным капитаном.
-Побесятся и успокоятся. Я сказал! – выдал наконец Монбижу.
-Но кэп?!..
-Штурман, - и тут Монбижу сорвался. – В конце-концов, капитан я этого идиотского корабля или нет? Мои приказы не обсуждаются!
Капитан орал. Каралис выпрямился, казалось, ровнее некуда и холодно посмотрел на своего приятеля, так не вовремя вызверившегося.
-Капитан, ваша воля непререкаема. Но раньше вам подчинялись из восхищения и из-за вашей безудержной смелости. Как скажется на вас сегодняшние события – не рискну сказать. Разрешите идти?
-Иди, - Монбижу проводил штурмана взглядом исподлобья. А затем налил-таки себе первый стакан.
Каралис же, выйдя из каюты капитана, неожиданно встретился со своим кузеном.
-Привет, Алонзо, - сердечно поприветствовал он родственника. А затем, скорее для самого себя, закончил фразу и пошел далее. – Будь осторожнее, друг, времена наступают сложные.

"Святой Патрик"

Ричард Келлис возвращался на корабль расстроенным и усталым. Те два часа, что он прогуливался по городу, полностью вывели его из душевного равновесия. Сначала эта кабацкая драка, участия в которой Дик, правда, счастливо избежал, потом пьяные матросы в переулке. Уж лучше бы, к губернатору поехал, чем этот дурацкий осмотр города.
Хотя, если честно, дело вовсе не в попытке увидеть что-нибудь новое. Ричард прекрасно знал, что этот порт ничем не отличается от всех других. Просто оставаться на корабле совсем не хотелось, не в последнюю очередь из-за второго лейтенанта, Джонатана Блекхарта. Дик и Джонатан не сошлись характерами сразу, а в последнее время и вовсе старались как можно реже видеть друг друга, естественно, насколько это возможно в условиях крайне ограниченного пространства корабля. Чувствалось, что этот конфликт вот-вот пеерастет во что-то большее, уж слишком разными были их взгляды на жизнь. А особенно не терпел Дик рукоприкладства по отношению к матросам, хотя и понимал, что иногда с ними нельзя по-другому. И даже отношение команды корабля к нему как к чудаку и практически ненормальному не мешало Келлису каждый раз пытаться восстанавливать справедливость, так как он ее понимал.
Вот и сейчас, заметив, что происходит на корабле, Ричард ускорил шаг. Усталость ушла, уступив место раздражению. Дик прекрасно понимал, что сейчас будет и знал, что этот разговор, повторявшийся уже не один десяток раз, ни чему не приведет.
С этими мыслями Дик добрался до корабля и обрушился на Джонатана с упреками.
- Лейтенант, зачем вы ударили матроса?! Ведь они такие же люди как и мы и к тому же, он пошел выполнять ваше поручение. Ну почему вы не можете без насилия?! Ответьте, летенанант! - почувствовав, что он вот-вот сорвется на крик, Ричард замолчал и глубоко вдохнул...

Сообщение отредактировал Рауль - 17-07-2007, 13:39

(Совместно с Сейденом).


- Здравствуй дядя, - Алонзо был вежливым парнем, и много разных людей повидал за время службы у отца, но состояние дяди и его последняя фраза ввели его в замешательство,- а что за времена?
Молодой Каралис все еще проявлял очаровательную наивность юности. Штурман остановился и пожал плечами. А затем невпопад спросил племянника:
- О чем сейчас говорят на корабле? - к счастью никто вокруг не задерживался возле Каралисов на столько, чтобы услышать более, чем несколько фраз из их разговора. Пираты готовились к ночи, когда можно будет, наконец, сомкнуть глаза и выспаться. Пусть и ненадолго. Рядом с Энрике и Алонзо сидел разве что старый Вилли. Но его присутствие совершенно не раздражало португальцев. Да и попробуй рассердиться на того, чье присутствие само по себе обещает увлекательную сказку или историю о приключении, захочешь - не получится.
- На корабле сейчас говорят о схватке, представляешь, дядя, мне пришлось драться вместе с этим суперкарго, нам капитан сказал, что если кто-нибудь из нас не выживет, оставшийся пойдёт на прокорм акулам!- по юноше было видно, что он не слишком доволен таким раскладом дел.
-И все? - штурман присел на ступеньку лестницы, с краю. - Это все, что ты слышал?
Тут мысли Энрике переключились на фразу, произнесенную племянником.
-Говоришь, повязал ваши жизни? Дьявол он! Да и суперкарго хорош. Впрочем, приглядеть вполглаза за тобой ему точно было легче, чем подстраивать смерть обоим. И не смотри так, - Каралис - старший качнул головой, а затем сделал жест, словно что-то взвешивал. Как ты сам оцениваешь отступление «Ле Глейва», Алонзо?
- Отступление? Мне кажется, что зря всё это кэп наш затеял, негоже отступать было, если добыта прямо в руки плыла, но с другой стороны, мы же не просто так без цели плывём. Я, дядя, не только это слышал, и если слухи правдивы, значит, большой куш нас в конце -концов ждёт. Наверное, Монбижу знал, что делал, когда от удачи отказывался.
-За сказкой он поднялся. И всего-то, - старина Вилли не сдержался. На удивление Каралис - старший не стал затыкать старику рта. Лишь неодобрительно отвернулся. - Все моряки когда-нибудь встречаются со своим сокровищем. И либо начинают идти за ним до конца, либо успокаиваются и сходят на берег. В первом случае они обречены на вечные скитания, во втором находят свою тихую гавань. Вот мне, помнится…
-Чушь это все, - Энрике все же оборвал старика. - Не знай я так капитана, посчитал бы, что он до смерти чего-то боится. Или чего-то ждет.
- Капитан?! Чего-то боится?!!! Дядя, как это может быть? И что, он из-за страха отступил сейчас?- на лице молодого Каралиса ясно читалось недоумение и непонимание.
-Алонзо? Ты умеешь слушать? - находись Алонзо хоть немного ближе к дяде, получил бы затрещину. И вполне заслужено к тому же. Вместо этого Энрике лишь показал племяннику кулак. - Думай о чем и как громко говоришь, если тебя дороги наши жизни.
-Да уж, - Вилли покачал головой, собираясь сказать нечто причитающееся моменту, но тут же сник под недобрым взглядом штурмана.
Парень быстро понял свою ошибку и непроизвольно огляделся по сторонам.
- Э…, в общем, в таком случае хочу сказать, что матросы говорят, что раньше капитан ни за что бы не отступил и раздавил бы эти галеоны, как вшей.
- Ладно, есть надежда, что к концу все наладится. Как обычно.
- Старый состав предан капитану и кораблю, - Вилли тыкнул трубкой в сторону Алонзо. - А вот новички только прикоснулись к хорошей жизни. Еще нечто подобное, и могут решить устроить бунт.
- Бунта не будет, - штурман коротко посмотрел на племянника. - На «Ле Глейве» всегда царит порядок.
Алонзо немного обиженно нахмурился, капитан был его кумиром, да и какому парню понравится, что его так открыто считают способным к самому худшему, что можно представить, к предательству. Каралис хоть и был ещё молод, но имел свои принципы и был готов их отстаивать до посинения.
- Никто и не сомневается - прошипел он себе под нос.
-Никто, - согласно кивнут дядя. - Поэтому я с тобой и говорю, Алонзо, что доверяю.
-Ладно, - Вилли хлопнул себя по коленям и поднялся на ноги. - Пойду я спать, все равно на ночную вахту вы перестали меня ставить, сэр.

Удивительное в этой жизни происходит вне взора человека. Он не осознает, что с ним, обычным человеком, случается, по сути, маленькое чудо.
Севельсторм, стоявший на палубе и ловящий лицом, над которым покудесничал медик, прохладный ветер, вдохнул полной грудью и только сейчас осознал, что совершенно не ощущает морской качки. Не было более того "мистера Севельсторма", впервые поднявшегося на борт затонувшего корабля, а после попавшего в общество мсье Монбижу.
- "Мы меняемся, Энди", - заметил Джон, дотронулся до повязки на виске, под которой проклятые испанцы оставили памятную алую полосу.
- "Меняются условия. Мы лишь приспосабливаемся. Потому что ты - Игрок, Джон. Ты играешь. Ты должен уметь играть в любых условиях. Лондон стал слишком мал и ленив для твоего гения. И слишком тесен даже для меня."
Игрок не ответил, пожал плечами. Двинулся вдоль борта, не задерживаясь особо рядом с караульными матросами или с теми, кто еще только сворачивал лениво канат, перебрасываясь медленными фразами с напарником.
Его заставили жить среди этих людей. Но это еще не значило, что он привык и смирился. Каждая такая сумасбродная выходка капитана, отправившего Севельсторма на абордаж, могла стоить Игроку жизни. Каждая царапина, каждая пролетевшая мимо пуля уменьшала его удачу. Судьба была беспощадна в своих решениях. Решив один раз избавиться от маленького мальчика Джона, смеющегося ей в лицо, она своего решения не изменит. А Севельсторму остается лишь приспосабливаться...
- "Лишь это? Ты недооцениваешь себя, Джон. Ты раскис. Некоторые люди слишком близко подобрались к твоей шкуре, что ты перестал с этим считаться!"
Взгляд Игрока зацепился за фигуру, держащуюся за борт и шатающуюся, словно человек был смертельно пьян. В знакомой холеной бороде и берете угадывался лик Франсуа. Капитана этого корабля. Человека, который олицетворял здесь десницу Судьбы.
- Мсье лё капитэн! - поприветствовал Монбижу Севельсторм. Он так и не уяснил порядков корабля. Не хотел их уяснить. - Сегодня Вы совершили дерзкий налет, успев героически уйти от смертельно опасной погони.
Судя по лицу Монбижу, капитану не шибко нравилась затронутая Игроком тема. Но он не прерывал.
- Как Ваш суперкарго, мсье, - голос Джона понизился, - я должен сказать Вам, что не все на этом корабле разделяют Вашу точку зрения. Я уверен в том, что Вы сами прекрасно это знаете. Я даже не сомневаюсь, кто первым сообщил Вам об этом.
Монбижу повернулся, взглянул в лицо Игроку. Джон не отвел взгляда, лишь развел руками:
- Все старые моряки рано или поздно устают играть вторые роли, мсье. Им становится тесно, душно в условиях чьей-то власти. А на кого посмотрят матросы, если с Вами вдруг что-то случится? Кто не уступает Вам в популярности и авторитету? Когда матросы ропщут, в умы недовольных заползают грезы о капитанском мостике. Но юнга никогда не сможет стать капитаном, мсье. У него нет той славы и той жесткой длани, должной присутствовать капитану. А у кого это всё есть?
Голос Джона обволакивал, уговаривал и ни к чему не принуждал. Он лишь давал пищу для размышлений. Садил семена в благоприятную почву. Ему не нужно было знать всех деталей, чтобы догадаться, чтобы прочесть что-то, отрывки, в глазах у Франсуа. А дальше он импровизировал.
Он был профессионалом. И умел видеть людей.
- Подумайте над моими словами, мсье, - поклонившись, Игрок не стал более задерживаться.

(с незримым духом одобрения Сейдена)

Сообщение отредактировал Father Monk - 18-07-2007, 18:38

«Святой Патрик»


Карета въехала в пор. Ещё не затих цокот копыт, а возница уже соскакивал с сёдел и спешил открыть дверь. Высокий, худощавый господин вылез из кареты, одной рукой придерживая шляпу, а другой шпагу у себя на поясе. Даже на секунду не взглянув на город, высокий господин пружинистой и слегка покачивающейся походкой направился к пирсу, у которого пришвартовался «Святой Патрик».
Риз Рамсей ненавидел города, эти пропитанные ненавистью, желчью и испражнениями клоаки человеческой лжи и пороков. Именно в городах люди, которых капитан Риз хорошо знал, начинали меняться и на свет выползали самые неприглядные пороки и качества. Наверное, он тоже менялся, стоило ему ступить на эту треклятую сушу. Вот почему он спешил поскорей попасть на корабль и выйти в море. В море, где всё было легко и просто, где не было лести и лжи, где деньги теряли власть над людьми, а люди становились теми, кем они являлись на самом деле…
Ступив на сходни капитан увидел о чём-то спорящих лейтенантов.
-Господа, в чём дело? – обратился Риз к спорщикам, - извольте пройти в мою каюту и объяснится.

Дэниэл Хантингтон и Франсуа Монбижу

Дэниэл сидел на канатах и точил саблю, тщательно вычищенную от малейших пятнышек крови. Дул легкий бриз.
-Бритт, - несяный силуэт, странно покачиваясь, двигался в сторону лейтенанта. На море почти не было качки, но фигуру сильно шатало. Этот человек явно был пьян. И этот человек был капитаном. Рука Монбижу лежала на эфесе сабли. Но, кжается, скорее по привычки, нежели капитан намеревался пустить ее в действие. - Бритт, погляжу, тебе не спится.
- Оружие надо держать в чистоте, - Хантингтон не поднялся, да и головы от клинка не поднял.
-Да-а, - Монбижу недобро усмехнулся, застыв где-то в пяти шагах от лейтенанта. - Оружие в чистоте, а амбиции на привязи. Так?
Капитан повернулся и стало совершенно ясно, что другую руку он держал на пистолете.
-Сегодняшний абордаж... А ты неплоохо показал себя, oui?
- Амбиции, капитан? – лейтенант поднял голову и посмотрел на Монбижу. – Амбиции мои остались в Англии на том корабле. А абордаж…, - англичанин пожал плечами. – Это моя работа - командовать людьми
-Как тебе на "Ле Глейве"? - неожиданно поинтересовался капитан.
Дэниэл усмехнулся, столь нелепо звучал вопрос из уст капитана.
- Неплохое место для службы.
"Скалишься?" - внутренняя сила подталкивала его на то, чтобы прямо сейчас атаковать наглого англичанина и стереть улыбку с его лица. Но остатки разума отчаянно держали свои позиции, поэтому капитан лишь продолжал стоять и буравить офицера взглядом.
- А почему Вас это интересует, капитан?
Но вместо ответа Монбижу кчнулся, подошел к Хантингтону и махнул рукой, мол, сдвинься, я тоже сесть хочу. А сев, притронулся пальцами к лицу и вздохнул.
-Иногда мне кажется, что меня окружают одни заговорщики... Завтра мы уже увидим берега Альтависки.
- Заговоры… Может быть я здесь недолго и потому их не заметил, капитан? Или это очень хитрые заговорщики. Вы кого-то конкретно подозреваете?
-В основном британцев и испанцев, - ответил Монбижу, на минуту восстановив свое привычное хладнокровие и даже найдя в себе способность шутить по этому поводу. - Но испанцев на борту "Ле Глейва", к счастью, нет.
- Методом исключений я могу причислить себя к числу подозреваемых?
-Разве я это говорил? - Монбижу еще раз усмехнулся, поднялся на ноги. - Что вы, сэр Хантингтон, что вы.
И направился прочь:
-Если бы я подобное думал, разве мы разговаривали? Ну что вы...
Монбижу удалялся прочь
"Все-таки, как он мне неприятен, но это не Бритт. Но кто тогда?"
Лейтенант проводил капитана задумчивым взглядом. «Значит и ты чего-то боишься Монбижу…»

(с Сейденом)