Йиркманская баллада, парный прикл с элементами жесткого ЛСР

[Кысь >>>]

Осторожно подобрал гремящий ворох железа и скользнул за дверь. По пути натолкнулся на Хёльда - капитан замковой стражи о чем-то встревоженно переговаривался с охранником. Подошел ближе. Выяснилось, что неугомонный Вирт выехал из замка еще вечером. Брэдгер предложил капитану подумать, что ему нравится больше - купание во рву или отделение головы от тела и "очень вежливо" попросил сообщать об отбытии важных гостей сразу, пусть бы даже те отбывали в ближайший лес и фривольно целуясь. На лице капитана последовательно сменился целый спектр цветов, потом окончательно утвердился зеленый. Он сдавленно кивнул и пообещал в следующий раз исполнять приказы Его Высочества точно. Брэдгер тем временем ломанулся в отведенную Вирту спальню, попутно прихватив какого-то слугу в качестве проводника.
Дверь оказалась заперта. На лаконичный стук раздалось женское, приглушенное:
-Да, сейчас.
Через несколько минут дверь отворила баронесса Вирт. На бледном лице тускло мерцали покрасневшие серые глаза. Синий, чуть мятый халат, складками спадал к лодыжкам. Она отступила в сторону, пропуская в комнату Его Сиятельство и баюкая на руках черную кемхетку:
-Уже ухожу, - прошептала тихо.
- Яд? - Голос прозвучал хрипло, но по-деловому.
-Арьете уехал в Латтар'ин, - ровно ответила женщина, уходя прочь.
Тихо ругнулся сквозь зубы. Закрыл глаза - Вирт уехал вечером, значит, догнать его было мало возможности. Единственное что можно - обеспечить прикрытие на выходе, если что. Снова нашел Хёльда.
- Две-три дюжины. На хороших лошадях. Быстро.

[Соуль >>>]

-Хель! Вино кислое? – насмешливо спросил второй капитан, загораживая дорогу.
-Кислее не бывает! - Сулимхадка ловко обогнула квадратную фигуру Кахи и быстрым шагом направилась на задний двор. Привалилась плечом к стене и согнулась: желудок, протестуя, скрутился в жгут, избавляясь от содержимого.
Женщина со стоном поднялась и прижалась затылком к согретому майским солнцем дереву. Да уж, вино паршивое и кислое, но и не такое пили… а чтобы крутило второй день подряд – случалось редко. Аэль-хель задрала рубаху, разглядывая неопрятный бело-розовый шрам, погладила плоский живот и с горькой усмешкой выпустила подол.
Черно-зеленую ткань всколыхнул ветер и отпустил. К носку сапога прибило прошлогодний осенний листок, а прелая вода в бадье покрылась рябью. На секунду показалось, что мимо проплыла призрачная цветочная ладья с горящей свечой – глаза защипало.
-Не здоровится, Аэль? – сухая рука накрыла плечо, заставив обернуться. Старый знакомый Мудрец смотрел на женщину с едва заметной усмешкой. – Так скажи, посмотрю. Не я тебя лечил разве?
-…ты, - неохотно отозвалась сулимхадка.
Судьба иронично свела бывших сослуживцев спустя год после прощания в Ульмаре, в один лагерь, но на разные должности. Если раньше седой старик гонял молодую смуглолицую девчонку, то теперь она стояла над ним, и не над одной сотней умудренных годами воинов. Дел было много – разговаривали мало, а чтобы вот так, по-дружески, Мудрец давно не обращался.
Сержант подхватил капитана под локоть и, не слушая возражений и ворчливой ругани, втолкнул женщину в пустую накануне вечерней тренировки казарму, усадил на низкую койку и задернул ширму. Мудрец давно знал, что слова Аэль-хель следовало переворачивать, делить на два и поступать наперекор.
-Бледная ты. Чего так возражаешь? И крутит тебя, как девицу, - он подмигнул, а сулимхадка мрачно опустила взгляд в пол. – Снимай рубаху, гляну.
-Сам знаешь, что…, - угрюмо начала женщина, стягивая через голову наемничью одежду.
-Знаю, - старик надавил на жилистые плечи, принуждая лечь, и присел на край, - потому и шучу, чтобы не хмурилась.

[Кысь >>>]

Пальцы застучали по коже, опускаясь от грудей к животу. Аэль-хель прикрыла глаза, вспоминая, как тринадцать лет назад морщинистые ладони сжимали бока, удерживая в теле горячую кровь, как стянулась и покрылась тонкой розоватой пленкой алая рана, как потекла по внутренней стороне бедра багровая ниточка.
Вздрогнула, когда горячие руки сжали бока, а большие пальцы ущипнули кожу. Мудрец нахмурился и произнес:
-Ты давно с мужчиной была? – Ладони недоверчиво накрыли живот.
-Не так и давно, - женщина приподнялась на локтях.
-Ну-к, перевернись, спину дай глянуть.
С раздраженным вздохом, Аэль-хель обняла тонкое покрывало, сложенное в изголовье. Сухие ладони скользнули вдоль позвоночника и остановились. Вновь ощупали бока, легли на поясницу. Старик недоверчиво хмыкнул – от рук на мгновение стало жарко.
-Месяц уже дитяте, глядишь, к январю явится, если мать не будет рубиться, как ошалелая, - странным тоном сообщил Мудрец.
Плечи Аэль-хель напряглись.
-Не шути так, Мудрец.
-А кто это здесь шутит? Только Боги разве что, - все также отозвался старик.
Сулимхадка резко обернулась, смотря на седого широко раскрытыми глазами. Молчала, прижав ладонь к белесому шраму. Внутри шевельнулся суеверный испуг, сменившийся странной слабостью.
-…ты?
-Кто так сомневается в моем лекарском даре? – ворчливо ответил сержант. – Если говорю дитяте месяц, значит, месяц дитяте.

[Соуль >>>]

Аэль-хель упала обратно на узкую лежанку, тихо, истерично хохоча. Недоверие двух дней выплеснулось в странном, ненормальном смехе. Всхлипы мешались со счастливыми нотами. Мудрец озадаченно покачал головой и вытянул из-под кровати свой мешок. Запустил руку и достал металлически звенькнувший мешочек. Нашел руку наемницы и сжал пальцы вокруг обода кошелька. Она замолчала, тяжело дыша, и периодически вздрагивая от рвущегося наружу сумасшедшего смеха.
-Пиши отзывную и езжай во Фьоли. Там найдешь Рандира, моего брата. Скажешь от Раскара из Зеленого Клана. Он один живет, с сыном. Примет. А это… ты ведь служить думала, а мне – ни к чему.
-Июльский мятеж…, - слабо пробормотала женщина. – И принять не могу.
-Июльский мятеж, - согласился Мудрец, - да второй раз меня рядом может не оказаться, если тебя насквозь проткнут или надорвешься. Боги редко совершают чудеса, а это, - ладонь накрыла живот, - самое, что ни на есть, чудо настоящее. Так что бери и пиши отзывную, коли голова на плечах есть.
Сулимхадка склонила голову, прижав безымянные пальцы к плечам. Сержант кинул ей рубаху и отвернулся, смотря на серое пятно вечернего света на полу.
-Поедешь?
-Поеду, - застежка пояса неуверенно щелкнула, следом зашуршала ширма, - бывай, Мудрец. Спасибо тебе.
На пороге Аэль-хель еще раз поклонилась и вышла в ночную мглу. Носок сапога поддел случайный камушек: что, если ошибается Мудрец? Но нет, в лекарском деле старик знал толк.
Скрипнула дверь соседней казармы, впуская капитана. Решительно и молча достала Аэль-хель из походного мешка лист бумаги и чернильницу. Заскрипел кончик по желтому листу, выводя аргодорские буквы отзывной. Здоровье, рана, полученная в предыдущем бою да новый, перспективный капитан – роспись. Сложила и спрятала под рубахой. Легла и прижалась щекой к серому холсту, закрыв глаза и не веря в слова лекаря. С нежным испугом провела ладонью по животу и странно улыбнулась.
На следующее утро опальный граф Джад Сечен был несколько озадачен поспешным и настойчивым прошением о расчете и отъездом капитана, аргодорского рыцаря.

[Кысь >>>]

-Среди наемников ходят слухи что у бывшего капитана будет ребенок. А еще - что вы дружили и ты знаешь, куда она направилась, - Брэдгер тенью возник на пути наемника.
Мудрец замер, подслеповато всматриваясь в темный силуэт. Узнал и поклонился, по аргодорскому обычаю.
-Мало ли так какие слухи ходят.
-Ты знаешь или нет? - улыбнулся король.
-Не ведаю, - помолчав, ответил старик.
-Можем поговорить?
-О чем со стариком говаривать? – еще один поклон. – Ему лучше разрешить от тренировки отдохнуть да отзывную дать по осени, коли все порядком сложится.
Его собеседник молча ждал ответа.
-Не о чем, - ответил сам на вопрос Мудрец и добавил. – Разрешите идти, Ваше Сиятельство.
-Тот человек, - тихо произнес Брэдгер. - Для него это - последний шанс.
Воин дрогнул, внимательно рассматривая герцога из-под пушистых бровей. Ветер качнул стянутую зеленой лентой косицу и швырнул в морщинистое лицо.
-А для нее служба – смерть.
-Ее никто не заставит больше служить.

[Соуль >>>]

-Если вернется – сама пойдет, - выпрямился Мудрец и непреклонно скрестил руки на груди. – Она этим жила и жить продолжит, если потянут.
- Все наемники сейчас в Иллесе. Мне нужно - убедить ее уехать в Сетталь.
Мудрец отрицательно качнул головой.
-Оставьте девчонку в покое.
Принц отрицательно покачал головой. В глазах зажегся опасный огонек.
-Я никогда не отберу у человека последнюю надежду просто из уверенности, что знаю как лучше для всех.
-Вот пускай тот человек приезжает и спрашивает у меня, - непреклонно ответил старик. – А там – посмотрим. Был бы не из Клана ты, говорить и не стал.
-Человек пока даже не знает, - очень тихо. - И не узнает, но только если сама тая мне это скажет в лицо. Скажи, как ее найти.
Мудрец вздохнул.
-Рандира найди в деревне у Фьольского замка…
Благодарный полукивок-полупоклон - и Брэдгер исчез.

[Кысь >>>]

У воды женщины вымачивали ткани. Аэль-хэль он приметил сразу - аргодорцы были по преимуществу золотоволосы, так что ее черное каре и осанка привычного к доспеху человека выдавали ее с головой. Женщина боролась с каким-то мальчишкой, пытающимся отобрать тяжелую корзину. Брэдгер скользнул к паре и взял корзину сам.
- В этих краях помогать женщинам считается долгом чести, - кивок. - Даже когда они считают, что справятся сами.
Аэль-хель пораженно выдохнула и подняла черные глаза. Руки тут же взлетели к груди, создавая крест.
-Можем поговорить где-нибудь?
-Как пожелают Ваше Величество, - чуть наклонила голову сулимхадка, и уверенным шагом направилась в сторону небольшой рощи у поворота реки. Кивнула мальчишке, чтобы не беспокоился. Он кивнул и, перехватив поудобней наконец-то отданную ему корзину, метнулся вверх по холму, к деревне.
- Я здесь нахожусь не в качестве короля, даже не в качестве владельца герцогства. Просто... Отдаю старый долг, - Брэдгер привалился к стволу дерева и посмотрел в глаза сулимхадки. - И решение тоже принимай ты сама. Я хочу только убедиться, что ты знаешь все что для этого нужно.
-Я слушаю.
-Сетталь - последний в своем роду. Большая часть его родичей погибла во время арлионского мора много лет назад, жену и сына он тоже потерял. Ты знаешь, о заветных желаниях не говорят... Но я думаю, он бы отдал многое просто за возможность знать, что его земля не перейдет к чужим людям.
Аэль-хель слушала медленную, тихую речь короля с непроницаемым видом. Когда он остановился, ответила, тщательно подбирая слова:
-Моя семья прибыла в Аргодор восемнадцать лет назад. Первый отец не выдержал пути, второй погиб в пограничном дозоре, а мать осталась с единственной дочерью. Она никогда и ни у кого не просила помощи, так и я не стану обращаться сама и заставлять человека принимать ребенка от неизвестной наемницы и нелюбимой женщины.
Отрицательно покачал головой.
-Это не необходимость. Это подарок. Возможно, единственное, что ему по-настоящему нужно. –пауза - Благодарю, что выслушала, тая. Здоровья... вам обоим.
Полукивок-полупоклон. Ответный. Сулимхадка проводила короля долгим, тяжелым взглядом.

[Соуль >>>]

Арьете появился на рассвете шестого дня, измотанный, бледный. Остриженный неподобающе коротко для дворянина. Предупрежденная о прибытии стража без слов впустила его во внутренней двор замка.
-Предупредите, о воз… возвращении, - простужено проговорил барон и спрыгнул с лошади, неловко приземлившись на пятки.
Больше всего хотелось заснуть, но Арьете не мог позволить себе подобной роскоши. В голове было пусто, только билась на краю сознания мысль: не сейчас, еще немного, еще полдня, не позволяй ей плакать. «Ей» - местоимение заменило стершееся имя. «Ей» - золотоволосая женщина пообжала и влепила отрезвляющую пощечину.
Арьете поднял серые глаза на растрепанную сестру, взгляд скользнул по босым ногам, рубахе, открывающей ноги до колен, не расчесанным волосам:
-Оделась бы хоть, - прошептал вместо приветствия.
-Защищайся! – она швырнула под ноги брату кривую саблю и отступила, приготовившись атаковать.
Арьете с ленивым вздохом поднял оружие:
-Дай мне поспать.
-Сколько пр’ошло?
-Неполные три, - Вирт медленно отразил неосторожный удар, и в наказание сестра больно ударила босой пяткой в незащищенное привычным высоким сапогом колено.
Разбудили крики - даже не они, а их отголоски где-то в замковом эхе. Сна словно и не было - вскочил, натянул одежду, выскользнул за дверь. Во внутреннем дворе были оба Вирта - причем баронесса нещадно гоняла брата, едва давая ему возможность защищаться. Спустился, застыл у стены - просто на случай если драка станет слишком серьезной.
Абордажная сабля рассекла ворот серой от дорожной пыли рубахи и прочертила на груди длинную царапину:
-Больно же! – Арьете нагнулся, пропуская над головой слишком высокий удар. – Убьешь.

[Кысь >>>]

Он обхватил сестру за талию и легко, как пушинку, приподнял над землей, заглядывая в покрасневшие серые глаза.
-Морская тахиййя!
-Песчинка, ласковая волна, лунный прибой, - чистая аргодорская речь мешалась с прибрежным диалектом. Вирт едва держался на ногах, но выпускать из рук сестру даже не думал, кружа ее, словно маленькую девочку. – Ты обещаешь мне отрастить золотые волосы, длинные-предлинные, как у матери?
Создавалось впечатление, что Вирт бредит. Он говорил, не переставая, задавая странные и совершенно немыслимые вопросы:
-Помнишь, как запуталась в канатах? Или как кусалась, когда отец отдал перстень мне? А почему сбежала, когда я весной был в Витаре? Помнишь мой поединок с опекуном из-за тебя? Помнишь…?
Ирьера кивала, изредка отвечая на звонком и переливчатом, как крики чаек прибрежном диалекте, и только когда прекратила говорить, Арьете поставил ее на землю, прижав к узкой груди и гладя курчавые, золотые волосы.
Тень отделилась от стены и незаметно скользнула в дом - понятно, что больше никто никого убивать не намерен. Барон не заметил, утешая расплакавшуюся сестру. Шептал на ухо глупости и рассказывал смешные истории из прошлой жизни, теребя и заставляя улыбаться. Потом провел в свою комнату и укрыл покрывалом, с непонятной детской робостью смотря на нервно улыбающуюся морскую баронессу.

[Соуль >>>]

Следующие несколько дней Брэдгер почти не расставался с Каий, действуя на нервы Каратэлю и вобще всем, кто имел на девушку другие планы. Свое общество не слишком навязывал - просто как-то оказывался в той же комнате что и она. Переговоры со стражниками, посланцами Сечена и прочими проходили очень быстро - высочество внимательно выслушивало человека, потом едва ли не односложно отвечало и отпускало.
-Что происходит? – не выдержав, к вечеру второго дня тихонько спросила Каий, откладывая в сторону порученные Сеченом бумаги. В последние дни она стала держаться увереннее. Сейчас, как когда-то в мае, хрупкую фигурку сжимал багровый пояс серо-голубого ильказского халата.
Подошел, опустился на пол, чуть позади, обнял, коснувшись виска щекой.
-Я люблю тебя.
Тонкие плечи вздрогнули, похожие на лепестки лотоса ладони накрыли сильные руки и решительно убрали прочь с плеч. Взгляд сине-голубых глаз стал печальным и серьезным:
-Я знаю. Что происходит?
- Мне... Нужно будет уйти.
-Значит, со мной.
Опустил голову. В голосе звучала мольба.
-Дождись меня здесь... пожалуйста.
Тонкие пальцы коснулись подбородка, заставляя посмотреть в глаза.
-Нет. Помнишь, один поступил, другой поступил...? - тот рассеянно кивнул и снова обнял девушку. Какое-то время они молчали, потом Каий очень тихо сказала. – Когда Мейхани выбирала как поступить, то думала, что, даже не вернется сын, останется Джангаш. Ты нужнее мне, чем думаешь. Я последую за тобой.

[Кысь >>>]

- Это... совершенно идиотская выходка, джаши, - наконец, заговорил он после почти минутной паузы. Слова звучали быстро и нервно, словно дробь пальцев по столу. - Просто прихоть заскучавшего герцога. Я сделаю все, чтобы вернуться.
-Лжешь, - оборвала девушка и испуганно прикрыла ладонью губы.
Он рывком поднялся и тяжело привалился к дальней стене. Пальцы с силой прошлись по вискам, почти закрыв от взгляда лицо. Каий молча поднялась и закрыла дверь, прижавшись затылком к теплому дереву.
Наконец, он поднял на нее взгляд.
-Подойди... Пожалуйста, - тихо, почти на грани слуха.
Она остановилась в шаге, скрестив руки на груди со странной упругой силой. Как перетянутая тетива – тронь – со звоном разорвется.
- Я не знаю как поступить, - честно признался. - Обещаю, что не уйду никуда, не поговорив. А сейчас... Просто побудь рядом.
Каий тяжело вздохнула, расплетая руки, и прижалась худенькой спиной к жесткой груди, опустив голову на смуглое плечо. Поймала левую руку и вложила в нее свою маленькую, ладошкой вверх, где вилось зеленое дерево:
-Если ты уйдешь без меня, вначале срежь мету с этой руки… пожалуйста. Отказ не так болезнен, как предательство, - она произнесла эти слова потухшим, невыразительным голосом и замолчала, зажмурившись.
Он кивнул и нежно прижал тоненькую фигурку к себе. Кажется, уже знал, какое решение примет. И от этого хотелось думать о завтрашнем дне еще меньше.

[Соуль >>>]

Четвертая часть.

Блики огня играли на темной стали меча, очерчивая оранжевыми сполохами хищные изгибы оружия. Ятаган. Один-единственный, кованый на заказ неизвестным мастером многие годы назад. Брэдгер получил его из рук хизрахи, родича его матери. Необычно-тяжелый для оружия юга, необычно-изогнутый для северного. Продолжение руки. Клинок, прошедший его коронацию и низвержение, пронесенный через пещеры, не заржавевший в сырых орочьих пещерах и не затупившийся в работе наемника. Любимая игрушка, к которой, как казалось, иногда даже ревновала Каий, верный союзник, спасавший жизнь там, где было больше некому. Еще минута промедления - смотрел на узоры клинка и не мог наглядеться. Потом - решительно просунул лезвие сквозь массивную стальную решетку камина.
Ятаган разлетелся на части с высоким, режущим слух звуком - десятки острых стальных игл прочертили полосы по обугленному камню. Одна задела ногу, оставив порез. Брэдгер подобрал ее и некоторое время смотрел, как ползет по краю капля ярко-алой крови. Выглядел беспомощным - этот ответный удар. Пол был усеян осколками кемхетской стали, и в темных зеркалах потерянно плясали отблески пламени, уже не складываясь в красивые длинные блики. Хотелось... Сказать или сделать что-то на прощание. Как старому другу. Осколок легко разрезал руку размашистым, резким движением - теперь золотой, темно-серый и красный лежали мозаикой. Лезвие скользило в пальцах и резалось. Он машинально убрал его в ножны для кинжала.
Оставался - перстень. Россыпь изумрудов, почти прозрачный топаз, на кровавого цвета сердолике - отпечаток раскрытой ладони. То ли закат, то ли обещание чего-то другого и лучшего. От удара молотка камни брызнули в сторону - золотой обод лег неопрятной кляксой. Подобрал крошечный багровый камешек - на сером камне остались следы крови. Бросил в огонь. Этой ветви Ардвартов больше не существовало. Еще раз оглянулся на разбитый меч и быстро вышел.

[Кысь >>>]

Разбудил Каий перед самым рассветом. Как мог, объяснил, что нужно уходить. Она собралась молча, с выражением бесконечной пустоты в глазах. О чем думала? О том, как собирался проклятый хор жонглеров, когда на них ополчалась. Об побеге из Сэтталя? Из Клэймора?
Руки опустили в сумку несколько потрепанных книг, смену одежды, невзрачный коричневый мешочек спрятался на самом дне. Также молча собрала волосы гномьим кольцом и спустилась вниз, готовить лошадей.
Было стыдно перед замком за свой поспешный отъезд, и перед Каий - за то что не дал дома и нормальной счастливой жизни. За окнами уже плясали на небе первые краски восхода. Подобрал невзрачный тяжелый фальчион и шерстяной плащ. Наверное, нужно было взять еще что-то на память, но в голову приходили только обычные походные мелочи - их и собрал. Когда спустился, Каий уже ждала во дворе. Сонная стража таращилась дикими глазами, но возражать не пыталась.
Девушка молча передала поводья и натянула перчатки, запрыгнула в седло. Вортс стремительно промчался по мосту. Тсея побежала рядом. Каий быстро, испуганно взглянула на испачканные кровью смуглые руки и опустила глаза. Согнулась, прижавшись лбом к серой гриве, вздрогнула от ледяной иголочки в сердце и зажмурилась, сдерживая слезы. Потом выпрямилась и с бесстрастным лицом продолжила путь.

[Соуль >>>]

Каждый день отзывался давним путешествием по поручению таргимы. Славийская степь не менялась – взгляд скользил по однообразному полотну, задерживался на редких штрихах деревьев, мчался дальше. Казалось, лето отличается от весны только количеством зеленой травы и частотой улыбок солнца из-за тяжелых облаков. Сизой, неопрятной стаей висели они над Братславом, предвещая дождь и размытые дороги.
Ветер гулял в гриве Вортса – серого, спокойного коня Каий, теребил хвост Тсеи – полудикой лошадки Брэдгера. Крепкие крупы укрывали теплые, темно-изумрудные попоны с белой каплей – знак Зеленого Клана. Подорожная, составленная таргимой, открывала путь, но соответствовать следовало.
Русоволосые стражники на воротах изучали документы внимательно, с недоверием смотря на приезжих. Неуютно молчали, провожали хмурыми и тяжелыми взглядами. Весной Славия была прохладной, но приветливой, а теперь стала угрюмой, ожидающей нападения в любую минуту.
-В «Братславском приюте» остановитесь, - произнес басом один из них, указывая в сторону деревянного, опрятно сложенного дома.
Каий посмотрела на корчму со странно-неприязненной улыбкой, поймала руку Рамиза, успокаивая. Неделю пути часто и подолгу молчал, словно вновь и вновь переживая произошедшие в Иллесе события. Рамиз кивнул и улыбнулся ей немного отсутствующей улыбкой. Служка принял поводья и они вошли в большой зал. Человек более не считал нужным как-то скрывать внешность, и, что удивительно, его действительно почти не замечали.

[Кысь >>>]

Ничего не изменилось: нависали над головой тяжелые темными балки, коптили масляные лампы, чадил в очаге-флейте огонь. Каий замерла у стойки, шепчась о чем-то с корчмарем. К радости девушки, не вспомнили – посмотрели снисходительно и сочувствующе. Он заказал комнату и договорился, чтобы ужин принесли туда. Обернулся на Каий, ожидая одобрения или возражений. Девушка кивнула и привстала на цыпочки, произнеся что-то едва слышно корчмарю на ухо. Сухощавый старик понимающе кивнул.
-Идите, там, в конце коридора, - говорил на общем с характерными для славийца паузами.
Комната встретила теплом растопленной «флейты» и тусклым, стекающим, как туман, из высокого окошка на широкую кровать светом. Каий сняла плащ и расслаблено упала на стул, потягиваясь.
- Устала? - Он тоже скинул плащ и теперь расшнуровывал ворот простой льняной рубахи.
-Скорее, вспомнила кое-что, - девушка с грустью смотрела на невозмутимого собеседника. В дверь неделикатно забарабанили. – Открыто.
Приоткрыв створку плечом, в комнату влетела пухленькая девица с большим подносом. Опустила заставленную ароматно пышущими горшочками доску на стол и скрылась, словно в помине не было. Каий подняла большую кружку, от над которой клубился тяжелый, перечно-острый пар.

[Соуль >>>]

Рамиз не стал расспрашивать, хотя и почти догадывался, о ком могли быть ее воспоминания. Любое упоминание Вирта или Сечена заново заставляло ощущать на сердце неясную тяжесть. Старая жизнь ушла отрезанным куском, но выбирать то, что осталось было сродни работе золотоискателя. Даже потеряв трон, он все равно оставался дворянином и потомком королей, а сейчас не оставалось ничего кроме зазубренного фальчиона в ножнах за поясом. И Каий. Стащил рубашку через голову, плеснул водой на шею и плечи, смывая дорожную пыль. Небрежно связал хвостом черные волосы, присел рядом с девушкой, но есть не стал. Вместо этого просто положил голову на колени.
Деревянное дно с глухим ударом опустилось на поднос. Дрожащие пальцы девушки, едва касаясь, погладили смуглое лицо. Каий не хотелось говорить. Скользкий, ледяной камешек вины ударил по иголочке под сердцем, заставив болезненно повести плечом.
Темная от загара рука нежно погладила ее шею.
-Поешь. Говорят, тут очень занятные идолы, изображения богов, которым поклоняются славийцы.
-И ты, - ладони разломили натертую сыром лепешку. – Лучше выпить мятник. От него некоторое время чувствуешь себя бодрым, а потом засыпаешь, как дитя.
Нож отсек тонкую полоску копченой рыбы. Девушка замолчала, задумчиво смотря на огонь. Перед глазами пронося малхатский обряд посвящения.
-Я оставила тебя без… всего.
-Это без тебя у меня бы ничего не было, - серьезно ответил Рамиз. - Когда-то этот выбор стоило сделать. И в других обстоятельствах он мог быть сложнее. Если сможешь терпеть меня первое время, то потом все будет легче.
Он вынул из пальцев нож, потом поднял девушку и снова усадил - уже себе на колени.
-Зато теперь нам точно не придется возвращаться в Ктеж.

[Кысь >>>]

Девушка судорожно вздохнула и, вновь обняв ладошками деревянную кружку, сделала несколько глотков. Дверь скрипнула, впуская вечерний ветерок, забравшийся к комнату невесть каким чудом:
-Надеюсь.
Он обнял ее вместе с кружкой, пригладил волосы, коснувшись лба щекой. В нос ударил запах напитка.
-Если ты выпьешь всю кружку, то вряд ли сможешь держаться на ногах.
-Тогда ешь, и пойдем, пока этого не случилось, - она вдохнула кружащий голову мятный аромат и печально вернула посуду на место. – Тебе не тяжело со мной… так?
-Нисколько, - поцеловал ее в висок. Поднялся, не отпуская с рук, крутанул по комнате. - Шумит?
-Нет, - она зажмурилась и потрясла головой: быстро сменяющиеся лоскутки пространства: серый и рыжий свет, стол, кровать, стулья, - все слилось в единое полотно.
-Тогда идем, пока не стемнело совсем, - ботины мягко коснулись пола. Рамиз выпустил девушку из объятий, чтобы снова надеть рубашку, потом мягко коснулся талии.
Она плеснула в лицо холодной водой и убрала упавшие на лицо темные волосы в хвост, бросила внимательно-восхищенный взгляд через плечо: золотистые блики скользили по матовой коже. Улыбнулась и потянула за руку прочь, через темный коридор, душный зал, на пахнущую сыростью улицу.

[Соуль >>>]

Далеко пророкотал, словно весенний сель, гром и на секунду деревянные дома озарились стальным светом блеснувшей молнии. Рамиз накинул на Каий свой плащ с капюшоном,и потянул под дождь. На землю падали редкие капли, падали... А потом хлынуло ведром. Шнурок окончательно сполз со скользких волос, тонкий лен облепил тело.
-Иди сюда, - она пробежала по скользкой деревянной мостовой. Доски отзывались недовольными скрипами на каждый шаг. Упруго согнулась, выпрямилась под ногой ступенька, и Каий втянула своего любимого под крышу продуваемой четырьмя ветрами беседки.
В центре, в сложенном из разноцветных камней очаге робко танцевал огонь, едва держась под напором дождя. Рядом лежали сухие, прошлогодние, листы. Она наклонилась и, подобрав охапку, бросила в пламя – искры взлетели под свитый из ивовых ветвей купол.
Мужчина привалился плечом к опоре с наветренной стороны и подставил лицо каплям. Вода была приятно-прохладной, одежда холодила тело, только сапоги мешали. Последние тут же отправились на другую сторону, куда не залетал дождь.
-В Малхате учат, что нельзя отворачиваться от своих богов и следует почитать чужих. – Девушка скинула капюшон и незаметно сняла с шеи один из медальонов.
Разжала оливковые пальцы и опустила туда прямоугольник – только золотистая цепочка сверкнула. Накрыла своей ладонью, пряча от черных глаз украшение, и кивнула в сторону очага:
-Это было бы знаком уважения.
- Это?... - Вопросительно опустил глаза на ладони, между которыми лежал тонко скованный металл.
-Неважно.
Сомкнул пальцы, и, не пытаясь даже посмотреть, что в них, обнял девушку.
-Только никаких жертв, хорошо?

[Кысь >>>]

-Это то, чего у меня никогда не должно было быть. Есть ли разница, когда это произойдет: сейчас или двумя днями позже в Любгороде? – она твердо сжала кисть и поднесла руку к огню.
-А у меня никогда не должно было быть тебя. Королям никогда не достаются такие подарки. Да и простым наемникам - тоже, - внимательно посмотрел в глаза, словно пытаясь понять мотивы.
-…да, ты прав, Рамиз, - отвела взгляд, алебастровые пальцы разжались. Девушка отошла к краю и наклонилась, опершись локтями о хрупкую ивовую перегородку, подняв голову и позволяя каплям стекать по лицу на воротник и грудь. – Слепой может увидеть лицо человека по тому, с каким шелестом упала шелковая ткань? Почему так? Я не знаю, но я чувствую, что так правильно.
-Иди сюда, - он поднялся и коснулся укрытого плащом бока, приглашая обратно. - Ты уверена, что хочешь именно этого?
-Я так чувствую, - Каий бросила осторожный взгляд через плечо и тихо добавила. – Лучше ты.
Рамиз вытащил из ножен охотничий нож, перевернул окованный сталью футляр. На ладонь вывалился кусочек металла - хищный узорчатый ромб неправильной формы. Так ломалась только клинки кемхетской стали - расслаивались на бритвенно-острые обломки. Положил темно-серый металл поверх золотистого, сомкнул пальцы - на ребре ладони сразу же показалась багровая капля - и бросил огню.
Пламя спиралями обняло цепь и щербатый осколок и принялось баюкать на углях, среди рвущихся к куполу искр. Лизало и щекотало, борясь с тугим металлом в лукавой пляске. Каий отвела взгляд, с прищуром смотря на проглянувший в свинцовой пелене лоскут чистого неба. Мимо пробежала русоволосая девчонка, подгоняя лающего пса – мир ожил, время потекло своим чередом. Сильные славийцы ругались на непогоду и неласковое лето. Звенели друг о друга кусочки руды в кузне, и скрипели под сапогами спешивших по домам людей доски деревянной мостовой.
Рамиз оторвал взгляд от огня и обнял ее.
-В порядке?
Девушка потерлась щекой о мокрое плечо и кивнула.

[Соуль >>>]

Любгород отличался от остальных городов. Деревянные постройки мешались с каменными, но улицы покрывали привычные мостовые. Доски пружинили под копытами, и казалось, что в любую минуту настил может проломится и кони погрузятся в смолу и опилки по колено.
Они прибыли днем. По небу неслась серо-сиреневая лента облаков, изредка в разрывах мелькало яркое полуденное солнце. Не золотое, как в Аргодоре, а невыразительно-серое, суровое. Такой же была Любгородская крепость, суровой, невозмутимой и надменной.
Полоскал ветер разноцветные княжеские ленты на разных башнях, трепетало изумрудное с белой каплей полотно Зеленого Клана, извивался синий треугольник с королевской короной Аргодора. Сквозь ворота крепости не пропустили сразу – пришлось ждать, когда появится человек в цветах клана. Такой подошел через четверть часа – среднего роста арлионец. Каий встретилась с ним глазами и задумчиво нахмурилась.
Лицо этого молодого человека, казалось, не было слишком предрасположено к выражению теплых эмоций, но улыбка была приветливой до приторного.
-Сейчас все уладим, - парень внимательно изучил бумаги и повлек путников за собой.
Девушка растеряно потерла виски, шагая рядом с Рамизом по взбегавшей на верх лестнице:
-Он был в свите таргимы…
Кивок. Глаза блондиа показались Рамизу смутно знакомыми, но он и сам с трудом мог вспомнить откуда. Единственное, что знал точно - воспоминание было не из приятных.
Арлионец привел их в небольшую комнату - вдоль стен тянулись скамьи.
-Я доложу о вас.
Каий присела, прижавшись тоненькими плечами к холодному камню стены. Взгляд растеряно перебегал с одной плиточки пола на другую, не задерживаясь. Ладони сцепила, чтобы не дрожали. Брэдгер привычно расположился у ее ног, накрыв тоненькие ладошки рукой. Девушка спрятала лицо в жестких волосах, сдавленно вздохнула, но не сказала ничего. Свободная рука обняла тонкие плечи.