Йиркманская баллада, парный прикл с элементами жесткого ЛСР

[Кысь >>>]

Каий сделала было шаг по направлению к таргиме, но замерла, смотря с тревогой. Ее спутник остался на месте, только опустил голову медленным, напряженным жестом. – Ну, сат, таг-гиса, пойдете-пойдете завтра?
Джангаш не выдержал. Лезвие секиры с глухим лязгом коснулось стены. Карлик подскочил к Изумрудной Ведьме и встревожено обхватил за плечи. Перевела золотистый взгляд на дана и улыбнулась и тут же склонила голову, не меняя приветливого выражения лица. Пухлые пальчики сжали ткань одеяния у сердца.
-Вон, - глухо приказал воин. – Там ждите.
Каий вцепилась в каминную полку прозрачной ладошкой и испуганно смотрела на сгорбившуюся наставницу, не в силах сделать шага.
-Вон, я сказал.
Рамиз осторожно обнял девушку за плечи и вывел из комнаты. Саты проводили тяжелыми взглядами, а рыжеволосый молодой карлик испуганно вскинул голову, что оплетенные изумрудными лентами усы взлетели до щек. Каий молча обняла супруга и прижалась лбом к обтянутому льняной рубахой плечу, закрыв глаза и словно боясь дышать. Он довел ее до комнаты и осторожно усадил, не размыкая объятия. Не знал, как утешать - да и утешишь ли тут? В душе осталась, казалось, только мерзкая пустота и привычная тревога за Каий. Даже о завтрашней дороге думать... не получалось. Просто не получалось.

[Соуль >>>]

Показалось, что ладошки Мейхани проводят по обнаженным плечам, втирая в прозрачную кожу серебряную воду Мертвой реки. Обряд Посвящения. Гладят первые ожоги от общения с Ирием. Таинство Огня. Лечат обветренные после разговоров с Ахвеем губы. Суд на канате. Заставляют успокоиться бьющееся сердце. Ночь Свадьбы.
Мудрая карлица занимала огромное место. От одной мысли, что там образуется пустота, хотелось бежать. Каий видела, как порвались струны цитоли, в корпус которой неведомый мастер заключил маленькое тело. Они лопнули со звоном в тот момент, когда к Изумрудной Ведьме кинулся Джангаш. Музыка стихла… замолчала… совсем…
Дважды скрипнула дверь: открылась – закрылась. Дан не решился войти. Из-за створок прозвучал чужой, неродной голос: «Письмо в Клан готовь, пусть старшую ученицу таргимой пока назначат».
Правую ладонь жгло - Рамиз уже сам не мог понять, чужой ли болью или собственным страхом. Тяжело было думать, о говорить даже речи не шло, - невольно мелькнуло уважение перед даном. Сам бы так... Даже думать не хотелось. Коснулся губами бледного лба. До безумного хотелось помочь. Каий подняла глаза: голубые пятна у зрачков стали невероятно большими, как дрожащие под ветром озера:
-Нне знаю, ккак онни в таком полложении, но Клан всегда в вечер см… - губы сомкнулись. – Ппровожает.
Кивок. Больно было даже смотреть ей в глаза, но не отвернулся. Неловким, неуверенным жестом провел по щеке пальцами. Каий с благодарностью прижалась к теплой ладони и смежила веки.
А потом начала рассказывать об Изумрудной Ведьме. Тихо, а иногда и вовсе едва слышно. Пока не забылась. Рамиз укрыл одеялом худенькие плечи, потом сполз с кровати на пол. Долго еще сидел неподвижно, глядя куда-то в угол.

Сообщение отредактировал Соуль - 21-04-2007, 16:28

[Кысь >>>]

Зеленый Клан прощался тихо. Шесть сатов образовали коридор к равностороннему треугольнику, выложенному сухим деревом на одном из склонов крепости. Последний из двенадцати князей и славийцы проводили карликов печальными взглядами, но в обряд, как и попросили, вмешиваться не стали. Каий заняла левый угол, кивком предложив Рамизу остановиться напротив. Тот тихо скользнул на указанное место.
Карлики вскинули секиры – в едином порыве запели керамические и деревянные подвески. Дан вошел в освещенный круг - нес таргиму и жену на руках: хрупкий, окутанный серо-синей дымкой силуэт. Сомнений в том, что держит так на всем пути от комнаты до склона не оставалось. Джангаш не сменил рубахи, не переплел бороды и усов – оставил, как были утром, но распущенные волосы Мейхани уложил в косы, перевив изумрудными и салатовыми лентами.
Дан прошел по коридору, не смотря по сторонам – только звенели на ветру колокольцы. Заступил за контур и опустил на мягкую травяную постель хрупкое тело карлицы. Откинул с лица покрывало и провел дрожащими пальцами по бледному лбу. Поднялся и приложил ладони к сердцу, смотря перед собой тяжелым агатовым взглядом.
-Ирий! – пророкотал Малахитовый кулак, и по контуру треугольника взвились к небу языки пламени.
Каий отшатнулась, прикрыв лицо рукавом халата и вглядываясь в нечеткую тень в центре. Джангаш ровным шагом вышел из треугольника. Пламя послушно расступалось перед воином. Он занял место на вершине и опустил голову. Ветер трепал концы усов и лент в густой черной бороде. Девушка печально смотрела на согнутого смертью Мейхани отца: он был старше карлицы на десяток, но смерть, и даже старость насмешливо обходили его стороной.

[Соуль >>>]

К небу поднялся сизый дым – завился искрящимися спиралями. Карлики остановились по двое у каждой грани. Взялись за руки. Рамизу протянул шероховатую ладонь молодой рыжебородый воин. Он взял ее механически, не отрывая взгляда от пламени. Сат кивнул и посмотрел на пламя. Все молчали, и над треском парил лишь глубокий голос Джангаша.
Карлик пел на древнем языке Клана, обращаясь к Отцу Скал. В печальной песне сливались воедино и жажда Ирий, и журчание Ирай, и шепот Ахвей и рокот Телай. Звучал над ними высокой нотой голос Матери рек, милостивой к мертвым и сострадающей раненным и больным. Голос качался на волнах ночи и постепенно затихал.
Карлики разжали ладони. Джангаш расплел одну из тугих кос и бросил в печально колеблющееся пламя зеленую ленту.
-Супруге.
Воины какое-то время смотрели на огонь. Потом один из них повторил жест дана: «Таргиме». Следом второй, третий. Рыжий карлик сорвал жемчужину и швырнул в самую середину: «Женщине Клана!». Каий печально улыбнулась и вытряхнула на ладонь из потертого мешочка подаренные Мейхани серьги. Отчего-то оказалась лишь одна – изумрудно-голубая капля в серебряной оправе отправилась в руки Ирий: «Матери».
Рамиз вытащил из-за пояса нож. Едва слышный режущий звук - и в руке прядь волос, заплетенная в косу. Неожиданно-легко, дугой, упала в огонь.
-Другу, - тихо.
-Ирий, - выдохнул с этими словами дан.
-Ирий, - подхватил рыжебородый карлик, а следом и другие саты. Единым голосом зазвучал призыв огню – пламя рванулось к центру, баюкая хрупкое тело в ореоле серо-синих драпировок.

[Кысь >>>]

Воины отступили назад – стало нестерпимо жарко. В таком огне плавился самый крепкий малхатский металл – таким огнем провожали таргиму. Он медленно свился в тугой канат и опал рыже-алым звездопадом. Там, где недавно был контур – остался только серый пепел и несколько искр.
-Ахвей, - закрыв глаза, произнес Джангаш. Серебряная слеза скатилась из уголка глаза на черную бороду, и по клановому слову поднялся ветер, разнося печальный пепел над холмом.
Рыжий карлик как-то смущенно хмыкнул и, отцепив от пояса, откупорил флягу. В воздух влился тянущий аромат медовых трав. Сделал глоток и всунул в смуглую руку. С противоположной стороны подгорный житель повторил жест, только передал соседу затянутый цветными нитками мех.
Рамиз едва коснулся губами жидкости - и передал дальше. После второй фляги присоединил к кругу и свою - простую, без узора, с колодезной водой. Еще пять раз приходили в его руки самые разные мехи. В одних – травяной чай, в других – что покрепче, в третьих – вода. Только, в черном, маленьком, оказался неприятный и горький, вызывающий жжение и слезы в глазах, настой.
Фляга принадлежала дану. Вернулась в его руки, и он облегченно вздохнул. Оглядел присутствующих и отвернулся. Медленно, неохотно начали расходится саты. Каий присела у края пепельного треугольника и провела ладонью: вторая сережка скользнула мимо пальцев и упала на землю незамеченная. Она подобрала ее и оглядела: каплю-камень вплавленную в серебро, толстоватую металлическую дужку, острый носик. Отерла пальцами и поднесла к уху, зажмурилась.

[Соуль >>>]

Сверкнув, иголочка прошла сквозь левую мочку и выскользнула с противоположной стороны, бросив алую каплю крови на шею. Воин подошел к ней, замер в шаге. Поднялась, теребя сережку. Он легко коснулся ее плеча. Каий посмотрела ровным, печально-чистым взглядом голубых глаз.
-Ну, вот и нет Изумрудно-Малахитового рода, - девушка обернулась на заставшего рядом дана. Рамиз перевел на Джангаша взгляд. -Дети. Оба – мои дети. Но есть такое слово как кровь. Как не смогу я влить в вены человека кровь карлика, так и не сможет он в мои влить свою. Крови нет больше. Ты, Каий Саике, стала дочерью дана, ученицей таргимы, но в венах кровь южных пиратов и поющих шерхадцев. А ты… Ты мог сломать меч, мог разбить талисман, Брэдгер Адварт Первый, но крови это не изменило. И я, сколько бы не ломал древко о колено или плавил медальон, останусь даном, потому что так приказала кровь. И тебя она вернет… однажды.
Карлик бросил флягу в центр пепельного треугольника и, шатаясь, пошел прочь. Человек едва заметно вздрогнул и прикрыл глаза... У самого в голове кольцом свились параллели - словно видел собственную судьбу. И только очень надеялся что конец будет иным.
-У него метка… с руки не пропала, - одними губами проговорила Каий, тронув смуглую ладонь.
-Это значит?.. - Не громче.
Каий повела плечами и поежилась, как от дыхания ледяного ветра:
-В старину бы сказали… «он умер давно».
Тихо обнял ее, с непонятным выражением глянув в голубые глаза. Думалось сразу о многих вещах, и ничего из этого произносить вслух не хотелось. Так что просто поцеловал темные волосы и повлек девушку прочь от костра.

[Кысь >>>]

Сборы были тихими, почти незаметными - привезли немного, увозили еще меньше. Приставил к кровати последнюю сумку. Вот и все. Наскоро проверил собственную экипировку - стеганка, меч, связка метательных ножей - все еще для тренировок а не для боя, шерхадский нож-куттар, собственный охотничий. Обернулся к Каий.
-Готова?
Не отозвалась. Осталась сидеть на полу, прижав колени к груди и обхватив сумку с книгами. В дорожной одежде, волосы забраны малхатским кольцом и подняты, видна покрасневшая мочка с серебряной серьгой.
Подошел ближе, тихо и ласково обнял. Не пошевелилась.
-Ждут уже, - тихо.
Каий кивнула, и выпутавшись из рук, поднялась. Лямка прижала старый, уже потрепанный плащ, к плечу. Скрипнула дверь, открывая путь в общий коридор, потом еще раз – в комнату таргимы. Девушка глубоко вздохнула, прежде чем войти. Сделала шаг, словно ныряльщик, уходящий на глубину.
В комнате Мейхани никто не тронул и вещи. Джангаш стоял там же, где и вчера днем. Сложив руки на навершии секиры, смотря в пол:

[Соуль >>>]

-Сможете, весть с саигой отправьте к совету Кланов, - Девушка кивнула и боязливо обняла карлика за мощные плечи. Он ласково мазнул ладонью по темным волосам. – Иди, дочка. Сат?
Подошел, после некоторого колебания опустился на одно колено. Каий тем временем водила носком сапога у символов, где начиналась Тропа Клана.
Джангаш вздохнул, заглядывая в глаза странному смуглому человеку с иссиня-черными волосами. Мощные пальцы сжали лезвие секиры и скользнули вниз. Выступила густая, почти черная кровь. Казалось, в глубине капель мерцают зеленые искры:
-Ирай, - произнес воин, чертя на лбу знакомый знак. – Помни, что я про кровь сказал. Не отказывайся…, - он чуть наклонился и одними губами прошептал на ухо. – От колдовства ее огради. Убьет себя.
Сказал и выпрямился, с невозмутимым видом смотря перед собой.
-Рамиз? – тихонько позвала Каий.
Кивок. Воин поднялся и подошел к Каий, взял за руку. Она закрыла глаза и тихонько прошептала:
-Телай, - и сделала шаг вперед.
Комната пропала и мир вокруг соткался из темноты. Протяни руку – дотронешься до пыльной стены. Девушка молча пошла вперед. Шаг, другой, третий – снова чистый воздух и запах колодезной воды. Короткий тоннель из города в город, построенный забытой, давней магией карликов.

[Кысь >>>]

Секундное замешательство, потом сориентировался. Тиайнир был небольшим, но живописным городком в самых предгорьях Хилдаза. Улочки полого взбирались вверх, иногда изгибаясь причудливыми спиралями. Даже ветер здесь отличался от славийского - дышал особенной горной свежестью, заметной даже в тепле летнего дня. Оглянулся на Каий - та без особенного внимания рассматривала причудливый изгиб сложенной из плоских скальных обломков ограды. Впереди показалась вывеска знакомого постоялого двора. Рамиз свернул туда, но пошел не в обеденный зал, а на задний двор. Улыбчивый усатый хозяин с радостью согласился продать пару лошадок для дороги. Толстоногие и плотные, с длинными пушистыми гривами, они казались игрушками из тех, что делают детям. На одну помог взобраться Каий, на вторую свалил весь груз. Меньше чем через пару сотен шагов от городских ворот свернул с дороги на неширокую тропу. Крепкие копыта животных легко ступали по непрочным уступам из раскрошенного камня. Незадолго до заката город еще раз показался в просвете между деревьями - уже причудливым золотистым рисунком на желто-зеленом холсте склона.
На отдых собрались только когда совсем стемнело - стреножил лошадей и отправил на поздний ужин на ближайшей поляне, потом укутал Каий в свой плащ и попытался уговорить поесть, впрочем, без особого успеха - согласилась только на чай. Сосны хорошо дымили, но почти не давали огня. Когда чашка с ароматным напитком оказалась в ее руках, Рамиз тяжело опустился на усыпанную хвоинками землю.
Она пригубила напиток и отставила плошку прочь, легла, свернувшись на покрывале под плащом клубком и уставилась на перевивающиеся язычки пламени. А воин странным, отстраненным взглядом смотрел на ее лицо - на алебастровой белизне плясали отблески пламени.

[Соуль >>>]

Лошадки неутомимо шли вперед. Горцы не носили длинных плащей, вскоре и Рамиз ножом укоротил свой едва ли до колен - на крутых склонах трудно было не наступать на края. Золотой свет близящегося вечера разбивался о листья, мерцающей пылью просыпался на плечи путников. Местами деревья росли под странными углами и тогда пологие спины стволов мягкими попонами укрывал мох, а в корнях могли бы устроить целое поселение маленькие горные лисы. По оврагам сбегали вниз ручьи - маленькие, звонкие и отчаянно-чистые, то замирающие серебряными каскадами, то весело журчащие заплетенными причудливой косой струями. Иногда в кустах совсем близко шарахалась мелкая лесная живность - зайцы и тяжелые краснозобые птицы. В прошлый раз Рамиз проходил здесь почти ровно год назад - под таким же солнцем, почти такой же тропой. Странно было - в голове перемешались события прошлого и настоящего, окончательно запутывая. Но и дорога виделась хорошо, тонкой сияющей ниткой взбегала по горным склонам до нужного места. Само место почти не помнил - в сознании осталась только нестерпимо-яркая мерцающая трапеция выхода. Зато картинка за картинкой вставали перед глазами воспоминания прошлых жизней - необходимость куда-то карабкаться напрочь рассеивала покой и пустую тишину, но и не занимала всего внимания, оставляя часть путнику на его усмотрение.
Тот день был тоже летним. Ветер трепал легкие пепельные волосы молодого человека с серьезным лицом, вольготно усевшегося на башенном зубце, свесив в пустоту ноги. Ему пришлось несколько раз повторить свою фразу, прежде чем его собеседник - вычурно одетый черноволосый юноша, сидящий на корточках на самом краю соседнего зубца, наконец, обратил внимание.

[Кысь >>>]

- Что это? - Принц недоуменно поднял бровь.
- Это девиз. Был девизом семьи Сечен добрых пятьсот лет - все смутные времена и еще много дольше. Хорош, правда?
- А сейчас уже не?
- А сейчас взяли третий. Мой прадед.
- Мне больше нравится второй.
- Других ты и не слышал.
- Я и так знаю что первый слишком мудр, а третий зануден, - принц легко поднялся на ноги, глядя на стену, круто уходящую вниз прямо под носками сапог.
- И как всегда прав. Что же с вашими девизами?
- Ардвартские все как один спесивы и пафосны, - Брэдгер отвернулся. - Сетталь тих и мудр, даже слишком.
Разговор оборвался - тогдашнего темноволосого мальчика еще страшно жег тот факт, что родной отец не передал ему девиза. А Сечен еще не умел толком обходить острые камни. Только девиз запомнился и сейчас невольно застыл на губах мерцающей шелковой повязкой.
Стрела просвистела прямо перед носом. Каий даже не обратила внимания – просто поднялся ладонь, прошептав тихое «Ахвей» и чуть придержав у земли. Рамиз недовольно поморщился и прокричал что-то ближайшим кустами на рычащем грубом наречии. Из листвы показалась зеленоватая голова с приплюснутым лбом и выпирающей челюстью. Короткий диалог, и орк разрешающе махнул рукой. На пути встретилось еще двое охотников, с третьим разговор был дольше - украшенный причудливо выгнутыми и подкрашенными шрамами воин явно узнал Рамиза. Даже вызвался проводить немного - приземистое мускулистое тело скользило рядом около получаса, потом просто исчезло.

[Соуль >>>]

Прохладный серый зев пещеры был со всех сторон укрыт деревьями - тонкие листья слегка трепетали от сквозняка. Воин помог девушке спешиться и привязал лошадок к гладкому ярко-коричневому стволу. Плащ привычно обнял худенькие плечи Каий. Руки слегка дрожали - не от страха, от смутного, самому еще непонятного беспокойства. Подобрал нужные сумки. Со странной, незавершенной улыбкой тронул колдунью за плечо.
Подземелье отозвалось полным разбродом чувств и мыслей - воспоминания оживали со всей полнотой реальности, делая дорогу ясной, но и едва ли оставляющей что-то после нее. Пещера была холодной и гулкой, как пустой рыцарский доспех, но чем дальше, тем меньше эха гуляло по коридорам, тем тяжелее становился сырой воздух. Тонкая ладошка в руке, казалось, тоже стала холоднее. Факела пока не зажигал - в темноте было легче вспоминать дорогу, наоборот даже, усилий требовало сохранить сознание настоящего момента. Прикосновения к стенам вставали до жути реальными картинами собственной слабости, тоски медленно угасающей жизни и тянущего, едва проявленного страха перед тем что будет, когда не сможет передвигаться дальше. Темнота перед глазами снова расцвечивалась причудливыми и нереальными образами - солнцем сквозь мелкую буковую листву, хрупкую черноволосую девушку, обернутую хизрашским шелком, белыми пятнами чаек над холодным северным морем. И та Каий, из видений, иногда казалась реальнее, чем ощущение руки в ладони. Небольшой привал, попросил не зажигать огонь, на ощупь нашел все нужное в сумках. Когда проснулся, долго не верил кромешной темноте перед глазами. Потом услышал рядом дыхание и вспомнил.
-Дальше, - прозвучал рядом знакомый голос. Серой тенью мелькнуло белое полотно в ладонях-лепестках – Каий завязала глаза.

[Кысь >>>]

Следующие несколько дней пролетели горячечным бредом - редкие периоды сна сменялись безостановочным спуском куда-то в темноту пещер. Иногда Рамиз сразу не мог вспомнить место, тогда приходилось останавливаться на несколько минут. Пространства над головой стало ощутимо больше, где-то на грани слуха появился плеск воды. Еще один привал и один переход, и плеск стал четко впереди, совсем близко. И воздухом оттуда тянуло другим - чище, свежее, с едва заметной горечью, без следа обычной пещерной гнили. Когда почувствовал реку в какой-то дюжине шагов - достал принесенные факела.
-Не надо, - вскинула руку Каий, - только не этот огонь.
Он кивнул - в темноте не видно было - и мягко положил сверток на пол. Девушка прижала руки к груди и опустила веки, открываясь навстречу колдовской музыке. Не делала давно – выходило неумело. По телу пробежали иголочки и покой разорвался прикосновениями зверей. По ноге мазнуло пушистым хвостом.
-Ирай! – ладони-крылья вспорхнули перед грудью, и Каий открыла глаза под тонкой повязкой. Сквозь темноту тек густой сине-стальной свет.
Она стянула ленту и разжала пальцы, позволяя лоскутку, кружась, опасть на неровный алебастровый пол. Бежавшая через пещеру река разбросала по белым стенам холодные блики. Взгляд сине-голубых глаз скользил по стенам, задерживаясь на стершихся до неузнаваемости рельефах, поднялся вверх по течению и замер на полуразрушенной, врезанной в скалу статуе.

[Соуль >>>]

Их было трое. В центре маленькая девочка с белым пустым пятном лица. Она сидела на камнях, обернув бессмысленную маску в сторону вошедших. Когда-то скульптор высек до последней черты все складки на бесцветных каменных одеждах. Теперь их нельзя было разобрать. В правой ладони скульптуры покоилась рука высокой женщины с вьющимися волосами, в левой – кисть склонившейся над прямоугольником алтаря девушки с подрубленными до середины спины прядями. Она прижимала ладони к сердцу, закрыв каменные глаза. Из-под сомкнутых век струились густые, синие слезы под алтарь, откуда начиналась удивительная река, горькой водой.
Вилась между размытых плит к стене и исчезала под грудой неопрятных серых камней. Каий погрузила ладони в густую жидкость и поднесла к лицу, смотря, как мгновенно высыхают капли, оставляя после себя мягкое мерцание. Сквозь тело прошел невидимый зверь, заставив вздрогнуть.
Девушка молча вошла в воду, оставив плащ на берегу. Синяя вода реки мертвых расступилась, пропуская живого. Это было странное ощущение, словно повторяются разом все сны и звучат одновременно когда-либо слышанные голоса и мелодии. Какофония и разноцветный хлам видений заполнили сознание на мгновение и неожиданно стихли у пространства алтаря.
Не существовало трех скульптур – только одна в центре глубокого, синего озера, по берегу которого метались белесые существа. Оплетавшие фигуру корни зашелестели краями каменных одежды. Известковый ветер белым дыханием разметал по лицу пряди.
«Здесь… здесь… здесь…», - эхо заставляло оборачиваться, ища откуда звучит голос. Он ни принадлежал, ни мужчине, ни женщине, ни ребенку – в нем перевились все чувства, превратившись в одно непонятное и сумбурное. Никакое. Затертое.
Плеснула вода. «Соединяются, правда? Река высыхает…», - набежала волна и лизнула руку пенным языком. Мимо промчался белый завиток. «Она дальше… там, по течению», - снова всплеск, отталкивающий прочь.
-Тебе все равно? – одними губами проговорила девушка, делая шаг в противоположную сторону предложенному пути.

[Кысь >>>]

«Нет душ, нет течения, некому играть музыку… покой? Прекращают петь наверху, поют здесь, для течения. Не поют – вода уходит, русло высохнет… покой.» - синяя тень скомканным платком проплыла мимо.
-Тебе все равно? – вновь повторила Каий вопрос.
«Не знаю…, - в на лоб, с потолка упали густые индиговые капли. Ледяные браслеты обхватили кисти, утягивая на дно. – Реки говорят плохо, у меня давно не было… воды»
Воздух вырвался из легких с тихим свистом. Девушка закрыла глаза, чувствуя, как холодные ладони обнимают обнаженные плечи. «Тебя посвящали мной… посвящали мне… ты мне нравишься, я покажу, о чем говорят реки. Я не вижу, только слушаю. А ты?»
Обжигающе-ледяные подушечки коснулись сомкнутых век. Глазам стало нестерпимо больно. «Не плачь, - те же ладони оттерли слезы, - я покажу».
Хрустальный ручеек бежал вдоль поля боя, где бились аргодорцы с объединенной славийско-клановой армией. Рыжебородый карлик с лихой удалью размахивал секирой, прикрываясь тяжелым, окованным щитом. Отражавшее небо озеро Лабор стелилось, впитывая в себя хальдарские песни. Поднимался к низким облакам дым из жаровен на холме Идолов. Журчала Река мертвых под малхатским городом, передавая перестук керамических подвесок и звон металла в кузнях. Шуршали осыпающиеся камни в шахтах. Билось море о берега Кемхета. Пускали корсары яростный огонь на торговые суда. Плыла дассилионская шхуна вдоль берегов. Шептался северный океан. На камнях сидели оцарапанные штормом дети, с улыбкой смотря, как погружается за горизонт солнце – лучи разбивались о воду на блики. Золотая дорожка бежала дальше.

[Соуль >>>]

«С сестрой идет время», - в темноте под веками блеснуло яркое сияние.
Там, где бились люди, и ходили между ними черные раны и серые болезни, метались звери. Они осторожно принюхивались к сине-зеленым искоркам чар и искали слабые тела, входя в них. Мягкие лапы опускались на грудь, и душа исчезала в раскрытой пасти.
«Сестра кружит – реки текут… высыхают. И пальцы устают держать плектр цитоли», - ледяные руки прижали к холодному телу.
-Закрой мир от них.., - слова всколыхнули синюю пелену, и капли попали в легкие. Каий закашлялась.
«Молчи… хочешь – сделаю. Но их здесь останется много, - зимняя ладонь накрыла губы, не позволяя говорить, - Потом будет… так, говорит солнце».
Еще один поток солнечного сияния, и мир на этот раз виделся не через звуки, а разноцветной мозаикой с высоты солнечного луча. Порвалась хрупкая ткань между Аргодором и Славией. Всколыхнулся лоскут Гвендора позади и сжался, как листок в огне, Арлион. Синяя волна реки мертвых захлестнула земли, кружа в своем водовороте людей.
«Их, - шептал голос, - тех, оставленных, потом не будет. Новые души наполнят русло музыкой. Я… мы укроем мир водой и солнцем и подарим чистые души зверям и тела, но потом будет так… Это твое желание, дочка?»
Каий кивнула, боясь сказать хоть слово. В груди стало нестерпимо больно. Ледяная игла впилась в сердце с непривычной остротой. «Его я уже исполнила… река течет… течет», - холодные руки разжались, и девушка вырвалась из объятий густой воды, тяжело и испуганно дыша.
Она открыла глаза – под ладонями был все тот же белый алтарь. Руки откупорили флягу и вылили всю воду на холодный, ледяной камень. Из-под закрытых глаз склонившейся скульптуры выбежала еще одна слеза…

[Кысь >>>]

-Бей.
-Что произошло?
-Бей! – с тихой, истеричной нотой.
Ударил - открытой ладонью в плечо. Арьете выпрямился и помотал короткой остриженной головой.
-Нет. Мечом. Сразу.
- Расскажи.
Арьете зажмурился, тонкие губы превратились в ниточку, но ничего не ответил. Узкие плечи тряслись мелкой дрожью.
Темная ладонь твердо легла на одно из них.
-Расскажи, - повторил, уже не требовательно, а почти мягко.
Вирт судорожно кивнул, не открывая глаз, но вновь не смог ничего сказать. Ладонь в элегантной темной перчатке впились в землю. Наконец:
-Ирьера… - дыхание-стон почти не разжимая губ.
Кивок. Еще несколько секунд внимательно смотрел на острое лицо аргодорца, потом поднялся и отошел в сторону, подозвав Каий. Подошла, переводя встревоженный взгляд с Рамиза на Арьете и обратно.
Обнял, прижался губами к виску.
-Баронесса. Мертва или... Была бы мертва - не приехал бы... наверное. Есть хоть какой-то способ?

[Соуль >>>]

-Для чего? – тихо спросила девушка, смотря через чужое плечо на так и не поднявшегося с земли Вирта.
- Я понимаю, что вряд ли... Но... Меня столько раз хоронили. Найди, пожалуйста, - так же. - Я попробую - с ним.
Она кивнула и остановилась у Вортса, ища что-то. Блеснул обод серебряной чашки – отошла в сторону, налив туда чистой воды из фляги. Вновь испугано посмотрела на Вирта – так и не поднялся.
Ладони осторожно заскользили над чистой водой. Гладь подернулась серой дымкой.
-Ирай, - тихонечко попросила Каий, вспоминая смешно смягчающую «р» сестру Арьете.
На минуту показалось, что стала волной, бьющейся о дно покинутого, укрытого илом корабля. Не нашла, помчала дальше – холодным течением по дну, мимо камней и песка. На берег.
-Ахвей, - сизый туман над чашей должен был развеяться под ветром, но нет.
Теплый, летний поток перекатывал мелкую гальку и теребил сети вокруг неизвестного дома. Стягивали стены седые путы, словно призрачное стекло не давало подступиться.
-Туманная грань. – решительно произнесла девушка и отняла ладони от посветлевшей воды. – Рамиз?
Тот не отрывал от нее взгляда.
-Шансы? - тихо, почти неслышно.
Каий поднялась, стряхивая последние капли с чаши и как-то рассеянно пожала плечами, словно сама путалась в том, что знала:
-Она где-то в Мельоре, жива, но словно ее нет.
Тот все еще сидел в прежней позе. Подошел, опустился на колено рядом.
-Жива. В Мельоре. Будь осторожен, там что-то не так. А теперь проваливай.
Отрицательно покачал головой.
-Каий ее нашла, - так же спокойно.
Кивок. Арьете наконец-то выпустил меч и прижал правую руку к лицу. Встал, покачнувшись, и медленно, дрожа, подошел к своему коню. Прижался к гриве и глухо выговорил:
-Она ему кольцо оставила, - и запрыгнул в седло. Нашел глазами Каий, вздрогнул.
- Спасешь - надери уши... И от меня тоже, - вздохнул Рамиз. Тряхнул головой и ушел в дом.

[Кысь >>>]

- В деревушке под Мельором. Тяжело ранена. Выздоравливает.
-Она..здесь?
Взгляд на часы.
- И, боюсь, скоро будет даже в двух экземплярах.
Вирт непонимающе потряс головой:
-О чем ты?
-Увидишь. Новости есть?
-Они в Аргодоре, - тихо проговорил Арьете, потерев ладонью лоб. – Где она?
-Где-то в верхних комнатах. Но если хочешь с ней поболтать, лучше подожди здесь. Где именно в Аргодоре? - В голосе появился лед.
-Я нашел их неподалеку от Ктежа, - Арьете принялся подниматься по лестнице. – Я хочу ее увидеть.
- Отлови кого-нибудь из слуг - они в курсе.
Кивнул и исчез наверху.

[Соуль >>>]

Села на кровати, прижав ладонь к изуродованную боку. Посмотрела испуганно... покраснела, отвела глаза. Сечен с невозмутимым видом беседовал с замковым лекарем. Убедился, что приставленные девушки тоже слышали рекомендации, вежливо кивнул баронессе и, очевидно, собрался уйти вслед за врачом.
-Прекрасная леди?
Обернулся, недоуменно подняв бровь.
-В Витаре ходит легенда, что призраки иногда являются людям, - щеки заметно пылали, поднять взгляд баронесса так и не решалась.
-Слышал эту легенду... Про вашего деда, так?
-Да, - она зябко потерла ладони и поежилась. – Мне кажется, или прекрасная леди боится подойти? Испугалась видений?
Жестом выслал сиделок, сел рядом с баронессой на кровать, с несколько недоуменным видом нахмурил брови, словно не вполне понимает, о чем речь.
-Какое чудо указало искать выброшенного на берег человека в местах столь далеких от произошедшего шторма? Чье божественное провидение указало рукой? – словно играя роль, Ирьера красиво простерла руку над кроватью и тут же скривилась, прижав ладонь к больному боку. Взглядом встретиться не решалась.
-Ты все еще считаешь себя незаметной фигурой? - Усмехнулся Сечен. - Тебя знает в лицо полпобережья, баронесса.
Она задумчиво коснулась пальцами подбородка, словно вспоминая.
-Как же это было…, - руки быстро перехватили чужие, одним движением девушка попыталась опрокинуть сидевшего рядом человека. – Так, кажется…
- Береги рану, - спокойно прокомментировал человек.