Йиркманская баллада, парный прикл с элементами жесткого ЛСР

[Кысь >>>]

Проснулся Брэдгер, когда один особенно нахальный солнечный зайчик полез ему прямо в глаза. Спину немилосердно ломило - отвык спать в кресле. Самого сна он не помнил - словно ночь сменилась утром в мгновение ока. В мыслях было пусто, на душе - тоже. "Надо будет сказать Грифу, чтобы не снимал пока охрану - просто на всякий", - мелькнула мысль. Смирение было гадко, хотя какая-то не перестающая надеяться часть Брэдгера и уверяла, что выход найдется, или хотя бы удастся все забыть. Невольно вспомнилось предыдущее утро - сейчас было стыдно за собственную беспечность, но и одновременно безумно жалко тех минут. На несколько секунд даже показалось, что если сейчас позволить себе ее увидеть, то потом обязательно что-нибудь придумается. На медной поверхности колокольчика плясало кривое отражение Брэдгера - к всегдашнему зловещему виду добавилось еще и гротескно вытянутое лицо.
- Узнай, отбыла ли виндорская делегация. И с ними ли граф Леарин.
Паж воззрился на Брэдгера так, словно увидел привидение. Неудивительно - именно привидением король себя и ощущал.

- Да.. - Нетерпеливое, и вместе с тем хриплое, уставшее.
Она проскользнула в маленькую щель и замерла у стены.
- Ваше Величество простит что шут без колпака и жезла?
Вздохнуть - медленно, мерно, потом еще раз: словно заново учишься дышать. Вот так. Что скажешь, величество? Хватит - уйти еще раз?
Не хватит. Шаг, еще... Пальцы скользят от плеча вниз, к маленькой тонкой руке - на них уже научился смотреть, как смотрят в глаза. Опуститься на одно колено - и тогда уже обнять: сначала крепко, как хотелось, потом, спохватившись, осторожнее. Ни одной мысли - они будут потом, сейчас все равно. Сейчас только понимание того, какую ошибку делаешь... И радость, что не сделал еще большей.
Дыхание... сбилось. Замерла нотка непонимания. Теплое прикосновение к лепестку ладони унесло прочь скрип цирковой повозки. А если это - правда? Если это - не мозаика из цветных осколков? Если... ?
-Я тут, со мной ничего не случится, - тихонько проговорила, ошарашенная потоком неожиданных эмоций.
Ощущение неизбежности, невозможности как-то иначе мешалось с вновь пробудившимся - нереальности происходящего. Ладонь под пальцами была холодной - Брэдгер прижал ее к своей щеке, чтобы согреть. Мыслей не было - вернее были, но все они выражались в одном-единственном "не отдам", которое король и прошептал уже на ухо шутессе. Наверное, стоило еще что-то сказать, что-то про вчерашний вечер, или про то, что все обязательно будет хорошо... Но Брэдгер сейчас был в состоянии только глупо улыбаться.
Шутесса прижалась всем телом, свернулась клубком в кольце рук, опустив острый подбородок на сильное плечо. «Это я, я там, где я должна быть, я…», - тихо повторяла она про себя, стараясь заглушить утверждавший обратное голос.
Когда мальчик-паж вернулся с вестями, дверь уже была наглухо заперта от внешнего мира.

[Соуль >>>]

Граф Сечен не привык даже стучать, заходя в кабинет правителя, чем уже не первый год вызывал тихий ужас у мелкой обслуги. Так что сейчас, натолкнувшись на запертую дверь, некоторое время даже пытался вспомнить, не планировалось ли на сегодня чего-нибудь важного, вроде государственного переворота, к примеру... Ничего подобного в памяти не всплывало, Надежанна была в Ульмаре, даже скромный придворный маг с нескромным именем, по данным Грифа, находился слишком далеко. Так что начальнику тайной полиции не оставалось ничего другого, кроме как постучать.
Дверь открылась не сразу, а лицо короля выглядело порядком недовольным, причем это выражение не изменилось даже когда Брэдгер узнал графа. Тем не менее его впустили и даже кивком предложили начать говорить... При этом пропустив прядь волос в пальцах узнаваемым жестом "Давай без особенно милых секретов".
Шутесса Его Величества, скрестив ноги, сидела у окна, в опрятно застегнутой аксамитовой рубахе с длинными, расширявшимися к кистям рукавами. На Колях лежала раскрытая книга, и девушка медленно водила пальцем по строкам, определяя буквы по едва ощутимому рельефу – читала, делая вид, что не замечает ничего вокруг. Темные волосы рассыпались по плечам, скрывая лицо, а главное – немного ироничную улыбку, возникшую, когда она узнала по шагам Грифа.
- Ваше величество, пришел лично сказать вам, что виндорская делегация благополучно уехала из столицы, - пожалуй, граф Сечен и сам не мог бы определить, чего в его поведении было больше - смирения или шутовства. - Также и ваша вчерашняя просьба была выполнена, хотя и предупреждаю вас: барон может оказаться сложной задачей.
- Граф Леарин?
- Вы сомневаетесь в его преданности, ваше величество?
- Я не сомневаюсь в его любви к шуткам, - усмехнулся король. - С него вполне бы сталось остаться в столице из-за очередной разбитной маркизы, равно как и ради нового переворота. Конечно же, вы проводите его до границы?
- Но стоило ли тогда...
- Как только.. гм, Хоссе увидит любезного графа Виндора, он сразу же полюбит его не меньше чем я, вот увидишь.
- Как скажете... ваше величество, - Гриф уже не прятал иронию. - Будут еще просьбы?
- Придумаю что-нибудь до вечера, - отмахнулся Брэдгер.
- Госпожа? - Теперь граф обратился уже лично к девушке, поклонившись ей с тем же шутовским видом.
Каий обернулась - черная прядка серпантином заструилась по мягкой ткани, а на лице слепой возникла проказливая улыбка:
-Да? Сэр Гриф опять не спал в своем гнезде и следил за призраками?
- Такова уж моя работа, - смиренно ответил граф. - Зато каждым утром - обильный урожай падали.
-Не знала что эфемерные существа настолько питательны, - серьезно ответила девушка.
Брэдгер с индифферентным лицом провел ребром ладони по шее. Гриф вздохнул.
- Более того, моя госпожа, некоторыми из них можно подавиться насмерть. Особенно если не уследить вовремя.
-Надеюсь, что оживший граф не вызовет изжоги.
- Я тоже.. Очень на это надеюсь, - улыбнулся Сечен.
Она кивнула и улыбнулась и, словно и не произнесла предыдущих слов, вернулась к книге.
Еще пара взаимных подколок, внешне выглядевших как вежливые расшаркивания, и граф, наконец, убрался. Ему было о чем подумать.

[Кысь >>>]

Брэдгер проводил его странным, почти сочувствующим взглядом. Потом повернулся к девушке.
- Этот стервятник, похоже, единственный при дворе, у кого никогда не возникало желания запустить в тебя чем-нибудь, - беззлобно усмехнулся. - Как думаешь, почему?
-Наверное, потому, что у него в отличие от остальных есть чувство юмора, и потому, что я постоянно совала нос в чужие дела, и его в том числе.
- Иногда очень странное чувство юмора, - задумчиво произнес Брэдгер. В голове крутились картинки из прошлого - серьезный молодой вельможа, за вытянутую шею получивший забавную кличку "Гриф", и считавший почти смертельным оскорблением любое упоминание этих птиц. - Я вижу, ты тоже иногда встречаешь здесь призраков?
Палец плавно двигался вдоль строки, словно ничего не могло сейчас смутить девушку. Она опустила голову:
-Да, порой… в старой части замка.
Брэдгер удержал просящуюся на язык остроту. Вместо этого - прислонился к стене рядом и попытался отгадать название книги по паре абзацев текста.
Если не название, то направление - отгадалось удивительно быстро и тем немало его удивило. Да, всем высокородным разгильдяям замка когда-то полагалось корпеть над такими книгами по нескольку часов в день, но читать добровольно...
- Когда-то здесь, в замке, проводились тактические игры. Тот, кто проигрывал, должен был выучить наизусть три страницы из одного классического труда.
-Это ужасно, - совершенно серьезно сообщила Каий и поднялась, чтобы вернуть книгу на место. Она быстро провела ладонью по полке, нашла нишу и оставила там аккуратный томик с тиснением на кожаном переплете. – Но по-своему интересно.
- Гриф в свое время носился с идеей, что основные теории можно использовать где угодно с неизменным успехом, - проговорил Брэдгер. - И как всегда, оказался прав... Пойдем, покажу тебе кое-что.
Король тронул руку Каий.
Она кивнула и поймала пальцы.
-Хорошо.

[Соуль >>>]

Они проходили по длинным коридорам, потом спускались по какой-то лестнице, потом опять были коридоры и опять спуск. Потом - уютный дворик, и каменные плиты с выбитыми на них именами. Ветки плакучей ивы, традиционного для таких мест дерева, касались одного из монументов, и словно бы гладили его. Брэдгер провел девушку по гравийной дорожке и остановился у одного из надгробий.
-Старик Ародор очень хотел, чтобы трон достался после его смерти мужчине, но провидение послало ему только дочь. Тогда он потребовал, чтобы все принцы, не достигшие еще зрелого возраста, прибыли в столицу и прожили в этом замке некоторое время. Он хотел выбрать лучшего, но его ждало препятствие. Один из принцев был на четверть хизрашцем, один - здорово напоминал племенного борова, а оставшихся двух не могла подчас отличить друг от друга даже родная мать. Тогда Ародор, которого придворные льстецы называли великим стратегом, решил применить свои навыки здесь. Он всячески подстегивал соперничество между нами, а особенно - между ними. Часто рассказывал о преимуществах, которые дает корона, которые дает власть, подчеркивал, что все это достанется кому-то из нас. И на одном из турниров, когда в финал вышли только близнецы, объявил, что победителю достанется корона. Один - погиб прямо там, от меча. Другой - случайно упал с башни неделей позже. А Джад - научился смеяться.
Каий опустилась на колени рядом с плитой и провела по ней ладонью, читая письмена. На остром личике появилось задумчивое выражение, словно она серьезно размышляла над рассказанным, на деле – мысли устремились далеко-далеко, за рубеж десятого года.
-Карлик, который учил меня видеть мир, мог умело играть людьми и утверждал, что невозможного не бывает. Когда мы странствовали по Сулимхаду, одному знатному господину, - шутесса едва заметно запнулась, - приглянулась девушка из наших. Знатный господин не захотел вызвать недовольства радовавшейся циркачам толпы, поэтому напоил карлика, а затем одну за другой выиграл у него лошадей и повозки, а когда тот проснулся – предложил вернуть все в обмен на одного человека. Карлик испугался по-настоящему, но все же сумел взять себя в руки и сыграл на самолюбии господина: предложил партию в шахматы и даже сказал, что будет передвигать фигуры с завязанными глазами, поскольку виноват сам в своем вчерашнем бессилии. Карлик выиграл. Знатный господин не знал, что тот обладает удивительной памятью и не меньшими стратегическими талантами (уж не знаю откуда, хотя, поговаривали, что это имеет корни в далеком прошлом), и, пораженный, подарил циркачу доску. Я тогда была очень удивлена, и попросила последнего научить меня. Сейчас мне вспомнился гамбит – когда жертвуют фигурами, ради победы.
- Смотрю, некоторым вещам обучают не только дворцовые зануды, - улыбнулся король. - Хотел бы я видеть этого карлика здесь. Иногда оказывается, что именно от той фигуры, которой пожертвовал, и зависела твоя победа.
Паузы между фразами словно бы говорили, что за каждой - еще множество невысказанных мыслей.
-Возможно, они еще будут проездом в Ктеже… когда-нибудь.
- А почему... почему ты ушла?
Каий обернулась и подняла голову, словно посмотрела снизу вверх на своего собеседника. Брови взлетели к переносице, и между ними появилась маленькая складочка.

[Кысь >>>]

«-Ну, ну, иди сюда, чай, не леди, чтоб ломаться, - Фокусник больно сжал тонкие кисти. – Гордая какая! Не один год вместе ездили!
От циркача пахло просаленной бумагой и мореным деревом. Он притянул девочку к себе и принялся стягивать цветастую рубаху, приговаривая что-то тихое и успокаивающее.
-А ну! Пусти! – Фокусник остановился и замер в нерешительности. – Пусти девочку! Кому сказал? А то первой стрелой ухо срежу, а вторую куда пониже направлю, усек? - Голос Джангша-Постановщика не предвещал ничего хорошего. – Отпускай, отпускай. А еще раз увижу – так сразу ниже спины целить буду.
Руки Фокусника разжались и акробатка отпрыгнула в сторону, растирая покрасневшие руки.
-Да она ж!
-Не видишь – не хочет тебя знать. Оставь в покое.
Фокусник раздраженно выругался и сплюнул:
-Попляшет еще у меня, дрянь мелкая…
-Это она у меня на канате танцевать будет. А под тобой пусть Жонглер пляшет. Раньше вы с ним хорошо-то…
-Это с ним-то, - дерзко откликнулся циркач. – А вот ты где другого Фокусника найдешь?
-Наду. Еще как Найду. А ты иди, иди сюда, девочка, - теплые руки приобняли Каий, с замиранием сердца слушавшую эту перепалку, за худенькие плечи и подтолкнули к огню. – Ну, поговорим, поговорим давай. Помнишь как тебя подобрали?
Акробатка отрицательно покачала головой.
-…не? Не помнишь. Ну и ладно. Вот и это забудется. Плохое-то оно должно забываться. – Голос постановщика звучал в памяти словно через вязкую пелену»
Шутесса долго молчала, наконец тряхнула головой так, что черные пряди в беспорядке рассыпались:
-Это… плохая история.
Король без слов обнял девушку. Почему-то показалось, что понял.

[Соуль >>>]

- Только не надо Грифу напоминать об этой истории, хорошо? - попросил он после паузы. Жестокости по отношению к графу почему-то не хотелось. Может быть, потому что тот никогда не позволял себе насмешек, даже тогда, когда они бы сошли ему с рук? Нет, вряд ли - Брэдгер никогда не склонен был к жестам благодарности. Слишком хорошо знал, чего может стоить потеря подобного союзника? И это тоже вряд ли. Странное чувство.
-Хорошо, - она поежилась и попыталась поудобнее устроиться в теплых объятиях. – Замок хранит много тайн и… оберегает многих призраков.
Брэдгеру ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть.
-Призрак уехал. Призрак… Будет неспокойно?
- Будет, - Брэдгер хищно улыбнулся. - Но не у нас.
Некстати всплыло воспоминание о шамане, о волнении Ахторона, о жрице. Интересно, додумается она использовать Надежанну?
-Пока не у нас...
-Хорошо… я не хочу об этом думать сейчас. Просто то, ульмарское ощущение, до сих пор следует по пятам. – Она чуть качнула головой. – Не могу избавиться.
- На всякий случай... - Брэдгер задумался. Король почти не ориентировался в замке, но, благодаря Сечену и еще одному человеку, который любил своих внуков, он знал несколько секретов, неизвестных даже тем, кто прожил здесь всю свою жизнь. - Чтобы попасть сюда, на кладбище, нужно пройти по главному коридору, потом свернуть на зелен... на галерею, где стоят сулимхадские вазы из дерева, а потом найти лестницу вниз. Найди гробницу цветов, - Брэдгер подвел девушку к нужной двери и направил ее руку, чтобы она могла прочитать название. Внутри - три склепа, выполненных в виде лежащих львов. Тебе нужен правый. Через пару часов ты будешь в деревеньке на юге.
Она прижала ладонь к шероховатому дереву и обернулась, словно посмотрев через плечо:
-Я запомню. Но надеюсь, мне это не понадобится.
- Я тоже, - улыбнулся Брэдгер. - В замке есть еще два подземных хода, но один уже затоплен рекой, а второй ведет черт знает куда. Гриф, кажется, так и не решился его исследовать.
Солнечные зайчики щекотали шею. Странной была эта весна... Тревожные вести мешались с хорошими, событий было слишком много чтобы понять хотя бы часть из них, и даже сейчас король не мог сказать точно, сколько серьезности в этой небольшой экскурсии.
Неуловимое чувство тревоги принесло тоску. Что-то изменится очень скоро, следом придут расставание и темное время - медальон под рубахой уколол теплой иголочкой и остыл.
Пряча свое настроение за улыбкой, Каий протянула руку:
-Я бы хотела больше проводить времени в библиотеке. Возможно, изучить историю замка.
- Их тут было пять, - усмехнулся Брэдгер, беря ее за руку. - Как минимум. Пойдем искать библиотеку, пока на мою голову не свалился очередной барон.
-В летнем саду есть павильон, откуда ведет крытая галерея в башню книги. Это место мне показал Ахторон. Там тихо и редко бывают гости.
Коридор повернул, начались истертые ступени.

[Кысь >>>]

Король кивнул - он понятия не имел даже, сколько комнат в замке занято книгами. Дворцовые учителя не слишком задавались тем, чтобы привить любовь к чтению, а в действительности - сделали прямо противоположное. Необходимые книги приносили слуги, а если королю хотелось узнать что-то, он находил человека, хорошо в этом разбирающегося. Сам Брэдгер умел рассказывать, но редко использовал это умение на практике.
Библиотека действительно выглядела заброшенной, здесь даже слуги редко бывали - об этом говорил слой пыли толщиной в палец. Мебель была старинной, из той эпохи, когда мастер мог делать стол и пару стульев полжизни. Несмотря на солнце за окнами, здесь царил полумрак, изредка разбавляемый цветными солнечными зайчиками от витражей.
- Ты правда легко их читаешь? - Король уже крутил в руках какой-то переплет.
Каий опустилась в кресло и взяла со спинки небольшую книгу. По корешку золотилась вязь букв, южные узоры покрывали титул.
-Это зависит от того, насколько силен рельеф букв, - ответила и открыла книгу там, где раздвигала страницы закладка.
Брэдгер рассматривал книги на стеллажах - они были аккуратно расставлены по тематике, но слой пыли, скопившийся поверх, а также то и дело сбивающийся на нижних полках порядок, говорили о том, что это было очень давно. Короля заинтересовал один легкомысленного вида томик - корешок явно был рассчитан на большее количество страниц, чем там действительно было. Стихи. Часть листов и правда была вырвана - явно поодиночке, осторожно. Другие - испещрены чернильными пометками. Языка король не знал, но вычурные буквы не принадлежали ни одному из языков западного Йиркмана. Почерк был женский, привычный к странным округлым буквам. Брэдгер готов был поспорить, что книгу принесли сюда уже потом...

[Соуль >>>]

-Это сулимхадские легенды, - продолжала шутесса, водя пальцами по жухлым страницам. – Здесь говорится, что когда непокорные дочери и сыны Реки Небесной и Реки Подземной перестали понимать друг друга и сошлись в битве, из лона земли вышел Странник, видевший глазами животных, и примирил их. Потом исчез на долгое время и появлялся лишь в те годы, когда неразумные дети опять начинали свои споры и битвы.
- В сказках всегда мир спасает какой-нибудь бог, - хмыкнул Брэдгер.
- В сулимхадских сказках его спасают от них.
- Если их так опекать, они никогда не вырастут, - Брэдгер отложил книгу. - А дети всегда разрушительны.
- Я говорю не о детях, а о Богах, которые неразумно выполняют желания детей.
- Сулимхадские сказки точно поумнее местных, - король коснулся руки шутессы, рассматривая книгу через ее плечо. - А что за странник такой? Это герой?
Каий отрицательно помотала головой:
- Нет, просто Странник. С большой буквы.
- "И мир лишь еще одна стоянка в долгом и трудном пути духа на вершины хрустальных гор, что не делаются ближе и через вечность", - процитировал король. Источника он не помнил в упор, но, кажется, то же что-то восточное. - А что он делает, когда никто не пытается поломать мир?
-Он не ломает его, а пытается привести в равновесие. А когда оно нарушено – его нет.
- Совсем нет или нет здесь?
-Скорее, совсем, - опустила голову королю на плечо. – Если у вас нет важных дел, я могу почитать полчаса, а потом я бы хотела остаться здесь.
- Лучше я найду тебя здесь позже. - Брэдгер нахмурился: важные дела были, а уходить совсем не хотелось. Хотелось крутиться вокруг, надоедать глупыми вопросами, рассказывать истории о каждом уголке замка. Но озабоченное выражение лица сразу же сменилось усмешкой. - Надеюсь, к тому времени тебе еще не придется подыскивать другую библиотеку.
Каий обняла его и тихонечко прошептала что-то на ухо, неразборчивое, неслышное.
-А теперь иди.
Брэдгер поцеловал ее в висок.
- Я вернусь.

[Кысь >>>]

-К чему мне город, в котором святое слово ценится больше человеческой жизни? – Подняла глаза на своего седого собеседника Аэль-Хель. – Меня выгнали, как дворняжку, стоило заикнуться о том, что король не оставил нас в беде.
Она сидела на ступенях восстановленный «Славийской заставы» и разглядывала яркую обмотку рукояти собственного меча. Прошло два дня с тех пор, как Ульмар оставили орки. Город с трудом поднимал склоненную голову и залечивал тяжелые раны, нанесенные пожарами. Виднелись шрамы – оголенные внутренности домов и разоренные лавки, над которыми рыдали торговцы и ремесленники.
-Леди Натаниэль остановила орков, а король? Что сделал король, которого ты так защищаешь? – Известный в городе как Мудрец, седой старик, который присоединился к ней в день победы, опустился рядом и дружески потрепал сулимхадку по плечу, но та только раздраженно скинула руку.
-А король прислал пять сотен свежих воинов, которые сейчас помогают восстанавливать город вместе с теми, кто выжил!
-Ну, тише, тише. Прислал, но поздно.
Аэль-хель зашипела, смотря на безвольно висящие ниточки на плече там, где раньше располагался знак городской стражи:
-Орки прорвались в Вольфден-форта пять дней назад, и в тот же день был отправлен гонец. Если гнать лошадей изо всех сил, можно добраться до Ктежа за три дня. То есть он, если еще доскакал, оказался в там в день торжества святой. А правитель, как истинный правитель, словно почувствовал, что на границах неспокойно, и отправил приказ войскам много раньше. Они опоздали всего на день.
-Но опоздали ж, - не желал сдаваться стражник. – Почему бы тебе не принять то, что своим спасением мы обязаны силе Шеан, а не войскам? Не рискни тогда леди Натаниэль, мы бы двое суток еще продержались, а потом – все.
-Люди бились за свои жизни, - глухо проговорила Аэль-хель, - если бы она была такой святой, то раньше вступилась бы. А сейчас – ее прославляют, но никто не вспоминает о тех воинах, которые пали, защищая Ульмар. Шеан скорбит, Шеан скорбит… Нет веры Богине, которая не может вовремя защитить своих детей!
Сулимхадка с лязгом вогнала клинок в цветастые ножны и потянулась к наполненной медовухе кружкой. Мудрец покосился на нее и вздохнул, повторив жест. Он ходил в дежурства с Аэль-хель уже не один год, но до сих пор не мог понять причин ее непримиримых суждений. Она вошла в ряды городской стражи чуть больше пяти лет назад, быстро дослужилась до сержанта, но вот дальше не пошла – побоялись ее выше ставить из-за резкого и яростного характера. Такие люди не признают ошибок и не оглядываются назад, - а это худшие для командиров качества.

Сообщение отредактировал Китти - 25-01-2007, 9:48

[Соуль >>>]

Он бросил осторожный взгляд на сулимхадку через плечо и вздрогнул: не к лицу красивой женщине ненависть и печаль прожитых битв. Покатые плечи покрывали белые нити давних шрамов и алые царапины недавней битвы. Старая, но сегодня начищенная кольчуга лежала рядом, небрежно брошенная на мешок с пожитками.
-И куда теперь?
-В Виндор, наверное. Графу Ольрику нужны смелые воины. А, может, в Ктеж. Куда дорога поведет. – Отрывисто ответила Аэль-хель и поднялась, стряхивая с холщевых штанов опилки.
-Поедешь уже?
Она кивнула и уткнулась лбом в теплую лошадиную шею. Мудрец видел, что сулимхадке совсем не хочется покидать ставший родным город, но остаться она не могла, после таких-то слов в лицо капитану. Хорошо еще, что ее просто выгнали, а не отдали под суд.
-Ну, бывай, Мудрец, - тихо вздохнула Аэль-Хель и натянула теплую от солнечных лучей кольчугу. – Долго мы с тобой, наверное, не свидимся, правда?
-Правда, - покачал головой седой стражник и крепко обнял хмурую женщину. – Удачи тебе, и пусть благоволят к тебе твои Боги.
-И тебе удачи, Мудрец. – Она ударила каблуками чалую и поехала прочь, стараясь не оглядываться назад. Не хотелось думать о том, что больше уже не вернется в Ульмар.
Город постепенно оживал и обещал вернуться к крикливой жизни, какая бурлила в нем всего неделю назад. Но для Адэль-хель все неуловимо изменилось: раньше ее окружали люди, которые верили в себя и надеялись на собственные силы в черный день, а теперь – верующие, ожидавшие помощи от богини и опускавшие руки.
Она замедлила шаг чалой у ворот, которые помогали восстановить королевские воины и улыбнулась: вот те, кто вертит землю – обычные, не чурающиеся труда солдаты. Сулимхадка вскинула клинок в приветствии и радостно засмеялась, когда один из стоявших на лесах воинов взмахнул рукой в ответ и отвернулся, прячась от полуденного солнца.

Сообщение отредактировал Соуль - 28-01-2007, 10:15

[higf >>>]

Чалая шла аллюром по размытой вчерашним дождем дороге. Грязь каплями разлеталась из под копыт, складываясь в алогичные узоры, а теплый ветер гладил смуглое лицо южанки и уносил прочь грустные мысли. Разбрасывали блики витки идеально подогнанной кольчуги, а выстиранный плащ душил ароматом полевых трав, которые так любили девушки из прачечной в северной части Ульмара.
Аэль-Хель часто пользовалась их услугами, поскольку за пятнадцать лет так и не обзавелась ни домом, ни даже комнатой, и, если задуматься, провела это время бездарно: ни мужа, ни детей, только бесчисленное количество появлявшихся и вскоре исчезавших кавалеров. Юноши боялись грозной стражницы, мужчины опасались горячей сулимхадки, а старики находили ее слишком неспокойной. Порой кто-то из соратников пытался пригласить на конную прогулку симпатичную смуглянку, но намеки пропадали впустую.
Аэль-хель подумала, что сейчас с радостью приняла бы любое из этих предложений, но… теперь было поздно: дни в ульмарской страже остались позади и со временем обещали превратиться в еще одно нечеткое воспоминание.
За мыслями время текло незаметно, минул полдень и распался на лучи над северными землями закат. Крепкие дома стали рыжими в теплом свете, а небольшой трактир на перепутье напоминал яркий сказочный домик. Отсюда один тракт бежал через Эльяр в Ктеж, а другой вел в Эндор, а оттуда в Ярград, где начиналась прямая дорога на Виндор. Куда ехать – сулимхадка не знала. Она еще не до конца пришла в себя после слов капитана, выставившего ее из гвардии за вольномыслие.
Она придержала чалую и, закусив губы, задумалась, смотря на расходившиеся в разные стороны пути. Взгляд перебегал с одной тропы на таверну, под простеньким названием «Перекресток», оттуда – на другой тракт, затем обратно. Глаз зацепился за что-то нечеткое, знакомое, недавнее. Белый пес, покосившись на сулимхадку через пушистое плечо, приглашающе вильнул хвостом и нырнул тень трактира.
Аэль-хель поежилась, словно увидела мертвого и спешилась, неуверенно оглядываясь по сторонам. Медная монета солнца уже наполовину скрылась за размытой линий горизонта и тени стали пугающими и невозможно длинными. Женщина поежилась, вспомив страшные истории своего народа о страннике, видевшем глазами пса, и, ведя свою чалую под уздцы, вошла в ворота.

[Соуль >>>]

В лицо ударили запахи молока, сена и жаренного мяса, и призрачное ощущение тревоги тут же пропало. Внутри было тепло, плясал в жаровнях огонь и тихо беседовали немногочисленные посетители. Аэль-Хель облегченно потерла ладонями лицо, сдирая призрачную паутину страха и огляделась в поисках странного пса.
Он обнаружился сразу - крутился рядом со русоволосым мальчишкой в короткой тунике и деревянных сандалиях. Ласковое пламя плясало на серой от пыли одежде алыми мазками и оставляло на бледном лице тонкие блики. Сулимхадка вздрогнула, удивленная тонкими и правильными чертами, какие можно было увидеть разве что на фресках во дворце Аль-Бахада.
- Привет, юный, это твой пес? - Спросила Аэль-Хель и нерешительно присела рядом, не обратив внимания на недовольно поморщившегося трактирщика.
Мальчик посмотрел на женщину ясно-голубыми глазами и ответил, нимало не смущаясь:
- Он мой спутник.
Женщина внимательно посмотрела на мальчишку. Таких сотни петляют по грязным улочкам Ульмара, да только не у каждого есть такой взгляд, ровный, как небо, и проницательный, как у старика.
-А твои родители?
- Я их не помню, - ответ последовал так же быстро, при этом не был сопровожден частым в таких случаях потупленным взором или выражением грусти на лице. - А зачем тебе?
Он задал вопрос неизвестной взрослой и к тому же вооруженной женщине все так же просто и естественно.
-Не знаю... просто непривычно видеть юного одного. Странствуешь? - Она опустилась на пол и, отстегнув ножны, положила их рядом и спросила. - Есть не хочешь?
- Да, так все говорят - странствовать. А я просто иду, - он улыбнулся, и пес тоже вильнул хвостом. - Просто так. А есть хочу, и Ифу тоже.
Черноволосая сулимхадка приняла имя пса как должное. Ввзмахнула рукой, привлекая к себе внимание дородной служанки, и на лице владельца заведения наконец-то появилась довольная улыбка. Она опустила во влажную ладонь серебряную монету и попросила принести чего-нибудь горячего и молока. По северному обычаю, платившие вперед могли пить и есть вдоволь, не думая о том, что после им выставят длинный счет.
-А идешь куда?
Вопросы казались странными, при том, что было время к ним привыкнуть за дни пути. Почему все задают такие вопросы? Вулуфи их не любил. Нет, не так, точнее - просто не понимал. А раз не понимаешь - надо спросить!
- А зачем идти - куда-то? Я просто иду потому, что хочу идти. Если не захочу, не пойду.
Он пожал узкими плечами и посмотрел, не несут ли молоко. Здесь было уютно, пока идти не хотелось. До завтра.
-Не знаю, - Аэль-хель поежилась, словно в помещении резко похолодало.

[higf >>>]

Воительница не хотела признаваться, что ей неуютно в компании странного ребенка, который так точно ассоциировался у нее с сулимхадскими сказками о человеке-оборотне. Всегда в них странник приходил только тогда, когда героям угрожала серьезная опасность или собирались в кавалькады тучи перед большими переменами. Она склонила голову, тайком рассматривая мальчишку: и вроде бы не было в нем ничего страшного, тайного, а все равно немного не по себе становилось, как в детстве, когда ровесники рассказывали при свечах страшные истории, проверяя друг друга на храбрость.
Обычно все спрашивали у мальчика, как его имя, а эта женщина какая-то не такая. Или просто забыла? Любопытно! А она похожа на героинь легенд, о них пел старик-сказитель в одной деревне. Все говорили, что сказка старая, а Вулуфи было интересно. Он ее не знал. Он многого не знал, потому всегда было интересно - каждый шаг видишь что-то новое.
-А как тебя зовут, и куда ты идешь? - почему бы не спросить первым?
С этими словами волшебное наваждение спало. Ноздри защекотал приятный запах парного молока и молодой телятины. Тяжело ступая подошла служанка и опустила перед сидевшими огромное блюдо:
-Вы бы за стол перебрались, что ли…
-Да мы так посидим, почтенная. – Отклинулась сулимхадка и рассеяно заглянула в кружку. – Аэль-Хель, хотя раньше сержантом звали. Вот, уволили, теперь и иду. А тебя как называть, юный?
- Меня зовут Вулуфи, - сообщил он свое имя.
Кто его так назвал, мальчику было неизвестно, но он знал имя с того момента, как вспомнил себя стоящим на дороге. Впрочем, его это и не волновало. Куда приятнее с наслаждением тянуть носом аромат пищи. Парок поднимался над молоком, складываясь в волшебные фигуры облаков, гор, рыцарей… Жаль только, что никто этого не видел.
-Красиво, - подумал он вслух и спросил. - А ты идешь куда-то или странствуешь?
Аэль-Хель пожала плечами. В другой момент, она бы рассердилась, выругалась и отправила бы юродивого своей дорогой, но далекое ощущение из детства настраивало на совершенно несвойственный бывшей стражнице лирический лад:
-Иду, но не решила куда: в Ктеж или наниматься на службу в Виндор. Из Ульмара-то меня выгнали, - злая искорка сверкнула в черных глазах. – Я не поверила в святость одной… леди, и капитан сорвал с моего плеча эмблему и сказал выметаться.
Странные эти взрослые. Голос Аэль-Хель такой обиженный, как будто еду у нее отняли, и она явно хотела бы расквитаться. Зачем? Всегда у них какие-то ссоры, и, если верить тому, что Вулуфи слышал, могут мстить друг другу годами. Наверное, им скучно жить! Интересно, когда она вспомнит, что еда стынет. Напоминать невежливо - он уже понял по опыту. Хотя глупо!
-А святые - это вроде героев?
Она тихо засмеялась и попыталась потрепать легшего рядом пса по крепкой голове. Тот увильнул и обнюхал грубую руку:
-Гордый. А святые – вроде героев. Только, - Аэль-хель махнула рукой и положила в рот кусочек картофеля, - герои они славны своими делами, а святые – верой. Вот герой – он пойдет и сделает все сам, а святой – помолится какой-нибудь Богине, та отзовется, приложит ручку, а святой плоды и пожнет.

[Соуль >>>]

- С Богами может говорить любой, - неожиданно серьезно отозвался мальчик. - И они могут любому ответить. А могут - нет. У них тоже свои любимцы и свои причуды. Можно? - он протянул руку к еде.
-Бери, само собой. Вон ты какой худой. - Добро усмехнулась сулимхадка. - А про Богов - у всех у нас разная вера, юный.
Мальчик взял картофелину, разломил и бросил часть псу. Тот вильнул хвостом и радостно принялся сметать с пола еду - мяса он не видел с позавчера, когда поймал какую-то крысу.
-Так и Боги разные, - немытыми руками Вулуфи засунул в рот картошку, поэтому получилось невнятно. Он поперхнулся и закашлялся.
- Почему? - спросил паренек, не забывая про еду, да и про молоко тоже.
-А Шаа их знает...!
-Ну-ну, - Аэль-хель несильно ударила Вулуфи по спине. – Осторожнее. А что касается богов, у нас последнее время только одну Шеан и прославляют.
Неожиданно улыбка скользнула по губам, словно окрашивая бледное лицо.
-Я знаю, кто такая Шаа. Думаю, ей интересно, но не очень приятно.
Аэль-хель наклонила голову: «Юродивый, наверное, но все равно какой-то чудной, да и пес у него странный… Такого и обижать жалко.»
-Может и знаешь. Ты, наверное, устал за день?
- Устал, - кивнул он. - И Ифу тоже устал.
-Тогда и отдохнуть надо. Я тоже устала, а у меня завтра – путь неблизкий.
- А ты еще не решила, куда ты идешь? - спросил мальчик, глядя на очаг, языки пламени в котором сейчас напомнили ему храбрых воинов, берущих штурмом крепость. А подсвеченное ими облачко пара от кастрюли - картину закатного неба… - Красиво как…
Вулуфи кивнул в сторону очага.
-Просто очаг, юный, просто очаг, - вздохнула сулимхадка. – А куда идти, я, и правда, не знаю. Только к виндорскому графу наниматься, то ли в столицу – работу искать.
- Просто? - неожиданно светло улыбнулся мальчик. - Просто… Ну и что? Разве все красивое должно быть сложно? Каждый день… Он обычный… И новый! Как первый или последний! Я не знаю, как сказать, - он беспомощно уставился на собеседницу широко открытыми глазами. - А я завтра пойду… Завтра узнаю, в какую сторону пойду! Я просто иду, но всегда знаю, в какую сторону.
Аэль-хель раздраженно поморщилась, словно была недовольна восторгами мальчика. Ее никогда не интересовали подобные вещи: свет, отблески пламени, пейзажи, только меч в руке и лук за спиной.
-Ну, завтра и скажешь. Может, нам по пути будет, - поднялась и, потрепав мальчишку по светлой голове, крикнула твернщику. – Не дашь переночевать на сеновале?
-Отчего не дать? Дам!
Паренек поднялся, чтоб проскользнуть, если пустят - иначе пришлось бы спать в уголке на полу.
-Благодарю, я и юного с собой заберу, - улыбнулась сулимхадка.
-Бери-бери, да осторожней только. Юродивый он какой-то.
-Постараюсь.
Сулимхадка подтолкнула паренька и вышла под бодрое, усыпанное звездами небо. Она потрепала чалую по крутой голове и юркнула в приоткрытые двери сарая, чтобы заснуть, как только голова коснется мягкого сена.
Мальчик последовал за ней. Он не звал пса - тот сам побежал за ним, затем забежал вперед и внимательно смотрел помещение, совсем по-человечески поводив головой по кругу. Казалось бы, Ифу выбежит, чтоб сообщить хозяину, что все в порядке, но нет - он остался на месте, словно в таком сообщении не было нужды.
Вулуфи зашел и растянулся на сене, пес прикорнул под боком. Снов они не видели. Оба.

[higf >>>]

Аэль-хель проснулась на рассвете и испуганно дернулась, встретившись глазами с поднявшим голову псом. Он равнодушно отвернулся и задрал голову, словно рассматривая молочно-белый, текущий по стене луч.
Вулуфи лежал, закрыв глаза, но не спал. Совсем недавно он проснулся, но вставать было настолько лень… Ведь не гонят же. И глаза открывать самому пока незачем. А хорошо лежать-то как! Хоть и пробирает чуть холодком. Просыпался он обычно так же, как и засыпал - мгновенно и полностью.
- Юный, вставай, рассвет уже. Мне ехать пора, а тебя – хозяин без меня погнать в шею может, несмотря на то, что ты юродивый.
Он неохотно открыл глаза:
- Доброе утро! И куда ты едешь?
- Не знаю, - сулимхадка потянулась и принялась пристегивать ножны. – Давай так, ты говоришь, куда идешь, а я пойду за тобой. Никак выбрать не могу!
Мальчик был поражен. Какие взрослые непонятные! Мало того, что придают значение стольким пустякам, считая их самым серьезным делом… А после этого страшно взрослая и очень серьезная женщина с мечом предоставляет ему выбирать общую дорогу! Не-ет уж, глупо быть взрослым!
Прислушавшись к своим ощущениям, паренек протянул руку:
- Наверное, мне туда сегодня.
Рука указывала на Ктеж.
- Столица, значит столица. – Аэль-Хель подала Вулуфи руку и резко выдернула его из пушистого стога. – Поедешь со мной, а то бросать тебя, честное слово, жалко. Юродивых беречь нужно.
Топая за ней, Вулуфи вдыхал утренний воздух, несущий слышные всем запахи постоялого двора и одновременно - ароматы свежести и горечи, которые улавливал только он - уже пришлось убедиться. Многие сравнивли, правда, только в легендах, утро с юностью мира. Ему пришлось слышать поверье, что мир рождается утром и умирает каждую ночь… Какая красивая была история, правда! Но неверная, ночь - не смерть… Он знал.
- Аэль-Хель, а кто такие юродивые?
Прикрепрявшая к седлу сумки женщина обернулась и прищурилась:
- Юродивые – вроде тебя. Иф поедет в сумке или рядом побежит? – Аэль-хель в очередной раз встретилась глазами с псом и неожиданно пожалела о своем опрометчивом решении помогать мальчишке.
- Побежит… пусть видит, - немного непонятно ответил мальчик. - А что, много есть похожих на меня?
- А мало ли вас, юродивых? – Вопросом на вопрос откликнулась Аэль-Хель и запрыгнула в седло и подала Вулуфи руку. – Кто знает? Уж точно не бедная стражница.
Слова казались веселыми, на деле – в груди сулимхадки с каждой минутой крепло неприятное ощущение – она ввязалась во что-то непонятное и темное, как недосказанность восточных преданий. Было в мальчишке что-то пугающее суеверную женщину, но вместе с тем росло любопытство.
Как обычно, пояснение взрослых мало что объяснило. У него крепло убеждение, что многие вещи они и сами не понимают, и потому называют само собой разумеющимися - чтоб не пояснять. У него тоже так бывает, но он и не взрослый! Хотелось спрашивать дальше, но еще обидится. Обидится или нет? Он с сомнением посмотрел на Аэль-Хель и принял протянутую руку, оказался сзади нее на лошади. Пожалуй, лучше промолчать… Чуть-чуть.
- Спасибо тебе, - вежливо произнес мальчик.
Ифу уже затрусил вперед. Аэль-хель стегнула поводьями чалую и повела ее легким шагом.
Ветер приносил новые, едва уловимые запахи.

[Соуль >>>]

...спустя три месяца.

Третий месяц Вулуфи проводил в Ктеже. Это могло показаться странным, учитывая, что до сих пор он все недолгое время, которое помнил, пробыл в пути. Однако мальчик не привык задаваться такими вопросами. Он просто чувствовал, что идти никуда не надо, а значит, можно наслаждаться свободным временем – ни о жилье, ни о пище думать не приходилось. Угол в комнате Аэль-Хель в таверне «Дородный старик» всегда был к его услугам, как и порция еды. Кормили тут неплохо, хотя называлось заведение явно не по своему хозяину – жилистому мужчине средних лет. Возможно, он унаследовал вывеску вместе с делом от отца…
Зачем сулимхадка приютила мальчика, знала только она сама, во всяком случае, толку с него не было никакого, особенно сначала. Паренек не проявлял склонности ни к какому из ремесел и попытки женщины устроить его куда-то в подмастерья не удались, тем более, что требовался приличный взнос. К тому же устроившаяся в городскую стражу воительница была почти весь день занята, так что у нее оставалось мало времени. К ее удивлению, правда, он был грамотен, как ни странно, хотя так и не вспомнил, откуда, как не помнил совсем ничего до конца последней зимы, и относился к этому, как ни странно, абсолютно спокойно. Аэль-Хэль утешила себя мыслью, что мальчик может стать писарем, если что…
Сперва дни Вулуфи проходили в прогулках по городу и его осмотру, причем он мог каждый день с восторгом смотреть на одно и то же здание, подмечая каждый раз что-то особенное. Никто из товарищей по играм, а дети везде знакомятся быстро, не понимал его, и часто слышались насмешки, впрочем, стихавшие почти сразу – кому интересно, если сам объект к этому равнодушен, да еще у него есть собака. Не кусается вроде, правда, да кто его знает? Так или иначе, он участвовал в детских играх и разговорах, несмотря на славу «странного парня».
Может быть, последней Вулуфи был обязан тем, что у него так и не появилось закадычных друзей, а может, пришелец из неизвестности и не искал такого сближения…

[higf >>>]

Чувствовать беспокойство было непривычно и ново. Он всегда все делал потому, что или приходилось под давлением обстоятельств – например, искать еду, – или просто так надо было делать просто… ну надо и все тут, и никак иначе. Откуда же это ощущение, что нужно еще что-то, но пока рано и не стоит туда соваться?
Подростка иногда начинало тянуть к дворцу, и они с приятелями шли поглазеть на ограду, здания в глубине сада и въезжающих и выезжающих важных вельмож, которых была просто целая уйма, и все пестрые, как попугайчики у продавца редких птиц на рынке! Глазеть на въезды и выезды было интересно, но еще больше хотелось попасть внутрь, однако дворец стерегли хорошо, и даже сулимхадка отказалась как-то помочь в ответ на неожиданно настойчивые просьбы.
Ну и ладно… пусть твердит о том, что нельзя и она может потерять работу! Он обойдется и так! Ведь есть Ифу… Пес часто пролезал в городе туда, куда не мог попасть его хозяин, а так хотелось! Например, в заколоченный дом с привидениями. Вот только жаль, привидений там не оказалось, но такая таинственная темнота, паутины и тишина… Мальчик в то время сидел на берегу реки и любовался отблесками солнца на ее водах, что не мешало одновременно видеть заброшенный дом и ощущать запах пыли. Картины накладывались одна на другую, но привычный Вулуфи их хорошо различал.
Большим открытием для него было то, что остальные этого делать не умеют! Более того, когда он первый раз рассказал кому-то еще в деревне на дороге, как увлекательно смотреть сразу двумя парами глаз, собеседник отшатнулся и забормотал о колдовстве, противном Шеан. Может, кого-то другого бы схватили и потянули к жрецам, но, по какому-то стечению обстоятельств никто никогда не поднял на него руки.
Так что и перед вылазкой во дворец колебаний не было. Когда ворота открылись, пропуская свиту иноземного принца, как говорили вокруг, Ифу проскочил за лошадьми и мальчик получил возможность осмотреть дворцовый сад. Жаль, но внутрь попасть не вышло! Впрочем, попытку можно повторить, тем более, что впечатления того стоили.
Вот только странно – ощущение смутной тревоги и чувство, что ему нужен кто-то, находящийся недалеко, только усилились, но, против обыкновения, он не знал, что делать именно сейчас. Наверное, ждать.

[Соуль >>>]

В этот день, возвращаясь от дворца, он нечаянно обнаружил еще одну любопытную штуку. Зайдя к Энету, одному из своих приятелей, он обнаружил этого рыжеволосого высокого двенадцатилетнего мальчишку хлопочущим возле старика деда, который сидел с закрытыми глазами, и дыхание очень слабо и редко колыхало его грудь под расстегнутой рубахой.
Казалось, внук старого Лиота не увидел Вулуфи, хотя поглядел прямо на него, однако затем взгляд стал осмысленнее.
- Деду плохо, - голос был потерянный и жалкий, в нем угадывались сдерживаемые слезы. – Помоги…
Ну чем тут можно помочь? Да и приятель просит разве что от растерянности, не соображая. Надо бы звать лекаря, да до него далеко бежать, и быстро ли придет к бедняку? Но это лучше, чем стоять на месте. И ту вновь пришло чувство, которое раньше помогало выбирать дорогу. Мир вернулся на место, он снова твердо знал, что делать. Вулуфи пересек комнату и положил руки на грудь старику. Тепло потекло от его рук, расталкивая усталое сердце, помогая ему снова войти в ритм. Мир будто не раздвоился, а распался на много кусков, будто мальчик стал сразу многими его частицами, затем вернулся на свои места… А Лиот открыл глаза. Еще не чувствуя усталости, голубоглазый паренек шагнул от него и остановил взгляд на глубоком порезе на руке приятеля – обо что-то царапнулся, бестолково прыгая около больного.
- Дай руку, - пальцы скользят по запястью Энета, и кровь останавливается, а рана затягивается, а мир снова распадается и собирается мозаикой…
Вулуфи вышел, не дожидаясь благодарностей, которые будут позже, когда оба придут в себя, зачем они? Почувствовал, что пора. На улице навалилась усталость вместе с неожиданным пониманием сделанного. Вот потрясения не было. Детская радость, чувство нового и ощущение, что все было верно. Вот только присесть, чтоб голова не кружилась, а потом надо добраться домой и рассказать все Аэль-Хель, когда она придет с работы!

[Кысь >>>]

Время летело быстро. Казалось, что солнце сошло с ума – рассвет следовал за рассветом почти без промежутка, Брэдгер мог встретить два или три, прежде чем усталость брала свое. Сбор армии был в самом разгаре, к Леарину подтягивались все новые войска, там уже ждали и короля. Сложно было иметь дело с ополчением – отвыкшие от военного оброка дворяне засыпали двор жалобами и просьбами. У многих из них было право получить от короля личный ответ – предки Брэдгера были подчас слишком демократичны. Дворцовые писари неделями не вылезали из архивов, разыскивая необходимые сведения, а почтовые сбились с ног, доставляя отказы. Даже во сне правитель диктовал и подписывал бесконечные ответы. Кроме того, нужно было разнимать военных чинов и Декорфа, координировать войска и все, что к ним прилагалось, вежливо отмахиваться от любопытствующих, не говоря правды и не давая повода упрекнуть себя во лжи потом. Все еще не был подписан договор с Гвендором, хотя сроки давно уже вышли. Принц Гартан переехал жить во дворец, и теперь они виделись каждый день, утрясая бесконечные дополнения, одобрить которые мог только король. «Хорошо выспаться» стало мечтой – сладкой, но, увы, несбыточной.
Теперь Брэдгер был почти рад, что Каий сутками пропадала в библиотеке. Не стоило слишком часто показываться ей на глаза в таком виде, как сейчас, но и оставлять одну тоже не хотелось. Сечен иногда сам заговаривал о ней, но у короля не было настроения на длинные беседы, так что он только задавал вопросы. В последний раз граф говорил что-то о шутке с драпировками, но без подробностей, а правитель был слишком утомлен чтобы спрашивать. Только и мог, что позавидовать всегдашнему умению начальника тайной полиции находить время даже для мелочей вроде этой.
И теперь намечался еще и прием. Брэдгер охотно бы сдал Надежанну послу из рук в руки даже не глядя, но по протоколу полагалось длинное и донельзя ритуализированное представление, так что по дворцу уже метались портные и слуги, подготавливая надлежащие декорации. Платье, предназначенное принцессе, ему уже даже показывали – совершенно безвкусная по мнению короля смесь традиционных роскошеств и модных несуразиц. Но, конечно же, не необходимость разыгрывать двухчасовое представление беспокоила Брэдгера. В столицу прибывала Натаниэль.
Последние недели Сечен вовсе избегал говорить на эту тему, а до того с ненатурально-счастливым видом докладывал, что угодная монарху особа жива и превосходно себя чувствует. Это молчание лучше любых зримых доказательств свидетельствовало – попытка незаметно избавиться от святой обернулась полным провалом. Хуже того, ее влияние росло с каждым днем. В Ктеже оживились священники – им не терпелось воспользоваться своим козырем с максимальной выгодой. И простые горожане ждали приезда жрицы с неясной им самим надеждой.
Еще в начале весны король разворотил бы полдворца просто от осознания того, что звезды не на его стороне, но утомление брало свое, и сейчас монарх только ждал, пока пройдет вспышка тупой злобы и можно будет спокойно подумать. Единственным выгодным для правителя вариантом было сплавить ее Гвендору вместе с девчонкой, но удастся ли? Судя по тому, что Брэдгер уже знал о принце Гартане, этот мальчик уже оценил подобную перспективу и теперь сделает все, чтобы Натаниэль осталась в Аргодоре. Об убийстве уже не шло и речи, предложение отправить небольшой отряд со жрицей во главе на восток встретило волну негодования у церковной знати, а оставлять ее в Ктеже было равносильно сну на одной кровати с песчаной гюрзой. Конечно, Брэдгер постарался, чтобы она была как можно более неудобна для большинства влиятельных людей в стране, но это была капля в море. Хорошо бы было еще перессорить ее с кем-нибудь из городских священников... Но пока возможности для этого не было.
Брэдгер мерил шагами крытую галерею неподалеку от собственных покоев – теплый летний ветер освежал мысли, умерял головную боль. Четверть часа назад паж сообщил, что ее высочество Надежанна прибыла и устроена в гостевых покоях. Толп на улицах не было, спасибо Сечену, только около сотни зевак у самых ворот замка. Король позаботился, чтобы и внутри дворца придворные не слишком надоедали приезжим. Он уже почти ждал вечера – хотелось своими глазами увидеть эту жрицу.
- Ваше Величество, вам депеша от господина Декорфа...
До приема еще предстояло дожить.

[Соуль >>>]

Гриф оставил головоломку. Каий передвигала фигуры, но могла свести партию лишь к пату, но не к победе. За последние два месяца они играли не раз с переменным успехом, но чаще – заканчивали ничьей.
-Ты изменилась, – Айль заплетала влажные волосы в косу, - и перестала вести себя, как юродивая, и даже говоришь иногда, как нормальный человек.
Шутесса натянула свободную рубаху из черной и тонкой шерсти и подвязала ее пояском:
-Мне теперь не так часто приходится защищаться от затрещин, как раньше. Я много времени провожу в этой маленькой комнате библиотекаря и занимаюсь время в летнем саду. Это несколько бесцельно, но книги помогают мне понимать себя, - задумалась.
Чувства за прошедшее время не притупились, а приобрели новое и более глубокое звучание. Страх остаться одной спрятался в глубине и не выдавал себя или сменился желанием помогать. Он не вернулся даже, когда король стал навещать реже.
-Сегодня прибыла юная принцесса Недежанна со своей наставницей. С ними еще какие-то люди, я не успела узнать, - всплеск голоса нарушил течение мыслей.
Шутесса неловко обернулась и сбила одну фигур, стоявших на шахматной доске. В голове возник голос Натаниэль, многократно отраженный от стен храма. Жрица просила предать Шаа за возможность видеть. Ласковые слова наполняла фальшь, прикосновения – яд.
-Светлейшая?
-Да, Северная Святая.
Каий задумалась, а девушка присела рядом, успокаивающе взяв чуткие ладони в свои, огрубевшие:
-Ты в лице переменилась. Оно сразу жестче стало.
-Я давно не выполняла свои обязанности. Ты знаешь, что жонглер должен уметь играть на девяти инструментах? Будь он слепым, немым или увечным – таковы правила. – улыбнулась и вернула упавшую фигурку на доску.
Вряд ли Натаниэль думала, что встретит здесь слепую, с которой когда-то беседовала в храме. Каий могла спрятаться в летнем саду и не встретится с ней, но поддаваться страху не хотелось. Один раз это случилось – второй раз не повторится.
-Сколько лет ты путешествовала? – удивленно воскликнула девушка.
-Восемь. Помнишь менестрель Каратэль попросил сшить для меня одежду в тон его, когда я аккомпанировала ему на цитоли? Она сохранилась?
-Зеленый с черным камзол и узкие брюки?
-Наверное, - засмеялась шутесса. - я не знаю цветов.
Почувствовала – Айль смутилась. Девушка сумела перебороть свою скованность в разговоре, но до сих иногда забывала, что ее собеседница слепая. В беседах возникали неуютные паузы и недомолвки.
-Каратэль называет тебя с того вечера не иначе, как Меланноте или Нахтигэль.
-Каратэль – забавный человек, но мало отличается от большинства, - остановила ее Каий. - Я надеюсь, он позволит мне еще раз аккомпанировать для него.
-Это правда, что он родом из Лэргаса?
-Возможно. Я никогда не спрашивала. Не принесешь мне менестрельское платье?
Айль легко поднялась. Юбка длинного платья зашуршала. Башмаки застучали по деревянным ступенями. Хлопнула дверь. Воцарилась тишина.
Каий взяла в руки цитоль и провела пальцами по струнам, считая лады. Один, другой… пятый. Изрезанный узорами плектр вытянул несколько аккордов их тугой меди.
Песня вытеснила из комнаты тишину. Голос заплескался между стен. Негромкий, но сильный, заполнил пустое пространство.
Баллада принадлежала карликам, и первый раз шутесса услышала ее в исполнении Джганша. Он пел осенним вечером, и бархатный тембр вплетался в треск сырых дров. Жонглеры сидели вокруг. Привычные беседы смолкли – все боялись звуком разрушить хрупкий узор мелодии.
История лилась, рассказывая о том времени, когда у Матери Дыхания родились две дочери: Небо и Земля. Заботливая, она уложила их в одну Колыбель, опустила туда сферу, и ушла на несколько лет. Сестры не сумели поделить радость, и Небо выбросило за край Землю. Дочь заплакала, и крики услышала Река. Она подхватила ребенка теплыми струями и увлекла к Горам, которые пожалели ослабевшую в пути девочку, оплели корнями и наполнили силой.
Когда Дыхание вернулась и обнаружила потерю, начала спрашивать у Полей, Гор и Рек, что случилось. Они рассказала, и Мать опечалилась, а затем навсегда отвернулась Колыбели. «Живи без меня», - последние слова.
С ними музыка стихла. Карлик надолго замолчал. Никто не сказал и слова. Покой и грусть заменили в душах бесшабашную веселость, и многие потом просили научить подгорной песне, но Джганш показал ее только маленькой девочке-акробатке.
Каий улыбнулась, вспоминая, как карлик терпеливо следил за неуверенными движениями слепой, мягко исправлял ошибки и успокаивал, когда что-то выходило не правильно. Там, в продуваемой всеми ветрами повозке было иначе, чем здесь.

Сообщение отредактировал Соуль - 30-01-2007, 6:42