Чёрный герцог, ...на тёмном грязь не так заметна...

Вместо предисловия.

- Вот сволочь! Приросли они что ли?
- Чтан…
- Чего встал? Помоги, давай.
- Чтан, у него глаза открыты… он ими водит… смотрит…
- Черт!
- Что?!
- Сапоги с него снять не могу. Давай, за ноги его придержи, а я дерну как следует…

Война уже проиграна. Где наши войска, вообще не понятно, зато ясно, что ингрийцы берут за городом город и врядли что-то сможет их остановить, кроме, разве что, собственного желания. Кто-то из местных остается, полагая, что жизнь при ингрийцах будет не хуже, чем при старой власти. Остальные бегут.
Группа беженцев, о которой пойдет речь в начале нашего повествования, стремится достичь Позвоночника, горного хребта на востоке страны. Ох уж эти беженцы. И кого среди них только нет: вот барыга-спекулянт и бродячий музыкант, рыцарь без коня и чести, дед седой годов под двести…
Как вы могли заметить, поле для создания своего персонажа обширнейшее. Но есть одно ограничение и оно обязательно для всех: ваш герой, выражаясь общедоступными терминами, начинает имея “первый уровень”. Однако вы можете указать “навык класса”, основное и второстепенное мастерство, в котором ваш персонаж способен преуспеть без особых на то усилий. Сложно, не спорю, зато интересно, верьте мне. Квенты и вопросы шлите в личку.
Пример квенты: Крестьянец я, из Корений, Болиголовом кличут. Силища (основной навык) у меня от отца, у нас вообще все мужики в роду крепкие. Силки умею ставить (дополнительный навык), капканы всякие мастерить, дед меня учил, пока жив был.

Да, кстати, поговаривали, одет он был во всё чёрное.

Сообщение отредактировал Тот - 15-05-2007, 11:28

Глава первая. Золотые молнии в черном поле.

- …и всегда так было. Не знаю, воздух у них на западе, что ли такой, но рождаемость там не в пример нашей, а земли мало, вот и прут. Изначально то здесь лишь тролли жили, бегали себе голышом, да рыбу сырую трескали, потом гоблины пришли и это, заметьте, была первая и последняя мирная экспансия за всю историю переселений. Не успели мохнатые, как следует обжиться, тут и гномы подоспели, с большими такими, острыми топорами и хищными улыбками наперевес. Затем эльфы, тоже без миролюбивых намерений. Когда здесь появились мы, останы, гоблинов уже почти всех вырезали, а тролли сидели по своим пещерам и нос высунуть боялись. Повезло нам, не спорю, эльфы в войне увязли, что твоя телега в канаве. Между нами и гномами им ох как не сладко пришлось. И все бы было хорошо, если бы вы не появились, опять таки с запада. Сколько вы наших городов с землей сравняли, сколько храмов пожгли, а какая цивилизация была! Но и вам покоя не дали, вот теперь ингрийцы прут.
«Шустрый молодой человек», - подумал Вальдо, а вслух сказал:
- Упрощаете, молодой человек, сильно упрощаете. Единственное к чему я не могу придраться, так это к благотворному влиянию западного воздуха, все же остальное, сказанное вами сильно утрировано. Во первых эльфы шли двумя волнами, сперва Иллиадрион и Ниимар, морские и темные по нашему, а затем Аарделль, великие. Гномы шли тремя волнами, а значит можно предположить, что и гоблины тоже. А до вас здесь успели побывать мангры и кьяртманы, первые, не задерживаясь за Позвоночник ушли, а вторые на север подались, острова заселять. Умнее они оказались. И нас, вельдов и вас кстати тоже.
«Въедливый старикан», - подумал Лютош, а вслух сказал:
- Дело даже не в этом, в принципе я согласен с вашими словами, но ведь говорим мы о том, стоит ли бежать? Зачем? Ведь в конечном итоге ингрийцев ожидает та же участь, что и другие народы, если не брать в расчет нелюдей. Ну захватят они наши земли, а дальше то что? Смешаются с местным населением и через пару поколений уже не будет ясно, кто ты на самом деле, ингриец, вельд или остан. А там глядишь, еще кто-нибудь переселятся вздумает, с запада.
- Но вы ведь бежите.
- Я… Бегу. Но меня не стоит принимать в расчет, я бегу по идейным соображениям.
- Вот как? – удивился Вальдо.
- Я же волонтером в армию записался, а до того в Альтдорфе учился, на втором курсе, кстати, Высшей Магической Академии. Хотел родину защитить… До сборного пункта мы так и не дошли… Я даже форму получить не успел…
Фургон сильно тряхнуло и Вальдо, чуть было не вывалился на дорогу. Он крепче прижал к груди сверток и тихонько, что бы не услышал возница, произнес:
- Дрова он, что ли везет?..


- …Но как?! Как, я вас спрашиваю, они могут так быстро брать города? И где вообще наша армия? Где Нообре? Где Собкерлен?
- Я слышал, - вмешался в разговор идущий рядом с фургоном седой усатый кмет, - что Нообре разбили под Быстрицей, еще с неделю назад.
Некоторое время никто не решался говорить.
- Ладно, - прервал молчание Лютош, - тогда хотя бы объясните мне, как они могли взять Альтдорф за два дня? Сто пятьдесят тысяч жителей, десятитысячный гарнизон, двойной ров, стены, первая высотой в… э-э-э… не помню. Впрочем, не важно. И маги. Неужели маги академии ничего не смогли сделать?
- Я был там, когда это случилось, - сказал Вальдо, - и поверьте мне, у магов были дела куда поважнее защиты города.
- Например? Я не совсем вас понимаю, - признался Лютош.
- Вообще, как выразился классик, это действительно было похоже на объятый пожаром бордель. Маги бегали по горящей академии, телепортируясь с помощью нестабильных, создаваемых наспех порталов. Те же, кто не смог или не захотел спастись бегством, были убиты.
- А ректор тоже бежал?
- Убит. Двойной перевернутый крест.
- Декан Лейба?
- Радужная молния, с двух шагов.
- Профессор Йоль?
- Арбалетный бельт. Прямо в сердце.


- Вы говорите, что были в академии, когда ее штурмовали, но вы явно не маг. На уборщика вы тоже мало похожи. Я бы сказал, что вы хранитель архива… Простите мою любознательность.
- А вы проницательны, молодой человек, но нет, я не хранитель, всего лишь скромный архивариус, Вальдо Гремлин, к вашим услугам.
- Ох, мы же с вами так и не познакомились. Лютош, Лютош Верховец, студент второго курса… Бывший студент.
- Очень приятно, Лютош.
- Простите, а этот сверток, что вы так бережно прижимаете к себе всю дорогу… Это книга?
- Сверток?.. А, ну да, книга.
- Ваша?
- Моя. Это… Это дело всей моей жизни.
- И о чем она, если не секрет?
- …

Недалеко от городка Кан находится село Вишневое, но поскольку расположено оно в стороне от больших дорог, то большинство горожан, а тем более заезжих торговцев об этом селе и не слыхали. И вправду, что им там делать – десяток домов, да коровы с курами… Народ там живет небогатый, а если кто из селян захочет, скажем, поросенка продать, или купить чего, так и сам в город на базар приедет, благо недалеко. Поэтому гости в Вишневом появлялись нечасто, а уж в хижине охотника Ральва, что у самого леса стояла, и того реже. Два года назад, пока жива была Эстара, жена охотника, некоторые крестьяне еще приходили в хижину, ибо Эстара в Вишневом и окрестностях была известна как знахарка и травница, а некоторые люди даже колдуньей ее называли. И не зря, надо сказать. Умела Эстара раны и болезни любые врачевать - и человеческие, и звериные. И дочь свою, Мириму учила как травы лекарственные распознавать, как росу утреннюю да воду талую использовать, и многим другим премудростям знахарским учила. Отчего умерла Эстара – этого никто не знал, кроме Ральва. Да только Ральв хоть и был рядом с женой в ее последние часы, никому о том не рассказывал, даже дочери.
Последние два года они жили вдвоем, с соседями не общались. Да и какие там соседи – до ближайшего жилья чуть ли не час идти надо. Любил старый охотник покой и не стремился к общению. Часто вместе с дочерью ходил в лес, учил ее зверя по следу определять, подкрадываться незаметно, стрелять из лука… Хоть и был Ральв охотником, но охотником необычным – силки да капканы никогда не ставил, признавал только лук и нож. Из лука, надо сказать, он стрелял мастерски. Никто в селе не знал, у кого он научился этому искусству. Впрочем, в селе о Ральве вообще мало знали – пришел двадцать лет назад невесть откуда, да так и осел в Вишневом. В детстве Мирима часто расспрашивала отца о его прошлом, но он лишь отшучивался или переводил разговор на другое. Однако, по отдельным намекам она начала догадываться, что не всю жизнь ее отец охотником был. Из лука мог белке в глаз за сто шагов попадать, по лесу ходил так, что ни одна ветка не шелохнется, следы читал как открытую книгу… Но чувствовалось, что в прошлом у него осталось нечто куда более опасное, чем волки и медведи.
И однажды, подозрения Миримы нашли подтверждение. Подтверждение это явилось в облике усталого всадника, который остановил своего взмыленного коня у покосившегося крыльца. Время было позднее, но незнакомец даже не постучался. Спрыгнув с седла, он быстро вошел в хижину и громко произнес короткую фразу на каком-то языке, которого Мирима не знала. Собственно, от звука незнакомого голоса она и проснулась.
Отец шепотом ответил вошедшему что-то вроде «тише, дочку разбудишь» и вышел вместе с гостем на улицу. Мирима не слышала всего разговора, до нее долетали лишь обрывки фраз да отдельные слова. «Ингрия… конница… отступление… нет, это безумие!.. последний шанс… двигаются на Кан… перехватить у реки…» После отец с незнакомцем о чем-то горячо спорили, но Мирима не смогла понять о чем именно. Впрочем, она уже и так поняла, в чем дело. Война. Война, о которой давно говорили как о чем-то далеком, пришла в родной край. Но ведь война, какой бы ужас она ни несла, это дело воинов, а не мирных крестьян и охотников. Почему же среди ночи к отцу приезжает этот человек? Чего он хочет?
Проснувшись утром, Мирима увидела, что отец тщательно собирает вещи.
- Куда ты собираешься? – тревожно спросила она.
- Видишь ли, Мири, - отозвался Ральв нарочито веселым голосом, - вспомнил о кой-каких делах в городе.
- Это связано с тем человеком, что приезжал ночью?
Отец замер на секунду, а потом повернулся к Мириме.
- Так ты слышала? Слышала наш разговор?
- Не совсем… - смутилась девушка, - я почти ничего не поняла, но мне страшно. Не нужно тебе ехать, папа, прошу тебя!
- Я должен, Мири, - веселость в его голосе разом исчезла. – Двадцать лет я пытался скрыться от своего прошлого, но оно все же нашло меня. Я вернусь, обещаю тебе! Если повезет… - добавил он почти неслышно.

С момента отъезда Ральва прошло больше недели. Мирима ходила на охоту, собирала травы и гадала, жив ли еще ее отец. Однажды она отправилась на дальние холмы, чтобы заготовить бересты для посуды. Там, среди скал бил родник, о котором ей рассказывала мать. Она говорила, что если смотреть на воду этого родника в полночь, когда лунный луч играет в струях, то можно увидеть то, что происходит далеко, и иногда даже удается разглядеть будущее. Сегодня погода обещала быть ясной, и Мирима взяла с собой все для ночевки в лесу – теплый плащ, одеяло, котелок, немного продуктов, лук со стрелами, нож и различные нужные мелочи.
Ночью Мирима подошла к роднику и стала вглядываться в темную глубину. И в какой-то момент ей показалось, что она увидела отца. Ральв смотрела на дочь мертвыми глазами и по лицу его стекала кровь. Мирима испуганно вскрикнула и нечаянно коснулась рукой поверхности воды. Видение тут же исчезло, разбившись на тысячи осколков.
До утра девушка не могла унять дрожь, хоть ночь была теплой, а костер полыхал ярко. Под утро она отправилась домой. Однако, когда хижина показалась из-за деревьев, какое-то чувство заставило Мириму остановиться. Что-то было не так. Секунду она стояла неподвижно, вслушиваясь в утреннюю тишину. Но все было тихо. Не сразу юная охотница поняла, что встревожило ее. Запах дыма. Приятный домашний запах сосновых дров, как будто кто-то топил печь в ее доме.
Стараясь ступать как можно тише, девушка обошла дом вокруг. Так и есть! За домом стояли привязанные кони. Шесть коней.
Вдруг за своей спиной она услышала громкий окрик на незнакомом языке. Мирима резко обернулась и увидела незнакомого мужчину, стоявшего шагах в десяти от нее, возле старой яблони. На нем была надета кольчуга, а на поясе висел меч. Увидев испуг на лице девушки, воин крикнул что-то, обращаясь, видимо, к своим товарищам, которые находились в доме. Не дожидаясь, пока они появятся Мирима бросилась в сторону леса. Воин бросился было за ней, но кольчуга не позволяла ему бежать быстро, а достигнув опушки, девушка быстро скрылась за деревьями – все же лес возле своего дома она знала как свои пять пальцев.
Через некоторое время она остановилась и прислушалась. Крики и хруст ветвей раздавались откуда-то слева. По большой дуге Мирима обогнула преследователей и вышла к селу.
Первым, что она увидела был столб черного дыма, поднимавшийся над домами. Это догорал дом сельского старосты. По улицам ходили вооруженные воины, слышались какие-то крики… Теперь все было ясно - враг захватил Вишневое.
Не заходя в село, Мирима двинулась в сторону дороги. Она знала, что если пройти через лес, можно за день выйти к тракту, который идет на восток. Там еще через день пути будет село Могилки, а за ним начинаются горы. А в горах наверняка соберутся люди, которые помогут. Все лучше, чем в одиночку по лесам прятаться.
С такими мыслями Мирима вышла к вечеру на большой проезжий тракт, петлявший среди поросших лесом холмов и пшеничных полей.
Увидев на горизонте клубы пыли, она поспешила спрятаться. Уж не враги ли снова? Однако это были не враги. По дороге медленно тащилась крытая повозка, вроде тех, какие Мирима видела в городе у торговцев. Облегченно вздохнув, девушка вышла из своего укрытия.

Маара плелась по дороге, еле передвигая ноги и ругаясь себе под нос. Полупустая сумка казалось очень тяжелой, заставляя девушку слегка крениться влево. Ей было холодно, хотелось есть и спать. В такие минуты Маара часто жалела о том, что стащила эту нибокарисову монету у папаши. Но он сам был виноват! Это ж надо, пытался завалить ее на экзаменах! Вот она и доказала, что вполне заслуженно получила свой диплом. Тут монета выпала из воротника и закачалась на цепочке. Пришлось поднимать руку и убирать ее обратно, затягивая ворот плаща наглухо. Садиться в повозки Маара гордо отказывалась, окидывая холодным взглядом предлагающих подвезти ее. Хотя таких было мало, люди были сосредоточены только на одном: бежать, бежать подальше от войны, от крови и убийств... Хотелось оказаться подальше от этой дороги, от пронизывающего ветра и смертельной опасности за спиной...
"Главное - добраться до Могилок." - думала Маара, - "А там посмотрим..."
Деньги у девушки были, перед сообщением о приходе ингрийцев она прошлась по торгу, попутно "помогая" гражданам без хлопот избавиться от лишних монет.
Чтобы хоть как-то отвлечься от безрадостной дороги беженцев, Маара принялась вспоминать времена учебы в Гильдии, особенно экзамен, а точнее слова Главы Гильдии после него.

- Я надеюсь, что вы понимаете, Маара Дей'Шалинта, какая ответственность теперь лежит на вас! Вы клянетесь чтить Устав, соблюдать его положения и следовать правилам Гильдии, дабы не посрамить ее доброе имя?
"Все... Доброе имя Гильдии воров... У папули крыша уехала. Долюбовался своей монетой! Это ж надо каждый вечер по несколько часов полировать какую-то монетку! Да еще в сейф прятать... А я ее не разу толком и не видела"
- Я торжественно клянусь, и да поразят меня все боги мира, если я нарушу эту клятву! - Маара провела кинжалом но левой ладони, перевернула руку, и несколько капель крови упали на пыльный пол торжественной залы Гильдии.
- С этого момента Вы занесены в список членов Гильдии, идите, Маара Дей'Шалинта, и пусть ваш путь останется в легендах! - напутствовал Глава новенькую торжественной формулой. Это послужило сигналом к началу банкета - Маара была последним учеником из принесших клятву. И к середине этого пира мало кто заметил, как из-зи стола тихо выскользнула дочка Главы. У ее отца, случился бы сердечный приступ, узнай он о планах своего ненаглядного чадушка.
Сейф с монеткой даже взламывать не пришлось: папуля ключик от него прятал в чернильнице... При ближайшем рассмотрении оказалось, что монетка очень странная, не похожая на виденные до сих пор. На одной стороне были изображены скрещенные два меча и посох мага, на другой расправивший крылья дракон. В монетке была просверлена дырка. "Как раз для моей цепочки" - хихикнула воровка, продевая серебряную цепочку в дырку, затем она застегнула цепочку, улыбнулась, представив лицо папаши, и выпрыгнула в окно... А как она потом почти год, пока ей двадцать не исполнилось, бегала от папашиных головорезов. Хорошее было время... Рябята обрадовались возможности мир посмотреть, по городам походить... Не очень спешили ловить доченьку Главы и возвращать ее в семью, да еще монету какую-то отбирать... Хорошо было, а потом... Нибокарис ее в эту страну понес!

Тут девушка запнулась о камень и рухнула на дорогу, в грязь, сразу возвращаясь в настоящее. Она со стоном поднялась, попыталась отряхнуть плащ, но грязь, кажется, полюбила плащик всем сердцем, и отпускать не собиралась. Маара плюнула на это бессмысленное занятие, перевесила сумку на другое плечо, прикидывая, долго ли еще до Могилок.

Сообщение отредактировал Морфи - 2-02-2007, 20:45

Когда уничтожители добрались до города, в котором жила Айна и Сегир, то солдата срочно вызвали. Долго в тихом доме девушка не смогла, ужасное чувство беспокойства не покидало ее ни на секунду, тишина давила на уши. Поерзав десять минут на кресле, она схватила пояс с ножами и выбежала на улицу. Сперва, было тихо, Айна стояла на пороге, не понимая где искать Сегира, или хотя бы узнать что происходит. Но тут до ее ушей донеслись звуки битвы. Развернувшись на исходящий звук, она побежала на него. Сапожки звонко стукали по мостовой. Вдруг Айна споткнулась обо что-то мягкое и упала на землю. Во время падения девушка порвала платье и разбила коленку. Потерев ушибленное место она на ощупь нашла то, об что споткнулась. Это был человек.
-Айна это ты? Убегай из города. Война…- Сегир закашлялся – в Могилки.
Сегир хрипнул, отплевывая кровь, и замолчал. Айна обшарила руками грудь. Наткнувшись на рану, девушка резко отдернула руки. Она приподняла его голову .
-Ты будешь жить. – тихо сказала она. – Ты..жив?
Ответа не последовало. Поцеловав холодную сталь шлема, она тихонько уложила его голову на камень и ринулась бежать в сторону задних ворот, туда, где еще не шла битва. Несколько часов плутая по зарослям, испачкавшись и превратив белое платьице местами черное, Айна все-таки выбралась к дороге. Недалеко заслышался грохот телеги. Еще несколько десятков метров и она встретиться с обозом. Вслушиваясь в грохот обоза, и пытаясь не упасть на незнакомой дороге, Айна не услышала тихих шагов впереди. Но идущий впереди оповестил о себе громким шлепком о землю. Позже с пыхтением поднявшись, человек, казалось девушка, видимо стала стряхивать что-то с одежды. Не представляя, кем она может быть, Айна достала клинки с характерным звуком из ножен. Застыв на месте, Айна стала вслушиваться, пытаясь предугадать, что будет делать человек.

"Ну вот. В грязи вывалялась. Ушиблась. плащ теперь на тряпку похож. А до этих Могилок еще как до гномьих земель..." - тут за спиной послышался характерный звук вынимаемого из ножен оружия. Минжал Маара тут же оказался в руке, девушка резко обернулась, готовая метнуть его и удрать. Но хрупкая девушка в когда-то белом платье с кинжалами не выглядела серьезной противницей. К тому же, ее глаза были завязаны платком. "Слепая она, что ли" - мелькнула в голове.
- Эй, послушай! Я не хочу драться! Тем более с тобой! Я просто вместе с обозом иди в эти.. как их... в Могилки. Мне кажется, что тебе тоже туда, не так ли? Если не будешь на меня нападать, я попробую помочь тебе? Ты согласна? - Мааре былор жалко эту девушку, лет где-то шестнадцати, не смотря на ее кинжалы, слепая не выгляделав серьезной противницей. - Ты не дойдешь одна. Кстати, меня зовут Маара.

Сообщение отредактировал Морфи - 3-02-2007, 18:48

-Эй, послушай! Я не хочу драться! Тем более с тобой! Я просто вместе с обозом иди в эти.. как их... в Могилки. Мне кажется, что тебе тоже туда, не так ли? Если не будешь помогать, я попробую помочь тебе? Ты согласна? Ты не дойдешь одна. Кстати, меня зовут Маара.

«Девушка…» пронеслось в голове. Наклонив голову вправо, Айна вслушалась, девушка стояла на месте. Не убирая ножи Айна подошла ближе к Мааре.
-Может и дойду. Там обоз едет – пойдем, посмотрим, что там? Только я буду идти позади тебя. – Сжав плотно губы, Айна показательно убрала кукри обратно в ножны и застыла.

Как ужасно порой представлять, как выглядит твой собеседник. Однажды благодаря монаху Айна на минуту увидела Сегира, но лишь на минуту. Это было так давно, но даже столько лет спустя вечная темнота не сотрет это кусочек воспоминания. Но теперь вместо лиц всегда лишь чернота, и вот теперь Айна рисовала возможные портреты Маары. Прекратив мучить саму себя, спросила:

-Идем? Скорее. Они уезжают.

Медленно зашагала в сторону обоза, тихо шаркая ногами по дороге.

Мирима стояла у дороги и пыталась разглядеть приближающийся обоз. Вдруг она заметила, что он остановился посреди дороги, довольно далеко от того места, где она стояла. С чего бы это? – подумала охотница, неспешно направляясь к телеге. - Может быть, согласятся подвезти, а нет, так хотя бы скажут, куда идти.
На этой дороге Мирима еще не бывала и весьма смутно представляла, куда она ведет, и через какие города и села проходит.
Подойдя к обозу, девушка услышала голоса с другой стороны телеги. Похоже, к остановившейся телеге подходили какие-то люди. Уж не разбойники ли? Мирима остановилась и положила руку на рукоять охотничьего ножа, висевшего на поясе. Не ахти какая защита, но все же…
Однако люди, появившиеся из-за телеги были совсем не похожи на грабителей. Две девушки – одна с рыжими волосами, другая с голубыми. Глаза второй завязаны платком, но на поясе висели два длинных кинжала.
Странно, - подумала Мирима, - как она может драться, не видя противника. На звук, что ли?
Подойдя ближе, охотница негромко кашлянула, чтобы привлечь внимание незнакомок.
- Здравствуйте, - произнесла она, склоняя голову в легком поклоне, - Меня зовут Мирима… Она замолчала, не зная, что сказать дальше.

-Идем? Скорее. Они уезжают. - Слепая медленно зашагала в сторону обоза, тихо шаркая ногами по дороге.
- Не туда! - Маара схватила незнакомку за плечо. - Ты сейчас прямо в ту лужу шлепнешься, откуда я только вылезла! И как тебя, кстати, зовут?
Слепая не успела ответить, когда из-за телеги вышла еще одна девушка. Как ни странно, тоже с кинжалом на поясе, худощавая, черноволосая. Но кинжал хотя бы был в ножнах...
- Здравствуйте, - произнесла девушка, склоняя голову в легком поклоне, - Меня зовут Мирима…
- Очень приятно! Я - Маара, а вот с моей собеседницей познакомиться я еще не успела. Мирима, ты тоже идешь в Могилки? - сказала бывшая ученица Гильдии воров и дружелюбно улыбнулась.
"Так, у нас уже есть рыжая, голубоволосая (сойдет за блондинку), теперь брюнетка... Шатенки не хватает..."

Мирима облегченно выдохнула и улыбнулась в ответ. Кажется, проблем не ожидается…
- В Могилки? – удивленно переспросила она, но тут же вспомнила, что слышала о селе с таким названием, и кажется, оно должно находиться где-то на востоке. – Да, наверное… Вообще-то я, если честно, не знаю, куда я направляюсь, лишь бы подальше отсюда… А этот обоз едет в Могилки? Вот только…
Мирима запоздало вспомнила, что у нее нет денег, чтобы заплатить. Согласятся ли торговцы (или кто там является хозяином обоза) вести пассажиров бесплатно? Впрочем, попытка - не пытка.
- Маара, ты не знаешь, кто здесь главный? В этом обозе я имею в виду?

Не-а! Я сюда случайно прибилась, и вообще это обоз беженцев, убегающих от войска ингрийцев. Вряд ли кто-то будет возражать, если ты пойдешь с нами. А откуда ты? Неужто из Кана? Я вот из воон того городка, даже название не помню! Только пришла в город, а тут война! И сюда эти ингрийцы проклятые добрались... Чтоб их Прайд пришиб! - Маара усмехнулась. - Теперь вот тащимся в эти Могилки... От одного названия неуютно становится.
Она сердито чихнула, бормоча себе под нос что-то вроде "Теперь точно заболела...". Вытащила из сумки грязный носовой платок и оглушительно высморкалась.

- Нет, я не из Кана, - ответила Мирима, - я из Вишневого, это недалеко оттуда. И отсюда тоже близко. К сожалению, слишком близко, - добавила она мрачно. Враги захватили наше село. Как ты сказала? Ингрийцы? Да, именно так отец и говорил тогда… А почему вы идете именно в Могилки? Там есть крепость или армия? Там действительно безопасно?
Мирима засыпала свою новую спутницу вопросами, надеясь скрыть свой страх перед неизвестностью, которая ожидала впереди.

- Я не имею понятия о Могилках, а само это название недавно услышала из разговора проходящих мимо людей. Так и не удосужилась узнать, почему это место так называется. Хотя полно в нашем мире таких названий... Так что, к сожалению, не могу ответить на твои вопросы. Но возможно, что туда ингрийцы дойдут еще не скоро... Надеюсь.
Маара вздрогнула и попыталась сильнее закутаться в плащ. Ей показалось, что после упоминания Ингрии ветер стал еще холоднее, пронизывая до костей... А до безопастного места было еще ох как далеко, но все же теперь воровка была не одна. Хотя вряд ли если на обоз кто-нибудь нападет ее новые знакомые смогут защититься, значит, ей самой придется драться... "Хватит думать о всяхиг глупостях. Кому нужен обоз беженцев? Вряд ли люди успели взять с собой сного ценного. Хотя... Кошельки-то они успели захватить" - Маара улыбнулась. Кошелькам торговцев (если те есть в обозе) грозил переход в руки одной рыжей воровки с хитрыми глазами.

Когда Маара подтащила ее поближе к обозу, девушка услышала еще один женский голос. Айна уже было приготовилась к бою, но ее спутница стала мило беседовать с незнакомкой.
- Здравствуйте, - произнесла девушка, - Меня зовут Мирима…
- Очень приятно! Я - Маара, а вот с моей собеседницей познакомиться я еще не успела. Мирима, ты тоже идешь в Могилки?

Дальше завязался разговор на тему кто откуда, куда и почему. Айна стояла и слушала, наклонив слегка голову влево, потирая плечо.

- Я не имею понятия о Могилках, а само это название недавно услышала из разговора проходящих мимо людей. Так и не удосужилась узнать, почему это место так называется. Хотя полно в нашем мире таких названий... Так что, к сожалению, не могу ответить на твои вопросы. Но возможно, что туда ингрийцы дойдут еще не скоро... Надеюсь.

Обе замолчали. Айна помялась на месте. Нащупав правой рукой, мягкий плащ Маары, она слегка постукала ту по плечу. Во-первых, Айне было холодно от ветра, а во-вторых, слепая беспокоилась за обоз. Вдруг он уедет. Рассчитывая на то, что Маара обернулась Айна начала тихо говорить, так чтобы стоящая незнакомка не услышала их. Учитывая примерное расстояние, на котором та могла находиться, трюк мог не пройти, но все-таки Айна была человеком подозрительным.

-Пойдем же. Обоз ведь. И…Айна я. – трясясь от холода прошептала она Мааре.
Сама не замечая того, слепая все крепче и крепче сжимала плащ Маары.

- Айна? Красивое имя. Да ты же дрожишь вся! - воскликнула Маара, отвлекаясь от своих мыслей. Она аккуратно разжала пальцы Айны, крепко вцепившейся в ее плащ. Затем скинула его, тут же набросив на плечи замерзшей слепой:
- Вот. Он, конечно, теперь грязный, но зато теплый! Я в нем с тех пор как сбежала из... В общем, за год еще не замерзла. Обоз... Что за напасть! - действительно, последняя телега уже была на довольно большом расстоянии. - Так, мы идем догонять обоз!
Маара положила руку слепой на свою сумку:
- Вот! Держись за сумку, если хочешь. Я постараюсь предупреждать тебя о ямах, или еще что там на дороге встретится. - она оглянулась на Мириму. - Мирима, ты пойдешь с нами? Не хочется отстать от обоза.

-Айна? Красивое имя. Да ты же дрожишь вся! - воскликнула Маара.Она аккуратно разжала пальцы Айны, крепко вцепившейся в ее плащ. Затем скинула его, тут же набросив на плечи замерзшей слепой. Айна почувствовала приятное прикосновение теплой ткани. От чего стало тепло и приятно, вспомнилось любимое кресло с бархатной постилкой и греющие спину лучи солнца. В реальность вернул еще один порыв ветра.
- Вот. Он, конечно, теперь грязный, но зато теплый! Я в нем с тех пор как сбежала из... В общем, за год еще не замерзла. Обоз... Что за напасть.Так, мы идем догонять обоз!
Маара положила руку слепой на свою сумку:
- Вот! Держись за сумку, если хочешь. Я постараюсь предупреждать тебя о ямах, или еще что там на дороге встретится. Мирима, ты пойдешь с нами? Не хочется отстать от обоза.

Айна сердито сжала губы, но сумку не отпустила. Как можно быстро она следовала за Маарой, вслушиваясь в шаги незнакомки.

- Мирима, ты пойдешь с нами? Не хочется отстать от обоза…

- Да, конечно, - кивнула Мирима, оглядываясь, - телеги и в самом деле уже тронулись и отъехали достаточно далеко. Девушки прекратили разговор и зашагали по дороге следом. К счастью, обоз едва тащился, и догнать его было нетрудно. Мирима теперь шла молча и подозрительно косилась на Айну. Кинжалы на поясе слепой никак не давали ей покоя, кроме того, она все еще никак не могла поверить, что та в одиночку смогла добраться так далеко от всякого жилья. В первые секунды она подумала, что Маара с самого начала сопровождает свою незрячую спутницу, но оказалось, что они только сейчас познакомились…
Наконец, Мирима решилась задать вопрос:
- Айна, а ты издалека идешь в Могилки?

- Айна, а ты издалека идешь в Могилки?

Слепая вздрогнула. Все-таки Мирима была недалеко и услышала ее. Это несколько огорчило девушку, та считала свой разговор приватным. Отпустив сумку Маары Айна остановилась и обернулась в сторону голоса Миримы.
-А почему тебя это интересует? Ты думаешь что я настолько беспомощна? - плащ Маары медленно сполз на землю.
Айна на секунду замолчала, вслушиваясь в тихое шуршание ткани, потом быстрым движением подхватила его с ног и надела себе на плечи.
-Но если тебя это интересует по другим причинам,то примерно часа четыре, может больше, я еще плохо оринтируюсь во времени.
Потуже затянув узел платка на глазах, Айна нащупала сумку Маары и взялась за нее.
- Я...- Айна замолчала. Казалось она хотела сказать что-то важное именно для Миримы, но губы плотно сжались в тонкую полоску, не желая выпускать рвущуюся наружу фразу.

Развернувшись в сторону обоза, Айна зашагала, потянув за собой сумку и остановившуюся Маару.

Неожиданный вопрос Айны и резкость, с которой он был задан, несколько смутили Мириму.
- Нет, что ты, я просто спросила…
Часа четыре… - задумалась охотница, - интересно, откуда все же… Из Кана? Если да, то это означает, что Айна шла гораздо быстрее, чем идет сейчас. Притворяется? Или она начала свой путь из какого-нибудь хутора неподалеку? Но почему одна? Может быть, что-то случилось по дороге с ее спутниками?
- Но если не хочешь рассказывать, - наконец произнесла Мирима, стараясь чтобы ее голос звучал примирительно, - не надо. У всех есть свои секреты, которыми не стоит делиться с первым встречным.

- Вдумайтесь в это, Лютош, каждая раса подразделяется на три подвида. Начнем с самых истоков. Тролли. Тролли бывают трех видов: речные - самые маленькие, пещерные и горные, эти живут высоко в горах и о них вообще мало что известно, однако существование их доказано наукой, является неоспоримым фактом и еще одним аргументом теории тройственности рас. Дальше, гоблины бывают черные, снежные и пепельные…
- Насколько мне известно, господин Гремлин, черных гоблинов еще гномы истребили, существование снежных вообще не доказано, скорее всего, это были просто альбиносы. И вообще, никакие это не подвиды, просто различный окрас шерсти. Он брюнет, а я блондин и что с того?
- Мы обсудим это позже, а пока слушайте дальше. Гномы тоже делятся на три вида: древесные, подгорные и песчаные.
- Какие, какие? Никогда не слышал о песчаных.
- О-о-о, это таинственная раса, они живут далеко на юге. Это все, что я могу о них сказать. И не смотрите на меня так!
Коза, плетущаяся за телегой, остановилась и жалобно заблеяла, погоняющая ее большеглазая девочка, лет восьми, тут же стегнула упрямицу поперек хребта прутиком. Голос у козы, как казалось Лютошу, был очень противным, а еще магик подумал о том, что животное имеет явные склонности к садизму, иначе, зачем еще оглашать лес воплями, вызывающими спазмы желудка у всех окрестных волков.
- Заметьте, - говорил Вальдо, - я не имею в виду этнические группы. Останы, вельды, ингрийцы, кьяртманы, это всего лишь сложившиеся виды общностей, не имеющие никакого отношения к тройственности рас. Другое дело мангры, я бы даже сказал мангроиды… Кстати, если вы слушали внимательно, то могли заметить, что мы, люди, ни чем не отличаемся от других рас, а значит, великие переселения будут продолжаться и рано или поздно на западе появятся люди не похожие ни на нас, ни на мангров.
«Ну да, - уныло подумалось Лютошу, - чернокожая большеголовая раса сверхлюдей, способных брать города не за двое суток, а, скажем, в обеденный перерыв».
- Ну, с эльфами итак все понятно, - продолжал Вальдо, - тут, я думаю, вы не станете спорить. Иллиадрион - морские или светлые, как их еще называют, Ниимар - темные, они же лесные и Аарделль, которых мы привыкли называть великими. Здесь, кстати, кроется еще одна неточность. Слово «Aard», переводится с эльфийского как «высокий», «верхний» в крайнем случае «первый». «Elle» же это «дерево», точнее «ольха». В итоге, Aardelle можно перевести как «побег», «молодая ветвь».
- Не совсем понял. Какая связь с высоким деревом?
Где-то в голове обоза заиграла лютня. Над телегами разнеслось слаженное пение:

Командир матерился и звал за собой,
Но никто не хотел за ним следовать в ад.
Он подал им пример – первым ринулся в бой
И они побежали, да только назад.
Ведь у них лишь одна голова на плечах
И не хочется думать, что это конец.
В их сердца проник убийственный страх,
А сзади с косою подкрался мертвец.

Последние пятнадцать минут Найда продиралась сквозь густой кустарник, проклиная себя за то, что решила сократить путь и двинулась через лес. От деревни, где ей указали направление на местность с многообещающим названием Могилки, до дороги, по которой должен был пройти обоз с беженцами, напрямую, через лес, было не больше часа ходьбы. Хромая нога – когда-то, еще во время обучения в Гильдии Воров, у мошенницы была перебита лодыжка – не позволяла идти так быстро, чтобы нагнать обоз по длинной дороге, и идти лесом показалось ей самым разумным в данной ситуации решением. Однако, пробираясь по лесу, где то появлялась, то пропадала ненадежная заросшая тропинка, Найда поняла, почему тракт делает в этом месте такой крюк. Эта часть леса была настолько заболочена, что проложить здесь большую дорогу не было никакой возможности.
- Чтоб тебя! – Напоследок, когда дорога уже виднелась в просвете между кустами, хромоножка оступилась, и отлетевшая в сторону сумка с едой и запасной одеждой печально погрузилась в топкую грязь посреди болота. Только обрадовалась, что не придется лезть в эту трясину, как на тебе!
Сумка еще виднелась на поверхности. Радуясь, что раньше, в деревне, пришлось разделить вещи, так что теперь при ней оставались «орудия труда», мошенница решила не терять присутствия духа и огляделась в поисках чего-нибудь достаточно длинного, чтобы подцепить беглянку. «Что-нибудь» росло поблизости. Подкатив к дереву камень, Найда вцепилась в ветку. Та угрожающе хрустнула и медленно, с треском, отелилась от ствола. Земля оказалась дальше, чем рассчитывала девушка…
Прут уцепился за сумку, и Найда, практически не дыша, стала тянуть его к себе. Тряпочная лямка не выдержала, и сумка с противным звуком шлепнулась в болото. Через несколько минут от нее остались только воспоминания.
- Вечная память, - проворчала Найда, прижимая к груди оставшиеся пожитки. Только теперь она вспомнила, на ней монашеское одеяние - уже несколько сношенный "рабочий костюм", надетый для того, чтобы не портить хорошую одежду.
Наконец выбравшись на дорогу, девушка с облегчением поняла, что обоз только что прошел здесь: издалека слышался неясный шум, определенно свидетельствующий о большом количестве людей, передвигающихся вместе. За поворотом и впрямь обнаружились люди; особо ото всех шла пестрая группа девушек, которая сразу привлекла ее внимание. Стряхнув с себя налипшую хвою и листья и пригладив темный «ёжик» волос, она решительно направилась к ним.

Лес тонул в ночной тьме. У самой его кромки Дарэк обернулся: марево над городом было видно издалека, а запах гари чувствовался даже здесь на холмах. Он побрел дальше, боясь поверить, что все еще жив. Правда, голова болела ужасно, и ноги почти не держали от усталости, но это были мелочи. Главное, никто его не заметил и не преследовал.
- А, ну, стой! – раздался за спиной грубый мужской голос.
У Дарэка аж внутри все похолодело. Он остановился и обернулся. Небритый мужчина неопределенного возраста в накинутой на плечи куртке гвардейского штурмовика направил на него арбалет. Так как остальной наряд нападавшего не вязался с военной формой, то Дарэк заключил, что это скорее даже не дезертир, а обычный грабитель.
- Я кому сказал, стоять и не двигаться?! Дернешься – пристрелю, - рявкнул мужчина, щедро снабжая свою речь отборным матом.
Дарэк и не думал никуда бежать. После целого дня кошмаров, быть пристреленным в лесу каким-то психом ему никак не хотелось. И вообще, с психами и грабителями лучше не спорить, если перевес сил не на твоей стороне.
- Деньги есть? – поинтересовался нападавший уже более миролюбиво, отметив, что никакого оружия у его жертвы не наблюдается.
- Не-а, - Дарэк замотал головой.
- А че есть?
Дарэк пожал плечами:
- Да ничего у меня нет!
- Тогда на кой хрен ты мне сдался? – мужчина, скорчив гримасу, вновь поднял арбалет.
- Погоди, не стреляй! – испугался Дарэк, - Я поищу…
Пошарив по карманам, он насобирал горсть монет и протянул грабителю. Но как же не хотелось отдавать последнее!
Мужчина опустил арбалет и подошел ближе:
- Так бы сразу… Все вы такие. Все-то вам жалко…
Деньги быстро перекочевали в его карман.
- Чтоб ты сдох, - не удержавшись, буркнул Дарэк.
Но у грабителя оказался превосходный слух.
- Че ты сказал? – взвился он, - Что то я не расслышал…
Ухватив Дарэка за ворот куртки, он рывком притянул его к себе:
- Ну-ка повтори…
А дальше Дарэк действовал, подчиняясь скорее интуиции, чем здравому смыслу. Быстрым движением он выхватил нож, висящий у мужчины на поясе, и ударил его в левое подреберье. Бил наискось – снизу вверх, чтобы клинок дошел до сердца. До этого он понятия не имел, куда нужно наносить удар, поэтому бил наугад, со всей силы, как уж получится.
Клинок вошел как по маслу по самую рукоятку, никакой кольчуги у нападавшего не было. Мужчина, выпучив глаза, молча стал заваливаться вперед. Дарэк выдернул нож и отошел, позволив ему упасть на землю. Немного погодя, он присел рядом с телом и пощупал пульс. Ничего… Грабитель был мертв.
Дарэк удивлялся сам себе: только что собственноручно он убил человека, и ни жалости, ни чувства раскаяния! Немного поколебавшись, он обыскал мертвеца, забрав деньги, оружие, походную сумку и металлическую фляжку. Отвинтив крышку с фляги, понюхал содержимое. Спирт… Мельком глянув на хранимое в сумке добро: хлеб, бинты, какие-то пузырьки, арбалетные болты (причем, все вперемешку), Дарэк перекинул ее через плечо и отправился дальше, поглощая по пути спиртное.
Невдалеке он наткнулся на разведенный костер, на огне жарилось мясо. Немного поодаль привязанная к дереву смирно стояла вороная кобыла. Так как никого вокруг не было видно, напрашивался вывод, что это и было место обитания недавно почившего грабителя-неудачника.
Обойдя стороной костер, Дарэк отвязал лошадь. На мясо он старался даже не смотреть. После прошедшего дня оно порождало кошмарные ассоциации, вызывая лишь приступы тошноты, причем не только видом, но и запахом.
Оставаться на ночь у костра было страшновато. А вдруг нападавший был не один? Вдруг он поджидал кого-нибудь подобного себе? Рассудив таким образом, Дарэк спешно оседлал кобылу и отправился дальше в сторону Восточного тракта.
До дороги он добрался, когда уже давно рассвело. Скрип колес, лошадиное ржание и людские голоса оповестили о движущемся обозе раньше, чем Дарэк его увидел из-за придорожных зарослей ивового молодняка. В том, что это беженцы, можно было не сомневаться, слишком уж разношерстной была толпа, тащившая свои пожитки подальше от мест, захваченных войной.
Преодолев придорожные канавы, Дарэк направил кобылу к обозу.
-На Восток? – спросил он у тощего мужчины, правящего одним из фургонов.
В ответ лишь кивок головы.
- Я с вами.
Молчание.
Дарэк расценил его как согласие и поехал рядом.

Сообщение отредактировал Lila - 5-02-2007, 14:35

Развернувшись в сторону обоза, Айна зашагала, потянув за собой сумку и остановившуюся Маару. Та от неожиданного и резкого рывка споткнулась и опять чуть не поздоровалась с грязью. А тут еще за спиной раздался голос Миримы:
- Но если не хочешь рассказывать, не надо. У всех есть свои секреты, которыми не стоит делиться с первым встречным.
- Абсолютно с тобой согласна, Мирима. Я предлагаю нам идти вместе. Я не спорю с тем, что каждая из вас может за себя постоять, но втроем нам все-же будет легче. - Тут взгляд Маары упал на идущую чуть позади прихрамывающую девушку, стриженную очень коротко и кого-то напомнившую Мааре.
"Найда? Похоже это она. Откуда она здесь?" - Маара оглянулась в поисках пути отступления, надеясь уйти так, чтобы Найда не заметила. Но было уже поздно. Набрав побольше воздуха, Маара криво улыбнулась догоняющей девушке, не замедляя шага.
- О, Найда! Это ты? Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть! Сколько времени же мы не виделись! Помнишь меня еще? - по лицу Маары можно было понять что она не очень рада появившейся здесь знакомой, хотя рыжая старалась это скрыть.
"Только бы она не сказала, откуда меня знает... " - подумала Маара.

Найда, несколько удивленная нестандартной реакцией рыжеволосой девушки, шагнула поближе, присмотрелась… Неужто она?
- Привет, подруженька! – обрадовалась она. – Помнишь, что ли? Не изгладился в памяти тот вечер, когда ты своему папаше серенады пела? И заодно всей улице? – девушка погладила одними кончиками пальцев ладонь руки. На принятом в определенных кругах языке жестов это означало что-то вроде «ну, как, денежки принесла?»
Самой то ей вспомнить было нетрудно. Дочурка главы воровской гильдии мало изменилась с тех пор, как чуть не оставила все свои деньги в карманах мошенницы. Попалась она тогда на стандартную уловку: поверив в свою удачу, кинула кости еще раз… еще…
Нет, сама была хороша – это Найда отрицать не собиралась. Еще бы, поверить воровке на слово, дотащить ее в непотребном состоянии практически до самой Гильдии – и не бросить на дороге, хотя собиралась же! – выслушивать всю дорогу развеселые частушки самого народного производства... И не получить в конце концов ни единой медной монетки! Словом, впечатления от первой встречи были не самыми приятными. Да еще, кажется, она умудрилась назвать свое настоящее имя…

- Привет, подруженька! – обрадовалась Найда. – Помнишь, что ли? Не изгладился в памяти тот вечер, когда ты своему папаше серенады пела? И заодно всей улице?
Маара поморщилась. Эта мелкая мошенница ничуть не изменилась со времен достопамятной игры в кости. "А ведь она знает, почему я сбежала из дома! А может, если ей заплатить, она отвяжется? Хотя врядли... Раньше надо было убегать, а сейчас поздно уже... И сколько я ей должна?" - с собой у Маары было не очень много денег, но на дорогу до Могилок их бы хватило... "Вот попала так пропала!" - пронеслось в голове, пока воровка открывала боковой карман сумки, лихорадочно ища там золотую монету, которую бросила в сумку уже на выходе из города.
- Слушай, Найда! Сейчас не время и не место выяснять отношения, не так ли? - Маара подкинула монету на ладони а потом и кинула через плечо, в Найду, которая шла прямо за спиной. - Лови! Остальное отдам, когда появятся!
"Ведь не поверит! А кошелек в плаще... Ну хоть отцепится!" - подумала она, не оборачиваясь и продолжая идти вперед. К счастью, с последней телегой девушки уже поравнялись.

- Но если не хочешь рассказывать, не надо. У всех есть свои секреты, которыми не стоит делиться с первым встречным.
Слепая на это лишь поправила длинные голубые пряди, которые раздувало ветром.
- Абсолютно с тобой согласна Мирима. Я предлагаю нам идти вместе. Я не спорю с тем, что каждая из вас может за себя постоять, но втроем нам все-же будет легче.
Тут девушка от чего-то резко замолчала, но вот послышался снова ее голос:
- О, Найда! Это ты? Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть! Сколько времени же мы не виделись! Помнишь меня еще?

Вскоре донесся ответ. Наверное, той самой Найды.
«Наверно знакомые» решила Айна. Отпустив сумку, она отошла в сторону, довольно долго по-шубуршав в придорожных кустах, наконец, вылезла оттуда с длинненьким прутиком. Умело, двигая им по земле, и приподымая пыль, она направилась дальше по дороге, в сторону обоза.
Уже нащупав прутиком, телегу слепая услышала:
-На Восток?
Молчание.
- Я с вами.
Молчание.

- Подождите нас. – Айна свободной рукой взялась за край обоза. – Секунду подождите.
В ответ все тоже угнетающее молчание, однако, обоз снова остановился, стало быть соизволили подождать.
Повернувшись в сторону своих спутниц, громко крикнула им:
-Давайте сюда, тут поговорите уважаемые дамы.
Ветер унес слова, оставалось надеяться, что туда куда надо. Тем временем Айна прутиком постукала сидящих на обозе, свободного места почти не было, только недовольное бурчание. Еще одно движение прутиком в поиске свободного места и заслышался хруст веточки, а за ним дикое ржание какого-то мужика. Слепая оттянула остаток прутика, ощупав место перелома, выкинула веточку, молча отвернулась и перешла к другой стороне обоза. Чуть не впечатавшись в рядом стоящую лошадь остановилась, закуталась покрепче в плащ и стала ждать отставших девушек.

У Маары складывалось впечатление, что она стоит посреди урагана, а вокруг проносятся люди, дома, животные... Не успела Найда поймать монету, как куда-то ринулась Айна, затем вылезла из кустов с прутиком и направилась к одной из телег. В это время к одному из фургонов подошел какой-то темноволосый парень, также присоединившийся к обозу. А шустрая слепая умудрилась остановить телегу и позвала оставшихся девушек.
- Ну ты даешь! - Воскликнула Маара. Она видела, что места для всей компании найдутся, даже для Найды. Воровка подошла к телеге, закинула в нее сумку и повернулась к Айне.
- Ты сможешь залезть? Или помочь?
За Найду и Мириму Маара не беспокоилась: они-то сами смогут запрыгнуть в телегу с такими низкими бортами.

- Подождите нас, - слепая девчушка вцепилась рукой в край телеги.
Правящий телегой старик расчувствовался и остановился. Дарэк тоже тормознул свою кобылу, с интересом рассматривая, как бедная девушка прутиком ощупывает сидящих в телеге на куче узлов толстенную бабенцию и весь ее выводок в составе семи человек, причем один из «детишек» был лет на десять старше Дарэка, а по комплекции напоминал свою маман. Верзилу такое ощупывание тоже забавляло. Гоготнув, он разломил пополам прутик. Девчушка отвернулась, отошла от телеги, чуть было не угодив под ноги дарэковской лошади.
- Места для слепой девчонки жалко? Совсем совести нет? – взъелся на верзилу Дарэк.
- Ага, нет, - отозвался тот, - Я ее дома забыл.
Маман тут же отвесила подзатыльник своему чаду.
- Молчал бы лучше, раз ума бог не дал, - она посмотрела на слепую, - Да ты девочка не бойся, давай, залезай. Мир не без добрых людей, а мы не последние сволочи.
В это время, заметив, что к телеге направляются еще три девицы, женщина выпрямилась во весь рост и уперла руки в бока:
- А вы, дорогуши, куда прете? Думаете, я за бесплатно всех бродяг по пути подбирать буду?

- А вы, дорогуши, куда прете? Думаете, я за бесплатно всех бродяг по пути подбирать буду?
Мирима, которая уже подошла было к телеги невозмутимо пожала плечами и молча отошла немного в сторону, показывая своим видом, что она вовсе и не собирается напрашиваться в пассажиры.
Что ж, именно этого она и ожидала… Впрочем, обоз двигается медленно, и следовать за ним не отставая не составит большого труда. Конечно же, этой матроне телега совершенно необходима – вон сколько скарба с собой везут, не иначе как все добро из дома по тюкам да корзинам запаковали. Мирима поправила на плече котомку, где лежали все ее пожитки. Котомка была удручающе легкой, хоть и выглядела объемной за счет свернутого одеяла. Такой вес нести не тяжело, а что касается усталости – так неизвестно еще, что более утомительно – трястись в тесной, набитой людьми повозке, или спокойно шагать по дороге. По крайней мере сейчас ей второй вариант казался куда более привлекательным.
Хотя бы слепую согласились подвезти, и то хорошо.
Если же к вечеру усталость все же даст о себе знать, тогда и нужно будет что-то придумывать.

Старый больной ворон, сидящий на сухой березе, присматривался подслеповатыми глазами к человеческой дороге, к тому ее месту, что поворачивало на закат и скрывалось за стволами деревьев. Зрение уже было не то, что в молодости, а на слух вообще было нельзя положиться, но что-то иное, приобретенное с годами, заставляло ворона смотреть, зная, что минует совсем немного времени, прежде чем он увидит.
Всадников было мало, намного меньше, чем там, на «Вкусном Поле», они шли с хорошей скоростью, и ворон понял, что у этих людей есть какое-то дело, иначе они бы не спешили так. Старый опытный ворон знал, что последнее время у людей, особенно, таких как эти, может быть только одно дело, а значит, что скоро он, ворон, будет сыт.
Довольно каркнув, птица расправила крылья и неспешно полетела на восток, за всадниками.

На брусчатке лежал человек. Он лежал там уже вторые сутки, неестественно вывернув левую руку и прижав подбородок к груди. Моросящий дождик покрыл его одежду сверкающей пылью и склеил волосы. Человеку было всё равно. В отличие от гильдмастера, потому что тот испытывал страх.
- Извольте повернуться, когда с вами разговаривают.
Гильдмастер отпрянул от окна и развернулся на каблуках. Маг по прежнему сидел в кресле, держа бокал чрезмерно длинными, узловатыми пальцами. Взгляд его был равнодушным, а лицо спокойным. На мгновение гильдмастеру показалось, что всё это лишь ловкий обман, игра, в которую его сумели втянуть. Жуткая игра.
- Видите ли, дружище, - сказал маг, - мой предшественник оставил у вас эту вещь не для того, чтобы вы использовали её в своих целях. Нет, нет.
- Я же объяснил вам.
- А мне плевать.
- Мои люди…
- До ваших людей мне нет никакого дела.
- Послушайте, я уже обещал вам и если мне предоставят такую возможность, выполню обещание…
- В ближайший срок.
- В ближайший срок. Я знаю, что тот человек ещё жив, а зона поиска сужается с каждым днём, к тому же, один из моих лучших агентов…
- Кстати, - вновь перебил маг, - я надеюсь, что кровные узы не помешают вам справиться с этим делом?
Лицо главы гильдии воров исказила гримаса. Взглянув магу в глаза, он произнёс:
- Она мне не дочь.

- А вы, дорогуши, куда прете? Думаете, я за бесплатно всех бродяг по пути подбирать буду? - Маара изподлобья глянула на сказавшую это мать семейства. Она была уверена в том, что сможет и пешком идти со скоростью телеги, а вот Найда...
В конце концов долг уменьшился ровно на половину, и похоже, что в этот раз платить придется... "Вот ведь мымра эта мать семейства! Кошелек в плаще, впрочем какой кашелек... нету у меня кошелька, а вот в карманах" - Маара запустила руки в карманы брюк. В левом оказалась дырка, а вот в правом небольшая монетка. Медная.
- А хромую вы подвезете? - обратилась она к женщине, мысленно пожелав той упасть с телеги. Та так не осторожно выпрямилась во весть рост... Маара мысленно ухмыльнулась. - И не бесплатно! Ловите! - Медный грошик полетел в неожидавшую такого женщину. Та попыталась схватить его, бросилась вперед, но споткнулось о ногу кого-то из своего выводка и грохнулась с телеги в грязь... "Все в руках селовека, а особенно исполнение его желаний" - подумала Маара, стараясь не расхохотаться, и бросилась помогать упавшей подняться.
- Ну как же вы так неосторожно! Зачем же было самой-то... Ну ничего, сейчас я вас подниму, платье отряхну... - Женщина вырвала свою руку из руки Маары, бросила на рыжую ненавидящий взгляд, и сердито заорала на своих чадушек:
- Ну что вы сидите! Мать на землю упала, а они сидят и ничего не делают! А ну, дайте мне руку! - двое сыновей затащили свою мамашу в телегу. - А где монета?Я вас спрашиваю! Она на дно телеги упала, я слышала как она о дерево ударилась! А ну-ка быстро ищите!
Послушные дети тут же плюхнулись на колени и начали рьяно разыскивать медное сокровище... Воспользовавшись моментом, Айна и Найда залезли в телегу. Маара удалось справиться с приступом хохота, и теперь она с непроницаемым лицом пошла рядом с телегой, на ходу засовывая поднятую со дна телеги монету в карман только что взятой сумки...

Сообщение отредактировал Морфи - 7-02-2007, 11:56

««Милосердие всегда правдивее жалости, только сложно их порой отличить» - так поучал слепую солдат, выводя за руку из темного переулка. Доносившиеся оттуда проклятия в сторону выходящей пары и измученные стоны оповещали об только что закончившейся драке. Айна часто попадалась на уловки всяких «бабушек» и «торговцев», которые выманивали у нее деньги. Вообще Айна была добрым и доверчивым человеком, может в силу юного возраста, а может в силу излишнего человеколюбия, она просто не могла поверить, что люди могут обманывать кого-то. Благодаря лишь этой последней бойне, в которой пострадал Сегир, она, наконец, перестала доверять незнакомцам и стала учиться военному искусству, втихаря надеявшись, что теперь из-за нее никто не пострадает. Ведь сперва мать убил сумасшедший маг, за то, что она якобы испортила его эксперимент, родив слепую, потом вот Сегир потерял палец и пол-уха. Хорошие люди, а пострадали из-за ее беспомощности.»

Айна залезла в обоз.
Сидя в трясущейся телеге, на каждой кочке тихонько стукавшись об сидящую рядом хромую, слепая не отводила головы от сидящего на лошади человека. Он, почему-то, ассоциировался у нее с добрым Сегиром, что-то родственное, казалось, было в его голосе. Хотя, казалось, он был гораздо моложе.
Возможно, столь меланхоличное настроение у слепой продлилось бы долго, если бы не снующие детки матроны. Они все еще сновали по дну телеги в поисках монеты. Сопенье самых младших вызвало легкую улыбку на грустном лице. Со стороны казалось, что Айна улыбается лошади, а может наезднику.
-Слепые трутни! Монету и ту не можете найти! - вышла из себя матрона. – А ну сядьте, а то я вам устрою тут!
Раздался еще один звонкий подзатыльник. Наконец в телеге стало более-менее тихо.

- А хромую подвезете?
Вопрос Маары прозвучал неожиданно. Найда и не предполагала, что та, явно не слишком довольная появлением старой знакомой, решит помочь.
Стараясь не расхохотаться во весь голос, чтобы испортить находчивой Мааре поистине мастерскую игру, Найда с самым страдальческим видом влезла на телегу и устроилась рядом со слепой, подальше от дружного семейства. «Вот умница, а?» - тихо прокомментировала девушка, обращаясь к соседке.
- За такое представление и золотого не жалко, - перевешиваясь через бортик к должнице, шепнула она, как только все успокоилось. - Считай, ты расплатилась.

Сидящаа радом Найда тихо шепнула на ухо:
«Вот умница, а?»
- Угу. - ответила не поворачиваясь Айна.
Обоз был до ужаса неудобным и даже просидя столь короткое время с него ходелось слезть, учитывая что над другим ухом тихо, но злобно посапывал некий супостат, возможно это был тот самый, что сломал прутик Айне.
- Ты не знаешь, сколько до этих МогилОк? - спросила Айна у соседки.

Глядя на спектакль, разыгранный рыжеволосой девушкой, Дарэк не мог сдержать смех, ему даже спать расхотелось от такого негаданного веселья. Впрочем, в своих чувствах он одинок не был: смех пробрал всех невольных свидетелей происшедшего. Несколько человек даже высунулись из идущего впереди фургона, чтобы не пропустить бесплатное представление. Сами понимаете, во время войны веселье – явление редкое.
Тем временем старику, правящему телегой, уже порядком надоела возня, творящаяся позади него, равно как и стоящий вокруг хохот.
- Хватит, успокойтесь, потом найдете, - негромко, но твердо сказал он.
-Слепые трутни! Монету и ту не можете найти! – глянув на старика, подтвердила многодетная мамаша, ловко отвешивая подзатыльники своим чадам, – А ну сядьте, а то я вам устрою тут!
В телеге все затихли и мирно покатили дальше.
«А сумку девушка уперла», - отметил про себя Дарэк. Раньше бы такой поступок его несомненно возмутил. Но это раньше… Сейчас же у него самого была ворованная лошадь, деньги и оружие, причем владелец всего этого отправился на небеса или, скорее всего, в сторону противоположную им.
- Сумку-то спрячь, - вполголоса посоветовал Дарэк рыжеволосой воровке, - Или подальше от телеги держись. Думаешь, они свое добро не узнают?

Найда сидела на краю телеги, беспечно болтая ногами. Ехать, правда, было жестковато, да и соседи подобрались излишне шумные, но, во всяком случае, не было необходимости тащиться всю дорогу пешком и бояться отстать от обоза.
- Та не знаешь, сколько до этих Могилок? - поинтересовалась слепая.
Найда пожала плечами, потеребила висящий на шее мешочек.
- Понятия не имею, но, верно, далеко. А давно ты идешь? Кстати, - спохватилась она, - как тебя называть?
Разговаривая со слепой, девушка смотрела не на нее, а по сторонам, выглядывая какие-нибудь признаки жилой местности. Тогда, может быть, они смогут остановиться на привал, а в деревне можно запастись едой. Организм уже настойчиво напоминал, что время идет к ужину, тогда как сумка с провизией сгинула в трясине, и успокоить его не было никакой возможности.

- За такое представление и золотого не жалко, - перевешиваясь через бортик к должнице, шепнула Найда, как только все успокоилось. - Считай, ты расплатилась.
Маара улыбнулась ей. Настроение рыжей после разыгранного представления резко улучшилась: ветер уже не казался таким холодным, а дорога – такой скучной.
- Сумку-то спрячь, - вполголоса посоветовал едущий рядом с телегой темноволосый парень, - Или подальше от телеги держись. Думаешь, они свое добро не узнают?
- Свое добро в моей сумке? Не узнают, конечно! Ты, скорее всего, не заметил, как я ее в телегу кинула, когда только подошла… - «До чего докатились: берешь свою сумку, а тебя уже готовы обвинить в воровстве!». Тут Маара услышала вопрос Айны и сама задумалась: «А действительно, сколько же еще переться до этих Могилок? Может, этот пацан знает?»
- Послушай, - обратилась она к наезднику, - А ты не знаешь, когда мы наконец хоть куда-нибудь придем?

« Ну, вот, девушку обидел», - расстроился Дарэк, то, что она кинула свою сумку в телегу, он и на самом деле просмотрел.
Что за дурная привычка, сразу думать о людях плохое!
- Извини, не заметил, - ответил он, - А до Могилок, говорят, около полусотни верст. Сам я в той стороне не был, и понятия не имею, что они из себя представляют. Название, честно говоря, не вдохновляет. Не знаю, как люди могут в таком месте жить.

Впередиидущий фургон встал. Телега, на которой пристроились архивариус с магиком тоже. Остановилась коза и большеглазая девочка, а за ними и весь хвост обоза. Кто-то ругнулся, ему ответили, не менее витиевато.
- Что там? – спросил Вальдо Гремлин.
- Не знаю, - ответил Лютош, - пойду, посмотрю.
Магик спрыгнул на землю и направился к голове обоза. Поперек дороги стояло шестеро оборванных грязных солдат. Лютош не сумел разобрать ни нашивок, ни знаков отличия, возможно, они и вовсе были спороты.
- Кто это? – спросил Верховец у одного из мужиков.
- Дезертиры, - брезгливо сказал тот.
- И чего хотят?
- Жрать они хотят, чего ж еще, - мужик смачно сплюнул на землю. – Токмо не пойму, мы тут при чем.
Лютош развернулся и пошел назад. Где-то внутри скреблась кошка. Было тошно и хотелось спать. Есть не хотелось.
«Можно подумать, я многим от них отличаюсь», - успел подумать Лютош, прежде чем увидел всадников.
- Ингрииийцы!!!
Кто-то прошмыгнул мимо Лютоша и юркнул под телегу. Магик почувствовал, что сознание вот-вот покинет его и, что бы не упасть, побежал вперед. Кто-то закричал, протяжно и страшно. Верховец неподдельно удивился, когда увидел, как один из всадников взмахнул руками и скатился с коня.
«А ведь они тоже смертны…» - промелькнула безумная мысль, а затем черный силуэт заслонил собой половину неба.

Обоз неожиданно встал. Народ вокруг возмущался: еще одна заминка, но никто толком не знал, в чем дело. Дарэк тоже остановился и, привстав на стременах, попытался рассмотреть, что там впереди.

- Ингрииийцы!!!

Чей-то крик был тут же подхвачен. Беженцы бросились врассыпную: кто-то под телеги и фургоны, кто-то в лес. Некоторые в спешке хватали пожитки, но большинство удирало налегке, здраво рассудив, что собственная жизнь дороже.
Лошадь взвилась на дыбы, едва не сбросив Дарэка в грязь, когда кто-то из беженцев сунулся ей под ноги. Семейство из соседней телеги, прыгая через канавы, в числе первых мчалось к лесу. Пожитки их уже не интересовали. Защищать обоз остались единицы, и Дарэк решил зря не геройствовать. Все равно не отбиться… Но девчонок было жалко.
- Давай на лошадь и к лесу, - скомандовал он рыжеволосой девушке и спрыгнул на землю , рассудив, что верхом будет больше шансов спастись, - Слепую забери…
Прозвучал выстрел, и один из всадников свалился с коня. Дарэк зарядил арбалет и бросился в лес. Отстреливаться на дороге, было бы самоубийством, ингрийцы находились уже слишком близко.

- Понятия не имею, но, верно, далеко. А давно ты идешь? Кстати, - спохватилась она, - как тебя называть?
-Айна. – бесцветно ответила слепая.
Тут движение обоза прекратилось, чувство наступающей беды захлестнуло сердце.

- Ингрииийцы!!!

Суета, толкотня, крики. Наверное, эти ингрийцы и выглядели страшно, но все равно – это, наверное, Айне не суждено было узнать.
- Давай на лошадь и к лесу, - послышался голос парня, - Слепую забери…
-В лесу на лошади? – изумилась девушка, но чья-то рука беспощадно стащила ее с телеги.
Это была Маара. Немного ударившись об землю, слепая крикнула куда-то в шумную бездну ужаса.
-Мирима?! Найда!
Маара пыталась впихнуть слепую на лошадь, но напрасно – Айна всеми силами упиралась.
-Пусть садиться Найда. Я не смогу идти в лесу, тем более бежать от кого-то. – наконец пояснила она свои действия.
Сняв плащ Маары, Айна накинула его ей на плечи.
-Я буду следовать за вами, – Айна обреченно улыбнулась Мааре – если повезет…и спасибо.

Все бежали, и самые благоразумные бежали в лес. Сейчас шанс выжить слепой был минимальным, так уж лучше повысить его хромой девушке. Быстро вернувшись к телеге, Айна начала скоро обшаривать пожитки – в одном мешке нашлась толи картина, толи икона. Этот мешок Айна повесила на спину – импровизированный щит на спине, может и убережет от стрел, а повезет и от болтов. В полупаническом состоянии все чувства слепой обострились, инстинкт самосохранения дал о себе знать.
-Я не собираюсь прямо тут умирать. Ты понял? – прошептала она неизвестно кому.
Закрыв спину, Айна вернулась на то место, где была Маара и лошадь, только их уже там не было. Айна побежала в лес. Бежала, часто спотыкаясь и падая на коленки разбивая их в кровь, но, подымалась, и, сжав губы, бежала дальше и дальше туда в лес, где возможно всех их ждало спасение. Не веря не в каких богов, Айна молила судьбу только об одном: не быть убитой в спину.

- Ингрииийцы!!! - послышался чей-то крик после остановки обоза. Все куда -то понеслись, пытаясь спастись от этих страшных людей.
- Давай на лошадь и к лесу, - скрмандовал Мааре парень - Слепую забери…
Девушка схватила поводья, бросилась к телеге, кинула их Найде и стащила Айну на землю. Но при попытке впихнуть ту на лошадь выяснилось, что слепая еще и упирается. У Маары не было сил с ней спорить.
- Найда! Быстро в лес! Если повезет, всретимся в Могилках! - Айна в это время нашла что-то в телеге, и приспособила находку как шит на спину, но когда она вернулась на место, где раньше стояли Маара и лошадь их уже не было: Найда на лошади уже унеслась куда-то, а Маара теперь стояла чуть дальше. Не успела она окрикнуть Айну, как слепая понеслась в лес. Маара выругалась и бросилась за Айной: ей не хотелось оставлять слепую в одиночестве. К сожалению, Маара вскоре потеряла Айну из виду, но продолжала бежать вперед. К ее удивлению, она вылетела прямо на Айну, сбив слепую с ног. Девушки покатились по земле, Мааре в бок сильно ударила собственная сумка. "А если она в меня сейчас свой кинжал воткнет, не узнав?" - пронеслось в голове.
- Айна! Это я! Слезь с меня, пожалуйста! - сообщила воровка, пытаясь распутать связавший ее ремень собственной сумки.

Мидмарцы кинулись наутёк. Побросав вещи, обезумев от ужаса.
«Что за дикари, - подумал Марьяффи. - Теперь я понимаю жесткость командования. Указание не щадить гражданских более чем логично».
Некоторые всё же остались. Кто-то кинулся вперёд, несколько человек в голове обоза сбились в кучу, один даже залез на тент фургона и теперь натягивал самострел.
«Вояки, - подумал Марьяффи. – На что они надеются? Я на бружцев в конном строю ходил, а этих одной левой зашибу».
Полоснув одного из убегающих по спине, ингриец сбил конём другого. До леса было совсем недалеко.
«Уйдут, - подумал Марьяффи».
Две мидмарские женщины столкнулись на бегу и рухнули в траву. Свесившись из седла, ингриец ткнул одну из них мечом.
«Интересно, - подумал Мрьяффи, - а тот, на фургоне, умеет ли он вообще стрелять?»

- На этого зверя? Верхом? - успела подумать Найда, подхватывая поводья. Да это чудовище только что чуть не сбросило на землю своего хозяина, явно куда более умелого наездника, чем она!
Как всегда в минуты отчаянья, девушка рывком прижала к губам висящий на шее мешочек. Ехать верхом через лес? Ну уж нет. Решение, пусть и не самое лучшее, нашлось быстро: лошадь лучше оставить где-нибудь недалеко, в хоть сколько-нибудь безопасном месте, а потом постараться пешком догнать Маару со слепой или потихоньку добраться до Могилок, благо опыт лесопроходничества уже есть. Подтягивая лошадь поближе к телеге - та все никак не желала стоять спокойно, нервничала и вырывалась, - Найда внезапно оглянулась и быстрым движнием подхватила из оставленного на телеге скарба одну из сумок. С третьего раза девушке удалось укрепиться в седле. Прижимая одной рукой сумки, другой она уцепилась за поводья и собиралась уже направить лошадь к лесу - где-то совсем недалеко Найда видела небольшую просеку - как кто-то кинувшийся прямо под копыта вспугнул нервное, почти доведенное до истерики животное, и оно бросилось в лес, не разбирая дороги. Найда закрыла глаза. Управлять несущейся лошадью, не имея практически никакого опыта наездника, было невозможно.

«Ну же, где лес?». Сильный толчок и Айна упала на землю. Как можно быстро она попыталась вытянуть кинжалы, но тут тот, кто повалил слепую, закричал истошно прямо под ухом.
- Айна! Это я! Слезь с меня, пожалуйста!
В это момент послышался стук копыт совсем-совсем рядом. Через мгновение слепая услышала треск досок в мешке за спиной, и как наконечник чьего-то меча неглубоко вонзился в спину. Потом меч молниеносно вытащили, и наездник ускакал. Скривившись от боли, Айна скатилась с Маары и попыталась встать. Рана не должна была быть глубокой, но кровь шла обильно. Слепая почувствовала, как тонкая струйка начла стекать по спине. Негромко простонав, она встала. Низ заплечной сумки, платье и некоторые голубые пряди окрасились в светло-алый цвет.
-Будь ты проклят. – Процедила Айна сквозь зубы и, подняв за плащ Маару, направилась в лес.
Каждый шаг отдавался тупой болью в спине, девушка закусила нижнюю губу почти до крови. Вот рукой Айна наткнулась на дерево. Прошагав еще немного, из последних сил она бросилась вперед и упала, уткнувшись лицом в землю. Невозможно было пошевелить ни одной конечностью тела. Она была в сознании и понимала, что если ей не поможет Маара, а убийцы решат преследовать беженцев, то она умрёт, но день был настолько тяжел, что силы быстро покинули ее, казалось, с той самой струйкой крови, которая сейчас медленно вытекала из колотой раны.

Золотые молнии на черном фоне. Почему-то из всего облика ингрийца, взгляд Лютоша выхватил лишь нашивку. Возможно, специалист сразу распознал бы и принадлежность к роду войск, и воинское звание обладателя шеврона, а, быть может, даже и фамилию, коей было пожаловано право носить нарукавный знак ингрийского карательного корпуса в золотой окантовке. Специалист… Лютош же увидел лишь золотые молнии на черном фоне.

«Итак, - ласково произнес профессор Йоль, - что вы можете рассказать нам о стихийной магии?»
«Ну… Э-э-э… Стихийная магия делится… Подразделяется на… - промямлил студент второго курса Высшей Магической Академии, Лютош Верховец».
«Вздор! Кто вам сказал, что она подразделяется? – Йоль улыбнулся краешком губ и Лютош почувствовал, как холодеют его ноги, слухи о профессоре ходили разные. – Садитесь, Верховец. И слушайте. Сейчас я стану рушить мифы, услышанные вами на первом курсе. У кого слабое сердце, заранее прошу извинить. Впрочем, ради могущества можно пожертвовать и сердцем».
Профессор Йоль тихо рассмеялся. Подергав пальцами кончик носа он продолжал:
«Представьте, заклинатель вызвал огненный ливень, что это? Стихия огня? Или магия воздуха? А может воды, это же ливень? Какими силами пользовался маг, творя это заклинание? – Йоль сделал паузу. - Природа едина. Не бывает дыма без огня, а дождя без ветра. Вы будете смеяться, но огня без воздуха тоже не бывает. Я тут недавно услышал, о существовании школы Боевой магии, думал, умру от истерики. Выходит, если я могу поразить противника молнией, значит, меня обучали Боевой магии. А если, тем же самым электрическим зарядом я заставлю сердце умирающего биться? Каждый черпает из своего источника. Кстати! А как вам такой пример? Маг устал, он чувствует жажду и знает, что если не напьется прохладной чистой воды, то непременно умрет, не пугайтесь, я говорю образно. И вот, маг припадает запекшимся ртом к воде, жадно глотает свое отражение, а затем, вытерев капающую с губ влагу, выдает новую серию шаровых молний».
Старый чудак Йоль любил подобные отступления от темы, впрочем, ученики слушали его, ловя каждое слово.

Золотые молнии ударили в черное поле и сорвались с рукава ингрийца. Лютош Верховец поймал их открытой ладонью и громко, не по мужски взвизгнув, запустил огненный шарик в лицо нападавшего. Эффект был такой, что если бы его мог видеть профессор стихийной магии Йоль, старик бы немедля прослезился от умиления, понял бы, что не зря прожил эту жизнь, хоть кого-то чему-то смог научить и поставил бы своему ученику твердую тройку.

Открыв глаза, Найда долго и бессмысленно смотрела в завешенное темными ветвями небо. Что случилось… Ах, да, ингрийцы, и лошадь понесла… Позади слышалось недовольное лошадиное фырканье. Девушка осторожно повернулась на бок и приподнялась на локте. Лошадь со съехавшим на бок седлом сердито тыкалась мордой в ворованную сумку. Найда медленно поднялась с земли и, приволакивая ногу сильнее обычного, подошла к сумке. Лошадь снова фыркнула и попятилась. В сумке оказалась какая-то одежда, свернутая в рулончик, и – счастье – хлеб в промасленной бумаге. Отломив кусочек, девушка протянула его лошади, другой сунула в рот. Затем Найда скинула с себя свое монашеское облачение и натянула обнаруженные в сумке вещи. Рубашка оказалась будто бы женская, неясного серого цвета, но очень широкая, с глубоким вырезом; еще нашлась юбка – детская, выгоревшего синего цвета, она была почти как раз в талии, но заканчивалась выше колен и едва не лопалась на бедрах. Зато одежда была чистая! Настроение немного улучшилось, Найда оживилась и, порывшись в сумке еще, нашла длинную ленту для волос, которая прекрасно изобразила стянувший рубашку пояс.
- Ну что, подруга, - весело обратилась к лошади девушка. – Подвезешь, что ли, или рядом пойду?
Лошадь, как ни странно, не ответила. Найда поправила седло, подняла свою сумку и, морщась от боли в хромой ноге, вскарабкалась на спину.
- Только тихо! – велела она, пуская лошадь медленным шагом по направлению к поломанным кустам. Видимо, именно оттуда они приехали. Теперь нужно только найти дорогу…

Сразу после слов Маары к лежащим девушкам подъехал конный ингриец, и поднявшая взгляд воровка увидела, как он ткнул своим мечом в спину Айне. Тут же послышался треск импровизированного щита, а затем всадник выдернул меч и ускакал. Айна скатилась с Маары, пытаясь встать, когда ей это удалось, только что распутавшая порванный ремень сумки воровка увидела, что низ заплечной сумки Айны, ее платье и некоторые голубые пряди окрасились в светло-алый цвет. Проклянув всадника, Айна помогла подняться Мааре и направилась в лес. Ингрийцы были слишком заняты у обоза, и к счастью, на ушедших в лес девушек внимания никто не обратил.
Маара чувствовала себя виноватой в том, что Айну ранили. «Если бы я не бросилась за ней, или хотя бы под ноги внимательнее смотрела…» - корила она себя, идя следом за слепой. Когда та упала, Маара резко встряхнула головой, отгоняя тяжелые мысли, и упала на колени рядом с Айной. Она немного разбиралась в ранениях, по крайней мере перевязать, а то и зашить рану могла. В сумке нашлась чистая ткань, но вот место, где упала Айна, было слишком близко от тракта. «Если убийцы пойдут за нами…» - мысль осталась не додуманной: рядом Маара заметила кучу камней, за которыми вполне можно было бы укрыться… Девушка вытащила какую-то тряпку (как оказалось потом, это было ее любимое платье) из сумки, прижала к кровоточащей ране Айны, говоря:
- Послушай, тут недалеко есть место, где будет хоть немножко безопаснее, и я смогу нормально тебя перевязать, если мы туда доберемся… Ты сможешь с моей помощью туда дойти? Я, к моему сожалению, все же не смогу тебя нести…

Сообщение отредактировал Морфи - 9-02-2007, 20:13

«Рискует вот своей жизнью и ради кого? Ради незнакомого человека» думала Айна, слушая Маару. Слабо улыбнувшись в ответ, Айна собравшись с последними силами и села на землю.
-Ох..я…даже..не знаю… нет. Я смогу. – Набирая воздух после каждого слова, промолвила Айна.
Потом при помощи девушки она встала и сделала пару шагов. Через несколько минут они были уже за камнями. Облокотившись спиной о камень, девушка окрасила и его в красный цвет. Айна подняла руки и стала разматывать повязку с глаз, та оказалась довольно длинной. Не поднимая век, слепая протянула повязку Мааре.
- Вот… перевяжи… этим. И… можешь уходить, ты мне…ничего… не должна. Все равно…они ведь уйдут. А… там я … и сама справлюсь. – Говорила она это со слабой отдышкой, видимо этот короткий переход был довольно тяжелым для раненой.
Когда Маара забрала повязку с вытянутой руки слепой, Айна наконец открыла веки. На Маару смотрели абсолютно черные глаза, ни различалось зрачка, ни чего. Абсолютная, всепоглощающая чернота. От странного эффекта «безды» в некоторые моменты казалось, что глазницы просто-напросто пусты.

У кромки леса Дарэк обернулся, успев заметить, что его лошадь несется к просеке, а юная всадница не может с ней справиться. То, что существуют люди, не умеющие ездить верхом, он и не подозревал. Но где же остальные? Почему не воспользовались его предложением? Это осталось для Дарэка загадкой.
Отыскать взглядом девушек он не успел, несколько всадников развернулись в сторону леса, надеясь перебить разбегающийся народ. Дарэк откинул предохранитель и выстрелил по вырвавшемуся вперед ингрийцу, замахнувшемуся на дряхлого старика с маленькой девчушкой. Болт попал в грудь всаднику, а его жертвы нырнули в кусты. Дарэк быстро перезарядил арбалет, собираясь подстрелить еще одного мерзавца, но было поздно – его заметили. А что он ожидал? Что будут безнаказанно палить по врагам?
И все-таки он выстрелил еще раз, правда, уже почти не целясь. В итоге жертвой пала ингрийская лошадь, увлекшая за собой на землю и всадника. Однако Дарэк этого уже не видел, удирая со всех ног через находящуюся рядом просеку. Конечно, бежать от верховых по открытому пространству с арбалетом (благо небольшим и легким), колчаном со стрелами и тяжеленной сумкой через плечо процесс малоприятный и неудобный, но, говорят, от страха люди и по лысым стволам наверх дерева залезают. Тут же всего-то пересечь просеку! За ней лес казался более густым и не проходимым. А если всадники не проедут, тогда они либо бросят преследование, либо спешатся, повысив шансы на удачное бегство.
Планы полностью оправдались. Лес был то, что надо! Лихо перепрыгнув через поваленное дерево, Дарэк возблагодарил богов и скрылся в бурно разросшемся кустарнике.

Сообщение отредактировал Lila - 9-02-2007, 22:15

Маару разрывали на части инстинкт самосохранения и чувство жалости. Она понимала, что поодиночке шансов уйти от погони все же больше, но воровке очень не хотелось оставлять слепую одну. Занятая размышлениями на тему «А что делать дальше?», она сосредоточенно обматывала Айну повязкой, предварительно вырвав из бывшего платья клок ткани и прижав его к ране. Затем Маара принялась искать что-то в сумке, вытащила нечто, завернутое в ткань и тут только обратила внимание на глаза Айны. «Мда… Теперь понятно, почему она повязку носит… Хотя что я ожидала от человека с голубыми волосами?» - Маара перестала смотреть в странные глаза Айны, вытащила кинжал и разрезала сверток пополам. Там оказался хлеб. Маара положила половинку его на колени Айне.
- Так, это хлеб, сейчас я еще… - она вытащила из кармана плаща полотняный мешочек с деньгами, не глядя отсыпала примерно половину себе в сумку, а мешочек повесила Айне на шею. – Сколько в нем денег, я не знаю, но меди среди них почти нет. Ты сейчас сидишь спиной к тракту, Могилки по левую руку. Если… Когда ты туда доберешься, попробуй меня найти. Спрашивай о «наглой рыжей девке», не думаю, что таких там окажется много. («Если ты или я все-таки доберемся до Могилок» - мелькнула мысль в голове). Можешь спрашивать в гостинцах, моя фамилия… («Так, быстро нужно придумать, хватит и того, что теперь мое настоящее имя несколько человек знают. Дай’Шалинта… Как же ее подсократить-то» - заминка в несколько секунд)… моя фамилия – Линт, Маара Линт. Удачи тебе, Айна. Надеюсь, мы еще встретимся…
Маара запихнула остатки платья в сумку, связала концы порванного ремня и повесила сумку обратно на плечо.
Рыжая с грустью посмотрела на Айну, поднимаясь и убирая кинжал обратно в ножны. Потом отвернулась от слепой и направилась в глубь леса, решив отойти подальше от дороги. Ей не хотелось поворачиваться, Маара боялась, что жалость тогда все-таки победит в споре с чувством самосохранения, и она бросится обратно к Айне. Пройдя метров 15 по лесу, она остановилась и прислушалась: погони, кажется, не было. Тогда Маара повернула налево и пошла параллельно тракту, молясь кому-то о спасении своей шкуры. Она инстинктивно сжала висящую на шее монетку: это обычно успокаивало Маару, и придавало ей уверенность в своих силах.

- Так, это хлеб, сейчас я еще… Сколько в нем денег, я не знаю, но меди среди них почти нет. Ты сейчас сидишь спиной к тракту, Могилки по левую руку. Если… Когда ты туда доберешься, попробуй меня найти. Спрашивай о «наглой рыжей девке», не думаю, что таких там окажется много. Можешь спрашивать в гостинцах, моя фамилия… моя фамилия – Линт, Маара Линт. Удачи тебе, Айна. Надеюсь, мы еще встретимся…
Удаляющиеся шаги. Медленно моргнув, Айна спрятала деньги в голень сапожка. Хлеб пришлось держать в руках. Крепко сжимая его обеими рука, девушка не двигаясь просидела долгое время в глубокой задумчивости. Потом боль ушла, страх ушел, все ушло – ничего не осталось ни в душе, ни в голове. Айна уснула, во сне скатившись на землю.
Слепая проснулась через какое-то время, ей было совершенно не известно даже что сейчас на дворе – день или ночь. Да и это было не важно, главное сейчас встать.
-Вот так. – держась за камень свободной рукой слепая встала, припомнила направление указанное ей Маарой и вышла из укрытия. Казалось, что было тихо. В одиночестве слепая зашагала в сторону Могилок. Было как-то не уютно и не по себе, Айна по-минутно проверяла кинжалы изредка спотыкаясь об чьи-то руки и ноги.
-Прощайте, светлая земля и светлый небосклон,
Благословенные навек с прекрасных тех времен,
Когда твой облик озарял тьму северных земель,
Когда сту…
Айна прервала стих, ей показалось, что кто-то есть рядом, только кто? Или это выживший из беженцев или кто-то из солдат. Слепая просто остановилась, ничего не пытаясь сделать, просто стояла по середине дороги.

Дорога оказалась совсем недалеко: лошадь неожиданно послушно двинулась шагом, не пытаясь стряхнуть на землю неумелую наездницу, и не больше чем через пятнадцать минут среди ветвей обнаружилась дорога. Найда сползла с лошадиного бока и, подобравшись ближе, оглядела тракт. Она не поручилась бы, что ингрийцы уже уехали, но выглядело все довольно спокойно. Все еще не решаясь выйти и с ужасом глядя на разоренный обоз, девушка простояла бы в укрытии еще долго, но тут взгляд наткнулся на неровно бредущую среди тел фигуру. Голубые волосы ярко блеснули на солнце, и Найда, уже ни на что не обращая внимания, вылетела из кустов. Что случилось, почему слепая одна – где Маара, в конце концов?! Неужели…
Найда подбежала к ней и вдруг остановилась. Слепая – кажется, Айна, она называла свое имя – была без повязки. Конечно, ткань пошла на перевязку, поняла девушка. В голове бились разные неоконченные мысли, какие-то нелогичные обрывки – видно удар о землю все-таки не прошел бесследно. Значит, ранена? Но Маара была бы тогда с ней, и ведь в их компании еще, вроде бы, была девушка! Найда тихо ахнула, глядя на выступающие сквозь повязку на спине капли крови, и шагнула к слепой.
- Айна? Ты… Где остальные? Ты ранена? Что произошло, вы не успели уйти в лес? И… ты уверена, что ингрийцев уже нет здесь?

-Айна? Ты… Где остальные? Ты ранена? Что произошло, вы не успели уйти в лес? И… ты уверена, что ингрийцев уже нет здесь?
Айна с облегчением вздохнула, это была Найда.
-Остальные ушли в лес, что и тебе советую, тут небезопасно, может ингрийцы еще рядом, а через лес и в Могилки – там Маара.
Слепая говорила это и с ужасом понимала, что совсем не хочет, чтобы Найда уходила, девушку всегда охватывал необъяснимый страх, когда она оставалась в одиночестве. Сердце бешено колотилось в ожидании ответа, с одной стороны она не хотела, чтобы Найда пострадала, а с другой…а с другой стороны идти по незнакомой местности одной совсем не прельщало её.
-Хочешь есть? – Слепая протянула кусок оставшегося хлеба собеседнице.

Тот бросает кубики:

Рана Айны: 1-20 легкая, 21-50 средней тяжести, 51-75 опасная, 76-100 смертельная. (1d100): результат 25
Шанс на столкновение с ингрийцами Найды и Айны: 50/50 - если число чётное, считайте повезло. (1d12): результат 9
Фактор обнуляющий возможность столкновения с ингрийцами (победа защитников обоза): 1-23 поражение ингрийцев, 24-41 отступление ингрийцев, 42-100 победа ингрийцев. (1d100): результат 58

- Хочешь есть? - слепая протянула ей кусок хлеба.
- Нет, Айна, это не дело - в одиночку идти, - уверенно сказала Найда в такт своим мыслям. - Знаешь, я думаю, мы позаимствуем здесь немного еды - им ведь уже не пригодится, верно? А нам еще до Могилок топать. Только... Давай сюда хлеб, не в руках же ты его понесешь? - Найда огляделась.
- Сейчас подыщем тебе какую-нибудь торбочку... Я пока к себе положу, у меня тоже немного есть.
Девушка переложила хлеб и вытащила из сваленного в кучу добра, слетевшего, видимо, с перевернутой телеги, мешок с двумя лямками.
- Вот! Хотя тебе на спину, наверное, не стоит? Как себя чувствуешь?
Найда заглянула в мешок: верно, что-то съестное и какой-то весьма многообещающий сверток. Сойдет. Девушка перекинула мешок на спину и повела плечами. Лямки немного жали.
- Пошли, Айна. Ты можешь идти пешком? В лесу, когда остановимся, я тебе какую-нибудь палку вырежу, чтобы удобнее было, а пока держись за меня, что ли. Лошадь только бросать жалко, но вдвоем мы на нее не влезем. - Найда вздохнула. - Парню тому вернуть надо бы. Ладно, идем.
Девушка потянула за руку слепую, другой рукой схватила повод и направилась к обочине.

Из того места, где притаился Дрозд, было плохо видно дорогу, но подползать ближе он не собирался. Ингрийцы оставили всё как есть, видимо спешили. Возможно там, рядом с фурами и сейчас оставались раненые. Возможно… Дрозд решил дождаться ночи, а уж потом выбраться на дорогу и взять то, что могло бы ему пригодиться.
Золотые молнии на чёрном фоне… Деревня, объятая огнём, крики, боль… Золотые молнии… Колодец, доверху набитый трупами, человеческое лицо на траве… Золотые молнии… Боль, лицо на траве, будто кто отдохнуть прилег, и только капелька крови из ноздри натекла… Золотые молнии… Горящий амбар, доска, выдираемая ногтями, вспыхнувшие волосы, боль… Боль… БОЛЬ!!!
Наверное, он задремал и теперь, очнувшись, никак не мог понять, куда подевались горящие стены. Ноющая спина и кожа рук напомнили, что стены остались позади.
Дрозд вжался в землю ещё до того, как понял, что ОНИ рядом.
Стук копыт и женский крик, удар, всхлип… Проклиная богов, Дрозд приподнял голову. Если бы у него оставались волосы, они бы непременно зашевелились, - там, возле перевёрнутой телеги, которую Дрозд видел даже из своего укрытия, были ингрийцы, человек, наверное, пять и рядом с ними две девушки. Одна прижалась спиной к телеге, а другая…
Рослый ингриец схватил за волосы лежащую у его ног девушку и рывком поставил на колени. Та вскрикнула, стоящие полукругом каратели засмеялись, и тогда Дрозд увидел…
Золотые молнии на чёрном фоне… Такие же шевроны, как на тех, в деревне… Дрозд уже ни о чём не думал, кто-то другой начал думать за него.

Дарэк ушел довольно далеко от дороги. Его никто не преследовал, по крайней мере, так ему показалось. Видимо ингрийцев не особо прельщало бездорожье, и они переключились на другую добычу.
Он остановился, прислушался… Ветер, скрип деревьев, шорох листвы… Вокруг лишь лес и ничего более.
Дарэк сел на землю, прислонившись спиной к дереву. Ноги устали, голова снова заболела, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Жаль, спиртного не осталось…
Однако следовало решить, что делать дальше. Самым разумным казалось немного вернуться назад и идти лесом вдоль дороги. Но, когда опасность отступает, способность трезво мыслить тоже притупляется. Вот и сейчас все мысли Дарэка вернулись к обозу.
Почему ингрийцы напали, было вообще не понятно. Зачем вооруженным всадникам преследовать обоз с гражданскими? Это ведь не военный отряд, который может представлять опасность! Ради грабежа? Только вряд ли в телегах припрятаны какие-то особые ценности. Тогда зачем всех поголовно уничтожать? Единственное, на что Дарэк мог списать случившееся, так это на чрезмерную врожденную жестокость ингрийцев. Лучшего объяснения у него не было. А вот вопросов было много.
Интересно, нападавшие уже убрались с дороги или нет? Всех убили? Или остались раненые, которым нужна помощь? Дарэку с детства вбивали в голову, что человеческая жизнь дороже всего, правда, в течение прошедших суток ему пришлось в этом разубедиться. Но все же…
Естественно, спасти от ингрийцев он никого не мог, тут свою бы шкуру сохранить! Но вот помочь раненым - это выполнимо. Значит нужно потихоньку вернуться к дороге и посмотреть, что к чему.
Придя к таким выводам, Дарэк заставил себя подняться и потащился обратно.

Сообщение отредактировал Lila - 13-02-2007, 16:36

"Совесть - это самое ненужная человеку вещь. И жалость тоже. А доброта - вообще пережиток прошлого..." - Бормотала рыжая воровка, пробираясь обратно к месту, где оставался обоз. Проклятая совесть все же заела Маару, и теперь рыжая была полна решимости найти Айну. Когда она еще ближе подошла к обозу, бормотание стихло совсем. Метательные ножи, ранее спрятанные в рукавах теперь были крепко сжаты в руках, Маара была готова метнуть их в любую секунду. "Нет, я так и думала! Обязательно надо во что-нибудь вляпаться! Я еще могу понять, что на дороге делает Айна, но Найда! Помогите мне, боги! Кинжалов у меня два, а этих уродов пять! О небо, даже если я не промахнусь... " - Маара мысленно схватилась за голову: ее сил решительно не хватало на борьбу сразу с тремя ингрийцами. А помощи ждать не откуда, но если она будет медлить, Айну и Найду просто убьют!
"Что же делать? Если я метну кинжалы в двоих, тогда оставшиеся трое меня убьют... А это еще что..." – За спиной притаившейся в кустах Маары послышались чьи-то тихие шаги. Она обернулась - "Тот парень, вежливо уступивший мне лошадь и, похоже, он меня не замечает! У него вроде арбалет был, может, он согласится помочь? Если не застрелит меня, когда увидит…»
Глубоко вздохнув, рыжая сделала несколько шагов, очутившись прямо перед носом подходящего парня. Внимательно следя за тем, как подошедший держит арбалет, она была готова моментально убраться с линии огня, если ему захочется пострелять
- Эй, только не надо в меня стрелять! – шепотом заявила Маара (с дороги вряд ли можно было разглядеть что-то, а вот звуки вполне могли достигнуть ушей ингрийцев). – Ты не мог бы мне помочь в одном крайне важном деле?

Удача, как говориться, дело приходящее и уходящее. Айна в тысячный раз пожалела об том, что родилась на свет вообще. Неизвестно каким образом пять солдат оказались рядом так, что девушки их и не услышали и не заметили. Лишь стук копыт за спиной и звук бряцкающих доспехов, сообщающих о том, что солдаты спешились. События произошли столь быстро, что слепая не успела прийти в себя, как ее повалили на землю, справа послышался взвизг Найды. Айна хотела вытащить кинжалы, и с одним ей это почти удалось, как один из ингрийцев поставил ее на колени, резко подняв за волосы. С размаху он, сперва, ударил ее по лицу кулаком, видимо он решил не сразу убить свою жертву. От удара голова отвернулась вправо - Айна издала очень странный звук, толи всхлип, толи вскрик. Его друзья дружно захохотали, девочке стало жутко обидно и больно, из черных глаз ее потекли слезы. Но, от боли и злости девушка, зная, что наверняка вот сейчас умрет, не поворачивая головы, всадила свой кинжал в ногу солдата. Доспехи затормозили столкновение тела и кинжала, однако лезвие вошло довольно глубоко. Солдат ойкнул и выхватил свой меч.

Найда поправляла сумки и сперва не заметила приближения всадников. Только когда послышался глухой удар, она оглянулась и закричала, отшатываясь к телеге. Несколько секунд ей казалось, что все еще можно исправить, когда же Айна внезапно всадила в ногу солдата нож, Найда пришла в ужас. Уже не слишком рассчитывая свои действия, она, взмолившись всем богам сразу, упала на колени, прикрывая Айну, обняла слепую и заговорила.
- Добрые люди, не тронете убогую, - упирая в слабых местах больше на интонацию, начала она. - Веду сестру свою бесноватую, слепую, на излечение, говорят, появился в дальнем краю святой отшельник, Бога узревший, единственно истинную веру знающий. Сестра моя припадочная, не ведает, что делает, меня вот тоже поранила однажды... - правой рукой девушка незаметно нашарила небольшой острый камень - отработанное движение, и он спрятался в рукаве. - Не ведает, что делает, - повторила она.

Дёрн под ногами мягко отпружинил, и Дрозд выскочил на дорогу. Его заметили, один, с арбалетом, отступил на шаг, привычным взглядом оценил расстояние. Синеволосая девушка ахнула, получив под рёбра кавалеристским сапогом и другая, стриженая, бросилась к ней. Трое вытащили мечи, не спеша, двинулись на Дрозда. Они шли правильным треугольником и любой, мало-мальски разбирающийся в военном деле человек, сразу бы сообразил, что не стоит соваться в центр этого треугольника. Дрозд сунулся. О существовании методов защиты и нападения Дрозд даже не слышал, он просто подскочил к одному из карателей и, крякнув, вогнал тому в поясницу топор.
«Словно деревья рубить, - подумал Дрозд».
Один из карателей завопил и упал на колени, пытаясь выцарапать торчащий из спины нож. Крестьянина это даже не удивило.

(С Морфи)

Дарэк невольно вздрогнул, когда рыжеволосая девушка материализовалась у него перед носом.
- Если еще кто-нибудь выскочит из кустов, меня удар хватит! – шепотом ответил он, - Какие здесь могут быть дела? Ингрийцы убрались?
- Как бы не так,- ответила Маара, - Посмотри сам.
Дарэк так и сделал. Зрелище открывалось малоприятное, и ему не понравилось.
- Как они снова на дороге очутились? – не сдержал удивления Дарэк, он прекрасно помнил, что девушки покинули разоренный обоз.
- Да кто их знает, - отозвалась Маара, - Я еще могу понять Айну, что слепой в лесу делать, но вот Найда! Но им нужно помочь!
- Каким образом? – Дарэк был настроен скептически.
- Я могу снять двоих. Надеюсь, не промажу , - девушка показала два метательных кинжала, - Но ингрийцев пятеро. Поможешь?
- Допустим, я выстрелю, а ты одновременно бросишь ножи. Из строя мы выведем только троих. Остальные двое, если они не полные идиоты, тут же присядут за телегу. Там нам их не достать. А они могут поднять тревогу, вдруг поблизости есть еще ингрийцы? Что тогда?
- Не знаю, - честно призналась Маара, - Может они отвлекутся и бросят девушек? Девчонки могут воспользоваться этим и попробовать сбежать.
- Отвлекутся на нас?!
- Но мы-то не ранены, удерем…
Дарэк молча покачал головой.
- Тебе их не жалко? – не унималась Маара, - Пока мы спорим, их убьют! Почему бы не попробовать? Хоть какой-то шанс…
- Ладно, давай, - согласился Дарэк, - И почему я сегодня такой добрый?
Он зарядил арбалет:
- Которые твои?
- Двое справа.
- Мой - в центре.
Внезапно на дорогу выскочил мужчина с топором, нарушив все планы. Или, вернее, как раз наоборот, его действия отвлекли ингрийцев от девушек.
- С арбалетом - мой, - быстро перестроился Дарэк, спуская курок.
- А я мужику помогу, - отозвалась Маара.
Все произошло очень быстро. Мужчина вогнал топор в одного из нападавших, Маара метнула ножи: один из них вонзился в спину карателя, второй - лишь скользнул по плечу, и рыжей пришлось тратить время на вытаскивание из ножен поясного кинжала. Теперь уж она не промахнулась. Четвертый ингриец рухнул за телегу с арбалетным болтом в груди. Последний оставшийся в живых растерянно озирался, тем самым, предоставив Дарэку драгоценные секунды, чтобы перезарядить арбалет, и подписав себе смертный приговор.


Не успел последний каратель упасть, как Маара уже оказалась на дороге, помогая Айне встать на ноги.
Она огляделась: лошади ингрийцев были привязаны неподалеку.
- Прокатимся? - спросила она у Дарэка.
- Почему бы нет? – он обернулся в сторону мужчины, помогавшего спасти девушек, - Спасибо за помощь.

Сообщение отредактировал Lila - 14-02-2007, 19:02

После удара сапогом под ребра Айна в конец «загнулась», выплюнув сгусток крови она сжалась в один маленький комочек. Спустя несколько секунд девушка потеряла сознание. Что было в те минуты, пока она была без сознания, Айна не знала, но когда ей Маара начала помогать вставать, то поняла, что все позади. Взахлеб плача от боли, обиды, страха и радости она кинулась Мааре на шею и провисела на ней, пока все дошли до лошадей. Никогда еще столько всего ужасного не происходило с ней всего лишь за несколько дней. Не переставая рыдать Айна поблагодарила Найду, всунув ей в руку половину тех денег, которые ей дала Маара. Вся в крови и синяках, в порванном платье и без одного кинжала Айна уперлась раскрасневшимся лицом в гриву одной из лошадей и стала ждать, что решат остальные, изредка тихо всхлипывая.

Топор так и остался в ингрийце, Дрозд не стал вынимать его, решив позаимствовать меч убитого. Клинок оказался широким, с ладонь крестьянина и достаточно длинным, им наверняка было бы сподручней рубить эту падаль. Скупыми резкими движениями, обшаривая карателя, Дрозд опасливо поглядывал на неожиданных союзников.
«Дезертиры, не иначе, - думал крестьянин. - Хотя, разве девушка может быть воином? В любом случае, наши, не чужие, не сволочи. Даже если и сволочи, то не такие. Наши».
Натянув поверх драной рубахи стёганую металлическими кольцами куртку ингрийца, Дрозд направился к лошадям.
«Четверо их, а я один, не справлюсь. С другой стороны, пятеро нас и коней столько же, авось не обидят. Может…»
Дрозд уверенно взялся за узды приглянувшегося ему коня и, нарочито повернувшись спиной к странным этим людям, сказал:
- Этого возьму, не против? Уходить надо. Быстро уходить и как можно дальше. Твари эти повсюду. Не пожалеют. А узнают об этом…
Говорить было тяжело, это были первые слова, произнесённые им за четыре дня. Взгляд крестьянина упал на старичка, лежащего на обочине. Дед был явно из городских, его лицо было разрублено, а руки, казалось, прижимали к груди несуществующее нечто.

- Этого возьму, не против?

- Не против, берите…
Дарэк не видел лица мужчины, тот, как нарочно, держался спиной к остальным. Судя по голосу, он был не стар, а простенькая небогатая одежда – домотканые штаны да рубаха - наводила на мысль, что, скорее всего, это житель одной из ближайших деревень.
Смеркалось. Ингрийских всадников нигде не было видно, впрочем, также как и беженцев, оставшихся в живых. Телеги и фургоны, если не считать нескольких перевернутых, остались в том самом виде, как их бросили хозяева. Либо нападавшие преследовали одну единственную цель – уничтожить людей, либо они еще вернуться.
А значит надо уходить... Скорее и как можно дальше. В этом крестьянин был прав. Но как это сделать с раненой девушкой? Быстрой скачки она не выдержит, да и ее подруга с короткой стрижкой вроде бы не сильно ладит с лошадьми. Если бы можно было идти лесом… Но Дарэк не знал дороги, а отправляться не ведомо куда не хотелось.

Сообщение отредактировал Lila - 17-02-2007, 18:24

НРПГ: Зверекъ заболела, у нее лапы ломит и хвост отваливается, поэтому Найду несколько дней отыгрываю я. Но с ее телефонного благословления!

Найда сердито посмотрела на деньги, всунутые ей Айной.
- Я не наемница! И если я тебе и помогала, то не из-за того, что хотела получить от тебя какие-то деньги! - резка сказала она, и хотела уже бросить деньги на дорогу, как ее руку перехватила Маара.
- Ты что делаешь! В такое время не знаешь, что случится через минуту, и сколько денег понадобится тебе! - сердито высказалась рыжая. Она продолжела смотреть на Найду, пока та не спрятала деньги в свою сумку. Затем Маара быстро прошлась до убитых ингрийцев, собирая свои кинжалы. К счастью, ненашедший цели нож далеко не улетел. Нежданный помощник тем временем уже экипировался и держал узду одного из коней.
- Да, уходить надо. - Согласилась с ним рыжая, вспоминая, что Найда и лошадь - понятия несовместимые. Маара взяла за уздечку первой попавшейся лошади, размышляя о том, куда посадить Айну: впереди себя или за спину? Рыжая мягко подвела Айну к лошади, помогла усеться позади седла. Потом сама легко вскочила на спину животного.
- Обхвати меня за пояс и держись крепче. У нас сейчас нет времени заниматься твоими ранами, но как только приедем в более-менее безопасное место, нужно будет разыскать врача. - сказала она. Потом перевела взгляд на Найду:
- Пешком ты далеко не уйдешь, а с лошади свалишься...
В ответ Найда гордо скрестила на груди руки, всем видом показывая, что на лошадь она в жизни больше не сядет. Маара тяжело вздохнула, кляня про себе тот момент, когда она решила вернуться к обозу.
- Послушай, - обратилась она к Дареку. - Ты не мог бы подвезти вот ее, - и ткнула пальцем в Найду. - На своей лошади? Если, конечно, мы отправимся дальше вместе? И как: по дороге или по лесу? Сразу предупреждаю: Айна точно не выдержит пешего похода, да и лес не такой уж густой... Может, ехать попробуем параллельно дороге, но по лесу?
- Кстати, вы теперь тоже с нами? Или сами по себе? - не дожидаясь ответа Дарека, спросила она у нового знакомца. Простого крестьянина, если судить по одежде.

Сообщение отредактировал Морфи - 15-02-2007, 20:46

Камилл а’Риосто окинул взглядом вытянувшегося перед ним человека. Этого человека он видел впервые, однако знал о нём всё. Даже то, что было вовсе не обязательно знать. Должность шефа внутренней стражи обязывала.
- За выполнение этого задания император обещал пожаловать графский титул, со всеми вытекающими, - сказал Камилл, - но не обольщайтесь раньше времени. Лично я не верю в то, что вы преуспеете в этом деле.
Инструктируемый никак не отреагировал на это замечание и шеф внутренней стражи продолжил:
- В канцелярии вы сможете получить всё необходимое. О любых изменениях сразу докладывать по духовной линии связи моего секретаря.
Камилл бросил на край стола тонкую папку.
- Итак, - сказал а’Риосто, - это человек, предположительно мужского пола, разумеется, королевской крови. Когда поступит более детальная информация, вам передадут её. После того как аналитический отдел Церкви предсказал ментальное доминирование этой личности на ближайшие десять лет, император не в шутку обеспокоился, а Церковь заочно объявила его или её высшим еретиком. Как вы понимаете, всё осложняется дикой традицией мидмарцев, отдавать младшее дитя королевской крови на воспитание в бедную семью. Сейчас аналитический отдел работает над астральным поиском вышеозначенной семьи.
«Ох, не доверяю я этой аналитической магии», - подумал шеф внутренней стражи, но инструктируемому сказал иное:
- Вчера Церковь передала дополнительные указания. Вам приказано докладывать обо всех письменных источниках мидмарцев, имеющих магическое содержание. Печатные экземпляры вас не должны интересовать, только рукописные образцы. Приложите к их поиску максимум усилий. В этом направлении уже работают два агента Церкви, им вы и будете докладывать о своих успехах. Позывные духовной связи – Фиолетовый и Бискупа. Кстати, советую быть поосторожней с Бискупой, он из Ордена.
Секунду Камилл размышлял, но потом всё же решился:
- Церковь говорит: «Бегут, значит, представляют потенциальную угрозу». Забудьте, что говорит церковь. Они уже проиграли войну, а императору нужны подданные, живые подданные. Вопросы?

Сообщение отредактировал Тот - 16-02-2007, 14:45

...рука...
Левая.
Бо-ольно...

Нет, нет, н-не двигаться. Спокойно. Спокойно. Перевести дыхание, успокоиться. И попробовать встать еще раз, держа безвольно провисшую левую руку на весу.
Уфффф...
Ноги заскользили по мокрой земле, выпахивая две кривых борозды, вновь обретенное равновесие издевательски помахало ручкой и растворилось в воздухе, и он, не удержавшись, шлепнулся обратно, приложившись затылком о камень.
О, ччерт! Впору бы расплакаться, да глаза высушил ветер - напрочь.
Он попробовал встать иначе - перекатившись на живот и сначала на четвереньки, а потом, покачиваясь на негнущихся ногах, во весь рост.
...От голода кружилась голова, а в животе злобно шипел клубок змей. Все, что удалось ему найти по дороге, после того как подстрелили лошадь - два хлипких костяничных кустика, это даже едой считаться не могло. Наверное, в округе должна была остаться какая-то живность, если ингрийцы не жгли леса, да вот беда - у него не было ни лука, ни веревки для силка, а просто позвать их к себе... не мог.
Воспоминания возвращались неохотно. Вспоминалось, как на ходу его окликнули двое всадников, которых близорукие глаза приняли за своих, и как потом дико, как человек, кричала лошадь, когда в шее застряла веточка арбалетного бельта. Видимо, стрелок промахнулся впотьмах - не в обычае солдат было портить коней... Как бы то ни было, эта ошибка спасла незадачливого колдуна, который, падая, успел бросить во всадника ослепляющую вспышку. А потом... второго он одолел чудом - увернувшись в последний момент, отделался ("отделался"! поначалу он перепугался до полусмерти, показалось, что руку отсекли начисто) рассеченным предплечьем.
Хм. Вовремя вспомнил...
Повязка - оторванная полоса плаща одного из солдат - покраснела и пропиталась кровью почти целиком. Помогая себе зубами и железным клинком, Нильф кое-как отодрал изрядный клок своей хламиды, размотал намокшую рвань, и, не удержавшись, сморщился. Рана все еще сочилась кровью, надо было держать руку в покое. Он перемотал ее снова - жестко, вместе с локтем, так чтобы шевельнуть можно было только плечом.

Он был одет во всё чёрное и шёл на запад. Седые волосы его были коротко острижены, на пальцах, поверх перчаток, нанизаны перстни. Вооружённый длинным, явно эльфийским мечом, сам, несомненно, являлся человеком. Увидев окровавленного бродягу, привалившегося спиной к камню, чёрный остановился, и некоторое время раздумывал, затем подошёл вплотную к оборванцу и, нашарив что-то на дне тощей сумки, протянул сидящему.
- Встречал где-нибудь?
Бродяга мутным взглядом посмотрел на подсунутую под нос картинку и покачал головой. Чёрный убрал портретик назад, в сумку, и двинулся дальше. На запад.

Ласковый майский ветер поднял с пыльной дороги несколько песчинок и закружил их в причудливом танце, то подкидывая выше тонких, протянувшихся к небу деревьев, то бросая о землю. Так ново, так непонятно-приятно идти по тянущейся через лес дороге, перепрыгивая через рытвины и выбоины в утоптанной тысячами ног земле, так притягателен этот мир в тысячах ярких и сочных красок... Мир весны, пенья птиц и буйной зелени. Мир странной грусти, притаившейся за ближайшим деревом и следующей за тобой шаг в шаг, на расстоянии одного вздоха...

Если хватит тепла, переждать до весны,
В темноте зажигая чужие сердца.
Дай мне голоса, ветер подпольной войны,
Чтобы все, что прожито, допеть до конца.

Песня сердца, теплые строчки, питающие надеждой, дающие новый хворост для растопки багряно-красного пламени веры..

Дождь шел уже второй час, мелкий, капли его, холодными хрусталиками падали на темные одежды Тасмит. Хмурое небо нависало над головой серой стеной - такой же как глаза идущей девушки, но, как ни странно, в глазах ее была детская, восторженная радость, уважение дождю, ведь тот, что посылает его, не мог сделать это просто так, Седой бог послал быстрый дождь с какой-то целью, иначе и быть не может.
Увлеченная окрестным пейзажем, столь удивительным и прекрасным, Тасмит ни сразу заметила камень, а рядом - человека, чье лицо было искажено гримасой боли. Ему вряд ли было какое-то дело до каких-то шатающихся по темному лесу людей, но, если бы он взглянул перед собой, то на сером фоне майского дождя он бы увидел тонкую фигуру, укутанную в намокшие черные шелка, с закрытым куском ткани лицом и только с двумя яркими точками на лице - серебристо-серыми глазами. Если бы он был очень наблюдателен, то под шелковым балахоном он углядел бы плотную темную рубаху, плотно облегающую руки и торс девушки, и темные же штаны, заправленные в высокие сапоги на шнуровке. Возможно, он заметил бы что-то еще и сделал бы соответствующие выводы, но вряд ли у него был настолько наметанный глаз.
Тасмит на пару мгновений замерла, всматриваясь в мужчину, но, не заметив в его ауре особенно темных тонов, осторожно приблизилась и на расстоянии метра присела на корточки, разглядывая рану и прикидывая, как она может помочь. Наставник, не обращая внимания на ее робкие протесты, положил девушке в сумку несколько баночек с заживляющей мазью, сделанной золотыми руками жрецов Даяны, богини Истины, и немного лекарских трав, с которыми Тасмит не раз имела дело после тренировок на боевом оружие.
Задумавшись, девушка еще раз посмотрела на человека и, откинув сомнения, решила помочь ему. Монахиня приблизилась и, не обращая внимания на мужчину, содрала с его окровавленного плеча горе-повязку и внимательнейшим образом осмотрела открытую рану. Ее нанесли совсем недавно - кровь уже почти не сочилась, но засохнуть и начать заживать ране не давал воздух, пропитанный влагой, душный. Тасмит, незаметно для мужчины, прикусила губу и, быстро покопавшись в холщовом мешке за плечом, достала бинты, мазь и флягу с чистой водой. Немного смочив кусочек бинта, девушка очистила здоровую кожу от корочки крови и удалила ее избыток в ране, стараясь не причинить мужчине лишних страданий. Густо смазав кожу вокруг и тонкой пленкой наложив мазь на саму рану, Тасмит туго перевязала плечо мужчины бинтами, как пытался сделать он сам. Мазь, впитавшись в кожу, приведет к более быстрому заживлению клеток и скорейшему появлению новых, а легкий слой ее на самой ране остановит любые виды заражения и окажет антибактериальное воздействие.
Закончив перевязывать рану, монахиня поднялась с колен и, изучая мужчину, постояла минуту, после чего тихо спросила:
- Есть ли здесь неподалеку место, где в тепле ты сможешь исцелиться?

Ноги подкашивались, в виски стучали аккуратные молоточки, перерастая в звенящий набат. Камень. Милый, добрый камень, какое счастье, что ты здесь есть - на тебя можно опустить ноющую от любого движения левую руку, а потом еще и правую, а потом опереться на локти целиком - ах, так намного легче... И уже можно не держать себя, а мягко упасть, обняв серое и холодное.

Он появился из серой мути перед глазами, и Нильф потом долго думал, глядя вслед черной фигуре - это видение? Бред? Если так, долго ли еще ждать?.. он идет на запад... туда, где эти...
Лицо на портрете было ему незнакомо. А может быть, знакомо - но сейчас он не мог вспомнить точно.
Он идет на запад, и растворяется в слепоте. Кажется, идет дождь? и капли смывают небрежно очерченную на холсте фигуру. Водяные стрелки плюхаются на лоб, это приятно, и еще холодно, а глазам так хочется закрыться снова.
- П-п... - колдун шевельнулся, дернулся в сторону удаляющегося черного человека, - П-п-пос-стой... ппомоги...
Не слышит.
Не надо тревожить измятое тело, не надо никуда идти... не надо... не...

Разбудило его прикосновение к руке.
К левой.
...руке...
Бо-ольно...

Серость (дождь, дорожная грязь, глаза... - глаза!..) размывается и обтекает в плащ, наброшенный на человека. Откуда он взялся? Зачем он... зачем рука? Н-нет, не трогай, нне надо...
Остановившимся взглядом Нильф смотрел, как незнакомец в полном молчании разматывает повязку, как прохладная вода смывает красные разводы, и как холодные прикосновения мази ложатся на кожу.
Впору было взмолиться богу, не иначе как пославшего с небес своего ангела на помощь недостойному, но вера давно ушла. Чудо... ах-х, как приятно...
Из забытья его выдергивал чей-то мягкий женский голос. Он что-то спрашивал, и сознание, скрипя шестеренками, медленно догадывается о смысле сказанного.
Нильф попробовал открыть рот и поблагодарить спасителя, но из горла вырвался только сиплый хрип. Откашлявшись, он смог членораздельно произнести:
- Н-не знаю... - вдохнул, выдохнул и медленно, щадя тянутые связки, наклонил голову, - Сп-пасибо тебе, д-добрый человек.

Дождь дошел до той стадии, когда ему не мешают никакой плотности одежды, и он, тонкими холодными струйками, заползает на быстро покрывающуюся мурашками кожу и заставляет вздрагивать от своих нежных леденящих прикосновений. Дорогу размыло, и теперь она превращалась во все больше увеличивающееся озеро грязи, слякоти и мутной, смешанной с пылью воды. Если действовать, то нужно было делать что-то как можно скорее, пока Седой бог, в своем милосердии, не превратил путь в непроходимое болото.
Тасмит, поудобнее устроив мешок за спиной, постаралась вспомнить географию ближайшей местности на предмет места теплого, уютного и в меру гостеприимного. Память услужливо подкинула деревеньку в двух днях пути назад, но..возвращаться? Ну нет... Впереди, как помнила монахиня, поселений не было, но сведения, полученные в монастыре Итира, вполне могли устареть, и надежду терять не стоило. На благодарность мужчины Тасмит ничего не ответила, никаким образом не прореагировав, ведь она никак не помогла ему, оставить его здесь, и он, с девяностодевяти процентной вероятностью умрет.
Девушка немного потопталась на месте, после чего, не углядев у мужчины предметов, которые помогли бы ему идти в нынешнем состоянии, быстро сошла с дороги в лес и поочередно стала трогать деревья, пытаясь отыскать нужное для ее целей. Поиски увенчались успехом: небольшое, расщепленное шальной молнией дерево выбрасывало в стороны от себя несколько прочных рук-веток, подходящих по росту пострадавшему мужчине. Тасмит про себя попросила у погибающего древа прощения и быстро обломила нужную ветвь. Примерила по руке, не слишком ли он тяжел, и, удостоверившись в том, что будущий шест вполне подходит, вернулась к дороге, камню и мужчине.
Монахиня так же тихо, бесстрастно и чуть неуверено (но это вряд ли бросилось бы в глаза, сторонний слушатель скорее всего интерпретировал бы это как "рассеяно") сказала:
- Одному тебе будет сложно дойти до обжитых людьми мест.-Тасмит вежливо умолчала о том, что это будет скорее невозможно, чем тяжело.-Если ты позволишь, я попробую помочь.
Девушка застыла на том же месте перед камнем и привалившемся к нему мужчиной, на расстоянии пары метров, по птичьи склонив к плечу голову и наблюдая за реакцией на свое предложение.

Он стоял совершенно неподвижно и никак не реагировал на слова обращающегося к нему. Его не заинтересовала возможность стать графом, ведь что такое земные ценности по сравнению со спасением души? Его совершенно не волновало, от чьего имени исходит этот приказ, хотя его и давал сам император. Ведь что такое величие людей по сравнению с Его величием? Он никак не отреагировал на слова Камилла а’Риосто о маловозможности завершения задания успехом. Если Ему будет угодно, чтобы задание завершилось успехом, то так тому и быть. И никакие преграды не остановят истинного сторонника Господа.
Из всех свойственных людям действий, он лишь дышал и мягко улыбался. Добрые проповедники и миссионеры славились таким выражением лица, но этот человек всегда и всем так улыбался. Он так улыбался, когда из сломанного носа лилась кровь и когда он не мог подняться на ноги из-за тяжёлых ранений. Даже когда приходилось доказывать праведными методами язычникам ничтожность их божков, он точно так же улыбался им.
Единственное, что позволил себе Тирэл Марид а’Грол, а именно так звали этого человека, так это немного шире открыть глаза, будто бы испытывая сильнейший приступ гнева, когда глава внутренней стражи изрёк словосочетание «Высший еретик». Но тут же веки опять полуприкрыли глаза, и слуга Господа вновь стал похож на священника, который десятилетиями возглавлял приход в глухой деревушке.
Внешняя расслабленность и отрешённость, были в корне противоположны тому, что было внутри Тирэла. Каждое слово повторялось несколько раз про себя, чтобы точнее запомнить приказ. Основная цель, побочная цель, позывные агентов Церкви, предостережение по поводу Бискупы, всё это нашло надёжное место в голове а’Грола.
На какой-то миг собеседник Тирэла умолк и, когда вновь заговорил, совершил непростительную ошибку. Он предложил забыть то, чему учит Церковь. Слуга Господа впервые за всю встречу посмотрел в глаза собеседнику. Во взгляде приверженца Церкви читалось такое бешенство и злоба, что, умей он испепелять взором, Камилл а’Риосто должен был неминуемо превратиться в горстку пепла размером с кулак. Но Тирэл всё понял верно и не предпринял опрометчивых действий, ведь глава внутренней стражи не хотел сказать дурного слова о Церкви. Таким образом он всего лишь пытался привлечь внимание к тому, что задача поставлена первостепенной важности. Выражение лица а’Грола вновь стало непроницаемо-дружелюбным, а голос оказался подстать улыбке. Голос был мягок и добр, он был больше похож на голос любящего и заботливого отца, чем на голос человека, который без зазрения совести отправит в пыточные сотни язычников.
- Смирение и добродетель – вот залог успеха наших братьев и сестёр в мире. Лишь проявив милосердие к заплутавшим на пути веры, мы сможем дать понять им, что Господь милостив и простит их прежние прегрешения, ежели они покаются с чистым сердцем. Но коли язычники будут упорствовать, то оградить мы должны паству нашу от слуг Лукавого и не дать им истребить людей добрых. – Тирэл поднёс руку к лицу, и из каждого пальца показались едва заметные голубые огоньки, и тут же он сжал руку в кулак с такой силой, что даже побелели костяшки пальцев, - Вопросов не имею, приступаю к выполнению поставленной задачи. – По-армейски закончил он и, прихватив папку с края стола, направился к двери.

- Послушай, - обратилась она к Дареку. - Ты не мог бы подвезти вот ее, - и ткнула пальцем в Найду

- Подвезу, - согласился Дарэк, - Но лошадей заберем всех четырех, пригодятся, когда девчонки смогут ехать сами. Вы поищите что-нибудь из провизии, неизвестно, сколько добираться до этих Могилок, и встретится ли до них на пути какое-либо жилье, а я посмотрю, может, кто еще остался в живых.
Он глянул на раненую девушку. Бедняжка еле держалась в седле, пребывая где-то на грани обморока. Но рана была не смертельной. «Если выберемся, я ее вылечу», - подумал Дарэк.
Взяв одну из ингрийских лошадей, он вскочил в седло и поехал вдоль обоза, серьезно полагая, что кто-то из беженцев мог выжить. Однако, очень скоро пришлось в этом разубедиться. Дорогу покрывали лишь мертвые тела. Зарубленная женщина, старик с разбитой головой, детишки под телегой… Дарэк не видел, как их убили, из-под телеги торчали лишь маленькие ножки.
Он отвернулся. Смерть взрослых людей – зрелище малоприятное, но терпимое, а смерть детей всегда вызывает дрожь и отчаяние. Можно поверить, что Боги наказывают смертных за грехи. Но в чем грешны те, кто едва начал жить? Это не честно, не справедливо и необъяснимо. А несправедливость ставит под сомнение и существование самих Богов.
Лавируя между трупами, Дарэк добрался до края обоза. Живых он не нашел. У последнего фургона стая ворон уже начала свое пиршество. Птицы обнаглели настолько, что при приближении всадника даже не подумали улететь.
Дарэк послал мысленное проклятие и ингрийцам, и птицам и повернул обратно.

Сообщение отредактировал Lila - 17-02-2007, 18:26

Н-небо... "Позволишь?" Она - теперь Нильф понял, связав воедино мелодичный голос и хрупкой сложение, что спасителем является дева - она из-здевается, что ли?
"Если ты позволишь мне помочь..."
- Д-да, - прохрипел он, через силу разгибая сведенные судорогой пальцы правой руки, вынимая из оков ладони обломок клинка, - Дда, с-с... спасибо...
Через плечо висела его привычная сумка, но сейчас вместо мерной тяжести она трепетала пустотой. Не было времени... собрать все нужное - пузырьки с декоктами (ах если бы у него был хоть один... хотя бы два! он бы уже шел по дороге к ближайшей деревне...), жезл, кольцо (нет же... кольцо осталось... вот же оно, на пальце, да), собранные с прошлой осени травы. Только в кармане болтался крепко перетянутый сверток с десятком высушенных корней, но это было совсем не то, что пригодилось бы сейчас. Даже есть их было нельзя, потому как корешки были ядовиты, и колдуна в лучшем случае ожидал бы вывернутый наизнанку желудок.
Бережно, с величайшей осторожностью, Нильф развернул сверток, вытряхнул бесполезную сушь, завернул в него окровавленный обломок и положил на дно сумки. После чего снова попробовал встать. То ли остатки сил возвращались к нему, то ли при помощи целительницы и палки-опоры это было легче - но он поднялся на ноги, вцепившись в предложенный шест, как утопающий в соломинку.
Ноги потихоньку вязли в грязи вслед за концом палки; Нильф пытался хоть как-то остановить предательскую дрожь в коленях, из-за которой каждый шаг мог обернуться снова падением. Он стоял, монахиня стоически ждала, когда спасенный ею соберется с силами...
Ах да - и еще капал дождь.

...Странная это, должно быть, была пара, шлепающая по размокшему тракту, в насквозь мокрых накидках, приливших к телу - монахиня, поддерживающая за левое плечо колдуна, упрямо ковылявшего на трех ногах - двух своих, природных, и одной деревянной.

Айна почувствовала как пошел дождь. Стало мокро и неуютно вдвойне, одежда промокла, да что говорить – все промокло. Сперва, девушка молчала, но потом ей стало так плохо, что она не выдержала и надрывистым голосом сделала всем предложение об уходе:
-Давайте найдем кровлю? Не будем же мы ждать продолжения? Вдруг они вернуться. Мне не хотелось бы вас подгонять, но все же…
Опустив голову, Айна замолчала, может сейчас на нее устремились осуждающие взгляды, и от этой мысли она густо покраснела.
- А что я? Я думаю это наиболее разумно – двигаться дальше… - пробурчала она в спину Мааре.

- Тебе не холодно?
- …
- Сейчас ещё веток подкину. Промокнем, наверное.
Девушка не реагировала. Она вообще была странной, эта девушка.
- Да ты дрожишь, бедняжка. Может… давай, согрею?.. Ну ты чего?! Чего?! Я же не то имел в виду! Да не смотри ты так…
Что бы хоть чем-то занять трясущиеся руки, Лютош вытащил из-под себя свёрток и прижал его изо всех сил к груди. Магик не мог оторвать взгляда от сидящей подле него девушки, красивой, притягивающей, но очень страшной, когда смотрит… не смотрит, а испепеляет…
- Тебя обидел, наверное, кто?
- …
- Ладно, зато живы мы с тобой. Смотри, что у меня есть… Вот! Это книга. Смотри, какой переплёт красивый и камешек… Ого, это наверное целого состояния стоит. Сейчас мы с тобой почитаем, ты умеешь читать? Так… Чёрт! Как же это открывается?..

Здание имперской канцелярии ничем не выделялось из сотен таких же двухэтажных домов, которыми был полон город. Складывалось впечатление, что оно было перестроенной гостиницей для путешественников и торговцев. Но это была только видимость. Многоуровневые подземные постройки с огромным архивом, двумя залами святой магии, склад провианта и оружия на случай внезапного нападения противника делали это сооружение поистине неприступной крепостью. Даже при потере верхних двух этажей ничего бы страшного не случилось, ведь нижние уровни строились по всем законам военной архитектуры. Узкие проходы, в которых едва могло поместиться плечом к плечу два человека, двери, открывающиеся только наружу и имевшие превосходно выкованные петли и многие ухищрения позволяли не беспокоиться за свою безопасность никому, кто был внутри.
Тирэл переступил порог и мягко улыбнулся человеку, который записывал имена всех входящих и выходящих из этого здания. После непродолжительного диалога выяснилось, что нужное церковнику помещение находится на первом подземном этаже, куда он и направился.
Каптенармус, сидящий на одном из сундуков, кивком приветствовал Тирэла. Узкое лицо, длинный крючковатый нос и бегающие глаза вкупе с армейским мундиром сероватого тона, делали военного кладовщика невероятно похожим на крысу.
- Благослови Господь сию обитель и всех слуг твоих, живущих здесь. – Как обычно церковник начал не с дела, по которому пришёл, а с богословских речей.
- С чем пожаловал? – Настроение «крысиного короля» было не на высоте, и любезностью он в этот день не страдал.
- Я пришёл за необходимой экипировкой и деньгами, которые ты, грешник, выдашь мне сиюминутно. – Добродушно улыбаясь каптенармусу, а’Грол облокотился о стол руками.
- Нет здесь никаких денег! А оружие вообще на другом уровне! – Недовольно пробурчал себе под нос владелец закромов Империи.
- Ложь есть один из страшнейших грехов, так же как и воровство… - Тихо проговорил сын Марида и, судя по выражению лица собеседника, попал в самую точку. Да это и не очень сложно было. Испокон веков любые казначеи и подобные им люди воровали. Воровали, воруют, и что-то подсказывало Тирэлу, воровать будут.
- Ладно, не будем об этом. Так что вы говорили вам необходимо? – Кладовщик так и расплылся в лживой улыбке.
- Мне необходимы крепкие перчатки, желательно кожаные, не кольчужные. Денежное довольствие, рассчитанное на месяц и хорошую лошадь, которая не подохнет после первого перехода. – Церковник смотрел за действиями каптенармуса, который поспешно рылся в многочисленных сундуках.


После двухчасового боя с бюрократическим аппаратом Империи Тирэл получил всё необходимое. Вдобавок его внутренний карман плаща пополнился бумагами, разрешающими проезд на «неблагополучную территорию», как во всех официальных документах называлась местность, в которой ещё теплились угольки сопротивления.
- Господи, сопутствуй мне в этом путешествии, охраняй меня во всех обстоятельствах от всяких искушений и зла. – Тихо прошептал церковник и поцеловал Символ Веры, висящий на шее.
Он оседлал лошадь и отправился в путь.

Плотнее закутавшись в чёрный свой плащ, герцог отбросил полог палатки и вышел в серый промозглый вечер.
«Весна выдалась холодной, - подумал герцог, кивнув адъютанту. – Мертвенно холодной».
Лагерь жил своей жизнью – что-то варилось, что-то штопалось, что-то стонало и просило воды.
- Мой лорд! – встав на колено, приветствовал герцога один из рыцарей.
Собкерлен скривился, как от зубной боли. Его тошнило и хотелось наложить на себя руки, хоть герцог и знал, что не сделает этого никогда.
- Вы что-то хотели, Адамис?
- Когда мы выдвигаемся, сэр?
- Я уже говорил вам, Адамис. Мы будем стоять здесь.
- Мой лорд, если мы ударим сейчас…
- Мы не ударим.
- Сэр, без фуража и провианта мы не долго протянем, выступить сейчас было бы намного разумнее, пока мы представляем хоть какую-то силу.
- В сложившейся ситуации мы вообще не представляем никакой силы. Если положение изменится, мы незамедлительно выступим.
«А ведь он считает меня подлецом, - подумал Собкерлен».
- Я думаю, что обязан сказать вам, - процедил благородный рыцарь Адамис, - в ближайшее время список дезертиров пополнится, по крайней мере одним именем.
«Милый Адамис, - подумал герцог Собкерлен, - как бы я хотел быть на твоём месте. Так просто умереть во имя и так сложно жить ради».
- Идите за мной, Адамис. Я должен повесить вас и всех, кто разделяет ваше мнение, но, боюсь, верёвок не хватит. Вы ведь не боитесь смерти, я прав? Скоро у вас появиться возможность не бояться жизни.
«Сволочь ты, Адамис, - подумал Собкерлен. – Благородная сволочь. Но умереть я тебе не позволю. Умрёшь тогда, когда я скажу! А пока сделаешь то, что не получилось бы у меня, будь я на твоём месте».

Увидев ещё двоих, Сурик подумал о луке. О верном, большом луке, том, что для дальнего боя. Прикажи бахадур расстреливать мидян издалека, не надо было бы тратить столько времени на разъяснения. Уж десятка Сурика справилась бы с этим много лучше. Даже не пришлось бы убивать. Один залп и все бегут. А свалит кого, так другим наука.
- Эй, Золу, - крикнул он переводчику, - хватит спать! Видишь? Твои уши идут.
- Слушай, Сурик, - откликнулся переводчик, - давай их из луков шуганём? У меня уже язык не ворочается, до того тупой народ!
- Хе-хе-хе, - скрипуче рассмеялся десятник. – Мысли читаешь, а? Нельзя. Бахадур приказал, всех разворачивать назад, никого не трогать, о передвижениях ингрийцев докладывать. Так что давай, вперёд.
Золу хлестнул коня по мокрому крупу.
«Раненого что ли тащит, – решил переводчик. – Таким даже и не объяснишь, они ж как одержимые, на восток, к горам, за перевал. Только об этом и могут думать. Надо бы погрубее с этими».
Золу остановил коня не подъезжая близко к плетущейся парочке и закричал:
- Уходи! Башка отрежю! Уходи, здесь твоя не пройти!

На благодарность юноши Дрозд не откликнулся, только внимательно взглянул на него и собрался было вскочить на лошадь...
- Кстати, вы теперь тоже с нами? Или сами по себе? - задала ему вопрос рыжеволосая девушка, та, что метала ножи.
- Был сам по себе. Последние денька два или больше, - он и правда потерял счет времени. С той памятной ночи...и еще более страшного утра.

Пепел. Почерневшая трава. Кровь.
О боги, дайте сил вынести это и не сойти с ума!..
Если только ради мести.

- Это уж смотря куда вы направляетесь, - ответил крестьянин, взглянув на всех, кто окружал его.

- Кровлю мы вряд ли где-нибудь близко найдем,- откликнулась Маара, провожая взглядом поехавшего вперед юношу. «Еду действительно стоит поискать, хотя не думаю, что люди много с собой везли» - Найда, а ты могла бы перестать смотреть на меня волком?
Найда в ответ кинула на воровку еще более сердитый взгляд, и, резко повернувшись, отправилась осматривать телеги. Маара не менее сердито посмотрела ей в спину, спрыгивая с лошади. Оглянулась на Айну, обругала себя за невнимание, и, сняв плащ, попыталась набросить на плечи слепой.
- Недолет, - ехидно прокомментировала Найда, обнаружившая в одной из телег сумку с едой, и отвлекшись от исследования содержимого этой торбы. Маара ее проигнорировала, вкладывая плащ в руки Айны.
- Вот, держи, он, правда, уже промок, но хоть немного согреет. И ты больше мокнуть не будешь. – «А если лошадь решит пройтись, Айна за воздух схватится, да? Ты ж ей даже поводья не дала!» Маара крепко схватилась за узду, выпущенную во время перемещения на землю. - Найда, к моему огромному сожалению, я не могу к тебе присоединиться… Привязывать лошадь опасно, вдруг придется убегать. Но ты и одна отлично справляешься!
Найда не успела ответить, когда в разговор вступил Дрозд.
- Был сам по себе. Последние денька два или больше, - он и правда потерял счет времени.- Это уж смотря куда вы направляетесь, - ответил крестьянин, взглянув на всех, кто окружал его.
- Мы собираемся в Могилки, но где это, и как долго туда добираться не известно никому в нашей компании. А вы не знаете, как далеко до этого поселка? – «Он из какой-нибудь уничтоженной ингрийцами деревни, наверное. Если бы не он, нас, скорее всего, убили бы. А ни Айна, ни Найда даже спасибо не сказали» - И спасибо вам огромное за помощь. Не знаю, получилось бы у нас спасти девчонок, если бы не вы.

Надев кое-как плащ? Айна прокомментировала монолог Маары:
-Спасибо.
«Наконец-то мы отправимся хоть куда-то отсюда.» Действительно находиться здесь было малоприятным удовольствием, тем более что наверняка трупы скоро завоняют. По прошествии некоторого времени, видимо пока Найда искала еду, наконец-то все двинулись в путь, туда, где возможно всех ждало спасение.
«Могилки. Что за странное название? Кто интересно такой оригинальный был? И зачем, зачем эта война?». Как бы то ни было, Айна всё равно всей душой уже была там – в тёплой постели, с пуховой подушкой и желудком полным вкусной еды, только один лишь дождь разбивал мечты в прах, беспристрастно капая на лицо.

Сообщение отредактировал Каиливи - 19-02-2007, 21:20

Вернувшись, Дарэк взял с телеги веревку и, удлинив повод у одного из свободных ингрийских скакунов, привязал его к задней луке седла своей лошади. Теперь запасной транспорт будет под рукой, и когда девушке надоест кататься у него за спиной, она в любой момент сможет пересесть. В соседнем фургоне он отыскал сумку с провизией и пару одеял. Вот и работа для свободной лошадки – поклажу тащить.
Начинался дождь. Дарэк натянул на голову капюшон куртки, выругался, вернулся в фургон и вырезал ножом кусок тента. Пришлось замотать все найденное добро, чтобы не промокло.
Предстоящее путешествие совсем не радовало: под дождем, лесом, да на ночь глядя… Но на дороге оставаться было нельзя.
Дарэк вскочил в седло, подъехал к девушке, которую обещал подвезти, и только тут сообразил, что даже не знает ее имени. Впрочем, спросить можно и по дороге.
- Давай сюда, - Дарэк протянул ей руку, - Забирайся с телеги, так удобнее…
Он не слышал разговора девушек с крестьянином, поэтому вопросительно взглянул на него. С ними он или нет? Да, впрочем, пусть поступает, как хочет.
- Держись крепче, - сказал Дарэк усевшейся сзади девчонке и направил лошадь к лесу.

Сообщение отредактировал Lila - 19-02-2007, 22:15

Куда ехать, Тирэл совершенно не представлял. В папке, которую он прихватил со стола главы внутренней безопасности, содержалась любая информация, кроме той, которая была нужна в данный момент. Несколько графиков с совершенно непонятными обозначениями и куча совершенно непонятных формул, род которых церковник даже не смог определить. И на последней странице рукописного текста аккуратным и, что немало важно, читабельным почерком была выведена фраза «Доминирование в политическом аспекте промежутком 3791 день, начиная с ближайшего П.М. Вероятность негативного исхода 72%. Вероятность благополучного исхода 16.5% Случайные факторы, могущие повлиять на исход 11.5%.». Сколько не бился а’Грол над этими выкладками, но так и не смог практически ничего понять. Так же из всей информации он смог вычленить тот факт, что искомое существо движется, или находится, на востоке. «Восток», конечно, весьма распространённое понятие, но ведь с другой стороны круг поисков сузился в четыре раза! И это не могло не радовать слугу Господа.
О самом пути нельзя сказать практически ничего интересного. Заставы имперских войск соревновались друг с другом в однообразии и унылости. Дважды Тирэл посещал импровизированные исповедальни, где выслушивал людей. Что поделать, капелланы мало чем отличались от обычных солдат и несли с ними тяжкую ношу службы. Сын Марида старался помогать в своём путешествии церковной братии, но и его силы были не бесконечны. Исповеди мало чем отличались от исповедей в мирные времена. Воровство, прилюбодейство и мужеложество, не говоря уже о почти вошедшем в норму убийстве – вот основные темы речей кающихся солдат. Так продолжалось день за днём, пока церковник не приблизился к «территории противника».
Здесь всё чаще появлялись телеги с ранеными и убитыми. Лекарем Тирэл никогда не был. Даже в период бурной молодости и службы в регулярной армии империи он с огромным трудом научился оказывать первую помощь раненым товарищам. Но он упорно старался облегчить страдания тех, кто был искалечен в войне. Когда его конь ровнялся с обозами, он что было сил громко читал молитвы. Чаще всего приходилось произносить «Молитву о выздоровлении»:

- Господь мой, Владыка над жизнью и смертью! Какими словами возблагодарить Тебя за дарование этим людям исцеление от болезни! Твоя спасительная десница восставила их, избавив от боли, страданий и страха смерти. Славлю и величаю, Господи, Твою животворную и чудодейственную силу. Благодарю Тебя за Твое безмерное милосердие, которое не по заслугам нашим Ты проявил к нам. Молю Тебя: научи нас ценить дарованную тобою жизнь и заботиться о целостности наших душ не меньше, чем о здоровье тела; научи нас избегать греха и всегда исполнять заповеди Твои, чтобы достичь вечной радости в Царстве Твоем.

Конечно, раны чудесным образом не затягивались и смертельно раненые не поднимались на ноги, будто у них были всего лишь царапины, но страждущим становилось легче. У кого-то на время переставала кровоточить рана, людям с ранениям живота переставало хотеться пить. Тирэл знал, что это Его милость и что только истинно верующий способен на такое. А главное – своими молитвами он поднимал дух солдат. Даже в таком незавидном положении им становилось спокойнее, и они хотя бы на краткий миг забывали о войне.
Путь продолжался, и день за днём мрачная картина усиливала своё действие на психику церковника. Когда он прибыл к последнему аванпосту империи на направлении «Восток», то всем телом ощущал ненависть, которой, казалось, всё здесь пропитано. Слуга Бога находился в расположении карательного корпуса, имевшего дурную славу не только среди врагов, но и среди своих войск. В экспедиционный корпус набирали авантюристов и любителей лёгкой наживы. В штурмовики, как правило, шли высокие и сильные мужчины старше двадцати пяти лет и уже умевшие обращаться с оружием.
Карателями же становились только чем-то провинившиеся перед командованием воины и в приказном порядке переведённые в этот корпус. Добровольно сюда шли только отъявленные садисты и малоздоровые умом люди.
Однажды утром, во время суточного отдыха после длительного перехода, он увидел, как во дворе прилюдно казнили пленных. Нельзя сказать, что это возмутило или как-то повлияло на Тирэла, но равнодушным он явно не остался. Ведь во время казни один из стоящих на помосте и ждущий своей участи завидев Символ Веры, висящий на шее а’Грола, громко крикнул:
- Где же ваши хвалёные принципы любви к людям, которые проповедуешь ты, собака?!
Собравшаяся толпа опешила от подобной наглости приговорённого к смерти на потеху публике. Тирэл же незамедлительно ответил:
- Но язычники, они ведь не люди. Они слуги Лукавого и противники царствия Божия. – Он усмехнулся, а вопрошающего четвертовали.
Церковник взошёл на помост и совершенно спокойно прошёл по крови, залившей деревянные доски, после чего обратился к толпе:
- Есть вопросы, которые нельзя решить, не запятнав себя. Для этого и были созданы вы, Каратиели! Для этого вы и воюете! Ради веры готов убить и того, кто несёт скверну, именно так. – Сын Марида умолк, а толпа взорвалась радостными криками, ведь им только что дали оправдание жестокости, которую они творили.
А’Грол искренне был уверен в своей правоте. Ведь, кем бы ни были Каратели, они оставались братьями по вере, а враг был скверной, недостойной жить на белом свете.
С чистой душой он отправился в выделенный ему шатёр, чтобы подготовиться к переходу по территории неприятеля.

- Да уж не за что, - отвечал Дрозд, глядя будто не на собеседницу, а куда-то внутрь себя. - Враг-то у нас, получается, общий. Могилки, значит? Может, я и знаю, как туда пройти, а может, и нет. Только я бы предпочел в лесах да болотах укрываться, чем туда идти. Сколько здесь еще этой сволочи-то, откуда ж нам знать? Но вы решайте, я вам не советчик в этом деле.

Дрозд, наверное, еще ни разу в жизни - а за последнюю неделю точно - не говорил так долго. Вздохнув, он присел на корточки рядом с лошадью, провел рукой по лицу, чтобы вытереть пот... Кожа отозвалась болью - ожоги, покрывавшие четверть лица, все не заживали.
"Странная компания все-таки", подумалось вдруг ему. "Три девушки да парень...таким пропасть легче легкого."

Волк решил подождать. Рыцарь был ещё жив, но по тому, как набухла тряпка, закрывающая нижнюю часть лица, ждать оставалось недолго. Кто-то приближался, волк чуял их и ворчал от досады, хотя возможно это были вовсе не конкуренты.
Верховых было пятеро, а одна лошадь шла свободной. Отчётливо ударил в нос запах железа и волк понял, что эти не отнимут его добычу, нет, нет. Скорее даже наоборот. Рыцарю оставалось жить считанные минуты.

***

- Кто рано встаёт, тому Бог подаёт. Не так ли, Гилье? Собирайся, мы выезжаем.
- Но господин, а как же ужин, который вы обещали перенести на утро? – возмутился Гилье а’Ранваль, хотя понимал, что спорить бесполезно.
- Он будет. Верь мне. А сейчас, как мне кажется, твой изголодавшийся разум требует духовной пищи. Слышишь, как требует?
Гилье прислушался. В животе бурчало, и если это и был глас разума, то он просил совсем иного.
Позади осталась Ингрия, позади остался Орден. Гилье подумал о непутёвом своём брате, может он сможет повидать его. Хотя кто знает, куда заведёт его прихоть а’Арстада.
- Господин, как же мы всё-таки её отыщем? Может она вообще не в Мидмаёре?
Узиль Ардани Ирес а’Арстад усмехнулся и показал себе на нос.
- Я чую её запах, Гилье, - сказал он. – Не смейся, от меня ей не уйти.
- Воля ваша, господин, - буркнул оруженосец.
Они ехали, будто бы и не торопясь, часто останавливаясь, особенно на развилках. Гилье подумал о том, что а’Арстад возможно и не смеялся над ним, говоря про свой нюх. Может именно за этим он морит себя голодом? Ладно, хорошо, но меня то зачем?!
Иногда Узиль начинал цитировать Священное Писание и Гилье честно пытался слушать, а порой даже переспрашивал то, что было ему не совсем понятно:
- И всё же, почему Вийлус пощадил обоих разбойников? Ведь лишь один уверовал в Край Небесный, другой же поносил Его…
- Тише!
Узиль остановил коня и развернул его. Гилье последовал примеру господина, но на дороге никого не было. Так они и стояли, до тех пор, пока из-за поворота не выехал одинокий всадник. Гилье показалось, что Узиль облегчённо вздохнул.
- Приветствую тебя, брат! – воскликнул Узиль, когда всадник подъехал ближе. – Воистину, Вера ведёт человека, и лишь Он может защитить, там, где не спасут ни панцирь, ни меч.
И тогда до Гилье дошло. Он связал все нити воедино и всё понял. Абсолютно всё.
Незнакомец улыбался.

Сообщение отредактировал Тот - 20-02-2007, 11:40

Что ни говори, а путь выматывал. День за днём сидеть в седле, а ночь коротать у костра – сомнительное развлечение. Изредка у дороги оказывался человеческий труп, обглоданный местными хищниками. Кое-где виднелись сгоревшие дома и выжженные поля. В общем пейзажи не блистали красотой и новизной. Пройдёт ещё много лет прежде, чем здесь снова появятся люди. Но они появятся, обязательно появятся. Настолько живучих и способных приспособиться к любым условиям животных не видывал ни один мир. В особенности этим умением славились ингрийцы. Их родной край был мал по площади и довольно скуден ресурсами, зато население увеличивалось, чуть ли не в геометрической прогрессии. Собственно говоря, это и стало причиной начала военных действий. С отвлечённой точки зрения война была наилучшим вариантом развития событий для ингрийской империи. В случае успеха, который и наблюдался в данный момент, империя расширяет свои границы и заселяет новые территории, создавая условия жизни для растущего населения. В случае неудачи население само собой сократиться, опять же улучшая условия жизни населения.
Тирэл всё так же пытался разобраться с документами в паке, когда за поворотом показались двое всадников. От наметанного взгляда бывшего воина не ускользнул тот факт, что оба они были вооружены(вот если бы у них оружие отсутствовало, тогда можно было удивляться). А’Грол по обыкновению положил руки на бёдра ладонями вверх. Со стороны это могло быть воспринято за знак миролюбивых намерений, мол смотрите у меня нет оружия. Но на самом деле это был первый этап молитвы, позволяющей получить некую помощь от Бога, которому молился человек. И чем сильнее была вера, тем лучше получал защиту молящийся. А надо отметить, что сын Марида был фанатиком…
Но когда один из незнакомцев заговорил, вся настороженность пропала и на лице церковника появилась столь знакомая улыбка.
- Да прибудет с тобой Божья милость, брат. – Хотя знакомы они не были, но приветствие «брат» считалось нормой в религиозных кругах ингрийцев. – Лишь добротой сердец наших мы прокладываем путь через скверну и тьму и да не свернём мы с этого пути! – Он поцеловал Символ веры, висящий на цепочке из светлого метла, похожего на серебро.-Моё имя Тирэл Марид а’Грол. – Церковник вновь улыбнулся.

Этим вечером в «Трёх Пескарях» собралась весёлая компания. Был Венгер со своими ребятами, братья Лацо, сказочник Вздор и Брут Баник, даже сладкоголосая Анис осчастливила всех своим присутствием. Было в меру шумно и в меру пьяно. Как всегда, спорили, на этот раз о размерах. Брут Баник, не без гордости сообщил собравшимся, что у гномов, без сомнения, самые большие.
- А больше твоя бабушка никаких подробностей не рассказывала, - спросил грубый Лацо.
Спор разгорелся с новой силой, а возмущённый до корней волос Брут Баник начал плеваться пуще обычного.
- Зачем вы спорите, у вас же кулаки есть, - заметил язвительный Венгер.
- Вздор! – закричал упившийся сказочник Вздор. – Выкиньте гномьи кочерыжки из головы и взгляните лучше сюда!
С этими словами старик взобрался на стол.
- Кто-нибудь из вас видел когда-нибудь такой?
Возможно, язвительный Венгер нашёлся бы и здесь, однако его опередила сладкоголосая Анис:
- Действительно. Такой старый я вижу впервые.
Под дружный хохот Вздора сняли со стола, а чтобы не обижался, налили краснухи.
- Кстати, а кто-нибудь из вас слышал историю о гномьем фонтане, - спросил Венгер.
- Вздор, - буркнул сказочник, - я был там. Ни гнома, ни фонтана. Одни лягушки и эти… как их...
- А я думаю это правда, - сказал Венгер, покручивая ус.
- Правда?! Правда, это когда тебе отрубают обе руки, а ты продолжаешь бежать, наивно пологая, что всё ещё жив.
Сладкоголосая Анис тронула струны и пропела:
- Ребята, предлагаю вам заткнуться, пусть Венгер начинает свой рассказ. А если кто из вас решит вдруг…
- Ты не знаешь, почему она так любит рифму «в глаз»? Всё! Молчу! Молчу!

Мужчина шел, с одной стороны тяжело опираясь на шест, и с другой - поддерживаемый Тасмит. Монахиня постоянно молчала, даже во время вынужденных остановок, когда раненый восстанавливал по крупицам жизненные силы.
Стук капель и шелест листьев были единственными звуками весеннего леса, молчали птицы, будто чем-то напуганные, возможно, присутствием людей. Поэтому Тасмит осторожно ступала, настороженная, и появление воинов особым сюрпризом не оказалось. Зато их слова сюрпризом оказались. Неприятным.

- Уходи! Башка отрежю! Уходи, здесь твоя не пройти!

Гротескное подобие человеческой речи... За кого они их принимают, за дикарей, которые понимают только отрывистые элементарные фразы? Или, возможно... Девушка внимательнее присмотрелась к говорившему, но мелкий дождь помешал четко разглядеть его лицо, хотя догадка о том, к какому народу принадлежит мужчина, и пробежала быстрой кошкой в ее голове.
Тасмит замедлила шаг, а потом остановилась в тридцати шагах от говорившего. Мокрый ветер тут же подхватил полы балахона и начал развивать их, переодически иссекая тонкими струями водных лезвий. Монахиня в задумчивости куснула губу - она уже видела стены домов в деревне, названия которой было ей неизвестно, но они были за спинами группы воинов. И в деревне скорее всего смогли бы помочь раненому, что и было сейчас целью для Тасмит.
Девушка, не привыкшая громко говорить, но посчитавшая за лучшее не подходить ближе, откашлялась и звонким, убеждающим голосом крикнула:
- Воины! Не делайте поспешных выводов, вы же видите, что у меня на руках раненый, которому нужна помощь. Мы - мирные люди, все, что нам нужно - это попасть в деревню, где раненому смогут помочь. Поверьте, мы не замышляем никаких темных действий, просто позвольте нам пройти.- Тасмит замолчала, кусая губы под черным шелком ткани. В монастыре послушникам преподавали уроки культуры речи, но на практике собраться с мыслями и убедить вооруженного человека в мирности своих намерений оказалось сложнее, чем можно было представить, хотя безоружный и неопасный вид путников и должен был бы настроить воинов на положительный ответ на просьбу монахини.
Глядя вперед и наблюдая за путем маленькой капельки дождя по бархатной шерсти лошадиной шеи, девушка лихорадочно пыталась понять, что она будет делать, если воин откажет им.

Глава вторая. Пригоршня золы.

- Смотри, - шепнул Лямо.
- Тихо. Сам вижу, - придерживая арбалетное стремя, сержант Верис принялся крутить ворот. – Интересно, кто ж до такого додумался, крепость в лесу строить?
- Может, там и нет никого, - подал голос Ярно. – Смотрите, всё ж травой заросло…
- Ага, - усмехнулся Куурис, - а на фонтане ни мшинки. Хозяева каждый день фонтан полируют, а на остальное запустенье внимания не обращают.
- Ну, мало ли?
- Отставить разговорчики. Мне плевать, что за извращёнец там живёт. Надо зачистить. Куурис! Варда! Вперёд! Живее давай.
Низко пригибаясь, разведчики перебежали дворик. Варда пнул дверь, и та распахнулась, после чего оба юркнули внутрь серого, похожего на дозорную башню здания.
- Вперёд, - скомандовал остальным Верис.
Внутри башни громыхнуло, послышался шум возни и звон, а затем кто-то заорал и тут же этот крик заглушил леденящий душу визг.
- …, - грязно выругался Верис, вскидывая арбалет к плечу.
Из распахнутых дверей выбежал Куурис. Он был без обеих рук и два алых шлейфа развевались за ним, оседая в пыли дворика тёмными кляксами. Он пробежал ещё несколько шагов и упал. В тот же миг вылетело окно и из чёрного провала выкатилось нечто грязное и волосатое, с большим двусторонним топором в коротких, узловатых руках. Этим нечто был гном, Верис мог бы поклясться в этом! Бородатое отродье не переставая, визжало, заглушая своим визгом все мыслимые звуки.
«Как оно может так долго визжать?!» - подумал Ярно, падая в обморок.
- Стоять, – крикнул сержант, краем глаза заметив, что кто-то из его солдат бросился бежать. – Стоять! Мать вашу!
Верис выстрелил и не поверил своим глазам.
- Отбил, - выдохнул он, и тут же ему пришлось уворачиваться самому.
- …, - снова выругался сержант, отбивая арбалетом гномий топор.
- …!
Бросив то, что осталось от арбалета, Верис отскочил в сторону от продолжающего визжать гнома и кинулся в лес. Спасло сержанта то, что гномы никогда не славились быстрым бегом, как впрочем, и острым зрением.

В лесу под деревьями было уже совсем темно, тропа стала почти незаметной. Ноги лошадей скользили в грязи, а дождь и не думал прекращаться. Из-за всего этого маленький отряд продвигался со скоростью улитки. А вскоре добавилось еще одно неприятное обстоятельство –вокруг заметно похолодало, что было совсем неудивительно для майских ночей.
Обоз остался далеко позади, а Дарэк все еще о нем думал. Законы морали требовали похоронить мертвых, закопать или сжечь, чтобы их не растащило зверье, но разве было на это время? Нет. Ингрийцы могли вернуться в любую минуту. Или уже вернулись? Увидели своих мертвых и бросились в погоню? Может даже и хорошо, что идет дождь, хоть следы размоет.
А девчонки… Мысли Дарэка плавно перетекли на его попутчиц. Зачем им в эти Могилки? Он вдруг осознал, что абсолютно ничего не знает про девушек: кто они, откуда… А значит, и доверять им нельзя.
Крестьянин… Лицо сплошь в ожогах, опаленные волосы… Хорошо ему досталось, нечего сказать! За девчонок заступился, не побоявшись ингрийцев, значит не с врагами. Вот и вся информация, больше о нем тоже ничего не известно.
Дарэк грустно улыбнулся сам себе: уже более суток, как он позабыл про еду и сон, а сейчас движется неизвестно с кем и неизвестно куда. Вернее, пункт назначения он знал - Тэно. Но вот как туда добраться? Да и примет ли его эта мифическая бабка, о которой частенько поговаривали в семье? В этом Дарэк сомневался. А если она ему не поверит или померла давно? Что делать в последнем случае он не представлял. Идти больше было некуда.
- Как хоть тебя зовут? – спросил Дарэк у девушки, ехавшей с ним, - Я – Дариан, можно просто Дарэк.
Он хотел спросить, куда она едет и зачем, но внимание привлек темный предмет возле дерева.
- Это еще что? – Дарэк натянул повод, останавливая лошадь.

Какой бы не была погода, но все равно приятно знать, что скоро будет тепло и уют. Айна с самого детства помнила, как после долгой и изнурительной дороги она вбегала в дом и радостно плюхалась в мягкое кресло, а солдат что-то шутливо рассказывая, подавал слепой девочке покушать и обязательно в конце ужина или обеда что-то вкусненькое. Конечно, так было не всегда, но Айна старалась не вспоминать то время, где-то с пяти лет, когда маг кормил ее всего лишь один раз в день и всё учил каким-то заклинаниям и бил по спине за неправильно произнесенное слово. Самым счастливым днем в её тогдашней жизни был тот момент, когда маг в очередном помешательстве продал ее на рабском рынке, и когда она услышала мягкий и тихий голос: «Не бойся, теперь всё будет хорошо».

«Всё равно будет тепло и уютно…» Последние сутки слепая всё чаще вспоминала прошлое. Вдруг вспомнился момент, тот самый, когда она обнаружила тело спасшего некогда ее человека – на глазах снова навернулись слезы, но их не было видно, дождь равнодушно смывал солоноватые слезинки с печального, почти детского, лица.

Айна остановила лошадь и закрыла глаза. ? Смутное ощущение «чего-то» растревожило девушку. Шлепки по грязи остальных лошадей тоже прекратились. Тихо, так тихо, что отчётливо слышно, как вода сталкивалась с землёй.

-Это еще что? – послышался голос парня.
- Что там? Так кто-то есть? – Айна вытянулась вперед словно пытаясь что-то разглядеть, на самом же деле она просто вслушивалась.

НРПГ: Нос холодный – Бобик здоров!
РПГ:
- Найда я, - отозвалась девушка, с готовностью отрываясь от пикировки с Маарой и перераспределения чужого добра в свою сумку, - Привет, Дарэк. И спасибо!
Она и сама собиралась поинтересоваться именем попутчика, но почему-то хотела дождаться более удобного случая. «А имя вполне ничего себе, симпатичное», - решила Найда, о чем тут же сообщила Дарэку. Дариан-Дарек-Подарок, - весело пронеслось в голове. Снова захотелось смеяться, и, несмотря на то, что внезапно поливший дождь явно собирался вымочить ее насквозь, а широкая рубашка слиплась и намертво приклеилась к телу, вернулось неожиданно некоторое подобие безмятежности и опасное неоправданное ощущение безопасности. Найда прекрасно знала, что такие приливы беспричинного покойного удовольствия обычно не сулят ничего хорошего, но все-таки расслабилась. Когда этот парнишка обратился к ней – самое обычное, кажется, дело - девушке показалось, что он переложил на себя какую-то ответственность. Может быть, принятие решений? Глупо, конечно. В конце концов, ему не больше шестнадцати, почти ребенок. Хотя кто сказал, что восемнадцать много? Ох, как надоело быть взрослой! С тех пор, как Найда осталась одна – а может и раньше, когда сгорел дом, а вместе с ним и благополучная жизнь, - девушка старалась быть самостоятельной и серьезной. И одинокой: так проще.
Найда тряхнула мокрой головой – брызги с коротких волос полетели во все стороны – и засмеялась.
- Ладно, по крайней мере, мы все пока живы, - объявила она, отвечая больше на свои мысли. Отогнала она и смутное беспокойство за Айну – ну, теперь слепая в надежных руках. Обида все не желала проходить, и девушка загнала ее в самый дальний угол своей памяти.
Дарэк внезапно притормозил, вглядываясь во что-то на обочине. Дождь припустил сильнее, и Найда, сердито смаргивая холодные капли, застилавшие обзор, подошла ближе.

Сотник проводил бахадура до избы и распахнул перед ним дверь. Сотник был взволнован, потому, что бахадур выглядел особенно хмурым.
«Дёрнул же меня Злый, - подумал сотник. – Как бы теперь по шапке не получить».
Бахадур оглядел светёлку, долго рассматривал девушку, потом подошёл к лавке, на которой лежал раненый.
- Как такое может быть, - произнёс он со странной интонацией, будто бы и, не спрашивая, а наоборот, утверждая. – Рассказывай.
- Он уже был ранен и она, - сотник кивнул в сторону девушки, - тащила его на себе. Мои люди хотели прогнать их, как и было приказано, но десятник вовремя сообразил, что он вроде как из наших.
- Разве степняк по своей воле станет жить вдали от степей, - бахадур вновь посмотрел на девушку. – Она знает наш язык?
- Кажется, нет, - неуверенно ответил сотник.
- А он, значит, не приходил в себя. Что ж, подождём. Знаешь, о чём я подумал, - спросил бахадур сотника. – Сколько здесь, за перевалом, может быть таких как он?
Бахадур подошёл к девушке и поклонился ей, как старшей сестре, после чего заговорил, тщательно подбирая чужие слова:
- Храброе сердце ведёт мужчину, чуткое – женщину. Тебе ничего не грозит, всё, что ты могла сделать – уже сделано. И всё же, могу ли я спросить о твоём спутнике?

Сообщение отредактировал Тот - 21-02-2007, 16:01

Тот бросает кубики:

Деятельность ингрийских спецслужб. Рассматривается в прямой зависимости - чем выше процент, тем больше шансов нахождения какой-либо информации. (1d100): результат 63
Ранлоо Росс а'Лен использует сканирующую магию в поисках Высшего Еретика. Шанс на успех - 1% (1d100): результат 62
Барек Чарны из Чандлера использует аналитическую магию в поисках Высшего Еретика. Шанс на успех - 3% (1d100): результат 14
Успехи ингрийских войск на северо-восточном фронте. Рассматривается в прямой зависимости, начиная с 51% (1d100): результат 35

Реакция воинов на слова Тасмит была неоднозначной, будто бы сначала они собирались прогнать их, смысл чего и был емко передан в первой фразе, начавшей разговор, а затем, передумав?, пропустили их в деревню. Под наблюдением и с сопровождающим, естественно.
Монахиня не отпустила раненого, добросовестно довела его до дома, на который ей указали, и уже внутри помогла ему расположиться на лавке. Сама девушка присела на корточки, прижавшись спиной к стене и поставив мешок с вещами рядом с собой. В тепле комнаты одежда стала быстро высыхать, приятно щекоча кожу последними холодными касаниями. Нахохлившись, как маленький воробей, Тасмит была как небольшое черное пятнышко на золотисто-коричневой коже стены.

Когда в комнатку зашли двое мужчин и начали говорить на незнакомом языке, девушка несколько мгновений вслушивалась, пытаясь по мимике и интонациям понять, о чем идет речь, но получилось со скрипом. По логике выходило, что говорили о раненом и о ней самой. Обращенный к ней через некоторое время вопрос подтвердил эти выводы.

- Храброе сердце ведёт мужчину, чуткое – женщину. Тебе ничего не грозит, всё, что ты могла сделать – уже сделано. И всё же, могу ли я спросить о твоём спутнике?

- Не уверена, что смогу сказать что-то, достойное вашего внимания.- Поднявшись на ноги, сообщила Тасмит, с интересом разглядывая говорившего.- Возможно, если вы зададите более конкретные вопросы, я не останусь в долгу и отвечу.
Девушка не была уверена, что раненый захотел бы, чтобы подробности его спасения она рассказала первому встречному, да и лучше вовремя промолчать, чем потом разрешать последствия неумелого откровения. В конце концов её неожиданный спутник уже скоро должен был прийти в себя и, если ему понадобится, он обязательно расскажет все, что посчитает нужным. Сейчас же Тасмит считала своим долгом находится рядом с ним и, в зависимости от обстоятельств, охранять его покой.

Сообщение отредактировал Файрвинд - 21-02-2007, 17:01

Ехать становилось все сложнее, тропу итак было почти не видно, а теперь, благодаря дождю, по этой узкой полоске сплошной грязи стало опасно передвигаться. Маара боялась, что лошадь поскользнется и упадет, придавив обеих наездниц. Она постаралась полностью сосредоточиться на управлении лошадью, краем уха услышав слова едущего впереди парня, обращенные к Найде:
- Как хоть тебя зовут? Я – Дариан, можно просто Дарэк.
Та не успела ответить, когда он остановился, видимо, разглядев что-то между деревьев.
- Это еще что? – услышала Маара его голос.
Заинтересовавшись, девушка спрыгнула с седла и подошла к нему, ведя лошадь в поводу. Она взглянула на что-то черное, лежащее возле дерева. "Человек, что ли? Раненый... или мертвый? Нужно подойти... Посмотреть... " - Маара зябкопередернула плечами и шагнула к телу, стараясь разглядеть человека поближе. Краем глаза она заметила какое-то движение рядом с неподвижным телом. Волк. Рука легла на рукоять кинжала, Маара была готора метнуть его... Хотя глупо. Если волк на нее бросться, она едва успеет зашититься, если успеет... Но зверь оценил превосходство людей, и, решив не связываться, скрылся в лесу. Возможно, он будет дожижаться их ухода, а затем вернется... к прерваной трапезе. Маара опустилась на колени рядом с неподвижно лежащим человеком, нащупала на шее жилку... Человек был жив! Маара обернулась к своим спутникам:
- Он жив! Не знаю, так тяжело он ранен, но жив... пока жив. Нужно помочь ему!

Одрета разбудил женский голос. Вот, так всегда бывает. Стоит мужчине смежить усталые веки, отдавшись безраздельно объятиям радужных снов, как обязательно его разбудит женский голос. И чего им всем надо?
Одрет вздрогнул и открыл глаза, осознание того, где он сейчас находится, навалилось тошнотворной волной страха. Боль в развороченных губах, о которой удалось забыть во сне, вспыхнула вновь. Это было пустяком, по сравнению с ситуацией, в которой он оказался благодаря своей беспечности. Хвататься за меч было бессмысленно, этот вариант Одрет отверг сразу. Но как объяснить этим людям, вооружённым и без сомнения негативно настроенным ко всему ингрийскому, что он и не ингриец вовсе. Форма имперского егеря, такая удобная и полезная во всех отношениях вещь, сослужила плохую службу.
«Играть до конца», - напомнил себе Одрет.
- Я свой, - с трудом разлепив губы и кривясь от боли, заговорил он. – Я не дезертир… Мы шли в атаку… А тут стрела… Очнулся – все мёртвые… И Нообре погиб… Свой я. Не дезертир…

На взгляд Дарэка, девушки довольно бездумно бросились к лежащему на земле человеку: он ведь мог оказаться кем угодно, в том числе и врагом. Да и не известно, насколько серьезны его раны.
Спрыгнув с лошади, Дарэк подошел ближе. Сразу отметив, что незнакомец вооружен, он направил на него арбалет. С такого-то расстояния грех не попасть.
- Я свой, - с трудом разлепив губы и кривясь от боли, заговорил раненый, – Я не дезертир… Мы шли в атаку… А тут стрела… Очнулся – все мёртвые… И Нообре погиб… Свой я. Не дезертир…
Дарэк засомневался: вроде внешне на ингрийца не похож, да и говорит по нашему. Хотя может он новообращенный? Перебежчиков на сторону врага сейчас развелось немало. А форма… Да что форма? Вон крестьянин тоже в ингрийской куртке щеголяет. Разве можно так с ходу о чем-то судить?
- Поосторожнее с ним, - предостерег он рыжеволосую девушку, - С чего ты взяла, что он на нашей стороне? Забыла, как эти сволочи только что всех перебили?

Дрозд насторожился сразу, как только услышал удивленный голос парнишки, нашедшего что-то... а оказалось, кого-то. Крестьянин пошел следом за всеми и увидел юношу ли, мужчину ли - разобрать было трудно, тем более, что лицо его было искалечено.
- Погодите-ка, - жестом руки Дрозд прервал Дарэка, предостерегавшего Маару. - Ты, паренек, опусти пока арбалет. Я с ним поговорю. - Дрозд приблизился к раненому, присел рядом с ним на корточки. И снова перевел взгляд на Дарэка. - Но если он дернется в мою сторону - стреляй.
"Куда ему дергаться", тут же подумал Дрозд, "вон, еле-еле разговаривает. А вообще - кто его знает?"
- Говорить тебе, конечно, трудно, - промолвил Дрозд, наклонившись над незнакомцем, - но ты уж потрудись объяснить, какой это такой ты нам "свой"? И почему на тебе, если ты "свой", одежка с вражеского плеча? Ежели ты и правда наш, рану твою залечим - в лесу полезные травки растут, а ежели нет - не обессудь. У меня с врагом разговор короткий.

"Повезло, - подумал Одрет, - теперь главное не сбавлять темп. Цивилизованные попались, просто так не прибьют. Три женщины... Одна слепая. Интересно. Стрелок и этот... С этим надо бы поосторожнее".
- Я из свиты Нообре, - вдохновенно начал Одрет, - когда ингрийцы разбили наше правое крыло, герцог приказал идти в атаку. Мне стрела в забрало попала. Когда очнулся, уже ночь была. Своих никого... Я по лесам неделю ходил, не знал где свои, где ингрийцы. От Быстрицы на восток, думал наши отступили к Позвоночнику... Потом в засаду попал, еле отбился... Мало их было, разведчики... Егеря. Я с одного одежду снял, в пору пришлась... Там они лежат, - Одрет махнул рукой, - если надо показать могу. Только, лучше не возвращаться... Примета плохая. Потом ещё двоих встретил, вроде как беженцы... Девушка немая и парень. Ждут они меня, я вернуться обещал...
Губы разрывало от боли. Одрет терпел. Люди слушали.

Все занялись новой находкой, погрузились в изучение ее с головой. Всем было интересно, кто это, откуда это и так далее, что вовсе не занимало слепую, которая в одиночестве сидела на лошади. На лицо пала маска полного равнодушия, что в принципе совпадало с её внутренними ощущениями. Если сначала она попыталась вслушаться в окружение, то теперь из-за поднятого шума она вовсе ничего не могла разобрать, кроме абсолютно не интересующих ее разговоров.
«Поездочка-то затянулась» промелькнула эгоистическая мысль в голове, столь не присущая ране молодому созданию, лошадь видимо поддерживала скучающего седока и всеми силами стала пытаться «сделать ноги», хотя возможно это было лишь потому, что животное почувствовало опасность.
-Я из свиты Нообре, - вдохновенно начал Одрет, Айна подумала, что сейчас его монолог затянется надолго… - когда ингрийцы разбили наше правое крыло, герцог приказал идти в атаку. Мне стрела в забрало попала. Когда очнулся, уже ночь была. Своих никого... Я по лесам неделю ходил, не знал где свои, где ингрийцы. От Быстрицы на восток, думал наши отступили к Позвоночнику... Потом в засаду попал, еле отбился... Мало их было, разведчики... Егеря. Я с одного одежду снял, в пору пришлась... Там они лежат, если надо показать могу. Только, лучше не возвращаться... Примета плохая. Потом ещё двоих встретил, вроде как беженцы... Девушка немая и парень. Ждут они меня, я вернуться обещал...
Айна выслушав речь «находки» стала совещаться с единственным своим слушателем, нагнувшись к его уху, чуть не съехав с мокрой шерсти.
-Вот пусть и возвращается, как мне не стыдно? Ну, лошадка понимаешь, даже не знаю, как тебе объяснить, ну стыдно конечно, но ведь он сам хочет уйти. Или не хочет? Как ты думаешь?
В ответ слушатель лишь подергал ушами, задев при этом губы Айны. Приняв это за: «как не стыдно говорить такие глупости», девушка обижено отвернулась в прямо противоположную сторону разговаривающей компании.

"Может, и не врет... Кто его знает? Зачем я вообще влезла? Откуда у меня такая уверенность в собственной неуязвимости? Что сегодня за день? Веду себе как дура, как круглая идиотка!!! Мало мне Айны, так еще теперь и этого тоже жалко?! Он, может, вообще ингриец, а я к нему бросилась без оглядки. Он вооружен, между прочим. Да, Дарэк прав, я слишком беспечно себя веду..." - Маара внимательно разглядывала лежащего человека. - "Ему ведь очень больно говорить, скорее всего. И, похоже, он действительно беспокоится об оставленных людях. А вдруг это ловушка? Что же делать? Быть может, этот наш крестьянин способен отличить правду от лжи? Ох, как я на это надеюсь. Не знаю почему, но я ему верю... хотя..."
- Где вы оставили ваших спутников? - "О боги, что я делаю? Почему я это спросила?" - Если они недалеко, и вы говорите правду... Может, мы... я смогу помочь?
Маара стояла справа от Дрозда, ожидая ответа, на свой идиотский (с ее точки зрения) вопрос.

И снова по кругу бегут. В метель не так, намного хуже весной, в грозу. Как мама в детстве…
- Ты понимаешь, - опять спрашивает Вальдо Гремлин. – Тебе проще. Я пол жизни отдал, а мог выкинуть.
Смеётся… Смеётся зубастый. О чём думает? Бежит по кругу. Вся цель – этот бег. Как в детстве…
Умчали за горы наветчины бед,
Искать бесполезно.
Ходить по сугробам, здоровью во вред,
Простыли болезно.
- Зачем детей пугаешь, - спрашивает, смеётся… И архивариус с ними. Белый. Как бумага писчая. По-кругу.
А слёзы лишь пролились, замёрзли на щеке,
Мороз им выбелил усы.
До боли драли глотки, сжимали боль в руке
И к небу выли, словно псы.
- Никто не знал, - говорит Вальдо, - их же все уничтожили. А я сберёг. Закрыта она от магического взгляда.
- И никакое это не стихийное явление. Лучше нас, останов, никто не знает. Душа-то, она у каждого есть. А у этих нет. Одно слово – ведогоньи.
Ох, не к добру закричать, по-собачьи рычать,
Зубы скалить.
На четвереньках ползти, лапой землю грести,
Кожу вялить.
По кругу. Мама пела. Если ты проснёшься рано, то глаза не открывай… Смеётся ведогонья.
- Я здесь полежу, - говорит Вальдо. А сам улыбается.
- Слепые они. По кругу.
Шерстью обросла грубая рогожа.
Изменилась стать, озверела рожа.
Знать богов гневили криками хулы.
Души обратили…

Лютош вскрикнул и проснулся. Опасность была рядом. Она затягивала свою смертельную петлю и сжимала в тисках паники.
«По-кругу? Вокруг?! Окружают?!» - память услужливо подсовывала обрывки сна.
Перепуганная поведением Лютоша девушка вцепилась ему в куртку, магику даже показалось, будто она выдохнула: «Что?!»
- Эй! Колдун! Не вздумай молниями швыряться! Это же я, Одрет!
Это и впрямь был рыцарь. Лютош узнал его голос, который из-за разбитых губ трудно было спутать, а через мгновение увидел и самого рыцаря. Одрет шёл не один. Он привёл с собой целую группу, да к тому же ещё и лошадей. Наверняка и про еду, рыцарь не забыл.
- Вот, - радостно воскликнул рыцарь, - знакомьтесь.

Как он из подорожного бредуна превратился в лежачего на лавке больного - оставалось неясным. Это скрылось куда-то за фон происходящих событий, а он был слишком слаб, чтобы вдумываться в что-нибудь, кроме зримого перед глазами.
Перед разлепленными с трудом глазами был деревянный потолок, желтые доски одна к другой. Время от времени какие-то туманные фигуры - лиц не разобрать - склонялись над ним. Тогда случалось разное - то куда-то пропала промокшая рваная хламида, то во рту ощущался вкус горячего и острого бульона, и еще лепешек, напоминавших тчепалгаш (откуда?)...
Тепло потихоньку пробиралось к костям. Нииильф... - шептал кто-то издалека, но так и не дозвался сквозь сон.

Колдун проснулся, и первым движением попытался нашарить свою сумку, где должно было храниться что-то важное. Но на плече сумки не было, и это отчего-то испугало его. Он вскинулся было с места, но взгляд тут же наткнулся на ее самую, прислоненную к стене избы... целую и невредимую.
Нильф огляделся по сторонам, пытаясь понять, куда он попал.

Дарэк в переговоры не вступал, просто слушал, держа наготове арбалет. Поверил ли он рыцарю? И да, и нет. Что-то ему показалось правдивым, что-то - не совсем… А может рыцарь просто не договаривал?
Так или иначе, мнения Дарэка никто не спрашивал, да он и не возражал. Наоборот рад был, что теперь вся ответственность за их передвижение легла на плечи кого-то другого. Крестьянин возглавил их маленький отряд, и вместе с рыцарем все двинулись в глубь леса на поиски якобы жаждущих помощи беженцев.
Ведя лошадь в поводу, Дарэк тащился позади всех. Ноги заплетались, в висках стучало. Только разве скажешь об этом остальным? Какая им разница? Бросят и уйдут. И что он будет один делать? «Сколько смогу, столько продержусь», - думал Дарэк, запинаясь чуть ли не за каждую корягу. Благо хоть дождь прекратился!
Идти пришлось недалеко, на поляне их действительно ждали. Молодой парень и девчонка… И на ингрийцев они явно не походили. А значит в этом рыцарь не обманул.

Встреченные Тирэлом люди оказались на удивление дружелюбны и, в некотором роде, милы. Гилье был оруженосцем Узиля Ардани Ирес а’Арстада и не отличался умом, да и талантами никакими особо не блистал. Разве только неведомым для священника образом он буквально из куска сыра, ломтя хлеба и полоски сушёного мяса варил невероятно вкусную похлебку. А’Грола часто винили в чревоугодии, но на самом деле он никто не опускался до этого греха. Просто церковник в буквальном смысле есть за двоих, что не могло не удивлять людей при его телосложении. Тирэл был довольно высок и худ, и скорее походил на гончую, чем на пса, сторожившего приход и отъевшего брюхо до невозможности.
Узиль оказался весьма приятным собеседником и умелым богословом. Что ни говори, а голубая кровь делала своё дело, превращая мужлана в светского льва. Он оказался четвёртым по старшинству из шестнадцати сыновей рода а’Арстада. Надо отметить, что этот род был более чем славен и древен, и все из потомков по мужской линии были рыцарями Ордена.
Из разговора выяснилось, что и священник и рыцарь ордена около двадцати лет назад участвовали в одном из многочисленных пограничных конфликтов империи. Только Тирэл был капелланом в одном из штрафных подразделений, иначе именуемых, как пушечное мясо, а Узиль командовал сотней латников. И, как они порешили, возможно, даже встречались на поле боя, когда тяжёлая конница в буквальном смысле сминала передовые порядки неприятеля. Правда с этими порядками в этот момент как раз насмерть рубились штрафники, но это никогда не ставило командование в затруднительное положение. Мясо таковым и остаётся и его потери совершенно не должны никого волновать.
Поначалу рыцаря и слугу смущало неукротимое дружелюбие священника и отсутствие какого-либо снаряжения для похода. Да оно и понятно, ведь сын Марида кроме провианта и нескольких маленьких книг ничего не вёз с собой. У него не было никакого оружия, даже банального ножа не имелось в его вещах. Никакой даже самой простенькой кольчуги так же не было одето под неизменный плащ. Единственное, что худо-бедно могло претендовать на часть военной экипировки, так это складная бритва, носимая Тирэлом в нагрудном кармане. Каждое утро он до синевы скоблил подбородок, правда, чего это ему стоило при отсутствии воды отдельная история, достойная песен бродячих музыкантов.
Так прошло несколько дней, а путь всё никак не хотел оканчиваться.

- Очнулся, - доложил подошедший сотник.
Затянутое тучами небо озарила вспышка, но раската не последовало. За эти два дня, что бахадур провёл в Могилках, поселение преобразилось. Селяне и беженцы, которых теперь было велено пропускать, трудились в поте лица, возводя частокол и окапывая деревеньку, причём канава получалась довольно широкой, хотя местами в глубину едва скрывала по пояс. Бахадур ругался и грозил. Кметы ругались и копали. Конные разъезды круглосуточно патрулировали окрестности. Один раз столкнулись с отрядом ингрийцев, выманили тех из леса, а потом расстреляли. Тела бахадур приказал захоронить, а оружие и снаряжение запереть в одном из амбаров. Сотник не привык обсуждать действия военачальника, он и сейчас не делился ни с кем своими мыслями о том, что трём сотням здесь и ещё семи на перевале не выстоять против целой армии, причём не просто армии, а армии победоносной.
- Заметь, совсем нет старых людей и очень мало детей, в основном молодежь, - сказал бахадур. – Поэтому мне их даже не жалко. Если сумели добраться досюда, значит бежали без оглядки, бросая скарб, немощных, раненых. Таких жалеть – большая глупость.
- Да, - оживился сотник, - но не все как один.
- Ты прав, Тасмит другая, - улыбнулся бахадур. – Будем уходить, её с собой возьмём.
Сотник открыл дверь и пропустил бахадура в светёлку. Тасмит не была ограничена в свободе передвижения, однако предпочитала оставаться с раненым, лишь изредка выбираясь погулять. Вот и сейчас её не было.
Бахадур уверенным шагом пересёк комнату и сев рядом с пришедшим в себя человеком, спросил:
- Ты рукоблудием занимаешься?
Расчёт был прост: если знает язык, на котором был задан вопрос, непременно удивится, причем, скорее всего, удивится на мангри.

Секретарь застал Камилла а’Риосто за изучением бумаг, доставленных из Мидмара. Шеф корпел над ними вторые сутки, хотя было ясно наперёд – акт передачи младенца не задокументирован, либо бумаги были своевременно уничтожены. Дикая страна - дикие нравы. Шеф внутренней стражи знал, что прежде чем попасть к нему на стол, документы уже прошли всесторонний анализ и всё равно, хотел удостовериться лично – а не пропустили ли чего?
- Кхе-кхе, - возвестил о своём появлении секретарь.
- Что, - отозвался Камилл.
- Капитан имперских егерей Редрик а’Вирра, посредством штатного монаха, доложил о поимке некоего Болиголова - лидера повстанческого отряда, действовавшего в окрестностях Хоула. Люди присоединялись к отряду, так как ходил слух, что его лидер, Болиголов, на самом деле наследник мидмарского трона.
- Редрик… Редрик… А! Вспомнил, усатый такой, хороший военный, хоть и выбился из самых низов, - шеф спецслужб помассировал виски. – Хорошо. Не думаю, что это именно тот, кого мы ищем, но лучше, чем ничего. Направь туда а’Грола, пусть разберётся как можно быстрее.
- Что-то нашли? – лукаво улыбнулся секретарь.
Камилл скинул в кучу на полу ещё один листок, при этом от секретаря не укрылось, что среди хаоса, царящего на столе, просматривается некое подобие упорядоченной системы. Особенно секретаря заинтересовала группа листков лежащих веером.
- Видишь ли, - сказал Камилл, - ни как не могу взять в толк, зачем придворным дамам усыновлять или удочерять чужих детей. У них что, своих нет?
- Даже так? Значит, их было несколько?
- Уловил? Выходит не один, если, конечно, моя догадка верна.

Первым рефлекторным порывом было вздыбить брови в два тугих полумесяца к небу и удивленно переспросить. Как хорошо, что колдун давным-давно разучился поддаваться первым порывам.
Нильф наморщил лоб, пытаясь разобраться в произнесенном. Понятным было разве что обращение "чи", да то, что ему явно задали какой-то вопрос. И лицом воин напоминал степняка... сородич?
К сожалению, слов родного языка Нильф знал от силы десяток, и слышал их еще от бабки, лет двадцать назад. Некоторые с тех лет позабылись, какие-то еще теплились в памяти, но для поддержания разговора их было явно недостаточно.

Может это приветствие?
- Хао, - несмело попытался ответить он, уже "в полете" понимая, что ошибся. Ничего не оставалось, кроме как развести руками.

Тирэл провёл ещё два дня вместе со своими случайными попутчиками. Пока однажды днём не получил сообщение по духовной линии связи. Со стороны это больше походило на то, как больной разумом человек общается с одному ему видимыми людьми.
Голос донёс до Тирэла сведения, что он должен добраться до населённого пункта Хоул. Дальнейшие распоряжения должны были поступать от капитана имперских егерей Редрика а’Вирра.
Так он и поступил. Распрощавшись с Узилем Ардани Ирес а’Арстадом и Гилье, Тирэл направился в Хоул. Дороги как таковой не было, ведь постоянные дожди размыли даже то подобие торгового тракта, которое было здесь. Путь был уныл и однообразен, дорожные указатели сменялись друг за другом, да и природа не блистала красотой.

- Капеллан Тирэл Марид а’Грол прибыл. - Представился военный священник.
Именно прибыл, не явился. «Являются только черти во сне, а солдаты прибывают!» - некогда орал на новобранцев сержант. И этот урок, подкреплённый пинками и зуботычинами, церковник запомнил на всю оставшуюся жизнь.
- Во время, уже и не чаяли лицезреть! – Саркастично заметил капитан Егерей. Казалось, что была бы его воля, то он бы ещё и плюнул ему в лицо.
Редрик был лет на десять младше священника, да и ростом не выделялся, едва дотягиваясь до его плеча. Церковник ничего не ответил, лишь совершенно не по уставу пожал плечами и смерил собеседника взглядом, после чего ответил:
- Тебя, сопляк, только на плаху и вести. – Он презрительно фыркнул и сделал едва заметный жест рукой.
В воздухе раздался неприятный свистящий звук и с формы егеря опали, как листья осенью, все знаки отличия. А’Вирр побледнел.
- Гнев… – Вновь доброжелательная улыбка вернулась на лицо церковника. - Так что вы, уважаемый, говорили о цели моего визита?


В помещении стоял неприятный запах крови. Такой запах был свойственен скотобойням и госпиталям. Низкий потолок, плохое освещение и по какой-то причине липкий пол делали эту комнату до отвращения неприятной.
За столом сидели два человека. Один из них тепло и дружелюбно улыбался другому. Второй был привязан к стулу и его лицо представляло из себя один большой кровоподтёк.
- Как неаккуратно работают, лишь бы ударить. Больно, наверное? – Улыбающийся скрестил ноги и уставился в потолок немигающим взглядом.
Связанный молчал.
- У нас есть несколько вариантов развития событий. – Всё так же улыбаясь потолку продолжил Тирэл, - Первый: ты отрекаешься от своих божков и обращаешься в нашу веру, после чего в исповедальне рассказываешь мне всё, что знаешь. Второй: ты не принимаешь истинного Бога и я тебя за это страшно пытаю, пока ты не начнёшь говорить, после этого быстро умерщвляю тебя, ведь милосердие нужно дарить людям, а ты вряд ли захочешь жить калекой. И третий, - Он посмотрел прямо в глаза связанному, - Я тебя просто так пытаю, пока ты не начнёшь визжать, как свинья. Информация не имеет значения, важен лишь сам процесс, а такое дерьмо, как ты, будет приятно мучить.
Улыбка говорившего совершенно не вязалась с той пустотой, которая была у него в глазах. Такие глаза свойственны покойникам, а не живым людям.
Связанный молчал.
- Что же, ты сделал свой выбор. – Оскалился а’Грол.
В комнате раздался свистящий звук в то время, как Тирэл делал пасы руками, как будто месил тесто. У Болиголова от связанных за спиной рук отвалились указательные пальцы, и он истошно завыл.
- У тебя ещё очень много совершенно ненужных тебе пальцев, верно? – Сын Марида гадко засмеялся.

За дверью время от времени раздавались жуткие вопли. Потом послышался хлюпающий звук и они стихли. Двери отворились и из них вышел высокий, худой человек.
- У них есть ещё один лагерь недалеко от болот. – Тепло улыбаясь стражникам он продолжил, - Это не он.

Сообщение отредактировал Тирэл - 28-02-2007, 13:44

- Вот так я и попал на этот злополучный тракт, - закончил свой рассказ Лютош. – Ну а дальше, сами понимаете. Думал, два раза подряд не везёт, да боги вновь миловали, и на этот раз от ингрийцев ушёл. Потом с ней вот встретились. Лошадь у неё пала, да и сама еле жива была. Немая она…
- Я не немая, - со странным акцентом произнесла девушка.
Повисла неловкая пауза. Лютош смотрел на девушку, будто впервые её увидел, лицо магика сделалось таким смешным, что Одрет не выдержав, рассмеялся:
- Да не смотри ты на неё так, - сквозь смех сказал Одрет, - может, когда ты грязный, в разодранной куртке, да с рожей расцарапанной на неё из кустов выскочил, она от испуга язык и проглотила.
Отсмеявшись, рыцарь подкинул в костёр ещё дровишек и, подмигнув девушке, спросил:
- Ну, раз такое дело, может, расскажешь и о себе?
- Не буду я ничего рассказывать.
На этот раз лицо изменилось у Одрета, а пауза висела ещё дольше.
- Как хочешь, - неуверенно сказал рыцарь. – Ну, тогда вы что ли рассказывайте, обратился он к недавним знакомым. Мы с Верховцем свои истории уже поведали, теперь, стало быть, ваша очередь.

Сообщение отредактировал Тот - 28-02-2007, 15:28

Дрозд огляделся. Все пока молчали, сосредоточенно обдумывая... интересно, что? Рассказывать или не рассказывать?
Внезапно крестьянин понял, что, по сути, пока не знает ничего о своих спутниках, которых он всего-какой-то час назад, опять же по сути, спас.
- Давайте уж, скажу о себе пару слов, - произнес наконец он. - Дроздом меня кличут. Я из Красных Зорек, деревушка такая тут неподалеку...была. Ингрийцы спалили дочиста, сам чудом выжил, а вот дочку с женой спасти не смог, - он взглянул на Одрета. - Повезло тебе, что на тебя в лесу не я наткнулся, а вот этот парнишка. Я бы сразу убил. Не послушал бы...
Дрозд умолк и отвернулся от костра. Он не мог спокойно смотреть на огонь.

*Совместно с Морфи*
Почти всю дорогу Найда сосредоточенно молчала. Дождь уже перестал, а на поляне, куда вывела их компанию раненая «находка», горел костер. Вот только новые знакомые, да и сам Одрет доверия не вызывали. Не ингрийцы, нет, конечно, но мало ли… Второй мужчина сильно походил на колдуна, а их Найда недолюбливала. Шагнув поближе к Мааре, девушка попыталась шепотом высказать все свои опасения, но та, кажется, не расслышала. Зато рыжая, видимо, решила нарушить возникшее после рассказа Дрозда молчание и, ни к кому отдельно не обращаясь, сообщила:
- меня зовут Маара Линт, родилась я в столице 20 лет назад. Но, когда мне было 18, я сильно поругалась с отцом, плюнула на все и ушла из дому. Вот уже два года скитаюсь, останавливаюсь в городах ненадолго…
Тут девушка запнулась, заметив старательно скрываемую скептическую усмешку Найды, но тотчас продолжила: «Ушла из очередного города с обозом беженцев, да только не много успели пройти...»

Часть разговора Дарэк пропустил мимо ушей. Не нарочно. Просто, согревшись у костра, его немилосердно потянуло на сон, и реальность на какие-то мгновенья стала незаметно пропадать. Еще когда-то в школе он освоил науку зевать с закрытым ртом, сейчас, похоже, придется учиться спать сидя.
Когда все присутствующие представились, Дарэк понял, что и ему следует что-то сказать. Только разве будешь первому встречному все о себе выкладывать?
- Дариан, можно просто Дарэк. Я из Кана. Недалеко отсюда, около дня пути… был… Прошлой ночью, когда я уходил, там уже одни руины остались. Потом я к обозу вышел, а дальше вы уже знаете.

Айна говорила дольше остальных. О себе, о солдате, обо всех ужасах, что довелось ей пережить, её рассказ всё не кончался, и Лютошу подумалось, что, наверное, так и должно быть, ведь она не воспринимает окружающий мир как все, а информацию получает при помощи звуков и… прикосновений… Магик почувствовал, как кровь прихлынула к его щёкам. И не только к ним… Он поспешил отвести взгляд и направить свои мысли в иное русло. Безуспешно.
- Вот и познакомились, - радостно изрёк Одрет. – А ты, сестричка, ничего не скажешь? Как хоть звать-то тебя?
- Тэстаросса…
- Хм… Странное же у тебя имя, подруга. Но красивое, - рыцарь попытался улыбнуться девушке, но с его ранами улыбка выглядело жутко.
- Осторожно! – воскликнул Лютош, потянувшись к Айне, но тут же отдернул руку. – Обожжешься…
- Друзья, - твёрдо сказал Одрет, - предлагаю заняться выработкой стратегии и решить, что же нам теперь делать. На мой взгляд, первым делом необходимо обеспечить безопасность женщин. Им не место на войне, надо увести их как можно дальше от этой чумы. Однако хочу сразу напомнить, что для длительного похода у нас нет достаточного количества провианта, да и лошади на подножном корме долго не протянут. Поэтому еду придётся добыть. Если нам удастся осуществить вышесказанное, то долг мужчин обяжет нас вернуться и, разыскав регулярные войска мидмара, продолжить борьбу с захватчиками.
- Я не собираюсь воевать, - подал голос Верховец.
- Что?!
- Я не буду воевать, - сжавшись в комок, повторил Лютош. – Я не военный. Я… Жить хочу… Не буду…
Лютоша трясло. Он смотрел на свои колени и не мог видеть выражения лица Одрета. Но даже если б видел, то не смог бы понять, какие чувства испытывает сейчас рыцарь.
- Сволочь ты, - спокойно сказал Одрет. – Постеснялся бы хоть при девушках-то. Потом с тобой поговорим, а сейчас, хочу послушать, что остальные скажут.

- Она знает?
- Тэсса? Конечно.
- Это вы ей сказали…
- Да.
- Поэтому она и сбежала… Потому, что узнала, кто вы на самом деле?
- Я не мог поступить иначе.
- Не мне вам говорить, что должны были. Гроссмейстер уже в курсе?
- Он приказал догнать её.
- Вам?!
- Нет. Не мне. Брату Утмору, вечный покой даруй ему, Господи… Гилье, я никогда не причиню зло Тэссе.
- Вы уже погубили её. И нам теперь тоже конец. Вы понимаете это?
Узиль Ардани Ирес а’Арстад протянул руку к костру, некоторое время держал ладонь над язычками пламени, а затем сунул её в огонь. Рукав его куртки задымился, начал тлеть, Узиль просунул кисть глубже, раздвигая поленья, зачерпнул горсть горячей золы.
- Ты готов к ритуалу, - спросил рыцарь Ордена своего оруженосца, вынимая руку из пламени.
Гилье кинулся к хозяину, обернул своим плащом горящее предплечье.
- Она холодная, - говорил Узиль, не обращая внимания на действия оруженосца. – Она серая и холодная. Но она есть. Я верю в это.
Он разжал руку.
- Примерно столько же осталось от брата Утмора, - сказал а’Арстад. – Если ты пройдёшь ритуал, от твоей души останется лишь горстка пепла. Ты готов?
- Д-да…
- Зато я не готов отнять у тебя всё. Пока ещё не готов.

- Я не буду воевать, - сжавшись в комок, повторил Лютош. – Я не военный. Я… Жить хочу… Не буду…


Дарэк недоумевал, парень в его глазах был вполне взрослым и самостоятельным человеком, а вел себя как ребенок. Кому сейчас не страшно, только разве стоит это всем-то показывать? Не достойно как-то, низко… Сам он ингрийцев боялся не меньше Лютоша, только вроде бы землю свою защищать – долг каждого. А хочешь ты умирать или нет, ведь никто не спрашивает.
Когда-то Дарэк даже в армию вступить собирался, но мать не отпустила. Она повышенным патриотизмом не страдала – такой скандал закатила, что слышно было на пол квартала. Суть ее воплей сводилась к следующему: «И куда ты попрешься? Какой от тебя толк? Ты и оружие-то правильно в руках держать не умеешь! Прибьют дурака в первом же бою!» Насчет, «дурака» мать, конечно, погорячилась, по крайней мере, Дарэку хотелось в это верить, и стрелял он не плохо, правда по уткам. В остальном же она была права: воин из ее сыночка был никудышный и воинская слава ему не светила. В общем, так в тот раз все ничем и закончилось. Потом ингрийские войска подошли слишком близко к Кану, и рекрутских наборов никто уже не проводил, тут бы свой город защитить.
- А регулярные войска Мидмара еще существуют? Разве не все разбежались? – ляпнул Дарэк, и тут же захлопнул рот, вдруг рыцарь оскорбится.
- Вообще-то я не против, - продолжил он уже более осторожно, - С захватчиками бороться. Только есть ли смысл? Мы ведь уже войну проиграли…

- Судя по скорости, с которой ингрийцы захватывают все новые и новые земли, скоро безопасного места не останется вообще, - Маара смотрела на огонь не отводя глаз. – Я, безусловно, согласна с тем, что нужно уйти подальше, но сможем ли мы убежать от войны? Я не воин, но все же, когда дело доходит до спасения собственной шкуры, любой, загнанный в угол будет драться. Я очень хочу выжить (она на мгновение отвела глаза от огня, взглянув на Лютоша), но, похоже, в нынешних условиях нужно сражаться, а не прятаться.
На огонь можно было смотреть бесконечно долго, как и на звездное небо. Маару успокаивало наблюдение за мерцающим пламенем, отражающемся в ее глазах. "Сражаться... чем? три кинжала, все раскидаешь, дальше-то что делать будешь? если будет время, попрошу у Дарэка научить меня стрелять из арбалета. И абсолютно не понимаю этого парня. Взрослый, здоровый человек, и так боиться. Мне тоже страшно, и я тоже очень хочу жить, но теперь за жизнь нужно бороться, всеми доступными средствами." - думала она.

- Проклятые игнрийцы! Ведут себя, словно последние свиньи…
- Закрой рот и топай, Дин, - устало отозвался Ре Ларенсон. – Можно подумать, что ты, будучи победителем, на чужое добро б не позарился…
- Я честный человек!
- Дл местных мы – такие же мародеры, как эти ингрийцы.
- Мы же – свои!
- Ой, солдат, будто не все равно, из-за кого с голоду подыхать – от своих или от чужих едоков! – отозвался один из ветеранов. – Ты командира слушай – и силы береги. Ночевка нескоро.
Юнец, названый Дином, возмущенно фыркнул, но промолчал, поправляя фуфайку. Сие одеяние было явно снято с мужчины на голову выше и втрое толще данного подростка, так что Дин в ней смотрелся совсем еще мальчиком. Может, поэтому это сборище усталых и голодных людей прощало ему такие высказывания?
Имре показал головой: служа своему королю офицером далекого от столиц гарнизона, Ларенсон часто натаскивал молодняк. Кому-то для того, чтоб душа огрубела нужно две тренировки с оружием, кому-то - в ночной рейд до притонов сходить, по местам злачным пошатать, а к некоторым и по колено в грязи грязь не липнет. Дин был как раз из таких. Ре покачал головой: ох, и трудно будет парню в отряде с его-то замашками! Ныне – война.
Сослуживцы часто называли Ре Ларенсона хорошим человеком, и временами (после второй-третьей кружки хмельного) он товарищам верил. Однако, упреков в лишней мягкости Имре не слышал никогда, вот и сейчас, собрав этих измученных и утративших надежду людей в единый отряд, кэрдвенец старался вести себя с ними жестко, но без жестокости. Грань тут весьма узкая, но люди прошедшие весь ужас войны ее понимают.
- Дин… - паренек вскидывает голову и подходит. – Трупы – привычное зрелища на войне, привыкай. Не мы это начали – но нам с этим жить, - Ре помолчал и закончил совсем иным тоном: - А если еще раз завизжишь – я отдам ингрийцам тебя самого. Их может быть больше, мы можем не справиться. Ты справишься – или сделать для тебя кляп прямой сейчас?
- Я справлюсь… командир, - не обиделся, видимо, и впрямь - представил себя на месте тех поселян. Ингрийцев здесь больше… Ларенсон поморгал головой, отгоняя воспоминания. Надо идти. А там… видно будет.

(совместно - я и Тот)

Воин, похоже, понял суть языковых затруднений Нильфа, и перешел на вполне сносный мидмарский:
- Я Орхан Горобей, Страж Западного Края. Помнишь ли ты себя?

- Кажется, помню... - неуверенно начал колдун, запнулся и еще раз подумал - точно? - Меня зовут Нильф, я из Заозерья... из бывшего...
- Я хочу, что бы ты понял - тебе и девушке, что привела тебя, ничто не грозит. Вы оба в безопастности. Кстати, кто она тебе?
- Она спасла мне жизнь. Но раньше я ее никогда не видел... Она здесь?
- Да. Ты хочешь, что бы я послал за ней? - лоб степняка пересекла задумчивая морщинка, и он медленно продолжил. - Она тревожилась о тебе... Нильф, почему вы шли на восток?
Колдун пожал плечами:
- Не я ей хозяин, и тем более не здесь... но я хотел бы хотя бы поблагодарить ее.
И затем, медленно, словно прикидывая на весах меру каждого слова, ответил:
- Мою деревню сожгли, а жителей перебили почти до единого. Мне и еще нескольким людям удалось убежать... не знаю, где сейчас остальные, если им так же повезло.
Похоже, эта новость не слишком удивила бахадура.
- Нильф, расскажи мне о ваших врагах... Ингрийцы, кто они? Почему так сильны? Откуда столько беженцев? Когда через перевал хлынул поток людей, я встревожился. Расскажи мне всё, что знаешь о них.
- Откуда-то с запада, а больше про них я ничего и не знаю, - был ответ, - ведь они не вступали в переговоры... и еще они, похоже, не любят людей второго зрения.
Да, это верно - когда они заметили меня и Ранна, подняли жуткий крик и как с цепи сорвались... эх, как там парень, выбрался ли?
Воин нахмурился:
- Второго зрения? Извини, я не так хорошо понимаю ваш язык... Что это означает?
- Так у нас называют колдунов и ведьм - тех, кто умеет видеть незримое.
Бахадур изменился в лице и некоторое время молча смотрел на Нильфа, будто увидел нечто, что никак не ожидал увидеть.
- Колдуны... Да, я понимаю, что означает это слово... - медленно начал он, переходя затем на родной язык и что-то бормоча про себя.
- ...но разве колдуны существуют? Я думал, это сказка. Страшная сказка торговца... Говори мне! Значит ты можешь превращаться в зверя и призывать северный ветер
Удивление осторожно выглянуло из темных глаз Нильфа: впервые подвергали под сомнение сам факт его существования. Наверное, это должно было быть даже смешно.
- Да, я могу позвать ветер или дождь... могу зажечь огонь или рассеять облака... видеть невидимое... но я не умею превращаться. Я всего лишь ученик; в городах, говорят, есть действительно могучие колдуны.
На этот раз пауза была дольше; на лице степняка отразились глубокие размышления.
- То о чём ты сказал... Удивительно. Я не знаю, смогу ли я поверить во всё это... Но почему тогда имеющие второе зрение не помогут вашим королям в их борьбе против ингрийцев?
- Вот уж не знаю... я всего лишь деревенский заклинатель погоды; владыки не делятся со мной своими планами. Но думаю, они должны участвовать в войне.
- Нильф, а много ли здесь таких как ты? Я имею в виду твою кровь. Сколько среди мидян мангров и их потомков?
- Из тех, что видел я - очень мало, - на самом деле ему доводилось встречать только двух таких же желтолицых людей, считая его мать, которая умерла давным-давно... - Но на востоке этих земель может быть больше.

Бахадур молчал, обдумывая сказанное. Видимо, что-то показалось ему достаточно важным; во всяком случае Нильф никогда не помнил, чтобы военные командиры с таким вниманием относились к отребью вроде него.

- Ты наверное устал, Нильф. Может быть хочешь спросить что-то у меня? Позволь ещё один вопрос, прежде чем это случится. Как ты считаешь, могли бы мидяне или их короли заплатить нам, манграм, если бы мы помогли прогнать ингрийцев?
- Спасибо тебе, добрый багатур, - искренне ответил Нильф, пытаясь поклониться (спина жалобно крякнула, и пришлось скоропостижно прервать попытку) - Прости за навязчивость, но я не ел три дня... я могу заплатить за еду, если здесь найдется...
И не со мной тебе нужно говорить, а с военачальниками. Я же не знаю ни численности, ни мощи королевского войска... Может быть оно и само сможет отразить нападение. А может быть и нет.
- Отдыхай, Нильф, - воин наклонил голову и отошел к порогу. - Сейчас тебе принесут еду. Отдыхай и восстанавливай силы, а на счёт денег не беспокойся, мы же с тобой сородичи.

Это было вновинку для него - раньше, помнится, его кровь приносила с собой лишь насмешки и обидное прозвание "желторожий", которым награждали его те, кто помладше и поглупее. Но вот так поделиться едой и кровом с человеком, просто из-за того, что он принадлежит к твоему народу? за что?..
Отбросив сомнения, Нильф достал из-под лавки сумку и убедился, что холодный клинок внутри на месте. Через несколько минут появился молодой парень - видимо, из младших бойцов - и принес с обой корзинку лепешек и баклагу с каким-то кисловатым молочным напитком. Мысли о еде вмиг вытеснили из рассудка оголодавшего мага странное беспокойство о железном обломке, и он принялся за показавшийся вкуснее праздничного пирога печеный тчапалгаш.

Сообщение отредактировал Черон - 6-03-2007, 12:32

- Сражаться, а не прятаться? - Дрозд, подняв опаленные брови, взглянул на Маару. - По тракту будем бегать и оружием махать? Нет, красавица, это не дело. Куда нам в таком количестве открытую войну-то вести?
Тут крестьянин закашлялся, но тут же продолжил:
- Совесм другое будет, ежели пока в лесах укрыться, а потом отряд повстанцев собрать. Чует мое сердце, не мы одни такие здесь бродим. Да и в деревнях, если они в округе еще остались, люди тоже к нам прислушаться должны. Вот как будет нас побольше, тогда и начать бы войну. Только не открытую, а совсем даже иначе. Их надо с тылу...

Бесшумной молитвой живые стихи,
Стекали по лезвию узкой руки,
Хрустальностью крыльев касаясь травы
Росой оседая в людские умы...

Тасмит задумчиво поглядела на злостно засевшую в пальце занозу и поцарапанные ладони, после чего опустила руки в прохладную воду ручейка, нашедшего приют на поляне рядом с деревней. После затяжных весенних дождей, которые помогают природе ожить и отряхнуть с себя белоснежные покровы зимы, появилось множество таких маленьких веселых ручейков-спасителей для странников.
Пополоскав некоторое время саднящие руки, девушка придала лицу страдальческое выражение и кончиком остро заточенного лезвия криса постаралась поддеть занозу и вытащить ее. Первые пара попыток принесли в окружающую атмосферу "айки" и "ойки" разной громкости и частоты, благо Тасмит могла позволить себе немного ослабить бдительность, ведь находилась на поляне одна, девушка даже стянула повязку с лица; последущая же экзекуция увенчалась успехом, и заноза торжественно была вытащена и отправлена в вольное плавание по гибкому телу ручья.
Собственно, заноза возникла не на пустом месте, а в следствии целенаправленных исследовательских действий монахини, кои она проводила с возводящимся частоколом. Из книг монастыря Тасмит знала, что частокол, или палисад, как его еще называют, является одним из старейших видов обороны и одним из первых образчиков науки фортификации, но, к сожалению, выполненный небрежно, не сможет сдержать ни одно наступление. Заинтересованная, девушка, как только оказалась вне поля зрения деревенских, постаралась раскачать и вытащить одну из составных частей частокола - связанные между собой и обструганные по форме копья деревяшки. Результата - никакого, кроме пренеприятнейшей занозы.
Разобравшись с частоколом, который, как оказалось, строили на совесть, Тасмит некоторое время понаблюдала за созданием рва, дала несколько конструктивных советов (как-то: сделать канаву более широкой, а в середине прорыть так называемый кюнет, более маленький и глубокий ров, который в рядах противника явно вызывет удивление и замедлит их передвижение, и большее их количество можно будет "снять" дальнобойным оружием, кровожадно предложила посадить несколько мертвых тел ингрийцев на колы и выставить для устрашения вдоль дороги, и, увидив ошарашенную реакцию деревенских, быстро добавила, что это шутка), была с чистой душой послана вон, как "больно умная, если хочется - сама копай", и с чувством собственного достоинства направилась на вышеупомянутую поляну.
Как только процесс извлечения занозы был завершен, девушка проверила свое оружие, лишний раз наточила и без того острейшее лезвие криса, тщательно спрятала его в полах своих одежд и, на ходу посасывая пострадавший палец, отправилась обратно в деревню, удостовериться в сохранности раненного. По пути монахиня снова тщательно укрыла лицо плотной тканью мягкого шелка.

До домика Тасмит дошла примерно через полчаса, торопиться было некуда, и, пока была такая возможность, девушка с удовольствием наблюдала за окружающим ее миром - живым, полным ярких красок, эмоций и настроений.
Взлетев на крыльцо черной молнией, монахиня открыла дверь и замерла на пороге, от неожиданности удивленно распахнув серые глаза в обрамлении пепельных ресниц. Раненный как ни в чем не бывало сосредоточенно обедал. Девушка, не придумав, что сказать кроме приветствия, прикрыла дверь и так и осталась стоять у входа, настороженно подперев плечом стену.

Дверь скрипнула, впустив стайку обнаглевших лучиков, и те немедленно запрыгали по комнате, задавшись целью обшарить все - сунули свои любопытные носы в глаза сморщившегося человека, мимоходом заглянули в опустевшую корзинку и баклагу, и принялись кружить в водухе хороводы пылинок.
Из двери кто-то удивленно произнес:
- З-здравствуй...
Нильф рывком повернул голову; выцветшие редкие пряди волос обессилено хлестнули по щеке. Сощурившись и прикрыв глаза ладонью, он сумел кое-как разглядеть гостя - это оказалась девушка, очевидно, та самая.
Остался только темный силуэт, который жадно обнимали потоки вливающегося в дом света: растаяли черты лица, детали одежды...
- Д-добрый день.., - колдун попробовал произнести ответное приветствие и обнаружил, что языку отчего-то трудно ворочаться.
Он встал, чувствуя, как свежие силы несмело вползают в тело (свет? сон? или еда? все вместе?); идти было легче, чем тогда. Два, нет, три шага - так мало? - и комната кончилась.
Он низко склонил голову:
- Я твой должник, спасительница, - был ответ, - Спасибо за то, что вытащила меня... И если я могу что-то сделать взамен, отплатить...

К костру подошёл высокий человек и нагло уселся поближе к огню. Он снял перчатки и стал у него греть руки. Кисти его рук были испещрены многочисленными шрамами, будто самым любимым его занятием была ловля брошенных в него ножей за лезвие.
Он выделялся среди сидящих у костра. Высокий и худой, с косой средней длины он был полной их противоположностью.
- Удивлены? – И тут же, не дожидаясь ответа, продолжил. – Конечно, удивлены.
- Он ингриец! – Закричал один из сидящих у костра.
- Какая проницательность, неужто сам додумался? – Он потёр руки и глубоко вдохнул, после чего выпустил изо рта клубы пара. – Не беспокойтесь, с дозорными всё в порядке. Они живы и относительно здоровы. – Справа от говорившего послышался звук вынимаемого из ножен меча.
- Я пришёл поговорить с вами, а не убивать. – Добродушно и даже немного глупо улыбаясь, ингриец растянул между пальцами тонкую нить и стал аккуратно наматывать её на пальцы, как делают это дети.
- О чём поговорить? И откуда ты знаешь наш язык? – Обратился к нему самый старший среди собравшихся у костры.
- Во-первых здравствуйте. Меня зовут Тирэл. Язык ваш выучил довольно давно, а где – вас не касается. Цель моего визита – сохранение ваших жизней. – Намотав нить на пальцы правой руки, он одел перчатки. – Ну что у вас за привычка? Чуть что – за мечи. – Недовольно поморщившись хозяин Нити продолжил, - Если бы моей целью была ваша смерть, то это уже случилось. Вас всего одиннадцать, а мечи в руках держат сносно только двое. Ополчение не иначе.
Бравада и нескрываемая наглость, граничащая с откровенным хамством делали своё дело. Люди с опаской стали посматривать на Тирэла.
- Сынок, - он обратился к юнцу, у которого даже не начали расти усы, - тебе так хочется умереть? Более чем уверен, что нет. Тебе хочется девок деревенских за амбарами тискать, да медовуху пить. – Парень, к которому он обращался, сильно покраснел. – А тебе, отец, тоже хочется сложить голову? Или внуков понянчить? А? – Добившись искомого эффекта в виде задумчивости на лицах невольных собеседников, а’Грол усмехнулся, - Думаете мне так приятно ходить по этим болотам вместо того, чтобы учить грамоте детишек из приюта святого Маркуса?
Он вытащил из внутреннего кармана плаща флягу и сделал из неё несколько глотков, после чего шумного вдохнул и поморщился. Люди же не хотели встречаться с ним взглядом и говорить что-либо, ведь он попал в самое больное место каждого из собравшихся.
- А ждут вас исключительно могилы. Хотя, нет. Ваши никчёмные трупы сожгут прямо в этом костре, – видя непонимание на их лицах, сын Марида сделал удивлённое лицо, - Я разве не сказал, что через четыре часа здесь будет отряд тяжёлой штурмовой пехоты? Память девичья у меня, хорошо, что вообще вспомнил. Может сдадитесь, а? Всё равно рано или поздно вас из этого болота всех повылавливают, да на колья посадят. Сами ведь знаете, что я прав. Ну так как?
- Болиголов нам этого никогда не простит. – Высказал общую мысль старик.
- Болиголов? Так он мёртв уже два дня. Думаете откуда я узнал, что вы тут прячетесь? – Глупо хихикнул Тирэл. – В общем час вам на раздумья. И всем своим передайте мои слова. И запомните: Ингрия для сознательных людей родная мать, а для бестолочи – тёща. – Громко расхохотавшись своей шутке, капеллан отправился в обратном направлении в сторону сил империи.

Два всадника ехали рядом и о чём-то оживлённо беседовали.
- Они придут, точно вам говорю. Не те это люди, чтобы упрямо умирать вместо того, чтобы жить. – Тирэл поправлял перчатки на руках.
- А если не придут? – Редрик немного запинался. Он чувствовал себя крайне неуютно в компании а’Грола, уж очень хорошо ему запомнилась их первая встреча. – Что тогда?
- Для меня ничего, а вам придётся прочёсывать эти болота пару месяцев и жестоко расправляться с теми, кого найдёте. – Он равнодушно пожал плечами. – И всё-таки я был прав.
Из камыша один за одним стали показываться люди. Они бросали оружие на землю и строились в шеренгу.

Сообщение отредактировал Тирэл - 7-03-2007, 20:18

Все-таки шататься по лесам, вздрагивая от каждого шороха – не слишком-то подходящее занятие для офицера. Ре Ларенсон отродясь не считал себя полководцем и героем, однако это скрытное переползание от одного куста к кусту будило в его душе законное раздражение. Причем – не только у него, большинство бывших служащих армии его королевского Величества ворчали, что, мол, неплохо бы потрепать наглых захватчиков. Ларенсон соглашался – все же безделье было ему мало свойственно. Однако, разум экс-капитана при рождении также не обделили, а потому Имре, к своему сожалению, хорошо видел истину: его «боевое формирование» доселе находится на этом свете лишь потому, что ингрийцы о нем мало знают. естественно, стычки были. мелкие стычки из разряда: «Шли два захватчика за легкой добычей – да вдруг напоролись на партизан».
Естественно, пленных не брали. Вообще говоря. Ингрия на этих землях снискала себе самую что ни есть подлую славу. и то, что руки у солдат – и, особенно, местных ополченцев. чесались – было явлением закономерным. не хотел бы ре быть в шкуре тех самых врагов…
Хотя – может еще и окажется. Вон их кругом сколько, ингрийцев. И, судя по рассказам очевидцев. магию, которую дает им их Бог жалости не признает. Так что… еще повоюем.

На данный момент, Ре был склонен продолжить прежнюю линию поведения. Должны же где-то быть другие отряды вооруженных сил их, а не враждебного государства? Вот тогда, сравнявшись и ингрийцами с численности, можно будет и нападать…
На лице Ларенсона застыла недобрая улыбка.

- Заперли в амбаре, значит. А затем подожгли.
- Так точно, господин дознаватель.
- А до этого?
- Всё как обычно, господин дознаватель, провели зачистку, согнали людей в кучу, выявляли наличие партизан.
- Понятно, понятно. А с этим… Как он вообще себя вёл?
- Сопротивление пытался оказывать, господин дознаватель.
- Так. А он вам сам сказал, что это его семья?
- Простите?.. Не понял вопроса, господин дознаватель.
- Откуда вы узнали, что это его дом? Он мог быть не местный, просто гость. Он сам сказал, что это его дом?
- Не могу знать, господин дознаватель. Там же не до разговоров было…
- Кретины!


«Г-ну начальнику внутренней стражи, Камиллу а’Риосто.
Служебная записка.
По порученному моей группе делу могу сообщить следующее: разыскиваемые нами Флава Карр и Линна Вентри, в 1211 году от карата сочетавшиеся законным браком в Мидмарском храме Даяны и проживающие на улице Бабочек, действительно удочерили ребёнка, однако, уже в 1213 году, Флава Карр, более известный под прозвищем Горностай, был арестован и приговорён к смертной казне через повешение. Его жена, Линна Вентри, скончалась спустя три месяца. Судьба ребёнка пока не выяснена.
В связи с непредвиденными расходами, прошу выделить моей группе дополнительное денежное довольствие, в размере 1400 (одной тысячи четырехсот) полновесных крон.
Винсент а’Вель».


- Где сейчас Тирэл а’Грол?
- В округе Хоул, но, насколько мне известно, его миссия там завершена.
Начальник спецслужб потёр виски.
- Пусть отправляется в Новее Място. А Вичидорфу передай, чтоб не начинал без него. Думается мне, Вичидорф не сумеет развязать им языки, а эти свидетели очень важны для нас.
- Думаете это та самая семья?
- Я уже не думаю, - признался Камилл. – Сил не хватает. В любом случае, ребёнок был, куда они его дели их проблемы. Пусть Тирэл всё разузнает, не убили же они его. Скорее всего, отдали родственникам, а может, в храм какой подкинули.
- Думаете, могли?
- Почём мне знать. Да, передай а’Гролу, что там до сих пор опасно, пусть обзаведётся охраной, что ли. Всё. Иди.

Тот бросает кубики:

Деятельность ингрийских спецслужб. К 13% успешной деятельности добавим то, что наработали агенты за прошедшее время. (1d50+13): результат 36
Ранлоо Росс а'Лен использует сканирующую магию в поисках Высшего Еретика. Шанс на успех - 4% (1d100): результат 41
Барек Чарны из Чандлера использует аналитическую магию в поисках Высшего Еретика. Шанс на успех - 10% (1d100): результат 71

Айна говорила дольше остальных. О себе, о солдате, обо всех ужасах, что довелось ей пережить. Поняв, что уж больно заговорилась, Айна смутилась и замолчала, медленно потянув руку к теплу. Как было хорошо, что они разожгли костер.
- Осторожно! – воскликнул Лютош – Обожжешься…
-Хм??? – Айна убрала руку и с того момента сидела не двигаясь.
Начался серьезный разговор о том, что делать. Тот же самый голос, который предупредил ее об огне, заявил, что хочет еще жить, что он не военный. Девушка несколько удивилась, но промолчала. В молчании она дослушала разговор ее спутников. Пребывая в некотором непонимании от разговора, Айна решила, что стоит и самой высказаться. Для привлечения внимания к себе слепая негромко кашлянула. Послышался шорох, и девушка подумала, что кто-то повернулся в ее сторону.
- Как бы то ни было в Могилки идти не стоит. Я так думаю, если там еще нет ингрийцев, то мы наверняка приведем их прямиком туда, сами не спасемся и других погубим…Повстанцев собрать… Но как? Шастать по лесу в одиночку? Это ведь глупо. Я считаю, что лучше всего выбрать место, в которое повстанцы сами бы могли выбрать для сбора, наиболее безопасное и недалекое, а также, чтобы там можно было держать оборону, если что случится. Могилки же - деревушка, для укрепления которой потребуются дни, если не недели. Может быть лучше выбрать город. К примеру…- слепая замолчала на секунду, раздумывая: «не будет ли это предложение слишком абсурдным».- К примеру, Вольница??? Ведь это по пути.
Девушка замолчала, в ожидании ответа «рыцарей» и остальных. Хотя в душу уже закрались сомненья, будут ли семеро ждать одного – слепого и раненого? Будут ли даже слушать?

- Нет! Нет! Нееет! – Потеряв остатки разума, кричал Тирэл, когда из ещё тёплого тела его жены вынимал свой клинок налётчик. – Почему? Это всё сон, дурной лишь сон! – Слёзы текли по его щекам, а голос срывался на визг.
Прежде чем убить они изнасиловали её, издевательски хохоча и нахваливая женщину Тирэла. Его детей они повесили в доме, прямо на глазах умоляющего оставить им жизнь отца. В этот момент а’Грол был не человеком, а животным. Горе свело его с ума и единственной мыслью в его уже затухающем сознании было поскорее умереть, чтобы не чувствовать этой безумной пустоты внутри.
Налётчики долго избивали его, прежде, чем приставить к горлу нож. Он был крепко связан и уже совершенно ничего не понимал. Ему сломали нос и несколько рёбер, из рассечённой брови пульсируя, текла кровь, заливая левый глаз. Было непонятно каким образом он оставался в сознании при таких ранах.
- А теперь покажи, каков ты с мечом в руках! – Главарь налётчиков расхохотался, предлагая некое подобие славной смерти в бою. С чего взялась такая широта души так и осталось тайной.
- За что? – Только и смог спросить Тирэл.
- За что?! За вашу поганую Ингрию и паршивого Бога! – Пока он это говорил, связанного подняли на ноги и разрезали верёвки на руках и ногах.
Никакого боя не было. Меч вывалился из рук а’Грола в тот же момент, когда он в них попал. Сам капеллан упал на колени и воздел руки к небу, сам же обратился к противнику, уже занёсшему меч над его головой.
- Я прощаю вас всех. – Он зажмурился, и в этот миг в воздухе раздался свист.
Удара не последовало, и Тирэл поднял голову. Всё было точно так, как и должно было быть, но складывалось впечатление, что время остановилось. Все люди замерли в тех позах, в которых стояли до того, как он закрыл глаза. Восемь разбойников не шевелились.
И тут главарь буквально развалился на несколько частей, обдав сына Марида фонтаном крови. Дерево, находившееся в нескольких метрах за спиной главаря, упало, как будто его одним ударом срубил топор дровосека. Часть крыши горящего дома задрожала, и часть дома рухнула, подняв облако пыли.
Когда пыль осела, на земле лежали дергающиеся куски мяса, ещё несколько мгновений назад бывших разбойниками.
Последнее, что увидел а’Грол бала тонкая ниточка, некогда бывшая частью рубашки его младшей дочери, которая только начала ходить. Нить, как змея, сама обвилась вокруг пальцев правой руки.
Он потерял сознанием.


Лагерь ингрийцев огласил жуткий вопль. Это кричал Тирэл, только что проснувшийся от кошмара, преследующего его с того ужасного дня.

"Спасительница?" - услышав такое обращение, Тасмит удивленно приподняла брови. Для монахини была чуждой позиция, что можно пройти мимо человека, застигнутого бедой врасплох. Что можно собственноручно обречь невинного на смерть.. В сравнении с жрецами Итира, наделенными правом казнить и миловать, молодая и неопытная Тасмит смотрелась бы пепельно-серой вороной среди стаи угольно-черных птиц, если кто-нибудь сумел (захотел?..) бы заглянуть.
Монахиня протянула руку и провела кончиками пальцев по волосам склонившего голову человека, столь неосторожно предлагающего оплату за помощь, шедшую от сердца, а не от ума. Запах лесных трав, едва уловимо идущий от одежды, солнечные лучи-стрелы, превратившие комнату в подобие золотисто-коричневой клетки, мерный стук топоров рядом с частоколом и столь уместное в этом мире неверие раненного в искренность действий других людей - все это вызвало у Тасмит невольную улыбку. "Даже затененный, этот мир так прекрасен.."
- Нет нужды благодарить меня, - Голос - как шорох ветра в сумрачно-зеленых кронах дерев, в интонациях - едва уловимая грусть и легкий оттенок радости, что с раненным все в порядке. - на моем месте так должен был бы поступить каждый. А сделать взамен... возможно, ты будешь так благороден, что откроешь мне свое имя и позволишь быть рядом...пока?
Не имея никакого ориентира или маяка, Тасмит здраво решила, что остаться рядом с этим человеком на первое время, пока она не познакомиться с этим миром, будет самым правильным шагом.

Гроза ушла на восток, в сторону гор и стая, по велению зова повернула туда же. Они чуяли, что вскоре ливень иссякнет, свернётся каплями на листьях и траве, уснёт ненастье, а тучи обретут покой. Гроза была обречена. Они знали. Но продолжали бежать, как всегда.
Его скрутило изнутри, лапы отказали, и он рухнул на грудь, но тут же попытался встать. Не вышло. Он закричал от злости и обиды. Ливень кончался, а значит, вскоре иссякнут и их силы. Стая исчезнет. Исчезнет и он. До новой грозы, до нового ненастья, до новой муки и бегу по кругу. Будто вся цель - этот бег!
Он поднялся. Силы стремительно уходили, но он поднялся. Стая растворялась, а гроза уходила на восток. Он схватил когтистой лапой беспечного зверька, высунувшего свою мордочку из норки. Горячая кровь освежила память. Добыча ждала.
«Я охотник, а они все - жертвы», - хотел сказать он, но вместо слов из пасти вырвалось клокотанье.
Ещё можно успеть. Пока есть силы и жажда. Он чуял добычу. Так близко.
Там!
Он бросил своё тело вперёд. Он спешил, ведь ливень уже умирал. Гигантскими прыжками нёсся он туда, откуда доносился человеческий смрад.
Огонь!
Он мог вспомнить слово, которым называют люди разведённый ими огонь, но сейчас ему было не до слов. Досюда дождь уже не доходил и силы таяли с каждым мгновением. Он прыгнул.

Исходящая паром туша ведогоньи распласталась в воздухе и рухнула на спину одному из сидящих у костра людей.

Лютош хотел закричать, но было уже поздно. Он увидел придавленного к земле Дарэка и оскаленную пасть ведогоньи, а затем благополучно потерял сознание.

- Благороден, - горькая усмешка в ответ, - если бы когда-нибудь я... Меня зовут Нильф. И быть, конечно, ты можешь где захочешь; не я тебе хозяин.
Колдун помолчал, оглядывая окрестности. Свежие срубы, изредка доносившиеся гортанные крики, далеко-еле слышно - журчание реки, ручья? - и над всем этим до боли непривычно щебечут птицы, приветствуя новый день. Как странно - только вчера бледные тени касались холодными пальцами его губ, кровь смешивалась с дождем, а сейчас - солнце, тишина и спокойствие.
Все как раньше... почти.
Он прервал неловкое молчание, спросив:
- Что это за место? Ты... не знаешь? Тот воин, багатур... он из мангри... и что они делают здесь, так далеко к западу?

Лес близ мангрийского тракта.
Одрет отпрянул назад и, не удержав равновесие, упал на спину, но тут же вскочил. Тварь, выпрыгнувшая из темноты и одним ударом убившая Дарэка, - а в том, что парень мёртв, рыцарь не сомневался, - была похожа на рысь, но в тоже время и на волка. Только больше, намного выше, шире и страшнее. Таких чудовищ Одрету не приходилось видеть. Других – приходилось, а вот таких…
Белый как полотно, Одрет выхватил меч и с диким криком бросился вперёд. Но поскользнулся и вновь очутился на влажной земле. Чудовище, тряся башкой и разбрызгивая слюну, устрашающе рыкнуло, а затем забулькало, словно кипящая в котле вода. Не пытаясь подняться с колен, рыцарь ударил тварь мечом.

Могилки.
Добровольцы сыскались быстро. И не удивительно, ведь бахадур обещал, что их семьи сегодня же в сопровождении охраны отправятся за Позвоночник. Бахадур сам инструктировал добровольцев и присутствующий при этом сотник не переставал удивляться. Внешне, как всегда спокойный, сотник терзался мыслью: «Зачем?»
Для чего всё это? Мидяне воюют с инграми. И пусть. Нам то зачем встревать? Зачем помогать слабым? Зачем искать лидеров мидян и вступать с ними в переговоры? И ещё эти маги! Может их и не существует вовсе. Пусть Нильф сперва докажет, что существуют. Пусть заставит горы танцевать, тогда ещё можно будет поверить. Либо я пойму, зачем это всё бахадуру, либо… так и останусь навсегда сотником.

Однажды это должно было случиться, и вот, наконец, произошло. Славные воители Имре Ларенсона (собранные по сусекам из остатков регулярных войск, ополченцев и беженцев) затаив дыхание смотрели на ингрийцев. Их крупный отряд не спеша двигался по тракту в направлении ближайшей деревушки. Оставалось только гадать, каким чудом сие поселение уцелела в горниле войны, но даже новичкам было ясно: сие природное недоразумение будет вскоре исправлено. Конечно, им всем было тяжко смотреть как смерть в обличие сытых и довольных ингрийских захватчиков, подкрадывается к их соотечественникам. Многие руки сжимались в кулаки, представляя что вон там, в селении, люди похожие на их родственников сейчас бросают дела по хозяйству, начиная тщетно метаться в поисках выхода. Для многих – особенно беженцев – это, и правда, было не в первый раз. А солдаты с начала этой проклятой войны изучили ингрийскую тактику на практике. Захватчики окружали деревню, появляясь как гром среди неба. Потом – заходили внутрь… до этого самого дня, Имре приходилось видеть лишь следы развлечений завоевателей. То была выжженная земля, мертвые мужчины и женщины на растоптанные копытами посевы. Сегодня драма грозила развернуться прямо у них перед глазами. Дома еще не горели, поля не были смяты а мертвецы еще дышали. Что ненадолго – повадки пришельцев капитан Ларенсон знал хорошо. Те, что сбегут, пока смыкается кольцо вокруг селенья – спасутся. Остальные…
- Что будем делать, командир? – теперь все смотрели на него. Ре тяжко вздохнул. На секунду в голове мелькнула малодушная мысль «и что тебе стоило утром свернуть ближе к северу?»
- Пойдем на разведку, - ответил Ларенсон подчиненным. – Зев, Симон – отправитесь вместе со мной. Остальным – ждать. И упаси вас все боги высунуть из лесу нос без приказа!

- Каэдвенцы?! – вскричал сказочник Вздор. – Ненавижу каэдвенцев!
- А я очень даже и люблю, - сказал Брут Баник. – Особенно каэдвенок.
- Никого ты не любишь, - встрял грубый Лацо. – Себя, разве что.
- А ты откуда знаешь, что он себя любит, - съехидничал хитроумный Венгер. – Подсматривал что ли?
- Да иди ты в пень-корягу! – огрызнулся Лацо.
- Вы это о чём, - озадаченно произнёс Баник. – Я ж говорю вам – люблю. Разве человек может жить не любя? А я, хоть и не совсем человек, люблю побольше многих.
Сладкоголосая Анис тронула струны и в «Трёх Пескарях» воцарилась относительная тишина. Только журчала брага, разливаемая по бокалам Вздором. Анис подождала, пока сказочник закончит разливать, а затем заиграла на лютне и пропела:

Твердят мудрецы, да только впустую,
Что человек не может жить не любя.
Всё это так, но зачастую,
Мы почему-то любим только себя.

- Неправда, - сказал Венгер, когда стало ясно, что продолжать Анис не собирается. – Я люблю вас, Анис. Вы прекрасны! Ваш голос, ваши стихи…
- Отстань, Венгер, - сказала Анис, отталкивая протянутую к её лицу руку. – Ты мне надоел.
- Выпьем! – воскликнул сказочник Вздор.
- Выпьем! – вскричала компания.
- За любовь! – поднял свой бокал Брут Баник.
- За сладкоголосую Анис!
- За красивых и стройных каэдвенок!
- И за погибель каэдвенцев, чтоб они сгинули все, - сказал сказочник Вздор.


***


- А нам теперь что? – подал голос Ярно.
- Ждать, - ответил сержант Верис.
- А сколько их? – спросил Лямо.
- Не мало.
Сержант имперских егерей почувствовал, как покрылась холодным потом спина. Внезапно вспомнился бегущий Куурис и гном, вываливающийся из окна. «А ведь он один был, гном-то, - подумалось Верису. – И то струхнули, побежали, роняя кал, а Ярно так и вообще, как девка. А если каэдвенцы сюда пойдут? Не туда, где капитан их поджидает с основными силами, а сюда, через бурелом, через овраги эти. Что тогда? Эти щенки опять побегут? Нет, допустить такого нельзя».
- Слушай меня! – гаркнул Верис и когда девять испуганных лиц, воззрились на него, продолжил, но уже более спокойно. – Я разъясню нашу задачу. Разложу всё по полочкам, как это любит делать офицерьё. Я не из таких, вы знаете, но я хочу, чтобы каждый из вас усвоил, чего от него ждёт высокое начальство.
- Вон там, - указал сержант, - находится деревушка, название которой вам всё равно не запомнить. Сейчас, в эту самую минуту, наши бравые ребята из карательного корпуса устанавливают в этой деревне ингрийскую власть. Но! Они не подозревают, что с запада на них уже движется коварный враг.
Егеря слушали, затаив дыхание.
- Все мы здесь бывшие охотники, каждый из вас знает, что иногда зверя нужно подманить. Наш капитан, да поможет Бог ему во всех его замыслах, выследил зверя и теперь, видя, что зверь коварен, жесток и силён, не хочет бросаться на него с одной лишь рогатиной в руках. Нет, на такого зверя ставят капканы. И верьте мне, не пройдёт и часа, как каэдвенцы сунут в этот капкан голову.
Сержант заметил радость на лицах подчиненных.
- Но, даже попав в ловушку, зверь остаётся зверем, - продолжил Верис. – Наша с вами задача - не дать ему ускользнуть. Ни один каэдвенец не должен уйти. Это приказ капитана.

- Меня тоже интересует этот вопрос.-Уже более уверенно произнесла девушка, отлепившись от стены, которую подпирала плечом, с настороженным вниманием прислушиваясь к Нильфу. Добравшись в несколько шагов до лавки, Тасмит удобно устроилась на ней, подтянув длинные ноги, обтянутые черной тканью, к подбородку и сцепив на икрах тонкие пальцы в замок.- Возможно и наиболее вероятно, что бахадур обеспокоен беженцами, спешашими за Позвоночник. Сложно оставаться спокойным, когда на пороге твоего дома стоит война, пусть даже и маловероятно, что ингрийцы будут захватывать земли по ту сторону гор или даже приблизятся к ним.- Девушка помолчала, в задумчивости выудив из-под капюшона пепельно-белую прядь волос и монотонно накручивая ее на палец. Проявившаяся в себе говорливость Тасмит не особенно понравилась. - Возможно, бахадур преследует некие свои цели, которые скрыты от моего видения.
- Вспоминая же твои первые вопросы... разве ты не знаешь? Вполне возможно, что ты знаешь куда больше чем я. В конце концов, ты ведь оказался на тракте совсем рядом с этой деревней не случайно, не так ли? - Монахиня чуть прищурила глаза и замолчала. Просто замолчала, не ожидая ответа.

Маара задремала, сидя у костра. Было так тепло и уютно, а дождь почти не мешал, что девушка чувствовала себя почти в безопасности.
Она почти заснула, как вдруг рядом послышался глухой звук, как если бы что-нибудь тяжелое упало на землю. "Ну вот, кто-то уже заснул." - подумала Маара и открыла глаза. Лучше бы она этого не делала. Прямо напротив Маары какая-то ужасная тварь, похожая на состоящего из тумана волка сидела на спине не подающего признаков жизни Дарэка, а Одрет пытался ударить зверя мечом. Краем глаза Маара видела лежащего на земле магика, но тот, похоже, всего лишь упал в обморок.
Этот зверь... Странно, быть может, ей послышалось? Нет, несомненно, тварь булькала! И она как будто из тумана, от нее даже пар идет! Но вполне материальна... Огонь! Сможет ли костер помочь?
В ведогонью полетели два кинжала ("может, отвлечется от Одрета и он ей голову срубит? О Боги, помогите мне") и какая-то палка из костра, не успевшая еще загореться с одного конца, но пылающая, как факел с другого ("как больно! Моя рука, почему так больно? Ведь палка не успела загореться... Неужели она была настолько горячей")
Маара не подумала, что палка хоть и не загорелась, но сильно нагрелась, и теперь на правой руке набухали волдыри ожога. От сильной боли потекли слезы, повисли на ресницах, все было видно как в тумане.

Сообщение отредактировал Морфи - 5-04-2007, 19:47

Поначалу Дрозд растерялся - с такими тварями ему сталкиваться не приходилось. Но вот Одрет ударил огромное животное мечом, затем девчонка швырнула кинжалы...
Железо определенно имело действие на эту нечисть, из чего бы она ни была.
Он вытащил из-за пояса топор, подбежал поближе, рискуя оказаться возле самых клыков ведогоньи. И ударил - сначала обухом по уродливой голове, затем лезвием.
Нельзя было точно сказать, чье именно оружие нанесло ей больше вреда. Но воплощенная в зверя непогода вдруг протяжно завыла и... растворилась. Растворилась, оставив только капли росы на траве.
И, как горькое напоминание о себе - тело Дарэка.
Дрозд бросил топор на землю и присел рядом с телом.
- Славный парнишка был, наверное, - он вгляделся в лицо юноши и закрыл ему глаза, распахнутые то ли от боли, то ли неожиданности...глаза мертвеца. Вот так и всегда в жизни - сейчас ты еще сидишь и радуешься весеннему солнышку, а в следующую секунду это солнышко уже освещает твой труп. Все меняется, не только в один день, но и в один миг. Нет, только не эти воспоминания, только не снова.
- Закапывать нет смысла - в такую-то погоду. Помогите-ка мне его хоть до деревьев донести, там положим...

Найда не видела ни ужасного зверя, ни сражения… Незамеченная, она отошла от костра в лес, где, сидя на выпирающем из-под земли корне, спешно вытащила из сумки свернутый листок бумаги и перо. Подставив лист под луч света, пробивавшийся сквозь сплетенные наверху ветви, она торопливо, часто окуная перо в маленькую чернильницу, что-то писала своим любимым аккуратным почерком с изящным росчерком и наклоном. «…должна сообщить Вам…что сведения о том, что Маара Дей’Шалинта направляется с обозом беженцев к населенному пункту Могилки…оказались неверными; девушка, подходящая под её описание, которую, как я уже писала, видели в деревне оказалась посторонним человеком…» Найде послышался какой-то звук, и она, вздрогнув, закрыла бумагу руками. Нет, никого: наверное, показалось. «Я буду продолжать поиски девушки и посылать Вам отчеты…есть предположения насчет того, куда она может отправиться…» Резкий росчерк в подписи – кончик пера едва не проткнул страницу – и Найда свернула записку в конвертик. Из сумки появился на свет бледно-золотой, радужно переливающийся на солнце плоский камень-амулет. Девушка, слегка робея, вскинула руку, и с ближнего дерева к ней слетела любопытная сорока. Амулет уже дал ей понимание задания, но Найда на всякий случай повторила: «Гильдия воров. Лично в руки Мастеру».
И в этот момент за деревьями, отделявшими девушку от поляны, раздался горький, протяжный вой… Найда быстро впихнула письмо в сумку, знаком отпуская птицу, и выбежала к костру. Нечего сказать, её ожидало приятное зрелище: Дарэк, к которому она незаметно для себя успела привязаться, был явно и безнадежно мертв… Эх, Дарек-Подарок… Найда застыла, стоя около Маары, а потом медленно опустилась на землю рядом с ней и прижала рыжую девушку к себе.

Сообщение отредактировал Зверекъ - 9-04-2007, 17:11

Все было странно и смешно. Вот он есть, вот его нет. Во время неожиданного шума Айна отползла от костра и затаилась в ближайшем кусте.
- Закапывать нет смысла - в такую-то погоду. Помогите-ка мне его хоть до деревьев донести, там положим...
«Вот, значит все кончилось».
Детские, да-да детские, нервы не выдержали, и Айна впала в истерику. Она стала качаться на месте взад-вперед, что-то бормоча себе под нос. Потом она подскочила и ухватилась рукой за чье-то плечо:
-Когда же мы уйдем отсюда?! Когда-когда-когда?! Я хочу уйти, уйти…уйтииии – последний звук превратился в беспомощный стон и девушка «сползла» по чьей-то руке на землю и снова начала раскачивается взад-вперед, неистово что-то бормоча. Нет, конечно это была не молитва, потому что в самые напряженные моменты ее разговора вырывалось что-то вроде:
-Не жить…как можно…так холодно…глупо-глупо…уйти-уйти…

Смешно даже говорить кому-то о преимуществах, которые имеет профессиональная армия. Во-первых, она лучше воюет. Во-вторых - менее поддаеться панике. И в-третьих - ничего не делает без приказа. Последний постулат всем новобранцам твердили до тех пор, пока он не становился своего рода инстинктом. Уходя на разведку, Имре серьезно обеспокоился за судьбу подчиненных.
И не напрасно.
Знаменитый непрофессионализм его отряда, набранного с миру по нитки и из людей, имеющих мало отношения к армии, с уходом капитана явил себя во всей красе. У таких случаях достаточно одного "доброхота". Им и явился давешний альтруист, называвшей себя "честным человеком". Старый солдат Рино десять раз пожалел, что не заколол щенка еще на привале - но теперь было поздно. Трагедия селян легла их согражданам близко к сердцу. Требовалось совсем немного слов, чтобы они ослушались приказа Имре Ларенсона. И кинулись помогать...
Клац-клац. Ингрийская ловушка захлопнулась.

- Здесь они пойдут, - сказал Уго.
- А может, сразу навалимся, - предложил Вебер.
- Нет, - отрезал капитан имперских егерей. – Пускай в деревне порезвятся. Мне этих скотов, карателей, не жалко. Хоть всех вырежут. Затем ударим. Калин отсюда, а ты, Сотке, с этого фланга. Выбьете их из деревушки, перестроитесь и начнёте преследование.
- Назад они попрут, - пожевывая травинку, выдал своё мнение Калин.
- Нет. А даже если и так, Марек стеной встанет. Хоть и мало с ним людей, задержат, - Уго вздохнул полной грудью, сжал нательный Знак и вновь склонился над картой. – Но не пойдут они туда, если есть у лидеров ихних хоть крупица мозгов, поймут, что не уйти этим путём.
- В кольцо надо их взять, прямо у деревни, - вновь вмешался Вебер. – Перестрелять сволочей, чтоб уж наверняка.
- Дубина, - беззлобно ответил Уго, - Они нас сомнут, глазом моргнуть не успеешь. Сколько ты стрел успеешь пустить? Две? Три?
- Как же тогда…
- Помолчи. Значит так, святые отцы, ваша задача вам ясна?
- Ставим стену, - без колебаний ответствовал Борхес. – Конница, думаю, не пойдёт, скорость не та, лучше ландскнехтов из Мёртвой Головы. Пускай неспешно так идут, чтоб каэдвенцы в штаны наложить успели.
- Откровение мне было нонче даровано, - велеречиво произнёс отче Каберноут. – Будет в моих руках свет ярый, святой мощью во вражью грудь направленный. Сумею я этим днём явить Слово Божие.
- Сколько, – спросил Уго.
- Рядов пять, думаю, не менее, - отвечал Каберноут.
- Велик ты, делами святыми, - обрадовался капитан.
- Призванные-то твои не мрут, - поинтересовался Вебер. – Или как?
- Как Господь укажет, так оно и будет. Но уж язычников поганых одолеть сумеют.
- Хорошо, - сказал Уго. – Значит, из деревни без проблем выбьем. А дальше, - капитан указал на карту, - сюда они отступать станут. Там я их и дождусь. А ты, Вебер, вот здесь станешь, подлесок мне этот не нравится, да за холмами как-нибудь укроешься. Опасно этот лаз без присмотра оставлять.
- Господин капитан, - обратился молчавший всё это время Сотке. – А если каэдвенцы вот здесь проскользнут.
- Нет. Овраги там, да и вообще, пройти трудно. Отступление увязнет, легче им, как Калин говорит, назад идти. Разведка у них не то, что наша, но такое пропустить не могли.
- Мало ли.
- Я там Вериса поставил. Десять человек с ним, если не так всё пойдёт, не справятся они, ясное дело, но больше некого. Вы мне все здесь нужны. А там… Не пойдут они. Не полные дураки же, в самом деле.
- Добро, - согласился Сотке.
- Тогда, по местам, - скомандовал капитан имперских егерей Уго. – Себя не жалеть, а вражин и подавно.

Сообщение отредактировал Тот - 13-04-2007, 15:22

Разведчики ходят медленно, так, чтобы ни ветка ни хрустнула. ни птица с ветвей не вспорхнула. зачем специально указывать врагу, что здесь по лесу кто-то бродит, да с неясными целями? В отношении того, что ингрийцам его активность явно не понравится, Имре не сомневался…
В итоге так вышло, что отряд, хлынувший в деревню, по пути обогнал собственных разведчиков вместе с капитаном. Глядя на такое зрелище, Ларенсон сел на землю и выматерился от души. Хотя – на что он рассчитывал? это же не привычный ему гарнизон, понимающий все с полуслова.
- За ними идем, капитан?
- Нет. Сначала отсюда посмотрим.
Логика Ларенсона была ясна и понятна: в битве лишние три человека – весьма хилая подмога. А уж ввязавшись в бой редко кто смотрит по сторонам. Имре грызла тревога: его отряд еще не разу не проявлял себя в настоящей битве. Кто знает, как поведут себя солдаты, столкнувшись с реальным противником? как бы диверсий каких устраивать не пришлось, чтоб ноги смогли унести из селения.
Против ожидания, ингрийцы проигрывали. То ли ненависть к захватчикам была слишком сильна, то ли сами захватчики не отличались умением, больше привыкнув резать крестьян безоружных, но факт фактом и оставался.
- Похоже, наши справятся, - подтвердил наблюдения Имре второй из разведчиков, ранее молчавший ветеран.
- Да. А, значит. Нам следует подумать о том, как уносить ноги. Сомневаюсь, что карательный отряд – такая мелочь, потеряв которую их командование и не почешется. Ох, и знатная на нас охота начнется…
- Местность тут такая, что вроде овраги должны быть. Может, сходим посмотрим, пока наши сволочей добивают? Вдруг по ним от погони уходить будет удобно?
- Молодец, солдат. Так мы и сделаем. А потом я тех своевольников пропесочу. Победа от ответственности не избавляет.

Глава третья. В Могилках нас никто не найдет...

- Привет, Бискупа!
Ранлоо Росс а’Ленн взглянул на вошедшего без стука мага. Одного взгляда на ухмыляющуюся довольную рожу Барека было достаточно, чтобы сказать – Фиолетовый что-то нашёл. И это «что-то» очень порадует Камилла а’Риосто, а возможно и самого императора. Ранлоо отбросил конверт, что вскрывал до появления мага и ответил:
- Привет, Фиолетовый. Не ждал тебя сегодня. Что это ты, прогуляться решил? Скучно в Чандлере? Чую, два портала прошёл сюда добираясь.
- Да ладно, - отмахнулся Барек Чарны, спихивая с кресла кипу бумаг и усаживаясь на расчищенное место. – Ошибся малость, промахнулся.
- Выпьешь, - поинтересовался Ранлоо.
- Давай, - согласился маг.
Ранлоо не стал вызывать служку. Плеснув на дно бокала янтарную жидкость, он подал его каэдвенцу. Благодарно кивнув, маг устроился в кресле, покачивая бокал в длинных узловатых пальцах и хитро щурясь на Ранлоо.
- Ну, говори уже, - не выдержал Бискупа.
- Я его нашёл, - будничным тоном сказал Барек.
- Его?
- Ну, или её. Не знаю, да и какая разница. В любом случае, я молодец.
- Ты уверен?
- На все сто. Я тебе говорил, аналитическая магия – велика и могуча. Я б даже сказал, всемогуща. Вы, в своей Ингрии, зря так мало придаёте ей значения.
- Значит, нашёл, - повторил Ранлоо. Он всё ещё не мог поверить, сам он предполагал, что поиски затянутся на полгода минимум, а может и дольше.
- Ты зря меня не хвалишь, - продолжал разглагольствовать Барек. – Я вообще незаменим и бесценен. Ну да император это итак знает. Чандлер я вам, ингрийцам, подарил, теперь ещё это. Что там император обещал? Графство?
- Камилл уже в курсе, - спросил Ранлоо.
- А как же, - изобразил удивление Барек. – Я ему сразу доложил. Порадовал старика.
- Хорошо. И где же он? Я имею в виду еретика.
- У тебя карта есть, - задал вопрос Барек. – Сразу предупрежу, что мог ошибиться вёрст так это на десять.
Они прошли к столу, где Ранлоо разложил карту. Фиолетовый некоторое время водил по ней пальцем, а затем попросил писчие принадлежности.
- Вы, ингрийцы, меня всё больше поражаете, - со смехом сказал маг. – Как вы вообще могли напасть на Мидмаёре, не имея её точной карты. Это курам на смех. Смотри, - принялся рисовать Барек, - вот здесь Кан. Это город такой, чтоб ты знал, довольно крупный, кстати. Вот тут… я пунктиром нарисую, ничего? Торговый тракт. Называется Восточным или Мангрийским, это кому как нравится. А вот здесь…
Барек из Чандлера поставил жирную точку и с любопытством следил за эволюциями, происходящими сейчас на лице ингрийца.
- Что здесь? – спросил Ранлоо.
- Деревня, - ответил маг. – Могилками зовётся.
- Он там?
- Не знаю.
- Чтоб тебя, - взорвался Ранлоо. – Хватит шутить, Чарны, я тебя очень прошу.
- Правда! Ну откуда мне знать, он там или она. Но одно верно – там.
- Точно? Это хорошо. Это очень хорошо. Молодец, граф!
- Граф? – шутливым тоном спросил Барек. – Я вам Чандлер на блюде поднёс, вы ж без меня не смогли б город захватить. Подарил одну четверть Каэдвена. Мне теперь мало Графа.
- Ну, хорошо, - развеселился Ранлоо. – Герцог! Будешь теперь герцогом. Согласен?
- Герцог? Герцог Чарны из Чандлера, - попробовал на вкус Барек. – А что, пойдёт. Только, мне не то было нужно, - голос его изменился, стал властным и резким. – Где книга, Ранлоо? Я свою часть договора выполнил и теперь требую книгу. Вы не умеете искать, это я уже понял, но вам придётся научиться.
- Не переживай, - ответил Ранлоо. – Получишь свою книгу, раз так это для тебя важно. Если Камилловы ищейки не справятся, то уж Орден тебя не оставит, обещаю.
- Что мне от твоих обещаний… Хотя да, у ваших нюх получше будет. Да и еретик, по сути, не императору нужен, а Ордену больше. Боитесь ведь?
Ранлоо Росс а’Ленн посмотрел на Барека, будто впервые увидел его. Первой мыслью рыцаря Ордена было придушить мага, но Бискупа сдержался. «Ещё неизвестно, - подумал Ранлоо, - сколь много он знает. Может, догадывается, блефует. В любом случае, сейчас он нам нужен. А там видно будет».
- Будет тебе книга, - твёрдо сказал а’Ленн. – Расскажи лучше, как тебе это удалось, как ты его вычислил? Если честно, не понимаю я принципов аналитической магии.
- Ну, вкратце расскажу, - ответил маг, возвращаясь к креслу. – Начал я искать вашего еретика ещё два года назад, но то был подготовительный этап. Задача состояла в том, чтобы найти подходящего носителя фокуса. Я искал человека, который смог бы войти в резонанс с изготовленным мной артефактом и слиться с ним в едином стремлении. Такой человек вскоре нашёлся. Маара подходила по всем параметрам.
- Маара, - переспросил Ранлоо.
- Да, её так зовут. Я просмотрел до возможного предела нить её судьбы, и оказалось, что амулет стоит доверить именно ей. Её судьба была тесно связана с артефактом, он её почему-то притягивал, её будущее виделось мобильным, а для поисков это самое важное и к тому же, в ближайшее время она не собиралась помирать. Но, самое главное, нить судьбы этой Маары была каким-то образом связана с Высшим Еретиком. В будущем им суждено было пересечься. Так что, проанализировав свойства всех составляющих, я выбрал именно её. Дальше всё было очень просто. Через подставных лиц я отдал на хранение притягивающий еретика артефакт мастеру гильдии воров – отцу Маары. Они, девчонка и амулет, устремились друг к другу, словно магниты. Я ожидал этого. Вскоре дочка сбежала от папочки, прихватив артефакт, сроднившийся с ней и толкающий её на поиски еретика. Разумеется, она ни о чём не догадывалась, это было непременное условие. В итоге, цепь закономерных взаимосвязей явилась причиной столкновения фокуса с искомым нами человеком. Сегодня я ясно осознал, что кольцо замкнулось и Высший Еретик находится в непосредственно близости от изготовленного мной амулета. Оставалось только рассчитать точку, где столкновение произошло.
- Могилки, - подал голос Ранлоо.
- Да, - ответил Барек. – С точностью в десять-пятнадцать вёрст.
- Ничего страшного, - сказал Ранлоо. – Перебросим туда людей, прочешем местность, найдём. Теперь уж точно найдём. Кстати, ты рассказывал, а я всё удивлялся… скажи, Маара эта не может быть именно той, кого мы ищем?
- За кого ты меня держишь…- Барек осёкся. – Что ты такое говоришь? Досказывай!
Ранлоо порылся в бумагах и, найдя в ворохе писанины нужный документ, протянул его магу.
- Читай, - сказал Бискупа. – Это служебная записка Винсента а’Веля.
- Вижу. И что?
- Дальше смотри, там Камилл подписал на обороте.
- Флава Карр, по прозвищу Горностай, - зачитал вслух Барек, - наверняка был членом преступной группировки. Проверить наличие таковых в Мидмаре и выяснить, кто мог удочерить младенца. Есть ли у мидмарских преступных главарей негласное правило материально обеспечивать семью погибшего члена группы? Выяснить всё о друзьях и возможных подельщиках, а также о лидере группы. А’Риосто.
Некоторое время Барек Чарны сидел, перечитывая написанное, затем он поднял глаза на Ранлоо и сказал:
- Я не мог этого не заметить. Я бы понял… Я…

- Всё, – сказала Найда и встала. Она сама поразилась, как зло и многообещающе это прозвучало. – Не пойду я в ваши Могилки. Что они у вас – край света? Думаете, не доберутся туда ингрийцы? Да наверняка они уже знают, куда обоз направлялся…
Девушка сердито подхватила с земли сумку, и из неё вылетело сложенное письмо, но этого Найда не заметила.
- Айна, Маара, вы здесь останетесь или захотите составить мне компанию? Я иду в лес. Я там слышала шум, вроде как река течёт: если достаточно большая, то наверняка к какому-нибудь поселению выведет. Если нет – всё лучше, чем ждать, что ингрийцы сюда выйдут.

Сообщение отредактировал Зверекъ - 21-04-2007, 14:01

- Это вы что же, думаете, в лесу протянете? - усмехнулся Дрозд. - Если и протянете, то только ноги.
Он с какой-то долей презрения взглянул на плачущую Айну...впрочем, презрение во вгляде почти тут же сменилось сочувствием, а после - безразличием. Дрозд подошел к телу Дарека, поднял его и отнес подальше, положив под дерево. Помощи от девчонок не было смысла дожидаться - сейчас уже другим займутся, судить да рядить будут, кому куда дорога лежит. Найда-то эта молодец, в руках себя держит, да только идеи странные подает. А ну как зверь дикий на них набросится? Не уцелеют они все, Не справятся...
Если и согласятся остальные на такое - один ему, Дрозду, выход - с ними идти.

"Найда, ты сумасшедшая" - очень хотелось сказать Мааре. Воровка сидела, не отрывая глаз от земли: ей не хотелось смотреть на тело Дарека. Рядом плакала Айна, похоже, ее нервы не выдержали. Маара посмотрела на руку: ожог, к счастью, не был большим, хотя и очень сильно болел. Сейчас рука занимала Маару куда больше, чем предложение Найды. Рыжая подняла голову и хотела спросить у кого-нибудь, что вообще нужно делать с такими ожогами. Но тут прямо перед ее носом на землю опустился сложенный листик бумаги. Маара вовсе не собиралась его читать! Но первые слова сами бросились в глаза. "Не может быть" - прошептала потрясенная до глубины души воровка. Она быстро стерла слезинки с ресниц. Уже ничем не затуманенный взгляд скользнул по строкам: "должна сообщить Вам…что сведения о том, что Маара Дей’Шалинта направляется с обозом беженцев к населенному пункту Могилки..." Дальше текста было не видно. Но Мааре хватило и нескольких строк. Рыжая схватила письмо и поднялась на ноги. Найда стояла к ней спиной.
- Вдоль речки, говоришь? В поселение? А где именно вдоль этой речки остановились соглядаи моего папочки? Или они ждут нас в этом самом поселении? А знаешь, Найда, я ведь поверила, что ты случайно оказалась рядом. Но в этом мире не бывает случайностей! Не так ли, леди шпионка?
К концу этой тирады слезы опять потекли из глаз. Не только от боли, но и от обиды на Найду, которой Маара жизнь спасла, между прочим. Воровка без сил опустилась на землю. Рука заболела еще сильнее. Маара снизу вверх с надеждой посмотрела на Дрозда и спросила:
- А вы не знаете, как лечить ожоги?
Найду она теперь игнорировала. Если Маара раньше и собиралась пойти со старой знакомой, то теперь же об этом не могло быть и речи.

Найда побледнела и резко повернулась к Мааре.
- Не тебе письмо адресовано, - ощерилась девушка. Её била дрожь, на глаза навернулись слёзы. - Мало ты, видно, изменилась, раз до сих пор по чужим сумкам шаришь! И ведь хоть бы читала внимательно… Ты знаешь, почитай ещё, очень советую: может чего полезного углядишь… Мало ты меня знаешь, если думаешь, что я человеку, который мне жизнь спас, - Найда всхлипнула, - вредить стану! А не пойдёшь со мной, так и не надо – одна уйду, сдохну в лесу – туда и дорога, верно?
Девушка развернулась и, прихрамывая, направилась в чащу. Лес вдруг показался неприветливым и холодным, но Найда упрямо шла дальше. Может, и впрямь какой зверь попадётся... Ей уже было всё равно, только вот Айну жалко – но ведь не бросят же они слепую! Правда, и к реке не выйдут, если решат всё же уйти с поляны: приглушенный шум воды можно было расслышать отсюда, но найти реку можно было, только если пройти чуть дальше, спуститься в небольшую лощину, где Найда писала письмо.

& Зверекъ

- Не шарила я в твоей сумке! - крикнула Маара вдогонку Найде. Потом развернула письмо и быстро дочитала до конца. Белый листик бумаги выпал из задрожавших пальцев, медленно спланировав на землю. Несколько секунд Маара бессмысленно на него смотрела, а потом вскочила на ноги и понеслась в лес следом за Найдой, бормоча на ходу что-то вроде: "Идиотка рыжая, сначала разберись, а потом уже человека обвиняй! Вот где ее теперь искать? Бурелом какой-то!" Тут Маара наконец заметила идущую впеди маленькую прихрамывающую фигурку, и бросилась к Найде. Схватила за плечи, развернула к себе и поняла, что абсолютно не знает что сказать. Как извиниться перед человеком, смертельно на тебя обидившемся, причем справедливо? Особенно, если никогда еще как глубоко не раскаивалась? В горле внезапно пересохло. Маара нервно вздохнула и, слегка заикаясь, сказала:
- Найда, милая, хочешь, я извинюсь? Я повела себя как идиотка, просто, понимаешь, я его ненавижу, а тебе я уже доверять стала... Как увидела имя, так в голове как помутилось все! Даже дочитать не смогла. Ну извини ты меня, дуру рыжую. Пошли обратно, а?
Найда неловко дёрнулась, но не вырвалась. Затравленно и недоверчиво посмотрела в глаза Мааре. Что труднее - принести извинения или принять их?
- Маара, - какой отчуждённый и холодный голос! потом он потеплел. - Маарочка, да я всё понимаю, но я же тебя никогда…
Найда расплакалась.
- Это ты меня прости, я же тебе не доверяла, я, наверное, должна была сразу рассказать… Но я боялась, ты не так поймёшь - а у меня потом выбора не было…

Минут через десять после того, как Маара отправилась догонять Найду, они обе, обнявшись, вышли на полянку. По дороге умылись в речке, чтобы не пугать людей своими заплаканными лицами. А когда девушки подошли к костру, Маара вдруг вспомнила, что у нее дико болит рука, а ответа Дрозда она так и не дождалась.

Сообщение отредактировал Морфи - 22-04-2007, 15:02

Дрозд холодно наблюдал за сценой, что на его глазах разыгрываться начала. Ну письмо - подумаешь, он его тоже заметил! жалкая бумажка, а девка сразу вспылила да рванулась куда-то. Ну давай, беги в лес волкам навстречу, конечно. "Сдохну в лесу" - прямо в точку, девочка. Мало нам одного покойника.
Когда Маара бросилась за своей подругой, Дрозд поднялся, подошел к обочине дороги. Росла там неприметная травка с широким листом. Как она действительно называется, Дрозд не помнил, а у них в деревне - когда еще была та деревня - называли травку "знахаркиным листом". Стоило привязать ее к больному месту, будь то рана глубокая или ожог сильный, как мигом та боль снимала да кровь останавливала. Может, и вправду волшебной была...
Дрозд как раз нарвать листа этого успел, когда девки непутевые вернулись. Вот, обнимаются уже - поди попробуй пойми их!
- Иди сюда, ты, что с рукой обожженной, - он жестом позвал Маару к себе. - Не бойся, не бойся...Сейчас листья к руке приложишь, все пройдет. Покажи-ка, что у тебя там?
"Тоже мне ожог", хотел было возмутиться крестянин, да не стал. Сам приложил к руке девушки знахаркин лист, посоветовал придерживать его покрепче минуты две. Но все-таки не удержался.
- А все-таки привыкай давай к синякам, шишкам да ожогам, - он засучил рукав и показал Мааре рубцы на своей руке и сгоревшую кожу. - Терпеть учись, чай не маленькая уже.

Во время ссор двух девушек Айна утихомирилась и застыла как статуя. Черные глаза смотрели в сторону костра, хотя вряд ли они что-то видели. Худенькая рука внезапно заскользила по поясу нащупывая оставшийся кинжал. Определив, что он на месте Айна поднялась и ушла в кусты. НА чей-то заданный вопрос ответила:
-Мне…п-поделам…
Копошение листьев прекратилось спустя пару минут. Через мгновенье послышался глухой удар тела о землю.

Послесловие.
Все было кончено. Не известно, какие мысли родились в голове у слепой в те самые моменты, пока она смотрела на костер. Но вывод был очевиден потом для всех. Девушка, ушедши в кусты, достала свой кинжал и глубоко вонзила себе в живот, потом провернула и выдернула. Глухой стон заглушился шелестом листвы. Молодоё тело беспомощно лежало на грязной земле.

Нильф наморщил лоб, пытаясь припомнить события той ночи (dy'able, это же было когда-то!). Куда завела его безумная скачка? он думал гнать куда-то... э-ээ... вообще-то сомнительно, что он вообще думал о чем-либо кроме как увеличить расстояние между его спиной и мечами ингрийцев, а в какую сторону это будет происходить - не считал важным.
- Нет, - вздохнул он, осознав бессмысленность этих потугов, - я не помню. Ехал куда-то на восток, но дороги не разобрал. Мы можем быть где угодно, например, в Поднависле или Угре... или даже под Цервалем.

Все-таки, откуда здесь мангри? - подумал колдун. Вслух же сказал другое:
- Наверное, я останусь здесь. Домой мне возвращаться уже некуда... думаю, отсюда не прогонят.

Маара сжала руку с листом в кулак. Действительно, боль потихоньку начала проходить. Да и вообще, судя по взгляду Дрозда, ожог был пустяковым.
- Спасибо вам большое. А где... - "Молчи, дура! Тебе же было сказано, откуда он! Мало на тебя обиженных в этой компании, что ли?" - Терпеть... учусь. Тут уж хочешь - не хочешь, а научишься.
Маара огляделась. Когда они с Найдой зашли на поляну, Айны не было видно. Тогда Маара особо не обратила на это внимания: мало ли куда человек отошел? А сейчас... Как-то долго ее нет уже. Пойти поискать? Куда? А что это там, в кустах, такое светлое пятно? Рыжая воровка отправилась в экспедицию по кустам в поисках Айны. Впрочем, через пару минут она пулей из этих кустов вылетела, с расширенными от ужаса глазами и свежей царапиной на щеке.
- Айна! Айна - она там... лежит, о Боги! Сначала Дарек, теперь вот она, почему? Ну почему?
Маара прижалась спиной к дереву, сползла на землю, уткнулась носом в ладони и заплакала.

Сообщение отредактировал Морфи - 25-04-2007, 19:42

Закрыто в связи с отсутствием активности более месяца. Если есть желание продолжать - пишите ПМ.