Четыре истории

[Далара >>>]

Караульный у ворот запоздало ударил несколько раз колотушкой в дребезжащий, как старый медный таз, гонг. Лай Зо поморщился; он давно мечтал либо утопить немузыкальный инструмент в озере Полумесяца, либо закопать у подножия какой-нибудь дюны, чтобы никто никогда не сумел бы отыскать этот «клад».
Злополучный каллиграф под конвоем спасителей едва ковылял на подгибающихся ногах, смешно загребая песок и мелкий щебень; только никто не смеялся. Ухмылялся по-прежнему – хоть и с меньшей уверенностью теперь, - один Ся Хой. Наверное, считал зрелище очень забавным. Так оно и было, если бы всем не было отлично известно, чем закончится представление. Никакие таланты не помогут беглецу сохранить жизнь: закон есть закон, а за дезертирство положено суровое наказание, чтобы надолго отбить у других тягу к вольной жизни.
- Так мало ж людей, их беречь надо, - Ся Хой воинственно выпятил подбородок. – А от этого молокососа одни неприятности и никакого толка!
Обессиленный Шэ сполз на землю, больше всего напоминая мешок, который сначала приторочили к седлу, а потом одним ударом перерезали удерживающую его там веревку. Он остался бы лежать на месте, если бы подоспевшие телохранители начальника гарнизона не подхватили паренька под руки.
- Если от него нет толка, почему я не видел официальных письменных жалоб на этот счет? – холодно поинтересовался Лай Зо.

[SonGoku >>>]

Ся Хой пробурчал что-то раздраженно в черную бороду, ему только что напомнили, что он с трудом может вывести нечитаемыми каракулями собственное имя, не то что написать связный текст. Ухмылку как верблюд языком слизнул.
Даже едва не падающий каллиграф возвышался над командиром гарнизона, будто громадные дюны над фортом; не пришлось наклоняться, чтобы снять флягу с пояса Шэ. Лай Зо потряс кожаный плоский сосуд – там, на дне плескались жалкие остатки воды. Кинул испытывающий взгляд на лицо каллиграфа, кивнул помощнику:
- Дайте ему напиться. Наказывают живых, а не трупы.
Второй помощник, младший из двоих, принес другую флягу, сунул тощему каллиграфу под нос. Шэ сделал несколько жадных глотков и поперхнулся, даже покатились слезы из глаз, оставляя на корке засохшего пота грязные дорожки. Живая стена вокруг небольшой группы сдвинулась больше, замыкая кольцо; задние легонько напирали на тех, кто стоял впереди, заставляя подходить ближе. Сочувствие и сожаление во взглядах уступало место любопытству и жажде развлечения, на дальней заставе жизнь разнообразит лишь прибытие очередного каравана, или же начальнику гарнизона придет в голову устроить небольшие учебные тревоги – как правило, глубокой ночью или в самый жаркий полдень. Каждый веселится, как умеет.
- Лучше пусть объяснит, куда подевал казенные вещи, - нашелся Ся Хой. – Хорошие доспехи на дороге не валяются, да и все остальное было еще приличное.

( )

[Далара >>>]

Шэ наконец-то прокашлялся и даже попытался что-то сказать то ли в свою защиту, то ли объяснить, но пока что у него получился нечленораздельный хрип вместо слов.
- Только воду на него зря переводить! – досадливо махнул рукою Ся Хой.
- Самовольный пропуск дежурства не влечет смертной казни, - жестко напомнил командир форта. – Если он погибнет сейчас, мы пойдем под суд как убийцы.
Красное, точно свекла, и такое же круглое, с узкими заплывшими глазками и бесформенным носом, лицо Ся Хоя потемнело от прилившей крови, что не придало начальнику смены красы. Кажется, он был готов пойти на крайние меры, лишь бы получить желанную свободу – от почти утонувшего в песках форта, от вспыльчивого и своевольного командира, у которого что ни день, так новая блажь в голове, а в особенности – от этого любимчика, что все-таки бухнулся на колени, цепляясь за одежду Лай Зо. Под сильными, привыкшими владеть и кистью, и мечом, тонкими пальцами затрещала деликатная белая ткань. Столичный мальчишка всегда знал окружной ход к сердцу начальника гарнизона, в этом Ся Хой убедился давным-давно; иначе почему сопляку сходят с рук все его прегрешения, э?
- За дезертирство и побег с места службы положена смерть, - Ся Хой обвел собравшихся вокруг них солдат взглядом в поисках необходимой поддержки.
Многие закивали в ответ: так и есть. К Шэ Дзяню в гарнизоне относились по-разному; кому-то, как и Ся Хою, не нравилась так легко завоеванная благосклонность начальства, другим пришлись по сердцу простодушие и улыбчивость молодого каллиграфа, третьи обожали подшучивать над ним, так как он никогда не обижался, четвертые не понимали, что может быть интересного в старых свитках или вдруг распустившемся у конюшни цветке. Писарь и вовсе затаил обиду, а потому сейчас поддакивал азартнее остальных, которые если и поддерживали Ся Хоя, так лишь из нежелания ссориться с ним.

( )

Сообщение отредактировал Далара - 30-08-2007, 13:14

[SonGoku >>>]

Лай Зо сделался еще злее, пальцами резко постукивал по ножнам. Сейчас в Ся Хое он видел то же самое глубокое желание избавиться от надоевшего подчиненного, какое сам испытывал по отношению к дребезжащему гонгу. Только начальник смены был гораздо ближе к исполнению своей мечты, чем он сам.
- Пусть отдохнет и придет в себя, чтобы мог отвечать на вопросы. Без его показаний суждение не может быть вынесено.
Повинуясь взмаху руки – белоснежный рукав взмыл журавлиным крылом, - телохранители потащили каллиграфа под навес, в тень, и уложили там на тростниковую подстилку.
Залатанное в нескольких местах, застиранное полотно зияло прорехами, было кое-как заштопано несколько раз и хлопало на ветру, точно флаг; внутрь заносило только мелкий песок. А воздух почти не просачивался, было жарко, но все-таки тень есть тень. Иногда мотающийся полог отдергивало в сторону, и если повернуть голову, то можно в подробностях изучить две ноги и древко алебарды, на которое опирается охранник; штанины заправлены в высокие сапоги из грубой воловьей кожи. Но Шэ не хочется шевелиться, ему кажется, что любое движение разбудит боль, которая раскалывает голову надвое. Его напоили еще раз (и теперь незадачливый дозорный выпил теплую воду, не торопясь) и оставили в покое – ненадолго. Сначала при неохотном попустительстве охранника под навес гурьбой набились ребята его смены, тормошили и расспрашивали, но охранник не без причин опасался, что шкуру спустят, возможно, что и в прямом смысле, не только с его «подопечного», но и с него самого, а потому всех разогнал, не разрешив поболтать вволю. После этого заглянул Пин Фу, постоял, заложив руки за спину, фыркнул: «Дурак!» и ушел. Самым неожиданным посетителем оказался Ся Хой; начальник смены неприязненно оглядел подчиненного, даже потыкал (вероятно, хотел убедиться, что тот все-таки живой) его носком сапога. Результат его разочаровал. Ненавистный сопляк еще дышал – видимо, из упрямства.

[Далара >>>]

- Недолго тебе осталось, дезертир. – Начальник смены наклонился почти к самому лицу Шэ. – Уж я позабочусь, чтобы на твою шею накинули крепкую веревку.
Не дожидаясь ответа, который все равно вряд ли последовал бы, Ся Хой вышел из палатки, чуть не оттолкнув охранника. Шэ сглотнул, в пересохшую глотку как будто натолкали пригоршнями горячего песка. Впервые маленький, окруженный дюнами форт у небольшого озерка, которое своими очертаниями подсказало название, показался каллиграфу чужим и неуютным. В отличие от многих обитателей заставы, Шэ не тяготила жизнь в пустыне, даже в самые жаркие дни он находил, чем заняться, и без возражений заступал на ночное дежурство в башне над воротами. И охотно соглашался подменить какого-нибудь любителя выспаться из своей смены с разрешения начальника, разумеется. Ся Хой не возражал, наверное, надеялся когда-нибудь понять, что же именно привлекает столичного мальчишку на сторожевую башню в самые темные часы ночи. Если бы он догадался спросить, то Шэ без утайки рассказал бы о том, как красиво цепляется за край самой высокой дюны круглая, точно рисовый колобок, луна; сначала оранжевая с темно-багряными пятнами, которые, если долго всматриваться, образуют силуэт зайца и ступки, полной коры коричного дерева.
Кажется, на этот раз Шэ не дождется предсказания долгих лет жизни. В детстве он верил, что печенье с «секретами» пекут из муки, которую истолок лунный заяц...
В позапрошлую ночь серебристый полумесяц превратил дюны в снежные горы, Шэ засмотрелся и слишком поздно дернул поводья, услышав рядом злое шипение, напоминающее треск масла на раскаленной сковороде. Конь под ним споткнулся, прошел, хромая все сильнее, несколько шагов и повалился на бок. Шэ скатился на землю; повезло еще, что пестрая эфа, свернувшаяся в три своих знаменитых полулуния, осталась праздновать победу там же, где и укусила нарушившего ее покой жеребца. Каллиграф сел, упираясь ладонями в остывший за ночь песок. Сторожевая башня должна была находиться к северу отсюда, не слишком далеко, если поторопиться, он доберется туда если не до рассвета, то по крайней мере до того, как вынырнувшее из-за горизонта солнце начнет прожаривать воздух и землю.

[SonGoku >>>]

Шэ отвязал от седла флягу с запасом воды. Волочить с собой, кроме меча (господин начальник гарнизона милостиво разрешил каллиграфу носить вместо широкого изогнутого клинка прямой меч) еще и копье со щитом, а на себе – доспехи – казалось верхом безумия, но бросить их здесь Шэ не осмелился. Надо вскарабкаться вон на ту дюну, оттуда должна быть видна цель его путешествия...
Вот если бы, заметив на горизонте не только черную пирамидку сторожевой башни, он направился прямо к ней... если бы не заинтересовался, что там такое, совсем рядом с ней, можно успеть посмотреть и дойти до башни... если бы спустился по нужному склону дюны... То не лежал бы сейчас под охраной, с раскалывающейся от боли головой, потрескавшимися от жара губами в ожидании суда.
- Эй... – просипел Шэ, надеясь, что охранник услышит его. – Позови господина Лай Зо...
Ходил ли тот сам или послал кого-нибудь, Шэ не понял в полузабытье, но через некоторое время под потертый полог ступил командир гарнизона. Не боясь испачкать неизменные белоснежные одежды (поговаривали, что он заколдовал их от грязи), Лай Зо опустился на песок рядом с лежанкой каллиграфа, дотронулся кончиками пальцев до лба. Ожерелье из крупной бирюзы в тяжелой металлической оправе показалось обвившейся вокруг шеи командира змеей.
- Ты можешь что-то сказать в свое оправдание?
Шэ что-то выдохнул, Лай Зо наклонился к нему, удивленно изогнул бровь дугой.
- Развалины?

(уныло: втроем!!!)

[Далара >>>]

Каллиграф постарался собраться с силами и кивнуть.
- Много пещер... с расписанными стенами... и огромное лицо, смотрит из темноты...
Лай Зо опустил веки, как будто окидывая мысленным взором все то, о чем говорил каллиграф. Мимолетная улыбка, потом словно туча набежала. Командир вновь посмотрел на беспомощного паренька, пристально, строго. Понизил голос почти до шепота, чтобы не мог слышать охранник снаружи.
- Ты говорил об этом еще кому-нибудь?
Слабое движение головы лишь с трудом можно было принять за отрицание. Сумрачное лицо начальника форта слегка просветлело.
- Молодец. Больше никому ни слова об этом. Теперь, где твои доспехи и конь?

***
Вечером, когда во всем доме зажгли светильники, а у входа – большие, похожие на спелые тыквы, фонари, явился первый телохранитель. Этот был постарше и посолиднее, но на первый взгляд совершенно неотличим от своего напарника, несмотря на то, что они не приходились друг другу даже родственниками; нередко в хорошем настроении Лай Зо незло подшучивал над их сходством. Хозяйский сын встретил визитера поклоном со словами:
- Добро пожаловать снова.

(и так все время)

[SonGoku >>>]

Подручный Лай Зо кинул недоуменный взгляд на неизвестного ему юношу и поздоровался из вежливости. Его провели в богато убранные покои, отведенные начальнику форта, дабы тот чувствовал себя комфортно и мог безмятежно отдыхать. Тот предавался чтению, лениво переворачивая листы большой книги. Заслышав знакомую поступь, поднял голову с вопросом во взгляде. Чувствуя себя неуютно, телохранитель поклонился и опустился на одно колено.
- Я пришел с докладом.
- Рассказывай.
Зная вспыльчивый нрав господина начальника, помощник решил начать издалека.
- Слух распущен, как велено. В городе поднят шум.
- Хорошо. – Довольный Лай Зо откинулся на высокую плетеную спинку стула, сложил руки палец к пальцу; звякнули браслеты.
- Господин Ву Цай советуется с местным прорицателем, - продолжил бритоголовый. –Гадателю подсказано, что следует увидеть, смотря в будущее.
- Замечательно. Продолжай.
Телохранитель опасливо покосился на тяжелый поднос с чайным набором. Пожалуй, раскроит голову, если не успеть увернуться.
- А Шэ Дзянь...
Замолчал, не зная, как сказать. Командир гарнизона смотрел на него незамутненным взглядом, от которого хотелось свернуться клубком и закрыть голову руками.
- Этого дурака арестовали, - без тени сомнения Лай Зо.
Телохранителю оставалось только подтвердить кивком.

[higf >>>]

История вторая. Каллиграф
Эпизод второй

Хозяин комнаты так увлекся подброшенной головоломкой, что едва замечал самого гостя, не говоря уж о его действиях. Правда, оставалась угроза, что он начнет что-то видеть вокруг, прочтя текст. Любые планы, впрочем, были сметены в сторону и развеяны в воздухе отброшенной занавесью, за которой мелькнуло что-то белое. Человек. Кто-то из гарнизона, больше тут некому быть!
Не утруждая себя дальнейшими рассуждениями, Никифор схватил драгоценную карту, Рванул из рук Шэ, почувствовал старую кожу в ладони - и не глядя прыгнул к лежавшему неподалеку топору. Лицо налилось кровью.
В тесной комнатушке не развернуться троим взрослым мужчинам.
- Убирайся, - шипит Лай Зо.
Чтобы сгрести в охапку принадлежности для письма (хорошо, что из плоского ящичка было вынуто не так уж и много, только кисть и подставка для нее, да еще дощечка из тонких бамбуковых планок), не нужно много времени; гораздо больше Шэ потребовалось для того, чтобы вернуться к действительности из видимого лишь ему одному мира его воображения. Мечтательность во взгляде стремительно сменяется изумлением и почти детской обидой, когда находят подтверждение слухи и подзуживания. Занесенный клинок опускается, разрезая застоявшийся пыльный воздух. Уклоняясь, Шэ метнулся к низкой лежанке, где оставлен собственный меч - не широкий изогнутый клинок, которые выдают всем солдатам на дальних заставах вместе с пикой и круглым щитом, а длинный, прямой, с ухоженным отполированным лезвием и тяжелой рукоятью в виде собачьей головы с высунутым языком.

(С Даларой и Сон))

[SonGoku >>>]

Лай Зо делает шаг вперед, в его взгляде беспощадная жесткость, с которой он убивает врагов. Дальше Шэ некуда бежать. Правду говорят, что у начальника гарнизона две тени.
Прятаться бесполезно, никакие слова не помогут, да и знать бы, в чем обвинение... Каллиграф услышал за спиной глухой выдох и, пригнувшись как можно ниже, проклиная собственный рост, бросился вперед в надежде нырнуть под меч Лай Зо до того, как клинок свершит правосудие – в чем бы ни было преступление. Лезвие прошло мимо. Сам того не заметив, Шэ оказался в коридоре, едва не сорвав отгораживающую комнату занавеску.

***
- Тревога! – заорал дозорный.
Ему вторил напарник, высунувшись с другой стороны пятиярусной башни из камня и дерева. Затем к ним подключились охранники на воротах. Тягучий беспокойный звук сигнальной раковины прокатился над фортом. По верху стены между амбразурами забегали люди, расхватывая заранее приготовленные самострелы, занимая позиции. Глава смены зычным голосом отдавал команды. Стремительно приближающиеся всадники поднимали густое облако пыли, уже слышен был глухой топот копыт по плотно утрамбованному песку. Вода в Полумесячном озере пошла мелкой рябью. Словно песчаная буря решила ворваться в ворота. Кочевников встретили стрелы, защелкали перезаряжаемые арбалеты. В ответ взметнулись в воздух стрелы нападающих, дробно застучали о крепкие камни стены. У самых ворот, где подстрелить хоть кого-то шанс уменьшается, уже завязался ближний бой - лязг мечей, воинственные крики, брань сразу на нескольких языках.

(Далара, я, Хигф и, кажется, отсутствующий на форуме Биш)

[Далара >>>]

Атакующих больше, слишком много, они теснят немногочисленный гарнизон форта; сложно различить, где свои, где чужие, - все одинаково измазаны в пыли и крови, все одинаково злы. Не выдержали ворота, распахнулись. Вспыхнула яростная драка в проходах между казармами и складами. Кто-то вспорол мешок с рисом, белые зерна с шорохом высыпались в песок. Кто-то идет, шатаясь, сплевывая кровь. Свалился мешком. Крик боли тонет в звоне мечей, звуках ударов, топоте ног. Ржет испуганный конь. Суматоха, мелькание оружия и голых рук, пьяные от боя взгляды. Клубы пыли мешаются с сизым едким дымом – подожгли сарай. Вспыхнули сухие доски, занялось вывешенное на просушку белье. Люди кашляют в дыму, но некогда тушить.
Шэ выскочил из казармы последним, когда остальные уже все до одного отражают атаки варваров; только стройная, выверенная система обороны больше ни к чему, в клубах пыли и дыма не разобрать, где свой, где чужой. Ящик с письменными принадлежностями больно колотит по спине, позади не слышно топота ног, и можно успеть на бегу подхватить с земли кем-то оброненный шлем, нахлобучить его на голову. В сумятице рукопашной какой-то всадник натолкнулся на Шэ и чуть не сбил каллиграфа с ног; тот наугад отмахнулся мечом, лишь в последнюю секунду узнав Ся Хоя. Конь под начальником смены захрипел, роняя на утоптанный твердый песок сгустки крови из перерубленного горла, осел на задние ноги.
Наездник успел соскочить прежде чем конь обрушился на землю, над черной бородой засверкали бешенством глаза. Охваченным яростью буйволом Ся Хой ринулся к Шэ, занес умытый кровью меч. Проревел:
- Сейчас перестанешь портить мне жизнь, черепашье яйцо! Катись в ад!

(кто нас разберет, все вместе)

[SonGoku >>>]

Разделяя противников, обрушилась почти на них охваченная пламенем балка – прогорело наконец-то перекрытие башни; сверху раздались истошные крики, кувыркаясь, рухнуло ощетинившееся стрелами, будто иглами, тело. Каллиграф споткнулся о него, не заметив. Тяжелый клинок в руках начальника смены обрушился на бедовую голову Шэ. Лопнули завязки, шлем съехал на глаза; так сослепу мальчишка и ткнул мечом в ответ со всей силы. Шумный выдох противника закончился стоном. Последовал звук падения и ни единого нового удара. Стащив с головы шлем, каллиграф увидел стекленеющие глаза на искаженном злобой лице и меч, который Ся Хой не выпустил даже в смерти.
Шэ пятился до тех пор, пока не почувствовал лопатками, всей спиной раскаленную, будто печь, каменную стену; с клинка, зажатого в опущенной руке, скатывались и шипели, впитываясь в песок, густые алые капли. Подкованный каблук тяжелого грубого сапога вдавил в землю обломок чужого оружия. Кто-то с перекошенным неузнаваемым лицом прыгнул сверху на всадника, который нацелил на ошеломленного каллиграфа тяжелое копье. И варвар, и солдат покатились в обнимку, забыв про Шэ. Лишившийся седока конь проскакал дальше, но вернулся, ткнулся, обнюхивая, носом в плечо каллиграфа. Шэ осторожно скосил на него глаза – конь стоял вроде бы спокойно. Никто во всем форте не обращал на них внимания... и так будет до тех пор, пока начальник гарнизона не увидит мертвого Ся Хоя.
Шэ Дзянь протянул руку к болтающимся на шее жеребца поводьям.

(это уж точно, хор)

[Далара >>>]

нрпг: в связи с нахождением наиболее общепринятой транскрипционной системы китайского языка на русский, имя гадателя, оставаясь прежним по написанию на родном ему языке, по-русски будет писаться как Чжун Цзин Гуй.
Рпг:

История первая. Эпизод второй
Гадатель

Звонко галдящие девушки в цветастых узорчатых одеждах не удовлетворились приветствием у входа, а позвали двоих посетителей вглубь дома, казавшегося снаружи не таким уж большим, но на самом деле до роскоши просторным. Настороженный спутник гадателя – видимо, принял какое-то решение про себя – перестал смущаться, будто ровесница юных прелестниц, что со смешками и восклицаниями окружили гостей. Только шел, все больше напоминая кота на чужом дворе, полном опасностей и собак. Сам гадатель излучал спокойствие и благодушие, хотя его глаза остро посверкивали, говоря внимательному наблюдателю, что он не теряет бдительности.
Вслед за девушками, оба клиента друг за другом поднялись по узкой деревянной лестнице на второй этаж. Здесь галерея, уставленная горшками с цветущими растениями и изящными вазами, опоясывала нижний зал, позволяя наблюдать за ним, оставаясь незамеченным. Бесчисленные занавески добавляли возможностей для тайной слежки. На галерее был занят всего один столик темного дерева. Человек в бурой дорожной одежде с обритой головой, поднялся из-за него и спокойно пошел навстречу маленькой процессии. Гадатель всмотрелся в круглое широкоскулое невероятно загорелое лицо, но человек оказался незнакомым.
- Могу я поговорить с вами наедине об одном важном деле? – Говорил незнакомец с отчетливым северным выговором, какой в этом городе нечасто услышишь.
- Dokete onegaishimasu! – настороженным котом мяукнул островитянин.
«Отойди, пока прошу вежливо», с легким недоумением перевел про себя Чжун, который начал потихоньку привыкать к выходкам Саньиня. «Или что-нибудь в том же духе».
Северянин, похоже, не только не понял слов, но и не сумел правильно истолковать интонацию. Вместо того чтобы уйти или отреагировать как-то иначе, он придвинулся ближе и настойчиво вперился взглядом в гадателя.

(вместе с Бишем, разумеется)

[Bishop >>>]

"Он не знает, за кого принять Саньиня, и не спешит судить о нем", понял Чжун Цзин и уже по-настоящему заинтересовался подобной личностью в городке, который за пять лет привык считать своим. От бритоголового странника веяло переменами.
- Вы окажетесь в выигрыше, если мы договоримся, - настаивал чужак.
Девушки Ву Цая вежливо остановились в стороне, но достаточно близко, чтобы слышать весь разговор.
- Doke*... – зарокотал уже на таких басах восточный гость, что тут никакие ухищрения не смогли бы сделать из него девушку.
Бритоголовый покосился на него с долей опаски и недоумения, так смотрят на дикого зверя, не зная, соберется ли он напасть или сыт и всего лишь отгоняет непрошенных гостей подальше от себя.
- Не волнуйся, он нам не угрожает, - гадатель надеялся на успокаивающий тон, слова скорее предназначались для приезжего, хоть и были обращены к Саньиню.
Видя, что речь действует недостаточно хорошо, Чжун Цзин плавно, но твердо развел руки в стороны, словно разделяя противников. Островитянина мягко подтолкнул ко входу в ближайшую комнату - кивок от служанки дал понять, что можно воспользоваться этим помещением, если гостям так угодно. Девушка немедленно оказалась рядом, потянула юного воина за полупрозрачную занавеску. Строптивый мальчишка раздул ноздри, глаза сверкали – сейчас точно пустит в ход когти... или меч. Красотки защебетали стайкой испуганных птиц, их длинные рукава взметались цветными потоками. Проще всего сейчас было бы увести островитянина, пока он не устроил драку прямо здесь (если подерутся, неизвестно, кто из двоих чужеземцев выиграет, зато в проигрыше точно останется Ву Цай, и Чжун Цзин с ним заодно - кто еще будет ему так щедро платить?). Но вот незадача, чутье требовало выслушать дело, с которым пришел бритоголовый странник.
- Саньинь, будь добр, иди с ними.
Не имея возможности для письма, гадатель прибег к простейшему средству, уже сработавшему не раз, - жестам. Его низкорослый спутник еще раз фыркнул, предупреждая: не связывайся со мной, не смотри, что маленький. Но все-таки позволил себя утащить под возобновившееся хихиканье девушек.

---
*doke - приказная грубая форма от dokeru - "прочь с дороги".

(с Даларой)

[higf >>>]

История вторая. Каллиграф
Эпизод второй

Гость размахнулся своим грозным оружием и... оно с треском и хрустом врезалось в потолок каморки. Меч росчерком пера сверкнул опасно близко, верзила с трудом уклонился. Бешеный взгляд не нашел места для размаха, стены давили, как оковы.
Руки сжались на рукояти, и Никифор с силой, отчасти возмещавшей неуклюжесть, несколько раз ткнул топором, как копьем, пытаясь попасть в белую фигурку. Снаружи, вместо незаметно исчезнувшего Шэ Дзяня, ворвался громкий, беспорядочный шум.
Лай Зо, уклонявшийся от тычков с ловкостью ящерки (вот кому стены будто бы не мешали вовсе), поморщился, когда старый гонг тревожно задребезжал. С мечом наготове командир гарнизона замер, то ли прислушиваясь к выкрикам снаружи, то ли выбирая удобное место для атаки. Взгляд темных глаз мог бы прожечь Никифора насквозь.
- Твои дружки балуются?
Бородатое лицо перекосилось, как обычно в пылу боя или простой драки – чужак не казался подходящим соперником для обмена ударами и словами одновременно. Он с трудом неуклюже парировал очередной удар рукоятью – на дереве остался глубокий шрам-засечка.
- Мог бы взять форт – не так бы с вами говорил!
- Вот как, - улыбнулся Лай Зо.
Стремительно взмыл белый рукав, скрывая узкое прямое лезвие, а в следующий момент оказалось, что меч перекочевал в другую руку и жалит с той стороны, где его не ждали, прорезает многослойную одежду.
Верзила, казалось, не почувствовал боли, только на темном рукаве появилось еще более темное пятнышко и стало увеличиваться. Он зарычал и отмахнулся - снова неудачно, отступил на шаг и уперся спиной в стену. Лай Зо шагнул вперед, словно метнулась в атаку хищная птица. Еще немного, и поединок закончится. В этот момент Никифор неожиданно перехватил свое оружие под самым лезвием и резко взмахнул длинной рукоятью. Не успевший уклониться местный житель отбил удар, но его самого откинуло к стене, а противник ринулся к выходу, срывая занавеску.

(сражаемся с Даларой)

[Далара >>>]

История и эпизод те же

Стихли крики, улеглась пыль. Негромко переговариваясь, люди перетаскивали тела погибших – своих в специальное помещение, чужих в угол двора. Ранеными уже занимался лекарь вместе с двумя солдатами посмышленее, выделенными ему в подмогу. Обливающиеся потом люди были рады, что остались целы и здоровы. Пожар затушили, по земле стлался сизый дым, в воздухе еще чувствовался запах гари.
У ног облаченной в летящие белые одежды фигуры темной грудой лежал мертвый Ся Хой. Лай Зо смотрел на него, и на лице все больше проявлялось странное выражение: смесь удивления, отвращения и, как показалось помощнику, сожаления.
- Какой дурак, - огорчился вслух начальник гарнизона, ноздри его раздувались от сдерживаемой ярости.
- О ком вы? – уточнил первый помощник, вытирая рукавом в кровавых пятнах бритую голову.
- Взгляни на рану, - посоветовал Лай Зо.
Помощник послушно сел на корточки и рассмотрел узкое отверстие, едва видное за спекшейся кровью. Тонким прутиком раздвинул края одежды.
- Тычковый удар хорошо наточенным оружием, скорее всего, мечом, - доложил помощник. - Лезвие прямое, без малейшего изгиба. Бил кто-то, неплохо владеющий оружием, и с длинными руками, иначе к Ся Хою не подобраться.
- Ты сам дрался с разбойниками, был у кого-нибудь из них прямой меч? – Лай Зо стоял, сложив руки за спиной.
- Не думаю, эти люди вооружены кривыми саблями.
- У кого в Ша Чжоу есть прямой меч? – начальник гарнизона опередил мысль подчиненного на долю мгновения.
- У вас и...
По правую руку от Лай Зо появился второй помощник, лицо его было сурово:
- Шэ Дзянь исчез.

[Далара >>>]

История вторая. Каллиграф
Эпизод первый

- Проходи, проходи, любезный Чжун! - маленького круглого человечка было сложно заметить среди десятка вышитых подушек, так похож он был на них в своем ярком халате.
Гадатель приветствовал его наклоном головы, с достоинством прошел между бесчисленными столиками и подставками с драгоценными чашами, вазами и шкатулками, сумев ничего не задеть широкими рукавами. Ву Цай слыл одним из богатейших людей в городе и любил выставлять свое благосостояние напоказ. Чжун Цзин профессионально улыбнулся.
- Ты лишаешь меня одной из радостей жизни, дорогой Ву. – Улыбка сменилась вниманием. - Мне сказали, ты желаешь побеседовать.
- Да-да, именно так!
Высокий голос хозяина заведения напоминал звяканье медной посуды. Гадатель сел на плетеный стул, сложил руки перед собой, упрятав их в рукава, и приготовился слушать.
Толстячок поерзал немного, потеребил нефритовые четки и, наконец, решился:
- Видишь ли, мне предложили одно дело... Очень выгодное дело, если выгорит.
Некоторое время Ву Цай боролся с жадностью и опасениями, что ловкий гадатель перехватит выгоду. Чжун Цзин терпеливо ждал, пересчитывая атрибуты на изображениях святых.
- Приезжий человек продал мне карту захоронения сокровищ. Человек этот необычный, рассуждает не по-нашему, и говорит очень убедительно.
Заинтересованный гадатель подался вперед.
- Настолько убедительно, что ты поверил?
Ву Цай хихикнул, недовольно скривил пухлые губы.
- Удивительно, правда?
- Примечательное событие. Но если он так уверен в карте, почему не забрал сокровища сам?
- Он государственный служащий, военный человек не самого низкого ранга. Ему не с руки нанимать караван и заниматься поисками в пустыне. Он всего лишь просит разумную долю в прибыли, когда все удачно завершится.
Чжун Цзин задумчиво потеребил усы. Хозяин дома развлечений переместился и теперь сидел на подушках вместо того чтобы полулежать. Понизил голос до шепота, словно подозревал даже в изображениях подслушивающие уши.
- Ты ведь слышал о сокровищах монастыря Дунь-Хуан?
- Разумеется.
Толстячок многозначительно поднял брови и вновь заговорил громко:
- Но вся загвоздка в том, что есть только половина карты. Вторая находится у варвара и, по слухам, он уже прибыл в город. Не знаешь ли ты, где его найти?
Гадатель с торжественно-загадочным видом прикрыл глаза, как будто рассматривая мысленным взором нечто далекое. Изрек:
- Его не нужно искать, этот человек придет к тебе сам.
Глаза Ву Цая довольно заблестели.
- Тогда, любезный Чжун, скажи мне, удачно ли будет это предприятие.
Собеседник извлек из-за пояса мешочек с хрустальными фишками и расчистил маленький столик для впечатляющего действа гадания.

[higf >>>]

История вторая. Каллиграф
Эпизод первый

Все та же маленькая, полненькая и яркая во всех отношениях женщина средних лет нырнула в комнату из-за тонкой, но плотной занавески. Ее округлое лицо сияло учтивой улыбкой. Гость, полусидевший-полулежавший, одной рукой обнимал за плечи девушку, другой подносил ко рту чашку и, казалось, почти забыл о своей цели. Он недовольно поднял взгляд на вошедшую, но тут же оживился.
- Хозяин освободился?
- Да. Прошу вас следовать за мной.
Женщина картинно повела рукой. Девушка, как по команде, выскользнула из объятий и исчезла за другой занавеской. Здесь было так много висящей ткани, что не понять, сколько же в этой комнате входов. Верзила с трудом пробирался между занавесями. Пару раз чуть не запутался в них, выругался на хлопающую по лицу ткань. Он казался здесь забредшим в лес верблюдом. Хмуро посмотрел туда, где, кажется, находился выход, потом вперед. Снова оглянулся, явно пытаясь получше удержать в памяти путь. Женщина, как нарочно, все время куда-то сворачивала и раза два вывела гостя на галерею внутреннего садика. Наконец, за очередной занавесью открылась большая комната, сплошь уставленная полированными столиками и подставками. У стены на подушках полулежал человек, чье круглое лицо напоминало слегка щербатую луну. Яркая женщина остановилась и жестом предложила иноземному гостю пройти вперед.
- Господин Ву Цай готов побеседовать с вами.
Сказала и скрылась за ширмой, послышался мягкий топоток удаляющихся шагов. Хозяин улыбнулся слишком открыто и ласково. Махнул рукой в сторону плетеного стула, где еще недавно сидел гадатель.
- Присаживайтесь, располагайтесь.
Держась скованно, гость вежливым кивком поблагодарил ханьца, подошел к стулу. Недоверчиво оглядел непрочный на вид предмет, нажал рукой на спинку и, наконец, осторожно сел. Мебель протестующее скрипнула, но не развалилась.
- Меня зовут Ярополк из Москвы, - выложил для начала чистую правду бородач, - я приехал сюда издалека по торговым делам.
- Очень за вас рад.
Хозяин оказался безмерно улыбчивым человеком.

(с Даларой)

[Далара >>>]

- Господин Ву Цай, - гость постарался ответить столь же любезно; из бороды сверкнули желтые зубы, - меня очень интересуют старинные документы. Говорят, у вас есть такое собрание.
Он говорил медленно, будто отыскивая по отдельности каждое слово.
- Старинные документы – весьма ценные вещи, но не слишком бросающиеся в глаза. Их не выставишь на обозрение, разве только показать людям знающим. Удивительно, что торговый человек имеет к ним пристрастие. - Ву Цай был сама доброта и учтивость, но взгляд имел внимательный, изучающий.
Славянин чувствовал, что в этом сладком, тягучем, как патока, разговоре он вязнет. Манеры хозяина дома неожиданно напомнил ему дядю – мягкие речи, забота о наследнике отцовского состояния... И засада в ночи, а потом долгий путь на восток, в рабство.
- У меня есть веские причины, - коротко отозвался он.
- Какая же веская причина заставила вас проявить любопытство к моей коллекции? – деловито поинтересовался толстячок.
Левая нога Ярополка поднялась на носок сапога, опустилась на пятку, повторила нервное постукивающее движение. Он вздохнул.
- Меня интересует одна карта, которая попала к вам совсем недавно.
- Вы честный человек, - добродушно и с некоторой жалостью хихикнул Ву Цай. – Что же вы намерены делать?
- Я хотел бы ее приобрести, - заявил гость.
- Занятное желание, - еще больше развеселился хозяин. – Что предложите взамен?
- Прежде чем предлагать цену, надо посмотреть на товар, - ответ был быстрым.
- Карта не тюк шерсти, - улыбка стала приторной. – Впрочем, если так хотите...
Кругленький ханец звонко хлопнул в ладоши. Откуда-то позади иноземца вышли два дюжих охранника, с безразличными лицами и при оружии. Один из них нес свернутый трубочкой кусок тончайшей кожи. Встав перед Ярополком, он неторопливо развернул и продемонстрировал кусок карты с рваным краем. Так же неторопливо свернул обратно и перевязал шелковым шнуром.
- Так какова же ваша цена? – осведомился Ву Цай.
При виде охранников гость с трудом удержал свою физиономию от сильного вытягивания. Эта пара не входила в план «пришел, увидел, схватил, убежал». Требовалось что-то иное, и тут его осенило:
- А как насчет обмена на недостающую часть?

(с Хигфом вместе)

[higf >>>]

Ханец недоуменно округлил глаза.
- Обменять этот кусок на ваш? Где же здесь смысл?
- Для кого смысл? Для меня он есть, - уточнил Ярополк, который не так уж плохо рисовал и давно скопировал нанесенные на старую, потертую кожу контуры и надписи. - А если вам все равно...
Ву Цай засмеялся, перебирая нефритовые четки. Он терпеть не мог, когда его держали за дурака, хоть и любил, когда люди покупались на обманчивые обходительность и простодушие.
- Полагаю, ваша торговля идет не слишком успешно, и денег у вас не так-то много. Снарядить караван стоит дорого. Почему бы вам не поступить более разумным образом и не продать ваш кусок карты мне?
Предложение было неожиданным, и, пропустив намек о делах, Ярополк сразу взял быка за рога.
- А сколько дадите?
Жадный владелец увеселительного заведения назвал цену в три раза меньшую, чем та, которую он сам считал подходящей.
Славянин усмехнулся, вспомнив купеческое детство.
- Вы так оцениваете этот кусок? - он положил ногу на ногу. - Думаю, наши куски равноценны, и за эту сумму я могу приобрести ваш. Мои дела не настолько плохи, - он не удержался от укола.
- Могли бы, если бы я согласился продать.
Коротенькие пальцы неторопливо перебирали гладкие бусины.
- А почему же вы не согласны? Неужели так хотите помочь?
Ярополк старался сидеть неподвижно и спокойно, как хозяин, хотя раздражение, вызванное столь непривычным занятием, как переговоры, искало выход.
Ву Цай прекратил перебирать четки и внимательно пригляделся к гостю, задумчиво поджав губы. Он так и не понял, какую помощь чужак имел в виду.
- Я не считаю продажу вам своего куска карты достаточно выгодной сделкой, - Ву Цай был честен, как никогда.
Судя по чуть недоуменному виду хозяина, гость решил, что уже забыл фразу о бедственном положении гостя. Впрочем, во время торга много всего говорится...
- Хорошо, - кивнул бородач, у которого в голове уже мелькнул план. - Но то, сколько вы сказали - тоже плохая сделка. Вещь стоит не меньше, чем вдвое дороже.
- Вы перегибаете палку, уважаемый. В полтора раза, не больше.

(те же, то же)