Четыре истории

[Далара >>>]

Владелец дома не был похож на скупщиков товаров сомнительного происхождения, с которыми больше привык иметь дело Ярополк.
- Думаю, мы могли бы сойтись на середине, - он слегка подергал бороду.
- Такая цена подходит, - благостно заулыбался Ву Цай, вновь став похожим на полную луну, и хлопнул в ладоши.
Явился только один охранник, выслушал повеление принести деньги, коротко поклонился и исчез. Вернулся он вскорости уже не с пустыми руками. Толстячок-хозяин запустил пятерню в мешочек из дорогой ткани, выложил оттуда несколько монет и завязал шнурком с кисточками.
- Здесь вся сумма. Будьте добры, карту.
Гость полез за пазуху, покопался там и наконец торжественно вытащил на свет кусок кожи, который мог быть братцем показанного раньше. Но не близнецом, ибо рисунки отличались, как и линия обрыва, бывшая зеркальным отражением первой.
- Вот товар, - он взял деньги. – Я был рад встрече с вами, господин Ву Цай.
Хозяин пощупал старую истончившуюся кожу, провел пальцем по обрыву, словно помнил наизусть его узор на своем куске.
- Приятно иметь с вами дело, - солгал Ву Цай, который никак не мог выговорить имя чужеземца. – Хороших вам прибылей.
Славянин поднялся, направился к выходу, затем, вспомнив про занавесочный лабиринт, остановился:
- Не мог бы кто-то проводить меня к выходу?
- Я провожу вас, - возможно, женщина и не уходила вовсе, стояла, скрытая тяжелой тканью, и слышала весь разговор.
Тяжело ступая, гость пробирался наружу. Беседа сложилось неожиданно, но он был доволен. Стукнуть Ву Цая по голове и выбраться с добычей не вышло, однако получилось тоже неплохо. Этот пройдоха, напомнивший дядюшку, сам хочет заполучить сокровища – не любоваться же письменами собрался. Значит, надо либо выкрасть уже целую карту из его дома, либо проследить за тем, кто поедет искать клад. И там-то и сделать им сюрприз! В общем, он ничего не потерял, а еще и деньжатами разжился. Жаль только, что не перерисовал целиком, пока была, ну да что поделаешь. Авось боги и удача его не забудут!

(опять на пару)

[higf >>>]

История третья. Купец
Эпизод первый

Расстояние, впрочем, оказалось больше, чем виделось – пустыня посмеивалась над бросившими ей вызов людьми. Оазис приближался очень медленно, словно песок под копытами коней и верблюдов тек назад. Вдруг ехавший впереди Хорек приподнялся на стременах, вглядываясь вперед, и вскинул руку. Караван остановился. Марио пришпорил лошадь, поравнялся с головным.
- Что случилось?
Тот вытянул тонкую руку, указывая вдаль. У цели их пути одна за другой появлялись черные точки, за которыми тянулись клубы пыли. Их было около двух десятков, передвигались слишком быстро для другого каравана.
Пыль, словно обрадовавшись случаю, начала подниматься выше, заволакивая далекие деревья и напоминая о своем всемогуществе в пустыне.
- Нападают, - лаконично сказал Хорек.
Купец закусил губу, подумал минуту и решительно махнул рукой в сторону – туда, где дюны громоздились высокими угрюмыми горбами. Укрылись за одной из них - не заходя далеко, а только чтобы не было видно прямо от форта. Чем дело кончится, неясно, но поживиться налетчики захотят в любом случае – победив или отступив.
Верблюды и лошади переминались с ноги на ногу, время от времени недовольно фыркали, не понимая, почему их не ведут к воде. Люди нервничали и прислушивались, однако было слишком далеко - в звуках, что иногда доносили и бросали порывы ветерка, ничего нельзя было разобрать - легкий шум на грани слышимости, как море в раковине.
Небесная пустыня, нависающая над земной, начала темнеть, наливаться лиловым, словно впитывая льющуюся на земле кровь. Свет уходил из воздуха - уже и не разглядишь, что творится в форте, даже если выбраться на открытое место.
Телохранители шушукались между собой, как и дядя с племянником, Хорек разлегся в тени. Сам Марио сидел, оперев подбородок на кулак левой руки, упиравшейся локтем в колено, полуприкрыв глаза. Наконец внезапно поднялся на ноги.
- Надо подобраться и посмотреть, чем все закончилось, - сказал Ламбертини.
Он скользнул взглядом по Карло и Энрико, не задерживаясь, задумчиво осмотрел телохранителей, вздохнул. Поглядел на Хорька, тоже покосившегося на остальных, кивнул ему. По губам низкорослого слуги пробежала насмешливая улыбка. Он проверил оружие и скользнул в сумерки – в противоположную от форта сторону.

[higf >>>]

История третья. Купец
Эпизод первый

Коридор был коротким, и через несколько шагов Никифор оказался на улице. Первым делом он свободно вздохнул и грозно взмахнул топором по кругу. Есть где развернуться - тут он не боялся никого, попадись только кто, хоть недавний соперник! Противников, между тем, рядом не оказалось. Нет, во дворе было более чем достаточно вооруженных людей - как из гарнизона, так и кочевников с круглыми щитами, размахивающих короткими саблями, но все они были уже заняты тем, что пытались искрошить друг друга. Грамотея видно не было, да и сейчас не до чтения и разговоров...
Ругнувшись от провала затеи, здоровяк побежал к воротам, по дороге рубанув кого-то - чтоб не стоял на пути и вообще от досады, что тайна ускользнула из рук. Воздух был наполнен лязгом металла, топотом, вскриками и стонами, и никто не обратил внимания на человека, пробивавшегося наружу, в то время, как одни стремились попасть внутрь, а другие - помешать им это сделать.
Отбежав от форта на достаточное расстояние, Никифор вскоре свернул в сторону от дороги и следующие полчаса огибал огромную дюну. В тускнеющем вечернем свете он наткнулся на двоих мужчин из местных во время их горячего спора.
- Нечего тут ждать, - настаивал щуплый мужичок в одежде, давно забывшей свой первоначальный цвет и ставшей грязно-коричневой. - Вряд ли вернется - там столько солдат, да и всадники в ту сторону недавно скакали.
- А если вернется, шеи свернет! - опасливо отвечал высокий и худой, одетый с претензией на щегольство, хотя хорошая стирка не помешала бы и его костюму.
- Сперва пусть найдет, - махнул рукой первый.
- Не, может, ты и прав, но как хочешь, а я рисковать не буду!
- Еще день здесь прождем, так заживо спечемся.
Спорщики повысили голоса, зло и чуть испуганно глядя друг на друга. Третий голос неожиданно вмешался в дуэт мрачным басом.
- Не спечетесь, я вас сам спеку, и тебя первым!
Подошедший Никифор указал на щуплого, тот вздрогнул и открыл рот, пытаясь что-то сказать, глядя на то, как бородач поглаживает рукоять топора.
- Я... это... Атаман, по глупости!..
- Воды дай. Ежели все выпили, точно спеку, - посулился предводитель.
Трясущимися руками человек в коричневом подал флягу и стоял, пока тот жадно пил. Второй собеседник старался быть как можно незаметнее.
- Как дела-то, Ярополк? – спросил щуплый, забираю воду обратно.
Вместо ответа атаман, которого звали совсем не Никифором, зло посмотрел на него.
- Голову мне не морочь. За твои слова трети доли от следующей добычи лишаешься, и только пикни еще – пойдешь песчаных демонов кормить! А подробности вам знать не положено. Сказано – надо, а добыча потом будет, значит, так и есть. Сомневаешься? – угрюмый взгляд. Ведите коней!
Для убедительности он добавил несколько непечатных слов. Оба пошли к лошадям, а Ярополк, отвернувшись – считал, что подчиненным не стоит много знать – полез за пазуху за картой. Его взгляду предстал неровно оборванный кусок и вспомнился слышанный в каморке слабый сухой треск, на который тогда не обратил внимания. Он рыкнул и высказался так, что предыдущая тирада могла показаться придворной поэзией. Щуплый за излишнее любопытство по этому поводу крепко схлопотал по шее.

[Далара >>>]

История шестая. Наемный убийца
Эпизод первый

Утомительное путешествие через море наконец закончилось.
Много раз за эти дни Суна выходил на палубу и издалека наблюдал за мальчишкой, чье везение грозило разрушить идеальную репутацию наемного убийцы. Капитан взял пацана к себе под крылышко, возможно, хотел избежать неприятных случайностей на корабле. Действительно, если с императорским гонцом что-то случится на борту, путь к родным берегам капитану будет заказан навечно.
Суне Ёдзиро не было дела до капитана, но покровительственная забота его осложняла задачу. Двух ловушек Шимозава Юкихико избежал, даже не заподозрив их существования; в третью чуть не попал один из матросов.
Берег. Сходишь на него и кажется, будто он раскачивается на морских волнах. Мерзко.
Городок оглушил шумом – скрип дерева, крики чаек, где-то долбят молотком, – незнакомой речью с дикими интонациями, сбивающей с толку одеждой и чужими лицами. Суна поправил удобный короткий клинок в ножнах за поясом и нырнул в толпу. Самурайские мечи ему были не положены по статусу, что скорее радовало сейчас: с ними он выделялся бы, как чайка среди ворон. Или как Шимозава среди ханьцев. Вскорости Суна обзавелся местной верхней накидкой, которое лишь с большой натяжкой можно было назвать похожим на хаори, и окончательно растворился в людском потоке.
До вечера наемнику так и не удалось приблизиться к своей цели, гонец оставался на виду множества людей, а потом затворился в комнате, попасть в которую с наскока не получалось. Суна обошел постоялый двор кругом, изучая, и снял себе комнатку там же. Хитрый меняла, дежуривший в общем зале, оказался покладистым, когда речь зашла о разумном курсе обмена против возможности лишиться одной из родных конечностей. Больше в этом доме Суну обмануть не пытались, возможно, сыграло роль его сходство со сторожевым псом, который только что обнаружил грабителя с хозяйским добром. О производимом впечатлении Ёдзиро знал и пользовался везде, где это приносило плоды. Все шло пока хорошо.
Но следующее утро принесло неприятное открытие: Шимозава уехал из городка еще до рассвета. Слишком быстро. Не раздумывая, Суна тоже покинул свое пристанище, купил лошадь – предлагали ждать каравана почти целые сутки, слишком долго, - и отправился следом за гонцом, чье имя уже вызывало оскомину на зубах.
Именно такую историю он рассказал бы жене, случись ей спросить. Именно так он оказался в чужой стране один, зато с целью.

[Grey >>>]

История восьмая. Нойон

Саклаб и остальные монголы, посланные за лошадьми, с гиканьем влетели на задний двор, ведя коней остальных нукеров на поводу.
- Куда делся это чжурчжэнь? – Гуюк посмотрел по сторонам, во время короткой схватки он потерял из виду Шэ и девочку, что была с ним.
Бойцы на вопрос командира лишь недоуменно пожали плечами, Гуюк злобно выругался.
- Может вернулся туда, за вещами? – предположил Саклаб, указывая на двери чайной.
Вместе с Воргулом, десятник вернулся в главный зал. Начавшая уже снова шуметь, толпа сразу попритихла, те, кто был посообразительнее, успели удрать через главный вход. Навстречу монголам уже топал хозяин заведения, сжимая в руках какие-то сумки и пожитки.
- Вот, забирайте и убирайтесь! Хватит крови и безобразий, оставьте это место в покое! – ханьца колотило от страха, но остатки внутренних сил помогли произнести нужные слова и всучить Гуюку вещи, оставшиеся от каллиграфа.
- Кровь пролилась лишь из-за глупости ваших стражников, - даже сейчас десятник не забыл о своей главной миссии. – Ничто и никто не может противостоять воинам Великого хана, запомните это и передайте другим. Те, кто служит нам, всегда живут в достатке и под защитой, те, кто против нас – превращаются в изрубленное мясо.
- Искать нет времени, - заявил нойон уже во дворе, ожидающим приказа солдатам. – Лучше покинуть этот город, здесь у нас все равно уже ничего не получиться сделать.
Вскочив в седло, Гуюк быстро перевесил пояс с саблей и набросил на спину саадак.
- Потом посмотришь, - сказал он Саклабу, перебрасывая тому сумку Шэ вместе с остальным.
Пригнувшись к холкам коней, монголы дружной кавалькадой вылетели галопом на улицу.

Сообщение отредактировал Grey - 19-02-2008, 23:42

[Далара >>>]

История шестая. Наемный убийца
Эпизод первый

Вскоре оказалось, что денег Суна прихватил недостаточно, чтобы угнаться за шустрым гонцом. Следом за последними монетами кончились и приобретенные на них вода и пища, а впереди лежал еще долгий путь. Шимозава ехал по прямой, и обогнать его, срезав дорогу, было невозможно, - Суна рассматривал такой вариант поначалу, с некоторым трудом разбирая незнакомую карту.
Ёдзиро тряхнул мешочек для денег, помял его между пальцами, но не обнаружил ни единой монетки. Недовольно поморщившись, засунул полотняный мешочек за пазуху и огляделся. Если встать в ту маленькую нишу за кустами, любой, кто завернет за угол, окажется в пределах досягаемости. Ходят здесь нечасто, зато и свидетелей не окажется. Толстушка с веером на пороге дома вниз по улице ничего не увидит, ей помешает угол. Окон мало, да и не успеют так быстро поднять панику.
Суна прислонился к прохладной каменной стене, словно ища в тени недолгого отдыха от ходьбы и палящего солнца. Из-под обманчиво полуопущенных век темные глаза внимательно следили за проулком. Тень выдаст приближение людей.

[SonGoku >>>]

История третья. Купец

Тонкие струйки песка были похожи на ручейки; только не утоляли жажду. Стоило остановиться, оглядеться по сторонам, как ноги тонули по самую щиколотку. Отягощенный невеселыми думами Шэ вел коня в поводу, чтобы не утомлять животное без особой нужды. Огромные песчаные дюны, за которыми скрылся форт, казались горами, и ветер сгонял вниз по их склонам потоки белой сухой пыли. И только его насмешливый стон разнообразил сонную тишину пустыни. На закате дюны начнут вторить ветру, а ночью их пение сменит многоголосый хор местной живности.
Каллиграф думал о многом сразу и почти ни о чем; центральное место в размышлениях занимало бульканье воды в притороченной к седлу фляжке. Один этот звук пробуждал жажду, но он же напоминал о том, что запаса там мало, и ночью либо придется найти другой оазис, либо возвращаться к форту, чтобы под прикрытием темноты прокрасться к озеру Полумесяца.
Звучал мелодичный голос остывающего песка - дюны выводили низкие, стрекочущие ноты, словно заменяя отсутствующих здесь цикад. Казалось, пустыня беседует с небом о чем-то, чего никогда не постичь людям, занятым своими суетными делами. Вот и сейчас невысокая фигурка. не обращая внимания на своеобразное очарование ночи в песках, с негромким шорохом скатилась по дюне - как бросающаяся в атаку змея. Через пару секунд беглеца схватили за руку.
- Тихо! - прошелестело рядом.
Для убедительности вторая, свободная рука держала нож. Шэ замер на месте, с высоты своего роста разглядывая чужеземного коротышку.

(унд Хигфе)

[higf >>>]

- Думаете, если я закричу, кто-то откликнется? - миролюбиво спросил он, поворачиваясь так, чтобы можно было дотянуться до рукояти висящего у пояса меча.
- Не нужны лишние уши. Здесь далеко слышно, - коротко пояснил Хорек, настороженно следя за движениями воина.
- Здесь никого нет, - пожал плечами долговязый чжурчжэнь. - Только эфа позади вас.
Недобрая, хищная усмешка обнажила мелкие, но острые зубы.
- Нет, - покачал он головой, - тогда совсем никого. Сам на такое ловил. Мне не нужна твоя жизнь и твой конь. Из форта?
Шэ посмотрел на свернувшуюся змею, из-за одной такой он однажды уже лишился коня и чуть не расстался жизнью, и кивнул.
- Что там случилось? - генуэзец опустил руку с ножом. Он говорил с сильным акцентом, коверкая слова.
- Варвары с севера, - отвечал каллиграф. - Такие же, как и ты. Они все время нападают, чтобы прорваться в страну.
Теперь усмешка не была злой и хищной. Хорек почти добродушно тихо фыркнул. Для тех, кто его знал, это значило, что он страшно веселится.
- Как я? - он вспомнил виденных в дороге монголов. - Похож? - снова фыркнул. - И чем кончилось дело?
- Не знаю, - честно признался Шэ. - Я сбежал.
- Испугался? - насмешливо.
Молодой каллиграф улыбнулся; лицо сразу сделалось почти детским.
- Не варваров, - уточнил он. - Того, что сделал.
Правый рукав, намокший в крови, уже высох и стал жестким.
Пальцы снова скользнули по отвердевшей ткани, за которую хватались совсем недавно. Человек, который сейчас совсем не был похож на слугу, прищурился, будто звездный свет от этого станет ярче.
- Первый раз в бою?

(вдвоем с Сон)

[SonGoku >>>]

- Нет, я уже год на заставе... Но впервые убиваю своих, - он покрепче прижал локтем сумку, в которой лежал ящик с письменными принадлежностями.
- Даже так? Убивать надо врагов.
Хорек усмехнулся и оглянулся. Увидел змею, на лице на мгновение проступило изумление, но мышцы среагировали одновременно с мыслями - тяжелый нож поймал в воздухе блик ночного света и почти отделил треугольную голову от шеи. Змея дернулась на песке и застыла нелепой темной лентой, а в опустевшей руке уже появился второй. Резкий поворот головы к Шэ - тот не нападал. Неспешно, вкрадчиво генуэзец подошел к мертвой ядовитой гадине. Оружие, вытертое о песок, вернулось к нему.
- Местность знаешь? - спросил он, как ни в чем не бывало возвращаясь к собеседнику.
На мгновение тому показалось, что гладко выбритое лицо чужестранца заросло черной клочковатой бородой; Шэ мотнул головой, прогоняя видение. Песок неторопливо засыпал утратившую красоту эфу.
- В общем знаю.
- Хорошо... Я состою при купце, караван неподалеку. Пойдешь со мной? Покажешь дорогу, расскажешь, кто там кого убивал.
Если бы речь Хорька записать соответственно интонации, знак вопроса в его предложении выглядел бы съежившимся и тощим, похудевшем почти до восклицательного.
Что ему оставалось? Шэ еще раз кивнул. Ему совсем не хотелось, чтобы его останки, высушенные солнцем, вот так же канули бы в песок.

(те же)

[higf >>>]

История вторая. Каллиграф.
Эпизод третий

Ярко-алые, как бегущая из жилы кровь, полы официального одеяния мели по полу в такт быстрой походке. Коридор опустел. Все уже знали: когда судья стучит подошвами в таком резком ритме, лучше ему не попадаться на глаза. Если есть выбор, конечно. У арестанта его не было, и ему должно было достаться сполна – и за желудок, которому не дали наполниться, и за купившего себе помилование убийцу отца Бу Мао-джи, и вообще за всех нарушителей закона. Тем более что натворил он немало, нарушив семь уложений...
Шэ Дзянь стоял на коленях в центре большой комнаты, составляя цельную и приятную для глаза любого судейского композицию с двумя здоровенными охранниками, застывшими по сторонам. Они почтительно склонились перед вошедшим.
Бу Мао-джи сел за столик и уткнулся в свиток, перечитывая пункты обвинения. Его лицо было настолько плоским, что напоминало рисунок на желтой доске, нанесенный скупыми, сухими линиями. И столь же богатым эмоциями.
- Самовольная выдача подорожной;
- частный проход через заставы без подорожной;
- самоуправная отлучка с места несения службы;
- удаление от вооружения, опять-таки с отлучкой;
- избиение человека с нанесением ему состояния фэйцзи*;
- дезертирство;
- убийство своего командира.
Этого хватало, чтоб упечь подозреваемого на пару лет каторги, забить палками в общей сложности до смерти, сослать и дважды удавить. Если, конечно, он переживет следствие. Колодки в одном из углов были наготове. Судья кивнул, и один из охранников вышел и почти тотчас вернулся, приведя за собой палача.

____________________
*фэйцзи - увечье, когда пострадавший лишается глаза либо одной из конечностей, древнекитайский аналог инвалидности.

(совместно с Сон)

[SonGoku >>>]

- Заковать, - распорядился чиновник.
Палач подхватил две тяжеленные доски с вырезами для шеи и подошел к беглому каллиграфу. Со сноровкой, выдававшей немалый опыт, он, сноровисто орудуя молотком, скрепил их между собой, так что Шэ оказался в своеобразном воротнике.
- С таким преступником, как ты, иначе нельзя даже говорить, - скрипучим голосом произнес плосколицый. Казалось, кто-то чередует на месте лица рисунки, где меняется только линия рта. - Признаешь ли свои злодеяния?
Чжурчжэнь, который даже стоя на коленях, оказался почти на одном уровне с судьей, попытался качнуть головой; острые края досок врезались ему в шею, судя по тому, как Шэ сморщился от внезапной боли.
Мао-Джи довольно усмехнулся. Мало всего, что этот человек натворил, он еще и был чужаком из страны, с которой воевали сами ханьцы и их предки.
- Писал ли подорожную грамоту без разрешения тех, кто имеет на это право?
- Нет... - тяжесть на плечах заставляла сутулиться, сгибаться в поклоне, и беглец заставил себя выпрямиться.
Вообще-то он говорил неправду, но иначе не сумел бы провести через заставы Чань... где она сейчас? Будем надеяться, что в безопасности.
Глаза судьи закрылись, превратившись в узкую черную полоску ресниц, голова чуть склонилась, и Дзянь почувствовал, как тяжесть выросла - палач надавил рукой на край колодки, заставляя сильно отклониться назад. Он даже не стал повторять вопроса, торопясь дальше. Правосудие должно торжествовать! И карать надо так, дабы у видевших наказание, и потомков их, и потомков их потомков кровь холодела в жилах при мысли о неотвратимости возмездия закона!
- То, что ты оставил службу, тоже будешь отрицать, и скажешь, что мы сейчас в форте, где ты несешь службу? - ехидно проскрежетал его голос.
- Нет... - Шэ прикусил губу; как-то раз ему довелось переписывать документ с перечислением некоторых пыток, которым должны были подвергнуться несколько дезертиров.
Может быть, судья не вспомнит хотя бы о части из длинного списка?
- Мы не в форте... - подтвердил каллиграф.

(изучаем с Хигфе китайские пытки)

[higf >>>]

- Значит, признаешь свою вину? – безжалостно уточнил Бу, поглаживая черную накидку, что была надета поверх алого, и поглядывая на скудные пожитки дезертира, лежавшие на столике рядом с чиновником. Среди последних выделялся старинный меч, с рукояти которого скалилась собачья морда. Хорошая вещь...
- Я не хотел... оставлять пост, - выдохнул Шэ; от боли в спине на глазах выступили слезы.
- Да, тебя злые духи забрали, - как бы подтвердил чиновник кивком, по которому колодка опустилась еще на палец. – Они же отобрали оружие, сделали за тебя человека увечным. А потом второй раз окончательно перенесли сюда... Правда? – резко, будто прерывая себя.
Разве ему поверят, если он расскажет, как все произошло на самом деле? Шэ сомневался.
- Я никого не увечил...
Или нет? В этом тоже не было твердой уверенности.
- Это значит, что ты соглашаешься с остальным?
- Нет.
Если начать говорить, то придется рассказать этому человеку с сухой лепешкой вместо лица, еще и о Чань. Ее легко будет найти - слепая девочка в незнакомом ей маленьком городе, где каждый человек на виду... Что угодно, но Чань он плосколицему не отдаст.
- Нет, - повторил Шэ, облизав пересохшие губы. - Не соглашаюсь.
Бу покачал головой, словно сочувственно – будто кто-то закруглил кисточкой штрихи.
Сильный пинок в бок опрокинул долговязого каллиграфа, чуть не сломав при падении шею. Затем рывком его подняли.
- Тебе это не поможет, посягнувший на святость законов, - сказал судья. - Хочешь длить допрос? Тебе понравилось? Тем более, что своего командира ты заколол вот этим самым клинком.
Сухая тонкая рука легла на собачью голову.

(ага, это очень увлекательное занятие. По прежнему вместе)

[SonGoku >>>]

Список преступлений был очень длинный, кто станет отрицать? Шэ с натугой рассмеялся. Он от роду не был большим храбрецом, просто всегда как-то так получалось, что когда надо было заткнуть рот и промолчать, его кто-то тянул за язык. И зачем-то всегда ему больше всех остальных было надо делать шаг вперед там, где стоило попятиться. Вот и сейчас Шэ совсем не был уверен, что сумеет достойно встретить смерть; может быть, если очень разозлить палача или плосколицего коротышку-судью, он до казни не доживет? Тоже выход из положения...
Мао-джи внезапно стал скучно. Не этот первый, не этот последний. И все отрицают свою вину, не понимая, что не сознаться невозможно. Вопрос лишь во времени. Впрочем, должен же палач отрабатывать свое жалованье!
- Принесите мне чай, - приказал он.
- Какой, господин? - почтительно спросил охранник, стоявший по левую руку от арестованного.
- Чженшань сяочжун**, - подумав, произнес судья.
Он любил этот сорт, ароматом соснового дымка вызывавший приятные образы лесов, словно гуляешь под сенью колючих лап вечнозеленых деревьев.
Стражник быстро вышел. Чиновник кивнул палачу, чтоб тот продолжал.
- Когда решишь признаться, скажешь, - бесстрастно сообщил он и, устроившись поудобнее, начал смотреть, как у каллиграфа выбивают признание.
Это давно не вызывало ни отвращения, ни удовольствия - просто часть работы, гораздо более скучная, чем беседа, но необходимая. Чай принесли быстро, и Бу принялся не спеша потягивать его мелкими глотками, ощущая во рту вкус корицы.

--------------
**Чженшань сяочжун - копченый горный чай

(мы же)

[higf >>>]

История шестая. Наемный убийца
Эпизод первый

Не всегда нужно спрашивать, чем занимается человек, чтоб узнать это. Часто хватает и взгляда. Мука на одежде, прожженная брызгами раскаленного металла из горна ткань или опилки, что сыпятся из кармана, - это понятно почти любому. Впрочем, есть и другие признаки, не столь явные. Например, цепкий хищный взгляд, манера двигаться, характерная для человека, привыкшего красться и владеть оружием. Само оружие тоже. Лян Чоу Мао чувствовал такие признаки. Он последовал за приметным высоким чужеземцем.
Тень упала перед Суной. Продвинулась, остановилась. Человек заглянул в проулок и сразу же отступил. Сделанный им приглашающий жест повторила рука тени, расстелившейся по земле. Ёдзиро не раздумывал долго: незачем прятаться, коль скоро тебя обнаружили. Он вышел на солнечный свет, приложив к глазам руку, чтобы защитить их от яркого сияния и не быть застигнутым врасплох. Вторую руку опустил к рукояти ножа. Человек перед ним сбивал с толку непривычностью черт, в которых не было ни аристократической точености, ни аляповатости простолюдина. На полнощеком лице выделялся схожий с бататом крупный нос. Одежда цветов, какие ни один уважающий себя мужчина, что в столице, что в провинции, не нацепит. От сложности узора рябило в глазах. Слишком приземленное лицо для священнослужителя, решил Суна. Руки холеные, глаза масляные. Торговец.
- Nan desu ka?* – спросил Ёдзиро.
Тот помотал головой, показывая, что не понимает сказанного. Задумался, затем ткнул пальцем в сторону ближайшего дома, потом себе в грудь и изобразил руками двух перебирающих ногами людей.
- So.*
Суна неторопливо склонил голову в согласии.

--------
*Nan desu ka? - Что такое?
So - Вот как

[Далара >>>]

Лян запомнил слово, в значении которого трудно было сомневаться, и пошел впереди, показывая дорогу. Они выбрались на одну из более широких улиц, затем свернули с нее, сделали несколько поворотов и оказались у дверей в стене сада. Хозяин отпер их, и она проникли в жилище – несомненно, задним ходом. Прошли по тропке к дверям, никого не встретив, затем оказались внутри дома, стены которого были увешаны гобеленами, где преобладали все те же цвета, что и в одежде хозяина, и в очень сложных узорах.
Из какой-то комнаты в коридор высунулась голова, с любопытством зыркнула на чужака и исчезла после шиканья купца. Наконец оба оказались в маленькой комнатке. Мао развалился на низком стульчике и предложил сесть на такой же гостю.
Ёдзиро недоверчиво покосился на странный предмет, потрогал рукой, не развалится ли, и осторожно устроился на самом краешке. Все было неудобно и непривычно, даже руки не сложить как надо. Что ж, пусть хозяин излагает, зачем привел.
Тот задумался, наклонил голову, затем побарабанил пальцами по столь же низкому столику между ними. Указал рукой на гостя, на его оружие, затем медленно поднял ладонь и провел ее ребром по горлу.
- Dare wo?* – без удивления поинтересовался наемник.
На лице купца отразилось сомнение. Потом он решительно сверкнул глазами, видимо, сделав выбор, но тут же вновь замялся, хрустя пальцами, словно наказывая их за то, как сложно на них что-то пояснить. Наконец выложил на стол несколько серебряных слитков и вопросительно склонил голову, видимо, отчаявшись прояснить, угадал ли значение слов.

------------
*Dare wo? - Кого?

(продолжаем с Хигфом перерыв)

[higf >>>]

Не угадал. Впрочем, от денег Суна отказываться не собирался. Предлагали достаточно много, так что можно было выражаться и повежливее.
- Nanhito wo kirimasu ka?*
Взаимопониманию был нанесен нешуточный ущерб.
Чоу недоуменно помотал головой и замер, решив, что пора бы и гостю предпринять какие-то усилия, чтоб его уразумели. Гость понял, что хозяин не слишком решителен, возможно, впервые занимается таким щекотливым делом, как найм убийцы, а значит, следует ему помочь.
- Watashi**, - указал на себя. – Kiru***, - характерный жест рукой, в которой должно быть зажато оружие. – Dare? – указал второй рукой на собеседника, на изображение какого-то святого, еще на одно и вопросительно приподнял плечи.
Если бы здесь был старый друг, актер Кабуки, он показал бы лучше, но Суна сделал, что мог.
Купец закивал. Его первоначальная догадка, от которой он отказался в пользу той, которую легче пояснить, оказалась верной. Он снова задумался, потом посмотрел в окно, насколько солнце склонилось к горизонту, и просиял. Снова изобразил двух идущих рядом людей, затем левой рукой провел по лицу, а правой начал тыкать перед собой, словно показывая что-то или кого-то.
Теперь засомневался Ёдзиро. Двое людей, это он понял. Один из них то ли слепой, то ли скрывает лицо, второй вроде бы что-то предлагает. Торговец и слепец? Соперник в делах? Зачем тогда было смотреть на солнце?
- Wakarimasen da****, - помотал головой наемник.
Лян вздохнул, провел рукой по седеющим волосам и несколько раз судорожно моргнул правым глазом. С надеждой покосился на гостя, выдвинул ящик в столике и достал оттуда коробку с песком и палочку. Начертил иероглиф, обозначающий государственного чиновника, склонил голову, пытаясь определить, смог ли «собеседник» прочесть.
Не повезло, долговязый островитянин оказался неграмотным. Он мог поспорить с любым во владении оружием, устройстве засады и предсказании поведения жертвы, мог обратить всякий ее поступок себе на пользу. Он мог справиться с любым заданием в Киото. Но ему никогда не приходило в голову обучиться письменности. Всю деловую переписку вела жена, а сам Суна с трудом разбирал вывески на лавках, если случалось зайти на незнакомые улицы. Да и то, легче спросить, тем более, что всегда отвечали.
Ёдзиро свел брови, отчего между ними пролегла глубокая вертикальная складка, и попытался сообразить, что же ему показывают. Порванный флаг? Или это план какого-то здания?
Снова отрицание.

__________________
*Nanhito wo kirimasu ka? - Кого мне следует убить?
**Watashi - я
***Kiru - убивать
****Wakarimasen da - не понял

(ведем беседу)

[Далара >>>]

Выпустив палочку из рук, хозяин закусил губу, на лице было прямо написано – «Ну как же?..» Новая идея не заставила себя ждать. Он никогда не числил себя великим рисовальщиком, но, вновь подхватив палочку и стерев написанное, постарался изобразить человека из нескольких черточек, овала и неровного круга. Нарисованный вытягивал руку, словно указывая нескольким людям поменьше, суетившимся ниже его. Чоу ткнул в первую фигурку.
Наемник пригляделся. Имеется в виду слуга? Или тот, кто выглядывал из комнаты, пока они шли сюда?
Суна вытянул руку, почти дотронулся до хозяина дома.
- Anata wa...
Приложил руку к груди.
- Watashi ni... – перевел ладонь к глазам, словно прикрывая их от солнца, подчеркнуто устремил взгляд вдаль. – Miseru.
Палочка в полных пальцах завертелась в попытках пририсовать одежды, но человечек быстро превратился в нечто невообразимое. Ладонь мазнула по песку, лишая потомков возможности узреть образчик живописи. В отчаянии Лян глянул за окно, махнул рукой, нарисовал две фигурки. Указал на первую и на себя, потом на вторую – и на собеседника. Изобразил кистями рук двух шагающих человечков. От уродцев пошла линия, ведущая к третьему собрату. Здесь купец повторил жест гостя, указав на лица, потом на третью фигурку и раздраженно проткнул ее своим деревянным орудием.
Суна кивнул. Хладнокровия он не терял, в его работе это опасно. Но про себя, жалея, что нет жены - она бы смеялась, будто звонкие колокольчики в детских ручонках, - все же хмыкнул: «Разве не это я ему сказал!»
Мао снова взглянул на солнце. Оно еще не спустилось слишком низко. Показав на светило собеседнику, он нарисовал круг с торчащими во все стороны черточками. Добавил линию под кругом, затем ведущую к ней дугу и стер изображение. Так повторил три раза, затем снова потыкал в последнюю фигурку, проделав в ней пару новых дырок.
Три заката, приемлемо.
- So, - согласился Ёдзиро.
Обрадованный Лян стер шелковым платком пот со лба, прочерченного глубокой морщиной, снова кивнул и приглашающе указал на дверь.
- Да, этот точно не проболтается, - прошептал он сам себе, устало покачав головой.

(беседа окончена)

Сообщение отредактировал Далара - 23-09-2007, 20:48

[higf >>>]

История третья. Купец
Эпизод первый

Хорек вернулся не так быстро, как обещал, зато привел с собой местного, от которого удалось немного узнать о том, что творилось сейчас на заставе. Здешнее наречие знал только коротышка, удивительно легко схватывавший языки в разных странах, где ему приходилось бывать, да Марио, обладавший запасом слов, необходимых для торга. Ламбертини подумал, подвигал челюстями и решил, что сейчас, судя по тому, что говорил новый знакомый, в укреплении к любым пришельцам отнесутся с подозрением, да и кочевники бродят рядом.
Устроились на ночь. Беспокойно спали люди, карауля по очереди, зато животные отдыхали без тревог. Их напоили водой из запасов – до ближайшего оазиса, по словам обретенного проводника, оставалось не так много.
Звезды ласкали ночную пустыню, с легким шуршанием ворочавшуюся на своем огромном ложе. Она не обращала внимания на ничтожных по сравнению с ней существ, которые что-то строили на ее теле или куда-то шли, топча его ногами. Разве что иногда, когда, вырубая для своих нужд растительность по ее краям, они открывали новые пространства, куда вливались песчаные реки желтого вечного моря, куда более медлительного, чем океан, но не менее опасного.
Наконец, небосвод побледнел, словно кто-то там, наверху, веселился – понемногу подливал в черное светлые, яркие краски. Огоньки звезд грустно бледнели, угасая и прощаясь друг с другом до следующей ночи. Вновь проявились укрытые до того темнотой очертания огромных песчаных гор-волн.
Вышли перед рассветом, чтобы сделать передышку, когда солнце зависнет в зените. Все ежились - к утру похолодало; ветер, играя, утащил накопленный за день жар. И показавшийся над серым горизонтом золотисто-оранжевый краешек дневного светила и люди, и животные, и пустыня приветствовали с радостью.

(бродим с Сон по пустыне)

[SonGoku >>>]

Разоренная застава со своими бедами и делами осталась далеко позади, одну сторожевую башню караван обогнул по широкой дуге, а дальше, по словам проводника, раньше города беспокоиться не о чем. Если не считать пустыни, добавил он после недолгих размышлений. Молодой человек (а было ему на вид лет девятнадцать-двадцать, на верхней губе пробивалась неуверенная растительность, не придававшая ему солидности) оказался малоразговорчив и, хотя, когда к нему обращались, улыбался пусть не очень уверенно, зато охотно, но не вступал в беседу по собственной воле. Звали проводника Шэ и на ворчание Марио, как и на его недоверчивые взгляды он не обращал внимания. Он наотрез отказался залезать на спину одного из верблюдов, хоть ему и предлагали.
- Если мне понадобится осмотреть окрестности, - сказал он с неизменной улыбкой, - то я поднимусь на бархан.
Но и без того он башней возвышался на Хорьком, который ехал сейчас рядом с ним со скучающим видом, полуприкрыв глаза и немного откинувшись в седле. Генуэзец делал вид, будто абсолютно ничего не видит и не слышит вокруг, но порой быстро приподнимал веки, и глаза его поблескивали совсем не отрешенно. Устрашенный этим зрелищем местный скорпион решил убраться из-под копыт лошадей по добру, по здорову.

Ближе к полудню, когда все устроились в тени скального останца у неглубокого озерка между двумя барханами, Карло взялся тихонько распекать племянника, который, по его мнению, неуклюже перекладывал тюки, и теперь они могут рассыпаться.
- И еще седла надо не так закреплять!
- Эх, старина, - вздохнул рядом Бернардо. - И как тебе не надоест. У меня уж давно в глотке пересохло, хоть я молчу.
- Можно подумать, ты воды хочешь, - прищурился старый слуга, состоявший еще у отца Марио.

(вместе с Хигфе играем)

[higf >>>]

- А если и покрепче чего? – проворчал широкоплечий здоровяк. – Да, хочу. Вино всегда душу веселит. Особенно наше, что в Сугдее да рядом делают. Не то, чем в здешних краях потчуют, хоть я и тут все стараюсь перепробовать. Тебе нравится здешнее пойло, Пьетро?
Тот вздохнул.
- Да хватит тебе грустить, - продолжил разговорившийся приятель, - все одно твоя Дара далеко, сейчас любуется рассветом над горами Тавриды. Хотя один умник мне говорил, что у них и солнце еще не встало, да как то может быть?
Пьетро снова вздохнул – свою жену, горничную супруги Ламбертини, он любил и часто скучал. Марио в очередной раз посмотрел на сидящего в одиночестве проводника и после некоторых раздумий подошел ближе.
- Помоги с ним поговорить, - бросил он Хорьку, и тот подошел к ним. – Он, раз местный, должен кое-что знать.
Тот кивнул. Медленно и еще более коверкая слова, чем остролицый слуга-охранник, купец обратился к проводнику:
- Скажи, давно ли ты в этих... этой местности?

(все те же)