Четыре истории

[Bishop >>>]

Когда поток беженцев иссяк совсем, на дороге перед рыцарем остались двое – мужчина в рваной одежде и девочка в цветных шелках. Странная пара не отяготила себя скарбом, при них имелись лишь потертый коричневый плоский ящичек и меч. Ящик был ничем не приметный, зато меч притягивал взгляд – длинный, прямой, с бронзовой головой собаки, украшающей рукоять.
Если бы не меч, то Ульрик и не обратил бы внимания на этих двоих. Но мимо такого оружия он проехать не смог - его притягивала не красота меча, а его необычный для европейца вид. Рыцарь остановил коня рядом с этой парочкой, откинул забрало и спросил на ломаном арабском:
- Ты продавать меч, уважаемый?
- Bu xing, - мотнул головой владелец оружия. («Не понимаю».)
Девочка вздрогнула и прижалась к своему спутнику, беспомощно шаря ладонью по его плечу в поисках дополнительной опоры. Она задела его по правому локтю, мужчина поморщился. Он был довольно молод, но заостренные черты лица делали его чуть-чуть старше. Мужчина нахмурился, копаясь в памяти – и вроде бы что-то нашел.
- Нет, - сказал он с еще большим акцентом. – Искать хозяина. Не мой. Его.
- Хороший, - одобрил Ульрик, затем ткнул копьем в направлении, откуда тянуло гарью. - Ты знать, что там гореть?
Ответ был краткий и исчерпывающий:
- Город.

(сержант mo)

[сержант Ботари >>>]

/Бишоп, ну и я вдогонку))
Рыцарь наморщил лоб, вспоминая слова.
- А кто пожигать?
Девочка быстро-быстро залопотала, встряхивая своего спутника за плечо, от чего тот морщился, но не давал понять, что она причиняет боль. Чаще всего в ее стремительном, как горный ручей, чирикании, слышалось "цян дао".
- Ren yu bei, люди севера, - мужчина провел ладонью по лбу; в отличие от местных, которые носили свои волосы длинными, заплетенными в косицы, его голова была когда-то обрита. - Не маньшу, но похожи. Большая степь... bu cuo, Великая.
- Монголы, - постановил Ульрик. - Они тебя ранить?
Из ответа стало ясно, что если небо чего-то не желает, то делать того не стоит, а если наоборот, то лучше все-таки делать. Затем бритоголовый молодой человек рассмеялся, махнул рукой, беспечно отказываясь от чужой мудрости.
- Недоразумение, - пояснил он. - Зато - никого не убили.
- Я помогать? - рыцарь повесил копье в петлю на седле, слез с коня и принялся копаться в седельной сумке. - Рана промыть, а то плохо. Жарко.
Девочка в богатой одежде всполошилась испуганной птичкой, но бежать передумала и даже покорно уселась на придорожный валун. Она не разглядывала незнакомца, лишь напряженное лицо и сведенные над переносицей тонкие брови свидетельствовали, что она прислушивается к каждому звуку.
- Спокойно. - Ульрик подошел к незнакомцу, держа в руказ флягус водой и чистую льняную тряпицу. - Я не быть... Э... Scheise.... А! Я не быть разбойник. Покажи рана.

[Bishop >>>]

- Вэй Сяо Фу, - бритоголовый прижал ладонь к груди и слегка поклонился. – Мое имя.
Меч он отдал девчонке, а сам запустил пальцы в прореху на рукаве – края ткани уже засохли и стали прочнее. Рану нанесли не мечом, кто-то выстрелил в монаха из лука. Был ли тот стрелок метким – сказать трудно.
- Ульрик. Ульрик Гильденбрандт, - в свою очередь представился рыцарь. Пригляделся к ране и присвистнул. - Твоя повезло, кость цела.
Он оторвал от тряпки кусочек, намочил водой и принялся промывать рану.
- Я не видеть монгол, но слышать от люди, что они хороший лучник. Я прошу прощения, говорить арабский плохо... Поднять это. - Рыцарь подергал монаха за рукав. - Прости, я забыть слово...
- Xiu, - подсказал бритоголовый и сделал, как попросили.
Он отличался от последователей своего бога, он не хранил благостную ленивую безмятежность – а когда неловким движением побеспокоил разорванную стрелой руку – отпустил крепкое слово. Очень крепкое, если судить, как зарделись щеки девицы. Она закопошилась, сильней прижала к себе меч; конец его длинных ножен неловко протащился по земле и остановился, звонко стукнувшись о сапог рыцаря. Девчонка вздрогнула и сжалась в комочек; но любопытство взяло верх, и она распрямилась и робко, выжидающе вновь тронула меч. И как только он во второй раз звякнул о доспех, маленькая китаянка непонимающе улыбнулась.
- Наш друг спрятался внутри металлической раковины, будто краб, - сказал ей Вэй Сяо Фу. – Зато ему не страшны стрелы.
По изменившемуся лицу девчушки было понятно, что именно это ее и удивило и напугало. Уйти было некуда, и потому она только опасливо подвинулась в сторону, едва не свалившись с камня.

(с сержантом и еще - Сай немного)

Сообщение отредактировал Bishop - 22-09-2008, 13:54

[сержант Ботари >>>]

/Все еще мы!)))
Их подслушивали. Время от времени пытались еще и подглядывать, но тогда надо было бы высунуться из-за все-время осыпающейся кучи песка у дороги. Зачем ее навалили, кто сделал, оставалось загадкой; радовало - что песка, а не чего-то иного. Ветер дул в сторону троих бродяг, и они раздували ноздри, словно предвкушали отменную трапезу. Их привлекал запах добычи: нагретого металла, тонкого шелка, холщовой торбы, в которой, несмотря на невзрачность, могли храниться богатства. Бродяги скинулись на пальцах, кто пойдет первым.

Ульрик тем временем деловито перевязывал рану монаху, попутно изъясняясь на своем жутком арабском.
- Я быть ein Ritter, а ты быть кто, уважаемый?
В узких глазах его собеседника мелькнуло удивление, затем он показал на небо, обвел пальцем вокруг, словно очерчивая горизонт.
- Хожу вокруг. Служу Emituo Fo... Пробудившемуся.
Настала очередь рыцаря задуматься. Машинально проверив, не сползет ли повязка, он насупился и принялся перебирать свой скудный запас арабских слов. Аналогии не находилось. Ульрик сопел, пыхтел, теребил нижнюю губу, закатывал глаза, наконец звонко хлопнул себя по лбу - на свое собственное счастье попав по шлему - и спросил:
- Мулла? Дервиш?
- Что-то вроде, - согласился бритоголовый, опробовал руку, улыбнулся так, что загорелое лицо покрылось сеточкой мелких морщин. - На свой лад.
Он сложил ладони, поклонился.
- Кто питает всеобщую любовь, будет счастлив от неба. Спасибо тебе.

Сообщение отредактировал Bishop - 22-09-2008, 14:04

[Bishop >>>]

Идти выпало Куну – так он сам себя называл. Остальные звали его Донсян и пожимали плечами, когда он поправлял, что он «сарта». С лицом плоским, будто поджаренная лепешка, он походил на шкаф на кривых толстых ножках. Если бы мебель носила с собой увесистую и толстую дубину, усеянную шипами.
Куну сказали, Кун вылез на дорогу.

- Что? – удивился монах, выслушав длинную скороговорку нового персонажа.
Ульрик с интересом оглядел обладателя дубины. Собственно, для понимания того, что понадобилось сему славному представителю романтиков с большой дороги, не нужно было быть семи пядей во лбу, но рыцарь все же уточнил для собственного душевного спокойствия:
- Он нам угрожать или что-то хотеть?
- Полагаю, угрожает, чтобы получить... – монах уточнил у плосколицего, что тому все же понадобилось.

Кун страдальчески сморщился, он и вправду был из племени сарта, которых местные жители называли почему-то «людьми из восточной деревни», поэтому – плохо понимал здешний ханьский. Но – памятуя о товарищах, добыче, времени, которое должно протянуть, - терпеливо повторил свое требование немедленно отдать ценности.

- Грабят, - уверенно кивнул Вэй Сяо Фу. – Нас.

(с сержантом опять)

[Далара >>>]

История четвертая. Воин
Эпизод второй

Ладонь, которая зажала рот Бэй Ке, пряталась в длинном рукаве, а шелк, который пошел на этот рукав, был тонкий, мягкий и благоухал ароматами, каким позавидовала бы любая благородная девушка. Да и сама рука не знала тяжелой работы, хоть и изнеженной слабостью не отличалась.
- Ты тоже любуешься? – жарко зашептали на ухо. – Вот и мне приглянулась... но эти грабители! Я так испугался, что даже хотел закричать, но было слишком уж страшно. Зато я видел, как ловко ты их прогнал, молодец!
«Пленник» быстро прошел путь от испуга – сначала неизвестности, потом, что неудачливые похитители вернулись и напали исподтишка, - через стыд, что его обнаружили, до злости. Какой-то неженка (откуда только взялся такой в глуши?) с легкостью наткнулся на засаду хоть и не слишком опытного в подобных делах, но почитавшего себя хитрым и ловким Бэй Ке. Позор на редеющие седины! Икнув, он с негодованием оторвал ото рта чужую ладонь и развернулся, собираясь высказать злоумышленнику все нелестные слова, какие пришли в голову. Намерение таковым и осталось. На корточках перед стареющим шаньха сидел молодой человек, даже юноша, в богатых одеждах, каких ни на морском побережье окраины Сун, ни в окруженном горами городке Пинлян не видели никогда.

(а это мы с Сон и Бишем)

[SonGoku >>>]

Он выглядел настолько юным, утонченным и неискушенным, что Бэй Ке оторопел. Справившись с собой, он поднял палец и обвиняюще потряс им перед носом сопляка.
- Ты еще кто такой?
- Обычно меня называют Вэнь-лянь, - обезоруживающе улыбнулся молодой человек. – И добавляют, что имя соответствует внутренней сущности. Не шуми, спугнешь.
Он вытянул шею, разглядывая купальщицу; хотя что там смотреть, если только и видно, что черные длинные волосы на зеленой поверхности озерца?
Но Бэй Ке не готов был отступиться так просто. Его никто не нанимал блюсти честь островной девицы, но слишком уж ему не понравился взгляд этого Вэнь-ляня. Шаньха переместился ползком, стараясь шуршать ветками кустов как можно меньше, и загородил вид.
- И правда тебе имя подходит – воспитание у тебя в беспорядке, раз ты из кустов подсматриваешь за честными девушками, - яростно зашептал Бэй Ке, чувствуя себя при этом так, будто обижает декоративную пушистую собачку. – Шел бы ты отсюда, пока я не прогнал.
Подвижные брови на светлом (как будто солнцу не дозволялось прикасаться лучами к его коже) юном лице приподнялись, на глаза навернулись слезы.
- Но ведь вы тоже подглядывали за ней, дядюшка...

(мы с Даларой подглядываем за юной... м-мм... красавицей)

[Bishop >>>]

- Не подглядывал, а наблюдал, - проворчал шаньха, начиная проигрывать битву с совестью.
Он даже отвернулся, чтобы не видеть расстройства собеседника.
- Она в некотором роде моя подопечная.
Сопляк подпер кулаками подбородок и на озеро больше не смотрел, шмыгая носом и жалея себя на разные лады. Бэй Ке же, наоборот, пристально следил, за островитянкой, радуясь, что ему больше не мешают. Оставалось лишь придумать, как избавить нихонскую посланницу от письма так, чтобы этот юный любитель поглазеть не вмешался и не испортил бы все. Но составление плана прервалось, когда прямо на нос шаньха села лесная пчела. Он попытался согнать негодницу, но та, сделав круг, вернулась и снова принялась щекотать несчастный нос своими мохнатыми лапками. Бэй Ке махнул рукой и шикнул на насекомое. Обидевшись, пчела улетела восвояси; но вот беда, гладкая поверхность озерца была пуста. Старик приподнялся, пытаясь отыскать взглядом человеческое тело под водой.
- Nani o shite iru ka?*
Перед носом Бэй Ке обнаружил клинок. Второй облепленная волосами, мокрой тканью и нитями водорослей чужеземка держала направленным на растерянного молокососа. И глаза у нихонки горели как у разъяренного юного тигра.
________________
*何をしているか。 - Что это вы делаете?

(и две девушки!)

[Далара >>>]

Изнеженный молодой человек, увидев перед самым носом острие пусть необычного, но даже на первый взгляд хорошо заточенного меча, повел себя вполне предсказуемо. Он прикрылся руками и попытался притвориться самым маленьким камешком, существовавшим под небесами. Бэй Ке покосился на него с жалостью и презрением: вот же молодежь нынче растет... Толку от парня ждать не приходилось.
Меч не колебался, да и в глазах владелицы не было признаков, что оружие побоятся пустить в ход. А собственный короткий меч еще надо было успеть вынуть из ножен. Стареющий шаньха на всякий случай попятился, как был, на карачках. Оглядел юницу с головы до ног, вновь терзаясь затихшими было сомнениями. Голос купальщицы был низковат для девушки. Но кто их знает, островитян. Все они странные. И говорят на диковинном языке. Впрочем, здесь и без переводчика понятно, что девица спрашивает, только вот как ей ответить, чтобы поняла?
Бай Ке заговорил терпеливо, как с недоразвитым ребенком; в темной радужке гневных глаз его отражение казалось совсем крошечным.
- Разговариваем здесь... вот, ягоды собираем, - для наглядности протянул довольно крупный влажно поблескивающий ярко красный шарик. – Видишь?
- Konomi?*

(я и Сон и разъяренно-недоумевающий Биш)
----------------------
*木の実 - (яп.) ягода

[Bishop >>>]

История десятая
Рыцарь


захлопнул забрало, накинул на руку щит, вытянул копье из петли и приглушенно прогудел. - Если я его за это немного убить, тебя и твой рабыня сильно огорчать?
Плосколицый переводил взгляд узеньких – как два тоненьких мазка кистью – глаз с одной добычи на вторую. Кажется, он чего-то не понимал в жизни.
- Небу неприятно, если люди желают друг другу зло, - решил монах. – Человек этот желает зла. Подлежит наказанию.

Кун понял, что драка все-таки будет, и обрадовано завертел колючей палицей.

Ульрик довольно усмехнулся: похоже, местные не привыкли иметь дело с тяжеловооруженными конниками. Будь на месте типа с дубиной съевший на европейских рыцарях собаку сарацин, то давно бы уже стучала эта дубина в шлем, стараясь достучаться до рассудка того, кто столь опрометчиво повернулся спиной к оппоненту.
Рыцарь чуть наклонился к уху коня и негромко произнес:
- Х-ха...
Копыта бухнули в землю. Огромный конь сорвался с места, копье нацелилось на жертву. Ульрик дождался момента и отработанным движением выбросил вперед руку с зажатым в ней оружием. Коротко ойкнула девочка, склонила голову к плечу, напряженно прислушиваясь к ворвавшимся в ее ограниченный стенами тьмы мир незнакомым звукам. Монах что-то произнес ей почти на ухо, должно быть, на родном языке, потому что слепая кивнула, но одеревенение не ушло из ее плеч.
Плосколицый широко осклабился, встретил палицей удар и...
- Красиво летит, - оценил Вэй Сяо Фу.

(Ботари mo)

[сержант Ботари >>>]

Кун описал почти правильную дугу и с размаху грянул о твердую землю, лишь грязные пятки задрались в небо. Сарта философски разглядывал их, когда с двух сторон на его обидчика пошли в атаку: Бонан, получивший свое прозвище по той же причине, что и Кун - свое, и вооруженный длинной пикой, и Ула Лан-лан с широким тяжелым клинком на толстой длинной рукояти.
- Второго, что с косой, берегись, - крикнул монах. - Его гуань-дао перерубит шею лошади!
- Спасибо... - прогудел из-под шлема приглушенный голос.
Конь, повинуясь движению ног наездника, чуть присел на задние ноги. Рыцарь прикрылся щитом, перехватил копье и внезапно с хеканьем метнул его в пикинера. В отличие от первого, этот оказался увертливей, да и пример товарища оказал воздействие; жилистый, как мумифицированная обезьяна, житель солончаков отскочил в сторону и в свою очередь направил пику в цель. Изо всех сил, метя туда, где - по его представлению - должна быть щель в латных пластинах. На звериной мордочке его нарисовалось удивление, когда древко жалобно хрустнуло.
- Кто опирается на усилие в труде, тот живет, а кто не опирается на усилия в труде, тот не живет, - Вэй Сяо Фу засмеялся. - Но вот тут большой... нет, великий учитель Мо ошибся.
Ульрик же раздраженно ухнул и врезал ребром щита прямо в удивленное лицо противника. Вот что значит - расслабился. Будь на месте этого кола настоящее копье... Додумывал он уже на лету, спрыгивая с коня и вытаскивая меч.
/С месье Бишопом)))

[Bishop >>>]

Ула Лан-лан был озадачен, он редко выходил один на один с противником, предпочитал наваливаться в компании. Но небеса сегодня рассудили иначе. Впрочем, если он во что-то и верил, так в тяжелую алебарду гуань-дао в своих руках и в то, что из Куна не так просто вышибить мозги. На Бонана всегда надежда оставалась слабая – вечно себе на уме, вечно бормочет себе под нос. Сейчас Ула Лан-лан понимал: ему нужно вытряхнуть эту странную улитку из ее панциря, пока бритоголовый оборванец с девчонкой мечтает и разглядывает далекие горы. Широкое лезвие гуань-дао нарисовало круг в воздухе – сначала медленный, затем все быстрее и быстрее.

Ульрик цокнул языком. Конь отскочил в сторону. Рыцарь на секунду остановился над разбойником, которого ударил щитом, и коротко ткнул его мечом, прогудев в адрес монаха:
- Я просить прощения, но эти дети собак невероятно живучи.
Незнакомый тип алебарды взывал к неторопливости, поэтому Ульрик поудобнее перехватил меч и принялся обходить противника, заходя тому на левый фланг.
Вэй Сяо Фу покачал головой:
- Нет, от диких псов ведут свой род чжурчжэни, - негромко охнул, когда острый локоть Чань врезался ему под ребра. – Но они сами так утверждают!
Разбойник разинул щербатую пасть в злой ухмылке; слепая зажала рукавом нос – вонью разило так, что чувствовалось даже на расстоянии. Вращение увесистого клинка убыстрилось и вдруг сменило плоскость, как будто противник был лошадью, которой следовало подрубить ноги.

(futari)

[сержант Ботари >>>]

Этот язык Ульрику был знаком гораздо лучше арабского. Он повернулся, приседая на колено и подставляя под удар щит. Грохот раздался впечатляющий, впечатляла и цветистая ругань на немецком, перемежаемая с красочными арабскими словами и выражениями. Ульрик оттолкнул алебарду и шагнул вбок, ткнув разбойника мечом из-под щита.

Ула Лан-лан не сразу понял, что произошло - именно то, чего он никогда не ждал, хотя всегда знал, что когда-нибудь, но случится. Он скосил глаза вниз, чтобы посмотреть, правда ли, что его нанизали на клинок, будто куропатку на вертел. Перевел умоляющий взгляд на монаха.

Вэй Сяо Фу встал с камня.
- Теперь моя очередь, - сказал он. - Оставь его, человек из металла.
Ульрик рывком освободил лезвие и вытер его о рубаху разбойника.
- Ты молиться за его душа? - Поинтересовался он, убирая меч в ножны и откидывая забрало.
- Твой путь - воина, - Вэя Сяо Фу вытер ладони о грязную одежду, вонь пожара почти заглушала запах пустыни, которой она пахла раньше. - Мой - служителя. Когда-нибудь после смерти наши пути пересекутся, но к истине мы идем каждый по-своему. Добей остальных, пока не опомнились.
Рыцарь снял шлем и утер вспотевшее лицо.
- Жарко тут... - он вытащил кинжал и ткнул им первого разбойника, того, которого удивил копьем до смерти. - Странная страна...
- Необычная, - согласился монах, закрывая глаза.
/Все еще мы!)))

[Grey >>>]

История восьмая. Нойон.

Приближаясь к дорожной заставе, монголы выслали вперед разведывательный яртаул. Нет, десятник Гуюк отнюдь не собирался предпринимать каких-то активных действий против гарнизона форта. Просто, он помнил о том, что кроме всего прочего у него есть еще и важное задание, уклоняться от исполнения которого он отнюдь не собирался. Разведчики должны были собрать информацию, не только для их группы, но и для ставки великого хана и его джинхангира. Особой опасности Гуюк-нойон не ждал, весть о бесчинствах его людей не могла обогнать по этой дороге самих монголов. С другой стороны, осторожность в этом деле никогда не была лишней. Ну, а если вдруг представится шанс пощипать мягкое подбрюшье ленивых суньских солдат, то почему бы и нет?
Недаром ведь говорил дервиш Хаджи Рахим, что торговцев поражают деньгами, царей – мудростью, мудрецов – глупостью, крестьян – силой, а солдат – страхом. К изречениям этого человека Гуюк-нойон всегда прислушивался, если не с трепетом, то с почтением. Ведь, как-никак, сам Потрясатель Вселенной вел с ним долгие беседы о сути власти и устройстве мира, приблизив к своему шатру и даровав золотую пайцзу с орлом, позволявшую своему обладателю свободно странствовать по всем землям Империи и везде встречать почет, заботу и уважение. Не изменил заветам своего деда и молодой Бату-хан, племянник самого Угэдей-хана. Гуюк служил еще отцу Бату, Джучи-хану, первому из Чингизидов, и до сих пор помнил о той силе и свирепости, что досталась этой ветви потомком великого Чингиз-хана. Хотя перед отъездом десятника из ставки все чаще стали говорить о том, что Бату ведет свой род не от Небесного Повелителя, от каких-то грязных меркитских свиней, что пленили его бабку, держали ее у себя, и там она и родила. Такие разговоры звучали за спиной еще у Джучи-хана, но никто никогда не смел говорить об этом так открыто, как сейчас. В былые времена этих шелудивых псов с длинными языками забили бы плетьми и нагайками, если бы, хоть слово долетело до слуха отца или деда Бату. Но теперь такие речи вел даже Гуюк-хан, старший из сыновей великого хана. За что однажды и поплатился. Десятнику разведчиков довелось быть свидетелем того момента, когда Бату за наглость отхлестал названного брата по щекам костяной лопаткой для чистки лошадиных шкур.
Отдавшись на мгновение собственным мыслям и воспоминаниям, Гуюк-нойон чуть не потерял ход событий в мире реальном. А тем временем, пока он сам и еще шесть воинов ждали на некотором отдалении, Саклаб вместе с Бураком и Воргулом добрались до ворот небольшого приземистого форта.

[SonGoku >>>]

История четвертая. Воин
Эпизод второй

Старший брат наблюдал за младшим, прекрасно устроившись в тех же самых кустах. Обнаруживать себя Фу Син не собирался, но, губы сами собой расплывались в широкой улыбке, а тихий смешок грозил перерасти в бурный, совершенно неприемлемый в такой ситуации хохот. Почувствовав, как по ногам побежали мурашки, мужчина сел прямо на траву и, стараясь не шуметь, отодвинул мешающие обзору листья. И увидел девушку, которая направила на Вэнь-ляня меч. Говорила она на чужом языке, да и голос был слишком низким. Это насторожило Фу Сина и, подавшись вперед, он прислушался.
Легкий ветерок зашуршал листьями кустарника, но принцу звуки, кроме напряженных голосов девушки и Бэй Ке сейчас казались слишком громкими.
- Konomi?!
- Верно, ягоды! – неизвестно чему обрадовался Вэнь-лянь; впрочем, младшего брата в состояние эйфории мог ввести обычный пустяк. Например, мотылек, бьющийся о ставню окна, особым прекрасным образом раскачивающаяся над водой ветка дерева или ярко одетая девушка. – Их едят!
Он бы даже подал пример, если бы старый шаньха не сжал кулак, спрятав в нем свой «улов». Глупости этого мальчишки можно было бы поражаться бесконечно, она вызывала бы взрывы эмоций, не будь Фу Син сейчас в роли охранника своего родного младшего брата. Когда этот дурачок собрался продемонстрировать прекрасной незнакомке, как нужно правильно есть ягоды, мужчина подался вперед, но, заметив, что старик, стоящий рядом, спрятал запретный плод, с облегчением выдохнул. И стал наблюдать, что же будет дальше.

(а еще Даниэль, Биш и Далара)

[Далара >>>]

А дальше умудренный годами шаньха предложил развести костер. Несмотря на жару, девушка замерзнет в таком виде, говорил он. С нее же льет ручьями, как с речного демона под водопадом (поэтические сравнения всегда давались ему с трудом). Впрочем, если бы кто-то мог заглянуть Бэй Ке в голову и прочитать мысли, узнал бы, что беспокоится тот вовсе не о здоровье чужачки, главное – чтобы не вымокло послание.
- Вэнь-лянь, набери веток посуше. Госпожа, садитесь вот сюда, - старик был сама любезность. – Было бы лучше вам снять мокрые вещи...
- Hadaka ni nari?!
Вэнь-лянь захихикал в рукав, но, заработав целых два гневных взгляда, отправился на поиски хвороста. Почему-то все сухие ветки на этой поляне валялись в нескольких чи (но не более одного бу) от кустов, в которые – разве что не плюясь от ярости – удалилась, прихватив всю одежду заморская гостья. Бэй Ке сооружал кострище с мастерством бывалого путешественника, но раз за разом поглядывал на мелькающие среди густой листвы и веток едва различимые очертания. Украдкой поначалу, но услышав новое хихиканье юного любителя девушек, перестал таиться. Пусть мальчишка думает, что хочет. Да и девушке в прелести не откажешь. Шаньха всплеснул руками, наткнувшись пальцем на острый сучок. Веток около кустов уже почти не осталось, а Вэнь-лянь все крутился там и подбирал последние сучки.
- Все, хватит, - остановил его старик, побоявшись, что сейчас юноша начнет обрывать живые ветки для наилучшего обзора. – Лучше набери еще таких ягод. Смотри, вон там их очень много, - и указал на дальние кусты.

(все вместе)

[SonGoku >>>]

Оборвал бы Вэнь-лянь ветки того самого куста, как пить дать обнаружил бы там своего старшего брата в полном боевом облачении. Хотя, разве меч, постоянно находящийся под рукой – это разве опасно? Да, если обладатель умеет с ним обращаться. А Фу Син умел. Наблюдая за мальчишкой сквозь зеленую листву, он увидел, как тот двигается в сторону кустарника, и думал, что делать… утащить, не поднимая лишнего шума? Нет, не получится – старый Бэй Ке с нескрываемым любопытством смотрел именно туда. Любопытством? Скорее осторожностью, переходящей границы разумного. Хотя, если братец будет под рукой, за ним будет удобнее присматривать? Все возможно в этом мире… а Вэнь-лянь, собрав несколько ягодок с ближних к нему веток, уже тянул руку к самым дальним и самым вкусным…
Что проделывать нелегко, если второй рукой крепко прижимаешь к груди (не обращая внимания на испачканные в зеленом соке травы и земле одежды) охапку хвороста пополам с ветками. Юный повеса раздвинул листья в твердой решимости добраться до заветного лакомства.
Прислуга в их доме, когда наивно думала, что никто не подслушает, часто сплетничала, что если старший из братьев - видный статный красавец, ну просто загляденье, сразу видно, чья кровь, то младший пошел не пойми в кого. Не иначе не обошлось без греха. Ну виданное ли дело, чтобы у человека его рода и положения рот вечно был до ушей в дурацкой ухмылке. А сейчас этот рот был открыт особенно широко.
- Фу С-с...

(мы все вместе)

[Bishop >>>]

Старый шаньха, который собрался было окликнуть дурня и велеть ему положить хворост (того и глядишь придется счищать ягоды с рук Вэнь-ляня), при задушенном возгласе юноши вскочил на ноги. Вытянул морщинистый указующий палец в сторону невидимого гостя.
- А ну покажись немедленно!
Второй рукой он держал кинжал, которым до того счищал сучки с костровой палки. Остро заточенное лезвие поблескивало в пятнах света, что сочился сквозь листву над головами.
- Фу, сколько здесь муравьев! – ойкнул Вэнь-лянь, во второй раз за сегодняшний день оказываясь между молотом и наковальней.
- Муравьев? – опешил Бэй Ке. – Ты что, боишься насекомых?
Неженка какой! Может, произошла ошибка с возрастом? Старик был готов даже усомниться в принадлежности Вэнь-ляня к мужскому полу – уж очень звонкие у того получались возгласы, - но вспомнил горящие глаза, пока островитянка купалась, и остался при прежнем мнении.
- Они кусаются, а когда залезают под одежду, то становится очень щекотно, - пожаловался юнец. – Дома, в Кайфэне...
Тут его, кажется, пнули.
- ...их не было даже в саду, - упрямо завершил тираду Вэнь-лянь.
Простоватый шаньха, который о столице южной Сун только слышал, да и то в десятом пересказе повествований очевидцев, почесал в затылке.
- Так ты городской!
Это многое объясняло. Зато и новых вопросов рождало целую массу. Бэй Ке сел достругивать свою палку.
- Но Кайфэн же отсюда в... очень далеко. Как тебя угораздило затеряться в здешних лесах?
- С посольст...
Его снова пнули, и, потирая оскорбленное действием место и стараясь не растерять хворост по дороге, Вэнь-лянь заторопился обратно.
- Нас... меня отправили в Пинлян, - он вывалил ветки перед шаньха и присел на корточки рядом, явно, не зная, что делать с хворостом дальше. – Надеются, что монахи смогут научить меня чему-нибудь умному.

(помогаю)

[Даниэль >>>]

Бэй Ке оглядел это ходячее недоразумение, сочувственно покачал головой – симпатия, похоже, предназначалась не юнцу, а его родственникам, - и начал сортировать хворост. Часть веток он сложил в костер сразу же, часть оставил про запас, а в третьей кучке поломал их в щепки.
- Вижу, чтобы научить тебя чему-то умному, им сначала придется тебя поймать.
Огонек, прозрачный в солнечном свете, начал разгораться, потрескивать на сухой древесине. Вэнь-лянь зачарованно следил, как священнодействует шаньха, приоткрыв от усердия рот и время от времени облизывая губы.
- Недо-монах, у тебя есть какая-нибудь посудина?
- Tsukatte.
Бэй Ке поднял голову и уперся взглядом в уже полностью одетую островитянку. Та протянула двумя руками тонкую очень легкую бамбуковую плошку, явно предназначенную для риса. Миской неоднократно пользовались, это было видно, но содержали в завидной чистоте. Непонятно отчего смутившись при виде женственного и даже почтительного жеста, старик принял посудину тоже двумя руками. И со смутным недоумением в душе наблюдал, как девушка грациозно, но деловито и целеустремленно, садится у костра... и принимает по-мужски небрежную позу.
- Притворяется, - с пониманием шепнул старику Вэнь-лянь. – Поверь мне. Я все понимаю в притворстве!
Тот неопределенно хмыкнул и вручил миску юнцу.
- Лучше набери воды.
Глядя на красавицу, садившуюся к костру, Фу Син понял, что с ней не так. «Это же мужчина!» - подумал принц и расстроено опустил глаза, уставившись на зеленую траву. Тем временем, старик Бэй Ке отправил Вэнь-ляня за водой, а сам остался наедине с девушкой. Принц подался вперед, стремясь убить двух зайцев – услышать, что говорит шаньха и одновременно не упускать из виду младшего брата.

(и опять все вместе))

[Далара >>>]

Дедок же соображал, как бы ему теперь разделить послание и его носительницу. Нелегкая задачка, коль скоро она берет его с собой даже при купании. Раздеть догола? Незаметно обыскать? Он почесал лысеющую макушку: староват, и денег мало, на подарки не хватит. Нет, не прельстится она им. Вэнь-лянь другое дело: он и молод, и одежда на нем приличная, даже роскошная. Дурачок, конечно, тут уж ничего не сделаешь, но девушки на таких даже падки подчас.
Поэтому когда юноша вернулся с водой, Бэй Ке отозвал его в сторонку, жестами попросив островитянку остаться на месте, мол, они ненадолго да и недалеко.
- Я смотрю, она тебе очень нравится, - поднявшись на цыпочки, зашептал он на ухо рослому по сравнению с ним Вэнь-ляню.
Молокосос наклонился, чтобы было удобнее. При этом не переставал косить глазом (ну, жеребчик по весне, право слово!) на красотку у огня. Та сушила длинные волосы, а когда закончила, ловко перевязала их шнурком, стянула на затылке в длинный хвост. На детской мордочке Вэнь-ляня появилось мечтательное выражение.
- У нее есть вещь, на которую мне очень нужно посмотреть, - продолжал гнуть свое Бэй Ке. – Письмо в бамбуковом чехле. Если я увижу письмо, тогда... – он замялся ненадолго, так как еще не придумал, что же тогда.

(продолжаем)