Четыре истории

[SonGoku >>>]

- В общем, важно, чтобы оно попало ко мне, и нам всем станет от этого лучше. Но вот беда, - старик понурился, всем видом показывая, как он несчастен от несправедливости жизни. - Девушка не отдает мне его. И тебе не отдаст. Но если бы ты смог добиться расположения нашей красавицы и тихонько взять у нее чехол с письмом...
Шаньха оценивающе посмотрел на мальчишку. Сказал с тщательно отмеренной долей сомнения:
- А сможешь?
- Украсть?! – возмутился Вэнь-лянь.
Возмутился бы... если бы старик сухой ладонью не заткнул ему рот.
- Тихо ты, - прошипел он. - Добьешься, что она уйдет, и ты ее больше никогда не увидишь!
Он не удержался, отвесил крепкой рукой урожденного рыбака оплеуху несмышленышу. И снова зашептал на ухо:
- Не украсть, всего лишь взять на время, взглянуть.
- А потом вернуть? – уточнил на всякий случай оболтус.
- Конечно! - и глазом не моргнув, соврал шаньха.
Такую близкую добычу он не собирался упускать лишь ради юношеских идеалов какого-то юного горожанина.
Мальчишка облизал губы и предпринял неуверенную и последнюю попытку отступления.
- А вдруг я ей не придусь по душе?

(ага)

[Даниэль >>>]

Все та же история четвертая, продолжение

Фу Син взирал на эту картину маслом все из тех же кустов. Обзор у него был бы прекрасным, если бы не ветки и растущие на них крупные спелые ягоды ярко – красного цвета. С тихим шорохом отодвинув листья, принц увидел, как старый шаньха дает оплеуху Вэнь–ляню. Настало время возмутиться, выйти из укрытия и пригрозить старику чем – нибудь за этот проступок, но любопытство было куда как сильнее. Он продолжал наблюдать за разворачивающимся действием, которое грозило обернуться чем – то очень интересным для самого принца, и законо – переступательным для его глупого младшего брата.

[Далара >>>]

Остановка каравана на пути к Ша Чжоу

Здесь кончились плодородные поля и зеленые предгорья, и недвусмысленно напоминала о себе пустыня. Люди, что селились в этих местах, организовывали свои постройки и быт, соотносясь с ней, ни на минуту не забывая о ее присутствии и характере. В приземистом, песчаного цвета здании постоялого двора были узкие проходы, едва двое разойдутся, и в лучшем случае два этажа, а чаще один. Внешние галереи, опоясывающие строение, были открыты всем ветрам. Зато до комнат добирался лишь кроткий приятный бриз. Внутренний двор устилал плотно утоптанный песок. Лишь в одном углу какой-то садовник, очень уж большой любитель своего дела, разбил маленький, два на два шага, садик. Ветер доносил оттуда ароматы цветов и свежей травы.
Тень Номер два, младший, сидел на камне у колодца и кропотливо наполнял водой многочисленные фляги. Для украшения своего немудреного занятия он пел о том, что вода холодна, а с пустыни дует горячий сухой ветер, и скоро их караван снова отправится в пески.
На постоялом дворе кипела жизнь. У ворот переругивались два погонщика, не сумевших поделить купленную в складчину новую попону. Старухи в пестрых платках плели из сухой травы на продажу легкие корзинки. У верблюжьего стойла суетились ученики погонщиков и просто малышня – кормили, поили и чистили животных. Мальчишка оттуда – маленький и загорелый, как спелый каштан, - подбежал и жадно присосался к деревянному ковшу.
- Тебя как звать, дядя? – прищурился он, глядя на Тень, чье лицо отличалось от местных так же, как горы от озер.
- Ты мое имя не выговоришь, малец, - добродушно усмехнулся тот, вытирая тряпочкой блестящую от пота бритую макушку.
- Ну как-то же тебя называют свои? – упорствовал тот; наверное, ему уж очень не хотелось возвращаться к верблюдам.
- Ди Эр.
С журчанием полилась вода из ковша во фляжку. Парнишка задумчиво загибал пальцы на пыльной ладошке.
- Номер второй? И все? А почему второй? Где тогда первый?
- Вон, видишь того человека?
Мальчишка послушно кивнул.
- Он и есть Номер Один. А если кто-то сейчас не пойдет обратно работать, получит взбучку.
Парнишка, заметив наконец отца, который шел к ним с недвусмысленном выражением на обветренном лице, ойкнул и помчался со всех ног на место, сумев при том обогнуть сердитого родителя по широкой дуге.

[SonGoku >>>]

Тень «номер один», Ди Юй, подпирал стену. Золотистая вечерняя дымка скрывала далекую гряду, и потому казалось, что солнце скатывается прямиком за ближайшую трехглавую гору, тень от которой легла на пустошь. На местных телохранитель Лай Зо тоже не был похож, как не был похож и на Тень «номер два». Но на взгляд обитателей здешних мест и Ди Юй, и Ди Эр были как близнецы.
Телохранитель прислушивался к звукам родного языка (младший снова завел свою песню) и жевал сухую травинку. А еще наблюдал.
Он не знал, когда им с «братом» выпадет долгожданный случай, но молился в мыслях, чтобы как можно раньше. И Ди Юй был уверен, что шанс им подвернется рано или поздно. И тот подвернулся...
Ди Юй одобрительно причмокнул, увидев, как тощий долговязый чжурчжэнь подошел к лошадям.
- Где командир? – спросил он у второй тени, не поворачивая головы.
Тот не стал менять язык и прекращать песню, лишь перевел ее в нужное русло.
- Недавно ходил суровый и мрачный, говорил, что грядет неприятность... потом ушел к себе в комнату и не появлялся больше, наверное, снова колдует... я почуял запах благовоний, когда проходил мимо.
- Ссах! – выдохнул Ди Юй. – Не будем ему мешать.
Он взглядом указал на каллиграфа; мальчишка отвязывал лошадь. Тень номер один плотоядно улыбнулся.

(второй пришел, ун)

[Bishop >>>]

История десятая
Рыцарь

Ульрик шел рядом с монахом, ведя коня на поводу, и рассказывал о причинах своего путешествия. Иногда он забывал слова, и тогда принимался усиленно жестикулировать, гримасничать и вращать глазами, стараясь донести свою мысль до собеседника:
- Мне говорить: земля людей с собачья голова, много чудес, красиво... Красиво, да. Интересно. Я вкусно есть в.... дом, где кормят за деньги, так нигде не есть, но там принимать монета сарацин. Люди интересно. Ты и я говорить интересно. Но мне врать купцы - здесь нет страна людей с собачья голова. С собачья я видел четверых, но они не собачья голова, а собачья характер. А собачья характер имеют люди и у меня дома. И много земель есть такие люди. Это плохо, но это люди. Вот ты - хорошо. Умный, интересно. Не так я говорить... - он поскреб затылок, пытаясь подобрать подходящие слова.
Монах же в ответ рассказывал, что возможно - купцы имели в виду "псов войны". Сам он слышал о них краем уха и не могу указать, в какую сторону нужно идти, чтобы отыскать это странное племя.
- Говорят, они нападают согласованно, будто стая волков. Но о них уже давно ничего не было слышно.
А в доказательство, что они все-таки существуют, показывал меч, с которым никак не хотела расставаться слепая - Чань прижимала к себе оружие так крепко, словно его последнего хозяина. Собачья голова, что украшала рукоять, скалилась с яростью и отвагой.

(сержант Ботари mo)

[сержант Ботари >>>]

- Интересный меч. Но легкий, - оглядев оружие, констатировал рыцарь, - Резать - да, хорошо, рубить - нет, мой доспех не брать.
В доказательство он постучал себя по груди. Затем Ульрик показал монаху свой меч:
- Видишь, какой надо? Тяжелый, и рубить, и колоть хорошо. А этот меч красиво, но не для доспехи. Шаху такой меч. А что за "псы войны"? Как те четыре? - для вящей доходчивости рыцарь ткнул за спину в ту сторону, где остались горе-разбойники.
Бритоголовый Вэй Сяо Фу неторопливо покачал головой. Шагал он легко, привычно - даже под ноги не глядел.
- Так говорить – нехорошо. Те, кого мы встретили... надеюсь, они все-таки когда-то родятся достойными людьми... другие. Постараюсь рассказать тебе.
По его словам выходило, что некогда, очень давно, когда – монах так и не смог доходчиво растолковать, - с севера пришли необычные люди. Нет, не монголы. Раньше их. Воевали, не слезая с коней, у них не было пеших воинов. Врага загоняли, как на охоте, а военных машин не знали совсем, очень дикие люди. Но великое царство Ляо не устояло перед их волчьим натиском, все кидань, те, кто выжил, ушли на юг, а пришельцы заняли их земли и построили города. Правда, эти уже переняли местные привычки, превратились в людей.
- Говорят, псы войны живут обособленным племенем. Они очень высокие, - сказал монах. – А длинные волосы завязывают на затылке, как хвост. Я про них говорю.
- Пф... - пренебрежительно фыркнул рыцарь, - Глупые, правда псы. Все знать - всадник хорошо для наскок и убегать, не для атака пехоты и город. Всадник без пехотинец - глупый. Есть копье длинное, я не знать, как твой язык, - Ульрик ткнул на притороченную к седлу пику, - Такое копье. Конь не дурак, на такое не скачет. А еще у пехоты есть копье с крюк, и есть топор с крюк, надет на палка от копье. Крюк хватать за... - немец замялся, пытаясь вспомнить слово, которого не знал. Наконец додумался, ухватил себя за ворот кольчуги и выразительно потряс, демонстрируя место, за которое простолюдины баграми стаскивают зазевавшихся рыцарей, - Сюда хватают и с коня. А с коня упал - все, alles, не жить. Так что люди-псы войны быть неумны или слишком уверенны в себя.

[Bishop >>>]

- Многих ты знаешь глупцов, что основали великую империю? Что пришли - будто нищие и невежды, а ушли как мудрецы. Это ты - глуп, чужак, если думаешь, будто все знаешь.
Вэй Сяо Фу улыбкой смягчил резкость слов.
- Знать все невозможно, - невозмутимо ответил рыцарь, - Я говорю только то, что знать. Воевать без пеший воин правда глупо. Я это знать, потому и говорю. Но я это знать сейчас, а тогда, когда приходить это племя, могли и не знать, как бить конный воин. Как я давно не знать, как воевать сарацины. Знание приходить с время, richtig? - он снял шлем, прицепил его к седлу и провел рукой по взмокшим от пота волосам, - Красивый тут страна. Жить хорошо, воевать плохо... Расскажи еще про эта страна, bitte.
- Перенести через горы тебя, может быть, мне не под силу, но я все же попробую... если до них доберемся, - кивнул в ответ монах.

К тому времени, когда слепая девчонка, что мужественно брела за ними, начала спотыкаться, а солнце раскалило рыцарские доспехи так, что Ульрик стал напоминать печь, они решили передохнуть, а монах - немного осип. Он не говорил ни о чем конкретном. Порой - о том, что попадалось на глаза. Порой - вспоминал чудеса, что видел в больших городах.
- Но, увы, не видел самого главного чуда. Хотя кто знает - что назвать самым главным?
- Да, richtig. Трудно сказать, что главное чудо, - согласился рыцарь, расстегивая седельную сумку и вынимая оттуда сверток с едой, - Я видеть Константинополь - красиво, видеть Русь давно - там красиво... Трудно сказать, не сравнить.
Он разложил свои припасы на чистой тряпице:
- Есть. Свинья мясо нет, корова и баран.
Его спутникам нечем было поделиться; они покинули маленький городок в спешке, не подумав о голоде, но у монаха нашлась тыквяная бутыль с местным вином. Девочка отазалась было, но ей обхяснили, что пить больше нечего, и она, зажмурившись, сделала глоток. Из невидящих глаз брызнули слезы. Монах беззлобно рассмелся и дал Чань в руки сорванный лист с кусочками мяса.
- Неподалеку от озера Полумесяца есть гора Поющих песков. А рядом с ними в пещерах, что тянутся на многие-многие ли, и никому не под силу их сосчитать, хранится величайшее сокровище мира.
Вэй Сяо задумчиво прожевал жеский шмат, добавил:
- Так говорят.

(minna... почти)

[SonGoku >>>]

- И ты искать это сокровище?
- Я хотел бы взглянуть на него.
Ульрик отхлебнул вина, покатал его на языке:
- Хм... Странный вкус. Из кто вино?
Выяснилось: на арабском монах не знал нужного слова, а пространные описания фрукта привели рыцаря в недоумение. Это было что-то из многих зернышек в твердой красно-коричневой кожуре. Пока они то ли спорили, то ли набирались совместного опыта, слепая девчонка вдруг подняла голову и встрепенулась. Монах с подозрением покосился на нее.
- Там... - тонкий палец указал направление. - Оттуда...
Над вершиной далеких холмов золотились под солнцем клубы пыли. В густом воздухе плыл звук рога.
- Тоже ищут сокровище? - рассмеялся рыцарь, вставая и направляясь к коню, мирно щиплющему траву неподалеку, - Ты прости, мулла, но я готовиться к бою. Так, просто - вдруг друзья наших тех четыре друга.
Он надел шлем, ловко вскочил в седло, вытянул копье из ременной петли и накинул на руку щит. Монах тоже встал, опробовал поврежденную руку. Поморщился, но счел, что за неимением лучшего он удовольствуется хорошим.
- Отдай мне меч, девушка, - сказал он. - Лишь на время, я тебе обещаю вернуть.
Они встали на пыльной дороге - очень странный контраст между конным и пешим, между двумя мирами, - и стали ждать, когда вереница вооруженных солдат втянется в их долину.

(и меня тут тоже есть, ун)

[Grey >>>]

История вторая. Каллиграф

Меркил и Джебе не слишком переживали по поводу того, что десятник решил отправить их обратно к месту постоя. Вряд ли возле суньской заставы назревала очередная драка, а жариться на солнышке ради того, чтобы узнать, сколько именно солдатских задниц обитает в форте, монголам совсем не улыбалось. К тому же за теми спутниками, какие набились в друзья к Гуюк-нойону, действительно стоило присматривать. Не ровен час сбегут, или еще передерутся между собой, ведь у этих южан нет никакого понятия о дисциплине и следованию главной цели. Вот, например, десятник, даже подвязавшись в это дело с сокровищами, о главном не забывает, а эти даже, кажется, оставили свою службу на границе ради денег. Нет, с такими защитниками этому царству еще недолго лежать свободно рядом с копытом монгольского коня.
Приближаясь к караван-сараю, разведчики лениво перешучивались, думая о том, как бы поскорее расседлать лошадей забраться в тень и там, вытянув ноги вопреки всем правилам, отдаться короткому сну. Нужно было только проверить, как там поживает этот каллиграф, на его счет Гуюк-нойон высказал особые приказания.
Но там, где ему положено быть, каллиграфа не оказалось. Как и вообще во дворе. Местные старались не смотреть на грозных гостей и делали вид, что полностью поглощены каждый своей работой.
- Ты, - ткнул Меркил пальцем в слугу, оказавшегося по неосторожности ближе остальных. - Иди сюда.
Человек покорно повиновался.
- Чжурчжень, молодой, утром приехал с нами и другими. Куда уехал? Когда? С кем?
Ханец попытался прикинуться глухонемым или, в крайнем случае, слабоумным. Причем, с рождения. Остальные слуги излучали подобное желание. С галереи на новых гостей недобро глянул охранник, но, подсчитав силы противника, остался безучастен.
- Туда... - ханец указал трясущейся рукой на ворота.
- Ты еще скажи, что по земле и на лошади, - загоготал Джебе.
- Я задал три вопроса, - в отличие от товарища, второй монгол оставался холодным как лед.

(не в одиночку, но вот кто точно...)

Сообщение отредактировал Grey - 27-03-2009, 13:19

[SonGoku >>>]

Позеленевший от возможностей и богатого воображения, ханец протараторил, что как раз верхом молодой чжурчжэнь и покинул их скромное убежище. Его товарищ, уперши сумрачный взгляд в сухую утоптанную землю, буркнул что-то про то, где можно увидеть чжурчжэня не на лошади. Кто-то даже засмеялся шутке.
- С ним поехали еще двое...
- За ним.
- Что?
- За ним, следом.
- А-а... ну да.
- Лысые? - уточнил Меркил.
Сумрачная догадка товарища погасила улыбку на лице Джебе. Не дожидаясь окончания разговора, нукер толкнул коня пятками и выехал со двора. А ханьцы сразу воспряли духом и подтвердили, что да, оба с бритыми головами и одинаковые, как две фасолины.
- Чтоб вам мангус печень выдрал, - выругался в ответ нукер и поскакал следом за товарищем.
Когда воины Гуюк-нойона поравнялись, произошел короткий обмен фразами.
- Куда?
- Тут два пути.
- Делиться?
- Два на одного если что...
- А чжурчжэнь уйдет.
- Это да.
- Рискнем. На все воля Тэнгри.
Меркил обернулся на приближающийся топот.
- Ну, вот, - хмыкнул он, так, что расслышал лишь товарищ. - Если что, то три на два… Правда, какой стороной пайцза ляжет?
- Сам сказал, на все воля Тэнгри.

(а кто его знает, кто)

[Далара >>>]

С грохотом распахнулась и ударилась о стену деревянная дверь одной из комнат постоялого двора. На пороге стоял человек в одеждах, ослепительных, будто полуденное солнце. Наружу поплыл сладкий и терпкий аромат ритуальных благовоний, будоражащий и успокоительный одновременно. Лай Зо обвел двор мрачным и жестким взглядом, остановил его на одном из ханьцев. Тот ссутулился, будто под пригнувшей его земле тяжестью.
- Коня, - велел командир гарнизона форта. – Живо.
Животное чувствовало страх и волнение ведущих его людей и упиралось, взбрыкивало, норовя сорваться с повода. Лай Зо потрепал его по холке, и тот присмирел, лишь переступал с ноги на ногу. Слуги, ошибаясь и мешая друг другу, надели седло. Лай Зо нетерпеливо отогнал их, сам подогнал подпругу и взлетел в седло. Конь стремглав вынес всадника со двора.

Пустыня не была врагом, как не была она и другом. Ей было все равно, что случится с одиноким путником, который теперь уже неторопливо ехал верхом на мохнатой низкорослой лошадке назад по следам, оставленным караваном. Луна очертила силуэты далеких барханов (еще день-другой пути, и только тогда можно будет почувствовать дыхание раскаленного песка), положила черные тени возле камней и превратила сухую бесплодную землю вокруг в серебро.

(я и Сон, а Грей неподалеку)

[SonGoku >>>]

И всех их тоже не интересовало, нападут ли на всадника, который оказался достаточно безумен, чтобы пуститься в опасный путь ночью, разбойники или звери. Или не заявит ли на него права демон-повелитель песка. Или найдет ли человек место для отдыха и воду. Или еще что-нибудь. В конце концов, пусть сам отвечает за собственные решения.
Шэ было не страшно, он не боялся пустыни и ночи, чернее которой была мысль, вгрызающаяся в его душу. Каллиграф думал о том, что больше никогда не увидит Чань Э. Ветер донес до него обрывок посторонних звуков - металлическое звяканье и конский всхрап. Погруженный в горькие размышления Шэ не обратил бы на них никакого внимания, если бы его лошадь не дернула ухом и не ускорила шаг по собственному почину. Чжурчжэнь натянул поводья.
- Что случилось? Не спеши, нам нужно беречь силы.
Лошадь упрямо затанцевала на месте.
- Ну хорошо... Хорошо.
Местность здесь шла пологими волнами, на севере превращаясь в застывшее бурное море песка, уходящее к далекой, подпирающей небо горной гряде, а на юге образовывая что-то вроде тихих заводей среди невысоких, в кудряшках зелени скал. Но именно на этом отрезке дороги ни спрятаться, ни забраться повыше, чтобы взглянуть на окрестности было негде. Но и преследователи не находились в выгодном положении - на седой от лунного света равнине черные силуэты двух воинов видны были издалека.
- А ты оказалась права, - пробормотал привставший в седле каллиграф и потрепал лошадь по шее в знак благодарности. - Поспешим.

(ун)

[Bishop >>>]

История десятая.
Рыцарь

Ульрик прикинул количество врагов, присвистнул, выражая не то удивление, не то удовлетворение, не то и то и другое вместе, и спросил:
- Это они меня не любить, тебя или просто так развлекаться? Странный люди, как наш... - он сделал паузу, напрягая память в поисках подходящего слова, равнозначного слову "барон" - O, ja, эмир Гильден. Тоже брать дружина и охоться на путник - если не убей, то бери плен и требуй выкуп, - рыцарь весело хохотнул, - Только нас он зря старайся - все равно мы денег нет. А девочка я им плен брать не дам... - Ульрик приподнялся на стременах, откинул забрало шлема и надсадно взревел, - Эй, sie, Elender! Я, Ritter Ульрик, спрашивать - кто вы что хотеть!
Монах поддернул обтрепанные рукава – чтобы не мешали. Запястья у него были крепкие; похоже, Вэй Сяо Фу держал в руках не только четки. Решив, что ханьский поймут все, он, как сумел, перевел вопрос рыцаря. Фраза вышла короткой, потому что, кто им встретился – монах и без того видел. На флажках красовалось: 宋
- Не сарацины... - открыл Америку немец, рассматривая знамена противника, - Я знать знамена султан Саладдин, его знамена тут нет. Да и Саладдин не стать глупость делать - такой отряд за три путник гоняй, он пошли шесть-десять опытных воин и они делать из нас бешбармак. А тут стройся, как на встреча султан: труба, знамена... - Ульрик не выдержал и расхохотался, - Я начинать быть гордый, что мы с ты и девочка такой важный люди. Меня еще никто вот так не встречал громко и с почет. Мулла, ты знать эта земля, - рыцарь посерьезнел, - Кто эти люди? Они нас убить хотеть или в гости звать так замысловато?

(сержант Ботари mo)

[Далара >>>]

Ульрик врал - один раз и его встречали с трубами и знаменами. Правда, и трубачи и знамена были вражескими, а самого одинокого рыцаря, сдуру выперевшегося на коне из-за бархана, приняли за разведчика вражеской армии. Ульрик же, узрев перед собой развернутый строй арабских всадников, не стал корчить из себя Роланда и живехонько срулил обратно, пришпоривая коня и молясь, чтобы враги подольше оставались в заблуждении и продолжали ждать колонны крестоносцев.
Процессия замедлила ход. По рядам пробежал шепоток. Пешие тыкали пальцами в неизвестных, толкали друг друга локтями и перешептывались. Впереди них конники (в основном, юноши) переглядывались и обменивались короткими предположениями, как такие разномастные путники могли оказаться на их пути. Популярнее всех стала версия, что монах ведет чужеземца и девчонку в монастырь для просветления, поскольку не нашел никого более подходящего. Кто-то погорячей предложил атаковать и узнать, так ли хорошо вооружение широкого как медведь (и так же ревущего) всадника. Его пыл остудили чувствительным хлопком плеткой по спине.
Молодежь развела лошадей в стороны, давая дорогу всаднику в дорогих шелковых одеждах, говорящих о том, что принадлежит он к императорскому двору и не к самому низкому рангу. Держался в седле он так, словно под ним был трон. Коня остановил в трех шагах от путников, мельком оглядел воина в доспехах и перевел строгий взгляд на монаха.
- Мы хотим проехать по этой дороге.
- Небо не различает малых и больших, знатных и подлых, - монах склонил голову в ответ. – Полагаю, царедворец из дома Лидзуна подобен небу.
На лицо всадника набежала тень, он усмехнулся безо всякого веселья.
- Я – Ши Цзе-Чун из столицы Сун. Кто ты, человек мудрых слов? И кто твои спутники?
- Меня зовут Вэй Сяо Фу из Гучжу.

(Бишоп, сержант Ботари и я)

[Bishop >>>]

Снова зашепталась конная молодежь. Ши недоуменно свел брови, внимательно оглядел одетого во что ни попадя, точно не как паломник, крепко сложенного монаха, кое-где покрытого сажей. На рукаве ясно виднелась запекшаяся кровь.
- Далеко же ты забрался от родных мест, святой человек.
- Не дальше, чем господин Ши, - усмехнулся монах, кивнул на своего спутника.
Возникла сложность. В конце концов, справившись – героически – с языковыми трудностями, Вэй Сяо сумел сообщить, что зовут столь необычного человека «Ульлик Гильдебуланду» и он «ши».
- Этот человек – визирь южных земель, - пояснил монах самому Ульрику. – Он ушел далеко от дворца.
Эта новость обрадовала Ульрика, уже настроившегося как минимум на хорошую взбучку, а если уж совсем честно - на бесславную героическую гибель в чужых землях. Визирь - это не разбойник-барон с дружиной, так что размахивание мечом и прочими атрибутами рыцарства откладывается на неопределенный срок, и, желательно, долгий.
Рыцарь сунул копье обратно в ременную петлю у седла, кивнул вельможе и, для вящей доходчивости гулко стукнув себя в грудь, представился:
- Ульрик фон Гильденбрандт, рыцарь воинства Христова, к Ваши услуга, уважаемый визирь. Я быть в странствий во славу свой султан, - Ульрик нес эту высокопарную околесицу, от которой его самого тянуло заржать самым непристойным образом, но без которой - как утверждала молва и подтверждали многочисленные легенды о подвигах - не мог обойтись ни один уважающий себя рыцарь, - Я встретить уважаемый мудрый мулла с девочка, и он милостиво согласись покажи мне эта страна, - тут рыцарь запнулся, подбирая подходящие слова, помолчал с полминуты, наконец мысленно махнул рукой - была не была - сделал широкий жест и пояснил:
- Красиво. Интересно.

(Далара mo, сержант Ботари mo)

[сержант Ботари >>>]

На ухоженном лице «визиря» появилось сомнение, которое росло с каждой фразой иноземца. При невозможности понять хоть слово, оставалось полагаться на тональность и жесты, но они говорили такое, что Ши уже не знал, что думать.
- Ваш спутник болен? – наконец сочувственно поинтересовался он у монаха.
- Немного, - Вэй Сяо Фу улыбнулся. – Кому из нас судить?
По знаку Ши вынесли и развернули свиток с изображением лица юноши, чье простоватое выражение говорило о склонности скорее к развлечениям и наслаждениям, чем к ученым занятиям и размышлениям.
- Не довелось ли вам встретить этого человека?
- Визирь спрашивает, среди разных диковин, людей и демонов, - перевел монах, вороша в памяти сцены недавнего пожара, - не видал ли ты юношу, что похож на этот портрет?
Среди искаженных страхом лиц, что остались в воспоминаниях, этого, кажется, не было. Один раз ему показалось, что вот он, тот, кто нужен царедворцу... но нет, видение растворилось.

- Не видел, - отрицательно покачал головой рыцарь, внимательно изучив портрет, - Что делать, если увижу? Это разбойник?
- Нет не думаю... - Вэй Сяо Фу еще раз всмотрелся в лицо на портрете. - А думаю: если мы найдем его, нам заплатят. Очень много.
Придворный осведомился, что озаботило спутника монаха, и в ответ на перевод величественно склонил голову в согласии.
- Верно, вознаграждение немалое. Но юноша должен быть доставлен живым и невредимым и обращаться с ним нужно с почтительностью.
Свиток скатали в тугой рулончик и унесли. В процессии пританцовывали на месте кони, перешучивались шепотом всадники, кто-то изнывал от дневной жары, где-то в задних рядах носильщики вовсю смачивали водой из фляг платки и наматывали на головы. Лицо Ши, не старческое еще, но уже изрезанное морщинами, на мгновение отразило усталость и недовольство, презрение к необходимости находиться в нынешней ситуации, беспокойство. Усилием Цзе-Чун вернул себе подобающее его статусу выражение.
- Если встретите его, идите в ближайший храм, покажите там мой личный знак.
Вперед выскользнул слуга и протянул медный кругляш с оттиском.
- Пусть вышлют гонца в следующий храм, - продолжил царедворец. - А те в следующий, пока не застанут нас. Или не доберутся до Пинлиана, куда лежит наш путь.
\Бишоп, Далара, я))

[Bishop >>>]

Когда последний из всадников в арьергарде процессии скрылся из вида, пыль долго еще висел в нагретом воздухе - как напоминание о встрече. Вторым доказательством, что им ничего не почудилось, была медная пайдза на ладони монаха. Вэй Сяо Фу посмотрел на девчонку, перевел взгляд на закованного в металл человека.
- Так кого же мы будем искать? - спросил он.
- Мы должны это делать? - осведомился рыцарь, - Я не знать, что уже поступить на службу визирь. Я понимать, что если мы увидеть этот человек, что ищут, и сказать это кому-то из слуга визирь, - с этими словами Ульрик спешился, - Поесть не дать нормально этот визирь...
- Простой люд имеет три бедствия. Голодающие не имеют пищи, замерзающие не имеют одежды, уставшие не имеют отдыха, - монах снова взвесил на ладони тяжелый кругляш. - Царедворец Цзе-Чун дал нам власть и шанс.
- Господин Шэ, - напомнила вдруг слепая.
Монах кивнул, спрятал пайцзу.
- Коль мы воспользуемся чужой властью, чтобы отыскать друга этой девушки, справедливость велит - найти и принца. А что ты скажешь, воин?
- Помочь девушка - священный долг der Ritter, - рыцарь с явным наслаждением стянул с головы шлем и пропитавшийся потом подшлемник, - Но можно мы сначала отдыхать? Мой конь быть вынослив, но и он отдыхать надо.
Вэй Сяо Фу огляделся по сторонам – вокруг лежали сухие холмы, кое-где поросшие блеклой травой.
- Нам троим – нечего больше терять, - улыбнулся монах. – А здесь – подходящее место, чтобы начать новый путь. Да будет так.

(сержант Ботари mo)

[SonGoku >>>]

Интерлюдия

Место для разговора было выбрано идеально и соответствовало семнадцати правилам. Оно располагалось недалеко от дома. Оно было совсем небольшим. Огражденным высокой каменной стеной, так что даже самый любознательный домочадец не сумел бы подслушать или подглядеть, что творилось в саду. Оно было разделено на маленькие индивидуальные секции, каждая – не похожа на все остальные. Оно было асимметричным. Здесь были выстроены павильоны, а горбатые мостики, каменные и деревянные, соединяли разные уровни пространства; в глубокой тени ниш прятались вазы с диковинными растениями. Ровное зеркало центрального пруда отражало постоянно меняющееся небо и смягчало неизменность камней, чьи горбатые спины выглядывали из густой зелени. Гордые сосны символизировали долголетие и мудрость, а бамбук – силу и несгибаемые устои. Лотос напоминал о чистоте помыслов, хризантемы – о роскоши, а бананы не олицетворяли ровным счетом ничего, их посадили, чтобы шорох их листьев на ветру создавал приятный фон для мелодичного перезвона бубенчиков. В теплом воздухе завивались струйки голубоватого дымка от благовоний, а каменные глыбы у ручья были накиданы с точным расчетом, чтобы создавать впечатление, будто два собеседника, сошедшиеся лицом к лицу на середине деревянного мостика, находятся в диком горном лесу, а не в саду дворца в Линьяне.
Оба они были одеты в дорогие шелка с искусной вышивкой. Оба занимали высокое положение при дворе. Они были давними знакомыми, иногда противниками, чаще союзниками, и потому время от времени позволяли себе игнорировать некоторые формальности. В неподвижном зеркале пруда отразились два симметричных приветственных поклона. Слуги загодя принесли чугунный котел на жаровне, и над водой в нем уже струился пар.
- Благодарю за приглашение, - начал первый. – День сегодня благодатный и тихий, подходящий для чаепития.

(с Даларой, ун)

[Далара >>>]

- Благодарю за то, что нашли для меня время, - эхом отозвался второй. – Гроза отошла на север, и у нас появилось время обсудить возможные разрушения, если ненастье вернется опять.
- Вы полагаете, суровые северные ветры не сумеют разметать тучи и сделать их безобидными облаками?
Из котла пошел тихий шелест, будто в траве бежал маленький юркий зверек.
- А вы не полагаете, что нам не следует полагаться на ураган из-за гор? Одно резвое облачко способно пролиться дождем на незащищенные головы.
Первый, прикрыв глаза, вздохнул нарочито громко.
- Нам следовало бы высадить несколько пионов на случай, если ураган вырвет с корнем тот единственный, что есть у нас теперь. Увы, все семена его попадают в неухоженную, хотя и благодатную, почву.
- Соглашусь с вами, нынешний пион столь изобильно проливает семя на душистые, но дешевые цветы, что совершенно не способен дать прочный и долгожданный побег в своем саду.
Второй принял из рук слуги небольшую чашечку с бледно-желтым напитком, но не притронулся к нему, пока точно такая же пиала не оказалась в руках его гостя. Два перевернутых отражения в гладкой воде одновременно с собеседниками в беседке вдохнули едва уловимый аромат.
- К глубокой печали, сад и не пуст, - покачал головой первый, но только после того как выразил свое восхищение тонким вкусом чая. – Там произрастают сорняки, и они куда более живучи, нежели драгоценные цветы.
- Может быть... – задумчиво протянул хозяин дома, но только после того, как сделал вид, будто ему стыдно угощать гостя таким недостойным напитком. – Может быть, нам выполоть один чересчур упрямый сорняк?

(с Сон, ун)

[Далара >>>]

История одиннадцатая
Хозяин таверны

Зовут меня Су. В моей семье все были владельцами таверн. Вернее, этой вот самой таверны. Стоит она на отшибе перед въездом в нашу деревню, а потому народу здесь бывает попеременно то не протолкнуться, а то никого. Зовется-то она просто «У развилки», но, по секрету вам правду сказать, в округе она лучшая.
В тот день еще с утра дернуло меня что-то сходить к нашему местному гадателю, он мне и сказал, что ждут меня хлопоты малые и большие, так что следует мне набраться терпения. Как оказалось, прав он был.
Стук копыт да шарканье ног по сухой утоптанной земле не различит только глухой. Ну, думаю, принесло хлопоты-то.
На дороге их было трое. Один, старик уже, пытался держаться прямо, но видно было, что устал, и вот-вот свалится в пыль. Одежда странника висела на нем мешком, но смотрел он цепко. Такой еды и выпивки хорошей закажет, а потом может расплатиться щедро, но может и обернуться скупердяем. Второй, молодой, напротив, шагал весело, с задором, и его как будто интересовало все вокруг, словно никогда он не был в наших местах. Его одеяние заставило меня призадуматься – не беглец ли это из свиты кого-то благородного? Третий... третья ехала верхом и вид имела гордый, а лицо нездешнее. Нос с горбинкой, черты тонкие и четкие, в такую влюбиться легко. Сложно лишь потом жить с этим чувством.
Я вышел на крыльцо, приветствовал их сколь мог радушно. Они заговорили между собой, но средь них существовал какой-то разлад, который не позволял делу идти ровно и гладко. Девушка, та и вовсе изъяснялась на неизвестном языке. Варварка, наверное. Старик, никак, переводчик, а свитский то ли себе ее взять хочет, то ли на суд везет, то ли в наложницы кому-то из господ рангом повыше. Ох, ну и капризная из нее получится наложница. Взгляд вон какой.
Коня я их отвел в стойло, овса задал, и тут же обратно, чтобы им услужить поспеть. И вижу: они еще не вошли, стоят на пороге. Смотрят на предыдущего гостя моего, а он на них. Подозрительно так смотрит на всех по очереди. И говорит вдруг, глядя на девушку:
- Поздновато.
От него она, что ли, сбежала? Ох, хлопоты...