Дорожная сказка

[Сейден >>>]

(сохраню этот момент на память – мой 777-ой пост ^^)
(вместе с сэром Хантером)

Будь у Даниэля такая возможность, он бы поспешил негромко успокоить рыцаря и его почтенного жеребца в том, что вряд ли фее улыбнётся последовать за всадниками в село, к людям. Но даже если она и решится на это (что для лугового народа уж совсем несвойственное дело!), бард мог с чистой совестью пообещать, что в этом случае он для Тирлим споёт.
Но со всеми этими драконами, рощами и девушками он изрядно поотстал от рыцарей, поэтому, когда он до них добрался, фея уже вольготно расположилась на голове Фар Лапа и, за спиной сэра Хантера, была совершенно не видна ехавшему следом Даниэлю.
Вскоре показалась знакомая уже развилка тропинки. На запад начинался тракт, тянувшийся аж до столичного замка и дальше, к морю, ну а прямо перед путниками виднелась стена – при таком соседе, каким оказалась на поверку Роща, весьма ценное украшение для села.
- Попробуем остановиться в том же домике? – Бодро поинтересовался у сэра Хантера Даниэль.
- Есть другие варианты? - вопросом на вопрос ответил рыцарь, поглядывая, чтобы жеребец не стряхнул ненароком маленькую наездницу.
Бард пожал плечами.
- Можно встать кругом перед домиком старосты и развести костёр прямо там. Глядишь, нас тогда сам кто пригласит.
- Например, счастливая стража, которая так и не получила с нас платы за въезд, - усмехнулся сэр Хантер. - Нет уж, давайте без таких подвигов.
- Наверное… - Даниель достаточно быстро отказался от своего предложения и направился прямиком к обнаруженному накануне секретному лазу. – Пожалуй, против моего обаяния они не должны устоять
Рыцарь снова усмехнулся, но спорить не стал и придержал жеребца, пропуская вперед мага и маркиза.

Сообщение отредактировал Сейден - 7-11-2008, 21:09

[Факел >>>]

(Фея Луганская и я)
Долго находиться в бездействии фея не могла, она вспорхнула со своего места и начала метаться между всадниками. Полет ее был очень быстрый с резкими поворотами, стремительными подъемами и неожиданными спусками. Внезапно зависнув в воздухе перед лицом волшебника, Тирлим начала внимательно его рассматривать. Концы ее крыльев в это время постоянно описывали удлиненную восьмерку, образуя вокруг летуньи размытое облачко.
Чужеродный элемент ландшафта загородило нечто звеняще искрящееся, пришлось присматриваться. После тщательных взвешиваний "за" и "против" Сэр Рональд пришел к единственно верному выводу:
- Фея! Тресса, взгляни - Фея обыкновенная! - волшебник слегка нагнулся вперед и попытался попасть в малышку пальцем.
Тресса, только махнула гривой и раздраженно всхрапнула.
- Очень невежливо было с вашей стороны называть меня обыкновенной, - благополучно увернувшись и отлетев на безопасное расстояние, Тирлим продолжила, выпятив подбородок:
- Можно подумать вы меня так хорошо знаете.
- О! Прошу прощения, леди... Стыдно признаться, но мне еще не доводилось встречать фей. - щеки мага полыхнули румянцем, а в глазах появился мерцающий огонек надежды.
- Тресса, она же может тебе помочь! - скептическое фырканье было ответом.
- О, простите великодушно, но нам с Трессой очень нужна Ваша помощь! Вы же сами видите в чем дело! - и маг с грустью погладил гриву своего скакуна.
- В чем? – фея задумчиво посмотрела на Трессу, облетела несколько раз вокруг всадника и снова зависла в воздухе:
- Не знаю, чем я могу вам помочь.
- Но... Как же так... - Сэр Рональд находился в полнейшей растерянности. - Вы же фея! Вы же можете ее расколдовать!
"Не смеши мои копыта, Ронни! Она на это не способна" - лиловый глаз Трессы с укором взглянул на фею, а потом на мага.
"Обыкновенная лесная феечка" - тяжкий вздох сопроводил понуро опускающуюся голову лошадки.
- Совсем-совсем не можете? - с угасающей надеждой спросил маг.
- Ну... (задумчиво почесав макушку), я могу землянику вырастить, Тресса вы любите землянику?
Компания как раз пробиралась через лаз, так что магу пришлось спешиться и вести Трессу в поводу, которая ограничилась еще одним недовольным фырком на прозвучавшее предложение.
- Она не любит землянику. - пробормотал маг себе под нос, спотыкаясь о корень. - И клубнику она не любит... Но, что же тогда делать-то, а?

Сообщение отредактировал Факел - 8-11-2008, 10:48

[Сэр Хантер >>>]

Слушая краем уха этот разговор и краем глаза следя за мелькающим золотистым бликом, рыцарь обдумывал возникшую проблему. Фея в деревне будет чувствовать себя неуютно. Спрятать неугомонное создание некуда, да и не согласится она сидеть где-нибудь в темной и душной седельной суме. Крылышки, опять же...
Смекалка бывшего лесничего подсказала выход. Приметив на огороде большие пузатые тыквы, сэр Хантер попросил мага приглядеть за феей, предоставил барду пленять хозяина своим неотразимым обаянием, а сам подался к хозяйке.
- Матушка, не продадите мне одну тыкву?
- Тыкву?! - если бы сэр Хантер попросил луну с неба, почтенная женщина была бы меньше удивлена. - Зачем господину рыцарю тыква?
- Что-то мне не нравится, как чувствует себя мой жеребец, - пояснил бывший лесничий. - Как бы не подцепил какую заразу. А я от своего конюха слышал, что при кишечных хворях тыква - первое дело. Надо бы накормить, может, полегчает.
Услышав такую наглую ложь, Фар Лап прижал уши и хотел было на всю деревню возмутиться поклепом, но вовремя увидел рыцарский кулак и благоразумно промолчал.
За мелкую монетку хозяйка позволила рыцарю самому выбрать самую лучшую тыкву. Подхватив приобретение, сэр Хантер подмигнул магу и подался на конюшню, сопровождаемый оскорбленным до самых копыт жеребцом. Подумать только, его, рыцарского скакуна благороднейших кровей, обвинили в том, что у него... не при дамах будь сказано, завелись глисты!
Нож в умелых руках творит чудеса. Не прошло и получаса, как рыцарь подвесил к стропилам пустую внутри тыкву с аккуратно вырезанной дверью и окошками. Внутри он ухитрился приладить гамак из своего лучшего носового платка. Дав знак магу выпускать крылатую попутчицу, сэр Хантер широким жестом указал на тыкву:
- Добро пожаловать. Это, конечно, не розовые лепестки на стенах, но там вам будет вполне спокойно и уютно. А Фар Лап присмотрит, чтобы никто вас не потревожил, миледи.
Гнедой ничего не сказал. Он с ненавистью смотрел на куски тыквенной мякоти в кормушке.
- О, благодарю, сэр Рыцарь, - ресницы феи затрепетали с огромной скоростью. Она нырнула в тыквенное жилище, осветив его изнутри, потом высунула любопытный нос из окошечка, метнулась к ногам сэра Хантера, взвилась вокруг него спиралью, весело кивнула и окончательно скрылась в импровизированном домике.

Сообщение отредактировал Сэр Хантер - 8-11-2008, 11:55

[Факел >>>]

(бабка Гульда и я)
Последним конюшню покинул юный маркиз. Он долго крутился вокруг тыквы, надеясь, что их волшебная спутница выглянет наружу. Фея, настоящая фея, крохотная, крылатая! Это вам уже не страшная история про вервольфов - это настоящая светлая сказка, вызывающая в памяти голос доброй нянюшки или теплые мамины руки...
- Сударыня! - спросил он громким шепотом. - Вы... это... кушать хотите? Может, вам что принести? Вы что едите?
Тирлим осторожно высунула голову, потом выскочила, облетала несколько раз вокруг головы юноши и задержалась возле лица:
- Ой, какой хорошенький мальчик, - она широко ему улыбнулась и, кажется, засветилась сильнее. - Если вам интересно, я питаюсь нектаром, вы знаете что такое нектар?
- Знаю, - приуныл юный рыцарь. Как и все очень молодые люди, он терпеть не мог, когда его называли "хорошеньким мальчиком. - Тут за конюшней растут ромашки и клевер. Вам нарвать или сами слетаете?
- Очень мило с вашей стороны, но я сыта. Кстати, нас не представили, меня зовут Тирлим, а вас? - фея сделала в воздухе реверанс и церемонно склонила голову, но тут же резко выпрямилась, озорно взглянув на рыцаря.
- Флавий-Октавий, маркиз де Разорилль, владелец замка Курам-На-Смех, - несколько чопорно представился юноша, еще не простивший фее "хорошенького мальчика".
- Ой, как интересно, я еще ни разу не видела настоящего маркиза, - она подлетела совсем близко и стала пристально вглядываться в глаза юноши, пытаясь увидеть что-то уж точно «маркизовское».
Но не разглядела не только "маркизовского", а даже цвета глаз, ибо побагровевший юноша уткнулся взглядом в пол.
- Ну... я тогда пойду... - и Флавий-Октавий вылетел за дверь под насмешливое ржание Альфонсины де Аллюр.
От неожиданности, фея шарахнулась в сторону, угодив прямо в пышный хвост кобылицы:
- Почему вы над ним смеетесь? - сдавленно спросила Тирлим, пытаясь освободиться из плена конских волос.
Альфонсина не ответила. Но весь ее надменно-веселый вид говорил: "А это наше с хозяином дело, стрекоза ты назойливая!"
Все-таки выбравшись (правда, изрядно запутав хвост), неудачливая летунья отряхнула желтое платьице, поправила прическу и подлетела к Альфонсине:
- Извините, я, кажется, подпортила ваш внешний вид, а вы такая красивая …, - фея ненадолго задумалась, потом оживилась:
- Если хотите, я все мигом исправлю!
Альфонсина всхрапнула коротко и презрительно, явно сомневаясь в том, что мелкое и крылатое существо сумеет привести ее внешность в порядок.
- Но Вы же не можете предстать в неподобающем виде…, - заговорчески прошептала Тирлим, косясь на Фар Лапа.
Альфонсина снова всхрапнула, но уже более мирно. Она готова была поддаться уговорам... собственно, уже поддалась.
- Ой, да вы не беспокойтесь, все сделаю в лучшем виде, - Тирлим с энтузиазмом принялась за работу. Святящимся вихрем носилась фея вокруг гривы Альфонсины, для начала превратив ее в каскад мелких косичек. Их она скрутила в небольшие башенки с лепестками, закрепляя все сухими травинками. Хвост фея тоже заплела в косички, украсив каждую из них ярко-синими васильками. Цветы нашла тут же - росли возле забора. Ромашки же она расположила на шее лошади, вплетая их в гриву. Зрелище было не для слабонервных. Тирлим отлетела подальше, с гордостью оценивая свою работу.

Сообщение отредактировал Факел - 9-11-2008, 19:48

[бабка Гульда >>>]

(Факел, сэр Хантер и я)

Фар Лап в немом изумлении наблюдал превращение прекрасной кобылицы в ходячую цветочную клумбу. Постепенно его острые уши обвисали, челюсть понемногу отпадала, и к завершению работы феи над лошадиным хвостом гнедой боевой скакун выглядел не лучше старой водовозной клячи, которой попало меж ушей оглоблей.
А сама гордая кобылица и не подозревала, какое немыслимое зрелище она представляет собой. На ее счастье, в конюшне не было ни единого зеркала. Поэтому она гордо держала свою красивую (в недавнем прошлом) голову и держала чуть на отлете хвост, сияющий синевой васильков.
Фея с довольным видом подлетела в Фар Лампу, держа последнюю ромашку в руках, и спросила:
- Ну как, разве она не прелестна?
"Была прелестна до этого момента!" - чуть было не вырвалось у гнедого, но он успел вовремя прикусить язык. Правда, что сказать вместо этого, придумал не сразу.
- О... я не нахожу слов... - вывернулся наконец доблестный рыцарский жеребец. Ничуть не погрешив против истины.
Альфонсина кокетливо стукнула точеным копытцем в усыпанный соломой пол. Ее отношение к фее определенно менялось к лучшему. Что же там сотворила с ее гривой эта болтливая муха, если даже грубиян Фар Лап от потрясения потерял дар речи?
- Да, я согласна, невозможно описать этот шедевр словами, а хотите, я вас тоже расчешу? - фея метнулась к челке жеребца, пытаясь вставить в нее ромашку.
Фар Лап аж сел на круп, уклоняясь от такого щедрого предложения. В воображении мгновенно возникло ужасающее зрелище - усыпанный ромашками боевой скакун, идущий в атаку... Дракон погибнет на месте от одного вида, не выдержав потрясения. Или лопнет со смеху.
- Нет-нет-нет, - зачастил он, мотая головой, чтобы не дать летунье вцепиться в челку. - Дамы не простят мне, если я отниму у них ваше драгоценное внимание! И потом, я солдат, мне не положено ходить в таком виде!
И ответом на эти слова был резкий всхрап Альфонсины. Кобылица заподозрила что-то неладное. Конечно, не мужское дело - украшать себя цветами... но уж больно энергично уворачивался жеребец от ромашки. Можно было подумать, что ему в гриву вплетают горящую головню! И потом... он солдат... а она, Альфонсина де Аллюр, - кто?! Прогулочная лошадка для нежной барышни?! Под дамское седло?!
Почувствовав, что запахло жареным, фея вжала голову в плечи и посмотрела на ромашку, как на спасательный круг:
- Я цветок с собой заберу, положу в изголовье - быстро выкрикнула фея. - Да и холодно стало, - зябко поежившись, она взвилась под потолок и нырнула в свое убежище.
Что делают люди, когда замерзают? Правильно, одеваются потеплее, стремятся к огню (или поближе друг к другу) и наливают себе еще горячего вина со специями. У лесных фей все по-другому, Тирлим свернулась клубочком в гамаке, положила рядом ромашку, подсунула кулачек под щеку и стала холодеть. При недостатке тепла, она всегда впадала в оцепенение. И разбудить ее могли только лучи восходящего солнца.
Фар Лап как можно незаметнее перевел дух и прикрыл глаза, придав своему лицу выражение мечтательности. Со стороны могло показаться, что он грезит наяву. Так и было - гнедой вспоминал, как скользили солнечные блики сквозь прорехи в кронах деревьев по атласному крупу Альфонсины...

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 9-11-2008, 20:16

[Сейден >>>]

(Вместе с Тирлим, которая Факел)

Бард успел изрядно обогнать спутников. Со свойственным ему энтузиазмом, он решил объехать буквально все домики поселения и добиться, чтобы их чуть ли не на коленях упрашивали остаться именно вот в этом домике.
Впрочем, пересмотреть свои планы Даниэлю пришлось ещё у первой хатки. Именно хатки – вблизи домик настолько напоминал увеличенную копию жилища речного плотинника, что перед внутренним взглядом барда невольно нарисовалась соответствующая картина. Поэтому, когда на его стук в дверном проёме показался вполне обычный селянин («и даже без хвоста…»), Хардинг даже немного огорчился поначалу.
- Чегой-то тебе надо? – Не совсем вежливо спросил хозяин дома, барду пришлось прервать свои размышления.
- Переночевать бы, деда, - с почтением поклонился Даниэль. Пользуясь случаем, стоявшая рядом Хэббот тихонько всхрапнула и переступила ногами, ей здесь не особенно понравилось.
- Переночевать-то можно, а славы дурной не боишься? – старичок лукаво сощурился.
- А чего её бояться, - Хардинг с недоумением пожал плечами, - ну побродили мы по Роще, так ведь живы ж остались, ну оборотня встретили в холмах…
Бард пожал плечами, а старичок-хозяин как-то разом поскучнел:
- Не, я о своей. Тут все в округе знают, что старый Крюк, он ого, не совсем простой человек, он мясник, колбасы крутит, - старик окинул Хэббот оценивающим взглядом, - из лошадинки…
Возмущённо фыркнув, Хэббот подцепила зубами барда за шиворот прежде, чем тот успел продолжить разговор. Она знала своего несмышленого спутника, и что пока тот не сможет переспорить старичка, не отвяжется. Но даже если Даниэль побьёт его по всем статьям, находиться в одном доме с живодёром… фррр!

Минут через пятнадцать бард нахватался целого вороха разноречивых сведений и со всех ног (Хэббот с лёгким изумлением следовала за мальчиком) вернулся к развилке. Но там никого не оказалось.
- Они ушли без нас, - хмыкнул бар, останавливаясь и оглядываясь кругом. Свет в окошке знакомого уже ему домика привлёк внимание Даниэля. – Неужели они там?
С лёгким возмущением Даниэль подлетел к пристройке, отведённой под конюшню. Вероятно его двигало представление, что если сами рыцари ещё могли как-то скрываться от барда, то уж их скакуны определённо будут выше этого. И правда, он не ошибся. С первого взгляда в неярком свете лампы показались черты крупного жеребца, в котором Даниэль узнал Фар Лапа. А дальше, в тени под балкой была и Альфонсина. Наверное, здесь же находилась и Тресса. «Если только сэр Рональд хоть когда-нибудь расстаётся со своей волшебной спутницей»

[Факел >>>]

Но что привлекло внимание барда, так эта тыква. Самая что ни на есть настоящая, тыква, если не брать в расчёт окошек и дверей.
Бард с вопросом в глазах повернулся к Хэббот, но та волновалась в большей степени о том, что до сих пор не стоит в собственном стойле, а не о какой-то тыкве. Первое, что взбрело в голову Даниэлю - это подойти и постучать по тыкве кулаком, вслушиваясь в звук.
Фея уже крепко спала и ничего не слышала. Она только повернулась на бок и покрепче сжала стебелек.
Бард же почти бессознательно взял тыкву в руки и принялся вращать её туда-сюда, открывать дверцу и трясти.
- Ничего не понимаю, - протянул человек и ещё раз тряхнул от души. У самого края миниатюрной дверцы показалось что-то.
- Гусеница? - Даниэль почти пискнул, вглядываясь в нечто. И чем больше смотрел, тем больше удивлялся. У гусениц не бывает крыльев, и таких очаровательных лиц и… и…
Тирлим благополучно вывалилась и, с трудом обретя равновесие, начала мелькать по конюшне как свихнувшийся светлячок. Потом она нервно сглотнула, сделала большие глаза и окончательно проснулась:
- А, так это вы, сэр музыкант, потревожили мой сон. Извольте представиться и сообщить мне, что такого срочного стряслось? Пожар? Разбойники? Уносим ноги? - с каждым вопросом она подлетала ближе и ближе.
- А ты откуда знаешь, что я музыкант? - бард вперил проницательный взгляд в чудное создание, на всякий случай попытавшись локтём затолкать лютню за спину. Не то чтобы он не доверял феям, просто вот так, не на волшебном лугу, не во сне, а прямо перед его глазами встретить её. Может, это сэр Хантер и Флавий так подшутили над ним?
- А вон арфа у тебя за спиной, я ее давно заприметила, - фея облетела вокруг парня и с довольным видом вернулась на прежнее место.
- Насколько подсказывает мне образование, - важно заметил Даниэль, - сей инструмент имеет честь именоваться лютней. - тут человек высвободил одну руку из-под тыквы и потёр пальцами висок. Весело ухмыльнулся. - Но вообще, ты права. Я играю и иногда пою. А тебя сэр Рональд наколдовал, правда?
- Никто меня не наколдовывал, а ваш сэр Рональд вообще странный какой-то, все требовал Трессу расколдовать, - фея нахмурилась и сложила ручки на груди. Но, тут же повеселев, воскликнула:
- А мне ты споешь?
Поискав глазами место, куда можно положить тыкву, бард очень аккуратно (на свой взгляд) пристроил овощ на перекрестье ручек двух грабель.
- Если только прекрасная госпожа назовёт своё имя, - почти не скрывая задор ответил бард. Разве можно отказать кому бы то ни было в самой волшебной, самой чудесной и прекраснейшей просьбе на свете?
- Меня зовут Тирлим, кстати, вашего имени я тоже не знаю, или мне всегда обращаться к вам сэр Музыкант?

[Сейден >>>]

- Даниэль, - бард улыбнулся, перебирая пальцами струны лютни, и вдруг разом переменился. Всё просто, он начал простенький, немного грустный, а может, наоборот, весёлый мотив. А ещё он пел:

Под ветерок колышет луг,
Гоня волну что море,
Одной легенды древней звук –
Где правда, там и горе…

В другом краю на грани сна,
Напоминая рык жука,
Летела с дальнего холма,
Стрелою искорка-игра.

Стелился след пыльцы за ней,
Но только что за ерунда?
Среди искристых ясных дней
Она была мрачна.

Всё дело в том, что на холме,
В высокой пойменной траве,
Что как-то странно по себе,
Жила колдунья Лея.

И к ней тем вечером тогда
Под самый чайный звон стола
Набравшись смелости слегка
И заглянула фея.

- Поведай, ведьма, что же ждёт,
Мой дивный луговой народ? –
Спросила искорка вперёд
У странного стола.

И кости, стукнув по нему,
Обняли гранями судьбу,
И голос хриплый возвестил
Печаль чужих могил.

Что каждый счастлив по себе,
Твой подвиг вымерен уже,
Что нету мира ни в траве,
Ни в дебрях древних лога.

- Какой же подвиг я должна
Тебе колдунья совершить?
- Смотри, крылатая, сама,
Тебе, не мне с ним жить.

И слыша смех тот за спиной,
И злясь на тот совет,
Летела фея прочь с холма,
Под солнца чистый свет.

Ей встреча выпала потом,
Пусть домик сбит был жеребцом,
Принёс знакомство тот мотив
С героем не одним.

И менестрель и мудрый маг,
И рыцарь, так их всех рас так,
И славных предков верный сын
Знакомятся с Тирлим.

На этом месте бард опустил лютню и ошалело посмотрел на фею, чуть осипшим голосом признался:
- Я… Я… Ты успела записать?!

Сообщение отредактировал Сейден - 9-11-2008, 22:42

[Факел >>>]

Фея раскачивалась из стороны в сторону, как маятник и, внезапно сбившись с ритма, замерла:
-Я, что? Ты это только что придумал? - она раскрыла рот от удивления, когда да нее стал медленно доходить смысл песни.
Наверное, первый раз в жизни за последнюю неделю Даниэль покраснел. Затем, упрямо задрав голову, чтобы не видеть ехидного взгляда Хэббот (она-то прекрасно всё понимала), ответил Тирлим:
- Если не вдаваться в подробности, то, ээээ, за время моего обучения как-то не было особенно много… Хм. Не знаю я классики, - признался, наконец, бард. - Вот и приходится сочинять на месте. А уж кому из мэтров древности выпадет честь оказаться неожиданным счастливым обладателем той или иной песни - дело десятое.
Тирлим мало что поняла из речи Даниэля, но суть она схватила: он все придумал только что, и эта песня о ней. Не про какую-то там никому не известную лесную фею, нет, песня про Тирлим. Она вспыхнула, опустила глаза и стала сосредоточенно расправлять складки золотистой юбочки.
- Ах, какой вы чудесный сочинитель, Даниэль, - пробормотала она.
Гордый взгляд поверх фигурки феи в сторону Хэббот явственно светился торжеством и гордостью. Лошадь с иронией фыркнула и занялась тем, что стала понемногу подхватывать сено из кормушки и пережёвывать его.
- А почему они оставили тебя здесь? - Спросил Даниэль и неосторожно добавил. - Сторожить?
Но фея не услышала последнего вопроса, она совсем окоченела и мирно спала у ног барда. Даниэль долго смотрел на неё, хлопая глазами, а затем нагнулся и осторожно подобрал почти невесомое тельце, положил на ладони и повернулся к тыкве. Та выбрала именно этот момент, чтобы покатиться по граблям вниз. Бард дёрнулся вперёд и успел левой рукой подхватить её. При этом он взмахнул правой, со спящей в ней Тирлим, но фея этого словно и не заметила.
Всё же бард умудрился очень осторожно положить фею в тыкву ,а ту повесить обратно на то же самое место, которое определил сему овощу ещё сэр Хантер.
Бард ещё успел распрячь Хэббот и даже почистить её, и только после этого сам направился в дом. И в эти минуты тарелка гречневой каши почему-то очень соблазнительно кружилась вокруг его внутреннего взора.
«Наверное, я проголодался» - решил Даниэль.

[Фея Луганская >>>]

Совершенно расстроенный и сбитый с толку маг пропустил мимо ушей просьбу Сэра Хантера присмотреть за феечкой. Он все стоял бы как истукан, если бы не Тресса, то и дело дергающая за поводья, не потянула его в сад. Да, как раз вернулся рыцарь, которому лошадка сдала малютку.
-... Тресса, я просто устал. - с грустью продолжал Сэр Рональд, облокотившись о яблоню и запуская пятерню в шелковый водопад гривы, закрыв глаза.
- Прости, я...
"Ронни, успокойся, я прошу тебя." - тихий и ласковый голос достиг его сознания, согревая учащенно бьющееся сердце, сбивая дыхание.
- Нет! - резко сжав пальцы, боясь потерять секундное, всплывшее из глубин памяти, забиваемое туда всем естеством, чувство. Порывисто приник к ее шее и зарылся лицом в тот же шелк, касаясь рукой чуть вздрагивающих ноздрей.
Жесткую короткую шерсть прочертил искрящийся ручеек. Тресса дернула головой, отталкивая волшебника и, переступив с ноги на ногу, отвернулась, всхрапнула. Попыталась схватить яблоко, непослушный плод выскользнул из сомкнувшихся губ и закачался дразня. Сэр Рональд протянул руку и, сорвав злополучный фрукт, протянул его своей лошади. Сочно хрумкая Тресса направилась в сторону конюшни.
"Мы что-нибудь придумаем! Хватит киснуть, Ваше магичество! Иди лучше меня расседлай!". Тряхнув хвостом, она скрылась за забором.
- Иду-иду...
Приведя Трессу в порядок, насыпав ей овса, маг оглянулся: лошади его спутников размещались по стойлам, фея спала в своем "домике", а вот самих приключенцев что-то не наблюдалось. Переместив свою кровать и столик Сэр Рональд принялся перемещать из закромов замка свой ужин. Курица с яблоками на серебрянном подносе, овощной салатик, немного картошечки, серебрянный же бокал. Последней на сиреневую в розовый цветочек скатерть опустилась бутыль легкого яблочного сидра. Отломав ножку с золотистой хрустящей корочкой, маг накинул на двери заклинание оповещения, а на столик - исчезновения, вдруг хозяевам приспичит посетить своих гостей.

[Сейден >>>]

(Совместно с сэром Хантером)

Дверь шаркнула о порог, а может быть Даниэлю просто захотелось поверить, что он услышал, как дверь шаркнула. Во всяком случае молодой человек зашёл вовнутрь, небрежно сбросил плащ, что всё это время держал на сгибе локтя куда-то в сторону скамьи, а сам прошествовал к столу и примостился на стул аккурат напротив сэра Хантера.
Сложив перед собой руки, Даниель уткнулся в них головой и глубоко-глубоко вздохнул.
Определенно ночлег под звездами полезнее для душевного состояния, чем ночлег под крышей дома, подумалось сэру Хантеру при виде еще одного погруженного во вселенскую печаль спутника. Сначала маг впал в невеселую мечтательность, но рыцарь не стал его тревожить - кто их знает, этих магов, ты к ним всей душой, а они тебя раз, и в сверчка. Коротай потом свой век на шестке... Теперь бард является в не лучшем состоянии. Но от барда хотя бы не приходится ждать ничего страшнее очередной баллады.
- Что это с вами, сударь? - поинтересовался рыцарь. - Влюбились?
- Хуже, - печально заметил Даниэль. – Проголодался.
Тоскливо покосившись в сторону печи, где всё ещё колдовала хозяйка (а что для повара работа, то для проголодавшегося организма чары из чудес).
- Сэр Хантер, вы знаете, что за время нашего отсутствия здесь обосновалась фея? У неё ещё домик переносной… В смысле, тыква. Она там спит.
- Да ну?! - сощурился рыцарь. На его лице прямо-таки огромными буквами было написано недоверие. - Настоящая фея? А откуда она взялась, вы ее не спросили?
- Я ей спел, а она потом заснула, - Даниэль пожал плечами, - об остальном поговорить не успели.
А затем бард поднялся из-за стола и зевнул, потянувшись.
- А всё же хорошо, - добавил он, с нескрываемым восторгом посмотрев сначала на одного рыцаря… потом на другого. – А завтра, будет ещё лучше. Я буду с нетерпением ждать.
Рыцарь снизу вверх посмотрел на непоседу.
- Рад видеть человека, которому даже голод не способен испортить настроение надолго.
Даниэль мечтательно провёл пальцем по столу.
- Ведь завтра – ежегодный день рыцарской доблести и мастерства. А это значит конные турниры, и пешие, и… А ещё, именно в этот день все рыцари с первой звездой ночи рассказывают или поют дивнейшие легенды, те самые, которые и не всякий-то бард знает.
Даниэль нахмурился, коснулся пальцами лба, а потом вздохнул:
- Жаль, что мы сейчас в походе, а то бы я не преминул сопроводить вас на очередной турнир, заодно мог бы вашим герольдом поработать. Но по крайней мере я послушаю ваши баллады. Ведь эта традиция священна…
Про себя бард, разумеется, ликовал. Ведь он был в компании не одного, но целых ТРЁХ рыцарей, а значит… значит…
Дивнейшие баллады? Рыцарь чуть дернул уголком рта в ироничной усмешке. Обязательную программу жеребец ему преподать забыл. Но вот того, что в нее наверняка не входило, сэр Хантер наслушался сполна. Ему было чем удивить барда.
- Тогда поторопимся с ужином, - подмигнул бывший лесничий барду. - До первой звезды уже недолго.

[Сейден >>>]

(А тем временем под крышей импровизированной конюшни)
(Пока что только в исполнении Сэра Хантера, Хэббот и неких странных существ...)
(Вместе с Сэром Хантером)

Вероятно, за окном приближалась полночь. Во всяком случае месяц с печальной сосредоточенностью вырывал у темноты импровизированной конюшни край бадьи, мирно возлежавшей перед стойлом Хэббот. В эти моменты почтенной камеристке при юном барде припоминались сладкие запахи королевской конюшни. Конюх, проходивший мимо и редко забывавший погладить её и подкормить сахаром или морковкой. Если кто не знает, сахар очень полезен для зубов и зрения, а морковка просто сочно жевалась. Не верите – спросите да хоть вон у Хэббот.
Слабый порыв ветерка отворил дверь и печально ей скрипнул. Увы, уходя, её Даниэль забыл закрыть за собой дверь. Ну уж утром Хэббот ему головомойку устроит. А сейчас… А что сейчас? Вокруг тени, страшновато. Лошадь нервно ржанула и покосилась на кормушку – так и есть, сена там едва-едва хватало, чтобы провести бессонную ночь
Может, хоть спеть? Даром что ли она обучала певческому мастерству Даниэля?
Хруп…
Хруп…
Переступила она с ноги на ногу, а затем вздрогнула и отпрыгнула к самой стене. Тыква, что на стропилах подле стойла Фар Лапа, вдруг неожиданно оказалась прямо под боком, вернее, под копытами.
Гнедой жеребец при первом же гулком всхрапе почтенной матроны насторожил уши, присматриваясь и прислушиваясь. Ничего подозрительного, только мыши возятся в соломенной подстилке.
Наверное, впервые за последний месяц его соседке изменила выдержка. Потому что Хэббот фыркнула и весьма членораздельно для бессловесной животины произнесла, обращаясь ко всем и ни к кому в частности:
- Как. Оно. Здесь. Оказалось.
Жеребец озадаченно вытянул шею.
- Что именно вас там смущает, мадам?
Несмотря на своё состояние, о правилах галантного обхождения лошадь не забывала никогда, поэтому скромно и с достоинством поправила:
- Мадемуазель, - и уже только после этого мотнула голову в сторону тыквы. Практически одновременно с этим кто-то не слишком большой уселся жеребцу прямо на холку и вежливо вздохнул.
- О, простите, - пробормотал Фар Лап, удивленно оглядываясь на собственную спину. - Кто это там?
Голос из темноты негромко усмехнулся:
- Та-аммм? Там нет никого, только темень ночи.
- Второй голос раздался практически над чёлкой Хэббот:
- Там-м-м может быть мошки, букашки и много темноты.
Обладатель первого голоса переступил с лапы на лапу, а затем прошёлся вдоль спины жеребца:
- Вопрос «здес-сь-сь» был бы уместнее.
И в сверкании фосфорицирующего огонька, совсем крохотного, показалась маленькая ухмыляющаяся мордашка.
Жеребец передернул шкурой.
- А вы не могли бы выбрать другой насест? - вежливо поинтересовался он. - Мне, знаете ли, щекотно. Так что вас там смутило, госпожа Хэббот? - маленький пришелец не вызвал у рыцарского коня никакого опасения, а вот с тем, что попало в стойло пожилой кобылы, следовало разобраться.
- Тыква, - нехотя призналась Хэббот. - Здесь лежит тыква и едва не касается моих копыт.
Впрочем, Фар Лапу вряд ли удалось дослушать почтенную кобылу до конца, ибо зверёк снова добрался до его холки, но не остановился, а побежал дальше и, в какой-то момент оттолкнувшись всеми лапками, подпрыгнул и оказался у жеребца на носу.
В том, как он себя вёл было чересчур много самоуверенности. Во всяком случае он без страха и даже с некоторым любопытством разглядывал находившегося перед (под?) ним зверя во много раз большего. А тут ещё дополнительный повод для волнения нашёлся и у Хэббот. К ней тоже стали проявлять внимание зверьки. А не один, а где-то с десяток. Они уселись частью на тыкве, частью на перегородки и старательно улыбались.
- Тыква?! - жеребца слегка замутило. Тыкву он терпеть не мог. - Но позвольте... Тут была только одна тыква! Та, в которой поселили Тирлим! Сударыня, умоляю, осторожнее, а то люди с нас три шкуры спустят... если раньше не уморит причитаниями она сама, - добавил гнедой, скосив глаза на усевшееся на носу существо. - И что вы все на мой храп липнете, как медом вам помазали... Эй, малыши, вы хорошо подумали, прежде чем подвергать опасности фею?
- Еда, - очень доверительно произнесла летучая мышь (да, странные зверьки оказались именно летучими мышами), проведя крылом по носу Фар Лапа, словно некий почтенный чучельник, прикидывающий на глазок качество материала. – Мы все здесь еда для них.
- А нам, - на этот раз пискнула другая мышь, усевшаяся на то самое место, где раньше висела тыква, - надо немного.
- Мы ведь вегетарианцы, - добавила первая.
- Нам бы тыкву… - третья присела на балку над входом, впрочем, в тиши конюшни слышно её было вполне отчётливо.
- Тё-ёплую, - раздался над самым ухом Хэббот четвёртый мечтательный голос.
- А фея пойдёт для главного. Он любит добычу, - скромно потупил глаза первый зверёк.
- Вегетарианцы? - Фар Лап уже ничему не удивлялся. - Тогда добро пожаловать в мою кормушку! Там этой тыквы полно! А то, что валяется в стойле у госпожи Хеббот, только корка, ее есть смысла никакого! Вот только фею обижать не советую.
Хлопанье крыльев под крышей импровизированной конюшни свидетельствовал о том, что мыши заинтересовались. Впрочем, ответ прозвучал ровно оттуда, откуда никто и не ожидал. Прямо с тыквы.
Только в последние секунды полёта хлопнули крылья, тёмный силуэт обозначил себя вполне устрашающим уханьем, а потом и смешком.
- Добро пожаловать в мышиное логово, - глаза говорившего сверкнули в лучах месяца. – Я здешний хозяин, филин Джек.
Жеребец гулко фыркнул. Тому, кто пережил нападение призраков, живой филин уже не страшен. Скорее уж можно порадоваться умному собеседнику - филины и совы, говорят, очень мудры...
- И вам поздорову, сударь, - дружелюбно отозвался гнедой. - Я знавал одну сову, с тех пор питаю уважение к вашему племени. Хорошая ночь, не находите?

[Факел >>>]

(Сейден, Сэр Хантер и я, реакции лошадей отыграны по просьбе мастера)

- Хорошая ночь, хороший ужин, - сова важно моргнула, барабаня кончиками крыльев по тыкве, - фамильный замок де ля Мыш-Крылат давно не помнил такого банкета.
Тихими баритонами, какие только могут быть у летучих грызунов, в ночи послышались четыре голоса. Синхронно выведя одну общую обнадёживающую ноту, они сорвались в пике мелодии. Флейта и контрабас, если не играть на нём, но выдёргивать ноты.
Сова же буквально растворилась в мириаде порхающих крылышек. Тыква закружилась в крылатом вихре, понимаясь над землёй и кружась, поворачиваясь. Глаза совы на мгновение блеснули сразу на всех четырёх скакунов.
- У! - смешливо зазвучала ночь в ушах.
- Если феей откушать в ночь безлунную, как и сейчас,
Станут возможны такие дела и секреты,
Золото меркнет, как ветер ночи в час утра,
Киеты, киеты, киеты, киеты, киеты!
Тыква разделилась на шесть равных долей, доли зависли в воздухе, вращаясь вокруг себя. И между ними… фея. Совершенно неподвижная. Над ней, на насесте из длинного ржавого гвоздя мрачной тучей уселась сова, глядя перед собой большими жёлтыми глазами.
- Где-то там не проснётся роса, ночь над лугом останется дня, может, на два. Здесь же будут твориться свои чудеса. Ими я управлять буду грозно и славно.

Фар Лап возмущенно заржал, видя такое бесчинство. Конечно, эта кроха изрядно осложнила ему жизнь, но это же не повод позволять съесть ее заживо.
Взвившись на дыбы, гнедой попытался достать фею и схватить ее в пасть - больше спрятать маленькую летунью было негде. Новое ржание раздалось в конюшне - рыцарский конь звал своего хозяина на помощь.
Вдруг в общую суматоху с разгону врезалось прозрачное облако, накрыло фею и звонко крикнуло:
- Джек, по какому праву ты обижаешь моих гостей?
Жеребец присел на круп. Опять привидение? Да что они тут, в каждой конюшне гнездятся? Безобразие какое-то!
Тут до Фар Лапа дошло, что их назвали гостями. Получалось, что это привидение не злобное и даже заступается? А ну-ка...
- Спустите ее ко мне, сударь! - окликнул призрака скакун. - Я ее спрячу... ну, или попытаюсь спрятать.
Тишина оглушающей волной ударила по конюшне. Мыши замерли чуть ли не в воздухе, недобро разглядывая нежданного гостя, десятками глаз буквально стараясь испепелить облако. Но…
Где-то на заднем плане очумело скрипнул не вовремя проснувшийся сверчок. Его скрипичный мотив поддержал шелест синхронно хлопающих крыльев, будто толпа солдат маршировала в ногу по плацу или точные удары десятков и десятков барабанов.
Над мышиной толпой пролетел очередной вздох:
- У!
- Пьер, ты ничего не забыл? - голос совы прозвучал вкрадчивой ноткой беспокойства.
- Ничего я не забыл! - он медленно стал обретать человеческую форму, долговязого парнишки с взъерошенными волосами. Фея переместилась в руку, которую Пьер пытался спрятать за спину. Это получалось плохо, ведь спина тоже была прозрачная.
- Я проиграл тебе конюшню, а землю не проигрывал. Путешественники на моей земле, значит они мои гости, - решительно заявил паренёк.
Содействия от привидения гнедой не дождался - до призрачной спины не дотянуться было и встав свечой. Жеребец оглянулся на дам, прислушался. Обычно обладавший слухом, способным уловить, как лист отрывается от ветки, сэр Хантер на сей раз почему-то не спешил появиться.
- Уснули они там, что ли? - пробормотал Фар Лап. - Дамы, можно вас попросить об одолжении? Помогите выручить малышку, пока ее не съели. Нужно позвать людей. Давайте со мной вместе, хором. И...
Кобылы испуганно прижимали уши - компания мышей, филина и призрака казалась им более чем сомнительной. Тем охотнее они поддержали гнедого.
Заливистое ржание взметнулось под стропила, оглушая мышей.
Сова взмахнула крыльями и, оторвавшись от насеста, сделала высокий круг над головами собравшихся. Этот момент мыши выбрали для того, чтобы рассесться по скакунам. По пять-шесть мелких зверьков.
- Конюшня, замок, земля… какая разница, мон Шер. Не умеешь играть, не садись, - сова внезапно хищно спикировала прямиком на облако, но у самого лица последнего остановилась, замахав крыльями. - Они в моём замке, внутри моих стен. Если будешь вмешиваться и дальше - растворишь-шься.
На это мгновение из глаз совы полыхнул призрачный отсвет пламени нижнего мира.
- Разумееется, - тут же скромно добавил Джек, усаживаясь на балку над головой Фар Лапа, - фею утянет следом за тобой.
- А ты меня не пугай, у твоего замка нет пола, потому они на моей земле. На кону была конюшня, только она! – Пьер стал снижаться, пока не встал ногами на землю, гордо выпятил подбородок и сверкнул глазами на птицу.
Фар Лап покосился на филина, примерился было цапнуть много о себе возомнившее пернатое за хвост крепкими желтыми зубами. Но тут дали о себе знать мыши. И если жеребец еще как-то держался, только норовил ссадить маленьких нахалок, потершись о перегородку, разделявшую стойла, то кобылы были на грани истерики.
Джек растянул клюв в улыбке:
- Стены, крыша, всё на месте - не юли, Пьер. Будь под ногами хоть горная ткань, тебе отсюда не выбраться с ней.
Тот же мышиный вихрь закружился вокруг призрака, набирая рокота, клёкота, безумно опасной красоты мелодии саксофона.
- Завтр-р-рак! - разнеслось по конюшне. - А ты-ы!.. к утр-р-ру исчезнешь!

[бабка Гульда >>>]

(Сэр Хантер и я)

Нужно было немедленно что-то предпринимать, пока дело не зашло слишком далеко. Мудрая сова, которая жила на конюшне Фар Лапа у прежнего хозяина, как-то сказала ему: злодей ничего так не боится, как показаться смешным. Нужно было сбить спесь с пернатого нахала, сломать ритм мышиного волшебства.
- А ну-ка, дамы, копытами! Потанцуем!
И, показывая пример, первым ударил копытами по настилу, выбивая разухабистую плясовую. Не заботясь о красоте и чистоте слога, гнедой во всю лошадиную глотку завел самую обидную песню, какую смог придумать на ходу.

На горбатой на ветле
Глупый филин жил в дупле,
Ночью злобно ухал,
Да глазами лупал.

Как-то в голову взбрело
Захватить ему село,
И собрал он в кучу
Сто мышей летучих.

Эй, кричит, побьем людей,
Будем править без затей!
Всех повел в атаку
И затеял драку.

Гордая боевая лошадь Альфонсина де Аллюр грянула копытами лихо, словно цирковая актрисулька, что вытанцовывает под седлом наездницы.
Еще несколько мгновений назад она была на грани истерики. Мыши же! На шее!!! Какая дама вынесет такой ужас?
Но дана команда "к бою!" - а значит, не до истерик...
А дерзкая песня про филина продолжалась:

Заодно он под шумок
И цыпленка уволок,
Но Полкан сердитый -
Цап за хвост бандита!

Альфонсина раньше ни за что бы не поверила, что можно восхищаться жеребцом, который во все горло горланит песню на человечьем языке. А вот оказывается - можно!
Ритм мышиной пляски сбился, скомкался, злые твари заметались по конюшне - и среди этого вихря Фар Лап гордо продолжал свою песню. Он был прекрасен!

Не по нраву мужикам
Среди ночи шум и гам:
Филина прибили,
Чучело набили!

Ну, а армию мышей
Рыжий кот прогнал взашей.
Хоть и крыльев нету -
Славно пообедал!

[Факел >>>]

Пьер не терял времени даром, как только шальная песня нарушила мышиный строй, он рванул к поющем жеребцу и сунул фею меж его передних копыт. Малышка мирно спала, не обращая внимания на вакханалию царящую вокруг. Призрак справедливо решил, что гнедой позаботится о ней много лучше. Сделав это, он бесследно растаял в воздухе.
Тут же раздался дикий шум снаружи: топот множества ног, звон металла, скрип. Все перемежалось обрывистыми решительными фразами.
- Ребята, он точно здесь, этот ворюга…я слышал шум… будет знать, как таскать цыплят, - слышался раскатистый бас хозяина.
- Давайте собьем его стрелой… колы приготовьте,… подожди, дверь, только по команде… теперь не уйдет, - вторили ему другие голоса.

Сообщение отредактировал Факел - 19-11-2008, 14:31

[Сейден >>>]

Филин Джек замер с открытым клювом, готовый уже достойно ответить наглым четырёх копытным, когда голоса за дверью тяжёлым обухом стукнули по его тёмным замыслам. Филин закрыл клюв и с самым скучным видом опустил голову, едва не ткнувшись ею в грудь.
- О-хо-ох… У-ww-у…
На пороге показалось пятно тусклого света, а вскоре скрипнула дверь.
- Не заперто, точно он здесь, - и на пороге появился хозяин того самого взволнованного сипловатого голоса, решительно тыкая в темноту конюшни лампой. – Выходи, злодей, - неуверенно предложил голос, - чтобы я тебе мог вот этой самой рогатиной огреть.
В этот момент с ним случилось дивное диво, рядом с первой из его правого плеча буквально выросла вторая голова. И второй же голос с печальной патетикой добавил:
- Мы, конечно, не настаиваем, но других выходов здесь всё равно нет.
А затем говоривший качнул фонарём и совершенно мистическая картина разом стала живой и привычной – держа фонарь в руках впереди всех стоял хозяин дома, местный фермер Яус, а за его плечом стоял, зорко моргая по сторонам, Даниэль, бард.
Покосившись на нарушителей его покоя, филин брезгливо ухнул, взмахнул крыльями и холодным вихрем пролетел над людьми, едва не чиркнув Хардинга хвостом по волосам.
- Свят-свят, никак нечистая сила, - шумный говорок столпившихся за спиной домочадцев стал хорошим фоном для элегантно побледневших лиц Яуса и Даниэля.

Разумеется, кроме разгорячённых по неизвестной для людей причине скакунов, в конюшне никого не оказалось. Разве что фея, но то, что та находится не в тыкве даже у барда не вызвало удивлений. Видимо, поздний час делал своё сумеречное дело.
В то же время в одной из комнат дома, где остановились путники, скрипнула одна из оконных ставень и сова, протиснувшись в помещение, печально ухнула.
- Пьер, Пьер, подожди у меня, - бурчал себе под клюв Джек, - где-то здесь лежит твоё сердце, надо его только найти… Мыши!
Пискнув, в окне появились головки пятёрки любопытных зверьков.
- Чивк?
- Чи-ивк?
- Хозяин?
- Ищите, - Джек зловеще моргнул. – Всё, что может держать призрака на месте.

Сообщение отредактировал Сейден - 22-11-2008, 5:07

[Факел >>>]

Что с таким азартом кинулся искать Джек, призрак прекрасно знал, предсказание находилось тут же в конюшне, на потолке, выбитое остроконечными буквами, с завитушками:

Юноша, так и не ставший мужчиной,
Нелепо погиб в этой конюшне.
Простой жеребец был смерти причиной
Рванув с седоком на ржанье подружки.

Мятежный дух хозяйского сына
Владеет с тех пор конюшней навечно.
Если только язык пламя и дыма
Не слижет начертанное беспечно.

Оно проявилось в тот день, когда Пьер стал жить здесь. Что именно говорило это пророчество, парень прочитать не мог. Он постоянно корил себя за то, что все детство проводил с лошадьми, а учиться ему было абсолютно некогда. Но кое-что призрак понял и так, теперь он хозяин этой конюшни. Вернее был хозяином, пока не проигрался мышиному королю. Призрак еще раз посмотрел на затейливые буквы, они были искусно вырезаны в дереве, если не знать, что искать, то можно и не заметить. А кто будет искать на потолке, уж точно сова, возомнившая себя грозным филином, которая и голову в верх-то поднять не может, не то что прочитать, если он вообще читать умеет. Если честно, Пьер не понимал, что умер, он воспринимал всё, как интересную игру, в данный момент ему очень хотелось избавится от Джека…

Сообщение отредактировал Факел - 23-11-2008, 12:03

[Сейден >>>]

Ночь на конюшне
(на троих - сэр Хантер, Факел и я)

Гнедой чуть не завопил во всю свою лошадиную глотку "Куда?!" при виде маневра призрака. Крохотную фею - и в грязь, под копыта? Ну, пусть даже не в грязь, солома на досках была сухой и чистой. Но все равно, одно неосторожное движение - и нет феи... И мыши. Мыши! Что, если они снова схватят кроху?! Видно, проведенные в призрачном виде века не прибавили привидению мудрости...
Коротко ржанув, жеребец подхватил фею с подстилки. Пастью - чем еще может взять что-то лошадь? Но не стоит недооценивать лошадиную пасть. В своем роде это такой же тонкий инструмент, как руки для человека. Действуя одними губами, лошадь способна выбрать из кормушки овес до последнего зернышка, оставив весь мусор. И сделает это быстрее человека! Так что фея совершенно не пострадала, когда ее так стремительно подняли с земли.
Удар задних копыт вынес дверь стойла с петель. Вылетев пушечным ядром на волю, гнедой сунулся мордой в руки барда, оставив там крохотную летунью.
- Держи!
И начал гневно озираться по сторонам, выискивая неприятеля.
- Ох ты, - Даниэль опасливо приблизился к жеребцу и осторожно погладил. Ну-ну, маленький, не волнуйся, здесь с твоим рыцарем ничего не случится, я за ним присмотрю.

А тем временем ночь постепенно набирала свою власть, месяц с грустным видом дремал на перине холодных облаков. Медленно тянулись часы. По дому сновали мыши. Там и здесь, здесь и там, переворачивая тоненькими лапками сапоги и вёдра, заглядывая под стреху и под скамейки. Наведывались они и в конюшню, демонстративно не замечая копытных, их настороженности и готовности дать отпор. Не один раз срывался Джек по зову того или иного писка, но каждый раз лишь печально вздыхал – судя по найденным предметам, призраков в здешнем доме могло быть много больше чем один. Возможно даже, чем один десяток. Но никто из них кроме Пьера не решался встать поперёк пути ему, Джеку. А посему сова только раздражённо ухала. Или крутила глазищами, если был риск разбудить людей. Но вот её снова вызвали. И снова в конюшню. Пролетая мимо Фар Лапа, Джек недобро сверкнул глазами. Усевшись на одной из потолочных балок, он недобро огляделся. Но кроме мышей и этих, лошадных, ничего-то здесь и не было.
- Где оно?
- Здесь, хозяин, - мышь почтительно поклонилась, а затем тыкнула пальцем в сторону потолка. Джек попытался скосить глаза вверх, но всё равно ничего не увидел. Тогда он недовольно переступил с лапки на лапку и попытался задрать голову – но и это ему не удалось. Оставалось последнее, самое верное, но и самое нелюбимое совой средство. Она начала медленно клониться назад. Ещё и ещё, поворачиваясь на балке, пока не достигла горизонтального положения. Ещё немного и она бы повисла вниз головой, как и её подчинённые, но это не входило в планы Джека. Он замер, намертво вцепившись когтями в древесину и не двигаясь, не шевелясь. Глаза очень быстро отыскали строчки стиха, пролистали их раз, другой, а затем торжественный голос выдал приговор:
- Лучину мне. С огоньком.
Все это время призрак находился в дальнем углу конюшни и следил корчами пернатого. Его самые мрачные опасения подтверждались:
- Нашел-таки! - что есть мочи заорал Пьер и тараном ринулся на эквилибриста
Жеребец, водворенный в стойло, нервно прядал ушами, когда мышиный писк раздавался поблизости. Наконец явился и виновник переполоха. С недоумением глядя на его приготовления, Фар Лап едва успел пригнуться, когда над ним промчался призрак, и снова вытаращил глаза на странно ведущую себя птицу.
Кто-то из летучих пискунов пихнул Джеку в когти лучину. А тот, взмахнув крыльями, оторвал от балки одну из лап, ту, что с лучиной и ткнул ей в сторону призрака.
- Уйди, тень. Всё равно не сможешь помешать. Не будь я филином Джеком, если не изведу тебя под последний корешок!
Тут Пьера осенила догадка. Он смутно помнил отличия филинов, благо лес рядом, да и отец - заядлый охотник, часто брал его с собой. Покопавшись в памяти, парнишка понял, что нашел способ покончить с Джеком.

[Факел >>>]

Пьер картинно развернулся, взмахнул прозрачными руками и рассмеялся.
- Да какой ты филин?! Ты – разжиревшая сова! Всем известно: у филина ушки есть и глазищи здоровенные, а у тебя глаза маленькие желтые – просто круги темные вокруг, - расхрабрился он. -Мыши! Да как вы терпите этого самозванца!
Гнедой присел на круп, закинул гривастую голову, и под потолком конюшни раздалось ржание. Нет, не так. Раздалось РЖАНИЕ. Такого воистину жеребячьего гогота эта конюшня не знала с момента своей закладки. Барабаня по доскам копытами, Фар Лап издевательски ржал над опростоволосившейся птицей.
- Иго-го! - ржание пополам с человеческой речью взлетало под потолок. - Кабы у кобылы не вымя было, был бы жеребец! Эй, приятель, филином назвался - не иначе в луже спьяну обознался?!
- У меня большие глаза, - громко и чуточку обиженно ухнул Джек, отчаянно маша крыльями – столько висеть в непривычной плоскости кого угодно может вывести из равновесия, особенно если над тобой ещё начинают насмехаться. – На себя посмотри, пакость прозрачная. И нормальные у меня уши, только в битве сложить их пришлось. С самим Чёрным Филином!
Мыши приглушённо охнули, они и раньше знали, какой герой их вожак, но теперь… Атмосферу всеобщего восхищения нарушил ироничный голос:
- Ой ли, отгрызли тебе уши что ли! – вторя гнедому продолжал Пьер. – А глаза дракон выжег? Не верьте ему, врет он все.
Но и слова призрака оказались всего-то лишь прелюдией к тому, что последовало потом, что буквально вырвало из лапы Джека лучинку и, кажется, надежду.
Ржание начало перемежаться визгом - речь Джека произвела на жеребца совсем не то впечатление, на какое тот рассчитывал. Не только сэр Хантер учился у гнедого быть рыцарем - Фар Лап и сам немало узнал у бывшего лесничего.
- Йи-и-и-иго-го!.. И когда же была эта битва, о грозный сокрушитель Черного Филина? Три года назад или четыре?
- Три, - почти жалобно ответил Джек, отчаянно вращая головой в поисках поддержки от своих мышей. Но те лишь заворожено вслушивались в звуки перепалки.
Жеребец зарыдал в голос, по морде покатились слезы.
- Ой, не могу, держите меня семеро! - заголосил гнедой, опрокидываясь на спину и дрыгая в воздухе ногами. - И за три года у тебя уши не отросли?! Йииии... Это же просто пучки перьев, они после первой же линьки восстановились бы! Йи-и-и-го-го-го-го!
Джек вздрогнул и часто-часто заморгал. А ещё он, наконец, не удержался и сорвался вниз. Отчаянно замахал крыльями и на всей скорости понёсся прочь из конюшни.
- Куда же вы, хозяин?! – отчаянно пища, полчище мышей рванулось следом за своим кумиром, вихрем пронесясь по конюшне и исчезнув в дверном проёме. Но чем дальше они летели, тем больше в их голове крепло подозрение, что что-то здесь нечисто.
Когда они настигли несчастную птицу, сидящую высоко в ветвях сосны, то и не сразу решили приземлиться, так несчастно выглядел Джек. Самая смелая из мышей всё-таки рискнула. Она осторожно опустилась на самый краешек той же ветки, где сидела и сова.
- Хозяин… - позвала она.
- Что?
- Мы тут подумали… В общем, ну, мы всё понимаем. Это травма получена в героическом бою. Мы не будем над ней смеяться.
Джек замер, вытянувшись так, что, казалось, его хватил удар. А затем с диким воплем сорвался с ветви и, отчаянно махая крыльями, понёсся прочь.
- Хозяин, куда же вы?! – пища и стеная, толпа мышей понеслась следом за птицей.
Фар Лап валялся на соломе, взбрыкивая ногами, и тихонько стонал, уже не в силах ржать.
- Эй, малец, - окликнул он шепотом призрака, - эта курица совсем убралась, или еще вернётся?
Проводив взглядом пулей вылетевшую птицу, Пьер издал победный клич и исполнил дикий танец, который сам же и придумал.
Обернувшись на жеребца, он провозгласил.
- Нет, он больше не вернется, он слишком гордый… и гадкий, - Пьер заливисто расхохотался и растаял.
- Ну и хорошо, - простонал гнедой. - Потому что в следующий раз я лопну...

Сообщение отредактировал Факел - 25-11-2008, 19:45

[Сейден >>>]

Утро
(Вместе с бабкой Гульдой)

Пробуждение для маркиза выдалось не самым обыкновенным. Разумеется, за плечи его никто не тряс, холодной водой не обливал, но вокруг так демонстративно стучали сапогами по полу, да наигрывали на лютне, что, верно, и не всякий покойник выдержит. Во всяком случае бард в это верил со всей святостью, с упованием взирая на спящую надежду сорока двух колен славных маркизов (а может и восьмидесяти четырёх, но в подобных тонкостях пусть разбираются летописцы, ну или можно самим, но попозже), Даниэля сейчас интересовало только одно, когда же Флавий наконец-то представит девушку своей мечты! Должен же кто-то посвятить этому событию целую балладу!
Но юный маркиз, как ни странно, не обиделся, обнаружив, что находится в центре некоего представления. Если в детстве его убаюкивали колыбельной, почему в юности не могут будить лютневой музыкой?
Он высунул нос из-под одеяла, с удовольствием вспомнил, что провел ночь под крышей, а не у бродяжьего костра, и проворно принялся одеваться, насвистывая в такт мелодии лютни.
- Доброе, доброе утро, - зловеще благожелательным голосом приветствовал маркиза Даниэль. – Кажется, мы с вами сегодня проснулись раньше всех, сэр Флавий. Хозяева ушли в поле, у них сегодня какой-то праздник. По страшному секрету они оставили лично под мою ответственность крынку молока и кентаврическую* кашу.
Бард переключился на более лёгкий и бодрый мотив, беззаботно перебирая пальцами струны и время от времени благосклонно поглядывая в сторону упомянутых угощений.
Натягивая сапоги, маркиз одобрительно буркнул. То, что завтрак не надо было самолично стряпать над костром, еще больше подняло его настроение. И барда не пришлось лишний раз уговаривать составить компанию в делах завтрачных, несмотря на то, что Даниэль уже поел раз, он самоотверженно рискнул совершить это вторично. И, разумеется, он ждал.
- А где сэр Хантер? - заозирался Флавий-Октавий. На прямой вопрос бард немного поёрзал на стуле, хмыкнул и, наконец, пожал плечами.
- Куда-то ушёл. Во всяком случае на конюшне его нет. Он ведь ещё чуднее этих крестьян. Ладно они, встают раньше петухов, так ведь и рыцарь наш не отстаёт. Он говорил… говорил о…
Мысли рассеянно закружились в голове Хардинга, он замолчал, а потом как-то совсем не в разговор, негромко и почему-то с грустью спросил:
- Она правда такая красавица?
- Кто? - искренне не понял маркиз, которого интересовало только исчезновение рыцаря.
Немного порывшись в памяти, бард вспомнил имя:
- Кэр, та девушка, ради которой мы вернулись.