Sekigahara no haishou, Проигравшие на Секигахаре

[Далара >>>]

Мужчина задумчиво посмотрел на свою спутницу и опустил руки, поставив кувшин на татами. В глубине его глаз затаившаяся грусть смешалась с любопытством и участием.
- Ты почти никогда не рассказывала о своем доме...
Олури потупилась.
- У меня больше нет дома. Он сгорел. Дядя Хидэ говорит, что будет новый там, куда мы едем, но я не знаю.
Чтобы уйти от неловкости, она развила бурную деятельность. Смочила водой тряпку, положила на голову больного. Взялась за кувшин, тот оказался слишком тяжел для маленькой ручки, и девочка перелила немного воды в глиняную миску. Осторожно поднесла ко рту юноши и попыталась влить жидкость туда, но получилось мимо. Издав гневное «пфф», попробовала еще раз, ткнув краем в зубы несчастного парня.
- Осторожнее, - сказал португалец, - а то ему только хуже будет. Не спеши.
- Ун. У него голова тяжелая, - пожаловалась Олури, усердно следуя совету.
С трудом, но все же справилась, одной рукой приподняла голову, второй наклонила плошку, стараясь не промахнуться в этот раз. На все еще бледном, будто рисовая мука, лице распахнулись глаза, просверлили взглядом девушку, словно в душу вонзились. Она дернулась испуганно, потом замерла, глядя в завораживающую черноту глаз.
- Что такое? - краем глаза священник заметил реакцию своей подопечной. - Он очнулся?
- А? Да, очнулся...
И Олури снова уставилась в затягивающий омут глаз, чужой и близкий одновременно.
Европеец преклонил колени на досках пола.
- Надо возблагодарить за это Господа нашего, Иисуса Христа, - поднял он лицо вверх, к небу, хотя мог увидеть лишь потемневшие потолочные балки, - и помолиться за здравие этого юноши.
Священник сложил перед собой руки, и латинские слова полились по комнате, призывая святых, покровительствующих больным и немощным, услышать его голос и помочь подобранному ими мальчишке.

(с Хигфом)

Сообщение отредактировал Далара - 3-05-2007, 15:44

[higf >>>]

Секигахара. 22 октября 1600 года.

Пожилой человек с жестким, не очень приятным лицом словно ощупал взглядом каждую доску тонких стен и посмотрел на вошедшего. Тот поспешно опустился на колени, оказываясь на одном уровне с предводителем армии.
Посланные отряды возвращались один за другим, привозя пойманных мятежников. Или не привозили – их и так было слишком много. Впрочем, избавиться от лишних пленников просто – мертвые не опасны. Токугава слишком долго ждал своего часа, чтобы рисковать. Он не должен допустить ошибку, как Нобунага – тот оставил в живых нескольких лишних людей. Тех, кого надо было убить. Губы Иэясу презрительно искривились при этой мысли.
- Кто у нас на очереди?
- Юный Ашикага, - доложил каро.
- А... – мысль - наследник сегунов - неприятно колет, но голос равнодушен. – Он должен умереть. Хотя... подожди. Это, вроде бы, совсем мальчишка? Я хочу его увидеть.
Да, интересно будет посмотреть.
Ишь, как побежал за мальчиком... Боится. И правильно делает. И этот должен бояться. Чушь все это – насчет древности рода и права крови. Он умнее и умел ждать. Вот и все право, а древность рода у него будет, а как же - скоро напишут. Выведут в лучшем виде от древних императоров – наверняка так и те же Ашикага выводили...

[SonGoku >>>]

Маленького пленника, кажется, не слишком беспокоило или смущало его незавидное положение. Его накормили – вчера вечером, чтобы не тратить запасы больше необходимого, но ему и не требовалось слишком много. Гораздо больше мальчик обрадовался возможности отдохнуть после ночного перехода и сражения. Доспехи он снял, но переодеться ему было не во что; только ради приличия кто-то одолжил пленнику тобуку. Расчесать волосы ему было нечем, зато мальчику позволили умыться.
Он сел у самого выхода, но голову не опустил и сейчас безмятежно разглядывал то ли грозного старца, то ли стену за его спиной.
И он не был похож на сломленного жизнью человека, пусть даже маленького. Он сидел, гордо выпрямившись и расправив плечи, словно воин, ожидающий от вражеского плена лишь одного. И готовый встретить смерть как подобает воину. Пусть даже очень маленькому.

Сообщение отредактировал SonGoku - 4-05-2007, 11:24

[Sayonara >>>]

горы Арашияма, конец февраля
Подниматься было, как всегда, непросто, но в такой великолепный день это не имело значения. Солнце, встав, высушило всю ночную сырость и постепенно стало согревать рыхлую после зимы землю. Лучи дневного светила сонно и лениво текли сквозь ветви и полосатили пространство леса на пыльные сумерки и слепящие молочно-золотистые участки. Легкий ветер изредка приносил на дорогу лепестки сакуры и желтую пыльцу, а из долины прилетали гудящие жуки. Ночная таинственность природы испарилась вместе с туманом.
Лес и заросли бамбука словно ожили - все существа загомонили почти разом, и уже нельзя было разобрать, чирикает ли это маленькая птичка или ссорятся обезьяны. Казалось, все звери выбрались из лесных глубин, чтобы покрасоваться перед маленьким отрядом. Такую весну невозможно было не заметить. Особенно бурно проявляла свои эмоции, конечно же, молоденькая барышня. Не уставая восторгаться каждой маленькой букашкой, она беззаботно болтала и шумела не хуже любого обитателя зарослей даже на трудной горной дороге.
Юный самурай шел рядом с девушкой. Она казалась частью этой природы, этой весны. Да и какая весна может быть полной для молодого человека без женского общества?! Он с удовольствием слушал звонкий голос и шуршание шелка кимоно. Кстати, о кимоно...
- Надо бы раздобыть тебе другую одежду, - пауза между восторгами спутницы отыскалась не сразу. - Могут искать...
- Oya... - рослый воин порылся в котомке, что висела через плечо, но извлек оттуда не накидку, а рисовый никуман. - Посреди леса?
- Ма-о! - подтвердил мысль хозяина рыже-белый кот.
Некрупный зверь шнырял в зарослях, его шкурка то вспыхивала на солнце, то сливалась с лесным сумраком.

(Bishop, higf, я)

[Bishop >>>]

Девушка растроенно посмотрела на спутников и отряхнула пыль с роскошной ткани.
- Да они не додумаются, что я в лесу, - серьезность на ее лице быстро сменилась беспечностью. - Платье можно испачкать. А в какой-нибудь деревне что-нибудь найдем. Правда, котик?
Она протянула руку, закружилась в пятнышках тени и весело засмеялась.
- Мысли приходят и в лесу, - пожал плечами юноша. - Мы же куда-то придем.
Он тоже посмотрел на кота, ибо создавалось впечатление, что ведет отряд за собой именно уверенное в себе животное.
- Будем есть? - взгляд упал на никуман.
Один рисовый колобок на троих...
- Ма-аа!
Четверых желающих. В котомке были еще колобки, но кто знает, сколько времени им шагать через гору? А не поесть – не дойдут и до перевала. Каждый – исключая кота, тому досталась начинка из хозяйского никумана – получил по штуке.
- Спасибо. - Получив угощение, девушка ненадолго затихла. Правда, теперь ее внимание переключилось на видневшийся внизу город.
- А удачно я сбежала из дома, - хихикнула барышня.
- Почему? - спросил молодой человек, не уверенный, что встречу с ними и путь по горам можно считать большой удачей.
- Ну смотри, как все замечательно! Такая погода, птицы, звери, цветы, - она нежно прижала к себе фигурку тануки. - В общем, лучше быть не может. А то в городе скучно и душно, и люди ужасные.

(Sayonara mo, higf mo)

[higf >>>]

Погода, птицы, звери... Нет, чтоб спутников упомянуть! Юноша даже немного обиделся, но сказать ничего не успел.
- Смотрите, - он протянул руку к сосне неподалеку.
На одной из ее ветвей бушевало мрачно-багровыми языками пламя, не пожирая при этом ни зеленой хвои, ни темно-коричневой коры. В сердце огня неподвижно замерла фигура ястреба с мечом в лапе.
Котишка превратился в рыже-белый фырчащий шар, раздулся не хуже рыбы-фугу. Его хозяин потянулся к оружию.
- Рановато что-то... - не слишком внятно, рисовый колобок еще не был прожеван, проворчал он.
Открыв рот, девушка несколько секунд в ужасе смотрела на чудище. Потом, словно очнувшись, кинулась за спину рослого самурая.
- Нет, - жалобно забормотала она. - Я немного ошиблась насчет "удачно"...
Юноша тоже отступил, вздрогнув.
- Колдовство!
Огонь притягивал его взгляд, как любое пламя - на пляшущие в беспорядке язычки можно смотреть долго, погружаясь в себя и окружающий мир. Вот только на этот раз чувствовалось что-то, что убивало мысли о тихой мечтательности. Казалось - сгусток неопаляющего жара стремится приковать внимание, втянуть в себя, как в омут, из которого не выйти невредимым... Молодой самурай с усилием отвел глаза.
- Это знак для нас, - непослушными губами произнес он.
- Знак? - переспросил его спутник

(& Bishop & Sayonara)

[Sayonara >>>]

- Да, - он снова посмотрел на застывшую, хищно смотрящую птицу и заговорил, будто читая неразборчиво начертанные иероглифы. - Предупреждение. Путь, по которому мы идем... На нем опасность. Огонь.
Рослый самурай рассмеялся.
- А про воду ничего не говорится?
- И что? Мы идем обратно? - испуганно проговорила барышня, присев на корточки около кота. Она ласково положила руку на вздыбленную шерсть, опустила взгляд.
Зверек на всякий случай плюнул в пылающего йокая, но разумеется - не достал.
- Только не я, - хмыкнул бугейша.
- И не я, - подтвердил юноша, нервно закусывая губу, но глядя упрямо.
- Ну раз так, я тоже остаюсь, но мне страшно, - честно призналась их молоденькая спутница.
Птица взмахнула крыльями и перелетела вниз, прямо не середину дорогу. Пламя взметнулось в человеческий рост, все так же не оставляя следов гари. Юноша неуверенно оглянулся на старшего самурая. И на кота.
Рыже-белый зверек гордо вздернул обрубок хвоста и пошел - прямо сквозь пламя. Долговязый воин взял девочку за руку, вторую ее руку стиснул в ладони юноша.
- Пошли, - сказал бугейша, шагнул следом.
Барышня зажмурилась и сжалась, но послушно дала себя вести. Только деревянный зверек был быстро спрятан в рукав подальше от языков огня.

(и Bishop, и higf, и я)

Сообщение отредактировал Sayonara - 4-05-2007, 17:00

[Соуль >>>]

Прошел отведенный отшельницей срок, и совиный дух вернулся к ней за ответом. Уже рассвело, и растения, покрывшиеся за ночь росой, потихоньку испаряли влагу. Но в лесу было все еще мокро - капельки воды сверкали на хвое сосен и елей, переливались драгоценными камнями на последних засохших листьях.
Пестрая сова мокрым комком упала на крыльцо жилища Эйкуко-годзен, отряхнулась так, что во все стороны полетели мелкие лучистые брызги, и, почистив распушившиеся перья, направилась по деревянному полу ко входу в дом. Фукуро осторожно клюнул дверь, прислушался. Потом взлетел на ветвь сосны напротив крыльца и, наклонив голову, негромко ухнул. Солнце, играя в хвоинках, отразилось от желтых совиных глаз ярким зеленоватым блеском.
-Доброго рассвета, Фукуро-сама, - раздался позади мягкий голос женщины.
Повернув назад голову, дух взглянул на хозяйку дома, моргнул, и, перелетев пониже, почтительно поклонился.
- Вам того же, госпожа Эйкуко, - медленно проговорил Фукуро. - Я прилетел, как вы просили.
-И на твой вопрос был найден ответ, - отшельница перекрутила в ладонях шест, предлагая птице занять знакомое место, и опустилась на мокрую землю.
Босые пятки прижали лиловые лоскуты осеннего ковра.
Взмах крыльев - и сова расположилась на гладком дереве посоха. Склонилась к девушке, навострилась.
- Я весь внимание.
-Равновесие не восстановлено. Четвертого хранителя не нашли, - склонила голову бикуни. - Я обещала помочь, и стану искать, Фукуро-сама.

(с Сайонарой)

Сообщение отредактировал Соуль - 7-05-2007, 13:11

[Sayonara >>>]

Дух нахмурился.
- Раз так... неужели все так плохо... - пробормотал он в светлые перья груди.
-На этот вопрос я не смогу ответить. Разные меры.
- Спасибо, - кивнул Фукуро. - Видимо, надо будет поговорить с другими обитателями леса. И, в крайнем случае, обратиться к темным силам природы.
Эйкуко задумалась, потом выпрямилась, едва не потревожив нахохлившуюся на шесте птицу. Листья взлетели от неосторожного движения.
-Возможно, мой гость будет вам интересен, - легким касанием пригладила встопорщившиеся перья.
Вздрогнув от неожиданности, птица щелкнула клювом.
-Какой гость?
Эйкуко на секунду задумалась:
-Необычный. Вы позволите, Фукуро-сама?
-Если это чем-то поможет, то конечно.
Под ногами в который раз за сегодняшнее утро зашуршал ковер опавших листьев. Сырые лоскутки прилипали к золотистым лодыжкам и босым пяткам. Мешали. Отшельница остановилась, отряхнулась на пороге и вошла, негромко позвав своего гостя. И в этот самый момент из-за послышалось раздраженное шипение…

(и Соуль)

[SonGoku >>>]

Целый день Арима отлеживался, приходя в себя, а когда под вечер сделал попытку встать с циновки, то в ужасе уставился на отвыкшие ходить ноги. Ладно, та, по которой пришелся удар вражеского меча, отказывалась повиноваться, но вторая?! Молодой самурай с трудом приподнялся и сел. В голове все закружилось, и он переждал, закрыв глаза, когда хижина прекратит раскачиваться и вращаться.
С тихим шелестом отодвинулась в сторону сёдзи, упала на татами полоска света. Пропала. В проеме неуверенно остановилась пепельноволосая девушка, сжимающая огромное ведро. Прошла, с силой опустила его рядом с больной ногой донельзя знакомым жестом.
Избежать столкновения было почти невозможно; конечно же, Арима споткнулся, и конечно же, не удержал болезненного вскрика, хотя тут же прикусил губу, чтобы не переполошить отшельницу. Как хотелось расстаться со сковывающим движения телом, слишком хрупким и таким непрочным, что на глаза наворачивались слезы жалости, но он не мог..., а вредная обакэ еще и отошла в сторону и наблюдает с самым ехидным выражением на лице. И прячет что-то за спиной.
Девушка подобралась к выходу, взяла чужой шест и молча протянула его воину.
-Зачем он мне? - удивился Арима, но посох взял, хотя бы для того, чтобы опираться на него при ходьбе.
Дерево было старое, отполированное прикосновениями ладоней. Ньё приложила рукав к носу и хихикнула. Еще чуть отодвинула сёдзи, словно предлагая покинуть уютную комнату.
Боль распространялась от раны при каждом шаге, особенно, когда ноги вместо того, чтобы ступать твердо, начинали подкашиваться. Ночной воздух был напитан запахами добычи, которую не хватит сейчас сил поймать. Обакэ следовала позади, на особо неудачном шаге подхватила под руку, помогая. Ее странное «сокровище» из ладони перебралось в рукав, взбежало по предплечью и теперь сверкало глазками из-за воротника. Полевка.

(вместе с Соуль, а сейчас нас и бельше станет)

[Соуль >>>]

Голод был сильнее всего на свете, даже разума. Арима никогда в жизни не испытывал столь неодолимого желания. Казалось, если ничего не предпринять, его вывернет наизнанку. Не думая, он потянулся к добыче.
Ньё сцепила руки за спиной и отступила на пару шагов, высоко, как цапля, поднимая ноги при каждом шаге. Мышь перебралась к ней на плечо и теперь пыталась взобраться по волосам на макушку. Цепляясь за стену, Арима как завороженный пошел следом. Обакэ отпрыгнула дальше, завернула за угол дома, где весело бежала между камней вода, собиралась в аккуратно сложенной из камней чаше. Полевка, словно нарочно, моргнула, и, повернувшись к воину хвостом, принялась непринужденно чистить мордочку. Арима сделал еще один шаг и еще, он понимал, что надо остановиться, но эти мысли прятались за высокой и толстой стеной желания. На следующем шаге покалеченная нога подвела самурая, молодой воин споткнулся - то ли о выпирающий из земли корешок, то ли о камень, то ли сама земля предательски ушла из-под ног. Ньё метнулась в сторону, опустила ладонь на чужое плечо, провожая, и..., на опавшую листву посыпался водопад холодных брызг.
Арима зашипел; звук напоминал тот, который получается, если высыпать еще горячие угли в колодец или брызнуть водой на очень большую жаровню. Под ногами проказницы начала тлеть сухая трава. Обакэ кубарем скатилась в ручей, на ходу обращаясь в пушистую кошку, и засела там: над водой показалась только пушистая мордочка. В зубах была гордо зажата мышь. Зеленые глаза нахалки так и лучились ехидством.
-Отдай...
Ньё тряхнула мокрыми ушами и, подобравшись ближе, посадила несчастную полевку на рукав Аримы. Мышь, предчувствуя неладное, попыталась спрыгнуть в воду. Самурай поймал беглянку в кулак, сжал несильно; зверек жалобно пискнул. От запаха еды (казалось, он чуял ток крови под бурой шкуркой добычи) можно было сойти с ума. Обакэ наблюдала с интересом…

(пока еще не стало... но скоро)

[Sayonara >>>]

Фукуро серым комком бросился с посоха девушки на крыльцо, зло заклекотал и угрожающе согнул лапу с острыми когтями. Эйкуко огляделась, не обнаружила гостя и выбежала наружу, поспешно извинившись перед совиным духом.
-Сюда, - бегло позвала за собой, уже заворачивая за угол маленького дома.
Птица, пригнувшись, осторожно последовала за ней. Дух распушился, глаза его яростно сверкали, когда он быстро шагал по двору.
За домом развернулась странная картина: кошка и раненный воин сидели в неглубоком роднике: в ладонях Аримы была зажата испугано пищавшая мышь, а Ньё с любопытством задрала розоватый нос, ожидая, что же будет дальше.
-Уходи! - из-под растрепавшихся волос стрельнули взглядом в хозяйку дома. - Не мешай мне...
Кончик ньёбо замер между лицом самурая и несчастной полевкой.
-Мышь отпусти, - раздался сдержанный совет.
Сова взглянула на воина и, хлопнув крыльями, подошла поближе.
-Демон? В человеческом обличье? - видно было, что дух немного растерялся.
-Я голоден!
Арима шумно втянул носом воздух, но не пошевелился. Мышь уперлась розовыми лапками ему в ладонь, стараясь раздвинуть пальцы.
-Ты тоже не в своем истинном облике! - огрызнулся молодой самурай, косясь на огромную птицу.
-Если тебе хочется крови, могу напоить собственной, - спокойно заметила бикуни, смотря, как Ньё осторожно поймала зубами розовый хвост полевки, и теперь пыталась спасти невинное животное из рук оголодавшего воина.
-Не надо крови, - возмущенно зашипел Фукуро. - Если он пришел в наш лес, это не значит, что имеет право пожирать его обитателей! У нас и без таких чудовищ полно забот!


(а теперь стало! Сайонара, Соуль и СонГоку)

[SonGoku >>>]

- Хочешь сказать, что сам не ловишь мышей? - возмутился Арима; в темных глазах опять заплясали золотистые искры.
Ньё царапнула коготками руку самурая, и мышь снова оказалась в зубах довольной кошки. Гордо она прошествовала к берегу под скептическим взглядом хозяйки, впрочем, не спеша выходить из воды.
Сова нахмурилась, щелкнула клювом.
- Мыши - это плата за пользу, которую звери приносят лесу, - дух подозрительно проводил глазами кошку. - Госпожа Эйкуко, это твой демон?
Отшельница убрала посох.
- Это мой странный гость, Фукуро-сама. Вы хотели обратиться к темным силам природы…
Цепляясь за траву, глубоко зарываясь пальцами, скрюченными, точно когти, во влажную землю, Арима выбрался на берег. Нога разболелась, но он едва чувствовал эту боль.
- Я должен есть... это тело умрет раньше, чем встанет на ноги, если я не буду есть...
В голосе послышались жалкие, противные ему самому ноты; раньше ему никогда не приходилось никого умолять. Бикуни со вздохом присела рядом и помогла молодому самураю выпрямится.
- Люди едят другую пищу, - наставительно заметила. - Фукуро-сама, вернемся в дом, и там побеседуем.
Ньё потерлась мокрой головой о больную ногу Аримы, успокаивая. Склонив голову, дух последовал за отшельницей и демоном. Он старался держаться на расстоянии от них - недовольный взгляд золотых глаз не отрывался от самурая.

(и развеселое трио)

[higf >>>]

Деревня у дороги к замку Санада. 1598 год

Юноша дернулся, попытался сесть. Олури заботливо уложила его обратно, поправила одеяло. Незнакомые звуки разлетались по комнате, заполняли небольшое пространство, и девочка волей-неволей слушала. Не требовалось прислушиваться, слова, которые она и произнести-то не смогла бы, влетали в мысли, будоражили что-то смутное в душе. Больной снова дернулся. Дрожащими от слабости пальцами попытался закрыть уши.
Молитва явно действовала, слова не оставались просто сотрясением воздуха, как бывает, когда не приходит ответа от Создателя. Однако, хотя больной, казалось, стал активнее, оживление было каким-то странным – будто к нему прикасались не раскаленным добела, но все же горячим железом.
Не одержим ли он демонами? – промелькнуло в мыслях португальца. Сейчас он уже не так был уверен в злобности всех духов, но ведь и болезнь могла быть следствием их влияния!
Отец Андрео нахмурился, и добавил слова об избавлении от лукавого и мелких бесов.
Юноша перестал зажимать уши, даже привстал на локтях и, болезненно морщась, недоуменно разглядывал священника. Лицо, ряса, сложенные руки - все подверглось пристальному изучению.
- Что вы такое делаете? - наконец подал он голос.
Диковинный выговор резанул по ушам не только Олури, но даже иностранца.
Ответил священник не сразу, договорив сперва положенную формулу. Он разглядывалв подрагивающем, как крыло бабочки, свете торчащего из плошки фитиля лицо подобранного маленьким отрядом парня, в котором было в нем что-то непривычное, по сравнению с уже виденными ранее. Наверное, с другого острова?
- Я молюсь, - спокойно ответил он. – О твоем здоровье. Кто ты, и как оказался на дороге?
- Мое имя Рензо. - Мальчик перестал морщиться и выглядел более здоровым, чем еще совсем недавно. - Я... не помню. У меня был долгий путь, кончились все запасы, я не думал, что их потребуется так много. Очень хотелось есть и пить, но я не знал, у кого попросить. А дальше не знаю, что случилось. Наверное, я уснул.
Он рассказывал охотно и доверчиво, переводя взгляд с одного слушателя на другого. Свет лампы придал его коже видимость цвета, но даже сейчас бросалась в глаза неестественная бледность. Острый нос, выпирающие над впавшими щеками скулы, разлет бровей делали его похожим на птицу.
- А куда и откуда лежит твой путь? - задал священник следующий вопрос. – К родным?
Было бы хорошо, найдись кто-то у паренька. Конечно, нельзя его бросать без помощи, но он и тем более Хидэтада не могут везти с собой всех голодных детей этой страны... Которых, кажется, тут меньше, чем в христианской Европе. Впрочем, его лицо мыслей не выдавало.

(Далара со мной)

[Далара >>>]

- Я с северных островов. Всю жизнь провел там. А тут... – Рензо замялся, перевел взгляд на сложенные поверх одеяла руки, потом обратно на патэрэна, затем Олури. – Мне сказали, что где-то в этих краях живет моя мама, которую я никогда не видел. Я решил, что обязательно разыщу ее!
Юношеский голос звенел искренностью. Отец Андрео невольно усмехнулся такому энтузиазму. Юноша явно понемногу приходил в себя.
- И как же ты собрался ее искать? У тебя есть какие-то сведения? - вообще-то надо бы предложить ему поесть, чуть запоздало всплыла в голове мысль, и миссионер сильно смутился за свой промах. - Но ты потерял сознание от голода, а я расспрашиваю! Съешь что-нибудь?
Подобранный смешался сильнее прежнего, вновь уперся взглядом в собственные руки.
- У меня денег нет, - нехотя признался он.
- Это я понимаю, - согласился кивком европеец. - Если бы были, ты бы на дороге не лежал. Что у нас осталось, Олури? - посмотрел он в сторону девочки.
- Я уже все отнесла на кухню, но могу попросить еще. Госпожа О-Хана такая добрая, наверняка даст. Я сейчас.
Не дожидаясь ответа, девчонка сорвалась и ускакала за занавески, откуда весьма соблазнительно пахло.
- У вас не осталось какой-нибудь еды? – вопросила она, обхватив руками деревянный столб и втягивая носом аромат. - И сколько с нас причитается за постой?
Хозяйка, вымачивающая что-то в небольшой глиняной чаше, подняла голову, улыбнулась.
- Ваш спутник уже заплатил. Сказал, что вы сами разберетесь с больным мальчиком, а ему нужно поспать с дороги.
- Правда? – усомнилась девочка, приложив палец к губе.
Они ехали не слишком долго, такой сильный человек, как Такеда не должен был устать...
- По-моему, он почувствовал себя неловко, что ничем не может помочь, - подмигнула женщина. – И еще он что-то бормотал о детях.
О-Хана принялась хлопотать с горшками и мисками. Собрав еду, передала ее Олури.
- Покормите как следует этого милого юношу. В моем доме еще никто не умирал от голода.
«Спасибо!» раздалось уже с другой стороны занавески. Хозяйка звонко рассмеялась.
Девочка вбежала, так и хотелось сказать - влетела обратно в комнату. Священнику подумалось, что ее сострадание похвально, да и слушала она рассказы с определенным интересом. Может, ее душу озарит свет христианской веры? Впрочем, только ли милосердием диктовался интерес к юноше?
- Спасибо, - поблагодарил иезуит. - Ты сможешь есть сам, Рензо? Только не переусердствуй, это может быть вредно после долгого воздержания от пищи!

(и опять Далара с Хигфом)

[дон Алесандро >>>]

ноябрь 1600 года.

- Кацу… Кацу… Просыпайся… Пора вставать – смутно знакомый голос зазвучал во сне Онодэры Тадзаэмона, голос звал, манил, наполнял сердце и душу каким-то уже забытым приятным чувством.
Усталость придавливала к земле с увесистостью каменной глыбы; ночной переход под холодным дождем, несколько часов остервенелого боя, а потом долгое изматывающие преследование мятежников... бывший каро дома Тайра, ныне самурай на службе у Хосокавы Тадаоки, больше всего хотел сейчас крепко спать. И чтобы ничего его не будило.
- Кацу, пора вставать… - самураю показалось, что его кто-то гладит по голове, мягко, спокойно, как много-много лет назад, с каждым таким поглаживанием камень усталости придавивший было старого каро становился всё легче, тяжесть уходила, будто событий прошлого дня и не было, а сам Тодзаэмон спал уже несколько часов.
Онодэра протер слипающиеся глаза; наверное, все же приснилось, кто мог звать его здесь детским именем? С некоторых пор самурай не доверял странным снам.
- Кто здесь? - настороженно спросил он, озираясь.
Из-за круга света, что создавал костёр к каро шагнул мужчина.
- Здравствуй, Тодзаэмон.
Перед каро стоял дайме Тайра-но Акаихигэ в пышных придворных одеяниях своего неизменно красного цвета, лицо князя было более бледным, чем обычно, как будто хозяин переложил белил, но одна черта абсолютно несвойственная князю, прямо таки бросалась в глаза – распущенные волосы, они ниспадали волной на плечи дайме и дальше.
- Да. Это я - голос князя Тайра был всё также властен - только не смей падать на колени, это привлечёт ненужное внимание.

(и СонГоку)

[SonGoku >>>]

(Дон снова с нами!)

- Господин... - Онодэра вдруг понял, что охрип; голос отказывался повиноваться. - Твой недостойный слуга обязан был последовать за тобой, но не смог выполнить свой долг немедленно, а потом...
Потом указом Токугавы им было запрещено совершать сеппуку, чтобы уйти следом; обезглавленный клан и без того был малочисленен.
- Я и не думаю винить тебя, - лицо Акаихигэ было наполнено спокойствием - ты всё сделал правильно, а твоя выдержка снова помогла тебе.
- Кроме того - князь позволил себе тень улыбки - мы бы тогда... м... разминулись и я бы не смог испытать радости от встречи с тобой.
Господин пришел не случайно; Онодэра Тодзаэмон слишком хорошо его знал.
- Но и человеку, убившему вас, мы не смогли отомстить. Он как будто в воду канул. Мы отыскали место, где живет его клан, но там не было ни единого человека. Либо ушли в горы, либо они из тех, кто умеет прятаться в тени.
По лицу Тайра нельзя было было сказать о чём думает, но глаза выдали его, в них заклокотала ненависть, ненависть вперемешку с гневом и яростью. Жуткая смесь. Но Акаихигэ был аристократом, говорить он начал когда буря улеглась.
- Мы можем поговорить где-нибудь без лишних глаз? Я не хочу ставить тебя под удар.
- Да, господин. Ступайте за мной.
Онодэра Тодзаэмон, стараясь идти так же твердо, как раньше, отошел к загону, в котором паслись расседланные кони. Он осознавал, что силы могут изменить ему в любое мгновение , но внезапную слабость готов был объяснить усталостью после боя.
- Надеюсь, здесь нам никто не помешает.
Он поежился. Еще было рано для первых ночных заморозков, но вокруг на траве лежал иней.

[дон Алесандро >>>]

- Как ты уже понял я действительно умер. Наш дорогой господин Клещи каким-то героическим усилием расстался с самым дорогим ему сердцу и оплатил мне смену гардероба., он посчитал что я собрал слишком большую силу в провинции и слишком много подмял под себя - дайме запустил руку в рукав кимоно, но через мгновение с досадой вытащил руку и продолжил - Но как ты видишь я ещё не проиграл. Я стал вот этим...
Дайме провёл руками по волосам.
- Однако, лучше так чем кормить лис и червей... и кроме того всё ещё есть возможность стать прежним... - дайме посмотрел на старого самурая - есть один магический обряд что может помочь мне, но одному мне почти невозможно сделать это.
- Потому я и пришёл к тебе... ты... - голос дайме дрогнул - ты возможно единственный в этом мире к кому я ещё могу пойти.
- Но я... не колдун и не онмиёджи, - бывший каро на мгновение растерялся.
Он знал, о чем говорит его господин, но ни разу не слышал, чтобы в недавние годы кто-то проводил "макаи теншо". Да, в давние времена встречались великие мудрецы, равные небу, но сейчас... Память услужливо преподнесла воспоминание: пленник, захваченный два года назад, и странные события, окружившие его появление в Шиобаре.
- Я знаю - дайме улыбнулся - Но я тоже не сидел без дела всё это время. В Мире сейчас находится великий Суссаноо, он уже один раз отзывался на мой зов... и тогда сильно помог мне, я конечно не думаю, что стоит мне сейчас крикнуть погромче он явится снова и подаст сакэ, но и его можно звать по разному, а лучше найти его.
- Такэхая Сусаноо-но микото? - изумился седой воин. - Он опять спустился к нам?
Он посмотрел на небо, где, подтверждая слова призрака, стремительно неслись окрашенные закатом рваные облака. Кому еще играть с ними, как не повелителю бури?
- Но как его искать?
- Частично, ответ в твоей руке - дайме кивнул на руку самурая - сила Сусаноо всё ещё чувствуется в ней, собственно говоря ты сам смог бы найти его, просто доверившись ей, но есть и иной способ, с моей новой силой и твоей памятью мы сможем это!
Онодэра посмотрел на свою ладонь. Два года назад он запомнил удар, который отрубил ему руку у самого плеча, но когда он очнулся, конечность была целой, необычно тяжелой, но целой. Рука плохо слушалась поначалу и все время немела, на ощупь кожа была холодной и плотной, но все-таки это была его рука.
- Пусть господин только скажет, - произнес бывший каро. - Его слова жду не только я.

(И СонГоку)

[Далара >>>]

Деревня по дороге из Шиобары в замок Санада

Олури тихонько пробралась на второй этаж, придерживая полы новой одежды. Старая годилась для путешествия, но никак не для представления девочки господам из замка. Добрая госпожа О-Хана приложила руку к выбору кимоно, и теперь было бы вдвойне стыдно запачкать или порвать его. Как мышь, прошмыгнула по коридору, заглянула за фусума, закусив нижнюю губу. Подкралась и уселась на колени рядом с головой Такеды.
- Дядя Хидэ.
Голова еле заметно вздрогнула, хотя дыхание спящего не изменилось ни на йоту. Спустя несколько секунд, когда девочка раздумывала, не потрясти ли упорно спящего за рукав, глаза кавалериста открылись, в них скользнуло узнавание.
- Да, Олури-химэ? Что вам угодно?
Такеда Хидэтада с легким кряхтением сменил положение с лежачего на сидячее и взглянул на подопечную с интересом, тщательно стараясь не показывать, как бы он был рад поспать еще пару-тройку часов.
Олури, занятая невероятно важным для нее в данный момент вопросом, не замечала ничего вокруг, включая сонливость и не совсем удачные попытки Хидэтады. Помедлила секунду, почему-то вдруг оробев. Собралась с духом и брякнула:
- Что делают, когда мужчина и женщина нравятся друг другу?
Бравый кавалерист округлил глаза и нерешительно, как понял бы любой зоркий наблюдатель, кашлянул, после чего в откровенном замешательстве, почесал затылок.

(пытаю Рейтара)

[Reytar >>>]

там же
(Далара+Reytar)

- Ну-у-у-у… Если мужчина и женщина действительно сильно нравятся друг другу, они стараются больше времени проводить вместе, стремятся узнать друг друга получше, вместе работают и добывают себе пищу, делятся всем хорошим и плохим, что было в их жизни… - Хидэтада произносил эту тираду угрюмо размышляя, как бы объяснить столь сложный вопрос юной, вступающей в пору зрелости деве, чтобы не испугать и не оскорбить ее обычным солдатским мнением о течении подобных взаимоотношений. - Это длится довольно долго - может неделю, может месяц, может год. И вот когда они оба, эти мужчина и женщина, убеждаются, что не просто нравятся друг другу, а очень-очень нравятся, тогда и только тогда они женятся... Вот так вот.
Десятник еще более угрюмо подумал, что из этого правила немало исключений, одним из которых является он сам, но знать о них молодой госпоже явно пока рановато. А коль уж придется узнать, то не от него, а от кого-то такого, кто смог бы об этом хорошо, достойно рассказать. От одной из придворных дам в замке Господина, например - зря они что ли там сладости едят?
Стараясь перевести беседу с столь скользкой темы на более простую, мужчина пристально взглянул на подопечную и произнес:
- Вы лучше расскажите, как себя чувствует тот мальчишка, Олури-химэ? Пришел ли он в себя и что говорит о его состоянии уважаемый патэрэн? Скоро нам нужно будет продолжить путь - вас очень ждут в замке Белого Феникса, мы не сможем надолго задерживаться.