Sekigahara no haishou, Проигравшие на Секигахаре

[higf >>>]

Последнее, что помнил Тенкьё, были жестокие толчки. Когда он снова пришел в себя, оказалось, что его не везут, а несут. Надо сказать, что Мицуке оказался более удобным средством передвижения для раненого, чем лошадь - на нем меньше трясло.
Однако все остальное услышанное и увиденное радовало мало.
- Нам не уйти вместе, - прохрипел он. - Оставьте меня, я дорого продам жизнь и задержу их... Где тут прятаться?..

[Reytar >>>]

Усталый кавалерист привалился спиной к одному из украшавших склон валунов и перевел дух. Добраться до видневшегося на горной гряде храма оказалось не так просто – очень скоро тропу перерезал глубокий, почти до дна близлежащего ущелья, и широкий провал – скорее всего память о сильном землетрясении, некогда бушевавшем в этих краях. Пришлось сходить с внезапно кончившейся тропы, искать обход в этом нагромождении валунов. Найдя его, спускаться вниз, рискуя съехать по склону в окружении жалящих камней, а затем взбираться по склону, оскальзываясь на уступах и ежеминутно ожидая, что сорвешься. И вот, взобравшись на новый отрог, Такеда Хидэтада присел передохнуть, предвкушая новый спуск и новый подъем, которые, по идее должны были привести его на плоскогорье. По нему, насколько было видно, извиваясь среди скал, поднималась по склону узкая тропинка, которая вела на вершину гряды и далее вверх, к видневшемуся на фоне неба силуэту храма. Хотелось есть, да и жажда тоже донимала, но так как у седла не оказалось ни бурдюка с водой, ни сумы с пищей, предстояло продолжать тащиться дальше на голодный желудок, что было воспринято кавалеристом как совершенно житейское, возможно даже чуточку благое, так как давало сбросить немного, признанного Хидэтада излишним, веса, дело.
Переведя дух, полусотник продолжил путь. Когда спуск, не смотря на новые царапины на кирасе и окровавленные пальцы, остался позади, и Хидэтада был примерно посередине нового восхождения, его внимание привлекли вопли, шелест и лязг снизу.
Расположившись на очередном преодоленном скальном уступе, полусотник взглянул в долину и понял причину побеспокоивших его звуков. Примерно полусотня конных лучников загнала в тупик ущелья около двух десятков асигару и, судя по всему, готовилась сделать из них кровавую лепешку. Пехотинцы, которые, судя по штандартам были сацумцами и не помышляли о сдаче, резонно считая, что рассчитывать на милость «Господина Клещи» по меньшей мере, наивно, перестроились в две шеренги, склонили яри и приготовились к бою. Легкие конники Токугава вились перед ними как осы, норовя укусить, но не рискуя броситься в атаку на двойной ряд ощетинившихся стальных жал. Они изредка постреливали из луков, очевидно берегли стрелы, выбивая из строя сацумцев одного солдата за другим, так как тонкие татами-до пехотинцев не могли уберечь владельцев от стрелы длинного кавалерийского лука.
Такеда Хидэтада покачал головой и угрюмо хмыкнул. Уже в который раз за долгую боевую карьеру, судьба ставила его перед подобным выбором. С одной стороны, бездействуя наблюдать как союзников методично убивают – изрядная плюха на чести, но с другой стороны, судьба каждого в руках благих ками и нет смысла ввязываться в бой без шанса на победу, особенно если тебя зовет не исполненный долг перед Господином. Кавалерист хмуро смотрел на разворачивающуюся стычку, взвешивая «за» и «против» пока не заметил призрачную, зыбкую, но все же возможность вмешаться, хоть несколько облегчив положение окруженных союзников.
Какой-то юный последователь Токугава в высоком и цветастом шлеме, очевидно надеясь отсечь асигару от стены, оголив фланг, подвел около десятка своих конников вплотную к скальному отрогу, на котором разместился Хидэтада. Всадники повели частую стрельбу из луков, постепенно перестраиваясь клином, словно готовились ударить в поредевший строй пехотинцев сбоку, опрокинув их и разнеся мечами.
- Хе! Хорошая идея, но слабое исполнение, молокосос! Ты же не на равнине, тут в бок и спину бить не очень получается. – Такеда криво улыбнулся, словно тигр на добычу, поглядывая на сгрудившихся у склона конников.
- И не стоит так кучно собирать своих людей – это все же горы, тут и обвалы бывают, случается… - С этими словами Хидэтада крякнув, поднял тяжелый валун и сбросил его вниз с уступа. Вслед за первым валуном, последовал второй, затем третий, естественно вызвавшие движение вниз более мелких камней. Естественно, появление небольшой лавины, с дробным грохотом скатившейся на головы незадачливому обладателю цветастого шлема и его людей, отнюдь не удивило довольно оскалившегося полусотника.
Хидэтада очень хотелось встать в полный рост и прокричать боевой клич клана Господина, что бы вопящие от страха вояки Токугава знали, что не озлобление горных духов, а доблесть противника обрушила им на голову эту лавину. Но он промолчал, отлично понимая, что риск быть обнаруженным не стоит удовольствия «пощекотать» свою гордость, по этому лишь еще раз взглянул вниз, на дело рук своих и продолжил подъем. Вопли и лязг внизу усилились, но полусотник уже не смотрел туда, резонно полагая, что все что мог, для союзников уже сделал.

[Sayonara >>>]

- Тише! - умоляюще зашептала О-Санго. - Вдруг действительно не обнаружат?
Совсем рядом оказалась огромная мшистая глыба, немного вогнутая и закрытая сверху густыми сосновыми ветками. Скрывшись за ее холодной массой, беглецы перевели дыхание. О-Санго прислонилась к зеленому камню скалы у самого выхода и поглаживала разгоряченную лошадь по морде, успокаивая. Девочка откинула голову, прислушалась. А когда она повернулась к лесу, внезапно натолкнулась взглядом на поверженного Мицуке воина. Он стоял напротив и мрачно смотрел за спину девушки, на ее спутников.
Тем временем Мицуке разрезал шелковые путы, что стягивали пленнику руки, протянул сацумцу отобранный меч.
- Тебе решать.
Тенкьё поднялся на колени и взял в руки клинок. Он оказался тяжелее привычного, но удержать можно было. Сделав еще усилие, он оказался на одном колене и решил, что вставать дальше не имеет смысла - так с него будет больше толку, если что. Мицуке положил ладонь девочке на плечо.
- Пошли.
О-Санго обернулась и с жалостью взглянула на Тенькё. Ей казалось немыслимым оставить его так, одного, раненого и слабого.
- Мы уйдем просто так? Но это жестоко! - тихо возмутилась она.
- Он воин и он так решил. Кто еще может распорядиться его жизнью и смертью?
Молодой самурай молчал. Тут нечего было добавить, и Мицуке его понимал. Конечно, женщины очень редко могут думать так же...
Хотелось разреветься, но О-Санго сдерживалась. Как-то все ужасно получалось. Она кивнула Мицуке и взяла коня под узцы. Они вышли из-за камней. Девушка виновато посмотрела на неподвижно стоявшего Удо.

( & Bishop и Higf)

[higf >>>]

- Лучше сидите тихо, где сидели, - недовольно сказал он и, развернувшись, прокричал:
- Ищите дальше! Здесь никого нет!
Потом наклонил голову и обратился к беглецам:
- Прощайте, госпожа О-Санго. Надеюсь, с вами ничего не случится, - после чего Удо быстро побежал вверх, к остальным.
- Кажется, жизнь продавать ты будешь в другой раз, - Мицуке проводил спасителя задумчивым взглядом.
Тенкьё не удержался от облегченного выдоха и опустил оружие. Напряжение, которое потребовалось, чтоб приготовить измученное тело к новому бою, оставило его. Однако Тачибана твердо решил не дать себе снова свалиться.
- Наверное, - согласился он. - Тем более, в другой раз я буду в лучшем состоянии и смогу повысить цену.
Мицуке кивнул в знак согласия, уселся на землю, прислонившись к огромному валуну - прослойка зеленого мха на камнях, так и хотелось задремать, положив голову на такую подушку, - и прикрыл глаза.
Привязав лошадь к поломанной сосенке, О-Санго устало села на корточки рядом с самураями.
- И что мы будем делать? - тоскливо полюбопытствовала она.
- Отдохнем, - сонно пробурчал Мицуке. - Подождем, когда все поутихнет. А ночью решим.

(снова то же трио)

[Reytar >>>]

Спустя некоторое время, когда Хидэтада взобрался на плоскогорье, перевалив через край, снизу донеслось несколько особенно громких воплей, яростное ржание лошадей и все стихло.
«Сацумцев все же добили» - Подумал кавалерист, разминая усталые пальцы. – «Стоит уходить как можно скорее, неизвестно сколько подобных разъездов выслеживает беглецов и мало ли, вдруг один из них заберется сюда – плоскогорье довольно пологое и открытое, значит, возможно, есть ведущая на него тропа. Тем более что здесь от преследования конницы просто не скроешься – скалы стоят слишком редко. Значит вперед, только вперед…»
Он поднялся на усталые ноги и продолжил путь, петляя между редких скал в зеленой сочной траве, когда, внезапно, услышал приглушенное фырканье, такое, словно почуявшей чужака лошади закрыли рот ладонью, опасаясь, что фырканье может выдать.
«Засада!» - решил Хидэтада кладя ладони на рукояти мечей и готовясь продать недавно подаренную жизнь как можно дороже.

[SonGoku >>>]

гора Ибуки

Пацан шмыгнул и вытер кулаком нос. Взгляд его неудержимо притягивала котомка необычного путника; казалось, еще немного, и маленький любитель музыки нырнет туда вперед головой.
- Еда есть? - осведомился он.
- Нету, - чистосердечно признался музыкант. - На что купить даже есть, а вот где да как...
Парень потянулся до громкого хруста в костях, звонкие щелчки волной прокатились по ребрам и позвонкам, натужно хрястнули плечевые суставы.
- Ты тут откуда такой взялся-то? - спросил бродяга, впрочем по тону нельзя было сказать, что его всерьез интересует ответ на этот вопрос.
Не доверять хозяину котомки у малолетнего танцора не было причин, но тем не менее он все равно добросовестно обнюхал притягательный предмет. Затем смущенно чихнул, прикрыл нос ладонью.
- Пришел, - сообщил он. - Меня из норы... то есть из дома выгнали.
Мальчишка шмыгнул.
- Внизу очень много людей, - пожаловался он. - Но если из деревни не все разбежались, то можно купить еды там.
- Скорее будет проще украсть, - рассудительно ответил бродяга. - Но для этого лучше подождать, когда насытятся мародеры на соседнем поле. Как тебя зовут-то, бездомный любитель танцев?
- Смеяться не будешь?
- Откуда я знаю, - без тени улыбки сказал музыкант.
Мальчишка еще больше наморщил нос.
- Дынька, - со вздохом признался он, как будто делился величайшим секретом. - Меня зовут Дынька.

(вместе с Греем)

[Grey >>>]

- Бывает, - согласился нищий. - А я - Кодзи Похмельный Дым, но чаще меня зовут "Эй ты!" и "С дороги, шелудивый пес!" Ты ведь парень местный, может знаешь, где тут мог бы укрыться небольшой отряд воинов, командир которых ранен?
Мальчишка сорвал с ближайшего куста несколько багряных листочков, подбросил их в воздух и, постоянно принюхиваясь, забормотал себе под нос. Покрутился на месте. Посмотрел на ближайшую сосну, оглянулся на костлявого знакомого. Опять любовным взором окинул сосну.
- Только если будешь смеяться, я убегу, - сказал он. - И ты больше меня не увидишь.
Он кувыркнулся со ступеньки, встряхнулся, приземлившись на все четыре лапы и, цепляясь когтями за кору, полез вверх - обозревать горы. Внизу тануки очутился опять мальчишкой.
- Неподалеку жгут костер, - доложил он, отдуваясь. - И еще пахнет лошадью. Один воин ранен, только я не знаю, командир он или нет. Отряд маленький, три человека. Годится?
- Нет, - покачал головой музыкант, похоже ничуть не смущенный всеми метаморфозами, происходившими на его глазах. - У того оставалось еще восемь самураев из ближней охраны. Придется подождать, скорее всего, и за едой сходить успеем.
- Тогда пошли быстрее! - мальчишка заботливо потер ладонью живот. - А то он пустой!

(& SonGoku)

Сообщение отредактировал Bishop - 12-04-2007, 18:35

[SonGoku >>>]

Музыкант попытался нащупать свой живот, но складки заштопанной ткани упорно проваливались, не желая выдавать присутствие плоти.
- Мой похоже вообще ушел, - костлявые ноги нырнули в ремешки гэта, плетеная ручка котомки оказалась перекинутой через плечо. - Ладно, пошли. Рискнем здоровьем, поддавшись голоду.
Наверное, они забавно выглядели со стороны, если бы было кому смотреть. Гэта музыканта выбивали на старых истертых камнях звонкий ритм, коренастый мальчишка катился следом рисовым колобком, время от времени наступая на чересчур длинные штанины и спотыкаясь. Дынька негромко дудел под нос песенку про луну, под которой так здорово танцевать посреди лужайки в высокой траве.

(и Грей опять же)

Сообщение отредактировал SonGoku - 13-04-2007, 15:51

[Reytar >>>]

(Bishop+Sayonara+Reytar)
Неподалеку от горы Ибуки

Под чьей-то ногой зашуршали, посыпавшись вниз по склону, мелкие камешки. Тревожно вздохнул Ветерок, хозяйка испуганно зажала коню рот. Мицуке недовольно приоткрыл один глаз.
- Кого еще принесло? - едва слышно выдохнул самурай.
Погоня должна была уйти далеко, обшаривают сейчас наверняка каждый куст и каждое дупло в соседнем лесу; если беглецам повезет продержаться до темноты - они спасены. Как не вовремя... Мицуке приложил к губам палец.
Невидимый пока что человек, очевидно, что-то почуял, или услышал - шаги стали несколько тише, лишь похрустывание мелких камешков под стопой выдавало, что незнакомец возможно, человек дородный, обремененным доспехами и оружием, который, тем не менее, не собирался отступать или искать иной маршрут для следования по своим делам. Шаги приближались, через миг к ним на миг добавился тихий шелест, какой издает покидающий ножны и готовящийся собирать свою кровавую жатву, клинок, после чего все стихло.
Девушка, пригнувшись, нерешительно прошла поближе к Тенькё и завела коня за себя. Тут она спохватилась, что нагината-то все еще была у Мицуке. О-Санго чуть не зашипела от ярости. Но ничего не поделаешь, придется драться кинжалом, а на крайний случай и меч достать. Она сжалась в комок, приготовилась и выжидающе посмотрела на Мицуке - что делать? Самурай помотал головой - уже решительнее. В небольшом пространстве между каменных стен нагинатой не размахнешься... Он поднялся, бесшумно ступая по толстому слою мха.

[Bishop >>>]

Неизвестный, похоже, устал от неясности, по этому начал действовать. Шаги послышались более громко, затем затихли, после чего из-за валуна вылетел крупный обломок камня, с громким стуком ударившись в стену неподалеку от головы коня. Следом за первым, тут же прилетел второй булыжник, упав точно перед лицом девушки. О-Санго вскрикнула и зажала рот рукой. Лошадка всхрапнула, дернулась, едва не вырвав поводья из рук хозяйки. Изо всех сил держа Ветерка, девушка постаралась пройти вдоль скалы, но конь отчаянно оттаскивал ее к сухим кустам. Борясь с ним, она уперлась ногами в один из валунов и подняла голову, приглядываясь к вершине.
Таиться больше не было смысла, теперь главное – справиться с неожиданным препятствием раньше, чем поднимется шум. Мицуке перекинул нагинату хозяйке, рванул из ножен мечи, выходя из-за валуна.
- Ты ошибся, когда выбрал путь, - проворчал самурай.
- О-о-о!!! Вот и первый из тех, кто устроил засаду в этих скалах! – Кавалерист увидел появляющийся из-за валуна силуэт и обнажил спрятанный в ножны, пока руки были заняты метанием булыжников, меч.
- Подходи, пес Токугава, я взгляну какого цвета у тебя кровь! Подходите все, сколько вас там ни на есть! Можете нападать по одному, или построиться шеренгой – всех уважу, никого не обижу, блюдолизы господина Клещи! – бамбуковым медведем ревел полусотник, занимая оборонительную стойку.
- Заткнись, а? – Мицуке поднял меч.

(Sayonara mo, Reytar mo)

Сообщение отредактировал Bishop - 16-04-2007, 17:12

[Reytar >>>]

(Sayonara+Bishop+Reytar)
там же

- Иди сюда и попытайся заткнуть меня, наглец! Лизать пятки Токугава вы все мастера, лаять - тоже, а как на счет драки? Увидим! - Кавалерист оскалился, прикусив ус и искоса поглядывая на выходящего из-за скалы мужчину, очертания фигуры которого казались ему почему-то знакомыми.
О-Санго отпустила Ветерка, и конь с радостью отскочил к лесу. Его же неудачливая укротительница бросилась к Мицуке и, приготовив нагинату, встала рядом.
- Ты вообще в своем уме?! - вмешалась она. - Мы тут сидим, отдыхаем, никого не трогаем, а ты камни сверху бросаешь да еще и нападаешь!
- Сосунок, значит, и ты горишь желанием принести своему хозяину мою голову? Ну что же нападайте вместе - посмотрим кому сегодня улыбнутся ками, а кто очень скоро сможет услышать приговор в приказе Янь-вана. - Кавалерист сдвинулся на пару шагов в сторону, став так, что бы со спины зайти не смогли и вызывающе поманил пальцем.
Самурай протянул руку, задержал бросившуюся вперед девчонку.
- Сам справлюсь, - пояснил он. - А ты лучше посторожи сацумца.
Он сделал вперед еще один шаг.
Она отступила, сама себе удивившись. Постаралась кинуть как можно более уничтожающий взгляд на новоприбывшего противника и, пятясь, стала продвигаться назад.
- Ты только осторожно. И вообще - все это глупая затея, - заявила О-Санго достаточно громко, чтобы хамоватый воин ее услышал.
- Это почему хорошая драка с теми, кто устраивает засаду на меня, Такеда Хидэтада, полусотника кавалерии-нагината могучего клана Санада, может быть глупой затеей? - Кавалерист вызывающе оскалился. - Вы выиграли битву, но никто из ками не клялся, что так же вы будете выигрывать каждую стычку в этих горах. Победа господина не означает победу всех его слуг. Ну же, подходите! Я вас "повеселю"!

Сообщение отредактировал Reytar - 16-04-2007, 17:10

[Далара >>>]

Около двух лет назад

Отец нечасто появлялся в доме на острове Эторофу, оставив жилище целиком на попечение юного Рензо. Тот чувствовал себя вольготно, имея в распоряжении двух домовых духов, целую библиотеку со свитками и книгами и остров, чтобы свободно бродить по нему. В доме существовало всего несколько комнат, куда запрещалось входить, в остальном же он мог находиться, где пожелает. Иногда он ходил в деревеньку на южном берегу, но чаще целыми днями бродил в одиночестве среди лесов и скал или читал. Душа молодого тэнгу тянулась к этим местам, к серым неприступных скалам и никем не тронутым лесам. Он ощущал себя частью острова, будто родился из прибрежных камней или из гладких бамбуковых столбов. Возможно, думал тэнгу, он не так и далек от истины: отец никогда не объяснял, каким образом Рензо появился на свет, и ни единым словом не обмолвился о его матери. Впрочем, такое положение вещей не слишком печалило, ведь главное, что он существует, а как именно это случилось, не так и важно.
Сегодня отец неожиданно приехал. На пороге его встречали только духи, Рензо подоспел позже, запыхавшись от бега. Отец был чем-то очень доволен, на его тонких губах играла полуулыбка, а глаза блестели. Даже нос не так сильно походил на клюв, как обычно. Хорошо, подумал юноша, что отец радуется, слишком редко он находит для этого и причину, и время.
Домовые накрыли к обеду в комнате, выступающей над обрывом, будто парящей над землей без всякой опоры. Ветра сегодня почти не было; волны, словно ручные собаки, лизали прибрежные камни. Отец, не изменивший своей привычке сидеть очень прямо, кинул на них взгляд. Недовольно свел взметающиеся крыльями брови. Велел:
- Закрой.
Рензо послушно сдвинул бумажные перегородки, внутренне недоумевая, чем отцу мог не понравиться вид. Начнет садиться солнце, станет еще красивее...
- Сядь, я хочу поговорить с тобой.
- Hai.
Юноша сел напротив, предельно аккуратно сложил руки, готовый внимать. Что-то мелькнуло в глазах отца – гордость ли, интерес или что другое, не понять.
- Ты отправишься на Хонсю вместе со мной.
Неужели отец наконец-то настолько доверяет ему, что позволит покинуть Эторофу, хотя бы ненадолго?! Рензо возликовал.
- Ты заберешь девушку, на которую я укажу, и доставишь ее сюда.
Девушку? Юный тэнгу призадумался, нахмурившись так, что между бровей пролегла тонкая и почти незаметная пока складка. Он ничего не имел против девушек, в деревне айну на берегу были даже некоторые очень милые, но... Сколько он себя помнил, отец ни разу не обращал внимания ни на одну женщину на острове. Рензо придумал на этот счет два объяснения, но которое из них верно, не решился спросить.
- Как ее зовут, отец?
- У нее и спросишь.
Юноша недоуменно захлопал глазами. Старший, вновь повеселев, с удовольствием взялся за еду.
- А если она не захочет пойти со мной?
- Не имеет значения. Но в этом случае будешь следить, чтобы она не сбежала.
- Hai, - Рензо склонил голову в поклоне.

[SonGoku >>>]

Секигахара, 1600 год

Арима Мидзукуни занимал не столь высокое положение, чтобы вместе с господином отправиться на осмотр трофеев; к тому же любое движение причиняло ему сейчас мучительную боль, и все равно он был готов благодарить неизвестного ему хидзенца, чей меч, разрубив сунеатэ*, чуть было ни лишил Ариму ноги. С того места, где оказывали помощь раненным (если как следует присмотреться) можно было увидеть, как с жезлом в руке вдоль выставленных на всеобщее обозрение голов шествует в окружении приближенных Токугава Иэясу. Один за другим к победителю подходили даймё; по оленьим рогам на шлеме даже издалека распознали ши-тэнно Хонду. Когда перед Токугавой склонился предатель, многие отвернулись; смотрел в сторону и Арима. Вероятно поэтому он и стал невольным свидетелем странного происшествия.
Солнце вновь укрылось за тучами, что само по себе неудивительно; погода в этот октябрьский день менялась почти ежечасно. Арима разглядывал небо, чтобы не пропустить, когда солнечные лучи, словно копья разорвут облака. Сначала ему показалось, что сильный ветер оторвал клочок тучи и играет им, закручивая в вихрь, но потом Мидзукуни понял, что ошибся, что это на землю спускается диковинное существо, тяжело взмахивая огромными, отливающими перламутром, словно сотканными из огня крыльями. Опираясь на палку, заинтересованный Арима подобрался, хромая, поближе. Золотистое сияние исходило из-за груды мертвых тел, которые продолжали собирать по всему по полю. Но необычной птицы там не было; к ногам Аримы упало полупрозрачное, тающее в воздухе перо. Он протянул к нему руку:
- Ай!
Шелковистое на ощупь перо обожгло ему пальцы.
Подойди ко мне... Подойди ближе, скажи, у тебя есть желание? Чего ты хочешь больше всего? Мидзукуни посмотрел по сторонам, но никого не увидел; вдалеке продолжали чествовать победителя, два пехотинца рылись в куче мертвых тел, то ли отыскивали знакомых, то ли, что вероятнее, собирались поживиться ненужными им теперь вещами. Арима прикрикнул на них, ашигару отбежали в сторонку, там и спрятались, решив переждать.
Понимаю... опять прозвучал тот же вкрадчивый мягкий голос; который мог бы принадлежать женщине или ребенку, не обладай глубиной и мужской силой.
- Не читай мои мысли!
Слишком поздно... Хорошо, Арима Мидзукуни из Шимабары, ты исправишь допущенную несправедливость, ты согласен?
- Да...
Договор заключен!
Груда трупов зашевелилась, словно некто, погребенный под ней, приподнялся в желании вырваться на свободу. Арима попятился, но пламя догнало его, и охваченный страхом раненный самурай опустился в грязь на колени. Ему почудилось, будто ему в рот вливают расплавленный металл; он кричал, но сам не слышал собственного голоса. Сколько времени он лежал среди трупов, он не помнил, ему не было холодно, словно проглоченный им огонь грел его изнутри. В конце концов, он привстал, с удивлением посмотрел на испачканные в грязи руки. Наклонился над лужей, разглядывая отражение, провел одним пальцем по грязной щеке.
- Договор заключен, - повторил он негромко.

---
*сунеатэ – часть доспеха, наголенники и наколенники.

Сообщение отредактировал SonGoku - 20-04-2007, 13:23

[Соуль >>>]

Песня текла вниз по склону. Недалеко. Быстро пропадала, впитываясь в листву и камни. Камни слушали, запоминали, чтобы потом одарить словами эхо. Шуршала под босыми ногами листва.
Эйкуко-годзен несла гэта в руках, чтобы чувствовать землю босыми пятками. Изредка украшенные заплатами хакама цеплялись за ветви, и бикуни останавливалась, чтобы освободить ткань, и тогда под ней мелькали желто-золотистого цвета сухие лодыжки и игрушечные маленькие ступни. Сейчас они были покрыты пятнами сырой земли и мало напоминали работу кукольного мастера.
Такими же миниатюрными выглядели ладони, пальцы казались неимоверно длинными, и на фоне темноватой кожи выделялись белые, больные ногти. Изредка паучья кисть взлетала ко лбу, чтобы защитить черные глаза от россыпи бликов.
Плечо оттягивала сумка: корешки, зерна и две неопрятных глиняных бутыли с водой немало весили вместе, но женщина не беспокоилась – не так давно приходилось и камни таскать под смех местных оборотней. Вчера их наведалось к жилищу бикуни особенно много, кто за советом, кто – просто поговорить, кто – стащить что-нибудь из еды. За семь лет привыкли, что Эйкуко, и не прогонит, и в обиду не даст, а, если повезет, еще и посостязаться предложит – и тогда вечер снова оборвется весельем: странная бикуни порой оказывалась ловчее оборотней.
Кто-то из них даже утверждал, что она действительно принадлежит племени, только перекидываться не желает, потому что превращается в зверя с пятью лапами, семью ушами, четырьмя глазами и диким количеством хвостов. Шутили… порой не так добро, и не только на словах, но с кем было общаться?
Эйкуко-годзен опустилась колено у огромного камня, когда-то стряхнутого с горы лавиной, отложила посох и достала глиняные бутыли. Под корешками сверкнула матово-черная палочка стального веера, но тут же спряталась под свертками, и снова – под неровной глиняной скорлупой.

[Sayonara >>>]

(плюс Higf)
О-Санго поспешила к сацумцу – вдруг что-нибудь опять случится? Совершенно бессмысленная драка с тем типом точно никому на пользу не пойдет, думала она. И тут в голову пришла одна мысль – а ведь Тенькё и этот несчастный полусотник, похоже, на одной стороне!
Девушка опустилась на колени около дремавшего воина и тронула его за плечо.
-Эй, очнись! Там твой союзник, - тихо сказала О-Санго.
- Я не сплю, - негромко отозвался прислушивавшийся к крикам Тенкьё. - Я думаю, что сейчас сделает твой странный друг.
- Он мне не друг! - возмутилась она. - Я с ним только-только познакомилась, когда ты пришел!
- Спутник, - пожал плечами парень, - если ты не хочешь называть его другом. Но там сейчас, судя по всему, - буси прислушался к воплям Такеды, - мой товарищ по оружию.
Он попытался встать.
-Ну вот о чем я и говорю, - фыркнула О-Санго и подставила воину плечо. - Пошли, отговоришь его убивать нас.
Молодому человеку было немного стыдно, что он не может идти без помощи девушки, но ничего не поделаешь - так и было.
- Тебе не очень тяжело? - спросил Тенкьё, вставая и делая первые шаги.
- Ничего, все в порядке. Может, ты на лошадь сядешь? - с жалостью ответила О-Санго.
- Учитывая расстояние, - он снова прислушался к близким крикам, - дойти будет быстрее.
Медленно продвигаясь по камням, самурай с девушкой обогнули мшистую глыбу и узрели самурая с кавалеристом. О-Санго осторожно помогла Тенькё усесться.
- Поговори с ним, ладно? А то уж очень он нервный, - тихо обратилась она к воину.
Самураю подумалось, что неудивительно - он и сам сейчас нервный.
- Шимадзу! - выкрикнул он, насколько позволяло дыхание. Как кричал там, внизу.
Привлечь внимание можно было не опасаться - Хидэтада все равно наверняка привлек, если было чье.

Сообщение отредактировал Sayonara - 18-04-2007, 10:34

[higf >>>]

1598 год, дорога из Шиобары к замку Санада

После всего, что было совсем недавно, дорога казалось на редкость спокойной и словно бы убаюкивающей. Кому-то, наверное, показалось бы, что чересчур спокойной, но для этого надо было думать об окружающем мире. Отец Андрео этим похвастать не мог.
Лишь время от времени он поднимал взгляд и видел своих спутников. Олури вертелась, оглядывалась и оживленно болтала, не очень заботясь, слушают ее или нет. Зато Такеде явно досталась доля бдительности, положенная на двоих, если не на всех троих. Десятник оглядывался по сторонам, как беркут, высматривающий добычу, и был готов, казалось, изрубить нагинатой все кусты подозрительного вида.
Совсем уже на краю зрения и сознания мелькали придорожные деревья и кусты, да и сама дорога, и миссионер вновь погружался в меланхолию. Мысли вертелись вокруг своего прегрешения, дальнейшего пути и, снова и снова – возможных несчастий, которые должны были случиться дома, за нарушением им обетов, данных во искупление несчастий семьи. На всякие беды его мозг оказался на диво изобретательным, и во всех подробностях фигурировали чума, пожар, нападение пиратов и прочие прелести.

[Кысь >>>]

гора Ибуки

Листья забавно хрустели под лапами, дождем летели сверху. Оранжевым, словно лисья шкура. Рыжая не удержалась и поймала один зубами. Добыча была холодной и влажной, по языку растекся терпкий сок. Хотелось есть. Несколько дней бега, сна урывками и самых глупых мышей в качестве обеда, превратили блестящий и гладкий бок во что-то невразумительное с торчащими ребрами. В буроватой куче, наметенной ветром неподалеку, кто-то шевельнулся. Рыжая скосила глаза на сверток под лапой, потом снова посмотрела на источник шороха. Решилась - осторожно, на высоких тонких лапах подошла к куче, замерла, ожидая повторения. Зашебуршало совсем рядом, почти под лапами. Прыжок, и... Не успела - только длинный хвост стремительно утек между когтями. А сверху дохнуло кровью и дымом, донеслось лошадиное фырканье. Еще раз с сожалением покосившись на кучу, лиса подобрала свою ношу и легкой рысью помчалась вниз.
Перед глазами мелькали камни, стволы деревьев, насыпи... Кошка. Ветерок, словно того и ждал, дохнул в рыжую морду до боли знакомым вкусным запахом. Лиса затормозила так, что из-под лап полетели камни. Осторожно устроила сверток между корней дерева, на всякий случай заставив слиться с листьями, потом снова выскочила на пологий склон выше, дружелюбно наклонив голову набок.
Слишком аккуратная для горной жительницы пушистая следовала вверх по склону, держа в зубах розоватый платок. Из-под простой ткани доносился запах инари-зуши, тек по склону, дразнил нюх лисицы. Сама обладательница лакомства, похоже, не замечала никого вокруг.
- Пирожок обронила, - привлекла ее внимание Рыжая. - Ты знаешь что происходит?
Серые треугольники ушей встали торчком. Кошка медленно обернула морду в сторону лисицы и оглянулась в поисках упавшего пирожка; не обнаружив, совсем по-человечески пожала плечами: не знаю, мол.

(и Соуль =) )

[Соуль >>>]

-Да, откуда вам знать... - дернула ухом лисица. Замолчала, переводя дух, потом продолжила. - Ашикага войну йокаям объявили, заклинателей набрали... У нас страх что творится, а теперь сюда идут. Скажи, кто тут у вас главный, чтобы предупредить... Только быстрее, а то я прямо тут умру, - мрачно закончила кицунэ.
Кошка присела на задние лапы, а передними начала жестикулировать, указывая в ту сторону, где мелькала убегающая вниз тропинка.
-Не понимаю, - снова склонила голову на бок Рыжая. В кустах позади нее кто-то резко шевельнулся, и лиса взвилась в воздух с напуганной мордой, приземлившись еще ближе к упитанному зверьку.
Серая красавица всплеснула лапами и начала было повторять пантомиму, как снова неожиданно передернула плечами и направилась прочь, выше по склону.
-Подожди... Объясни еще раз. Я же тут часы плутать буду, - безнадежность в голосе лисы была ненаигранной.
На этот раз кошка даже не соизволила остановиться, а только взмахнула хвостом в сторону тропинки. Пара легких прыжков - запах из свертка придавал усталым лапам резвости - и кицунэ попыталась остановить кошку, милосердно ухватив зубами не за шкуру, а за... сверток. Серая воззрилась на нее ярко-зелеными глазами, взгляд скользнул вдоль помятой шкуры, по пятнам на рыжем меху… стал откровенно жалостливым.
Кошка разжала зубы, отдавая сверток лисе, и сочувствующе провела хвостом по свалявшемуся меху.
Лакомство чуть не упало на землю - Рыжая ошарашено раскрыла пасть, потом смущенно опустила голову и попыталась прикрыть лапой ухо. Впрочем, на то, чтобы не думать о запахе, теперь особенно аппетитном, раскаяния все равно не хватило.
Кошка указала хвостом на переплетение ветвей, снова на тропинку и легко побежала в первом из направлений. Рыжая пристыженно пригнула уши к земле... а потом легко, в два укуса, развязала сверток.

(и хитрющая лисица)

Сообщение отредактировал Соуль - 18-04-2007, 15:17

[Sayonara >>>]

Буря не прошла для леса бесследно: весь подлесок полег, некоторые деревья упали, не выдержав свирепого ветра, на влажной каменистой земле осталось много растительного мусора и грязи, со всех сторон слышались стоны и жалобы зверей и птиц. Многие за эту короткую ночь остались без жилищ, нор и гнезд, а кто-то, может, потерял и жизнь. Людям ночь тоже обошлась недешево – из долины неслись, проникая всюду, резкие запахи крови, мертвой плоти и чего-то паленого.
Совиный дух Фукуро брезгливо отряхнулся – с сосновых веток все еще противно капало, и вода упрямо просачивалась сквозь взъерошенные перья и холодила кожу. Неосторожно дернув крылом, сова получила довольно большую порцию ледяных капель по голове и обиженно переместилась поближе к краю розоватой ветки. Сейчас дух внешне представлял собой даже не птицу, а просто серо-коричневый комок перьев. Но чиститься и приводить в порядок себя не было сил и времени – после бури у духа много дел. Фукуро внимательно следил за передвижением людей в лесу – много воинов покинуло кровавое поле битвы и забрело во владения зверей. Кто-то ушел в горы, кто-то остался в долине. Но в воздухе среди деревьев отчетливо ощущался тяжелый запах человека, железа и лошадей.
На соседнюю сосну села крошечная сова, деликатно ухнула и спрятала клювик в серую грудку. Фукуро повернул голову и вопросительно посмотрел на малютку. Та кивнула и нараспев произнесла:
- Люди победили чужих, но не уходят в город. В лес они все не пойдут. Воины хотят разобраться с мертвыми.
Дух одобрительно ухнул, и маленькая сова, поклонившись, быстро взлетела и направилась вниз, в долину. Фукуро проводил ее взглядом огромных желтых глаз и еще раз хорошенько отряхнулся. Такие крошки были очень полезны вне леса – совиное божество немало узнавало о людях от этих птичек.
Но сейчас Фукуро необходимо было проникнуть в душу леса и спросить, что делать с теми человеческими существами, которые волей судьбы попали в его владения. Дух прикрыл глаза и оказался в зеленом, мягко освещенном пространстве. Именно здесь, в самом сознании леса, его сокровенной сути, духи зверей и птиц были в своих истинных, неведомых человеческим глазу и воображению обличьях, здесь они просили совета у мудрого всемогущего леса. Прекраснейшее место в подлунном мире, оно приносило успокоение и приют отважным духам, которые заботились о лесе и его обитателях.
Но сейчас Фукуро что-то мешало нормально проникнуть в этот мир – в зеленом пространстве мелькали черные и серые тени, мягкие и бесформенные. Сова открыла глаза и окинула яростным взглядом горы. Ох уж эти люди, вечно с ними проблемы, слишком много их на земле и думать они не умеют, и сбивчивые, растерянные человеческие мысли врываются в ауру леса, калечат ее. Конечно, сейчас оно понятно, везде витала смерть и ее духи, они забирали тех, кому не суждено было увидеть конца бури. Это всегда вселяет в человеческие сердца панику. Что ж, придется действовать самому.
Дух расправил мокрые крылья небольшого совиного тела и спланировал вниз на влажный мох. На земле еще отчетливей слышались жалобы зверей, доносилось ржание лошадей да слабое позвякивание металла.

[SonGoku >>>]

Секигахара, ставка Токугавы Иэясу

Радость победы омрачило странное происшествие, которому долго потом не могли найти объяснения. День уже клонился к вечеру и, выставив охрану, в которой не было особой нужды, приказали всех накормить. Наконец-то прибыл опоздавший на битву старший сын Токугавы во главе тридцатитысячного войска. Не успевших вымотаться солдат разослали преследовать мятежников, а сам сын и наследник угрюмо выслушивал упреки отца, когда кто-то заметил бредущего вдоль ряда отрубленных голов человека. Он сильно хромал и ступал неуверенно, как будто вдруг разучился ходить, и опирался на собственный меч, как на костыль. Не глядя он прикасался к выставленным трофеям, и в предвечерних тенях, сгущающихся у подножия горы Ибуки, всем казалось, что из-под опущенных мертвых век при каждом прикосновении струился голубоватый дымок и втягивался в человеку ладонь. Одежда его и лицо были выпачканы в грязи, но когда кто-то посмелее заметил пришельцу, что негоже являться в таком виде к самому Токугаве, тот не обратил внимания. Даже головы не повернул.
- Это же Арима! – узнал его другой самурай. – Эй, Арима, что с тобой стряслось?
Необычный человек пошатнулся, бледность, покрывающая молодое лицо, была видна даже под разводами грязи. На повязке, стягивающей поврежденную в бою ногу, расплывались коричневые подпалины.
Позвали Кобаякаву, чтобы вразумил своего воина и отослал к остальным. По припухшим губам Аримы проскользнула улыбка. Раненный что-то проговорил; что – никто не разобрал, настолько тихо были произнесены слова. Расслышал их только Кобаякава и вдруг затрясся, словно в припадке; с распущенных губ потекла слюна. Никто не успел даже ахнуть, он выхватил меч и попытался перерезать себе горло, хорошо, что стоявшие рядом люди схватили безумца за руки, не позволили совершить непоправимое. Еще двое оттащили в сторону Ариму; тот не сопротивлялся.
- Да у тебя жар! Ты весь горишь...
Запекшиеся губы с трудом шевелились, формируя слова:
- Два года... у тебя есть... два года. Твой отец увидит твою смерть...*

---
* Кобаякава Хидэаки умер, сойдя с ума, в 1602 году за шесть лет до смерти своего отца.