Sekigahara no haishou, Проигравшие на Секигахаре

[Кысь >>>]

Ояма некоторое время напряженно вслушивался в звуки чужой речи, потом выудил из рукава монету. Показал. Капитан вздохнул. Было очевидно, что никто из гостей не понимает старого доброго английского, а на борту вряд ли найдется человек, способный понять местную тарабарщину. Нет, конечно же, команда успела нахвататься кое-каких словечек на берегу, но они совершенно не годились для каких-либо переговоров.
Посмотрев на монету в руке паламентера, Питер вопросительно вскинул брови - то, что этот странный кусочек металла был денежным знаком было понятно, не пока было не понятно, что это могло значить.
- Да-н-но-у-ра, - разделяя слоги, проговорил актер.
Выражение лица капитана из вопросительного изменилось в страдальческое. Он оглянулся к Бенджамину - возможно кто-то из команды все же понимает хоть слово - но тот только пожал плечами.
- Do not understand. - мрачно сообщил Питер своему "собеседнику" и пояснил, - wakarimasen..
Актер неловко скользнул к борту корабля. Выразительно похлопал по теплому дереву, потом указал рукой куда-то вдаль. Снова показал монету.
- Эге, капитан! Похоже нас хотят нанять. - это предположение, высказанное одним из незанятых в управлении кораблем матросов, что толпились за спиной Блада, было дополнено непристойной шуткой. Остальные наблюдатели этой международной встречи разразились смехом.

[SonGoku >>>]

- Похоже на правду. - Питер и сам подумал о том же самом, следя за движениями юноши. Потому, воспользовавшись языком жестов, он уточнил это предположение: обвел рукой всю компанию, затем указал себе под ноги - на палубу корабля - после чего махнул в сторону открытого моря. Так как слепой не мог увидеть этих жестов, в конце своей маленькой молчаливой речи Питер вопросительно посмотрел на подошедшего поближе монаха. Тот кивнул:
- Hai, tabi shitai.*
- Tabi! - повторил попугай и внимательно уставился на капитана. - Viagem!*
Сзади раздался возмущенный голосок:
- Платить? Этим бандитам? - О-Санго успела составить себе мнение об иноземцах. Но уже через минуту, обернувшись и увидев, что творится на берегу, отчаянно-жалобно добавила:
- Тайкан, поторопись с беседой, надо как можно скорей отплыть!
Слепой актер в панике заломил руки, издевательски пародируя интонацию жестами. Лисенок на руках мавашимоно задумчиво наблюдал - на острой мордочке застыло отстраненно-обиженное выражение. Словно в поддержку, негромко тяфкнул.
Слова капитана были непонятны. Не очень хорошо знакомый, нелюбимый португальский язык отца резал Тенкьё язык. Зато он мог быть уверен, что кто-то его поймет. Хотя бы попугай.
- Нам надо плыть на мыс Данноура.
Сзади раздался возмущенный голосок:
- Платить? Этим бандитам? - О-Санго успела составить себе мнение об иноземцах. Но уже через минуту, обернувшись и увидев, что творится на берегу, отчаянно-жалобно добавила:
- Тайкан, поторопись с беседой, надо как можно скорей отплыть!
Слепой актер в панике заломил руки, издевательски пародируя интонацию жестами. Лисенок на руках мавашимоно задумчиво наблюдал - на острой мордочке застыло отстраненно-обиженное выражение. Словно в поддержку, негромко тяфкнул.
Слова капитана были непонятны. Не очень хорошо знакомый, нелюбимый португальский язык отца резал Тенкьё язык. Зато он мог быть уверен, что кто-то его поймет. Хотя бы попугай.
- Нам надо плыть на мыс Данноура.
Мицуке не принимал участия в общем гвалте. Поглаживал белого зверька между треугольниками ушей, разглядывал берег, делал вид, что совсем не интересуется, как устроен этот странный чужой корабль.
- Думаешь, это йюреи-сен?
- Мао!
- Я тоже никогда не видел, - мавашимоно передернул широкими плечами, должно быть, вообразил, что уже на борту населенного призраками корабля.
- Тяф? – заинтересовалась Несчастье.
- Не бойся, - сказал Мицуке. – Я не дам тебя в обиду.


-------
*Hai, tabi shitai - (яп.) Да, хотим совершить путешествие.
*Viagem - (порт.) путешествие, морской рейс

(скорая помощь)

Сообщение отредактировал SonGoku - 18-01-2008, 14:39

[Кысь >>>]

Разговоры не стихали добрую дюжину минут - а может быть, целую вечность. Рыжая лежала тихо-тихо, ожидая, когда, наконец, растворятся в воздухе последние отзвуки незнакомой речи. Любопытство мучило кицунэ с самого первого шага, но снять повязку даже сейчас значило: конец маскараду. Каждое прикосновение к просоленным доскам, каждое покачивание корабля, каждый запах был неизведанным и непонятным... притягивающим. Рыжая никогда не бывала на парусниках.
Наконец, заснула последняя неуемная пара. Сквозь дружный шум дыхания тишина звучала только пронзительнее. Тонкая фигурка актера нерешительно поднялась на колени, потом встала и ощупью принялась отыскивать путь наружу. С тихим скрипом закрылась дверь.
Здесь, в узком простенке, обличье актера сползло со странного существа, будто старая кожа. Сотня лет Рыжей исполнилась не так давно, но смена облика уже казалась привычной, словно дыхание. Страшно было вспомнить о поклонах и листьях. Место хрупкого ояма начал занимать рослый воин - постепенно обрисовались могучие, пожалуй, даже слишком массивные плечи, узел нечесанных волос, хмурый взгляд. Странная получилась картина. Рыжая не удержалась от пародии... Но и пародировать как привыкла - не смогла тоже. Взгляд получился настоящим. И манера двигаться - восстановленная из памяти до мельчайшей черточки. Рослый воин опустил голову - вспоминать было грустно.
Зато палуба встретила лису всем великолепием расцветшей ночи. Тихий шум волн и скрип дерева, призрачные силуэты парусов, хлопающие на ветру, словно огромные крылья...
Свежим бризом швырнуло в лицо вездесущую водяную пыль. Охристая поверхность палубы в лиловом свете звезд переливалась дорогим шелком, только что не роняла неощутимые искры. Словно в отместку, лунные блики озорно скакали по водяной ряби, окрашивая волны в немыслимые оттенки ультрамарина и фиолетового.

[Далара >>>]

А главное - темнота не оставляла границ и пространства, берега вдалеке и большой земли. Корабль приходил из небытия и мчался в него же маленьким затерянным мирком, спрятанным от всего света.
- Не спится? – сочувственно спросили из-за спины Рыжей; ровное, как дыхание, поскрипывание досок скрыло чужие шаги.
Копия Мицуке кивнула, не оборачиваясь, хмуро протопала к борту, но там - остановилась, рассматривая бархатно-черные провалы, иногда открывающиеся между волнами.
- С чего это вдруг? – Тайкан и не думал оставлять ее в покое, пошел следом. – Тебя с дороги да после драки храмовым колоколом не разбудишь обычно. Неужели решил полюбоваться луной?
- Так вышло, - глухо ответил роши, так и не взглянув в сторону монаха.
Тот молча его разглядывал – с ног до головы и обратно. Голова была обычная, с по-мицуковски ненормальной прической, но дальше начинались странности: цвет добуку-сугата в лунном свете не больно-то разглядишь, зато великолепно видно, что узор не тот, какой был еще днем; а штаны и вовсе вместо подвязанных под коленями таттсуке-бакама таинственным образом превратились в длинные придворные хакама. Между тем смены одежды у Мицуке совершенно точно не было с собой.
- Не смотри слишком долго на море, могут заинтересоваться демоны, - монах и сам не был уверен, сказал он это для мавашимоно или для самого себя.
- Могут.
- Твое дело.
Тайкан оставил упрямого роши одного.

(чем дальше, тем нас больше)

[Bishop >>>]

В трюме пахло вяленой рыбой, немного – плесенью и солью. Необычный корабль поскрипывал, вздыхал, порой – гудел огромным барабаном, когда в борт ударяла особо большая волна. И храпел. Бодрствовало на нем сейчас мало народа, а часть оборотней и зверей и вовсе спала вместе со всеми. Мальчишка-поводырь свернулся в плотный клубок и причмокивал в сладком сне. Барышне галантно выделили каюту, остальные пассажиры воспользовались услугами трюма. Мицуке – на палубе спать ему не разрешили, хотя он уже пристроился возле трапа – сунул под голову куль с рисом, на соседний уложил сумку с белой лисеной и уснул. А где шастал Чиру – неизвестно, кот никому не сказал, какие углы он отправился проверять.
Когда отлучившаяся следом за рыже-белым лазутчиком Несчастье вернулась в трюм, то первым делом направилась к мавашимоно. Маленькие лапки оставили цепь следов на животе воина, а затем острые зубы небольно, но ощутимо сжали мужское запястье.
Мицуке заворчал, но глаз не открыл.
Лисенок тявкнул, заворчал, затем снова прикусил руку Мицуке. Куда больнее.
При свете тусклого фонаря – сначала они чуть не подожгли корабль, учась им пользоваться; если бы не сацумец, так и укладывались бы спать наощупь – мавашимоно сонно разглядывал белый клочок тумана, что настойчиво скакал по нему и требовал внимания.
- Вся в мать, - заключил он ворчливо. – Чего тебе?
Несчастье приподняла одно ухо и снова негромко тяфкнула. Для верности она попрыгала на животе мавашимоно, затем соскочила вниз и вильнула хвостом, предлагая идти следом.
- Обязательно сейчас?
Мицуке зевнул, чуть не свернув себе челюсть. Лисенок утвердительно наклонил острую мордочку и подскочил ближе. Снова укусил за руку.
- Чтоб тебя...

(с Соуль)

[Далара >>>]

Он проверил, на месте ли мечи. Кто знает, что там передалось по наследству от одной знакомой воровки? Но – тут Мицуке так удивился, что проснулся почти окончательно, - никто ничего не стащил.
- Иду-иду... перестань меня грызть. Ну что такое?
Он на кого-то наступил, но в остальном они выбрались на палубу вполне тихо.
Лисенок покрутил головой, потом пригнулся, словно охотился на кого-то... Через мгновение призрачный серо-белый клубочек метнулся к человеку, замершему у фальшборта - темный силуэт странно напоминал самого Мицуке.
Мавашимоно удивленно присвистнул:
- Твои козни? - и торопливо добавил, пока белый лисенок не успел прогрызть штанину. - Нет, кажется, не твои.

Остановившись рядом с громадной бухтой каната, Тайкан поморгал и даже ущипнул себя за руку, но видение не исчезло. Угрюмый неправильно одетый Мицуке, который только что задумчиво смотрел на воду, превратился теперь в заспанного, зато правильно одетого Мицуке, рядом с которым пушистым облачком вертелся белый зверек.
- Когда ты только успел переодеться? И попасть сюда...
- Переодеться?
- Ну да!
Монах еще раз тщательно осмотрел мавашимоно. Оглянулся на того, у борта, но отсюда ему была видна только тень на фоне звезд и лунных бликов на воде. Морские демоны, говорите... Пожалуй, с этими, как с теми, в бане, не получится. Тайкан на всякий случай отступил в сторону, подальше от Мицуке.

(и еще больше нас)

[Bishop >>>]

А тот, вытягивая меч из ножен, наоборот – сделал шаг к призраку.
- Ты еще откуда здесь взялся?
Человек обернулся.
- С лодки. А ты кто?
- Сейшин-но Киёмори из Нары, - отрезал мавашимоно.
Он видел лишь тень, закрывающую лицо собеседника – такого же рослого, как он сам, с тем же упрямым наклоном головы. Незнакомец скептически пожал плечами и снова отвернулся к воде. Неяркий свет фонаря на секунду высветил лицо. Хорошо – что на Мицуке как раз никто не смотрел. Разве что белая лисенка. Но по-детски удивленно приоткрытый рот не придавал героического шарма.
- Ты еще кто такой?
- Сейшин-но Киёмори из Нары.
- Нары?
- Из Сейшин-но сато близ Нары.
Мицуке ухмыльнулся так, что блеснули крепкие ровные зубы.
- Ну что ж, - произнес мавашимоно нарочито медленно. – Это легко проверить. Доставай меч, демон.
Белый зверек у ног Мицуке громко тяфкнул и решительно встал между противниками, опустив к земле пушистый хвост.

(Китти, Далара, Соуль и я)

[Кысь >>>]

Отражение, почти натурально не заметив лисенка, вытащило меч. Несчастье не выдержала. Маленькая лисица перекатилась через левый бок - и вот между Мицуке и его копией выросла фигура беловолосой девчонки.
- Окаа-сан! Не надо! - звонко обратился ребенок к отражению мавашимоно.
Призрак потрясенно и растерянно отступил на шаг... а потом взорвался иллюзорными водяными брызгами, под прикрытием которых к трюму шмыгнул почти незаметный сгусток темноты.
- Вон она! - обличающе указала рукой Несчастье.
Мицуке стремительно обернулся, но на глаза попался лишь дрожащий тонкой тростинкой на ветру матросик; бледное, точно рисовая лепешка, лицо его перекосилось в немом крике. Воин приложил палец к губам, призывая к молчанию. Матросик кивнул, затем еще раз, а затем открыл рот и завопил, будто его потрошили на месте:
- Deeeeeeamoooons!
- Where the hell are they? - еще один, коренастый бородач, прошел с юта. На девчонку посмотрел с удивлением, на японца с обнаженным мечом - укоризненно. - Hide, hide it. Haven't you ever seen any bloody albinos?!
Матросик на пальцах изобразил, что вот этого, с мечом, только что было двое, а девчонки тут и вовсе не было, а было... тут он наткнулся взглядом на хмурого аборигена (говорили же, что они все низкорослые, врали, как есть врали!). Мавашимоно тем временем сообразил, что от него требуют убрать оружие. Что и сделал.
Бородач снова окинул взглядом пассажиров, даже попробовал девчонку ткнуть пальцем.
- Руки убери! – потребовал Мицуке.

[SonGoku >>>]

Несчастье царапнула руку моряка и юркнула за рослого мавашимоно:
- Отоо-сан... это она. Да-да.
Край отцовского, огромного девчонке, хаори подбросил ветер.
Бородач покосился на неглубокую ранку.
- No demons, just spirits.
Йокай испуганно отступила еще на шаг. Зеркальным отражением ее движение повторил юнга, устремившийся в убежище за спиной бородача. Вовремя - из глотки англичанина вместо обычного хриплого полушепота вырвался оглушительный и раскатистый рык. Но рычали не на японцев.
- Have - I - not - said, NO BLOODY DRINKING ON BOARD?!
Несчастье пискнула и вцепилась худенькими пальцами в отцовскую руку, не отрывая взгляда от грозного бородача - в ту секунду он казался девчонке воплощением всех ее страхов. Мицуке не стал любопытствовать, как попала сюда одна его востроносая хитроглазая знакомая - ищи ее в этом трюме, это же не корабль, а плавучий дворец! Вместо этого он спросил:
- Что он говорит? Кто-нибудь понимает?!
- Мао! - сказали ему из темноты и растворились в ней прежде, чем хозяин успел дать пинка.
- Отоо-сан...
- I am not d-d-drunk!
- Да никуда она с корабля не денется, Кьё-тян. Не бросится же в воду...

(хех, устанешь перечислять. Тут и Китти, и Соуль, и Биш, и даже меня немножко)

[Bishop >>>]

Вот в этом Мицуке был не так уверен, как хотел показать. Рыжая была способна героически утонуть, изобразив напоследок бакэ-куджиру, чтобы всем стало еще веселее. Мицуке умел плавать, но ему очень не хотелось прыгать следом за кицунэ в море.
- Можно... я обратно? Они лисенка не так боятся, - робко, наивно спросила девочка.
- No kaif, no mushrooms, no nothing, - продолжил уже тише, но не менее грозно, моряк.
- Давай, - согласился мавашимоно. - Кажется, им так привычнее.
Беловолосый ребенок обхватил себя руками за плечи. Тоненький силуэт сжался до размеров маленького туманного облачка - лисенок прильнул боком к ноге мавашимоно и, подняв острую мордочку, миролюбиво тяфкнул на бородача. Тот отступил на шаг и сложил в крест пальцы, молча хватая ртом воздух. С громким стуком, но молча на палубу, закатив глаза, опустился бледноликий юнга. Для его нервов последнее превращение оказалось финальной соломинкой.
Несчастье вопросительно приподняла одно ухо.
- Bloo-dy Ch... O GOD the Father, of heaven: have mercy upon us bl... miserable sinners.
- Да не трясись ты так, - добродушно посоветовал Мицуке необычному человеку с корабля. – Она если и кусается, то не очень больно.
Он наклонился и взял малышку на руки.
- Верно, Кьё-тян?
Несчастье восторженно тяфкнула и прижалась мокрым носом к щеке мавашимоно - Мицуке мог и не спрашивать

(целая команда)

[Кысь >>>]

Под ногу бородачу попалось почти бездыханное от испуга тело юнги, а к источнику ночного шума потихоньку начали подтягиваться те члены команды, которым повезло не уснуть.
Только у штурвального колеса изнывал от любопытства рулевой, ему не было видно, что происходит внизу.
- Remember not, Lord, our offences, nor the offences of our forefathers; neither take thou vengeance of our sins, - наверняка, до этой встречи моряк в жизни бы не предположил, что помнит из этой молитвы хоть строчку. - Spare us, good Lord, spare thy people, whom thou hast redeemed with thy most precious blood... Bloody hell, IT'S CHANGED!
Мицуке оглянулся в поисках монаха: возможно, Тайкан сумеет успокоить напуганного бородача? В конце концов, разве не в его теперь ведении людские души? Но того не было, ушел следом за давешним призраком в трюм. Мавашимоно усмехнулся.
- Ну... удачи ему в поисках. Дайдай – ловкачка.
Хоть что-то у этих красноволосых как у обычных людей – Мицуке отыскал деревянную бадейку с привязанной длинной веревкой, набрал забортной воды, сунув белую лисенку за пазуху. И от всей души окатил и бородача, и распростертого на палубе юнгу. Первый неразборчиво выругался, тряхнул седоватыми лохмами и подозрительно огляделся по сторонам. Второй открыл глаза, приподнялся и довольно бодро уполз за изгородь ног, пока еще довольно редкую. Видимо, он считал, что там безопаснее. Возможно, юнга был прав.

Сообщение отредактировал Китти - 18-01-2008, 14:21

[higf >>>]

Тенкьё сомкнул глаза, но непривычное покачивание корабля не успокаивало - скорее наоборот. Найди цель. Начни с себя. Голос Тайкана звучал так явственно, что юноша несколько раз открывал глаза. Ждал увидеть лицо монаха над собой, но там никого не было.
Нелегко найти верный путь...
Слышен был шум шагов, и не раз – спутники выходили на палубу. Поняв, что ему не заснуть, сацумец тоже встал. Фонарь, даривший слабый дрожащий свет, словно ждал этого момента. Злорадно мигнул, как большой желтый глаз неведомого зверя, ярко вспыхнул и угас вовсе. Тенкьё ругнулся, остановился, заморгал переставшими видеть глазами и в этот миг на палубе раздался громкий крик. Сацумец на миг совсем застыл от неожиданности. Затем, вытянув руку перед собой, ощупью добрался до трапа и, встревоженный, начал подниматься на палубу.
Но дойти до самого верха ему не дали. В кромешной тьме со скрипом на мгновения проступили звезды, а еще через несколько шагов нечто плотное неодолимо встало на пути. Трап на палубу поднимался круто вверх, и наткнувшись на неожиданное препятствие, юный воин не удержал равновесия и шумно скатился вниз по ступеням. Сверху раздался чей-то удивленный возглас.
Падая, юноша ударился плечом и выругался. Крики, шум, кто-то неизвестный... Он выхватил катану, готовый защищаться или нападать.
- Кто здесь?!
- Мм-брм, - недовольно ответили сверху с тревожно близкого расстояния.
Судя по звукам, неизвестный спускался, вслепую нашаривая ступени.
Юный воин неуверенно повел катаной, боясь задеть кого-то из своих.
- Стой, не то плохо будет! Ты человек или демон?! Кто напал на корабль?
Такой шум и переполох не могли быть вызваны ничем иным...

(здесь с Даларой, хотя рядом много народа)

[Далара >>>]

- Напали-напали! – громко возмутился в дальнем углу трюма попугай. – На абор-рдаж!
- Мару, - вздохнул совсем рядом бесплотный в темноте голос Тайкана. – Тебя только не хватало. Никто еще не нападал.
Это, похоже, было адресовано не только птице.
- А это вы, хоши? - сацумец облегченно вздохнул, но катану спрятал в ножны только наполовину. Он посмотрел в сторону, откуда шел голос попугая, благодаря за моральную поддержку. - А что стряслось? Проклятая темень!..
- Ничего особенного, все как всегда, - беззлобно съязвил монах.
- Иначе с господином Мицуке не бывает.:Либо кто-то напал, либо гонится, - убежденно произнес Тенкьё. – Я уже знаю. Вы что-то потеряли, нужна помощь?
Присутствие Тайкана, который давал такие мудрые советы, успокаивало.
– Вы мне почти приснились!
- Рад за тебя, - и без того едва слышные слова монаха потонули в шорохе одежды – похоже, он опустился на колени и шарил руками; громче добавил снизу: - Пока никто не нападал. А потерял я... тут же где-то был... Хм, нет... А, вот он! Теперь... Ты ведь знаешь, как разжигать такой фонарь?
- Знаю, - быстро ответил сацумец. Осторожно подошел на голос, вздохнул. – Жаль, что тут нет жаровни... Мне казалось, я видел здесь где-то огниво.
Он неуверенно направился вглубь трюма и начал шарить там. Наткнулся на младенца, и тот сообщил о своем пробуждении криком, который показал, что у шумевших наверху есть достойный соперник. Тенкьё испуганно дернулся и случайно наткнулся пальцами на что-то, напоминавшее искомый предмет.
- Здесь!
В темноте было слышно, как Тенкьё пробирается обратно к фонарю и чиркает огнивом. Летели искры, что-то шептал сацумец, но пламя не спешило осветить темные внутренности галеона.

[SonGoku >>>]

Тем временем монах вслепую ухватил чью-то покрытую густым мехом конечность и потянул. И едва увернулся от клацнувших в опасной близости острых зубов. Промахнувшись, невидимый пленник раздраженно закряхтел, если не видом, то шумом показывая, что связались с ним совершенно напрасно.
- Я бы попросил одного тануки обернуться фонарем, только как бы он не спалил весь корабль, - громко сказал Тайкан, не будучи уверен, на кого именно из зверей он наткнулся.
Интересно, разозленные коты умеют так кряхтеть? А лисы?..
Трюм озарило тусклое красноватое свечение – монах теперь держал в руке на палке круглобокий фонарь-гифу, с одной стороны которого был написан знак «золото», а с другой «еда».
- Э-э... спасибо!
Попугай громко захлопал крыльями, сидя перед младенцем. Тот круглыми любопытными глазенками уставился на фонарь, засунув палец в рот. Монах оглянулся на Тенкьё:
- Посмотри, что там происходит на палубе.
Когда сацумец выбрался по трапу на палубу, фонарь в руке монаха качнулся, намекая, что он хоть и волшебный, но лапе, зажатой в крепкой руке, привыкшей держать меч, а не плошку для подаяния, все-таки больно. Да и висеть вниз головой не слишком удобно. И с маленькими так не обращаются. В общем, на редкость общительный оказался фонарь.
Монах немедленно вспомнил о непричинении вреда живому. И вообще, не слишком-то уютно держать живой предмет, который еще и не висит спокойно.
- Сможешь превратиться в фонарь на ногах... лапах?

(с Даларой опять)

[Весёлый Роджер >>>]

Киба проводил взглядом затухающее на горизонте солнце. Полыхающий закат окрасил небо, воду и казалось самый воздух алым, как кровь любовников, заревом. Щедрыми мазками на лица пиратов и парус корабля легли оттенки плавленого золота и пламени, в котором сгорает чтобы возродиться Феникс. Но теперь солнце скрылось, на море воцарялась тьма, и Ичиго возился с фонарями, напевая негромко какую-то длинную песню почти без слов. Голос у Насмешника был красивый, сильный, и пение удавалось Ичи так запросто, как птицам или богам.
- Хватит выть, - заворчал было проснувшийся Сичибеи, но потом вслушался, усмехнулся и примолк.
Пираты смотрели на горизонт, слушали песню и молчали, пока не стало совсем темно и тихо. Ичиго надоело петь, теперь ему хотелось смеяться.
- Ну так что, Табачник, - принялся за старое молодой пират, - когда же мы возьмем заморский корабль? Земли Эдзо ждут, Табачник, они тоскуют по тебе, как влюбленный тоскует по…
- Ичиго, - просто сказал Киба, не повернув головы к Насмешнику.
Насмешник недовольно замолчал, но долго это не продлилось:
- Пес! Вот скажи, мне, Пес, сколько кошек…
Ичи хватило одного взгляда хмурого Пса, что закрыть рот и отойти подальше. К Тобое Насмешник приставать не посмел, этот странный парень пугал его, остальные либо спали, либо работали. Ичиго стало скучно, и он слонялся от борта к борту, словно ища приключений на свою буйную голову. И нашел.
- Корабль, - протяжный крик Указующего нарушил ночную тишь. Ичи обрадовался этой вести, как изнемогающий от жажды радуется воде:
- Корабль! Вставай, старик, корабль! Пес.. Ай, ну тебя! Тобое!
- Что там, - негромко осведомился Киба.
- Иностранный корабль, - подсказал Пес своим характерным басом, - большой.
- Ну что ж, Табакоя Сичибеи, - Киба скосил глаза на старика, - ты хотел корабль – получай его.
Ичиго заливисто рассмеялся и хохотал, пока не получил увесистый подзатыльник от Тобое.
- Великоват, - Табачник с серьезным видом поскреб подбородок, - силой не взять.
- Особенно твоими силами, старик, - влез Ичиго и получил второй подзатыльник.
- Хитростию воспользуемся, - так же серьезно продолжал Сичибеи, не обратив внимания на дерзкого юнца, - хистростию и коварством. Что знают эти люди о наших морях? А мы выросли здесь. Что знают они о пиратах наших морей? А мы знаем многое…
Разбойники заулыбались, чувство собственного превосходства способно согреть даже в самую страшную стужу.
- Мы торговцы, - определил Сичибеи, - мирные, глуповатые, но отзывчивые.
- Табачник, посмотри на меня, - Киба обратил к старику свой змеиный взгляд, - похож ли я на торговца?
- А мы укроем тебя в трюме, Киба. – невозмутимо откликнулся Сичибеи, - и никто не увидит.
- В трюме? – уточнил Киба, - Меня?
- Тебя, - так же спокойно кивнул старик, - и Тобое, больно рожа у него разбойничья.
Киба обескуражено покачал головой, но ничего не сказал. Глянул только на Тобое, который тут же отпустил удерживаемого за шиворот Ичиго, и ушел с палубы. Освобожденный Насмешник одним махом оказался подле Табачника:
- Так что, старик, ты серьезно хочешь взять это чудовище?
- Да, мальчишка.
Ичиго хлопнул в ладоши:
- Ну наконец-то стоящее дело!

[SonGoku >>>]

Киото, зима 1601 года

В эту ночь Эйкуко тоже тревожили плохие сны. В них кто-то дрался за краденное, убивал и убегал в надежде скрыться не то от товарищей, не то от мстительного стража. В видении переплетались в нечеткую мелодию шептание листвы, треск ветвей под босыми пятками и угрожающее рычание невидимого преследователя.
И, даже когда отшельница проснулась, мягкая поступь огромного зверя чудилась рядом, за тонкой перегородкой-седзи.
- Ньё, – негромко позвала кошку бикуни: теплого клубочка не оказалось рядом.
Отшельница поднялась. Последние дни йокай предпочитала общество демона. И даже сейчас спала рядом с ним, но…
- Ньё!
Девушка, сжимавшая в одной руке танто, сонно подняла голову с плеча Аримы. Одновременно с ней проснулся и самурай, протер свободной рукой слипающиеся глаза. Серое, почти невесомое перышко, прилипшее к его пальцам, защекотало кожу, и Арима с удивлением глянул на собственную ладонь: откуда такой подарок? Молодые люди казались смущенными и невинными одновременно. Ньё по-кошачьи потянулась и вопросительно посмотрела на отшельницу из-под легких сероватых прядей. Эйкуко вздохнула:
- Потом поговорим, - и перевела взгляд на молодого самурая. - Ты плохо спал?
Он отвернулся:
- Как обычно.
Девушка обеспокоено тронула Ариму за плечо.
- Ты хорошая стражница, - признал тот и потянулся за одеждой, которая стопкой была сложена у изголовья. – Под утро дурные сны отступили. На улице все еще идет дождь?
- От дождя осталось слабое воспоминание, - отозвалась Эйкуко, отворачиваясь. - Ньё...
Йокай застенчиво улыбнулась самураю, подала ему одежду и юркнула следом за отшельницей.

(с Соуль, которая забыла про нас)

[Далара >>>]

На корабле

Убедившись, что юноша благополучно покинул трюм (на мгновение возникла мысль, а не был ли он одним из воплощений того существа, которое Тайкан искал, - мысль была отвергнута, как несостоятельная), монах пошел вперед, тщательно присматриваясь к каждой тени, каждому мешку и коробу, которых в трюме было довольно много. Отрастивший четыре лапы фонарь сопровождал его в поиске; иногда было слышно сопение, как будто кто-то принюхивался. Кроме него раздавались только крысиный шорох и плеск волн за бортом. Как ни странно, все путники решили провести эту ночь где угодно, только не в отведенном им для сна месте. Стоило ли удивляться, в такой-то компании?
Поиски закончились выяснением, что беглянка улизнула куда-то еще. Единственный путь для нее лежал в отсек с матросами. Из трюма туда вел узкий вход с высоким порогом, на который Тайкан взглянул с некоторым сомнением.
- Сам перелезть сможешь или лучше отнести? – спросил он своего тускло светящегося спутника.
- Хочу на ручки, - немедленно отозвался его странный товарищ.
- Обожжешь или укусишь, оболью водой, - предостерег монах.
За порогом раскинулось царство забвения. Сейчас эти люди ничем не отличались от любых других усталых людей, которым дали несколько часов отдыха. Все звуки здесь перекрывал шум дыхания, изредка прерываемый сонными тирадами матросов: кажется, просоленные моряки умудрялись вворачивать крепкое словцо, даже не просыпаясь. Тайкан опустил живой фонарь на грубо отесанные доски пола и пошел вперед, стараясь не задевать гамаки, похожие на гигантские похрапывающие куколки бабочек. Фонарь на лапках деловито посеменил следом.
Обитатели отсека не просыпались даже от света. Один из матросов приподнялся на неудобном ложе, смерил гостей осоловелым со сна взглядом, перекрестился и снова заснул. Монах открыл прихваченную из трюма и свернутую мешочком тряпицу. Кинул несколько кристалликов соли в ближайший «кокон», присмотрелся, качнул отрицательно головой и двинулся дальше. Каждому моряку, каждому подозрительному предмету доставалось по щепотке. Один раз, когда палуба под ногами качнулись особенно сильно, чуть не досталось и Дыньке.

(еще СонГоку и чуть-чуть Китти)

Сообщение отредактировал Далара - 24-01-2008, 15:45

[SonGoku >>>]

- Не стоит! – предупредил оборотень, поспешно удирая в сторону. – Я, конечно, не злой, но всему есть пределы. А кого мы ищем?
- Магическое существо, - пожал плечами Тайкан. – Оно может принимать разные формы и оно женского пола. Если маленькая не ошиблась, конечно.
Плотный бородатый матрос оглушительно чихнул, даже не проснувшись, зато рядом завозился кто-то очень некрупный.
- Ну-ка, посвети туда!
Фонарь, пританцовывая от возбуждения, хоть и (как показалось монаху) немного сконфузившись, потопал в указанном направлении. И проворно отпрыгнул, когда мимо, чуть было не сбив его с ног, метнулась размазанная бурая тень – лишь на мгновение вспыхнула оранжевым пушистая шубка, и виденье исчезло, затерявшись в тенях.
- Пойдем дальше искать? – спросил Дынька.
- Да, за ней!
Не дожидаясь ответа, монах ринулся в переплетенье веревок и балок. Повезло ухватить юркое существо за лапу и даже не выпустить, когда конечность яростно попытались выдернуть. Но четвероногий беглец извернулся с шипением и утробным воем, и в руку Тайкана как будто воткнули множество острых иголок. Исцарапать достойно обидчика зверю не удалось, зато он, крепко обняв передними лапами схватившую его конечность, быстрыми ударами задних украшал рукав желтого одеяния дырами и прорехами. Фонарь захихикал.
- Ммммыыыаааа! – выл беглец, прижимая уши и колотя воздух обрубком хвоста.
Монах ругнулся, показав что ему не чужды портовые районы Осаки, и ухватил животное за загривок. Несколько секунд жесткой борьбы окончились благополучно. Кот удрал к стене и там встал в боевую стойку, готовый защищать честь и достоинство. Тайкан осмотрел пострадавшую руку, смерил Чиру скептическим взглядом и кинул в него щепотку соли.
- Мао! – презрительно заявил рыже-белый зверек, отказавшись превращаться в кого бы то ни было. – Пффф!
Фонарь попытался прикрыть лапами несуществующий нос, обжегся, но не прекратил мерзкого хихиканья.

(с Даларой)

[Crystal >>>]

- What’s go’n on here?
При звуке этого голоса, матросы загомонили сильнее.
Капитан Блад, который стоял сейчас на палубе перед виновниками переполоха, с легким недоверием слушал сбивчивые объяснения своих матросов. Безупречно одетый в свой черный с серебром камзол, словно спать и не ложился, он критически смотрел на Мицуке. Будучи человеком довольно практичным, он не особо верил в черта или дьявола, а о религии вспоминал только когда это было нужно.
- Что вы несете, какие демоны?
На новый поток объяснений Питер только поморщился. Конечно, он ожидал, что проблемы с этими странными чужаками будут, но не ожидал, что проблемы будут такого плана.
- Англичане. Выставляете себя олухами перед местными. – голос капитана звучал презрительно. – Навести здесь порядок и те, кто на вахте – по своим местам. Те, кто свободен – спать.
- Но капитан… - кто-то попытался возразить, однако возражение так и осталось неозвученным. Потому что в этот момент из вороньего гнезда раздался крик вперед смотрящего:
- Корабль прямо по курсу!
Таким образом, на некоторое время духи и демоны были забыты, а все внимание команды и капитана обратилось на идущее навстречу судно, чьи бортовые огни и очертания паруса были хорошо видны.

[дон Алесандро >>>]

Деревня. Берег реки Асахи.

- Каро-о… каро Тодзаэмо-о-он! – веселый голос Акаихигэ раздался из спины самурая, дайме Тайра выплыл прямо из стены комнаты – Как прошла ночь, о мой, каро?
Горьё был на удивление благодушен и, в прямом смысле этого слова, светился изнутри.
Онодэра на досуге задался было вопросом, следует ли придерживаться правил в столь неординарном положении, но сейчас привычно поклонился. Господин оставался для него господином и после смерти.
- Люди отдохнули и готовы следовать дальше...
"Куда бы мы ни направлялись," добавил старший каро мысленно.
- Пока нам, верней, скорей тебе – с едва уловимым сожалением в голосе проговорил аристократ – придётся поработать ножками, нам нужно будет подняться по течению и там заняться м-м… вернее мне одному придётся заняться одним делом, а ты будешь мне немного помогать.
Дайме задумался.
- Нет, наверное, придётся взять ещё кого-нибудь… возможно потребуется дополнительная помощь… да, и потребуются часовые…
Тодзаэмон разбудил спящего рядом самурая, велел собрать оружие и кликнуть еще одного человека... он вечно забывал его имя, хотя манеру говорить и вечно восторженное отношение к жизни трудно было изгнать из памяти.
- Этот малый с севера, из Мориоки, - сказал он господину. - Даже если он начнет болтать, его никто не поверит, даже если разберет слова.
Аристократ усмехнулся.
- Я помню этого храброго воина, но не думаю, что он будет болтать.. этот Шинко… впрочем, ты прав, его произношение не всегда можно разобрать, но сейчас это не нужно, сейчас мы будем рисовать… - последнюю фразу аристократ произнес, не обращаясь уже ни к кому в отдельности.
- Да! Возьми припасов, наше действо может и затянуться…