Sekigahara no haishou, Проигравшие на Секигахаре

[дон Алесандро >>>]

- Однажды Лао-дзы спросили: учитель, почему вы здесь? - Тайра выдержал паузу - Его ответ занял три часа*, я, к сожалению, не столь мудр, потому скажу просто, что пошёл на звуки погони... И мне кажется, я успел вовремя?
Даже невидимая бива стихла, будто и музыкант прислушивался в ожидании ответа. Затем вновь зарокотали прибоем струны, на этот раз негромко, едва слышно.
Приказал император поднять факелы выше, чтобы при свете их рассмотреть диковинную птицу, что лежала перед ним. И увидел он, что голова ее была головой человека, а туловище – телом змеи. Длинные когти ее были остры и подобны мечам, а от кончика одного крыла до кончика другого насчитали шестнадцать сяку.
- И когда спросили, почему стрелок взял другую стрелу, тот ответил: потому что птица рыдала над самым дворцом, выстрели я первой стрелой, она упала бы на крышу, - Арима посмотрел на тело, распростертое у своих ног, на пену тигриной шкуры, свел вместе кончики тонких пальцев. – И по крику той птицы, было ей дано имя...
- Итсумаден... - на выдохе произнёс Акаихигэ, снова склоняясь в поклоне.
Демон голода, нетерпения и огня наклонил голову в ответном приветствии.
- Что потребовалось от меня светлейшему князю? У него есть желание, выполнить которое в моих силах?

[Далара >>>]

На корабле

Тенкьё после разговора с Кагами поднялся по трапу, стараясь не потревожить руку. Не спеша прошел по палубе, стараясь не оглядываться на пиратов и держась независимо. Перед каютой О-Санго на миг задержался, тихо постучал, но, видимо, его не услышали, и сацумец решительно толкнул дверь... По инерции сделал шаг внутрь и замер.
- Простите за вторжение, я... не хотел помешать, - он склонил голову, глядя в пол.
- Кхм, - с намеком сказал Тайкан, одной рукой поглаживая мягкие девичьи волосы, ее это, похоже, успокаивало.
Когда юноша посмотрел на него в ожидании слов, монах второй рукой махнул, мол, иди пока, все потом.
Тенкьё остался на месте, глядя из-под растрепавшихся волос на монаха.
- Что случилось с О-Санго, хоши? Я хотел помочь, - переступил с ноги на ногу. – Я уйду... если она так хочет.
- Чересчур много волнений, она устала, - голос звучал ровно, даже слишком – под таким в столице испокон веков прятали эмоции, которые не считали нужным демонстрировать.
На несколько секунд воцарилось молчание, только затихали глухие рыдание О-Санго.
- Пусть остается, - едва слышно всхлипывая, произнесла она и, подобрав ноги, отодвинулась, отвернулась к стене. - Тайкан... прости.
- За что? – искренне удивился тот.
- Я причиняю слишком много беспокойств... Наверное, мне стоило остаться в Киото и выйти замуж, - тоскливо ответила девушка.
- Ты действительно думаешь, что так было бы лучше для всех? – не поверил монах. – Тогда я не понимаю, почему ты с нами, а не в уютном садике дома, под защитой отца и заботливых служанок.
- Ты не должна такое говорить! – юноша, по-прежнему стоявший, порывисто шагнул вперед, к собеседникам. – Поверь, это правильно, что ты с нами! Я очень рад этому.
О-Санго не обернулась.
- Я ушла из дома, потому что хотела свободы. Хотела жить. Но... я такая слабая!
Она уныло уронила голову на локоть.

(со мной Сайонара и Хигф)

[Sayonara >>>]

Тайкан погрузился в раздумья, полуприкрыв глаза. Он поставил фигурку обратно на поднос и достал свою трубку, но не раскуривал, просто вертел в пальцах. - Каждый бывает слаб… - тихо сказал Тенкьё. – Даже Мицуке-сан, хотя он кажется таким сильным и непоколебимым. Но он, я думаю, тоже сомневается, - тон юноши был не очень уверенным. – Это надо переждать, пережить и… найти свой путь. – Рядом с теми, кто тебе дорог и кому дорога ты. Знаешь, я ведь
тоже ушел из дома… сбежал, чтоб осуществить свою мечту. И пока не очень хорошо получается. Но я учусь!
- Все зависит от того, что понимать под слабостью, - произнес Тайкан в воздух, потом посмотрел на худенькую даже в многослойной одежде спину О-Санго. – Много ли ты знаешь своих ровесниц, которые могли бы принять столь смелое решение, а тем более выполнить его? Я, по правде сказать, кроме тебя, знаю только одну.
Девушка насторожилась.
- Кого? - заинтересованно спросила она.
- Мою кузину. Ей было примерно столько же, сколько тебе сейчас, когда она сбежала из дома с юношей, с которым хотела быть вместе против воли родителей.
- А что с ней сейчас? - О-Санго выпрямилась.
- У нее все хорошо, - он сказал это тем особым ласковым тоном, каким говорят о близких людях, которых давно не видели и по которым скучают. - Она в благополучии и мире.
Полуправда не ложь. К тому же, он надеялся, что все именно так, и та юная девушка наконец обрела покой, которого у нее не было много лет. Всякий раз, обращаясь к богам, он вспоминал о ней, вспоминал ее лицо и слова, сказанные на прощание.
О-Санго притихла.
- Дома тоже были и мир, и благополучие... Мне хотелось чего-то совсем-совсем другого. Нового, неизвестного, неизведанного. Разве я неправа?..
Тайкан улыбнулся широко и задорно, как мальчишка.
- Благополучие хорошо только
после того, как отведаешь всех приключений, какие могут выпасть на твою долю. По-моему, так. Ты согласна?

(мы, все мы)

[higf >>>]

- Может, даже не так, - Тенкьё не хотел спорить с монахом, но припомнил недавние разговоры – во сне и наяву. – После приключений можно узнать, хочешь ли ты благополучия или счастлив ими и живешь так дальше, если не можешь иначе. А ты очень сильная и смелая, правда! Помнишь, как ты сражалась?
- А разве может быть конец приключениям? - барышня наконец-то улыбнулась.
- А это зависит от того, каким путем ты идешь, каждый раз, когда перед тобой стоит выбор. – Монах спрятал трубку. - Кстати, тут есть кое-что для тебя.
Она нехотя обернулась.
- Что?
Он двумя руками, торжественно, словно императорский гонец-хохейши, вручил ей гладкую пузатую фигурку тануки. Подмигнул:
- Подарок в знак уважения и дружбы сама знаешь от кого.
Сацумец сделал еще шаг, можно даже сказать полшага – в тесной каюте не разгонишься, - и нагнулся, рассматривая дар.
- Красиво, - протянул он и, забывшись, неосторожно пошевелил рукой на перевязи. Закусив губу, сдержался от стона, лишь очень тихо прошипел, да по лицу пробежала гримаса, мгновенно образовались капли пота.
О-Санго не заметила, засмеялась - звонко, заливисто.
- Благодарю, - взяла зверюшку и погладила по голове. - Наверное, моя судьба крепко связана с тануки.
- Похоже, - откликнулся Тайкан, вставая. - Но час поздний, и кто знает, что нас ждет завтра. Так что мы сейчас уйдем, а ты поешь хорошенько – там еще достаточно, - а потом ложись спать. Всем нам не помешает набраться сил.
На этот раз юноша не возражал против того, чтобы покинуть каюту. Ведь О-Санго уже не плакала, а улыбалась.
- Хорошего отдыха! – пожелал он девушке.
Девушка кивнула.
- Спасибо за все.
Дверь со скрипом закрылась, и О-Санго растянулась на полке в обнимку с фигуркой. Недолго предавалась барышня своим мыслям - сон сморил ее, уставшую, но успокоенную. И приснилось ей что-то очень светлое - может быть, будущее?

(с Даларой и Сайонарой, завершение)

[Далара >>>]

Оказавшись на палубе, сацумец пошел следом за монахом. Сцена в каюте заставила забыть обо всем остальном, но теперь вопросы вернулись, прибавив к себе новые, и сквозь улыбку опять стало проступать недоумение. Впрочем, Тенкьё попытался скрыть его – не стоит самураю слишком явно проявлять свои чувства.
У него было ощущение, словно, на самом деле, открыв глаза в трюме, не проснулся, а попал в другой сон - сломанная рука, незнакомая женщина, необычный разговор, затем плачущая О-Санго в обнимку с Тайканом... Голова шла кругом – столько вопросов, и ни на один нет ответа!
Юноша выпалил тот, что возник последним:
- Хоши, что случилось с О-Санго? Кто её обидел?
Тот не ответил, лишь качнул головой: то ли не хотел говорить сейчас, то ли просил не приставать к нему. Однако юноша, перехватив для разговора первого знакомого, не спящего и доступного для расспросов человека, не собирался отпускать его так просто.
- Мне не у кого больше спросить... Женщина в трюме, Кагами, рядом с моим господином – вы её знаете? И что будет со всеми нами?
Монах остановился так резко, что Тенкьё с разгона чуть не налетел на него. Запрокинув голову, человек в монашеской одежде несколько секунд созерцал звезды на по-зимнему низком небе.
- Ты еще и надоедлив, - он сказал это тихо, будто сам себе.
И вдруг развернулся, заставив полы одеяния разлететься испуганными птицами, наклонился к юноше, глядя ему прямо в глаза. Угроза отпечаталась в каждой черточке лица еще недавно доброжелательного монаха. Глаза зло сверкали.
- Я не убиваю калечных. Но когда выздоровеешь, берегись. Эта девушка, О-Санго, мне приятна, и не тебе вставать у меня на пути. Держись от нее подальше.

(уже вдали от ушей О-Санго)

[higf >>>]

Тенкьё отступил на шаг. Казалось, взгляд обрел физическую мощь, отталкивая юношу. С трудом удержавшись на ногах, он остолбенело уставился на Тайкана.
- Что с вами?.. – затем мотнул головой, сощурился, как будто целился из лука. – Мне может приказывать только мой господин, а не вы! Не делайте выбор за нее и за меня.
- Выбор? – фыркнул монах. – Какой выбор может быть у южного варвара, который не умеет даже толком говорить? Ты едва лишь разумнее обезьян в лесу. Нет, они умнее тебя, они знают, как добывать себе пищу, где найти дом и кто их вожак. Ты же не знаешь, где твое место, и не умеешь служить.
Он шагнул ближе, нависая над юным сацумцем.
- Во многих войнах войска императора сотнями убивали твоих соплеменников. Неужели вы так ничему и не научились?
Тенкьё посмотрел на монаха снизу вверх, заметив, что тот держит в руке сверток. Ткань скрывала что-то длинное и узкое, слегка изогнутое. Юноше были хорошо знакомы предметы таких размеров и формы. Неужели то, что монах забрал, выходя из каюты, – завернутый в ткань меч?! Страх и гнев пускали ростки, пытаясь пробиться вверх, но их накрывало слоем изумления. Да что он говорит?
- Хоши, ведь эти войны были давно, все их участники обратились в прах и большинство забыты. Сейчас другие сражения!
- Забыты?!
Показалось, собеседник пойдет против собственного слова, но он сдержался. Опустил сверток, который готов уже был размотать. Голос сочился презрением.
- Что ты знаешь о сражениях? Убирайся отсюда.
Юноша отступил на шаг. Голос его стал холодным и жестким.
- Я уйду. Но поступать буду так, как считаю должным, и делайте, что хотите.
Его не удостоили даже взглядом. Сумасшедший монах отвернулся к борту, подставил лицо и вытянутую руку ледяному пронизывающему ветру.
- Кто-то мечтал избавиться от меня, но ни храмы, ни боги не помогли ему. Я слишком долго спал, теперь я хочу жить!

(с Даларой)

[SonGoku >>>]

Киото, у храма Дайтокуджи
продолжение

- Желание... - Акаихигэ чуть улыбнулся - Не совсем... Я хочу оказать достославному одну услугу.
Князь вложил руки в рукава кимоно. Пересохшие, словно запекшиеся от вечной жажды губы его собеседника болезненно дрогнули, как будто демон не знал или забыл, что такое улыбка. Пласты не рассеявшегося тумана заглушали городской шум, только шорох одежд казался почти оглушительным. Арима встал между призраком и девушкой.
- Это так... необычно. И что же это за услуга?
- Я вижу, что вы скованы и, хотя цепи и колодки не могут вечно удерживать некоторых узников, - князь смотрел в глаза, - снять кандалы проще, чем разорвать их... я могу это сделать, снять их и снова вернуть свободу крыльям, снова дать почувствовать себя самим собой, а не... половинкой...
Акаихигэ снова усмехнулся, но на этот раз в его усмешке проскользнула грусть потери.
- Как? – хрипло каркнул демон.
С его губ сорвалось облачко пара.
Аристократ вынул правую руку из рукава кимоно и показал собеседнику ладонь, на которой, в самом центре, нежно-зеленым светом мерцал изогнутый кусок отполированного нефрита.

(вместе с доном Алесандро)

[Соуль >>>]

Тенкьё изумленно глядел на монаха, в одночасье так изменившегося – словно перед ним другой человек. Что с ним случилось? На миг подумалось, что из-за О-Санго, но всё равно – слишком неожиданно! Наверное, надо позвать остальных и рассказать им! Сацумец дернулся, потом остановился – не хотелось оставлять Тайкана без присмотра, хотя бы с приличного расстояния. Глядя на монаха, он почувствовал шевеление у ноги. Оглянулся и увидел перед собой маленькую белую лисичку.
Несчастье тряхнула головой, потом перекатилась на спину, смешно прижав хвост к животу. Пошевелила в воздухе лапами, словно чего-то не понимая, затем крутанулась еще раз. Лисичка жалобно посмотрела на Тенкьё и, как могло показаться, виновато.
Юноша осторожно присел около животного и погладил здоровой рукой шерстку на брюшке.
- Цела? Давно тебя не видел!
Лисенка наклонила острую мордочку, соглашаясь; затем снова попробовала перекинуться, но неуклюже растянулась на палубе. Сацумец еще раз погладил ее, потрепал слегка ухо.
- Пошли в трюм, - предложил он, оглядываясь вокруг.
Зверек приподнялся на задних лапах, положив передние на предплечье Тенкьё. Сацмуец засмеялся и обхватил его правой, оторвал от палубы. Лисичка была гораздо легче О-Санго, правда, и ему с одной покалеченной рукой было теперь тяжелее.
Несчастье фыркнула и вцепилась коготками в чужую одежду. Осторожно ступая, юноша направился к люку.

(c Хигфом)

[Bishop >>>]

Под утро погас огонь в странной лампе - никому из них даже в голову не пришло встать и подлить масла. Так что проснулись в обнимку. Сначала глаза открыл Мицуке... и долго соображал, где, что, кто и когда. Голова в который раз напоминала храмовый колокол и сейчас – уже не с похмелья. Шевелить не хотелось даже пальцем. Тело затекло и не желало подчиняться. О пропоротом боке лучше было не думать. Как и о том, что хочется пить... да и поесть не мешает. Вот что, Киёмори, раз хочешь жрать, жить точно будешь. А это у нас что?
"Что" не сопело ему сладко в плечо – этим занималась Дайдай, - а ворочалось, пихалось крохотными лапами, постанывало сквозь крепко стиснутые зубы и, кажется, плакало во сне. По крайней мере, из зажмуренных глаз по белоснежной острой мордочке текли слезы.
Мицуке постарался отодвинуться – не дали. Кицуне считала его плечо подушкой, а белая лисенка для верности вцепилась зубами в рукав.
Одежду не было жалко – мало ли на ней дыр появится? – но не хотелось будить ребенка. Мавашимоно пошевелился с намеком: пустите-ка меня, женщины. Не помогло. Здесь, в зеленоватом сумраке трюма качка ощущалась слабее, сквозь решетку косо падали лучи, ни дать ни взять бамбуковая роща вдруг вздумала раскачиваться вместе с заночевавшими в ней путниками. Рыжая сонно потерлась щекой о ткань хаори и покрепче обняла "подушку" - видимо, чтобы та не сбежала. И лишив лисенка облюбованного локтя. Белый хвост недовольно дернулся - пощекотал чужой нос. Несчастье, не просыпаясь, перебралась через женское предплечье в попытке найти нагретое место. Рыжая дернула плечом, сбрасывая непрошенное одеяло в противоположную движению сторону. Маленькая лисица кувырнулась в воздухе - поперек Дайдай растянулась маленькая беловолосая девочка. Она что-то недовольно пробурчала во сне и небольно пихнула неудобную подушку.

(еще - Китти и Соуль)

Сообщение отредактировал SonGoku - 11-03-2008, 19:25

[Кысь >>>]

Ответный толчок от кицунэ не заставил себя ждать. Несчастье захныкала. Рыжая что-то неразборчиво пробормотала в ответ, потом отчаянно - и... испуганно? - дернулась, выбираясь из-под ребенка. И, наконец, проснулась.
Мицуке не упустил выпавший шанс, поднялся на ноги, приложив ладонь к напомнившей о себе ране. Неугомонное семейство блестело глазами в полутьме.
- Доброе утро, - без уверенности во времени суток поприветствовал их бродяга.
Рыжая испуганно подскочила на ноги, едва не скривившись от боли сама, но удержалась. Попыталась уложить мужчину обратно - чуть ли не силой.
- Oi! Я пока что не умираю, - возразил Мицуке.
И поскреб в задумчивости скулу. Проблема "как поступают с детьми?" поднималась во весь недюжинный рост.
Будешь, если не ляжешь обратно, - заверила его лиса.
Странно - но он ей поверил!
Девочка сонно приподнялась на локтях:
- Хо-олодно...
Лиса взглянула на Мицуке уже совершенно укоряюще, и снова попыталась вернуть обратно. Что взять с женщин? Того, чего не смогут получить силой, возьмут одним им ведомым способом. Мавашимоно пихнул ногой мешок, чтобы удобнее было сидеть, взял беловолосую малышку на руки.
- Тогда тебе добывать нам еду, - сказал он Дайдай.
Та кивнула, еще раз осмотрела обоих своих подопечных с головы до пяток, потом все-таки скользнула к выходу. Несчастье сонно прижалась щекой к отцовскому плечу. Первый неуверенный приступ паники удалось подавить, но - не задушить окончательно.

(с Бишем и Соуль)

[Соуль >>>]

Мицуке осторожно погладил девчушку по голове. Из узкой щели вытек рыже-белой лентой кот, сел напротив и уставился на хозяина - не мигая, с презрением на морде. Девочка пригрелась и, похоже, вновь задремала.
- Что же нам теперь делать, Чиру?
Кот дал понять, что приличные самураи заботятся о своих котя... щеня... детях.
- Тогда ее надо отослать в наш дом... - растерялся Мицуке.
- Ма-о! - скептически хмыкнул кот.
Несчастье вцепилась в рукав отцовского хаори и отрицательно помотала головой. Потом снова устроилась поудобнее.
- Вот и он говорит, что никак, - перевел речь своего спутника мавашимоно.
В голове вертелись разные варианты, ни один не годился. То долго, то сложно, то невыполнимо. "За" говорило обилие там женщин, кто-нибудь позаботился бы о малышке лучше, чем он. "Против"... в общем доводов "против" было гораздо больше, чем "за".
- Я с вами, - девочка открыла глаза и посмотрела на Мицуке снизу вверх, - не нужно меня никуда отправлять. Меня все время где-то оставляют. Потому что я несчастье приношу...
- Хорошо. При одном условии.
Несчастье вопросительно посмотрела на мавашимоно.
- Кради удачу не у нас, а у наших врагов. Ну что, договорились?
Девочка неуверенно кивнула:
- Договорились, - она немного помолчала, а потом лукаво улыбнулась собственным мыслям и негромко добавила. - У меня обязательно получится.
- Ма-а! - весомо постановил кот.
- Кто б сомневался...

(Китти и Биш +)

[SonGoku >>>]

Киото

На перекрестках бывает по-разному. Иногда там тихо и безлюдно, лишь в тени одиноко стоит изображение какого-нибудь ками или кто-нибудь сложит хранителю перекрестка несколько камней. А иногда там кипит жизнь даже в преддверии ночи.
Когда город переполнен людьми – бездомные, беженцы, ронины, которые просто шляются без дела и которые ищут, кому бы предложить свои услуги, крестьяне окрестных земель и торговцы, - тихо не бывает. Под раскидистым старым деревом несколько человек играло в кицунэ-кен, еще трое щупало тушки кур, свисающих головой вниз связанными лапами вверх с веревки торговца. Рядом, недолго думая, варили обед. Полинялая старая проститутка безуспешно напрашивалась всем подряд.
- Столица не изменилась, - проговорил молодой самурай, кутаясь в тигриную шкуру.
Девушка, которая шла рядом, обеспокоенно посмотрела в его сторону; затем недоуменно повела узкими плечами, словно не понимая о чем идет разговор, и отвела взгляд. Похоже, Ньё не доводилось бывать в Киото в разное время, и потому она не могла сравнить.
- Люди вообще мало меняются - Тайра но Акаихигэ презрительно оглядывался вокруг - Человек может измениться, а люди нет.
Какой-то попрошайка заныл, пригибаясь к самой земле, Арима отогнал его взмахом рукава.
- Итак... что потомок великих запросит за свою услугу? – спросил он.
Йокай сжала холодными пальцами ладонь самурая.
- Пустяковую помощь - Акаихигэ погладил камушек, всё ещё лежащий на его ладони - Станьте гарантом одной сделки.
Арима старался не смотреть голодным взглядом, он отвернулся.
- Которая заключается в чем?
Ньё покосилась на призрака из-под пепельной челки и дернула самурая за руку.
- Что тебе? - спросил Арима.

(продолжаем с Соуль и доном Алесандро)

[Соуль >>>]

Йокай топнула ногой, потом юркнула между Акаихигэ и Аримой и снова спокойно пошла рядом. Она смотрела то на призрака, то печально – на грязную землю под ногами.
- Колдун Тошимару пообещал провести ритуал возвращения к жизни за несколько кусочков... м... нефрита - горьё собрался спрятать ладони в рукава – йокай вновь стрельнула взглядом из-под пушистой челки. - Но я, знаете ли, обладаю постыдной слабостью... я мало доверяю живущим.
В этот момент девушка резко прыгнула к Акаихигэ, мазнув пальцами по призрачной руке. Сжав в ладони камешек, она побежала прочь. Через несколько шагов уже кошка-Ньё мела хвостом землю.
- И не напрасно! – рассмеялся молодой самурай.
Йокай юркнула в переулок между домами и пропала из вида.
Дайме вдруг расхохотался.
- Никому нельзя доверять - он картинно воздел руки к небесам - Но иногда и с небес приходит кара злоумышленникам.
Смех кончился также внезапно, как и начался. Призрак вытянул перед собой сжатый кулак и крикнул:
- Всё, что украдено, вернётся!
Камушек в пасти йокая вспыхнул зеленым огнём. Воздух вокруг оборотня внезапно стал плотный, как рисовый кисель. Он сковывал движения, не давал двинуть ногами и, самое неприятное, не давал дышать. Грудь сдавило, словно тисками.
- Если это, действительно, обломок Ясакани-но магатама, - задумчиво прошелестел голос Аримы; молодой самурай не смотрел, куда убежала его маленькая сообщница, он сплел пальцы между собой, - то насилие не поможет. Так князь нефрит не вернет.
- Что вы, я и не думал причинять... прямой вред, но и не могу же я бегать за молодыми девушками, - Акаихигэ встряхнул руками и споро поплыл вслед за оборотнем.

(трое)

[дон Алесандро >>>]

Не так далеко серая воровка пыталась сделать хоть один небольшой шажок.
- Ньё? Ньё?! – кошка приподняла уши, услышав родной голос. - Что ты наделала?
Теплые руки подняли в воздух маленькое тельце; сила, не дававшая дышать, исчезла. Йокай виновато сжалась в больших и заботливых ладонях. Бикуни оглядела свою помощницу, покачала головой. Кошка приоткрыла пасть, показывая маленький осколок, и отшельница подарила Ньё еще один укоризненный взгляд:
- Отдай, - попросила Эйкуко, и йокай послушно оставила камешек в ладони бикуни.
- Не могли бы вы отдать мне, то, что ваша... знакомая... похитила у меня. - спокойный голос горьё раздался из-за спины бикуни
Эйкуко обернулась. Кошка больно впилась зубами в смуглое запястье, и женщина поудобнее устроила зверька на руках. Но Ньё не успокоилась – она спрыгнула и лапой указала в ту сторону, откуда прибежала.
- Благородный господин, - обратилась бикуни к Акаихигэ и обернулась на кошку, отчаянно выписывавшую в воздухе хвостом непонятные знаки, - моя помощница очень встревожена. Что произошло?
И отшельница сделала шаг в сторону дымчатого зверька.
- Ваша помощница похитила у меня этот камень - Тайра перевёл взгляд на руку монахини. - Я буду крайне признателен, если вы вернёте его.
Женщина строго посмотрела на серую кошку. Ньё закрутила головой и вытянула шею, махнула хвостом. Бикуни задумчиво кивнула.
- Она говорит, что там ждет наш спутник, который сумеет рассказать, что произошло на самом деле.
Горьё сверкнул глазами, целый океан клокочущего гнева плексался в них, но уже через мгновение от фигуры аристократа повеяло холодом горного ледника, глаза приобрели нормальный вид, а лицо маску спокойствия. Акаихигэ кивнул монахине, видимо, это выражало некую степень согласия:
- После вас, драгоценнорождённая.
Тайра сделал шаг в сторону, давая женщине дорогу.

(и Сон и во... Соуль )

[Bishop >>>]

Возле храма Мицуки-Хачимангу,
Михара, провинция Бинго

В уединении небольшой рощи, подальше от чужих глаз из-под земли – как побеги бамбука весной – выбирались странные коротышки, выползали из-под камней, из щелей между корнями. Но они не тянулись к свету - сгибая едва прикрытые лохмотьями спины, обступали со всех сторон человека в грязном белом каригину, тянули к нему тощие руки, что были похожи на сухие ветки, а на плоских, татуированных лицах было написано непонятное ожидание. Рощу заполнило невнятное бормотание, карлики что-то хотели. Пепельные разводы на одежде их гостя, всклокоченная грива волос придавали ему сходство с хозяином горных ущелий и заснеженных перевалов. Пламя воткнутых в землю факелов, которые маленькие обитатели рощи принесли с собой из своих подземных жилищ, окрашивало его глаза в оранжевый цвет. Человек озирался, будто тигр в частоколе из копий, пойманный в ловушку огня; тонкие штрихи зрачков то расширялись, то вновь сужались. Но заговорил он не раньше, чем заметил среди коротышек - самый высокий из них не достигал макушкой ему и до пояса – старца, по самый нос закутанного в вонючую шкуру.
- Что понадобилось тем, кто обитает внизу?
Тени карликов за их спинами поднимались почти до верхушек деревьев, у кого – с заячьими ушами, у другого по-медвежьи топорщилась шерсть на загривке, третий распахивал птичьи крылья. Но человек в центре огненного круга смотрел на них с любопытством, без страха.
- Вы не даете жить нам в канна мисири, превратили его в свою тростниковую равнину, - проскрипел старец, тыча корявым пальцем в белое каригину, вытканный узор на ткани когда-то мог свидетельствовать о богатстве. – Ты не пускаешь нас в камуй мосири, утверждаешь, что не нам пить из желтых источников...
- А в нитне камуй мосири вы сами идти не хотите, - подсказал человек.
- А там сыро! – возразил сварливый старец. – Там полно злых людей!
- На себя посмотрели бы... – вздохнул человек в белом каригину.

----------
В мифологии айну канна мисири – верхний мир, обиталище людей, камуй мосири – нижний мир, обиталище богов и мертвых, нитне камуй мосири – нижний сырой мир, обиталище демонов и злых людей после смерти.

[SonGoku >>>]

Корабль

Душераздирающе зевая во всю зубастую пасть и жмурясь на утреннем солнце, маленький тануки пришел к очередному выводу. Конечно же, гениальному. Нынешний Тобое ему нравился больше, потому что у человека оказалось гораздо больше места на коленях, и когда Дынька сворачивался в клубок, на его шкуру не попадали горькие брызги морской воды, так что, совершая умывание, не приходилось отплевываться. Почти. Тобое, разом очнувшись, потрепал тануки по влажноватой шерсти и потянулся, разминая слегка затекшие со сна мышцы. Скатившийся на палубу оборотень, ловко вскочил и подтянул сваливающиеся великоватые штанишки. Даже в человеческом облике он был вдвое меньше товарища.
Дынька задумчиво побарабанил кулачками по животу.
- Где-то здесь должна быть еда! – возвести он. – Koi-koi-koi!
- Ну еще бы, - непонятно откуда возникший Табачник прошествовал по палубе, - ну конечно же...
Более он не сказал ничего, обошел поднявшегося на ноги Тобое и вошел в каюту капитана.
- Еда должна быть в трюме, я думаю, - проговорил рослый пират, похлопав себя по животу почти так же, как за миг до того это сделал тануки, - и я бы составил тебе компанию в ее поиске...
Маленький любознательный хэнге совал свой нос во все щели, обнаружив, что при свете дня корабль выглядит иначе, чем ночью. Может быть, даже еще таинственнее. Он с трудом приоткрыл еще одну дверь и понял, что попал в маленький закоулок Такама-но хара, жилище богов и божеств.
- Что там?
Тобое открыл дверь пошире и тоже сунулся в полутемное царство, открытое маленьким товарищем.
- Еда-еда-еда! – Дынька затанцевал от нетерпения.


(веселая компания, состоящая из Роджер, Китти и меня)

[Кысь >>>]

Внутри все было совсем не так, как должно было быть. Тануки так и не отыскал о-хицу, а как без него приготовить рис? Зато тут имелись запасы вкусно пахнущей пищи, а в одном мешке (Дынька с шумом втянул воздух и облизнулся)...
- Айва!
- Подгнившая внизу и к тому же нечищенная, - сморщила нос еще одна гостья уголка богов. Определенно, тонкий нюх и привычка к свежей еде не всегда были преимуществом. Рис на кухне был, но готовить его кицунэ все равно не умела. Подумав, скользнула внутрь и склонилась над небольшим бочонком.
- А это похоже на мясо.
Тобое прошел внутри, сдвинул крышку с одного из котлов и посмотрел внутрь:
- Они это едят? Похоже на похлебку.
Пират бросил взгляд на гостью и начал осматривать бочки.
Дынька глубоко задумался над предметом, похожим на вилы, только не очень большим. Те же два острых зубца, но сено ими не подцепишь.
- Вынимать косточки? - предположила лиса, не отрываясь от бочонка. - Не вижу крышки.
Небольшая пузатая бутыль на одной из полок привлекла внимание пирата. Тобое с трудом откупорил ее, принюхался к жидкости, затем еще раз и, решившись, сделал небольшой глоток. Тут же лицо гиганта перекосило от кислоты и горечи, он с шипением начал отплевываться и, вытирая язык ладонью, отошел от бутыли подальше, косясь на ее с видимым отвращениием и некоторым страхом.
- Колдовская мерзость, - пробурчал Тобое, - неужто они это пьют? Тогда понятно, почему они так выглядят...
Дынька, которому позарез необходимо было все узнать, увидеть, унюхать и попробовать на зуб, тоже не утерпел... но до последнего пункта не дошел.
- Наверное, это яд для врагов, - предположил оборотень.

(втроем)

Сообщение отредактировал Китти - 14-03-2008, 17:02

[Весёлый Роджер >>>]

Тобое с каменным лицом изрек:
- Какая нелепая смерть.
Никаких признаков отравления он не почувствовал, но предположить, что чужеземцы пьют эту... жидкость было еще более невероятным, чем предположение, что они хранят яд вместе с остальными продуктами.
К приятно пахнущей, но, увы, неоткрываемой бочке Рыжая прибавила более привычную емкость - оттуда пахло чем-то похожим на рыбу, и еще просачивался тонкой струйкой удивительно неприятный аромат. Подумав, Кицунэ решила, что часть еды могла сгнить, но все-таки сделала попытку открыть горшок...
...Лучше бы она этого не делала. Выпучив глаза и почти позеленев, лиса выкатилась наружу быстрее, чем выпущенный из рук горшок ударился об пол. Дынька опустился на четвереньки о понюхал вонючую жижу. Затем подцепил пальцем.
- Соленое, - сообщил он, облизав палец. – Рыбное. Но есть можно.
Рыжая бросила в его сторону измученный взгляд, но тут же поспешно отвернулась снова. Зеленоватый оттенок лисы заметно усиливался, когда тануки особенно аппетитно причмокивал.
- Я и так уже отравлен, - произнес Тобое, - хватит на сегодня.
Он опустился на палубу и принялся ждать смерти, глядя на тануки.
- Дынька. Когда я умру - пусть моя доля айвы достанется тебе. И доля рыбы - тоже. А доля у меня большая...
Малыш-оборотень благодарно кивнул, хотя в душе пожелал своему другу долгой жизни, потому что так ему казалось будет справедливо и правильно.

/те же, там же, то же/

[higf >>>]

Тоже на корабле

Бесконечная ночь вместила в себя больше, чем виделось возможным – словно победитель состязания едоков. Наверное, надо было удивиться или восхититься, но - не было сил. Тенкьё снова затянуло в сон.
Мерещился рехнувшийся Тайкан, который гонялся за ним и кричал: «Сейчас я тебе вторую руку сломаю!» Они бегали по всему кораблю, который в видениях был в несколько раз больше, чем наяву. В конце концов монах догнал утомившегося юношу вцепился в него и торжествующё начал заламывать правую руку.
Тачибана вздрогнул и проснулся. Оказалось, что он лежит на правом боку и рука онемела, придавленная собственным телом. Кое-как изогнувшись, он сел и, морщась от неприятных ощущений, принялся шевелить пальцами.
Когда они вновь стали послушными, перестав напоминать деревянные колышки, юноша поднялся на палубу и направился к бочке, из которой Мицуке вчера поливал матросов. Вчера... И еще совсем других моряков, которые их спасли от погони, а потом... Тенкьё даже не помнил чужаков в лицо, но все равно зябко поежился, и совсем не от озноба – день выдался теплый.
Умыться оказалось не так просто, как казалось. До сих пор юноша не задумывался о том, насколько часто нужны обе руки. Теперь он начал открывать для себя мир мелочей, о которых совсем никто не думает. Например, чтоб умыть лицо, он держал ковш в левой руке! А горстью правой зачерпывал из воду... Всё время напоминая себе, чего нельзя делать, сацумец поставил ковшик на отполированные обувью и тряпкой и встал рядом на колени.
Умывшись, юноша огляделся в поисках своих товарищей.

[Весёлый Роджер >>>]

Несмотря на долгую и насыщенную ночь О-Санго проспала всего несколько часов и проснулась, едва поднялось солнце. Может, в этом была виновата старая светская привычка рано вставать, а может, море мешало спать крепко. Девушка не сразу осознала, что ночь наконец-то кончилась. А когда увидела розоватые лучи, сквозь окошко падавшие на поднос с лакомствами тануки, почувствовала зверский голод.
Уничтожив содержимое миски, О-Санго решила прогуляться и поискать остальных. Оставаться в каюте даже приятным утром после шторма было страшно одиноко.
Капризно скрипнула дверь; столичная барышня поежилась и закуталась в шаль – налетел чересчур свежий соленый ветерок, растрепал неубранные длинные волосы.
В утреннем желтоватом тумане берега было не разглядеть, и О-Санго подошла к борту. До белого лица долетали ледяные брызги, в ушах предупреждающе свистел ветер, но измученная девушка смело облокотилась о борт. Берег, суша тянули ее; дочь самурая не любила моря.
Проказник-ветер упрямо трепал теплый платок, уговаривая на побег. Наконец мягкая ткань сдалась и, предательски соскользнув с девичьих плеч, птицей устремилась вниз, к волнам.
- Э-эй! – О-Санго обиженно вскрикнула, дернулась и, далеко перегнувшись через борт, обеими руками потянулась за платком.
Акихито молча наблюдал за прогуливающейся девицей - он заметил ее еще во время ночной схватки. Еще бы он ее не заметил, право! Такую красавицу редко встретишь, пиратская жизнь не столь богата на женщин, как этого хотелось бы самим пиратам. Акихито вздохнул. Он был хорошим моряком, и пусть сражался он не слишком талантливо, а все же был еще жив, и возможно даже не так страшен, как Пес или Таро... Но ей-то что, благородной, тонкой, белокожей. Движения ее показались юному пирату исполненными неземной грации и изящества, а ведь она всего лишь поежилась от пронизывающего морского ветра.
Когда шаль скользнула с плеч девушки двинулся и Акихито, направившись к красавице в надежде... Ай, да без надежды. На что ему надеяться? Хотя, поймать платок было бы неплохо. Быть может, он заслужил бы ее взгляд...

|с прекрасной Sayonara|

Сообщение отредактировал Весёлый Роджер - 17-03-2008, 17:59