Sekigahara no haishou, Проигравшие на Секигахаре

[Bishop >>>]

- У тебя что, две жизни?
Принесли оружие, и в конце концов ронин уступил.
- Получай по заслугам, - проворчал он, вновь принимая боевую стойку.
На этот раз все закончилось еще быстрее, зрители не успели подготовиться к зрелищу, как бойцы сошлись - и вот один из них в луже крови лежит на земле, а второй мрачно разглядывает дыру в рукаве, что оставил клинок противника. Во дворе воцарилась мертвая тишина, даже уличный шум отодвинулся куда-то.
- Говорил же, не берись за то, что не знаешь, - голос долговязого воина в темной одежде прозвучал неестественно громко; смотрел ронин на побледневшего судью. - Бездарная смерть.
Люди внезапно загомонили, толпа зашевелилась. Хозяйка что-то недовольно сказала дочери, на лице которой появилось скучающее выражение.
- Нет, нет, лучше останемся, вдруг еще что-нибудь произойдет, - наигранно равнодушно отозвалась девушка и заиграла веером. - Можно мне спуститься вниз?
Получив гневный выговор, она отвернулась от матери и тоскливо взглянула на последствия поединка.

(и те же)

[SonGoku >>>]

Гора Ибуки

Циновка на полу была разноцветной от земли, от травы, от пролитых настоек и пахла странно: не то чаем, не то лотосом, а, может, и тем и другим вместе. Невысокая темноволосая девушка остановилась на пороге, держа огромное ведро.
- Ньё! - вздрогнула, едва не расплескав воду. - Где же тебя носит, непоседливая? Если ехать в сумке - первая, а помочь - последняя.
Под укоризненным взглядом бикуни кошка поплелась к раненному и, недовольно на него покосившись, грохнула ведро возле больной ноги. Отшельница вздохнула и смочила тряпицу.
- Тело сожжешь, - лоскуток лег на лоб Аримы, а взгляд Эйкуко остановился на деревянных фигурках в изголовье. Звери, птицы, цветы - любовно вырезанные из сухих веток медальоны, статуэтки и украшения.
- Я не могу иначе… я такой, какой есть…, - несколько мгновений раненый лежал молча, но природа его была такова, что он не мог удержаться. - Такой, каким меня создали люди.
Маленькая выдра оберегала от бед, лепесток глицинии вызывал воспоминания, птичий коготь вытягивал силы и превращал владельца в беспомощное дитя, а точеная женская шпилька, кончик которой был окрашен багровым, дарила ловкость.
- Возможно, люди виноваты и в создании куда более ужасных существ, - не стала спорить отшельница и сжала в ладони трубочку не больше мизинца длинной. Дерево теплом отозвалось на прикосновение: невидимые корешки проросли сквозь кожу, потянулись к костям. - Примерь-ка.
Эйкуко протянула украшение Ариме. Самурай послушно подставил ладонь, но тут же отдернул руку.
- Нет!
В глубине темных глаз зародилось первое пламя. Отшельница поймала амулет за кожаный ремешок, и теперь резная деревяшка покачивалась над грудью воина.
- Ты хочешь умереть от ран в лихорадке?
Над их головами начала тлеть балка, поддерживающая крытую тростником крышу; запахло дымом.
- Я не смогу его снять по собственной воле!

(с душой написано)

[Соуль >>>]

-Ньё! – окликнула пепельноволосую помощницу отшельница и выпрямилась, сжав в руке амулет и спрятав его от взгляда воина. – Еще ты можешь остаться здесь, в обожженном теле. В развалинах сгоревшего дома.
Обакэ испугано заглянула в комнату и отшатнулась, почуяв запах гари. Вскоре послышались шаги, словно кто-то быстро-быстро перебирал лапками, и шуршание опавшей листвы.
-Пообещай мне… - прохрипел Арима.
-Что? – спокойно спросила Эйкуко.
-Ты снимешь его с меня… когда придет время… - самурай опять сделал попытку привстать; на тростнике заплясали крошечные язычки пламени.
-Если до того ты не спалишь мне дом – обязательно, - отшельница недовольно посмотрела на рыжие лоскутки огня и вновь обернулась к воину. Взгляд стал серьезным. – Обещаю.
Арима закрыл глаза, пожар, не начавшись, начал стихать.
- Надень его мне на шею…
Длинные пальцы его казались полупрозрачными, как будто горячка источила воина раньше срока. Арима вцепился в циновку так крепко, что разорвал ее.
-Надевай! - приказал он. - Долго мне себя не удержать!
Отшельница набросила ремешок на шею воина – пальцы едва заметно дрожали - и опустила резную трубочку на грудь, прижав ладонью. Громкий вопль заставил содрогнуться непрочные стены хижины, тело Аримы выгнулось дугой, как в припадке, на прокушенных губах запузырилась кровавая пена. Но бесноваться долго ему не пришлось, силы кончились так же быстро как и накатили.
-Что… ты со мной сделала?..
-Ничего, что повредило бы тебе, Арима Хиджиро, - отвела взгляд бикуни и, смочив в воде чистую тряпицу, поднесла ее к лицу человека, вытирая кровь.

(вместе)

[Sayonara >>>]

За дверью послышался шум - упругие удары крыльев. На секунду они затихли, и их сменили мелкое быстрое постукивание по деревянному полу и мягкое шуршание. Но и эти звуки замерли.
Из-за стены донесся негромкий воркующий клекот.
-Я сейчас вернусь, - повесила на край ведра лоскуток Эйкуко и поднялась, - гости пришли, свои, со склона.
Слова прозвучали неожиданно мягко. Босые пятки прошуршали по циновкам; тихонечко прокралась обратно кошка, принеся с собой запах весенней (и это среди осени-то!) травы. На входе, на полу сидела небольшая серо-коричневая сова, ее невесомое оперение легонько шевелилось на ветру. Птица нахохлилась, и только огромные желтые глаза сверкали из-под нахмуренных светлых бровей. Бикуни опустилась на колени рядом с созданием и подняла руку, словно собираясь дотронуться до маховых перьев. Улыбнулась, убрала.
-Чем могу помочь?
Сова запрокинула голову, и внимательно взглянула прямо в глаза женщине.
-Ты монахиня, которая общается с лесными обитателями? - птица говорила человеческим языком, но видно было, что давался он ей трудно - предложение окончилось ворчливым клекотом.
-Я, почтенный, - отшельница протянула руку к своему посоху, и положила его перед птицей, словно предлагая взобраться на отшлифованное ладонями дерево.
Сова не преминула воспользоваться предложением и аккуратно вцепилась в посох острыми когтями.
-Я - Фукуро, совиный дух, - осторожно проговорила птица. - У меня к вам одно очень важное дело, - дух отрывисто огляделся. - Никто нас не подслушивает?
Бикуни взяла ньёбо обеими руками и теперь держала перед грудью, разговаривая с неожиданным гостем. Поднялась, направилась прочь, приминая босыми пятками жухлую листву, сквозь которую изредка проглядывали неуместные зеленые травинки.
-Теперь никто и не услышит, кроме деревьев, - девушка опустилась на землю возле небольшого ручья. Вода бежала между камней, обдавая золотые лодыжки холодными брызгами. - Вам, наверное, известно, но Эйкуко-годзен, отшельница из этих мест. Что случилось, Фукуро-сама, совиный дух?
Птица шумно вздохнула и щелкнула клювом.
-Люди, - печально сказал он, - их мысли мешают нам, божествам, проникать в сердце леса. Возможно, это не мысли, а потерянные богами смерти души мертвых, битва ведь была. Но это очень опасно... Мне рассказывали, что вы многое можете, - взгляд Фукуро смягчился, он склонил набок пушистую голову.
Эйкуко вспомнила о странном раненном, незаметно вздохнула и положила посох на колени, смотря на переплетения пестрых пятнышек на совиных крыльях.
-Мне открыто многое, еще больше – спрятано, - улыбнулась. – Но на каждый вопрос всегда найдется достойный ответ.
(с Соуль)

[Соуль >>>]

Сова кивнула. Переступила лапами, фыркнула.
-Нам действительно очень нужна ваша помощь. Лесные духи не всесильны. А воинами управляют другие люди, которые не думают о лесе, - огорченно прокурлыкал Фукуро, прикрыв один глаз.
Отшельница кивнула, соглашаясь.
-Благодарю вас, - дух склонил голову. - Что я могу для вас сделать?
-Погодите, - бикуни раскрыла ладонь, останавливая Фукуро, - объясните, чего хотите вы. Сделать можно много, если поспешить, но сделанное может оказаться бесполезным.
-Я прошу вас успокоить людей и их души, чтобы они перестали врываться в сердце леса, - робко проговорил Фукуро.
Эйкуко-годзен на секунду прикрыла глаза. По векам пробежал золотистый от осени лучик, спрятался в темных ресницах. Губы сложились в подобие улыбки.
-Это сложная задача, Фукуро-сама. Прилетайте снова через несколько дней, я попробую успокоить… звон.
Совиный дух вздохнул.
-Конечно, - тоскливо проклекотал он. - Понимаю вас. Извиняюсь, что помешал. Если вам что-то понадобится, позовите меня или передайте моим подопечным, - сова взмахнула крыльями и переместила серое тельце на соседнюю ветку.
-Не тревожьтесь, - отшельница приложила ладонь ко лбу, вглядываясь в золотистый силуэт духа. – Перья слабеют, время идет, мир меняется. Я попробую найти ответ.
Щелкнув клювом, птица издала булькающий звук.
-Госпожа Эйкуко, я рад, что в мире есть такие люди, - дух расправил одно крыло, подставил его легкому ветерку.
Женщина поднялась, оправляя полосы химо, поклонилась Фукуро, подобрала с земли нёбо, улыбнулась:
-Могу еще чем помочь, Фукуро-сама?
-Нет, спасибо, - дух вжал голову в растрепанные перья плечей. - До встречи, Эйкуко-годзен. Надеюсь, она будет радостной. Пусть небесные светила помогают вам, - церемонно закончил он и взлетел, мягко ударяя крыльями. Холодные лапы сосен быстро скрыли его крапчатое тело от глаз собседницы.

(+Sayonara)

[Reytar >>>]

Деревушка неподелеку от замка Ако

Еще одна зима миновала, сменяясь ранней, пока еще несмелой, весной. Самое странное, что невозможно сказать, чего было в этой зиме больше, радости или горести. Но, как бы то ни было, он все еще был жив, и в целом неплохо себя чувствовал. Да, подчиняться указаниям других, тому, кто привык вести за собой полусотню, не всегда было приятно, но путь воина, в первую очередь, – это путь служения. Он, пришедший сюда осенью и в разговоре со старейшиной деревни, выразивший желание остаться тут жить, привыкал к местному укладу и обычаям. Многое было привычно и знакомо, но так же немало было и нового, ранее неизвестного – община жила ловлей рыбы, по этому море, и его почитание, занимало в обычаях крестьян видное место.
Он вживался в крестьянскую общину постепенно, понимая окружающих людей все лучше и лучше, принимая их уважение и помощь, и сам, оказывая услуги по мере возможности всем, кто обитал с ним рядом. Он починял порванные хитрыми рыбами или подлыми скалами сети, ходил в дальний лес за хворостом и деревом для новых весел, латал и смолил борта рыбачьих лодок, не отказываясь от работы, так как понимал ее необходимость и пользу для всей общины, а значит и для него, постепенно становящегося ее частью. Затем, когда стены его дома, силами всех односельчан, уже были возведены, он получил предложение старейшины вступить в команду его большой красивой лодки, часто удаляющейся далеко от берегов ради большого улова редких, высоко ценимых торговцами, пород рыбы. Неизвестно, что именно послужило причиной приглашения прозвучавшего из уст крепкого, хитро щурящегося простолюдина. То ли физическая сила и сноровка самурая в обращении со снастями, то ли боевой опыт и высокие шансы встретиться с пиратами в одном из рейсов, то ли подрастающая и уже почти на выданье дочь, будущим которой отнюдь не глупый папаша все больше озабочивался. Так или иначе, но приглашение было им принято и неизвестный, откликавшийся на имя «Урусаро», которое ему очень подходило, так, словно он уже когда-то носил его, стал матросом рыболовецкого судна принадлежащего старосте деревушки.

[Далара >>>]

На дороге от Шиобары к Уэда
Сентябрь 1598 года

Поперек дороги неожиданно обнаружилось препятствие. Всадники могли бы и не заметить его вовсе – размером оно было невелико, но лошади захрапели и наотрез отказались идти дальше. Животные яростно мотали хвостами и испуганно косились на то, что казалось бы просто темно-серой грудой тряпья, если бы не торчащая из-под ткани неестественно бледная кисть руки, бессильно лежащая в пыли.
«Внимание! Стой!» - Поднял в узнаваемом всеми жесте, правую руку, скачущий впереди воин в тяжелых доспехах. Он свесился с седла, стараясь разглядеть странное препятствие, и еле сдерживаясь от того, чтобы не потыкать в него клинком нагинаты, и пробурчал:
- То ли какой-то йокай, то ли просто побирушка. Оттащить его с дороги, Олури-химэ, или просто объедем его?
Священник словно бы проснулся из-за неожиданной остановки и, направив своего сопротивляющегося и фыркающего коня вперед, поравнялся с Такедой.
- Это человек! - отметил он очевидный факт.
Олури, вместо того чтобы последовать примеру спутников, спешилась и, оставив коня на дороге, присела рядом с неизвестным. Сопровождающие не успели удержать ее от необдуманного поступка, когда она юркнула между коней. Хрупкая рука шевельнулась, из-под тряпок раздался приглушенный стон. Девочка откинула ткань, и взглядам путешественников предстало словно по-театральному выбеленное лицо с тонкими чертами в обрамлении угольно черных волос. Юноша был на вид едва ли старше Олури. Веки подрагивали, как будто он был поглощен очень неприятным сном и силился проснуться.
- Мы возьмем его с собой, - объявила девчонка. – Ему надо помочь.

(еще Хигф и Рейтар)

Сообщение отредактировал Далара - 26-04-2007, 16:40

[Reytar >>>]

(Далара+Higf+Reytar)
там же

- Сперва надо узнать, что с ним, - заметил отец Андрео.
Кавалерист только крякнул, выражая полную солидарность с мнением патэрэна. Он отнюдь не горел желанием подбирать кого попало на дороге, особенно когда сопровождал юную и чрезмерно добродушную девушку, не располагая положенным для нее по статусу эскортом и слугами.
- Если мы его оставим тут, не узнаем, - возразила Олури.
Священник взглянул на восседающего на коне хмурого самурая и сидящую на дороге девочку:
- А кто мешает посмотреть на обочине?
- Тогда посмотрите.
Из всей медицины деревенской девочке было доступно лишь простое искусство перевязывания порезов и ссадин. Все остальное в деревне делали знающие взрослые.
- Что вы такие черствые?! - не выдержала она. - Видно же, что ему плохо.
- Ему - да, Олури-химэ. Разные болезни насылают демоны, и некоторые из них могут перебраться с больного на здорового. Поэтому, все же осмотреть этого оборвыша - дело уважаемого патэрэна Андорэо, и мое, все же кое-какой опыт штопанья пропоротых шкур имею, но никак не ваше. Вы - благородная дама на выданье, можно сказать, по этому прошу вас более уважительно относиться к вашему статусу. - С коротким поклоном ответил самурай.
- Ты думаешь помочь ему криками? - священник аккуратно спешился - он не был опытным кавалеристом - и подошел к лежавшему юноше.
Олури насупилась и замолчала. Переместилась за спину неизвестного мальчика, давая место патэрэну. Медицинские познания последнего находились на весьма среднем уровне, но были все же глубже, чем у девочки.

[higf >>>]

Кожа была бледной и прохладной, как будто кровь отхлынула от нее, парень дышал быстро и неглубоко, как после тяжелого бега. Пульс бился неровно. Однако крови видно не было, ран на теле тоже.
- Он не ранен, а чем-то болен.
- Это заразно? - поинтересовался, поглаживая Демона по нежному храпу, Такеда.
Олури поддалась искушению дотронуться до матовой, словно выточенной из кости, руки. Девочке все казалось, что сейчас она могла бы что-то предпринять, только забыла что и как это делается. Если долго касаться, все должно наладиться. Или нет? Нужно что-то еще, большее. Но дальше смутного чувства дело не шло, заставляя хмуриться и складывать губы трубочкой.
- Думаю, что нет, - миссионер отвернулся от пациента. - Я не обнаружил каких-то язв, чумных пятен или иных известных мне признаков заразной болезни.
- Тогда давайте отвезем его в деревню, - встрепенулась Олури, будто стремясь ни за что не упустить шанса оказать помощь. - Он, наверное, откуда-нибудь отсюда, там о нем позаботятся.
- Это милосердно, и будет угодно Иисусу, - склонил голову отец Андрео.
Кавалерист еще раз крякнул, на сей раз не столь солидарно с доводами священника, но противиться не стал - раз мальчишка не заразен, почему бы не помочь? Веса в нем - спину лисице не сломать, так что Демон уж точно от такой дополнительной ноши не обессилит. Перебросив тело поперек седла, Хидэтада вскочил на коня, схватил поводья и расположил бесчувственного юношу так, чтобы тот не упал на скаку.
- До ближайшей деревни не такой и малый кусок дороги, поспешим, если действительно хотим помочь этому худосочному юнцу.

(и снова втроем)

[Bishop >>>]

Столица, февраль 1601 года

Тени следовали за добычей – неторопливо, так как были уверены, что та никуда от них не денется. Они не собирались сегодня охотиться, они просто бездельничали на ступенях в очередной раз сгоревшего Комьёджи, когда мимо прошел молодой человек в добротной одежде. Тени надеялись поживиться. Один из бездельников быстро обежал задворками, чтобы выскочить наперерез. Остальные четверо пристроились сзади.
Услышав за собой шаги, гулявший оглянулся и наткнулся взглядом на нескольких оборванцев, которые не спешили приветствовать воина с двумя мечами. Он вопросительно-насмешливо поднял бровь и посмотрел на них.
- Снимай хаори, - потребовал голодранец, что считался за старшего.
- И деньги отдать не забудь, - поддакнул второй.
Похоже, будет возможность подраться. Эх, шум поднимется... ладно, он не виноват!
- А зачем они вам? - удивился юноша, вытягивая катану. - Все равно пропьете!
- Для того и просим! – развеселились головорезы.
Они были вооружены, готовы к сопротивлению, и они были наглые, потому что их было больше, а на улицу в темень не сунутся – даже спасать.
- Ну если жизнь не дорога, - согласился самурай, - то можете попробовать. Хотя я бы советовал вспомнить, как положено приветствовать самурая!
Вакидзаши тоже оказался в руках. Он окинул взглядом поле боя. Оборванцы неторопливо обходили воина с четырех сторон, раскручивая на цепочке серпы. Лицо искривила злая улыбка. Он не дрался по-настоящему с Секигахары. Хоть эти заплатят за все, раз попались под руку. Трезвый расчет соотношения сил не нашел отклика в душе юноши, а горячность привела к единственно верному решению - не дожидаясь действий грабителей, он атаковал сам, прыгнув направо, к крайнему. Катана мелькнула полоской света в вечернем сумраке, опускаясь на плечо оборванца. Крики, хрип, бульканье крови, снова крики. Топот ног неподалеку, оборвавшийся изумленным всхлипом. Вылезшая на небо луна осветила опустевшую улицу, пару тел на земле, разъяренного самурая, убегающего голодранца.

(вместе с Хигфом)

[higf >>>]

Кто-то сидел на корточках у стены и жевал никуман - наблюдал за сражением.
- Трусы, - разочарованно пробормотал молодой человек, опуская оружие. - Как следует и не повеселились.
Он оглянулся вокруг - не подкрадывается ли еще кто-то. Но увидел только единственного зрителя.
- Ты как здесь оказался? - вложив вакидзаси в ножны, но еще держа катану, любитель подраться, все еще тяжело дыша и сверкая глазами, подошел к нему.
- По большей части - спал в лодке, - хмыкнул тот. - Хотя пришлось и немного прогуляться.
Он запихал остатки рисового колобка в рот, примял большим пальцем.
- Это ты так пряфефся? - он прожевал никуман. - Занятный способ.
Только когда зазвучал голос, молодой человек узнал в непонятно когда появившемся на пустынной улице незнакомце своего товарища по бегству. Он на несколько секунд лишился дара речи, затем сделал вид, что ничему не удивляется. Получилось средне.
- Наверное, это не мое призвание.
Наконец в голову юноши пришла мысль, что пора бы и уносить ноги, пока не появилась стража. Всем известно, что она обладает талантом чувствовать издалека, когда заварушка закончилась. И правда, вдалеке, где идущая под уклон улочка выбегала к мосту, послышались новые крики. Должно быть, беглец добрался туда без приключений. Долговязый путник поднялся, стряхнул с плеч соломенный плащ, перекинул его сацумцу.
- Надень, - потом подал шляпу-амигаса. - И ее.
Тенкьё накинул шляпу и плащ.
- Пошли обратно, тут недалеко, - он прервал себя. - Хотя ты лучше меня это знаешь.

(и Bishop)

[SonGoku >>>]

Гора Ибуки

Время идет. Она не меняется. Не меняется весна вокруг, неизменен запах лотоса и изумрудно-ясные травинки, показывающие язычки под ногами. Даже местные обакэ живут так долго, что, кажется, не приобретают с годами седые шерстинки в шкуры. Ничего не меняется. Только мир, а он кажется несуществующим, далеким.
Свеча над водой задрожала от неуместного вздоха, дремавшая на циновке пепельная кошка подняла голову, с прищуром посмотрев на мечущуюся бабочку-огонек. Зевнула. Опустила мордочку на лапки.
- Спи, глупая, - длинные пальцы пригладили мягкую шерсть.
За стенами дома сонно вздохнул ветер. Почудилось в его шелковом движении сдавленное рычание, словно огромный хищник ходил кругами, но не знал, как подступиться. Его шаги тоже не менялись, а сколько времени прошло?
Ладонь замерла над водой. Сколько духов на склоне? В изумрудном сумраке скользили силуэты. Как можно прогнать тени, которые прячутся между стволами, пугая, преследуя, мельтеша, мешая, раздражая? Как можно успокоить людей? С одной стороны ответ казался простым: они уйдут после битвы, но что делать с потерявшимися душами?
Скользят… скользят по склону, не поднимая голов, между стволами, между камнями, по присыпанным листвой тропинкам и дорогам. Не пропадают. Смотреть больно, до слез резко. Как Фукуро говорил. Мелькнул в тени белоснежный силуэт, рычание спугнуло колеблющуюся тень. Ньё снова подняла изящную головку. Почувствовала словно.
- Эх… ну, спи же, глупая, - пальцы сжали плюшевый треугольник уха. - Зачем ты просыпаешься каждый раз, когда близко подходит? Чувствуешь, верно?

(пока одна Соуль, я подключаюсь позднее)

Сообщение отредактировал SonGoku - 26-04-2007, 17:41

[Соуль >>>]

Обакэ наклонила мордочку, соглашаясь. Поднялась и отбежала прочь, в темный уголок, подальше от надоедливого пламени и весеннего запаха. Ее тень, живая, не такая, как мешавшие Фукуро проникнуть в душу леса, промчалась по стене, точно маленький тигр.
Эйкуко покачала головой, подняла лепесток, в котором медленно плавилась свеча, отодвинула в сторону сёдзи и опустилась на пятки возле спавшего воина.
-Арима. Арима Хиджиро, - позвала.
Он выплывал из неспокойного сна, как из горного потока, иногда захлебываясь необычными, чужими сновидениями, иногда отдавшись воле течения. Порой его швыряло на пороги кошмаров, порой он погружался в темные зеленоватые глубины омутов, где скользили тени больших рыб. Наконец, повинуясь голосу, раненый разлепил веки.
-Доброй ночи, - отшельница поставила плошку на татами. – Скажи, что делать, если в сердце леса становится много теней?
-Теней…
Арима протянул руку к свече, огонек послушно и охотно перепрыгнул к нему на пальцы, и по стенам запрыгали искаженные изображения, в которых можно было угадать животных и птиц, порой - богов.
-Значит, равновесие все еще не восстановлено, - самурай усмехнулся. - Четвертого хранителя до сих пор не нашли…
-Что это значит? – взгляд бикни остановился на трепещущей бабочке пламени.
Позади послышались осторожные шаги: пепельная кошка, то и дело припадая на передние лапы, подобралась ближе и спряталась за коленом отшельницы.
-Дракон, приносящий весну, феникс лета, осенний тигр, - Арима посмотрел на женщину; на исхудавшем лице очерченные тенью глаза казались огромными. - Ты сумеешь назвать, кто следующий?

(а вот и Сон )

[SonGoku >>>]

Она задумалась, склонила голову, пряча пробежавшую по лицу тень.
- Не сумею.
- Не ты одна. Белый тигр не справляется, ему не под силу увести всех в страну мертвых. К тому же, его подстегивает время, а передать власть некому, - похоже, Арима был этим доволен. – Слишком много убитых на Каменном поле.
Белый тигр… Мягким прикосновениям огромных лап за стенами дома вторили легкие: Ньё. Кошка потянулась и подобралась ближе к лежащему самураю, обнюхивая край одежды с недовольным видом.
- Чему ты радуешься? Неразберихе в лесах или погибшим? - огонек свечи отразился в непроницаемо-черных глазах отшельницы.
- Почему же я должен скорбеть?
- Почему ты должен радоваться?
- Потому что мне весело!
Самурай сжал кулак и вновь разжал пальцы; пламя не задохнулось, но на открытой ладони танцевало куда охотнее.
- Значит, ты радуешься погибшим, - подвела итог Эйкуко и поднесла свечу к пляшущему огню. Когда на фитиле сверкнула искорка, отставила плошку прочь, подальше. - Характерная черта…
Плюшевая голова Ньё мелькнула под локтем, и через мгновение обакэ сначала попыталась сбить лапой огонь, а потом еще и вцепилась в кисть острыми клыками. Для верности. Видимо вспомнила, как днем раненый едва крышу не подпалил.
- Что ты делаешь... - Арима не успел отдернуть руку, из прокушенной ладони скатились тяжелые, дымящиеся капли крови.

(а вот теперь уже вместе!)

[Соуль >>>]

-Кусается, - бикуни схватила за загривок упирающуюся кошку и попыталась отодрать от чужой руки. Ньё тяжело дышала, высунув опаленный язык. – Глупая-глупая…
Женщина ласково провела пальцами между треугольными ушками в попытке успокоить плачущую.
-Дай ее мне, - приказал самурай. Бикуни подтолкнула кошку к руке Аримы, но та уперлась всеми четырьмя лапами, не горя желанием лишний раз приближаться к воину. - Не бойся.
Ньё сверкнула ярко-зелеными глазами, словно возмущенная тем, что ее посмели упрекнуть в трусости, и в один прыжок оказалась на груди самурая. Арима поднес два пальца к губам, прошептал несколько странно звучащих неразборчивых слов, а потом провел по кошачьему носу; несильно, как будто призывая к молчанию, прижал палец к пострадавшим губам распушившегося зверька. Кошка недовольно дернула ушами, и отшельница снова, успокаивая, накрыла ладонью пушистую спину.
-Совсем глупая, - ласково проговорила.
-Ну что? Уже не так больно?
Ньё недовольно дернула хвостом. Совсем по-человечески вздохнула и согласно опустила мордочку на вытянутые лапки. Эйкуко тихо засмеялась.
Арима устало закрыл глаза.
-Слишком много событий… - прошептал он. - Слишком устал.
-Просто у тебя пока плохо получается быть человеком, - женщина подняла плошку с оплавившейся свечой и выпрямилась. – Ньё, пойдем.

(вот и закончилось покусание)

[Sayonara >>>]

Киото, февраль 1601 года
Наконец-то ускользнув из-под строгого присмотра матери, которая отвлеклась на провинившуюся служанку, молоденькая барышня незамедлительно сбежала из собравшегося вокруг хозяина дома благородного общества и понеслась вниз. Она искала в уже поредевшей толпе высокого самурая, но его нигде не было видно. Какой-то веселый мальчишка на вопрос, не видел ли он дравшегося господина, громко поведал девушке, что воин только что покинул дом ее отца и пошел «во-о-он туда».
Следуя указаниям паренька, барышня поспешила на улицу. По дороге она вынула припрятанную в рукаве накидку и прикрыла богатое одеяние, чтобы люди не очень обращали внимания на дорогую ткань кимоно.
Самурай действительно быстро шел по пыльной улице, но беглянка не стала догонять его, а проследовала на некотором расстоянии.
Она семенила за воином довольно долгое время, пока за очередным поворотом не потеряла из виду. Барышня разочарованно плутала по пустынным улочкам, а тем временем совсем стемнело. Ей явно было немного не по себе – знатная молодая девушка, одна в праздничной столице, ночью, - и она уже было повернула назад, как вдруг невдалеке послышался шум, лязг мечей, голоса и крики. Девчонка почти радостно побежала по узкой улочке, едва не столкнувшись с каким-то типом. Вскоре ее взору открылись два тела в грязи и еще двое мужчин, покидавших поле боя. Придерживая накидку, девушка решительно направилась за ними – в неровном свете луны ей показалось, что один из мужчин был тем долговязым самураем, дравшимся в доме ее отца.

Сообщение отредактировал Sayonara - 27-04-2007, 17:29

[Bishop >>>]

За покрытыми красным лаком – кое-где он облупился, открывая темное дерево, жгуты плюща оплели столбы, - в зеленоватый сумрак бамбуковой рощи и вверх уходила дорожка. Каменные ступени влажно блестели в полутьме. У подножия этой лестницы, возле каменного светильника бугейша оглянулся: покинутый город тонул в густом тумане, с трудом угадывались размытые силуэты храмов.
- Можете подождать здесь.
Снизу из молочной пелены донесся тягучий голос колокола.
Рослый воин неторопливо поднимался по скользким от утренней росы ступеням, не дожидаясь ответа от спутников. Внизу его спутники расположились на скользких ступенях. Девушка сидела, кутаясь в накидку и шмыгая носом - туман редел, оседая на всем живом и неживом. Поднявшись, она развернулась, поискала взглядом самурая, сердито топнула ногой.
- Холодно, мокро, а он еще нас куда-то затащил! - демонстративно заявила барышня и быстро побежала наверх, к воину.
- Наверное, знает, - тон юноши, впрочем, выдавал сомнение в том, что их проводник думает, куда идет. - Все равно деваться некуда.
И, перешагивая через ступеньку, последовал за девушкой.
За бамбуковой решеткой, что не позволяла кустам затянуть узкую тропинку, ему почудилось слабое движение, самурай присмотрелся – действительно показалось. На невысоком пеньке сидел не живой зверек, а вырезанная из кости фигурка величиной с большой палец руки. Объемное пузико, острый нос, блестящие, словно ягоды, бусины глаз, в одной лапке – кувшинчик сакэ. Бугейша присел рядом на корточки, рука с трудом пролезла между бамбуковыми, перевязанными конопляной веревкой прутьями. Фигурку будто нарочно отодвинули так, чтобы дотянуться можно было лишь кончиками пальцев, но воин справился.
- Смотри, - с ухмылкой показал находку барышне.
Третий член отряда заглянул через плечо.
- Тануки? Хороший мастер делал.

(Sayonara mo, higf mo)

[higf >>>]

- Ой, какой милый! - всплеснула руками девушка. - Красиво... А зачем он тебе? - не унималась она.
Женщины - взрослые или маленькие - умеют поставить человека в тупик. Вот сейчас, чего она хочет? Просто задает вопрос, чтобы не молчать, или клянчит фигурку-талисман.
- Предлагаешь бросить его здесь?
- Нет, конечно! Я просто не думала, что ты интересуешься такими милыми вещами, - невинно ответила барышня, улыбнувшись.
Их спутник молча слушал. Полюбовавшись костяной фигуркой, он перевел взгляд на другую, еще более приятную для глаз. Пока барышня беседовала с долговязым воином, молодой человек с улыбкой рассматривал ее. Красивая девчонка, и голосок звонкий! А ведь она за ним еще и ухаживала тогда, когда он ходить почти не мог!
- Держи.
Самурай всунул вырезанного из кости тануки в руку девушки - не без сожаления, фигурку и впрямь создал истинный мастер, - выпрямился и, уже не оборачиваясь, зашагал к деревянным воротам храма. Створки отворились лишь после четвертой попытки, когда бугейша подыскивал камень побольше, чтобы решить вопрос входа раз и навсегда.
- А, это вы… - монах протер глаза, удивленно пересчитал гостей; тех было больше, чем здесь ожидали.
Но во двор пропустил.
- Я хочу забрать то, что здесь оставил, - сказал рослый воин, разглядывая аккуратный ряд бочонков для сакэ под навесом.
- Мы сейчас куда? - слепое следование за проводником требовало много терпения, а эта добродетель никогда не входило в список молодого самурая.
Вместо ответа бугейша указал на запад, туда, где поднимался темный от пиний склон Арашиямы.
- На ту сторону и дальше, - сказал он.
Радостно прижав к груди подарок, девочка высунула нос из-за спины самурая и, не заметив в бочонках ничего достойного ее внимания, осмотрела маленький храм.
- Как тут красиво!

(Бишоп, Сайонара, я)

[Sayonara >>>]

- Ма-о! - подтвердил рыже-белый кот, что возник на большом камне.
- Да, достойно восхищения, - юноша никогда не был ценителем храмов. Но сказать что-то надо. Лучше согласиться с общим мнением. Особенно если нравится девушка, высказывающая это мнение.
Барышня была в диком восторге - столько впечатлений за одно утро! Она в восхищении наклонилась к зверьку, протянула руку:
- Какой славный котик!
- Радостно слышать ваши слова, - монах склонился в поклоне, блестя плешью. - В родниках, что посылают нам ками, лучшая вода, такой не найдете во всей столице! Хотя и нехорошо похваляться, но вот что я вам скажу...
- Иди сюда! - велел рослый воин.
Монах, не обращая внимания, продолжал рассказывать о достоинствах здешней воды и сакэ, который делают из нее. Кот демонстративно отвернулся.
- Иди сюда, кому сказано!
- Ма, - рыже-белый хвостатый послушник охотно понюхал руку барышни, благосклонно потерся.
Слушать о сакэ было лениво. Если б пить...
- Твой кот?
- Угу...
Девушка ласково провела по голове зверя, почесала за ухом.
- Иди, тебя же зовут, - подтолкнула она его.
Кот посмотрел ей в глаза, нехотя стек с камня.
- Если немедленно не послушаешься, заказывай себе посмертное имя, - потерял терпение дюжий самурай. - Можешь даже буддийское.
- Ма-оо!
- Так на табличке и напишем...
- Ты его так всю дорогу будешь уговаривать, что ли? - у юноши, постукивавшего пальцами левой руки по ножнам, мелькнула мысль, что хозяин явно избаловал животное.
- А мы его с собой берем? - радости девушки не было предела.
Самурай изловчился, схватил упирающегося кота поперек спины, запихал себе за пазуху, где зверек покрутился, высунул рыже-белую ушастую голову и счастливо зажмурился.
- Если не возьмем, - мрачно сообщил бугейша, - то посмертное имя понадобится уже мне.

(и я, и Bishop, и higf)

[higf >>>]

Деревня у дороги к замку Санада. 1598 год

Через некоторое время дорога стала пошире и поутоптанней, превращаясь в улицу, бегущую между сделанных из бамбука изгородей небольшой деревеньки. За ними в растекающихся сиреневых сумерках виднелись огороды и дома. Встреченные крестьяне преклоняли колена перед хмурым широкоплечим самураем, возглавлявшим маленький отряд.
Где остановиться, можно было не искать – чайный домик виден сразу, благо, все поселение меньше ста шагов в длину. К нему и подъехали. Хорошего лекаря здесь не оказалось, и отец Андрео решил довериться своим медицинским познаниям. Зажгли жаровню.
- Олури, принеси воды, его надо напоить хоть чуть-чуть!
- Ага, - кивнула девчонка и унеслась так, будто за ней гналась тысяча демонов.
С самого отъезда из Шиобары она будто старалась наполнить каждую минуту как можно большим действием. Без умолку болтала по дороге, бегала вместо того чтобы ходить, заглядывала везде, куда только могла заглянуть. За этой суетой, как за полупрозрачной ширмой, пропадало ощущение пустоты, дыры, как в земле, если вынуть вросший в нее камень. Олури как будто пыталась заменить одной собой всех тех, кого уже не было рядом.
Обратно пришла уже медленнее, волоча тяжелое деревянное ведерко. Вода норовила выплеснуться с каждым шагом. Поставила и тут же юркнула за занавески к хозяйке просить тряпку. На ходу усомнилась, высунула нос из-за белой с грубыми розовыми цветами ткани.
- Ему станет лучше, если положить на лоб мокрую тряпку, правда ведь? - спросила она патэрэна.
- Непременно! – улыбкой подбодрил миссионер девочку. – А я за него еще помолюсь Иисусу.
Вернулась Олури с грубоватым, зато чистым куском ткани. Села рядом в ожидании, когда священник напоит лежащего в полусне юношу, и принялась с интересом наблюдать. Наконец, не выдержала, решилась попросить:
- А можно мне попробовать? Мне дома никогда не давали. Хочу узнать как это... ну, как себя чувствуешь при этом. Можно?

(с Даларой)