Властитель Норвегии. Клятва Конунга, Сага о Северных Землях - 3

Хедебю, Дания
Совместно с Тельтиаром
Пока Гуннар лясы точил с Хардакнутом, Оттар Рваный вовсю веслами работал, и два корабля неслись к Хедебю.
Ветер был по прежнему попутный, и гнал корабли на юг стремительно, со скоростью резвых скакунов.
Оттар Рваный стоял на носу Алого Змея, не оглядываясь на оставшийся позади Роскильде, но всматриваясь вперед, где вдали уже виднелись берега Юттландии и стены Хадебю, крупнейшего торгового города не только в Дании, но и во всех северных землях.
- слыш, Оттар, а если и здесь вольные викинги таятся? может зря мы треть людей лучших в Росикльде оставили, а нас одни пленники тут на веслах... Воинов мало, подмоги никакой?
- С Гуннаром мужы знатные, да бою не знавшие остались, - покачал головой Рваный. - Вемунд мне посольство возглавить велел, так я и людей себе под стать взял, Убби. Уж как-нибудь отвадим пиратов, коли сунуться решатся.
- А если пиратами теми венды будут, как мы потом с ними говорить будем?
- Кто разбоем промышляет - тот у закона защиты искать не станет, да и не сможет, - отрезал Оттар, к хирдману обернувшись. - Дерзнут напасть - стали отведают! По чести разговор заведут - будут и им почести оказаны.
- Верно говоришь, ярл.Я вот тчто удумал... Надо бы нам этих псов альхеймарских в Хедебю с рук сбыть, а там на рынке кого-то из местных рабов взять, можнго даже тех же вендов. Так они и рады будут нам помогать, и властитель вендов будет нам признателен, что его людей из неволи вызовлим. Что скажешь?
- Правду ты говоришь, да я и сам смекнул, что мы дармоедов этих везем не мир показывать, а на злато менять. Но уж коль будет возможность кого из вендов взять - так не поскупимся.
- Говорят про них что они хорошие воины, и не уступают по боевому духу ни данам, ни норманнам, и вроде даже берсерки у них свои есть, хоть и зовутся по другому. Рёгнвальд хёльд вроде оттуда родом, тоже был когда-то в плен взят в море и в Хедебю куплен... Если хотя тысяча таких какон там найдется, то дело того стоит... Согласился бы только властитель ихний народ отпустить... Сколько ты готов обещать ему ради помощи?
- Сколько конунг велел и не более, и не тебе воин то обсуждать, - Оттар молвил. - Вемунд херсир меня главным поставил, так оно и будет.
- Кто бы спорил, -ответил Сёльви. - Я бы и дев венедских там выкупил. Тоже ведь как награда их ярлам быть может обещана. Негоже таких красавиц смуглолицым нелюдям отдавать.
- Удел смуглолицых пыль глотать в своих песках, а не на дев красивых смотреть - всяко с выгодой можем мы в Хадебю торг вести, но можем и в убыток себе. Вы, воины, смотрите да запоминайте все, по городу ходите, людей поспрашайте - желаю я знать что почем нынче. Мы ведь раньше сроку обычного прибыли.
- а хоть бы и так - осклабился Сёльви. - Мало нам что-ли серебра конунг дал? Да и с викингов Торира собаки мы тогда немало обручий и гривен поснимали - на каждое хорошего раба можем выкупить. А есдли мне хорошая венедка приглянется, почему я должен себе отказывать? Наши девы еще будут нос воротить и цену себе набивтаь, а та просто благодарна будет что ее из неволи вызволил. Или не позволоишь?
- Коли на свое злато что купить вздумаешь - не возбраню, а на конунговы монеты - дозволения тебе не будет, да и другому никому! Не для того они нам поручены, чтобы на себя их растрачивать.
- Что же, как скажешь, на то и главным поставлен... Мне и свои деньги на хороших гребцов да на дев пригожих не жаль, я то еще добычу добуду, а в чужой земле мне то злато -серебро и не нужно вовсе. Чем меньше на тебе звенит, тем спишь спокойнее...
- Смотри, как бы тебе рабы купленные ночью глотку не перерезали, - усмехнулся Оттар, ладонь ко лбу поднося, да от солнца глаза укрывая. В гавань они вплывали, да столь обширную, что равной ей во всей земле северной не сыскать было - десятки судов больших и малых она вмещала, да так, что они свободно плавали, не теснились.

Они долго плыли вдоль причалов, но нигде не было видно свободного места. Наконец кормчий увидел, что с двух причалов отплывают чьи-то корабли. Они не были похожи на все известные им до сих пор - три ряда весел синхронно взмахивали и погружались воду, и на остром носу был приделан бронзовый таран, а над ним была изящная статуя крылатой женщины. Косой парус на единственной мачты был алым с золотой вышивкой...
- Корабли из Микльгарда... - пробормотал Оттар... - Только у них паруса из шелка, выкрашенные багряным, и расшиты золотом...
- Красотища, - восторженно протянул Убби, провожая их взглядом. - Вот бы нам парочку таких захватить.
- Успеешь еще... -буркнул Оттар. - Щас не сезон. Даже странно чего они там рано... Не иначе зимовали где-то... Может даже в Хольмгарде... Там теперь Рорик из Олборга правит... А его старший брат Волькмар теперь конунг Вагрии... Может быть так они послания друг другу передают... у этих греков охрана мощная...
- А ромеи то тут при чем? - спросил Убби.
- А ромеи тут притом, что по всему миру вести разнесут... И руны пишут такие что во всех южных странах их разумеют.
- Да уж, везде свой нос суют! - Сельви вставил. - У Гримкиля тоже ярл был из Миклагардских! Да Гутхорм ему живо пасть заткнул!
- Хитры они, и коварством своим известны... А грабить их поздновато будет... Везут они только меха, воск, и рабов. А этого добра и тут хватает.. А золото и серебро их все тут осело...
- Ну полно спорить, - обоим воинам Оттар сказал. - Эй, на веслах, правьте туда, откуда суда ромейские уплыли, покуда кто другой пристань не занял!
- Вон уже когг саксов норовит место занять. Швырнуть бы что-то в этих собак вонючих.
- Дрот им в борт кинь, может поймут, что не туда сунулись!
- Дрот говоришь? Я бы чего потяжелее кинул. чтобы их корыто сразу воду зачерпнуло. Давай -ка мне запасной якорный камень. Если прицелиться,тоо может и в борт попаду!
- Негоже нам с драки прибытие начинать, - остановил его Рваный. - Эй, Убби, крикни им, чтобы прочь плыли! Не поуслушают - им же хуже.
- Эй, вы, саксы, проваливайте откуда приплыли, нам сейчас приставать надо...- крикнул Убби
В ответ раздался смех, и один из саксов показал средний палец, а потом сжал кулак и показал неприличный жест
- Вот псы шелудивые! - Вспылил Сельви, хватаясь за копье. - Эй, а ну тащите сюда якорный камень - я им палубу прошибу!
Тем временем корабль саксов уже обошел драккар, и входил в канал, а прочие саксы, собравшись на корме, показывали кукиши и прочие неприличные жесты.
Тогда Сельви бросил копье, и то с силой впилось в палубу саксонского когга.
В ответ саксы достали луки, и в борт драккара полетели стрелы
- Перебить их что ли? - Предложил Убби.
- Сами же напрашиваются... - проворчал Оттар. - Может это у данов с ними мир.а наш конунг с ними мир не заключал. Ну что, проучим щенков неразумных? Викинги мы или нет, мать вашу?
Хирдманы ответили дружным ревом, похватав луки и копья, да за щитами укрываясь. Вид у них был решительный, впрочем как и у саксов. Тем временем шестеро дюжих воинов подтащили увесистый якорный камень к борту.
- Дозволишь? - Повернулся к Оттару Сельви.
- Кидай... Покажи им нашу удаль!
- Разойдись! - Закричал викинг, хватаясь за камень наравне с остальными - а затем славные воины запустили камень прямохонько в борт когга, пробивая его чуть ниже волн. С плеском, вода начала наполнять корабельную утробу. Послышались крики и брань.
Один из воинов Оттара рухнул на колени со стрелой в плече, другому дрот пробил грудь немногим правее сердца.
- Псы шелудивые! - выругался Оттар. - Всех перебить к дочери Локки!
На шедшем следом когге воины тоже подняли луки и дротики
Тем временем по помосту уже бежали вооруженные люди, что-то кричали и размахивали оружием
Саксы и северяне еще несколько раз обменялись залпами, но уже безрезультатно - воины слишком ловко скрывались за бортовыми щитами, а после на пристани уже успело выстроиться целое воинство во главе с начальником стражи, облаченным в золоченую кольчугу и шлем с высоким гребнем, судя по всему купленный у ромеев.
- Эй! - Властно бросил он. - Прекратить свалку, иначе пущу вас всех рыбам на корм, али в цепи закую без разбора!

Сарасберг. Халльвард, Сигтрюгг и остальные.
С Тельтиаром

Еще не померк ясный день, как вернулись в Сарасберг тринадцать конников, что в Вестфольде побывали да на плоды деяний Асмунда-ярла полюбовались вдоволь.
- Удивляюсь я, как мы живыми вернулись, - проворчал Кьярваль, спрыгивая с коня. – Захоти этот самодур, мог и на деревьях нас вздернуть.
- Это уж навряд ли, - возразил ему Сигтрюгг, также спешиваясь. Он уже успел всем рассказать, как вел себя Асмунд по отношению к гостям, хотя Халльвард разговорчивости брата и не одобрил. - Ему с Харальдом-то дело иметь небось неохота. Это вам не какой-нибудь Хрерик, разбойник с большой дороги…
- А намного хуже, - добавил Халльвард, подойдя к брату. - Асмунд власть имеет, имя громкое да дружину верную. Вот и бесчинствует. Только это уже прекратить надо…
Отведя в стойла лошадей, вернулись дружинники в бараки – спать хотелось хирдманнам после долгой дороги. Сигтрюгг с ними вместе отправился; Халльвард же решил сначала Асгаута найти, сообщить, что выполнено поручение да о поездке рассказать, потому направился он сразу к дому ярла.
По дороге не встретил он ни одного воина, на диво пустынными оказались улочки. "Неужто случилось чего? Или новый поход какой?"
Подойдя к двери, прислушался Халльвард, пытаясь понять, есть ли кто внутри. Ничего не услышав, юноша постучал.
Слуга дверь отворил седовласый, опасливо озираясь, да ладонь на рукояти кинжала держащий, так, словно нападения опасался. Лишь Халльварда узнав, улыбнулся приветливо, в дом пригласил.
- Проходи, воин юный, в гриднице господина подожди.
- Хорошо, - Халльвард вздохнул, прошел к скамье, стоявшей у противоположной стены, и присел. Интересно, почему нельзя просто так зайти к Асгауту? Хотел юноша задать слуге вопрос, да постеснялся, и потому стал просто ждать, как ему и сказали.
Вскоре и сам Асгаут появился, встревоженный, да понурый, однако на Халльварда взгляд бросив, повеселел заметно:
- Ну здрав буде, Халльвард млад, рассказывай, как сполнил веление конунжие, а слуги пока явства принесут.
Снова вздохнул Халльвард и поведал Асгауту о том, что выполнено его поручение, да не забыл и вопрос задать заодно:
- А скажи, Асгаут, почему в деревне так пусто сегодня? Куда исчезли все?
- Радость у нас великая, - как-то невесело улыбнулся ярл, пока слова юноши обдумывал. - Разбил Гутхорм, конунжий дядя врагов самых лютых - погублен и Гудбранд, и Гримкиль, и Эйстена сыны. Большую победу одержал сын Сигурда, а потому собрал воев Харальд и к нему на смычку двинулся - успех закреплять, да страною овладевать.
- Добрая весть, - улыбнулся Халльвард, - жаль только, не удалось мне конунга застать. А у самого тебя, ярл, тоже произошло что-то? Показалось мне, слуга твой с опаской дверь открывал...Опасаешься ли чего?
- Чего мне бояться? - Усмехнулся Асгаут, да смех неестественным вышел. - Оставлен я наместником Харальдовым в Вингульмерке, вся власть в руках моих!
- Достойного наместника выбрал Харальд, - почтительно заметил юноша. И вполголоса добавил, с ехидной усмешкой: - Ну, храни свои тайны...А сам я пойду тогда.
- Постой, - схватил мальчишку за плечо Асгаут, пристально в лицо вгляделся. - Помни, много коварства есть у врагов наших сокрытых, огради свой слух от наветов глупых, да слова злые на веру не принимай.
- О каких врагах ты речи ведешь? - удивился Халльвард. - Что за наветы? Не понимаю я тебя, Асгаут. Если уж говорить решил, так говори полностью...
- Есть враги в стане у Харальда, которым доверяет он, из-за хитрости их и коварства, - отвечал Асгаут, немного успокоившись. - Веру отцов отринули, рабу распятому поклоны бьют, души воинов учением своим подлым отравляют, да мужей славных... эх... много от них бед ждать можно.
- Истинно, - омрачилось чело Халльварда, - не принесет добра нам это. Но ведь можно бороться с врагом. Ежели, конечно, в лицо его знаешь. А так, чтобы в своем стане да мы разобраться не смогли - с трудом верится.
- Идем со мной, юный Халльвард.
Поднялся Асгаут, поманил в спальню хельда.
Удивился Халльвард, но пошел за Асгаутом, недоумевая.
Да лишь войдя понял, почему позвал его ярл - лежал на кровати, шкурами теплыми укрытый, Торлейв жрец, и было бледно чело его, да слаб взор. С трудом голову повернул к вошедшим служитель Асов. Подле же него бабка старая сидела, чем-то ноги растирала жрецу, да охала, шепотом наговоры произнося.
Никак не ожидал юноша, что Торлейва здесь увидит, да еще в состоянии таком - потому и слова приличные вспомнил не сразу.
- Привет тебе, служитель Асов, - произнес он наконец, поклонившись. И оборотился к Асгауту, вопросительно подняв бровь. - Видно, совсем подвело здоровье жреца мудрого, коли у тебя он нынче?
- Крепок здоровьем Торлейв, что дуб старый, - отвечал ярл, подле жреца садясь. - Да подлым коварством его едва ли в могилу не извели. Скажи, Халльвард, помнишь ли ты Гиллеад, Харека жену, что к кюне нашей приезжала?
Тот задумался.
-Да, помню - Сигтрюгг тогда еще разговор их под окном слушал. Но при чем здесь женщина эта?
- Слушай же, юноша, слова мои, да внимай - жрец тому порука, что правду я говорю, а Тюр соврать не даст, - Асгаут произнес. - Сильно обидел Харек конунга, разъярен был Харальд, желал супругу его в кандалы заковать в назидание - Торлейв же разжалобил сердце властителя, вступился за ведьму ирландскую! Гостьей в дом свой ввел - а она ему черной неблагодарностью отплатила! Из-за нее теперь он едва ли жизни не лишился!
Халльвард задумался. Сколько загадок - вовек не разгадать, хотя ответ и на поверхности где-то. Нет, неясно...
- Что же - яду она ему подмешала али спящего заколоть вздумала? И впрямь, не знает границ коварство женское. Уж лучше б, верно, в кандалы!
Кивнул медленно Торлейв, едва уста разомкнув. Совсем обессилел он на морозе, едва ли шевелится мог.
- Да уж, и плетей бы всыпал бабе этой, - ярл добавил. - Да подмешала она жрецу почтенному зелья какого - опоила! А после в постель его забралась, в тот час, как конунг его проведать пришел! Опозорила, очернила Асов служителя!
Почувствовал Халльвард, как начинают гореть щеки его - то ли оттого, что слишком юн он был пока, то ли оттого, что с трудом мог представить себе, как могла принцесса ирландская, да еще и замужняя, вытворить такое.
- Горяч наш повелитель - и слова молвить Торлейву не дал...
- Выбросил его в чем есть на улицу! От холода гибнуть! - Подала голос старуха. - Уж я то все видела, как оно было!
- Вот это сила у конунга нашего, - невольно восхитился Халльвард и тут же осекся под взглядом Торлейва. - Я слова ваши, мудрый Торлейв и почтенная Торхильда, не смею под сомнение ставить. Но ведь речь-то уже о том идет, как доверие конунга вернуть?
- В вечер к кюне Рагхильде пойдем, она одна может сына своего в невиновности жреца убедить, - ярл сказал. - И ты с нами пойдешь, Халльвард.
- Другое мне сейчас скажи, - прохрипел жрец, на локте приподнимаясь, да старуха его силой удержала. - Что с Асмундом? Передал ты ему мое веление?
- Передал, мудрый, - Халльвард вздохнул, - и Асмунд-ярл следовать ему обещал. Но не верится мне в это - кто в Вестфольде уследит, как он волю твою выполняет? Опасаюсь я, что всю округу он вырежет, пока мы тут речи ведем.
- По крайней мере он на крест не молиться, - пробормотал вполголоса Торлейв. - А ты Асгаут отцу его славному весть пошли - пусть за сыном присмотрит.
Непрошеной гостьей промелькнула странная мысль в сознании Халльварда. "Так что же хуже - когда ярл, в Одина и Тора верующий, своих же единоверцев режет, или когда достойный муж чужому богу поклоняется?"
А потом он вспомнил об отцовском мече, который надобно было у Стейнмода Молчаливого выкупить. Он взглянул сначала на Асгаута, потом на торлейва, не зная, к которому из них сейчас лучше обратиться.
- Мы...пусть мы и не больно долгий путь проделали, но приключений много выпало на нашу долю - и в деревне, где Асмунд зверствовал, переночевали, и с разбойниками там столкнулись...а поручение выполнили. Осмелюсь ли награды какой испросить у вас?
Нахмурилось лицо Торлейва, когда он о награде услышал, Асгаут же лишь усмехнулся:
- По службе и награда, юный Халльвард. Хочешь злата проси, хочешь - каменья, хочешь - шелка Миклагардские, или оружие славное - отказа не получишь, но и сверх меры не желай.
- Тогда хотел бы я серебром столько попросить, сколько добрый меч да крепкий доспех стоят, - после недолгого раздумья отвечал Халльвард. - Ежели дозволено будет, конечно.
- Ты их получишь, - кивнул Асгаут, к выходу юношу подталкивая. - Пока же идем, жрецу почтенному отдых надобен. Расскажи - что за разбойников ты видел в землях Вестфольда?
- Их больше, чем нас, было, раза в два, - начал рассказывать Халльвард. - Вид имели грозный да вооружены были ладно. Викингу, что Хрериком себя называл, они подчинялись. Хотели было те нас обобрать да из деревенских последние припасы выжать, но увидали дощечку со знаком Торлейва и не тронули никого.
- Дощечку сам Хрерик смотрел?
- Нет, не сам - другой разбойник. Имени его я не упомнил, а только обмолвился тот, что три года у Торлейва служил.
- Вот значит как - уже и жрецовы подмастерья в разбойники подались. Тяжкое, вижу я время настало. Асмунду про разбойников сказывал?
- Нет, не стал - к чему ему знать об этом? И без того нас едва ли не взашеи выгнали.
- К тому, что люд разбойный ловить да суду придавать - ярла прямая обязанность! - Процедил Асгаут, тоном недовольным. - Ошибку ты допустил, что смолчал пред очами Убийцы Ярлов грозными!
- Ошибку свою я признать всегда готов, - обида на себя самого проскользнула во взглде юноши. - А что до Асмунда, так его теперь по-другому кличут. Кровавым ярла молодого прозвали люди, и ведь недаром прозвали...
- Сказывай тогда, что узнать смог про Асмунда, да все без утайки!
И рассказал Халльвард и про то, как дымились в деревне полуразрушенные избы,и про то, как клевали вороны мертвые тела, повешенные на деревьях вдоль дороги, и про то, как боялись жители деревни выходить на улицу, увидав едущих воинов.
- ...развязаны руки у него, вот и творит что хочет, - заключил Халльвард. - И самое обидное в том, что никто ему не указ, даже сам Харальд. Особенно теперь, когда конунг наш уже далече.
- Вот глупец, - прошептал Асгаут, слова юноши выслушав. - Так ведь совсем люд рабтный изведет - кто воинов наших кормить-поить будет? А ведь Вестфольд всего ближе к Альвхеймару, где враг злейший силы копит!
Видно было, что нет в ярле жалости и сострадания к людям, Асмундом обиженным, да только все одно не по сердцу были воину деяния Альхеймсона молодого.
Развел руками Халльвард - все ж не имел он права Асмунда осуждать, как ему ни хотелось.
- Если тебе что еще угодно, Асгаут - говори сейчас, иначе спать я пойду, уж больно нелегким путь выдался...
- Иди, отдыхай. Будешь нужен - кликну тебя!
Улыбнулся Халльвард, поклонился ярлу да вышел во двор. Ждал его барак, уже ставший привычным и уютным, да долгий спокойный сон.

Сообщение отредактировал Hellish Cat - 16-04-2007, 12:26

Хадебю. Дания
со Скальдом

И саксы и норманны, услышав этот грозный окрик, на миг застыли и посмотрели в ту сторону, откуда он доносился. Вид множества вооруженных людей на пристани привел их в замешательство.
- Орм, вели слугам багры брать, да когг пробитый на сушу вытаскивать, - велел десятнику старший стражник. - А вы, балагуры, причаливайте! Будем суд вершить, почто же гавань нашу мирную полем битвы кровавой избрали! Вмиг порешим, кто прав, кто виноват, а там уж и виру наложу по справедливости. И противится не вздумайте - суда на дно пущу, не сжалюсь!
Словно в доказательство его слов, многие стражники натянули луки, в то время как работный люд побежал с баграми к воде.
Саксы, с одной стороны зажатые драккаром в узком канале, а с другой стражей торгового порта, сочли за лучшее подчиниться, и уже один за другим сходили на берег, помогая вытягивать из воды свое тонущее судно. Оттар отдал приказ причаливать.
Немного прошло времени, все воины знатные вслед за стражей пошли, а вокруг народ собирался, да зеваки портовые, да карманники, что толпу побольше ищут, чтобы кошели срезать.
Вывел дан саксов, да северян к помосту, велел
сказывать, как дело было. Первым саксу ответ держать выпало:
- Мы к причалу первыми подошли, а они от нас требовали место уступить. Мы тут битый час уже ждали чтобы пристать. А они тут едва приплыли, так сразу...Ну им показали где их место. А они копье кинули, и камень. Они первые начали!
Насупил брови стражник, к Оттару обернулся:
- А ты что скажешь, агдирец?
- Что еще добавить можно - хотели мы миром дело порешить, они же оскорблениями кидаться начали, да лаять, точно псы цепные, да луки натягивать - словно испугать нас удумали. Кто же такое стерпит! Вон, у людей добрых спроси, кто это видел - с чего схватка началась!
- Ну, спросим тогда, - кивнул начальник стражи. - Эй, люди, есть среди вас те, кто начало этой драки позорной видел? Выходите, поведайте!
- Бранились саксы сильно, - седобородый хирдман произнес, чуть вперед подавшись. - Поделом им за это.
- Да то брань, а агдирцы сразу копья кидать! - Выкрикнул другой, в шубе песцовой, да с золотой гривной на шее. - Угостил бы ты их плетьми, славный херсир!
- Не по очереди влезли!
- Да какая там очередь - саксы в другой стороне были, а тут поплыли как угорелые!
- Довольно! - Вскинул руку страж, отчаявшись до правды доискаться. - Понимаю я, кто что хотел, тот то и видел! Говорите - какие претензии взаимные имеете?
- Двоих людей моих ранили саксы, - произнес Оттар Рваный. - Третий при смерти. Разве ж можно им простить такое?
- А он корабль мой загубил! Тут же ремонту на месяц! - Возмутился саксонский набольший. - За его рабов увечных больше сорока серебрянников я бы не дал, а у меня убытку в золоте не меряно! Товары намокли!
- А ну пасть заткни! - За кинжал Сельви схватился. - Сам ты раб и песий сын! Добрых хирдманов, как курей постреляли, а теперь про товары свои говорить будешь?!
- Вы нам товары попортили, грязные ублюдки! Вы нам за все заплатите! - саксы трясли кулаками, кое то выхватил мечи из ножен, и угрожающе размахивали ими
- Молчать, крикуны базарные! - Повысил голос датский херсир, ладонь на рукоять меча самоцветом украшенную возложив. - Все вы хороши, как на подбор. И решение мое таково, что в казну городскую по сотне монет серебрянных за учиненный беспорядок внесете. А коли после еще претензии взаимные иметь будете - то вот помост судебный - всходите на него и разрешайте боем дела свои, коли жить кому надоест!
- Э,нет, так не пойдет. -крикнул Оттар. - Нас оскорбили, троих винов моих ни за что ни про что ранили как бабы трусливые из луков, а еще и платить за это? Пусть боги покажут кто прав!
- Кто виновен, пусть тот и платит и за ущерб, и за нарушение законов здешних! - добавил Сельви.
- Да разве ж я мнения вашего испрашивал? - Удивился датчанин. - Но будь по сему, только проигравший вдвое больше уплатит.
- Хоть так! Хоть какая-то справедливость! И пусть виру за моих людей дает! - крикнул Оттар. Саксы снова загомонили
- А вы нам корабль чините!
- И товары порченые покупайте!
- Я тебе твои товары сейчас в глотку запихну! - Грозно бросил Убби.
- Хватит бранится, точно бабы, - видно было, что теряет терпение дан, да и воины его уже не в силах далее клинки в ножнах удерживать были. - Хотите биться - извольте, но кто еще хоть слово впустую скажет - тому язык вырву, и съесть заставлю!
Народ назад подался, не желая под горячую руку попадаться воинам.
- Бой до первой крови! Убийств я здесь не потерплю! - добавил херсир.
- Ну, не посрами меня, Сельви, - процедил Оттар. - Хотел битвы - иди дерись!
Кивнул хирдман, ловко на помост взобрался, да меч обнажил. Следом за ним от саксов боец вышел покрепче в кольчуге крепкой. Встали они друг против друга, приказа ожидая.
- Сходитесь! - Бросил дан.
Сакс атаковал первым, нанеся пару мощных ударов сверху и в бок, а потом сделав обманный выпад, неожиданно ударил наискосок справа. Сельви купился на обманный финт, но успел подставить под удар противника обмотанную плащом руку, и сблизившись на пару шагов, с силой пнул сакса коленом в живот.
Сакс охнул и отлетел на пару шагов, неуклюже грохнувшись на спину
Тут же подле него агдирец оказался, клинок занося.
- Стой! Уже всем ясно,на чьей стороне правда! будешь виру платить если его убьешь! -закричал херсир.
Остановился Сельви, да тут улучил момент сакс, с силой в колено его пяткой ударил, рухнуть рядом заставив.
- Разнимите их! -крикнул херсир, багровея от гнева, - песье племя!
Сельви мигом поднялся, сакс тоже вскочил на ноги, все еще с хрипом и тяжело дыша и снова замахнулся на противника.
Да только даны уже подле них оказались, на плечах широких повиснув, оружие отобрав, руки заломив.
- Все вы решение мое слышали! - Вновь произнес начальник стражи. - Ты, сакс серебром уплатишь, да еще двадцать монет сверх того, за то, что воин твой бой продолжить хотел. А вы, агдирцы добром идите. И не вздумайте где в городе свалку продолжить - мигом всех в кандалы закую, будете грекам виноградни возделывать!
Саксы начали возмущаться, да без толку - их была кучка против целого войска, в чужой стране, в чужом городе. Предводитель саксов сыпал проклятиями и угрозами в адрес агдирцев, и клялся отомстить жестоко, но цену уплатил.
Оттар тоже не слишком доволен решением остался, но промолчал и воинов своих увел, покуда спорить не начали.

Чутье Эгиля не подвело; дом Ворона оказался действительно недалеко. С точки зрения Хаки, родившегося в усадьбе и успевшего за свою жизнь повидать немало роскошных хором, ничего примечательного в нем не было. Разве что выстроено жилище было на редкость добротно. Иногда Эгиль задавался вопросом: как отшельнику это удалось в одиночку, и где он жил, пока не построил дом полностью? Впрочем, сейчас уже не спросишь… разве что в Хель заглянуть…
Слепой отворил дверь и Хаки со своей ношей протиснулся внутрь. Воздух в домине был спертым и имел ощутимый душок затхлости - так часто бывпает в местах, где давно не живут. Сыростью, тут, однако не пахло: видимо, бывший хозяин старался на совесть и крыша досель не пускала в дом влагу.
Внутри нашлись и дрова; хорошо высущенные поленья, сгорая. испускали легкий аромат, изгнавший из горницы запах заброшенности. Да и сам дом, освещенный бликами из очага, стал много уютнее. Можно было уже не бояться, что дева спутает Воронову домину с владеньями Хель до хладу да сырости. Разводить огонь пришлось Хаки, Эгиль же занялся поисками нужных трав.
Странно было видеть, как он двигается по дому – одновременно легко (все же знакомая до мелочей обстановка) и неуверенно (не так часто он бывал в человеческих жилищах).
А еще удивительнее Хаки было видеть на его лице по-настоящему теплую улыбку.
"Видно, этот дом навевал приятные воспоминания, - думал конунжич, - … почти как родной".
Впрочем, почему «видно»? Так оно и было в действительности. Хотя тема Ворона в беседах бродяг всплывала нечасто: по взаимному соглашению, оба избегали гуторить о прошлом. Сын Гандальва не желал вспоминать альвхеймарское бытие, а Эгиль болтливым не слыл отродясь, а, прожив столько с волками, и вовсе молчуном сделался. К тому, чтобы мысли свои вслух выражать тоже привычка нужна. А где ее всять, коли слушаю тебе только серые братья? Теперь для обоих мужчин многое переменилось, но некотоорые привычки изменяются медленно, славясь изрядной живучестью.
В доме оказался и погреб; Эгиль спустился туда. Несколько минут доносились лишь шорохи и редкая ругань; похоже, в подвале двигаться было тяжелее.
В конце концов он выбрался наверх с искомым в руках.
– Это я их так спрятал и камнями заложил, – весело сообщил Эгиль. – Как-то раз меня сюда летом занесло… так тут медведь оказался. Сытый, к счастью. Забрел просто из любопытства и так же ушел, без драки. Но после того я все, что может пригодиться, как следует запрятал; а то еще распотрошит такой же любопытный…
Найти воду было вообще просто – снег же кругом.
Сам Эгиль готовить нужные отвары не очень умел, но, как оказалось, прекрасно готовку направлял. Он помнил запах каждой травы и то, для чего она предназначена; вытащив из памяти давние уроки, и потому можно смело сказать, что настой они готовили вместе.
Разумеется, еще до того, как возиться с травами, девушку уложили на кровать; Эгиль опять-таки из погреба вытащил некие меха, которыми и укутали. Как он пояснил – Ворон был человеком запасливым. Хаки в ответ лишь удивленно покачал головой - и еще раз подал, что многое потерял, так и не узнав столь необычного мужа. Увы, дочь Локи редко кого отпускает на землю до Рангарека. До и те, кто оттуда приходит, больше на нежить, чем на людей живых смахивают. Скальды о том довольно вис пели. И слушая их, Хаки считал, что едва ли с такими решишь говорить - скорее осиной попотчиваешь. Впрочем. то было в прошлой. альвхеймарской жизни. Теперь, будучи похищенным Локи у смерти, отпрыск Гандальва на многое стал смотреть по-иному.
Напоить отваром пребывающую в полубреду девушку было труднее. Но они справились.
Так что, открой она глаза – и увидела бы такую картину.
Хаки – за столом, рядом с отваром, смотрит на найденную.
Эгиль – на полу, прижавшись спиной к камням очага. Рассеянная улыбка на лице, и устремленный в никуда взгляд.
И массивный серый волк, расположившийся рядом с вожаком. Другие уже улеглись в небольшой пристройке, некогда сооруженной именно для них.
Картина была совсем... человеческой. Даже волка возможно было принять за собаку, коли не слишком-то вглядываться. Впрочем, во мнгогих отличнейших псах кровушка волчья текла. Серые да собаки - что Харальд да его родичи: близки по крови, да люты в извечном немирии.
Эльвинг открыла глаза...

Харек Волк.
3 дня оряд Харека шел по заснеженным тропам вдоль реки, чтобы выбраться из Хейдемерка. Неспроста опасался он Альхейма, потому что через 2 дня посланец самозванного правителя Раумарики и Хейдемерка явился в Хригнисакр. Узнав, что из-за обилия трупов в селении начался мор, он Альхейм надоумил жителей сжечь часовню, сооруженную ирландцами из отряда Харека, а тех жителей кто принял Белого Бога - сжечь в часовне или повесить на деревьях, не щадя ни женщин ни детей...
Лишь много позже узнал об этом Харек Волк.. но сейчас он шел тем же путем, которым они пришли сюда из Раумарики. Дошли они до сожженной деревни на границе Хейдемерка с Раумарики, и заночевали там... Все кто уцелел ту древеню покинули, тела же погибших остались непогребенными, и были растерзаны стервятниками и хищниками лесными... Теперь сложили воины Харека останки жителей воинами Альхейма убитых, и погребли их на большом костре... и прочитали на ночь молитвы, и вокруг лагеря с крестом обошли, землей освященой посыпая, чтобы души мертвецов неупокоенных живых не тревожили... Ночь прошла спокойно. После повернул Харек свой отряд на дорогу к усадьбе херсира Раумарики, что вдоль реки шла, и шел большой отряд уже не таясь... Пришли они к селению финскому, и рады были охотники, домой возвращаясь. Из тридцати охотников двенадцать домой не вернулись, оставшись в лесу у Хригнисакра, павшие от стрел и мечей вражеских. Тяжело было Хареку на сердце, когда шел он с вождем финским разговаривать... Мрачными были лица вождя и шамана племени, им рассказал Харек обо всем, как дело было, как из-за предательства Альхейма коварного лучшие воины тогда полегли... И советовал Харек вождю финскому не тпринмать посланцев от Альхейма, дани им не давать и к селению своему не пускать... А за каждого убитого финна дал Харек богатую виру - топоры железные, стрелы с наконечниками железными, да три мешка с солью... И все равно сказал шаман финнов чтобы больше люди железные в племени их не появлялись, и дорогу сюда забыли, и даже Харек тут более гостем желанным не будет, ибо смерть он принес в племя, и многих хороших охотников лишились они, Хареку помогая, и гнев врагов на себя обратить рискуя... На том и расстались с финнами... Следующим утром снова отпраивлись ирландцы и бонды набранные Хареком в Хейдемерке в дорогу, и уже в вечерних сумерках к усадьбе херсира подошли... Заперты были ворота усадьбы... Харек постучал в ворота и приказал открыть, на то ответили ему воины Стеймонда, что знамя его издали еще увидали, и не велено им его в усадьбу пускать, как отступника, и чтобы убиралс яон подобру -поздорову их страны этой. куда ему конунг наказывал...
Опечалился Харек, но дело к ночи было, и велел он лагерь обустраивать на берегу реки, выставив дозоры... Соратники же его были возмущены, и требовали чтобы он усадьбу ту силой взял, и херсира дерзкого за его грубость наказал примерно...
- Они люди конунга, и поставлены здесь им, потмоу негоже мне на них оружие поднимать... Уйдем спокойно, и вернемся в Саросберг, а там уже я сам с конунгом объясниться попробую, и разъясню ему, как на самом деле все было...
- Может тебе и виднее - покачал головою Бранд, - но я бы на твоем месте не стерпел подобного оскорбления...
- Я еще не такое стерплю, если есть еще надежда с конугом помириться... Прости им, Боже, ибо не ведают что творят, так наш бог говорил. И мы его примеру должны следовать...
- Может и так, - ответил Бранд, - можно и щеку другую подставить, ежели просто бьют... но коли голову снести с плеч хотят, негоже тут смирение проявлять...
- Пока что голову с плеч мне рубить не собираются, а раз не собираются, значит дело еще уладить миром можно... Легко начать войну, но установить мир -вот истинное испытание...
Их разговор прервал дозорный, вбежавший в шатер командира, запыхвашийся от долгого бега.
- Вождь! Там со стороны реки войско идет огромное! -выкрикнул он, переводя дыхание.
- Чье войско? -спросило Бранд с беспокойством.
- Неведомо. Но идут открыто, не таясь, длинной колонной выстроившись...
- Войско говоришь? Большое?
- Сосчитать невозможно...
- Что ж, полная готовность, трубите сбор, и знамя наше покажите, чтобы опознали... Не иначе, Харальд подкрепления решил прислать, более некому...

Граница Раумарики. Харальд конунг
Вместо Тельтиара...

Немалое войско вел с собой Харальд конунг. Ехали за ним на конях ярлы да телохранители, ряд за рядом шли окольчуженные сотни хирдманов, гордо несли копья и луки ополченцы-бонды. Не одна тысяча, и не две, и не три – много больше людей было у сына Хальвдана, потому и двигались они медленно, талый снег сапогами попирая, а позади ехали обозы на санях.
День шла рать Харальда, два шла, три дня… неделю целую, и в каждом селении радушно властителя принимали, хлебом-солью потчевали, лучших быков резали. Ни в чем отказа не было владыке Агдирскому. Но вот добрались они и до границы с Раумарики, и донесли разведчики, что движеться встречь воинству отряд небольшой, да с санями гружеными.
- Пусть подъезжают, - дозволил конунг. Люди встречные посланцами от Альхейма ярла оказались, и шибко удивлены были, что сам конунг в эти края явился, но чин по чину представились.
- Зовут меня Ульви, - старший средь них произнес. – И господин мой, Альхейм Смелый, ярл Вестфольда, Раумарики и Хейдмерка, к тебе, конунг нас послал, дабы передали мы слова его.
- Что же желает сказать мне Альхейм? – Харальд спросил, сам же задумавшись, не слишком ли много владений под своей рукой Альхейм держит. Пусть он и близким ярлом отца его был, но опасность не малую представлять может ныне, если взбунтоваться надумает, подобно Хареку.
- В верности тебе он клянется, владыка великий, - отвечал Ульви, низко кланяясь. – Брак его новый благословить тебя просит и в знак службы своей верной богатые дары отсылает и дань, с Хейдмерка взятую.
- Что за деву славный Альхейм в жены взял?
- Сестру Фроди конунга, - посланец сказывал. – И тем сумел Хейдмерком без боя овладеть. Ныне все бонды и хирдманы его там как правителя почитают. Великий от того почет и тебе, Харальд конунг!
- Что же, Ульви, - снял конунг с пальца безымянного перстень. – Отдай этот подарок ярлу своему, скажи благословляет Харальд Хальвдансон женитьбу его и желает, чтобы дети Альхейма служили стольже верно Агдиру, как сам он и сын его Асмунд. Сам же за весть добрую возьми нож миклагардский и времени не теряя к Альхейму поспеши!
- Да продляться твои дни вечно, щедрый конунг! – Вновь поклонился Ульви, да поворотился с людьми своими прочь. Посмотрел ему во след Харальд, улыбнулся и Укси велел:
- Дары, что посланник Альхеймов привез воинам раздари. Сдается мне, настанет еще час верность Альхейма не словом, а делом проверить.

Славили хирдманы щедрость властителя своего, шубы песцовые да каменья дружине отдавшего, крепла верность их. Оттого отрадно становилось и самому конунгу, да вот еще два дня в пути прошло, а на третий к реке подошли воины, ко льду предательскому, подтаявшему. Уже видал на том берегу Харальд костры походные, да усадьбу знатную – нынешний владетель Раумарики жил в ней. И велел конунг к переправе готовиться.

Раумарики, Харальд и Харек Волк
(совместно с Тельтиаром)
В считанные минуты весь лагерь был поднят по тревоге, и вскоре все войско выстроилось в боевых порядках. Харек стоял впереди, и пристально вглядывался на другой берег. Даже в сумерках берег был черен от заполивших его людей. Рядом с ним стояли два хирдмана, державшие красный стяг с черной волчьей головой, и черный стяг с белым волком
- Они начинают переправу. -произнес Бранд.
- Пусть переправятся. -произнес Харек, не отрывая взгляд от людей на другом берегу. - Видишь, они посылают кого-то для переговоров
- Что ж, и то хорошо, что сначала переговоры... -пробормотал Бранд...- Все равно пока мы не уверены кто это, нам стоит оставаться на месте в полной готовности - сказал Бранд, положив руку на плечо Хареку. - Пусть скажут сначала кто они и счем пришли, и кому служат.Ты сам знаешь что среди людей, служащих Харальду, теперь тоже врагов наших немало...

- Повелитель! - Посланный вперед войска соглядатай вернулся, припадая на колени перед конунгом. - Впереди войско выстроелось доспешно и оружно. Оно Почти в пятеро меньше нашего, но люди то видно умелые, раз прочь не пошли, едва рать твою увидав!
- Что за войско? - спросил конунг.
- Волк белый на черном стяге, - хирдман доложил.
- Так что же ты страху наводишь, воин! Силы в тебе немало, а душа заячья! - Рассмеялся Харальд, в стременах приподнимаясь. - То Харек Волк, не иначе! Эй, люди! Знаменоносца мне и отряд в пять десятков воинов знатных! Остальные тут оставайтесь, окончания переправы ждите!
Собрались спутники конунга, знамена подняли, да встречь воинству Харека выдвинулись. И хотя темно уже становилось, да разглядел властитель взором зорким, что не только свой стяг поднял Харек, но и Агдирский.

Первым знаменоносец Харальдов до войска того добрался:
- Назовите себя, воины! Кому служите, что в землях сиих делаете! - Бросил он. - С миром ли пришли? Что сказать мне господину моему, Харальду конунгу?
- Я ярл Харек волк, союзник конунгу вашему, возвращаюсь из похода в Хейдемёрк... А это войско мое, все что после той тяжкой битвы осталось. С вами ли господин ваш, Харальд коннунг?
Оглядел войско его знаменоносец, усмехнулся в усы:
- Смотрю я, у тебя Харек войско с каждым походом не уменьшается, а в числе растет. Но здесь господин мой, след тебе, как ярлу верному на поклон ему идти, да за слова гордые повиниться!
Харек нахмурился, и прежде чем ответить, бросил сердитый взгляд на гонца.
- Не за что мне виниться, ибо ничего худого я не совершил, но поговорить мне с ним надобно...
- То лишь конунгу решать, - спокойно гонец заметил. - Едем же, ярл.
Харек обернулся к своим соратникам.
- Я пойду один. Оставайтесь здесь. Если со мной что-то случится, я протрублю в рог, тогда все отходите... на то место где мы вчера ночевали... а после пробивайтесь в Хригнисакр, а потом к Гутхорму - в Гудрандаллир. Бранд нахмурился и покачал головой: - Не след тебе одному идти, ярл, мы многое вместе прошли...
- Я пойду один... лишь мне решать, - спокойно ответил Харек. - Я один за свои слова отвечать должен. Едем же...-обернулся он к гонцу
Так добрались они до отряда конунгова, и хирдманы окружили ярла, а затем лишь сам Харальд вперед выехал.
- Здрав будь, волк агдирский, - произнес властитель.
- Здрав будь, властитель Харальд. - сказал Харек, спешившись, и отвесил легкий поклон. - Наконец -то я могу увидеть отпрыска Хальвдана, а то до сих пор другие твои приказы передавали... Тем более рад буду твою волю из уст твоих услышать...
- Прежде чем волю мою слышать, изволь свои слова обьяснить, Харек ярл. Ты пошто посланцев моих бранью встречал?
- Посланец твой был один, Стеймонд-ярл его вроде бы звали. И начал он со мной говорить тоном высокомерным, как с рабом говорят, а не с ярлом по званию ему равным... Не думаю, что конунг такие слова ему в уста вложил... А в словах моих ничего не было крамольного или оскорбительного, вежливо я все в письме объяснил... Не от Торлейва ли жреца замысел тот исходил, чтобы перед битвой великой войска разделить?
- Быть может и от Торлейва, - конунг произнес, а затем из сумы переметной кожу рунами исписанную достал. - Твое это послание. Харек Волк?
Харек взял послание, развернул кусок кожи, и внимательно просмотрел написанные на нем руны... - Нет, мой коннунг. Это не мое послание. Тут не хватает половины текста... Либо он обрезан... Нет... Не моей рукой оно написано... и руны некоторые не так поставлены как я бы их сам употребил...
- Может еще скажет, что и печать не его? - Усмехнулся Аудун скальд, что подле конунга стоял. И выдал такую вису:
Издали лаять
Волком грозным
Харек обучен
Был рьяно
А пред очами
Конунга смутился
От слов негодных
Своих отказался!

- Хорош ты тут лаять шавке подобно - ответил Харек Аудуну, - и медом Игга плеваться, ибо волком ты не рожден... - и обернулся к Харальду. - А печать хоть и моя, но не моей рукой сделана... На печати той я два волоска в гриве волка коротких вижу... А в моей печати они длиннее и к низу слегка завиты... Это я специально выточил наждачным камнем, чтобы печать воспроизвести нельзя было в точности. - Харек достал медный оттиск из своей напоясной сумки и показал Харальду. - Кто-то решил очернить меня в твоих глазах, конунг, и послание подложное сделал...
Помрачнело лицо Харальда, вспомнил он, что и послание ему Торлейв приносил, и он же супротив Харека наветы гуторил, и он же жену ярла бесчестью подлому подверг.
- Что же в настоящем послании сказано было? - Харальд спросил.
- О том всего не упомню. - сказал Харек, нахмурившись. - Но в два раза длиннее этого послания было оно, и таких выражений дерзких в нем не было. А еще... Три руны здесь применены неправильно, совсем не так как я писал... Я ведь забыл, что многие здесь старших рун не знают, и датские руны использовал временами... Видимо тот, кто послание переписывал, рун тех не знал. Советы там мои были, как войско твое увеличить и Агдир в руках удержать, если Сульки конунг в него снова сунется...
- Что же советовал ты, Харек Волк? - Решил испытать его в последний раз Харальд, прежде чем слова на веру принимать.
- Прежде всего, советовал к морским конунгам послать, чтобы к тебе на службу шли или уходили по добру-по здорову, так как острова те, где они обычно зимуют и куда добычу свозят, в твоих владениях находятся... А еще... к конунгу датскому советовал послать - чтобы он тебе войско в помощь дал,а заодно и против Эйрика -конунга свеев поддержкой заручиться... Узнал я многое от данов, что в моем отряде были, и что конунг датский все земли данами населенные под свою твердую руку собрал, и что может Хардакнут помощь тебе дать немалую...
"Об том же мне Торлейв говорил, что же, теперь нет сомнений, что он злое умыслил против Харека, да заслуги его себе забрать желал!"-подумал Харальд.
Спрыгнул с коня Харальд конунг, крепко ярла обнял.
- Вижу я теперь, что верен ты мне, как отцу моему, Харек Волк, - тихо произнес. - И прощения прошу, за недоверие мое былое.
Недоумение появилось на лице Харека, и долго он растерянно смотрел на Харальда.
- Былое недоразумение пусть забудется...Вижу я, что злые наветы тебя обманули, конунг. Если я покинул владение в Ирландии, которое мне было обещано, и сюда вернулся с войском, то что как не клятва твоему отцу данная меня сюда привести могла? Славы на мой век и так выпало немало, и богатствами я в Ирландии обделен не был, и лишь ради долга я пришел в твою страну, и под твоим стягом воевать стал...
- Чего желаешь, проси, Харек ярл - не откажу. За службу твою верную всегда подле меня по левую руку сидеть будешь! Но полно на морозе стоять, пошли к костру - поведаешь ты мне, что в Хрингасакре было...

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 20-04-2007, 10:59

Рогаланд. Сульки конунг
(Тельтиар)


На мягкой пуховой перине Сульки конунг спал, точно властитель ромейский – в юности бывший в Миклагарде, и по сей день не забыл он той роскоши, что окружала в Великом Городе даже простого слугу, даже обычного стражника. Даже рабы там тела свои маслами и благовониями смазывали, да в одежды белые рядились. Что уж говорить о шелках и бархате, о пурпуре кесарьском! Грезил днями и во снах видел Сульки конунг роскошь пиров и златой блеск церквей Миклагардских, иконы, в золото облаченные, да вина столь сладкие, что когда пьешь их, обо всем на свете забываешь.
Да только много богатств надо, чтобы сокровища Миклагардские в Рогаланд привезти. Потому и жаждал он владений соседских, чтобы за злато и земли, за рабов выменять каменья самоцветные и украшения изысканные, ковры дорогие, шелка алые. По перстню на каждом пальце конунга было, узорные перстни, каждый по две-три деревни стоил, да кольца златые в бороду пышную вплетены, каким и вовсе цены не было. Никогда не расставался с ними Сульки конунг, никому не доверял даже касаться их.
Одевался Сульки в одежу, что сотни рабов крепких стоила, умывался водой серебряной, шапку носил подбитую бархатом, да с оторочкой меховой горностаевой, плащ его златом расшит был, а в рукояти меча, да на ножнах, самоцветов больше виделось, чем у владетеля иного в казне всей.
Таков был Рогаландский властитель, и оттого жаждал он Агдирских земель, что можно было в них поживиться добычей обширной и богатой. К границе войско его подступило, да там лагерем встало – одного лишь приказа ожидали и Кьятви и Соти – братья Сульки, приказа вновь на Агдир людей вести, да селения огню предавать, за поражения былые. Да ведьму старую Ассу на смерть лютую обречь, за позор причиненный.
Сам конунг не в шатре лагерном ночевал, но в усадьбе, недалече от воинов своих, ибо не любил он тягот походных, хотя и слыл воином сильным и умелым. Ныне же зол был Сульки, ибо ранехонько слуги его пробудили. Накинул плащ на плечи конунг, вышел в горницу – купца Снорри увидал, давнего друга своего, что товары ему из Миклагарда драгоценные привозил. Необъятен был Снорри, точно медведь, брюхо толстое кушаком подпоясано, глазки жиром заплыли, щеки пухлые шевелятся – будто бы постоянно что-то жует купец. Обнялись знакомцы старые, да по лавкам сели. Тяжко купец дышал – давил его вес непомерный на сердце бычье, тяжко жить было Снорри, но от угощения конунжего не отказался толстосум. Вина испил дорогого, в ногу баранью зубищами острыми впился, и лишь голод свой неуемный насытив, на расспросы отвечать стал.
- Что привело меня к тебе сейчас, спрашиваешь? – Вцепился в мясо Снорри, не жуя проглотил. – Нет, не из Миклагарда иду, и не из земель франков. В Сарасберге я нонче был, там зиму зимовал, да на сражениях кровавых злато добывал.
- Мне-то, что с того?
- А то, что сложили буйны головы Хегни и Фроди, и Гримкиль одноглазый с ними заодно в Хель отправился! – Рассмеялся купчина.
- Брешешь! Как пес брешешь! – Вскричал Сульки, а затем залпом кубок опорожнил. – Да как же могло так быть?
- Как есть могло, и Гудбранд Конунгов Властитель с ними помер! Честью тебе купеческой клянусь! – Снова от смеха телеса его сотряслись, да в рот бездонный полхлеба отправилось.
- И Гудбранд? – Побледнел Сульки, затрясся. – Да где же Харальд столько войска собрал, в Сарасберге сидючи?
- А он не много сил на это отрядил, хитер шельмец, а родичи его еще того коварнее! Сонных порезали, в усадьбах пожгли конунгов, точно скот какой! Ох, умны!
- Ты-то чего радуешься? Он же на меня пойдет теперь с ратью!
- Не бойся, не пойдет, - купчина продолжил. – Есть у меня человек верный, сильно Харальдом обиженный, да обиду эту нам на пользу затаивший. Весточку тебе передает.
- Какую же? – Придвинулся конунг к Снорри, интерес в глазах его загорелся.
- А вот эту, - достал купец дощечку рунную. – Грамоте-то ты поди обучен?
- Сюда дай!
Вырвал послание Сульки из рук друга, и такие слова прочитал:
Слыхал я, недобро
Обошлись в Хрингасакре
Люди Гутхорма
С друзьями Гудбранда.
Ныне конунг сам
Коней направляет
Да рать собирает,
Едет к Хейдмерку.
Славный же случай,
Для Сульки конунга,
Свести с Агдиром
Старые счеты.

- Ох, складно говорит дознатчик твой, не скальд ли?
- А даже если бы и скальд, что ж тебе, хуже от этого, что ли? – Хитра улыбка у купца, да проросло уже зерно жадности, им оброненное, в сердце конунга. Велел Сульки доспехи ему подавать, да войску строиться. Прошло время медлить, время действовать настало.

Трандхейм. Усадьба Хладир.Хакон и ярлы.
Совместно Тот и DarkLight

По приглашению конунга, воины стали говаривать речи. Многие из них прошли несколько воин, а уж стычкам мелким и вовсе счет давно потеряли. В том, что захватчиков гнать в шею надо, все соглашались. Гуторили больше о том, как лепше Грютинга за рубежи Транделага выставить – да так, чтоб дорогу в чужие владения позабыл.
Слушали родичи, Мар Иллугисон и Гуннар Сердитый, соседей своих, ярлов Хакона-конунга, слушали и запоминали, сами же высказать думы свои не торопясь. Вот и Сурт Рукавица, ярл Верадаля поднялся, кратко говорил он, жёсток при этом был лик его, горели очи пожарами костров алых. Не о том поведал он, как Грютинга поганого воевать, иные слова конунгу в дар преподнёс. Славные то были речи, слова исторгались губами воя для вражин лютого, верного правителю своему, смелого необоримо.
Тронула уста Хакона Хладирского улыбка. Удружил конунгу своему ярл Верадаля. В тяжкую годину слово доброе слышать всяко приятно.
По лицу же Мара Хладные Пальцы, тень скользнула, не по нраву ему пришлись слова Сурта.
«Голова набекрень, уже не поправишь, - зло думал ярл Гаулардаля. – Или обиды он не учуял? Как же так-то, неужто колдовством Хакон старый промышляет. Ведовством одурманил, пеленой глаза застил. Но не владеть тебе, конунг, каждым умом, дурачь псов своих верных, меня не проведёшь».
Встал тут и Раги Иварсон. Так сказал ярл Эйна:
- Верно гуторит Сурт Рукавица! Но и о том надо помнить, что не один Грютинг Оркдальский пасть раззявил. Как конунг мудрый молвил, о завтра подумать не помешает. Чтоб земли свои защитить и от тех рек, что вослед за Грютингом в Трандхейм повернут. Коли ослабит нас враг, тут же бурные воды всколыхнутся, зальёт Транделаг, что тогда делать станем?
- Как волны пенистые о скалы разбиваются, так и враги наши в пучине алчных очей своих сгинут, усталые веки их сами закроются, когда отведают стали Транделагской, - так говорил Сурт Рукавица и трудно было поспорить с ним.
Но поднялся Гуннар ярл Стринда, увидев знак родичем ему поданный, и возразил:
- Силён ты в битве, Сурт и яростен в речах, да только округ себя посмотреть не желаешь. Камень в воде тонет, реку же холод в тиски сковывает, а огонь лёд топит. Нет силы необоримой, даже Асы всемогущие о том ведают. Тор могучий и тот однажды к хитрости прибегнул, доказав, что подчас бывает она выше мудрости и полезней воинского умения.
«Хорошо начал родич, - мысленно похвалил Гуннара Мар. – Ну, да и я помогу. Сегодня Сурта на словах разобьём, завтра Хакона на деле. А Раги Иварсон тот ещё хитрец. Знаю ведь – злится на конунга, а виду не подаёт. Поддержим его, чтоб и он нам позже подсобил».
- Я не Ас, - сказал ярл Верадаля. – И не герой. Но ладони мои рукоять меча ежедневно ласкают и волос костром пахнет, а не брагой мутной. Дружина моя сильна. Неужто у тебя, Гуннар, всё иначе? От того ли сеча тебе не мила стала? Потому ли в бой не стремишься? Не загадок отгадчик за красавицей Хладирской пожаловал и обещание ему лишь одно дать могу – голову его лиходейскую срубить.
Нахмурился Гуннар Сердитый, сжал кулаки, но ответа верного не сыскал. Тогда пришёл на выручку ему Мар Иллугисон:
- Посмотри, Сурт на Хакона Младого, - указал Хладные Пальцы. – Внимательно посмотри. А лучше рядом с ним сядь, послушай воина удалого. Может поймёшь тогда, каково это, с Грютингом воевать. То, что разобьём мы Оркдальцев, и у меня сомнения не возникает, а вот голову с Грютинга снять, это уже постараться надо будет. Коли с ним покончим, так другие знать будут, что сила за Хаконом-конунгом великая.
Знал Мар, что обиду страшную сейчас нанёс ярлу Верадальскому, место ему указал, да не почётное, а самое позорное, рядом со щенком безродным сесть предложил. Зато конунгу малец мил, должно порадовать слух его, что воином справным парня назвали.
- Надо нам ворога в ловушку заманить, - продолжал Мар. - В круг огненный взять, чтоб уйти не смог. Что на это скажите?
Слушал молодой Хакон речи ярловы – да кулаки сжимал под столом. Видимо было, что часть мужей родовитых на ссору нарочно напрашивается. Так ли боги заповедовали? Конунг – властитель, асами даденный. Да и добре ли то, когда потомки Ярла, что род вели от Отца с Матерью да Хеймдалля светлейшего, гостем меж ними возлегшего ссорились, будто южные торговцы? В недоумении смотрел юноша на отца своего кровного, думая про себя о том, почто Хакон не оборвет злоречивых, волю являя? Эдак решат ведь они, что вовсе конунг ослаб и власти в руках боле не держит.
Сурт же на пожелание Мара чуть бранью не отозвался. Лишь уважение конунгу с лет младых им испытанное, речи срамные в устах заперло. Хакон младший – кровь старшего, и кто меньшого ублюдком хает, и старшему обиду наносит. Однако – сидеть ему рядом с рабом? Пальцы привычные к оружию потянулись – кровью умыть оскорбителя.
- Не в доме моем, Сурт, - негромко, но властно сказал ему Хакон.
Волком глянул ярл Верадаля. Заметно было, что возмущен он тем крайне. Что Хакон за честь его не вступился. Пришло Сурту в голову, что выстарился конунг, и, сыновей потеряв, даже отродье се рабское, сильней ярлов своих ценит.
- В круг, говориваешь? – продолжил меж тем конунг. – Мысль не дурна, но скажи скудоумному – али воев у на ныне без счета? Может, пропустил я чего и за время мирное бабы в фольках ваших в десять раз больше мужей нарожали?
- Хвала ванам, во многих домах мужи славные подрастают, - ответствовал ярл. – Женщины, что пряжки на одеяниях носят, конечно, не столь плодовиты, как те, что роду низкого, но каждый их сын - волк, а не шавка. Таких десять против сотни пойдет – и с победой воротится. Тебе ли не знать, конунг, как в бою бывает важна стать воителя?
Не винил он конунга прямо, но все поняли, в чьи ворота стрела полетела. Хакон млад голову вскинул, грозно глазами сверкая: да, мать его пряжек на одеянии не носила, но плох тот муж, что позволит родившею его хаять. А вот многие ярлы не сдержали довольных ухмылок. Увидел то старый конунг – и еще боле нахмурился.
- Мудр ты, властитель, - поспешил использовать паузу Гуннар, - однако ж подумай: коли идти на Грютинга в лоб, много воев положим. Викингу люба смерть в бою, с мечем добрым в руке, однако ж мужи нам и здесь ныне нужны, чтоб землями править да ребятишек воспитывать. Кто ж им привьет уважение к праотцам, ежели все отцы их пировать разом отправятся? Хитростью мы большего добьемся, да и людей сбережем. Больше викингов наших на пиру победном меду отведает.
Возразить на то было нечего: Хакон с самого нападения соблюдал линию выжидания да решения осторожного, и сам о том, что беречь воев потребно не раз говорил. Гуннар лишь те слова повторил – да против конунга и направил. Скажи тот сейчас слово – вышло бы, что людей он не бережет. Плох тот властитель, под началом которого много гридней да бондов головы зазря складывают.
- Мудры слова твои, ярл, - неохотно признал Хакон. – Ныне будет по твоему. Я так сказал.

Сообщение отредактировал DarkLight - 20-04-2007, 11:40

Хедебю, Южная Ютландия
с Тельтиаром
- Что же это, и виру не стал требовать с этого отродья троллей лесных ? -спросил Сёльви, когда агдирцы вернулись к своим кораблям
- Да уж очень мне этот стражник не по нраву пришелся, - покачал головой Оттар. - Жаден больно до серебра, с таким справедливости не получить. Благо хоть от саксов отделались.
- Может и так. Только не по нраву мне что дабы с обидчиками расчитаться на то соизволение херсира спрашивать надо... -сказал Убби.
- Так здесь же торжище.- Сёльви хмыкнул. - Если все тут друг дружку резать начнут - то вмиг торговля всякая прекратится. Может потому и Каупанг стал при Хальдване пуст и заброшен...
- Хороши болтать - прервал их Оттар. - Пленников выводить надо да товары выносить, какие у нас на обмен заготовлены были. Конунгу вендов подарки надо привезти добротные...
Гридни сразу же оживились. Цепочкой они выводили пленников альвхеймарских и тех кого в битве с пиратами захватили. Другие воины выносили тюки со шкурами и выделанными кожами. Оттар оставил неболшой отряд сторожить корабли, а всех остальных повел на торг.
Сегодняшнее происшествие в гавани расшевелило многих приезжих, и сейчас торговля шла лихо. Героев свары тут же обступали торговцы из дальних стран и наперебой предлагали свои товары,разложенные на складных столах и прилавках, да под навесами. Некоторые - в основном местные и заезжие воины - приветствовали отряд Оттара восторженными криками и колотили оружием в щиты в знак одобрения. Заносчивые саксы не нравились здесь очень многим, и то что кто-то преподнес им урок многих н .
порадовало. Оттар не раз потом возблагодарил Тора что ему попался в пути один из кораблей Торира Собаки который вез припасы. Еда в Хедебю стоила дорого, и немало серебра можно было на этом сэкономить.
- Смотри-ка - сказал Убби, дергая Сельви за рукав. - Это ж кто этого чужеземца так уделал? Щеки красные, глаза в синяках, а забинтован весь...
Оттар засмеялся, оглянувшис на них. - Это араб из теплых морей. Мой дед еще в их страны в пходы викингские ходил, пока над всеми один конунг стоял... А теперь уплывешь, а твой дом уже соседи разграбят и сожгут...
К ним подошел чернявый мужчина маленького роста с длиннющим крючковатым носом.
- Гляди-ка, никак его мамаша с тролллем путалась- сказал Сельви, покосившись на него.
- Нет, моя мать быть честная женщина. она за тролль замуж выйти - ответил мужчина.
Викинги расхохотались.
- Что ж ты, троллий сын, так подошел, али купить чего желаешь?
- Я есть толмач, а вот он желает... Вы рабы продать хотите?
- Можем продать, а может и на других обменять - тут уж от цены зависит.
Подошедший араб что-то быстро затараторил на гортанном языке, показывая на пленников.
- Он говорит, пленники твои быть истощены и исхудать, но он их возьмет на галеры... по 5 монет з
за каждого.
- Да это же грабеж, - возмутился Сельви. - Тут каждый раб, не какой-нибудь хилый франк, а настоящий воин!
Толмач перевел, и араб в ответ что-то жалобно запричитал. хватаясь за голову.
- Он говорить вы требовать слишком много за такие люди, а он иметь десять детей и ему детей кормить надо. Вы его разорить если возьмете больше.
- Так чего столько наплодил если прокормить не может? -отрезал Убби.
- Только не на галеры -взмолился один из пленников. - Именем Тора вас заклинаю. Если уж продавать кому-то вздумали, то лучше уж грекам, а не собакам этим женовидным!
- Молчи! - Отрезал Сельви. - А ты, уважаемый, скажи сему покупателю, что меньше чем по пятнадцать монет ни раба не отдам, даже самого захудалого
Толмач перевел его слова. Араб снова запричитал, брызжа слюной, но Оттар показал ему кукиш и дал знак идти дальше.
- Правильно делаете - сказал им подошедший южанин в гребенчатом ромейском шлеме. - Таких мужей мгучих за бесценок сдавать глупо. А уж врагам нашим тем более.
- А ты можешь больше цену дать, - оценивающе взглянул на миклагардца Оттар. Тот был богато одет, но поди пойми этих ромеев - может у них так каждый второй одевается.
- Еще как - ромей улыбнулся. - Я не слепой. Вижу вы их в плен в бою взяли, и воины это хорошие. Такие нам нужны очень. Я стратигос, служу наместнику Сицилии. Эти арабы туда лезут как собаки нерезанные. А мы слышали что у вас воюют много, и плеников сюда везут на продажу. Потому берем всех кто к службе пригоден.
- Зовут-то тебя как, стратигос? - Спросил Рваный, подводя покупателя поближе к товару. - Вот посмотри, этот раньше хельдом был. Воин знатный, силушки немало - его покормить, будет десятка стоить.
- Анастасиос меня зовут. - грек пожал руку Оттару. - Такие воины нас сейчас очень нужны. Эти собаки арабы числом берут. Налетают сотня на десяток и выдавливают...
- Наших молодцев возьмете - на прогадаете, - появился подле командира Убби. - И они вам верой служить будут, коли снова мечи в руки дадите. Ты посмотри, грек на их глаза - это глаза воинов, не ведающих иного страха, кроме как страха умереть без оружия в руках.
- Вижу... -грек внимательно осмотрел вереницу пленников. - Сколько вы за них хотите? Кесарь велел нам брать всех кто годен, и за ценой какую спросят. в серебре недостатка нет, нам люди нужны
Оттар ухмыльнулся:
- Вот это мне по душе! Тех что воины умелые и знатные я вам по двадцати пяти монетам уступлю, а кто ослаб, или ущербен немного, но меч держать сумеет - тех по двадцати.
- Остальных - коли возьмешь, так по пятнадцати, - добавил Сельви.
Грек хлопнул Оттара по плечу.
- С вами можно иметь дело. Я согласен. Откуда вы пришли? И что там у вас сейчас происходит, если пленников так много?
- Война, мил человек у нас происходит, - Рваный ответил. - Государь мой со многими владетелями немирье имеет, да бьет их, одного за другим, так что только клочки летят! К лету, чую - еще вам рабов привезем.

- Давайте везите, и побольше. - сказал грек. - Я тут все время сижу. Я представляю волю нашего кесаря в ваших странах. А заодно и набором воинов для кесаря заведую. И кто по доброй воле к нему идет служить, кесарь наш награждает щедро.
- Может и награждает, да мы своего конунга заради злата не бросим, - отвечал Оттар. - Убби, отсчитай пленных, да серебро возьми как положено.
Грек отвесил легкий поклон.
- Все таки вы не назвали своих имен и своей страны. А мне хотелось бы с вами наладить отношения, и дружбу - они и нам и вашему властителю были бы выгодны. Какому конунгу вы служите?
- Мое имя Оттар Рваный, и служу я Харальду сыну Хальвдана, - с гордостью отвечал херсир.
- А из какой вы страны? -осведомился грек. - Мало еще нам про северные страны известно, откуда воины славные родом?
- Агдир - наша родина, но ныне Харальд правит и Вестфольдом, и Вингульмерком, и Раумарики, и иными землями северными.
- Про Хальвдана мы слыхали много, о Харальде увы я ничего не знаю. Я вас всех приглашаю на обед в мою резиденцию, и там расскажете обо всем, что проиходит в ваших странах. А ваши пленники отплывут сегодня на одном из наших торговых кораблей...
- С радостью я твое приглашение принимаю, - отвечал Оттар. - Да и воины мои не откажутся гостями твоими стать.
Доволен был Рваный - не так много времени прошло, а уже всех пленников продать сумели! Ежели и с товарами столь же споро дело пойдет, так завтра уже можно будет к вендам выступать, времени даром не теряя.

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 20-04-2007, 18:43

Вестерготланд. Эйрик

Хоть и знали заранее в западных землях Готланда, что конунг свеев на тинг сбирается ехать, а все равно не смогли сдержать удивления. С неприкрытой завистью взирали хельды и хирдманны на резные сани, лентами да бубенцами украшенные, на могучих коней под расписными седлами статных викингов свейских, на доспехи воинов ладные да начищенные. Остановилось эйриково войско по его сигналу неподалеку от собрания гаутов, сам же Эйрик вышел из саней и к людям, совет державшим сейчас, направился. Вместе с ним как приближенные пошел и Свен Черный Молот, и Вальгард, и ярл Храни, которого твердо решил Эйрик землями да казной пожаловать, и Гадалхар, что на границе к ним присоединился. Узнали Гадалхара мужи некоторые, зашептались, перстами на него указывая, - вот, мол, и предатели уже появились.
Хельд, что речь держал в то время как Эйрик приехал, прервался на полуслове и смотрел теперь на приезжих внимательно, мрачного взгляда не отрывая. Был то Кари, сын Родерика – хевдинга, что умер недавно от болезни. Имя его означало "ветер". Думал Кари власть теперь в свои руки взять после смерти отца, и появлению Эйрика, знамо, не рад был вовсе.
Вперед выступил свейский конунг, чуть склонил голову, почтение свое собравшимся выказывая.
- Приветствую вас, знатные мужи, достойные воины да жрецы мудрые, - начал речь свою Эйрик. Но нахмурился Кари, вперед шагнул с такими словами:
- Ложно твое уважение к нам, конунг чужеземный, и яд в словах твоих. Не с добром приехал ты на тинг, сын Эмунда.
- Ошибаешься ты, хельд, - холодно отвечал ему Эйрик, - не с войной я прибыл а с миром. Да и не след тебе приезжим дерзить, даже имени своего не назвав.
- Кари, сын Родерика - имя мое, - отвечал тот гордо, - единственный сын хевдинга покойного я.
Усмехнулся в густую бороду Свен за спиной конунга: юнцом в глазах его выглядел Кари.
- Слыхал я, с чем прибыл ты к нам. Власти требовать желаешь над нашими землями, так ведь, конунг?
Шепот послышался среди присутствующих, некоторые возмущены были услышанным, некоторые же, наоборот, оживились. Смерть хевдинга прежнего того знаком казалась, что неугодно было богам его правление – значит, нужно иного владыку поставить в Готланде. Так почему же не Эйрику им быть?
- Истинно так, - спокоен и непоколебим был Эйрик, на вопрос Кари отвечая. – Восточную часть Готланда войной я захватил, победой честной, а вам же без жертв вовсе обойтись предлагаю. Серебра да злата да каменьев драгоценных много в закромах моих, всех хельдов одарить хватит, так зачем же понапрасну жизни людские губить?
- Хочешь, чтобы добровольно мы под власть твою перешли? – прошипел Кари, в лице меняясь. – Не бывать тому, чтоб чужеземец место отца моего занял!
- Выходит, юнцу здесь править, у которого едва усы с бородой расти начали?! – выпалил Свен, разгневавшись. Локтем в бок толкнул его Вальгард, нельзя было вмешиваться сейчас.
Эйрик же, словно не замечая Черного Молота, обернулся да рабам своим, с войском конунжим поодаль стоящим, знак подал. Принесли ему тут же двое мешок виду странного, веревками затянутый.
- На недовольных, Кари, сын Родерика, у нас тоже управа найдется, - нараспев проговорил конунг, веревки развязывая. Наконец бросил он их на землю да вытряхнул из мешка содержимое, всей толпе на обозрение. И покатилась по земле отрубленная голова хевдинга остерготландского, родного брата Родерика умершего. – Так или иначе воцарится здесь моя власть, так лучше же вам принять ее добровольно…а не так, как муж этот , что в Вальхалле ныне мед вкушает с эйнхерьярами.

Альвхеймар. Усадьба. Гандальв и Асгейр.
Совместно с мастером.

Ясное дело, что, после подобной побудки, Гандальв спустился в гридницу из опочивальни только тогда, когда солнце уж стояло высоко. Воины не приучены спать долго, бока на полатях отлеживая. Уже давно встали, потрапезничали да разошлись по разным делам. Так что за дружинным столом конунг увидел только Асгйра, с аппетитом уплетающего кашу с селедкой. Славный ярл, видать, правда, оголодал: ныне утором он был без доспехов и глаз зоркий сразу заметил появившуюся в теле Асгейра нездоровою худобу. Ничего, парень сильный да здоровы – отъесться. Вот он утром и отъедался.
По обычаю ярл первым владыку приветствует, вот и встал он с лавки, голову в поклоне склонив. Да только конунг кивнул милостиво – доедай, мол. Воя упрашивать не пришлось:
- Доброго лекаря ты мне нашел, владыка, - расправившись с небольшой рыбиной, заговорил Асгейр. - Ногу мне знатно залатал, уже и болит не в пример меньше вчерашнего.
- Рад я то слышать, ярл доблестный, - молвил Гандальв, усаживаясь рядом на лавку. – Такими мужами, как ты, и славен Альвхеймар.
- Поражение - что горький отвар, - назидательно молвил Гандальв, - пить неприятно, да тело от дремы вмиг пробуждает. Так и нам поступить должно. А что кусок в горло не лезет - так то дело не доброе. Эдак до срама дойдет: чтоб мы врага, к стенам пришедшего, исхудалыми встретили, меча поднять сил не имея? Не в том правда, чтоб кручинится дено да ночно, голодом да холодом себя изнуряя? Слышал я, то в ходу в землях Белого Бога, но нам чужеземная мудрость не к чему. Викинги и без таких веяний новомодных с бедами легко расправлялись, да и вороги наши жили недолго.
- И эти не долго проживут! - Воскликнул внезапно Асгейр, да осел тут же, покинули его силы, да возвращаться пока не спешили. Прошептал ярл:
- Как войду в силу, конунг, дозволь мне воев наших возглавить, имя доброе вернуть, да позор поражения кровью вражеской смыть.
- В том и сомнения быть не должно. Ужели думаешь ты, будто верю я что ты легко, будто без боя Хрингасакр покинул? Нет, видимо мне, что как гордый олень против стаи волков отбивался, и многие псы агдирские головы под клинком твоим складывали. Не бесчестие то, чтоб от врага, что сильнее, с честью уйти, а не бежать будто заяц трусливый. Ныне оба мы живы, и месть наша страшной окажется. Отольется Харальду да дяде его вся кровушка, что из жил воев моих в ночь ту на снег пролилась. Ох, долго они умирать будут, иль не зовут меня уж Серым Гандальвом!
- Велик ты, повелитель, да гложут меня сомнения - много сильнее рать наша была и в первый раз, и при Хакадале, и в Хрингасакре - да все хитростью брал Харальд щенок и родичи его! Ныне же ослаб Альвхеймар, за то время, что без хозяйской руки был - не собрать нам войска могучего, коли одни останемся, а союзники твои в Хейдмерке все головы сложили.
- Верно гуторишь ты, ярл. Увы мне: ведьма Асса, видать, всю кровь свою порченую Харальду отдала. Правду говоривают старухи - внуки в дедов ба бабок больше, чем дети, статью идут. Однако, и сами мы хороши: верили в непобедимость свою, плохо от врага сберегались. Знал же я сам, что нет чести в Харальде, да и вам, ярлам, не раз то говаривал - а вот подлости такой не смог угадать. Что толку теперь слезы лить да голосить, что зимой воевать - не по предков заветам, да ночью - не дело меж викингами. В дальних походах рабов во тьме брать хорошо. Знать, родич мой и нас оценил не выше каких-нибудь англов. Впредь нам наука: не стоит ровнять семя крапивное с доблестными мужами. Да, Альвхеймар был без хозяина - но ныне вернулся я, и владенья мои быстро руку хозяйскую почуют. Земля ведь - что конь норовистый: без конунга дичает, а как власть углядит - мигом смирным становится. Кроме того, много еще врагов у Харальда осталось. Да и мы не слабы – войско больше прежнего наберем. Выше нос, Асгейр! Мы еще выпьем с тобой в честь Харальдовой смерти!
- Уж доведется, так большой кубок подниму заупокойный, чтоб он, как отец его из Хель не воротился никогда боле! Надобен нам союз, Гандальв, дабы не мы одни со щенком злобным сражались - поровну с друзьями и тяготы военные разделим, и славу победоносную! Есть еще славные воины на земле северной, к ним гонцов быстроногих отправим.
- Тяжко о том говорить, ярл, однако мало кто на союз с трижды врагу проигравшими согласится, - вздохнул конунг. – Ну, да ничего, нам же с того удача будет. Выждем мы ныне, пока конунги другие агдирцев потрепят. А после покажем, какие у нас зубы.
- Выждать предлагаешь владыка?
- Воистину, так.
- А коли сам щенок сюда явиться, что делать будем? - вопросил Асгейр.
- Коли явиться - так в Хель быстро дорогу покажем, - злобно ощерился Гандальв. - Я еще вчера. перед тем как рог хмельной за спасенье с воинами распить, стрелу боевую по фолькам отправил. Пусть все сбираются. Было дело - застал нас ведьмин внук неготовыми - так не свезет ему боле. Все я обдумал ныне Асгейр. Ежели боги совсем на меня не осерчали. победа нашей будет.
- Помоги нам Асы, - сжал амулет-копье на груди Асгейр.

Сообщение отредактировал DarkLight - 21-04-2007, 5:55

Танделаг. Хладир. Конунг Хакон и Бьярни.

- Почто, Бьярни, смущаешься, как девица перед свадьбой? Выкладывай уж, что лежит на сердце, - проговорил Хакон после совета, глядя на соратника своего преданного да верного. - Ярлы уж разошлись, некого ныне таиться.
- Прости речи мои дерзкие, конунг, но разве не след тебе было рукой по столу стукнуть да языки кой-кому укорачивать? - собравшись с духом, спросил воин. - Многим не люб Харальд на месте твоем, вот ярлы и ропщут. Небось, думают, что каждый из них, здесь рожденных, лучше бы и земли от ворогов уберег и Ассу бы приголубил.
- Мысли их для меня ныне - не тайна, - отозвался Хакон. - Желал я смотреть, кому верить могу, а от кого, как от волка бешенного горло прятать придется. А на другие слова твои, Бьярни, - музыкой скальдов отвечу:
Жизнь жить без цели –
Цепей тяжких гнет.
Ты молвил «почему?»,
Но есть причина.
Весной в корнях у ели
Подснежник подрастет
Ей ли решать кому
Краса его невинна?
Кто взять желает то
Что не готов ценить,
В душе моей вовек
Признанья не узнает.
Легко привадить зло
Ложь трудно победить.
За миг, а не за век
Душа во зле сгорает.
- Хорошо сказано, властитель. Но ужели ты думаешь, что Харальд, зная про его род, деву старше себя сильно оценит? Прости, коль ум мой слишком короток для тонких примесей в меде поэзии, но ведь и земель у него слишком много будет. Возможно, он – конунг славный да заботливый, но о наместниках, что Харальд в землях новых ставит, слухи худые ползут. То иноверцы, в богов наших не верующие, то волки от крови пьяные. Иль сам ты, как старший родич, рассчитываешь юношу того уму поучать? Думаешь, власть такая в пятнадцать зим данная, еще голову не вскружила? Боязно мне, что конунг сей хуже Гандальва на пробу окажется. Тот хоть и лют, да своих же мужей не карал без причины.
- Про Харальда того, что он без причины кому головы снял, тоже не сказывают. А что до наместников – тут правда твоя, чего речи зазря сказывать. Одно только скажу: я верю в наших богов, но сомневаюсь, что муж, веру сменивший с того в один день йетуном стал. И Харек Волк, и Эйнар Губитель Заговоренных всем ранее в Норвегии любы были, да и теперь о деяниях их слов худых нет: бондов не режут, дев красных зря не бесчестят. А в том, чьи боги сильнее люд убеждать – дело жреческое, не воинское. Плохо то, коль вои чужую работу берут, да языком вместо секиры орудуют. А еще хуже – когда жрец вместо конунга думать пытается, да люд верный наветами разгоняет. Свой ум владыке иметь надо. Что до ярла Кровавого – многих власть портила. дай Харальду срок: вот и посмотрим, крепко ли власть он в руках держит. не люб мне Гандальв Альвхеймарский, но хватка у него мертвая, да и Хальвдан Черный в том от родича не отставал. судя по знакам – и Харальд таков уродился. Что до дочки моей – бередишь ты сердце отеческое. Сам сомненьями мучаюсь. Однако ж, скажи – разнее не малодушие то – руку ее первому встречному отдать, Грютинга испугавшись? Даже коль люди не ославят – сам себя за трусость упрекать буду. Кроме того – пока боги на стороне агдирского конунга. Думаешь, что не осерчает он? Коли невесту ему пообещанную другой заберет? Куда взор не кинь – всяко получится, что толку от трусости моей мало бы было. И войны не избегну и честь потеряю. Того ли ты своему конунгу пожелаешь?
- Нет, властитель, - склонил Бьярни голову, правоту слов хаконовых признавая.- Вижу я, что мудрость твоя с тобою по-прежнему.

(С ДаркЛайт, разумеется)
Эльдис вынырнула из темной пучины сна, к которую окунулась благодаря страху да холоду. к удивлению девы, место, в котором она очнулась боле всего напоминало домину крестьянскую. Обученная пленом осторожности, она сперва рассмотрела горницу из-под ресниц, людям особо не веря. Кроме нее в доме были двое мужей, но обид они деве чинить, вроде, не собирались. Хотя после альвхеймарцев Эльдис бы не удивилась любым черным мыслям. Однако же, притворяться не сознающей ничего вечно невозможно. Уже сейчас девушка чувствовала, что затекшее тело так и тянет размять руки да ноги. Кроме того, неизвестность - почти та же пытка. что и нож ярла Асгейра. Эльдис открыла глаза и приподнялась на ложе.
- Проснулась, - произнес Эгиль, даже не поворачивая головы. Ему не надо было видеть девушку, чтобы уловить изменившееся дыхание и услышать движение.
Волк согласно рыкнул, покосившись на гостью со смешанным выражением любопытства и предупреждения: мол, даже ничего и не думай.
- Как ты теперь? - поинтересовался Эгиль, все так же не поворачивая головы.
- Жива пока. муж славный, - дева решила быть вежливой. если б одежда сидящего давала возможность определить его род да племя - может, и ярлом бы повеличала. - А о дальнейшем тебя спросить надобно. для чего меня из владений Хель вырвал да что делать намерился.
- Ну, вырывал не я один, - Эгиль кивнул в сторону Хаки. - А вот почему... нашли мы тебя в лесу. Не приучен я живых людей в снегу бросать.
На слове "живых" было сделано чуть заметное ударение.
Жест эгиля привлек внимание Эльдис к сидящему за столом. раньше лицо его было ей плохо видно, но теперь дева узнала в нем девешнего "призрака". Здесь, в тепле да при свете чтимого очага она уж и сама ответить не могла. почто так его в лесу испугалась. Викинг, как викинг: на гандальв и не Харальд, просто светловолосый да светлоглазый. Таких половина Норвегии. Хотя... в взора второго обнаружились странности. Одежда сидящего частью была из тканей богатых, да и покроя. что знатные ярлы носят. Но не было на нем не украшений ни знаков каких, к роду знатному причислявших. Странно то очень...
- Спасибо за заботу. Коль так. Желала бы я ныне узнать имя тех, за кого я супругу Отца Богов молить теперь буду.
- Эгиль, сын Эгиля, - последовал ответ. - Это Серый Снег, - волк сверкнул глазами в сторону девушки. - Ну а тебе, думаю, самому назваться можно.
Последнее, конечно, было уже к Хаки.
- Как раньше меня звали, уж и я сам позабыл, - хмуро ответил Хаки. - Ныне же Ульвом зови, незнакомка. А о роде не спрашивай - не принадлежу я ему более.
Эгиль лишь усмехнулся, но ничего не сказал.
- Меня люди в селении Эльдис называли, - дева все же решила осторожность явить. кто знает. что то за люди - может, и наваждения вовсе. Не дело им имя свое матерью данное открывать. А так скажешь - так и не явно, имя аль прозвище. Тем паче, что Ульв ей не доверился. А вот имя "Эгиль" знакомым помстилось. Муж, им назвавшийся. повернул голову к свету. и девушка вскрикнула невольно, увидив глаза. очень светлые. почти прозрачные... и незрячие.
- Что, удивлена? - правильно понял возглас Эгиль. - Ничего. Не самое страшное - не видеть.
Эльдис помотала головой: ей умом женским да пленом напуганным слепота жуткой казалась. Хаки же промолчал. Спросил о другом:
- Скажи, Эльдис. от кого ты в лес убежала? Не выпытываю чужих тайн - но из дома дружеского в виде таком не уходят.
- А каком, к слову? - заинтересовался Эгиль. Ранее он лишь почуял запах крови, но Эльдис касался по большей части только Хаки.
Легко поднявшись на ноги, он подошел к девушке; пальцы прохладно скользнули по лицу.
Лицо Эгиля помрачнело; вернувшись обратно к печи, он уже совсем ледяным голосом спросил:
- И... кто?
В ответ Эльдис помотала головой, без слов вжимаясь в стену. На глаза навернулись непрошенные слезы. Не могла она спокойно ночь ту вспоминать, да и имя Асгейра не шло с языка. подумалось: вдруг друзья они ярлу альвхеймарскому? Тогда может порадуются его проделкам, как конунг Гандальв.
- Такими мою стаю кормить надо, - задумчиво подвел итог Эгиль.
- Неужто не важно тебе, чьего рода тот был, кто мне раны нанес? Может. сам конунг? знатных мужей, за которыми сила лишь асы в чертогах своих судят.
- В стороне. отколь ты пришла, вроде Харальда люди обретаются. дивно мне, коли позволил бы он непотребству такому случится, - молвил Хаки.
- Что мне до конунгов... - протянул Эгиль. - Они над лесами не властны, а средь ночных снегов все равны... Но на Харальда точно не похоже.
- А вы, значит, не враги ему?
- Харальду? Я - нет. Он мне зла не делал.
- Я тоже скорее хвалить его должен, - обошел скользкую тему сын Гандальва Серого.
- Росли мы с ним вместе, - с поской прошеплала в ответ девушка. - Счастливое время то было, мирное... и почто мужи воевать дюже любят?
- Спроси еще, почему люди вообще друг друга убивают, - посоветовал Эгиль. - Я над этим в свое время думал... да перестал. Тут и седые мудрецы ничего не скажут. Спишут все на норн, как всегда...
А Хаки меж тем о другом думу думал:
- Коли ты из агдирской сторонки - то обидчики твои дом в Альвхеймаре держат? Не "Гандальвом" обидчика твоего кличут?
- Асгейром, - Эльдис закрыла лицо руками. Хаки вскочил со стула, и пару раз прошелся по горнице:
- Тяжело мне тебе верить, дева. да и не верить не могу. Некогда знал я Асгейра, как мужа веселого да меда поэзии славно хлебнувшего. Ужели переменился он быстро? Не люб ему Харальд, конечно, но чтоб настолько честь потерять...
- Стрелу вспомни, - криво усмехнулся Эгиль.
Хаки лишь головой помотал.
- В лучшее верить хочется - а не выходит. И почему так?
- Такой же вопрос, что и она задала, - покачал головой Эгиль. - У меня не спрашивай. Я и сам над этим долго думал...
- Додумался до чего?
- До того, что подумать стоит лет этак через шестьдесят, если доживу.
А Эльдис меж тем испугалась. Из речи спасителя поняла она, что не Харальду секира его служила. А уж что за стрела... стрел много, конечно, но на слуху более всего лишь одна была в последнее время. Та, что чуть Харальда не сразила, да врагу его в спину попала. Видать, неспроста ей "Ульв" этот знакомым помстился. Плод от дерева далече не отлетает... хотя. по речем судя - так сын Гандальва ему словно не родным был.
- Лучше поразмыслить, что теперь делать будем, - продолжил Эгиль. - Как хочешь, но Асгейру я отплатить не прочь.
- Да и я - тоже. Деянья такие над слабыми мужей всех перед богинями сильно позорят. Бывало. конечно, что в жны дев брали не по их воле, но чтоб на красу просто так, ради злости своей. покушаться? проклянут его ваны, да Фрейа милость отнимет. А нам на свете этом о воздаяньи подумать не худо, - это было не слишком похоже на кроткого Хаки. то ли ворожба Эгилева что в нем изменила. то ли возмущен он был так. как за себя никогда не обижался.
- Именно, - согласился Эгиль. - Вот только...
Он сомневался, что Эльдис сможет с ними по лесу идти; Эгилю такая жизнь была привычна, а Хаки все ж как воина воспитывали... Но выдержит ли хоть небольшой путь девушка, которую недавно от смерти оттащили?
А если не брать ее... то что делать?
- В селенье вернем, - Хаки испытывающе посмотрел на девушку. - если молчать обещается. И, обращаясь к ней прямо, добавил: - Ты уж поняла. славная, что не сильно мы жаждем Харальдово гостепримство испытывать. Да и не стоит воям про нас сказывать - блаженной сочтут.
- А если и не сочтут, то еще хуже будет, - добавил Эгиль. - Искать начнут.
Хаки невольно глянул на волка, и проследив его взгляд, Эльдис вспомнила загнавшую ее стаю. Зябко поежилась. И - кивнула:
- Молчать буду, будто немая. однако... ежели мстить пойдете, может. весть кините? Не жизнь мне ныне. зная, что он медом тешится да других дев на судьбу ту же обрекает.

Раумарики, усадьба херсира. Харальд и Харек
совместно с Тельтиаром
Вернулись воины к костру, обогрелись, да по чарке браги доброй испили, что люди Харальда поднесли. После этого лишь спросил конунг у Харека:
- Почему же ты войско свое встречь мне поставил, да лагерь разбил возле усадьбы, а в нее саму не захаживаешь?
Харек печально вздохнул.
- Потому что Альхейм не велел пускать меняя и мой отряд в усадьбу, оттого ночуем, как степняки, под открытым небом.
Харальд нахмурился.
- Альхейм значит, - сжались в кулак крепкие пальцы властителя. - Вот оно как, на моих же землях без моего ведома приказы отдает. Не след нам тогда у костров походных сидеть, верный мой Харек, к усадьбе идем. Ты же пока поведай мне о битве.
Харек пигладил волосы, и перевел дух, и снова поднял взгляд на конунга.
- Альхейм не только это сделал. Он из битвы бежал как трус, и отряд берсерков Гутхорма на верную смерть оставил. Из-за него Асгейр ярл ушел безнаказанно - тот самый, кто твоих бондов на деревьях вешал, и кто, как я слышал, невесту твою с собой увел...
Харальд отвернулся и стал осматривать стены, обдумывая мысли невеселые. Как непохожи были слова эти, на речи уже Харальдом слышанные, в которых гонцы доблесть Альхейма воспевали. Как правду найти, когда слуги в глаза лгут кары не страшась? Как страной править, если ярлы за власть грызуться, о державе не думая? Вздохнул Харальд, и снова на Харека посомтрел испытующе:
- Хорошо же он имя свое оправдывает. Не смелым ему в пору зваться, а зайцем трусливым. За Асгейра бегство я с него спрошу еще, - пообещал сын Хальвдана. - О другом поведай, не один же Альхейм в битве той сражался.
- О том сагу надо слагать или висы сочинять хвалебные... Не ожидал я тебя так скоро тут встретить, так бы у меня время было, чтобы драпу сочинить про эту битву.
- На то у тебя будет еще время. - умехнулся Харальд, кроме того скальд еще один в свите моей появился, стихи слагает ка кдругие брагу хлещут... Вдвоем с ним быстрее управитесь...
Медленно ехали кони в темноте, да лишь факелов свет дорогу освещал. Однако добрались вскорости они и до ворот усадьбы. Крикнул тогда Ульв зычным голосом:
- Эй, конунжие люди, открывайте ворота, гостей принимайте!
Из за ворот послышалось чье-то движение, и заспанный голос средито ответил:
- Кто такие и с чем пришли? Хозяева почивают!
- Вот как? - удивлся Ульв. - А то что гости под воротами стоят?
- Гостей не ждем! Проваливайте! Утром приходите, если дело есть какое.- отрезал страж
- Ах ты турсово семя! Так-то своего государя законного встречаешь! - Громче прежнего прокричал хирдман. - Сам Харальд конунг пред вратами твоими стоит, а ты его прочь гонишь?! Голова на плечас засиделась поди?!
- Харальд конунг? Это меняет дело. Эй вы, лежебоки, чего тут разлеглись! Ворота иди открывай, тролиный выродок!
Распахнулись дубовые створки, в поклоне смиренном стража выстроилась. В молчании мимо них конунг сотоварищи проехал, лишь взглядом недобрым одарив. Слыхал он, что люди в Раумарии не слишком гостеприимны, а теперь понял, что не безосновательны слухи те были.
До крыльца добравшись, спешился Харальд, коня своего конюху подбежавшему отдал.
Навстречу им вышел заспанный и растрепанный староста.
- Не ждали так скоро, да херсир Альхеймом ярлом поставленный гостей принимать не велел, так что не обессудьте. Палаты наши принять вас готовы, но вот с едой у нас не шибко... Все опустошили у нас воины хейдемеркские, и народу тогда посекли немало... А как войско ярла твоего пришло, так так по сусекам пошарили, что вот сидим на одно пшене да сухари грызем...
- Накрывай чем есть, - Харальд велел, в дом проходя.- Мы сами не голодны, даже сами вам кое-чего оставить можем, а вот пивом нас подогретым да чаем на лесных травах попотчуйте.
- Да не жмись, чай конунга, не кого-нибудь принимаешь, - прошептал едва слышно старости Укси.
Староста кивнул, и зычным голосом окликнул своих домочадцев. В окнах, закрытых слюдой и деревянными станвями, зажегся свет. Хлопали двери,суетились мужчины и женщины, снова зажегся огонь в очагах.
- Херсира мне позовите, - приказал конунг, в гриднице на высокое место сев.
Херсир пришел спустя полчаса. Он подобострастно конунгу поклонился, и начал заверять в своей верности и преданности...
- Почему Харека Волка в дом не пустил, - оборвал его на полуслове властитель, грозно брови сдвинув.
- Оттого не пустили, что кормить этот сброд нечем... Нам и своих ополченцев кормить скоро нечем будет...
- Значит для тебя люди, что кровь за Агдир проливают - сброд?!-сердито спроисл Харальд, нахмурившись.
- Так не наши ведь это люди, вот... - отрезал херсир, - и веры они не нашей, а чужаки неведомо где набранные. Коли мне своих людей, которые мне вверены, кормить нечем скоро будет, почему я чужаков через земли эти проходящих, кормить должен?
- Ты херсиром земель этих поставлен, а значит тебе всех воинов моих кормить, на веру их и род не смотря! А коли воинов кормить не будешь, то сами они кормиться будут, бондов окретсных грабить,и отбирать последнее, или тебе о том неведомо?
Херсир развел руками.
- Так Альхейм наказывал, он меня тут на хозяйстве оставил... А я его приказание нарушать не решился...
- Я конунг твой!-сердито рявкнул Харальд, -так кого ты слушать должен?
- Я слушаюсь и повинуюсь мой коннунг... -пробормотал старый херсир, бледнея.
- Не надо с ним так сурово - произнес Харек. - Он ведь прав. Эйстейсоны когда пришли, все что могли из амбаров и погребов выволокли, а кто свои запасы им открывать не хотел, тех на месте порубили... Местные много о том расказывали...
- А ты не вступайся, ярл, - обернулся к Волку Харальд.
- Может и вправду о людях своих заботится... А вот Альхейм... Про него твой дядя немало расскажет когда встретитесь - лучших берсерков свох Гутхорм ему в помощь дал, а он их на верную смерть бросил, и сам ушел усадьбу Фроди захватывать...
- С дядей я потолкую еще, - согласился Харальд. - Пока же тебе слово говорить велю.
Харек набрал в грудь побольше воздуха, и рассказал он том как объедингились войска братьев Эйстенсонов с недобитым войском Гандальва, и про неудачную ночную атаку, в которой полсотни воинов он потерял, правда и врагов по большей части без шатров и припасов тогда оставили... Затем он поведал, как пришел Стеймонд ярл с приказом от Торлейва, и как решил Харек повременить с уходом из Уплёнда, потмоу что видел он как многчисленно войско вражеское, даже отсупающее... Еще как встретил войско Гутхорма в Раумарики, и как на совете все вместе решили идти в Хригнисакр...
Слушал его Харальд, лишь кивал изредко, да думу свою думал. Велика была опасность тогда, хотя и скрыл то от него Торлейв. Неужто так Харека сгубить жрец хотел, что о благе Агдира не думал?
Наконец дошел Харек до того момента, как взяли они в плен скальда Гудбрандова, которого за дерзкие речи из усадьбы изгнали, и как тот про усадьбу им все поведал, что ему было известно. И как разделили они отряды, сговорившись что гутхорм на саму усадьбу с четырьмя сотнями пойдет, Альхейм на лагерь Асгейра, а на остальные лагеря Харек и Гилли нападут. А потом рассказал про сам бой, и как он на подмогу Гилли подошел, и как пали его даны во главе со Свейном в неравном бою с отрядом Асгейра ярла у рыбацкой деревни, и как смогли уйти Ахти Йотун и Асгейр на конях быстрых, и как в последний момент когда казалось. что вот уже и конец всем настал, пришел им на подмогу сам Гутхорм с небольшой ратью. И как он позже у финнов узнал о низком поступке Альхейма, и как он усадьбу Фроди захватил и ярлом Хейдемерка сам себя объявил...
- Жаль мне, Харек, что слова свои ты так поздно сказал, - Харальд сказал. - Опередили тебя Альхейма люди, получил он мое благословение на женитьбу свою и правление Хейдмеркское. Не дело конунгу решение све по десять раз на день менять... Да только поступок его бесчестный без наказания не останеться! Скажи мне, Харек - есть ли за ним иные преступления, кроме тех, что говорил ты уже?
- О том тебе дядя твой лучше расскажет, и люди в Раумарики, а я о том не ведаю, а лгать не хочу, даже если Альхейм со мной нечестно обошелся.
Обернулся тогда Харальд конунг к Гилли херсиру, и так молвил:
- Довольно власти в своих руках незаслуженно удерживает Альхейм ярл. И пусть Хейдмерк ему теперь по праву женитьбы принадлежит, но Раумарики я ему пожаловал, я же в праве и отнять у него. Ты более, чем он этими землями править достоин, ярл Гилли Шесть Пальцев. В твоей власти теперь судить херсиров и дань собирать.
Гилли поклонился, и поблагодарил конунга за щедрость его, и поклялся ему верою и правдою служить, и о земле и о людях ее заботиться...
- А теперь давайте пировать, и скальдов послушаем... -сказал Харальд.
Вынесли слуги бочнки с пивом и медом хмельным, и кружки глиняные с чаем травяным, и лепешки на меду, только что испеченные...

Вестерготланд. Эйрик

С ужасом взирал Кари на голову дяди своего. Прочие же, кто на тинге был, не столько устрашены были, сколько хевдингов сын, но возгласов возмущенных не слышалось более. Так и задумано было – кого золотом сманить удастся, тех сманим, кого же не удастся – застращаем. Эх, знал бы хевдинг покойный, какую службу он уже после смерти своей сыну Эмунда сослужит!
- Я все сказал, - произнес Эйрик. – А что смог, то и показал вам, - он указал жестом на отрубленную голову. – Решение остается за вами.
- Ну что, мужи славные, примем ли Эйрика, конунга свеев, как властителя возможного? – с такими словами вперед выступил викинг, седой уже да с лицом, шрамами изборожденным. По тому как смотрели остальные на него, видно было, что с уважением все относятся к его мнению.
- Примем! – раздались нестройные голоса. – Котел для него вынести!
Засуетился тут народ. Вынесли котел большой, рядом с другим, уже стоящим поодаль, поставили. Седой викинг подошел к котлам, произнес:
- Пусть те, кто считает Кари, сына Родерика достойным власти в Вестерготланде, в котел. Что слева от меня, свой камешек кинут. Иные же, кто Эйрика достойнейшим полагают, путь кидают камешки в котел, что справа от меня.
Ныне же каждый ярл, хирдманн или хельд, что на тинге присутствовал, должен был выбор сделать. Разделяться начали мужи – часть к левому котлу направилась, часть – к правому. Застучали мелко первые камушки о дно котлов медное; старик же рядом по-прежнему стоял да следил за тем, чтобы кто лишнего камня не кинул.
- Погляди, Эйрик, - шепнул конунгу Вальгард, внимательно следящий за котлами, хоть и загораживали их ему викинги.- В твой-то котел больше кидают.
- Рано победу праздновать, - отозвался Эйрик. – Не все еще мнение свое выразили.
А сам же он думал: "В левый котел-то швыряют не те, что щенка этого достойным считают, а те, кто войны кровавой хочет. Чего же тут удивляться, что их в меньшинстве будет?"
Прекратился стук наконец. Каждый свой камешек бросил.
- Есть ли такие, кто не высказался еще? – на удивление громко старик вопросил. Ответом была тишина. Заглянул он в котлы тогда, изменилось лицо его. Одобрительно закивал старик, подозвал к себе двух ярлов, и те перевернули котлы.
Из правого посыпались камни так, что горка едва не до колена человеку взрослому доставала. Из левого же жалкая кучка высыпалась, такая, что и в сравнение не могла идти с первой. Потерпел Кари сокрушительное поражение, упустил Вестерготланд из рук своих.
- Думаю, и так ясно все, - объявил старец. – Отныне власть над этими землями Эйрику принадлежит, конунгу свеев!
Загудела, заревела толпа; копья затрясли высоко над головами воины Эйрика, подняли знамена. Свен Черный Молот до того горд был, что Храни, ему ненавистного, по плечу хлопнул со всей силой. Сам же Эйрик сохранял на лице невозмутимое спокойствие. Улыбкой ехидной оно сменилось лишь тогда, когда разозленный сын Родерика, плюнув на землю, скрылся в толпе.
- Пир устроим знатный сегодня, - объявил конунг соратникам своим, рядом стоящим. - Некоторое время тут проведем, а после же снова в путь я с войском отправлюсь…
- А здесь кого же оставишь? – хоть и звучал голов Вальгарда равнодушно, а все же ясно было, что вопрос этот очень его волнует.
- Храни здесь за меня останется, - усмехнулся Эйрик. – Думаю, ему власть удастся удержать.
Ничего не ответил Храни, только поклонился в пояс. Свен же глянул на него зло да рукой махнул – не станешь же с конунгом спорить.
Так и сбылись мечты Эйрика честолюбивые – Готланд теперь весь под властью его оказался.

Совместно с Тельтиаром ( ну естественно!)
Гаулар

Крепок сон был мужей уставших, и из комнат доносился добротный храп. Одному лишь Хнуве все не спалось, лишь под утро заснул он…
Вся постель избилась с под тела молодого викинга и одеяло валялось на полу. Но холода не ощущал он - он был в царстве сна. В доспехах тяжелых и ранее им не виданных сражался он на поле брани с нечистыми существами. Один против сотни, один против тысячи. А нечисть наступала и наступала – так и загинул Альвир в бою.
Мгновений сколько и тело его окровавленное на эшафоте висит, а публика молчаливая сквозь него смотрит. И понимает юноша, что он и есть публика, один из числа безликих людей. Сидит и смотрит на труп висящий, изодранный когтями и зубами. Альвир вскочил и пытался добежать до «себя», но эшафот удалялся и удалялся с беспомощно висящим телом.
Свет проскользнул в окно и беспощадно «ударил» по глазам.
Сцена исчезла, и появился снег, бесконечные просторы снега.
Альвир проснулся. Подняв постель с пола, юноша оделся и умылся. В нижней зале был шум – жена хозяина накрывала огромный стол. Она была не молода, но замечательна собой. В простом зеленом платье она словно бабочка порхала вокруг стола, изредка поправляя непослушную золотую прядь, постоянно выпадающую из аккуратной прически. Заметив спускающегося с лестницы Хнуву она опустила взгляд и, попятившись, удалилась из комнаты.
Хнува не долго думая, занял место за столом и стал дожидаться остальных. С веселым хохотом и шумом спустились с лестницы бодрые соратники его и уселись за стол. Хозяин был щедр на еду и питьё, все было по высшему разряду, да мало того что вкусно, так и вид был таков, словно блюда готовились на конунжий стол. Видать по животику хозяина он и сам был охоч до еды и такие столы ему были не в новинку.
-Благодарствую за кров и за пищу!
-Ты всегда желанный гость у меня, Кари. И сыны твои и друзья твои. Заглядывай почаще в дом мой! Жаль, что ты с сыном моим не встретился!
-Ах ты лиходей! Про сына-то ничего и не говорил! А где ж он?
-А он в дружину к ярлу поступил.
-Эк у тебя сын молодец!
Похлопав по плечу старого знакомого, Кари отправился в хлев.
День был солнечным и более теплым, нежели вчерашний. Снег не сыпал, ветер не дул. Зима словно дала себе отдых, решив не мучить в этот день людей холодом. На улице народу была уйма, все голосили и горлопанили, снег на дороге стоптался прямо до земли и уже не скрипел.
К обеду большая часть привезенного товару разошлось, чему Кари был несказанно рад, да и сам он признаться понабрал всякой всячины для дому, да для жены. Альвир же удалился от хлопот купли продажи и просто ходил среди люде думая о своем ночном кошмаре. Так в глазах и стояла злосчастная сцена, на зашарканные доски которой капала его кровь.
«Что бы это значило, что за глупая напасть! Неужели преддверье гибели моей?» Мрачные мысли терзали его, и если бы в этой толпе он не встретить Квельдульва так и пропустил бы назначенный час обеда.
-Что это с тобой? Опять чело твое мрачно, я тебя помню как веселого и жизнерадостного, а тут с вчерашней встречи нашей мрачен как перед погребеньем.
- Я о ярле думаю. И встретиться с ним не терпится и страх отчего-то.
Пожав могучими плечами старик указал на дом друга своего, где на постой они встали, и отправился обедать, зная отлично, что что там постоловаться удастся лучше, чем у иного ярла. Альвир с облегчением вздохнул и засеменил следом.
Как и договаривались, собрались в нужный час все они в трапезной.
Набив живот едой, Торольв заявил:
- Пора бы уже и ярлу показаться!
-Твоя правда сын! - Согласился Квельдульв, из-за стола вставая, да хозяев радушных благодаря. - Идем же, родичи, тинг поди в самом разгаре уже, негоже опаздывать, когда ярл речи гуторит.
К тому моменту, как Кари с родичами добрался до места проведения тинга, а было оно недалеко от селения, на большой поляне перед лесом, народу там собралось уже порядочно - все хельды да херсиры знатные, слуги ярловы, да приезжие гости. Бонды свободные и купцы, и храбрые хирдманы. Все были там, кто с сыновьями да дочерьми, кто с женами да родителями старыми. На высоком месте сидел ярл Атли, прозванный Сухопарым, стар он был уже, да тощь как жердь, но власть крепко в руках держал. А по правую руку от него сидели старцы-законоговорители, по левую же - жрецов трое что Одину, Тору и Фрейру поклонялись.

Сообщение отредактировал Каиливи - 22-04-2007, 20:48

Хедебю, Южная Дания
совместно с Тельтиаром. Продолжение
Оставшись гостем в доме грека, Оттар Рваный послал Убби и Сельви проследить за торговлей на рынке. Вернулись викинги лишь под вечер, рассказав, что торговля прошла на ура, и заморские купцы довольно быстро разобрали почти все их товары, а в особенности меха. Рассказывая, Убби недвусмысленно бренчал серебром у себя в кошеле. Херсир остался доволен прошедшим днем, ровно как и ночью, проведенной в доме миклагардского наместника, поскольку тот, желая показать свое гостеприимство, послал каждому предводителю северян по служанке, дабы те смогли скоротать время в приятном женском обществе. Стоит ли говорить, что в эту ночь предподители викингов совсем не спали.
Утром Оттар, взяв с собою Убби и Сёльви и десяток крепких дружинников, отправился на рынок, где продавали обычно невольников.
По счастью, уже вскоре они отыскали того саогознакомого смуглокожего мужичка, которого Сельви в шутку прозвал "Тролльсоном", и Оттар остановил его жестом:
- А скажи, уважаемый, где здесь могу я увидеть пленников из земель, что вендам принадлежат?
Носатый южанин вежливо поклонился.
- Я толмач, господин, и в землях здешних разбираюсь мало. Арабы мне платят за то, что я перевожу им.
- А если я заплачу тебе, скажем две монеты, ты сможешь указать мне верную дорогу?
- Дорога тут одна, а путей много. - ответил армянин, хитро прищуривись. - Я покажу вам дорогу, если получу монеты сразу.
Убби развязал кошель, протягивая серебрянные кругляшки иноземцу.
- Смотри, Тролльсон, не обмани, а то мы ж тебя живо тут отыщем.
- Я честный армянин, и род мой честный, и я служу честно - ответил он с гордостью. - Еслши я кого-то обмануть, я больше не получать монеты. Моя репутация мне дороже...
- Веди тогда, честный человек.
И они последовали за ним через рынок.
Весь город был одним большим рынком. Каждый дом был складом, и на каждом пороге был прилавок. Толмач ловко расталкивал толпу праздношатающихся, выкрикивая чтобы пропустили важных господ, и люди невольно освобождали дорогу. Наконец они ошли до площади. гдепродавали невольников. Еще издали они увидели ряды клеток с железными решетками.
- Неужели такие дикие и свирепые, что их в клетках держат, эти венды? - удивился Оттар. Сам-то он своих пленников лишь в цепях привел.
- Там не только венды... -сказал толмач. - Тут со всего моря собрали. Многих во время их набегов захватили и сюда привезли. Вот эти вот - эсты, эти - пруссы. Все они свирепые и дикие... говорят они разрезают тело убитого врага, и едят его сердце или печень... Впрочем и ваши берсерки так поступают, как говорят...
- Это редко, - покачал головой Рваный. - А вот пруссы действительно выглядят зверьми в человеческом обличии.
К ним подбежал один из торговцев.
- Чего желать добрые люди? Хотеть купить невольники? - спросил он, заискивающе гляда на Оттара, сразу распознав в нем старшего.
- Еще как хотеть, - с усмешкой передразнил его Убби, да тут же замолчал под суровым взглядом Рваного.
- Купцы достопочтимые, слыхал я, что венды - воины хорошие и работники сильные.
- Есть тут. -оживился торговец. - Сколько вам надо? И много готовы дать?
- По пятнадцати монет за каждого варвара.
Лицо купца удивленно вытянулось, а его темные глаза хищно заблестели.
- Тут не все продавать так дешево - сказал он. - Каждый раб - своя цена.
- Тогда показывай товар, поглядим кто чего стоит.
Торговец подошел к одной из клеток, но тут подбежали еще четыре торговца, видимо его конкуренты, и загалдели, распихивая друг друга локтями, наперебой перекрикивая дург друг на ломаном датском наречии.
- Чего это они? - Спросил у толмача Оттар.
Толмач рассмеялся
- Они увидели что ы денег можете много дать, это они всегда так - дерутся за тех, кто товар купит.
- Скажи им, что вендов я куплю у них всех, а вот других рабов пусть даже не предлагают.
- Они сразу вам скажут что те рабы все венды. - сказал толмач. - Они лгуны и верить им нельзя ни на грош.
- А ты сможешь сам указать кто венд, а кто нет?
Толмач покачал головой.
- Я могу только спросить каждого из них по-вендски и послушать кто что мне скажет в ответ. Думаю что эти проходимцы по вендски не разумеют
- Поспрашивай, - улыбнулся Оттар. - И насчет награды не бойся - монет щедро отсыплю.
Толмач подошел к первой клетке и крикнул коороткую фразу на незнакомом языке. Несоклько человек сразу же оживились, и кое-кто из них что-то ответил.
- тот,тот, тот, и тот - толмач показал на нескольких человек - мы их берем.
- Эй, купцы почтенные, выводите невольников из клетей, осмотреть хочу, - бросил Оттар.
Купцы перестали ругатьс яи толкаться, и вмиг замолкли.
- Если их выпустить они сбежать. -ответил один из торговев. - Без надсмоторщик они убежать так могут
- Со мной десять крепкий воинов, - отрезал херсир. - Или ты почтенный думаешь, что ослабшие рабы смогут от них убежать?
- Эти рабы убить три мои надсмоторщики -пожаловался один из торговцев. - На них быть цепи, они сломать шеи и разбить головы...они сильные
- Значит тебе стоило нанять более умелых надсмотрщиков. Выводи их по одному - не могу же я товар покупать не глядючи.
Торговцы, видимо усопокились, сразу смекнув что в этот раз перепадет каждому из них, кликнули надсмоторщиков, те начали выводить пленников по одному и показывать их норманнам.
- Так, - Оттар лично осматривал каждого, щупал литые мышцы, проверял зубы. - Этого, вот этого, и еще этого. А этот мне слишком хилым показался. Вы его что, не кормили?
Торговцы снова загалдели, размахивая кулаками, тут же начав друг друга обвинять
- Ну хватит! Ведите следующих!
Торговцы снова утихли. Толмач справлялся со своим заданием отменно. Он мигом отсеялвендов от эстов и прочих диких народностей, впрочем те реагировали на отклики как-то медленно, или не реагировали вовсе.
В итоге Оттар отобрал пятнадцать крепких мужчин, восемь женщин покраше (если можно было так сказать о немытых и нечесанных рабынях в рваном тряпье), да за бесценок взял увечного юношу, который по словам толмача был толи племянником, толи внуком вендскому конунгу. Торговцы видимо об этом, на счастье Оттара не знали.
- Мало мы взяли - сказал Сёльви, качая головой. - Может еще и этих взять на весла?
- Что мне для дела конунгова надобно - я взял, а дальше - воля ваша, берите кто по нраву придеться, - дозволил Оттар. - Да на свое серебро, а не конунгово.
- Я бы этих не брал - вмешался Убби. - эсты языка нашего не знают, а если кто-тознает, то подчиняться нам не станут.
- То верно говоришь, если рабов брать - так покорных надобно и понятливых.
- А рабы рабами и будут. Толку с таких если на нас пираты нападут? - произнес Сёльви. - Брать надо бы таких , кто и с веслом в рука биться сможет
- Может свеев возьмем? - Спросил Убби. - Они нам ближе других будут, да и воины славные.
- Берите хоть свеев... - ответил Оттар с раздражением. - Только найдите их тут для начала... Эйрик конунг мало кого из врагов своих в живых оставляет...
- Так оно и понятно, - произнес Сельви. - Его род же беззаконно Уппсалой правит! Вот и боиться он, что как некогда его пращур, кто-нибудь власть захватит
До вечера Убби и Сельви ходили по рынку в сопровождении горбоносого толмача, да подыскивали рабов покрепче, выкупая их у владельцев. Наконец, когда солнце уже стало клониться к закату, молодой хельд пересчитал свои приобретения, поняв, что за ними уже тянеться вереница в более чем сорок человек, и приказал возвращаться к кораблям. Сельви же, тем временем радовался пуще товарища, ведь ему удалось, помимо прочего купить еще и ясноокую да русоволосую невольницу из славянских земель...

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 23-04-2007, 8:29

Транделаг. Послы Грютинга и войны Хакона.
Совместно DL & avarach

Змеиным следом путь стелился перед жрецом Фрейваром и воями, что с собою ему как стражу почетную Грютинг выдал. Путь хоть и не долгий, но не обещал легко сложиться непривычному к длительным и спешным поездкам верхом жрецу, а тут еще коням нелегко приходилось по землям заснеженным путь прокладывать. Хорошо воям на лыжах хаживать, в объятья пелены снежной не проваливаясь, тут же борьба с суровая идет с милостью богов на зиму данной. Однако же не долго продлился поход Фрейваров, углядел хельд Исхер, что впереди посольства Грютингова ехал, признаки войска большого движения –воронья стаи добычи легкой ищущих, . Остановился он пред жрецом, упал наземь и, снег в сторону сгребши, стал землю слушать, ровным гулом летела весть о врага близости.
– Не оставил нас Один, послал он нам весть вовремя, о враге нашем лютом предупредил нас. Не сидится ему в стенах града своего, высылает он на нас силы тяжкие. Нужно конунгу весть о том послать, чтоб готовился, ибо нас назад могут и не выпустить. – встал перед Фрейваром снег с волос отряхивая хельд.
– Не посмеет Хакон богов служителю вред причинить, – гордо жрец отвечал Исхеру.
– Вред они нам не причинят, а вот от себя не выпустят, весть владетелю нашему подать не дадут, чтоб к битве тяжелой готовился. Сейчас нужно одного из наших послать, пусть о том конунг знает.
– Хорошо, сам из своих людей выбери, кто посмышленей, и порасторопней будет, пусть назад поспешает. Ну а мы, как и задумано вперед выступим, разговором движение Хакона замедлить попробуем, да посмотрим на дружину его в близости, многих ли собрал, да кого.
– Так и сделаем, – согласился хельд со словами жреца, – разговор с Хаконом уж тебе вести поручил конунг, ну а я в воям буду присматриваться.
Подозвал Исхер одного их своих ростом небольшого, да проворного:
– Поспешай назад к конунгу, славный вой по следам нашим. Передай ему, что не дремлет ворог и вновь дружину супротив нас выставил, пусть готовит Грютинг встречу теплую, да объятья им крепкие, чтоб запомнили они, как врагов мы встречаем. Пусть мечи вострят молодцы.
– Пусть душа твоя будет в спокойствии, вовремя о напасти конунг от меня узнает, ни себя ни коня своего не пожалею, чтоб быстрее к своим добратся.
– Ну ступай., да пребудет с тобой сила Тора. – на прощанье воя хельд своего напутствовал.
Кивнул дружинник в ответ, да погнал коня назад своего. Проводил гонца, удалявшегося взглядом Фрейвар, да остальных воев поторопил:
– Нечего здесь стоять аки столбы, скоро Харальда люди покажутся, дозоры он наверняка вперед выслал, он вой опытный, не то, что щенки, которых мы раньше встретили. Боле можно не торопиться, пусть на нас дозоры любуются, нечего им нам за спину оглядываться.
И уже не спешным шагом двинул Фрейвар своего коня, а за ним и дружинники.
Волею северных богов, первым отряд походящий заметил востроглазый малец, за отцом увязавшися. Юному викингу уж не терпелось войти в возраст да славу в походах искать, вражьими шлемами доблесть измеряя. Видел он себя в мечтах бородатым дружинником от конунга по левую руку... но пока - лишь смотрел на отца да воев ег окружавших. Может, потому и вниманье на пришлых легко обратил, что делом не занимался. - Батюшка, - дернул юнец за рукав своего родителя. - глянь, там мужи чужие пожаловали. Да с вороном чьим-то, кажись. Муж пригляделся - и сына по светлым вихрам потрепал. - Молодец! хорошим викингом будешь. Может, тебя в походе и ладьи чужие поставят высматривать. А сам отправился на поиски старшего. Так что посла встретил все тот же Бьярни с небольшим числом дружинников конунга Хакона.
– Приветствую вас на земле Транделага! Скажите, вои, чьи будите, да от какого конунга ворон к нам прилетел?
–И тебя я приветствую славный вой. Я жрец богов наших славных своими деяниями, а иду со свитой посольством от властителя Оркдаля к вашему конунгу, с вестями важными. Проводи нас муж своими деяниями доблестный иль дай кого в провожатые, чтоб не плутали почем зря по землям вашим и дела свои справили с достоинством. – ответствовал вопрошающему их вою Фрейвар.
- Я сам вас провожу, - ответствовал на то Бьярни. - А ты, Сван, - обратился он к юнцу, что от него справа стоял, - возьми у гридней коня да скачи-ка к властителю. Пусть во Хладире готовяться гонцов Грютинга привечать.
И поворотившись, к усадьбе пошел, да чуть ли не шагом. Хоть и напоминал ярл видом медведя, да ум имел гибкий, под стать росомахе. Понимал он, что Хакону время на мысли потребно. Вот и не торопился.

Хладир. Хакон и послы.

Меж тем весть о посольстве мигом до самого Хладира донеслась. Не зря говаривали старые скальды: быстрее ветра только слова с языков болтливых разлетаются. Многие гадали, что Грютингу ныне понадобилось. Уж каких только версий не сказывали! Сам конунг гонца выслушал молча да велел ворона к себе в покои позвать, да Гротгарда с Херлаугом кликнуть.
Многим решение то не по нраву пришлось: ярлы, приезжавшие на совет, еще усадьбы не покидали. и говорили они меж собой, что все вести от врага, с которым они биться сбираются и для их ушей – тоже. однако же прямо перечить Хакону не решались – и так на совете волю себе лишнюю взяли. Теперь, время спустя, некоторые ярлы то поняли. Тогда, в угаре, многие просто последовали порыву – и после одумалась, да устыдились. Кровь воинская быстро закипает, однако же, не дело мужам, уж женатых внуков имеющим, как мальчишкам вестись на подначки. Прибытие гонцов встряхнуло Хладир во второй раз.
Окруженные многолюдством следовали Грютинговы гонцы по вотчине Хакона, поглазеть на них явились и стар и млад, и хирдманы шрамами посеченные и бонды в этом году за копье только взявшиеся, усы и бороды еще не отпустившие. С достоинством шествовал меж рядами собравшихся Фрейвайр жрец, не к лицу ему как холопу какому перед другими достоинство свое ронять, перед врагом его особенно с тщанием блюсти надобно. Пусть глядят на его спокойствие, пусть почуют силу за Грютингом стоящую, чтоб сердца их в трепете зашлись еще до битвы злой. О том, что Хакон по слову Грютинга согласится поступиться титулом конунга и пойдет служить оркдальскому властителю, Фрейвайр даже не думал, не отпели свою песнь мечи и секиры в этой войне, слишком мало еще их преимущество. А значит, и думать надо не о том, как речи перед Хаконом держать, а ярлов строптивых выглядывать, кто за вольности посуленные хозяина в момент нужный не поддержат. Дружинники, за жрецом следующие, под стать ему шествовали гордо и с вызовом оглядывая собравшихся, щедро даря насмешливые улыбки вооруженным смердам, на хридманов же взгляды внимательные. Уверены они в стенах своих стоят, да что с уверенностью их в поле чистом станет?! Крепко ли встанут вои Хакона или жизни свои сберегать станут под ударами железа оркдальцев?! Все нужно высмотреть, от того их удача воинская в бою зависит, врага своего знающий пол битвы уже выиграл.
Ближе к усадьбе Хакона посольству стали попадаться и личной дружины конунга хладирского вои в железо по глаза закованные, знатные бойцы, да вот на границе попались в ловушку оркдальцев они тоже знатно. Водителя у них хорошего не было, иначе солоно бы пришлось Торстейну, костей не собрал бы до прихода Грютинга. Сумеет ли он теперь обмануть самого Хакона, тот волк матерый, не даром зубы его стерты, о врагов своих их постачивал, сыновей всех потерял, сам же в силе остался. Опасен такой зверь, да милость богов все переломит, не оставят они детей своих, приведут к победе, что скальды в песнях своих воспоют.
Бьярни остановился перед воротами конунжьего дома, и увидал юного Хакона, ждущего на крыльце.
- Да пребудет с тобой милость Тора, ярл Бьярни, - поздоровался юноша с предводителем. - Конунг велел воев грютинговых в доме отдельном поселить, да едой и питьем не обидеть с дороги.
То был широкий жест со стороны конунга: посланнику нельзя было вредить, но кормить его под своим кровом властитель был не обязан. Тем паче, это же относилось и к сопровождающим ворона воям. Уже то, что посланец пришел не один многими могло быть превратно толковано, будто правитель оркдальский силушку демонстрирует. Однако, судя по всему, Хакон с выводами не торопился. Похоже, выдержки-то у старца хватало.
- А тебя, ворон, конунг с ближними родичами уже в горнице ждет. Ему там и молвишь, что именно Грютинг твоими устами говаривает.
С коня жрец важно сошествовал, да ступил на крыльцо резное со словом вежливым:
– Благодарствуем хозяину вашему за радушие к нам проявленное, гостей привечаете по обычаю предков вы наших, не оглядываясь на ссоры властителей.
Оглянулся на воев с ним прибывших Фрейвайр:
– Пока я посольство справляю, отдыхать можете, дожидайтесь меня, дело конунга нашего исполнить требуется.
И бросил на Исхера взгляд значительный, то без слов было сказано: «Разделяют нас, но дело должно быть сделано, как возможность будет, силы Хакона, крепость стен его оценить не забудьте».
В тон ему отвечал хельд грютингов:
– Не беспокойся о нас богов наших вестник, не уроним мы чести воинской, не краснеть нам перед конунгом, свершай свое дело как надобно.
Как взошел на крыльцо Фрейвар обратился к младому он Хакону:
– Извини старика за неспешность, годы мои уж не молодые, путь-дорога меня притомила, не смогу я резвым шагом, легкой поступью я до конунга дойти вашего. А пока мы идем, дозволь узнать имя водителя моего, отрок, кто отец твой?
- Роду я низкого, ворон знатного конунга, - вывернулся Хакон из темы скользкой. - А здесь потому, что конунгу нашему все по способностям служат. Призвал - я пришел, и рад угодить ему хоть словом, хоть делом. Звать же меня, как и нашего владыку, одним именем. И мыслю, что то, честь небывалая, ибо не знаю я в лета свои мужа достойнее, чтоб меч ему предложить.
Невзирая на молодость, Хакон млад хитростью, видать, пошел в старшего.
"Если ворон что худое умыслил - он и меня на сторону к Грютингу склонять будет. Хвалить конунга своего мужу любому положено, однако слова иные - что петля хитрая из силка: чем больше зверь дергает, тем полонит надежнее"
Видимо, и впрямь отцом его конунг был - слишком уж норовом Хакон молодший на старого похож уродился. Даром, что лики разные боги послали.
«С конунгом хладирским имя одно носит?! Слышал, слышал я от ярлов полоненных о том, что привечает старик Хакон щенка одного, отродье турсово, рабыни сына, да как будто сына в нем признавая. Видать не зря молва про то пошла, не имея наследника, привечает старик выползка этого, совсем духом ослаб он, то дочь свою как купец предлагает, то ублюдка привечает. Что ж, на том можно и с ярлами поговорить, не захотят они за безродным, право на владение собой признать, как есть не захотят, будь он и правда семени конунга» – пронеслось в голове Фрейвара.
– Достоин и славен ваш конунг, сомнений в том нет, и должно тебе славу и милость его восхвалять. Да близок срок его, скоро ему уже ответ перед богами держать, и нет у него сына, чтоб дело отца продолжить мог бы, ему зять нужен кровей знатных, чтоб под крепкой рукою не пустить жизни его труды. А властитель ваш, о том не заботясь, соседей своих, друзей старых оскорблениям предает, дочери своей рукой разбрасывается – тому предлагает, кто и брать не стремился. Мир и дружбу старую забвенью преданы, потому и пришли мы к вам как недруги, конунг наш
«Коль верны мысли мои, то дойдут слова до конунга старого, пусть считает, что гнев и злость обиды полученной глаза Грютингу застят» – думал старый жрец.
За сими словами и помыслами дошли они и до залы, где конунг хладирский дожидал вестника оркдальского, со скрипом отворялись двери дубовые, пропуская пред очи конунга Фрейвара.

Сообщение отредактировал avarach - 26-04-2007, 11:13

Мер. Дом Сельви

Cельви лежал на кровати, больше похожей на койку застеленную медвежьей шкурой… Еще вчера Неккви объявил тинг… А теперь, Сельви снова впал в горькую думу… Он отлично знал, что Мер – место большой интрижной паутины, хотя на Севере – нет места интригам… Поэтому, он твердо уверился – на этом тинге – все изменится. Он докажет власть деда, во чтобы это не стало… Разрушитель, окрещенный так любимым дедом, встал с кровати и снова пошел вперед по коридору… Он вышел из дома, оставив калитку открытой… Утренний ветер бил ему в лицо… Он еще не знал… Он еще ничего не знал о том, что вскоре произойдет…


Грик… Воин, приходившийся Сельви двоюродным братом, вместе с тройкой траллов рубил дрова… Он считал вполне нормальным явлением, когда хозяин помогает рабам.
Юный Разрушитель нашел его по звукам срубленного дерева, впрочем, лес был рядом, что не создало особых проблем Сельви в поисках брата.

-Грик!
-Иди, помоги, парни уже совсем устали! - проявления доброты к рабам… Да, именно таким был Грик… Милосердным… Но, он еще не знал, что ему дадут такое прозвище. Да и вообще – не думал, что Свирепая Гадюка бывает Милосердной…
-С удовольствием! – и Разрушители бывают Благородными…
Рубил Сельви со свойственным одному ему яростным отношением к делу, начал рубить настолько сильно, что однажды – чуть не срубил дерево на одного из тралов, рубящих дерево по соседству…

“Что ж, зарядку сделал…” – отметил юный викинг и засунул топор за пояс.

На его счету – четвертое дерево…

-Все, молодец… - Грик похлопал младшего брата по плечу. – Сельви… Вот ты, как мой младший брат, и как будущий властитель Мера… Да, будешь властвовать, не бойся, я за тебя один раз умру, вообщем, будь другом, отмени рабство, а?
-Да ты что, сдурел?
-Нет… Траллы – они ж… воины! Великие воины! Они за то чтобы выйти из рабства, готовы даже умереть! Представляешь, умереть!
-Но они так и останутся рабами, Грик, так им предназначено самим Одином!
-Да, ты прав… Но мне очень горько от того, что ты – прав…

Братья не спеша, выступили к брегу Мерскому и оглядели море, леса, все вокруг… Уже темнело… Братья разговорились. Между ними произошел вот такой вот разговор:

-Слушай, Сельви тинг же скоро будет?
-Да.
-Значит, готовься…
-К чему?
-В Мере множество недовольных дедом… Они еще не знают про оркнейцев…
-Да, значит, не знают про меня…
-Да… И еще… Я недавно говорил с Хунтьовом… Знаешь, так и хотелось ему башку отрубить и чтоб волки всю кровь его вылакали… Представь, он послал своего гонца к каким – то из наших союзников и передал им, чтоб они предали Мер… То есть – на тинге они выразят свое недовольство и откажутся подчиняться приказам деда! Конечно, дед не согласится… И тогда, по нашим древним законам – от каждой стороны выйдет молодой боец с кровью вождя племени… И знаешь что задумал твой отец?
-Что же?
-Он выставит на бой тебя…
-А, ну это ясно…
-Страшные вы люди…
-Ты тоже Грик, ты тоже наша кровь…
-И что, ты пойдешь на бой?
-Конечно… - усмехнулся Сельви, хоть и понимал, что сейчас уже ему не до смеха…
-Ты отважен и глуп, Разрушитель… Позволь я выступлю за тебя?
-Нет, братишка, не позволю… - юный викинг покачал головой. – Никак нельзя… Я должен доказать своему отцу, что он напрасно показывает клыки… Медведь сильнее волка…
-Но волк – хитрее…
-А медведь – умнее.
-Не уверен.
-Не веришь – поверишь.
-Ладно, пошли домой, а то волков уже слышно…

И вправду – вдали послышался волчий вой на луну…
Как грустная песня вой летел туда, к ночному небу, подгоняемый сильным холодным северным ветром, и был он слышен и братьям, и Неккви.

Старый конунг медленно ерзал на троне… Грядут перемены…
Он встал, взглянул на луну и в такт вою тихо запел:

Ооой… Чтоооо за вееетеер…
Чтооо за буууууря…
Чтооо нас всех ждет впереди?
Ооой… Чтоооо нас ждет… Впередииииии!

Тем временем, Хунтьов, ублажаемый разными девахами, в горячем уме пытался просчитать дальнейшие действия… Он не доверял Грику, но союзники здесь – нужны…
И плата Грику была неплохой… Только одна проблема – братские чувства…

Да… Не знал тогда еще Хунтьов, что Грик Свирепая Гадюка больше всего ценил братство, а деньги – презирал… Не знал… Зато знал Сельви, и от этого у него было тепло на душе…


Через некоторое время… Тинг…

Многий разный могучий люд приехал со всех краев Мерских земель…
Одним из самых необходимых союзников был клан Седых Мечей, в котором собрались многие самые свирепые берсерки. Среди них был один полукровка – кельт… Карр Сизый – был сыном знаменитого викинга - карлика и кельтской девушки, добытой в бою…
Парень статный – в мать… Высокий, мускулистый… Одно из нововведений в клане – отсутствие всякой одежды до пояса – ибо, как справедливо замечают берсерки – они часто мешают в бою…
Также приехал клан Черных Волков. Они – то и совершили роковую ошибку и связались с Хунтьовом… О них Сельви знал все. Это давние друзья Мера, они жили на крайнем севере Мера и славились своей недюжинной выносливостью. Разрушитель даже знал, кого именно выставят на бой против него, что уже – половина победы. Он был готов к этому бою… И вот… Под восторженные возгласы народа вышел Неккви и начал оглашать новый указ.

-Великий Мерский люд! Вы наверное уже знаете, что грядут новые времена, и что нам с ними не смириться… У нас есть враг… Он уже называется правителем наших земель, но им не является… Это юнец Харальд… Мои разведчики донесли, что эта рохля хочет завоевать все Норвежские земли… А из – за кого? Из – за какой – то грудастой девки! И что, примем мы такого конунга?
-Нет! – хором заорали викинги.
-А что сделаем?

Здесь народ отказался проявлять единство и начались великие споры… Кто – то предлагал немедленно атаковать, чтобы повергнуть врага в шок и разрушить его с самого начала, кто – то говорил об обороне, кто – то предложил сдаться… Впрочем, его уже не стало, поэтому не будем заострять на нем внимания…

И тут, внезапно вышел Сельви.

-Мерейцы! Братья мои, кровь моя! Нельзя нам сидеть, но нельзя и идти на врага, не подготовившись!
Викинги начали согласно кивать.
-Кто пойдет с нами в огонь, в воду… Кто не предаст нас даже в самой смертной рубке?!
-МЫ!!! – заорала почти вся толпа, и лишь некоторые молчали.
-Кто обречен на славу, кто войдет в Валгаллу?
-МЫ!!!
-Кто будет биться насмерть – за родных, за братьев, за своих детей?
-МЫ!!!

И тут…

-Что вы слушаете этого щенка? – внезапно прохрипел Харек Белый. – Он же ничего о войне не знает! Выслушайте меня! Мы должны атаковать сейчас, и вы, мои дорогие братья, должны идти только за мной! Юнца с его старым хрычом мы размажем!

Толпа, явно разделяемая надвое – решила соединиться снова и снова начались споры.

И снова…

-Ты оскорбил меня, Харек. За это – по древним законам, я должен объявить вам бой, по старым обрядам…
-Ладно, старик, ты же знаешь, что по законам, противники могут выбирать воинов врага. От имени моего клана, я вызываю на бой твоего внука – Сельви!

Внезапно выступил Хунтьов…

-А я от своего клана вызываю на бой твоего сына, Скирата!
-Да будет так!

Скират Черный был страшным человеком… Говорили, что в бою он как палач… Топор в его руках превращается в ураган, сметающий все на пути…

Скират и Сельви вышли на арену…

По древним законам – воины должны были биться на топорах… И вот… Острые взгляды… Сельви подошел чуть ближе… Что было у него в голове, в этот момент – неизвестно… Скират замахнулся слишком высоко… Сельви решил быстро рубануть противника сбоку, но, каким – то чудом Скират отбил удар Разрушителя, и направил свой, более мощный – снизу вверх. Разрушитель отпрянул, с яростным кличем, с развороту попытался он разрубить противника надвое. Что ж… Бой был слишком быстрый.
Никто так и не понял, что же именно произошло. Скират внезапно остановился, вздохнул… И сполз вниз… Ноги замерли на мести, а затем упали прямо противоположно остальному телу Скирата… Сельви немного постоял и отошел от трупа. Что ж, слухи иногда врут… Он упал в обморок…