Корабль, Демон., (с первым апреля)

[Кысь >>>]

-Ваши самоирония и сила духа достойны восхищения. Что-нибудь слышно от горного ордена? – Первый посол поднял тяжелую черно-рубиновую волну и принялся осторожно пропускать пряди между ячейками сложной деревянной заколки, любуясь скользившими по волосам огненными бликами.
-Затаились и молчат.
-Возможно, следует их навестить.
-Я помогу вам подготовится, нейди Дей-вег Сэ, - птица наклонила голову, чтобы послу было удобнее закрепить заколку в волосах и поднялась. – О чем рассказывает Шайта?
Мужчина улыбнулся и пересказал сплетни последних дней, в очередной раз выразив свое беспокойство относительно некоторых недавно приближенных ко двору людей. Он говорил мягко, то и дело останавливая взгляд на коротко подстриженных волосах девушки, скрывавших правую половину лица. Чеграва внимательно слушала, делая свои выводы, потом поднялась и поклонилась, собираясь уходить.
-К магам… Я возьму Шайту. Ничего более не находила интересного? – вновь спросил посол, когда она неуверенно остановилась в проеме двери. – Время наступает.
Девушка задумчиво посмотрела на деревянное плетение и на секунду бросила взгляд на мужчину. Потом тихо проговорила:
-Я не хочу умирать, нейди, - и вышла. Мягкая обувь издавала неслышный шорох по дереву. Мысли собирались в голове, цепляясь одна за другую и не складывались в цельную мозаику. События, голоса, люди – слишком много.
Рёта осторожно приотворила дверь комнаты Шайты и попросила собраться. Та кивнула и подхватила с покрывала кровати верхнюю одежду - долгополый вейлинский халат. Под ним - застегнула пояс с парой ножей-листочков и небольшой сумкой для мелочей.

[Соуль >>>]

Первый Посол ждал внизу, уверено придерживая одной рукой белоснежно-белого бахаи, в другой – сжимая поводья угольно-черного. Девушка без лишних расспросов заняла предложенного кота и последовала за послом. Дорога не слишком петляла, уверенно выводя к одному из отдаленных, но обеспеченных кварталов. Остановились у высокого дома из рыжего кирпича - высокая крыша, увенчанная печной трубой, напоминала те дома, что громоздились на склонах нарнийских гор. Миниатюрный, чахоточно-бледный юноша, дежуривший у дверей, поспешил навстречу гостям.
Дей-вег передал ему поводья и помог спешится девушке, после чего лаконично произнес фразу приветствия. Тот приглашающим жестом указал на дверь и ушел за дом вместе с бахаи.
Внутри дом тоже здорово напоминал горские: вычурная мебель, неширокая деревянная лестница - на верхней ступеньке горкой лежали убранные подушки для сидения - изящный фарфор и нарочито-грубая вышивка. Еще один мальчишка, коренастый и смуглый, вышел из боковой комнаты и сразу же поклонился послу. Дей-вег сцепил ладони перед грудью и улыбнулся:
-О магии.
Мальчик поклонился еще раз и проводил гостей в уютную просторную комнату, оплетенную кружевом и мягкой пряжей. Скользнул в другую дверь - и меньше чем через минуту оттуда вышел степенный бородач лет тридцати. Снова обмен приветствиями.
-Прошу вас, - горец указал на одну из разложенных вокруг стола подушек.
Дей-вег знаком приказал Шайре ждать у двери и присел, заведя вежливый разговор. Речь обоих собеседников была ровной, почти убаюкивающей - посла интересовали успехи в общем деле, маг говорил, что есть сразу несколько разработок, но ни одна не готова. Девушка дернула ухом прогоняя оцепенение. Потом посол поднялся и вышел вместе с ней, но на выходе дал знак спрятаться где-нибудь тут. Шайта послушно юркнула под лестницу: за непрозрачной портьерой была небольшая кладовка с метлой и старыми вещами. Сначала затихли шаги вейлинца, потом пробежал мимо один из мальчишек, потом бородатый маг поднялся наверх. Когда во всех комнатах первого этажа воцарилась тишина девушка тихо переместилась в комнату, где только что наблюдала беседу, потом скользнула к дверям, через которые выходил хозяин. Первая открылась легко: за ней была небольшая приемная со столом и длинным стеллажом для книг. Следующая дверь была заперта. Кошка достала из поясной сумки несколько игл и тихо присела у замка. Минута – и металл тихо щелкнул.

[Кысь >>>]

Здесь было подобие кабинета. Стол, книги вокруг него, на и под ним, горы каких-то записей: не все из них могла разобрать верно. Даже те, что были на общем, пестрели невнятной медицинской лексикой, нераспространенными в Харале заимствованиями из других языков. Кроме записей были письма, адресованные самым разным лицам. С удивлением обнаружила на одном из конвертов адрес лорда Герхада, но трогать не решилась.
Шум в соседней комнате раздался настолько резко, что девушка едва не подпрыгнула на месте. Оглянувшись, выбрала для пряток первое попавшееся место: в углу стояло кресло и треугольный закуток под ним вполне мог вместить маленькую кошку. Не раздумывая, скользнула в темный, заросший паутиной угол.
Вошли трое – давешний маг и двое мальчишек. Шаи притаилась так, как делала, когда охотилась в детстве: ни звука, ни дыхания, только зеленые глаза из темноты под ножками кресла. Маг усадил обоих на подушки, сам опустился напротив. Через минуту вошел смуглокожий, необычно-высокий человек, тоже занял свое место у стола. Некоторое время все трое сидели молча, потом смуглокожий со стуком поставил на стол что-то деревянное. Деревянное почему-то пугало мальчиков. Оба сидели неподвижно, потом раздался легкий стук: предмет пошатнулся. Маг поднялся и достал из стенного шкафа какую-то мягкую коробочку – внутри едва слышно перекадывались небольшие твердые предметы.
- Что именно с ними делать? - голос смуглокожего.
- Не нужно делать, - маг. - Они сами.
Перестук, словно кто-то копается в коробке, болезненный вскрик одного из мальчишек – люди снова застыли вокруг стола. Отчетливый стук – миниатюрный кораблик сдувает на пол.
- Оно работает, - в голосе высокого чувствуется улыбка.
- Еще нет... Мальчишка может не дожить до завтра.
- Второй?
- Его тоже проверим.
Мальчик сидит без движения. Потом резко опрокидывает стол и кидается бежать к двери, но смуглокожий ловит его за шкирку и швыряет на кресло. Тот шустро перебирается через спинку...
Маг поднялся резким движением, вскинул руку – виски девушки сдавила боль, почти лишавшая рассудка. Даже не заметила как отодвинули кресло, как скрутили за спиной руки обоим. Маг достал из шкатулки два маленьких хрустальных флакона – в каждом не более капли. Очень хотелось сопротивляться, но тело не повиновалось: послушно вдохнула резковатый эфир, пахнущий цветами и горечью. От запаха было мутно и тяжело, словно внутри заперли тяжелого и неповоротливого зверя. Второй флакончик предназначался для мальчика. Мужчины тем временем спокойно продолжали разговор: одурманенное сознание воспринимало лишь отдельные фразы. «...единицы переживают... производится из... нужно проверить на...»

[Соуль >>>]

Когда очнулась, была ночь, пояса на бедрах не чувствовалось, веревок на руках тоже: перетянули плечи и локти и теперь кожа отзывалась только глухой немотой. Ноги тоже связали. Девушка осторожно попыталась дотянуться зубами до узла на бедре: с третьей попытки удалось. Когда глаза привыкли к темноте, стало возможным различить в темноте вокруг два силуэта: но ни один не дышал. От нахлынувшего ужаса чуть не выпустила из зубов кончик петли. Наконец, развязала последний узел и медленно поднялась на ноги. Бедра почти не болели, но и ступать тоже было трудно. Под босыми пятками было сено, в углу темнели силуэты каких-то инструментов. Быстро нашла лопату, осторожно обхватила рабочую часть ступнями а черенок коленями, прогнулась назад, разрезая веревки. Лопату давно не точили и веревка долгое время не поддавалась, зато царапины на плечах появлялись с завидной легкостью. Наконец, последние путы упали на землю. Еще порылась среди инструментов в поисках оружия – нашелся ржавый железный штырь, вполне пригодный, впрочем, для снятия засова с другой стороны. Во дворе было пусто, только у самого выхода спал сторожевой пес. Девушка осторожно вскарабкалась на крышу сарая, с разбегу перескочила на соседнюю. В этом дворе собак не было – спокойно вышла наружу, и только на улице бросилась бежать...

[Кысь >>>]

Время наступало. Сумерки спускались на вечерний сад. Далеко, тихо пела вода за стенами. Рёта остановилась, прижавшись щекой к каменной, холодной стене балкона, прислушиваясь, как мерит шагами адмирал Харала дорожки между деревьями оранжереи.
Он приходил сюда каждый закат – это успела выучить за полтора месяца оэрийка. Странная посольская миссия, цель которой не установить мир, а развязать войну – убить человека, чтобы подозрение пало на послов. Только и приходилось, что вслушиваться в разговоры, вычленять из светских бесед необходимое, находить забытые бумаги с оказываться в «случайных» местах в «случайное» время. Рёта горько усмехнулась, с тихим шелестом доставая из ножен паранг. Что произойдет потом? Корпус задержат в Харале, проигнорируют просьбу Вейлина…
Гибкая, тонкая тень оэрийки слилась с мельтешащими терракотово-коричневыми, и утяжеленное на конце лезвие вошло в грудь едва успевшего отшатнуться человека. В ответ, справа в плечо, воткнулся кинжал, и тело отозвалось болью.
Словно взорвалось изнутри: ледяная и огненная плети сплелись в жгут, пронзивший от правой ступни до самого сердца. Потом вспыхнула огнем щека. Рёта упала, смотря пустым взглядом на клочок оранжево-желтого неба с золотистыми штрихами облаков. На долю секунды, всего на долю секунды она почувствовала себя живой, а не раздираемой на кусочки чужими голосами, мыслями и чувствами – стало тихо, словно стояла одна на берегу и смотрела на воду, любуясь желтыми и белыми перекатами пены.

[Соуль >>>]

Боль отступила, и сознание начало пропадать под ласковым дыханием ветра. Сначала онемели пальцы ног, потом холодное ощущение возникло в коленях, поднимаясь выше, до живота, до груди, наконец, петлей захлестывая горло, что становилось трудно дышать. Казалось, лучи трех звезд удлиняются, лозами обвивая тело и не давая пошевелится лишний раз.
…это походило на полет. Внизу проплывали небесные города. Парили под высокими крышами пагод разноцветные фонари, плыли воздушные корабли, освещенные белыми и голубыми сигнальными огнями, пух на улицах казался снежной пеленой, и белели на темном фоне садов силуэты белых деревьев оэри. Проносились птичьи стаи. Вспорхнули, встревоженные ветром маленькие, черные тени – забили крыльями на фоне круга луны и звезд.
Всё воспринималось одновременно: симфонией звуков, ароматов и голосов, видениями и ощущениями. Нос уловил запах готовящихся ветвей дерева оэри, тонкую смесь скорлупы и молока, слух уловил голоса птиц над восточным Грунингом, и полет резко оборвался падением: через крыши пагод и деревянные мостовые, через слой облаков и тугую пелену воздуха – прямо в соленую воду.
Рёта вздрогнула и закрыла глаза, чтобы не видеть бесконечного и вечного неба. Окровавленные пальцы сжали рукоять паранга, и тяжелое лезвие, пробив грудину, вошло в тело адмирала Харалия. Последней мыслью мелькнуло, что результат вполне удовлетворит Первого посла: достойная причина, чтобы развязать конфликт – дворянин сражавшийся с девушкой и погибший в поединке с ней. На руку, ох, как на руку, оказался вчерашний с ним спор.
Рёта боялась умирать, но оказалось, это совсем не страшно, только больно, немного… Она жила в странном мире, и оставлять его было легко. Когда ее спрашивали о прошлом – с трудом могла связать вместе два слова, чтобы рассказать и объяснить – оно сливалось в мельтешащий разноцветный ком, когда о настоящем – иронизировала, смеясь над работой, когда о будущем – не знала. Ее мир, странный мир, был соткан из туго переплетающихся перьев и нитей, и где-то в путанном клубке трепыхалось слабое тело – пятиконечная небесная звездочка, упавшая на песок у моря.

[Кысь >>>]

Зима 139 года, седьмого цикла, 8 декабря.

…каждая клеточка отзывалась солью – словно плеснули на раны морской водой, чтобы болели сильнее, резало острее. Пробуждение напоминало то чувство, когда ныряльщик за жемчугом поднимается с глубины, отплевывая воду, потому что задержался дольше положенных минут, и она начала заливаться в легкие.
Сулла резко вздохнул, чувствуя как по подбородку стекает холодная, соленая струя, и открыл глаза. Мгновенно полотно черно-синего неба с зелеными разводами сменилось искусной керамической плиткой потолка. Шебека, паруса, призрачные люди кругом, рокот волн и рев ветра в парусах – все сменилось спокойным треском огня в жаровне и далеким грохотом барабанов.
-Вы пришли в себя. Наконец-то, - с грохотом в сторону отлетела книга, и над капитаном склонился краснокожий дхэренец. Он заглянул в глаза моряка и отшатнулся. – Морской дух, мой покровитель…, какой ценой вы выжили?!
С этими словами штормом обрушился поток воспоминаний: ночное нападение, корабли, парусина на скуле «Кайры». Веки опустились, и по светлым щекам прочертили дорожки слезы, но уже через секунду Сулла попытался сесть, но в плечи уперлись морщинистые и загорелые до черноты руки Кота:
-Лежать, итить тебя. Сан, иди отсюда… - Малита обернулся, посмотрев на каштанововолосого укоризненным взглядом. Судья устроился на подоконнике, внимательно смотря на странную парочку. – Ты пятнадцать дней провалялся.
Сулла ничего не ответил. Шероховатые пальцы легли на виски, и от подушечек потек приятный жар. Капитана затрясло, словно не одни сутки продержался на море, цепляясь за доску. Он поднял ладонь, рассматривая чистую кожу, на которой остался только давний шрам: казалось Ихэниен была сном, видением.
-Сали?

[Соуль >>>]

-Не нашли, - скорчил недовольную гримасу Малита и только крепче сжал виски, когда из уголка светло сейчас глаза с тонкой щелочкой зрачка капля прочертила еще одну дорожку к подбородку. – Сулла, хочешь расскажу историю? Нет, не отворачивайся слушай. Видишь того человека на подоконнике? Видишь?
Капитан словно через силу согласно качнул головой, смотря на золотистый в закатных лучах силуэт Сана. Солнце нежно гладило дорогой молочный аксамит и каштановые, падавшие крупными кольцами на скулы волосы.
-Помнишь, я говорил как на «Атамане» ходил? Шумом. Флагман сгорел, и мы спасались на шлюпках, а в шторм нас разметало. Со мной были он вот, шестеро матросов, Рутта – моя жена, - и двое моих сыновей. Мы шли по морю, без карт, лоций и ориентировались только по звездам. Еда кончилась, вода подошла к концу. Люди начали умирать один за другим. На моих руках, сначала младший мальчик, потом матросы и Рутта, потом старший. Я поил его своей кровью, но он не дотянул до берега сутки, всего сутки.
Сан присел на край тахты, внимательно рассматривая бледное лицо капитана и прижал к подбородку руку, украшенную серебряными перстнями, в их числе – с головой волка.
-Он говорит правду, Сулла. Ты потерял корабль, ты потерял любимую женщину и сам спасся чудом. И удивительной ценой, но, проклятье, ты жив. Целы остальные корабли – тебе есть что продолжать, тогда как у нас не оставалось ничего.
-Где Таину? – перебил речь судьи Сулла.
-Сейчас спит, - устало ответил Малита. – Отогнал от тебя стража, а то бы замучил проверкой рефлексов. Если бы не «Кайра»…
-Спасибо, капитан, - закончил за него Сан.
Сулла прикрыл глаза и лег, доверившись рукам Кота.

[Кысь >>>]

Зима 139 года, седьмого цикла, 16 декабря.

Этот сон отличался от других - цветом. В мягкой темноте вокруг одна-единственная ниточка сверкала золотом: мелькнула на самом краю сознания, снова пропала, потом появилась еще раз. Среди шепота волн, низкого журчания воды в темноте она казалась Сулле ненастоящей – после пробуждения ему перестали видеться сны.
В полумраке рука казалась излишне светлой – белым пятном на черной воде. Капитан задумчиво обернул золотую паутину вокруг кисти, словно не веря тому, что может видеть. Тонкий, золотой с рыжиной - или рыжий с золотом - волос тянулся куда-то за темную пелену вокруг. Сулла сделал несколько осторожных шагов, словно пробиваясь через вязкий черный туман.
Почти перед самым носом возник прямоугольник света - словно вышел из-за поворота. Комната за ним, казалось, была соткана из трех разных материй. Зыбкими, словно сон, были бумажные ширмы вокруг, и шершавое дерево потолка, и мягкие циновки на полу. Как приведшая нитка, как сотканное человеком видение. Другой совершенно реальности принадлежала сидящая на полу девушка: рыжие волосы отрасли до невозможной длины и теперь причудливым узлом цеплялись за неуместный здесь каменный столб. Сали выглядела худой, почти изможденной, не поднимала головы, казалось, вслушиваясь во что-то с напряженным вниманием. И таким же настоящим был дверной проем. Наконец, совершенно третьим были столб из глухого камня, прорезавший и потолок и пол, покрытый стершимся от времени орнаментом из листьев плюща, одежда девушки из ссохшейся, полумертвой лозы, туго переплетенной вокруг худого тела.

[Соуль >>>]

Сулла на секунду замер на пороге, потом подошел, опустился перед девушкой на одно колено. Дрожащие пальцы замерли в сантиметре от светлого лица, словно не решался дотронуться. В светло-серых глазах отразилась боль. Сали не подняла головы, только поза стала напряженной. Осторожно протянула руку, коснувшись одежды, вздрогнула. Пальцы скользнули выше, к лицу.
Сулла незаметным движением поцеловал полупрозрачные подушечки и поднял взгляд. Решительно выпрямился, подошел, осматривая тугое плетение волос. Вначале неуверенно попытался распутать, потом – зажмурился, не веря. Он сам был каким-то реальным для простого сна. И все вокруг имело непонятный налет «настоящего».
Сулла пригладил светло-оранжевый шелк тыльной стороной ладони. В пальцах уже был зажат кортик с искусно вырезанной из моржовой кости рукоятью. Блеснуло лезвие, резко рассекая волну.
-Ты, - на полускрытом волосами лице появилась мягкая, счастливая улыбка. Бледная рука с длинными пальцами коснулась пола в том месте где он был только что. Когда освободившиеся пряди снова укрыли спину, оглянулась, не поднимая взгляда.
Сулла молча вернулся на свое место и пальцами осторожно приподнял подбородок призрачного и в то же время слишком настоящего видения.
Не далась, только поцеловала пальцы.
-Не смотри, - погладила руку, потом попыталась прижаться к груди.
Капитан мягко обхватил ее за плечи, не причиняя боли, но и не позволяя приблизится.
-Подними голову, - прозвучало надтреснуто и глухо.
Непонимающе протянула руку вперед. Сулла, не веря, вновь коснулся пальцами подбородка, на этот раз настойчивее. Покорно позволила приподнять. Он провел пальцами по знакомым чертам, с болью отмечая каждый изгиб, потом бережно притянул полупрозрачный силуэт к себе, прикрыв глаза – зрачки стали тонкими линиями на сером фоне.
-Сул-те-ла, - неслышно прошептали губы, а следом полилась тихая, путанная речь с низкими нотами, напоминавшими рокот лахтских барабанов.
Тонкие руки судорожно обвили чужую шею.
-Только не уходи, - спрятала лицо на плече.
Сулла только поцеловал рыжий висок, не обрывая своей странной речи. Сильные руки скользили по плечам, сминая высохшие, крошившиеся под пальцами ветви лозы.

[Кысь >>>]

Снова вздрогнула, услышав звук голоса - едва различимый сначала, превратился в слова молитвы. Хрупкие бумажные стены тоже сыпались - скорее чувствовала чем видела, словно горящий шелк в ладонях.
-Не надо, - прижалась крепче. - Ничего этого нет. Все - вранье. Только настоящее. Тут должен быть настоящий выход.
В грозную мелодию голоса вплелось журчание. Даже сейчас, когда глаза были закрыты, Сулле казалось, что он видит бурлящую темную воду под веслами призрачного корабля с острой мордой. По полу растелились пенные ледяные ленты, и откуда-то издалека долетел низкий удар, выдранный из тугого натянутого барабана.
-Не бойся, не бойся, Ихэниен, - он верил в бредовую идею и одновременно знал, что из этого сна ему не выйти. За первым же видением так или иначе следовал Сулл-те-ла, корабль морских демонов, тихий и неумолимый.
-Не буду, - прижалась крепче. - Только не уходи.
Приливные волны тянулись одна за другой, захлестывая. Капитан повернулся спиной и переплел руки девушки вокруг своей шеи, поцеловав тыльные стороны ладоней. Волчок прижалась щекой к спине, крепко обхватив чужую шею так, чтобы не перекрывать дыхание.
Очередной вал подбросил вверх – над головой раскрылось полотном шелковое небо с точками звезд, и вокруг – море. Холодная вода плеснула в лицо, оставив на губах соленый вкус. В двухстах метрах на волнах качалась лодочка, а с другого края на парусах и веслах быстро шел корабль с носом в виде морды хищного зверя. Резкими, сильными гребками Сулла поплыл к шлюпке.

[Соуль >>>]

Когда мокрый борт оказался совсем рядом, повел плечами:
-Перебирайся, - и обернулся. Взгляд остановился на черном силуэте корабля. Рука, вцепившаяся в мокрое дерево, напряглась.
- Без тебя не пойду, - прозвучало неожиданно-жестко. Сильно, как могла, толкнула широкое плечо к шлюпке. – Быстро.
Сулла не ответил. Щелочки зрачков стали едва заметными в серой глубине глаз. Темная громада корабля приближалась, на фоне плеска волн отчетливо журчали кильватерные струи.
Сали зажмурилась, прижавшись щекой к спине, вспоминая все, что Сулла рассказывал о странном корабле. Словно детский кошмар - если не бояться, то не опасен. Если в детские кошмары не верила, они просто исчезали, являясь только в снах иногда. Сама рассмеялась от мысли, но - в последние недели эта глупая, вынесенная из раннего детства аксиома уже срабатывала - помогла выстроить хрупкую защиту от немыслимого для жизни мира. Когда открыла глаза, уже точно знала, что корабля нет и не может быть, потому что не может. Есть только Сулла, и его надо затащить в шлюпку. В очередной раз до резкой боли в суставах толкнула светлое плечо вверх.
Мужская рука разжалась, отпуская скользкий борт. В лицо плеснуло волной – закашлялся. Резкой болью отозвались сведенные судорогой ноги. Сильно накренив лодку и придерживая девушку, перебрался через борт и, прижав Волчка к себе, закрыл глаза.
-А теперь – засыпай.
Уснула, только сцепив кольцом руки вокруг и спрятав нос на плече.

[Кысь >>>]

Когда Сулла открыл глаза, рыжее видение было рядом. Настоящая, живая. Дыхание едва заметным лепестком щекотало плечо. Молча, боясь спугнуть сон, подобрал покрывало и обернул вокруг обнаженной фигурки, потом закрыл глаза, не веря… не в состоянии поверить. По щекам побежали слезы. Девушка болезненно вздрогнула, когда материя коснулась кожи, потом открыла глаза. Взгляд скользнул от плеча к подбородку - выражение неверия сменилось потрясенным - замер на глазах. Несколько долгих секунд смотрела, словно пытаясь развеять видение, потом осторожно провела по щеке холодными пальцами.
-Их-хэ, - единственное, треснувшее и слетевшие с губ слово. Сулла прижался лбом к холдому, пахнущему морской водой тонкому плечу.
Белые пальцы осторожно коснулись волос, скользнули вниз, расчесывая черные спирали. Слова застревали в горле и все никак не находилось нужных. Сильные рука легла плечо, скользнула к шее, спряталась в ворохе рыжих волос.
-Ихэ, - прозвучало заклинанием, сломанным, тусклым, словно не верил тому, что говорил.
Сали обняла его, прижавшись щекой к волосам. Даже не удивилась когда из глаз побежали слезы - очередной порцией соленой воды на простыни.
Час… если не больше, Сулла только баюкал хрупкий сверток в руках, шепча, словно заклинание, имя, потом, наконец, поднял голову, смотря болезненно и нежно на едва не растворившееся во снах видение. Уголки серых глаз были красными. Мягко провел пальцами по бледным скулам девушки, стирая невидимые слезы.
-Любимая, родная, незабвенная… - неловкая, но искренняя улыбка исказила губы. – Представь лица моряков, когда они увидят тебя.
Тихо, счастливо улыбаясь, прижалась к ладони щекой.
-Решат, что я твой личный призрак, - прошептала, подумав.
Сулла тихо, радостно засмеялся, спрятав лицо у рыжего виска. Хотелось спросить, что произошло, как это случилось, но не мог. Боялся, что видение рассыплется пеплом.
-Я люблю тебя, Ихэ. Люблю.

[Соуль >>>]

Зима 139 года, седьмого цикла, 20 декабря.

-Могу я поговорить с капитаном? - маленькая словно ребенок девушка вежливо поклонилась обоим мужчинам сразу.
Смуглокожий и узкоплечий, гибкий, как угорь моряк с длинной черно-седой косой резко поднял голову, и только за ним следом оторвал взгляд от карты второй - высокий, темноволосый в вейлинском военном халате и шароварах из мягкой шерсти. У него были странные глаза - светло-серые, с темным ободком и такой же темной щелочкой зрачка.
-Чем могу быть вам полезен?
-Я хотела бы наняться на корабль, - девушка спокойно посмотрела капитану в глаза.
Он окинул ее оценивающим взглядом и устало склонил голову над картой на несколько секунд, потом опять посмотрел на девчонку:
-По вам видно, что вы ни разу не выходили в море.
-Только пассажиром, - кивнула.
-Тогда я не вижу смысла беседовать дальше, если только вы не хотите, чтобы я доставил вас на соседний остров.
-Я могу выполнять любую неквалифицированную или хозяйственную работу.
-А еще дурно влиять на матросов, которые месяцами не видят женщин, - Таину задумчиво принялся набивать табаком темную трубку. – Может быть, кошка, умеет что-то полезное…, кроме как быть сдутой ветром с палубы.

[Кысь >>>]

-Я жила среди людей, что не видели женщин месяцами, - проговорила девушка, потом склонила голову. - Умею... Драться, выживать, переносить высоту и качку, делать то, что люди не любят делать.
-Крыс ловить, - ехидно подсказал Таину.
-Между прочим их тоже можно готовить, - беззлобно огрызнулась кошка.
-Научи вон того одноглазого старичка, - мягко посоветовал шкипер, указав когтистым пальцем в сторону седого низкорослого моряка в жилете и подрезанных ниже колен шароварах. Капитан отложил в сторону кисть со стальным оконечником.
-Во-первых, крыс вам готовить никто не позволит. Во-вторых, удивительно, что вы хорошо переносите качку, несмотря на то, что плавали исключительно пассажиром. Видимо, вы имеете слабое представление о долгих путешествиях.
-Это наследственное. Я ходила с караванами - там тоже считают еду и есть дисциплина.
-Глядя на тебя, только о последней и вспоминаешь, - фыркнул шкипер, а капитан вновь опустил взгляд на чертежи бригантины под простым имением «Сатин».
В доки ворвался холодный ветер, когда низкорослый светлокожий и голубоглазый мальчишка влетел внутрь, едва не повиснув на мореной створке. Его проводили тяжелым взглядом хмурые моряки, работавшие над кораблем.
-Капитан! Сан зовет! Срочно это!
-Вы не очень подходите для плавания, - сдержанно произнес Сулла и выпрямился, перекинув через плечо черную холщевую сумку. – Впрочем, учитывая недостаток людей, можете действительно попытаться уговорить… Таину. Это второй человек, который может заниматься подбором команды.

[Соуль >>>]

-Благодарю, - склонила голову кошка и повернулась к шкиперу. - Я в чем-то уже успела нарушить правила?
-У тебя это здесь, - он указал на свои глаза, - написано.
-А еще что я полуразумная тварь и ходячая проблема? - улыбнулась.
-Хэ, ага. Впрочем, одна полуразумная тварь и ходячая проблема у нас уже есть, - он кивнул в сторону все того же седоволосого старика, у ног которого теперь крутился ухоженный и толстый черный кот. – Родственники, видать.
-Дальние, - кошка внимательно осмотрела странную пару. - Мы еще счастье приносим.
-Вперед, - взмахнул рукой шкипер, - докажешь это ему и ты принята!
-В конечном счете мне придется объясняться перед котом, - вздохнула девушка, поднимаясь. - Но он меня не возьмет.
Таину глубокомысленно пожал плечами и принялся перекладывать грузы на маленькой копии «Сатин». Девушка подошла к Малите и поклонилась, потом осторожно присела на корточки, протянутой ладонью приветствуя кота.
-Вы верите, что кошки приносят счастье?
-А то…, - ворчливо отозвался маленький моряк, без труда затягивая сложный узел на толстом канате.
-Убеждены? - улыбнулась.
-Абсолютно, - он окинул ее придирчивым взглядом. – Только вот бабы к несчастью.
- Значит одно другое уравновешивает, - девушка задумчиво следила взглядом за Угольком. - Возьмешь на работу?
-Чего?
-На работу. Матросом.
Малита поднял голову, встретившись взглядом с откровенно смеющимся Таину. Старый шкипер довольно ударял ладонями по коленям, искренне потешаясь над маленьким капитаном. Кот сощурился.
-А вот и возьму! – и повысил голос. – Слышишь, Таи, беру! Не глядя!
И добавил:
-Быть может, с марса и не сверзится…

И в этот же день по Лахту разнеслась весть, что между Вейлином и Харалом разгорелась война. А на утро следующего дня стало известно, что в противоборство влилось государство Гаро: корсары оказались в центре поля боя.

[Кысь >>>]

Зима 139 года, седьмого цикла, 23 декабря.

Ветер был близок к штормовому. Он с ревом швырял волны о скалы, так, что вода далеко разлеталась пенными осколками брызг. После истории с призраком, Танэ надолго оставила палубу любимого корабля, перебравшись на берег, на второй этаж свернувшегося клубком на скале дома, откуда хорошо было видно море и далекие острова с темневшими барабанными вышками. Она оправила шерстяной, теплый халат, и, поежившись вернулась в комнату, где холод разгоняли тлевшие в жаровне угли.
Тихий стук в дверь, потом скрип открываемой - Лют. Мягко коснулся плеча.
-Как ты?
Бабочка поднялась на носки, целуя мягкие губы, потом растеряно улыбнулась.
-Думаю. Снарядить «Призрак» к рейду.
- Сама пойдешь? - взгляд карих глаз стал серьезным. Танэ согласно опустила веки, темные ресницы бросили густую тень на светлые скулы. - Не надо, - коснулся щекой бледного лба. Помолчав, добавил, - прошу.
-Мне – лучше, - она отошла и опустилась на приземистую кровать на четырех столбиках-ножках в виде рыбьих голов.
-Он тебя убивает, - Лют опустился на одно колено рядом, посмотрел в темные глаза.
-Знаю, - голос едва заметно дрогнул. – Лисенок…
-Не хочу отдавать тебя насовсем, - виновато улыбнулся, гладя тонкие плечи.
-Здесь опасно – награда за голову, - она повела руками и спрятала лицо на золотистом плече. Гладкая ткань сокользнула к локтям.
-Мы скоро все пойдем, - нежно поцеловал светлое плечо.
-Могу оставить «Призрак». Приобрести шхуну, - Танэ со вздохом потерлась щекой о плавный изгиб шеи. Лют осторожно прижал ее к груди, мягко провел по спине ладонью. Промолчал. – Оставить?

[Соуль >>>]

-Просто... Пока не решишь, что нужнее. Не рискуй, хорошо? - мужчина бледно улыбнулся и снова поцеловал тонкое плечо.
-Оставишь – всегда вернусь к нему, - она бросила искрящийся взгляд из-под ресниц и подула на излишне нахальную темную прядь у мочки золотистого уха.
-Не оставлю, - тепло поцеловал мягкие губы.
Потом, когда Рыжик ушел, Танэ долго сидела смотря на свои ладони, белые, с переплетениями нежно-сиреневых вен на кистях и сгибе локтей. Эта осень была тридцать второй с момента появления на свет. Задумалась, вспоминая, что эта же осень оказалась пятнадцатой для Кэно – маленькой девочки-юнги с «Призрка» - дочери капитана «Стасеуи» и её.
Закричал Ирн, но успокоился, когда в маленьких смуглых пальчиках оказалась обкатанная волнами ракушка. Со временем из мальчишки обещал вырасти второй лисенок, только с лукавым взглядом, где таятся фиолетовые искорки, как у матери.
Танэ набросила поверх белого шелкового халата, черный с вьющимися морскими змеями, кусавшими друг друга за шеи, и застегнула поверх пояс с кортиком и катласом. Потом отцепила от кольца серебряный бубенчик опустила его на край колыбели и, погладив маленькие, игрушечные руки ребенка, вышла, попросив приглядеть за ребенок специально нанятую для того женщину.
Внизу, у порога сидел сумрачный и сердитый Хатла – чернокожий боцман-великан с мрачным и яростным взглядом. Танэ тихо заговорила с ним на северном наречии, пытаясь объяснить, что происходит с кораблем. Ей было сложно принимать и осознавать то, что когда-то спасенный с кладбища мертвых кораблей «Призрак» теперь стал врагом. Еще сложнее было бросить его вот так, сбежав и не попрощавшись: со времени беседы с говорящей с волнами, Бабочка поднялась на палубу только один раз и только для того, чтобы забрать Ирна. Вдали от шхуны начал спадать мучающий кашель, в темные волосы вернулся фиолетовый блеск, на скулы – легкий румянец.
Хатла слушал, и в черных глазах тоже зажигался больной, нервно мерцающий огонек: как никто другой боцман понимал, что значит для капитана парусник. Танэ долго с берега смотрела на росчерк сиреневой тушью на фоне укутанных зеленовато-серым туманом островов лахта. Прямо над грот-мачтой вдалеке чернела барабанная вышка, с которой доносился раскатистый грохот, предупреждавший о приближении торговых судов со стороны Дхэрен-ла.

[Кысь >>>]

Когда шлюпка стукнулась о светлую скулу корабля, Бабочка непроизвольно погладила мокрое дерево ладонью и почувствовала, как призрачная рука накрыла пальцы, сжав до болезненного нежным жестом. Хатла первым взобрался на палубу и принялся созывать команду.
Тридцать два человека. Раньше, до встречи со «Стасуи» их было семьдесят. В основном северяне – светлокожие, золотоволосые, но за время долгих плаваний приноровившиеся к палящему солнцу. Они смотрели на капитана серьезно-внимательными взглядами. Сколько из них переживало, сколько хотело оставить, вернувшись домой – Танэ не знала.
-Оставляем «Призрак», сэрэни, - северный диалект прозвучал над обшарпанной, но чисто выдраенной светлой палубой, и вслед за этой простой фразой послышался недовольный ропот матросов, не понимавших, зачем необходимо прощаться пусть со старым, но не раз показавшим себя в боях кораблем. Бабочка вскинула ладонь, и следом крылом взметнулся широкий рукав халата. – Кораблю больше лет, чем ходим на нем. Сражения, плавания – следует отдохнуть.
Танэ стало стыдно за свою ложь, произнесенную на палубе родного и любимого корабля, не заслужившего подобных слов, но, похоже, часть команды нашла фразы убедительными, и только те люди, которые когда-то вместе с ней чинили шхуну на кладбище кораблей смотрели недоверчиво.
-Скажи, капитан, а будет другой корабль?! – выкрикнул неопрятно одетый северянин в ярко-шафрановой рубахе ниже колен, подпоясанной кожаной косичкой.
-Будет. Шухна! Быстрее и маневреннее! – громко откликнулась Танэ. – Теперь – кораблю заслуженный отдых!
Корсары начали расходиться. С дюжину, словно обезьянки, взобрались по снастям, крепко сворачивая сиренево-фиолетовые паруса, и только семь человек, включая золотоволосого штурмана – Витана – подошли, требуя объяснений. Хатла заступил им дорогу, прорычав на северном наречии то, что рассказала ему капитан. Взгляды моряков стали откровенно недоверчивыми, но вскоре недоверие сменялось в глазах рассеянностью, затем, страхом, потом – ужасом, словно они вспоминали что-то забытое давно и успевшее стереться со страниц памяти.

[Соуль >>>]

«Призрак» ожил на несколько часов только для того, чтобы умереть. Традиционно в плавание северяне не брали много вещей, а добыча быстро пропивалась в портовых кабаках или исчезала в карманах жриц прибрежной любви: матросы собирали свои вещи с абордажных сетей. Кто-то с откровенным сожалением, другие – с радостью и облегчением, третьи – с недовольством, полагая желание оставить целый, хоть и устаревший корабль, капризом. К счастью, шхуну еще не успели начать готовить к новому рейсу, поэтому грузов было не так много.
В шлюпку опустилось два больших и крепких сундука с картами и лоциями, любовно и бережно составляемыми, собираемыми Танэ на протяжении едва ли не всей жизни. Каюта, из которой исчез привычный бардак и которая теперь выглядела ненормально аккуратно, казалась пустой. Закатный свет тек через стекло, бросая на застеленную простым черным покрывалом кровать рыжие, но одновременно холодные отсветы. Хатла остановился позади, накрыл круглые плечи маленькой женщины сильными, лопатообразными ладонями, жестом показывая, что следует уходить.
-Оставьте каное, взятое в Дхэрен-ла, - коротко отозвалась она, минуя низкую дверь юта и выходя на палубу. – Уходи. Буду позже.
Чернокожий боцман тревожно взглянул на нее, но не решился спорить – спустился в шлюпку следом за теми семью, что когда-то вывели корабль. Послышался весельный стук – моряки оттолкнулись от светлой скулы и лодка помчалась к берегу. Танэ даже не посмотрела на них – обняла фок-мачту и прижалась щекой к холодному и сырому дереву.
«Призрак» отозвался на нежное прикосновение тихим скрипом снастей и трепетом ветра в освободившемся уголке фиолетового паруса.
-Прости за ложь, - тихо прошептала капитан, проведя ладонью светлое дерево. – Ты был другом.
Вновь возникло ощущение: чужая рука накрыла пальцы, гладя терпеливо и ласково, словно убеждая. Танэ отрицательно покачала головой и попыталась отойти, но ладонь оказалась будто вплавленной в светлое дерево. Плечи испуганно вздрогнули:
-Отпусти, пожалуйста. Отпусти.
Но, казалось, корабль не слышал этих слов: один за другим раскрывались паруса, ловя сильный, штормовой ветер. Заскрипел цепь в кабестане, и шхуна рывками и сильно кренясь начала покидать бухту. Бабочка вновь попыталась освободится, но рука только глубже ушла в светлое дерево. Мягкое плетение снасти поймало взлетевшую нить волос, а палуба – край долгополого халата.
-Зачем? – тихо спросила капитан, но ответом была только сильная волна, перелетевшая через борт и разбившаяся. Пенящаяся вода стекла через шпигаты, замочив носки мягких сапог. Чужая рука подкинула воспоминание: гравюра, оставленная в трюме, - и Танэ кивнула, понимая.
…пояс переплелся со снастью, и кончик рукава исчез в фок-мачте.