Корабль, Демон., (с первым апреля)

[Кысь >>>]

Когда в сомкнувшихся сумерках на берегу заметили, сиреневая шхуна не покачивается на якоре, а на всех парусах удаляется под порывами резкого, штормового ветра, рискуя быть выброшенной на камни, то на минуту, крики и брань стихла. Витана и Хатла переглянулись между собой, и лицо чернокожего моряка исказила судорога:
-Шлюп. Найду штурмана, - и ртутной каплей исчез в стороне дороги, бегущей через мыс и выходящей в сторону одной из бухт, соединенных удобными и широкими проливами с основной, защищенной укрепленным фортом. Хатла помнил короткий разговор с капитаном, и теперь, даже несмотря на свою веру в то, что «Призрак» никогда не пойдет против, боялся.
Он сбежал по крутой каменой насыпи, вглядываясь во всё сгущающийся к ночи туман. Через пелену горели только яркие, освещавшие корабли и доки, огни. Сцепился с вахтенным, повторяя одно имя, и испуганный матрос молча указал вниз.
-Лют!
Золотокожий обернулся, и, увидев Хатлу, одним движением оказался рядом.
-Танэ?
-Танэ, «Призрак», - резко отозвался чернокожий боцман. – Ушел, без команды, с капитаном.
Сидевший неподалеку на шлюпке Малита, что-то старательно объяснявший пушистому Угольку, вскинул седую голову, пристально уставившись на обоих моряков единственным ярко-зеленым глазом.
- Сарт, найди магов. Скажи, если Дэхиен еще будет к тому времени у причала, пусть оба бегут туда. И Сулле что мы за "Призраком", - быстро объяснил Лют какому-то матросу и рванулся к кораблям. Вопреки опасениям, Хетта действительно был на корабле. Следом тенью скользнул седоволосый лекарь.
- Нужно идти за "Призраком". Срочно. Потом все объясню.
Хетта кивнул и принялся по авралу созывать команду - люди слушались подозрительно легко, словно уже привыкли не задавать вопросов. Хатла сумрачно застыл неподалеку, а Кот, юркой, маленькой тенью скользнул к штурману «Кайры» и капитану.
-Пока выходить будем, много времени потерям. Нужно подрезать среди островов. - Пойдем так, - кивнул Хетта и приказал разворачивать паруса, благо, по случаю шторма, большая часть команды присутствовала. Оглянулся в поисках крылатой. Дэхиен спряталась за лестницей полуюта – полупрозрачные перья трепал ветер, поднимая шафрановой волной. Керамическое лицо в ореоле черных волос мелькнуло над светлой ступенькой.

[Соуль >>>]

Хетта кивнул ей. Над головами уже разворачивались косые паруса-крылья, ветер пытался вырвать их из рук матросов. Секунда - и капитан бросился помогать. Вторая - и присоединился Лют. Матросы вывернули якорь и шхуна тяжело тронулась с места. Дэхиен закрыла лицо ладонями, пытаясь успокоить слишком сильный ветер: маленькие духи отозвались слабыми голосами, протестуя.
Кот перехватил конец каната, ловко протягивая через кольцо такелажа и завязывая узлом. Потянулись мимо стены пролива, затем форта. Впереди раскинулось сильно волнующееся море. Серые изгибы, наполненные кружащимися водоворотами серо-коричневой пыли танцевали под нитями густого тумана. На грани видимости дрожал элегантный росчерк кистью – призрак. Минута – и пропал совсем.
Хрупкая шхуна развернулась, беря направление - ветер, свистевший в парусах, истошно взвыл, а светлый борт накренился, но "Дэхиен" уже птицей скользила к той точке, где только что видели фиолетовые паруса. Малита вцепился в снасти так, что черные когти впились в сухие ладони оставив царапины, потом оглянулся на шафрановокрылую:
-Скорее погнать можешь?
Она на секунду отняла от лица ладони, потом опять сосредоточенно спрятала лицо и косые паруса изогнулись под ветром. Когда за каплями и водяными валами показался силуэт "Призрака", шхуна, казалось, еще увеличила скорость. Хрупкие на вид снасти крепко держали паруса, готовые вот-вот сорваться с креплений. Кот вздрогнул, когда увидел совсем рядом знакомый изящный корпус и разглядел в сплетении тумана нечеткую фигуру у фок-мачты. Он подхватил вместе с одним из матросов абордажную цепь, готовясь захлестнуть высокий борт. рую цепь подняли рядом - Лют и, кажется, боцман Хетты. Еще один рывок - и крючья полетели к бортам "Призрака". Сиреневая шхуна ушла в резкий крен, и кошки скользнули по гладкой скуле.
-Тв-вою…, - выругался Кот, подтягивая цепь обратно.

[Кысь >>>]

Хетта метнулся к Дэхиен, объясняя что-то, а, когда смотали цепи, сделал знак подождать. Девушка послушно кивнула, и когда через несколько минут рука капитана сотворила в воздухе короткий жест, белая шхуна резко накренилась, брошенная поднятой ветром волной в сторону «Призрака». Тут же полетели и крючья, с треском впившиеся в сиреневый борт. Моряки напряглись, подтягивая один корабль к другому, и, когда, наконец, те, столкнулись скулами, закрепили цепи. Кот секунду колебался, а потом легко перелетел на потрескавшуюся палубу. Вздрогнул, когда под босыми ногами заскрипели родные доски: сколько лет он не видел этот корабль? Больше полувека?
Лют уже бросился к женщине, пригибаясь, чтобы не получить по голове случайно высвободившимся канатом, но в плечо цепко впилась ладонь Малиты:
-Не подходи – убьешь.
-..делать? - начало фразы снес ветер.
Малита прикрыл единственный глаз, колеблясь, потом вздохнул.
-Я в этом виноват, мне и расхлебывать, - и юркая тень скользнула в сторону фок-мачты, пригибаясь под снастями. – Скажи ей потом… что она – красивая.
Кот остановился совсем рядом с бледной фигурой Фиолетовой Бабочки, любуясь мягко спадающими на округлые плечи волосами, ресницами, гладящими светлые скулы. Взгляд перетек на конец пояса, перевитый в снасть, на подол, утонувший в дереве палубы, на край рукава и ладонь, погруженную в мачту до кисти… Малита сцепил зубы, прижимая руки к сырому дереву и закрыл глаза.
…когда-то давно он сделал что-то подобное, но наоборот, когда на палубе шхуны лежал умирающий человек, которому Кот был многим обязан. Не мог вылечить и подарил такую, другую жизнь в теле корабля. «Призрак» отозвался на прикосновение недоумением, и Малита сердито прорычал:
-Ну же, отпускай давай, маленький демоненок. Узнаешь?

[Соуль >>>]

Казалось, корабль содрогнулся от руля до марса. По палубе пробежала дрожь, и Танэ неуверенно открыла глаза. Светлая ладонь выскользнула из плена дерева, а руки Кота резко погрузились по кисти.
-Забирай! Скорее! – только на секунду отвлекся, чтобы крикнуть, Малита.
Лют осторожно подхватил Танэ и унес с корабля. Тяжелый зазубренный нож Хетты легко разрезал веревки, придерживающие паруса. Капитан на секунду задержался, ожидая, "поймет" ли шхуна намек. На палубе "Дэхиен" стояли тяжелые, способные пробить борта орудия - команда получила приказ стрелять если он не вернется назад. Потом бросился к Коту.
Старый лекарь зажмурился, чувствуя, как руки ушли в дерево мачты почти до середины предплечья. Доски палубы сомкнулись кругом лодыжек. Потрепанный не в одном сражении хранитель Кота сцепился с упрямым духом молодого мальчишки-призрака. Снасти затрещали, а разорванные паруса резко захлопали под ветром, разбрасывая соленые капли.
Дэхиен, испуганно и тревожно оглядываясь, перепрыгнула через борт, расправив шафрановые крылья. Сиреневая шхуна походила на сон, блеклый и неяркий сон, видевшийся недавно.
-Говори как вытаскивать, - хрипло, под ухом.
-Мотай…, - надсадно прошептал Малита, - отсюда.
Хетта резко оглянулся. Заметив вейтину, подскочил к ней.
-Иди обратно. Скажи чтобы уходили, - тон возражений не допускал.
-Ты, - она попыталась обогнуть его. Взгляд темно-серых глаз остановился на Коте, – уходи.
Не говоря ни слова, капитан подхватил ее за талию и перепрыгнул на палубу родного корабля. Там передал помощнику.
- Не выпускать ни при каких. Отвечаешь головой. Уходите, быстро.

[Кысь >>>]

Еще один прыжок - и со стороны борта "Призрака" полетели куски цепей. Дэхиен забилась в руках матроса, пытаясь развернуть шафрановые крылья, на палубе сиреневой шхуны гулял рассерженный ветер. Седая бородка Малиты упрямо встопорщилась от очередного порыва. Человек, бережно, но крепко удерживая крылатую, повлек ее к каютам. Сквозь дождевую пыль было видно как присел, коснувшись руками палубы, Хетта. Вейтина дернулась сильнее и… пропала из рук матросов. Возникла через секунду над нок-реей «Призрака» и кубарем скатилась вниз. Шафрановые крылья неуклюже распластались по палубе. Девушка поднялась и, немного прихрамывая от боли в колене, побрела в сторону седого лекаря.
Хетта закрыл глаза. Когда-то делал такое время от времени - для спасения ли собственной жизни, помощи людям, за которых полагал себя ответственным... Но тогда энергия была чужой, лилась свободно и легко. Сейчас - с болью вырывалась откуда-то изнутри. Почувствовал что-то под пальцами - словно биение огромного сердца. Тяжелым, болезненным усилием сжал это сердце, заставляя биться медленнее, глуше. Показалось, что собственная жизнь утекает сквозь пальцы куда-то вглубь.
…а в следующий момент плечи, тело, обдало морской прохладой. На секунду не существовало ничего, кроме сланцево-серого тумана и мягкой свежести. А потом в волосы забрался ветер, и треском отозвались доски палубы, когда завершилось падение.
Поднялся - перед боковым зрением мелькнул отблеск шафранового. Дэхиен и Кот тоже были рядом. Осторожно поднял крылатую на руки, едва заметно сморщив лоб от пронзившей виски боли, понес в каюту. Малита поднялся на колени, тряся седой головой. Сжал виски, тихо застонав и не веря, что напор чужого духа ослаб. Поднял взгляд: сиреневый силуэт с разорванными парусами становился меньше с каждым порывом ветра.
Керамическая дхэеренка, свернувшаяся на руках капитана, попыталась поднять безвольно висящие шафрановые крылья, разомкнула посеревшие губы, что-то неслышно прошептав. Ее осторожно уложили на кровать капитанской каюты, поцеловали тонкие пальцы. Руки обвились вокруг плеч, притягивая смуглого капитана ближе. Дэхиен опустила подбородок на изгиб шеи, и судорожно вздохнула. На мгновение приподнялась, освобождая крыло, и укрыла ворохом шелестящих перьев спину. Человек ласково погладил черные волосы и осторожно прижал девушку к себе. Несколько минут она просто сидела, не шевелясь, а потом едва слышно пробормотала:

[Соуль >>>]

-Не хотеть… хочу уходить в сон, - и поцеловала пятнышко кожи за ухом, устало прикрыв глаза. Хетта коснулся ладонью керамической щеки, убирая за ухо вьющийся локон. Теплое дыхание дхэренки легко скользнуло по шее, когда она повернула голову. – Спасибо.
-Тебе, - с едва заметной болезненностью склонил голову.
-Тебе, - эхом отозвалась вейтина, незаметно поводя плечами и смыкая два шафрановых крыла. Мягко поймала тонкие губы.
Человек нежно поцеловал ее, потом бережно прижал к груди.
-Следует отдохнуть.
Вейтина послушно легла, не размыкая рук и утягивая капитана за собой, потом уткнулась носом в ворот безрукавки, незаметно коснувшись губами кромки; и только когда шафрановые перья плотно переплелись за лопатками мужчины, закрыла глаза. Шершавые пальцы моряка еще некоторое время гладили тонкие плечи, потом, когда дыхание вейтины выровнялось, заснул и он.
На палубе Малита, когда в тумане окончательно исчез темно-фиолетовый силуэт корабля, юркнул в сторону юта, осторожно приоткрывая двери кают. Покосился в сторону капитанской, но постучать не решился. Помня, как резко выйтина выдрала его из лап «Призрака», решил, что сейчас девушка вряд ли в состоянии выслушивать благодарности… да и сам Кот теперь напоминал больше порядком подбитый корабль, чем себя самого.
-Разрешишь? – тихо просунул нос в помещение, где Лют осторожно баюкал Фиолетовую Бабочку. Южанин кивнул, не отрывая взгляда от лица жены. Кот присел на пол, подняв лежавшую на коленях моряка миниатюрную ладонь, и уставился на хрупкие пальцы. Незаметно и бережно погладил, а потом осторожно взял за кисть, прислушиваясь. Чувствовал себя откровенно паршиво, за то, что долго молчал, за то, что не предупредил и позволил.
Лют так и не поднял головы - только осторожно перебирал легкие пряди волос. Танэ сидела, склонив темную голову на плечо супруга. Изредка по щекам сбегали две, три слезинки. Впитывались в ворот халата и пропадали. Малита неуверенно поднял взгляд, когда она тихо всхлипнула, и тут же опустил.
-Здоровье в порядке, - пробурчал.
-Спасибо, - тихо проговорил южанин.
От этой незамысловатой благодарности Коту стало тошно: чувство вины, давно дремавшее где-то в закоулках сознания, всколыхнулось волной.
-Не за что благодарить, - он поднялся, сцепив зубы. – Мне просить прощения надо.
-Ты был не обязан идти.
-Раньше я это должен был сделать… раньше, - с болью произнес старый корсар и, резко отвернувшись, вышел.
Танэ посмотрела ему вслед и молча обвила руками золотистую шею шкипера. Тот мягко, словно ребенка, прижал ее к себе.

[Кысь >>>]

Зима 139 года, седьмого цикла, 24 декабря.

Лахтинские тканные склады находились далеко от берега. В той самой части Пажей Арине, куда не рекомендовалось заходить с кошельком и без ножа в рукаве. Недавно отбили восемь склянок, было прохладно – с моря летел холодный ветер. Беспощадно забирался под безрукавку, теребил концы обрезанных ниже колен шаровар. Гладил босые ноги. Малита перекрутил между пальцами несколько раз балисонг и уставился на выжженные на костяной рукояти изображения: пчелы, птицы, восточная женщина-кеббе, Ихэниен-вата. Завел две палочки назад, чтобы выскочило острое лезвие и резко бросил: нож воткнулся в песок. Он поднял голову, смотря как перекладывают куски парусины в повозки: среди крепких моряков мелькала худенькая фигурка кошки, загорелые плечи Таину.
-Смотрю, ты убедил кладовщика, - Сулла остановился рядом, накрыв ладонью сухое плечо. –Закончили почти?
-Он мне доказать пытался, что печать, того, фальшивая, - довольно хмыкнул Кот и разжал руку – по черным когтям пробежали блики, - и пришлось, того. Нажать.
-Понятно. В последнее время ты начинаешь изменять себе. Даже девчонку взял…
-Да ты бы видел, как твой шкипер смеялся. В пику ему и взял, - Малита кивнул на направляющуюся в их сторону девушку и вытащил из песка балисонг.
-Закончили с парусами, - доложила кошка. Взгляд зеленых глаз с ненормально-большим, вертикальным зрачком, замер на лице Малиты.
-Хорошо, кладовщики больше не спорили? – он с тихим щелчком скрыл лезвие между двух костяных палочек.
-Нет, - моргнула и постаралась перевести взгляд на что-нибудь неживое. Сулла перевел взгляд с одной на другую, но счел толерантным воздержаться от комментариев. Малита продолжил. – Тогда сейчас отправлю братию и двинем на другую работу, на «Перо» ставить то, что погрузили.
Он скинул с коленей уютно там устроившегося Уголька и легко направился в сторону столпившихся у повозок моряков, яростно жестикулируя и не менее яростно объясняя, что нужно делать и как. Сулла, скрестивший руки на груди, добродушно усмехнулся, наблюдая за этой сценой.

[Соуль >>>]

Девушка почтительно кивнула и, утешительно погладив хвостатый тотем, скользнула следом. Когда все указания были розданы, а огромные бахаи-тяжеловозы потянули телеги прочь, увозя парусину и с дюжину матросов, к кошке и Малите вновь подошел Сулла, протягивая бумаги. Одноглазый оставил роспись грифельным карандашом и промокнул концом пояса пот со лба.
-А ты чего осталась, мелкая?
-Сказал "пойдем". Жду, - склонила голову северянка.
-О Морской демон, - при этих словах Малита выразительно покосился на высокорослого капитана и оборвал окончание фразы. – Пойдем уж, несчастье.
Сулла передал ему поводья послушного и ленивого бахаи, и Малита легко запрыгнул на спину зверя.
-Забирайтесь ко мне, - с едва заметной усмешкой прокомментировал поведение седого капитан, - он позволяет делить с собой место только Угольку.
-Благодарю, - девушка почти невесомо взлетела наверх, привычно не обращая на седло никакого внимания.
-Эх-да, - Кот поудобнее устроил на коленях Уголька и погнал тяжеловоза вперед тяжелой рысью. Пушистые лапы поднимали облачка пыли, - глядишь, и выйдет какой толк. Раза с пятого простой узел вязать научили. Сил не хватает, но да отъестся за время.
Шайта-сахери сидела, спокойно рассматривая кусочек дороги между круглыми ушами бахаи, так, словно разговор ее не касался. Мимо тянулись однотипные, каменные склады, увитые нитями тумана. Под треугольными крышами оранжевым и голубым горели фонари, выписывая на земле размашистыми мазками света узоры. Мелькали между длинными домами тени. Где-то впереди бодро катились повозки.
-В общем, живем и учимся потихоньку. Я ее в плавание на какой-нибудь другой корабль сплавлю? Хотя… прибьют на абордаже.
-Малита, - Сулла посмотрел на маленькую девушку, устроившуюся впереди, затем укоризненно – на Кота, - я не стану вмешиваться в твои отношения с командой, но эти люди выбрали тебя и тебе за них отвечать.
-Если есть сомнения в моем умении обращаться с оружием, можно устроить проверку, - тихо заметила кошка.
-Вот на палубе и покажешь, когда время наступит, - отмахнулся Малита, - я только так и учил всегда да и меня так учили.

[Кысь >>>]

Капитан немного раздраженно натянул поводья бахаи, когда через перекресток потянули груженную мешками телегу. Малита мрачно смотрел как процессия идет мимо, изредка отводя взгляд, всматриваясь в темноту между складами.
-Дерутся, - прокомментировал он, указывая на нескольких сцепившихся в полумраке людей. Сулла прищурился, но до острого зрения Кота ему было далеко. – Девчонка.
Капитан легко соскользнул вниз, вглядываясь в едва различимые силуэты. Девушка повернула голову - зрачки резко расширились, потом кошка стремглав кинулась в щель между стенами, на ходу выхватывая нож. Малита выругался, спрыгивая и легким движением доставая из чехла балисонг. Нож бабочкой раскрылся и свистнул мимо уха кошки, воткнувшись в шею одного из мужчин. Отбивавшаяся от них бродяжка в изорванном халате одним движением вырвала чужое оружие, ловко завертев его между пальцами. Второго тихо и аккуратно уложила Шайта, даже не сбавляя ходу - и сразу же кинулась к третьему. Сулла успел перехватить грабителя за плечи, останавливая его удар, и тут же балисонг Малиты вошел в сердце, а затем смуглая кисть мимолетным движением повернула нож, направляя снизу и вверх и вонзая лезвие под подбородок последнему.
-Вот это… морской демон! – видевший движение Малита восхищенно присвистнул, а Сулла мягко подхватил ослабевшую девушку, испуганно выставившую перед собой нож.
Шайта спокойно поднырнула под руки обоих и уставилась на птицу.
-Ты здесь сама?
Незнакомка переела непонимающий взгляд темно-голубых, как шторм, глаз на кошку и опустила клинок, заправив за пояс халата. Сулла встревожено оглядывал низкорослую, суховатую девушку в грязном халате. На предплечьях и талии выступали багровые пятна, а по правой ноге вился порез. Ворох спутанных длинных волос был схвачен обрывком веревки.
-Вы знакомы? – поинтересовался Малита, и оэрийка отрицательно качнула головой.
-Была охранником. У вейлинцев, - Шайта снова выскользнула из кольца рук и отошла к стене.
Сулла и Кот переглянулись. Последний выразительно поморщился, но капитан, внимательно рассматривавший смуглую незнакомку, не отнял рук:
-Позволите вам помочь? – светло-серый и темно-синий взгляды скрестились. Показалось, что где-то ударила приливная волна, и незнакомка согласно качнула головой. Капитан набросил на округлые плечи свой халат и повел в сторону бахаи, озадаченно пытаясь переосмыслить незнакомое ощущение.
Кошка тенью скользила позади остальных, озадаченно рассматривая спину птицы. Сулла устроил девушку перед собой и кивком показал северянке на бахаи Малиты.
-Что ты о ней знаешь? – спросил Кот, когда звери пересекли перекресток и вновь лениво потопали по песчаной дороге.
-Птица. Начальник охраны вейлинского посла. Шрамы. Необычно - так.
-Зовут-то как хоть? – намекнул Малита, покосившись на молчавшую незнакомку, спрятавшую лицо на плече капитана.
-Рёта.
-Рёта…, - эхом отозвался высокий человек. – Малита, посмотришь ее, когда приедем?
Кот кивнул и погнал бахаи быстрее.

[Соуль >>>]

Сулла смотрел, как под руками Малиты заживают раны и царапины на теле девушки. Ее можно было бы назвать красивой, если не лиловый шрам на правой щеке: один луч морской звезды тек к брови, другой тянулся к виску, третий – подчеркивал веко, и последние два расползались по щеке. Она попыталась встать, отталкивая руки лекаря, когда они замерли над уродливой отметиной; лицо исказилось, словно от боли, и Кот послушно сжал пальцы, поморщившись.
-Иди, Малита, я позабочусь, - капитан присел на край узкой лежанки и подобрал ворох настолько длинных волос, что они волной спадали на пол. – Как вы?
-Болит… все, - незнакомка натянула покрывало на грудь и приподнялась на локте, тряхнув головой. От этого неопрятного движения по рубиновому полотну пробежала дрожь. – Чеграва.
- Как оэри попала в такое положение? - он задумчиво провел рукой по длинным волосам и поднял со стола деревянный гребень с редкими зубьями, явно предназначенный для мужских волос.
Пряди легко заскользили между колышками, бросая алые блики на светлые руки. В этом странно волнующемся полотне волос чудилось что-то знакомое и родное, теплое, знакомое. Рёта подобралась ближе, устроив голову на мужских коленях, и от этого робкого и неожиданного движения Сулла вздрогнул.
-Не помню, - прошептала птица, и капитан успокаивающе пригладил темные волосы, непроизвольно проведя пальцами по матовой щеке. Веки опустились, скрыв темные, как небо в шторм, глаза. – Это свойство людей – не помнить ничего.
-Вероятно, - он, как зачарованный, натянул на плечо светлое покрывало, еще больше оттенившее чуть смуглый цвет кожи. Возникла мысль, что в последнее время рядом появляется слишком много девушек, но тут же угасла, когда увидел пробежавшую по губам чегравы мимолетную улыбку. Сердце предательски дрогнуло – такую часто встречал у матери, когда она волновалась, если корабль поздно возвращался из плавания. – Вы красивая.
Последнее слово вырвалось против слабой попытки удержать, и птица горько хмыкнула. Сулла виновато подобрал концы гладких, как шелк, волос и принялся бережно сплетать их в косу, следя, чтобы пряди не перепутались между собой. Осторожно свернул получившийся жгут в узел и, мягко придерживая девушку за плечи, уложил, укутав светлым покрывалом.

[Кысь >>>]

-От тебя идет тепло, забота и ласка, - тихо проговорила птица, добавив несколько слов на мелодичном незнакомом языке, состоявшем, казалось, из одних гласных. – С тобой рядом во мне наступает тишина, и чувства приходят в равновесие. Голову перестают разрывать голоса.
-Ты тоже теплая и спокойная, - слова сорвались с языка: говорить правду оказалось приятно и легко. Девушка вызывало странное ощущение: словно заполнялась возникшая в груди после гибели «Кайры» пустота. Рёта улыбнулась, положив голову на большую мужскую ладонь, и начала спрашивать о том, где она оказалась, что происходит на Лахте, какие есть поблизости оэрийские города. Сулла отвечал, рассказывая о том, что Лахт оказался в центре разгоревшейся между тремя государствами войны и теперь в Пажах Арине не так спокойно, как хотелось бы, среди оэрийских городов поблизости только морской Грунинг, а о том, как она здесь оказалась – не знает. Речь текла быстро и просто, Сулла сам не заметил, как рассказал о «Кайре», о Сали, о моряках и Дхэрен-ла. Описание Монастырского берега оэрийка слушала особенно внимательно; тихо, боясь вздохнуть, впитывала историю клипера. Капитан был искренне благодарен ей за молчаливое участие и легкое поглаживание мягкими, теплыми пальцами обветренной кисти. Незнакомка всего за несколько часов сумела стать такой же родной, как Волчок, но к тому же, чувствовала каждое слово в историях. Понимала.
Сулла провел пальцами по неряшливому шраму и мягко убрал упавшие на лицо пряди, остриженные с правой стороны довольно коротко. Пощекотал острый подбородок и улыбнулся, когда девушка довольно поежилась, прикрыв глаза – на секунду напомнила Коле, какой представлял ее через несколько лет. Чувство безмятежного счастья, чужое, неродное, краем крыла коснулось плеча, и от этого снова захотелось засмеяться.
-Я подберу для тебя что-нибудь из одежды, - он наклонился, целуя светлый висок, и выпрямился. Когда застыл у двери, она уже спала, видимо, вымотанная тяжелым днем. От светло-оливковой кожи шло теплое, приятное мерцание.

[Соуль >>>]

Зима 139 года, седьмого цикла, 2 января.

Это был контракт Вейлина: на рассвете второго января небольшая эскадра из трех кораблей подошла к укрепленному форту на одном из островов, охранявших приступы к Гаро. Под его защитой располагалась колония ловцов голубого жемчуга, что также повлияло на выбор колонии как цели. По договору одна пятая полученной добычи отходила Ветрам (так успели окрестить стаю Суллы на Лахте), одна третья Вейлину и две части шли в казну Лахта.
Форт возвышался на скале, выступавшей и делившей ведущий в бухту пролив на две части. И там, и там могли пройти корабли большой осадки. Находившийся на севере проход был довольно широк, но его берегли скалы, южный казался привлекательнее: песчаный берег, чистая вода…, но и защищался еще одним укреплением.
Корабли дрейфовали на пределе видимости ночью, но были замечены патрульной шхуной, успешно ушедшей из-под преследования и скрывшейся под защитой форта. О неожиданном нападении теперь не могло быть и речи.
Рассвет неприятно щипал щеки – Ситхе не любила холод, почти боялась его. Кутаясь в теплую одежду, согревала дыхание пряным табаком – не повернулась бы запахнуть ворот халата, не заметила бы стоящую рядом... бывшего боцмана «Кайры», кажется. Девушка походила на те картины, что рисовали имперцы: на белом шелке кожи болезненно-резкие росчерки черным, синим и рыжим.
- Садись, - змея выпустила дым и посмотрела на девушку. - С тобой все нормально?
Сали кивнула и опустилась рядом – длинные волосы шлейфом поднял ветер. Некоторое время Сита молчала, рассматривая светло-рыжие пряди, за несколько недель отросшие так, что сейчас концы цепляли светлое дерево палубы. Цвет был однотонным, какого никогда не бывало у северянок: светлели под солнцем.
- Далеко была? - наконец, решилась задать вопрос.
- Да.
- Вернулась... в порядке?
Долгое молчание – рыжеволосая девушка только скользила по воде взглядом. Потом, наконец, повернулась, прислонившись к борту спиной и запрокинув голову.
- Сны. Я почти не вижу обычных снов больше. Словно кто-то специально... Хочет вернуть, - улыбнулась и неожиданно поднялась на ноги. - Я позже вернусь.
Море было ласковым, особенно ласковым, когда смотрела одна. Сита пожала плечами и снова отвернулась к борту.

[Кысь >>>]

На палубе другого корабля зеркалом повторила ее жест другая – с легкими пепельными волосами играл ветер, а тонкое лицо казалось похожим на морду зверька: такое же невыразительно-хорошенькое. Девушка ласково, словно к отцовскому плечу, прижалась к борту клипера, задумчиво погладила крашеное дерево. Саму смешило свое счастье – робкое, почти ненастоящее. С тех пор как ушла из последнего приветного дома, всегда болталась сорванной с петель дверью: не доверять ничему стало привычкой. А палуба под ногами состояла из дерева, и, кажется, не собиралась делать неожиданных сюрпризов. Только работать, и, если будет хорошо, разрешат остаться. Обернулась, и, убедившись, что никто не видит, благодарно погладила деревянный борт.
Около пяти часов утра корабли нахально прошли под боком порта Эродара. Три красиво маневрировавших парусника, то выстраивающихся в одну линию, то рассыпавшихся брызгами, по всей видимости, действовали на нервы капитану форта: из-за крепких стен вылетали тяжелые камни, так и не добиравшиеся до цели. Тем временем с южной оконечности подобралось несколько легких каноэ, незаметно скрывшихся в густых, прибрежных зарослях.
Когда капитан главного укрепления понял, что потерял связь с маленьким подопечным, было уже слишком поздно. Бригантина, шхуна и легкий клипер подошли, вначале замерев на той линии, куда едва доставали выстрелы форта, обождали, пока разрядятся баллисты, и рванулись вперед, разлив над фортом огненную пелену. Силы двух магов превратили рой обычных стрел в оранжево-алый вихрь, и в крепости надолго воцарилась неразбериха, вызванная жестоким пожаром.
Воспользовавшись замешательством, внутрь проскользнуло «Перо», за которым легко вошла «Дэхиен», и «Сатин», сделавшая поворот оверштаг, чтобы подарить фоту еще одну огненную волну. От бригантины оттолкнулись две шлюпки и около двадцати пяти корсаров рванулись в сторону охваченного пожаром форта, чтобы закрепить победу и установить на шпиле сдвоенный флаг Вейлина и Лахта.
…город, где практически не было наземного гарнизона (большее внимание уделялось защите с моря и вскоре должны были вернутся еще три патрульных корабля), сдался без боя и также безропотно принял предложение о выкупе: выплате, размер которой позволил бы все тому же острову безбедно жить около полугода.

[Соуль >>>]

Остатки гарнизона Эродара заперли в каменном хранилище, по осени бывавшем полным, но к середине зимы безнадежно пустевшем, на время пока городские власти не соберут необходимую сумму.
-Мы перекроем вход в бухту для патрульных кораблей. Следует вернуть флаг Гаро на место: если во время нашей стоянки они подойдут, то окажутся в интересном положении, - Сулла разглядывал найденную в доме наместника карту и изредка бросал взгляды в сторону нескольких оплетенных кожей книг, обнаруженных там же. Седоволосой мужчина средних лет, отвечавший за город, оказался ярым собирателем лоций и в его коллекции нашлись карты Гаро, описания береговых линий и подробные расчеты по количеству дней от одного острова до другого. Пожалуй, эта находка была куда ценнее, чем собранный жемчуг.
Сидевший неподалеку Малита устало откинул голову, утерев ладонью раскроенный нос.
-Главное, чтобы город до того не разграбили.
-Я позаботился об этом. Ты знаешь каково отношение команды, - серьезно отозвался Сулла. – А экипаж «Дэхиен» до сумасшествия боится Хетты, чтобы перечить его слову.
-Посмотрели нижние этажи: ничего интересного, - Лют перемахнул через ящики и опустился рядом. - У меня тут идея... Как насчет вернуть флажки на место?
-Тебе не хочется получить лишний корабль в целости или…? – вскинул брови Сулла.
-Если они увидят здесь Вейлину, то быстро дадут деру и потом придут с флотом. А так можно будет еще кого-нибудь пограбить, - штурман сверкнул улыбкой.
-Я только что говорил о том, чтобы поймать несколько кораблей в бухте, дожидаясь подхода вейлинских кораблей, которые хотят занять этот небольшой форт, - Сулла спрятал улыбку, вызванную повторным одобрительным гулом команды. – С ними доставить груз на Лахт, а затем подойти к этому острову.
Он расстелил одну из найденный карт и указал на небольшой бухту, укрытую скалами. Дергэра – широкий перешеек – был хорошо известен лахтинским корсаром. Часто капитаны «островного братства» собирались у выхода из пролива, чтобы поймать одну из тяжелых баркетин, однако Сулла предложил подождать корабли у двух близко сходящихся скал, где начинался торговый путь.

[Кысь >>>]

Лют азартно улыбнулся, склонившись над рисунком.
-Кого-то определенного или?...
-Или харальцы или гаро, - пожал плечами Сулла, - а, может, и те, и другие. Все будет зависеть от того, каким богатым будет улов.
Южанин кивнул.
-Могу снять копию?
-Не забудь вторую, - казалось, небрежно, бросил Малита, когда капитан согласно подвинул лист бумаги ближе к штурману.
- Не забуду, - улыбнулся Лют.
Снова потекли такие знакомые часы. Корсары собрали ценности на главной площади, а начался дележ добычи, продлившийся до самого заката. Украшения, монеты; товары и ткани, которые еще полагалось обернуть в золото. Среди драгоценностей выпавших на долю капитана оказалась одинокая серьга: ее сестра где-то потерялась. Сулла взял оправленную в платину темно-голубую, почти штормовую жемчужину неправильной формы, и против воли вспомнились темные глаза оэрийки.
-Я ощущаю себя не как отдельную личность, а как множество людей. Поток эмоций, чувств, из которого невозможно вычленить и ноты, - ветер шевелил черно-коричневый мех на вороте мужского лилового халата и подбрасывал кисти развязанного темно-багрового пояса. Рёта и Сулла поднялись на барабанную вышку и под присмотром Сана птица, утверждавшая, что умеет обращаться музыкальными инструментами, выбила на тренировочной дощечке несколько сигналов, после чего судья оставил ей ритмическую книгу, чтобы смогла изучить их внимательнее. – Хлопающие крылья, ветер, небо, города, звоны глиняных подвесок, шелест пуха на темных мостовых…
Рёта подняла взгляд на небо и замолчала, рассматривая белоснежно-белые росчерки кисти. Сулла повторил ее движение, отметив, что такое расположение облаков обещает хорошую погоду к завтрашнему отплытию и ясный день: туман спадет, и увеличится шанс добраться до Эродара в целости.
-Ты рассказывал об искусстве Дхэрен-ла. Искусство оэри мимолетно и неуловимо настолько же, насколько быстро меняется узор неба. Небо всегда высоко и незабвенно, - она обернулась, - и оно всегда волшебно, даже если солнце или звезды закрывают невыразительные и свинцовые облака. Впрочем, людям это настолько же безразлично, насколько упрямо они не замечают обыкновенно-прекрасного.

[Соуль >>>]

На последних словах по ее губам скользнула циничная улыбка, и Сулла в очередной раз удивился резкой перемене. Чеграва, то казалась мудрой и глубокой, как небо, о котором могла говорить часами, то жестко иронично-циничной, как подобало воину. В такие минуты не пускала в свой мир, наполненный перезвоном колокольчиков и ветром.
-Сулла, - окликнула она, опустив локти на деревянный круг, - несколько дней назад ты сказал, что я – красивая. Почему?
Снова в поведении оэрийки произошла резкая перемена. Сулла заглянул в лицо с широкими и резковато очерченными скулами. Широкой была и переносица, и кончик носа с едва заметными острыми уголками у ноздрей. Длинные пряди скрывали шрам.
-В мире достаточно красивого, Рёта. Искусство Дхэрен-ла не может похвастаться художниками и архитекторами, музыкантами и поэтами, как Оэри. Но мы находим удивительное в том, что рядом. Светлое в темном, волшебное в обыкновенном. Монастырский берег покрывают святилища духам моря и гор – издавна мы зависели от них. Вести передают колокольным звоном, а танцуют также, как сражаются. Мы всегда бились, и сейчас продолжаем. Наше искусство – те редкие часы затишья между битвами, - он задумался и потом продолжил. – Поэтому так бережно относимся к вейтинам. Они не хранят зла и чисты, словно их никогда не касалось пламя раздора. Искусство Дхэрен-ла далеко от совершенства, но Монастырский берег создал вейтин – сосредоточение музыки, танца, живописи, поэзии… всего.
-Я понимаю, - склонила голову чеграва. – Человек который может найти так много в женщине с крыльями, как сказали бы другие, действительно сумеет найти красивое в непривлекательном. Это правда, что вейтины повелевают ветром?
-Мне неизвестно, - капитан опустил локти на зашуршавший от прикосновения плетеный борт и посмотрел на остров – он тянулся на несколько километров, но у горизонта начинало волноваться море: сланцево-синее, как глаза оэрийки. – Существует легенда, вейтины – дети оборотней-птиц, сотканных из света. Один дхэеренец привел оборотня в свой дом, и вскоре у них родилось дитя: дочь с полупрозрачными крыльями. Вскоре вейтины – так назвали детей - перестали быть редкостью на Монастырском берегу, но появившиеся на свет в таком браке девушки были довольно странными. Казалось, они не чувствовали ничего, но зато в совершенстве повелевали ветрами, предсказывали штормы, умели исчезать в будущем и возвращаться в прошлое. Моряки верили, что если вейтина долго и печально смотрит на корабль – ему скоро предстоит пойти ко дну. Красивые и всемогущие создания, которые научили нас жить без волшебства. А потом… говорят, одна вейтина отдала свои силы за одно: научится любить. И они стали чувствовать все самое светлое в этом мире, но разучились летать.

[Кысь >>>]

Рёта покачала головой и принялась вращать в длинных пальцах барабанные палочки. От быстрого движения бежал ветер, волновавший длинные волосы: чеграва собрала пряди в пучок на затылке, но все равно оставался длинный хвост, струившийся по плечам и спине.
-В оэри тоже много красивых легенд о любви. Я знаю одну, совсем молодую, о последней из женщин-стерхов. Это был великий и сильный мейстерский род. Женское отеу ментора очень многогранно и сложно. Они видят больше обычных оэри и знают тоже много больше их. Только они умеют видеть птиц изнутри, только они знают каждую грань нашей силы. Они вечные и мудрые. Рассказывают, что стерх полюбила живущего на земле и оставила свою веру и силу ради того, чтобы быть с ним. Она предпочла стать обычной…
-Я бы тоже хотел, чтобы один человек рядом со мной был просто человеком, - едва не перебив ее, усмехнулся Сулла.
-Но это важно для этого человека?
-Важно, и я не вправе заставлять, - вздохнул капитан, прикрыв светло-серые глаза с вертикальными зрачками. – Я бы тоже хотел стать… просто.
Они замолчали. Рёта осторожно переплела свои пальцы с мужскими. У птицы были теплые, сухие руки и мягкая кожа. Ветер бережно гладил соединенные ладони и подбрасывал в воздух тяжелые волосы. От небесного дыхания у Суллы слезились глаза.
-Ты – сын кеббе?
-Странствующей птицы.
-Знаешь, как они приходят на землю? – и когда капитан отрицательно качнул головой, чеграва продолжила. – Оэри, которой к тридцати годам, не срежет волосы мужская рука обращается в птицу. Они подходят к краю города и падают вниз. Разбиваются о землю, и их отеу-душа летит и находит ребенка. Ребенок становится кеббе – оэри с телом человека. Мужчины с женской душой, женщины с женской душой. Они легко говорят с духами, потому что далеки от мира живых. Их сыновья рождаются с кровью оэри и способностями кеббе, а дочери рождаются такими же, и их дочери тоже кеббе, а вот правнуки - люди. Птичья душа умирает от долгого пребывания на земле.

[Соуль >>>]

Сулла вздохнул, разжав пальцы и убрав ладони за пояс халата.
-Я дхэренец.
-Ты мог бы стать оэри, - Рёта внимательно посмотрела на него. – В тебе сильна часть кеббе-души, но она заперта.
-Я слишком люблю море, чтобы любить небо, - попытался отшутится капитан и подал девушке ритмическую книгу. Она внимательного на него посмотрела и серьезно произнесла:
-Море отражается в небе, как небо – в море. Впрочем, похоже, тебя интересует только завтрашний рейд и голубой жемчуг. Естественное для корсара желание.
Сулла в очередной раз удивился резкой, разительной перемене в птице, и теперь, когда на Эродара рассматривал штормовую жемчужину и вспоминал разговор – снова и снова задумывался над словами чегравы. Он сидел и гладил пальцами темно-голубой неправильной формы шарик в платиновой оправе, изредка бросая взгляд на бухту: на фортах стояли флаги Эродара, горели сигнальные огни Гаро. Вахтенные должны были предупредить, если подойдут патрульные корабли.
В каюту, располагавшуюся на квартердеке «Сатин» забирался холодный полуночный ветер. Теребил разложенные на столе лоции. Сулла аккуратно спрятал одинокую сережку между страницами книги и перевернул лист, прижав квадратиком сухой туши. Слова Рёты мешались с образом Сали. Где-то алела мысль, что не следует девушке видеть происходящее в захваченных городах, дележ добычи, корсаров, порой ведущих себя далеко не толерантно с жителями. Даже при всей дисциплине… пираты оставались пиратами. В который раз за последние часы всколыхнулось чувство вины: вместо спокойной и тихой жизни втянул в бесконечное путешествие под парусами.

[Кысь >>>]

Безмолвно и живо лунный свет воскрешал над ладонями атаку на Эродаро: люди, события. Марионеткам обрубали ниточки, и они превращались в сломанные фигурки на фоне редких, полыхавших домов – вспоминался родной.
Дэхиен разомкнула ладони, позволяя видению искрами осыпаться на палубу, и поднялась. Перегнулась через перила и тенью скользнула в низкую дверь юта, оттуда – в каюту капитана. Замерла на пороге, привыкая к полумраку после света фонаря, расцвечивавшего палубу на рыжие и желтые, а потом скользнула к спящему капитану, осторожно коснувшись крылом плеча. Проснулся мгновенно, не вздрогнув, не удивившись - словно и не спал. Притянул к себе - неуловимое в темноте движение.
Вейтина, неловко качнувшись, упала рядом и осторожно расправила шафрановые перья, укрывая. Положила голову на сомкнутые ладони. Моряк улыбнулся и поцеловал смуглый лоб.
-Хетта, - девушка неловко высвободила руки, над которыми заплясало тусклое видение уставшего от боя Эродаро, - ты говорить о зверях. Почему… сами, так?
-Город не трогали. Мои. Форт, - человек сразу посерьезнел.
-Ничьи не трогали, - она опустила руки и обвила шею, спрятав лицо в пепельных волосах. – Огонь от выстрелов, камни…
-Военные. Выбрали путь, - обнял, осторожно убрал каштановые пряди с лица девушки, открыв ухо и смуглый висок.
-К нам… в Дом – тоже военные? – она заглянула в глаза.
-Военные сражаются с военными. С мирными - собаки, - раскосые глаза жестко сузились. Вейтина неуверенно отпрянула. Человек на секунду прикрыл глаза, потом снова потянул к себе. - Военный, купец, знают, на что идут. Искушают судьбу, и мы тоже. Кому повернется. Честно.
Девушка, казалось, успокоено вздохнула и благодарно поцеловала уголок тонких губ. Хетта бережно прижал ее к себе и снова закрыл глаза.
-Хетта?
-М? - не открывая глаз.
-Мы скоро уйти… отсюда?
-Ждем вейлинцев.
-Зачем?
-Наняли. Форт.
Вейтина невидимо в темноте кивнула и спрятала нос у изгиба шеи, ненарочно щекоча дыханием обветренную кожу. Легонько и робко поцеловала. На поцелуй нежно и совсем не сонно ответили. Мягкое прикосновение скользнуло с плеч на крылья, потом снова - на спину. Веер перьев тихо зашуршал, раскрываясь. Девушка снова коснулась уголка губ.

[Соуль >>>]

Раненых было не так много и большая часть порезов уже розовела на руке опрятными шрамами. К утру должны были исчезнуть и они. Собственные силы больше пугали чем радовали: реальность походила на сумбурный сон, а сны становились слишком настоящими. Во снах иногда убивала, чаще - умирала сама, чужими, неуютными смертями. Своей - не было. Во снах уходила во мрак войн Империя, ломались о скалы привычные и родные силуэты кораблей, летело над водой призрачное дыхание Тех, Кто не Вернется... Словно кто-то перебирал цепочку, находя и пытаясь сломать самые хрупкие звенья. И в последний раз светлый металл дал трещину.
Ни один человек не делал для нее большего. Оберегал, баловал словно ребенка. Часто казалось - ребенком он ее и считал, дорогим но все же не ровней. Сали училась принимать его так как есть, не пытаясь заявлять прав на душу: довольствоваться вырвавшимися жестами, скупыми фразами, даже самим молчанием. Даже - лелеяла в себе этого ребенка, пока еще было можно. Сейчас у нее самой появлялись секреты из тех, что могла бы рассказать незнакомцу, но никогда - Сулле. И все же видение, причудливо смешавшее реальность с отражением собственных страхов, выворачивало мир наизнанку. "Когда-нибудь он встретит..." - страх ли пытался выдать себя за знание, или знание маскировалось под страх? Говорил так, словно давно мечтал, говорил так, словно больше некому...
На разоренный форт опускалась ночь, но девушка не спешила возвращаться к огням. Тишина и темень и плеск волн. Была сама себе противна за глупые страхи, а если прислушаться к мерному звуку - можно было забыть обо всем. Концы длинных волос трепала вода - то капризно бросала о ступеньку лестницы, то снова утягивала назад. Малодушным казалось, имея многое, желать большего. Они оба живы. Что еще?
Волна не ответила - только в очередной раз расцветила терракотой ступени.
Когда вернулась на корабль, небо уже было нежно-синим, почти голубым, а полная луна серебряным медальоном висела у самого западного горизонта. Бригантина не была похожа на собрата "Дэхиен" или "Кайры", в ней не было гордой красоты клиперов или прелести шхун. Скорее казалась ювелирно выточенной моделью, из тех, что украшают столы богатых кораблевладельцев. Но вот скрип снастей был знакомым. Тихо, стараясь не будить, растворила дверь каюты. Сулла проснулся от легчайшего движения и резко выпрямился: заснул за столом, склонившись над найденными в Эродаро лоциями.
Он неловко улыбнулся Волчку. Та скользнула ближе и нежно обняла чужие плечи. Так же, не говоря ни слова, потянула к кровати. Сулла обернулся, со вздохом заглянул в бледное лицо, поддался и там набросил на худые плечи светлое покрывало, усадив девушку перед собой и осторожно приобняв. Улыбнулась и попыталась уложить. Капитан послушно облокотился о стену и так, полусидя, прижал к груди тонкие лопатки, откинув голову и задумчиво разглядывая, как сплетаются у потолка доски. Девушка прижалась к плечу затылком и прикрыла глаза, греясь.