Властитель Норвегии. Завоевание, Сага о Северных Землях - 4

Южный Мер

од вечер, как и говорил Харальд, пришли за Хильд двое его гридей ближних Укси и Ульв, двери распахнули:
- Выходи, - Укси приказал. - Государь тебя ждет.
Хильд безучастно посмотрела на них, поднялась со скамьи и молча подошла к ним. За целый день она с трудом умудрилась разодрать пряди пятерней и кое-как заплести их в косы, а также наконец согрелась, но плащ не сняла.
Ульв указывал путь, Укси шел сзади, точно боясь, что девушка попробует сбежать (хотя, после убийства Раннвейг, от нее всякого ожидали). Наконец они добрались до покоев конунга, и дружинник открыл дверь, буквально втолкнув пленницу. Внутри горело несколько лучин, тускло освещавших некогда принадлежавшую Арнвинду комнату. Харальд развалился на ложе, не снимая сапог и придирчивым взглядом осмотрел Хильд:
- Стоило сначала к тебе служанку прислать, чтобы в порядок привела.
Хильд закрыла глаза, на мгновение ей показалось, что это Арнвинд вернулся. Все было до боли знакомо, все было до боли родное. Она замерла в нескольких шагах от кровати, прислушиваясь к воспоминаниям, хватаясь за них. Но они не останавливались, улетая прочь войском валькирий. Девушка обреченно открыла глаза, посмотрела на завоевателя.
- Гребень лучше.
Харальд усмехнулся. Ему косы заплетали две-три служанки, без гребня - поскольку он клялся не расчесывать волос.
- Сними с меня сапоги, - приказал он, желая проверить, насколько покорна стала сестра убитого им конунга.
В Хильд всколыхнулся гнев, заставивший ее вспыхнуть, но картина прибиваемой к воротам головы брата, охладила его. Опустив плечи и глядя в пол, мерийка шагнула к кровати и быстро, чтобы не затягивать свое унижение стянула с агдирца сапоги, которые уронила рядом с собой. Отступила на шаг и замерла, глаз не поднимая.
- И куда же ты пошла? - Рассмеялся Харальд. - Стоять, взор потупив завтра, на тинге будешь, а сейчас сюда иди.
- На тинге? Ты тинг созвал? - ахнула Хильд.
Но тут же вспыхнула, губу прикусила и шагнула вперед.
- Созвал, - юноша чуть приподнялся, обхватив талию пленницы и притянул ее к себе, прижав сильно. - Посмотрю, как верны мне мерийцы.
А после в губы ее впился.
Хильд собрала в кулак всю свою волю, чтобы не забиться в его руках как птица раненная. Не ударить его. Немым укором мыслям таким Арнвинд в Вальгалле без головы возникал. Потому постаралась мерийка покорится, как и обещала.
Конунг бросил ее на ложе, под себя подмяв, да произнес между поцелуями:
- На тинге первой власть мою признаешь перед всеми, - знал он уже, что о гордости ее и непреклонности по Меру много слухов ходило, и хорошим подспорьем стало бы такое начало тинга для установления власти его.
Окаменела Хильд. Что статуя ромейская. Но решила ва-банк идти.
- Сними голову брата, - прошептала она.
- Что, прямо сейчас? - Чуть отстранился конуг, а после пальцы на шее ее сжал. - Ты в своем уме? После тинга сниму.
В глазах синих на Харальда смотревших испуг на мгновение появился, но пропал. Гордость и ярость мелькнули и ушли, место тоске уступив, та в свою очередь растерянности уступила.
- Не смогу я иначе, - пробормотала она. - Когда он на меня смотреть будет. Пожалей меня.
- Слову конунга не веришь? - Злость в голосе послышалась.
- Верю. Но под взглядом его... - мерийка закрыла глаза, слезами наполнившиеся и соленые дорожки по вискам прочертились.
- Ты сейчас под моим взглядом и тебя это больше заботить должно.
Хильд не могла поверить, что настолько сломали ее смерть братьев, гибель Эрика, захват Мера Южного, убийство Раннвейг подлой и ледяной душ. Сил боротся сейчас у нее не было. Ее весь день глаза братьев преследовали, взгляд Эрика покоя не давал. Жить ей теперь с их призраками в мыслях своих.
- Ты живой... Ты понять можешь, - прошептала она в ответ на слова Харальда.
- Еще какой живой, - пальцы конунга отпустили горло пленницы, ниже скользнув и платье разрывая.
Вздохнула Хильд, ответа от Харальда желала, но заговорить больше не смела. Хрупко было ее положение, очень. Если убьет ее Харальд рада только дева мерийская бует, но громом в голове билась фраза Гутхормом брошенная. За братьев она готова была на что угодно пойти, теперь она поняла, что и за Эрика тоже. Звук ткани разрываемой заставил ее вздрогнуть всем телом.
Вскоре Харальд потерял к ней интерес - ни жара, ни страсти, как и его супруга, боявшаяся что-то сделать не так, Хильд, лежала, словно ледяное изваяние.
- Можешь уходить, - бросил он, удовлетворив свои желания. - Укси отведет тебя в твою комнату.
Хильд посмотрела на агдирца с удивлением, не веря ушам своим, а потом... Он хочет сделать так чтобы не было у нее права просить за погибших и мерийцам помогать в беде. Испугалась дева мерийская, сильно это чувство было, не за себя, за всех. За погибших и живых, потому она сделала то, что от себя сама не ожидала. Приподнявшись на ложе, обняла мерийка агдирца за шею и одарила поцелуем страстным. Затем сама испугалась того, что сделала и лицо на груди у него спрятала. "Только не прогоняй. Только позволь хоть что-то решать в этом сумасшествии", - мысленно взмолилась она.
Но теперь Харальд и сам не думал ее прогонять, ладонью голову ее чуть приподняв и к устам приникнув. Странное чувство в душе его появилось, нет, не любви - власти абсолютной над человеком, которой до момента этого не было.
Вспомнила Хильд, что он требовал там, когда лежала она от холода сжавшись. Ласки ее хотел, что ж она дарила ее, за возможности призрачные, что пред нею маячили. Чуть позже вновь она попытается за Арнвинда просить.

(с Тельтиаром)

Сообщение отредактировал Sarina - 7-12-2007, 14:50

Южный Мер. Хакон Трондский.

Последний из конунгов-победителей прибыл к воротам усадьбы, что недавно еще домом конунгам Мера служила. Череп хозяина скалился с частокола, но не это заставило чело Хакона хмуриться. Молва бежит быстрее гонцов, и, пока конунг Транделага ехал на праздничное застолье, «добрые люди» уж достоверно сказали ему и о той голове пред воротами, и о будущем тинге, и о строптивой сестре мертвых конунгов. Именно Хильд и была источником тяжких дум Хакона. Женщина, столь привлекающая внимание, едва ли будет обойдена вниманием Харальда. Старому конунгу и в мысли не приходило считать рабынь, греющих ложе владыки в походе. Викинг старой закалки, он не считал жен, в ком не было крови владык, достойными упоминания.
«То лишь забава, не более», - думал властитель, судя «подвиги» зятя по себе молодому. И удивился бы, коль не смотрел бы конунг младой на женщин пригожих, нездоровье бы заподозрил. Но в жилах Хильд текла кровь властителей, и в груди Хакона поселилось сомнение. Может, решит Харальд упрочить власть отнятую, взяв сестру прошлых владык второю женой? Видел в том старец опасность, ибо Хильд была близко, а Асса – далече. Ежели – не приведи Один – родит дочь его девочку. Хильд может Харальду первенца подарить. Зачем тогда все старания Хакона, ежели в агдирском наследнике его крови не будет?
Так думал конунг Трандхейма, въезжая в ворота.

Южный Мер

Рысьи Глаза исполнил поручение Гутхорма, с утра раннего гонцов разослав по селениям с указаниями подробными, да и сам отправился ярлов выживших искать и иных мужей достойных, что должны были Харальду поклониться на тинге. Впрочем - не многие откровенно противиться решились - уже и без того по землям их Рогволд прошелся с войском, обещая, что власть конунга нового принявшие сохранят владение свое и жить будут, как при Арнвинде, а может и лучше, потому старосты деревень, бонды богатые, годи и жрецы, херсиры и ярлы с домочадцами к усадьбе конунжией съезжались посмотреть на милость сына Хальвдана, о том думая, что верность их он дарами покупать будет, как то заведено было. Впрочем одного лендрмана Рысьи Глаза буквально с драккара отплывающего снял, да стрелу в ногу пустил, чтобы не вздумал убежать до тинга.
Сам же Гутхорм ярл порою той с вечера еще, помня о погроме пивном, Хильд учиненном, отправил людей в ближайшие селения за брагой и медом хмельным, да велел столы готовить - какой же тинг без пира обойтись мог, но в то же время дядя конунжий приказал гридням оружия не оставлять и к любому повороту событий готовыми быть, все же пусть войско мерское разгромили они, но земля эта чужая была, а сила ратная их - не так велика, как хотелось, ведь большая часть дружинников с Хаконом осталась, здесь же конунга в основном оркдальцы и люди Рогволда окружали и то не нравилось подозрительному сыну Оленя.
Харальда поутру Ульв разбудил, осторожно в комнату войдя:
- Государь, люди, на тинг созванные прибывают, - он произнес.
Открыл глаза Харальд, голову повернув немного, так что бы из-за головы спящей еще Хильд на телохранителя взглянуть:
- В большом числе?
- Пока в малом, но скоро больше их будет - ты там нужен, Гутхорм с Хаконом не управятся...
- Хакон здесь? - Рывком поднялся конунг, руку девушки, на плече его лежащую откинул и бросил ей: - Одевайся!
Хильд спала очень крепко, потому когда ее за руку дернули и на ухо крикнули от неожиданности подскочила, сонно глазами заморгав. Пару мгновений ей потребовалось, чтобы проснуться окончательно, понять, где она находиться и покраснеть. Слегка дрожащей рукой подняла она платье с пола и погрустнела. Разорвано оно было от ворота до подола. Лишь плащ целый у кровати валялся. Подхватила его Хильд закуталась. В двойном плаще оказалась. Темно-синем и золотом.
Молча пошлепала к выходу босыми ногами. Платье свое в руках комкая.
- Проследи, чтобы она на тинг пришла, - велел дружиннику Харальд, сам же облачаться в праздничные одежды стал. - Хакон что?
- Ночью прибыл, - отвечал воин. - Хмурый был, стража говорит. Сейчас с Гутхормом он.
- Людей много с ним? - Конунг набросил поверх алой рубахи багряный плащ, каким его жрецы год назад одарили, когда он стал конунгом и небрежно отбросил назад волосы - заплетать их сейчас времени не было, да и потом пусть видят мерийцы, что клятву он соблюдает данную.
- Нет, господин, на одном драккаре прибыл твой тесть...
- Все иди, - махнул рукой Харальд, застежки плаща проверяя. Вскоре и сам он дом покинул, удивившись тому, что на пороге его уже Рогволд с братом ожидали, да Грютинг, на трость опирающийся, а с ними отряд в сорок человек оружных.
- Мало ли какие мысли черные у мерян возникнут, - ярл Оркдаля сказал. - Готовы будем к любой подлости.
- Слуги пусть трон мой вынесут, - велел конунг, о том вспомнив, как бабка его величественно на тинге появлялась. Сразу видно было - то кюна из рода великого. Ворота миновав, невольно отметил юноша череп Арнвинда скалящийся - что-то с ним сделать он обещал этой ночью Хильд, но значения этому не придал тогда, сейчас же улыбка мертвеца зловещей ему показалась.
У усадьбы на месте просторном уже были скамьи поставлены и на них люди рассаживались - кто познатнее, те поближе, другие дальше от середины, почетные сидения жрецы заняли мерийские, в то время как агдирские служители асов сразу к конунгу поближе поспешили. Вокруг же собрания заметил Харальд хирдманов своих, Гутхормом умело расставленных - вроде и далеко они находились, да все же в случае чего могли стрел ливнем смертоносным захлестнуть собравшихся.
Хилд опустив голову шла, кленя себя за все . А сейчас еще более страшное предстоит. Отдать Мер в руки захватчикам, лишить людей надежды. Но Если сопротивляться, когда лучшие в Вальгаллу ушли, когда никто не придет на помощь... Нет лучше сразу умереть. "У тебя такого права нет", - ехидно заявил внутренний голос. - "Тебя его лишили".
Зайдя в комнату, что ей тюрьмой отвели, громко хлопнула дверью перед носом у хирдманов Хильд,, да замерла по центру, не зная что делать. Платье одевать нельзя было, а в плаще идти глупо, гребня опять же не было.
- Ну что, скоро ты? - Снаружи донеслось через некоторое время.
- Скорее всего никогда, - пробубнила девушка. - Одежду мне принесите.
Одежду ей принесли, правда времени достаточно много прошло, прежде чем гридень посланный сумел какое-то платье разыскать, простого покроя, да в комнату его бросил.
- Спасибо, теперь мерийцы точно не поверят, что я добровольно на это иду, - тихо сказала Хильд, чтобы никто не услышал.
Много времени ей не понадобилось. И вот дверь отворилась и мерийка вышла к хирдманам. Не стоит лить веря пока бдительность не усыпишь или оружие верное не найдешь.
- Знатные люди Южного Мера, - Голос Харальда звонкий, словно сталь, разносился над поляной. Сам он стоял возле трона, в окружении ближайших ярлов, дяди и тестя, исполненный гордости и уверенности, проскальзывавшей в каждом его слове, каждом движении: - Ныне, я созвал вас, дабы вы принесли мне клятвы верности, как до этого присягали покойному Арнвинду. Я одолел вашего конунга в честной битве и потому такова воля Асов, чтобы вы служили мне верой и правдой!
- Арнвинд хорошим государем был, - из толпы донеслось.
- При нем мы нужды не знали, - другой воин добавил, ладонью, перстнями унизанной, по бороде проведя.
- И урожаи всегда были хорошие и походы, - всколыхнулось море людское, у всех один вопрос был на устах:
- А что новый конунг нам дать может? Какую выгоду получат ему присягнувшие?
Злоба застаревшая в груди Харальда всколыхнулась, словно на год назад его во времени перенесло, на иной тинг, когда не был он еще властным конунгом, когда в страхе день за днем проживал, то нападения Гандальва опасаясь, то бабки собственной козней боясь, за мать беспокоясь и жизнь собственную. Перед глазами видел юноша вновь толпы агдирцев, что словно на базар пришли, покупку получше присматривая, выгоды ища и о том думая, стоит ли им мальчика поддержать, что совершенства лет достиг, или же старуху править оставить. Он себя тогда товаром чувствовал, а не правителем... он не забыл и не простил этих колебаний участникам тинга. Но то были агдирцы, его люди, а здесь - мерийцы, враги поражение потерпевшие, от него даров требуют!
"Нет, не бывать больше в Норвегии власти тингов! - Сжался кулак Харальда. - Не решать холопью жалкому судьбы конунгов!"
- Да разве ж я у вас прошу властью меня наделить? - Удивление поровну с раздражением в голосе правителя смешалось. - Моя власть - вот она!
Ладонь бледная на рукоять меча опустилась, лезвие на три пальца вынимая из ножен.
- У вас же выбор есть - мне присягнуть или вне закона быть!
Ропот пронесся по рядам мерийцев, злой ропот, недовольный. Хотел поначалу помягче с людьми речь вести Харальд, но злоба за него все слова сказала, какие должно.
- У конунга Арнвинда родня была, - ярл один воскликнул, что ногу перевязанную перед собой выставил. - Кем мы будем в глазах Одина, коли клятве родовой изменим?
- Родня говоришь? - Усмешка Харальда ничего хорошего человеку говорливому не сулила. - Вот она, сестра его - Хильд. Пусть сама все скажет.
Как раз ко времени тому привели гридни девушку на поляну, в круг ее меж скамей протолкнув, под взоры людей собравшихся.
Хильд плащом а скамью зацепилась, распахнулся плащ дорогой всем платье служанки явив. Замерла мерийка в людском море на мгновение. Взгляд ее к украшению жуткому метнулся, полный горечи. Сглотнула она комок, что в горле стоял, да произнесла:
- Я ... Признаю, - на втором слове осеклась Хильд Мерийская, не слушался ее голос боле, взгляд в землю упал. - Не хочу смертей, - одними губами прошептала.
Вновь ропот по рядам пронесся, меж собой спорить люди начали. Кто-то твердил, что не гоже бабу слушать, к тому же видно, что принужденную речь такую говорить, другим слов ее достаточно было. Временем тем один из жрецов харальдовых поднялся:
- Издревле заведено было Асами, что победитель владения побежденного получает, - взгляд его на мерийских годи остановился. - Или иные в Мере законы, не Одином установленные?
- Так-то оно так, - седобородый жрец Ньорда отвечал. - Но владения конунга Арнвинда - усадьбу его, Харальд конунг получил уже, остальная же одаль издревле тем, кто живет на ней, принадлежит. Разве ж есть в том что-либо богам противное, что хотят люди видеть, что за конунг их на службу зовет? Ведь это лишь к Отцу Ратей каждый попасть мечтает...
- Харальд Хальвдансон - прямой потомок Одина и Ньорда! - На это волкоголовый жрец возразил. - И если нет в Асгарде дружины сильнее той, что Высокий ведет, то в Норвегии - у Харальда люди лучшие и ни один не обижен, а напротив великих почестей удостоен!
Одобрительно в щиты застучали воины, Рогволдом и Грютингом приведенные, но с подозрением на них смотрели знатные люди Мера, особенно же не нравилось им, в какой одежде сестру Арнвинда привели, с каким пренебрежением к ней воины завоевателя относились ибо в этом каждый и для себя оскорбление видел.
- Вот присягнем мы тебе, конунг, - другой бонд в дорогой одежде пробасил. - А потом ты и наших жен и дочерей заставишь простое платье носить, как служанок?
- Мы того желаем, чтобы как при Арнвинде нам жилось под рукой Харальда, - старейшина селения одного произнес. - Тогда и служить ему мы будем, как Арнвинду до этого.
- Это, что ли, вместо того, чтобы на рать идти - по палатям отсиживаться? - Едва сдерживал свой гнев конунг, обозленный тем, что бонды низкородные требовать от него вздумали.
Сколько раз ловила себя на мысли уши руками прикрыть, Хильд и не вспомнила бы потом. Глаз от земли она не поднимала, негоже мерийцам видеть слезы застывшие, да желание умереть в них. Им жить надобно, детей ростить, а не за нее в битву идти. Как только про платье речи зашли, стянула у ворота плащ мерийка, запахнулась позор свой пряча.
- Обижаешь нас, государь, - вышел херсир в кольчуге добротной из-за спин товарищей. - Каждый вождь, сюда пришедший, исправно в дружину людей посылал сколько требовалось. И с тобой такой же уговор будет! Потому я - Фрейвар Железный Кулак первым в верности клянусь Харальду Агдирскому и буду служить ему верой и правдой!
Согнулся в поклоне воин, а затем подозвал его ближе юноша и с руки обручье сняв, протянул:
- За верность и награда положена, - а после на других мерийцев взглянул. - Вот, это муж достойный, остальные же, пока размышляют - Рагнарок наступить успеет.
Однако, видя пример Фрейвара, многие поспешили так же присягнуть агдирскому конунгу, надеясь на то, что и их он одарит щедро, Харальд же, хоть и противно ему было подарки давать холопам, вынужден был то делать, дабы все они власть его признали. По велению его раскрыли гридни сундуки принесенные, стали драгоценности, брони и оружие знатным бондам и старейшинам отдавать в обмен на клятвы их. Стали по рукам расходиться кольчуги и мечи, перстни и рубахи, плащи, мехом подбитые.

(с Тельтиаром)

Тинг. Южный Мер
С Сариной

- Эй, да это же брата моего кольчуга! - Крик злой раздался, когда в руках у соседа увидал воин броню родича. - Конунг нам наше же добро дарит!
- Что добыл в битве с Арнвиндом - тем нас купить хочет! - Другой хирдман закричал, гривной золотой размахивая, в кулаке зажатой.
- Что в бою добыто - то победителю принадлежит, - пресек разговоры эти конунг, хмурым лицо его было, да воины с ним пришедшие за оружием потянулись. - Но кто против даров моих - пусть возвращает, не могу же я насильно вам добро всучать.
Поняв, что мерийцы не будут сражаться за свободу свою и за право Мера самому конунга выбрать, Хильд тихо тинг покинула, пока не видел никто. Как в тумане побрела она к скале любимой. Клокотал в душе гнев, требующий выхода. Думала она броситься вниз головой в воды мерийские, но не получила еще головы брата любимого. Не отправила его окончательно в Вальгаллу в дружину к Одину.
За нею же Укси, Харальда телохранитель последовал, на полпути ее догнав:
- Конунг тебе не дозволял уходить, - произнес он, вроде бы тихо, но как рык медвежий эти слова были.
- Мне там делать нечего, - ответила Хильд, ледяным взором викинга одаривая. - Дай умереть спокойно.
- Твоя жизнь в руках Харальда, - покачал головой Укси. - Когда он разрешит - тогда и умрешь.
- Я сделала то, что вы хотели. Теперь я умереть хочу. Рабыней жить.. Не по мне это.
- Мне конунг другое приказал. Сама вернешься - или тебя силой притащить?
- На тинг не пойду боле, - упрямо ответила мерийка. - Или конунгу твоему хочется, чтобы я не выдержала и умерла там от позора? Или за меч схватиться?
- Конунг хочет, чтобы ты была там и смотрела, как твой гордый мерийский народ просит у него подачек, - Укси говорил спокойно, как медведь, которому был безразличен предмет разговора, но важно лишь выполнить волю господина.
- Я уже видела, - печально головой покачала она. - Слишком много видела. Еще один шрам на сердце моем появился, который не заживет никогда. Но я сама толкнула их к этому. Я видела достаточно.
- Если ты не вернешься, то и конунг будет свободен от своих обещаний.
Хотела Хильд ответить хирдману, что она думает о нем и его конунге, но сдержалась. Не высказала колкость. Повернулась и к месту тинга пошла, надеясь, что к финалу он приблизился. Злило ее до ярости холодной, что каждый дружинник в курсе ее договоров был. А может и больше нее знал.
- Виры! Виры за родичей! - Кричал мерийский ярл, шапку сдергивая и голову лысую обнажая. Рядом с ним дареными мечами потрясали бонды. - Хотим виры за убитых!
- Они в бою погибли, - Гутхорм спокойно произнес, чувствуя, что немного еще - и натворит дел Харальд, когда ярость рассудком его овладеет. Хоть и не был берсерком конунг, но кровь слишком горячая в жилах его бурлила. - Кто ж за убитых в сражении виру с конунга требует! Или, быть может, нам тоже с Мера виру взять за всех, кто погиб?
- Ты извини нас, конунг, - когда затихли крики, законоговоритель старый произнес, за всех повинясь. - Мы тебе служить готовы и дары твои с радостью примем, а ты от наших подарков не откажись.
Стали самые богатые из пришедших мужей золотые украшения доставать, оружие ковки узорчатой и брони крепкие, но взмахом руки остановил их Харальд.
- Даров ваших мне не надобно, но если желаете верность свою мне доказать, согласитесь с волей моей.
- Какова же воля твоя, конунг? - Настороженно лендрман один спросил.
На большую хитрость сын Хальвдана пошел, ведь теперь, когда приняли его дары знатные люди и клятвы принесли, не могли они ему отказать в притязаниях.
- Отныне, желаю, чтобы земли все от берега морского и до самых границ мне принадлежали, те же, кто живут на них, отныне прав на владения эти иметь не будут и станут дань мне выплачивать за землю и наделы, усадьбы и угодья охотничьи, просторы морские, рыболовецкие и иной промысел, что вести вознамеряться в землях моих!
Вспыхнули глаза конунга, когда он главное требование свое высказал, да невольно назад подались мерийцы, слова его услыхав злые. Никто не желал земли лишаться, тем более по воле собственной.
- Конунг, ты же обещал, что как при Арнвинде все будет? - Устами немеющими кто-то прошептал.
- По миру нас пустить желаешь?!
- Ярлы твои говорили - кто покориться, имущество сохранит в полной мере!
Гомон недовольный поднялся среди людей, понявших, как одурачил их агдирский конунг, как закабалил их и детей их, с их же согласия глупого. Самое дорогое сейчас отнял у бондов Харальд - наделы их земельные, землю, что пропитание им давала, в обмен же получили они дары дешевые, и десятой части одали не стоящие.
- Не бывать тому, конунг! - Воскликнул херсир Ингмунд, вперед подавшись и перстень к ногам Харальда бросая. - Забери назад свои дары, не стану я тебе служить!
- Взять! - Только и процедил юноша, а стоявший подле него Сигурд уже и рад был веление исполнить. Коршуном вперед он ринулся, херсира за одну руку хватая, воины же его и вовсе на землю мятежника повалили к моменту тому, когда конунг ближе подошел, медленно меч вынимая из ножен.
Отразились лучи солнечные на клинке, что некогда Асгейру принадлежал, да с которым Арнвинд на последнюю битву шел.
- Руку, - приказал Харальд, и брат Рогволда ладонь Ингмунда вперед положил, для верности на запястье сапогом наступив. Опустилось лезвие, кисть отсекая. Пнул плоть отрубленную Харальд к толпе испуганной. - Рука, дарами конунга разбрасывающаяся и сам отброшена будет! Кто следующий хочет клятву нарушить? Ты? - Лезвие меча окровавленное на жреца указало. - Или быть может ты? Кому не любо правление мое - говорите, и Асы нас рассудят!
Хильд в ужасе на то что творилось вокруг смотрела. Не узнавала она людей мерийских, те как собаки из-за кости дрались за дары Харальда. А потом мир вообще на осколки разлетелся кровью херсира. Не выдержала она, крикнула шум перекрывая:
- Прекратите!
Затем медленно с гордо поднятой головой к Харальду подошла:
- Прошу тебя, - запнувшись на миг, выдавила из себя слово жуткое, - конунг. Не губи мерийский люд. От горя они еще не отошли. Не забирай жизни их, ты итак много забрал их у Мера. Лучше мою забери.
Взгляд ее, на Харальда направленный, до этого твердый как сталь клинка, смягчился судьбе покоряясь.
Замерли воины, мечи обнажившие, утихли крики недовольные, дрожали стрелы, людьми Гутхорма заготовленные на тетивах натянутых - не ожидал никто от девушки, тихо в стороне стоявшей слов таких. Харальд на нее взгляд злой, горящий перевел, готовый уже приказать убить ее здесь же, но мгновение спустя рассмеялся:
- Смотрите, храбрые мужи Мера, как ваши жизни слабая женщина спасла - вам после этого не то что в походы ратевые, на люди показаться стыдно должно быть!
Конунг нагнулся, вытерев меч о волосы искалеченного херсира и в ножны клинок убрал.
- Безгранична моя милость и я прощу вам ваше неповиновение, - наконец произнес он, за тем смотря, как жадно ловят каждое слово его мерийцы, на себе чувствуя взгляды злые и острия стрел, в сердца направленные. - Те, кто служить мне желают на условиях моих - пусть служат, те же кто не согласен в течении трех дней вольны покинуть Южный Мер и искать удачи в иных краях, кто же остаться посмеет из них - тех смерть ожидает. Земли же освободившиеся я своим воинам верным отдам.
Харальд развернулся, недолгий взгляд на ярлов и родичей бросив, точно понять желая - согласны ли они с решением его, да прочь пошел, показывая, что окончен тинг и нет более никаких вопросов значимых, которые обсуждения бы требовали.
Стоило уйти Харальду, плечи Хильд поникли и запахнувшись в плащ, не глядя на мерийцев боле опять к скале своей стопы направила.

Южный Мер

Хильд брела к скале, которую Арнвинд в шутку называл скала Хильд. С нее всегда открывался потрясающий вид на море, когда оно было спокойно солнце или луна рисовали тропинки, когда оно волновалось, на гребнях волн вспыхивали блики. Ночной бриз трепал ее волосы, пропитывая их солоноватым запахом моря.
Злые слезы застилали ее глаза. Она брела спотыкаясь и путаясь в плаще, а перед глазами стояла маленькая статуэтка из моржовой кости. Богиня Фрея на кошке, ее она вручила брату перед походом. Теперь она лежала в сундуке агдирца. Меч Эрика. Он тоже был там.
До пропасти оставалось несколько шагов. Несколько шагов до свободы.
Споткнувшись, Хильд упала на колени, почти на краю и замерла, глядя на кидающиеся в бешенстве на скалы волны. "Всего шаг и больше никто надо мной не властен", - пробормотала она, сцепив руки. Глубоко вздохнув, девушка подняла взгляд к небу, по которому бежали равнодушные облака. Бежали мгновения, а она все стояла на коленях, обратив к голубой бездне лицо мокрое от слез.
- Скажи мне, Фрея, почему я? - прошептала она, обращаясь к богине.
Затем, довольно неуклюже поднялась с колен, мешались плате и плащ и собралась сделать шаг.
Но шагнуть так и не смогла - чьи-то пальцы, вцепившись в плащ, дернули с силой, отбрасывая девушку назад, на камни.
- Далеко собралась? - Произнес раздраженно Укси, пытаясь отдышаться - видимо бежал за ней с самого тинга.
Хильд тихо охнула, оседая на камни и хватаясь за горло на котором явно проступала красная полоса. Девушка закашлялась, потом смерила викинга яростным взглядом и прохрипела:
- Тут недалече.
- Не велено, - покачал головой телохранитель конунга, зло выдохнув остатки воздуха. Ему пришлось поспешить, чтобы догнать ее - и ведь надо же было девке момент выбрать столь неудачный, когда он, Укси вынужден был рядом с господином оставаться, боясь, что бонды сопротивление окажут и каждый меч на счету тогда будет.
- А что велено? - раздался гневный хрип в ответ. - Кормить не велено, одевать не велено, может и дышать мне не велено?
- Да вроде пока разрешено, - пожал плечами здоровяк.
- И на том спасибо, - буркнула в ответ Хильд, продолжая сидеть на земле.
- Думаешь - со скалы спрыгнешь и всем бедам конец?
- А что нет? Во всяком случае мне уже все равно будет.
- Конунг прикажет - умирай, а пока - не вздумай даже, - безразлично сказал дружинник. - Поднимайся.
Хильд усмехнулась. Агдирец прикажет... Вскочить сейчас и рвануться к спасительному краю. Она так и сделала, сначала медленно поднялась, а потом молнией рванулась к краю, стараясь проскочить мимо Укси.
Он толкнул ее в грудь, легко, аккуратно, стараясь рассчитать силу так, чтобы не переломать кости.
Куда-то делся весь воздух, Хильд упала навзничь на спину и пыталась вновь начать дышать.
- В усадьбу возвращаемся, - бросил Укси.
Хильд упрямо замотала головой.
- Возвращаемся, - отрезал викинг, сгребая девушку в охапку и через плечо перебрасывая.
Почему-то Хильд сразу же повисла как сломанная кукла. Даже не пытаясь сопротивлятся. Дышалось с трудом, после удара в грудь, твердое плечо викинга врезавшееся ей в живот отбивало всякие желания, высасывало силы.
- Позволь мне умереть, - тихо проговорила она, едва слышно всхлипнув.
- А мне кто тогда жить позволит? - На этот раз слова Укси были тихи. - У меня жена, дети.
Девушка не ответила, поняв тщетность своих попыток. Вот мимо проплыли ворота усадьбы и она зажмурилась от стыда, представив как на нее смотрят сейчас жители Мера.
Кто-то кулаки сжал, видя, что с сестрой их конунга покойного делают, но сопротивление оказывать побаивались бонды, после расправы, Харальдом учиненной. Напротив - расходились уже. Укси же донес девушку до комнаты ее, да внутрь бросил, на солому, дверь заперев.
Хильд со злостью кулаком по стене стукнула. Села колени поджав и обняв их руками.
- Я либо сбегу, либо умру, - тихо пообещала она пустой комнате.

(с Тельтиаром)

Сообщение отредактировал Sarina - 10-12-2007, 8:45

(с Тельтиаром. Моральное усекновение Харальда)
Злая, торжествующая улыбка не сходила с лица Харальда, когда он уходил с тинга: покорились ему землеройки, покорились купчины толстопузые, да и попробовали бы хоть слово против сказать! Теперь можно было и другими делами заняться, например то узнать, почему Хакон один лишь корабль привел.
- Эй, позови мне Хакона, - бросил он следовавшему за ним Ульву.
- Так ушел он, конунг, - удивленно брови вскинул дружинник.
- Как то есть ушел? Когда?!
- Ну, ты еще руки рубить не начинал, а он...
- Догнать! - Верный гридень отшатнулся от господина, выскользнув из ворот, которые они только что миновали - в этот момент Харальд сам на себя похож быть перестал - не конунг, а тролль злобный дружиннику привиделся. Рукою махнув, в усадьбу ушел конунг, дожидаться, пока приказ его исполнят, но стоило ему только плащ сбросить, как скрипнула позади раздался:
- Ты хоть понимаешь, что натворил?! - едва не бросился на племянника Гутхорм, едва лишь дверь за ним закрылась.
- Подчинил Мер, - Харальд отвечал.
- Мер он подчинил!! - если бы не полное отсутствие пены на губах Гутхорма, можно было бы решить, что он вкусил Силу Одина. - Да за такой тинг бонды местные тебе бунт устроят, как только ты уедешь! Совсем ополумел, на трупы глядючи! А может ты и не племянник мой вовсе, а тролль кровожадный, его обличие принявший?!! - всё это горячий берсерк орал в лицо Харальду, нещадно тряся его за шиворот и не особенно замечая попыток племянника сопротивляться.
- Руки убери! - Попытку совершил перекричать дядю Харальд. - Где они сил возьмут бунт поднять, к тому же они клятвы приносили!
- Да клятвы эти они в такое место тебе засунут, когда с тылу ударят, что сразу и не вымолвишь! - берсерк разжал пальцы и Харальд едва не упал, но помешала стена, на которую он налетел спиной.
- А тебе чего здесь надо?! - не меняя тона рявкнул Гутхорм на вошедшего с бутылью и двумя кубками слугу. - Не видишь, заняты мы! Радуемся победе!!!
- Тааак с виинцооом оно лучше радоваться то? - Протянул, бледнея слуга, все еще не понимая ретироваться ему или сначала оставить ношу.
Гутхорм протянул руки, собираясь взять поднос из рук бедняги, но тот его видимо как-то не так понял и поклонившись исчез, оставив бутыль и кубки на полу.
-А с Хильд этой что учинил, а?! Ты вообще думал хоть раз, с тех пор, как в Мер вошёл?
- А что тебя не устраивает? - Юноша мотал головой, разбрасывая по плечам спутавшиеся волосы и пытаясь придти в себя - дядя его едва не оглушил криком. "Прям как баньши", сказал бы Дуглас, будь он жив. - Она моя пленница.
-В ней кровь конунгов! А значит возлагая её к себе на ложе ты наносишь оскорбление своей жене! Но Хель с ней с женой. баба она баба и есть, а Хакон?!! Ты себе хоть пытаешься представить, что теперь будет?!!!
- Хакон против меня не пойдет! - В ответ бросил конунг.
"Хакона мне позови!"
"Так он ушел, господин, ты еще и руки рубить не начал!"
Голос юноши дрогнул на полуслове, когда он разговор с Ульвом вспомнил. Неужели бежал Хакон? И теперь войско собирает! И почему он всего один корабль привел, а не сто, как должно было?
- Стар уже и наследников иных у него нет! - Зубами скрежетнул Харальд, мысли неприятные отгоняя.
- Тебе сейчас нужны напасти лишние? А наследник у него есть!
- Вздор! Гротгард и Херлауг мертвы! Сельви их убил!
- Его жена понесла! Дитё у него нарождается, а у тебя опасность не слабая! - припечатал Гутхорм десницей об стену, подхватыль с полу бутыль и едва не ополовинил в два глотка.
- Его жена?! Но как? - Едва не сполз по стене Харальд, вспоминая, как сам Хакона уговаривал сестру Грютинга в жены взять. - Но... но... почему он даже со мной не поговорил?
"Ушел он, ты еще и рук рубить не начинал".
- Ушёл он, ты ещё и рук рубить не начал! - сам того не ведая повторил мысли Харальда Гутхорм. - И что ты теперь будешь делать я не знаю!
- Догнать надобно... - прошептал молодой конунг, за волосы себя нервно дергая.
"И казнить... нет... его нельзя казнить, я же не Гудред, чтобы отца собственной жены... и Транделаг... У него еще пащенок есть... - мысли метались лихорадочно. - Но что же делать? Хильд в жертву? Может он тогда гнев на милость сменит?"
- Причём надобно было ещё когда я тебя за шиворот трясти не начал! - огрызнулся Гутхорм. - Думай, как задабривать его будешь, но Хильд в жертву не приноси. С мерянами совсем поссоришься!
- Причём надобно было ещё когда я тебя за шиворот трясти не начал! - огрызнулся Гутхорм. - Думай, как задабривать его будешь, но Хильд не тронь. С мерянами совсем поссоришься!
- Холопье это мне не указ! Ерепениться начнут - через полгода ни одного мерянина здесь жить не останеться!
- Харальд, - Гутхорм угрожающе положил ладони на широкий пояс с серебрянными бляхами. - Кажется ты забыл свой урок! Могу повторить, мне не трудно!
- А что твой урок даст? - конунг оскалился, вспоминая ту ночь в Хладире. - Скажи лучше, как бы ты разговор повел с падалью этой, которая войну проиграв, наглость имела требовать что-то?
- Я бы показал им, что победа моя им не только не в тягость, но и благом будет! Что Арвинда асы милостивые у них забрали, а меня дали! Вольностей бы новых дал из тех, что на власти не скажутся, а народу приятно. Подарками одарил и принял бы их! Да не ратной добычей при этом!
- Других под рукой не было, - Харальд невольно плечами пожал. - Богатства остались...
"...У Хакона".
- Почему Хакон всего один корабль привел? - Вопрос тихий с губ слетел.
- А потому, что флот весь по домам расплылся с добычей и раненными, а пленников знатных Хакон в Хладир отправил под стражей, - дёрнул Гутхорм себя за усы. - Такое бывает, тут ничего не сделаешь!
- Как они посмели? Кто им позволил?!
- Теперь ты хоть понимаешь, что у нас войска, - Гутхорм на секунду задохнулся подбирая слова, - мало очень!!! А ты ещё с мерянами ссоришься!
- И... их что, Хакон отпустил?
Помнил правитель, что именно тестя он оставлял над войском главным, когда сам Мер захватывать с малой дружиной рванулся.
- И как бы он их не пустил бы?! Одним драккаром всех бы удержал?!
- Если бы там был ты...
- А если бы там был Отец Дружин, - передразнил Гутхорм. - Чего сокрушаться - беги догоняй Хакона! А не то пророчество знаешь куда нам засунуть всем придётся?!
- Догоним, я Ульва послал!..
В момент этот дверь отворилась и на пороге возник взмокший дружинник, утирающий пот со лба:
- Государь, отплыл Хакон, чует мое сердце - к Трандхейму путь держит.
- Письмо напишем и с голубем пошлем!
- Голубя отправь, но всю тяжбу им решать не след, - подумав сказал Гутхорм. - В письме Хакона проси о встрече и разговоре.
- Проси.. проси... мне, конунгу - старика просить! - Зубами скрипнул Харальд.
- Тебе. Старика. Просить, - кивая на каждое слово подтвердил Гутхорм. -Причём так. чтобы согласился. не то совсем без войска останешься! Смотри, сейчас ведь так выходит, что войск Рогволдовых больше, чем твоих. Как бы не восхотел он власти над Норвегией заместо тебя!
- Рогволд... но он же мне верен, - "а если нет?". - Вон их всех из усадьбы! Пусть в деревнях на постой становятся. Дядя, проследи, чтобы денно и нощно усадьбу стража усиленная охраняла! Из слуг только самых проверенных оставить!
Бешенно сердце конунга билось, все яснее понимал он, в какую ловушку попал из-за ухода Хакона, и как нужен ему Транделаг верный в это время, а то получалось, что битву он выиграл и сам же пленником захваченной усадьбы стал.
- Голубя отправь и сам в Транделаг собирайся, - Гутхорм начал расхаживать по покоям. - Там и с Хаконом поговоришь и от Рогволдовых хирдманнов защиту найдёшь, если что!
- Ты в здесь останешься! Грютинг за Рогволдом следить будет, а ты за ними обоими, - выдохнул сын Хальвдана. - А я пока послание заготовлю.
- Хорошо, - кивнул Гутхорм, потом помолчал и добавил. - Харальд, обидишь Хакона ещё раз - своими руками придушу, чтобы не мучился! Он щас нам нужен, а не мы ему!
Сказав это ярл круто развернулся и вышел из горницы.

Сообщение отредактировал Orrofin - 9-12-2007, 22:06

Ранрики, Харек Волк и послы
(за послов Тельтиар)
Чинно послы за столом расселись, конунга дожидаясь - были здесь люди и из вольного города Кальмара, и из областей, что свеям не покорились, и от данов, которые Хардакнуту служить не пожелали. Все соседи Ранрики, что по суше, что по морским границам людей прислали, дабы узнать, чего от нового правителя им ждать.
Харек вышел к гостевому двору. Тут уже были выставлены столы с яствами и питьем для знатных гостей. На дворе музыканты - один ирландец и двое местных извлкали звуки из арфы и флейты, демонстрируя свое умение извлекать дивные звуки из этих инструментов. По сравнению с кельтскими музыкантами местные выглядели явно не слишком ярко, потому ирландца Брана Барда местные умельцы уже не один день осаждали, прося обучить своим умениям, и в конце концов гордому кельту пришлось сдаться. Теперь пришлые гости с удивлением слушали переигровки знакомых их мелодий. До сих пор музыка и песни были у викингов чем-то раздельным, но теперь, соприкоснвшись с искусством бардов, многие пытаись научиться этому высокому искусству, но мало у кого это пока что получалось.
Харек едва успел сменить верхнюю рубаху, переодеть дорожные кожаные штаны на ромейские бархатные шаровары, и сменить сапоги на более нарядные франкские из выделанной оленьей кожи, и надеть бархатный плащ с серебряным шитьем и ромейской тесьмой. Шлем и кольчугу он снял, и выглядел теперь как богатый купец. а не великий конунг, и лишь голова унего осталась непокрытой. Харека сопровождали Лиам и еще десяток ирландцев - в своих зеленых плащах и крылатых шлемах они выглядели немного странно в этом месте.
- Может ты зря вышел к ним без шлема или кольчуги - спросил Харека Лиам, наклонившись над самым ухом - неровен час. какой-нибудь злой человек стрелу выпстит или кинжал воткнет.
- Для меня хуже, елси послы решат, что я здесь кого-то боюсь. -ответил Харек таким жи тихим полушепотом. - А так, все в руках божьих....
- Здравы будьте, посланники из земель, коих я еще не ведаю, но рад буду узнать о них побольше, коли дозволите. Будьте тут, как дома. С чем пожаловали?
- Я из Кальмара-вольного города буду, - по праву старшего, седобородый гость представился. - Правители мои прознали, что Сигварт Хевдинг умер и ныне над Ранрики новый конунг встал, а потому заверения свои в дружбе и продолжении отношений торговых велели мне передать и узнать, желает ли великий конунг и дальше с Кальмаром в союзе быть?
- Ранрики со всеми в дружбе и союзе готов быть. - ответил Харек, - Кто морских разбойников не укрывает у себя, и блюдет все законы божьи и человеческие, и кто к нам с миром и дружбой - тем отвечаем приязнью, кто с мечем к нам - тех с оружьем встретим.
- Божьи законы, они ведь разные - в землях франков одни, в землях русов другие, в землях вендов третьи, - посол произнес. - О людских я уж и не говорю, столь множество их великое.
Харек улыбнулся.
- Во всех землях, где живут люди достойные, тех, кто с добром приходит, радушно встречают, и гостя обидеть позором почитается. - ответил он. - А где на людей нападают без повода и причины, и даже гостей норовят обидеть, оскорбить, убить или ограбить - то не зазорно тех людей к ответу призвать за их злодеяния. Потому и отвечаю - на добро добром. Кто к нам с миром и дружбой пришел, тех с миром и дружбой принимаем и провожаем. И все, кто были дружны с Ранрики ранее, и со мною в приязни, кроме тех, кто убийц и грабителей у себя привечает и долю с их добычи имеет.
- Да разве ж у нас кто разбойников укрывает? - Другой поднялся посол, бороду черную приглаживая. - Самим бы укрыться где от поборов...
- Друг мой из Скании прибыл, - сосед его сказал. - Я же из Халланда буду. Земли наши богаты, однако же конунг Хардакнут нас податями непомерными обложил.
- Сейчас везде державы могучие крепнут. Чем меньше правителей, тем больше мира на землях, и тем больше процветание. А подати должны быть такими чтобы и народ не бедствовал, и конунг мог свою землю защитить.
- А что до Хардакнута. Много хорошего я о нем слышал, и чтоземли свои защищает,и людей своих в обиду не дает. Впрочем, охотно я послушаю добрых людей, с чем пришли, что вас тревожит, и чем помочь смогу, по мере сил. Скажу сразу, чтобы с Хардакнутом тягаться, сил у меня маловато будет, да и нет у меня пока с ним споров и разногласий, а потмоу пока намерен с ним в мире жить. Покуда, Эйрик свейский конунг мне куда больше опасений внушает.
- Эйрик - жестокий правитель! - Тут же с другого края стола мужчина поднялся, а рядом сидевшие одобрительным гулом его поддержали. - Ныне, как он гаутов под себя подмял, в страхе живем, что и к нам наведаеться!
- А ныне прослышали мы, что ты, Харек конунг, сумел ему нос утереть!
- Увы ненадолго это, - ответил Харек. - Я его с Харальдом конунгом Норвежским заставил на честный бой выйти. На одного Харальда надежда. Коли харальд его одолеет, то навсегда в нем жажда завоеваний утихнет.
- Как бы от этого в Харальде не та жажда не разгорелась, - посол из Кальмара хмыкнул, но тут же вновь речь халландец перехватил:
- Что до Хардакнута, так желаем мы - жители Скании и Халланда, как при Сигварте, торговлю большую вести с Ранрики, в обход датского конунга. Оно и нам хорошо и вам выгодно будет товары по ценам заниженным получать.
- Что ж, и я рад дело ко взаимнгой выгоде вести. Коли конунг Хардакнут просит с вас больше положенного, и народ сильно обирает - то и помочь вам дело благое.
- Правду люди говорили, что ты добрый конунг, - довольно халландец произнес.
- А нам бы защиты от Эйрика свейского, - другой гость сказал. - Мы из Блекинга прибыли. да еще из Финведена и Нарке, что ныне на границе его владений находяться.
- Эйрик, как клятву дал более Норвегию не воевать до встречи с Харальдом, назад податься может, в наши земли, - сосед его добавил. - Так дозволь нам людям его говорить, что мы твои данники.
- А мы отступное за то платить будем, - третий пообещал.
- Что ж, мне то несложно. потому что Эйрик клятву дал не трогать мои владения, покуда с Харальдом спор ео не разрешится. А мне в радость будет добрым людям и доброму народу помочь...
- Ты прими наши дары, конунг, - тогда человек из Блекинга сказал, велев принести сундуки ими привезенные. - Лучшие наши мастера тебе кольчугу и шлем выковали.
- И копье, - финведенец оружие протянул Хареку. - Облачись, не отличить тебя от Отца Ратей будет.
- С благодарностью ваши дары прнинимаю, - сказал Харек. - Вы мне подарили дары войны, я же, скрепляя нашу дружбу и союз, подарю вам дары мира. Лиам, позови молодцов с сундуками, которые мы с островов принесли.
Лиам побежал выполнять приказ. Почти сразу же вышли дюжие воины из народа Ранрики, внеся сундуки. Когда перед послами открыли сундуки, те ахнули. Было в них много обручий, гривны, кольца, ткани, пояса, рубахи рокошные, гребни, ножи, и прочие вещи, в хозяйстве нужные.
- Ценны для нас дары твои, конунг, - посланец из Кальмара произнес. - Надеюсь и дальше будет столь же крепка дружба наша и согласие сердечное, как и сегодня.
Надел он обручье одно, Хареком подаренное, в знак того, что обещания не пустые дал. И другие послы тоже взяли себе укрошений и одежд, какие им приглянулись.
- И я слово свое , которое вам дал, не нарушу. Отныне вы под моей защитой, и кто на одного из вас нападет, те будут иметь дело со мной и всеми кто со мной в дружбе поклялся быть .
- Славный конунг ныне Ранрики владеет - то мы всем союзникам нашим говорить будем, - сканиец пообещал. - А суда с товарами еще до исхода лета к берегам вашим придут.
- Жаль нет больше Каупанга, - товарищ его заметил. - Удобная для торговли гавать была.
- Построем новую гавань, - ответил Харек с улыбкой. - Мои люди немало людей искусных из Хайтабу выкупили, и есть кому новые пристани построить. Когда корабли ваши прибудут, им будет куда пристать.
- Это нас радует. - ответил посланец.
Долго еще говорил Харек с посланцами. Лиама он отпустил, а затем и прочих телохранителей. Он им про свой поход в Винугльмерк рассказывал, и про деяния юного Харальда. Ему же вести из змель дальних пересказывали, и про завоевание Эйриком земель гаутских.
Лишь когда сумерки стали спускаться, опомнился Харек. извинился он перед гостями, и дал людям своим распоряжение обустроить гостей в гостевых покоях, а сам отправился к жене.

Фиорды

Множество народу собралось в то время у усадьбы Аудбьерна конунга, когда основные силы ярла Снорри добрались до нее. Передовые отряды уже сообщили о приближении героя и потому люди встречали его приветственными криками, а почтенные старосты и херсиры кланялись в пояс, но в их глазах читалась скорбь. Это все были верные люди, друзья и родня которых отправились с Аудбьерном в Мер и теперь либо погибли, либо находились в плену. Тех немногих, кто вернулся вместе с ярлом, тут же обступали родичи, возносившие молитвы Одину за то, что тот сохранил этих воинов живыми.
- Отдохни с дороги, Снорри, - управитель усадьбы произнес. - Скоро и жрецы соберутся и другие добрые люди, которым дольше добираться до нас было. Все, кто верность Аудбьерну хранили - ныне придут.
- Спасибо тебе, Ульф, - выдохнул Снорри пригубив чарку с медовухой, рабыней поднесенную. - Только отдыхать нам Один времени не дал. Щенок уже наверное в Мере командует, жжет деревни. Надо готовится, Ульф, к встречи с собачьей стаей.
- Аудбьерн три месяца готовился, - велел управитель вон всем выйти из горницы, кто из рабов и воинов за ними последовал. - У нас тоже время будет. Мер не так-то легко покорить, а непокоренным за спиной оставить - Харальду то еще хуже будет, и думается мне, понимает он это. А не понимает, так у него в советниках недостатка нет.
- В Мер никто не вернулся, Ульф, - печально Снорри головой покачал. - Все пали на поле ратном. И из конунжей семьи никого не осталось. Даже Сельви погиб.
- Не думал я, что ты по нему горевать будешь, - в бороду усмехнулся Ульф. - Сдается мне - пришла смертушка к мерскому роду конунжему.
- Да, первым Арнвинд пал, потом Аудбьерна Один призвал в Вальгаллу, а последним Сельви стал, когда к аглдирцу на драккар высадился. Но я конунгу нашему славный костер погребальный устроил, - глаза Снорри блеснули боевым азартом, но тут же потухли в печали. - До Змея я не добрался, далеко было. А теперь и усадьба Арнвинда в руинах лежит, наверное.
- Воины в Валгалле теперь, а по домине что горевать? - Старик вновь отхлебнул браги. - Наше дело - месть свершить, и тому надобно нам все помыслы посвятить наши.
- Снорри! - Снаружи донеслось. - Снорри!
Люди кричали, у усадьбы выстроившись, голоса срывая. От ярла требовали, чтобы вышел он к ним.
- Да, месть нам только и осталась. Извел агдирец кровь мерскую, но фиордская еще осталась, - сказал Снорри, выходя к народу Фиордов. - Вот он я.
- Слава Снорри! - Стоявший впереди лендрман в меховом плаще, не смотря на то, что лето в разгаре было, выкрикнул.
- Слава Крушителю Драккаров! - Сосед его поддержал, кулаками потрясая.
- Крушил, да не докрушил, - в бороду себе пробормотал ярл, но тут же громко добавил. - Слушайте меня, люди Фиордов. Скорбные вести принес я. Многие не вернулись с битвы с агдирским щенком, но больше всего Мер пострадал. Нету больше конунгов Мера, да и у нас с вами конунг теперь мальчик, но не муж. Отстоим Фиорды! Отомстим за Мер!
- Отомстим!
- Защитим Фиорды!
- Позор трусам! - Кто-то прокричал, припомнив имена не пожелавших с Аудбьерном идти. Многие тут их в поражении тяжком обвинили - что из-за малодушия их не хватило ратной силы правителю.
- Снорри! Будь нашим конунгом! - Внезапно херсир один бросил и тут же другие крик этот подхватили. - Нужен Фиордам конунг, в деле воинском разумеющий!
- Спасибо вам, люди добрые, за доверие, но я останусь советником при брате Аудбьерна. Кровь фиордских конунгов должна продолжать существовать и славу Фиордам приносить.
- Да где он, конунг этот?! - Кто-то сзади прокричал. - Не пришел даже!
- В усадьбе отсиживается, у воспитателя своего!
- Ну, тихо люди! - Тут уж и Ульф слово взял. - Где ж это видано, чтобы при живом конунге, ярла славного на измену подбивать! Тюра побойтесь!
- Люди Фиордов, я ближний ярл конунгов фиордских, я им и останусь. Воспитаю мальца, воином сделаем. Дети от него пойдут, возродим славу рода. А там глядишь и Северный Мер отвоюем и Южный тоже. Посадим там кровь Аутбьерна править, - Снорри вскинул руку в которой меч держал в салюте богам. - Слава Фиордам! Слава Одину!
- Слава!
- Славься Ньерд!
- А с теми что делать, кто землю родную защищать не желает?! - Вопрос все тот же лендрман в плаще задал.
- Раньше у них право было от похода в чужие земли отказаться, - Ульф произнес. - Когда же враг в наши владения вторгнется, может конунг всех и каждого под знамя свое призвать, а кто не придет - предателем объявить и лишить всех имений.
- Быть посему! - рявкнул Снорри. - Разошлите гонцов. Будем войско сбирать.
- Уж я-то навещу Кари-берсерка сам, и родича его - Квельдульва, - сказал хирдман, что ближе других был к порогу. - Когда конунг придет наш и слово свое скажет.
Снорри кивнул.
- Жду всех в главном зале. Когда свет погаснет за лесом.
- Пировать будем! - Дальше по толпе разнеслось.

(с Тельтиаром)

Сообщение отредактировал Sarina - 10-12-2007, 23:49

Мер. Усадьба Харальда.

Усталость навалилась на конунга тяжелым грузом, буквально заставившим опуститься на ложе - ноги не держали. Блистательная победа на тинге была практически полностью перечеркнута разговором с Гутхормом, и всему виной уход Хакона! Если бы старик остался и привел воинов, мятежей можно было бы не опасаться, но сейчас он находился в настоящем окружении: слуги, бонды, воины - все чужие! Кроме дружины, пришедшей с ним на кораблях, здесь не было людей из Агдира и Вестфольда, а Рогволду веры нет, в этом Гутхорм был прав!
Юноша сжал в руках заостренную палочку, разломив ее крепкими пальцами и зло уставился на принесенную слугой дощечку, покрытую воском. Письмо писать Хакону! Он, конунг - перед стариком унижаться будет! Кулак с силой опустился на ни в чем не повинную дощечку и едва не разломил ее, а затем Харальд ногтями соскреб воск. Углем вышло бы проще, но Харальд не хотел пачкать руки. Поначалу. Теперь же он приказал принести высушенную кожу и уголь, и вновь сел писать. Тяжко было Харальду вспоминать, как рунам его Торлейв учил, кривыми они получались на коже, а иногда и вовсе слова разобрать нельзя было, но доверять кому еще письмо это составлять не желал конунг, а потому знак за знаком выводил.
- Ульв! - Позвал государь, когда закончил послание. - Найди голубя побыстрее и в Хладир отправь слова мои, к Хакону.
- Сделаю господин, - кивнул телохранитель, к двери идя, но на пороге замялся немного, и развернувшись, сказал: - Вспомнил я, что ночью Хакон, как прибыл, тебя видеть желал...
- И?.. - Предчувствие неприятное у конунга появилось.
- Укси ему сказал, что ты спать изволил и без причины будить не велел, - ответил телохранитель. - Да и я тоже подумал, негоже будет, коли он с девой застанет тебя, государь...
- Раньше мне почему не сказал?
Нахмурился дружинник, вспоминая, глазами моргнул пару раз, а после стал их кулаками растирать - только сейчас заметил юноша, что изо всех сил держался воин, чтобы не уснуть тут же, третий день без сна сторожил он покой государя, не смотря на ранение даже. Надо будет после еще телохранителей взять из самых верных, да где таких найти?
- Иди! - Зубами скрипнул Харальд. Да, сложно теперь будет со стариком договориться, когда его, точно слугу простого с порога прогнали.
Чем его теперь прельстить? Не было бы детей, кроме Ассы, как раньше, так сам бы хладирец вернулся, но ныне жена его в тяжести. А воины нужны... Гутхорма отправить в Гудбрандсдалир разбежавшуюся рать собирать? Тогда с кем тут остаться, на кого положиться? Олень был нужен в Мере, а значит вновь один выход лишь - Хакона просить гнев на милость поменять.
- Государь? - Укси с порога окликнул, даже не заметил Харальд как вошел он - хорошо дверь смазана была.
- Да? - Обернулся к викингу конунг, про себя отметив, что не менее сонным, чем Ульв, и второй телохранитель казался.
- Девушка эта... Хильд...
- Ты мне лучше скажи, почему Хакона с порога прогнал?
"Так то Хакон был?!" в удивленных глазах берсерка читалось. Надо было отдых дать воинам, коли они уж и правителей признавать перестали.
- Господин, не помню я, но должна была причина быть, чтобы я конунгу путь чист показал, - наконец нашелся Укси.
- Хорошо, - понял Харальд, что не добьется уже ответа от телохранителя. - С Хильд что?
- Со скалы пыталась прыгнуть, - отвечал воин. - Искупаться, наверное, захотела.
- Нашел время для шуток! - Одернул его конунг. - Почему ты ей вообще уйти позволил?
- На тинге неразбериха творилась, я опасался, что схватка начнется...
"Ты еще скажи, что я виноват!" - Глаза Харальда сверкнули.
- Спрыгнула?
- Нет, я ее поймал, сейчас в комнате своей она.
- Не ценит она мое гостеприимство, - вздохнул юноша. - Еды ей не давать. Только воду.
Оно и к лучшему, что она сбежать попыталась - теперь он мог ей голову Арнвинда не возвращать, раз она посмела соглашение их нарушить.
- Иди, Укси, отдохни немного, - отпустил конунг викинга, да и сам, едва тот ушел, спать лег, надеясь, что по утру все беды, точно сон дурной, развеются.

В море. Конунг Хакон.

Погода благоприятствовала мореплавателям: волны, которые бились о борт драккара, были отнюдь не валами могучими, да и ветер транделагцам достался попутный. Гридень, стоявший ныне у правила, возносил молитву Ньорну, благословляя бога за щедрость. Птицей корабль летел по груди моря, и не было нужды молодцов дюжих на весла сажать и с непогодою спорить. А конунг, стоявший на носу драккара. мыслил иное: - «Видимо, сильно невзлюбил Харальда Ньорд, коли он так пути моему благоволит. И жертва не помогла».
Хакон покидал Мер с тяжким сердцем. Гнев, что тяжелой волной поднимался в нем утром, ушел, оставив нечто похожее на брезгливость. Конунг из рода конунгов, с малых лет воспитанный в строгости, властитель Трандхейма недолюбливал и кичливых юнцов, и скорбных рассудком. Харальд в понятии Хакона и тем и другим явил себя Меру. Ну, а Хильд, которую агдирец себе на ночь взял, лишь картину ту дополняла. Ежели Харальд ее так в наложницах и оставит – срам то на кровь конунжью. Чай, не рабыня безродная– кюна хорошего рода. Ежели по примеру Харальда судить, то и бонды скоро страх потеряют, да на жен ярловых станут заглядываться. По мнению Хакона, всем в мире этом Высокий свое место судил, и нечего курице грезить полетами в поднебесье, равно, как и волку собакой не быть. Хоть и похож статью – не та руда в жилах, покорности дворовой не разумеет. Так и с людьми: коли рожден ярлом – правь, бондом – землю паши. А из того, что человек личину не по стати примеривает, лишь оскорбление предкам выходит. Да людям честным сплошь посмешище. Хакон не любил такой смех, а еще более – не любил насмешек над собой. А, ежели Хильд – не наложница, то, как иначе понимать поведение Харальда?
«Либо глуп, либо нагл не в меру, - огорченно думал о зяте конунг Транделага. – Видать, зря я, старик, за пророчество уцепился, да Харальда неразумного иным женихам предпочел. Тот же Грютинг ума куда больше имеет».
Сейчас в Хаконе говорила злость и обида: явно было, что, кем бы ни был конунг Агдира, боги его берегли да победы вручали. Но мыслимо ли мужу в летах снести от юнца небрежение, да явное столь? «Нет», - говорил себе конунг. И не на берег покинутый не оборачивался.

Харальд. Мер

Морские волны бились о борт драккара, он знал эти воды с детства - реки, проливы, бурный Скагеррак, омывающий берега Агдира. Он плыл в Данию, стоя на носу корабля, опираясь на клинок в узорчатых и серый плащ из овчины ниспадал с его плеч. Харальд не понимал, как оказался на палубе, куда делись его верные воины и телохранители и почему мужи, окружающие его, ему не знакомы.
- Долго еще? - Проронил он. Голос из-под шлема звучал хрипло и глухо, это был чужой голос.
- Скоро конунг, - рослый воин у богатом доспехе усмехнулся, видимо решив, что правитель шутит, ведь они были здесь не впервой. - Датский конунг уже ждет нас.
- Хардакнут? - Проронил Харальд.
- Хардакнут? - На лице хирдмана промелькнуло удивление, однако тут раздался крик:
- Корабли! Корабли идут!
- Кто плывет? - Другой соратник Харальда в богатых одеждах выхватил меч. Драккары приближались, рассекая волны - но у них не было знамен. Наконец корабли сошлись с треском древесины. Харальд отбросил ножны, кидаясь к борту и наотмашь рубанул первого, кто пытался забраться на его драккар. Странно было это - ведь раньше он не лез в битву первым, а сейчас сражался так, словно не было для него дела милее.
А затем он увидел Хакона с обагренным клинком, сражавшегося в самой гуще битвы - Хладирский властитель был главным над его врагами, Харальд знал это, но не мог понять, откуда.
- Ты убил моего отца, Харальд! - Прокричал хладирец.
"Отца? Да когда он умер, я еще не родился!" - Хотел бросить в ответ юноша, но вместо этого исторг злобный рев, и бросился на врага. А искаженное гневом лицо Хакона расплывалось, меняя орчертания и вот уже не транделагский конунг, но Гандальв смотрел на Харальда из-за спин сотен воинов, крушащих вестфольдское ополчение в Лондире. Харальд нервно сжимал рукоять меча, но Торлейв крепко держал поводья, не пуская конунга в бой. Но ведь это уже было! Он победил тогда... победил!
Войска Гандальва смяли и рассеяли агдирскую дружину, а затем неудержимой волной обрушились на ближайшее окружение конунга. Но где Эйнар? Где Асмунд? Почему они не ударили в тыл Серому Конунгу? Гандальв смеялся, сам затягивая узел на шее Харальда... А затем тело повисло на дубу, но теперь конунг смотрел на казненного со стороны, поначалу казалось, что это Хаки раскачивается на крепкой ветке, но нет - у повешенного не было руки.
Но Харальд уже не смотрел на него, другой образ перед ним возник - отец с лицом мертвенно-бледным, точно из самого Хель вышел Хальвдан.
- Глупый избалованный мальчишка! В тебе не осталось ни чести, ни совести...
- Зато я захватил больше земель, чем у тебя когда-либо было! - Оскалился в ответ юноша.
- Жечь спящих в их усадьбе, как ты мог?! Убивать крестьян!
- Ты просто завидуешь мне, ибо тебя не принял Один, как деда!
Ярость исказила лицо Хальвдана, да это уже и не он был рядом с конунгом, вновь Харальд спорил с Гутхормом о чем-то на скалистом берегу Фиордов. Дядя требовал, чтобы он остался, но конунг оборвал разговор и ушел на корабль, отплывший в тот же миг. Штормовым было море, опасливо вглядывались в черные тучи воины, за щитами укрывались от соленых брызг, о дерево разбивающихся и каплями темными по палубе стекающими. Один лишь конунг стоял на носу, гордо лицо стихие поставив и волосы его развивались, порывами резкими ветра подхваченные. Но ведь не его это были волосы? Не цвета золота расплавленного, а темнее гораздо и не столь длинные, так почему же столь разительно преобразился он?
Замерло сердце в груди Харальда, когда волна сильная о борт драккара ударила, к берегу его отбрасывая, на камни острые, кричали воины, падали, водою неумолимой с ног сбитые, на дно самое тяжестью доспехов собственных утягиваемые, а с ними и конунг тонул, точно куклу тряпичную, тело его из стороны в сторону волны швыряли, играясь, покуда на берег песчаный не выкинули. Воду сплевывая и от кашля корчась, приподнялся Харальд и перед лицом своим сапоги увидал, да смех сверху раздался - голову запрокинув, увидал над собой Рогволда конунг, да только моложе лет своих казался ярл мерский и уродливее - лицо его безобразные шрамы пересекали и нарывы, а на месте глаза одного бельмо сверкало.
- Эйнар?.. - Простонал Харальд, сам не понимая, почему так ярла назвал.
- Ты отца моего убил, - уродливый Рогволд-Эйнар произнес, меч поднимая. Дернулся конунг, не понимая, при чем здесь отец ярла, но рассек спину его клинок, алые крылья рисуя...

Ульв ворвался в покои конунга, меч обнажив. Хоть и выглядел он сонным, но любого готов был зарубить, кто покой господина его нарушил, однако не было врагов в опочивальне, лишь сам Харальд, озираясь непонимающе, на ложе сидел.
- Случилось что? - Спросил он, зевая.
- Кричал ты, конунг, - отвечал Ульв, клинок убирая. - Я испугался уж, что враги проникли.
Утер лоб ладонью юноша, вздохнув тяжело - мокрой от пота холодного стала рука. Припомнил он кошмары, что ночью терзали его. Но что означать они могли?

Южный Мёр, Харальд и Жрецы
(с Тельтиаром - за Харальда. за жрецов -я)
Тяжкие думы одолевали Харальда все утро и часть дня большую, не знал он, что сон его означает и боялся, как бы действительно не пришлось ему с Хаконом на поле брани встретиться или же от Рогволда в спину кинжал получить, ответа же из Хладира еще пять дней ждать, не меньше следовало, а потому не отпускал от себя юноша Ульва и Укси все время, что по усадьбе и двору усадебному ходил, воинов своих проверяя, да справляясь о том, как службу они несут.
Узнал конунг, что дядя его, Гутхорм, ранниму утром отправился в ближайшие деревни, дабы проверить, как они клятву соблюдают, на тинге данную, а так же лично проследить, чтобы войска свои Рогволд и Грютинг разместили не у самой усадьбы, но в селениях. Его возвращения дожидаясь, велел Харальд позвать жрецов, да не мерских, коим доверия у него не было, но тех, что с ним пришли - агдирцев двоих, учеников ныне покойного Фредрика, да приказал стол накрыть, дабы служителей асов угощением приветить.
Жрецы не заставили себя долго ждать. Сначала пришел Асвард, затем и Бёдвар пожаловал.
- Здрав будь, великий конунг, - произнес Асвард, кланяясь.
- Чем мы можем быть полезны внуку Одина и сыну Фрейра. -спросил зашедший следом Бёдвар, но не поклонившийся, а лишь голову наклонивший.
- Сон я видел, почтенные, - произнес Харальд, стараясь ничем не выдать страха своего перед кошмаром ночным и речь его гладко звучала.
Жрецы переглянулись.
- Сны многим людям снятся, и часто это бывает знаком посланным богами. -сказал Асвард
- Часто через сны боги являют нам свою волю или дают своет - произнес Бёдвар.
- Поведай нам свой сон, конунг - сказал Асвард. - а мы уже попробуем обратиться к богам за советом и истолковать его.
Они зашли в зал, и далее прошли в покои конунга. Там был уже маленький стол накрыт, и стояли три скамьи. Харальд сел поближе к стене, жрецы каждый на свою скамью сел.
- Для того я и позвал вас, - Харальд молвил. - Изначально снилось мне, будто бы плыву я на драккаре, вдоль берегов агдирских, и со мной много ратных людей, но никого из них я не знаю.
- То не дивно. - сказал Бёдвар. - Быть может грядущее тебе было явлено волею боини Форсети, которая и прошлое и будущее провещает самим богам.
- И почему же рядом никого из близких мне не было?-спросил Харальд
- Ты сначала весь сон расскажи с начала до конца, а потмо удже толковать его буедм. насколько то доступно нашему разумению - произнес Асвард, нахмурившись.
- Ну, будь по вашему, - кивнул Харальд, кубок пригубив, да после хлеба кусок откусив. - Казалось мне, что к Хардакнуту я плыву, но дружине то удивительно было, а после появились навстречу корабли без знамен.
Оба жреца спокойно сидели на своих скамьях, внимательно слушая конунга, и все еще не прикасаясь к пище и питью.
- Люди, что на них плыли напали на меня и я бился с ними, покуда не заметил среди них Хакона из Хладира...
- А ты уверен, что то был Хакон Трондский? -спросил Бёдвар, нахмурившись.
- Его лицо, - молвил Харальд. - Сказал он, что я отца его погубил.
- Хакон стар! Полсотни зим ему уже минуло.! - воскликнул Бёдвар, всокчив со скамьи.
-Так ведь есть у него сын, Хакон -младой.-сказал Асвард. - Незаконным сыном он считается. И похож на него сильно. Видать то не сам Хакон но сын его был от рабыни. А где видано, чтобы сын рабыни отцу наследовал?
- Думаете вы, следует мне измены от этого молодца опасаться?-с удивлением произнес Харальд.
- Видать так и есть... - произнес Асвард, головой качая. - Ведь ты теперь наследник его, а сынок его сам себя владыкой Транделага мыслит, и неудивительно это... Хакон - муж честный, и коли дал слово один раз, то его не изменит, а о том что сын у него есть незаконный, он до недавнего времени ни сном ни духом ни ведал... Да и наверняка мамаша Хакона -младого мысли о том, чтобы сына конунгом сделать, не миновала. Времена нынче неспокойные - уже многие трели себя ярлами возомнили. Видать, и вправду Рагнарёк уже близок, если в мире все перепуталось...
- Рабская кровь, рабская душа, и нрав как у раба - чего же ждать еще от ублюдка? -спросил Бёдвар, хмурясь
- Вот как, - молвил правитель, жрецов слушая. - Но ведь тогда он не против меня, но против отца родного худое удумать в первую очередь может.
- Может против отца он худое не удумает - возразил Асвард. - Ведь отец его признал и возвысил его как родного сына. А покуда жив отец, то и он чего-то стоит, а вот без отца он пока никто.То тебе боги тайну явили, чтобы осмотрителен ты был, конунг...
- Впрочем, не весь сон еще мы слышали покуда, так что расскажи что ты еще видел, конунг - сказал Бёдвар.
- За то Асов благодарить следует, что они мне секреты раскрывают, - согласился Харальд и рассказ продолжил. - После же лик Хакона исказился и вот на месте его уже Гандальв был, и не на корабле, но в Лондире, где битва прошлой зимой была.
- Неужели Гандальву столь долгую жизнь боги отмерили? -удивился Бёдвар. - А далее что ты видел?
- Вновь видел я лондирскую битву и то какие великие силы привел альвхеймарский конунг, но почему-то в тыл ему не ударил Эйнар и... - Харальд замолчал, не решаясь продолжить.
- Эйнар поплатился за свою трусость и отступничество - произнес Бёдвар.
- Продолжай, конунг - сказал Асвард, тихонько толкнув Бёдвара в бок. - говори все как есть, ничего не утаивая. Инач и мы не сможем помочь тебе понять твой сон.
- Я видел, как потерпел поражение в Лондире, - выдохнул наконец конунг. - Как меня убил Гандальв.
- Странно все это. - сказал Бёдвар. - Неужели боги показывают, что без участия Эйнара Однорукого ты не смог бы победить в той битве Гандальва?
- Видно, стоит тебе повиниться за смерть Эйнара и пожурить мать твою за ее решение - произнес Асвард. - Хоть и был Эйнар иноверцем, но не запятнал себя изменой, и мужем был достойным. Хоть и странно для меня это, но видно что сам Хеймдалль говорил с тобой во сне. Это все. что ты видел в сне том?
- Один из вас говорит, что он по делам своим кару получил, а другой - что безвинно казнен был, - удивился Харальд. - И чему же мне верить?
- Только Руны откроют нам правду, - сказал Асвард.- Часто рассудок не может охватить всего, и мы не видим наш путь и нашу судьбу так, как сплели их для нас норны, и иногда даже идем против своей судьбы, отчего нить нашей судьбы может оборваться прежде времени
- Тогда после ты спросишь у рун ответа на этот вопрос, - сказал конунг, слуге велев мяса на стол поставить. - После я видел дуб, на котором Хаки был в жертву принесен, но висельник Эйнаром обернулся.
- Оба были в жертву принесены, и обе жертвы пропали... Как будто сама дочь Локи их тела в Хель утащила... Может они теперь из Хель выходят и тревожат живых ? -предположил Бёдвар. - Что еще ты видел? Расскажи нам все, и только тогда мы сможем решить что-то и истолковать твой сон как должно...
- Отца я видел, он недоволен был мною, - продолжил юноша, хотя не секрет был для агдирцев, что и при жизни Хальвдан не слишком сына жаловал.
- Ты помнишь слова его? -спросил Асвард. хмурясь... Кусок мяса, взятый им из миски, так и застыл между его ртом и столом. Напоминание про отца конунга, который так и не попал в Валгаллу, все еще тревожило жрецов. И подозревали они, что то лживый Локи из своей темницы у корней древа Игдрасиль мог те сны навевать, душу юного конунга смущая. Или сам Повелитель Ратей, Коварный Хрофт, губитель воинов, мог искушать потомка Фрейра по ему одному ведомым причинам...
- Ему не по нраву было, как я с мерийцами обошелся, - процедил правитель, кубок медный сжав сильно, так что сплюснулся он. - Сам он не то, что Мер - даже Хейдмерк удержать не смог!
- Но ведь отца твоего даже враги уважали, - сказал Асвард, и тут же умолк, спохватившись. - Потому не след от советов его отворачиваться, если он сам из мира мертвых к тебе приходит, чтобы предостеречь от чего-то. Ты ведь его сын, его кровь и плоть, притом последний в роду Хальвдана Белой Кости, и не просто так он к тебе приходил. Что еще он сказал тебе?
Харальд откусил ломоть хлеба. запил пивом, и продолжил свой рассказ.
- Бранил он меня, и ничего больше! А после Гутхормом обернулся и вновь стал я с ним спорить, затем же на драккаре прочь уплыл.
- Значит Гутхорм твоя опора, и тебе слушать его следует во всем, как своего отца, потому что через него отец с тобйо пытался говорить. но видно ты его мало слушал.-сказал Асвард. - Впредь будь мудрее...
- Мудрее? - Оскалился Харальд, показалось ему, что жрец дураком его сейчас назвал.
- Все мы иногда ошибаемся, - сказал Асвард, решив уже идти до конца. - Часто бывает, что другие люди нам дурные советы подают, и не всегда волю богов верно истолковывают. А бывает и мудрые люди поступают не так, как должно, и слушают не голос рассудка, но голос своего сердца, а ведь сердце тоже может ошибаться, принимая желаемое за действительное, и следуя заблуждениям. А потому, даже мудрейшие не пренебрегают советами других мудрых людей. Ты еще молод, Харальд, но умен, и все же часто тебе не хватает опыта и знаний, чтобы вынести верное решение. Потому, не бойся спрашивать совета, если ты чего-то не знаешь или не уверен, а твой дядя Гутхорм и мы всегда будем помочь тебе советом или суждением. Мудр не тот, кто все пытается сделать сам, а тот кто выносит верные суждения, и верные решения принимает, посоветовавшись со всеми мудрыми, кто его окружает.
- Разве я когда-то не слушал советов? -удивился Харальд.
- Но, быть может, иногда ты не решался попросить совета, потмоу что думал что потеряешь часть того уважения, которое ктебе должны питать твои люди -сказал Асвард. - Никто из рнас не всеведущ, даже Один не знает всего, и иногда советуется с другими богами.
- А еще Локи -лжец может богом иным прикинуться, и ложь свою нашептывать.- добавил Бёдвар, прервав речь Асварда - А делает он это, чтобы распри среди людей вызвать, и приблизить свое освобождение . И Высокий сам по ему одному ведомым причинам может людей в заблуждение ввести, чтобы выправить то, что выткали норны. Одному ему по силам менять судьбы мира, людей и богов...
- Я не ухожу от своей судьбы, - произнес харальд с раздражением. - НО как мне быть, если я не знаю, чтом не предстоит? Немногое я понимал из сна своего, теперь же еще меньше понимаю, - устало конунг молвил. - Не иначе, как действительно, запутать меня Хрофт пожелал.
- Потому призовем того, кто всегда говорил открыто, и истину открывал всем, кто ее жаждал.- сказал Асвард. - Бросим четыре руны - к Хрофту, и шесть к Ригу - стражу Биврёста. То что от нас скроет Высокий, то страж Радужного Моста раскроет нам...
- Того я с нетерпением ожидаю, - согласие свое дал Харальд.
(продолжение следует)

Гадание по рунам
Отдельные спасиба Скальду

Раскинул руны Асвард, тайный смысл в них разглядеть пытаясь и так сказал:
- Много рун перевернутых выпало, не к добру это: тут и Райдо, и Одаль, и Ансуз, а так же Хагль сулит худое.
Кивнул на те слова Бедвар, с ними соглашаясь, Харальд же вперед подался:
- Истолкуй сие, жрец, я премудрости такой не обучен, чтобы по названиям о смысле рун судить.
- Посмотри, славный конунг, - первую руну подвинул к юноше ученик Фредрика. - Вот Райдо, как говорил я уже, перевернута она, и это не хороший знак. Неожиданности сулит знак этот роковые и к повороту событий неприятному должен ты быть готов, государь.
- Осторожность сохраняй во всем и с подозрением относись к окружающим, - добавил второй жрец. - Велик риск, что лиходеи крамолу удумать могут, а враги - в спину удар нанести смертельный. Близкие - недругами обернуться, воины верные - изменниками.
- То в случае худшем, но ссоры возможны, а от них - зло большее, - продолжил Асвард. - Настороже будь, сын Хальвдана, Игг тебя о том предупреждает, потомка своего.
Стиснул зубы в жесткой улыбке Харальд:
- Благодарение Одину, теперь меня в расплох не застанут.
- То лишь первая руна была, - жрец отвечал. - Дальше Одаль идет, что в нормальном положении своем земли новые предвещает, в перевернутом же, напротив лишить может наделов...
- Мало я, чтоли лишился уже? - Воскликнул Харальд, в кулаке ладонь жреца сжав так, что кости захрустели. - Агдир весь уже в руках врагов и Вингульмерк!
- А можешь и большее потерять, господин, - Бедвар тут произнес, отодвинувшись на всякий случай от конунга. - Хакон Хладирский ушел, а с ним и Тран...
- Дальше что в гадании сказано? - Перебил жреца Харальд, выпуская руку Асварда.
- Одаль еще о ином говорит, - ладонь растирая, сказал тот, желая гнев конунга унять. - Нарушение традиций, порядков, богами заведенных.
"Хорошо то, значит сам Один мне благославление дает, старые законы попрать и новыми их заменить", - подумал Харальд, но вслух не стал говорить этого.
- Следом за тем Ансуз - тщетность, - Асвард продолжил. - И думаеться мне, что то о Фиордах Один тебе говорит и о том, что...
- Я захвачу Фиорды еще до зимы, - твердо произнес конунг.
- Без армии? Государь, Высокий предупреждает тебя от шагов опрометчивых, - Бедвар вмешался. - Знаю я - клятва тебя ведет, но не трусость то - переждать момент опасный и после с силами собравшись, обещанное исполнить!
- Ансуз - не вечно над тобой давлеть будет, - сказал другой жрец. - Пройдет время - и вновь удача вернеться, а с ней и победы великие.
- Продолжай, - юноша процедил.
- Последняя руна Одина - Хагль, - Асвард молвил. - Говорит она о том, что тебе следует измениться, конунг...
- И чем же Богам я не угоден? - Наклонился к жрецу Харальд, брови светлые сурово сдвинув.
- Мерийцы...
- Есть и другое значение у Хагль-руны, - Бедвар остановил товарища, не желая злить сверх меры господина. - Страсть пагубная, что мыслями овладевает и поступки может подчинить желаниям своим. Страсть эта - планов крушение предвещает, а потому мниться мне - сами Асы тебе говорят, конунг - избавься от сестры арнвиндовой! Одину всегда люба была кровь благородная...
- Не дело это, пленницу в жертву приносить, - Асвард головой покачал. - Но руны всегда правду молвят. В ней одна из причин скрыта размолвки с Хаконом, а потому Отец Богов остерегает тебя, государь, чтобы ты более не брал женщину эту на ложе свое.
"О том же мне и Гутхорм говорил", - вспомнилось конунгу.
- Что же, советы Высокого вы истолковали, теперь время самое узнать, что может Хеймдаль сказать.
Второй раз Асвард руны бросил, шесть из них выбрав, помрачнело чело его, когда знаки эти разглядел он:
- Вот Эйваз и Ансуз перевернутый, - сказал жрец. - Здесь подтверждает Страж Всеотца речи, говорит о тщетности усилий во время ближайшее и советует переждать немного, ибо иным способом не достигнуть цели будет тебе государь.
- Рядом же Лагуз я вижу, - Бедвар продолжил. - Конунг, это совет тебе ко внутреннему голосу прислушаться. Через сны тебе решение верное сами Боги подскажут.
- Подсказали уже, - пробурчал Харальд, скривившись. - Пять раз я за один сон умереть успел.
- Это ли не повод задуматься, - Асвард серьезно произнес. - Вот Тиваз, а это значит, что ошибки не допустимы, сын Хальвдана, ибо сейчас ты основу формируешь всей жизни своей. На том фундаменте, что построишь в ближайшее время, все правление твое зиждиться будет. Каждый шаг тебе обдумывать следует, каждое решение - разум державный поступки твои вести должен, а не сердце горячее и обиды старые.
- И еще Феху руна, - теперь уже второй жрец слово взял. - Получение, то есть. Совета жди или подарка от ближних своих, то знак добрый и не следует тебе отвергать полученное.
- И наконец Гебо, - завершил Асвард предсказание. - Бивреста Страж говорит, что лишь союзниками окруженный, ты цели достигнешь. В них опора твоя и должен ты, конунг уважение к ним проявлять, дабы тебя поддерживали они. Один ты оставшись, ничего не добьешься.
- Хакон и Гутхорм всегда подле тебя должны быть, - Бедвар добавил. - Без них власть твоя...
- Довольно! - Перебил его Харальд. - Понял я слова Асов и внемлю им, как должно. Вам же благодарствую за то, что богов волю до меня донесли. Прошу - награду примите.
Украшениями золотыми одарил жрецов конунг, те поклонились в ответ.
- Долг наш, потомку Одина служить, - Бедвар сказал. - Если вновь сны пророческие увидишь ты, государь, не медля нас позови.
Покинули конунга жрецы, сам же он задумался крепко о словах их, размышляя как поступить следует, однако, поминая Ансуз руну, решил дождаться возвращения Гутхорма и ответа от Хакона. Пока же, вопреки совету жрецов, вновь захотел Хильд увидать.

Хардаланд. Гюда и Витгейр
С Тельтиаром

Лишний раз на глаза попасться отцу боялась Гюда. Казалось, все тучи громовые вокруг него собрались. Не было ей давно слово приветливого сказано.
- Слыша ли ты о новой победе Харальда? - такими словами начиналось их нечастое общение. - Нелюб он тебе был? Сватов от ворот поворотила?
Уж и не знала дева, где места себе спокойного найти можно было б. Заочно уж ненавидела она конунга молодого, проклиная день, когда сватов он прислал. Не было в доме родном покоя и прежней ласки отцовской.
Да были тому причины - все же, хоть и силен был Хардаланд, но гремела слава о победах Харальда по Норвегии, и опасался конунг, что исполнит внук Гудреда угрозу, ярлом его вскользь сказанную, а потому за дочь свою боялся больше, нежели за жизнь собственную. Потому и мрачнее становился день ото дня, что насмешка, Гюдой сватам брошенная, страшной правдой оборачиваться стала.
Страшилась Гюда, что вновь пошлет Харальд сватов, обещанное забрать, не пойдет в этот раз Эйрик на уступки ей. Это уж точно она знала. Не видать ей жениха другого, видно. Помнила она слова, колдуном брошенные, что пересечься их судьбам суждено.
Неведенье над ней нависло, мешая сну спокойному да делам обыденным. Ожидание нового дня словно обязанностью стало.
Наконец не выдержала дева. Решилась вновь к колдуну сходить и судьбу выведать, о чем в прошлый раз умолчал разузнать.
Безлунной ночи дождавшись, вновь фигура, в плащ укутанная, сквозь сад конунжий проскользнула, в сторону деревни направившись, вновь поздним временем в дом колдовской постучав.
Витгейр дверь отворил, гостью окинув взглядом холодным:
- Вновь конунга дочь меня визитом почтила, - тонкие губы чародея чуть изогнулись в подобии улыбки. - Чем на сей раз я визиту сему обязан?
Гюда прошмыгнула в дом, быстро захлопнув за собой дверь.
- Не все ведь в прошлый мой визит ты рассказал? Надеюсь, в этот раз непросто так мне тебе заплатить придется.
- Того, что я сказал, достаточно было на тот момент, - колдун сказал, не став о том распространяться, что предвидел возвращение ее, а после добавил, за столом девушке место указав: - Что теперь ты узнать желаешь?
- Так ты действительно мог мне сказать больше? - глаза Гюды грозно сверкнули, - Надеюсь, на этот раз ты ничего не утаишь. Это в твоих же интересах будет. Я хочу знать, как и когда мне предстоит встреча с Харальдом.
- То лишь Асам светлым ведомо, да Норнам нити спрядающим, - Витгейр чуть заметно улыбнулся, одними лишь губами, в глазах же его обычный свет холодный оставался. - Но не всегда они тайнами такими поделиться готовы.
- Да и те, кому честь дарована секреты их поведать, не спешат тайны приоткрыть?
- Иногда незнание большую пользу принести может, нежели ведение секретов сокровенных, - колдун напротив Гюды сел, ладони в замок сложив и на стол опустив. - Разве Один, когда узнал, что от Волка Фенрира ему гибель грозит, сумел хоть в чем-то судьбу свою изменить? Или быть может, помогло Фригг сына сохранить то, что она клятву взяла со всего сущего не причинять вреда ему?
- Приятно мне твое сравнение, да не к чему фразами высокими кидаться. Не для того тебе дар был. Помогать людям твоя задача, а не заблуждение да смятение наводить.
- Людям жрецы помогают, не я, - покачал головой мужчина. - Но ты ко мне пришла, не к ним за советом, а значит это, что тебе они помочь не в силах. Еще раз спрошу я - действительно ты желаешь знать то, что от людей сокрыто?
- Разве стала бы я рисковать так, к тебе ночью пробираясь, не волнуй меня вопрос этот? Жрецам же ведомо лишь то, что они знать хотят, а не прочие. Потому тебя выбрала, а не их.
Другой бы на месте Витгейра улыбнулся самодовольно, этот же лишь кивнул:
- Не мало времени прошло с поры той, как ты прогнала сватов его, дочь конунга, - взгляд колдуна застыл, пустым стал, точно у мертвеца. - И еще не мало пройдет, но помнит Харальд об обиде, ему нанесенной. Такой человек, как он не забывает подобных слов.
Вздрогнула от слов таких дева:
- Как же это меня коснется? Что на уме у него нынче? Расскажи все, что знаешь о нем
- Я знаю не о нем, о поступках его, и каждый шаг его кричит истошно, что человек это суровый и жестокий, хоть и молод, земля стонет под поступью его и тысячами слез омывают тела павших жены и матери тех, кто отказался склонить перед Харальдом голову, - вновь ожившие глаза Витгейра впились в лицо Гюды, точно иглы. - Только смерть способна остановить его.
-Я лишь о себе спрашиваю, а не о других, - перебила Гюда мага, не желая слов жестоких слушать о том, кто супругом ей стать мог. - Это и не от тебя услышать могу я
- В судьбе других мудрый может и своей отражение увидать, - жестко чародей произнес.
- Не все увиденное при том ее коснуться может, - начала понемногу Гюда злится, ответа желаемого не получая.
- Не все, но по знакам вижу я, не долго Хардаланду в стороне оставаться, - за незаметной улыбкой колдуна насмешка скрывалась. - Харальд - внук Гудреда, и Норнам так угодно было, чтобы от деда он больше унаследовал, нежели от отца благородного. Я слышу шепот духов, проклинающих само имя его, и многих знатных людей ожидает судьба гораздо более тяжкая, нежели простолюдинов, которых он лишил земель. Ты в их числе, дочь конунга.
Ужас на лице Гюды отразился:
- Уж не значит ли это, что и в наши земли Харальд не сватов, а воинов своих в следующий раз пришлет?
- О том мне следует спросить у Норн, - отвечал Витгейр. - Если они будут благосклонны, то позволят узнать мне грядущее, но обряд этот долог и труден, то не на рунах гадание. Однако, если опасения твои подтвердятся, то не на воинов защиту тебе уповать следует, ибо в бою открытом сам Один покровительствует своему потомку.
- Так сделай же то, что в твоих силах! Я щедро тебя отблагодарю. Велика моя доброта будет. Да подсказать не забудь, что сделать мне должно, чтоб никак с конунгом тем не пересечься
- Благодарность твою я приму с радостью, - колдун поднялся, руки на груди сложив, и произнес тихо: - Наставник мой, Хьярвард, пятнадцать лет назад рождению Харальда помешать пытался, но даже у него не вышло, - а после громче уже добавил: - Через десять дней приходи. Я проведу нужные приготовления, дабы тебя охранить.
- Смотри, чтоб удачно все прошло. Что тебе потребуется для этого? Говори, не стесняйся. Все сделаю, что в силах моих.
- Необходим баран с шерстью белой и, - ближе подошел Витгейр, ладонь к девушке протянув, а затем движением неуловимым вырвал у нее волос.
- Да как ты смеешь? - вскрикнула она от неожиданности. - Как ты смеешь так со мной обращаться?
- Так тебе нужен оберег или нет?
- Будет тебе баран, - Гюда резко поднялась с лавки, накидывая капюшон. – Жди.

Южный Мер. Хильд и Харальд

Хильд проспасла не только ночь, но и большую половину дня. Сначала, глядя на дверь, она все ждала, что за ней придут. Она была просто уверена, что телохранитель доложил Харальду о ее неудавшемся полете. Но время шло, а никто не тащил ее на расправу к агдирцу. Тогда мерийка решила устроится со всем доступным ей комфортом. Собрав солому в более-менее плотную кучку, она накрыла ее своей испорченной одеждой ярловой жены. Тонким дорогим сукном. Слава светлым асам ее не удосужились выкинуть. Из изодранной нижней рубашки получилась импровизация подушки, из плаща одеяло и наконец из самого платья простыня.
Мерийка, измотанная не только физически (за последние три дня ей удалось поспать всего-лишь несколько часов), но и морально провалилась в крепкий сон без сновидений, не разомкнув глаз и поутру.
За день раз лишь дверь отворилась - служанка воды в кувшине принесла, в углу поставив, да вновь ушла.
Не обратила на нее внимание Хильд, поскольку спала сном крепким и снов не видела. Лишь изредко вздыхала во сне, руку под голову положив. Выглядело все так, что удобнее чем на ложе богатом девушке на соломе той было.
- Просыпайся, - Укси голос сон тот нарушил.
С трудом глаза Хильд открыла.
- Чего тебе еще от меня надо? Тут мне прыгать некуда, - ее ворчливый голос раздался.
- Конунг ждет, - ответ спокойный был.
Мерийка сонно моргнула, затем на импровизированном ложе села.
- А конунгу твоему чего от меня еще надо?
- Сама у него и спросишь, - Укси истуканом деревянным казался, которого ничем пронять нельзя было, да и речь его столь же бесчувственна была, как если бы камень говорил.
- Ну и Хель с тобой, - выругалась себе под нос Хильд, на ноги поднимаясь. - Веди к своему хозяину.
Шагнула к двери девушка, плащ на ходу подхватив и на плечи накинув.
Дружинник шел позади нее, на шаг лишь отставая до самых покоев конунга, а после дверь отрыл и впустил ее внутрь, сам на страже оставшись. Харальд вновь на ложе сидел, только на лице его той улыбки самодовольной уже не было, хмурым казался конунг, да взгляд его недоброе сулил.
Хильд удивлялась тому, что теперь не двое, а один ее в покои Арнвинда, а теперь Харальда ведет. Видно уже не так опасаются ее агдирцы. Ступив через порог и почувствовав как за спиной дверь закрылась, мерийка на пороге замерла.
- Сядь, - приказал правитель.
- Куда?
Харальд кивком на место подле себя указал.
Решив не будить звереныша раньше времени, девушка легко на кровать опустилась, руки на коленях сложив.
- Дошли до меня слухи, что ты со скалы прыгнуть хотела, - особо последние слова выделил конунг.
Хильд плечами пожала, равнодушным таким жестом.
- То не слухи, а правда, - спокойно девушка ответила.
- Этим ты договор наш нарушила.
- Я то что от меня требовалось выполнила, - покачала головой Хильд. - Мер тебе поклялся служить. Я твою власть первой признала.
Произнеся последнюю фразу, девушка на Харальда взгляд подняла, пронзительный, насквозь до души, коли она есть, пробирающий.
- Со скалы бросаться я тебе не велел, - о тинге лишний раз конунг и говорить не стал, и без того с бондами проблем много ныне было.

- Интересно, а мне разрешения на каждый вздох и чих спрашивать? - взвилась Хильд, но спохватившись уже спокойно добавила. - Тяжко мне смотреть на то, что в доме моем творится. Потому и смерть мила сердцу моему.
Злой блеск на мгновение в глазах Харальда промелькнул:
- Ты до тех пор жить будешь, пока я тебе умереть не позволю.
- Скажи мне, - не обратив внимания на злость Харальда Хильд спросила, - зачем тебе меня так мучить? Что лично я тебе сделала? Кроме того, что без радости гибель братьев и мужа восприняла?
- Казалось мне, что я тебе больше мужа погибшего люб, - усмехнулся конунг.
Хотела Хильд ответить конунгу словом резким, да сдержалась, лишь глазами сверкнула и отвернулась.
Харальд ее рукою за подбородок взял, развернуться заставив.
Хильд молча посмотрела на Харальда. Говорить сейчас не имело смысла, слишком много злых слов жгло язык, да и не поверит он ей. Верит он только себе. Потому она молча смотрела на него, не говоря ни слова.
Конунг притянул ее ближе, губ коснувшись.
Хильд удивилась тому, что так просто отступился агдирец от расспросов своих. Но тем лучше для нее было, ибо задумала мерийка поход тайный, ради брата. Помнила она, что от нее Харальд требовал, пообещав себе, что это будет последний раз, лаской и нежностью конунга одарила.

***
Тихо Хильд лежала к дыханию агдирца прислушиваясь, ждала что он заснет наконец. Аккуратно руку его со своей талии убрала и скатилась с ложа, стараясь не шуметь. Едва дыша, натянула Хильд платье, плащ на полу оставив. По-рысьи к дверям прокралась, аккуратно их отворив.
У порога спал Укси. Покраснела мерийка, от мысли, что он под дверью все это время находился, но взяла себя в руки и прогнала смущение. Не время для него было. Укси во сне пошевелился, заставив вздрогнуть и замереть затаить дыхание на мгновение. Но лишь на другой бок перевернулся телохранитель агдирца, продолжая спать. Задрав подол выше колена, переступила осторожно через викинга Хильд и знакомым путем к выходу направилась.
Так легко все получилось, что она сама удивилась этому. Не помнила она и как у забора оказалась, видно спали дружинники Харальда и не видели фигурку одинокую. Оставалось лишь найти что-нибудь, на что встать можно было и до черепа братадотянуться. На счастье бочка, из покалеченных ею, кверху целым дном стояла неподалеку.
Ей казалось, что она вечность ее это расстояние небольшое в пару локтей катила. Но встала бочка под трофеем жутким, что в темное небо Мера пустыми глазницами смотрел.
- Ничего, Арнвинд, скоро твоя голова тоже в Вальгалле будет, - бормотала себе под нос девушка, на бочку залезая.
Бочка оказалась не столь высокой и Хильд пришлось тянуться к черепу, причем по злой шутке Локи она оказалась немного в стороне и страшный оскал черепа маячил где-то слева. Встав на цыпочки, одной рукой она ухватилась за край забора, другой потянулась к голове брата. Бочка опасно зашаталась, девушка замерла. Постаравшись успокоится, она повторила попытку, но слишком резко протянула руку к трофею агдирцев, бочка качнулась и с грохотом покатилась прочь, Хильд инстинктивно вцепилась в забор и второй рукой, забыв о брате.
- Враги подошли! - Где-то крик раздался. Сонные стражи выбегали, на ходу надевая доспехи и потрясая оружием, из усадьбы Укси появился с видом растерянным, а после к воротам побежал, девушку на них повисшую заметив.
- Не стрелять! - Лучникам он приказал зычно, что уже тетивы натягивали.
Хильд вцепилась в бревна мертвой хваткой и явно выпускать их не собиралась. Она зажмурилась ожидая залпа, что избавит ее от унижения.
- Падай, я поймаю, - заместо стрел свиста, голос Укси раздался.
Хильд подняла взгляд на свои побелевшие пальцы. Попыталась их разжать, но страх, сжавший сердце, не позволял.
- Не могу, - с трудом выдавила она.
- Может ее баграми снять? - Один дружинник тут же предложил.
- Да хоть расстреляйте, - раздраженный голос Хильд прозвучал. - Я пальцы разжать не могу.
- И что, лезть за ней теперь что ли? - Другой воин бросил.
Хильд проклинала себя за то, что так глупо попалась. Ведь она была так близка, у нее почти получилось.
- Бочку ставь, - приказал Укси, а после сам на нее взобрался - треск раздался, не выдерживало дерево вес воина могучего, а потому, прежде чем провалилось дно, сгреб в охапку Хильд викинг, пытаясь с забора ее снять.
Хильд ободрала руки. Ладони болели так, что она была уверена, заноз там много оказалось. Но думать об этом было некогда, спиной девушка сильно о викинга ударилась. Но тут же вскочила путаясь в юбке и с полным отсутствием раскаяния на воинов сверху вниз посмотрела.
- Спасибо, - однако молвила она к Укси обращаясь.
- В дом иди, - сказал дружинник. - И вы все тоже расходитесь, нечего здесь больше толпиться!
- Но... - хирдман ближний поспорить попытался.
- Не нападает никто, как видишь, на усадьбу конунжию, - отрезал на то Укси.
Хильд побрела в усадьбу. Стоило ей повернуться и пойти в длинный дом, как на глаза навернулись слезы боли и злости. Она попыталась зубами вытащить одну из больших щепок, проколовших ее кожу, но зубы сорвались, и она едва не взвыла от боли, при этом перемазавшись в собственной крови.
Харальд, закутанный в алый плащ, видимо для того, чтобы не одеваться, встретил ее на пороге.
- Запри ее Укси и не выпускай больше, - бросил он телохранителю, а затем добавил девушке: - Теперь этот череп здесь до самого Рагнарёка провисит.
Хильд равнодушно взглянула на Харальда полными слез глазами и пошла дальше, продолжая выдергивать зубами щепки из пострадавших ладоней.
Укси за ней последовал, приказ господина своего исполняя.

****
Хильд сидела на соломенной подстилке, плащ остался у Харальда. Но сейчас ее это мало волновало. Девушка сосредоточено выдергивала из ладоней занозы, слегка подвывая сквозь зубы от накатывающей боли, когда дерево неохотно покидало тело. Крови становилось больше, пальцы онемели от боли, которая пронзала руки после каждого движения, лицо превратилось в кровавую маску. И если кто-нибудь оказался бы под дверью ее темницы волосы у него бы зашевелились от звуков наполнявших темницу.
Уже светало, когда последняя заноза покинула многострадальные ладони Хильд. Девушка повалилась на свое ложе импровизированное и забылась сном странным, более на забытье похожее. Она то просыпалась сквозь туман комнату оглядывая, то вновь проваливалась в темноту. Руки саднило от боли так, что во сне она скрипела зубами.

(в роли Хильд Сарина, в остальных ролях Тельтиар)

Южный Мер. Первые искры бунта.
Гутхорм выехал из усадьбы в сопровождении десяти хирдманнов на крепких боевых конях северной породы, и мысли ярла были куда более тяжелы. чем серые тучи, заполонившие всё небо.
"Харальд сделал слишком много ошибок. Поссорился с мерянами, Хаконом...с таким количеством врагов и в такой ситуации это почти смертельно! Впрочем, он ещё может перегнуть всё в свою сторону. Помоги ему, Отец Дружин!"
Первые несколько деревень воины Харальда прошли без всяческих происшествий - бонды были мрачны, да и приветствовали их сквозь зубы, но далее этого не заходило. Войска Рогволда также опасений лишних не вызывали - находились ровно там. где им было приказано. Неприятности начались на подходе к четвёртой по счёту деревне. Ещё издали Гутхорм заприметил, что навстречу им движется довольно внушительная толпа. Примерно пятьдесят бондов, а когда агдирцы подъехали ближе, то стало видно, что в толпе и воинов в доспехах хватает, а все землепашцы вооружены вилами или топорами.
- Мир вам, жители Мера! - громко приветствовал их Гутхорм. - Куда путь держите?
Попутно ярл опустил левую руку вдоль тела, давая воинам команду быть начеку, но за оружие зря не хвататься.
- Так, справедливости ищем, славный ярл! - Предводитель их крикнул в ответ, потрясая мечом, пока еще покоящимся в ножнах. Этот меч ему на тинге Харальд подарил, ровно как и большую часть кольчуг, что сейчас на мерянах надеты были.
- Кто обидел вас, люди? - Гутхорм был напряжён, как тетива боевого лука, но вида не подал. - И какой справедливости вы ищете?
"Только не бунт!" - стучало в голове ярла.
- Как кто?! - Воскликнул бонд, рукою махнув - тут из толпы двоих человек в лохмотьях выкинули, избитых и окровавленных. - Вот эти и обидели!
- Они-они! - Люди всколыхнулись.
Один же из раненых, взгляд поднял, находя ярла глазами и усмехнулся:
- Гутхорм-ярл! Это же я, Колльвард, мы с тобой вместе у Сольскелля... мерскую сволочь били!
Пригляделся Гутхорм и впрямь узнал одного из хирдманнов бывших с ним.
- Что же они вам сделали такого, что вы за конунжьей справедливостью пошли?
- Молчи пес! - Кто-то пнул пленника, бонд же главный сказал:
- В деревню нашу на постой пришли, но не как гости себя вели, а непотребство творили и обид много учинили людям моим!
- Если за справедливостью пришли, то погодите бить их и рты не затыкайте! - сурово, но не резко произнёс Гутхорм. -Что именно они сделали! А ты, Колльвард, молчи покуда. Тебя потом спрошу.
- Девок портили! - Донеслось.
- Добро отбирали!
- Меня из дома выгнали!
- Да чего с ними говорить, в прорубь их!
- Ярл, яви правосудие! Яви!
- Тише, люди! - брови ярла грозно сошлись над переносицей. - Выслушать и их надо! Говори, Колльвард, но берегись, коли обманешь!
- Славный ярл, я же за конунга нашего кровь проливал в боях! - Гордо голову вскинул хирдман. - Еще с Хрингасакра самого! А теперь, что же я и победой, за которую жизнью рисковал, не могу насладиться в мере полной?
- Меряне власть конунга нашего приняли,- Гутхорм положил руку на рукоять меча. - Они под его властью и защитой! Покуда мы с Арндвиндом рубились - закон военный был и могли вы чинить такое. Теперь они наши союзники! И чинить им обиды я не позволю! Или тебе даров конунжих и добычи ратной мало? Или может девки вниманьем так обходит, что насильничать приходится? А может, - Гутхорм шевельнул мечом, заставив его скрипнуть в ножнах, - может тебе власть Харальда не мила и ты теперь сам себе голова?
- Харальд бы не так судил! - Оскалился Колльвард.
- Харальд меня властью судить наделил! - загремел ярл, да так, что бонды на шаг отступили. - В решении его сомневаешься?
- В решении конунга не может быть сомнений, - голову склонил хирдман, а товарищ его и вовсе отполз.
- Закон велит виру платить за такие дела. Золотом, работой, дарами, - Гутхорм обвёл бондов взглядом, - Или кровью. Какой виры с них хотите, люди?
- Злата! - Кто-то прокричал.
- Казнить их!
- Пусть на поле отработают!
- Довольно, люди! - Главный бонд сказал, вновь меч подняв. - Мы от них достаточно натерпелись зла, но они - люди конунга, пусть его ярл и решает, чем они вину свою искупят. Нас сейчас любое решение устроит.
- Колльвард, а чего ты сам бы себе судил? - обратился Гутхорм к провинившемуся. - Ты бился со мной и бился доблестно, потому спрашиваю тебя.
Не знал хирдманн, что от ответа его жизнь и честь зависели.
- Златом бы взял, - сказал воин.
- Златом, - Гутхорм протянул паузу, давая хирдманну время вообразить всё, что можно - Хорошо. Деве поруганной отплатите сполна, бондам обиженным. Ты, - Гутхорм кивнул на предводителя крестьян проследи за тем, чтобы воздали они в должной мере. Справедливо я рассудил, люди?
- Справедливо, ярл! А что делать с теми, кого мы в сарае заперли?
- А кого вы там заперли? - внутренне холодея спросил Гутхорм. - И сколько их?
- Ну так, еще десяток таких же, - бонд самодовольно улыбнулся. - Ты ведь, ярл, не думал, что нам в деревню всего двоих подселили.
- И что, все они?! - изумился Гутхорм.
- Кто больше, кто меньше, - сказал староста.
- А мне один нос сломал, - другой бонд продемонстрировал увечье.
- Я судил провинившихся, - кивнул Гутхорм. - Со всех возьмите золотом так, как Закон асами данный велит, а потом отправьте в усадьбу. Там они пред конунгом ответ держать будут. Теперь вы видите, жители Мера, что мы чтим закон и справедливость! Этих двоих мы заберём с собой, но к вечеру они вернутся с золотом. На то вам моё, ярлово слово!
И, посадив провинившихся за спинами двух воинов Гутхорма, агдирцы ускакали обратно в усадьбу, провожаемые хвалебными выкриками.
"Срочно рассказать Харальду, срочно!!!" - билось в голове ярла.

Гринланд и обратно. Приключения Халльварда с Сигтрюггом

Правду говорят люди знающие, что утро вечера мудренее. Промаявшись всю ночь мыслями о том, как уйти из Гринланда так, чтобы никто подозревать дурного - правды, то бишь, - не стал, ничего не придумали братья, а наутро, едва Халльвард успел глаза закрыть, тут же Сигтрюгг его растолкал.
- Вставай, кому говорят, - он ткнул невнятно мычащего что-то брата кулаком в бок. – Я, кажется, придумал, как нам быть…
Тот нехотя открыл глаза, приподнялся на локте.
- Едва задремать успел, - обиженно молвил он. – Ну выкладывай.
- Все дивлюсь, как мы сразу до такого не додумались, - затараторил Сигтрюгг. – Значится, уходим мы прямо этой ночью, пока все спать будут.
- И всю деревню ржанием лошадиным переполошим? – усмехнулся херсир, садясь на кровати.
- Пешими пойдем, братец, пешими… - покачал головой тот.
Халльвард поднял бровь в изумлении. Это сколько же им времени на дорогу потратить придется? Да и поймать их так не в пример легче будет. Изложил он брату эти мысли тут же, на что Сигтрюгг отвечал:
- Ну нет, до утра нас не хватятся, если тихо уйдем – а мы ведь уж постараемся. Там останется только через реку перебраться, и им даже смысла не будет за нами идти – если они, конечно, поймут, что к чему, да погоню снарядят.
Хоть и не убедил меньшой брат старшего до конца, а все же иного выхода у них не было. Из всех способов покинуть Гринланд, что перебрали они вчера, в каждом какой-нибудь более серьезный изъян имелся, чем в этом. На том Вебьернссоны и порешили.

Днем же обошли они воинов своих – не всех, а кого смогли, - да остальным передать велели тайно, чтобы ночью, когда улягутся все жители деревенские, из палаток да землянок своих выходили, да собирались за околицей. Там собирались братья пересчитать воев – вдруг не хватает кого – да уходить, и уходить спешно.
До вечера позднего делали вид братья, что по делам каким-то обходят селения, вернувшись же, сказались уставшими и в комнатушку свою ушли – дожидаться ночи.
Сыновья Турид спали, сама женщина тоже, да и ребенок в люльке – но стоило Сигтрюггу опустить ноги на пол, как предательски скрипнула половица.
Девочка разразилась плачем, Турид вскочила и стала ее успокаивать. Сигтрюгг выругался беззвучно, оставаясь на месте. За окном, он видел, промелькнула уже чья-то тень…
Прождали они, как им показалось, целую вечность. Когда, наконец, в избе снова воцарилась тишина, стараясь ступать как можно аккуратнее, Вебьернссоны вышли наружу. Звезды на темном небе горели ярко, складываясь причудливыми узорами. С другой стороны деревни две темные фигуры, покинув, очевидно, палатку, направлялись туда же, куда и Халльвард с Сигтрюггом.
Меньше чем через полчаса херсир убедился, что все воины его на месте, и они двинулись в путь, той же дорогой, что их сюда привели - скорым шагом.

На рассвете они подошли уже к реке, примерно туда же, где паром они оставили. Но его там не было, сколько ни искали они вдоль берега, в траве…
- Неужто уплыл? – посетовал кто-то из воинов. – Вытаскивали ведь на берег!..
- Да небось утащил кто, - Сигтрюгг нахмурился. – Вон деревенька, кажись, за холмом-то… Может, там спросить?

Всем отрядом идти туда не стали они, Халльвард и Сигтрюгг только семерых взяли с собой, но то были воины, с виду могучие, которые сразу должны были у деревенских если не страх, то хоть уважение вызвать. Первую же женщину, которая навстречу им попалась, спросил младший Вебьернссон:
- Скажи, не слышала ли ты по паром, что на берег ваш вытащили не так давно?..
- Да как же не слышать, - смерила женщина его взглядом оценивающим – все-таки мальчишкой он ей казался, хоть и в облачении знатном. – Даже видела его, а мужики наши на нем рыбу ловить вчера плавали.
- И где он теперь?
- Так у сарая… - махнула рукой она в сторону одного из дворов и спохватилась внезапно: – А вам на что?
Но воины уже в направлении указанном зашагали.
Отдавать плот жители, конечно, были не рады; но убедить их у воинов быстро получилось, не пришлось даже весь отряд на помощь призывать. Вдевятером дотащили они громадину до околицы, под горящими ненавистью взглядами крестьян; потом и переправились – тем же нехитрым способом, что и в прошлый раз, при помощи палок да веток. Течение казалось сильнее, и паром несколько дальше вынесло – в итоге дольше пришлось идти до того селения злополучного, откуда и провожали их стрелами потом…

Если б они ночью через поселение это проходили, авось и удалось бы отряду незамеченным остаться. Но солнце только начало клониться, и, конечно, в деревне еще не спал никто. Новому появлению дружины Халльвардовой жители, само собой, не очень-то рады были.
Только два дома прошли они, как кто-то, из окна высунувшись, загорланил:
- Вон они, вон те предатели обратно идут!
Не успели братья и глазом моргнуть да хоть слово вымолвить, как высыпали люди из домов своих, даже женщины и ребятишки некоторые.
- Что возвратились-то, перебежчики? – закричал один из мужчин. – Или не захотели вас там, как дорогих гостей принимать?
- Не твое собачье дело, - огрызнулся Халльвард. – Пройти нам дайте.
Крестьяне между тем в кольцо смыкаться стали вкруг отряда. Воины хоть и вооружены были да при доспехе, а селян все же было больше раза в два… Уже и камни первые полетели; один из них Сигтрюгг ловко щитом отразил, от второго увернулся Лодмунд; старший же Вебьернссон стоял, невозмутимый, скрестив руки на груди.
- А если не дадим? – в лицо ему усмехнулся здоровяк какой-то.
За его спиной поигрывали дубинами несколько человек, еще у некоторых были в руках топоры, вилы… Молодой херсир усмехнулся.
- Значит, вам будет о чем пожалеть.

Прорываться через деревню им дольше пришлось, чем Халльвард того ожидал – потому как деревенские-то были все же своими, Рагхильды подданными, и хотелось херсиру обойтись без убитый и сильно искалеченных. Только те, упорно считая гнусными предателями воинов, утихомириваться никак не желали, а объяснять им, как на самом деле все обстояло, у Халльварда с Сигтрюггом ни времени, ни желанья, ни возможности (еще бы - при таком-то сопротивлении!) не было.
- И все же напрасно мы так, - покачал головой Сигтрюгг, когда отошли они далеко уже. Вслед им только палку мальчишка один бросил, да и то убежал сразу же в дом. Преследовать не решились крестьяне – да и некому было, многие тумаков получили, а кто не получил, у тех желания драку продолжать не возникло.
До корабля своего, что оставили они там же, где причаливали, добрались, когда было темно…
- К следующему утру, - прикинул Халльвард, глядя на лунную дорожку, - будем в Сарасберге.

Транделаг. Хладир.
С Дарки

- Господин! Господин! - Хакон млад отложил в сторону перо, и недовольно глянул на сына рабыни. Сын конунга занимался учетом припасов в усадьбе, и, дабы не полагаться только на память, делал пометки о том на пергаменте. А юнец сбил война со счета. Теперь сызнова начинать надобно.
- Что тебе? - молвил он мальчишке неласково.
- Корабль к пристани подошел, дивно хороший. Ярл тебя звал посмотреть, что за гости пожаловали, - бойко сказал паренек. Гнева не убоялся... славным мужем будет, как вырастет.
- Веди, - кивнул молодой Хакон.
На пристани же в то время настоящая кутерьма творилась - корабль причалил, равного которому ранее у берегов Транделага не видывали - был он длинен и широк, красивой резьбой украшен, и с виду быстр да вместителен, на стяге же морж клыкастый был. По прибытии гости в рога стали трубить и всем людям, кто встречать их вышли, подарки вручать, потому криками их встречали приветственными все, а кто посметливее был - родичей звал и соседей.
- Кто пожаловал-то? - спосил Хакон одного из рыжебородых мужей. Тот сперва только фыркнуть хотел - мол, не челядинец я, чтоб любопытство чужое потешить, но пригляделся к одеже богатой - и молвил:
- То Бард и люди его приплыли.
Сын старого конунга удивился слегка: не ожидал он гостей, но все же союзники - не враги, их явление всегда в радость. Особенно с дарами да драккаром дивным столь. Хакон был еще молод и загорелось в нем любопытство прознать все о корабле. Он благодарно кивнул гридню - и пошел искать предводителя новоприбывших.
Бард и сам уже навстречу ему шел, в окружении лихих соратников, что орлами подле него выступали, оружие дорогое в ножнах украшенных на показ выставляя - все, кто битву мерскую пропустил, хотя бы побахвалиться желали. Хакона увидав, вскинул лендрман руки в жесте приветственном:
- Добрый друг, - воскликнул он. - Рад видеть я тебя и всех людей транделага!
- Воистину, ветер тот, что наполнял паруса ваши по дороге сюда был послан богами, - не остался в долгу молодой Хакон, - ибо привел вас сюда к моей радости. Пойдемте же в дом, дабы на пристани как купцы не беседовать. Там и расскажите о делах своих да о том, что за новости в землях Норвегии.
- За трапезой с дороги приятственной, любая речь вдвое краше покажеться, - на то сказал сын Брюнольва. - Веди же, Хакон меня и друзей моих!
Видно было, что большая радость у молодого Барда, он словно изнутри светился и весельем своим остальных заражал.
Так вместе и прошли они в гридницу где служанки уж яства на стол принесли. Обе кюны на глаза не показывались, ибо не дело то женщинам, ждущим дите, лишний раз себя войнам являть. Вдруг у кого глаз дурной, да родиться потом вместо крепкого мальчугана слабый да хилый, вроде сына Гандальвова. Но Хакон краем глаза увидел платье своей любы в щели и понял, что мачеха его туже полюбопытствовать не удержалась.
- Отстоял я наследие отцово, - поделился первой новостью Бард, когда за столом они кушанья испробовали.
- Как? - спросил молодой Хакон, приглашая Барда поведать о том поподробнее. Ясно ведь, что не терпится молодцу поделиться такой рабостью.
- Дядья мои, когда отец погиб, хотели власть в Халагаланде к рукам своим прибрать, - рассказ начал юноша, не забывая все же и о еде да питие. - Ты о том слышал верно?
- Вести смутные доходили, но не знали мы, верить ли в то али происками Локи почитать. Сам знаешь - война. Люд одно слово услышит, десять присочинит.
- Да, не думал я, что война до севера дальнего добереться, но - не в добрый час Хрут к отцу моему пожаловал, - голос Барда дрогнул на мгновение, когда вспомнил он о резне, что отец его учинил родичам конунга беглого.
- От войны не уйдешь, да и едва ли пристало то викингу, - откликнулся Хакон, стремясь разговор к приятной теме вернуть. Ибо увидел он, что тень по лицу гостя скользнула, да решил кручину ту прогнать поскорее.
- Оба дяди моих - ублюдки, дедом на стороне прижитые, - не вспомнил за разговором Бард, что собеседник его и сам не от законного брака рожден был. - А все же после смерти отца, на земли его претендовать стали, покуда я в Мере Северном был.
- Но ты, разумеется, показал им, как на чужое добро зарится? - вопрос о законности происхождения Хакон решил обойти.
- Милостью конунга Харальда, что дал мне могучую поддержку, - кивнул Бард.

Мёр. Тельтиар и Скальды.
Харальд вновь измерял шагами свои покои, на душе было отвратительно, после полученных от дяди вестей: хирдманы, оставшиеся в деревнях самовольно стали обиды чинить мерийцам, его именем прикрываясь. Двоих таких Гутхорм прислал с охранением - и главное, были бы то люди Рогволда или оркдальцы, так нет же - его, агдирские воины, цвет дружины! Конунг обоих велел высечь на дворе в назидание другим, а после вон прогнать. И это начало лишь, только одна деревня - что дальше будет, коли так пойдет? Мерийцы напуганы, слабы, но если кто удумает людей его ночью резать или травить? Или жечь, выходы поленьями подперев, как в Хрингасакре?
- Ульв! - Телохранитель примостившийся на скамье у входа вздрогнул, пробуждаясь - он уже четвертый день поспать не мог, а от того дремота его одолевала, стоило лишь присесть куда-нибудь.
- Господин? - Заглянул хирдман в комнату.
- Найди обоих скальдов моих, хочу, чтобы они потешили меня, - велел конунг.
От мыслей неприятных следовало отгородиться - ведь говорили же жрецы, что не время сейчас решений серьезных.
"А еще они говорили от девки избавиться! - Голос неприятный в голове его прозвучал. Отцовский голос. - А ты, снова себя умнее других считаешь? Асов словам не веришь?"
- Замолчи! - Рявкнул конунг, а Ульв, видимо посчитав что это ему Харальд бросил, плечами пожал, выйти поспешив.
- Плохое место, недоброе, - прошептал он, уходя. - Никак околдовал кто разум конунга...

Ранрики. Гиллеад и Сигрун
(писала Темная Госпожа)
Давно Сигрун вокруг себя ничего не замечала. Уже второй день она жадала вестей о прибытии Харека. Гибель мужа забыть ей не удавалось ни на миг. Каждая минута воспоминанием о нем наполнена была. То и дело его образ всыплывал у нее в памяти как живой, но она не позволяла себе плакать - лишь слезинка -другая стекала по щеке. Лишь к усадьбе Харека приближаясь, молодая женщина собралась с силами и с мылями. Негоже ей в виде таком пред хозяином Ранрики и давним другом предстать. Как раньше видели ее лишь с головой высоко поднятой, так и впредь будет.

Гиллеад уединилась в комнате, обдумывая услышанное. Теперь она сможет не сидеть одна дома, скучая по Хареку. Скоро в доме появится Сигрун, а позднее и два новых маленьких человечка.
В комнату вошел Бран, прерывая размышления:
- С минуты на минуты Сигрун прибудет.
- Что ж вы раньше не предупредили? - всполошилась бывшая ирландская принцесса, бросившись отдавать приказания о приеме гостьи. – Вели ее ко мне сопроводить, пока Харек с послами занят.
Не успела дева обо всем позаботиться, как уж и о приезде доложили.
- Здравствуй, Сигрун, - улыбнулась Гиллеад, гостью увидев. – Как дорога? Все ли в порядке?
- Спасибо, хорошо добрались, - ответно та улыбнулась.
- Уж прости, что не самым лучшим образом ты встречена. Только сегодня о приезде твоем узнала я. От Харека вести не дошли, сам же он лишь сегодня добрался. Знаю я обо всем, что с тобой случилось, - при словах этих чуть лицо Сигрун передернулось. – А ребенка и я сейчас жду. Так что не скучать ему в одиночестве и растить Хареку ни одного сына, а двух придется. Ты прости, что и он встречать тебя не вышел. Послы у него. Уж который день ждут, не гоже отказывать им было.
- Ничего, и так много вы для меня делаете, в дом свой принимая. Это больше, чем рассчитывать могла я.
- В комнату гостью проводите, - обратилась принцесса к одной из служанок. – Да проследи, чтоб недостатка ни в чем не ей не было. Ты же, Сигрун, отдыхай с дороги. Позже все дела обсудить успеем...

Близ границы с Гудбрандсдалиром
Это селение война обошла стороной; но местные все равно беспечными не были. И к каждому незнакомцу присматривались с опасением.
Но что плохого может принести с собой слепой странник с могучей собакой-поводырем? Он ведь даже и деревни не видит, чего ж его опасаться. А вот рассказать чего интересного может...
Так что слепого скальда в деревне приняли не то, чтобы тепло, но вежливо.
- А далеко ли путь держишь? - осведомился приютивший скальда крестьянин, когда тот рассказал обо всех новостях.
- Да просто иду... - пожал плечами тот, поглаживая серую шерсть пса. - Под войну чтоб не попасть...
Хозяин дома понимающе закивал. Не дело, конечно, от ратного поля уходить... но слепому-то что там искать?
- А вы не боитесь, что вас тронут?
- Да тут владения херсира неподалеку, - пожал плечами крестьянин. - Ему Вальдрес отдали... ярл Асгейр отдал.
Совсем незаметно скальд напрягся при этом имени - и тут же спросил спокойно:
- А как имя владетеля Вальдреса?
- Хъярти. Из Раум-Эльва он...

Ушел вскоре слепой скальд из деревни. Направился в сторону Вальдреса; окружила его быстро серая стая.
- Хьярти... - шепнул Эгиль свежему ветру. - Что ж, жди меня, Хьярти-херсир...