Над облаками

[Барон Суббота >>>]

(совместно с Китти)
Бырх, завидя других скриа, пронзительно закричал, приветствуя сородичей и заодно заявляя о собственном присутствии.
"Тупая скотина!" - с неудовольствием подумал Ваагх и резким движением ног заставил птицу спикировать вниз. Найти барак Гранд-кэпа было несложно - здание выделялось не только размерами, но и непривычной формой. У двери, как всегда, торчали двое совершенно гороподобных охранников.
- Кто такой, чего надо? - спросил из них, сверху вниз глядя на орка.
- Ваагх, послание Грранд-капитану! - как полагается громко гаркнул Ваагх.
- Проходи! - стражник ещё раз ощупал фигуру посланника цепким взглядом и добавил. - Оружие только сдай, ага?
- Да подавись ты, - еле слышно прошипел Ваагх, снимая с пояса широкий короткий тесак и протягивая рукоятью вперёд.
Охранник забрал оружие и повесил к себе на пояс.
- Выйдешь - заберёшь.
Ваагх вошёл внутрь, стараясь не задумываться о неудобном словечке "если". Комнаты почти не имели дверей, но обставлены были по-варварски пышно. У широкого двустворчатого проема стояла еще пара охранников, на этот раз не слишком массивных. Но на пришельца отреагировали точно как и первые.
- Имя и зачем пришел.
- Ваагх. Свежие новости об Альянсе!
Женщина, дотоле тенью наблюдавшая из боковой ниши, кивнула и быстро направилась к выходу. Охранник внимательно посмотрел на Ваагха и скрылся за дверью. Через полминуты он вернулся на свой пост и кивнул:
- Можешь войти.
За спиной орка снова распахнулись двери - быстрым шагом вошел узкоплечий зеленокожий орк. Ваагх постоял секунду, а потом толкнул дверь и сделал шаг вперёд, одновременно молодцевато вытягиваясь и ударяя себя кулаком в грудь.
- Гранд-капитан, сэр!
- А я Гарратх, - мрачно усмехнулся высокий орк, занимавший огромное каменное кресло в самом центре комнаты. Гранд-капитан кивнул Аграту и снова повернулся к пришедшему.
- Назовись и рассказывай.
-Меня зовут Ваагх, сэр! И я прилетел, чтобы сообщить: Альянс почти в руинах. Имперратор и наследник убиты, корроль - трряпка и дуррак, а эти...как их..Длинные Лоррды друг в дрруга вцепиться готовы и всем им до земли, что на мы на них навалиться можем! - орк перевёл дух. - Надёжный человечишка, которрого я пррикоррмил говоррит, что всё Пригрраничье наше будет, если поторропимся!
Тот орк, что вошел следом, сощурил глаза и обошел посланца кругом, внимательно разглядывая.
- Причины?
- Прричины чего? - не понял Ваагх
- Убийств, - зеленый продолжал сверлить его взглядом.
- Люди начали дрраку за власть! - пожал плечами орк. - Какие ещё нужны прричины?
Советник подошел ближе - он был выше почти на голову, хотя и поуже в плечах.
- Люди дерутся за власть рухову сотню лет, а мы почему-то еще не пируем посреди Оряса. Что за человек и как много он знает?
- Этот человек слуга одного из тамошних Лоррдов.- Ваагх почти не врал. - Не так давно я кррепко помог ему, - и опять правда, - Так что он даёт мне знать о всяких интерресностях в Альянсе!
- Или дурит, - спокойно подтвердил Аграт. - Кто именно убил императора?
- Не в куррсе, сэр! - Вагх поник и как раз в это время в прихожей раздался какой-то шум. некто очень настойчиво требовал, чтобы егов пустили и постоянно поминал срочные новости из Альянса. В весьма вольных выражениях поминал.

Сообщение отредактировал Orrofin - 31-01-2008, 19:41

[Кысь >>>]

- Пустить, - одновременно рыкнули и гранд-капитан, и его советник.
В комнату, пракически точно скопировав жесты и движения Вагха зашёл необычно рослый и крепкий орк, тащащий на спине мешок.
- Грранд-капитан, сэр! Меня зовут Гротх, я прибыл с вестями из Альянса!
- Говори, - голос Змея прозвучал почти в тишине.
Гротх давно привык к некоторой дисциплинированности, а потому чётко и без ненужных отступлений передал послание.
- ...мне прриказал передать это капитан Балтьерр! А вы знаете, кто это, сэр!
Гарратх развернул бумагу и углубился в чтение, почти подчеркнуто не глядя на своего советника. Тот сощурил глаза и отступил в сторону. Орки были похожи даже внешне: погодки с одинаковой, холодной и резкой манерой двигаться, и в иерархии их разделял всего лишь шаг. Но именно потому этот шаг и становился подчас пропастью. Если бы не вековые законы и не нужда в друг друге, возможно, знакомство их закончилось бы кровью в первый вечер... Но сейчас правила сковывали каждого, заставляя переносить инстинктивную жажду соперничества в поле незаметных почти (для орка) нюансов. И сейчас оба знали, что окончит свою жизнь письмо на столе у Аграта. Но инициатива в разговоре безраздельно уже принадлежала военному вождю Армады.
- Гранд-капитан признает услугу Балтьера. Все ли описано?
Гротх прогнал в уме послание и отважился задать вопрос:
- Какой ответ мне перредать капитану, сэрр?
- Что я ценю совет ко времени. Армада примет тебя до завтра. Завтра к Альянсу пойдет клион с одним из Отцов и советником.
- Благодаррствуйте, сэрр! - рявкнул Гротх, игнорируя сползающую внз челюсть Ваагха.
- Аааа...как же..., - пробормотал тот
- Тебя примет Аграт, - сощурил глаза Гарратх. Названный орк кивнул.
- Покажу дорогу.
- Амбалы покажут, - качнул головой гранд-капитан. - Для тебя еще приказы.
Один из орков-охранников отделился от дверного проема и кивнул. Ваагх, совершенно обалдевший от неожиданного появления другого орка, спутавшего все планы, проследовал за проводником.

Когда оба посланца скрылись за дверью, Аграт подчеркнуто-медленно обернулся к правителю. Гарратх невольно улыбнулся самыми углами губ. Гранд-капитан считался молодым по меркам Армады, но прожил не самую легкую жизнь и советник подчас казался ему избалованным мальчишкой, неглупым, но слишком еще зеленым даже для собственной должности. Змей никогда не оказался бы в этом бараке, если б давно, с первых еще полетов, не усвоил простой истины: в гонках никогда не побеждает самый быстрый корабль, а в битве - самый сильный противник. Важно было иное - заставить все то, чем владеешь, стать на время единым целым, и самому ощутить на плечах это целое, стать его сознанием и главной силой. Только научившись понимать корабль и команду как неделимую часть себя, мог капитан выиграть большую гонку, только научившись держать в уме огромную Армаду целиком, без остатка, можно было управлять ей. И именно этого советник не умел. Аграт хорошо подходил своей должности, но его стремление держаться особняком и почти демонстративно ограждаться от любых связей делало его слишком непопулярной личностью, превращая из лидера в постороннего.
- Найди пару кораблей похуже, расскажи об удобном случае. Не от меня. И пусть другие последят за тем, что будет. Дальше. Выбери Отца сам. И будьте готовы сражаться за свою шкуру, если Армада нападет, - последняя фраза сопровождалась едва заметным пожатием плеч. "Если я передумаю вести переговоры, из самого сердца страны противника вам придется выбираться самим".
Аграт кивнул, потом медленно отчеканил вопрос.
- Могу я взять Мать?
- Не можешь. Иди.
Советник остался стоять на месте. Секундная пауза - и Змей бросил ему послание. Аграт склонил голову и тоже покинул комнату.
Гарратх грустно усмехнулся ему вслед. Можно было царапать советника из одной скуки, но это не отменяло одного: для него активная жизнь, полная приключений, все еще продолжалась, тогда как для Змея безумные выходки остались в далеком прошлом.

(окончание банкета)

[Латигрэт >>>]

Юные таланты
(&Хигф &Тельтиар)

Шествуя за Антуаном, Алфар на миг задумался и заподозрил, что отец, всегда говоривший ему о скрытности, будет не в восторге оттого, что член семьи узнал его тайну. Впрочем, к демонам! Зато можно будет учиться. Он быстро успокоился и начал оглядываться по сторонам, с трудом поспевая за плывущим в воздухе родичем. Комнаты, где обитали маги, располагались довольно далеко от этого малообитаемого крыла дворца.
- Что, впервой во дворце, дядюшка, - язвительно спросил воздушник, заметив, как парень разглядывает стены.
- Меня, знаешь, дворцами не баловали, племянничек, - в тон ему ответил подросток и добавил более горячо. – Будто рожденный без венчания не так сделан!
- Да, какой-то ты не правильный, - кивнул Антуан. - И вообще, дед поклясться готов был, что ни с кем, кроме бабки... ну дает, старик.
- Ты больно правильный! – буркнул Алфар, которого тема бастардов явно задевала за живое. – Скажешь ему? – заинтересовался сын Гидеона.
- Обязательно, а то, ну как ты не его сынок, а скажем... Менгаарда.
- Я Манфри, а не потомок жирного короля! – в представителе старшего поколения взыграла фамильная гордость.
- Вот, теперь вижу, что что-то наше в тебе есть, но не жидка ли кровушка?
Учитывая, что Антуан и сам был рожден вне брака, он решил немного обогнуть скользкую тему.
- Дай образец своей, попрошу наставника сделать анализ, - предложил Алфар.
- Ага, разбежался, - усмехнулся Манфри. - Вот только ножик наточу, и сразу.
- Чем больше, тем лучше, - по-доброму заверил Антуана дядя. – Скоро мы придем?
- Тут недалеко, - заверил племянник, про себя добавив: "Только я не помню, куда именно идти". Впрочем, признаваться в том, что заплутал, он не собирался, а потому твердо решил - бродить, пока не доберется до Наори... или Тами... или кого угодно из этой компании.
Судьба, однако, была милостива к младшему поколению (и старшему магу) – буквально навстречу из дверей появились две высокие металлические фигуры, а следом за ними – искомая советница. Все трое дружно щебетали что-то зубодробительное на корладском, сохраняя культурный и улыбчивый вид – лир-ан-мерра и кароллар были достаточно воспитаны чтобы не замечать чудовищного акцента людей, а Наори считала обязательным прощаться и здороваться на родном наречии гостей, даже если гортань этого не любила.
Хотя когда чародейка закончила с церемониалом и обернулась, обнаружив Манфри, сразу возникли подозрения что она действительно... так уж и всегда вежлива. Но воспитание все таки помешало ей закрыть двери перед носом и сделать вид, что не заметила явно не случайно сюда забредшую парочку.
- О, нам крупно повезло, - кивнув на Наори, прошептал парню Антуан. - Миледи, мы так рады вас видеть, вы себе просто не представляете.
- С учетом что я недавно имела честь пообщаться с госпожой Фиерной и несколько возбужденным проведенной проверкой Балдуина на демоноодержимость Аластом Манфри, могу искренне заверить во... взаимности, - витиевато и крайне саркастично улыбнулась волшебница.
- Как жаль, что я не присутствовал при этом разговоре, - искренне расстроился Манфри.
- Могу пересказать, - на удивление гостеприимно предложила советница. Разве что улыбка стала совсем уж людоедской...
Алфар внимательно посмотрел на магичку, и на лице отразилось сомнение в большой удаче Манфри. Он легко поверил словам старшего по возрасту и до сих пор как-то не задумывался, возьмут ли его. Раз Антуан сказал... теперь неприятная мысль о том, что Манфри, возможно, не самые важные лица тут, затронула рассудок мальчишки.
- Ну не при мальчике же, - вежливо отказался Антуан. - Следует охранить молодое поколение от... - "Любимых маминых выражений". - Столь запутанной беседы. Уверен, юный Алфар не понял бы многого из вашего разговора, поскольку еще не обучался теории магии.
- Алфар..? – вежливо приподняла брови Ваш'тэ, заподозрив что если старший Манфри покалечил руку, младший мог стукнуться головой. Ибо до сих пор за братьями не наблюдалось такого понятия как цензура и этикет, а так же забота о юном поколении. "Сын, что ли... Нет, слишком тихий".
- Алфар М... маг водной стихии, - представился мальчишка, гордо задрав нос. – Собрался пройти обучение.
Он все-таки не решился сказать «Алфар Манфри» посторонней, оставив решение за Антуаном. Взялся устраивать – пусть устраивает.
"Что за м-м-маг при представлении?" – мысленно озадачилась и заподозрила правду Наори, в ответ милостиво склонив собственный нос.
- Достойное решение. Уже выбрали учителя?

[higf >>>]

Мальчик косо посмотрел на своего племянника. Подмечающая все мелочи советница тоже посмотрела на Антуана. "Это же не Океанская дева... Гхм-м. Хм. Хм-м-мммм...".
- Мальчик весьма одарен и талантлив, - не преминул приврать Антуан, как будто видел ворожбу того сам. - Ему и наставник должен быть особенный.
"Хм-м-мм-ммм".
- Полагаю это обозначает, что сия почетная вакансия пока свободна, - чуть усмехнулась Наори, и, обнаружив что они все еще стоят в коридоре, жестом все таки пригласила в кабинет. И если косые намеки и тонкие взгляды несли именно тот смысл, который казался, все равно нужно было разбираться дольше. Не считая обещанного пересказа беседы и приглашения на будущий вечер "имени Солидора"...
Алфар прошел вперед и сразу же стал с любопытством осматриваться вокруг. Вот как работают дворцовые чародеи! Обставлена комната было не очень примечательно, но магия!..Тут были обрывки, следы, клочки и узлы заклинаний. Большинство он едва мог почувствовать, однако даже от этого голова начинала кружиться.
Старший (в смысле младший) Манфри выдержал полагающуюся паузу, а затем предложил:
- Миледи, вам ведь как раз нужен такой ученик.
- Абсолютно уверены? – наверное, только Наори могла вложить в два слова столько эмоций и остаться при этом корректно-вежливой.
- Более чем - он водяник, вы тоже - немного, - улыбнулся воздушник.
- Я знаю свою стихию, - близко к "буркнула" заметила собеседница. – Моя работа... – "на династию Волитар накрылась медной емкостью, но это не повод..." – во дворце не располагает к обучению начинающих талантов, - "ага, нужны сразу готовые – и желательно криминальные".
Мысль об отказе подобралась второй раз, настойчивей, и Алфар посмотрел на Антуана сердито. Так он, значит, просто так языком трепал, обещая найти учителя? Ну-ну...
- Не, я конечно понимаю - что он не Ваан Волитар, зато обучаться может, - продолжил воздушник. - И, что немаловажно, его пока никто убивать не собирается.
По лицу Ваш'тэ дернулась тень, а мысленный комментарий о некоторых Манфр-р-р-рях отличался чем угодно, кроме вежливости. Но, конечно, немаловажный аргумент был действительно немаловажным... Наверное.
Заметив, что старшие отвлеклись на спор, Манфри-дядя нащупал таки понятное ему колдовство, защитное. Интересно, что же она тут защищает, и от кого? Чтобы скрыть посеревшую кожу, Алфар отвернулся к стенке. В одном из шкафов что-то начало подозрительно звенеть все громче.
- Учитывая сколько династия могла потратить на квалифицированное обучение кронпринца, все остальное... – начала ответный наезд, в сторону финансов, Наори, когда мелькнувшая тень вернулась и обосновалась получше.
Обернувшись к шкафу, чародейка нахмурила брови, и, резко вытянув руку к макушке обсуждаемого чада, повернула его лицом. Серым.
- Молодой человек, чаровать в собственном кабинете другого мага без его разрешения некультур-рно.
- А этому меня тоже надо научить! – ничуть не смутился Алфар, которому аргумент о культуре показался каким-то неправильным и непонятным. – А еще я прятаться могу, от одного дворцового мага спрятался!
- Покажи, - чуть рассеяно предложила Наори, восстанавливая магическую оплетку шкафа после безжалостного вторжения... юного-очень-одаренного-и-талантливого.
Пока Алфар пытался продемонстрировать свои выдающиеся навыки в области маскировки, Антуан чуть слышно произнес:
- При ваших гонорарах, леди, можно было бы мальчика и бесплатно обучить.
Алфар хотел снова ничтоже сумняшеся порезать или укусить себя (ему говорили про опасность магии на собственной крови, но уши успешно сворачивались в непроницаемую трубочку на таких лекциях), однако здесь, в отличие от коридоров, с водой проблем не было. Мальчик окунул руки в ближайшую чашу. Вода сильно замутилась, ибо последние похождения не способствовали чистоте тела и одежды. Затем он брызнул на себя, и капли повисли туманом вокруг, как некоторое время назад, и... скрылся от взгляда Наори. По крайней мере Манфри надеялся, что женщина его хоть ненадолго не видит, и для проверки попробовал отправить рукой в карман с центрального стола небольшой светящийся шар, явно волшебный. Племянник как раз в это время говорил что-то отвлекающее хозяйку.
Интересное своей логической стройностью – логика, конечно была, но какая-то уж очень не дворцовая и не похожая на девизы Манфри, - предложение Антуана Наори оставила без комментариев только потому, что с большим интересом разыскивала подчиненных и интересовалась на пункт "мелкого одаренного океанская-дева в обществе Манфри". После того как добавилось описание: "невидимость Покрывала" пришел ответ от Грации.
- Любопытно, - досмотрев, как завеса брызг замедленно упадает на ковер, Наори дернула левой бровью, восстанавливая сухость помещения, и с легким недовольством посмотрела на стол. Когда шар исчез осталось скрытым, но куда – тут магия для ответа не требовалась. "Надеюсь он не забудет вернуть учебное пособие". – Что-то еще из освоенного?

(трио)

[Тельтиар >>>]

И трагический финал

Мальчик честно напряг память:
- Ледяные стрелки... маленькие, - вздохнул, усыпление, залечивание царапин, сделать поверхность скользкой... Но с демонами сражаться этого мало!
- При чем тут демоны? – вежливым тоном "я этого не слышала" откровенно буркнула волшебница, явно не желающая обнаружить еще одну маленькую мертвую тушку под потолком, пусть даже куда менее родную и знатную. – Про боевую магию речи пока быть не можем, и тем более с такими противниками. Даже если они встретятся. Показывай все.
Вздохнув и насупившись, Алфар начал демонстрировать базовые навыки, которым учили в храмовой школе. Заметен был уклон в сторону тех, с помощью которых можно было если не навредить, так подстроить мелкую пакость – тут умения мальчишки были разнообразны и неплохо продвинуты. С исцелением дела обстояли весьма средне.
Когда пришла пора демонстрировать оружие, от которого легко защитился Кадар, Алфар повернулся и взмахнул рукой, предварительно обмакнутой в чашу. Капли сорвались и полетели в дверь, которая одновременно начала отворяться...
Зашедший занести полную переписанную формулу корладского заклинания секретарь озадаченно замер, когда над ним со звоном сформировался водный щит – Наори вежливо не стала перехватывать магию Алфара, а преградила путь самим ее последствиям, - но затем с обычной флегматичностью положил свитки на стол.
- Оно.
- И я говорю - оно то, что вам нужно, - тут же добавил Антуан, указывая пальцем на мальчика. - Где еще можно такого найти, не выходя из дворца.
Второй воздушник смерил экзаменующегося характерным взглядом секретарей – привычных ко всему на свете, во тьме и в сумерках, - но вышел без комментариев. Неудачное покушение-несчастный случай, непонятный протеже Манфри и как вариант будущий коллега-подопечный его одинаково не смущали.
Наори вместо ответа поинтересовалась о другом:
- Какая школа, кто опекун или родители?
- Северный район Столицы, - отрапортовал Алфар и запнулся на второй части. – Э... - и оглянулся на Антуана с видом «и что мне отвечать во славу рода Манфри?». Племянник с каким-то отрешенным видом, словно невзначай покачал головой. Ваш'тэ с любопытством наблюдала...
- Сам по себе, - заявил Алфар. – Ничей.
- И Антуан Манфри никоим боком к опекунам не относится? – для полной ясности уточнила чародейка, в ничейность поверившая весьма смутно. Что для разнообразия было ясно и внятно написано на обычно вежливо-непроницаемом лице.
- У нас с ним общие... интересы, - заявил мальчишка. Воздушник кивнул, выдержав взгляд Наори со своим обычным выражением лица.
- Я бы не хотела никакой недосказанности, если возьмусь стать кому-то наставником, - с тончайшим намеком, напоминающим ход ледокола (ведомого хорошо укурившимися орками) произнесла советница. – Это плохо влияет на качество обучения, о чем советую подумать.
- Когда приходить? – по-своему сформулировал написанную на лбу волшебницы крупными буквами мысль Алфар.
- Завтра утром, - явно порадовалась такой понятливости Наори.
- Обязательно буду, не беспокойтесь! – заверил будущую наставницу представитель семейства Манфри и направился к двери. Та громко кашлянула, остановив на пороге, и выразительно постучала ухоженными пальцами по столу. Пустому месту на нем.
Мальчик с удивленным видам посмотрел на стол, похлопал себя по одежде и, вытащив шар, посмотрел на него так, словно не имел ни малейшего понятия, что это и как там оказалось. Тем не менее вернулся, вернул неправедно чуть не нажитое добро на место с самым честным и искренним вида и предпринял вторую попытку выйти. На этот раз более успешную.
"Ломает защиту, ставит невидимость и таскает вещи. Лавры Святого Менгаарда-целителя точно не грозят..." – мысленно поставила диагноз Ваш'тэ, впрочем, совершенно этому не расстроившись. Наоборот.
- Действительно одаренный юноша, всесторонне. Я бы пропустила тему гонораров, так мило прокомментированную представителем рода Манфри, - все таки вернула шпильку советница, - но родственники Алфара или их отсутствие все еще интересуют.
"Надеюсь все таки не твой сын".
- Неужели это сейчас самая интересная тема? – удивился Антуан, вместо приподнимания бровей воспарив сам. – Я думал, у придворных магов есть дела поважнее.
- Ес-ссли он станет моим учеником, это очень интересная тема, - Наори наоборот уселась в кресло, видимо хорошо зная, что спустить младшего Манфри на пол занятие трудновыполнимое и неблагодарное, а смотреть наверх удобнее именно из кресла. – Хотя насчет более важных вопросов, конечно...
Агитация очередного представителя "магического семейства" на встречу имени Солидора началась.

[Scorpion(Archon) >>>]

Церемония

В тронном зале было довольно шумно для такой церемонии, несмотря на то, что собравшихся было сравнительно немного. В первую очередь - на троне Императора восседал сам регент лорд Алсимар Волитар-Рейс, чья физиономия выглядела кислее перезрелого лимона - в первую очередь не из-за самой церемонии, которую он считал святым заветом от предков, и посему присутствовал на ней вполне добровольно, а из-за того, что оба его сына наинаглейшим образом эту церемонию, похоже, пропускали. С одной стороны, отсутствие старшего сына имело под собой достаточно оснований - всё-таки он отправился арестовывать Солидора, а не тыкать в кого-нибудь мечом или пить с друзьями. Но, столь обоснованное, оно вызывало нешуточное беспокойство - по тем же причинам. Младший сын, Ракшейс, беспокойства по причине отсутствия ровным счётом не вызывал - но удивлял полным отсутствием вообще какой-либо причины не быть на столь важной для его рода, да и для всех волитарских родов вообще церемонии. Впрочем, утешало то, что не только его наследники проявляли к священной традиции вопиющее неуважение: Бректор Брион-Волитар, остававшийся довольно близко к трону, тоже прибыл без своего сына - надо будет потом спросить почему. Не чтобы оскорбить - просто ради интереса, да и на своих пожаловаться. Алсимар поймал себя на мысли, что давно не говорил так с Бректором - если вообще когда-то так с ним говорил. Но при Брионе хотя бы оставалась дочь, по этому поводу нарядившаяся в более тёмные, чем обычно, родовые цвета. Может, нужно было бы прихватить Алсиманд с собой? Девочка могла бы иметь такой успех при дворе - она ведь красавица... Только они приехали сюда не для того, чтобы блистать при дворе.
Лицо лорда Габранса и физиономия лорда Реана в толпе тоже угадывались отлично, несмотря на то, что они предпочитали оставаться от Алсимара (и трона, на котором тот сидел) несколько дальше, чем это приличествовало по столь значительному поводу. Берганов видно не было. "Чтож, старого Змея можно понять, - подумал Алсимар. Только что почти потерявший (а может быть уже потерявший совсем) сына лорд был наверняка убит горем или раздираем яростью и жаждой мести. Алсимар поймал себя на мысли, что почти жалеет старого врага. Что было бы с ним самим, вздумай кто-то также покалечить Эрбрейса? А ведь его сын, также как и сын Гхиса, не был во всём идеалом добродетели... Если Берган так и не появится на церемонии, нужно будет послать к неум кого-нибудь Или даже отправиться самому. Сколько раз, натыкаясь на происки Берганов, нынешний регент в сердцах думал о врагах: "да оборвётся ваш род!". И вот теперь, когда род этот должен был оборваться - а то и быть оборван самим Алсимаром, старый лорд не чувствовал ни победы, ни счастья, ни даже злорадного удовольствия... Чтож, видно правы были древние воители, говорившие: "Убить старого врага - отрезать у себя кусок души".
Из бокового коридора появился знаменосец покойного Санкриста - как успел выяснить Алсимар, это был Сандер Элрус,, сын лорда Сакондара, хранителя наследия Санкриста. Ведя с собой каких-то людей, Сандер осторожно оставил их в толпе, стараясь никому не мешать, и направился к трону, перед которым на огромном мраморном столе(как же называются такие предметы? Это было в традициях... ) лежали доспехи лорда Санкриста, его щит с гербом-соколом и его знамя. "Это церемония для воинов", - подметил для себя регент. Сандер Элрус поднял знамя своего лорда и встал по правую руку от трона Рейса. Знамёна прочих родов, в том числе и рода самого регента, по поводу церемонии были приспущены - Алсимар лично распорядился, чтобы их установили в зале на этот вечер, и чтобы ни один род не остался без знаменосца. Не было только знамени правящего рода Волитаров... Знамени Императора.
С другой стороны появилась ещё одна группа - которую, наконец-то, возглавлял лорд Сакондар Элрус. Немой великан поднял железную руку, приветствуя регента и одновременно призывая к тишине. Эта не очень вежливая привычка появилась у него с тех самых пор, как он потерял голос, но с ней никто не спорил - все понимали, как тяжело было великому воителю и бывшему лейтенанту гвардии. С ним вместе в зал ввалилась довольно разношёрстная компания, отметившаяся различными привлекающими внимание звуками, а конкретно громким чихом адмирала (а ныне уже и лорда-командующего) Эльмара Данатора и таким же громким "будь здоров!" Рейнальда Зегенхайма. При виде последнего Рейсу захотелось вскочить и заорать, но он сдержался, помятуя о том, что два его чистокровных сына церемонию не посетили. да и потом, наорать на Данатора или на Рейнальда - а если повезёт, даже разом на обоих - у него ещё хватит времени после церемонии.
Давион Астерион, аналогично Элрусу-Старшему, не произнёс ни слова, а лишь кивнул тем из присутствующих, кого счёл нужным и важным заметить, и степенно остановился невдалеке от мраморного стола с регалиями Санкриста, за которым уже встал лорд Сакондар. Встал и снова поднял руку, которая, словно по волшебству, притянула к себе внимание всех находившихся в зале и заставила замолкнуть даже самых общительных из числа волитарской знати. Для себя Алсимар успел заметить, что почти что рядом с молодым Астерион-Волитаром расположился человеческий лорд - один из немногих (и по большому счёту единственный достаточно значимый из всех), кто почтил церемонию прощания с родом Санкристов и самим лордом Финеасом своим присутствием. Причём из телохранителей, которых обычно так любили таскать с собой людские лорды, у этого был только один разряженный в пух и прах, как базарный плясун, воин.
Ненадолго в зале повисло молчание, прерываемое только шёпотом и звуками шагов (или колыханием ветра) от новоприбывших. Наконец, рассудив, что все, кому случай диктовал быть ан церемонии, уже собрались, лорд Элрус выудил откуда-то выбеленный свиток с печатью, сломал печать (лязгнула железная рука) и передал документ сыну. Тот принял свиток и осведомился, обернувшись к регенту:
- Позволите начинать, милорд?
- Да, начинайте.
- Я могу говорить за вас, отец?
Сакондар кивнул. "Да".
- Сегодня, - громко, словно со всех сторон, отражаемый стенами и высокими сводами зала, раздался голос Сандера Элруса. - тяжкое горе постигло народ волитаров. Погиб последний из представителей чистокровного рода Санкристов, лорд Финеас Санкрист.
Шёпот в толпе разом смолк, и все устремили взгляды на развернувшего свиток Элруса-Младщего.

Сообщение отредактировал Scorpion(Archon) - 1-02-2008, 3:16

[higf >>>]

Во дворце царила странная суматоха. В другое время она заинтересовала бы Юлаль, но сейчас Хранительнице хотелось забыться в чем-то знакомом, уже затронувшем воображение. Новое же только его бередило и не давало сосредоточиться. Женщина присела на диван, прятавшийся в одном из альковов, и замерла - двигались только пальцы, перебиравшие тонкие звенья серебряной цепочки, еще недавно принадлежавшей Дейзену.
Дай мне спеть о славных битвах, далеких и давних, ушедших в небытие, ушедших в тень Безмолвного плато…*
Ее и сына ничего никогда не разделяло и в то же время «между» существовала пропасть огромная, как тот котлован, откуда почти восемьсот лет назад подняли Столицу. Невообразимая, из Бездны земной в Бездну небесную прогнанная…** Эта пропасть носила имя «честь». Он сразился с ними, когда они вырвались на свободу. Один бой и спокойствие - и как безумец ждет тысячелетие нового поединка…*** Какой скандал разразился в семье, когда старшая дочь, которой только-только исполнилось тогда четырнадцать лет, обзавелась брюхом! В то время она любила тихо выбираться из замка и днями пропадать в маленьких портовых деревушках, льнувших к окраинам Сайте как ласточкины гнезда. Благо, выглядела девчонка много больше своих лет, чтобы трактирщики не отводили за руку к родителям.
Юлаль могла часами рассматривать корабли, беспечно цепляться к сарваерам и шкиперам, выспрашивая про лодки, паруса, мачты. Над ней смеялись, но не прогоняли - со временем привыкли, привыкло все безумное множество воздухоплавателей, что заходили в пограничный порт. Пустая ладонь, темная рука искалеченная - только три пальца, а на каждом четыре марионетки. Безликий кукольник смеется, страшно смеется. Он подкрадывается в темноте к тебе, дитя, коли ты не спишь. Гасит все свечи. Закрой, закрой глаза до прихода солнышка. Но не родители. Левита смотрела мягко, не как Нереем. Отец всегда пытался подавить волю спокойной и уютной, как тряпичная игрушка, женщины. Ты заснешь, дитя. А где-то далеко не будут спать. И так кукольник не знает, к какой кровати идти. А солнце крутится, переходит от дома к дому.**** Таким же деспотичным, властным он был и с детьми.
Пустая ладонь, почерневшая. Словно дерево, вывернутое корнями вверх, смотрит скалами на дальней стороне в небо. Ветер пересыпает песок, и нет ничего, что способно излечить немоту… Наверное, это был протест против правильности, которой Нереем пытался подчинить семью. Попытка противопоставить безрассудство, авантюризм, непосредственность строгим рамкам отца. Способ вырваться из замкнутого круга, когда каждый день с упорством, достойным разве что безумцев, Юлаль заставляли корпеть над книгами по истории, этикету, лингвистике, географии, алгебре геометрии… список предметов мог украсить донжон замка Сайте, и конец пергамента все равно бы волочился по земле. Тогда, еще не Хранительнице, просто хотелось жить полно, ярко, и необходимость отказаться от всего ради обязанностей пугала до сладко-соленого и липкого ощущения паники. Первый крик вырвался при рождении мира. Другой, когда содрались камни от боли. После третьего - онемели горы, увидев соленые волны.
Покорность отец предложил альтернативой вольной жизни.
Стоят, не произносят ни слова. Только слушают ветер, поющий среди островов. Только видят странствующие земли. Только льют слезы.*****
Юлаль не смогла уйти - согнулась на пороге от боли. Еще более сильная мучила ее потом - пять с половиной месяцев. Дейзен родился недоношенным, слабым, хилым… очень маленьким и казался настолько хрупким, что первый раз Сайте взяла его на руки с той же величайшей осторожностью, с которой ювелиры работали с лидиумом. После рождения ребенка она и мать провели на острове Агон еще полгода.
На юге детей пугают другими сказками. Они рассказывают, что у кукольника не одна искалеченная рука, а три четырехпалых. На одной беснуются чародейские марионетки, на другой - воинские, на третьей танцуют жонглерши в ярких колпаках.+ Дейзен принадлежал Левите, и в то же время его отцом был некий путешественник, к которому мать бы не подошла никогда, потому что являлась исключительно верной супругу женщиной, и которого Юлаль вспоминала до сих с пор с молчаливой, тихой благодарностью. В памяти образом сохранилось лицо и обветренные руки; а воспоминание о том, как с интересом, пока мужчина спал, разглядывала корладский протез почти стерлось из сознания женщины, оставив только суховатый привкус чего-то теплого и родного.
Древние называли лидиум солнцем, которое прячется под землей.++
За три года, которые оставались до совершеннолетия, старшей Сайте пришлось измениться, как того требовал отец. Постепенно, но упорно, терпеливо молодая женщина убивала в себе желание вырваться за рамки «фактической», как говорили преподаватели, действительности. И смогла.
Было больно.
Когда на плечи, кроме вороха правил, упали обязанности, Юлаль окончательно бросила петь - и это для нее стало своеобразной границей между беспокойным прошлым и сухим настоящим.
Огонь - солнце, пугает сильнее, жжет хуже. Гора о трех пальцах хранит память - тогда маги не могли творить, а солнце не могло прорваться сквозь тучи.+++
Цепочка бесстрастно скользила между подушечками пальцев. Хранительница думала, что сегодня позволила себе слишком много и уже жалела. Какая-то часть сознания, еще не занятая очередным историческим фактом, судорожно металась, в попытке найти выход - как-то вернуть мальчишку.
Не находила.
Тени на полу вытянулись. Следовало продолжать работу: вечером должны были огласить завещание Санкриста, дворцовая суматоха стоила хотя бы капли внимания, а договор с кронпринцем обязывал вплотную заняться поиском тех крупиц полезных сведений, которые содержали многочисленные документы.
…а историк сидела, вгрызшись в серебряное кольцо - знак служителей - и перебирала в памяти легенды, песни, сказки, записи своих предшественников.
Наконец женщина стряхнула оцепенение, встал и быстро, словно боясь снова расплескать решительность, направилась к месту оглашения завещания. Невысокая женщина проскользнула в помещение как раз в тот миг, когда Сандер Элрус развернул свиток.

---------------
*Песнь о Безымянном сражении.
**Лаоль Шеннет, Поэма «Столица»
*** Шутливая песня «О безумцах Толхартах»
**** Одна из детских приговорок, какие матери рассказывают детям на севере
***** Сказ о Молчаливых Горах
+ Одна из детских приговорок, какие матери рассказывают детям на юге
++ Юлаль Шеннет, «Об объединении народов»
+++ Легенда о несуществовавшем.

(По просьбе Соуль. Тут все ее, кроме последнего абзаца основного текста)

[Тельтиар >>>]

Под покровом Ночи

И Хигф

Худощавая тень скользила по улицам бесшумно, выбирая жертву, избегая освещенных мест. Долго на улицах не было никого заметно, лишь мещане спешили к себе домой, боясь Маски, беспорядков, грабителей и сберегая свои тощие кошельки. Тень оставалась незаметной долго, однако наконец на улице показался молодой дворянин, богато одетый и явно не обращавший внимания ни на что вокруг. Рука скользнула в карман, быстрое движение.
- Стой!
- Что? - Юноша замер, оборачиваясь и увидел в тени тощий силуэт. Страх холодным комом подступил к горлу - неужели Маска? Почему именно сейчас? Дангер Оррик не думал о том, что опасно убегать из дома ночью, злость на отца затмила остальные мысли и потому он совершенно забыл о таинственно убийце, скрывающимся во тьме.
- Я возмездие, - заговорил глухой, сдавленный голос. – Смерть, идущая в ночи, чтоб покарать преступных дворян!
- Я же ничего не сделал! - Закричал, отступая к стене молодой Оррик.
- Ты и твоя семья жирует за счет народа и короны! А истинные дворяне сейчас защищают Альянс от орков на границах, - Маска сделал шаг вперед.
- Я завтра уезжаю на границу во главе отряда, - голос предательски дрогнул, однако Дангер старался сохранить лицо и... очень надеялся сохранить жизнь.
- Если это правда... - ужас ночей Столицы остановился. – Я могу сохранить тебе жизнь, если ты отдашь часть награбленного!
- Какого еще награбленного? - Искренне удивился юноша, продолжая отступать, пока не уперся спиной в стену. Вздрогнув и вжавшись в камень, он медленно нащупал на поясе тощий кошель, в котором сиротливо прозвенло несколько монет. - Я даже должности никакой не имею.
- А родители? – грозно вопросил Маска.
- Почему я должен отвечать за них?
- Ты пользуешься плодами их преступлений, - человек пожал худощавыми плечами. – Откажись от них!
- От родителей? - Переспросил Дангер, а затем добавил, стараясь чтобы голос звучал хоть сколько-нибудь твердо: - Я отрекаюсь от отца.
Маска задумчиво замолчал. Потом вздохнул и произнес:
- Но столько лет пользовался! Так что давай чего-нибудь и вали отсюда!
- То есть, ты вот так меня запросто отпустишь, если я дам тебе денег? - Он вспомнил, как что-то подобное говорил днем Остин, но тогда Оррик не придал этому значения.
- Раз ты сам невиновен в преступлениях, то да! – кошмар дворян вернулся к пафосному тону.
- Держи, - Дангер снял с пояса мешочек и бросил его убийце.
- Помни о своем обещании – провозгласил собеседник. - Если ты не отречешься от отца и не уедешь на границу, возмездие настигнет тебя!
- Конечно, - охотно закивал юноша, все еще не веря, что так легко отделался. Сколько там было, в кошельке - двадцать грифонов, тридцать? Отец редко давал ему большие суммы.
Маска кивнул и скрылся в переулке.
Первым делом Хигги открыл мешок, пересчитал деньги и покривился. Какая сволочь ходит по ночным улицам в такой богатой одежде и с такой маленькой суммой! Эх, за такое действительно убивать надо! Пожалуй, стоит еще кого-то перехватить...

[higf >>>]

"У Лукоморья дуб зеленый", или в дворцовом парке

Насвистывая что-то себе под нос, Алфар направился по коридору осматривать дворец. По дороге наткнулся на коридор, ведущий к королевским покоям, и сунулся посмотреть их, но стража не поняла его самых лучших намерений, и от экскурсии пришлось отказаться. Немного побродив и полюбовавшись интерьером, парень понял, что от резьбы, картин, гобеленов и людей в глазах начало рябить. В окнах справа виднелся тот самый парк, из которого мальчишка недавно пришел, и он воспользовался первой же попавшейся дверью, чтоб выйти наружу. Скудный свет постепенно исчезал, будто чувствуя себя неуютно в этом мире и торопясь спрятаться.
Осмотр показал, что жить тут можно. Особенно мальчишку привлекли фонтаны. Он долго стоял возле них, ощущая себя каплями воды, стремящимися к небу из трубок, чтоб потом упасть в бассейн, пролиться вниз и под действием мощных насосов снова уйти вверх. Алфар бродил между клумбами и статуями, пока не почувствовал, что устал. Местом отдыха был выбран вполне укромный с виду уголок, в котором стояло большое развесистое дерево, обещавшее отдых под своими ветвями. Впрочем, юный водный маг тут же обнаружил, что место приглянулось не только ему.
Мириам успела уже скинуть туфли и теперь сидела на доске на корточках, время от времени делая попытки выпрямиться. Доска злорадно виляла, заставляя снова коснуться ее поверхности пальцами. Разумеется, не заметила. Однако несчастное, трезвое, местами (очень редкими) умиротворенное и с хорошо промытыми мозгами существо, ее сопровождающее и опекающее, заметило.
И было очень обрадовано. Естественно, как умеет радоваться Кадар...
То есть с тяжким вздохом прощания с покоем выпустил огромный клуб дыма, устроив Мириам "шторку", и вопросительно уставился на будущую радость Наори. Прозрачно-белые глаза живо напомнили о потолке, к счастью, ныне отсутствующем. Но здесь была крона дерева.
Глаза Алфара широко раскрылись, когда он увидел своих старых знакомых, рот тоже. На миг он выглядел удивленным, но тут же постарался это скрыть.
- Добрый вечер! – мальчик прищурился и посмотрел на Кадара. Доска вильнула заметно сильнее обычного.
- Кому добрый, а кому нет, - приглашения в приветствии не было даже намеком, скорее наоборот.
- Уходи сам, а? - предложила не очень видимая спутница Кадара.
- Это дерево кто-то объявил своей собственностью? – Алфар уселся на траву и скрестил ноги.
- Ага, - маг убедился что юная Солидор не собираться бросаться на защиту (собственно, это даже не принималось как вариант, но мало ли... "женская логика"), и решил что с культурной программой и расшаркиваниями закончено. – Я.
- Полагаю, это оформлено как следует? – прищурился юный Манфри.
- Конечно. У меня бюрократия простая, кто-сильнее-тот-и-прав называется... Контраргументов никто не приводил. – "Точнее приводил, до не довел. До сведенья". Гостя при этом недвусмысленно пихнуло воздушной подушкой, намекая что можно бы поискать соседние деревья и фонтаны, пока не окунули туда же (про деревья речь).
Алфар покосился на ставший слишком твердым местный воздух и заявил:
- Между прочим, я ученик придворного мага миледи Наори!
Выражение лица собеседника можно было описать... разными словами, но особый интерес придавала написанная большими буквами мысль: "н-не понял?". Вариант что мальчишка сказал правду чародей всерьез не рассматривал, но жизнь в Столице приучила не отбрасывать никакие идеи сразу.
- Учении-и-ик? – наконец присвистнул он, не играя интонациями как Ваш'тэ, но вложив достаточно недоверия в вопрос.
- Миледи Наори? - полюбопытствовала как всегда не в меру наблюдательная Мири.
Очень хотелось сказать, что проблемы со слухом Алфар лечить еще не умеет, но скоро научится, но, как ни странно, ограничился простым:
- Ага, с сегодняшнего дня.

(Китти, Латигрэт и я)

[Латигрэт >>>]

"Грация!" – полетел в мыслях близкий к крику, но все еще вполне спокойный запрос. Против водника лично Кадар ничего не имел, и хотя приятных чувств тот не вызывал, если окажется что это – коллега... в каком-то месте, мысли о зарплате смогут помочь вытерпеть еще одного сопляка. Хотя этот более говорливый, но лучше бы не был.
"Что опять за носороги? Ты..."
"Ребенок спокоен, играется лидиумом и не материться. Я про другого"
Алфар выжидательно посмотрел на замолчавшего Кадара и чуть откинулся назад, опершись о правую ладонь. Вставать он не собирался. Мириам поняла, что ответа в ближайшие минуты можно не ждать, и снова занялась доской. На этот раз удалось устоять даже. Девчонка осторожно нажала на один из боков, и доска заскользила вперед.
Наконец отведя взгляд от лица воздушника, Манфри посмотрел на непонятный предмет.
- А что это такое? – спросил он с любопытством, без следа резкости или заносчивости в голосе.
- Не знаю, - Мириам была слишком занята удержанием равновесия, чтобы даже грубить.
- А что оно делает? – поскольку Кадар продолжал смотреть в какую-то точку отсутствующим взглядом ("...с каких пор Наори стала брать учеников?.."), Алфар вскочил и подошел к девчонке. – Можно посмотреть?
- Ты уже смотришь, - Мириам наклонила доску сильнее и та послушно развернулась, снова чуть не сбросив девчонку.
"Никто не говорил что уже взяла. А судя по вредности, как раз подходящий"
- Никогда бы не догадался, - насмешливо пожал плечами подросток. – Но это... лидиум? – он словно не верил себе. Слишком дорог и редок был металл, чтоб так просто...
"Ага. Вредность... И губа не дура".
- Нет, арканит. А ты учениче-ек. Мири, если грохнешься, я предупреждал, - ожил чародей.
- Плакать не буду, - заверила его девчонка, закладывая очередной поворот - еще более медленный и неуклюжий, но уже более уверенный.
- Так что это? – спросил Алфар у Кадара уже более спокойно. Они, конечно, еще посчитаются, когда Манфри обучится, кто кого, но это потом...
- Моя. Собственная. Вещь, - предельно внятно буркнул чародей и, поморщившись на очередном кульбите девушки, поправил вихляющее равновесие досточки. Хорошо зная вредный норов любимой игрушки – с которой даже при умении летать не раз полз лечить кости, - Кадар искренне сомневался насчет "плакать не"... Ребенок-девчонок, два в одном ведь. – Смотреть можно, трогать нет.
Мириам, в очередной раз чуть не кувыркнувшаяся с доски, благодарно кивнула и присела ниже, удерживая ровный полет.
- А для чего она? – Алфар вздохнул, сожалея о лаконичности и непонятливости собеседника.
- Балбес, - коротко охарактеризовал тот. – Девушек катать!
"Девушка" в подтверждение слов, таки кувыркнулась с доски, но удержалась руками и тут же снова взобралась назад.
- Научишь?
- У Наори попроси, - проявил наличие чувства юмора маг.
- Дашь эту штуку – пойду просить, - парировал мальчик.
- Ребенок, ты глухой? Она моя собственная, - Кадар стал намекать гораздо толще, постепенно возвращаясь к мысли что без вежливости куда проще жить. Предыдущие посылы... куда подальше на все четыре стороны он никак не понимал. А вот Лейтель утром проникся в две минуты.
Мириам свернулась на летательном средстве в клубок и уложила подбородок на руки, с любопытством изучая практику наезда.
- Я б с тобой чем-то поделился, но у меня ничего нет, - поведал мальчик.
- А это не мои проблемы.
Манфри снова уселся на траву, мечтая, что сделает с Кадаром через пару лет... а может, год... а может, быстрее...
Кадар понял что юный и зеленый не пошлется, куда его посылают не прямым текстом, и решил относится к делу философски, не считая Алфара за угрозу... А помеху, раз уж она связана с Наори (косвенно, но все таки) можно и потерпеть, - и улегся обратно.
- Если нужно попасть к Менгаарду, через кого это можно сделать быстрее всего? - спросила у "фея" Мири.
- Через окно. Или кухню.
Мириам кивнула и снова погрузилась в разглядывание доски.
- Как подняться выше?
"Как эти... малыш-ш-ши... все буквально понимают!"
- Эгей, я снова пошутил. У короля есть охрана, у нее чувство юмора уже твоих форматов.

(те же)

[higf >>>]

- Тогда через кого?
- Зачем тебе король? - "Ну, через меня. Только... ...ли я такое скажу тебе!".
- Через дверь тоже не пускают, я проверял, - подтвердил мальчик.
"...вам обоим!".
- Я бы тоже не пустила, - задумчиво согласилась Мириам, аккуратно "не замечая" вопроса Кадара. Девчонка снова поднялась на ноги, балансируя на ненадежной доске.
- А если мы попросим Наори? – Алфар оживился. – А еще маг воздуха может поднять к окну, а я попробовать невидимость!
- А потом "Охрана" нам долбанет Пламенной стенкой, сферической формы, - оптимистично поддержал идею чародей.
- Кто такая миледи Наори? - снова вспомнила про свой вопрос Мири.
- Придворный маг, - удивленно пожал плечами Манфри.
- Другая "охрана", сейчас в отставке и потому очень злая, - объяснил Кадар. – Попросить не получится в общем.
- И ты ей служишь?..
- Я ее ученик, - - повторил Манфри тоном «а для особо одаренных еще раз...»
- Может быть, - как обычно загубил прекрасное на корню старший маг.
- Тогда вряд ли она подходит, - откровенно скептически вздохнула Мири.
"Миледи Ваш'тэ будет счастлива от такой оценки... но я-то рад действительно"
- Попробовать можно, хуже не будет! Что-то же делать надо! – в глазах мальчика загорелся огонек.
- С чем? - холодно уточнила Мири.
- Раз уж решили увидеть короля!.. Всегда надо что-то делать! – убежденно заявил новый ученик придворного мага.
- Мне пока не нужен король, - сощурила глаза Мириам и снова занялась доской.
- Он вообще-то может пригодиться... - пожал плечами Алфар.
Он было собрался идти, потом вспомнил, что пока ему не отвели никакого помещения. О том, чтоб искать снова Наори и Антуана и просить их, не могло быть и речи, потому он развалился с таким видом, словно может пролежать тут до утра. А почему нет?
"А вчера я в это время... О, вчера я еще был свободен, ловил Судий в арканите. Какая прекрасная и полезная для мага работа. А позавчера пил. Сплошная деградация" – с оттенком философии размышлял в это время Кадар, время от времени следивший чтобы доска (и Мири) вела себя прилично.
Мириам посмотрела на мага... почти сочувственно, потом соскочила с доски и подвела снаряд ближе к воздушнику. Устроилась рядом, уложив локти на доску.
- Кому все-таки служит Клоуд?
Тот озадаченно пыхнул дым в сторону, и покосился на третьего лишнего.
- Предводителю Дворянства, - тихий ответ вряд ли нуждался в "завесе", но с одаренными Кадар предпочитал перестраховаться.
- От кого он вероятнее мог узнать?
"Да пол-дворца уже в курсе, или это уже не дворец, а дыра".
- У него много связей, а ты далеко не маленький секрет, - "и не легкий когда сверху падаешь...".
- Я вижу, - кивнула девчонка, снова забираясь на доску.
Манфри не переменил позы, но слегка посерел и попробовал вытянуть из сырой почвы под ногами Кадара немного воды для маленького «ушка». Маг заметил увлажнение лежанки – сказывалась закалка частого общения с водяниками, - и недовольно кинул в лоб "лишнему" камешек. Тем более бить магией при наличии других средств к воспитанию он все таки не любил.
- Кроме балбеса – еще и нахал.
- А ты скромный? – в последний момент Алфар успел повернуть голову и камешек попал по уху. - И никого не пытался подслушать.
- Ты нахал потому что назвался учеником Наори, - окончание фразы "и при этом булькаешь ко мне" Кадар не смог сформулировать культурно и потому снова впал в лаконичность.
- А почему секреты?
- Не по чему, а для кого.
- Энтузиазм, - объяснила Мири.
- Понятно говорите, - буркнул Алфар, глядя в небо.
Мириам вздохнула... и снова вернулась к изучению летучего снаряда. Маг мысленно пополнил число отдыхающих под деревом на еще одну некультурную зеленую особь и продолжил тихое течение "дежурства".

(все они же наслаждаются свежим воздухом и обществом друг друга)

[Янтарь >>>]

Беда не приходит одна

Сумерки опускались на Столицу все раньше и раньше с каждым днем, и Петер возвращался домой уже при свете масляных фонарей. Любой дворянин в такой час предпочитал и вовсе не показываться на улице, а коли уж по какой-либо нужде ему пришлось оставить теплый и безопасный дом, сидел бы как на иголках, дрожа и боязливо выглядывая из-за занавески - не прячется ли за ближайшим углом Белая Маска? Но молодой граф был не в том настроении, чтобы помнить о легендарном убийце. Более того, он приказал вознице остановить экипаж за добрых пятьсот футов до своего особняка, надеясь, что прохладный вечерний воздух поможет привести в порядок мысли и как-то справиться с лежавшим тяжелым грузом на сердце отчаянием.
А ведь его рандеву с леди Аш начиналось столь восхитительно хорошо! Память в мельчайших подробностях воссоздавала то радостное чувство, которое испытал Петер, когда слуги сообщили ему, что прекрасная волитари почтила особняк де Кастанью визитом и желает видеть молодого хозяина. О, граф был на вершине блаженства! Последние два дня после королевского бала он только и мог, что думать об Аш, прекрасной, яростной и полунагой - ни гибель Императора волитар, ни тревожные слухи о вырвавшихся на свободу демонах, ни известия о новых жертвах Белой Маски не могли и близко стоять рядом с ее светлым образом. И вот самые смелые мечты обретали реальность. Леди Аш сидела с ним рядом, перебирая в изящных пальцах ножку хрустального фужера, и смотрела на молодого графа, как ему казалось, влюбленным взглядом. Она была так нежна, так естественна, так обходительна, что сумела совершенно очаровать и матушку тоже. А потом волитари будто случайно обронила фразу о ручных пегасах, которую Петер счел недвусмысленным намеком, предлогом, который позволит им остаться наедине. О, как он был слеп!
Еще в экипаже, удобно устроившись на розовых шелковых подушках, он попытался украсть у своей возлюбленной поцелуй, но Аш мягко выскользнула из его объятий. Тогда Петер подумал, что волитари просто не хочет выставлять их чувства напоказ и стесняется даже своих слуг, и умилился ее трогательной стыдливости. Его удивило, что по прибытии Аш тотчас же повела его к стойлам, без умолку нахваливая "чудных крылатых малышек", но молодой граф не придал значения и этому. Изнывая от страсти, в конюшне, где кроме них двоих не было ни души, Петер жарко обнял волитари за осиную талию, прикоснувшись губами к ее нежной лебединой шее... и почувствовал, как она задрожала от его прикосновений всем телом, а потом вдруг отстранилась и изобразила на своем ангельском личике испуг. "Петер! - произнесла она шепотом, с придыханием. - Что вы делаете?" Опьяненный их мимолетной близостью молодой граф начал нести, как ему сейчас помнилось, ужасный бред, сплошь состоявший из любовной чепухи, да такой, на какую способен разве что неопытный школяр. Аш при этом все сильней бросало в краску, пока ее лицо не стало нестерпимо-голубого цвета, словно небо в утро королевского бала. "Ах, Отец Небесный, вы меня неправильно поняли! - она широко распахнула глаза, отчего стала похожа на испуганную лань, какими их часто изображают на охотничьих гобеленах. - Я видела в вас верного и близкого друга, потому была с вами столь откровенна. Но и в мыслях не держала, что..." Волитари осеклась, видя, какую муку причиняют молодому графу ее слова. А потом рассыпалась в извинениях, повторяя, словно молитву - "мне жаль, мне очень жаль". Петер не в силах был разобрать и половину этих объяснений. Он почувствовал, как его жизнь теряет всякий смысл, как рассыпаются серой пылью его прекрасные мечты.
Петер и сам не помнил, как простился с готовой расплакаться леди Аш и как чуть позже поймал экипаж... Молодой граф искал выход для своего отчаяния, но не находил. Не мог же он, в самом деле, быть зол на Аш? Волитари повела себя как истинная леди, и не ее вина том, что Петер оказался недостойным ее любви. Молодой граф понимал, что любовь навсегда останется в его сердце и что никакая другая женщина не сможет занять в нем место прекрасной Аш. Потому Петер винил себя и только себя. Проезжая мимо аптеки, он с трудом удержался от того, чтобы остановить кучера, купить там яду и в тот же миг оборвать свою глупую жизнь.
Несложно догадаться, что короткая прогулка по улицам вечерней Столицы не смогла привести графа Лодвига в чувства и что к особняку он подошел, мрачно понурив голову. Как ни удивительно, открывающаяся лишь наполовину от увившего ее декоративного плюща калитка распахнулась еще до того, как Петер постучал в нее. Привратник, которого матушка наняла всего три месяца назад и имени которого молодой граф потому еще не успел запомнить, пропустил его внутрь с поклоном и подобающими словами приветствия, чего раньше никогда не случалось. Петеру показалось, что крепко сбитый мужчина кинул на него полный сочувствия взгляд, что возмутило и расстроило молодого графа. Неужели, его горе так заметно окружающим? У Петера не было никакого желания показывать свое разбитое сердце слугам, а поэтому он, собрав остатки воли в кулак, распрямил плечи и нацепил на лицо маску невозмутимости. Таким, сильным внешне и сломленным изнутри, он и вошел в особняк, гадая, каким получится их сегодняшний разговор с матерью.
Первым, что поразило Петера, когда он закрыл за собой двери, была выстроившаяся в холле вереница слуг. Кажется, здесь были все, кто был нанят матерью для работы в особняке - горничные, поварихи, полотеры, садовники... У многих женщин, особенно у тех, что помоложе, глаза были на мокром месте, но и остальные выглядели так, будто только что стали свидетелями страшной трагедии.
- Что, во имя Океанской Девы, здесь происходит, я вас спрашиваю? - охнул Петер.
Сердце, еще недавно такое безжизненное, предательски екнуло в груди. Вопреки всему, оно не лишилось способности чувствовать и переживать, вот только разрывалось уже не от любви или горечи, а от тревоги.
- Милорд, - из толпы прислуги вперед выступила сухонькая женщина в сером шерстяном платье. Петер хорошо знал ее, в особняке она работала старшей горничной и самолично убирала комнаты обоих господ, - милорд, маркиза... после того, как вы отъехали, вашей матушке сделалось дурно.
Петер побледнел, предчувствуя беду, а женщина облизала пересохшие губы и закончила.
- Врачи не смогли ей помочь, - и напоследок произнесла фразу, которую молодой граф и уже без того видел на своем надгробии. - Мне очень жаль.
- Где она? - надтреснутым, будто чужим голосом произнес Петер. - Я хочу ее видеть!
- Мы отнесли вашу матушку в ее спальню, милорд, - женщина уже не говорила - шептала, вжав голову в узловатые плечи.
Петер тут же потерял к горничной всякий интерес. Стремглав он взлетел по лестнице, перепрыгивая через две, три, четыре ступеньки, молнией пронесся по коридору... и замер у дверей матушкиной опочивальни, не решаясь потянуть на себя хрустальную ручку. Лишь мысленно досчитав до десяти и сделав глубокий вдох, он сумел собраться с силами, чтобы войти внутрь.
В комнате было темно - темноту разгонял лишь бивший через окна слабый свет уличных фонарей. Когда глаза молодого графа привыкли к полумраку, он различил силуэт лежащей на кровати женщины. Издалека казалось, что маркиза де Кастанью спит, заботливо укрытая одеялом из шерсти пегаса.
- Матушка? - позвал Петер, понимая, как глупо это звучит, но не в силах поверить в случившееся.
Матушка не ответила, ни один мускул не шелохнулся на ее помертвевшем лице. Не поднималась и грудь под тонким одеялом. Слуги не соврали - Дайлине де Кастанью была мертва.
Петер тяжело опустился на кресло радом с кроватью покойницы и обхватил голову ладонями, раскачиваясь из стороны в сторону. Глаза жгло, будто каленым железом, но слезы отказывались появляться из их уголков. В голове роился целый сонм посторонних мыслей. Петер вдруг подумал, закрыл ли привратник за собой калитку - один из прошлых, уволенный еще год назад, однажды забыл сделать это и пробравшиеся на территорию особняка шкодливые мальчишки оборвали в саду половину яблок и слив, да вдобавок напрочь вытоптали саженцы пионов. Матушка тогда впервые на памяти сына вышла из себя, громко кричала и топала ногами. Матушка... матушка...
- Милорд Петер? - в дверь настойчиво постучали.
- Проваливайте! - глухо рыкнул тот в ответ.
- Милорд, это очень важно!
Дверь приоткрылась, впустив в комнату дородную женщину, седую голову которой украшал белоснежный чепец. Корделия, кормилица Петера, была, по заверению самой маркизы, единственной из прислуги, с которой матушка не захотела расставаться, уезжая из дома отца. Отмечая врожденную смекалку старой женщины, маркиза нередко советовалась с ней по хозяйственным вопросам, а вдобавок ей единственной доверяла раздевать себя перед сном и одевать по утрам. Возможно, поэтому Корделия пользовалась непререкаемым авторитетом среди слуг в особняке, и даже Питер порой испытывал перед ней безотчетный детский страх, смешанный с немалой толикой уважения.
- Милорд, я хотела бы поговорить с вами о ковре в гостиной, - важно изрекла женщина, не дожидаясь разрешения.
- О каком еще ковре? - огрызнулся Петер. - Проваливай отсюда, демоны тебя раздери!
Происходящее все сильней напоминало молодому графу глупый фарс. Вот и матушка сейчас поднимется с постели и скажет, что это была всего лишь шутка... Жестокая шутка, совсем не смешная.
- Не перебивайте, милорд! - то ли попросила, то ли приказала Корделия, важно подняв вверх пухлый палец. - Когда вы укатили из дома с этой вашей, - она на мгновение вытянула толстые губы в струнку, будто собиралась произнести какое-нибудь ругательство, - Аш, маркиза вдруг вскипела, начала кричать, ругаться, бить посуду...
- Матушка? Бить посуду?
Петер горько расхохотался, не зная, стоит ли ему смеяться дальше или серьезно разозлиться. Дайлине де Кастанью славилась своим кротким нравом, и представить ее, изрыгающий проклятья или швыряющей в истерике тарелки о пол, было решительно не возможно.
- Да, мне это тоже показалось странным, - невозмутимо продолжила свою речь старая служанка, - но ковер после того, как рядом с ним разбился бокал, оказался весь залит вином, и я приказала срочно посыпать его известью, чтобы тонкая шерсть не испортилась окончательно. А через несколько минут ваша матушка, прими Четверо ее душу, скончалась на руках у леди Идены Таллас.
- К чему все эти подробности? - скривился Петер. - Ты хочешь, чтобы я поверил твоим глупым россказням?
- Я еще не закончила, - предупредила Корделия.
Она перевела дух и, сняв с головы чепец, промокнула им вспотевший лоб. Видно было, что этот разговор тоже давался ей очень нелегко.
- Все мы были опечалены смертью госпожи, - она бросила печальный взгляд туда, где на белоснежных простынях лежала маркиза де Кастанью. - Врачи сказали, что она слишком перенервничала, и с ней случился сердечный приступ. Но когда я проходила мимо ковра, то увидела, что известь, которая впитала в себя вино, стала не красной, как ей положено, а зеленой. Вы знаете, что это значит?
- Не знаю и знать не хочу, - прорычал Петер, поднимаясь с кресла. - Проваливай, говорю тебе, и дай мне проститься с матушкой, иначе я...
Он сделал шаг вперед, но Корделия остановила его властным движением руки, и молодой граф к своему удивлению сел на место, кляня старуху, на чем Столица держится.
- А я знаю! - прогромыхала она. - Я родилась второй дочерью аптекаря и потому знаю, как обнаружить яд, даже тот, каким была отравлена ваша матушка.
- Матушка... отравлена? - побледнел Петер.
- Выжимка из корня небесного клевера, очень опасная отрава и очень редкая, - важно качнула головой Корделия, отчего пришли в движение ее многочисленные подбородки. - Человек, отведавший ее, мгновенно становится страсть каким желчным, а потом, если ему тут же противоядия не дать, умирает, потому что от волнения у него сердце лопается.
- Отец Небесный, помоги нам... - только и смог прошептать Петер. У него в голове не укладывалось, что кто-то мог желать его матушке смерти. С другой стороны, Корделия никогда ничего не говорила, перед этим семь раз не подумавши, а потому ей молодой граф не мог не верить.
- Я думаю, - отважилась на новое предположение служанка, - что маркизу волитарша ваша на тот свет отправила. Уж простите за грубость, но сразу она мне не понравилась: скользкая, как змеюка подколодная.
- Да как ты смеешь! - взорвался Петер.
На этот раз никакие упреждающие жесты не смогли помешать ему вскочить с кресла и вытолкать вздорную старуху в коридор.
- Никогда больше не произноси имя леди Аш своим поганым языком, слышишь? - прокричал молодой граф прежде, чем захлопнуть за Корделией дверь.
Оставшись в одиночестве, он начал ходить по комнате кругами, то и дело бросая жалобные взгляды в сторону покойной матери. Никаких сомнений в том, что нежная волитари на такое преступление не способна, у молодого графа не было. Значит, из подозреваемых оставались слуги и... Идена Таллас. Петер аж подскочил на месте, вспомнив, как молчалива и напряжена была его дальняя родственница, сидя за столиком в гостиной. Вот уж кто всегда был по-гадючьи изворотливым! И у нее была отличная причина для убийства, ведь если Талласам удастся устранить маркизу де Кастанью, а вслед за ней и единственного наследника, то... Чем больше Петер думал об Идене, тем сильнее убеждался, что именно она подсыпала матушке яд в вино.
Через несколько минут самоубеждения и построений всевозможных домыслов Петер совсем извелся от бездействия. Идена Таллас в своих обычных пыльно-белых платьях теперь представлялась ему огромной молью, которую нужно было прихлопнуть, раздавить, растоптать... Оставаться в комнате, в которой становилось с каждым мгновением все темнее от сгущавшихся в небе над столицей сумерек, когда бесцветная кровопийца нежится на мягких диванах у себя в особняке и планирует новое убийство, казалось ему кощунством, почти преступлением против покойной матушки. В решимости сделать хоть что-нибудь - пусть даже немедленно отправиться в талласовское гнездо и вытрясти из Идены ее подлую душонку - он толкнул дверь, выбегая в коридор...
И чуть не на налетел на невозмутимо стоявшего напротив дверного проема незнакомца.
- Простите, - машинально извинился Петер, и только потом задумался, что этот человек делает в его доме.
- Пустяки, - с улыбкой отмахнулся тот, а потом, прищурив глаза, бросил на молодого человека заинтересованный взгляд. - Граф Петер Лодвиг, если я не ошибаюсь?
- Да, - кивнул Петер, - могу я узнать ваше имя?
- О, прошу извинить мою бестактность, - настала очередь незнакомца тушеваться, - доктор Салем Уинтроу к вашим услугам.
Молодой граф и доктор обменялись вежливыми кивками.
Самое верное определение из тех, которых заслуживал по мнению Петера Салем Уинтроу, было "старомодный". Доктор щеголял в темно-синем камзоле покроя, о каком в Столице за последние полвека никто и не вспоминал. Его редкие седые волосы были тщательно зачесаны назад, а редкая бородка скверно сочеталась с чисто выбритой верхней губой. В нашитом поверх камзола нагрудном кармашке угадывались округлые контуры монокля. В остальном внешность доктора вряд ли могла показаться хоть кому-то примечательной - Петер, например, часто встречал подобные типы и лица, вытянутого, со впалыми щеками, с глубоко посаженными подслеповатыми глазами, и сухощавого телосложения. И, хотя в эту минуту Петеру было совсем не до гостей, Салем Уинтроу вызывал у него невольное чувство доверия.
- Прошу, проходите, - указал он на дверь напротив матушкиной комнаты, за которой находилась небольшая каминная комната, где маркиза де Кастанью любила скоротать проводить время за книгой или пасьянсом.
От углей в камине исходило слабое тепло, и, как и оставленные на столике карты, оно говорило о том, что еще сегодня матушка, живая и здоровая, коротала здесь послеобеденные часы. Подобные мысли с новой силой пробудили в сердце Петера утихшую было боль. Салем Уинтроу, вежливо дождавшись предложения молодого графа, уселся в кресле у камина, а сам Петер опустился на приставленный к столику стул с высокой резной спинкой.
- Я полагаю, вы тот самый врач, что засвидетельствовал сегодня смерть моей матушки, - проверил свою догадку молодой граф.
Уинтроу утвердительно кивнул головой в ответ. Уголки его тонкого рта скорбно опустились вниз.
- И должно быть, вы вернулись сюда, чтобы сообщить, что она умерла не от сердечного приступа, но была отравлена?
Доктор развел руками с грустной полуулыбкой.
- Вижу, я избавлен от необходимости расстраивать вас этой неприятной новостью.
- Более того, я мне известно и имя убийцы, - недобро улыбнулся Петер в ответ.
- Неужели? - Уинтроу подался вперед, лицо его вдруг сделалось очень напряженным.
- Да, и я могу назвать его вам, - Петер не знал, зачем рассказывал все это незнакомому человеку, но чувствовал, что доверяет Салему все больше, - это леди Идена Таллас.
- Вот как, - доктор откинулся обратно на спинку кресла.
- Да, не удивляйтесь, это она, я уверен в этом, - Петер начал выстукивать нервную дробь кончиками пальцев по крышке стола. - И я клянусь, что отомщу, чего бы мне это ни стоило.
- А вы уверены, что справитесь? - Уинтроу достал из кармана и нацепил на крючковатый нос пенсне, будто чтобы удостовериться, что Петер не способен на такой решительный поступок. - Лорд Тайл - один из влиятельнейших людей в Столице, к тому же находится в прекрасных отношениях с супругой. Он наверняка поверит больше ее словам, а не истине, и пожелает защитить от вашей мести.
Петер почувствовал, как силы вдруг покидают его, оставляя после себя саднящее чувство беспомощности. И правда, почему он решил, что сумеет так вот запросто расквитаться с Иденой Таллас?
- Но... что же мне делать? - растерянно спросил он у доктора, понимая, как глупо и по-детски наивно звучат эти слова.
Салем Уинтроу задумчиво потер бородку узловатыми пальцами. Петеру показалось, что старый доктор как никто другой желает ему помочь.
- Я могу посоветовать вам одно решение, - изрек он наконец чуть приглушенным голосом, - но понадобится немалая смелость, чтобы воспользоваться им.
- Прошу вас, продолжайте, я готов на все.
- Что ж, если вы настроены так решительно... - Салем улыбнулся. - У меня есть... скажем так, знакомые, которые помогут вам разобраться с любой проблемой.
- И кто же они? - почти прокричал Петер.
- Дети Пустоты. Демоны.
Салем произнес страшное слово и расслабился, устроившись поудобнее в матушкином кресле и с улыбкой наблюдая за реакцией молодого графа. А тот страшно побледнел и переспросил, заикаясь:
- Вы... предлагаете мне?..
- Именно. У вас просто нет другого выхода, - отрезал Уинтроу. - Вы ведь хотите отомстить за смерть матери? Демоны - не детская сказка, они существуют и обладают немалой силой.
- Нет... это решительно невозможно, - помотал головой Петер, но, видимо, его голос звучал недостаточно убедительно, потому что доктор продолжил:
- Кстати, демоны могут помочь вам решить и другие проблемы... - его пенсне отражало свет так, что за ним совершенно не было видно глаз. - Я слышал, что вы имели неосторожность влюбиться в одну молодую даму?
- Откуда вы знаете? - еще сильнее побледнел Петер. Позабытый за последние часы образ прекрасной волитари вновь встал у него перед глазами: манящий, желанный, полный сладостных обещаний.
- Неважно, - отмахнулся Уинтроу, не отрывая взгляд от лица молодого графа. - Важно то, что с помощью Детей Пустоты вы сможете добиться ее расположения.
Петер задрожал всем телом, его сердце билось в груди так яростно и неровно, что, казалось, в следующее мгновение поломает ребра и прорвет кожу, вырвавшись наружу.
- О, Четверо... Отец Небесный, Мать-Земля, помогите мне, - шептал он сухими от напряжения губами.
- Не зовите этих богов, они все равно не услышат, - поморщился доктор Уинтроу. - Молитесь Лорду Пустоты. Только он может исполнить все ваши желания.
Он поднялся с кресле и церемонно поклонился Петеру, прощаясь. Дверь за ним захлопнулась совершенно беззвучно. Несколько следующих минут молодой граф сидел недвижимым. в силах пошевелить и пальцем и продолжая мелко подрагивать. А потом вдруг упал на колени, зашептав слова страшной молитвы.
Виера ответили ему.

[Тельтиар >>>]

О демонах, Маске, гвардии и прочем
Со Скорпом

Нет, надо было это сделать давно. Но ни руки, ни ноги Гудрин Валлахейн уже сравнительно давно не доходили до нижних уровней дворца, и как долго продолжалось это «сравнительно», учитывая, что Стронц наверняка служил в страже не первый год, она не рисковала предполагать, очень надеясь, что «никогда» окажется неправильным ответом. Весь вечер проведя на посту - точнее, постах, приходилось пару раз смениться либо пропатрулировать коридоры - Гудрин наконец решила, что время посещения старых приятелей пришло. Тем более, была велика вероятность застать там и Квака, который словно в бездну канул с их недавней встречи. Или с острова свалился. «Камнем», - усмехнулась Гудрин сама себе. Утешало хотя бы то, что стража и гвардия хорошо знали, где искать друг друга, на случай, если охраняющим город потребуется помощь из дворца либо наоборот - хотя просто в силу численности стражи второе происходило немного чаще. Но занимался этим всегда Джаст. Джаст… Гудрин поймала себя на мысли, что снова вспомнила о лейтенанте, и из принципа додумывать эту мысль не стала - была охота! Вот, кстати, и дверь, возможно даже та самая.
- Привет, - Дерек Стронц сидел в гордом одиночестве - сначала, еще до появления Анкера, ушли на зароботки Джаго и Амран, людям их профессии было непозволительно постоянно сидеть на месте, как это делал старый капитан, потом, после разговора с Орриком, его покинул и Артикус, по всей видимости обидевшийся, затем и сам Ланс ушел. - Выпьем за встречу?
В голосе капитана была какая-то тоска, зато перед ним на столе стояла уже наполовину осушенная бутыль и лежала какая-то бумага, изрядно уже смоченная вином.
- Ты уж прости меня, - развела руками Гудрин. - Только от Артикуса узнала, что ты тут. Сам знаешь - гвардия всё больше наверху, с вами один лейтенант встречается. Как же это случилось, что мы с тобой ни разу не увиделись? Давай, наливай уж, раз такое дело. А что хмурый-то?
- На, посмотри, - он протянул ей бумагу. - Узнаешь?
Пока девушка смотрела на заляпанный приказ, Дерек извлек еще одну кружку и налил в нее остатки содержимого бутылки.
Гудрин повертела приказ туда-сюда, но казалось, что ничего странного в нём не было. Кроме пятен. Но мало ли, что начальство делает с приказами?
- А что с ним не так? - принимая от Стронца кружку, спросила девушка. - Да, кстати… А пьёшь-то ты что? Я, конечно, давно тебя не видела, но твоё «всё, что горит, даже если горит плохо» ещё помню.
- Чеппардовское винцо, - признался Стронц, забирая бумагу и вытирая ею упавшие на стол капли. - Оно дешевле и... его все время мало. А приказ этот - подделка.
- Мать-земля, ну нашёл что пить! В следующий раз я тебе чего-нибудь на свои принесу, хоть посидим по-людски, - фыркнула гвардейка, но кружку всё-таки осушила. Одну. И тут до неё дошёл смысл сказанного Дереком. - Как это подделка? С какого перепугу кому-то подделывать приказы по страже? У нас что, орочий шпион во дворце? Я, конечно, Гахара давно подозревала, но чтобы так…
- Орочий если бы... у орков интересы все - на границе, - покачал головой Стронц. - Зря я чтоли с ними пять лет воевал то там, то здесь. Да ты сама знаешь, не хуже меня... А это - работа Маски.
- Допился, хрыч старый, - усмехнулась Гудрин. - Как Маска мог подделать этот приказ? У Оррика украсть? Или у тебя, когда ты «чеппардовку» хлестал? Вот не верю. Ты бы и пьяный его заметил, я тебя помню, постареть настолько ты не мог, нанизал бы его как цыплёнка… кстати, а нанизалка у тебя такая откуда? Нашему лейтенанту на такую и всего жалования за год не хватило бы.
- Трофей, - нехотя ответил Стронц. - При одной жертве Маски нашли. Вот хочу ему теперь передать, как полагаеться.
Судя по блеснувшим глазам, по мнению старика, самое место этому трофею было у Маски в груди.
- Неужто будешь искать? Нет, мы в былые времена, помнится, и пиратов ловили, и от бандитов каких-то отбивались… Не помню, вы с Арти мне тогда для храбрости какой-то гадости дали, так я в себя через час после боя пришла, что творила, вы мне так и не рассказали, только на плече шрам остался кажись, - снова улыбнулась девушка, поигрывая в руках приказом, который и не приказ вовсе. - Но на Маску? Порежет ведь нас, как нечего делать.
«Нас?» Слово вырвалось у Гудрин как-то само, без лишних мыслей, по старой памяти, и теперь она очень надеялась, что Дерек этого не заметил. Или пьян настолько, чтобы по доброте душевной сделать вид, что не заметил.
- Маска - такой же бандит, только рожу свою кривую показывать не хочет, - капитан стражи провел пальцем по эфесу Жала. - Это оружие принадлежало не слишком хорошему человеку, кто-то несомненно обрадуется его смерти, но - ты же знаешь, мой долг поймать злодея.
- Дерек, - Гудрин придвинулась поближе и приобняла старого друга, положив руку ему на плечо. - Хорошо конечно, что ты стал так трепетно относиться к долгу… Но подумай сам - ну не сам, так хоть по моей просьбе. Маска же режет только тех, про кого и так слухи ходят страшнее, чем про демонов. Или у тебя с ним что-то личное, кроме этого приказа? - девушка наконец выпустила из рук подделку, которая тут же по приземлении пропиталась ещё несколькими каплями вина.

- Страшнее чем про демонов, - хмыкнул старик, наклонив к девушке голову. - Бедняга Таан, видимо, самым страшным был и плел против короля заговор.
- Это который по одёжке что ли? Да ведь все знают, как они свои посты покупали, - отмахнулась Гудрин. - А народ на них горбатится, пока они жируют… Слушай, не обидишься, если я спрошу?
- Староват я уже, чтобы обижаться.
- Да я не про то спросить хотела, колода ты пьяная! - прыснула в кулак Гудрин, но тут же снова посерьёзнела. - А ты своё место… как получил?
- Подкупом и интригами, - рассмеялся Стронц.
- Я серьёзно.
- Я в стражу нанялся, после того, как ранен был, - отстмявшись, капитан все же продолжил. - Командир тогда другой был, не то, что этот пращелыга Оррик, поэтому и удалось сразу место лейтенанта получить - ему люди опытные нужны были, новобранцев муштровать и бунты давить.
- Тогда тебе бояться и вовсе нечего. Или ты так справедливости жаждешь? Так Маска её и вершит… в каком-то смысле? - Гудрин тоскливо глянула на опустевшую бутылку. - Слушай, приходи к нам на досуге, а? Я тебя с нашими поближе познакомлю. Ребята хорошие. И выпить найдётся!
- Выпить - это я завсегда рад, - утер усы, по которым уже текло вино, капитан. - А что до справедливости - то в Верхней Столице ее вершу я, королевский суд и государь Император, а не какой-то ряженый клоун.
- То есть на данный момент остался только ты, так как Император мёртв, а суду не до маски, - рассудила гвардейка. - Ну чтож…
Резкий стук в дверь оборвал Гудрин на полуслове, а потом снаружи послышался душераздирающий, но от этого не менее нецензурный хрип:
- Кто-нибудь, помогите, швырять вашу орочью бабушку через коромысло девять раз!
- Открой, будь добра, - Стронц попытался подняться сам, но ему это удалось только с третьего раза.
Гудрин аккуратно поднялась, убедилась, что ноги не подводят - как-никак, а пойло Чеппардов она не пила давно, да и старалась никогда не пить - и подойдя к двери, повернула ручку…. После чего не успела даже вскрикнуть: на девушку свалились разом два тела, одно -в доспехах и явно ещё живое, потому что хрипло дышало, а второе - в богатых одеждах, но в совершенно непонятном состоянии.
- Дерек, помоги, - рявкнула Гудрин, пытаясь как-то выбраться из под навалившихся на неё. - Отец Небесный, помилуй! Тарренс?

[Scorpion(Archon) >>>]

Развивая ту же тематику...

(и Тельт)

-Это что за маскарад? - Держась за стенку и стол, стражник добрался до незванных гостей, и, едва не упав сам, все же сумел отделить человека, в котором с удивлением узнал казначея, от раненого волитара. - Мать вашу Землю, что произошло?!
- Это ТВОЮ Мать-Землю, - огрызнулся гвардеец. Обмороженный, весь перепачканный кровью, Тарренс еле шевелился. Его бил озноб, меч в правой руке дрожал так, что царапал пол кончиком лезвия. - Демоны… Гудрин… хорошо, что ты… помогите… Врача, мать вашу пегасу в зубы… быстрее… Сдохнет ведь этот боров, да и я с ним… заодно…
- Да где я вам найду врача в ночь? - Капитан только сейчас начал понемногу понимать, что ввалившиеся к нему в караулку отнюдь не пьяны. - Где-то у меня был элексирчик целебный, кровь останавливать. Гуди... подай вон тот ящичек... что-то чувстую я - сам не дойду.
Гудрин, наконец выбравшаяся из-под Тарренса, кинулась к ящику, попутно бросив:
- А выпивка ещё есть? Хоть это лордство в чувство приведём, а то оно и правда загнётся, и на нас троих всё свалят.
- Правильно… - кивнул Тарренс, не переставая стучать зубами. - Мне бы тоже… глоток… холодно… очень…
Винзор, брошенный на ближайший стул, что-то стонал, но в себя не приходил. Дверь открылась еще раз, и с узнаваемым квакающим смехом, в помещение вошел Артикус, немного уставший, на первый взгляд, о очень довольный:
- О, все в сборе, я вам тут гостинцев принес... - он как-то осекся, увидав у себя практически под ногами окровавленного гвардейца. - Никак уже допился?
- Артикус, нам не до шуток сейчас - у меня друг едва ли не при смерти, - огрызнулась Гудрин - И с ним вот этот, - она брезгливо указала на Винзора.
- Хоронить-то не спеши… А вот тех, кто там остался, уже пора, - проскрипел Тарренс, переваливаясь на бог. Запёкшаяся на лице кровь и разрывы на щеках гвардейца казались страшной маской. Синей, но всё равно страшной.
- Ой, горе-то какой, - участливо закивал старый маг, аккуратно кладя заплечный мешок на стол. - Но, если надо - могу похоронить всех, за умеренную плату. Даже скидку дам, если их больше двадцати.
- Квак! - Рявкунул на него Стронц, рывшийся в ящичке. - Помоги лучше, я понять не могу, где здесь целебное средство, а где крысиный яд... накидают все в кучу.
- Тех… кого? - осеклась Гудрин. - Стражников?
- Стражников меньше… сбежали… Гвардейцев. Наших… двадцать или больше… Они их… Не знаю, чем… Холод, просто жуткий холод… и тьма - словно щупалцами… или кнутами… очень больно.
Тарренс закрыл глаза. По щекам воина текли толи слёзы, толи капли обтаивавшего с бровей льда.
Гудрин с силой треснула кулаком о стену и по-кабацки выругалась.
- Опять бегут... да что за день такой! - Передав ящик с зельями магу, Стронц присоединился к ругани. - Не стража, а девки пугливые!
- Согласен... - кивнула Гудрин. - Кстати, нужно кого-то послать тела ребят забрать… и дворец спасать надо: боюсь подумать, что сделает Джаст со всеми, до кого доберётся, если узнает, что его гвардейцы погибли. - девушка обернулась к Кваку. - Кстати, а как его лордство там? Очухался? Хочется его расспросить, как гвардия попала в такую переделку. А у Тарренса уже и рассказывать-то сил нет.
- Его казнокрадство здоров, как бык, - заметил земляной, обрабатывавший тем временем лицо гвардейца. - Что ж его демоны-то не тронули?
- Мы его защищали… - не открывая глаз прохрипел Тарренс. - Он, крыса разжиревшая, сознание потерял… А ещё храбрился, когда вёл нас Вэина арестовывать… и Судий его…
- Кого-кого? - переспросила Гудрин.
- Как кого… Вэина Солидора, штырь ему в забрало!
- Вэин Солидор арестован? - Приподнял бровь Стронц, а Артикус, тем временем, перевернул гвардеца на бок и принялся снимать с него доспехи. - Гудрин, помоги ему, тебе ж оно привычнее... ну я в том смысле, что тоже доспехи носишь.
- Мог бы не пояснять, - ухмыльнулась девушка.
- А вот орка с два он арестован , - хрипя, произнёс Тарренс, стараясь не мешать своим исцелителям. - демоны на нас на полпути напали. Погибло сколько-то гвардейцев… наших и лорда Рейса… Его сын должен был уже во дворец вернуться со своими… Улетели, вороньи дети!
- Еще бы, где ты видел, чтобы Рейсы добровольно помирать решили, - рассмеялся Квак, рассматривая ранения гвардейца и как-то нехорошо охнул: - О как, да вы, сударь - покойник, судя по ранениям. Как в вас только жизнь еще держиться?
- Потому и держится, что уже покойник… кхааарх! - откашливаясь, улыбнулся Тарренс. - Демоны меня не заметили под грудой тел, я сразу на этого упал, ниже всех оказался… еле выбрался.
- Бедняга, - Гудрин сочувственно покачала головой. - Досталось тебе. За эти дни - и всё время от демонов.
- Ничего…ох-хо, - охнул в ответ Саватар. - Я с ними ещё рассчитаюсь.
- Менга бы сюда, - Артикус вылил остатки элексира на гвардейца.
- Эй, ты чего творишь! - Прикрикнул на него Стронц. - Там же десять порций было!
- А ему лошадиная доза требовалась, - пожал плечами маг.
- Его Величеству сообщить бы неплохо, - рассудила Гудрин. - С одной стороны - тут его казначей. С другой - нам потом заявят, что «короля зря волнуем». И угадайте, кто заявит? Да сам же этот, когда в себя придёт.
- А когда он вообще придет?! Эй ты, - стражник с силой тряхнул казначея за плечи. - А ну встать!

Сообщение отредактировал Scorpion(Archon) - 2-02-2008, 20:40

[Тельтиар >>>]

и в заключении
Скорп все там же

- Не убивайте! Все сделаю! - Закричал Винзор, отмахиваясь от Стронца.
- Так прямо и все? - Присвистнул Артикус Квак. - Так... мне домик в центре столицы, Стронцу жалование вдвое повысить, Гудрин...
- Вы кто такие? - Проморгавшись, казначей наконец смог различить, что перед ним не демоны.
- Кто-кто… Гвардии боец Гудрин Валлахейн, ваше лордство, - устало пробурчала гвардейка. - Вы как, говорить можете?
- Какого демона здесь твориться? Я требую доклад! - Поняв, что настоящих демонов рядом не наблюдается, Джереми явно расхрабрился.
- Требовать будете в другом месте, - холодно, совершенно не по уставу и оттого особенно твёрдо прохрипел Тарренс Саватар, не имея сил встать, но уже явно отходя от болевого шока и обморожения. - Я вас на плече не для того до самого дворца тащил, чтобы вы сразу требовали. За вашу жизнь погибло двадцать с лишним моих друзей, пока вы от страха без чувств валялись! И докладывать будете сами - Лансу Оррику и Давиону Волитару. Про всё! И про трусость стражи, и про улетевшего Рейса с его дуболомами! - Тарренс всхрапнул и с трудом проглотил слюну. - А пока лучше отогрейтесь и выпейте чего-нибудь, ваше лордство. А то не дай Отец Небесный не доживёте до доклада…
- Тарренс, - пока гвардеец и лорд говорили, Квак достал из своего мешка бутылку дорогущего красного вина и налил немного казначею, тот пригубил, довольно улыбнувшись. - Демоны усыпили меня каким-то своим заклятием, я не знаю, что происходило дальше.
- Допустим… но Рейс и стражники бежали ещё до того, как вас… усыпили, - хрипло произнёс гвардеец. - Да и потом, вы их наверняка неплохо сможете описать. Демонов… Это важно.
Саватар отвернулся к стене и пробормотал какое-то ругательство, но относилось оно к Винзору или нет - неизвестно.
Винзор тем временем допил предложенное ему вино, при этом добавив:
- Ну и гадость же вы пьете, пожалуй, я пришлю вам бутылочку настоящего вина.
- Не нравиться - сплюнь обратно, - бросил Квак, разозленный словами казначея.
- Дельное замечание, - согласилась Гудрин. - Ваше лордство, вы когда с моим командиром последний раз виделись? Гвардия ведь без его приказа никуда деться не могла.
- Перед тем, как отправиться за Вэином, - бросив неприязненный взгляд на мага, ответил Винзор.
- Тогда нужно его найти и сообщить, что случилось, - кивнула Гудрин. - Арти, вино я с собой захвачу, коли его лордству не нравится, может лейтенанта после такого придётся самого в чувство приводить. А вы пока за Тарренсом и его сиятельством приглядите. Да Оррику пусть кто-нибудь сообщит!
Гудрин схватила бутылку и прежде, чем кто-то успел одёрнуть или возразить ей, выбежала за дверь.
- А мы что пить будем? - Почти одновременно протянули наемник и стражник.
- А вам, капитан, не пить надо, а за своими подчиненными лучше следить, - желчно бросил Джереми Винзор, видимо, найдя виноватого: - То, во что превратилась стража - ваша вина!
- Моя? - Взревел Стронц. - Да как ты смеешь, лордик?!
Выпитое вино ударило капитану в голову и он уже не следил за своими словами - его злость душила, от того, что этот мерзкий казнокрад, сколотивший состояние на лжи и обмане, обвиняет его в разложении стражи! Как будто Оррика не он назначал.
- Ваше лордство, - хрипло послышалось от стены, хотя поворачиваться Тарренс не счёл нужным. - Дерек Стронц подчиняется… непосредственно Лансу Оррику, и решения принимает только Оррик. Мне это известно также, как и то, что решения в народе волитаров принимал сам покойный… Император Вейларон Волитар, - последнее было сказано достаточно жёстко, чтобы дать Винзору почувствовать укол. - Кто назначает кого - виднее вам, но порядок подчинения я знаю отлично - можете проверить мой послужной список, я в гвардию не за так… каааахрррх!... попал. Вот там и разбирайтесь! Дерек, успокойтесь, вашей вины тут нет, сами знаете. И не шумите, голова раскалывается…
- Знаете, Тарренс, если бы вы не вытащили меня оттуда, - Винзор сделал многозначительную паузу, и обернулся к капитану. - Мы продолжим этот разговор завтра - с вами и лордом Орриком. А сейчас позовите людей - мне нужен эскорт.
Сжав кулаки от злости, Стронц покинул караулку, уже на улице разразившись такой бранью, что перепугал караульных, которых тут же приставил к Винзору и отправил во дворец.
- Вот похоже и закончилась моя карьера, - протянул он, когда лорд ушел. - На что теперь жить буду?
- Сколько вам лет? - от стены снова раздался хрипящий волитарский голос.
- Свои полсотни я давно разменял, - со злостью бросил Дерек. - Хочешь сказать - теперь меня можно выбрасывать на свалку?
- Вы о гвардии никогда не думали? - голос звучал серьёзно и спокойно, хоть дыхание Тарренса и оставалось тяжёлым. - Я могу поговорить с лейтенантом. У него проблемы с помощником… Может потребоваться дельный человек.
- Хм... - Дерек всерьез задмался, в своих планах он связывал судьбу со службой, еще как минимум лет на десять, но гвардия - он такой вариант даже не рассматривал. - Платят сколько?
- Сразу к делу, не теряешь хватки, - усмехнулся Артикус.
- Больше, чем в страже, если не считать Оррика лично… Кхее-ах, - прокряхтел волитар. - И надбавка за особые поручения, гвардейская форма, латы, оружие, но отвечаете за его состояние. Просто я сейчас очень жалею, что был связан присягой и вынужден был охранять задницу этого кабана от тех милых личностей, что рвали нас на части и морозили до смерти.
- Ну кабанчик-то этот, по сравнению с Менгаардом, еще поросеночек, - усмехнулся маг земли. - А тебе, старый дурень советую идти в гвардию.
Пока Стронц думал, а Тарренс боролся с кашлем, колдун открыл свой мешок и достал из него большой, окованный железом рог для питья.
- Говорят, драконий, врут конечно, - он протянул подарок стражнику. - На вот, из этой штуки можно пить только до дна, как ты любишь.

[Scorpion(Archon) >>>]

Окончание церемонии

- Лорд Финеас Санкрист был великим воином, достойным волитаром, верным мужем, славным отцом и истинным дворянином, - продолжал Сандер. – Память о нём и его деяниях будет жить в веках, а его кровь – чистая кровь настоящего волитарского лорда, что окропила сегодня землю этого острова в скорбный час его трагической гибели, никогда не будет забыта. Вот его воля, и вы все, что собрались здесь сегодня – клянитесь исполнить так, как он сказал, ибо воля умершего лорда волитаров нерушима, и страшна кара тому, кто отступит от неё.
- Клянёмся, - первым произнёс Джаст. Тут же поднял и приложил к сердцу железную руку Сакондар Элрус.
- Клянёмся, - прокряхтел адмирал Данатор, он же лорд-командующий.
- Клянёмся, хором произнесли Бректор и Тайла Брионы, а за ними, чуть погодя – и Алсимар Рейс, регент народа волитаров.
- Клянёмся, орк меня подери! – рявкнул Рейнальд Зегенхайм и стукнул себя кулаком в грудь в знак доказательства. Алсимар даже улыбнулся краешком губ.
Клятвы от Рейнальда никто не ждал – ведь он был полукровкой, чьё происхождение так и оставалось для большинства окутано мраком, а значит и клятвы от него никто не ждал. И тогда…
- Клянёмся, - весь зал ответил хором, не сговариваясь, словно под властью какого-то неведомого наития.
Сакондар кивнул сыну, и тот продолжил читать:
«Я, Финеас из рода Санкристов, высокородный и чистокровный лорд народа волитаров, ныне, коль скоро моя земная жизнь окончена так или иначе, провозглашаю свою волю!
Всю свою жизнь я принёс в жертву благу Альянса, общему благу людей и волитаров – двух величих народов, чья общая сила и власть подняла острова в небеса и даровала свободу, благоденствие и процветание и народам, и их землям. Много веков мой род беззаветно служил Альянсу. Много веков Санкристы хранили чистоту помыслов и деяний своих даже больше, чем пристало им хранить чистоту крови. А посему теперь, когда воля моя нерушима, а тело моё отпустило душу мою в чертоги Отца Небесного, я велю вам, сыны и дщери Альянса, продолжить дело, которому я посвятил свою жизнь – дело спасения Альянса от скверны, что уже многие годы точит его изнутри, как стая жуков-древоточцев, что пронзают своими ненасытными жвалами и вгрызаются пастями в чрево могучего дуба! Имя этим жукам – Культ, сборище негодяев и подлецов, прикрывающееся маской благочестия и помощи страждущим, и глава их – великий воин, щит Альянса и защитник невинных, а на деле – кровожадный чёрный паук, что сидел в самом сердце древа, и что носит имя… - тут Сандер выдержал паузу. - … Вэин Солидор.»
Если до этого среди молчания ещё можно было различить шёпот или едва слышный говор, то теперь все словно бы забыли даже дышать… Все смотрели на Сандера и Сакондара Элрусов, как на пришельцев из другого мира – толи от Отца Небесного, толи из самой Пустоты. Сандер читал свиток дальше, и все преступления, все измены, все обманы и кровопролития, в коих был повинен Вэин Солидор. Назывались имена и прозвища, места и местечки, и страшные деяния множились с каждым словом. А зал молчал. Молчал даже Джаст, который уже готов был поверить во что угодно, сказанное покойным Санкристом. Лишь порой кряхтел Данатор да ругался в задних рядах Зегенхайм.
«Моя воля – совершить суд над изменником и подлецом Вэином Солидором, и всеми, кто принадлежит к так именуемому Культу. Так завещаю я вам, и так вы поклялись свершить!
Кроме того:
- Сандеру Элрусу, сыну моего старого друга и соратника, я завещаюи впредь нести в бой и на обряд, что посвящён чистокровным родам, знамя рода Санкристов, и служить этому знамени так, как служил ему он при мне живом.
- Клинок мой, именуемый «Разящим Светом», завещаю наследнику трона императоров народа волитаров Давиону Астерион-Волитору, дабы сокрушал он врагов Альянса к вящей славе своей и своего народа. Прошу также Давиона Астерион-Волитара сохранить память и славу рода Санкристов так, чтобы она не угасла в веках.
- Сакондару Элрусу, моему старинному другу и соратнику, завещаю позаботиться о воителях моей охраны, чтобы их достойные клинки и далее служили Альянсу.
- Все владения рода Санкристов, герб, родовое имя и право занимать место в совете высокородных лордов я доверяю тому, кто предъявит моему хранителю наследия, достопочтенному другу моему и воителю Сакондару Элрусу перстень рода Санкристов.
Да свершится моя воля, и да нерушима будет она в ваших сердцах.
Финеас Санкрист, чистокровный и высокородный лорд народа волитаров. Воитель, слуга Альянса, муж, отец, лорд.»
Сандер смолк.
Все заговорили разом, в который раз не сговариваясь.
- Как можно выполнять волю безумца?!
- Этот безумец – лорд, а это его последняя воля! Она нерушима!
- Да был ли он в ясном уме, когда писал её!?
- Какая разница? А что, если он прав?
- Альянс ведь в опасности!
- Совсем рехнулся после гибели сына.
- Но вдруг правда, что тогда делать? Мы же поклялись!
Толпа снова смолкла разом. Джаст Волитар медленно приблизился к Сандеру, державшему знамя Санкристов и поцеловал край знамени угасшего рода. Точно также поступили лорды Брион и Рейс. Поднявшись с колен, регент оглядел зал… молчаливые лица волитарской знати… Спокойного, сердитого на весь мир Данатора; людского лорда с разряженным охранником… затем наткнулся на сына, и взгляды Алсимара и Рейнальда пересеклись.
- Воля лорда Санкриста будет исполнена согласно клятве! – объявил Алсимар.
Толпа волитаров снвоа выкрикнула «клянёмся»
- Молодчина отец, - буркнул себе под нос Рейнальд, улыбаясь в усы.

Сообщение отредактировал Scorpion(Archon) - 3-02-2008, 2:06

[Инэйлэ >>>]

Алексис и Аэция Лератен. Церемония.
Сандер оставил их среди слегка обескураженных присутствием людей волитаров и улетел к трону. Подняв родовое знамя Санкриста, он замер на возвышении рядом с троном регента Алсимара Волитара-Рейса. Алексис начал отыскивать взглядом знамёна других ветвей императорской семьи, когда из прохода на противоположном конце зала показалась ещё одна группа, возглавляемая Сакондаром. За ним следовали молодой волитар в доспехах лейтенанта гвардии (по всему - Давион Астерион-Волитар), Эльмар Данатор и Рейнальд Зегенхайм. Остальных вспомнить было сложнее, не сразу Алексис вспомнил семью Брионов, а вот расположившегося рядом человека с аляповато разряженным "охранником" Лератен узнал с ходу - Николас Бейли, Лорд Олдгейт, и заставил себя не скрипеть зубами.
Еле слышным шепотом Алексис пересказывал дочери происходящее, та спокойно кивала. Издали, из-под вуали Аэции рассмотреть было очень сложно, но потом она, запомнив сказанной отцом и то немногое, что смогла увидеть из-под вуали и спин оуружающих, никого не перепутает...
Церемония началась. Сакондар Элрус не мог вести её, и за него это делал Сандер. Молодой волитар говорил, а люди вспоминали и прощались... Алексис - с другом, с которым пройдено немало путей, а Аэция - с давним детским образом Отца Небесного...
Вот его воля, и вы все, что собрались здесь сегодня – клянитесь исполнить так, как он сказал, ибо воля умершего лорда волитаров нерушима, и страшна кара тому, кто отступит от неё.
- Клянёмся - юный Давион, и одновременно Сакондар вскидывает железную руку.
- Клянёмся, клянёмся... - один за другим произносили Данатор, Брионы, Алсимар Рейс, Ругнувшись, поклялся Зегенхайм... И Весь зал в единов порыве выдохнул:
- Клянёмся.
И в голосе дочери Алексис с удовлетворением услышал холодный и беспощадный блеск стали. И усмехнулся, зная, что в его собственном голосе прозвучало то же.
А Сандер продолжал говорить...
Аэция слушала ровный голос, перечисляющий одну за другой кошмарные, омерзительные вещи, слышала скрип зубов отца и изо всех сил прикусывала собственный - чтоб не скрипеть так же. Девушка только сильнее сжимала пальцы на трости, заставляя себя не отвлекаться на эмоции и посторонние мысли, а как следует запоминать перечисленное. А затем...
Сказанное в завещании, наверное, потрясло весь зал. Большинство из присуттсвующих наверняка усвердилось в своём мнении о безумии Финеаса, но Алексис был уверен - всё наоборот. Что его друг что-то придумал...
Тонкие пальцы Аэции дрогнули на сгибе его руки. Еле слышный за голосами шепот:
- Отец, как думаешь, что он сделал? Что придумал?
Пояснения не требуется - Алексис отлично знает дочь - он сам позаботился о нужных знаниях...
- Не знаю. Да и, мне кажется, это сейчас не стоит выяснять - во-первых полно других забот, а во-вторых - от этих забот владельцу кольца могут быть проблемы. Хотя если проявится - придётся защищать...
Аэция только кивнула.
А толпа тем временем затихла, Давион Астерион-Волирар приблизился к Сандеру и поцеловал знамя угасшего рода, ему последовали Брион и Рейс.
- Воля лорда Санкриста будет исполнена согласно клятве! - объявил со свего места Алсимар Рейс, и его слова тут же подхватили остальные волитары.
И отец с дочерью тоже присоединили голоса к этому хору. А после, выбрав момент, начали осторожно продвигаться вперёд, к Элрусам, Брионам, молодому Давиону - к тем, кто точно не намеревался сидеть сложа руки, кто начал бы сражаться и без клятвы.

Сообщение отредактировал Инэйлэ - 4-02-2008, 0:29

[Соуль >>>]

А тем временем где-то в порту...
с Хигфе

Дейзену было не по себе. Немного. Самую малость. Колкое, как льдинка чувство замешанное на холодно-невозмутимом спокойствии сестры и неуверенном подрагивании пальцев. Дейзен не умел ее понимать - скрытые, замаскированные до невозможности эмоции. Ярость могла казаться разочарованием, а раздражение безразличием - мальчишка путался. Не понимал и сейчас холодной, невозмутимой отстраненности - с такой родители встречали Ревера, когда старший братец изредка возвращался домой… подобная Юлаль была чужда, и потому понять что скрывается под маской, у Дейзена не получалось.
- Господин Алан! - на старпома паренек наткнулся неожиданно для себя - тот в своей лаконичной манере пытался объясниться с тремя матросами. Те понимали. Вокруг возвышались многочисленные ящики. - Капитан сказал обратиться к вам с местом.
Помощник посмотрел на мальчишку. Из-за сетки шрамов он чем-то напоминал узника, выглядывающего из-за решетки.
- Убрать, - произнес Алан, тыкая пальцем в сторону камбуза, где недавно располагались король со свитой, теперь столпившиеся у трапа.
- Есть, - тряхнул каштановой головой паренек, мысленно прикидывая, где может достать тряпку. Спрашивать у такого мрачного, как старпом, типа желания не было. Краем глаза подросток заметил Мильдена и воспрял духом.
Кок выглядел мрачным, мысленно клял себя за то, что попросил Танвара помочь. Теперь предстояло немало работы на камбузе, чтоб вернуть ему прежний вид.
- Мильден, меня направили к тебе, - Дейзен пролез под огромной рукой кока, прикинул масштаб работы и приподнял брови. - Нда… до ночи справимся.
- Хорошо, если... – отозвался толстяк. – Ну просил же я его!
- Огненные - безголовые. Воздушные - вечно недовольны. Водные - флегматики. Земляные - еще хуже… - выдал короткую характеристику чародеям Дейзен, затем сбросил рубашку и робу, подобрал тряпку, окунул ее в ведро с мыльной водой и юркнул вниз - чистить.
- Верно капитан без них летал... Сильно досталось? – Мильден наблюдал сцену внизу, но не слышал разговора.
- Танвару? Да...
- Тебе... Или мне показалось?
- Я предпочел держаться подальше… - неожиданно Дейзен выругался. - Тебе арконитовая кастрюля нужна?
Мальчишка поднял котелок, ударил кулаком по обожженному дну - смог полюбоваться на почерневшие костяшки пальцев.
- Ага, на голову одевать, когда колдовать начнут, - судя по всему, кок был вполне серьезен.
Паренек бросил ему кастрюлю:
- Лови, - и снова скрылся. - Ну они тут и устроили… Моя мама так молнии в ярости не метала...
- Хорошо хоть кэпу, кажется, не до того было, обошлось почти спокойно, - со вздохом Мильден направился следом за новым юнгой.
Через два с половиной часа, когда камбуз перестал напоминать черную дыру, Дейзен вновь показался на палубе. К синякам прибавились пятна сажи, зато внизу остались отдраенные до блеска кастрюли, такие же сияющие полы и стены и Мильден, вздыхающий по рабочему месту. Дейзен вытащил наверх ведро воды, чтобы смыть с себя гарь. Ледяная, и на ледяном воздухе - мальчишка поежился и бодро плеснул в лицо пригоршню капель:
- Ну, как тебе, Мильден?! - крикнул он коку.
- Здорово! – оценил тот и засмеялся. – Будто всю жизнь этим занимался!
Дейзен рассмеялся в ответ и окунул в воду голову. Выпрямился, отфыркиваясь и вытирая рубахой мокрые волосы - они топорщились смешным каштановым ежиком.
- Теперь можешь отдохнуть, - предложил сочувственно кормилец пиратов.
- Алан не отпускал, а капитан сказал на корабле оставаться, - вздохнул, натягивая рубаху, паренек. Он аккуратно расправил все складки и перетянул пояс. - Мне кажется, наш старпом любому работу найдет.
Добавил Дейзен со взрослой ноткой.
- Это да, он сам никогда без дела не сидит. Даже когда делать нечего, - согласился кок. – Будто не хочет отдыхать. А тебе чего сейчас охота?
Дейзен оглянулся на свою сумку и прикинул, сколько там и чего осталось. По скромным подсчетам выходило: всего понемногу.
- В порт.
- Заскучать на корабле успел, никак? – удивился Мильден. Потом прищурился. – Или дела какие остались?
Мальчишка упер ладони в колени и наклонился, чтобы посмотреть на красного от трудов кока:
- Вещи нужны, - серьезно ответил Дейзен.

[higf >>>]

Мильден тоже посерьезнел. Опершись рукой о дверной косяк, произнес:
- Это дело нужное. Доложись старпому, скажи, что все сделал и я доволен и тебе вещички забрать надо. Не откажет. Проститься ни с кем не хочешь?
Мальчишка замолчал. Как-то неуверенно коснулся груди, где еще три часа назад болтался знак историка и неожиданно зло передернул плечами:
- Нет. Спасибо Мильден!
- Да не за что, - внимательно посмотрел кок и хлопнул по плечу. – Буду тебя ждать!
Мальчишка улыбнулся и поднял сумку, бросив робу поверх.
Алан нашелся неподалеку от бизани. Снова объяснял что-то, на этот раз - другому матросу. Дейзен некоторое время ждал в стороне, а когда старпом закончил завязывать узел, передал слова Мильдена, как-то неуверенно смяв фразу насчет вещей - на берег проситься было стыдно.
Помощник задумался, вздохнул, щелкнул пальцами и сухо сказал:
- Утро, - дополнив речь взмахом руки в сторону трапа.
- Я вернусь быстрее. Благодарю, - кивнул мальчишка сбежал вниз.
Корабль остался за спиной. Мальчишка отошел в тень одного из фонарей и еще минут пять любовался темным силуэтом под ультрамариновыми парусами, а затем направился в лавку. Денег у него было немного, свои журналы паренек носил в сумке, потому тратиться пришлось только на одежду: пару сменных рубах и штанов. Уже расплачиваясь с торговцем, краем глаза Дейзен заметил высокого светловолосого мужчину в темной рубахе. В облике мелькнуло что-то знакомое, и еще несколько мгновений мальчишка просто стоял, пытаясь вспомнить, где он видел этого человека. Догадка ткнулась в виски мокрым носом - конечно, на семейном портрете. Старший братец Ревер сильно подрос за прошедшие годы!
Поблагодарив лавочника за покупки (благо стоили вещи мало - судя по всему в портовых «ласточках» торговали контрабандой»), Дейзен поспешил за мужчиной. Тот свернул раз, другой и скрылся в небольшом кабачке под название «Гаматума». Если мальчишка правильно помнил, то в переводе с одного из южных диалектов, это означало «Пьяная девочка». Девочка в заведении действительно нашлась - лет четырнадцать или пятнадцать, черноволосая и черноглазая, она чем-то напоминала южных бродяг. Браслеты на смуглых ногах звенели в такт быстрой мелодии. Дейзен быстро отвел взгляд и принялся искать взглядом незнакомца.
Паренек не ошибся - мужчиной в потрепанной и плотной рубахе оказался Ревер. Паренек не видел старшего брата около шести лет, и тот сильно изменился, но вне сомнения - остался собой, хотя всегда аккуратно подстриженные волосы сейчас лента стягивала в хвост, а во взгляде светло-карих с голубым огоньком, как у матери, глаз появился ледок. Ревер занял место у стены и бросил рядом с собой саблю, а затем прижался затылком к прокопченному, жирному дереву стены. Казалось, он кого-то ждал.
Дейзен жадно разглядывал родственника, стараясь уловить малейшие перемены в его облике. Мало, очень мало осталось в Ревере от типичного Сайте. Раньше он и Дженар могли похвастаться одинаковым лоском, теперь «сайтский фехтовальщик» больше напоминал наемника, чем аристократа.
- Не возражаешь?
Ревер поднял голову, и Дейзен постарался напустить на себя как можно более взрослый вид. Старший брат какое-то время смотрел на младшего, потом во взгляде мелькнуло узнавание, Ревер усмехнулся и кивнул на стул.
- Дейзен… вот, не ожида-ал. Где это тебя так разукрасили?
Мальчишка закатал рукав, гордо демонстрируя свежие синяки.
- На корабль поступил.
- На корабль? - удивленно расширил глаза Ревер и, облокотившись о стол, наклонился ниже. - Это кто это тебя туда взял, умник?
- Капитан Балтьер, - не без некоторой гордости ответил Дейзен. На деле он действительно гордился тем, что у него получилось. Это был только первый шаг, как считал мальчик, в череде предполагаемых побед. - Корсар.
- Корса-ар? - теперь Ревер откровенно засмеялся. - Ха… ну… да… И это Юлаль тебя отпустила?
Мальчишка утвердительно кивнул и принялся рассказывать.

(с Соуль)

[Соуль >>>]

Вскоре принесли выпивку. Несмотря на то, что у Ревера, похоже, денег не водилось, эль он выбрал дороговатый, но достойный. От мягкого и чуть пряного напитка у Дейзена вначале закружилась голова, но через четверть часа все прошло, оставив во всем теле приятную легкость. Обычно отточенная речь стала немного свободней, а некоторая грубость в жестах старшего брата начала восприниматься как нечто само собой разумеющееся. Родственники разговорились. Мальчишка охотно рассказывал о южных путешествиях, Ревер в ответ не слишком охотно о своих делах… впрочем, и истории младшего он слушал так, словно все уже знал.
- Сегодня Юлаль отобрала у меня знак историка и отреклась от меня, как родители от тебя.
- О, если отреклась она, то и родители вскоре, - махнул рукой Ревер. - Сестренка никогда не была примерной Сайте. Это Илиссия у нас - достоинство, благородство и аристократизм. Вдохнешь такое амбре и отравишься.
- Я смутно помню веселую Юлаль, - повторил жест брата Дейзен. - И почти не верю в эти рассказы.
- Ха, умник. Да если бы не ты, она бы до сих по кабакам бегала.
- Я?
- Ты, ты…
- Глупости. А на воспитание она, я полагаю, возьмет Хегена. Хотя он хочет через пять лет поступать в Университет… - Дейзен задумался. - Я недавно с ним говорил, и его намерения до сих пор тверды.
Ревер не ответил. Он задумчиво разглядывал дно опустевшей кружки, словно надеялся найти там ответы на все вопросы. Дейзен продолжал рассказывать о младшеньком Сайте, который задиристостью, по его мнению, превосходил даже «сайтского фехтовальщика». Ревер не отвечал и, похоже, вообще, пропускал мимо ушей слова паренька.
- Шлюха она, - наконец, произнес старший брат. - А за Хегена я плачу.
Лицо Дейзена непроизвольно дернулось:
- Кто?
- Юлка, - пожал плечами Ревер.
Правая рука мальчишки сжала столешницу так, что побелели костяшки пальцев.
- Шлюха, хотя и Хранительница, - продолжил Ревер, разглядывая дно кружки. - И не дергайся так. Сайте… и шлюха. Похуже Илис.
Он усмехнулся.
- Та хоть замуж догадалась выскочить.
- Еще одно слово, и я разобью твою морду к…
- Не дергайся, - поморщился Ревер. - Тебе на честь семьи вообще плевать можно. В пираты уже пошел.
Две длинные каштановые пряди упали на плечи паренька, когда он поднялся. Ревер лениво запрокинул голову и посмотрел на младшего снизу вверх:
- И весь в нее.
Дейзен сузил глаза. Мысли текли очень связно, но медленно и были тяжелыми, как наковальня. Это светловолосое ничтожество, от которого родители отрекались раз в полгода, не имело права носить фамилию Сайте. Это ничтожество с вальяжно-элегантными жестами, вдолбленными воспитанием, не имело права так говорить о старшей сестре. Это ничтожество…
Левая рука сжалась в кулак, и в следующий момент Дейзен размазал по бритому лицу бесящее выражение отвратительно-непринужденного спокойствия. Следующий удар Ревер перехватил - крепкие пальцы сжали покрытое синяками запястье мальчишки.
- Сначала узнай, что год мать и Юлка делали на Агоне, а потом дерись, маленький ублюдок. Пол-жизни тебя терпел.
Старший брат попытался отбросить младшего в сторону, но тот, вместо того, чтобы покатиться по полу, вцепился одной рукой в плечо Ревера, а другой врезал ему под дых.
- Ах ты…
- Заткнись!
Черно-серый клубок под одобрительные крики завсегдатаев упал на пол. Ревер не мог отодрать от себя маленького, но вцепившегося в него, как демоненок, Дейзена. А тот, соображая крайне смутно, пытался применить на практике полученные сегодня от Балтьера уроки. Конечно перестраиваться с оружия на кулаки выходило плохо, но в рукопашной паренек тоже сумел найти преимущества… Например, несмотря на литр хорошего эля, он понимал, на саблях против Ревера ему выходить еще рано.
- Не смей… так… - слова давались Дейзену тяжело. В перерывах между ударами и попытками высвободиться из крепкой хватки брата.
Ревер коротким ударом разбил младшему губу, тот в долгу не остался - из свернутого набок носа потекла кровь.
- Спят-тил?..
И братья, натужно пыхтя, снова вцепились друг в друга.

(мы же)