Дорога к морю., вход в прикл по приглашениям

[Весёлый Роджер >>>]

В этом мире много солнца и страсти. Обаятельных демонов и упрямых инквизиторов, близоруких гномов и легкомысленных эльфов, древней магии и честных револьверов... Этот мир эклетичен, в нем есть все. Но нет моря. Остались лишь легенды о нем, страшном и прекрасном, величественном, меняющем цвет. Вечно спокойном, всегда бушующем.
Двое - истинные дети своего мира, противоречивые натуры, рассчетливые и азартные игроки, очаровательные и жестокие - что им желать еще, им, любимцам Фортуны?
Только несбыточного.

Прикл закрыт для посторонних, вход строго по пропускам.

Мастер - Веселый Роджер.

[Момус >>>]

Моё почтение.
Квента одобренная мастером
Итак.
Умберто Бальсолино. Или просто Бальсолино.Или просто Умберто. Смотря какая ситуация, господа и дамы. Дамы...Конечно дамы! Сударыни, леди, мадемуазель!
Я обречён на вас и не могу без вас. Ибо я - инкуб. Ну точнее был, когда-то. Очень недавно.
Ах. сколько женских пальчиков путалось в моих кудрях, сколько губ выкрикивали моё имя в порывах всепоглощающей страсти.
Что у меня осталось? Ай, уважаемые, как говорит мой знакомый торговец всем, почтенный Мявстафар. У меня осталось обаяние. Свое. Природное.
Осталась удачливость. Я игрок, поэт. Я ловлю фарт, как другие ловят кайф от курения опиума. И я всё ещё могу соблазнить девушку...но что толку?
И пусть мой камзол и ботфорты, моя батистовая сорочка уже не в моде - они мне идут! И придают ту вальяжность, какая лишь добавляет мне шарма.
А ещё, я никогда не видел моря!
С уважением

[Весёлый Роджер >>>]

Мое имя Даниэлла. Оно начинается с утвердительного «Да», продолжается неуверенно-вопросительным «Ни», дополняется ласково-протяжным «Эл» и завершается почти невесомым «Ла».
«Даниэлла» - шепчут мои возлюбленные жертвы, истаивая под моим взглядом, отзываясь на прикосновения. Я суккуб, солнечный рыжий бесенок, и ни один из смертных мужей не устоит перед моим Обаянием. Два кольта на поясе, приятный голос, молодая горячая кожа и озорная улыбка – вот и все мое оружие. Вы, смертные – моя награда и проклятие – ведом ли вам голод и жажда страсти? Что вы знаете о нежности, смертные? Я покажу вам иные грани слова любовь.… Но не смейте дергать меня за длинный лисий хвост, иначе вместо ласкового слова на ухо получите пулю в лоб.
Жизнь моя приятна и даже безумец не назвал бы ее скучной. Охотники на ведьм сбились с ног, разыскивая аккуратные отпечатки подошв моих сапожек на пыльных улицах городов, я вожу их за нос с непревзойденным мастерством; мужчины не жалеют ни сил, ни денег, лишь бы угодить мне, а я… Я мечтаю о море, о котором знаю лишь из легенд.

[Вито Хельгвар >>>]

Меня зовут… меня никак не зовут в большинстве случаев. Ну, или ограничиваются нейтрально-дипломатичным "мерзкая тварь", "отвратная пакость" либо же "гнусная жуть".
Инквизиторы или же экзорцисты назвали бы подобного мне "bestia malefactum mantichora"… или как-то так.
Шелковый шелест моих крыльев, скрип моих когтей на брусчатке улицы или на бревнах частокола – не та мелодия, что наполняет сердце радостью. Я мало похож на единорога, хотя изредка, явившись к неграмотным крестьянам, требую девицу покрасивше. Ударов моего хвоста не выдерживает броня паладинов и павежи ополченцев, когти равны по крепости клинкам наивных, бросающихся мне наперерез…
Ну, по крайней мере, это – то, что обо мне знают в наших краях.
Периодически я являюсь в небольшие, чаще отдаленные городки и требую дани.
Потом меня убивают.
Потом я прихожу в другой городок. Меня убивают.
Потом… Вот так я и живу.
А еще мне не хватает одной вещи, столь важной в жизни каждого мыслящего существа. Или нескольких вещей.
Супруги. Детей. Семьи.
Гнезда.
И что самое печальное – гнездятся мантихоры у моря.

[Somesin >>>]

(мастер вроде не возражала, но по понятным причинам все равно страшно))

Называйте меня Андрэ. Я не обижусь. Настоящее мое имя слишком длинное, чтобы его мог выговорить человек непривычный, и слишком древнее, чтобы его можно было доверить первому попавшемуся проходимцу, коих в наше время хватает.
Я переменчив, как весенний ветер над холмами моей родины. Временами из меня трудно бывает вытянуть хоть слово. Тогда я предпочитаю лениво и нежно поглаживать приклад моего друга и верного боевого товарища – моего ружья. Это убивает излишнюю говорливость в зародыше и дает собеседнику возможность из груды слов выбрать те, которые мне по-настоящему интересны. Порой же я вполне разговорчив и общителен, а общество прекрасных дам вынуждает вспомнить полузабытые манеры, в несколько старомодной утонченности которых нетрудно угадать человека благородных кровей. Девушки меня любят. Так сильно, что даже не решаются спросить, почему иногда в порыве страсти глаза мои становятся странно похожими на волчьи.
Я опасен. Ремесло обязывает. Люди знают меня как ловкого и бесстрашного борца с нечистью, и не в моих правилах разрушать красивые легенды, если они мне выгодны. Много тварей довелось мне повидать на своем пути и оставить за спиной, устремивших пустые и мертвые глаза в ночное небо. Потому от лицезрения собственного отражения в зеркале иногда проскальзывает по хребту предательский холодок.
Последнее время я часто натыкаюсь на мантихор. Прихожу в небольшие, чаще отдаленные городки и за небольшое вознаграждение избавляю их от крылатого кошмара.
Потом прихожу в другой городок. С другим мантихором. И убиваю его.
Потом… Так мы с ним и живем.
И с каждым днем, с каждым новым городком, мы все больше приближаемся к цели, как ее понимает мантихор.
К морю. В которое я не верю.

[Father Monk >>>]

Мое имя... нет, не так.
Меня зовут Падре. Или Святоша. Ах да, где-то, у самой границы, даже выдумали вполне себе человеческое имя - Вито. Если вдруг, когда я войду внутрь, кто-то крикнет "Эй, падре Вито! Иди сюда, Святоша!" - это обращаются ко мне. Причем те, кто или меня совсем не знает, или знает очень хорошо. Первые скоро присоединятся к тем, кто никого более уже не узнает... не люблю фамильярностей.
Я вырос... вырос я в Обители. Помню о ней мало - красные стяги, белые стены, тяжелые, давящие своей громадой переходы, палящее солнце... и журчание воды. Там был фонтан. Или же мне так запомнилось.
Мне дали имя. То самое, которое знает лишь Орден. Да, вы не ослышались - несмотря на моя широкополую шляпу, я был одним из этих, как вы их называете, инквизиторов. Я был рыцарем Алого Ордена. Не самым лучшим. Но со мной считались. Меня знали. Меня уважали. До того дня.
С тех пор я не числюсь в рядах Ордена. Официально я - лишь покрытый пылью охотник, джентельмен удачи. У меня на шее висит медальон моего цеха. Но в душе я все еще - рыцарь. Тот самый, которого прозвали Падре. Я верю в свои действия. В ту их часть, что сохранил с того дня.
Жизнь вне Ордена - совсем другая. Нету более ни алых стягов, ни белых стен. Нету товарищей. Ты один. И выживать должен тоже один. И я выживал. Охотился на тех, на кого умел лучше всего. Или на тех, на кого мне давали заказы. И даже на людей. И даже на бывших братьев...
А еще мне говорили, что моя охота приведет меня в одно место. Там, где вечно журчит вода. Я ухмылялся. Мне было смешно.
Я не верил в море. Но даже если оно существует, мне все равно. Ибо самое главное - охота. Выживание.
Даже на берегу этого моря.

[Хелькэ >>>]

Закрываю; надеюсь, что временно.
ХаКэ.