Турнир Полководцев, игровая тема, война начинается...

Амондир. Генерал Штайр, Имати и революционное правительство города. 27 число.

Полдня ожидания прошли медленно и не плодотворно. О том, что твориться в городе генерал Штайр не знал и не имел возможности узнать, а потому ожидал чего угодно от хлеба-соли, до вооруженного столкновения с горожанами (с тех, кто собственного князя прикончил сталось бы). Однако, по крайней мере он узнал, что стало причиной свержения Леонарда, хотя история была стара как мир - священники были против его Новой Церкви, инквизиция так и вовсе пообещала отпущение всех грехов тому, кто прикончит князя, а тут еще война и связанные с этим новые налоги, и сверх всего вышеперечисленного заселение свободных земель эльфами. Точнее - пока заселяли свободные земли, никому до этого особого дела не было, а вот когда эльфы появились в Амондире, на них стали поглядывать косо... Одно, второе, третье - в результате кому-то захотелось получить индульгенцию самым простым способом, какой только пришел в его голову, то есть - убийством князя.
Голова мастера Леонарда до сих пор висела над воротами, и Штайр имел сомнительное удовольствие наблюдать ее из своего лагеря. Однако, наконец, распахнулись и сами ворота.
- Генерал Штайр, милости просим, - возвестил напыщенный горожанин в дорогом костюме - видимо сынок какого-то купца, занявший должность сенешаля после бунта. - Только городок у нас маленький, так что больше десяти человек с вами не пустим.
- Так тому и быть, - генерал усмехнулся - не доверяют, и правильно делают. Вон Леонард людям доверял и где он теперь?
Телохранители сопроводили генерала в город, была среди них и Имати, большей же части войска пришлось остаться в лагере. Однако, миновав ворота, генерал усмехнулся вновь:
"То же мне маленький городок, с Джехенной равняться может." однако о размещении воинов поговорить можно было и после, а пока познакомиться с представителями местной власти, ожидавших его в резиденции линчеванного князя. Всего защитников народных прав было пятеро:
Купец Андвар Шалакхо, стоявший едва ли не во главе заговора, а заодно прибравший к рукам все эльфийские промыслы, едва только начались беспорядки, так что по совместительству он теперь являлся богатейшим человеком в городе. Следующим был бывший офицер дворцовой стражи, а ныне "друг народа" (он же "враг остроухих") Эрп Лайнари - высокий и худощавый. Именно благодаря ему Леонард был убит так быстро, и именно ему теперь подчинялись остатки войска. Рядом с ним стоял пухлощекий цветущий красавец-придворный Мурино Мадрайн, который, по слухам и вовсе был полуэльфом, но лично велел казнить около полусотни своих полусородичей, за что и заслужил народную любовь. Далее шел Микос Кривошей из городских низов - большая часть погромов была его рук делом, так что теперь он стал признанным народным героем. И наконец отец Генуард, благословивший резню во славу господню. Судя по словам провожатого, было еще несколько вождей восстания, но далеко не таких значимых.
- Приветствую вас, господа, - генерал снял шляпу.
- И вам наше с уважением, - бросил Микос.
"Чертов холоп, еще вчера спину бы в поклоне гнул!" Подумалось Штайру.
- Спешу поздравить вас с избавлением от тирана, - как можно вежливее произнес посланника Салвара. - Надеюсь жертв было не много.
- Да, совсем чуть-чуть, - ухмыльнулся Мурино. - Пара тысяч, не больше, и все, заметьте - ельфы богомерзкие.
"В зеркало глянь, рожа остроухая", - генерал едва не скривился от неприязни.
- Да покарает их Бог, - добавил Генуард. - Но с чем вы пришли к нам, сударь?
- Амондир силен и непреклонен, а жители его отважны, - издали начал Штайр. - Однако, если король эльфов пойдет против вас войной, в одиночку вам не выстоять. Мой князь предлагает вам сердечную дружбу и помощь, в том случае, если вы признаете его своим сюзереном.
По лицам "отцов народа" можно было прочитать явную злость - только-только почувствовали себя полноправными хозяевами, а тут нате вам. Но угроза эльфийского реваншизма была далеко не призрачной, а учитывая то, как быстро разбежались кадровые офицеры эльфийской наружности, и просто знатные люди, не участвовавшие в заговоре оборонить город представлялось задачей весьма сложной. И армия де Лангли тут была как нельзя кстати... но власть.
- Мы можем платить князю и держать на содержании тех воинов, которых он пришлет в Амондир, - наконец изрек Шалакхо. - Но о подчинении и речи быть не может. Мы свободные люди.
- А эльфы очень любят свободных людей, таких как вы, - улыбнулся в ответ генерал, разгладив усы. - Мертвыми.
- Не пугайте нас, - Микос огрызнулся. - Мы убили Леонарда, убьем и короля, буде понадобиться.
- Спокойнее, - вступил в разговор Эрп. - Помощь князя де Лангли мы примем с удовольствием, но как равного. Отныне Амондиром управляет Верховный Совет Девяти и никакой власти никакого князя над нами не будет.
"Головы у тебя скоро не будет". Генерал дружелюбно улыбнулся.
- Ваши притязания основательны, милорд де Лангли, я уверен, согласиться принять вас как союзников, в том случае, если вы будете платить ему за военную поддержку, которой вам так не хватает, а в ваши внутренние дела он не станет вмешиваться.
- На этом и порешим.
- И еще, позвольте моим людям войти в город. В случае нападения им будет сподручнее обороняться за стенами, чем перед ними.
- Об этом и речи быть не может, - отрезал Эрп. - Ваши солдаты останутся снаружи, а вам и вашему окружению предоставят хороший дом.
- По статусу, мне положено не менее сорока человек охраны, - произнес Штайр. - Надеюсь это вы мне позволите.
- Хорошо, - кивнул Андвар. - Вас проводят.
На этом аудиенция завершилась, а генерал отправился в отведенный ему дом, дожидаться, когда подойдут остальные тридцать дозволенных ему человек.

Проклятые Земли, Узел
Тень

Он мягко скользил за спинами немногочисленных стражей, спрятавшихся в крошечных нишах винтовой лестницы, что вела с нижних уровней Узла на самую вершину – к площадке, украшенной присутствием костяного трона. Он знал, стражники, бездвижно замершие в вековом ожидании – словно статуи, чуяли его, но не обращали внимания на частого гостя. Он поднимался этой лестницей слишком часто, чтобы едва ощутимым колыханием теней потревожить их забвение.
Он не имел ни имени, ни звания. У него не было ни рук, ни ног. У него отсутствовали глаза, и он не мог видеть, у него не было ушей и носа, и он не мог слышать или обонять. Но он ощущал – той тонкой ниточкой, что связывало его бестелесую оболочку с материальным миром. Он ощущал тепло, исходящее от живых существ, он ощущал дрожание испускаемых ими чувств. Он воровал – те кусочки внешнего мира, что отражались в ауре смертных. И жил ими.
Последний виток лестницы и Он наконец на самой верхушке.
- Тень, - Его знакомый голос. В отличие от всех других звуков, от которых его восприятию доставалось лишь тухнущее эхо, голос Лжеца всегда был отчетливым, ярким – во всех полутонах и красках. Голос – единственный маяк, ведущий Его к хозяину. Почему?.. да потому, что Лжец никаких эмоций не излучал. У него не было никакой ауры – вокруг очерченного звуками силуэта было пусто. Это пугало.
- Я здесссь, хозяин, - прошелестел Он.
- Хорошо, - грустно дрогнули контуры тени Лжеца, - мне одиноко. Побудь со мной…
- Хххорошшо, - отвечал бестелесый призрак, прячась в складках его одежды.
Лжец. Человек-загадка. Да и человек ли?.. Наблюдая за причудами хозяина, Он нередко спрашивал себя – а знает ли самый близкий Лжецу слуга своего господина?.. Ни разу не довелось ему наблюдать, как хозяин принимал пищу или справлял естественные потребности. Значит, Лжец уже мертв?..
Его половая принадлежность, как и характер, была также не ясна.. То он в приступе необъяснимой нежности льнул к колоннам, проводя заключенной в перчаткой ладонью по причудливым надписям, словно лаская их, то он в откровенной злобе метался по площадке, меча в небеса гневные крики. Он попеременно представал перед окружающими то слабой, нуждающееся в защите женщиной – такой одинокой, такой несчастной, то властным и повелительным мужчиной – таким сильным, таким самодостаточным.
Тень, будучи левой рукой Лжеца, личным телохранителем и одновременно главным осведомителем (именно Он контролировал всю сеть шпионов, которую соткал жирный паук-Узел), не знал о своем господине ничего, что помогло бы обрисовать загадочное лицо, сокрытое под белой фарфоровой маской.

чуть позже, где-то в Проклятых Землях
Тень

Даже теперь, когда Его и Лжеца разделяло немалое расстояние (достаточное, чтобы сокрыть Узел от глаз любюго, даже самого зоркого смертного), Он все равно ощущал тот бесноватый восторг, который ощущало его призрачное тело от созерцания хозяина. Тень дивился своей зависимости от Лжеца, страстно желал ненавидеть ее, страстно желал желать свободы, но увы… просто не мог.
И вот теперь, после долгих пятидесяти лет Тень наконц покинул Узел. Причину он понимал прекрасно, ведь Ференье ла Рошо, этот жадный до плотских утех ублюдок, подчинялся напрямую ему – Тень знал во всех подробностях ситуацию в Каресте.
Он, ровно как и его спутники, не нуждался в коне. Пространство не чинило преград перед небольшой группой призраков, едва заметными тенями скользившими по иссеченной солнечными лучами земле. Заметь их случайный путник, не обратил бы внимания… впрочем, в Проклятых Землях случайного не бывает. "Случайными" кормятся вороны.
Хорошим полководцем, в отличие от Черного Барона, Тень никогда не был. Лжец прекрасно знал это и не требовал от своей левой руки уподобляться ан’Доиче: в Каресте нужен был не воин, а скорее кукловод, который бы смог подвесить всю западную Империю (а заодно и орочьи земли – чем черт не шутит) на тонкие, невидимые ниточки. И, дергая за оные, заставить сплясать вальс.

Лжец закажет музыкальное сопровождение.

Где-то на море, не так далеко от Острова Скелетов
Черный Барон

Четыре биремы, до верха забитые мертвечиной, мчались с такой скоростью, словно их подхватил ураган, но вместо того, чтобы раскроить деревянные корпуса, бережно нес вперед, баюкая на упругих, сотканных из яростного ветра руках.
Куда?.. Проклятый мальчишка пообещал доставить их на какой-то остров, где, подобно расположенным на Острове Скелетах вратам, также стоял портал – ведущий прямиком в сердце эльфийских земель. Туда, куда даже сам Лжец не помышлял попасть.
Лишь безумный поверит обещанию демона, но несмотря на это, все же Черный Барон верил слову мальчишки. Если бы тот хотел расправиться с ним, уже давно бы желание свое претворил в жизнь. Значит, что логично, не досуг скучающему демону было выворачивать ан’Доиче наизнанку.
Барон все никак не мог избавиться от сказочности происходящего: биремы, отрастившие крылья, врата, кромсающие мир вдоль и поперек невидимыми тоннелями, эльфы… он жаждал сражения. Он знал: стоит ему извлечь тусклый клинок из ножен, стоит пробудить дремлющую сталь, как оцепенение спадет, уступит место пьянящему вкусу крови.
А там уж будет не до пространных размышлений – что реально, а что сказка.

Сообщение отредактировал НекроПехота - 29-11-2007, 15:40

29 июня, где-то ближе к вечеру, Маяк

Дело близилось к закату. Солнце, хотя ещё и не закатилось за горизонт, уже явственно клонило свои пышные жаркие бока ко сну, освещая всё вокруг своими ещё тёплыми лучами. Волны мерно били о берег, оставляя на золотистом песочке пляжа дары, вроде пучков зелёных водорослей, аморфных и на земле похожих больше на лужицу соплей, но могущих оказаться всё ещё опасными медуз, да полудохлых рыбёшек, видимо решивших таким образом свести счёты с жизнью. Огромные чайки, эти морские стеревятники, уже вились над берегом, время от времени, пользуясь преимуществом полёта по сравнению со своими соперниками-крабами, ныряя вниз и забирая приглянувшуюся вдруг добычу. Иногда вспыхивали схватки, но, как правило, кончались они довольно быстро - море было щедро, и добычи хватало всем.
Жак Ференье смотрел на бескрайние просторы воды и непроизвольно грыз трубку в зубах. Уже много лет прошлос тех пор, как здоровье его пошатнулось настолько, что море стало ему противопоказано. Никто не хотел иметь лишнюю обузу на своём корабле, даже в качестве кока, а потому старому моряку ни оставалось ничего другого, как безвылазно сидеть на берегу и вспоминать о давно минувших деньках. Разумеется, старые товарищи не забыли вовсе своего давнего соратника по дерзким, порой проходивших по самой грани закона походам, и теперь новым и, видимо, последним местом службы Жака стал маяк. Что ж, это лучше, чем спиться от бездельня и кончить свои дни как последняя свинья, в какой-нибудь грязной канаве. К тому же, нынешняя должность позволяла постоянно быть рядом с морем и предаваться воспоминаниям - последние удовольствия, что у него ещё остались.
"Эх, было времечко..." - старина Жак улыбнулся своим мыслям. Когда-то и ему приходилось плавать в дальние страны, как и тем кораблям, что только что появились на горизонте. Кораблям? Старик, кряхтя устало и проклиная некстати разболевшиеся кости, явно неохотно поднялся. Интересно, кто это пожаловал, да на всех парусах. Корабли, судя по всему, шли прямо сюда. А значит, ему как смотрителю маяка непременно надо выяснить, кто это, раньше, чем они причалят к берегу.
Однако странно - почему-то, как ни старался, старый моряк так и не смог сходу опознать корабли и их предполагаемых владельцев. А ведь Жак Ференье гордился тем. что помнил наизусть едва ли не все корабли, хоть раз проходившие здесь, как купцов и военных, так и тех, что сроду обходились и вовсе без флага. Неужели и в самом деле он стал настолько дряхл и бесполезен?
Делать было нечего. Устало вздохнув, смотритль выудил из-под полы видавшую виды подзорную трубу. Увиденное потрясло его.
- "Наслаждение"? Но ведь этот корабль пропал чуть ли не столетье назад, ещё до того, когда меня и на свете не было. - Жак быстренько припомнил, что устные морские предания говорили об этом судне. Принадлежало оно Дерреку Везунчику, одному из самых известных пиратов своего времени. Последним, что было известно об этом, без сомненья, достойном человеке - это то, что он отправился искать сокровища куда-то к берегам Проклятых Земель. И, судя по тому, что больше о нём ничего не слышали, счастье на сей раз всё-таки изменило Везунчику. Да и неудивительно - даже если ему каким-то чудом удалось проскользнуть мимо флота Империи, патрулирующего тамошние воды и во всём видящего происки Врага, то было и много других, не менее неприятных опасностей. Уже что-то такое явственно подозревая, старый моряк перевёл своё внимание на палубу судна - и похолодел. На корабле плыла самая что ни на есть мертвечина. Причём не какая-нибудь там, а, как это дико не звучит, живая - "моряки", не обращая ровным счётом никакого внимания на то, что от тел их осталось удивительно мало, преспокойно занимались своими делами, и имели шансы уже вскоре достигнуть берега.
Первой мыслью, конечно же, было что-то в духе "надо завязывать с ромом. пока ещё не поздно". Происходящее выглядело так дико и настолько не вязалось с обычной повседневной реальностью, что старик поначалу просто опешил, и трубка, выпав изо рта, упала на пол, и куда-то отлетела - куда, смотритель даже не заметил.
На счастье, Жак Ференье был не каким-нибудь там желторотым матросиком, а самым что ни на есть морским волком, с кожей, продублённой солёной водой и жестокими морскими ветрами. И, как знаток самых тонких положений морского фольклора, прекрасно понимал, как победить в этой неравной схватке. Поэтому, стряхнув с себя первоначальное оцепенение, старик со всей возможной для его возраста скоростью направился вниз по шаткой лестнице. Несколько раз он чуть не упал, но неведомые боги хранили его, как будто отблеск удачи, всегда путешествовавший с кораблём Везунчика, коснулся и старого смотрителя маяка.
Ехидно хихикая и потирая руки, Жак вышел во двор. О да, сейчас он покажет всем этим умертвиям, пусть знают, что с морскими волками шутки плохи. Пусть теперь знают, с кем связались! Так, радуясь собственной предусмотрительности, он принялся отвязывать коня.
Да, как ни крути, рассказчики морских баек всё-таки были мудры. Лучшим средством, спасавшим от кораблей-призраков, великих кракенов и прочих подстерегающих в море опасностей, всегда были правильно поставленный парус да сильные руки. Или же, применительно к суше - быстрые ноги, желательно лошадиные.

Разумеется, старого Жака уже не было здесь, когда наконец причалили корабли, но непохоже, чтобы это кого-нибудь волновало. Армия мёртвых сходила на берег в асболютной тишине, лишь бряцали доспехи, да ноги шуршали по песку. Им не были нужны слова - к чему? Ведь над словами надо ещё думать, а думали за них всегда хозяева.
Некроманты, как и следовало ожидать, сошли на берег последними. Долгая, полная тягот, лишений и непонимания общества в целом, жизнь найчила их осторожности. Никто не хотел здесь, практически у цели, наткнуться на засаду - пусть даже та существовала лишь гипотетически.
Вот кто точно не маялся такими комплексами, так это путешествующий с ними демон. Едва только корабли причалили к берегу, безымянный мальчишка немедленно спрыгнул с борта прямо в солёную воду, и, с неожиданной грацией приземлившись на песок, походкой хозяина жизни направился к маяку. Пока его спутники разгружались, строились и готовились выступать в дальний путь, он, постояв какое-то время в тени высокой башни, видимо, заскучал и легонько дал башне щелчка. Некроманты и барон удивлённо наблюдали за ним - что бы это всё могло значить? Мальчишка в ответ лишь неопределённо пожал плечами. В тот же самый миг здание дрогнуло, извергнув из себя серое облако, будто какой-то свихнувшийся веикан вздумал выбить из него пыль, после чего в момент, будто лишившись скрепляющего раствора и распавшись на кирпичики, немедленно рухнуло, погребя под собой незадачливого демона.
Ан’Доиче покачал головой. Чем бы ни было это существо, с соображалкой, равно как и инстинктом самосохранения, у него было явно туговато. Впрочем, барон подозревал, что от демона им так легко не отделаться, и вскоре убедился в абсолютной правоте собственных предположений. Едва только осела поднятая падением пыль, как, непонятно каким чудом выбравшись из-под кучи камней, на остатках маяка вновь показалась щупленькая фигура мальчишки. На лице его прямо-таки сияла довольная улыбка.


Где-то в эльфийских лесах, святилище друидов, 28 инюня, где-то ближе к полудню

Они ехали чинно и неторопливо, как и подобает кортежу одного из эльфийских Танов, пусть и из числа самых влиятельных. Впрочем. Терению всегда власть интересовала постольку-поскольку - что поделать, если для того, чтобы осчастливить своих сородичей, кроме благих намерений, требуется ещё и немножко власти. Сейчас девушка была поглощена в раздумья. Эредин же, напротив, зорко следил за окружающим их лесом, как будто не был до конца уверен, как встретят друиды его персону. По видимому, у него имелись некоторые основания для тревоги, пусть эльф это не без успеха и скрывал.
- Зеркальце сие, помимо того, что вы уже видели, обладает массой интересных свойств. Говорят, когда-то, когда таких зеркал было много, с их помощью высокие владыки, необязательно эльфы, могли связываться между собой, причём наъодясь друг от друга на весьма приличном состоянии. К сожалению, сейчас секрет изготовления подобных вещичек, судя по всему, утрачен, а потому проверить эти уникальные свойства на практике не представляется возможным. Но и того, что есть, вполне хватает для наших целей.
"А кроме того, рассказах о целях этих предназначен не для всяких ушей" - Эредин покосился на едущего рядом менестреля. Да, Аэгиль был существом талантливым, но всё равно почему-то не нравился Разбивателю Зеркал - если, конечно, ему вообще мог понравиться хоть кто-нибудь из ныне живущих. И, как и ожидалось, менестрель внимательно вслушивался в разговор, видимо намереваясь впоследствии вложить литературно переработанный его вариант в одну из своих тягучих баллад. Эредин покривил губами - прошлая песнь, которую ему довелось слышать в Атаронне, произвела на эльфа неизгладимое впечатление. Интересно, как будут в исполнении этого Аэгиля выглядеть баллады о великих битвах, где счёт уже пойдёт не на десятки. а сотни или даже тысячи? Признаться, возможность присутствовать при исполнении такого вот шедевра как-то не слишком радовала.
Границы владений друидов они обнаружили довольно быстро, едва только пересекли незримую черту. Никто, включая многоопытного Эредина, так и не смог заметить, откуда на дороге вдруг появилась фигура в странного вида одеяниях, всем своим видом дающая понять, что мимо неё так просто не пройти. И, предусмотрительно предпочитая не вступать в комфронтацию с загадочными друидами, отряд остановился.
- Можете ехать дальше. А вот вам придётся остаться здесь. - страж поглядел на Эредина и неодобрительно покачал головой. - Быть может, дети наши и забыли много из прошлого, но мы-то помним тебя, Разбиватель Зеркал, и помним слишком хорошо.
- Я тоже не забыл вашего вечного нытья и, надеюсь, буду избавлен от него и впредь. - гость, всем своим видом изображая оскорблённое величие, пожал плечами. - Что ж, в таком случае меня не затруднит подождать и здесь.
"Благо у меня есть и другие способы узнать то. что скрыто от глаз моих". - губ Эредина коснулась презрительная усмешка. Вслух же он, по понятным причинам, ничего не сказал.

Сообщение отредактировал deathlord - 1-12-2007, 20:16

Олио Полинезец
В акватории славного города Деррьетте

Олио Полонезец усмехнулся, облокотившись на поручень своего корабля. Он абсолютно равнодушно рассматривал осажденный город. Осажденный ли? Еще раз усмехнувшись, старый морской волк подозвал к себе старпома и без переходов спросил:
- Дики, ты когда-нибудь видел идиотов?
- Я их повидал немало, босс. А тут они где?
- Ну смотри…, - протянул Олио. Я не слыву великим полководцем, но даже такой бездарь как я понимает, что осаждать портовый город без флота, дурь несусветная.
- Дааа, в этом ты прав. Нападем?
- Зачем? Нам не смять этих сухопутных имперских крыс, но народец мы из порта вывезем. Передай там по флотилии, а я пойду, обмозгую пока, что дальше делать.
Неслышными тенями скользнули к пирсам корабли пиратов, принимая на борт беженцев.

Двадцать седьмой день месяца июля сего года по Имперскому календарю.

Двалин сын Фангира Кремнем прозванный в крепости Стоунхельм сел, сынов с подмогой дожидаться и ратей Андвари Черного. Мужи человеческие что твердыню держали и земли окрест дозором обходили под началом Лоида Смита службу исправно справляли.
Конники в разъездах на дорогах дозор вели.
Кобольды длиннорукие числом боле двух сотен по землям окрест по секретам засели и дозор скрытый вели.

Глоин сын Двалина с мужами достославными Андвари черного послами, и дружиною верной во Пределе Западном сидел, ратей родичей восточных дожидаючись.

Оин сын Двалина со дружиною верной и отрядами Колдуна союзными по горам да долам походом на Стоунхельм шел.

   26 июня. Америста. 12:00

Одинокая труба печальным голосом разрезала тишину самого большого восточного города Империи. Звук её казалось длился и длился без остановки плавно перетекая с одной грустной ноты на другую и так по всему городу разносилась траурная весть... Впрочем, город и так знал ту весть, что пытался донести трубач с центральной башни дворца и об этой "новости" говорило все: приспущенные флаги на всех башнях города и под каждым из них реяло черное знамя траура, по всему городу поперек улиц на уровне второго этажа висели черные флаги и черные же гирлянды из цветов. Вся Америста оделась в траур и теперь её единственным голосом была труба играющая похоронный марш Империи медленно и печально. Но вот глас трубы стал как будто двоиться а потом... потом по всему городу медленно подключаясь затянули печальный напев все трубачи, поддерживая и подкрепляя ту грусть и печаль которая сквозила в каждой ноте первого трубача. Мелодия текла и жители выходили из своих домов чтобы собраться на центральной площади или вдоль главной улицы города, дабы принять участие в трауре, который безусловно испытывала вся Империя в этот трагический для неё день. Женщины были одеты в длинные черные платья и плотные полностью скрывающие лица вуали, на которых был изображен традиционный "Печальный лик": белая маска глаза которой закрыты а рот - это прямая линия и более никаких эмоций. Мужчины одели черные одежды и носили "Печальный лик" в виде маски на лице, пряча волосы под шляпы.
А мелодия тем временем все набирала некие её одной ведомые обороты приобретая черты печальной торжественности и вот, когда она добралась до высшей точки, она неожиданно полностью оборвалась и в абсоолютной казалось тишине которая возникла после голосов множества труб раздался гулкий и торжественный удар колокола Центрального Собора Америсты... Один удар, второй, третий.... Бом-бом-бом, гулко говорил колокол отбивая свои положенные двенадцать ударов, чтобы последним ударом возвестить о начале новой эпохи в жизни Империи и нового царствования. И вот последний удар колокола прозвучал и снова настала тишина и в этой тишине жители услышали приближающийся со стороны открытых ворот гулкий бой барабанов и вместе с ним слаженные удары сотен ног по каменной мостовой. Это шел гарнизон Америсты в этот траурынй день выведенный из казарм раньше срока и встроенный за стенами города чтобы пройти по главной улице в траурном марше.
Первыми возглавляя колонну шли Защитники Мира. В черных с золотом траурных доспехах они медленно продвигались по главной улице города. В первом ряду шло трое барабанщиков отбивающих ритм Имперского траурного марша, справа от каждого из них шел знаменосец. Центральный держал над головой знамя Империи в то время как двое других несли черные знамена с "Печальным ликом" на них. Чуть чуть впереди как полагалось по уставу шел командир отряда единственный у кого на щите был изображен герб Империи и так же единственный кто нес на лице маску "Печального лика". Следом за Защитниками Мира шагом ехали Гончие, так же одетые в черно-золотые доспехи. Впереди их отряда ехал их командир так же несший на щите герб Империи а на лице маску. За ним в первом ряду ехало трое знаменосцев с таким же сочетанием знамен что и у Защитников Мира, но музыкант этого подразделения молчал. Следом за Гончими на специальной платыорме ехали высшие чиновники города, все до единого в масках "Печального лика". Их платформа, передвигавшаяся с помощью дюжины лошадей, по периметру была уставлена знаменами через одно было траурным и Имперским, а в центре самой платформы на возвышении стоял саркофаг, долженствующий имитировать саркофаг Императора. У каждого знамени стоял барабанщик и отбивал точно такой же ритм, как и его пешие коллеги. В конце колонны шел последный замыкающий отряд Защитников Мира. Все солдаты несли своё оружие обнаженным остриями вверх. По мере продвижения колонны на крышх вставали солдаты из отрядов Несущих Огонь. Который отправляли в небо специально сконструированные стрелы сделанные так чтобы взлетая взрываться облаком черного дыма, что как будто уркашивало небо в узор из черных цветов разной формы. Каждый солдат нес за спиной маленькое черной знамя а на лице носил маску. Они опускали луки только тогда когда колонна под ними проходила мимо них и продолжали стоять в знак своей скорби. И вот колонна достигла центральной площади где солдаты образовали кольца, а в центр встала платформа. Один из старейшин города, а скорее всего это был Главный Церемонимейстер, встал на постамент рядом с саркофагом и подняв руки сказал:
-Дорогие мои сограждане! Сегодня воистину печальнейший день в нашей с вами истории ибо Светило нашего государства зашло, - он сделал театральную паузу и заговорил снова, - Величайший Император, Первый Страж Предела, Солнце Человечества, Гарион Первый, Освободитель - скончался! И сегодня день его похорон! День когда мы все вместе как один омываем лица свои слезами печали! Последний день, когда мы находились под его правлением! Это был величайший человек и все мы знаем это и он бы ещё многое успел сделать если бы не болезнь! Но судьба распорядилась иначе! Мы будем скорбеть сегодня, чтобы не посрамить его память завтра! Чтобы завтрашний день стал первым днем Памяти Гериона Первого, Освободителя и первым днем, когда мы должны ради его памяти воплотить его мечты! Пускай же примут дух нашего Императора Истинные Стражи Предела в свой чертог где он будет сидеть среди величайших героев нашей истории и ждать, когда прийдет день ему и всем им вступится в последней битве за род человеческий и за мир! Скорбите братья и сестры ибо именно этот день сделал нас всех близкими родственниками, путами горя обвязав наши души, как не свяжет ни одна даже самая крепкая веревка или цепь! Скорбите!
Он опустил руки и спустился с помоста.... Америста скорбела... Скорбела вместе со всей Империей и хотя торжественная часть была закончена каждый человек уходя с площади домой уносил частичку горя, горя которое повязало всех. Абсолютно незнакомые люди не видя друг друга под масками, плакали обнимая друг друга. Это был день объединения и горя. Весь день город был в трауре и очень многие потом говорили, что если в Америсте происходило такое, то что же тогда происходило в этот день в Столице где именно сегодня проводили обряд погребения тела Гериона Первого, Освободителя....

27 июня, по дороге к Амондиру

Серой змеей растнулось воинство господне вдоль дороги. Более пятисот человек шли смирять оплот бунта и ереси, зарабатывая себе место в Царствии Небесном.
Впереди в окружении Посвященных ехал сам Эрвин. Работавший возле дороги крестьянин отвесил ему поясной поклон, и новоявленный командующий святым воинством осенил его в ответ знамением Господа. Другой на его месте, наверное, и внимания бы не обратил на грязного пейзана, но Эрвин был еще не искушен и весьма гордился своим новым положением. Любой знак, указывающий на его возвышение, очень льстил ему.
Еще вечером Эрвин выслушал доклад о событях в окрестностях, и потому сейчас рядом с ним ехал гонец, имевший в седельной сумке готовое к отправке послание. У поворота на Аррент командуюший толкнул гонца в плечо, прошептав: "С Богом!". Гонец пришпорил коня и поскакал к городу, с сообщением для командира гарнизона.

Командующему гарнизоном в Арренте
Зная давлеющие над вами обстоятельства и сочувствую вам, предлагаю вам присоединиться к походу Инквизиции на юг, к Амондиру. Это доставит вам возможность покинуть пределы Империи и, возможно, обосноваться на новом месте, кое вам предстоит найти в южных княжествах. От себя обещаю мое благословение и наилучшие рекомендации Его Светлости князю де Лангли, а равно и любому другому благочестивому владыке.

Носитель Посвящения
Эрвин Мильхорн.

27 июня, Страдесдаль

Молодой человек, по виду более всего напоминающий странствующего торговца, вошел в нанятую им комнату в средней руки трактире. Первым делом он осмотрел комнату, ища в ней следы чужого посещения в его отсутствие, а не найдя их, сел за стол и стал писать. Закончив примерно через полчаса подробное короткое, но емкое послание, молодой человек достал из под стола клетку с серым голубем, и, покормив птицу и приладив к ее лапе записку, выпустил ее в окно. Ученый голубь полетел в место, которое искренне считал своим домом, - в монастырь Пламени Неугасимого.

27 июня, Трольи болота

- Все в круг! - закричал командир дозора, и спешившиеся воины, запинаясь о торчащие из болота коряги, стали строиться в боевой порядок. Порядок этот и впрямь представлял собой круг, ровный настолько, насколько это возможно в такой ситуации. Солдаты таким образом прикрывали спины друг друга, готовясь защищаться от надвигающихся тварей. Мечи они уже выхватили из ножен, как только завидели врага. Кое-кому из них было жутко. Невероятные твари, совершенно не встречавшиеся в обжитых местах, смотрели на пришельцев из чащи леса. О намерениях этих уродов долго гадать было не нужно.
- Факелы! Факелы! - пронеслось по строю.
Один из солдат покинул свое место, пустовавшее, впрочем, совсем недолго, так как строй тут же сомкнулся. Оказавшись в центре круга, он взял мешок с факелами и стал, поджигая с помощью кресала, раздавать их товарищам. А тем временем ужасающие создания подбирались все ближе...

27 июня, Джехена

- Ну, вот вы и здесь, - сказал отец Торио человеку, стряхивавшему дорожную пыль с балахона.
- Рассказывайте. - Проговорил тот не то чтобы слишком высокомерно, но давая почувствовать дистацию.
- Мы пока не смогли найти никого стоющего, - ответил дознаватель. - А это очень нужно по ряду причин.
- Ничего. - Прибывший явно не отличался словоохотливостью. - У меня здесь бумага, действие которой мне разрешено распространить и на Джехену.
С этими словами человек в балахон достал из дорожной сумки аккуратно сложенный пергамент с текстом недавней энциклики.

27 июня, неподалеку от Миртина
- Гонец, сюда! - скомандовал предводитель Ока. - А ну во весь опор в Миртин! Зеленокожие наступают! Пусть организуют оборону!
Отправив же его, предводитель осенил себя и своих воинов знаком Господним, и обратившись к ним, прокричал:
- Вперед! Бей их, зеленых! Во имя господа!

Цитадель. Сигват Лиар. 27 число

- И вы говорите, что ваш князь может помочь нам с деньгами? – Капитан Эйривал был статным мужчиной с лихо закрученными усами и наглым, пронзительным взглядом, к тому же он был обладателем абсолютно лысой макушки, что, наверное делало его безумно привлекательным для женщин легкого поведения.
Сигват усмехнулся собственным мыслям – сидел он, удобно расположившись в кресле и сложив ладони на пухлом животике и наслаждаясь созерцанием комнаты коменданта. Обстановочка была роскошной – видать именно сюда пошла большая часть денег, отданных на содержание цитадели. Эйривал любил жить на широкую ногу, чего не скажешь о его людях, выглядивших весьма истощенными.
Конечно группа вооруженных людей всегда могла себя прокормить и обеспечить, за исключением тех случаев, когда они оказывались запертыми в стенах собственной крепости. Князь им больше не платил, грабить местных капитан пока не позволял.
- Не совсем так, сударь мой, - поправил его Лиар. – Мой господин, Салвар де Лангли, готов взять вас к себе на службу по месту жительства, то есть вот этой самой крепости и платить вам вполне приличное жалование.
- Один князек нам уже золотые горы обещал, - воин кивнул за окно, откуда было видно всю цитадель. – А в итоге сидим с голым задом, уж простите за мой эльфийский.
- Вы еще не имели дела с де Лангли, - пожал плечами Сигват. – Я нахожусь у него на службе уже приличное время и он всегда платит исправно, а уж тем более вам нечего опасаться – ваша крепость будет нужна ему лояльной, а гарнизон сытым и готовым к бою. А в бою – будет награда и помимо жалования.
- Сладкие слова, да не будут ли они горьки на вкус?
- Это уже вам решать, - Сигват небрежно запустил руку в поясной мешочек и вывалил на стол несколько золотых монет. – Де Лангли платит, и, я уверен, особенно хорошо он будет платить опытному, закаленному в боях и неподкупному коменданту.
Усач усмехнулся и сгреб монеты в карман. Здесь было его месячное жалование.
- Мне необходимо поговорить с офицерами и солдатами, прежде чем принять решение, - произнес он.
- О да, я понимаю, - кивнул командир наемников. – Надеюсь вы сможете раскрыть им все плюсы новой службы.
- Не сомневайтесь, они придут к единственно верному решению.
- Да и еще, у вас есть толковые инженеры?
- Была парочка, - почесал затылок, припоминая своих людей, Эйривал.
- Если они, а следовательно и вы, захотите заработать еще некоторую сумму, то я бы хотел, чтобы они собрали несколько осадных орудий…
Сигват был доволен. Крепость перешла под его контроль, а с подобным аванпостом можно было начинать более серьезную кампанию, нежели разграбление руин.

Амондир. Вечер того же дня.
С Даниэль

Генерал Штайр обернулся к шедшей рядом Имати:
- Ну и как тебе эти друзья народа? - Говорил он приглушенным шепотом, не смотря на то, что проводника отослал, сказав что нужный дом сможет найти и сам.
- Очень оигинальны. И храбры. - ответила девушка генералу. - Даже слишком храбры, на мой взгляд. Никто не станет оспаривать их власть, поскольку.. либо мне кажется, либо им действительно верят.
- Народу нужны вожаки, толпа - это собаки, сбившиеся в стаю, - генерал скривился, ему даже говорить об этих людях было не приятно. - Но, как ты понимаешь, ни меня, ни князя подобное положение дел не устраивает.
- Понимаю. - равнодушно качнула головой девушка. - Но не знаю, чем я, слабая девушка, могу вам помочь?
- Тем, видимо, для чего вас нанял Его Светлость, - не стал тратить слов на обходные речи генерал. - Эти люди нам мешают, из-за них мы можем потерять все, чего стремились достичь. А вы, соответственно, лишитесь жалования.
- Кажется, я поняла вас, генерал. - усмехнулась Имати и, поправив сбившиеся в сторону волосы - Но я не могу сделать это, находясь вне их общества и окружения. К тому же, на все нужно время.
- У нас нет времени, - отрезал Штайр. - Этой ночью они должны умереть. Все девять, пока их власть еще не так прочна. Воспользуйся беспорядками в городе. Разузнай где кто из них живет, где проводит ночи. Твоих людей скоро пустят в город - они помогут тебе.
- Надеюсь. - почти мурлыкнула Имати. Она не злилась на генерала за резкость. Таких стариков и заматеревших вояк может исправить лишь могила... - Потому что мне бы не хотелось разочаровывать Пресветлого князя де Лангли.
- Просто оборви их жизни. Этих пятерых ублюдков и еще четверых, - Штайр постарался смягчить тон, но все равно по привычке говорил в приказным голосом. - А я с наступлением ночи открою ворота и в город войдут оставшиеся солдаты.
Если в Амондире действительно твориться такой бардак, о котором говорили все в округе, и что было заметно при путешествии по самому городу, то взять его будет не сложно.
- Я думаю, что... - оборвала себя на полуслове она. Хватит разговоров... лучше дай сделать то, для чего я здесь. Девушка посмотрела на небо - до вечера ждать довольно долго и нужно хотя бы рассказать что к чему спутникам. Чтобы не подставлять их под удар.

Это был последний разговор Штайра с девушкой перед началом операции. Когда опустилась ночь, генерал и тридцать его воинов направились к воротам города. Двоих сонных стражей они прикончили сразу – а больше вход в город никто не охранял, дисциплина оказалась никакой, на что Штайр и рассчитывал: на бедлам и на внезапность.
Спустя несколько минут солдаты из лагеря, бывшие в полной боевой готовности уже проникли в Амондир и теперь доверенные офицеры Штайра вели их к важнейшим городским строениям, которые должны были быть захвачены к утру. Сам генерал, во главе пяти десятков воинов направился к княжескому дворцу, заняв его практически с наскока, поскольку сопротивляться было некому – охрана бежала, унося немногие сохранившиеся ценности. Тех немногих, кого удалось отловить – генерал велел казнить за разбой.
А под утро вернулась Имати, вместе с компаньонами, один из которых вывалил на стол перед генералом семь голов. В глазах Шалакхо застыл ужас, Эрп выглядел злым, Микос – спокойным, его зарезали прямо во сне.
- Где Мадрайн? – Вместо похвалы, холодно спросил генерал.
- Пытался убежать, паскуда, - процедил один из убийц. – Мы его псами затравили.
- Добре, - немного мягче произнес Штайр.
- Так что от тела мало что осталось. Да и от головы тоже.
- Надеюсь священник погиб естественной смертью? – Обратился он к девушке. Неприятностей с церковью ему не хотелось, хотя одно то, что головы Генуарда так же не было среди принесенных несколько настораживало.
- Что может быть естественнее удушья? – Улыбнулась Имати, обнажив ровные зубки. – Я всего лишь приложила подушку к его лицу.
- Что же, вы все заслужили награду, и она вас не минует, - Штайр усмехнулся, а затем залез куда-то под стол, выуживая мешочек с золотом и пару рубинов, явно экспрапрированных в этом же дворце всего час назад. – Марк, забери эту падаль, придай им товарный вид и упакуй как подобает!
- Будет сделано, командир! – Рослый воин тут же сгреб головы обратно в мешок.
«Эльфийский король должен получить головы своих врагов хорошо сохранившимися», - про себя отметил генерал.
- Тарвин! Конфискуй все имущество Совета Девяти и передай его в собственность князя де Лангли. Выплати жалование солдатам их тех денег, что были у этих друзей народа. Марви – сними с ворот голову Леонарда и парочки его людей, которые получше сохранились, а после отнеси их Марку.
«Инквизиция тоже должна получить головы еретиков в подобающем виде».
- Отца Генуарда похороните со всеми почестями, его имущество не трогайте. Лайорис – зачитай на площади эдикт, по которому Амондир и все окрестные владения отныне переходят во владение князя де Лангли. Народ должен одобрить.
- А если нет?
- Учитывая сколько в городе солдат – сказать нет они не посмеют, - твердо произнес Штайр. – Тем более теперь, когда мы лишили их вожаков. Рино – отправь гонцов в деревни, пусть знают, кому теперь надо платить дань!
- Так точно!
- И вот еще что, господа: эльфийский вопрос пока еще не решен, - он обвел взглядом всех присутствующих. – В городе эльфов уже не осталось, а вот по деревням они еще есть. В течении недели они все должны вернуться в свои леса.
- Но генерал…
- Я не собираюсь тратить силы на сдерживание толпы эльфоненавистников, - отрезал Штайр. – Тем, кто останется в княжестве спустя неделю я не смогу гарантировать защиту, а пока, Лайорис, прикажи людям остановить эту бойню и лично вешай каждого, кто ослушается приказа.

Полдень 29-го июня. Окрестности Дерьетте
- Если командору было известно то же, что и им, - задумчиво произнесла наместница, - то он счёл эту угрозу не настолько существенной. Если же он не знал о пиратах – тогда ты прав, это может быть опасно… Но здесь эти когорты лишними не будут…
- Не будут – согласился барон. – Потеря порта для пиратов станет тяжёлым ударом.
Аллирия и Лионель скакали в лагерь, где их ждал командир разведчиков. Сэр Жером расхаживал около командирской палатки, покручивая в зубах траку. Алерро был спокоен, как всегда, хоть и несколько мрачен – он ожидал увидеть войска пиратов, а не имперских карателей. Заметив подъезжавших, он выбросил стебелёк и повернулся к ним:
- У нас новости, милорд. В трёх лигах к северо-востоку мои люди заметили штандарты карателей. – На лице рыцаря проступила тень жёсткой смешки. - Пять когорт. В основном пешие – копейщики, но есть и отряд тяжёлой кавалерии. По виду – Голова Дракона. Идут быстро, не скрываясь. Нас они тоже заметили.
- Ясно. Благодарю за службу, сэр. – Алерро откозырял и вышел, а Ре-Монфор повернулся к жрице. – Похоже, это действительно Лиовигильд. У пиратов тяжёлой кавалерии нет.
- Надо думать. – Женщина задумчиво поигрывала кончиком косы. – Я, пожалуй, возьму отряд всадников и встречу командора. – Барон потёр переносицу и собрался возразить, но передумал, и сказал только:
- Как угодно. Я вернусь к осмотру стен.
Вскоре из лагеря выступила турма легковооружённых всадников и рысью направилась на северо-восток, оставляя за спиной город и возводимые под его стенами укрепления. Работы только начались, первый пояс был устроен едва ли на половину. А ведь его ещё предстоит расширить и укрепить. Имперская армия не привлекала крестьян с окрестных ферм, и потому работы продвигались медленнее, чем могли бы. Легионеры по привычке ворчали, но они понимали, почему командование не пошло на этот шаг. Пираты редко вступали в открытый бой с большими силами, предпочитая внезапные рейды и быстрые атаки, и собрать сюда нонкомбатантов значило ослабить армию перед такими налётами и, вполне возможно, вызвать недовольство у местного населения, которое, скорее всего, и так не слишком охотно будет предоставлять провиант для имперских войск. Сделавшие передышку солдаты приветствовали проезжавшую мимо наместницу, и она улыбалась им в ответ, вскидывая руку в приветствии.
День был солнечный, стояла жара, перенесение которой не мог облегчить ветер с моря, и люди то и дело прикладывались к бурдюкам с водой. Лёгкий бриз развевал имперское знамя, солнце зажигало штандарт степным пожаром, и гордый грифон яростно сверкал в палящих лучах, простирая лапу в жесте то ли приветствия, то ли повеления. Впереди над землёй стояла завеса пыли, поднимаемая марширующей армией. Аллирия, прищурив глаза, вглядывалась вдаль, пытаясь понять, где находится командующий. Наконец они оказались достаточно близко, чтобы рассмотреть передовой отряд – всадники блистали начищенной сталью доспехов, не смотря на стоящую жару. Во главе его скакал седой воин с жёстким, продубленным всеми ветрами лицом. Жрица пришпорила коня, арьергард под чёрными весами на рыжем тоже ускорил темп, оторвавшись от основных сил, и вскоре два отряда всадников встретились посреди степи.
- Служение Империи! – Предводитель гулко бухнул кулаком о кирасу. – Командор Лиовигильд Унбакке. – Жрица отсалютовала в ответ:
- Наместница Южных Провинций Аллирия ре-Шериар. Я рада, что вы сочли возможным откликнуться на мою просьбу. – Женщина тепло улыбнулась старому карателю, и на его лице, выражавшем некоторое недоумение, расцвела ответная улыбка. – Мы разбили лагерь с расчётом на ваше прибытие. – Её взгляд скользнул по не столь уж длинной колонне. – Ваши войска смогут отдохнуть от перехода.
- Мои солдаты – не изнеженные барышни. – Отпустив в адрес наместницы шпильку, Лиовигильд сдержанно и не без самодовольства хмыкнул. – Они – опытные воины, и им не привыкать к маршу.
- Но передышке они рады будут. – наместница усмехнулась шутке. - Здесь ещё много работы. Какие вести от Вуодана? К нам вчера присоединились Алларк и р’О Нуар…
- Вуодан ушёл из-под Аррента. Его войска подверглись нападению пиратской кавалерии. Видимо, его попытались захватить врасплох, а когда не вышло, решили отойти. Он преследовал их до леса, а потом вышел на дорогу и повернул к Дерьетте.
- Значит, он идёт сюда со всеми своими силами. – Улыбка наместницы походила на волчий оскал. – Вражеская конница рискует оказаться в мешке.
- Не думаю, что следует ожидать прямой атаки. – Нахмурился Унбакке. – Скорее, это будут рейды по тылам, нападения на фуражиров или даже на мирных жителей… Да, и вот ещё что. – Командор наклонился к наместнице и прошептал ей на ухо. – У меня с собой отчёты нашего шпиона в городе. Думаю, они вас заинтересуют. – Аллирия беззаботно рассмеялась, словно вольной шутке, и хлопнула карателя по могучему плечу, но тут же приняла серьёзный вид:
- Вероятно… - Согласилась наместница. – Но им скорее всего не известно об осаде. Быть может, нам удастся их поймать. Впрочем, - молвила она, глядя на подходящие когорты, - мы всё обсудим на совете. – Она развернула лошадь и поскакала к лагерю.

Вечер 29-го июня. Дерьетте
Заходящее солнце танцевало на искрящейся воде, золотило зубцы стен, крыши домов и башен вольного города Дерьетте, но пирату, нервно оглядывающемуся в тени стены, было не до заката, каким бы красивым тот ни был. Было жарко и душно, как обычно бывает в конце летнего дня, но одежда пирата взмокла не только от жары. Задание, которое дал ему уважаемый в городе астролог и целитель, на самом деле являющийся, как выяснилось, имперским шпионом, выглядело не таким уж сложным, но… Выполнить его означало стать предателем – друзей, соратников, самой идеи свободы, не выполнить было невозможно. Гарс был противен сам себе, но согласился – умирать грязной постыдной смертью он не хотел. Правду сказать, старый мошенник сначала хотел, чтобы он впустил в город отряд имперцев, но тут пират встал стеной. Сошлись на том, что он отнесёт весть. Гарс подумывал, а не отнести ли послание несколько другим людям, но старик и тут оказался хитрей. И вот теперь он жался в тени в ожидании, когда появится человек Ингиса. Где-то рядом затрещал ранний сверчок, затем что-то стукнуло. Гарс присвистнул в ответ. Из переулка вынырнула тень.
- Я вижу, ты пришёл. – Под глубоким капюшоном лица было не разглядеть, голос звучал как-то глухо, будто сквозь полотняную перегородку. – Передай это, кому следует. – Рука в чёрной перчатке протянула ему пергамент. Пират помедлил, потом взял свёрток, и пристально поглядел на незнакомца.
- Понимаю… - В сухом бесцветном голосе слышалась неприкрытая насмешка. – До последнего не хочешь выдавать секреты. Как угодно, не буду мешать. – Закутанный в плащ человек отступил назад и слился с вечерними тенями. Гарс ещё раз подумал, что, может быть, стоит передать донесение главе города. Но не проходящее ощущение чужого взгляда подсказывало, что этого ему попросту не дадут сделать, и он сдался. Пройдя вдоль стены некоторое расстояние и свернув ничем неприметный грязный переулок, Гарс отыскал крышку заброшенного подвала, откуда начинался ход, ведущий за стены города. Руководствуясь в полной темноте одному ему ведомыми знаками, он петлял несколько часов и наконец выбрался на поверхность уже за кольцом стен. Солнце уже скрылось за горизонтом, в сине-чёрном небе разгорались звёзды.


Вечер 29-го июня. Дерьетте. Лагерь имперской армии
На степь опустилась ночь. Как всегда внезапно, без сумерек. В высоком чёрном небе холодно сияли равнодушные звёзды, отражаясь внизу кострами и факелами, освещавшими лагерь. Аллирия сидела у шатра, на сколоченной солдатами лавке. Древесина ещё не успела высохнуть и смолила, распространяя вокруг терпкий аромат. Жрица запрокинула голову, мечтательно всматриваясь в тёмные глубины, не обращая внимания на кипящую вокруг деятельность. На прекрасном лице застыла отрешённая полуулыбка, но женщину наполняла тревога – так же, как перед вестью о смерти императора. Этим вечером на землю ступило нечто опасное… Чистая, необузданная стихия разрушения, каким-то образом принявшая воплощение, обычное для этого мира. Что это? Демон? Что-то иное? Она пыталась найти ответ среди звёзд и не находила. Старые печати сорваны, на севере собирается тьма, на материк вступает нечто неизведанное, времени остаётся всё меньше, Восток уже принял на себя первый удар, а Юг погряз в междоусобной войне… Сердце сжимали ледяные когти предчувствий, и откуда-то из самой глубины её существа поднимался гнев, сдавливал грудь, подкатывал к горлу удушливой волной и взрывался в сознании яростью, плескавшейся в глубине неистово-синих глаз.
За спиной послышались шум шагов и возбуждённые голоса, вырвавшие женщину из мистического тумана. Она обернулась всё с той же лёгкой улыбкой, но ярость прорывалась во взоре, заставляя подошедших разведчиков отводить глаза.
- Миледи, мы захватили вражеского лазутчика. Говорит, у него важное сообщение. – Воин подтолкнул вперёд довольно молодого человека, в котором безошибочно можно было узнать пирата. – Прекрасно. – Жёсткий синий взгляд впился в лицо корсара. – Что вам угодно?
- Я… - Гарс запнулся, под этим взыскующим взглядом он чувствовал себя словно на пыточном столе. – У меня послание… - Он оглянулся на эскорт. Аллирия поняла и отпустила воинов. Корсар достал из-за пазухи пергамент и протянул женщине. Наместница пробежала взглядом по строчкам, и в глазах загорелся охотничий огонь. – Адъютант! Будьте добры, срочно найдите командора Унбакке и барона ре-Монфора. – Роарий умчался, а наместница снова повернулась к посланнику, но сказать ничего не успела: к ней галопом подъехал разведчик в сопровождении ре-Монфора:
- Миледи! Пиратский флот подходит к пирсам!
- Прекрасно! Лионель, вы знаете, что делать…

Да, барон знал, что делать. Взвыли рога, и имперская армия заворочалась, словно проснувшийся ночной хищник. Когорты быстро облачались в доспехи и выходили из лагеря, на склоне холма разворачиваясь в боевые порядки в свете звёзд и костров. Войска построились в две линии: центр первой линии заняли Стражи Предела, с флангов их прикрыли фаланги копейщиков, во второй линии уже только тяжёлые когорты Стражей. Лучники рассыпались перед строем, запылали загодя заготовленные костры, освещая поле боя - не только те, что были в непосредственной близости от лагеря, - полыхала вся цепь дежурных костров, зажжённых расставленными секретами, в ночное небо взвились первые огненные стрелы, обрушились вниз, поджигая сухую степную траву. Латная кавалерия сосредоточилась на правом крыле, образовав мощный ударный кулак, конные стрелки и Гончие – на левом, А в тылу, в самом лагере, под надёжной защитой тяжёлых когорт охранения прислуга уже разворачивала онагры, готовившиеся изрыгнуть огненные болиды зажигательных снарядов.
Лучники успели сделать всего пару залпов, когда случилось то, чего имперские военачальники не ожидали: ворота города распахнулись, и к пирсам хлынул поток людей – без видимого порядка, без охранения. На несколько мгновений имперцы опешили. Но лишь на несколько мгновений. Снова взвыли трубы, и левый фланг – три турмы легкой кавалерии и конных стрелков двинулись вперёд. Им предстояла привычная работа, работа, для которой эти войска и были предназначены – атаковать отступающего, рассеявшегося, дезорганизованного противника. На правом фланге тоже возникло движение, и вниз по склону потекла латная кавалерия – Благородные под командованием барона р’О Нуара – казалось, их было меньше, чем должно было быть. Не столь тяжеловесные, как имперские Драконы, но не уступающие им в качестве доспехов и боевой подготовке рыцари, годившиеся и для прорыва вражеского строя, и для преследования разбитого противника, шли лёгким аллюром, до времени сдерживая смертельный порыв.
Если бы противнику был известен полный состав осаждающей армии, он бы, возможно, задал себе вопрос – куда делась ещё одна турма Гончих. Эта турма сейчас вела разведку в тылах разворачивающихся сил – что бы там ни было, империя никогда не пренебрегала разведкой. И если в тыл армии выйдет противник, которого ждали – у него не будет шанса нанести незаметный удар в спину.
Грохот копыт. Свист ветра. Полыхание костров и кое-где зажегшейся степи. Колонна беженцев медленно ползёт к не столь уж далёким пирсам. Первые уже поднялись по сходням на борта бирем, и среди них был Катул Игнис (уважаемого многоми горожанами звездочёта и лекаря решили посадить на корабли одним из первых). Как все они разместятся на небольших судах, непонятно. Солдаты не забивают себе голову подобными вопросами - это дело командования. Их дело просто и понятно – атаковать вылезших из-за спасительных стен врагов (а не желающие принять власть империи могут быть только ими), рассеять по степи, на их плечах ворваться на суда и в город. Нет, кавалеристы не выезжали на свободное пространство перед городом. Конные турмы потекли в проходы между невысокими холмами, занимавшими восточную часть равнины. Их заметили слишком поздно, чтобы что-либо предпринять. Снова запели рога, и проходы меду немногочисленными холмами устремилась конница. Бросок был коротким и страшным. Ни не ожидавшие такого поселенцы, ни охранение, если оно и было, не успели ничего сделать. Конные клинья врезались в разномастные ряды, пойдя их насквозь с той же лёгкостью, с какой нож режет масло, убивая всех, до кого могли дотянуться, отъехали на расстояние, достаточное для разгона, и развернулись для нового наскока. Ругань, крики, мольбы, незаметная взгляду, но ощущаемая чем-то другим кровяная завеса над страшной просекой из вала тел. Кто-то бежит к назад городу, усугубляя сумятицу, кто-то – на корабли, расталкивая с трапов всех, кто мешает укрыться за кажущимися спасительными бортами. Р’О Нуар развернул своих для новой атаки, и тут со стороны города ослышался нарастающий крик паники и ужаса. Повернув голову на звук, он увидел зарево разгорающегося пожара…

Пока войска империи выходили из лагеря и строились, Аллирия, ещё раз пробежав глазами по строчкам письма, поймала за руку собравшегося убежать Лионеля и показала ему письмо. Что ему сказала жрица, в поднявшемся шуме никто не услышал, но не прошло и четверти часа, как к ней подошли полтора десятка довольно молодых нобилей в боевом облачении, оснащённых осадными арбалетами и кошками. Поприветствовав их, жрица снова обернулась к посланнику:
- Так значит, ты отказываешься провести нас в город тайным ходом, которым ты выбрался оттуда? – Тон наместницы не предвещал корсару ничего хорошего, но Гарс только гордо вскинул подбородок. Аллирия хмыкнула, пожала плечами и приказала увести пирата. Его сдали на попечение префекта лагеря и приставили охрану, чтобы не сбежал, но жрица этого уже не видела. Полтора десятка всадников выехали из лагеря вместе с выходящими войсками и рванули к стенами города настолько быстро, насколько это было возможно ночью при свете костров. Остались ли их передвижения незамеченными противником, Аллирия не знала, но ей очень хотелось надеяться, что нет. То, что она задумала, было безумием хотя бы потому, что первоначальный план, изложенный в послании, был сорван появлением пиратского флота. Но в случае удачи это могло сработать и давало хороший выигрыш во времени. Она была обязана попытаться. Добравшись до рва, полтора десятка волонтёров удачи тенями скользнули в укрытие. Им оставалось только ждать, и что-то подсказывало Аллирии, что ждать придётся недолго. И точно, вскоре послышался отдалённый шум, но отнюдь не с той стороны, где должно было начаться сражение.

Ночь 29-го июня. Дерьетте
В городе стояла суета, непривычная даже для такого суетливого города, как вольный порт Дерьетте. И вызвана она была не имперской армией, глупо упёршейся лбом в городские стены и готовившейся к осаде, а подошедшим флотом. Нет, корсары не стали высаживаться, они решили забрать на суда тех, кто не хотел переходить под тяжёлую руку Империи, и кто быстро выгребал запасы провианта. Тирр Фридман задумчиво созерцал длинную вереницу уходящих из города людей, пытаясь понять, что же ему теперь делать. Было совершенно очевидно, что первоначальный план мог отправляться куда подальше, но послание отправлено, а деньги заплачены – вон тем молодцам, жавшимся в тени подворотни. Он перевёл взгляд со скрывающихся от чужих глаз висельников на суетящихся людей, и тут его осенило. Они хотели поджечь склады. Так в чём же дело? В городе сейчас неразбериха, в разномастной толпе два десятка его головорезов никто и не заметит. Тирр решительно направился к ждавшим его людям.
- План не изменился. Флот или не флот, мы делаем то, что собирались. Прямо сейчас. – Тон Фриддмана не допускал возражений. Однако предводитель бандитов запротестовал, требуя увеличения платы втрое. Тирру было некогда препираться, и он согласился, напомнив, что аванс уже выплачен. Услышав, что им заплатят втрое больше, а работу будет выполнить проще, наёмники заухмылялись и взвалили на плечи небольшие мешки с сосудами, наполненными горючей жидкостью, давно придерживаемой для такого случая стариком Ингисом.
На улице перед складами было многолюдно. Два десятка бесследно растворились в толпе и вынырнули спустя некоторое время из этого потока уже на другой стороне, там, где стояли склады с провиантом и фуражом. Поджечь заранее вставленный в отверстие сосуда короткий фитиль из бечевки, пропитанной земляным маслом, и метнуть оказалось просто. Ни «стражники», ни тем более простые горожане попросту не успели понять в чём дело, когда несколько человек, на миг вынырнув из толпы, забросали здания чем-то горючим и снова скрылись за спинами. Пожар сразу в нескольких зданиях складов вспыхнул мгновенно и вскоре перекинулся на соседние дома, явно собираясь распространяться всё дальше и дальше. Сумятица, вызванная предпринятой попыткой вывести людей из города, стремительно перерастала в панику…

… послышался отдалённый шум, но отнюдь не с той стороны, где должно было начаться сражение. Аллирия и её отряд вылезли из рва и, пригибаясь к земле, стали пробираться ближе к городской стене. Щёлкнули тяжёлые арбалеты, ввысь устремились бельты-кошки. Тихий звук удара стали о камень было не расслышать среди поднявшегося шума. Несколько человек налегли на верёвки, проверяя надёжность зацепления, и первая группа ловко полезла вверх. Аллирия была в их числе. Подъём продолжался бесконечно, внизу виднелись костры, факелы и люди, казавшиеся отсюда муравьями. Сердце жрицы не раз замирало, когда ей слышались шаги стражников наверху, но удача на сей раз повернулась к ней лицом. Оказавшись на стене, женщина затаилась между зубцами. Первая пара стражников получит по метательному кинжалу в горло, но судьба этой ночью, похоже, хранила не только жрицу, но и корсаров. Полтора десятка человек успешно поднялись на стену, и, быстро спустившись, направились вдоль неё к ближайшим воротам. Их не то, чтобы не замечали, просто не обращали внимания, и шедшая впереди жрица надменно улыбалась - себе. Ночью, при неясном свете факелов, она не боялась, что её узнают, а то, что, отрядом командует женщина, для пиратской вольницы было делом привычным, в отличии от имперской армии. Охрана ворот была занята тем, что прислушивалась к отдалённому шуму и гадала, что же может гореть. Увидев новый незнакомый отряд, вояки с подозрением осведомились, что творится на укреплениях. Аллирия раздражённо отвечала, что имперская конница атаковала колонну беженцев, которой ни городские власти, ни капитаны не удосужились выделить охранение, а тут ещё загорелись склады, поэтому их дело – взять под дополнительную охрану ворота, а то мало ли. На самом деле она собиралась подняться к подъёмным механизмам и опустить мост, и потому, не задерживаясь, направилась к винтовой лестнице.


28-е июня. День. Поселение на юго-западе от Аррента
Люди аксиоматрикоса Горилла Бабуиноса вошли в поселение, что называется, молодцами – чинно и красиво, никого не опасаясь. Это поселение приняло руку князя Мариоры, теперь в столице стоял имперский гарнизон, и только крепость Аррент ещё сопротивлялась, но каратель не сомневался – скоро падёт и она. Поселяне, снующие по улице, хоть и поглядывали на солдат с опаской, враждебных намерений не выказывали. До них уже дошли вести об установлении в княжестве имперских порядков, равно как и слухи о грядущем снижении налогов. Увы, после знакомства старосты с Гориллом, эти мечтания были развеяны. Горилл объявил, что его направили сюда, чтобы взять жителей под охрану, поскольку под Аррентом появились банды мародёров, нанятых как бы не сторонниками казнённого князька. Война продолжалась, и Туммориста требовала подтвердить, что поселение является частью империи. Подавленный не столько доводами карателя, сколько его напористостью, голова сдался и подтвердил, что принимает сторону империи. Вскоре над ратушей развевалось багряно-золотое знамя, а конные разведчики разъезжали по дорогам и окрестным полям.

- Здорово, а? - Не сбавляя рыси, Желько цокнул языком и, слегка дернув поводьями, пристроил своего буланого рядом с серым господаревым, - как говорится, «Я здесь, я здесь! Кругом царит прохлада. Луна торжественно взирает с трона в сопровожденьи свиты звездных фей. Но темен сумрак сада, лишь ветерок, чуть вея с небосклона, …»
Милош покосился на молочного брата:
- Ты где вчера ночевал?
Желько смутился:
- Причем тут это? А что?
- Да так, ничего. Просто ты когда из запоя выходишь, еще неделю стихами разговариваешь. Опять в борделе песнями расплачивался?
Ночь была действительно звездной, и луна действительно если не торжественно взирала, то как минимум бесцеремонно пялилась с неба круглым коровьим глазом на войско господаря, скорым маршем покрывающее милю за милей по дороге на север-восток. Но ночь оставалась ночью, и никто даже при всем желании не смог бы разглядеть, как заполыхали уши воеводы. Да Милошу этого и не требовалось. Он своего молочного брата знал как самого себя, хоть и трудно было найти в Гораме двух столь неодинаковых людей.
- Милош, да как ты мог меня подозревать в таком пренебрежении своими обязанностями? Это же война, а я – воевода, какие тут могут быть запои! Хочешь, дыхну? Вот те крест, уже пятый день ни капли! Не веришь? – Воевода развернулся в седле и набрал воздуху, собираясь дыхнуть. Но Милош только отмахнулся:
- Толку-то, с того! Тебя даже если поутру в канаве найти, ты все равно матианумом пахнешь, какую бы гадость в себя не заливал накануне. Впрочем, не суть важно. Главное, ты в седле… Слушай, кто это там, на холме?
- Где? – Желько был счастлив сменить тему разговора; прищурившись, он взглянул туда, куда указывал палец Милоша. На холме, впереди и справа вдоль дороги, на фоне фиолетового неба выделялось несколько черных фигурок. – Это всадники.
- Ну я вижу, что не болотные тролли!
- Да нет, ты не понял. «Всадники» имеется в виду род войск. Наши. Обрадович, скорее всего.
Милош присвистнул.
- Желько, я всегда говорил, что у тебя глаз как у канюка. Но не до такой же степени, чтобы ты своего тезку в лицо признал!
- Я и не говорил, что признал. Просто… ну, это всадники. Видишь пики?
- Нет.
- Ладно, неважно, я вижу. Тяжелая кавалерия вся с нами, так что это может быть только дозор с границы…
- А почему не чужие? Дэнхолм, к примеру?
- В то время как орки идут с севера? – Желько негромко засмеялся. – Нет, это вряд ли.
- А почему Обрадович?
- Да потому что ребята Бодрича – пижоны: у них на пиках конские хвосты. У этих я ничего подобного не вижу, а других дозоров у нас вроде на границе нету.
Пока братья беседовали, всадники приблизились, и выяснилось, что воевода Спахич был прав: все они носили на щитах герб Обрадовичей, скрещенные булавы. Их было пятеро. Самого Желько Обрадовича среди них не было.
Всадники выглядели обеспокоенными и какими-то взъерошенными.
- Слава Гораму и господарю! – скороговоркой выпалил молодой десятник. – Мы вас тут с вечера дожидаемся.
- Где Обрадович?
- Там, - солдат махнул рукой в сторону, откуда приехал.
- Что?
- Я не знаю. Обрадович выслал нас в дозор, чтоб вас не пропустили. Сказал, господарь должен сам на это взглянуть…
- Говори внятно, - Милош видел, что солдат взволнован и даже немного испуган, и потому решил не усугублять его состояние начальственным рыком. – И по порядку. Как давно вы здесь, где и что вы там нашли и почему именно я должен на это взглянуть?
Солдат немного приободрился, повел плечами, унимая мандраж, несколько раз вдохнул-выдохнул и заговорил более спокойным тоном:
- В соответствии с приказом третьего дня выдвинулись на север для соединения с основными силами. Здесь мы где-то часов с пяти пополудни. Тут за холмом лес. Сотник Обрадович решил сделать привал там. А в лесу мы и обнаружили это… не знаю, как объяснить. Поляна, посреди которой стоит здоровенный такой камень, весь исписанный какой-то тарабарщиной. В камне торчит меч. Поляна какая-то странная…
- В смысле?
- Ну, она как будто кем-то перекопана. Причем давно. Поляны, они как ладошки обычно… в смысле ровные. Эта же вся в каких-то холмиках. Под травой не очень заметно, но если попытаться подойти к камню, ногу свернуть можно запросто. Обрадович говорит, что похоже на кладбище. Только могильных камней нет.
Мы, значит, камень этот щупали, щупали… Обрадович даже прочитал вроде что-то там. Меч хотели выдернуть, а он застрямши. Ну, неудивительно, в камне-то. А вот кто и каким макаром его туда запихал, не очень понятно… Да, там еще какие-то проплешины вкруг камня, будто на днях выжжены. А по всему видать, навряд ли кто там в последние лет пятьдесят костры-то жег. Заросло всё… Ну вот. Да вы сами все посмотрите…
***
Сотник Обрадович выглядел хмуро. Он ждал Милоша на краю поляны и нервно постукивал рукояткой кнута по голенищу сапога.
- Господарь, я приказал своим людям на поляну не соваться. Да и вам не советую.
- Отчего так?
- Кони шарахаются. И камень. Я там прочитал кое-что, решил, что не стоит черта за хвост дергать. Буквы наши, но сложно разобрать. Пылью все покрыто, да и поистерлось со временем. Что-то про «признает ночь руку смелого на рукояти меча» и «примут мертвецы новых братьев». Я не очень понял. Да, там еще про золото было… сейчас… «взыскующий злата со смертью обнимется».
Милош задумчиво глядел на одиноко торчащий посреди почти идеально круглой поляны валун, похожий на исполинский кирпич.
- «Луна торжественно взирает с трона в сопровожденьи свиты звездных фей»…
- Что? – Сотник растерянно сморгнул.
- Ничего. Солдат мне сказал, вы пробовали вытащить меч?
- Да, только ничего не вышло.
- Признает ночь руку смелого… Сделаем так. Ты сейчас отведешь своих на опушку. Коней отведете подальше, а лучникам и легионерам, наоборот, подтянуться и быть наготове.
- А вы?
- А я с Желько пойду посмотрю на этот огрызок древней культуры поближе. Мне кажется, эта штуковина очень похожа на какой-то алтарь. Заодно и посмотрим, признает ли ночь руку смелого…
Лунный свет заливал поляну, однако в голову никаких романтичных мыслей по этому поводу ни у Милоша, ни у Желько не возникало. Камень был холодным на ощупь, хотя ночи в это время года были теплыми. Стоя рядом с алтарем (а в том, что это алтарь, Милош убедился почти сразу), господарь и его воевода невольно поводили плечами, пытаясь унять непонятно откуда взявшуюся дрожь.
Первым пришел в себя Желько:
- Давно хотел найти такое безлюдное тихое местечко… - пробубнил он, вскарабкиваясь на камень.
- Зачем?
- Да чтобы поорать можно было вволю! Э-ГЕ-ГЕЕЕЕЕЙ!!!
Милош даже присел от неожиданности и непроизвольно вжал голову в плечи. А Желько, не останавливаясь на достигнутом, ухватился руками за рукоять двуручника:
- Ну-ка, ну-ка…
…Двуручный меч выскочил из камня, как поварской нож из куска масла. Желько от неожиданности упал на брата, сжимая в руках свое новое оружие. Дальше события понеслись друг за другом, как в калейдоскопе. Проплешины вокруг алтаря внезапно сами собой вспыхнули восьмеркой костров, а сам алтарь с треском раскололся надвое, как будто Желько нечаянно разрубил его мечом. Под алтарем обнаружилась довольно глубокая яма, из которой любителям покричать на кладбище призывно подмигнули сложенные в ней драгоценные камни и золотые слитки.
- Эва! – Желько открыл рот от изумления. – Милош, ты глянь-ка, что тут у нас!
Голос брата, в отличие от голоса воеводы, отнюдь не был исполнен радостного изумления:
- Нет, Желько, это ты глянь. Да не в яму, дурень! Оглянись вокруг!
Поляна пришла в движение. Земля вдруг пошла волнами, словно река в половодье. Холмики по одному стали лопаться, как весенние почки, и в лунном свете взглядам братьев предстала картина, от которой волосы у них на затылке зашевелились. Десятки, сотни мертвецов, отряхиваясь, вылезали из могил, скрипя ржавыми доспехами и потрясая в воздухе мечами и секирами.
- Обрадович был прав! Это, сука, могилы! Бежим!
Перепрыгивая через ворочающиеся тела, братья припустили с поляны во весь дух…
***
Выстроившиеся согласно приказу в боевой порядок легионеры и лучники Горама увидели поистине впечатляющее зрелище. В лунном свете, матерясь на чем свет стоит, мчался, перепрыгивая через кусты и корневища, господарь, а за ним, держа под мышкой какой-то ржавый дрын, несся главный воевода горамского воинства. Вид у обоих был совсем не бравый, и объяснение их странному поведению уже показалось на опушке леса. Вооруженные до зубов зомби перестраивались в боевой порядок…

НРПГ-примечания:
1. Цитируемое стихотворение - это т.н. "Ода соловью" Джона Китса. В девятнадцатом веке было популярно и считалось чуть ли не символом рождения какого-то там нового стиля.
2. Матианум - сорт ароматных желтых яблок (Желько неравнодушен к желтым яблокам, ога). Известен еще с древнеримских времен

Сообщение отредактировал Том Семерка - 3-12-2007, 17:47

25 июня. Дорога на Осто-Фиринтаурэ.

Лес приветливо зашуршал листвой навстречу всадникам. Встреча с послом прошла успешно, даже более чем. Король со свитой ехали неторопливой рысью. Впереди еще много часов пути до крепости, даже более чем. Однако предаваться усталости никто не собирался. Тихий напев прокатился по рядам всадников. Эльфы завели старинную боевую песнь. песнь, с которой шли на врага, песнь, с которой возвращались из битв. Свет звезд, мягкое мерцание Луны, сияние Солнца, шепот ветра, рокот земли, журчание ручьев, треск пламени - все это слилось в перилвчатом напеве.

Не заворачивая в столицу, отряд сделал привал посреди небольшой полянки. Рядом находилась опорная база стражей, неусыпно следящих за дорогой на столицу. Скоротав время за неспешной беседой, Король вернулся к эскорту и путь продолжился.

И опять скачка. Однако цель пути уже близка - всадники завидели вдали башенки Осто-Фиринтаурэ. Передовой отряд, высланый из столицы ждал Короля. Заметив всадников, воины вскочили и приветсвтенными кличами встретили своего владыку. По быстрому свернув лагерь, все дружно направились к крепости.

Осто-Фиринтаурэ представляла из себя внушительный форт, окруженный каменной стеной. Дорога по которой шествовала армия вела к воротам. Король велел остановиться. Он знал, что час победы близок. И бросив пылающий взгляд на стены крепости, он узрел вдали стражей - Вольных Лайонса. И осознал в прозрении, что души их жаждут воссоединения с Мерцающей Короной.
-Вольные! - молвил Король. после того, как знамя было поднято, а герольд протрубил знак о прибытии, - Мерцающая Корона ждет ваши мечи под свое крыло. Ибо разделением ничего мы не добьемся, а соединив силы, станем реальной силой, с которой придется считаться!

Вольные на стене разразились радостными криками и отворили ворота. Поцессия с Королем во главе вьехала внутрь.

Амондир. Имати. День тот же


Деньги. Золотые кругляшки россыпью лежали на столе в небольшой комнате, а за столом расположилось шестеро рослых мужчин и хрупкая девушка.
- Это было слишком легко, - произнес один. - Даже для Амондира. Так запросто перебить вся мятежную элиту.
- Они думали, что Штайр - их союзник. Доверились ему.
- Доверять типу с такой рожей, - усмехнулся другой.
- Мы сами у него на службе, - поправил его третий детина, поигрывающий кинжалом.
- Мы доверяем не ему, а деньгам князя, - Имати улыбнулась, подкинув на ладони золотистую монетку с отчеканенным профилем Салвара де Лангли.
- И все же...

Это было слишком легко. Узнав от Имати, что им предстояло сделать, да к тому же всего за одну ночь, поначалу убийцы даже думали отказаться от задания, но - все же все они были профессионалами, а потом - Имати ведь уже приняла заказ. Каждый наметил себе по жертве, а после уговорились прикончить оставшихся двоих из Девятки.
Солнце уже садилось, когда Рябой выследил свою жертву, выходящей из дома - этот член Совета Девяти был простым горожанином, возвысившимся за неплохие ораторские способности. Глас Народа, так его прозвали. Куда он шел Рябому было все равно - он подстерег человека у поворота в узкий переулок и бесцеремонно толкнул его за угол, уронив на грязную мостовую.
- Позвольте, что это зна...
Крик оборвался хрипом, когда узкое лезвие распороло ему глотку. Двое нищих в другом конце переулка опасливо подались назад - до них Рябому дела уже не было. А им - до него. В Амондире в последнее время постоянно кого-то убивали и грабили. Одним трупом больше, одним меньше - врядли кто-либо заметит разницу, пока не соберется Совет. Но совет уже не соберется. Убийца опустился на колено, и несколькими ударами перерубил шею мужчине, а затем бросил свою добычу в заплечную сумку. Обезглавленный труп Гласа Народа найдут под утро. Голым, ибо его одежда приглянулась кому-то из уличных бродяг.
Головорезу повезло меньше - его жертва, пышущий здоровьем амбал, назначенный командиром новой городской стражи, решил провести вечер в кругу семьи, и когда убийце надоело наблюдать за чинным семейным ужином через окно (благо еще людей на улице не было, а то сочли бы, что он за совокупляющимися в спальне любовниками следит), он просто постучал в дверь.
- Кто там?
- Срочное дело от Шалакхо! - Ответил Голорез, и дождавшись, пока женщина откроет дверь, прошел внутрь, небрежно махнув рукой. Тело хозяйки с ножом в глазнице медленно сползло по только что закрытой ею двери. Она не успела даже вскрикнуть.
- Дорогая, кто пришел? - Обреченный скрипнул стулом, вылезая из-под стола, но первой в прихожей появилась девочка лет восьми - она даже непоняла что происходит, и почему мама лежит не двигаясь на полу. Головорез в два шага преодолел расстояние, отделявшее его от ребянка и отточенным движением свернул хрупкую детскую шейку.
- Ты!.. - Хозяин рванулся к нему через трапезную. Возможно, наблюдай кто-то сейчас за домом, он и увидел бы, как пышущий здоровьем мужчина резко, точно споткнувшись, падает на пол. Для того, чтобы завершить свою работу, Головорез воспользовался топориком для рубки мяса, который он нашел на кухне.
Беркут о своей работе предпочитал не распространяться в таких подробностях, как это делали другие, но и он кое-что рассказал Имати - ему выпала сомнительная честь расправиться с чиновником-крючкотворцем, принятым в Совет, чтобы создать новые законы для Свободного Амондира. Это оказался настоящий трудоголик, который денно и нощно проводил в своем кабинете, в одном из административных зданий, обложившись кодексами, сводами законов, чернилами и пергаментом, пуская к себе лишь слугу с едой. Причем дверь в помещение была довольно массивной и намертво запиралась изнутри. Чтобы не мешали. Судя по словам Беркута - тело слуги кто-нибудь может быть обнаружит в выгребной яме, тело хозяина - под ворохом им же написанных бумаг. Поначалу убийца хотел поджечь все это добро, но потом передумал и ограничился лишь отделением головы жертвы.

- А вот у меня позабавнее случай вышел, - взял слово Стилет (которого за излишнюю худобу, зачастую называли Скелетом). - Мой-то клиент позабавиться решил и, соответственно в то заведение направился, где дамы всегда готовы быть милыми и податливыми. Ну, а я за ним...
- Вот ты значит, где всю ночь пропадал, - усмехнулся Рябой.
- Да-с, именно там, но не потому, что хотел, - Стилет улыбнулся.
- Так мы тебе и поверили, - буркнул Головорез. - И почему всегда ему бабы, а мне дети?
- Кто что любит, тот то и получает, - подмигнул ему тощий убийца. - Но вы слушайте дальше. Паренек этот какой-то неуемный оказался - все девиц менял каждый час по две-три. Мне уже и ждать надоело, а тут смотрю - выходит голубчик. и прямиком в отхожее место. Я конечно времени не теряю и за ним - он стоит, отливает себе. Выдавливает, так сказать, раба по капле. Ну я тихонечко удавочку на шею, усадил его как положено. Труднее всего было вот этим ножиком, - он вынул свой любимый стилет. - Отпилить дурную башку.
- И как же ты убежал потом? Весь в крови же был, наверное.
- Да плащ накинул и деру. Тем более уже утро было - ну найдут труп через час или быстрее, все равно дело сделано и Штайр тут за главного.
- А мне этот свинопас Кривошеий достался - Микос, - произнес Лилипут, названный так за свой почти двухметровый рост. - Крестьянская харя немытая, а занял особняк какого-то местного дворянина. Особнячище - во, прислуга вся еще третьего дня как разбежалась со всем ценным, охраны нет, вся домина, значит, к Кривошеему отошла. На шелковых простынях, паскуда спал. Ну я в окошечко залез, тихонько подошел - ножиком по горлышку, он даже очнуться не успел.
- Чистая работа, - улыбнулся Рябой, а затем перевел взгляд на Головореза. - Мы вот после того, как своих уделали, пошли полуэльфа навестить, так он нас будто бы ждал - как увидел меня, так сиганул в окно и бежать - дворик у него не маленький, да еще сад.
- А в саду я, значит, - продолжил Головорез. - И пара собачек. Наш Мадрайн их совсем не кормил, а я им по кусочку мясца дал, так ласковые стали, о мама не горюй, ну я их под такое дело с цепи и спустил. Когда они своего горе-хозяина догнали, то отъелись за все годы голода, я думаю.
- Треск костей по крайней мере по всему саду разносился, - подтвердил Рябой.
- Ну вы даете, - усмехнулся Молот. – Мне-то посчастливилось с Эрпом-воякой разобраться, если кто помнит. Он в казарме ночевал – будь у них с дисциплиной все нормально, к нему и не подобраться бы было…
- Будь у них с дисциплиной все нормально – мы бы здесь не сидели, - бросил Стилет.
- Так вот – во всей казарме шесть человек. Трое – пьяные в хлам, еще двое – явно их догоняющие. Посередине сам Эрп с еще одним трезвенником в карты режется. Я нож бросил с порога, так этот дурень поднялся невзначай – ему в спину лезвие и вонзилось. Сам сдох – командира своего уберег, тот закричал, вскочил, бегать начал, на помощь звать, меч обнажил.
- Дрались? – Скучающе спросила Имати.
- Нет, - улыбнулся Молот. – У меня еще один нож был.
Следующим вновь заговорил Лилипут:
- А после я дождался Молота и мы направились прямиком к нашему дорогому Шалакхо.
- Резня была еще та, - добавил Молот. – У этого торгаша охраны, что тараканов!
Он приподнял рубаху, показав перемотанную рану на боку.
- Вот, задели меня ублюдки, а сам друг народа забаррикадировался в комнате, пришлось вышибать дверь…
- Потом правда мы сами в этой же комнате от стражи оборонялись, - заметил Лилипут. – Но надо было видеть лицо Шалакхо перед смертью. Такое ничтожество.
- А затем подошли люди Штайра, перебили остатки охраны советника и выпустили нас, - закончил убийца.
Имати тоже рассказала о своей работе: отец Генуард спал в церкви, на втором этаже. Как и положено, церковь никем не охранялась и была открыта – запирать врата храма позволялось лишь когда селение или город были отлучены за свои грехи. Священник спал крепко, а девушка двигалась тихо и стремительно. Взяв подушку, она положила ее на лицо спящему, слегка надавив и подождав, пока Генуард не перестанет дышать.
- Он казался таким умиротворенным, - облизнув губки, прошептала она.

27 Июня. Порубежье. Граница Проклятых Земель
Утром с реки начал наползать туман. Ингмар проснулся рано. Есму послышалось, что за стеной башни, в которой он все таки попытался заснуть, раздался тихий всплеск, как будто в воду упало что-то тяжелое. Однако, усталость взяла свое, и он снова заснул. Утром выяснилось, что пропал один дозорный. Его товарищи говорили, что парень отошел буквально на 5 минут отлить возле опоры полуразрушенного моста, и исчез бесследно. Ингмар поднял следопытов. Те внимательно изучали следы.
- Здесь были два человека. Потом, подошел еще один. Дальше осталось только двое, один исчез. Скорее всего, тело сбросили в реку.
- Что за обувь оставила следы? -спросил Ингмар, хмурясь от нахлынувших мыслей.
- Судя по всему, это сандалии и офицерские ботинки. - ответил следопыт.
- Значит, часового убили офицер и монах?
- Скорее капеллан. -сказал следопыт. - У монахов вообще нету подошвы.
- Спасибо, брат. - произнес Майферт, и достало из кармана золотую бляху - вот, возьми - это тебе знак отличия. Будешь в городе, сможешь себе купить все что пожелаешь...
- Благодарю Вас. командир - начальник следопывтов склонил голову в легком поклоне. - Не за награду служим, но за совесть.
- Все во имя Господа и с именем его, произнес капитул, сделав благославляющий жест.
Итак, в отряд затесался шпион, и в нем уже есть предатели. Капеллан у них был один. Что с ним нужно делать, Майферт уже примерно представлял. Отправить в монастырь с посланием, в котором будет зашифрован приказ об аресте. А вот что делать с офицером...
Спустя полчаса весь отряд был выстроен у моста в линейку. Майферт долго осмтаривал ряды рыцарей и сквайров. Среди них завелся предатель. Даже одного предателя было достаточно для того, чтобы завести всех в ловушку. Что делать? Установить слежку за каждым часовым? За каждым офицером? А если предатель среди следопытов?
Тем временем следопыты выловили из реки тело прропавщего дозорного. Течение прибило тело капрала Отто Дикса к коряге у берега всего в двух сотнях шагов от моста. На тело, как всегда, указали вороны. У мертвеца уже было разодрано лицо и выклеваны глаза... Лицо опухло, раздулось и посинело, а на горле были явственно видны следы удавки...
- Вчера во время несения дозорной службы погиб капрал Отто Дикс. - произнес Майферт. - Кто-то подкрался к нему сзади и набросил на шею удавку...
- Мертвяки? -произнес капеллан, его глаза испуганно забегали...
- Будь это мертвецы, тело было бы обескровлено, или погрызено. Труа цел и не вредим, если не считать пиршества ворон. Его убил кто-то из своих. Вернее из наших... Поэтому, я считаю необходимым отправить нашего капеллана в монастырь с посланием. Важно доставить его до вечера. Далее, будем тянуть жребий, чтобы отобрать из каждого десятка по человеку, который останется здесь на страже в течение недели, пока мы не вернемся. Есмли мы не вернемся через неделю, сторожевому отряду вернутся в монастырь. В случае, если вы увидите, что противник переправляется через реку, также вы должны оставить свой пост и ехать в монастырь с известием о появлении вражеских сил. Через 2 дня туда уже должны прибыть основные силы вместе с Командором сиром Рианноном.
Капеллан застыл, как громом пораженный.
Майферт написал на куске пергамента витиеватое послание настоятелю монастыря, и отдал его капеллану, приказав как можнос корее ехать в монастырь. Затем каждый офицер и каждый солдат из его десятка стал тянуть жребий. Так был сформирован дозорный отряд, остающийся в башне. Все остальные стали собирать плоты из бревен, сложенных штабелями на берегу и готовиться к переправе...

27 Июня. Порубежье. Монастырь Пламени Неугасимого
Отец Бернардо был разбужен звоном колокольчика. Мальчишка -послушник приоткрыл дверь, и окликнул настоятеля пронзительным голоском.
- Там голубь... прилетел... с посланием.
Настоятель обычно поднимался с первыми проблесками рассвета, но вчерашняя трапеза и обильные возлияния за столом немного ослабили его обычно бодрый организм, и он проспал лишние два часа, в т.ч. и раннюю молитву. Отец бернардо быстро пробежал глазами послание.
- Сынок, это послание было адресовано не мне, а нашим гостям... Позови-ка ко мне в кабинет командира этих рыцарей, которые остались... Скажи что тут для него задание.
Мальчишка быстро исчез за дверью.
Настоятель наскоро омыл в чаше с водой руки и лицо, и взяв со столика кусок хлеба с чистой ключеовй водой, отправился в свой кабинет. Послание он положил в свернутом виде в свой молитвенник.
Капитан Раймон Миррер зашел в кабинет настоятеля через полчаса. У него был бодрый вид, доспехи сияли в лучах рассвета, а на губах была бодрая и уверенная улыбка.
- Сожалею, но судя про последним известиям, вашему отряду не придется долго наслаждаться нашим гостеприимством. -сказал Настоятель. - ПО недоразумению, послание, предназначенное ли чно Вам, сначала попало мне в руки, но я спешу исправить эту ошибку. - Отец Бернардо развернул молитвенник и протянул капитану свернутый пергамент.
Капитан быстро прочитал послание и выругался безобидным эквивалентом грубого солдатского ругатальства.
- Я понимаю ваши чувства, сын мой, и все же сквернословие - великий грех - сказал отец Бернардо, укоризненно качая головой.
- Похоже, Инквизиция нуждается в нашей помощи. Но...
- Мы способны сами о себе позаботиться... А если наши стены аткует нежить... У нас хватит и оружия и припасов чтобы удержать их у стен 2-3 дня, пока не подойдут ваши основные силы - сказал отец Бернардо.
- Что ж, будь по вашему. Я хотел остаивть тут отряд хотя бы человек 20... Нас тут всего сотня с небольшим.
- Думаю, вы отлично справитесь с этим делом, - заверил капитана отец Барнардо. - Мы снабдим вас реликвиями и отслужим молебен за успех вашей миссии, как мы сделали это для Главнокомандующего вашего ордена.
- да пребудет с вами благодать, отец Барнард, произнес капитан Мирпер, склоняя голову, и Настоятель благословил старого вояку.
- Выступаем! Объявляю сбор! В монастыре остаются 2 меча, 10 мечников, и 10 посвященных. Тех, кому должно тут остаться до подхода основных сил, решит жребий... Остальные поедут со мной в город. В Страдестале волнения. Сожжены две церкви, убиты священники и осквернены реликвии. Нас призвали навести там порядок и провести запистку. Если есть те, кто хочте отсаться здесь и нести дозор вместо того чтобы провдить зачистку, я оставляю вам право выбора.
Около 30 человек нерешительно вышли из строя.
- Что ж, я не могу неволить вас. Но вы должны помнить что любое приказание Верховного Инквизитора для нас - закон. Вы тверды в своем намерении уклониться от исполнения приказа?
Пять человек отсутпили назад в строй.
- Прекрасно. Остающиеся здесь отбудут епитимью, которую им назначит отец настоятель. Остальные поедут со мной...
Через час из ворот монастыря выехал отряд числом в 108 человек. 32 человека остались в монастыре чтобы нести патрульную службу и готовить лагерь к прибытию подкрепелений из замка Айнхорн под кмоандованием лейтенанта Филина.
К городу Страдесталь отряд капитана Мирера прибыл уже в темноте. Городские ворота были заперты. Сонные стражник и наотрез отказывались открывать ворота и впускать отряд в город, предлагая им заночевать у моста, а заодно "доказать свою верность Империи убивая ночных монстров, которые тут шастают по ночам и калечат добрых людей". На вопрос что за монстры такие капитан стражи пожал плечами и ответил, что ему "сие неведомо, а кабы и было ведомо, то все одно не помогло бы, зело монстры шустры и свирепы, а под его началом безусые юнцы, стали не нюхавшие, да старые ветераны, которым бы на грядках капусту растить."
Поругавшись безрезультатно около получаса. но так своего и не добившись, капитан Мирер вынужден был дать приказ стороить лагерь прямо у дороги, ведущей к воротам.
Надо заметить, что ни рва, ни подъемного моста у Страдесталя не было. Да и ворота были таковы, что его ребята могли вооружившись лишь парой свежесрубленных бревен запросто снести эти ворота и решетку, выбив их из петель. Не штурмовать же имперский город? На вопрос, куда же вдруг подевались регулярные войска, капитан стражи снова недоуменно пожал плечами.
" А нечистый их знает.-отвтетил офицер равнодушно. - Покликали их кудысь. Мне о том не сообщали. Вот и пришлось ьмне срочно резервистов созвать, под оружие постаивть, да по стенам расставить. Ворота отворить не могу. Коли подорожной нету - то не положено. Не могу утсав нарушить - меня ж за то под трибунал сразу. Вот как рассветет - покликаем там кто вас сюда вызвал, вот тогда и пустим вас в город -будет все чин чином -ка кто положено... А пока не могу"...
Капитан Мирер ругал и инквизицию, и имперских чиновников, и стражу всех вместе взятых, но поделать ничего не мог. Оставалось лишь смириться с неизбежным, и поскорее начать строить временный лагерь. Рыцари насыпали валы, поставили частокол, и установили палатки, расставив дозоры по углам из частокола. И все равно, капитана Мирера охватило смутное беспокойство. Он чувствовал, будто чьи-то недобрые взгляды следят за каждым их шагом.... А своим ощущениям опытный офицер привык доверять...

Сообщение отредактировал Skaldaspillir - 4-12-2007, 13:11

29 июня.
Проклятые Земли. Ирас-Тенеброс.

Ночь упорно боролась за право безраздельно царствовать над Проклятыми Землями. Но законы мироздания действовали даже в этом забытом богами месте, и тьме пришлось отступить, позволив рассвету забрезжить на горизонте. Отблески поднимающегося солнца окрасили землю в алый цвет, как если бы на камнях выступила кровь, пролитая здесь сотни лет назад. Базилиус стоял на вершине полуразрушенной башни Ирас Тенеброс, на последней ступеньке обвалившейся лестницы, глядя на занимающийся рассвет. Ему нравилось наблюдать за постоянным, вечным ходом светил. Там, внизу раскинулся двор мертвого града, как всегда полускрытый клубящимся одеялом тумана. Отвесные скалы вздымали свои островерхие вершины вокруг города, в их многочисленных пещерах и расселинах селились стаи горгулий. Вот и сейчас некромант наблюдал, как они стремительно носились в багряных небесах, танцуя в струях ледяного ветра.
Здесь, возвышаясь над своим городом и мертвыми пустошами, Базилиус бывал лишь тогда, когда он хотел побыть в абсолютном одиночестве. Его не пугала ни высота, ни дикие завывания ветра, трепавшего полы его мантии и развевавшего длинные седые волосы. Вилла отпил из небольшой фляжки с глинтвейном, которую принес с собой и чуть поморщился, - напиток успел остыть. Неожиданно, на бескрайних просторах мертвых земель появилось темное пятно. Медленно, оно ползло по направлению к Ирас-Тенеброс. Некромант прищурился, - кажется, это отряд и повозка. Что ж, пора приниматься за работу. И все же, некромант еще долго любовался полетом горгулий и слушал заунывную песнь ветров.

29 июня.
Порубежье.

- Ребята, должен вас огорчить, - нам опять задерживают плату за службу.
По рядам воинов пронесся недовольный ропот. Кто-то пробормотал: «Неудивительно, что Уил дезертировал». Капитан, стоявший на возвышении, услышал это и с трудом подавил улыбку. Голова у старика работала отлично, именно он предложил спрятать вещи погибшего солдата и сказать людям, что он дезертировал. Он много чего предложил. В том числе, не выдать людям жалованья и спровоцировать на бунт.
- Вы меня знаете, парни, - я служу бок о бок с вами не один год. Мы, бойцы, охраняющие Империю от Зла, что таится в Проклятых Землях. Но что мы получаем от благородных господ? Подачки и презрение! (Люди зашептались, искоса поглядывая на инквизитора, который, казалось, уснул за столом). Мы служим, охраняем рубежи, а в это время, наши семьи облагают непосильной податью.
И вновь по толпе пронесся недовольный, угрожающий ропот. Кто-то крикнул: «Точно, капитан! Моего отца в долговую яму посадили!»
- Моя дочь вышла замуж, а хозяин, хрыч старый, потребовал право первой ночи!
- У меня мать с голоду померла!
- Моих детей за долги высекли!
- И меня секли!
Солдаты наперебой начали перечислять обиды, реальные или вымышленные, нанесенные им Империей. Люди уже не обращали внимания на старика, дремавшего за столом. Пока кто-то не крикнул: «А мою бабку сожгли, - сказали ведьма она! Тока этого никак быть не могло, к ней вся деревня за травами ходила!» Старик поднял голову, а затем и сам встал из-за стола. Люди притихли, но ропот и недовольное ворчание не смолкли. Глаза, бледно-голубые и какие-то выцветшие, оглядели собравшихся. Странная ободряющая улыбка замерла на губах «инквизитора». Капитан затаил дыхание, - сейчас начнется самое главное. Голос, тихий и вкрадчивый, произнес: «А если б она все же была ведьмой, ты бы меньше любил ее?» Старик осторожно проходил меж столпившихся людей, пока не остановился прямо перед парнем, сказавшим про бабушку-ведьму. Блеклые глаза Катрана впились в лицо стражника. Несчастный побелел как сливки, но не проронил ни слова.
- Молчишь. А почему? А потому что боишься! А чего боишься?
Парень с трудом разлепил пересохшие губы и выдавил: «Так сожгут же. Вы и сожжете».
И вновь легкая ободряющая улыбка скользнула по губам Кайла.
- Нет. Не я. У НАС, знаешь ли, такое не принято. Каждый живет, как знает. Что это за мир, когда мы, люди, боимся говорить о своих чувствах. Да что говорить, чувствовать боимся.
Кайл печально покачал головой. Он вспомнил разговор, который произошел между Базилиусом и им, - старый некромант грезил об утопии, невероятном союзе живых и мертвых. Катран смеялся над бредовыми идеями хозяина, но сейчас, для этих людей, эти идеи подойдут просто идеально. Он вспомнил каждое слово некроманта, - Вилла умел быть убедительным (когда не нес откровенную чушь, - как, например, его идея усовершенствованых созданий или союза нежити и людей). Сейчас, когда все внимание было обращено к нему, Кайл чувствовал себя на гребне волны. Одна ошибка и его сомнет и сокрушит безумная стихия.
- Религия запрещает Вам любить, чувствовать естественные желания. Она говорит, - любишь? Молчи, - грех! Создаешь то, что не разрешено, - разрушь, - грех! Думаешь о запретном, - грех! Инквизиция, держит вас в цепях, грозит огнем и кнутом, бросает в застенки. Ваши цепи это ваш страх. Разорвите его! Освободитесь! Ваши священники кричат о запретах, но сами погрязли в распутстве и пороках, столь противоестественных, что некромантия по сравнению с ними, ничтожная шалость. Вы защищаете их от того, на что они нацепили ярлык Зло! Но Зло ли это? Мертвые могут служить живым! Сколь проще было бы жить бок о бок, без войн. Они исполняют тяжелую работу, ведь они сильней и не ведают усталости. Вспахать землю, выкопать котлован под фундамент дома, принести бревен, - все это могут сделать они. Зачем платить дорожный налог, когда войско состоит из мертвых, - им не нужны еда и сон. Да и зачем вообще война? Почему вы должны гибнуть из-за того, что кому-то понадобился клочок вашей земли? Там, за Рубеж-рекой, полно земли. Там есть озера и реки, леса и горы. Я не скажу про всех некромантов, но МОЙ хозяин не будет против, если вы поселитесь на его территории. И вам не придется бояться, - сможете ли вы заплатить налоги, - ему не нужны деньги. Вас не будет тревожить нежить. Вы сможете построить селение заново или восстановить руины древних городов.
Кайл замолчал, переводя дух. Все смотрели на него, открыв рты. Вдруг кто-то тихо спросил: «А что ему нужно, твоему хозяину?»
- Мир и спокойствие.
С этими словами Катран вышел из помещения, - никто не остановил его. Людям надо дать время подумать. А ему пора уносить ноги.

28/29июня. Ночь.
Одно из Южных Княжеств.

Эрика проснулась в холодном поту. За окном все еще было темно, скреблись ветки, и ей вдруг стало безумно страшно. Как могло получиться, что она, девушка из благородной семьи, ввязалась в такое, за что грозит смертная казнь. И никому, никому про это не рассказать! Она была дурой, глупой, доверчивой дурой. Девушка чуть слышно всхлипнула. «Дедушка». Ей следовало понять, что он появился не просто так. А ведь все было так хорошо, - он присылал ей подарки и письма, теплые и родные. Эрике и сейчас не хотелось верить в свое открытие, но факты упрямая вещь. Он казался таким искренним. Может быть, в тайне он смеялся не ней, над ее доверчивостью, наивностью. Проклятый список! Лучше бы она его не видела! Не видела книг, перечисленных в нем! Но теперь, делать нечего, надо доигрывать свою роль до конца. И надеяться, что «дедушка» не отбросит ее как ненужную вещь и не сдаст инквизиции. А может, он все-таки и правда ее родственник и действительно любит ее? Может ли человек использовать того, кого любит?
Эрика заснула и вновь провалилась в кошмар, где за ней гонялись люди с факелами, а полусгнивший труп пытался обнять и шептал на ухо: «Внученька!»

В глубине эльфийских лесов. 28 июня.

Признаться, Терения была удивлена взаимной неприязни Эредина и друидов, но не подала виду. Она оставила почти весь свой отряд, взяв с собой лишь телохранителей, так что Разбивающему Зеркала не приходилось скучать в одиночестве, дожидаясь её, чему тот, откровенно говоря, был не особо рад.
-Пойдёмте, вас ждут, - друид сделал приглашающий жест.
Спешившись, Терения и её гвардейцы отправились вслед за друидом, ведя коней в поводу. Эредин, Дейдра и остальные остались ждать у невидимой черты. Остался и Аэгиль, уже начавший бренчать на своей лютне и напевать что-то вроде "зеркала - тра-ла-ла-ла», что у разбивателя оных ничего, кроме раздражения не вызывало.
Тем временем, Терения и её спутники шли вглубь священной рощи, и вскоре их взорам предстала поляна, окружённая вековыми дубами, словно безмолвными стражами. В центре поляны стоял деревянный храм. Как и все эльфийские строения, он удивительно органично вписывался в окружающую природу, словно бы дополняя её. Он имел круглую форму, как и поляна, а резные колонны, поддерживающие крышу, были выполнены в виде дубов. Колонны эти, как и их живые собратья, были увиты плющом.
Когда Терения подошла к храму, ворота его сами собой распахнулись, приглашая войти. Эльфы вошли внутрь и очутились в просторной зале, обставленной скромно, но с большим изяществом. Все предметы здесь были деревянные, украшенные затейливой резьбой. Очевидно, других отделочных материалов, кроме дерева, друиды не признавали.
Навстречу гостям с высокого кресла у противоположной стены поднялся величавый друид с длинными серо-серебристыми волосами, перехваченными на лбу зелёной тесьмой. Одет был он очень просто, но Терения сразу догадалась, что перед ней глава служителей культа Природы.
-Привет тебе, о Терения, дочь Айвендила, и вам, славные воины,- прозвучал под сводами храма звучный баритон. – Добро пожаловать в нашу обитель. Я – Ар-Онно, настоятель этого храма.
-Приветствую тебя, Ар-Онно, да никогда не нарушат враждебные силы покой твоей обители! – Терения поклонилась в знак глубокого уважения; свита последовала её примеру. – Прости, что явилась незванной, но в мире творятся странные дела, и мне очень нужен твой совет. И твоя помощь.
-Знаю. И я ждал тебя. Но сначала прошу отведать нашего скромного угощения.
В залу внесли подносы с едой: друиды питались лишь растительной пищей, но эльфов это ничуть не смущало. Запивали же чистейшей родниковой водой.
Во время еды Терения и Ар-Онно неспешно беседовали. Друид выспрашивал девушку о последних эльфийских новостях, впрочем, большей частью из вежливости, так как основное он и так знал.
-Ну что ж, - произнёс он, когда с угощением было покончено, а теперь пойдём, расскажешь мне, с чем пришла.
Терения поднялась и, взяв у Лайсина завёрнутый в ткань волшебный меч, прошла вслед за друидом в небольшую комнатку, куда сквозь распахнутое окошко врывлись весёлый солнечный свет и звонкие птичьи трели. Ар-Онно жестом указал гостье на кресло у окна, сам же сел напротив.
Терения помолчла немного, собираясь с мыслями.
-Нехорошие дела творятся в мире, - наконец, начала она. – Император умер, и поняли головы чернокнижники Севера. Нежить свободно разгуливает по земле, а люди, вместо того, чтобы воевать с ней, поднимают оружие против эльфов…
Она вновь замолчала. Ар-Онно смотрел на неё и ждал, когда девушка снова заговорит.
-И вот думаю я, что в такое время нам, эльфам, нельзя больше отгораживаться ото всех в наших лесах, надо идти и бороться со злом, расползающимся по миру. Иначе, однажды это зло постучится и в нашу дверь. И посему хочу попросить у тебя помощи. В старинных легендах говорится, что многие великие эльфийские воины древности обладали способностью изгонять нежить. И что этой способностью их наделяли друиды. Я знаю, я вовсе никакая не великая воительница, не совершила достославных подвигов…
И, всё же я прошу тебя, о благородный Ар-Онно оказать мне эту милость и наделить меня способностью отправлять проклятую нежить назад, во мрак! Ибо кто-то ведь должен бороться с Тьмой! И я буду бороться! Нельзя сидеть сложа руки и ждать: враг не дремлет. Силы Света должны дать достойный отпор! Я всегда знала, чувствовала, что самой судьбой мне предназначено сражаться со злом. И я клянусь, что выполню своё предназначение и буду сражаться до конца!
Терения говорила совершенно искренне. Она никогда не притворялась, потому что просто не умела это делать. Это знали и её воины, поэтому охотно шли за ней. Это понял и Ар-Онно.
-Бороться со злом, значит, решила… А знаешь, трудновато это делать в одиночку…
-Знаю. Но надеюсь, что буду не одна. А если даже и в одиночку, так что ж… Я уже решила, и не отступлю.
-Вижу, вера твоя сильна. Но вот окажется ли она достаточно сильной для… - друид неожиданно оборвал сам себя.
-Достаточно сильной для чего? – удивлённо спросила Терения.
-Это я так, просто вспомнилось кое-что… Хорошо, я исполню твою просьбу. Опустись на колени!
Эльфийка послушно опустилась на пол. Ар-Онно возложил руки ей на голову и стал нараспев произносить странные слова на неведомом языке. Руки его окутало серебристое сияние, которое с каждым словом становилось всё ярче. Друид всё читал древнее заклинание, и Терения почувствовала, будто невидимые иглы впиваются ей в голову. Было больно, но она даже не пошевелилась. Внезапно, боль исчезла, как исчезло и сияние.
-Встань! – повелительно произнёс Ар-Онно. – Теперь ты можешь изгонять нежить силою своей воли!
-Благодарю! – с чувством сказала Терения.
-Но ведь это не всё с чем ты ко мне пришла, - полуутвердительно – полувопросительно заметил друид, садясь обратно в своё кресло и знаком предлагая эльфийке последовать его примеру.
-Да, ты прав. Я хочу, чтобы ты взглянул на это, - и она развернула ткань, в которую был завёрнут зачарованный клинок, протягивая его Ар-Онно. Тот взял меч, и в глазах его промелькнуло узнавание.
-Надо же… Яростное Пламя… Много столетий никто и ничего о нём не слышал, и вот, теперь ПрОклятый Меч вновь объявился…
-Проклятый? Но почему? И что за проклятие на нём? – вскричала Терения.
-Подожди, давай по порядку. Коли уж он попал к тебе, то придётся мне рассказать его историю. А потом сама решай, что с ним делать.
Друид поудобнее устроился в кресле и начал своё повествование.

-Это очень старая история. Произошла она в те времена, когда мир был гораздо моложе, и звуки эльфийской речи слышались в нём гораздо чаще, чем теперь. Нынешняя Империя только зарождалась, а о людских княжествах никто и слыхом не слыхивал.
Но на Севере уже сгущалась Тьма, ибо с незапамятных времён местнось за Пределом служила гнездилищем Тёмных Сил. И тогда, как и сейчас, мрак стал расползаться по миру. Многие люди, да и эльфы тоже в страхе бежали на юг. Казалось, никто не сможет противостоять надвигающейся Тьме…
Однако, всё же нашёлся среди людей один, который сказал примерно то же, что и ты сейчас: кто-то же бросить вызов силам зла – а если не я, то кто же? И звали его Энгер Доблестный. Он смог собрать под свои знамёна и людей, и эльфов, и гномов и пошёл войной на армию Тёмных. Путь его войска пролегал мимо Замка Тысячи Огней, где жила великая светлая волшебница Атениал.
-Никогда не слышала ни про подобный замок, ни про эту волшебницу, - удивлённо пробормотала Терения.
-Увы, эльфы предпочитают помнить, в основном, лишь о своих деяниях. – заметил друид. - Сейчас от замка даже крохотного камешка не осталось, а волшебница навеки исчезла из этого мира… Между тем, Атениал была одной из тех, кто создавал магические Врата.
При этих словах Терения едва заметно вздрогнула, что не укрылось от Ар-Онно.
-Именно она рассказала Энгеру, как работает система Врат, что впоследствии очень помогло ему. И именно она вручила ему вот этот самый меч по прозванию Яростное Пламя, сказав, что вынутый из ножен, он одним своим видом может наводить ужас на врагов. А чтобы убить им, достаточно нанести лишь маленькую рану.
С помощью волшебницы Энгер одержал победу над войском некромантов. Люди, предавшиеся злу, в страхе бежали от грозного блеска Яростного Пламени, да и нежить боялась этого клинка. Тёмные Силы были отброшены обратно за Предел. Но полностью уничтожены не были. Впрочем, зло и невозможно уничтожить полностью…
Потерпев поражение в битве, некроманты решили хитростью погубить Энгера. Они подослали к нему женщину, прекрасную лицом, словно ясный день, и чёрную душой, будто беззвёздная ночь. Она опутала его своими чарами, и герой влюбился без памяти. А ведьма стала внушать ему, что его заслуги совершенно не ценят, что ему и императорская корона – малая награда, и тому подобные мысли. И постепенно в сердце Энгера поселились зависть и гордыня. Первый шаг на пути к Тьме…
Подстрекаемый ведьмой, он поднял мятеж против законного императора с целью захватить власть и самому сесть на трон. Но многие его соратники не пошли за ним, назвав предателем и отступником. И тогда в порыве гнева он объявил войну тем, с кем ещё недавно сражался бок о бок. Второй шаг тоже был сделан…
На подступах к столице произошла битва между сторонниками Энгера и теми, кто остался верен присяге. Яростный Пламень по-прежнему вселял трепет в людские сердца, и Отступник был уже близок к победе, когда вдруг на поле битвы появилась Атениал. Встав перед Энгером, она заклинала его одуматься и прекратить братоубийственную войну, пока ещё не поздно. Но, ослеплённый яростью, он вонзил меч в грудь волшебницы. И Тьма окончательно восторжествовала в его душе… Но, умирая, Атениал произнесла последнее заклинание: и Яростный Пламень вырвался из руки отступника и поразил его в самое сердце. Так погиб Энгер, один из величайших воинов людей…
А его меч достался тогдашнему императору Флавию. Но не знал он, что клинок, убивший своего хозяина, становится проклятым: если в битве вынуть его из ножен, то он обязательно должен поразить кого-нибудь, и если не удастся добраться до врага, то он поразит друга.
Так случилось, что в бою с орками, вторгнувшимися в пределы Империи, император обнажил меч, но гвардия даже и близко не подпустила к нему неприятеля. Флавий собрался было вложить его в ножны, но Яростный Пламень повернулся в его руке и задел брата Флавия. Небольшая царапина, нанесённая этим клинком, оказалась смертельной. Объятый горем, Флавий сломал проклятый меч.
Что сталось с обломками дальше, мне неведомо. Но было предсказано, что тому, кто снова явит его в сражении, придётся, подобно Энгеру, делать выбор между Светом и Тьмой. Так что, подумай как следует, прежде чем обнажить Яростный Пламень…
В комнате воцарилась тишина. Терения размышляла над словами Ар-Онно.
-Мне нечего бояться этого выбора, - произнесла она, спустя несколько минут. – Людей можно склонить ко злу, но не нас, эльфов! Ни предсказание, ни проклятье меня не пугают: я не вложу меч в ножны, покуда не коснусь им неприятеля!
-Вижу, ты исполнена решимости. Возьми! – друид протянул ей клинок обратно. – Но, возможно, у него есть и иные свойства, о которых мне неведомо. Так что, будь осторожна с ним. И не только с ним… Этот эльф, Эредин, он опасней ядовитой змеи. Не полагайся на него. Приставь к нему надёжных людей, пусть следят за каждым его шагом.
-Но чем же он опасен?
Ар-Онно задумался, прежде чем ответить…

29 июня, поздний вечер, Столица, Главная Имперская Библиотека

Странное это всё-таки место - библиотека. С огромных, в несколько человеческих ростов, шкафов взирают на тебя бессчётное множество книг, чтобы прочитать которые, не хватит и всей жизни человеческой. Эльфийской, впрочем, тоже - пухлые тома имеют тенденцию плодиться и множиться куда быстрей, чем можно было ожидать и, прочтя одну книгу, вы с удивлением обнаруживаете, что за это время уже успело появиться целых две новых. А потому, количество мудрости, тщательно сберегаемой Библиотекой, с самого основания её только росло, равно как и число её служителей. Только люди достойные, грамотные могли попасть сюда, а уж тем более в помещения, что испокон веков были закрыты от посторонних.
Безусые школяры, едва только попавшие сюда, восхищалить тем изобилием, что представало пред их глазами. Вот уж действительно - хранилище знаний. Штатные сотрудники же, разумеется, хотя и не реагировали столь бурно, но в сущности целиком и полностью разделяли овладевавшую молодёжью страсть. Иначе, что бы они здесь делали? Любимые, пусть и пыльные полки часто заменяли им всё остальное, что только бывает в жизни.
Нарио Квинтилий, лысоватый мужчина какого-то блеклого, траченного молью облика, чей возраст приближался где-то годкам к пятидесяти, слыл книжным червём даже среди себе подобных. Лишь старожилы помнили, как он впервые появился в Библиотеке, но и те не разу не видели, чтобы их товарищ хоть когда-нибудь проявлял интерес к чему-то, кроме книг. Лишь беседа о литературе могла заинтересовать сего человека не от мира сего, и лишь тогда он показывал себя довольно-таки интересным собеседником, с полным глубоких познанияй в самых широких областях и множеством оригинальных мыслей, позволяющих увидеть проблему в самом неожиданном ракурсе. Во всех прочих случаях Нарио предпочитал отмалчиваться, предоставляя другим вести беседу, и потому весь разговор рано или поздно сходил на нет - или же опять возвращался к столь любимой им литературе.
Единственная популярная тема из здешнего неисчерпаемого кладезя мудрости, которой он тщательно избегал, это была магия, особенно всевозможные чернокнижные трактаты. Нет, Квинтилий, как человек воспитанный, конечно же, ни в коем случае не прерывал собеседника и даже отвечал ему что-то - но видно было, что тема эта ему не слишком приятна. Почему, слухи ходили разные. Например, из уст в уста. разумеется шёпотом и в недосягаемости от него самого, передавалась история о некоем мужчине, вся семья которого погибла, угодив в руки поганых чернокнижников-еретиков, однако даже самые старые служители библиотеки не могли сказать ничего определённого. В конце концов, какое их дело до того, что именно заставило этого человека уйти из жизни реальной в мир книг? А кроме того, книжники, как люди образованные знавшие множество и более необычных историй, были не слишком любопытны. Благо всегда находились и более интересные темы для разговора, чем биография какого-то траченного мышами и молью Нарио Квинтилия. Вот и сейчас, большинство разговоров так или иначе сводились к нынешней шаткой ситуации в государстве и канцлером, с настойчивостью скаредного старика стремящегося прибрать к рукам всё, что плохо лежит. Не то чтобы библиотекари были все как один записными патриотами - просто в такие вот смутные времена о хранителях мудрости, целиком зависящих от воли владык, чаще всего и забывают в первую очередь.
Наверное, лишь несколько человек во всей Империи знали, кто именно распространял эти байки, и все эти люди умели держать язык за зубами. Собственно, Нарио сам позаботился о том, чтобы слух о его несчастном прошлом разошёлся по библиотеке. Ибо без этого незримого на первый взгляд щита кому-нибудь могла придти в голову блажь взять да действительно покопаться в его прошлом, что книжника по ряду причин не устраивало. Конечно, едва ли сейчас, спустя двадцать лет, кто-нибудь вспомнит о том молодом, но уже изрядно испочренном жизненными реалиями еретике, тем более и дело-то происходило не в столице, а в одном из южных княжеств, довольно далеко отсюда, да и сам Квинтилий позаботился, чтобы замести следы.
Однако, нашли же однажды - почти моментально, едва минул второй год с тех пор, как он перебрался в этот город, сердце Империи. Нашли - и, как это безумно не звучит, не сдали тут же в распростёртые объятья Инквизиции, а предложили работу. Он не слишком интересовался, кто же тот человек в неприметных одеяниях - инстинкт самосохранения оказался сильней даже не в меру развитой любознательности. Одно Нарие помнил точно - несколько невинных на первый взгляд, случайных фраз, что имели скрытый от непосвящённых смысл. И чёрное солнце - зловещую эмблему, что принадлежала, как он узнал впоследствии, старательно штудируя материалы библиотеки, Братству Ужаса, объединяющему едва ли не всех чернокнижников и некромантов, что только смогли избегнуть костра.
В основном, жизнь Квинтилия мало отличалась от того, чего он с самого начала желал для себя. Библиотека щедро делилась с ним скрытыми в её недрах знаниями, да и денег, благодаря оказываемым время от времени тайным услугам, у книжника было побольше, чем у любого из его коллег. Воспользоваться служебным положением и полистать тайком какой-нибудь пожелтевший от времени том из тех, что хранятся в закрытых разделах, выяснив то, что интересовало его истинных хозяев, труда особого никогда не составляло. Разумеется, был и иной, куда более быстрый и денежный, но и опасный вариант. Годился он только на один раз - после такой выходки придётся скорей всего покинуть не только Библиотеку, но и страну. А потому "книжный червь" сейчас волновался. Ибо, судя по тому, что сказал наниматель, как раз этим вариантом ему и предстояло воспользоваться, причём в самом ближайшем будущем.


Примерно то же время, место действия неизвестно

- Скажем прямо, я не впечатлён вашими успехами, сударь. - голос, такой холодный, будто проникающий в самую душу, заставлял кожу покрыться мурашками. Даже Марк Девгал, человек почтенный и обеспеченный, по совместительству являющийся ещё одним из высокопоставленных агентов Братства, чью важность подчёркивало уже то, что он знал, на кого работает в действительности, трепетал перед своим собеседником. Да и неудивительно - в узких кругах тот слыл личностью легендарной. Немало несчастных отправились на тот свет, даже толком не подозревая, почему - а истинный автор тех замысловатых интриг преспопокойно наблюдал за этим со стороны, лишь аккуратно дёргая за ниточки своих послушных марионеток. Здесь, в этих древних, забытых смертными развалинах, уже давненько облюбованных Братством для своих целей, он обычно и продумывал свои чёрные планы, выбираясь из логова лишь для того, чтобы проконтролировать их осуществление. Сейчас же ситуация оказалась прямо обратная - наплевав на секретность и незаконченные дела, его, одного из резидентов в Империи, прям-таки вытащили сюда. А значит, расклад шёл крайне серьёзный, и игра идёт по очень высоким ставкам. Впрочем, кто бы сомневался - генерал по мелочи и не играет.
- Но мы вычислили примерный маршрут объекта. - осторожно возразил шпион. Не только из инстинкта самосохранения и желания оправдаться пред высоким начальством - даже ему была присуща определённая профессиональная гордость.
- Для успеха нам нужно большее, чем просто информация. - высоченная фигура нервно расхаживала по помещению, явно стремясь как можно скорее перейти от слов к непосредственным действиям. - Нам нужны агенты в его окружении. Серьёзные агенты, что могут не только поехать вместе с ним, когда только посчитают нужным, но и сделать то, что надо, когда придёт срок.
- Увы, ввиду заданных мне жёстких временных рамок, это оказалось невозможным. Сами знаете, внедрение человека всегда требует времени... - сообщил Девгал.
- Которого у нас, увы, нет. Что ж, придётся импровизировать. - согласился его собеседник. - Задействуйте наших лучших. Помимо основной группы, выдерните Красного Кайла, введите его в курс дела - должен справиться. Для прикрытия задействуйте герцога - он свою полезность большей частью уже исчерпал, и ценность его для нас уже не столь уж велика.
Марк скупо кивнул. Признаться, ему не нравилась ситуция - ведь при таких ставках и его самого столь же легко спишут в неизбежные потери. Но что поделать - такова жизнь...


как ни странно, примерно это же время, восточная граница, крепость Маредаль

Дождь лин, не переставая, и, казалось, всё небо только и состоит лишь из свинцовых туч, извергающих бесконечные водяные потоки на головы согрешивших чем-то смертных. Сверкающие молнии и неизбежный спутник их гром лишь довершали картину - погодка к прогулкам явно не располагала, и потому даже караульные предпочитали скрываться от буйства стихий в закрытых помещениях, следжя за происходящим снаружи из-за кажущейся безопасности узких окон-бойниц.
И вот, именно в такое время, к стенам крепости подъехал усталый, весь промокший всадник. Полное впечатление. был он в пути довольно долго, и проделал его без обычных в таких ситуациях остановок в ближайших к дороге деревнях. Очевидно, у него были очень веские причины так поступить, и вообще. очень уж сильно он смахивал на какого-то срочного гонца. А потому командир, из числа ветеранов, прослуживших изрядное время на границе, несмотря на дождь, немедленно направился к нему, выяснить, что привело гостя сюда в такое неподходящее время.
Предчувствия не обманули старого служаку. Путешественник поведал, что путь он держит от самого Кареста и ему срочно надо передать послание генералу Марроуизеру. На счастье, Седрик, засидевшийся с офицерами над стратегическими картами, ещё бодрстоввал, а потому письмо немедленно легло на стол генерала.

Приветствую Вас,
Генерал Седрик Марроуизер.

Пишет вам верный подданный имперского трона купец Декиль Доук, проживающий ныне в когда-то славном городе Каресте. Спешу сообщить вам, что в городе происходят волнения, которые вот-вот превратятся в открытые выступления и мятежи. Проклятые крестьяне более не верят в Господа единого, не верят они в императорскую корону, не верят ни в закон общечеловеческий, однако зато разделяют эту новую ересь, что, словно чума заморская, поразила земли наши.
Никто более не работает: поля пустуют, стада не пасутся, мельницы стоят. Людям только по улицам шататься да речевки дерзкие всякие слушать! Ни к чему хорошему это не приведет, поверьте мне
Ежели вы, генерал, не побеспокоетесь о мятежниках сейчас, когда они еще разобщены и не имеют общей цели, то очень скоро вам придется столкнуться с пусть плохо организованной, но уже единой армией. Да крестьян, да с вилами и мотыгами, да трусливых и неумелых, но разве не дороги вам деньги, которые должен платить Карест? Да и репутация ваша? Шпионы и соглядатаи врага все обернут супротив фигуры вешей – все шиворот на выворотот обернут, с ног на голову поставят. На каждом переулке в каждом имперском городе будут кричать, мол, Седрик Марроуизер изничтожил целый город просто лишь потому, что его жители не смогли уплатить налоги в обозначенный срок. Тиран, убийца!
Гораздо лучше для вас и вашего управления будет разобраться с корнем этой проблемы – с бароном Фредериком фон Гаудом, из-за вольнодумия и мятежного уме возник (еще не возник, но обязательно возникнет!) сей мятеж.
За скромное вознаграждение да признание в будущем я готов незаметно провести вас и ваших воинов ночью через Карест – к поместью фон Гауда, где вы с ним расправитесь. Без руководства и постоянной пропоганды крестьяне очень скоро остынут, и все вернется на круги своя. Карест вновь станет верным Империи.
Ежели вы согласны и готовы отправиться в путь, то внемлите моему совету - не берите много войск с собой. Большие силы не спрятать, их заметят еще на подходах, и город обязательно взбунтуется. Возьмите немногих - лишь самых лучших и преданных.

Да хранит вас Бог.

С надеждой,
преданный слуга Империи
Декиль Доук.

P.S. Мой слуга вам все в мельчайших деталях расскажет – как и где связаться со мной.

Верд. 28 июня. Ближе к вечеру.

В'касс Лэйтэ леди Хэрнальт молча смотрела на маленькое поселение людей, что притаилось у небольшой реки. Солнечные блики играли на водах спокойной водной артерии этого незнакомого ей леса. Незнакомого, но они быстро находили общий язык. Вот и сейчас, листья деревьев шептали ей что-то.
Мерная дробь копыт затихла рядом с ней. Лэйтэ не повернула головы, она итак знала, кто это был.
- Ну что, Лоэнриф? У нас не будет проблем с людьми? Или этот город наводнен эльфоненавистниками? – тихо поинтересовалась эльфийка.
- Он спокоен, как пруд в полдень, мой генерал, - ответил командир лучников.
Лэйтэ резко повернулась в седле и резко втянула воздух сквозь зубы, рана полученная в одном из боев давала о себе знать. Казалось, стрела все еще торчит между пластинами ее наплечника и налокотника. Однако девушка быстро взяла себя в руки и кивнула Лоэнрифу.
- Это хорошо, капитан. Мои люди устали от войны. Если бы нам пришлось воевать с этими людьми, прорываясь дальше к землям наших предков, боюс это был бы нашш последний бой.
- Да, миледи, все устали, вы ранены. Этот спокойный проезд, через город подарок Богов измученным войной солдатам.
Леди Хэрнальт устало улыбнулась Лоэнрифу, затем обернулась на свое основательно потрепанное войско. Когда-то их было много, но теперь жалкие остатки гордой армии эльфов на службе великого князя. Лэйтэ вздохнула, сводный отряд стрелков числом сто двадцать бойцов, сорок из которых вряд ли натянут тетиву своих луков, еще с пару десятков продержатся ровно пять минут активного боя.
От конного соединения осталась сотня. Сотня изрядно потрепанной солянки, легкие конники перемежались тяжелыми кавалеристами. Лошади измучены и больше чем на рысь не способны. Им требовался отдых, длительный отдых. Но до него еще необходимо было добраться. Быстро или медленно, но добраться.
До исконно эльфийских земель оставалось немного, но это немного было застроено людскими поселениями, а пробираться чащами у них больше не было ни сил не возможности. Леса заканчивались, уступая место равнинам.
Лэйтэ вздохнула. Что выбрать броситься вперед к родным лесам или отдохнуть здесь, неподалеку от этой мирной деревушки, чтобы уж наверняка проскочить быстрым маршем людские земли.
Она вновь обвела взглядом усталое и израненное войско.
- По коням! – прозвучала команда.
Эльфы нестройной толпой вышли из леса и медленным шагом направились к городку.
К тому времени как потрепанные отряды эльфийки вошли в городок, большая часть жителей собралась на площади - уже в третий раз за последние три дня: сначала инквизиторы бумагу присылали, призывая находить еретиков, затем новое правительство Амондира, теперь вот еще глашатай новый. Эльфов буравили неприязненными взглядами, но не более - против военного отряда горожане выступать не хотели, по крайней мере пока.
- И вот, после свержения беззаконного Совета Девяти, его благородие генерал Штайр де Ламбор приказывает: отныне налог облегченный государю Салвару де Лангли исправно выплачивать и за то законность иметь и защиту от войск его супротив разбойников, пиратов и иных лиходеев, али силы вражьей, служить князю светлому и по зову его первому на рать являться, за что будет каждому жалование и содержание положено по умениям и чину его, а помимо того ельфам, буде такие появятся, разору не чинить и пропускать их в их леса беспрепятственно!
Лэйтэ резко остановила коня и посмотрела внимательно на глашатая. Слева от нее замер Лоэнриф верхом на вороном жеребце.
-Эй, милейший, - окликнула эльфийка читавшего бумагу. - То есть, власть сменилась?
- А то как же! - Отвечал глашатай, по виду ничуть не смущенный тем, что к нему обратилась эльфа. - Мясники из Девятки убиты, а само княжество взял под протекторат его Светлость де Лангли!
- Я В'Касс Лэйтэ леди Хэрнальт, - представилась эльфика. - Слышал про такую?
- Не имею чести, - воин тем временем уже соскочил с помоста, не желая, чтобы этот разговор стал достоянием всех жителей города.
Лэйтэ усмехнулась, похоже в княжестве не только князь новый, но и армия вся. Она соскочила с лошади и, взяв ее под уздцы, отошла к помосту, взглядом глашатая с собой приглашая.
- Я генерал войск эльфийских на службе бывшего князя.
- То есть теперь и вовсе без службы, - заключил глашатай, осматривая саму эльфийку и ее спутников - доспехи на них были добротные, да и сами они выглядели внушительно. - Не желаете ли поступить на службу к светлому князю?
- Люди научились телепатии? - усмехнулась она. - Думаю, что да.
- В таком случае, я уверен - его благородие Генерал Штайр, наместник Амондира, поговорит с вами, - солдат улыбнулся. Эльфы как всегда были высокомерны.
- Где я могу его найти? - поинтересовалась Лэйтэ.
- В Амондире, вестимо, - усмешка стала немного снисходительной.
Эльфийка мысленно застонала. Они измучены и не доберуться туда все живыми.
- Хорошо. Давай мы с тобой поедем к генералу Штайру, а мои люди пусть здесь остануться, отдохнут и раны залижут.
- Лучше не стоит, - покачал головой солдат. - Вы же видели как на вас этот народец смотрит. Как бы потасовок не возникло. Разбейте лагерь за городом.
Лэйтэ обвела толпу внимательным взглядом, затем кивнула.
- Так и поступим, но поеду я одна. Ты сам видишь, что лучники не все доедут.
- Хорошо. Эй люди! Коня мне!
Кто-то из слуг, держащих скакуна посланца Штайра, поспешно подвел его к солдату и получил свой медяк.
Легко вскочив в седло, эльфийка кивнула.
- Показывай дорогу, - но тут же обернулась к Лоэнрифу. - На опушке лагерь разобьешь. Ждите меня там.
- А то вы, миледи, никогда не были в Амондире? - Удивился мужчина.
Девушка выгнула бровь и посмотрела надменно на солдата.
- Предлагаешь мне путь прокладывать?
- По трупам? Обязательно, только не сегодня. Следуйте за мной.

(с Тельтиаром)

Сообщение отредактировал Sarina - 6-12-2007, 13:02

На границе с эльфами. 28 число. При помощи короля эльфов

Трое всадников. Эльфийская граница. Испуганные взгляды, в ожидании шальной стрелы. И два флага - знамя де Лангли и белый мирный флаг. Лишь бы не стреляли, ибо после того, что учинили мятежники, эльфы могли начать убивать людей без разбора.
И хотя эльфам крепко досталось, они все же от природы не были мясниками. И, как следствие, никогда не убивали без необходимости. Звезды пролили тысячи слез по убитым, но их свет никогда не угасал и не ослеплял до безраздельной ненависти. Смертные...что с них взять? Стадо неуправляемых людей, одержимых примитивными животными инстиктами.
Эльфий конный разъезд приметил гонцов. И хотя охладела в последнее время братская любовь к людям, знамя де Лангли эльфы знали. Протрубив в рожок сигнал остановиться, они неспешной рысью пошли на сближение с всадниками. Несколько конных держали на готове луки - если причина побудившая их прибыть ничтожна, то они умрут быстрой смертью.
- Эльфы! Наш командир послал нас с доброй вестью! - Прокричал, размахивая руками, старший из солдат, направившись ко всадникам.
-Хм..люди...давайте их на заставу. - златовласый эльф привстал в стременах и махнул рукой. - приветствуем людей в наших землях. Не скажу, что рады, но вести выслушаю. И если они будут недобрыми...следуйте за мной.
Эльф развернул коня и галопом послал его к невысокой башенке, видневшейся в дали.
Опасливо переглянувшись, солдаты последовали за эльфом, моля господа о милости великой.
Скачка была горячей недолгой. Резко осадив коней рядом с осноанием башни, всадники спешились и взяли в кольцо людей.
-Давайте ваши вести, быстро, - сквозь зубы процедил капитан стражи. После недавних событий, радости от вида людей ему отнюдь не было.
- Вот наши вести! - Мужчина снял седельную сумку, и протянул ее эльфу. - Это подарок его благородия генерала Штайра и светлого князя Де Лангли с заверениями вечной дружбы и помощи: головы тех, кто устроил эльфам резню в Амондире.
Стражники ничем не выдали свои эмоции, только капитан презрительно скривил губы в усмешке. "Люди...думают это обрадует нас."
-Человек, - это слово эльф выдавил с натугой, - ты думаешь, что головы зачинщиков резни вернут нам наших друзей, сородичей и братьев? Неужели эти пустые котлы могут восполнить потерю, которую мы понесли?
Капитан махнул рукой и эльфы спрятали оружие.
-Но, мы как никто другой ценим дружбу и верность. - голос капитан звучал тихо, - а посему, вы проедете на аудиенцию к Королю. Где расскажете ему все.
"Ну все, тут или грудь в крестах - или голова в кустах!" Пронеслось в разуме у посланца. С одной стороны - аудиенция у короля - это большая честь, а с другой - и риск еще больший. Вот тебе и "доедешь до границы - передашь мешочек".
- Для этого я сюда и прибыл, - произнес солдат. - Как скоро мы сможем отправляться?
Эльф вскочил на коня.
-Немедленно. Промедление может обернуться бедой.

А Тем Временем в Тирале...

Сигват Лиар, заручившись поддержкой коменданта крепости, разослал людей в ближайшие селения, дабы предложить охочему люду вступить в его армию, а градоначальникам - принять подданство Джехенны. С помощью Эйривала это казалось вполне посильной задачей, ведь услужливый вояка раскрыл Лиару большую часть информации об окружавших его цитадель территориях.

Сообщение отредактировал Тельтиар - 6-12-2007, 19:29

где-то в эльфийских лесах, 28 июня

"Ну же, думай быстрей, старый зануда!" - пожалуй, если бы окружающие его эльфы и в самом деле могли читать мысли, они бы, вероятнее всего, очень удивились. Однако Эредину, будучи много старше их, не составляло особого труда скрывать свои истинные чувства под бронёй ледяного презрения, привычной маской застывшего на его хищном лице.Сейчас, пока Терения имела беседу с многомудрыми друидами, а её верная гвардия развлекала эльфа песнями сомнительной художественной ценности, сам он довольствовался тем, что глубокомысленно играл тонкими холёными пальцами с зеркальцем, на первый взгляд точной копией того, что недавно стало собственностью девушки. Эредин немало постарался, чтобы его нынешние спутники запомнили такую его привычку и не считали её чем-то достойным внимания, и, кажется, достиг некоторых успехов на этом поприще - все занимались своими делами, не обращая на него ни малейшего внимания.
А между прочим, абсолютно зря. В своё время пришлось немало попотеть, чтобы придать этим зеркальцам нужные свойства, и обезопасить себя от возможных последствий. Помимо своих декларируемых свойств, с помощью этих предметов можно было осуществлять связь, как правило, впрочем, одностороннюю. Конечно, глупо было бы ожидать, что этот фокус сработает на действительно большом расстоянии - очень уж много магии требовалось для того, чтобы обеспечить такое, однако, когда объект находился не столь уж далеко, в пределах нескольких дней пути, всё проходило как нельзя лучше и, главное, незаметней. В принципе, зеркальца задумывались одинаковыми, но всё же несколько различались между собой, эльф же раздавал их интересующим его личностям в зависимости от предполагаемых целей. В частности, зеркальце Терении, которое девушка, скорей всего, ещё долго будет носить с собой, могло только смотреть и слушать, говорить и показывать оно не умело. К сожалению, эльфийка, видимо, прятала его где-то, а потому нельзя было увидеть, что происходит, а только услышать. Что же до того варианта, что Эредин предпочёл оставить для себя, то здесь была прямо обратная ситуация - он мог видеть и слышать, что происходит, однако вступить в диалог посредством этого предмета было бы довольно затруднительно. Впрочем, этому, признаться, он был не слишком огорчён.
- Видишь ли... Мы, Эльфы не всегда были такими, какие мы есть сейчас. - продолжал тем временем друид. - Да, сейчас мы слишком стары и усталы, чтобы тягаться с остальынми, более молодыми расами, но и мудры достаточно, чтобы не повторять хотя бы сосбтвенных ошибок. Но было так не всегда.
Терения вежливо кивнула. Она имела собственное мнение по этмоу поводу - но к чему перебивать старого, всеми уважаемого эльфа? Пусть даже тот века назад и предпочёл отдалиться от жизни своего племени, целиком посвятив себя служению Лесу. Она уже убедилась в глубине познаний своего собеседника, когда тот поведал еёй про меч, и теперь надеялась услышать чего-нибудь полезное и о своём нежданном госте, что так интересуется Вратами.
- Это было давно, при последнем эльфийском короле, когда наш народ ещё не был расколот. К сожалению, власть и мудрость не всегда идут рядом, и, хотя намерения наши были благими, методы осуществления наших желаний нравились далеко не всем. Иногда это порождало войны, войны жестокие и кровавые, и далеко не всегда мы выходили из них победителями. - Ар-Онно вздохнул, видимо вспоминая прежние деньки. У Терении не укладывалось в голове, что когда-то и этот мудрый эльф мог быть молодым, как она сейчас. Однако в любом случае друиду было ещё что поведать миру.
- Последняя война не была в этом смысле исключением. Поначалу, правда, всё шло отлично. Люди, слишком озабоченные сведением счетов друг с другом, не могли оказать серьёзного сопротивления нашим победоносным армиям. Добыча и рабы, взятые в чужих землях, рекой текли к нам и, казалось, совсем недолго осталось до нашего триумфа. Армии наши были сильны как никогда, и, ведомые лучшими полководцами, почти никогда не терпели поражений.
Эредин был одним из наших главных генералов. Быть может, не такой гениальный, как остальные, он брал больше вероломством и жестокостью, и жизни эльфийских воинов являлись такой же разменной монетой в ведомой им странной игре, как и судьбы врагов наших. Однако, надо признать, дело своё он всё-таки знал и никогда не терпел поражений. Но действия таких как он, считавших существ иных рас только прямоходячими животными и оставлявших после себя лишь пепелища, восстанавливали всех против нас. Сопротивление росло, порой мы встречали его даже там, где ну никак нельзя было ожидать. И вот однажды, в какой-то малозначительной схватке с неведомо откуда взявшимся летучим конным отрядом людей, то ли разведывательным, то ли диверсионным, пал наш король.
Война окончилась. Все устали от бесконечных сражений, в которых мы теряли друзей, кроме того, следовало решить, кто же, в конце концов, станет нашим новым владыкою. Все, только не Эредин. Когда армия его растаяла, как утренний туман, а бывшие соратники стали грызться за власть, Разбиватель Зеркал, оставшись не у дел и разочаровавшись в народе своём, просто ушёл неведомо куда, и никто не видел его больше. пуста была душа его, и незачем ему было оставаться здесь больше. Говорили, что увлёкся он знаниями древними, да путешествиями загадочными, но никто не знал точно, ибо подобен молчаливому камню был он и в прежние, лучшие времена...

29 июня
Миртил
Гоблины Угука бежали в высокой траве то скрываясь от стрелков противника, то выныривая из травы. Гоблинам удалось подвести свои отряды достаточно близко, чтобы пустить свои стрелы из слабых луков, а самые юркие были даже у подножья холма. Реакции не последовало ни какой видимо врагу была дана команда, не атаковать по мелочи. Ободренный таким раскладом Угук вернулся к Газгуллу.
-Мой Анператор. Все чисто людишка сильно припугалась совсем стрела не кидается.
Газгулл радостно взревел и махнул своей секирой.
-За мной браты, рубай сукиных котов в капусту. За Горку. За Морку. За Неизвестного Примарха.
Орки вновь двинулись вперед точно таким же строем. За тем исключением, что Вирм отвел сво-его ящера оставаясь в недосегаемости стрел с сотней штурмовиков, пятьюдесятью пехотинцами, 50 лучниками и нескольким десятком застрельщиков. Газгулл шел во втором ряду прикрытый щитом копейщика. Орки яростно били в барабаны, трубили в боевые рога и и размахивали факелами. Естественно это все делали пехотинцы, так как копейщики держали копья и щиты. Когда расстояние позволило в дело вступили лучники, осыпая врага градом стрел. Копьщики опустили щиты и сомкнутым рядом обрушились на передовые ряды врага. Давя всей массой щитов на его строй. Рев барабанов, труб и крики орков разлетелся по всей степи.


В горах у отряда Гримо.
Десяток всадников успешно добрался до позиции войск союзников
-Браты, чего стали? Трусливый людишка нашелся. Засели гады на холме, а за холмом ихней поселок. Вино, бабы. Жратвы. Ай да рубать усех подряд.