Izumo nagaremono, Бродяга из Идзумо

[SonGoku >>>]

Очередной плохо рассчитанный поворот занес его в лес на горе напротив замка. Там новоявленный обакэ долго с тихим «ой!» пересчитывал стволы, а под конец стремглав вылетел на поляну... и понял, что пропал.
Единственный его возможный спаситель, позабыв стыд и приличия, ломал кустарник на бегу. Он так быстро исчез в чаще, что бедолага Мурахата не успел обратиться к нему с мольбой, хотя справедливо полагал, что монашек из горного святилища обязан помогать таким вот как он, попавшим в дрянной переплет. Впрочем, кое-кто из служителей неба на полянке остался – крепко скроенный и удивительно довольный жизнью ямабуси в боевом облачении. Их в деревне боялись не меньше, а то и больше, чем йокаев, - в отличие от последних, странствующие монахи могли появиться в любой момент в любой местности. Но ведь он человек, а не... Бедняга стражник подскочил мячиком, когда на него с любопытством посмотрели из земли, нет – сама земля.
- Г-господин м-монах! – воззвал Мурахата, из головы которого вылетели разом все знания, как обращаться к таким людям. – П-помогите!
Над его... э-э... головой, с небольшого навеса над алтарем, раздался приглушенный смешок, а меховой комок, раскачивающийся на веревке, открыл глаза и вильнул пушистым хвостом.
- Воистину, - заметил нежный девичий голосок откуда-то сверху, - пожалуй, впервые убийца демонов будет защищать йокаев от людей.
- А он не настоящий! – заметил комок и разжал когти.
Он свалился бы на землю, если бы ямабуси не наподдал ему посохом, изменив траекторию полета. Неизвестный зубоскал кубарем докатился до онемевшего стражника и почесал ушибленный бок.

(втроем, ага)

Сообщение отредактировал SonGoku - 8-10-2009, 16:52

[Bishop >>>]

Бакэ-чочин сделал попытку попятиться, но с непривычки завалился на сторону, судорожно дергая нижней частью, которая заменяла теперь обе ноги сразу. Если бы он был настоящей лампой, не миновать бы лесного пожара. По траве пробежали искорки и погасли почти тут же. Мурахата совсем пал духом.
- Хочу стать обратно человеком! - завыл он в отчаянии.

Наверное, это был самый необычный военный совет, на котором присутствовал бывший стражник. Если честно, то он в жизни еще ни на чем таком не присутствовал – зато пару раз стоял на страже в коридоре, когда в замке обсуждали военные вопросы. Между алтарем и корявым деревом расположился ямабуси, уступив место странно одетому юнцу. Откуда тот взялся, Мурахата так и не понял. В нем было что-то неуловимо знакомое; не то, чтобы бакэ-чочин когда-либо видел этого человека, но чувствовал, что должен знать. Выражение на безусом лице было очень упрямое и решительное, волосы перетянуты алым шнурком, пестрая одежда спущена с одного плеча, второе обнажено. Третья участница пряталась скромно под покрывалом и отмалчивалась, зато в кустах кто-то радостным эхом повторял последнее слово, стоило лишь заговорщикам замолчать. А еще кто-то хлюпал, как грязь под дождем.

(minna)

Сообщение отредактировал SonGoku - 8-10-2009, 16:52

[SonGoku >>>]

Молодой человек в разноцветной одежде захотел знать, как же так получилось со стражником. Крестьянин-стражник-обакэ немного успокоился и даже с некоторым азартом рассказал свою печальную историю, находя странное утешение в ее необычности. Ораторским искусством он никогда не обладал и в своей деревне не числился хорошим рассказчиком, а потому слушателям пришлось вынести множество повторений и не относящихся к делу замечаний.
- Наш даймё в союзе с этим колдуном и разрешает ему творить все, что вздумается, - со страстью в голосе закончил Мурахата повествование. – Если бы можно было освободить от него замок, всем было бы лучше.
Юнец нахмурился, чтобы казаться постарше. Монах хмыкнул, кивнул утвердительно, забыл лишь уточнить – на что именно.
- Нас слишком мало! – заявил недовольно юнец.
- В битве при Окехазама у противника было двадцать пять тысяч, - заметил ямабуси. – А у...
- Помню-помню, - сердито воскликнул юнец. – Тысяча восемьсот!
- ...сот! – добавили из кустов.
- Хлюп, - согласилась грязная лужа.
Стражник пожалел, что такой неуч и понятия не имеет, где находится та самая Окехазама и кто участвовал в той битве, хотя по тону было понятно, что знать должен бы.
- Но если не пойдете вы, то и взяться-то больше некому.
И то была чистая правда: никто в округе и не подумал бы избавить местных жителей от колдуна, а дальним – какое дело? Если бы Мурахата оставался человеком, он склонился бы сейчас в земном поклоне, лишь бы молодой воин и страшный монах согласились помочь. Но человеком он не был, и потрепанная, кое-где дырявая лампа неуклюже перегнулась в комичном подобии поклона.
- Ну что ж... – разноцветный юнец сорвал веточку, поковырял ею задумчиво в зубах, затем, сунув ветку в узел волос, подкинул на ладони невесть откуда взявшуюся монету.
Монах рассмеялся, повертел перед носом ладонью.
- Сколько в замке солдат?

(непотопляемое японское трио)

Сообщение отредактировал SonGoku - 8-10-2009, 16:53

[Далара >>>]

Бывший крестьянин в раздумьях весь сморщился и даже поскакал вокруг кочки – к явному неудовольствию кого-то внутри нее. Бакэ-чочин очень боялся ошибиться с подсчетом. А считать умел только десять раз по десять и лучше бы на пальцах. К его облегчению столько и вышло, если включить в общее число и тех из солдат, кто жил в деревне. Монах вопросительно посмотрел на юнца – у того воинственно топорщился завязанный на затылке хвостик. Узел выглядел так, будто в середине процесса хозяина застиг тайфун.
- Сто человек... слишком много. Кто сказал, что нужно сдаваться? – мальчишка обвел грозным взглядом поляну.
- Я! – пискнули из-за дерева.
Подталкиваемый кем-то еще, на открытом пространстве очутился старый и весьма потрепанный бумажный зонт. Кое-где бумага отстала от бамбуковых планок, да и рисунок побледнел настолько, что был почти неразличим, но обакэ держался бодро.
- Там много людей, - пояснил он. – А вас очень мало. Да и ничего эти люди вам не сделали, зачем же начинать драку? Лучше сдаться и решить все мирно-мирно.
- И что будет? – насмешливо отозвался монах. – Хозяин Инуямы прикажет натянуть на тебя новую промасленную бумагу? Люди выбросили тебя и забыли, как ты хочешь договориться?
- В замке думают, будто мы потеряем аппетит и уйдем восвояси? – захотел знать юнец.
В ветках прошелестели, что в замке, возможно, и не догадываются о грядущей осаде, но к голосу никто не прислушался.
- Мы находимся на самом дне, - продолжал юный воин.
- Неправильно, - булькнуло под ногами; два пузырька воздуха блеснули, как два глаза. – Мы находимся на склоне горы, а река внизу.
Чпок – это утонул в густой жиже камень. Бакэ-чочин отскочил в сторону из страха быть проглоченным землей. Переваливаясь с боку на бок, словно толстуха на ярмарке, на открытое пространство выбралась глиняная бутыль с отбитым горлышком; над нею стайкой вились три блуждающих огонька. Мелькнуло между деревьями нечто яркое, многоцветное. С коротким четким шорохом откидываемой на каждом шаге длинной полы человеческая фигура степенно выплыла на поляну. Аккуратно сложила перед собой длинные рукава, из которых не выглядывали руки. Головы тоже не было, вообще ничего под тяжелой тканью осодэ. Торжественное впечатление немного портил вцепившийся в подол репей.

(san-nin)

[Bishop >>>]

- Наша судьба интересна, - голос мальчишки в цветной одежде окреп. – Почти каждый из нас находится в большой нужде, но взгляните на наш удел так, как на него смотрю я. Вот он – шанс изменить свою жизнь, и я никому не позволю упустить его. Вы что, на самом деле хотите потратить дни на мольбы о долголетии? Мы родились, чтобы потом умереть! Кто со мной, выходите на поле сражения. Кто не хочет, пусть остается на месте и со стороны наблюдает за моей победой.
Темные глаза его заблестели.
- Если выпадет «оборот», мы выиграем, - добавил кудлатый юнец.
Собравшиеся на поляне обакэ зачарованно наблюдали, как взлетает монетка. Только монах крякнул в сжатый кулак. Больше всех волновался Мурахата. Он сообразил, что сейчас вершится судьба единственного его шанса отомстить колдуну, который так скверно с ним обошелся, и если монетка выпадет не той стороной... Облезлая лампа сильно наклонилась вперед, стремясь увидеть первым и рискуя свалиться в грязь целиком. Вот, словно кто-то замедлил время, монетка летит вниз, падает на подставленную ладонь...
«Оборот».
Юнец стиснул монету в чумазых пальцах; под давно нечищеными ногтями красовались черные ободки.
Монах встал – на поляне стало заметно меньше свободного места.
- Наконец-то! – сказал он. – Когда?
- Сейчас! – воскликнул нетерпеливый Мурахата.
- Подождите, - булькнула земля рядом с ним. – Нужно бросить клич, к нам может присоединиться кто-то еще.
- Еще! – требовательно отозвались из кустов.

(sannin)

[Далара >>>]

Тем временем в замке Инуяма

В маленькой комнатке для отдыха собралась вся только что смененная стража. Форменные хаори сложили в углу, для мечей не хватило стоек, и их положили грудой рядом с одеждой. Те, кто сидели ближе всего к светильникам, вытирали платками пот, кто-то спустил косодэ и джубан до пояса. Совещание шло при неровном колеблющемся от ветра свете масляных ламп – перегородки на улицу пришлось открыть, потому что места внутри хватило не всем, и часть людей сидела снаружи. Поначалу пытались набиться все, но старший (не по званию, по возрасту) велел не изображать угрей в бочонке. И даже так сидели почти на головах друг у друга. Среди них не было одного только Мурахаты, и именно его исчезновение вызвало экстренный совет.
- Нужно дождаться каро, пусть он скажет, что делать, - вынес предложение крепкий толстячок, который сидел, привалившись к дальней стене, и зевал, не стесняясь, во всю глотку.
- А до того пойти спать, - поддержал его кто-то из молодняка снаружи.
- Нельзя! – отрезал старший. – Если это происки врагов, к утру мы все можем оказаться пропавшими или убитыми.
- Это не враги, это демоны, - подали дрожащий голос из угла. – Мы видели бакэ-чочин собственными глазами.
- Да вам привиделось, вы ж оба известные пьяницы, - полетела насмешка из другого угла.
- Я тоже видел! – сказали у входа.
- Что, они и с тобой поделились пойлом?
Чуть не завязалась драка, но окрик старшего пресек ее на корню. Пыхтя, крепкие мужички расселись по местам, не отказывая себе в удовольствии метать друг в друга уничижительные взгляды.

[Genazi >>>]

- Куда как легче было при господине Икеда... – с горечью произнес тот из стражников, кто служил дольше всех.
- А по мне, так Нобухидэ-доно был самым добрым из всех правителей, - тут же заспорил другой. – Он и о крестьянах иногда не забывал, и замок держал в большом порядке, несмотря на свой горячий нрав.
- Да, не то что нынешний, болтается с отцом по столицам, редко когда сюда наведается. Позволил этому...
Говорившему заткнули рот сразу несколько ладоней, чтобы не навлек беду. Все одновременно подняли головы, хотя потолок мешал видеть высокий донжон, в котором расположил свои покои колдун.
- А ведь Мурахата дежурил там, - вспомнил приятель исчезнувшего стражника. – Он еще боялся идти, но старшему каро перечить не станешь.
- Значит, нужно спросить...
- В общем, его.
- Спросить надо.
- Кто пойдет?
Воцарилась неловкая тишина.
Старший обвел взглядом своих товарищей и поднялся с решительно поджатыми губами.
- Я пойду. Предупредите смену и будьте сами настороже.
Его провожали как на верную смерть.
Крепкий старик лет шестидесяти с фонарем в руке решительно поднялся по деревянной лестнице и, запретив себе думать о чем-либо, чтобы им не овладела робость, прошел ко входу в покои колдуна. И в изумлении остановился перед широкой прорехой в искусно расписанной бумаге перегородки-сёдзи. За которой виднелся очень хрупкий мальчишеский силуэт. И даже несмотря на то, что старший никогда особо не жаловался на зрение, сейчас, в зыбком, рассеянном свете фонаря, ему казалось будто бы силуэт был окружен подрагивающими, словно живыми, тенями.
- Зачем ты пришел? – Простой, незамысловатый вопрос, не имеющий никакой эмоциональной окраски. Просто вопрос. Но за все то время, что Дзенчи пребывал в этом замке, страх перед любым его словом, можно сказать, вошел в привычку.

[Далара >>>]

Стражник выпрямился и, насколько сумел, придал себе бодрый вид.
- Меня... всех нас вол... интересует судьба Мурахаты. Он не явился на вечерний сбор и... может быть, вы видели... что-нибудь?
Он не был уверен, нужно ли опуститься на колени, войти в комнату или сделать что-то еще, а потому оставался на месте, полусогнувшись инстинктивно.
- Му-ра-ха-та, – По слогам, и очень медленно, произнес юноша, чему-то улыбаясь. – Что заставляет тебя думать о том, что мне интересна жизнь, место, и вообще все что так или иначе связано с этим человеком?
- Ничего, господин, - на всякий случай отозвался старший смены (он был мудрым человеком и предпочитал не лезть на рожон там, где можно обойтись без этого). – Но он ушел служить здесь, и больше его не видел никто. Остальные волнуются и опасаются за собственные судьбы. Ведь у каждого есть жена и дети, - привел он аргумент, который самому ему казался самым важным и неоспоримым.
- Ммм… Понятно. И что же ты предлагаешь? – Смиренно спросил Дзенчи, громко вздохнув. - Моя память в последнее время слаба, и иногда мне кажется, что я болен… Может и встречал, может и нет. Все так зыбко, знаешь...
Стражник приободрился.
- Больны? Так может, лекаря позвать или онмиёджи? Все как рукой снимет, наверняка.
Втайне он надеялся, что онмиёджи избавит и колдуна от болезни, и их всех от нежеланного присутствия последнего.
- И память вернется, и...
- Довольно, - повелительно прозвучал новый голос.
Его владелец находился вне пределов круга света от фонаря и свечей внутри комнаты.
- Шокичи, отправляйся домой, и пусть остальные сделают то же самое.
Он дождался, пока стражник спустится по узкой лестнице, и только тогда заговорил снова.
- Господин Дзенчи, нынешний владелец замка хочет, чтобы вы жили и заправляли всем здесь, и не мое дело препятствовать его воле. Но это не дает вам права распоряжаться жизнями стражников. Прошу вас впредь, если они станут досаждать вам, отправлять их к дайгаро или ко мне.

(вдвоем в Дженази)

[SonGoku >>>]

Совещание на соседней горе

Тот, кто все это время набирался храбрости, в конце концов, решился и пискнул:
- Меч!
Одобрительным солидным постукиванием отозвались три округлых замшелых валуна в красных передничках, за которыми прятался робкий оратор. Монах пошарил в зарослях концом шеста, в ответ из-за веток в него швырнули чем-то красным и некрупным.
- Съесть ли бобы или попробовать человечинку? – спросил тонкий голос.
Онивака взялся за поиски всерьез - и выволок за шиворот малютку-йокая в обносках. Тот вертелся и пищал, рассыпая по земле пригоршни бобов.
- И этот стручок намеревался меня сожрать? - удивился монах. - Ты еще кто такой?
- Адзукитоги, - подсказал из-под ног доротабо, знакомый со всеми окрестными йокаями.
- Тоги*, - исправно откликнулось эхо с веточки.
- Верно, - засмущался любитель бобов, поглаживая обвислый жиденький ус. - Эй! Отдай немедленно! Они не твои!!!
Новоявленный предводитель маленькой, но решительной армии продолжал задумчиво жевать подобранную добычу.
- Так что ты говорил о мече?
Адзукитоги еще подергался, стремясь вырваться и вернуть себе так бесцеремонно пожираемое имущество, но держали крепко, и он сник. Повис тряпочкой со страдальческим видом, а когда не подействовало и это, оживился и, нащупав за пазухой остатки бобов, заявил наставительно:
- Обязан быть меч. У всех полководцев были мечи. Хорошие! А у тебя, - добавил он издевательски, чтобы хоть как-то отомстить за обиду, - нет никакого!
- Это верно...
То ли от печали, то ли от напряженной работы мысли, пестрый юнец утратил концентрацию, и одежды его потихоньку начали выцветать, приобретая рыжеватый оттенок, как будто выгорели на солнце. Глиняная бутыль с отбитым горлышком сочувственно булькнула, а хитодама от расстройства утратили блеск.
- Жаль, что до гор Кумано так далеко идти, - произнес нежный голос под аккомпанемент позвякивания бубенчиков, вплетенных в длинные волосы; самой женщины не было видно, лишь мерцающий силуэт под накидкой.
Одежда-призрак молча погладила расстроенного молодого человека по руке, а затем и вовсе обняла за плечи.

-----------
*研ぎ - перемалывающий


(японский триумвират)

Сообщение отредактировал SonGoku - 3-03-2010, 16:44

[Далара >>>]

Отвлек всех топот, как будто через лес пробиралось стадо лошадей. Хруст, шелест, треск отломанной ветки и чей-то тонкий возглас. Неизвестных было много, и хотя они были молчаливы по большей части, создавалось ощущение, что их целая армия. Бакэ-чочин в страхе спрятался за алтарь. Доротабо забулькал, понимая, что сейчас по нему будут бесцеремонно топтаться, а Каса-каса запутался в звуках и теперь обиженно фыркал. Хитодама с писком попытались залезть в горлышко бутыли.
Раздвинулись кусты, на поляну выступил и остановился первый из отряда. Маленький, размером с человеческого ребенка, поросший шерстью, он щурил на свету единственный глаз. Сзади на него уже напирали, но он поднял маленькую по-детски пухлую руку, и его перестали пытаться толкнуть вперед. Еще с десяток любопытных веселых глаз уставились на сборище из темноты. Кто-то из малышей залез на дерево и сверкал глазом оттуда.
- Место занято! – зычно провозгласил Онивака, отпустил любителя красных бобов, покрепче взял свой посох и пошире расставил ноги.
Ему очень хотелось подраться. Шу-шу-шу, хлюп, чпок. Малыши переговаривались, оборачиваясь друг к другу, глядя в глаза. Тот, что сидел на дереве, нашел там зверька Касса-Каса и теперь тыкал его пальцем, чтобы послушать, будет ли тот пищать. Первый – то ли предводитель, то ли роль просто выпала на его долю, с бессмысленной улыбкой младенца воззрился на странствующего монаха. Кто-то из-за его спины запустил камешком в человека.
- Прекратите! – заорал юный мститель так, что и без того встрепанные волосы встали дыбом. – Вы мешаете мне думать!!!
Малыши подскочили, как ошпаренные, снова забормотали между собой. Двое, отталкивая друг друга, выбрались на поляну и попытались усесться в грязевую лужу (та отползла в сторону). Третий нянчил укушенный Каса-касой палец.
- Тебе помочь? – впервые сказал что-то осмысленное их предводитель.
- Нужен меч, - мрачно отозвался молодой человек, поглядывая на оружие, заткнутое за пояс горного воина.

(тройственный союз)

Сообщение отредактировал SonGoku - 3-03-2010, 16:45

[Bishop >>>]

Весь вид Ониваки – монах хоть и опустил посох, но настроен был все так же решительно – говорил, что без боя он с клинками не расстанется. Кроме того, с ним не стоило ссориться еще и потому, что, несмотря на воинственный пыл почти всех присутствующих, ямабуси оставался главной боевой единицей их армии.
- Может быть, яма-варау знают, не живет ли поблизости кузнец? – подсказала из развилки старого дерева хозяйка храмовых бубенцов.
Хлюп-хлюп, шу-шу – снова поднялся гам среди мохнатых йокаев.
- Знают. Риса, сакэ или хотя бы персиков дадите? – осведомился их главный. – Тогда скажем.
Остальные согласно закивали головами с длинными носами.
Молодой человек, не глядя, протянул руку к монаху раскрытой ладонью вверх. Онивака не уступал. Молодой человек сдвинул брови и, выдернув из-за пояса сложенный бумажный веер, в раздражении постучал им себя по колену. Онивака закусил губу.
- Отдай, - негромко произнес молодой человек.
Ямабуси плюнул и вытряхнул из походной сумы провизию. Глиняная бутыль с отбитым горлышком почувствовала, что в ней нуждаются, и отправилась по кругу. Маленькие человечки оставили свои не всегда безобидные занятия и уселись полукругом перед святилищем. Они жадно тянули ручонки к еде, когда им протягивали ее, и тут же начинали чавкать с большим аппетитом, словно не ели недели две. К бутыли каждый прикладывался надолго, будто намеревался выпить ее сразу до дна. На их счастье она не пустела, лишь миролюбиво ворчала иногда.
Немного насытившись, предводитель отвлекся от лакомства и расплылся в благодушной улыбке.
- Кузнец-то живет, только не здесь, а в Вакаяме, - объяснил он. – Зато очень хороший кузнец! Мы и сами идем к нему, проводим, если надо. Путь не близкий, но можно добраться за недельку-полторы.
Увидев, что молодой человек начинает грустить, добавил в утешение:
- Если только никто из вас не умеет летать.
- На меня не рассчитывайте! – прозвенел сверху женский голос раньше, чем кто-то успел произнести хоть слово в ответ; бубенчики в волосах призрака негодующе зазвенели.
Собрание понурилось. Молодой человек с достоинством удалился в кусты, спустя недолгое время оттуда послышался треск ломаемых веток и проклятия.
- Не вышло, - доложил предводитель, вернувшись.

(втроем)

[SonGoku >>>]

Стук копыт, поначалу далекий, а затем все четче и громче, насторожил сначала тех, кто обладал тонким слухом, ну и всех остальных потом тоже. Особенно после того, когда расхрабрившийся Каса-каса взялся подражать этому звуку, необычному в горах посреди темной ночи. Любопытствующая луна, которая давно подглядывала за военным советом во дворе старого храма, осветила узкую тропу и всадника, сгорбившегося в седле. Плетеная из травы прохудившаяся шляпа-амигаса надежно скрывала лицо, ветер ерошил дорожный плащ, словно забытый крестьянами стог перепрелой соломы. Запоздалый путник устало покачивался в седле и, видимо, задремал, раз не удивился тем, кто смотрел на него во все глаза (у кого они были).
Вперед вышел, разумеется, Онивака, не усидел на месте. Должно быть – устал от долгого затишья. Но его зычный окрик оставили без ответа, как будто ночной гость был глух к окружающему его миру.
- Ну, ты сам напросился, - беззлобно возвестил монах, поигрывая длинным посохом.
Звон колец на нем повторял звон бубенчиков в волосах укутанной в полупрозрачную накидку Судзухико-химэ.
Непохоже, чтобы всадник натянул поводья (он вообще не пошевелился), но лошадь остановилась. Вероятно, не захотела связываться с горным монахом. Наконец, и ее хозяин поднял голову.
- Хочешь драться со мной? – спросил он. – Таково твое желание?
Онивака весело подтвердил, что не прочь и размяться.
- Хорошо, - кивнул незнакомец, распрямляясь в седле. – Будь по-твоему.

(с Бишем)

[Далара >>>]

На дереве под яма-варау подломилась тонкая ветка, на которую взгромоздились сразу двое, и они с приглушенным визгом обрушились на своих собратьев веткой ниже.
Перемещавшаяся с места на место грязевая лужа испуганно хлюпнула и исчезла, когда в нее чуть не наступил конь.
Бакэ-чочин с опаской, мелкими подскоками, подобрался к взлохмаченному предводителю их маленького отряда. То ли любопытство в нем взыграло, то ли призвание стражника. Попросил:
- Подними меня повыше. Может, я и освещу что-нибудь.
Остальные зрители - те, кто не укрылся в кустах и кронах деревьев - расселись в предвкушении зрелища.
- Мы - странные существа, - философски заметил растрепанный молодой человек, выполняя просьбу Мурахаты.
Свет от лампы-демона не мог соперничать с лунным, да и свечи на алтаре маленького святилища горели куда ярче. Зато видно с высоты было намного лучше. Бакэ-чочин завозился, или это ветер играл обрывками пожелтевшей бумаги. Несколько лучей поярче упали на монаха и его противника. Онивака пошире расставил ноги. Всадник вдруг улыбнулся; трудно было понять, сколько лет незнакомцу, трудно было понять даже, женщина перед монахом или мужчина. Может быть, недавний мальчик? Хотя ширина плеч говорила о силе и возрасте. С шуршанием раскрылся плащ - развернулись огромные крылья, сбивая маховыми перьями листья и хвою с веток.
Кто-то ахнул.
Отливающие металлом когти цепко удерживали невероятную птицу в седле, длинный змеиный хвост кольцами обвивался вокруг туловища лошади. Незнакомец не носил с собой оружия, да и к чему оно было при его мощи? Он с облегчением вздохнул, как человек, потягивающийся после тяжелого дня, и снялся с живого насеста. Онивака весело расхохотался. Боевой шест едва не раскроил коню голову - животное вовремя шарахнулось в сторону. Ночь заполнилась грохотом крыльев.

(японское трио)

[SonGoku >>>]

Бакэ-чочин непоседливо завертелся, норовя выскользнуть из руки юноши. Блики поскакали вокруг поляны в безумном танце.
- Наш монах ведь выстоит, правда? – волновался обакэ.
До сего момента его самым страшным кошмаром были проделки колдуна из замка Инуяма, которые сейчас казались невинными шалостями, а сам Дзенчи – родным, домашним.
- Не уверен... - едва слышно пробормотал молодой человек, становясь меньше ростом и чуть-чуть округлившись животиком.
Впрочем, услышав хихиканье Судзхико-химэ, он немедленно подобрался, делаясь «самим собой». Ну... почти собой.
Каса-Каса так разошелся, что немного охрип. Несколько расхрабрившихся хитодама витали вокруг противников и слепили глаза - не всегда крылатому демону. Монах в азарте наподдал одному из них посохом. Трое яма-варау, позабыв о сражении, зачарованно следили, как огонек хаотично кружит над кустом, в который его зашвырнул удар. От его беспорядочных метаний рябило в глазах.
- Но у нас такая маленькая армия... – окончательно сник Мурахата. – Может, попросить их остановиться, пока еще не поздно?
Наблюдая, как, сминая кусты и ломая ветки, противники кружат по поляне, молодой человек задумчиво постукивал себя по животу сжатым кулаком. Наконец, он решился:
- Остановитесь!!!

(ун-ун)

[Bishop >>>]

Вряд ли он ожидал, что его возглас дружно подхватят двенадцать глоток и заглушат даже Каса-касу. Поймав на себе недоуменные взгляды, малыши захихикали вразнобой. Врасплох были захвачены и Онивака с крылатым чудовищем. Длинный гибкий хвост подсек ноги монаху, зато, падая, тот от души вытянул демона поперек спины посохом; противники растянулись на каменистой земле.
- У меня есть желание! - заявил молодой человек.
- Желание! – повторил за ним демон-эхо и высунул из листвы любопытную мохнатую мордочку.
- Чтобы ехал мимо? – спросил обиженный на коня доротабо и некрасиво булькнул.
Недавний противник Ониваки расправил крыло и принялся изучать, не слишком ли помяты шелковистые, черные, с металлическим отливом перья. Он не спешил, изматывая всех ожиданием. Затем опробовал силы, один взмах поднял его над поляной. Заскрипела натужно сосна под тяжестью змеиного тела.
- Вера в обогащение ускользает, как вода между пальцев?* - прошелестел из ночной тьмы голос демона.
- Мне не нужно богатство, я хочу отомстить! - сердито фыркнул молодой человек.
- Больше жизни?
- Ну да.
- Мы договорились.

(sanbiki da)

Сообщение отредактировал SonGoku - 3-03-2010, 16:43

[Seth >>>]

Замок Инуяма

Колдун был взволнован. Он не находил себе места в своих покоях, мечась из угла в угол, словно неугомонный солнечный зайчик, отражаемый качающимся зеркалом. Пустой взгляд стеклянных глаз, устремленный прямо перед собой, мог заставить душу глупца, что осмелился бы взглянуть в очи заклинателя, забиться в судорогах и устремиться в область ступней, тихо подрагивая от ужаса. В правой, по-мальчишески пухлой, руке он вертел полукруглую бурого цвета чашу с изображенным на ней символом защиты. Вторую руку Дзенчи-дзенно держал за спиной, пальцы были скрещены, и походило это на то, что колдун нес в руке щепотку соли. В очередной раз оказавшись в западном углу комнаты, он резко развернулся, выпустив ярость, что, будто бы, копил все это время, и с силой швырнул чашу в дальнюю стену, затем, молниеносным движением выкинув левую руку из-за спины, проделал ею пасс в направлении чашки. Все произошло так быстро, что чаша, даже не успев долететь до стены, разлетелась на мелкие осколки, перед этим, ярко вспыхнув, словно ночной мотылек, опрометчиво залетевший в лампу-андон. Лицом он больше не напоминал мальчишку - оно выражало лишь ярость, хотя в глазах виднелся, плохо скрываемый, страх. Детское округлое лицо было искажено в ужасающей гримасе, губы шептали:
- Нет...нет...они никогда не получат его..никогда! НИ-КОГ-ДА!!!!!
Дзенчи-дзенно в сердцах топнул ногой и резко выдохнул. Тяжело дыша, он уставился на осколки на полу, затем подошел к выходу из покоев и громогласно, срывающимся голосом, позвал слугу, чтобы он убрал мусор. Затем, уже полностью успокоившись, колдун сел за отреставрированный столик и, взяв кисть и обмакнув ее в черные чернила, стал аккуратно и сосредоточенно выводить на белом листе бумаги изящные тонкие линии будущего символа, необходимого для нового о-фуда. Рука совершенно не дрожала, будто и не было никакого приступа гневной ярости еще пару мгновений назад. А прямые, капризные губы, прододжали елеслышно нашептывать:
- Никогда...никогда...

Сообщение отредактировал Seth - 12-05-2009, 12:02

[SonGoku >>>]

Вакаяма

Выцветшее полотнище на укрепленном возле дома на бамбуковом шесте украшала гордая надпись: 山神の鍛冶*. В деревянной клети истерично кудахтали спросонья пестрые курицы, почуявшие ночного (и всегда готового их съесть) хищника. Гость непроизвольно облизнулся, чем вызвал у птиц еще больший переполох. Рядом из округлых больших валунов был сложен очаг, над которым на треноге был подвешен большой чугунок. Гость перевел задумчивый взгляд с клети на подернутые белесой золой поленья под котлом и обратно. Куры в ужасе устроили давку в самом дальнем углу ненадежного убежища.
- Прожорливый маленький зверек, - насмешливо прошелестела ночь. – Неужели твоя память короче твоего же хвоста?
Тануки сердито подтянул вечно сползающие выцветшие штаны и постучал в дощатую дверь, которую наполовину скрывала листва веток невысокой яблони.
- Извините меняяяаа!
- Кого это принесло так поздно? – раздался детский голосок прямо над ухом.
Еще двое захихикали, кто-то вздохнул.
- А ты не видишь, кого? – ворчливо возразили прежде, чем хэнге успел открыть рот.
- Зачем понадобился тануки мастер-кузнец? – недоуменно спросили где-то на крыше.
- Мне нужен меч... – смущаясь, выдавил гость.
- Громче, - шепнула ему на ухо ночь.
Мальчишка зажмурился и заорал во всю мочь:
- МНЕ НУЖЕН МЕЧ!!!

–––––––
*山神の鍛冶 – yamakami no kaji – кузнец горного бога.

(мы с Даларой, ага)

Сообщение отредактировал SonGoku - 25-05-2009, 11:38

[Далара >>>]

- Меч...
- Меч?
- Да ну!
- А чем будешь платить?
- Может, он отработает, тебе откуда знать?
Неведомых верхних жителей было много, каждый из них имел свое мнение и желал его высказать. Они так увлеклись спором, что, кажется, забыли о госте.
- Или я получу то, что прошу, - твердо заявил хэнге. – Или всем расскажу, что иппон-датара не такой уж искусный мастер, как о нем говорят.
На ближайшей сосне рассмеялись, и на спорщиков посыпалась сухая оранжевая шелуха.
- Я же вам говорил! – патетически воскликнул один из них.
На него зашикали собратья. Устроили возню, от которой затряслась яблоня. Наконец где-то рядом с коньком крытой соломой крыши звонко закричали:
- Мастер! Масте-ер! Эй!
Тануки нагнулся, подобрал с земли недозрелое яблоко и принялся высматривать цель. Плод вдруг зашевелился в руке, с трудом повернулся на другой бок, и на гостя уставился круглый карий глаз. Второй был подбит и заплыл. Маленький нос был свернут набок. Рот у яблочка тоже имелся, растянутый в радостной ухмылке.
- Надкушу, - предупредил его ночной гость.
Яблоко весело показало язык.
- Тогда я укушу твой палец.

(вдвоем, ун)

[Bishop >>>]

Наверху опять загалдели, и сквозь шум едва было слышно, как раз за разом на крыше взывают к мастеру. Из хижины раздались шлепки, сопровождаемые глухими ударами, как будто там внутри кто-то огромный скакал на одной ноге. Шлеп(бум)-шлеп(бум)! Дверь отворилась, внутри было темно, лишь тускло пылали угли в жаровне.
- Я тоже йокай, - сказал оборотень в темноту.
Дверь отодвинулась шире.
- Заходи.

В котле булькала чечевичная похлебка, отчего короткий, чуть вздернутый нос неурочного гостя то и дело беспокойно подергивался.
- Сколько же в тебя влезает? – вздохнул обитатель горной хижины.
Упитанный маленький оборотень виновато развел ладошки, признавая очевидное, но принюхиваться и сглатывать слюнку не перестал. Кузнец отложил меч и тряпку, которой наводил лоск и почти зеркальный блеск на клинок, и в несколько ловких прыжков очутился у очага.
Сквозь дыры в крыше – сколько их там, в неверном свете жаровни было непонятно, - внутрь свесились говорящие яблоки. Лица у всех были детские и улыбчивые. Внутри они оказались менее болтливы, чем снаружи, вероятно, сказывалось присутствие хозяина жилища. Яблоки с тревогой следили за гостем.
- Сколько бы ни съел, лишь бы не трогал нас, - пробурчало одно из них, сморщенное и перезрелое.
Одноногий кузнец ловко плеснул обжигающее ароматное варево в грубовато выдолбленную из дерева миску, сунул гостю.
- Так значит, меч, - повторил он задумчиво.

[SonGoku >>>]

Второй ноги у него отродясь не было, и иппон-датара напоминал живую колонну – бородатую и с двумя руками. Красное от постоянного жара лицо почти тонуло в нечесаных волосах.
Дынька хлюпнул похлебкой. Яблоки загомонили где-то над крышей; внутрь доносился лишь слабый отзвук очередного их спора. Те, что висели внутри, напряженно прислушивались, потом одно высказалось, мол, оно согласно, пусть этот йокай покажет свой истинный облик и пообещает отработать цену меча. Или хотя бы скажет, для чего ему человеческое оружие, неужели не хватает зубов, когтей и магии? Кузнец согласно кивнул.
- Нинменджу правы, - сказал он, усаживаясь у жаровни. – Нельзя сделать меч для того, кто всегда ходит в маске.
Толстый оборотень задумался; он морщил нос, собирал лоб в складки (что, не мешало ему подлизать угощение из заблестевшей миски) и в конце концов решился. Он вытер губы, вздохнул, растопырил пальцы в «дзай», печати солнечного кольца и...
...сделался на несколько лет старше, выше ростом и заметно шире в плечах. Взгляд из-под тяжелых полуопущенных век был упрямый, а презрительно оттопыренная нижняя губа лишь подчеркивала сходство. Длинные волосы были стянуты на затылке шнуром, на рукавах алого цвета были вытканы цветы с пятью лепестками. Молодой человек согнул спину в неохотном поклоне.
- Я, Овари-но Ода Нобутоми, старший сын Нобухидэ из замка Шобата, из рода Тайра-но Чикадзанэ, смиренно прошу у кузнеца горы Койя оказать мне великую милость, - процедил он.