Izumo nagaremono, Бродяга из Идзумо

[Bishop >>>]

Онодэра Тодхаэмон неодобрительно покачал головой: слишком торопится его господин. Но не отстал ни на шаг. Вака сделал попытку спрятаться за спину мико, а когда не удалось – уж очень сильно не соответствовали размеры, - вытянулся рядом с ней. Про Тайра он слышал много и разного. Но в основном, что они бились с кланом Генджи, а после стали призраками.
- А разве вы еще ходите по земле... то есть, я хотел сказать, разве Тайра не обернулись призраками? – искренне и громко удивился служка.
Некоторым – удалось дожить до наших дней, прозвучал в головах у людей равнодушный голос.
- Некоторые дожи... – мико прикрыла рот ладошкой, глаза ее гневно сверкнули.
На краю веранды, сложив на груди руки, высился ночной гость храма.
Ни единый мускул не дрогнул на лице князя, но его глаза засверкали весельем.
- Воистину правы те, кто говорят, что храм сей - удивительное место. - Акаихигэ одинаково низко поклонился и девушке и странному человеку, что стоял чуть в отдалении, оставив служку и его реплику без своего внимания.
Онодэра Тодзаэмон тоже согнул спину в поклоне, хотя на его лице только слепой не прочитал бы неудовольствия. И на всякий случай положил ладонь на обтянутые акульей кожей рукояти мечей.
Считаешь, что здесь необходимо оружие?

[дон Алесандро >>>]

Акаихигэ раскрыл веер и принялся лениво обмахивать себя.
- Полагаю, он не один, кто так думает, - аристократ скосил взгляд на огромный меч незнакомца и с печалью в голосе продолжил: - Но я полагаю, что сейчас действительно необходимо - это поминовение павших... бой был тяжёл... даже не смотря на вашу помощь, многие мои верные воины и слуги сложили головы.
Дайме посмотрел на жрицу. Мико вздрогнула под его взглядом. Суетливо засеменила к дверям храма.
- Прошу прощения. Пройдемте внутрь, - она поклонилась гостям и, толкнув двери, чинно и торжественно вступила в мягкий утренний полумрак храма.
Акаихигэ кивнул, его напудренное лицо по-прежнему ничего не выражало и даже его взгляд вновь стали отрешённым, будто князь смотрели куда-то далеко-далеко. Веер рыбкой скользнул в рукав кимоно, а дайме сложив руки, как для моления, повернулся к вратам храма и медленно пошёл вслед за жрицей, слуги, что несли павших, тронулись за господином.

[Bishop >>>]

2.

Киото, Гион-мацури, 1582 год

Этот человек возвышался над остальными, как пятиярусная пагода храма Кьё-о-гококу, больше известного как Тоджи, поднимается над другими постройками древней столицы. И подобно той пагоде, он, не прилагая ни малейших усилий, нес с собой ощущение невозмутимой силы и неподвластного никаким потрясениям спокойствия. Казалось, он не уступит дорогу и кортежу из Императорского дворца; наоборот, это сын неба, устыдившись, свернет на соседнюю улицу. Но при этом в нем не было надменности, не было спеси; он шел по жизни безмятежно, словно волнения будней, кровь и грязь сражений, вонь нищеты и сласть богатства не оставляли на нем ни следа. Должно быть, именно так боги спускались по Радужному мосту, чтобы впервые ступить на землю.

Радостная суматоха праздника (на деле подчиненная неписанным законам, а потому никогда не скатывающаяся в хаос) не предвещала несчастья. Повозка-хоко, которую с трудом, но в азарте тащили по улице больше десятка молодых здоровых мужчин, еще пахла деревом, а четыре громадных колеса и не думали скрипеть – повозку, как водится, соорудили всего за неделю до парада. Покатая крыша с загнутыми краями величественно плыла над городскими домами, напоминая храм, который волей богов сдвинулся с места. Если влезть на дерево, видно, что хоко не одна и не две, а целых восемь. На каждой расписные резные украшения, яркие расшитые полотнища и грозди людей от мала до велика.

[Далара >>>]

Хонсё с откровенной завистью глядел на моны клана Фудзивара, реющие в вышине над ближайшей повозкой, на занявших ее крышу мальчишек – снизу были видны только их ноги, свешенные с края. Хонсё никогда не пускали в хоко и не дозволяли вот так сидеть и надменно взирать сверху на пеструю людскую толпу. Не то положение клана, говорили ему, слишком низкое. Как-то раз (он тогда был еще совсем маленький) Хонсё спросил, что нужно, чтобы сделать это самое непонятное «положение» повыше, чтобы можно было залезть в одну из хоко и гордо ехать там. Отец расхохотался и сказал, что сначала надо подрасти. Хонсё подрос и теперь знал, что такое «положение». Но в повозку хотелось ничуть не меньше!

На углу заранее разложили длинные узкие деревянные полоски - без их помощи громадину хоко не развернуть. Седовласый старичок командовал, под каким углом класть гибкие досочки, чтобы колеса не застряли. Отбившийся от своего клана Хонсё крутился поблизости, в его голове родилась коварная мысль влезть в повозку тайком. Увы, самая удобная для наблюдения позиция уже была занята, там возвышался... Хонсё пришлось очень сильно задрать голову, чтобы увидеть лицо этого мужчины. У него было безмятежное лицо человека, который рассматривает цветы по весне, как будто многолюдная суета для него не существует. Толпа обтекала его, не затрагивая, так вода не касается скалы на острове посреди реки.

[Sayonara >>>]

Гербов на одежде не видно: стало быть, хозяина нет, сам себе господин. Да и сама одежда не ахти какая. Но что сразу же притянуло внимание – Хонсё позабыл обо всем, - так это меч, небрежно заткнутый за пояс. Такие клинки не таскают вот так, между делом, ронины в простой дорожной одежде, ими не рубят противника на поле битвы, разве что в «Хэйке-моногатори». Их носят впереди армии, а чаще всего – предлагают богам.
Тем временем хоко добралась до угла и натужно, кренясь, начала поворачивать. Над людским гомоном звенели команды. Две цепочки мужчин слаженно тянули толстые канаты. Никто не понял, как так вышло, но стройность действия мгновенно развалилась, стоило нескольким в цепочке не вовремя ослабить хватку. Вместо новой команды раздалось тревожное: «Берегись!»
Люди хлынули в разные стороны. Кто-то еще пытался удержать повозку, но она уже валилась на бок, грозя придавить неосторожных зрителей. Взрослые посыпались с нее спелой айвой, более цепкие – или перепуганные больше них – мальчишки и не подумали спрыгнуть. Зазевавшийся Хонсё не успел сразу убраться с дороги, а когда сообразил, что происходит, брошенные впопыхах вещи преградили пути к отступлению. На единственном безопасном пятачке, куда можно было метнуться, уже толпилось столько народа, что еще одному парнишке места не нашлось бы.

(я в помощь)

[Bishop >>>]

Его взяли за шиворот, оторвали от земли. Хонсё болтал ногами в пустоте, пока его – как показалось, вечность, - разглядывали с вежливым удивлением, хоть и без особого интереса. Как будто котенка, упавшего на голову прохожему с ближайшего забора.
- Пустите! – испуганно-негодующий вопль потонул в оглушительном грохоте: повозка рухнула на землю.
Но сначала на выложенную камнем мостовую шлепнулся возмущенный мальчишка. Зеваки попятились, прижались к стенам домов, когда огромный старинный клинок описал голубоватый вертикальный круг. Кто-то испуганно охнул. Дерево, на которое недавно с такой завистью поглядывал Хонсё, перерубленное, словно молодой побег бамбука, накренилось, подпирая злосчастную повозку. Пострадала и большая кукла, что украшала хоко; голова ее, отделенная от шеи, укатилась под ноги зрителям. Прежде чем убрать меч в ножны, самурай оглядел его, одобрительно прищелкнул языком, будто видел впервые.
Хонсё напрочь забыл про возмущение и собственную отбитую филейную часть, сидел, открыв рот в благоговейном восхищении. Таких воинов он не видел даже у ворот императорского дворца, где частенько шнырял, пока не гнала стража. А необычный самурай тем временем протянул руку и что-то нашарил на самом верху перекошенной хоко. Дернул. Удивленно приподнял брови.
- Сам слезу! – донесся сверху недовольный детский голос.

[Далара >>>]

Только не получилось. Разъяренный, завернутый в парадные одеяния парнишка скатился с повозки и, наверняка, свернул бы шею, если б его не поймали в полете. Хонсё, который почему-то так и никуда и не сбежал, хотя на ноги уже поднялся, расплылся в щербатой ухмылке при виде барахтающегося приятеля. Осмелев, он дернул громадного самурая за хакама и поклонился, почти как учили:
- Спасибо!
Ему кивнули в ответ. Второй мальчишка перестал сопротивляться, так и висел, будто прихваченный за шкирку тануки, и мерил спасителя высокомерным взглядом.
- Хочу на землю, - пробубнил он.
- Благородный воин! – сухопарому немолодому уже человеку удалось, хоть и не полностью, не дать выражению на лице проявить все, что он думает об этом воине. – Отпустите господина, прошу вас!
Слуга клана Сейшин наконец-то сумел найти непоседливого подопечного, и теперь не знал, как изъять его из рук внушающего благоговение гиганта, который, склонив голову к плечу, изучал свою новую находку.
- Хочу на землю, - гораздо настойчивее повторил юный «господин» и примерился пнуть своего спасителя.

[Sayonara >>>]

Несчастный слуга перепугался: если воин разозлится, мальчику несдобровать. Клан не может лишиться новообретенного наследника! Поэтому Сейхачи обхватил Шичиро двумя руками с намерением если не вырвать из чужих рук, то хотя бы защитить в случае чего. Сам наследник – судя по сосредоточенному выражению на щекастой мордочке – размышлял, достойно ли отпрыска Фудзивара заорать с перепугу на всю улицу, или следует воздержаться. Осмелевшие зеваки подступили ближе, образовав круг; некоторые спорили, чем закончится противостояние. Сзади напирали опомнившиеся молодые люди. Странный воин не стал возражать. Шичиро получил, что хотел, но вместо того, чтобы дать деру, он, разинув рот, смотрел на возвышающегося над ним человека.
- О-оо... – выдохнул восхищенный мальчишка, двинул подскочившего приятеля локтем в бок.
- Чему ты там восхищаешься? – взревновал Хонсё.
Он смутно чувствовал, что творится какая-то несправедливость, как будто младшему товарищу показали больше интересного, хотя это он, Хонсё, первый нашел, вернее, попался, но неважно – он первый увидел!
- Он высокий, как дерево!

(снова)

[SonGoku >>>]

Теперь оба мальчишки стояли, задрав головы и не обращая внимания на сгустившуюся толпу зевак. Слуга тщетно пытался воззвать к рассудку и здравому смыслу подопечного, его и не думали слушать. А взять юного наследника за шкирку и уволочь не позволяла гордость клана Сейшин, которая могла пострадать при подобном насилии. Единственно, кто сохранил невозмутимость в общем гаме – а тот распространялся со скоростью летнего пожара, - был необычный самурай. Он шагнул в образованный расступившейся толпой живой коридор. Какое-то время, пока воин не свернул с улицы, его было видно.

***
Сейшин-но Акатэ по прозвищу Секишусай наслаждался коротким покоем. Перегородки в комнате были раздвинуты, и ничто не мешало ему любоваться темным, почти черным неподвижным прудом в обрамлении зелени, в которой пряталось несколько сливовых деревьев, высаженных в нарушение давних традиций. Огромный дом, и без того слишком большой для их скромного клана, был практически пуст, если не считать нескольких слуг и охраны. Но беспокойство занозой сидело в груди, и поэтому лист бумаги на невысоком столе оставался чистым, хотя Секишусай несколько раз брал кисть в руки и столько же раз откладывал ее.

[Далара >>>]

День не задался с самого утра, и последнее нелепое и досадное происшествие оказалось не столько неприятным сюрпризом, сколько подтверждением, что день сегодня воистину никудышный. В такие минуты Секишусай в очередной раз окончательно и бесповоротно отказывался от мысли сделаться инкьё*, а дела клана перепоручить наследнику. Он давно обдумывал этот шаг (неторопливо и тщательно, как делал почти все в своей жизни), но потом вспоминал, какую глупость сотворил его сын, и вновь откладывал уход на покой. Что за блажь – наплодить кучу детишек, а затем привезти из дворца отпрыска какой-то придворной барышни, которой вздумалось покуролесить... Впрочем, с Фудзивара не спорят. Раз они велели забрать мальчишку, значит, ничего не поделаешь.
Шорох быстрых шагов по синей гальке, которой был выложен двор, выдернул из сонной задумчивости, затем те же люди простучали пятками по веранде. На плотной бумаге нарисовались тени троих человек.
- Господин!..
Мальчишки запыхались, должно быть, они бежали в гору не останавливаясь, чтобы первыми рассказать новости.
- Он жив? – недовольно спросил Секишусай, выслушав их торопливый отчет.

[SonGoku >>>]

Гонцы переглянулись. Да, в последнее время глава клана слегка погрузнел и, предпочитая спокойное времяпровождение, стал больше походить на обтесанный ветром валун, но его болезненная одутловатость могла обмануть лишь посторонних.
- Да, - мальчишки ткнулись лбами в циновку, ожидая, что на головы обрушится если не меч, то хотя бы веер.
- А щенок?
- Не пострадал.
Секишусай надул губы. Да воистину, день сегодня не задался.

Позже днем ему передали записку. Секишусай развернул ее, нарочито громко шурша бумагой, пробежал взглядом неровные строки. Видимо, писали второпях. Он задумался. Приглашать автора записки в дом ему не хотелось, но и идти на встречу вот так, будто он, Сейшин-но Акатэ придворный мальчишка на побегушках, и достаточно щелкнуть пальцами, чтобы он прибежал на зов, Секишусай тоже не стал бы.
- Передай ему, что сегодня вечером я собираюсь навестить святилище Йошида.

[Весёлый Роджер >>>]

|при участии тануки Сонгоку и монаха Бишопа|

Пролив Хойя

Ясное небо, гладкое море, волны шептали нежно, как девушка. Тобое развалился на палубе, подставив круглую мордашку солнцу, сквозь закрытые веки он видел только темные пятна, но по шагам и говору узнавал – это мимо прошел Табачник, вечно ворчащий, это проскакал «Лисья Мордочка» Дынька, а это остановился… Парнишка распахнул глаза и вскочил как раз вовремя, чтобы увернуться от воспитательного пинка капитана.
- Опять валяешься, - покачал головой Киба.
- Так ведь дел нет, - пробормотал Тобое, шмыгнув носом и уводя взгляд.
- Ах, у тебя дел нет, - добродушно улыбнулся Киба, глядя на пиратенка, как смотрит змей перед атакой, - я могу тебе помочь…
- Корабль!
Крик Указующего пал на палубу, как падает меч на камень - резкий, с лязгающими интонациями вопль.
- Повезло тебе, - усмехнулся Киба и рявкнул, - Табачник!
Сичибеи явился словно бы из ниоткуда, отвесил Тобое подзатыльник, и началось. Беготня, суета, ругань – пираты готовились к схватке.
- Демонам Тайра повезло с тем ветром, - проговорил Киба, - но если и простому торговцу будут помогать боги, мне придется уйти на пенсию.
- Дались тебе эти демоны, - едва не завыл Табачник, - забудь ты про них, новый корабль, новая добыча.
- Нет там никаких демонов, одни торговцы с Сикоку. А если и встретятся, отсылай их ко мне, - рядом остановился монах, деловито выдернул из прореженной толпы Дыньку и сунул ему в руки посох. – Подержи.
После чего принялся подвязывать широкие рукава.
- Он и горы знает, и с демонами сражается, - ехидно проговорил Табакоя, - просто кладезь талантов.
Дынька попытался наступить зубоскалу на ногу, а когда не получилось, то стукнуть его по колену посохом. Сичибеи же только поглядел внимательно на тануки и одними губами спросил: «Где айва?». Малолетний воришка поспешно юркнул за спину Ониваке.
- В первый раз встречаешь горного воина? – полюбопытствовал тот у Сичибеи.
- В первый раз встречаю такого...
- Сичибеи, - подал голос Киба, - ты сварлив, как старая супруга. Умолкни, пока я тебе не помог, и соблаговоли обратить внимание на несчастную нашу жертву.
Корабль-цель был уже совсем близко, на нем пиратов тоже заметили и теперь носились по палубе - не то вооружались, не то прятали добро, не то паниковали. Онивака расхохотался, покрутил в руке посох – лишь колечки звякали.
- Не перепутай, Табачник, - весело сказал монах. – Добыча на той стороне, а от меня ты лишь колотушки получишь.
Дынька застенчиво посмотрел на капитана.
- А мне что делать?
- Не путаться под ногами, - отрезал Киба, но затем глянул на мальчонку и добавил чуть мягче, - возьмем живым кого-нибудь из них - допросишь насчет своего великого Мудреца. Мне не улыбается носиться по суше в поисках престарелой Лисьей Мордочки...
Тобое высунулся из-за мачты, оценил обстановку и решив, что нагоняй ему уже не угрожает приблизился, сжав в руке обнаженный клинок. На пиратенка уже начинало накатывать настроение боя. Медленно, неуверенно поднималась в нем жажда схватки, цель притягивала его, звала, как луна зовет прилив.
- Иногда он даже меня пугает, - проворчал Табачник, глядя в стекленеющие глаза Тобое, - Дынька, держись от него подальше во время боя.
Тануки, кивая, поискал самое безопасное место и, не долго думая, вскарабкался на мачту, где и устроился, крепко вцепившись в нее, а чтобы было сподручнее, вновь отрастил когти.

Сообщение отредактировал Bishop - 10-01-2008, 16:33

[Bishop >>>]

- Занятная у тебя команда, сенчу, - хмыкнул монах, оглядываясь на капитана.
- Сам поражаюсь, хоши, - спокойно ответил Киба, разглядывая жертву, - я попросил бы Вас не допустить, чтобы Дыньке перепало в этой схватке. Жалко мальчонку.
- Оборотня жалко ему, а рыбу тебе не жалко было? - заворчал Сичибеи, но, поймав взгляд Кибы примолк и проявил нечеловеческий интерес к мирному торговцу. Крики становились громче, корабли сближались и уже можно было, хорошо оттолкнувшись от борта, перепрыгнуть на палубу второго корабля. Чем пираты и занялись. Воинственные крики сплетались с криками ужаса и мольбами. Онивака прыгать не стал, подождал, когда расстояние станет еще меньше, а затем перемахнул на торговца, расчищая себе дорогу посохом. Тот плясал в его руках, будто живой, и кое-кто из матросов уже лег с раскроенными черепами. Над кораблями, перекрывая шум боя и вопли, раздался оглушительный рык:
- Namu Amida Butsu!
Тобое – юный пират, мальчик с мертвеющими глазами, он влился в схватку так легко, так естественно, словно это и было его обыденным состоянием. Каждое движение складывалось, перетекало одно в другое, и в следующее, рифмовалось с каждым взмахом клинка, и если бы это не было страшно – это было бы красиво. Сичибеи серьезнел, и не оставалось в нем и следа от надоедного ворчуна, каким он был до того. Острый, как лезвие, взгляд, спокойное застывшее лицо, скупые замахи и точные удары, он видел цель и шел к ней по трупам и крови. Но не было в нем и толики наслаждения смертью. Только работа. Пираты вгрызались в жертву, как голодные псы, матросы, кто поумнее, бросались за борт, но скоро все было кончено и кто-то из разбойников развлекался тем, что стрелял по головам плывущих из лука.
– Стрелы тратишь, - выписал ему подзатыльник Сичибеи.
- Дынька, спускайся, - Киба держал за горло торговца, - живой есть. Он твой.
Тануки осмотрел палубы кораблей: нет ли еще опасности, - и кубарем скатился вниз с мачты, в предвкушении скаля мелкие острые зубы. Выживший счастливчик затрепыхался в мертвой хватке капитана, осознавая, что лучше было бы утонуть вместе с остальными.
- Знаешь, где живет мудрый тануки из Сацума? Если знаешь, то говори скорее, и тогда я тебе не отгрызу самое важное!
- Ух ты! – восхитился монах, вытирая некогда белым рукавом потное лицо.
С удивлением посмотрел на красные пятна, испачкавшие одежду, поморщился6 опять все стирать.

(с Роджер и царем обезьян)

[Sayonara >>>]

Остров Ицукушима

Да, она возмущалась. Да, она билась в истерике, топала ногами, кричала и обвиняла всех в своем несчастье и неудаче, а потом ревела в три ручья, сидя на крыльце и грозясь покончить с собой. Проклинала собственную должность, Такаги-но микото, свалившегося как снег на голову, судьбу за такое неосторожное обращение с ее хрупкой жизнью, Ваку, который не успел вовремя постирать одежду, настоятеля, неблагодарно отнесшегося к такой замечательной жрице, как она... Да, она бесилась на протяжении тех дней, пока их собирали в дорогу. Но разве это означает, что она не хотела ехать?!
Если вы так думаете, то, значит, ни капельки не знаете женщин. Они создания противоречивые, и этой стороны молодая мико из храма Ицукушима была идеальнейшей представительницей своего племени. Сколько бы слез она не пролила, сколько бы мисок не разбила, сколько бы обвинений и жалоб не высказала, - все это было лишь для того, чтобы скрыть ото всех (а, в особенности, от всепроникающего Такаги-но микото и главного, несомненно, врага – себя самой) свое неистовое желание поехать в Киото. Конечно, ей хотелось, чтобы все уговаривали, упрашивали, умоляли, да и вообще – без демонстрации не должно было происходить ни одно мероприятие, по мнению этой молодой особы, - но мико на самом деле было стыдно и противно, что все ее существо хотело ехать в столицу. Именно этого требовали ее непомерные амбиции; более того, это мог узнать бог, и тогда пришлось бы стыдиться еще и перед ним. Поэтому барышня старалась поменьше думать и побольше делать и говорить, а это как раз и оказалось самым сложным.

[Далара >>>]

Вполне естественно, что результатом всего этого кавардака в ее хорошенькой головке стала быстрая организация самого путешествия. Мико сбегала в деревню, навестила родственников с целью похвастаться своими достижениями, а затем собрала группу самых умелых крестьян и повела их помогать чинить корабль дайме. К самому же великому Тайра-но Акаихигэ жрица была так ангельски добра и почтительна, что сама себе поражалась. Впрочем, эта внимательность не была лишена практического и корыстного умысла – мико очень надеялась, что милосердный дайме возьмется провезти скромную троицу в лице господина бога, его очаровательной жрицы и ее покорного слуги (в последнее время девушка чуть ли не официально сделала Ваку своим бессменным пажом) на его благороднейшем корабле до столицы. Попросить о чем она и решила, ранним утром притащив с собой для моральной поддержки Такаги-но микото к покоям Акахигэ.
Бессменный паж был не против такой роли и всеми силами стремился оставаться незаменимым. Поэтому и визит к даймё не обошелся без него, хотя никто служку туда не звал. Он возник сам собой где-то в середине пути до покоев и больше уже не отставал, хоть и держался опасливо позади – боялся, что прогонят.

(присоединяюсь к Sayonara)

[SonGoku >>>]

Их встретил старший телохранитель, которого в свою очередь позвали самураи, охранявшие вход. Онодэра Тодзаэмон смерил обычным для себя хмурым взглядом необычную троицу, прищелкнул одобрительно языком, заставив юную мико порозоветь, и особенно придирчиво осмотрел единственного, кого не смутил ни ранний утренний час, ни холодный прием. Но все-таки провел гостей в комнату, хоть и в пустую.
- Господин Акаихигэ не в духе, - пояснил он, чему-то усмехаясь. – Я выслушаю вашу просьбу вместо него.
Потомок Тайра любит поспать, прозвучал в голове мико знакомый голос. Его счастье, что Правитель-инок этого не видит! Сам Такаги-но микото чему-то безмятежно улыбался, усаживаясь возле отодвинутой перегородки, откуда были видны тории, сейчас будто плывущие по воде. Начался прилив. Вака беспокойно покосился на этого... ну, сами понимаете, кого – как бы не устроил еще чего-нибудь страшного – и устроился в углу, поджав ноги и блестя любопытными глазами. Мико же опасливо посмотрела на телохранителя и повернула голову так, чтобы ее профиль смотрелся наиболее выгодно, а длинные гладкие волосы отражали зыбкий свет. И с мягкой кокетливой улыбкой произнесла:
- О многоуважаемый господин! Нам, - тут не обошлось без презрительного взгляда в сторону обоих спутников, - совершенно необходимо попасть в столицу по неотложным делам храма. Но, понимаете, сначала плыть на рыбацкой лодке, потом идти пешком, и там еще неизвестно, как и по каким местам...

(и Сайонара, и Далара, и их святейшество Бишоп, и дон Алесандро к нам сейчас присоединится)

Сообщение отредактировал Bishop - 14-01-2008, 15:03

[дон Алесандро >>>]

Карие глаза наполнились слезами – жрица расчувствовалась и, подняв тонкие руки к лицу, горько разрыдалась.
- Неужели кто-то откажет в паланкине мико из Ицукушима... – начал Онодэра Тодзаэмон, но осекся, невольно взглянув на спутника девушки. – Ну да... где же взять такой паланкин?
- Его высокорождённость, дайме Тайра но Акаихигэ! – провозгласил голос слуги и тут же раздвинулись перегородки, явив собравшимся благородного князя. В неизменно красном кимоно и с безупречно уложенной причёской и сообразно разукрашенным лицом, но рукава кимоно были укрыты большими салфетками на которых можно было разглядеть пятна от туши. Лицо же аристократа было искажено выражением крайнего раздражения, даже пудра и румяны не могли скрыть недовольства, но как только князь заметил гостей, его лицо приняло более благожелательный вид.
- Я счастлив, что в столь ранний час меня почтили визитом драгоценные хозяева сего дома – аристократ поклонился присутствующим.
После чего вытащил из рукавов салфетки и подал их слуге.
На секунду перестав реветь, мико подняла страдальческое лицо и грустно промолвила:
- О высокородный князь! Прошу вас, окажите нам услугу. Ваш телохранитель истолковал мою просьбу...
Аристократ улыбнулся:
- И что же это за такое дело что неправильно истолковал мой смелый телохранитель?

[Bishop >>>]

- Всего-то доставить их до столицы! – фыркнул Онодэра, но сделал вид, будто ничего не говорил, а слова принес со двора морской ветер.
Акаихигэ принял скорбный вид:
- Насколько срочно нужно сделать это вне всякого сомнения достойное дело? - обратился он уже к жрице - Ибо признаться мы плыли в другую сторону... к храму моих предков. Впрочем, если дело терпит, я готов помочь вам в этом вне всякого сомнения благородном деле...
Мико вновь прослезилась.
- Вы... вы так добры, о мой господин... Нам нужно... срочно... Очень... Правда, о великий Такаги-но микото? – она продолжила реветь уже в плечо засмотревшегося на море бога.
Тот неуверенно поднял руку, словно забыл, как следует поступать в таком положении. А быть может – не знал совсем. Затем, все так же сдвинув брови в раздумье, положил ладонь на вздрагивающее плечо девушки. Ты способна заменить прилив, столько у тебя слез. "Вы хотите идти пешком? Помогайте мне!" Мне тоже нужно расплакаться? весело удивился Такаги. "Нет! Ни в коем случае!!! - мико даже захихикала сквозь слезы. - Вы же мужчина. Лучше уверяйте нашего великого благодетеля, что нам просто необходима его помощь!" Уверять?!

(Далара, Sayonara, SonGoku, дон Алесандро)

[Sayonara >>>]

Онодэра Тодзаэмон, который некоторое время, пока шел странный разговор, сидел неподвижно и лишь переводил взгляд с одного собеседника на другого. Господина он знал хорошо; тот действительно мог повернуть вспять, лишь бы доставить заинтересовавших его людей в Осаку, а мог и выбросить посреди дороги (и хорошо, если не в море, а на какой-нибудь остров), если вдруг передумает по пути.
Тайра достал веер и проговорил:
- Я могу с легкостью доставить вас в Мацуяму, это будет мне приятно и не нарушит нашего маршрута.
Телохранитель украдкой перевел дух, он чувствовал себя не слишком уютно. Порой он собирал лоб в складки, но если кто-нибудь осмелился бы пошутить, что при этом выглядит он не так грозно, как думает, то ощутил бы в полной мере последствия своей шутки.
Мацуяма...
Все замолчали, даже те, кто не мог слышать.
Скажи им, мико, что мы согласны.
Девушка по-детски вытерла кулачками глаза и живо обратила взор на дайме:
- Мы согласны! Значит, Мацуяма.
По виду жрицы можно было подумать, будто она сейчас спросит: "Ну, по рукам?" Но, как ни странно, мико лишь проникновенно склонила голову и улыбнулась.
- Благодарю вас.
(все вышеперечисленные)

[дон Алесандро >>>]

Внутреннее море, где-то у острова Сикоку.


Свежий ветер наполнял починенные паруса и корабль сиятельного князя Акаихигэ споро шел по волнам, но не смотря на все усилия храмовых крестьян и команды, вид у корабля был уже не тот, красные флаги что были законной гордостью аристократа пропали, паруса были частично залатаны, частично заменены новыми, и лишь веер на вершине мачты гордо напоминал всем – Тайра не так просто сломить.
Хозяин корабля стоял на носу и обозревал морской горизонт, по мнению князя Тайра это давало ему вдохновение для творчества, вокруг него застыли слуги с подносами на которых лежали: любимая бива, набор красок, кисти и тушечница с кипой бумаги придавленной изящным яшмовым грузом.
- Тодзаэмон… - медленно проговорил аристократ, отрываясь от лицезрения морского простора – позовите его.
Старший телохранитель не заставил себя ждать, зато избавил и от церемоний. Впрочем, находясь рядом с господином вне стен замка, Онодэра никогда не утруждал себя соблюдением части правил. Сейчас же, когда на борту находились странные гости, тем более.
- Что с нашими гостями? – Акаихигэ вынул руку из рукава кимоно и неопределённо махнул слугам, те проворно отступили на несколько шагов.
- Слуга сует нос во все щели, какие отыщет, но чаще всего подглядывает за девчонкой.
Тодзаэмон принял решение не упоминать в речи странного незнакомца, не внушавшего ему доверия, и свято это соблюдал. Того будто не существовало.
- Слуга? – князь поморщился – Да, я припоминаю, невоспитанный болван, чем только он занимается в храме, впрочем, если он такой близкий слуга жрицы, то… о предки… навязались к нам на наши головы, впрочем, никогда не следует сразу отвечать злом на добро, а они помогли нам, вернее он.
- Что ты думаешь о нём?
- О слуге? - телохранитель удивленно приподнял брови. - Глупый неотесанный мальчишка...
Акаихигэ улыбнулся.
- Нет, что ты думаешь о втором?
Онодэра Тодзаэмон поморщился, так что стали заметнее тонкие шрамы у него на лице. В отличие от других самураев, он не считал нужным приукрашать себя, поскольку считал, что и так достаточно хорош для той службы, которую неукоснительно справлял долгие годы.
- Он мне не внушает доверия. Для немого слишком самонадеян. Но...

(и мой верн... и СонГоку )