Властитель Норвегии. Плач по свободе, Сага о Северных Землях - 5

Сарасберг. Пир в самом разгаре
При сотрудничестве Хелькэ, Оррофина и неподражаемого Скальда в роли Торбьерна

Горм, наблюдавший за состязанием с некоторым интересом, особенно отметил раздражение мерийцев, когда вожделенный кусок достался Эйвинду. И если Рогволд еще сумел скрыть свои чувства за маской безразличия, то Сигурд и Ивар, а в особенности сам Хрольв злости не скрывали: в речах их проскальзывала брань, каждое слово обильно смачивалось ядом, взгляды пронзали окружающих точно острые стелы. Несомненно, если бы Пешеход мог - он вызвал бы фиордца на поединок и силой доказал, что достойнее, но на пиру запрещено было проливать кровь.
Датский ярл улыбнулся - эту злобу можно было после использовать, если конечно Харальд не проявит благоразумие. Горм придвинулся ближе к Харальду, едва только улучил подходящий момент - Рагхильда одарила датчанина высокомерным взглядом, и отошла за спину Гутхорма, показывая, что ей неприятно находится рядом с предводителем наемников. Конунг же напротив улыбнул, повернувшись к Горму:
- Как тебе угощение, доблестный дан?
- Достойно хозяина, - ответил ярл, и не понятно было по вкусу ему пришлись яства, или же он проявляет недовольство. – Разговор я к тебе имею, Харальд конунг.
- Что же, слушаю тебя, - юноша благосклонно улыбнулся, всем своим видом показывая, что на беседу равных Горм может не рассчитывать.
- Когда с конунгом Данов был заключен договор о помощи взаимной, - датчанин скрыл неудовлетворение тоном собеседника. – Обещал ты земли и злата.
- И в чем ты недостаток испытываешь, Горм-воевода?
Харальд рукой указал в сторону датской твердыни:
- О земле просишь, а сам уже крепость воздвиг, дозволения моего не спросив, - конунг ладонью по волосам провел привычно – близкие люди знали, что он так делал, чтобы гнев унять, в груди закипающий. – Или же в злате дело? Так не ты ли получил больше платы, нежели матушка моя лучшим дружинникам своим жалует?!
Сказав так, к Рагхильде обернулся Харальд, тепло ей улыбнувшись, да гордый взгляд материнский ловя – похвала ее много приятнее была для конунга, нежели прославления от хирдманов.
- Плату ту на море разбойники выкрали, - проскрежетал Горм. – И сдается мне, что неспроста то было!
- И потому, ты, Горм, мать мою обвинением оскорбил, что разбойники те по ее приказу корабль датский разграбили? – В голосе Харальда уязвленная гордость смешалась со злостью. – И, хотя никаких иных веских поводов, кроме домысла не было у тебя, посмел ты кюну чернить! Как же мне тебя дальше другом называть? Как на почетное место сажать, если ты подозрением союз наш разрушаешь?
- Датчане за державу твою кровь проливали, а ты нам неблагодарностью черной платишь, конунг, - головой покачал Горм.
- То в тебе алчность говорит, ярл, - не смутился нисколько сын Хальвдана. – Желаешь ты получить больше обещанного, вот и возводишь напраслину…
- А коли я хускарлов своих уведу?
Не дал договорить Харальду датчанин, перебил.
- Долго ты без рати датской продержишься? Или, быть может, мне Сульки Роголандцу мечи предложить – уж он-то скупиться не станет!
Вздрогнул конунг, отпрянул невольно, да мать ему ладонь незаметно на спину положила ободряя.
- Хорошо, обсудим условия новые, - невольно сдался Харальд. – Да только по завершении пира, а сейчас пусть веселятся воины.
Соглашаясь с тем и Горм кивнул, того не заметив, как прядями спутанными лицо укрыв, улыбнулся конунг Агдира зловеще.

Халльвард с Сигтрюггом, как и было им велено, явились на пир в кольчугах, под одеждой скрытых. Дело им предстояло нелегкое да опасное, но, как стали они теперь понимать, именно под это и натаскивал их Хемунд.
А может, и не под это, думал Халльвард, может, чего другое… но наука его им сегодня ой как пригодится!
- Народу-то, - восхищенно покачал головой Сигтрюгг, оглядывая столы, ломившиеся как от угощений, таки от пустеющих уже блюд и кубков, - остров целый населить можно.
Он потянулся к какому-то кубку, стоявшему на краю стола, но вспомнил вовремя – нельзя было пить, и руку убрал.
- Что делать-то собираемся, братец? – старший спросил у него. – Ярлов-то знатных – человек семь наберется… вдвоем как справиться?
- Зачем вдвоем? Мы по отдельности, - тихо брат ему отвечал. – Твои пусть будут Альрик, Оттар, Агмунд и Гардунг. Я же Свибрагера из Ютландии возьму на себя и двух остальных, тех, что друг на друга похожи как две капли воды, только у Бедвара борода длиннее, чем у Сверре. Придумаем, что делать с ними, сами… придумаешь ведь, Халльвард? – почти умоляюще спросил Сигтрюгг. – Без меня-то, а?
И тут же получил подзатыльник, от которого не успел увернуться.
- Пошути мне, - хохотнул Халльвард. – Я как старший имею полное право пинков тебе надавать.
Сигтрюгг оглянулся, не смотрит ли кто на них, и язык высунул, что воину молодому совсем не подобало. Посмеявшись, разошлись братья… а там уже не до смеха стало.

Веселье же в самом разгаре было, и велел Харальд привести к нему скальда Торбьерна дабы тот порадовал гостей рассказом о падении Альвхеймара. Люди, отправившиеся за скальдом, вскоре нашли его за одним из пиршественных столов и позвали к конунгу.
Скальд был уже слегка захмелевший, и немного пошатывался при ходьбе. Если бы не сопровождавшие его хирдманы, он уже не раз мог бы налететь на скамью, или опорный столб.
- Повелитель, мы привели Торбьерна, - пробасил Укси, когда они добрались до конунжего стола. Могучий воин стоял позади скальда, готовый поддержать его, если тот покачнется.
Скальд осмотрел помещение слегка мутноватым взглядом и тихо попросил у Укси воды.
- Великий Ас спора клинков звал скромного скальда?
- Люди говорят, тебя поил медом сам Брагги, - захмелевший конунг рассмеялся, глядя на утолявшего жажду Хорнклови. - Все мои гости хотят услышать речи Ворона.
Скальд жадно отпил воды из жбана несколькими глотками, и передал его хирдману. Затем он поклонился конунгу.
- Даже от меда Браги можно и захмелеть, если пить его без меры... - сказал один из гостей, сидевших рядом с конунгом.
Почти все сидевшие в зале засмеялись.
Торбьерн сердито посмотрел на шутника, и ответил:
- Только от меда Браги приходит вдохновение, а от простого меда лишь похмелье бывает, - ответил он. - Коли конунг того желает, он сможет услышать речи Ворона. Желает ли конунг услышать о победе над Альвхеймаром?
- Для того я и позвал тебя, Хорнклови, - сказал ему сын Хальвдана.
Скальд снова поклонился, и достал заплечный мешок, в котором у него находился свиток пергамента с написанными им поэмами и его гусли.
- Да будет так по вашему желанию, - ответил он, оглядываясь, где бы можно сесть. Двое хирдманов поспешно вскочили со скамей, освобождая место скальду. Торбьерн уселся на скамье, положил развернутый пергамент с рунами себе на колени, и взял в руки в арфу.
- Потешь нас скальд и получишь награду с моей руки правой! - Гутхорм поднял ладонь, унизанную перстнями специально для такого случая и с широким золотым браслетом. - А срамословоство... ну что же поделать, тоже награжу, но уже с левой!
Кулак шуйцы ярла сжался на столе и тихонько хрустнул. Расхохотались воины, шутке удачной, глядя на скальда: чем ответит?
- Песнь, которую я сложил по велению конунга о битве в Альвхеймаре - просипел Торбьерн, и затем, прокашлявшись, объявил ее название - Драппа о Битве в Альвхеймаре и о том, как пал Гандальв, прозванный Серый Пес. Затем скальд несколько раз ударил по гуслям. При первых же аккордах все разговоры в зале стихли, и скальд начал декламировать стихи нараспев.

Вещие вязы сечи
Внемлите скальда речи,
Пенный напиток двергов
Придаст его слову свежесть.
Конунг наш в речи стали
Сошелся с серым Гандальвом,
В гости к нему в Альвхеймар
Взять виру пришел мечей влагой!

Правда, дубов сеч немало
Пали в Альвхеймаре ныне,
Кости коней пенной хляби
Трусов не защитили.

Так постарался расположиться Халльвард, чтобы видеть хотя бы двоих из тех, чья жизнь – вернее, смерть, - ему была поручена. Оттар-Островитянин подождет пока, он, горячий и пылкий, еще не напился достаточно, для того, чтобы можно было его тихонько приговорить. А вот Гардунг с Роскилде, статный ярл датский, на глаза ему сейчас попавшийся, вышел из-за стола сейчас неверной походкой.
По нужде, видать.
Халльвард скользнул за ним следом, не привлекая к себе внимания. Впрочем, чье тут внимание было привлекать – пьяны были все поголовно, кто больше, кто меньше.
Штаны спустив, Гардунг шагов за спиной не услышал. Да и откуда взяться звуку шагов? Хемунд много внимания уделил тому, чтобы двигаться братья научились бесшумно. Вот и сейчас – бесшумное приближение и острый нож точно в ямку под затылком.
Осел датчанин на землю, дернулся один раз и затих. Халльвард вытащил нож, обтер, а после аккуратно следы за собой убрал. Вот так – пришел Гардунг помочиться, и стало ему вдруг нехорошо. А ножик… так ведь нету никакого ножика. И следы одного человека только… вот этот человек тут мертвый и лежит, со спущенными портками.
В сумерках, набежавших уже на землю, никто убийства не заметил.


Несколько молодых хирдманов стали ритмично бить ладонями по столу в такт словам скальда, одобряя услышанное, а сам правитель расплылся в улыбке, слушая любимца.
Перстень заплясал в пальцах Гутхорма, словно ярл хотел показать свою щедрость. На самом же деле, Белая Прядь ненавидел украшения и стремился избавиться от них как можно скорее.
Скальд, видя такое одобрение слушателей, сразу оживился. Он немного распрямился, а его голос снова стал уверенным.

Пляс бранный с большою дружиной,
В поле раздолья дев битвы
Начал потомок Фрейра,
Рать приведя в Альвхеймар,
Годы копилась обида
Долгим и трудным сей путь был,
Помня ущерб своим землям,
Конунг явился за местью.

Жатву обильную вранам
В гласе жал ясеней брани
Шлема Носителя отпрыск
Срезал на жатве валькирий

Сигтрюгг же нашел двоих ярлов, которые, будучи ко всему прочему и приятелями закадычными, сидели на краю лавки да спорили с жаром о чем-то.
- А я говорю, - напирал Сверре, - что ежели у стрелы наконечник с широкими гранями будет, то она и полетит дальше!
- Дурной ты совсем, как браги хлебнешь, - толкал его плечом Бедвар, - это ж ежу понятно, что он если и полетит дальше, то даже кожаный доспех не пробьет.
- Пробьет! – праведно возмущался Сверре, даже вскочить пытался – но не получилось.
Вебьернссон не смог не вмешаться, уж больно близок ему этот спор был.
- Простите мне, ярлы, что беседу вашу перебиваю, - сказал он учтиво, - а все-таки ты, Бедвар-ярл, прав. Вот если бы наконечник на шип похожий был, он бы и доспех кованый, и обладателя его пробил, а с широкими гранями – это вряд ли.
- Ах ты щенок!.. - взревел было Сверре, но друг его остановил.
- Погоди ты. Это ж из тех, юнцов, что Рагхильдины родичи. Как бишь тебя?
- Сигтрюгг, сын…
- Точно, Сигтрюгг! Вроде хвалили тебя, что из лука стреляешь так, что редкий муж тебя в искусстве этом перещеголяет, а?
Юноша пожал плечами:
- Это уж не мне решать, однако точно скажу – стреляю не худо. Неужто на деле свой спор разрешить хотите?
- Хотим! – заорал Сверре. – Ну-ка, пойдем лук возьмем да стрелы! Заодно убедимся, так ли ты хорош, как расписывали тебя ваши норвежцы…
Стрелять Вебьернссона они попросили еще и потому, что сами не то что по сапогу (который мишенью был избран) попасть не смогли бы сейчас – даже сняв его, обратно бы ногой не влезли. Лук, который взяли они, был несколько больше, чем тот, к которому юноша привык, но ему-то все равно было, из чего стрелять… да и чем. Отошли они, по настоянию Сигтрюгга же, довольно далеко от места, где пир был, правда, звуки оттуда доносились вполне громко. Сапог повешен был на изгородь, младший сын Вебьерна отошел на условленные две дюжины шагов. Датчане стояли чуть поодаль от забора, ожидая выстрела.
И они последовали, один за другим. Стрела с широкогранным наконечником легко вошла одному в глаз, вторая, выпущенная мгновением позже - в горло другому.
Третья – в сапог.
- Насквозь не пробила, - печально произнес Сигтрюгг. – А я ведь говорил…

(продолжение пира, в главных ролях - те же)

Кто-то поднес скальду еще воды, чтобы тот мог смочить горло в перерыве между стевами, окружающие же явно требовали продолжения.
Скальд весело оглядел слушателей, не переставая при этом лениво перебирать струны, и вдруг снова ударил по струнам, извлекая резкие аккорды, и продолжил:

Видел Браги пляски
Вихрей стали ярой,
Зрил конунга в гневе,
Всякий гридень храбрый!
Всякий вяз секиры
Скажет слово веско:
Конунг де достоин
Похвалы нетленной!

Ингви отпрыск рьяно
В брызгах капель рдяных
Начал бурю брани
На беду Гандальва!

Альрик с Фюна на этом пиру не иначе как всех по пьянству превзойти решил – кубок за кубком в себя опрокидывал. Правда, веселее от этого не становился – мрачнел только, да налегал на хмельной мед. Вернувшись, Халльвард сел рядом с ним, притворившись, что тоже хлебнул уже достаточно.
- От горя какого лечишься, ярл? – хлопнув его по плечу, херсир молодой спросил.
- Есть тебе, что ли дело, до моего горя? - буркнул тот.
- Есть ли, нет – какая разница? Что в себе держать, лучше разделить с кем-нибудь.
- Не с тобой, норвежец, - фыркнул Альрик.
- Значит, остается только заливать его брагой, - подвел итог Халльвард. – Твое здоровье, ярл! – и он поднял кубок, словно бы собираясь отпить из него, но, так и не сделав этого.
- Тогда и твое, норвежец, - так же хмуро ответил датчанин и опустошил очередную чашу. Халльвард же к нему свою пододвинул, капнув туда перед этим из маленького глиняного кувшинчика, что на шее носил. То не отрава была, что за дело - травить на пиру? А вот спать скоро после этого ему захотеться должно до смерти.
Ну да… до смерти.
Когда Альрик захрапел, обрушившись на стол, понадобилось лишь слегка толкнуть его, чтобы тот сполз на лавку а с нее – на пол. А затем точным ударом сапога Халльвард перешиб ему кадык. Хрипа никто не услышал в общем шуме.

Скальд снова затих, прикрыв глаза, и меланхолично перебирая струны, ожидая реакцию слушателей.
- Слава конунгу Харальду! - Внезапно прокричал изрядно выпивший хирдман, сидевший возле Торбьерна, и его тут же поддержали сотни глоток.
Скальд удовлетворенно кивнул, и снова внезапно резко ударил по струнам, и все сидевшие в зале тут же притихли

В треске древа карлов
В спор клинков Гандальва
Призвал Ингви отпрыск
Вызов ему бросив!
Губить не желал он
Хирдманов без меры,
Их и так немало
В воинстве Валгаллы!

Асов внук спор начал,
В роще древ священных
Дрогнул Гандальв - чуял
Дряхлый пес свой жребий

- … чего ты хочешь от меня, молодой Вебьернссон? – спросил Свибрагер из Ютландии, даже не глядя на подошедшего темноволосого парня. Тот всего лишь мимо прошел, да встал неподалеку, а все же…
- А с чего ты взял, что мне что-то нужно? - вопросом на вопрос Сигтрюгг ответил. Старик ухмыльнулся.
- Почуял, считай. Ну что же за дело у тебя? Да садись рядом, не стой.
Юноша удивленным казался, но быстро сумел спрятать чувство это.
- И вправду говорят, что лучше тебя нет и не было следопыта, - признался он. – Я-то проверить хотел, со спины к тебе подойти незаметно… так вот, Свибрагер, - он понизил голос, - окликнул меня сейчас ярл один из датских, когда я из усадьбы шел, велел тебя найти да передать, чтобы ты к нему сейчас явился, только чтобы этого не слышал больше никто.
Старик нахмурился.
- А зачем – не сказал? Да и что за ярл-то?
- Не сказал… он высокий такой, плечистый, с бородищей – и шрам на лбу. Бедвар, что ли – имя запамятовал, не гневайся… он еще на товарища своего похож очень, с которым они все вместе.
- Бедвар, - кивнул Свибрагер,- но он-то тут…
Однако оглядевшись, Бедвара он не нашел. Как, впрочем, и Сверре. И немудрено – их, небось, уже вороны клевали.
- И точно, - хмыкнул датчанин. – Спасибо за весть. Где искать-то его?
- Он сказал, чтобы ты по дороге к форту шел, там и встретитесь.
- Ладно, - так он и ушел, нахмуренный, и видно было, что Сигтрюгг за верную ниточку потянул… хотя что за дела там у данов могут быть, знать он не мог, только догадываться.
Впрочем, дела эти Свибрагер так и не решил. Опытного следопыта да прозорливого старца настигла стрела, невесть кем пущенная невесть откуда.
Всего не предугадаешь… а жаль.

И снова, закончив стев, скальд затих, и начал перебирать струны с закрытыми глазами, слегка наклонив голову. Длинные волосы упали на лоб и на глаза, мешая рассмотреть выражение его лица. Пауза продлилась немного дольше обычного, и пирующие притихли в ожидании продолжения. Скальд перевел дух, небрежно смахнул прядь волос со лба, и снова резко ударил по струнам

Одарил наградой
Всех достойных щедро:
Ни меха, ни кольца
Конунг не жалеет!
Тот, кто в брани лютой
Тешил Игга вранов,
Не обижен будет
Конунга дарами.

Харальду покорен
Ныне фюльк Альвхеймар,
Тело же Гандальва
Смерть ветвей пожрала!

Гармунда та же судьба постигла, что и Гардунга с Роскилде,– Халльвард уже замаялся было ждать, когда тот из-за стола выйдет, да отправится по нужде; но все же тот пошел, качаясь, за двор, где кусты погуще, а юноша скользнул следом. Длинный нож, подарок Асгаута-ярла, легко вошел ниже левой лопатки – и тут же был вытянут наружу, осторожно, чтобы капли крови не забрызгали лицо, руки или одежду. Мертвое тело усажено было у деревца, будто пьяный Гармунд никак не мог в чувство прийти (а заодно, чтобы и одежки, кровью пропитанной на спине, видно не было). Следы за собой Халльвард уничтожил тщательно.
Вернувшись, он столкнулся с Сигтрюггом.
- Братец! – тот обнял старшего, повисая на нем, точно хмельной. – Ты все еще на ногах, это славно! Успеем еще в какой-нибудь забаве поучаствовать, пока не свалимся под лавку!
- Конечно, - приняв игру эту, похлопал Халльвард по плечу брата, поискал лазами Оттара-Островитянина. – Вон, пойдем-ка к ним, у них веселье в самом разгаре…
Поддерживая друг друга, они направились к датчанину и его приятелям.
- Как, удачно у тебя все сложилось? – шепотом Сигтрюгг спросил, сквозь зубы, чтобы не услышал никто, кроме херсира.
Тот кивнул едва заметно.
- А у тебя?
- И у меня… думал, старика выманить не удастся, а все же получилось. Последний, значит, остался.

И снова, едва закончив стев, скальд затих, неторопливо перебирая струны. Казалось, что это конец, но скальд снова, выждав некоторое время, и держа слушателей в напряжении, снова неожиданно ударил по струнам, куда громче, чем до того, так что все сидящие в зале невольно вздрогнули

Храбро в пса берлогу
Харальд пришел биться
И прославил род свой.
Скальд тому свидетель!

- Много ли чести в победе над шелудивым псом? - тихо спросил Гутхорм племянника.- Хотя, скальд просто не умен. Не карай его.
- Не в чести дело, дядя, - так же шепотом ответил конунг, покуда Торбьерн дыхание переводил. - Все должня знать, что по сравнению со мной, иные владыки - не лучше псов.
- Тоже верно, - согласился ярл, хлебнув ещё мёду.

«Последний», хмельной, что бочка браги, смерил их презрительным взглядом, когда подошли они.
-А-агдирцы, - протянул он, - к нам пожаловали! С чего это?!
- Услышали вот, - Халльвард отвечал, - как громко ты смеешься с дружками, дай, думаю, вместе с данами посмеемся – вот и пожаловали.
Прищурился Оттар зло – выпивши, становился он вспыльчивым да взбалмошным, и тогда уж никто его удержать не мог. Вот и сейчас раздувал он ноздри от гнева, и видно было, что ехидный ответ херсира молодого задел его.
- Больно ты нагл, выкормыш Гандальва, как я посмотрю. Не боишься, что тебя проучит кто-нибудь за такие слова?
- Уж не ты ли проучишь? – усмехнулся Вебьернссон старший. – У самого-то руки дрожат и коленки трясутся – это что, от браги или от страху, а?

и на закуску....
- Остановитесь, - Сигтрюгг встал между ними, - все равно пустой спор ведете, перекрикиваетесь, точно бабы.
Он знал, какие слова произнести нужно, чтобы к делу подтолкнуть датчанина да дружков его.
- И верно, - воскликнул кто-то из датчан, - померяйтесь-ка храбростью!
- Пусть топоры метать идут! – подхватил второй.
- Струсишь, - прищурился Халльвард, в глаза врагу глядя.
- Увидишь, - процедил тот сквозь зубы.
Найдя дуб достаточно широкий, остановились у него датчане и Вебьернссоны, за которыми еще несколько норвежцев-зевак увязалось – поглядеть на самую жуткую, пожалуй, забаву, что на пирах бывала. Вставал к стене – или к дереву – спиной один человек, а второй топор брал, отходил, да метал в стену так, чтобы как можно ближе топор к человеку воткнулся. Испугаться удрать перед самым броском – большего позора и придумать было нельзя.
И Оттар-Островиятнин стоял непринужденно у ствола дуба, руки скрестив на груди, да насмешливо на Халльварда глядя.
- Ты и добросить не сможешь-то, щенок! – крикнул он. – Если вообще топор в меня метнуть осмелишься!
- Увидишь сейчас! – крикнул Халльвард ему в ответ. Он и правда всем окружавшим казался сейчас слишком пьяным, чтобы вообще руку поднять… да и в самом деле, сколько же надо выпить, чтобы с самим Оттаром такой спор затеять!
Вебьернссон поднял кое-как оружие. Кто-то захохотал сзади – настолько тряслась у него рука. Он даже шаг назад сделал, пошатнувшись на нетвердых ногах, чем вызвал еще больше насмешек. Датчанин все ухмылялся, ожидая броска, щурил глаза.
И вдруг увидел, как хмель словно слетает с Халльварда – вмиг тот собрался, сосредоточился, и… почему-то улыбнулся. И тут Оттар понял, что его ждет.
«Убьет», понял он, трезвея сам, «убьет, он же этого и хотел!»
- Сто… - он хотел вскрикнуть. Но лезвие уже размозжило ему голову.

Скальд все это видел,
Сказ мой был правдивым,
Жар студеный двергов,
Фарт притянет блеском!


- Кто еще сомневается, что Торбьерн Хорнклови лучший скальд Норвегии? - Рассмеялся Харальд, когда стихла музыка. - И, хотя кабан уже съеден, нам есть чем по праву наградить этого достойного мужа!
Покуда конунг говорил, Гутхорм снял с пальца заготовленный перстень с крупным синим камнем.
- Эй, все кому по сердцу пришлась драппа - одарите скальда по справедливости! – Ярл бросил, первым награждая Ворона.
Видя богатый подарок, и другие мужи не поскупились, желая показать Харальду, что песня о подвигах его понравилась им – достались Торбьерну и обручье серебряное, и кольца золотые, и ожерелья с каменьями, Горм, зубами скрипнув, даже статуэтку янтарную подарил, в форме вепря исполненную.
Дождавшись, покуда всех слушателей скальд обойдет, поднялся и конунг с высокого места – в руке его был рог, окованный серебром (не столь большой, как Хрольву и Эйвинду подносили, но не менее ценный).
- И я тебя награжу, мой верный Торбьерн, - громко Харальд возвестил. – Дабы сподручнее тебе было пить брагу иггову, прими этот рог – в нем питье любое слаще становится.
Хотел еще что-то добавить Харальд, но сзади к нему подошел человек, капюшон на глаза надвинувший, да прошептал пару фраз – в лице конунг переменился, улыбка на губах его заиграла довольная. Взмахом руки вестника отослав, протянул он рог скальду.
- Конунга щедрость – дружине удача, - поклонившись почтительно, Торбьерн отвечал.
- Так увеличим же нашу удачу, Харальд, - громко сказал Гутхорм, по очереди стягивая с руки перстни и браслет. - Обещал я, скальд, одарить тебя с десницы своей, так смотри ты, смотрите друзья, и пусть потом никто не говорит, что Белая прядь не держит своего слова!
Богатые дары легли под ноги Торбьёрну, словно слёзы светлых Асинь.
Хорнклови же проворно собрал все подношения, да покачиваясь перешел за другой стол, где его радостными криками приветствовали. Хоть и любил скальд подле государя находиться, но понимал, когда лучше уйти.
- Видишь, родич, - отклонившись, прошептал Гутхорму конунг. - Ворон - птица мудрая, все исполнил, как я ему велел.
- Говорят, ворон ещё и вещая птица, племянник, - прошептал в ответ Гутхорм. - Может, удача, что он нам накаркал, уже улыбнулась тебе?
- Хемунд мне добрые вести принес, покуда все на подарки Торбьерновы смотрели, - кивнул юноша.
- Что же за новости такие?
- Увидишь.
Усмехнулся конунг, да во весь голос уже произнес:
- Эй, Горм, надумал я требования твои уважить, как того заслужили датчане!
Воевода датский, с кем-то беседой занятый, обернулся, глазами сверкнув зло - не по нраву ему был тон харальдов. Но все же, с собеседником парой фраз перекинувшись, пододвинулся он ближе к агдирцу.
- Даешь, стало быть, землю и злато? - Почти не сомневаясь в ответе спросил дан, знавший, что без его Хускарлов Харальду не выстоять.
- Нет, - медленно, словно издеваясь, произнес сын Хальвдана. - Ничего вы сверх полученного не обрящете.
- Племянник, - помнил ярл о забаве обещанной и решил подыграть Харальду, - стоит ли нам ссорится с надежёй данской крепости? Сила стали его велика, хотя и на неё управа найдётся. Злато, скажем, им правит, словно строгий хозяин трусливой рабыней!
- Оскорблять меня вздумал? - Скривился датчанин, переведя взгляд на Гутхорма.
- Не более чем ты - мою матушку, когда ей нападения разбойные приписал! - Осадил его Харальд. - Ты получил свою плату, но даже удержать ее не смог. Так за кем вина? Или ты отказываешься исполнять волю своего конунга?
- Мой конунг - Хардакнут!
- Уже нет!
- Не желаешь ли присягнуть на верность конунгу не удела в Дании, но всей Норвегии, а, Горм? - Гутхорм знал ответ, но продолжал разговор.

- Я - дан, и люди мои кровь проливали на этой земле за плату да по решению Хардакнута конунга, - решительно заявил предводитель иноземцев. - А служить вшивому юнцу я не стану!
- Харальд, он тебя оскорбил, или я стал стар и слух меня подводит?
Харальд лишь улыбнулся, словно не заметив издевки, да провел ладонью по волосам, пальцами раздавив попавшуюся вошь:
- Ты наверное не слышал еще, что Хардакнут мертв, и я ему наследую по договору.
- Мой... отец... умер...
Еле слышно прошептал Горм, подавившись собственной бранью, готовой было вырваться из глотки.
- Отец умер, но матушка-то, наверное жива? Уж расскажи, не отказывай нам, ведь не следить же конунгу Норвегии за судьбами рабынь и служанок. Или кем там была твоя почтенная мать, уж прости старика, которого подводит память?
- Отродье Локи! Это ты погубил конунга Дании! - Слова Гутхорма, брошенные столь небрежно, окончательно вывели Горма из равновесия. Он и так был уязвлен тем, что отец умер, не признав его наследником, но теперь видел, по чьей вине Хардакнут не дождался сына из дальнего похода. В глазах датчанина штормовыми волнами плескалась ярость. - Ты отнял у меня отца и наследство! Так неужели считаешь, что я датчане станут служить тебе?!
- Я - по праву их конунг теперь, - спокойно отвечал Харальд, незаметно подав знак телохранителям, обступившим стол, но пока державшимся на расстоянии. - Хардакнут сам поставил печать, и любой, посмевший мне перечить умрет как изменник. С тебя и начну, коли головы не склонишь.
- Пади ниц, Горм, уважь своего правителя, - дружеским тоном посоветовал ярл, незаметно нашаривая боевой нож, висящий на поясе.
- Ярлы тебя не поддержат.
Медленно поднялся со скамьи датский военачальник, не желая насколько возможно то, являть охватившее его смятение.
- Ярлы никого уже не поддержат, - словно согласился с ним Харальд, желая продлить унижение противника. - Зря вы из крепости своей вышли, ну да ждать мне надоело - на колени или смерть прими!
Оскалившись, прохрипел что-то Горм неслышно почти, но затем опустился перед сыном Хальвдана до земли.
- Славно, Горм, умно, - сказал Гутхорм, вытащив нож и готовясь метнуть его. - Клянёшься ли на мече служить конунгу Харальду верой и правдой? Обнажи меч, пусти свою кровьи клянись так. чтобы все слышали!
- Мой отец, мои друзья и соратники... все мертвы из-за агдирского выродка... - Неслышно прошептал сын Хардакнута, но вслух другое сказал: - Да, я клянусь служить Харальду, конунгу Дании как он того потребует! Пусть Один и Тюр будут мне свидетелями и покарают, если я нарушу свою клятву!
- Тором поклянись, - настаивал Гутхорм, поднаторевший в обрядах получше иного жреца. - Присягни Харальду на Мьёлльнире, что осеняет всех воинов!
Знак молота тут же подал стоявший рядом Укси, заранее к тому готовый. Он же взрезал датчанину запястье левой руки, пролив необходимую кровь.
- Тор да видит, мои слова искренни, - выдавил из себя ярл, понимая, что спасения ему ждать неоткуда: вернейшие соратники были вероломно убиты, а хускарлы захмелели на пиру, потеряв всякую осторожность. Коварство Харальда вновь удалось.
- Все ли видели? Все ли свидетели клятвы не рушимой?!!
- Все! Все!
Отозвались дружно хирдманы, и покуда гремели их крики, Харальд прошептал дяде:
- Приставь людей за Гормом следить. Он мне покуда нужен, но доверия излишнего ему являть не следует.
- Убил бы ты его, племянник, да поставил верного на его место. Или датчанина по-умнее осыпь милостями и опять же поставь на место Гормово.
- А он живым Агдира и не покинет, - согласился с родичем правитель. - Но позже, мне пока нужно, чтобы хускарлы его в последней битве для меня участие приняли, а новый воевода не сможет их вести столь же умело.
- Тогда, пусть пдаёт он в последние минуты боя. Будет нашей жертвой Высокому и валькириям.
Говоря так, они уже отошли от стола, словно решив обойти всех, пирующих в поле.
- Думаю я поручить это дело Рогволду, - высказал мысли свои конунг. - Пусть стяжает еще и датскую ненависть - это собьет с него спесь.
- А справится ли? Горм может и ублюдок, но воин хороший
- Они сегодня так распинались, нахваливая Хрольва - вот пусть Пешеход свою удаль и докажет.
- Пусть, - кивнул Гутхорм. - Не обманул ты меня, племянник, потеха удалась! Теперь же, будем здравы!
- Эй слуги, пива! - Рассмеялся конунг. - Надеюсь я, матушка довольна была тем, как Горм за слова дерзкие поплатился.
Гутхорм молча кивнул и приник к рогу с пивом. Его нож уже был в ножнах, и ярл позволил себе расслабиться.

(с Тельтиаром)

Несмотря на то, что приказание конунга было исполнено, отдохнуть Вебьерссонам и насладиться угощением так и не удалось. Едва только они нашли себе место за столом, как позади них возникла тощая фигура Хемунда, пришедшего явно не за тем, чтобы просто похвалить братьев.
- Конунг вами доволен, - прошептал советник, наклонившись к Халльварду. - И поручает еще одно дело.
Юноша, кубок до рта так и не донесший, замер, не оборачиваясь.
- Какое же? - спросил он тихо, ничем не выдавая удивления своего. Сигтрюгг, рядом сидевший, также весь в слух обратился.
- В Раумарики и Хейдмерке смута великая, - поведал Хемунд. - Вам доверяет Харальд возглавить сотню воинов и подавить любые мятежи в этих фюльках.
- Что за смута? - вмешался Сигтрюгг. - И, коли уж она великая, хватит ли нам сотни воинов?
"Надеюсь," думал он в то же время печально, "отправляться нам не прямо сейчас надлежит. Так ведь кушаний отведать и не успели!"
- Люди свейского конунга раздор сеят среди бондов, - советник разъяснил, подле братьев на скамью усаживаясь. - Обещают награду немалую всем, кто к Эйрику перейдет да под знамена его встанет. Надобно наушников этих переловить, а остальным показать наглядно, что власть Харальда как никогда сильна, чтобы и мысли о предательстве ни у кого не возникало.
- Вот оно как... - протянул Халльвард. - Значит, свеи к нам подбираются. Не бывать этому! Сказал конунг еще что-нибудь важное?
- Конунг сказал, что вы большой награды достойны за то, что сегодня совершили, и думаю я - он вас щедро одарит, но уже после того, как вы в Хейдмерке приказ его исполните.
Сигтрюгг широко улыбнулся, но посерьезнел почти сразу же.
- Значит, завтра же отправимся. Дня нам хватит вполне, чтобы собраться, так, братец?
Старший Вебьернссон кивнул.
- Повеление конунга будет исполнено, Хемунд.
- Хорошо то. Но вот что запомните - люди в тех землях и так немало претерпели, потому без необходимости крови не проливайте. Коли свеев изловите - так казните, а бондов хейдмеркских все же словом убедить старайтесь.
- Значит, только свейских мятежников наказывать строго? Добре, так и поступим, - пообещал Халльвард. Постави непочатый кубок на стол, грустно взглянув на него - раз уж отдыха на завтра не предвиделось, не стоило голову отягощать похмельем.
- Излишней мягкости тоже не являйте, пусть людишки знают, что рука конунга тверда.
- А мы излишней мягкостью никогда не увлекались, - криво улыбнулся младший из братьев. - Будь живы датские ярлы - подтвердили бы.
- Только помните, что то даны, иноземцы и враги, а там - соотечественники наши будут, - на всякий случай Хемунд добавил.
Халльвард снова кивнул.
- Конунга не разочаруем. Это я обещаю.
- Не сомневаюсь я в этом, - советник скупо улыбнулся. - Вы у государя лучшие в таком деле.

Ранрики. Харек Волк.
Со Скальдом.

Время летело быстро. Спокойные размеренные дни проходилинезаметно. Харека одолевала скука, и чтобы развеять ее, он часто выезжал осматривать свои владения, изредка предпринимая вылазки на острова вольных викингов.
Неожиданно пришли вести из земель данов о внезапной смерти конунга Хардакнута. Датская держава сразу же развалилась на куски. Сконе, Халланд, Смоланд, и Кальмар тут же стали вольными фюльками. Начались набеги разбойников с датских островов, где каждый ярл снова стал сам себе правителем. Была пора сбора урожая, и потому морские хищники слетались отовсюду, чтобы грабить мирных земледельцев. Хареку пришлось поднять всех бондов, способных держать оружие, чтобы они несли дозор и стерегли берега Раумарики. Кто-то из пришедших с ним нортубрийцев рассказал Хареку, как Альфред, конунг англов, строил на берегу дозорные башни, и как его конные отряды поспевали всюду, чтобы отбивать атаки викингов. Но кони сейчас были нужны для полевых работ, ведь начиналась пора уборки урожая. Потому Хареку приходилось распускать часть войска, чтобы они могли вернуться на время в свои селения. Почти все его хирдманы разъезжали по деревням, и проверяли, как идет уборка урожая, ведь хитрые бонды нарочно затягивали сбор урожая, чтобы избежать набора в войско. Если бы не беженцы из Вингульмерка, Хареку пришлось бы совсем худо.
Боевые корабли постоянно ходили на веслах возле самых заметных бухт, чтобы встретить викингов во всеоружии. Но они поспевали не везде. Часть удаленных селений были разорены, урожай вывезен, поля сожжены, старики убиты, прочие угнаны в рабство. Харек кипел, сжимая от злости кулаки, и чувствовал полное бессилие.
В это-то непростое время и пожаловали к Хареку посланцы от конунга свеев, обосновавшегося в Верманланде. Несомненно, проехавшие через половину фюлька, свеи успели многое узнать о положении живших здесь людей, однако и их появление не стало для ярла сюрпризом. К тому моменту, когда они добрались до усадьбы, Харек уже ожидал их. Он вызвал к себе Лиама с небольшим отрядом, и они вышли навстречу к послам.
- Здравствуй ярл, - поприветствовал его предводитель свеев, когда они поравнялись. - Я принес тебе слово конунга Эйрика.
Свей с презрением посмотрел на Харека его хирдманов, одетых в кольчуги, при оружии, и в шлемах. Это было вызовом и свидетельством о богатстве - у Эйрика лишь у одного из десятка был шлем, и у одного из сотни была кольчуга, в то время как почти все хирдманы Харека носили либо кольуги, либо гунскую чешую.
- Говори, что хотел передать мне Эйрик?
- Харальд коварно нарушил договор, и теперь конунг пришел, чтобы восстановить справедливость и отомстить за погибших, - отвечал на то свей. - Но к тебе наш правитель не питает враждебности. Если ты останешься в стороне от этой битвы, то Эйрик не станет трогать твои земли.
Харек помрачнел, и подошел к послу ближе.
- Харальд не призывал меня к оружию, -сказал он.
- А если призовет?
- Я могу и не успеть к битве. Мои владения далеко. На сбор войска нужно много времени. И если нападут снова вольные викинги из земель данов, то я могу сильно задержаться.
- Хорошо, если так, - взгляд посланника немного смягчился. - Эйрик не потребует твоей покорности и службы, после того, как он разгромит Харальда, ты сможешь объявить себя законным конунгом этого фюлька.
- На все воля богов, - ответил Харек.
- Ныне они будут благосклонны к нам, - кивнул свей. - Если позволишь, ярл, мы отдохнем в твоем доме, прежде чем пустимся в обратный путь?
- Отчего же не позволить. Вы ведь посланники. Я пойду против обычаев, если поступлю по другому. Добро пожаловать в гостинный дом.
Спешившись, свеи последовали за Лиамом, но один из них остался с Хареком, скинув капюшон лишь когда остальные посланцы скрылись в доме.
Харек с недоумением посмотрел на свея.
- Что за дело у тебя ко мне, свей?
- Я хотел говорить с тобой наедине о судьбе, которая ждет всех христиан.
- Оттар? - Харек внимательно всмотрелся в лицо старого товарища. Бледный, исхудавший, измученный - он мало походил на того здоровяка, который прибыл к двору Харека год назад.
- Да, судьба меня потрепала, - херсир устало улыбнулся. - Но я по прежнему верен нашему делу и своей клятве.
Харек провел его в дом, и дальше в покои Лиама.
- Говори, о чем ты узнал?
- Я был в Уппсале и видел воинство Эйрика. У него множество людей, все они жаждут битвы с Харальдом.
Начал рассказ Оттар Рваный:
- Ты знаешь, друг, я не испытываю теплых чувств к обоим конунгам и лишь рад буду увидеть, как они истребят друг друга!
- Но... ты чем-то встревожен.
- От тебя ничего не скроешь, - воин вздохнул, прислонившись к стене. - Асмунд хочет воспользоваться этой войной, чтобы восстановить власть креста в Вингульмерке. Но нам нужна твоя поддержка.
- Против кого?
- Против того, кто победит, - честно ответил Оттар.
Харек вскинул брови.
- Наши силы слишком малы. Нам их не победить. Мы можем только умереть с честью и с молитвой на устах
- Асмунд набирает людей в Хейдмерке и Долинах, за ним пойдут многие, не довольные властью Харальда, - оспорил мнение ярла воин. - А еще есть конунги запада, только и ждущие, когда сын Хальвдана ослабнет. В союзе с ними у нас будет шанс! Дружины Харальда беспрерывно ведут войны уже два года - они устали, а у тебя превосходно обученное войско!
- Харальд законный конунг. Может быть удастся убедить его не преследовать тех кто принял веру в Христа.
- Рагхильда казнила Эйнара, - напомнил Оттар. - А подле Харальда змеей въется Торлейв, обесчестивший твою жену!
- Я не пойду на измену если... если только у нас не будет другого выхода...
- Ты хочешь, чтобы Эйнар остался неотмщенным?!
- "Я отмщение, я воздам" - вроде так говорил Белый Бог своему служителю. Христос простил тех кто его казнил.
- Другого выхода нет, Харек. Или мы выступим против Харальда вместе со свеями, или с теми кто еще отсался... Или нас всех истребят.
- Есть еще третий путь. Мы покинем эту страну.
- Оставить земли и все нажитое? Ты ради этого вернулся из Ирландии, бросив вождя, которому служил?
- И до сих пор об этом жалею. Нас приютят во всех землях, где верят в Христа, и где нужны отважные и верные воины.
- Но это - наша земля! Я буду сражаться за нее хоть с Харальдом, хоть с самим дьяволом!
- Наша земля - весь мир, созданный Богом. Мы можем погрузить все добро на корабли и уйти в землю, где нет ни Торлейва, ни Эйрика, ни Харальда.
Оттар опустил голову.
- И все же обдумай то, что я сказал тебе. Одному Богу ведомо, как завершиться война, если выбора не останется - я уплыву с тобой, но если будет хоть малейший шанс восстановить справедливость здесь, я воспользуюсь им.
- Помнишь что читал нам священник? Про Моисея и конунга Египта?
- Помню, - мрачно ответил херсир.
- Ступай. Да будет так. Я надеюсь, Белый Бог откроет нам правильный путь. Но пришли весть нашим братьям в Вингульмерке, Раумарики и Хейдемерке - пусть готовят корабли. Старые Боги еще сильны здесь. Быть может, наше единственное спасение - уйти в те земли, где они не имеют власти.
- Будь моя воля - я вырвал бы эту власть что у Асов, что у Харальда!
- Ты говоришь что нам нужно предать своего коннуга и сражаться с ним. Но мы клялись ему верности. Если мы выступим против него, это будет предательством, и мы все запятнаем себя позором.
- Тогда пусть все сделают за нас свеи. Если Харальд умрет в битве с ними, то и мы больше не будем связаны клятвой.
- А что если свеи проиграют? Я могу сделать все так, чтобы опоздать к битве. И у меня найдутся свои оправдания. Но что если ложь Торлейва и Рагнхильды снова настроит конунга против нас?
- Я буду молиться, чтобы этого не случилось, - Оттар улыбнулся. - И держать оружие наготове.
- Тогда... Оповести всех кто принял крест от нас или Асмунда. Чтобы были готовы погрузиться на корабли и плыть к нам. Кто знает, что взбредет в голову тем, кто советует конунгу
- Харек, если бы я не знал тебя... Я бы мог подумать что ты трусишь. И что ты стал бояться битв.
- Оттар. Я не хочу, чтобы ты думал что я боюсь. Раньше я не боялся умереть, потому что мне было нечего терять. А теперь... Теперь мне есть что терять. Моя жена и жена Эйнара, мои дети. И люди, которые пошли за мной... Их жизни зависят от меня. Если я погибну. они обречены. Их некому будет защитить. Потому я выберу иной путь.
- Защитить их - твой долг, это так, - вынужден был согласиться Рваный. - Но я дал клятву отомстить за Эйнара и сделаю это.
- Тогда каждый из нас сделает то, что он должен сделать. Я надеюсь, Белый Бог откроет нам правильный путь. Но, все-таки я тебя прошу - пришли весть нашим братьям в Вингульмерке, Раумарики и Хейдемерке - пусть готовят корабли, - повторил ярл. - Это все, что ты мне хотел сказать, Оттар?
- Пока, да, - воин заключил друга в объятия. - Храни тебя Бог, Харек. Надеюсь мы не последний раз видимся.
- Даст бог, мы еще встретимся, и надеюсь, все переменится!
Оттар, вместе со свеями покинули усадьбу Харека на следующий день, оставив ярла в тяжких раздумьях о судьбе подвластных ему людей.

Сарасберг. Гутхорм и Харальд

Со дня пира, ставшего последним для многих данов, не пожелавших служить Харальду, миновала неделя. Конунг дал людям столь долгий отдых, дабы они восстановили силы прежде, чем вести их против Эйрика. Судя по слухам и рассказам прибывших с востока людей, неисчислимые рати свеев и гаутов остановились в Верманланде и в любой момент готовы выступить на Вингульмерк. Скорее всего, как казалось Хемунду, Эйрик ожидал подкреплений, чтобы ударить в полную силу, а потому советовал Харальду самому навязать битву, пока враги не будут готовы.
Гутхорм ярл вышел во двор, где конунг раминал мышцы, готовясь перед боем.
(с Тельтиаром)
- Ааапчхи! - громогласно чихнул ярл, и огласил двор отборной бранью. - Харальд!
- Долго ты сегодня, дядя, - юноша улыбнулся, отбрасывая с лица пару прядей.
- Аааапчхи!!! - было ему ответом. - Харальд, ты пробовал зелье, которое вдыхают конунги в южных землях? Нет? И не пробуй! Туррсово семя!
- А ты его где взял?
- Хирдманы, вернувшиеся с последнего похода в дальние моря взяли с их корабля, - Гутхорм утёр слёзы, обильно льющиеся из покрасневших глаз. - Чтоб их тролли съели!
- Драться-то можешь? - С некоторым сочувствием спросил конунг.
- Могу, но сейчас не время, - Гутхорм наконец совладал со своим носом и глубоко вздохнул. - Что ты думаешь, насчёт предстоящей битвы, скажи лучше.
- Тяжко будет, если словам соглядатаев наших верить.
Поразмыслив, ответил Харальд.
- Как два года назад в Лондире, если не хуже.
- Но Лондир ты смог отстоять. Почему?
- Потому что мой отец вышел из кургана и вселил страх в сердца врагов!
Харальд отлично помнил всадника в алом плаще, от которого альвхеймарцы бежали прочь десятками, страшась скрестить с ним оружие. Он помнил, как уже казалось бы проигранная битва обернулась победой.
- Не думаю, что стоит тревожить Хальвданна ещё раз. И давай подумаем, что можно сделать. Сколько у нас воинов?
- Торбьерн говорит: немногим меньше, чем звезд на небе, - улыбнулся конунг. - Но счетовод из него не важный. За мной идут воины почти со всей Норвегии, но за спиной Эйрика Уппсалла и Гаутланд.
- Вдосталь оружия и брони? На всех хватит или кто-то пойдёт в бой в старье и рухляди?
- У меня больше оружия, чем у любого конунга.
"Но все равно лишь один из десятка воинов может похвастаться шлемом и кольчугой", - уже про себя добавил Харальд.
- Тогда всё, племянник, что нам остаётся, это выбрать поле боя, где число не станет им серьёзной подмогой!
- Если бы Эйрик остался единственным моим врагом - то я так бы и сделал, - кивнул юноша, набрасывая на плечи плащ. - Хочешь опробовать коней, что подарил мне один богатый бонд из Вестфольда?
- Норвежцы редко бьются конными, - Гутхорм задумчиво подёргал себя за бороду. - От нас не будут этого ждать, но сможем ли мы быстро обучить воинов?
- Вообще-то коня всего три, и я не думаю, что их появление сильно удивит свеев.
Харальд усмехнулся.
- Просто поехали, прокатимся - может дурман восточный развеешь.
- Поедем! - Гутхорм улыбнулся и высморкался в ладонь, пристыдив сам Гьяллархорн.
Когда кони были оседланы, Гутхорм взобрался в седло и тронул коня пятками.
- Едем, племянник! Показывай, что хотел!
И Харальд направил своего скакуна рысью к селению возле Сарасберга, а ярл и сопровождающий их Укси поспешили следом.
- Хороши, а? - Довольно улыбнулся конунг, когда дядя поравнялся с ним.
- На своих ногах надёжней...но хороши!
- К тому же так нас никто не подслушает! На западе собирают остатки ратей конунги, что захватили Агдир - если мое сражение с Эйриком затянется, то они могут нанести удар, поистине губительный. Так что присоветуй, как нам войско сберечь в схватке со свеями.
- Будем защищаться, - Гутхорм держаться в седле умел, но поводьев предпочитал не выпускать. - Нужно много лучником...крепкие бойцы в середине. И удачная местность. Если бы смогли занять холм или два - было бы проще.
- Я о том же думал, но если закрепимся возле Сарасберга, то Эйрик в Хейдмерк войдет и отрежет от нас Долины, а там и так не слишком верные мне люди живут. Не хочу я, чтобы прибыток такой свейскому конунгу был.
- Значит, нужно укрепить людей в Сарасберге. Или у тебя есть мысль лучше?
- Сами удар нанесем! Покуда он из Верманланда не вышел - всей силой ударим, а данов и вендов в первых рядах поставлю! - Скрипнули зубы конунга. - Их не жалко.
- Это верно, - Гутхорм кивнул, соглашаясь. - А выживших, осыплешь славой и дарами. - Но где ты их перехватишь?
- Есть одно место, куда бежал мой далекий предок, когда пращур Эйрика убил его отца в Уппсалле, - хитро улыбнулся юноша, чуть наклонив голову, но не забывая следить за лошадью. - Один раз Эйрик уже потерпел там поражение.
Улыбнулся Гутхорм, поняв о чём ведёт речь конунг.
- Думаешь, Эйрик пройдёт там?
- Хемунд говорит - он уже там, да как хозяин себя ведет! Пора проучить и его, и бондов, что под руку его метнулись!
Говоря так, правитель направил скакуна вокруг деревни, не подъезжая к домам на пять сотен шагов.
- Тогда, племянник, у меня к тебе остался последний вопрос. Самый важный!
Гутхорм дождался. когда на лицо Харальда найдёт обречённое выражение и коротко спросил:
- Когда выступаем?

Сообщение отредактировал Orrofin - 14-01-2009, 23:09

Раумарики. Идеологическое противостояние.
(Сигрид в роли свеев, Хелькэ - в роли норвежцев)


Серое небо смотрело сверху равнодушно, как будто хладнокровно раздумывая – навалиться ли всадникам на плечи тяжкой ношей или окропить их не по-летнему холодным дождем. Чувство, что с каждым ударом копыта в землю тучи все более сгущаются вокруг, не покидало Халльварда.
И дело было не только в тех тучах, что заволакивают иногда небо.
Два дня, что ехали они из Сарасберга, дружинники их роптали беспрестанно – вместо того, чтобы пир продолжать, должны они вдруг в Раумарики ехать, подавлять мятежи да соглядатаев свейских отыскивать. Когда херсир молодой приказал им в дорогу сбираться, взбунтовались воины, с которых еще хмель не слетел, и пришлось их именем конунга стращать – что, мол, Харальду не желаете подчиняться? Успокоились, а только ехали все мрачные да суровые, и даже друг с другом не разговаривали почти, только сейчас, на третий день оттаяли.
А чем дальше ехали они по фюльку, тем заметнее становилось, как враждебно жители на них смотрят. Точно что-то худое сделали им сами братья и воины их. «Как по лесу едешь», сказал как-то брату Сигтрюгг, «глаза волчьи отовсюду глядят».
- Это, наверное, от свеев всё зло, - рассудил Халльвард в ответ. – Ничего, мы покажем им, кто Норвегии истинный правитель.
Под вечер остановились они в небольшой деревушке, где жители показались более радушными, или, во всяком случае, открыто злобы не проявляли и в спину не отпускали шуточек. А наутро решили братья переговорить со старостой и с жителями об обстановке.

***
Удачно подвернулась деревушка - да и все удачно казалось людям Альмода Беспалого, слово Эйриково несущих. Не такого приема ожидали свеи, не к такой земле податливой семена готовили, и искрилась радость их, что пена чересчур лихо налитого ячменного пива через край кружки лилась. Недовольны люди Харальдом, не его над собой видеть хотят, то и радостно, и хлопот меньше, и на свои дела время остается.
- Что, обратим местных в веру истинную - или сперва поужинаем?
- Грубый ты, Болли, недалекий, сразу видно, в рогожу мать пеленала. Как же мы не поужинав, хлеба с людьми не переломив, не показав им, что стряпней их не гнушаемся, а наоборот, очень ценим - и убеждать их будем?
- Только сказать надо, что хоть трапеза и от сердца, да скудная - а отчего ей доброй быть, коли Харальд -бирюк последнее отбирает, налогами задушил совсем, чтоб ему тысячу лет гнить!
- .. а Эйрикова дань легка что фибула любимой на память к плащу приколотая. Полно болтать, куда коней ставить будем?
Болли-великан соскочил со своего каурого, взял за морду. в глаза посмотреть как человеку.
- Жаль, что с собой их взять нельзя, доброе вышло бы подспорье, если Харальдовых псов встретим.
- А меч твой давно ли потехой деревянной стал? - Альмод тяжело земли сапогами коснулся, пыль выбил. - Чем зря языком чесать, что девушка, давно бы хлев нашел.
- Да нашел я! Вот и хлев чудесный, ровно для наших лошадок…

***
Халльвард на старосту деревенского глядел удивленно.
- Как это так – везде решили Эйрику подчиниться?
- Так поймите, - стареющий уже муж заулыбался виновато и до мерзости льстиво, - свейский ли конунг али норвежский – не столь уж и важно. Мне-то заботиться о деревне надлежит, а значит, и смотреть, при ком ей лучше будет! Чего ж вы тогда дивитесь, что в окрестных деревнях решили, да и мы поддержать собираемся…
Молодой херсир топнул ногой в негодовании праведном.
- Отныне – не собираетесь вы их поддерживать! Иначе головы вам не сносить, и тебе в первую очередь! – Сигтрюг подскочил к нему, обнял за плечи.
- Брат, брат, - ласково заговорил он, - успокойся. Дай мне с почтенным старостой переговорить.
Тот покорно отошел, продолжая гневно очами сверкать, а младший Вебьернссон заговорил:
- Послушай, старче, меня. Нам с братом понятны ваши желания платить дань вдвое менее обременительную, ибо понятно, что запасы ваши не безграничны. Но подумай вот о чем – ведь это измена! Потому и гневается мой брат, что жители фюльков здешних присягали Харальду на верность. Неужто так дешевы ваши клятвы?

Раумарики. Идеологическое противостояние продолжается
(действующие лица и исполнители те же))


- Но… - впрочем, возразить старику на это было нечего, однако вмешаться один из бондов решил.
- А что о силе конунга Эйрика скажете вы? – насмешливо он произнес. – Думаете, ваш Харальд достойный ему соперник?
Оба Вебьернссона усмехнулись.
- Мало того, - Сигтрюгг произнес, - по мне так Эйрик Свейский и сапоги Харальду лизать недостоин. Что стоят эйриковы завоевания в сравнении с харальдовыми? И ведь не только завоевать надо землю, но и удержать! А вот в этом свей отнюдь не сильнее.
- Позволь, брат, - перебил его Халльвард, - я расскажу этим людям историю. Однажды конунг Эйрик дал клятву…

***
После жирной горячей похлебки, что так радует живот и поднимает настроение, после жаркого с хрустящей корочкой и ароматной подливкой с грибами, после обязательного рога пива, поднесенного рябой хозяйской дочкой-красавицей, Альмод утер бледно-рыжие, что медь под снегом, усы и сказал громко:
- Ай, хороши у тебя, хозяйка, гуси! Не зря по округе добрая о них идет слава. Только тоска их снедает, чахнут, сердешные.
- То не гусь был, гость дорогой, а курица, - мать дома Ауд порозовела пористыми скулами. - А гусей с весны нет.
- Ай-яй-яй. Как же нет? Не было упитанней и слаще гуся.. А перо какое!
- Да, гордость наша. А по весне пришли вестники Харальдовы, да повелели дань отдавать. А какая ж дань, весна! Ничего не народилось! Вот и забрали гусяток-то.
- Замолчала бы ты, женщина, да к горшкам своим пошла, что ли! Харальд отец наш и благодетель, а ты хаять его вздумала!
- Вооона как. Отец, значит, - Альмод пощипал свои усы. - И благодетель. И гусей у сына родного утащил. И ведь не затем, чтобы самому от голода к асам не отправиться - а просто потому, что так ему норны нитку перекрутили!

***
-… но после объявил, что клятва, данная иноверцу – не клятва вовсе, и убили его воины столько людей, сколько позволила дальность полета копья, - Халльвард обвел взглядом собравшихся. – Вот и думайте, стоит доверять этому подлецу или не стоит. Объявит вас бывшими подданными Харальда и втрое больше обдерет, чем прежде было.
- Признаться, не слыхали мы о том, что ты нам поведал, - нахмурился бонд. – Видно, теперь уж верны Харальду останемся.
Старший Вебьернссон горько улыбнулся.
- А знаете, что самое гнусное? – пройдя к выходу из старостиной избы, где собрались бонды амые зажиточные, каждому из них он заглянул в глаза. – То, что все вдруг возомнили, что им выбор предоставлен. Что они могут от клятвы верности отступиться. За такое просить прощения надо уже у богов - и вряд ли они простят.
Братья покинули деревню в тот же день, отправившись дальше.

***
- ...Харальду верны мы будем, потому что клятвопреступником боги сурово карают!
- А я разве к измене тебя призываю? Помилуй! Коли клятву давали - то и Тюр вам судья, живите под Харальдовой рукой. А я со своим хирдом домой поеду. Грустно тут у вас, тоскливо. Дома пустые, девушки бледные. И гусяток нет. Вот моя жена мне в дорогу куру запекла.. да что кура! У побратима моего в доме тараканы - им курицы твои не чета. И дерюга в отхожем месте - твоему парадному плащу до нее как Нидхёггу до Рататоск!
- Ой, врешь, гость любезный. Не бывает таких краев золотых.
- Ты на седины мои посмотри - к лицу ли мне врать? А край такой есть, то Эйрика край. И ваш, к слову, таким же достатком наполнился бы, коли не клятва...
- Да что с ней, с клятвой-то, помирать теперь! Хрут! Зови на тинг всех! Будем Эйрику присягу приносить.
- И то хорошо, - улыбнулся в усы Альмод. - И гусятки будут, а, хозяйка?

Сообщение отредактировал Сигрид - 23-01-2009, 20:44

Идеологическое противостояние vol2. Вебьернссоны vs свейские лазутчики

Чем больше дней проходило с того момента, как отправились свейские отряды в Раумарики по деревням, тем тверже конунг Эйрик убеждался, что идея Вальгарда была как нельзя кстати. И в самом деле, пусть в этом фюльке присягали Харальду на верность, но и дань платили ему немалую.
А платя великую дань, доволен конунгом не будешь. Уж во всяком случае,во всём доволен. Вот и решил Вальгард, что именно на это давить стоит – нужно людей послать, чтобы представились они посланниками Эйрика, владыки свейского, да пообещали, что коли передадут ему люди власть в этих землях, от господства Харальда отказавшись, то дань с них будут взимать вдвое меньшую. Да и что за властитель – мальчишка? Скоро Эйрик его за пояс-то заткнет!
Да, свейский конунг надеялся на это. Померяться силами с Харальдом он давно уж собирался. Но пока не время думать об этом – остается только ждать посланников с добрыми вестями.

***
Братья Вебьернссоны проехали еще одну деревеньку, совсем небольшую, но настроенную едва не вдвое враждебнее к конунгу Харальду, чем предыдущая. На убеждение жителей ее не изменять данной клятве много сил потратить пришлось: Сигтрюггу на уговоры, Халльварду – на то, чтоб не разозлиться окончательно и не пришибить кого-нибудь ненароком.
Всегда верный своим обещаниям, молодой херсир самой кожей ощущал ненависть к тем, кто решил переметнуться к врагу по той причине, что враг обещает условия более выгодные. Все сложнее было не вспылить и удержать в себе злобу…
- Люди не виноваты, - говорил брату Сигтрюгг, когда уезжали они из той деревни. – Это все посланцы свейские – знают, псы, на что давить!
- Вот-вот, - согласился Халльвард. – Хоть одного бы поймать, я бы ему все кости переломал да в муку перемолол, язык вырвал, а после голову бы снес – да что там снес, тупым ножом бы отпиливал понемногу…
Младший Вебьернссон помолчал немного.
- Ну что ж, - промолвил он чуть позже, - весьма повезет им, если они тебе не попадутся.

***
- А сегодня, - староста сказал, - будем приносить Эйрику-конунгу присягу.
Альмод Беспалый довольно улыбнулся - украдкой, в усы, чтобы ликование его не очень в глаза бросалось. Зато Болли чувств радостных не скрывал и даже хозяйку дома – не иначе, как от избытка таковых чувств – пониже спины похлопал одобрительно.
Та покраснела, но даже не ойкнула – и хорошо, благо муж рядом, только увлечен беседой со знакомым бондом своим, из соседней деревни приехавшим.
Когда про присягу староста сказал, бонд этот самый беседу прервал внезапно и к Альмоду обернулся:
- Так, стал-быть, это вы – Эйриковы люди, о которых у нас судачат все?
- Да мы так, проезжие, - осторожно Альмод ответил, - а чего это ты к нам обратиться решил?
- Ну коли проезжие, то ничего, - махнул рукой тот. – Однако зря, староста, вы заетяли свейскому конунгу в верности клясться. В соседней от нас деревне какой-то херсир конунга Харальда остановился, с отрядом в добрую сотню человек. Ищет, говорят, тех проходимцев, которые п фюльку ездят да в головы крестьянам чушь всякую вбивают про Эйрика.
- Да ты что, - покачал головой Беспалый, почесал ус. – Ну мы-то люди честные. Нам-то бояться харальдовых людей не с чего. Сколько, говоришь, людей у того херсира – сотня?.. Да, много воинов добрых под началом Харальда-конунга…
- Может, нам тогда с клятвой-то… повременить? – староста озадачился. – Попадем еще под горячую руку.
- Да ты прав! – с жаром закивал Альмод, понимая, что им ноги надо уносить как можно быстрее. – Небось скоро здесь они будут! Скажи-ка, друг, далеко от места, где они соатновились, вот доэтой чудесной деревни?
Бонд пожал плечами.
- Они на постое пока, а коли захотят – прямо завтра тут будут.
- Да, - серьезно произнес Беспалый. – Если не хотите беды на свои головы – не нужно присяги. Обождите, пока уедут. Ну, Болли, приятель мой – пойдем-ка, надо мне потолковать с тобою…
Свеи первыми дом покинули, где собирались сегодня самые знатные бонды, а там и все собрание разошлось, по своим домам. Направляясь к дому любезной Ауд (хорошая у нее все-таки дочка, думал Альмод, щедрая, на все согласная), завели они разговор о воинах Харальда, о которых им заезжий поведал.
Разговор был краток, и итогом его явилась такая дума – этим же вечером в спешке уезжать, пока не добрались до них харальдовы слуги.

Сарасберг

(с Тельтиаром)

Чтобы собрать дружину и выступить из Сарасберга Харальду потребовалась неделя - захмелевшие ратники, не смотря на приказ до последнего отказывались вставать под копье, ссылаясь на древние традиции празднования победы. С мрачным удовлетворением все это время конунг наблюдал за тем, сколь унизительно стало положение бывшего данского военачальника - жизнь Горма вся без остатка сейчас находилась в руках Харальда, и он не упускал случая это показать. В то же время Гуннар Одноухий, осыпанный большими почестями, с торжественной свитой отбыл в Роскилде, везя данам договор Харальда и Хардакнута, где норвежский конунг назывался наследником правителя данов, а так же согласие на то Горма, начертанное на воловьей коже и скрепленное ярловой печатью.
- Не пройдет и месяца, как Дания будет у моих ног! - Сказал тогда Харальд. - Величайшая держава северная со времен Одина и Ньерда будет воссоздана мной!
Однако на пути к этой цели находилось препятствие, именуемое Эйриком Свейским, вторгшимся в норвежские земли и жаждавшим битвы. Навстречу ему и выступил Харальд во главе своего войска. Только не привычно было конунгу ехать на битву без верного Хакона по правую руку.
- А знаешь, Харальд, - раздался непривычно задумчивый голос слева от конунга, - пожалуй что, женюсь, если живым останусь!
- Доброе дело, дядя, - улыбнулся конунг. - Невесту-то подобрал уже?
- А, - Гутхорм поравнялся с племянником. - Полная Норвегия этих невест, подыщу! Не должен род Сигурда Оленя прерваться на мне, вот что главное.
- Не должен, - уверенно повторил Харальд. - Думаю я, может в Дании тебе жену подыскать? Заодно и связь укрепим с моими владениями новыми.
- Тоже хорошо. Знаешь, Харальд, а ведь если бы не было сна Рагхильды вещей, ничего бы этого сейчас не происходило, - он вздохнул. - А в Хрингарики сидел бы конунг Сигурд...
- Или Хаки-берсерк.
- Может и он, хотя, едва ли осмелился бы он напасть на моего отца, если бы не весть о вещей деве и её сне!
- К чему теперь гадать, дядя - норны спряли свое, и иного не дано, - он улыбнулся: - Да и не нужно иного.
- Никчему, - согласился Гутхорм, отгоняя мару-наваждение. - А перед боем, так и вовсе вредно!
- Ты вели вендам следить за датчанами, а сам за ними приглядывай, - Харальд помрачнел: - К наемникам и иноземцам у меня доверия нет.
- Сделано уже. Венды за датчанами, я с берсерками за вендами, да и за всеми остальными тоже. Ты уж особо не рвись в бой, а то ведь можем и не успеть прикрыть от стрелы шальной или копья какого...
- Когда я в него рвался?
Юноша рассмеялся.
- Бывали такие дни, уж я-то помню
- Тогда я не правил державой, раскинувшейся от Скагеррака до Финнмарка.
- Ты и сейчас ей не правишь, не в обиду будь сказано. Вот подтвердишь перед лицом Эйрика господство своё и отложишь меч, сменив его на волю конунжью, тогда и будет правление.
- Эйрик отступил перед Хареком, уж мне-то он всяко уступит.
- Тогда не было с ним такого войска, да и поддержки семи конунгов тоже!
Харальд вздохнул. В том, что эти падальщики сговорились с Эйриком он не сомневался, ведь для них это было единственной возможностью сохранить власть и свободу. Интересно, они надеялись, что свей оставит им их земли, довольствовавшись лишь востоком Норвегии, или уже готовили удар в спину своему новому союзнику? В любом случае, сын Хальвдана не собирался оставлять им ни единого шанса на победу.
- Со мной лучшие мужи севера, - уверенно молвил он.
- Согласен с тобой. Пусть числом мы уступаем, но выучкой и силой - превзойдём!
- Из Ранрики должен привести дружину Харек, если он мне еще верен, - добавил конунг, задумавшись. - Да и братья Вебьерссоны обещали, что задавят крамолу в Хейдмерке и Раумарики.
- Я верю Хареку, - подумав, ответил Гутхорм. - Пусть он и переметнулся к Белому богу франков, он отличный воин, верный соратник твоего отца, мой друг и спаситель твоей матери.
- Я помню о его заслугах, - одернул родича Харальд с явным недовольством в голосе. - Но его верность нужна мне сейчас.
- Не можешь судить о человеке по прошлым делам, так удаляй его немедля, всё одно доверия не будет! - ярл, обиженный резкими словами племянника, нахмурился и чуть придержал коня, вновь отдаляясь от Харальда. Впрочем, ни он, ни берсерки конунга из своего кольца не выпускали и к защите его были готовы всегда.
Спустя четыре дня дружина Харальда миновала границу Остфольда и Вингульмерка. Печальное зрелище тогда довелось увидеть воинам - землю, некогда обильную и плодородную, но ныне не единожды разграбленную врагами. Армия норвежская шла мимо сожженных деревень и вытоптанных полей - почти не осталось жителей в фюльке: кто пережил жестокую резню или бежал, на север, или подался к Хареку, уповая на его милость. Теперь землю эту населяли лишь мстительные духи белобожников, истребленных Асмундом Кровавым и Эйриком Свейским.
Хирдманы реже стали останавливаться на отдых - каждый хотел поскорее миновать разоренный фюльк, да лицом к лицу выйти против свеев. Ведь куда лучше сражаться с врагами из плоти и крови, нежели с ожившими мертвецами, которых даже сама Хель отвергла.
На третий день, подоспел гонец из Раумарики, едва коня насмерть не загнавший - вести принес, что люди фюлька того покорны воле Харальда остались, не смотря на происки свейские.

Ранрики
Со Скальдом

Лето сменилось осенью, до Ранрики не раз уже доходили вести, что в Сарасберг вернулся конунг Харальд с большой ратью, одержавший победу над Неккви и над Гандальвом, захвативший в свое владение едва ли не всю Норвегию. Но на этот раз не только слухи добрались до усадьбы Харека Волка - гонец прибыл конунжий на взмыленном коне и в ворота постучал.
Харек как раз заканчивал трапезу со своими советниками.когда пришли вести про гонца. Надев отороченную мехом шапку и шерстяной плащ, подбитый волчим мехом, он сам вышел встречать гонца.
- Здравствуй, ярл Харек, - воскликнул агдирец, завидев хозяина усадьбы.
- Здравствуй, посланник. какие вести ты привез нам в этот раз?
- Конунг Харальд ждет твоей помощи и уповает на твою верность клятве, - отвечал воин, спешившись.
Харек слегка опешил, но быстро взял себя в руки.
- В чем требуется помощь конунгу? -спросил Харек
- Неужели в Ранрики так долго доходят вести? Эйрик Свейский вернулся и Харальд Хальвдансон ведет дружину навстречу ему!
- Правду молвишь. Ранрики со всех сторон окружен чужими владениями, и множество викингов плавают у наших берегов и нападают на корабли. Оттого многие вести не попадают к нам.
Гонец, разгладив бороду, понимающе кивнул:
- Большое бремя - править таким фюльком, но видел я в пути, что земля твоя процветает не смотря на набеги вражеские.
- Пока одни пашут, другие с оружием по берегу носятся. Ева успеваем от врагов отбиваться. Недавно вести дошли, что умер конунг датский, и держава датская на части распалась. вот и появилось множество охотников до чужого добра. Несколько дней тому сам ярл Халланда набег учинил, морским конунгом прикинувшись.
- И большой ли ущерб нанес?
За разговором мужчины прошли сначала в усадебный двор, а после и в саму усадьбу.
- Немалый. Три селения сжег, пока мои хирдманы его догнали. Им пришлось бежать, бросив пленников и добычу. Я было начал отряд на ответный поход собирать...
- Прискорбно слышать, ярл, но люди твои нужны Харальду в Верманланде.
- Сколько из них должен прислать я Харальду? Если уж без моих людей конунгу трудно будет управиться, пошлю я войско, сколько успею собрать. Урожай еще не весь с полей убран, и в амбарах еще пустого места много. Негоже отрывать бондов от полей, ибо зимой не будет запасов. А регулярного войска у меня и десять сотен не наберется. Трудно мне решить, кого послать,а кого здесь на охрану земли оставить. Чую я, если всю рать сразу пошлю, то вернусь на пепелище.
- Решать тебе, Харек Волк.
Гонец лишь руками развел, понимая, что не сможет совета дельного дать. Служанка воды ему поднесла, а потому продолжил разговор он, после того, как горло смочил.
- У Эйрика, как слышал я хирдманов великое множество и любая подмога будет кстати правителю нашему. После же, когда разгромлен свей будет, Харальд сумеет тебе с защитой фюлька помочь.
- Что ж, я так себе мыслю. Всегда воевал я не числом, а ратным искусством и отвагой. Потому конунгу больше подмоги будет. если я пришлю в подмогу бывалых в воинов,в боях закаленных и стойких в сече, чем бондов пришлю с оружием бедным, и которые всеми мыслями к сохе брошенной обращены.
Кивнул агдирец, соглашаясь со словами ярла.
- А потому... Отправлю я с тобой отряд небольшой из тех,кто под рукой, и пошлю стрелу ратную. А позже и сам приду с войском которое наскоро собрать успею.
- Добро! Как скоро выступить сможем?
- Через три дня,не раньше. Земля эта невелика, но вдоль берега тянется долго... - ответил Харек.

Эрик. Вермаланд.
(при неоценимой поддержке неоценимого Тельтиара)

Планы Эйрика сына Эмунда рухнули, казалось бы, в одно мгновение - вернулся Альмод Беспалый в Вермаланд с людьми своими раньше срока, и понятно стало конунгу, что не вышло дело задуманное. Слишком силен страх оказался в сердцах людских перед Харальдом, чтобы открыто сторону свеев принять, хоть и видели воины блеск алчный в глазах бондов, когда о дани малой речь заходила, а все же присягать на верность Эйрику не спешили землевладельцы. В Долинах и вовсе на порог пускать перестали, в Хейдмеркские же хевдинги так порешили, что в стороне останутся и руку того конунга примут, кто сильнее окажется, поскольку особой любви к Агдиру они не питали никогда, но и в немилость впадать из-за решения неосторожного тоже не хотели.
Неоткуда стало ожидать поддержки правителю Уппсаллы в чужой земле, только на свои силы мог он теперь рассчитывать и лишь победа в открытом бою над дружиной Харальда могла теперь принести ему владения желаемые. А сын Хальвдана надвигался уже, войско ведя по разоренному Вингульмерку, со дня на день границы Вермаланда рать эта великая пересечь должна была.
Знал о том и Аки хевдинг, сам в покои, конунгу отведенные пожаловавший.
Владыка свейский отмерял широким шагами пространство от одной стены до другой; чело его было хмурым, густые темные брови сведены, а губы поджаты, и видно было - в душе у него ничего хорошего не творится.
Это все же не страх был - не ведает страха холодное сердце свейского конунга! - но опасения снедали Эйрика... Что, если завтра? Послезавтра? Что, если не хватит им сил справиться?
Появление Аки не отвлекло от печальных мыслей, наоборот, подсказало - сейчас либо омрачит он их еще больше, либо...
- Здрав будь, - проронил Эйрик сквозь бороду. - С чем пожаловал?
- Вижу я, ты в затруднении, конунг, - старик отвечал, бороду седую поглаживая.
- Острое зрение у тебя, - буркнул свей. - Еще в каком затруднении. Против Харальда выстоять без поддержки - всяко сложно будет - или ты не согласен?
- Я человек мирный, в ратных делах не сведущий, - хевдинг произнес, так словно не его люди в прошлом году передовой дружине свейской поражение нанесли. - Но мыслю, что даже если и победишь ты в сражении, владетель, потеряешь больше, нежели приобретешь.
Эйрик смешался.
- Это почему же?!
- Верные люди за тебя жизни отдадут - с кем останешься?
- Ты думаешь, что они все в Вальгаллу отправятся? Плохого же ты мнения о моих людях, Аки.
- Тебе ли не знать, Эйрик, на что способен наследник Ингъяльда и какую ненависть к роду твоему питает?
Наклонил голову Аки, с укоризной произнес.
- Я прекрасно знаю, на что он способен! - выпалил конунг, разгорячась. - Но его воины ничем не лучше моих воинов, а его ко мне ненависть - не пламеннее, чем моя к нему! - и потряс Эйрик пудовым кулаком, словно невидимому Харальду грозя. - Но я не собираюсь судить о наших сходствах и различьях, раз уж сама история наших родов столкнула нас лбами. Битве - быть!..
Он перевел взгляд на Аки.
- Или ты предлагаешь иное?.. - спросил он неожиданно тихо.
- Замирись с агдирцем, Эйрик, - гладко говорил хевдинг, точно заранее к разговору этому слова подбирал. - Оба вы - могучие государи, коли в бою сойдетесь, не ровен час - две державы погибнут.
Властитель свейский смотрел на него, не отрываясь, некоторое время - казалось, мучительно долгое, - а после в голос расхохотался.
- Мир?! С этим... с ним?! Да за кого ты держишь меня? Я к этой битве весь последний год шел, силы копил, мне земля его нужна, мне его власть, его кровь нужна - и от этого я отказаться должен?
- А если падешь?! Твои же ярлы по кускам землю растащат - что с женой твоей будет? Что сыну достанется?!
Тут уж и Аки голос повысил.
- Если паду - мне уж все равно будет. Разве что в чертогах Одина сопьюсь с горя. Ты вот подумай-ка лучше, что будет, коли я победу одержу!
Покачал головой старый хевдинг:
- Владения обретешь, и врагов многих, что месть тебе готовить будут. Сомневаюсь я, конунг, что сможешь ты удержать завоевания свои.
Тут крепко задумался свей... ведь и правда, не только захватить власть надобно, но и удержать ее - а это порой куда сложнее. Быть может, и прав старый лис Аки? Но верить в дурное не хотелось, до боли не хотелось.
- Понимаю. И сомневаюсь также. Но в мир с Харальдом я не верю, - покачал он головой. - И не могу в одночасье отказаться от всего... Это же позор великий - решат мои соратники, что я струсил!
- Не решат, проявим мудрость, государь, - навис над Эйриком хевдинг. - Харальд ныне стеснен конунгами западных земель, и будет готов на многие уступки, если это позволит ему избежать сражения. Какая же трусость будет в том, чтобы без крови получить желаемое?
- Я всегда предпочитал битвы договорам, Аки, - фыркнул Эйрик. - Впрочем... мысли твои показались мне не лишенными здравого зерна. Если сын Хальвдана сейчас тоже не в лучшем положении, возможно, стоит нам переговорить прежде чем скрещивать мечи.
- Отправлю к нему человека, - тут же предложил старик.
- Отправь, - кивнул конунг. - Только скажи-ка, хевдинг, ты и в самом деле так заботишься о моих людях и о моей державе, что продумал все заранее, или своя выгода в том у тебя тоже нашлась?
Тут уж черед Аки пришел смеяться:
- А где бы вы побоище начали? На моей земле! Да разорили бы весь край!
- Я и забыл, - признался Эйрик, морщась. - Уж больно долго мы тут... ладно, авось чего решим с этим щенком, и останутся целы твои владения, - он помолчал немного. - Впрочем, какой из Харальда щенок теперь - волчонок, почти волк. Посмотрим, успел ли он клыки отрастить.
Хевдинг кивнул только, пятерню в бороду окладистую запустив.

Харальд. Вермаланд

Гостеприимно встретила агдирского конунга древняя родина Инглингов - люди, посланные хевдингом споро вели дружину Харальда к большой усадьбе, где должен был ожидать их сам Аки, а с ним и конунг свеев. Не иначе, как забоялся Эйрик, коли злобу уняв, о беседе просил, да не сам, а через вермаландца. Не зря, значит, говорил Хемунд, что на братьев Вебъернссонов можно положиться - как и с данами, в новом деле показали они себя с лучшей стороны. Раумарики и Хейдмерк не помышляли более о предательстве, и мнилось Харальду, что то не от верности их, а из страха лишь перед карой. Далеко слухи распространились уже о том, как поступал он с предателями и недовольными в Мере, да как обошелся с губителями отца своего Хакон в Согне.
Даже здесь, в Вермаладне бонды бросали ему вслед испуганные взгляды, быть может, решили что он пришел, чтобы забрать виру за принесенного в жертву Олава? Или, что много вероятнее - за их союз с Эйриком. Соглядатаи, вперед посланные, говорили, что большая рать на постой в фюльке этом встала, что есть там и свеи, и гауты, и других иноземцев множество. Впрочем, войско, пришедшее с Харальдом ничуть не меньше было, а быть может и превышало даже ведь с ним шли хирдманы из Мера, Вестфольда и Долин, даже из Ранрики сотня наемников присоединилась незадолго до того, как рать харальдова Вингульмерк миновала. Гутхорм повеселел тогда, сказав что то - доказательство верности Харека, однако конунг по иному считал - ведь столь богатый фюльк, как Ранрики мог большую дружину собрать, да и сам Волк не явился.
- Не иначе, отсидеться вздумал, - не упустил случая очернить иноверца Торлейв, оказавшийся в то время возле правителя. - А, быть может, и вовсе к Эйрику переметнуться хочет?
- Не твоего ума то дело, жрец, - гневно сверкнули глаза Харальда.
- А чье же тогда? Коли богов предать сумел - разве большой ему труд конунгу изменить теперь?
- Много раз слышал я уже о том, а все же верен мне Харек оставался. Не говори о том больше, Торлейв, не хочу слушать.
Отвернулся конунг от служителя Тора, и уже тише добавил:
- Но если не поспеет на рать с полной дружиной ныне - будет он мне врагом.
Хевдинг Аки, облаченный в праздничные одежды, радушно встретил конунга Агдира возле усадьбы. Эйрика подле него не было, но Харальд знал, что уже скоро предстоит ему увидеть врага лютого, некогда Вингульмерк разорению подвергшего.
- Приветствую тебя, великий конунг, - произнес Аки торжественно, с государем поравнявшись. - Рад, что ты с миром пришел в мои земли.
- Когда-то эти земли принадлежали моему роду, - холодно ответил старику Харальд. - О чем ты хотел говорить со мной?
- Я хочу остановить кровопролитие между Агдиром и Уппсаллой, не более того. Здесь, в Вермаланде долгие годы царит мир - к чему нарушать его?
- Когда бы Эйрик не вторгся на мои земли, и войны бы не было. А ты ему служишь, - произнес сын Хальвдана с осуждением.
Хевдинг примиряюще улыбнулся:
- Я не слуга свею, и никогда им не был. Будь моим гостем, Харальд, раздели со мной еду, и пусть вино льется рекой вместо крови. За хмельным кубком тебе легче будет придти к соглашению с Эйриком - решите дело полюбовно, к общей выгоде...
- Хорошо, - прервал речь Аки конунг. - Я поговорю со свеем, но большего обещать не буду. И помни, хевдинг - если примешь его сторону, будешь мне врагом.
- Видишь те палаты, - в ответ старик указал на большой дом, стоявший подле усадьбы. - Ты и твои лучшие люди могут остановиться в них, а войско встанет лагерем рядом. Обещаю, вам ни в чем не будет недостатка.
- Пусть будет так, - согласился Харальд, направив коня к роскошному строению, и велев людям держать оружие наготове. Словам Аки он нисколько не верил.

Ранрики. Харек ярлы.
(с Тельтиаром)
После того, как посланец конунжий с небольшим отрядом наемников, данным ему Хареком, усадьбу покинул, собрал ярл людей, каким доверял более всего, чтобы приказание Харальдово с ними обсудить.

- Дело вот в чем, - сказал Харек. - Опрометчивую клятву я дал Эйрику Свейскому, не ожидая что он на Норвегию свою руку загребущую протянет. Теперь от меня потребовали клятву верности Харальду сдержать. Да и некоторые из вас сами тому были свидетели.

- И ни один из конунгов не простит, если ты клятву нарушишь, - Лиам произнес, дослушав Волка.

- Слово Эйрика - то вода на киселе, -сказал Аудмунд, покачав головой. - Все слово его лишь на страхе свой престиж потерять держится. Время пройдет, и он найдет способ обойти клятву и земли твои к рукам прибрать
- И ненависть его к нашей вере известна, - Ярополк добавил.
- В стане Харальда ненавистников не меньше - мрачно добавил Лиам. - Тот же Торлейв - жрец и его сторонники.
- Но одного из них поддержать придеться, - тут уже Вестмар херсир слово взял. - Иначе будем врагами обоим конунгам.
- Оттого и собрал я тут вас, чтобы речи мудрые послушать, и совет дельный услышать, - сказал Харек. - Говорите все, что на сердце.
- Думаю я, Хальвдан всегда честен был с тобой, - Вестмар продолжил. - И не следует сына его оставлять.
- Вот только Рагхильда Эйнара вздернула, - зло бросил Ярополк. - А в отца или в мать Харальд уродился - кто сказать может?!
- Оттого и тяжкий выбор у нас - ответил Харек. - Если б не это, не осталось бы у меня сомнений никаких.
- Эйрик слова не нарушал покуда, - напомнил Вестмар.
- Но что помешает ему нарушить! - Снова рявкнул Ярополк. - Уедем отсюда, Харек - ни один из этих конунгов не достоин твоей службы!
- Я сам об этом думал. - ответил Харек. - И не единожды. Но куда нам податься?
- В Хольмагарде нас с радостью примут!
- Или к кесарю в Миклагард поплывем - там отважные воины в чести!
- Охолонитесь! - Аудмунд руку вскинул. - Ярл спросить хотел - где нас примут с детьми и женами, с людьми, что жизнь Хареку свою вручили, или вы бежать думаете сами на произвол судьбы их бросив?!
- Если уж уходить, то всем кто желает покинуть эти земли. А на это нужно время.
- Значит нужно решаться сейчас! - Выдохнул Ярополк. - Пока конунги грызут глотки друг другу!
- Или уходить - или вести рать одному из них на подмогу, - поправил юношу Вестмар. - Лиам, а ты что думаешь?
Лиам покачал головой.
- Харек прав. На сборы нужно время. Которого у нас нет.
- Второго шанса у нас не будет.
- Харальд или Эйрик? Нам надо определиться, на чьей мы будем стороне!
- Скажи, Харек, - медленно произнес Аудмунд. - Гутхорм сможет отстоять наше право перед конунгом если будет нужда?
- Я надеюсь что сможет. Хотя бы на время.
- Значит останемся с волчонком? - Подвел итог Вестмар, а Ярополк скрипнул зубами.
- Пока да. Пока злые наветы не обратят его против нас. Но нам надо быть готовыми к тому, чтобы погрузить на корабли самое ценное добро, воинов. детей и женщин и отплыть.
Воцарилась тишина - бывалые воины некоторое время переглядывались, обдумывая, как еще можно поступить, но наконец Вестмар ответил за всех:
- Пусть будет так, как ты сказал, ярл. Я велю собирать дружину.
- Вели. Нам надо будет двигаться быстро, чтобы поспеть к битве. Берите самых опытных. Лиама и его людей я оставляю здесь вместо себя. Думаю, бонды научены быстро браться к оружию и отбить нападение мелких шаек викингов, если будет к тому нужда. Но если вдруг самозваный ярл Халланда кнам в гости пожалует...
- Укоротим на голову, - Аудмунд рассмеялся.
Теперь, когда решение сложное принято было - все силы мужи направили на то, чтобы приказание ярла исполнить вскорости и собрать рать достаточно грозную, но в то же время свои земли без защиты совсем не оставить.
Постепенно гридница опустела, и Харек отправился в свои покои. Там его встретила встревоженная Гиллеад.
- Муж мой?
- Мы выступаем. - ответил Харек, и обнял жену. Гиллеад прижалась к груди мужа и тихо заплакала. Слова им больше не были нужны...

Хейдмерк

Когда повешенный перестал дергаться и хрипеть, затихнув в петле, Асмунд улыбнулся. Наверное, оборванец не заслуживал казни - стоило его просто зарубить на месте, едва только он бросил неприязненный взгляд на крест, но бывший ярл Вестфольда решил устроить из смерти иноверца забаву своим людям.
- Надо же, пройти такой путь, чтобы окончить его на суку, - Витгейр, ближайший соратник Асмунда, рассмеялся.
- Неисповедимы пути Господни, - пожал плечами Кровавый Ярл.
Они натолкнулись на оборванца, когда пытались скрыться от преследования. Не так давно в Хейдмерке объявился крупный отряд харальдовых воинов, требовавших от фюлька покорности агдирскому конунгу, а потому перепуганные бонды рассказали им не только о свейских лазутчиках, но и про христиан, нашедших в этой земле приют. По счастью, Асмунда вовремя предупредили и он успел бежать прежде, чем прихвостни Харальда настигли его и его людей. Хотелось, конечно, вступить с ними в сражение, но силы были не равны, да и к тому же ярлу некем было бы заменить погибших.
Бродяга, попавшийся им на пути, спросил чьи они люди и узнав что не Харальдовы, стал требовать помощи, вел себя слишком нагло, назывался ярлом Согна и твердил что-то о Хаконе. Асмунд решил, что проще будет избавиться от него.
- Ты ему поверил?
- В то, что он законный правитель Согна? Этот бродяга?!
- Почему нет, он говорил вполне убедительно - Халльстейн, сын Атли. Если бы не его ненависть к Богу, он мог бы стать нам хорошим союзником.
- Хороший язычник - повешенный, - процедил Витгейр.
- Или обращенный, - не согласился Асмунд. - Если бы Эйнар убил меня, ничего этого бы не было, но он проявил милосердие и я стал верным рабом нашего Господа, его десницей карающей!
Хирдман нахмурившись, некоторое время молчал, глядя на раскачивающееся на ветру тело, а потом все же сказал:
- Как и все мы. Эйнар воистину был святым.
Спустя некоторое время они оседлали коней и покинули рощу. Полсотни всадников - все что осталось от грозного отряда Асмунда, некогда наводившего ужас на захвативших Вингульмерк свеев. Сейчас же Кровавый Ярл рассчитывал только на то, что Харальд и Эйрик раздавят друг друга и у него будет хоть небольшой шанс прикончить победителя. Потому, что Норвегия не должна стать единой, не сейчас, когда во главе ее может встать языческий конунг, ведь если держава развалиться на части, то по отдельности фюльки проще будет склонить к Истинной Вере. И тогда, осененные знаменем Креста, воины Господа объединят эту землю!

Вермаланд. Харальд и Эйрик.
(с Тельтом)

У Аки-хёвдинга некогда была большая пиршественная палата, с годами пришедшая в ветхость. Он велел построить новую, не уступающую размерами и роскошно убрать ее. Когда конунги приехали на пир, Эйрик конунг и его люди были проведены в старую пиршественную палату, а Харальд конунг и его люди — в новую. Так же было и со всей посудой: у Эйрика конунга и его людей все кубки и рога были старые, хотя и золоченые и хорошо украшенные, а у Харальда конунга и его людей все кубки и рога были новые, украшенные золотом и узорами и лощеные. Питье было и у тех и у других наилучшее, как и угощение, однако внешне могло создаться впечатление, что Аки предпочел свеям агдирцев, а быть может и хуже того - переметнулся тайно на сторону Харальда.
Сам хевдинг попеременно пировал то в одной зале, то в другой стараясь уделить одинакого внимания обоим владыкам. Но вот, к концу дня позвал он конунгов в свою усадьбу, попросив взять с собой лишь наиболее доверенных людей, дабы могли они там обсудить дела державные. С Харальдом пришли Торлейв и Гутхорм.
Эйрик же взял с собой Храни Гаутского и Вальгарда, верных своих советников и помощников. Правда, всплывала иногда мысль в мозгу - мог бы Свен Черный Молот сейчас быть рядом, и уж тогда - держись, агдирцы!.. Почему-то с недоверием относился к харальдовым людям Эйрик, да и на Аки уже посматривал косо - за землю-то свою этот старый лис кого хочешь предаст, а ну как выгодно ему будет конунга свейского с потрохами продать?
- Здрав будь, Харальд Хальвдансон, - кивнул Эйрик сопернику своему молодому, мрачно на него глядя исподлобья. Не пожелание здоровья за этими словами чувствовалось, а ненависть холодная, но сильная.
- И тебе привет, Эйрик Эмундсон.
Юноша улыбнулся, из-под спадавших на лицо серо-русых косм.
- Садитесь за стол, гости дорогие, - тут же пригласил старый Аки, на лавки указывая.
Расположились свеи так, чтобы конунг посредине оставался, а двое соратников - по бокам от него. И выглядели они трое сосредоточенными как никогда ранее.
- Держишь клятву, Харальд, - молвил Эйрик, глядя на длинные спутанные волосы агдирца. - Добре... хорошо говорить с мужем, что умеет клятвы держать.
- Хотел бы я то же сказать, - не остался в долгу агдирец, напротив собеседника усаживаясь.
- Доживи до моих лет, - усмехнулся свей, - успеешь еще обдумать, стоит ли крепче держаться за власть или за обещание, данное тому, кто даже не стоит его выполнение.
"Я тебя еще и переживу", - сверкнуло в закрытых прядями глазах Харальда.
- Всякое возможно в этом мире, но слово владыки должно быть нерушимо - так Один повелел, - юноша нахмурился. - Зачем ты пришел в мои земли Эйрик?
- Твои земли - это не завоеванный ли мною Вермаланд? Спроси у Аки бонда, не сам ли он признал власть свеев над этой землею?
- Признал, значит?
Под пристальным взглядом двух могущественных владык, старый хевдинг вжался в спинку резного стула и, как будто, стал меньше ростом.
- Ну да не о нем речь сейчас - о тебе, - снова глаза их встретились - ни один уступать не желал. - Почему без вызова брошенного, как трус в Вингульмерк вторгся? Или таков теперь обычай свеев?
Сын Эмунда расхохотался в голос.
- Да потому, - похлопав ладонью по столу, проговорил он, - что некому было тут бросать вызов! Пустеют земли, хозяина ждут - а земли-то добрые!.. - тут он посерьезнел. - И таким землям не нужен хозяин-иноверец, так я решил. Если ты, Харальд, так в Одина веруешь - чего за Эйнара заступаешься?
- Эйнар моей землей управлял - а ты посягнул на нее, - покачал головой сын Хальвдана. - Не прикрывайся верой предков.
- Да и вздернули иноверца в Сарасберге, - Торлейв добавил. - А ты, говорят, клятву принес белобожникам вреда не чинить.
Хмыкнул свейский владыка, покачал головой.
- Хотите взаимные обиды припомнить? Вспомните тогда несчастного Трюггве, жреца Одина и верного слугу кюны Рагхильды... восставшего против вашего бесчестья и за то заплатившим собственной рукой и языком. Милость ваша к жрецам не знает границ!
Не сумел удивления скрыть правитель Норвегии, такие слова услышав, обернулся к Торлейву.
- Трюггве золото у кюны украл - за то и наказан был, - зло прошипел служитель Тора. - А теперь, как видно, укрытие нашел у конунга Эйрика.
- И давно ли земля свейская всякому отребью приют дает? - То уже Харальд спросил.
- Откуда конунгу знать, что ваши слова правдивы? - Вальгард вмешался, сверкая ледяной синевой глаз. - Ни проверить, ни опровергнуть. Как и вам наши - так не оставить ли пустые прения? Ведь не о том говорить мы собрались, не так ли?
- И верно, - суров голос Эйрика был - перебранка, пожалуй, и милей ему была, нежели подтверждение того, что битвы он не хочет (а ведь хотел же!). - А собирались мы, Харальд Хальвдансон, о мирном решении наших споров говорить.
- И что же ты предлагаешь для того?
Агдирец немного вперед подался.
- А предлагаю я, - медленно, нарочито слова растягивая, Эйрик произнес, - чтобы ты уступил мне Раймарики, Хейдмерк и Вингульмерк. Добром. И не будет кровопролития излишнего, избежим мы жестокой резни... пожалеешь людей, Харальд - своих верных воинов?
Сын Хальвдана на то рассмеялся лишь:
- Может, мне тебя прямо сейчас конунгом Норвегии назвать и в ноги поклониться?!
- И поклонись, - махнул рукой Эйрик, - не отказываться же мне, коли сам предлагаешь.
- Не разговор это, Эмундсон. Нет у тебя прав ни на Хейдмер, ни на Раумарики, сказать по-правде - на Вермаланд тоже нет.
- А у тебя, юнец - есть права? Впрочем, не знаю, как тебе самому думается, а вот жители Раумарики явно иначе считают, иначе не хулили бы тебя и правление твое. Они бы рады власть сменить - так отчего ж не предоставить им эту возможность? Но, я вижу, ты хочешь битвы. Крови хочешь. Так... волчонок?
Тут уже вперед конунга, жрец молвил:
- Люди Раумарики рады служить Харальду и то доказали, смутьянов изгнав, каких ты прислал, свей.
- Это харальдовы люди их и изгнали, подосланные, чтобы заодно и жителей застращать, - возразил Вальгард.
- Признаешь, значит, что подсылал людишек-то?
- А кто же перед боем разведку не посылает вперед? Уж то, что в деревне какой-то разведка оказалась - дело не наше.
Покачал головой конунг Агдира на эти слова, да волосы с лица откинул, прямо в глаза Эйрику взглянув:
- А как же клятва твоя - Вингульмерк покинуть и не приходить более сюда оружно? Клятва, что ты перед всеми хирдманами своими давал?
- Так ведь если ты Вингульмерк мне уступишь, то войду я туда не при оружии, - усмешку даже не понадобилось в бороду прятать. Потому что тут же она исчезла с лица. - Поразмысли, Харальд - здесь и сейчас только два войска есть: мое и твое. И между ними - годы родовой вражды, ненависть лютая, и, чего говорить, обыкновенное честолюбие... Я пришел не за твоей кровью и не за кровью твоих людей. Так вот - поразмысли... - и свей кивнул, закончив свою речь.

- Послушай теперь меня, Эмундсон, - в голосе Харальда добавилось злости. - Убирайся с моей земли, и из Вермаланда тоже, ибо он по праву наследования мне принадлежит - тогда, быть может, ты жизни своим людям сохранишь!
- Ты думаешь, я уйду, не получив ничего взамен? - вспыхнул свейский конунг. - Зря!
- Вся земля, которую ты получишь - это семь футов для могилы!
- Позаботься о своей могиле, мальчишка! - прошипел Эйрик. - Если тебе так повезет, что у тебя будет могила. Впрочем, отрубленные руки да ноги тоже можно в яму побросать.
- Не пожелал добром уйти - по кускам тебя жене твоей привезут!
Харальд резко встал, перебираясь через скамью:
- Что-то пресытился я угощением свейским, назавтра норвежской сталью вас попотчую!
- Назавтра? Вот и прекрасно, - отозвался Эйрик. - Это будет последний день твоей жизни, волчонок агдирский. Ты уж не забудь вволю погулять сегодня.
Недобрая улыбка застыла на его лице.
Харальд сплюнул и вышел из дома, а следом за ним Гутхорм со жрецом, даже слов прощальных не сказав.
- Господин Эйрик, - к бледном как полотно Аки наконец вернулся дар речи. - Это же война, сколько ж людей погибнет.
- Смотри, как бы самому среди них не оказаться, - проворчал конунг. - А то вдруг не разберемся в сече боевой, кого ты на самом деле поддерживать вздумал...
- Может еще шанс миром договориться остался? - Без особой надежды в голосе спросил хевдинг.
- Ты слышал, как он со мной говорил? - фыркнул свей. - Нет, договориться мы теперь не сможем. Пусть за нас сталь звонкая договаривается.
- Какое разорение, - Аки вздохнул. - Ну да чему быть, того не миновать.
За бороду себя дернув, для успокоения, видимо, старик дошел от стола до двери и обратно.
- "Разорение", - проворчал Храни, бонда передразнивая. - И поделом тебе будет, чтоб знал, как с агдирцами любезничать... Вот они и разнесут тут все.
Опустив голову, старый хевдинг удалился в свои покои, оставив свеев одних.
- Не пожалеешь ли о своем решении, Эйрик? - Вальгард спросил у конунга.
Тот дернул плечом, словно отгоняя назойливую муху.
- Кто знает. Может и пожалею. А может, и Хальвдансон пожалеет... увидим, други, увидим, - и ухмыльнулся свейский властитель, будто оскалился.


Поутру, еще и солнце взойти не успело, как в новую пиршественную залу пожаловал Аки, уже не столь торжественно разодетый - а в рубахе простой, да плаще шерстяном. Позади хевдинга шел мальчик лет двенадцати, опасливо смотревший на просыпающихся воинов.
- Я к конунгу, - вставшему было на его пути Укси, сказал старик.
- Никак свеи мира запросили? - Рявкнул берсерк.
- По своему делу пришел, не как посланец Эйрика, - головою покачал Аки.
- Ну, тогда проходи.
Здоровяк открыл дверь, ведущую в небольшую спальню, где почивал конунг, однако сам последовал за гостем, не доверяя ему.
- Приветствую тебя, Харальд.
- И тебе поздорову, хевдинг, - правитель Агдира уже был одет, а на ложе перед ним лежала вороненая кольчуга. - С чем пришел?
- Ты не держи зла на меня, конунг, я ведь мира меж вами хотел - не войны.
- Хочешь, чтобы я земли твои разорению не подвергал? - Дождавшись кивка, юноша произнес: - Тогда клянись, что мне служить будешь и люди твои тоже.
- Коли Эйрика одолеешь - тогда буду, - заметив недовольство на лице Хальвдансона, Аки быстро добавил: - А пока, возьми сына моего в услужение. Он мал еще, но хорошим воином вырастет, а пока может знамя твое нести.
Недолго Харальд предложение это обдумывал:
- Хорошо, пусть так и будет. Пока.
- Благодарю тебя, господин.
- Иди, Аки, а ты, парень помоги мне надеть кольчугу.

... О том, что войне - быть, Эйрик сообщил воинам своим сразу после того, как разговор с молодым соперником был окончен.
Были те, кто ожидал этого (даже больше того, почти все того ожидали), кто-то был недоволен, кто-то - напротив, жаждал поскорее клинок во вражьей крови омыть... а вот равнодушных, безразличных - не было.
Рано поутру начал конунг готовиться к битве - кольчугу надел, меч верный из ножен достал да остроту проверил, щит взвесил на локте... не с каким-нибудь отребьем драться предстоит, а с агдирцами. Славу они себе стяжали не ложную, отнюдь не ложную. Тем хуже для них, коли победит он.
- Конунг, - то Храни Гаутский в покой его зашел. - Мне один из воинов моих доложил, что Аки бонд недавно к Харальду ходил, недавно возвратился.
Насупился Эйрик.
- Надеюсь, человек твой уверен в том? Глаз не подвел его?
- Не подвел, конунг - один из лучших мужей моих увидел, как идет к агдирцам Аки. С сыном своим. А вернулся без сына. Притом осторожно шел, чтоб не заметил никто.
Сжал рукоять меча свейский владыка, так крепко, что побелели пальцы.
- Пр-редатель... - прорычал он. - Ну пусть попадется мне только!
Возможно, если бы Аки знал, что о его утреннем визите к агдирскому конунгу стало известно, он и носа бы не высовывал больше из своей усадьбы - но судьба распорядилась иначе, и старик сам, выехал к свейскому войску, выстраивавшемуся на краю поля недалеко от пиршественных палат. Позади дружины находился лес, а за ним - река, и сдавалось свеям, что это выгодная позиция для битвы.
- Государь Эйрик, - разгладив пышные усы, сказал хевдинг. - Приехал я, чтобы удачи тебе пожелать перед сражением...
- Удачи мне пожелать?! - громогласно Эйрик переспросил. - Это ты-то, шелудивый пес? А Харальду утром ты тоже удачи желал?!
Меч его выскользнул из ножен - не более чем на три пальца, но это выглядело угрозой, и угрозой нешуточной.
- С Харальдом у меня свои дела, - хоть и старался страха не показывать хевдинг, а все же конь его отступил на пару шагов. - Ты оружием-то мне не грози, конунг, а то как бы худого не произошло.
- А ты не юли, как змея на сковородке, бонд. Отвечай, что за дела у тебя с Харальдом? Все выслуживаешься перед ним, хвостом виляешь... Агдирцы, говорят, из новой посуды едят и пьют, в новых палатах, что краше твоих собственных... и уж тем более, краше тех старых, которые ты для меня и моей дружины выделил! - свейский конунг на войско свое оглянулся, чтобы увидеть негодование, запылавшее в тысячах глаз. - Или переметнуться решил? Эйрика-конунга власть тебе боле не люба?
- Власть?! - Возмущенно вскричал старик. - Здесь, в Верманланде одна власть - моя! Или забыл, как людей твоих, аки сельдь в сетях забивали? Я такой же твой человек - как ты мой!
- Твоя, значит, власть? - свей улыбнулся спокойно и холодно, приблизившись к Аки. И, резко меч обнажив, ударил наотмашь...
Отрубленная голова упала под копыта вороного эйрикова коня.
- Нет власти у мертвых, - молвил конунг. -Так пусть же поле это будет сегодня усыпано головами тех, кто осмелится пойти против свейской державы!
Ответом ему был рев боевых рогов - свейских и норвежских.

(с Кошкой)

Сообщение отредактировал Тельтиар - 22-02-2009, 19:30

Харек Волк. Вермаланд
(с Тельтиаром)
Корабли плыли уже не первый день. Раниры и другие воины, собранные Хареком, спешили к сражению, ведь теперь, когда решение было принято, для ярла Ранрики важно было доказать свою верность Харальду, который мог расценить опоздание на битву как измену.
Хареку сразу бросились глаза опустевшие берега Вьярманланда. Жители, едва услышав про приближение войска Харальда, захватили с собой только самое ценное, и бежали кто куда- кто-то подался в Западный Гаутланд, а кто-то, погрузив пожитки на когги и кнарры, подался за море, кто-то просто скрылся в лесах и холмах подальше от проторенного тракта. ведущего из Эстфольда в Гаутланд. Все что видел Харек, это покинутые жителями дома. и домашняя скотина, бродящая по опустевшим улицам без присмотра и настежь открытые ворота усадеб. Видно никто и не надеялся устоять против Харальда, потому и бежали кто под защиту Эйрика, а кто-то просто куда подальше. Попутный ветер гнал корабли раниров по реке, и еще Харек приказал сесть на весла, чтобы ускорить ход.
Поутру река свернула к лесу и продвижение судов несколько замедлилось, однако ярл как и прежде, велел не убавлять темпа - где-то вдали слышался лязг металла и крики, но деревья мешали увидеть бушевавшее сражение.
- Знамена, знамена впереди! - Прокричали с идущего впереди драккара.
- Чьи стяги? -спросил Харек, прикрывая ладонью глаза от солнца.
- То Эйрик!
- Эйрика Свейского люди на берегу!
Хирдманы зашумели, кто-то стал облачаться в кольчуги и надевать шлемы.
- Еще немного, и они нас заметят! Командуй, ярл, - бросил Вестмар.
- Всем к оружию! - крикнул Харек.
Люди засуетились, бросившись к сундукам под лавками, где были сложены доспехи, вытягивая из мечи и топоры, и облачаясь в шлемы. Харек же все время был в кольчуге, потому ему понадобилось только надеть шлем, и кожаный панцирь поверх кольчуги. Вопреки обычаям, его кольчуга доходила только до колен. Вскоре воины подняли щиты, повешенные у бортов.
- Причаливать к берегу. Нападем на них.
Два десятка кораблей выстроились в ряд по 4 корабля. С корабля на корабль были проложены связанные между собой весла, образовав шаткий мостик. точно такой же мостик был проложен и к пологому. берегу.
Воины один за другим побежали по веслам, спрыгивая на прибрежный речной песок. Теперь свейская рать стала видна и самому ярлу - врагов оказалось не так уж много, однако они явно поняли враждебные намерения раниров, а потому спешно выстраивались в боевые порядки. Спустя несколько мгновений в воздух взвились десятки стрел. Увидев это, Харек приказал выстроить стену из щитов, и раниры спешно выстроились стенкой. а второй ряд прикрыл щитами головы первому ряду. образовав подобие римской "черепахи". Тем временем, свеи начали наступать - сначала приблизившись на расстояние броска копья, а затем ринулись в атаку, надеясь отбросить врага обратно на корабли.
Из задних рядов раниров лучники выпустили ответный залп по свеям. Закричали раненные, однако натиск на щиты лишь усилился. Воины пытались проломить их топорами или ткнуть копьем в брешь.
И тут Харек сделал то, чего враги от него не ожидали - скомандовал одновременно атаковать свеев по флангам. Те попытались отбросить раниров обратно в реку, но для этого пришлось растянуть строй, а тем временем несколько кораблей Харека продвинулось вверх по течению, причалив к берегу чуть поодаль от разгоревшейся схватки. С кораблей высадились свежие силы и ударили свеям в тыл. Харек достаточно много повоевал в чужих землях, особенно в Британии и Ирландии, и там успел научиться приемам тактики, которую изобрели легендарные полководцы сгинувшего в пучине веков Рима.
Появление новых воинов повергло свеев в замешательство, и те решили что врагу прибыло подкрепление. Послышались панические вопли, и свеи повинуясь охватившему их страху обратились в бегство. Ободренные раниры принялись преследовать и добивать бегущих. Вскоре сражение завершилось - тех воинов Эйрика, что не успели скрыться в лесу прикончили, не пощадив даже раненых.
Сразу же после сражения Харек собрал свое войско в боевой порядок. Некоторые успели обыскать тела убитых,и даже разжились оружием и доспехами убитых хельдов.
- Ну что, ярл - славную победу одержали!
Рассмеялся Ярополк, оказавшийся рядом с Хареком.
- Это еще не победа. - ответил Харек.- То был лишь малый отряд Эйрика, который переправу охранял. А основные силы сейчас за лесом бьются.
- И что прикажешь? За ними через чащобу идти?
- Если не пойдем - значит Харальд сочтет нас предателями. Что мы раньше по чащобам не ходили?
- С тобой, ярл, мы где только не ходили, - бросил несколько недовольно Вестмар.
- Так неужели сейчас слабину дадите? - Харек обвел грозным взглядом свое войско, несколько потрепанное после битвы с отрядом Эйрика. Хирдманы стыдливо отводили глаза и молча переглядывались
- Чтобы агдирцы всю добычу себе забрали? Да не бывать тому!
Вестмар прорычал еще что-то, вскинув меч к небу, а Ярополк с силой ударил топорищем о щит.
- Если тебе добыча дороже воинской славы и чести, можешь оставаться и сторожить ее тут! - Резко ответил ему Харек. - Остальные – за мной!
Второй раз приказывать не пришлось, воины последовали за своим ярлом в лес, по следам убегающих свеев. Вестмар поворчал, но тоже припустился следом , а за ним последовал весь его немногочисленный отряд.

Сольскель

Он чувствовал себя скорее мертвым, нежели живым весь этот год - непереносимая боль днем и ночью сменялась кошмарами, заставлявшими просыпаться в холодном поту лишь для того, чтобы вновь чувствовать боль и слабость, сковавшую все его тело. Так, словно Хель не желала отпускать угодившую ей в когти добычу, однако так просто умирать он не собирался.
Недели позорной немощи остались позади, он даже смог подняться на ноги, смог сам держать в руках ложку и справлять нужду, не прося помощи, вот только могучего и гордого воина, отважного берсерка больше не было - в отражении водной глади Сельви видел морщинистое лицо изможденного человека. А стоило ему лишь немного напрячь мышцы, как боль вновь пронзала его плоть, словно агдирские стрелы.
Как-то внук Неккви попытался наколоть дров - после третьего удара, он не смог даже спину разогнуть, просто упал рядом с поленницей и застонал, а из глаз его потекли слезы. Сельви понимал, что подобное недостойно воина, но уже не мог управлять собственным телом. Мускулы его, за долгие месяцы, проведенные в постели, стали дряблыми, он чувствовал себя слабее, чем когда был ребенком. Из могущественного правителя, он стал жалкой обузой для выходивших его людей, и отплатить им сейчас Сельви ничем не мог. Лучшим выходом, возможно, для него было бы броситься на меч, но теперь он был последним в роду Мерских конунгов, и долг перед предками требовал сначала завести наследника...
Громче этого, голос предков взывал лишь к мести, мести Харальду. Едва ли не каждый день рыбаки приносили вести об успехах агдирского волка, о том, какой смерти он предал своих врагов, какие земли захватил, как тяжко живется под его рукой бондам и карлам. Харальда прославляли скальды и хирдманы, но правдой было то, что лишь они и удостаивались его благосклонности, жили за счет народа, до нитки обобранного сыном Хальвдана. Никогда еще не было в северных землях тирана, подобного Косматому - раньше, если и жаловались бонды на тяжкую дань, так хоть знали, что на своей земле работают, в своих угодьях дичь ловят, теперь же объявил Харальд, что ему вся земля принадлежит, и леса, и даже море берега фиордов омывающее.
Каждый раз, слыша имя Харальда, Сельви сжимал кулак до хруста костей, до непереносимой боли, и повторял клятву: избавить Норвегию от этого чудовища.

Бой. Последний бой.
(вернее, его первая часть, с Оррофином... и с юбилеем нас!)

«Эта битва будет великой.
Возможно, о ней дети будут рассказывать внукам, а те, в свою очередь, правнукам, и не беда, если через несколько поколений память сотрется – а быть может, все мы останемся на этом поле жалкой падалью, и некому будет поведать нашим детям о том, как проливали нашу кровь. И о том, как мы – проливали чужую.
Эта битва будет великой. От первого копья, вонзившегося в мягкую, податливую плоть, от первого звона пробитой стрелою кольчуги, и до последнего вздоха, до последней алой капли, впитавшейся в холодную вермаландскую землю. И как у норн пальцы не путаются в нитях, если здесь и сейчас – так много людей, так много оружия, так много силы и злости, грозящих вот-вот выплеснуться!..
Должно быть, это оно и есть – то самое, ради чего ты когда-то, еще юнцом, взял в руки меч. Ради великой битвы. Коли Один и Тор позволят, не последней…»
Мысли пролетели быстрее птиц за те секунды, что обезглавленное тело Аки падало с коня. Глухой удар о землю, крик: «Вперед!», чей-то, может даже, и его собственный, конунг не успел понять – и вся эта туча, все его войско ринулось вперед, ощетинившись смертоносным железом.
Втаптывая в землю труп подкованной тяжестью копыт, разбивая суставы, ломая кости, не оставляя от него и следа в грязи. «Поделом», пронеслось в голове Эйрика – и тут же исчезло, потонуло в боевом пылу.
Эта битва будет великой! Гутхорм ярл удовлетворённо обозревал войска, тщательно размещённые Харальдом и не мог не испытывать гордости за племянника. Первой линией стояли почти три тысячи наёмников из данов и вендов, чуть позади лучники и ополчение, ещё чуть позади стояли ополченцы с луками и копьями, а совсем в тылу врага ждала отборная, особая дружина Харальда, вооружённая до зубов и в лучшей броне, что смогли достать.
«Харальд молодец, - думал ярл, глядя на силы противника замершие в отдалении. – Хорошо всё придумал. Просто, но хорошо!»
Совсем не такие мысли носились в голове Горма, сына Хардакнута. Молодой дан понимал, что их сюда выставили на убой, и серп норн уже примеривается к пучку с нитями их судеб.
«Я не побегу, - думал он, спиной чувствуя взгляды лучников, что застыли за спинами наёмников, - не дождутся!»
- Покажем им, как сражаются воины! – громко вскричал он, когда силы Эйрика пришли в движение. – Пусть подходят!
Конники налетели на датчан лавиной, топча, сминая, нанося удары, вонзая копья – и сами срывались с коней, оглушенные, пронзенные, разрубленные пополам. Смятые доспехи, багровые пятна, расползающиеся под кольчужной сеткой, крики, то воинственные и дерзкие, то – на последнем оставшемся дыхании, которому суждено оборваться навсегда…
В битве не может быть пощады, жалости, сострадания. И уж особенно – в такой битве.
Взмахивая мечом, Эйрик ни на секунду не задумался о том, что решение его, возможно, было опрометчивым, напрасным и слишком жестоким. К чему задумываться? – ведь оно таковым и являлось. А сейчас надо не думать. Надо убивать. Или ты – или тебя. Держись в седле, конунг, не давай противнику подходить слишком близко, пусть конь бьет копытами, разбивая головы, пусть где-то над головой свищут стрелы своих…
Победа впереди? Поражение? Не, все это неважно. Есть только рука – и меч, ее продолжающий.
Гутхорм хищно усмехнулся, глядя, как датчане заставляют Эйрика увязнуть, захлебнуться собственной атакой, сковывают боем.
- Лучники! - раздался рядом голос Харальда. - Устройте здесь пир валькирий!
- Стрелять! - поддержал приказ конунга Белая Прядь, и тысячи стрел устремились к небесам по широкой дуге, словно собираясь прорвать небо и покинуть Мидгард навсегда. Но не дано этого сделать простым творениям человеческих рук из дерева и стали, и стрелы, одна за другой, опускали свои тяжёлые, отточенные головы и падали вниз. А потом внизу разверзся Хель, где правила Сталь.