Свирель Ирьялы, пора уходить

[Барон Суббота >>>]

На лице у Сороки с каждым "предложением" эльфийки разгорался всё больший интерес. Он еле сдерживался. чтобы не закидать её вопросами сразу, даже начал мелко пританцовывать на месте, но всё же взял себя в руки.
- Красавица, ты ведёшь опасные речи, осмелюсь доложить! - сказал Гарэль, с подчёркнуто-дурашливой серьёзностью. - Ведь я теперь могу засесть здесь, пока ты не расскажешь мне обо всех этих чудесах! Впрочем, если ты просто расскажешь мне, что у вас где находится любопытного, то я смогу просто пойти и посмотреть всё сам.
Эльф стоял, опираясь на прилавок, и в глазах его плясали золотистые огоньки.

[Bes/smertnik >>>]

Путник ее заметил. Или нет? Орелин не была до конца уверена. А еще он, кажется, заблудился. Хотя это тоже не факт…
В любом случае, первым побуждением Орелин было подойти и заговорить, она даже шагнула вперед, но тут же раздумала. Ей всегда было тяжело начинать разговор, воздух словно отказывался выходить из легких – в результате первые слова либо «проглатывались», либо произносились с заиканием. Речь ее сородичей подобна звонкому ручейку, а ее речь – весенней реке, еще не до конца освободившейся от ледового плена. Тяжело жить среди тех, у кого на каждый остроумный вопрос готов не менее остроумный ответ. Когда понимаешь, что лишен крыльев в мире, где все умеют летать, перед глазами то и дело маячит слово "ущербность". Оно мешает смотреть, скрадывает яркость, уничтожает веру и осмеивает надежду.
Поэтому вместо того, чтобы подойти, Лаэррим уселась на ближайшую лавочку и начала рассеянно водить карандашом по бумаге. Краем глаза Орелин следила за незнакомцем, но старательно "не подавала виду". А вдруг он, все-таки, ее не заметил?..

[Dein >>>]

Айи любила сидеть высоко, она почти всегда просиживалась на небольшой нише в стене над шумной базарной площадью и следила за всем происходящим внизу. Вот брат опять повторил любимую шутку, а теперь убегает со всех лап. Редко кто на него столь громко реагировал. Возвращать будет немного сложно.
Айи потянулась, выгнув спинку, дальше лежать тут не хотелось и сладко зевнув она подумывала над грядущими занятиями.
Прямо под нишей был тент чьей-то лавочки, белый котенок спрыгнул… скорее упал на него с лёгким стуком и скатившись приземлился на землю встав на все четыре лапы.
В рынке её знали почти все, кроме приезжих, потому лавочник, посмеявшись, упрекнул её в неосторожности, когда та обернулась в маленькую девочку. Айи решила в дальнейшем пробовать слезть со стены, а не падать с ниши. В качестве извинения она робко поклонилась, а потом зашагала в ту сторону, куда направился брат, во время побега.
Редко она пристально смотрела на деятельность тех или иных лиц на рынке и вызывала у торговцев некоторое смущение.
«Следить в оба глаза, за сомнительными делами» - когда-то сказал ей брат, может и не точно так, но Айи помнит это только так.
Когда расходись «объекты наблюдения» Айи шла искать других. Потом она наткнулась на лавку эльфийки, торговавшей платками, у которой был чёрно белый посетитель странно двигавшийся, а ещё и с оружием. Это как раз и насторожила девочку, и она встала совсем рядом с лавкой и пристальна смотрела на эльфийку и посетителя своими яркими синими глазами.

[Сигрид >>>]

Ласточкино Гнездо

У ласточки Фейях все в руках спорилось, только не сегодня. Пуст день. Пуст камин, пусты комнаты. Все реже приходят сюда гости, все мельче ручеек серебра, ах, да в нем разве счастье трактирщика! Котята ее растут, одна радость, да ржавеют под третьей половицей в комнате две сабли-феникса. Скоро вечер.
Вечер мира.
Эльфийка сняла платок, светлые волосы свалились на лицо. В зале витало нехорошим, пустынным духом, будто вымерли все. Если бы не голоса снаружи, веселые, дневные, было бы совсем пусто. Даже фонтана отсюда не слышно, до него полторы улицы и еще покружить по площади между любопытных и так называемых художников вроде Орелин.
Фейях вдруг вспомнила, что уже много месяцев не плела кос, откладывая на то время, когда «время будет», рассмеялась. Вот, время есть. Заплести, что ли?
Колокольчик на двери не звенел. Единственные два постояльца еще с утра ушли, один совсем, другой в Озеро, по делам.
Ласточка опустилась на тяжелый деревянный стул, три ноги которого были такими толстыми, что зазора меж ними почти не было. Вот твое богатство, ласточка. Зал с высоким потолком, балки лозами увиты, фонари альвеедские из Черного Леса с цветной слюдой. Стойка, семь столов. Большие окна, рейки накрест, чтобы теплее было и кто не надо не заглядывал. Все?
Сокол степной травой пророс, плети свои косы, плети. Крылья его облака унесли, плети свои косы, плети. Глаз его черный у луны на дне, плети свои косы, плети. Рук его плен у русалок в хвосте, плети свои косы… плети..
Фейях никогда не плачет, только смеется зло.

[Сайрон >>>]

Лорин кинул быстрый взгляд на эльфийку, и приоткрыл рот, - "Какая прелесть! Нет, это определённо не слежка, это...", - он замер на мгновение, наблюдая, как порхает карандаш в её руках. "Она рисует? Это становиться любопытным. Ладно, так или иначе, как минимум она знает, где эта Фейах."
Лорин подошёл к девушке, остановился напротив, и слегка нагнулся, так, чтобы его голова оказалась на одном уровне с ее.
- Милая девушка, раз уж ты все равно решила меня проводить, может заодно подскажешь дорогу до ласточки Фейях?, - вежливый тон морфа немного не сочетался с насмешливым блеском глаз и задорной мальчишеской улыбкой.

[Янтарь >>>]

Озёрная смерила Сороку долгим, испытующим взглядом исподлобья, а потом вдруг разулыбалась, словно вспомнила в нём друга детства. Так же широко и так же ехидно - в детские годы Сэлуинь была несносным, падким на шалости существом.
- Не расскажу, покажу.
Повернувшись к Лаэрриму спиною, Озёрная начала снимать с лотка платки, ловко сворачивая их вчетверо прямо в руках и складывая на прилавок.
- Торговли сегодня всё равно не будет, - поясняла она между делом. - У меня на такие вещи нюх, хочешь верь, а хочешь - нет. И стоять на площади до заката за просто так я, конечно, не собираюсь.
Внимание Сэлуинь на мгновение отвлекла вышитая бордовыми пионами шаль - чтобы снять её, Озёрной пришлось встать на цыпочки и вытянуться в струнку, отчего глазу покупателя на мгновение открылись уродливые пятна на её шее. Управившись с шалью, Сэлуинь продолжила как ни в чём не бывало:
- А я живу я почти напротив трактира, так что могу тебя к Фейях проводить, если хочешь. Там и побеседуем - за бокалом нектара, не то у меня совсем в горле пересохнет от разговоров на солнцепеке.
Из фраз эльфийки напрочь исчезла былая велеречивость, да и жесты её стали мягче, раскованней. Видно было, что пообвыклась она к новому знакомому, а отчего так быстро - да пойми их, Озёрных, угадай.
- Так что, если хочешь путь до трактира выведать, а там и на Храм посмотреть, и на библиотеку, и на Озеро одним глазком глянуть, Лаэррим, то помоги мне с платками, будь ласков, а не стой руки в боки, - чуть ворчливо, но с улыбкою заключила Сэлуинь

[Барон Суббота >>>]

Её просьба несколько запоздала: когда эльфийка заканчивала говорить, Сорока уже складывал второй платок, успев полюбоваться на его вышивку. Он вновь двигался неестественно быстро, словно, ему одному не приходилось сталкиваться с частицами воздуха, проходя мимо них. Глаз не успевал фиксировать самого процесса его движения: вот, он тянется к очередному платку, вот, уже держит, расправив, вот, складывает, вот, платок лежит на прилавке, а Гарэль берёт следующий.
- Знаешь, красавица, - он сказал это совершенно искренне, словно и не заметив уродливых пятен на шее. - Трактир хорош вечером, но дорогу туда лучше торить с утра! Веди туда. куда сочтёшь нужным!

[Хелькэ >>>]

Что расскажешь мне, небо, сегодня, да о чем улыбнешься украдкой?
(я хотела бы вспомнить однажды, как приятно другим улыбаться)
Позовешь ли меня, теплый ветер, за какой-нибудь тайной в погоню?
(ни к чему за другими гоняться, от своей бы избавиться, - тошно)
Засияешь ли, солнце, навстречу, не отринешь ли вместо объятий?
(нет, другие мне снятся объятья, о которых забыть не сумею)
Подползешь ли обратно под ноги, запыленная змейка-дорога?
(я ведь помню, что надо обратно, но вот где то «обратно» - забыла…)

… как славно, что не остается следов на мостовой, - обернуться и увидеть обратный путь подобно смерти. За ее спиной – мрак, дальше ее рук – мрак, под ее ногами – мрак. Или..?
Нет; всего лишь тень пятнадцатилетней девчонки, рыжей, растрепанной, с перьями и бусинами в волосах. Котомки на плече нет: выглянула из дома погулять? Вряд ли – судя по одежде и стоптанным башмакам, идет она уже давно.
А вот куда – не знает.
Несчастная, одинокая, заблудившаяся. Будто брошенная в морскую пучину щепка – закрутило, завертело; только – сама ведь виновата. Никто не тянул за руки, не подталкивал в спину: захотела идти – иди. И не возвращайся.
И не вернется, хотя очень хочет. Сама ведь виновата.
Рыжая пятнадцатилетняя девчонка шагает по ярмарочной площади, не глядя по сторонам. Кто-то хохочет, что-то кричат, кого-то бьют за то, что стянул с прилавка дорогую безделушку… А она словно ничего не видит и не слышит.
Девчонке давно уже не пятнадцать.
И она мечтает о том, чтобы ничего не видеть и не слышать.

[Янтарь >>>]

Рассмеялась Сэлуинь от этих слов в голос, да так, что слёзы в уголках синих глаз выступили - пришлось платком, шёлковым узором шитым, утирать. Смех у неё был приятный, ласковый - то ли на песни птахи какой похожий, то ли на родника журчание, сразу не разберёшь.
- Это ты верно подметил, Лаэррим. Утро - оно даже в таких делах мудренее.
Отсмеявшись, Озёрная принялась раскладывать ворохи платков и шалей, на прилавке покоящиеся, по тюкам, да так скоро три мешка и наполнила, весьма объемных. А потом подняла глаза на Сороку, но взглядом с ним не встретилась, посмотрела будто сквозь альвеедца, чём-то невидимым очарованная. Замерло живое лицо её, восковым налётом подернувшись, рот приоткрылся, руки безвольными плетьми вдоль боков повисли. Сэлуинь стала похожа на куклу-марионетку, которой злой мальчишка обрезал все ниточки, кроме одной, привязанной к затылку.
Всего мгновение продолжалась эта странная перемена - а потом, взрогнув, вернулась Озёрная к жизни. И сразу стало ясно, что не в первый раз грезила она наяву - по тому, как зарозовели щечки её смущённым румянцем. Чтобы скрыть смущение, снова подпустила Сэлуинь в голос свой ворчливые нотки.
- Надеюсь, не заставишь ты хрупкую девушку нести всё эти баулы, а, Гарэль Сорока?
И, сама подхватив с земли самый маленький тюк, вышла из-за прилавка. Лицо её было обращено на запад - туда, где между причудливых домов на одной из тесных улочек затерялось Ласточкино Гнездо. Сэлуинь перебросила свою не слишком тяжкую ношу через плечо и вдохнула полной грудью густой, влажный, горько-сладкий воздух Озёрного.
- Ну что, в путь? Чур - не оставать!

[Сайрон >>>]

ЛОРИН И ОРЕЛИН (совместно с Bes/smertnik)

Заметил. Подходит. Сейчас обязательно что-нибудь спросит.

- Милая девушка, раз уж ты все равно решила меня проводить, может заодно подскажешь дорогу до ласточки Фейях?
Как в воду глядела! Что ж, придется «милой девушке», не умеющей вести слежку, ответить. Только не заикаться, только не…
- П-приветствую тебя, остроглазый путешественник. Не ошибся твой ясный взгляд – я и правда тебя провожала, за что смиренно прошу снисхождения и понимания. Очень уж интересен для меня твой костюм необычный, да оружие, так ярко сверкающее камнями драгоценными. Похожи они на слезы, но цвета пылающей зари. Что же до ласточки Фейях – таверна недалеко отсюда и чтобы загладить вину свою, я готова тебя проводить.
Орелин встала, на ходу запихивая альбом в сумку. Это была не самая лучшая из возможных приветственных речей… но и не самая худшая.
Лорин незлобно рассмеялся.
- Что ты, что ты, разве я говорил, что ты хоть в чем то провинилась? А вот если к Ласточке проводишь, буду благодарен, а может и угостить смогу, если денег хоть на что хватит, а то костюм дорогой, да кошелек, чует мое сердце, пустой будет еще до вечера. Вот только скажи мне, милое дитя - что такого особенного в моей одежде, что всех так удивляет? Я такую сколько лет ношу, ни разу дорогой да нарядной не считал, и в огонь и воду в ней лез, а все на мою шкурку серую как на королевский наряд дивятся?
- За всех говорить не буду, но… Поведал мне как-то один приезжий любопытную историю. Сказка - не сказка, песня - не песня… Рассказывалось в ней о Городе, о Солнце закатном, и о Ткани волшебной. Сумеречной. - На миг Орелин задумалась, припоминая что-то, но потом решительно встряхнула головой, будто отгоняя непрошенные мысли. - А до Ласточки – провожу. Как тут не проводить?..
Лаэррим уверенно зашагала в сторону таверны. Лорин нагнал эльфийку и пошел рядом.
- Нет, такой песни я честное слово, не слышал, хотя честное слово, сам не знаю, как этак ткань называется, - тут он улыбнулся, - Хотя и не думаю, что портной, который шил мне костюм, когда либо слышал о Сумеречной ткани. Я вообще подозреваю, что он и легенд то не читал.
По привычке, Лорин задумался, припоминая все когда либо увиденные им штабные карты, или же города, в которых бывал сам.
- Может, это метафора? В смысле, имелась в виду не ткань, которая идет на шитье, а ткань мироздания, про которую рассказывают жрецы, или же ткань магии, любимую нашими учеными теоретиками?, - он потряс головой, - впрочем, не важно. Если хочешь, могу дать тебе отрез этой, вдруг и правда что-то в ней особенное есть, - он рассмеялся, - а я и не знаю. Просто ты вторая, кто на нее столь странно смотрит, вот я и удивляюсь, может и правда чего не знаю?
- Может, и метафора. Но скорее всего – бессмыслица. Тот человек, он, знаешь… не в себе был. - Орелин стала говорить свободнее: ступор, охвативший ее в первые минуты знакомства, исчез. - Хоть и красив узор на ткани твоей серебряной, но не нужно мне ни лоскутка от нее, ни ниточки. Другое мне любопытно: как имя твое, остроглазый путник?.. И, кстати, вот она - таверна ласточки Фейях...
Морф остановился, и повернулся к девушке.
- Лорин Ловчий меня кличут, милое дитя. Спасибо, что проводила, - он изобразил рукой подобие военного салюта, - Может все таки тебя чем нибудь угостить?

[Bes/smertnik >>>]

Совместно с Сайроном:

- Хоть и льстит мне, что называешь ты меня не иначе, как «милое дитя»… Но скажу я на всякий случай и свое имя – Орелин. - Эльфийка чуть склонила голову - Для меня будет удовольствием принять от тебя угощение.
- Очень приятно, - морф произнес это слегка мурлыкающим тоном, склонив голову в полупоклоне, как будто на светском приеме, - Ну что ж, тогда зайдем внутрь?
Лорин галантно распахнул дверь таверны, и дверной колокольчик мелодичным звоном известил владелицу, что пришли посетители Морф пропустил девушку вперед, а сам замер на пороге, оглядывая зал.
Орелин сделала несколько шагов и тоже остановилась. Ах, как давно она здесь не была! Все те же альвеедские фонарики, увитые балками лозы и семь столов. Только теперь все это словно скрыто за прозрачным кристаллом горного хрусталя: там, где раньше пространство буквально звенело от собственной силы и звучности, ныне все обесцвечено и пусто. Напротив, в темных, ничем не примечательных ранее уголках, можно заметить еле уловимое движение и радужные вспышки. Воистину, все меняется.
А вот и сама ласточка Фейях, заплетает свои густые светлые волосы в косы. Орелин вздрогнула – выражение лица ласточки почему-то напугало юную эльфийку.

За осенью сразу весны не бывает,
Ломаются копья, ржавеют мечи…
Он помнил: вся жизнь, отгорев, потухает,
Как пламя погасшей от ветра свечи.

Опять эта присказка о Сумерках! Пора бы уже, наконец, забыть взгляд и голос того безумца.

[Барон Суббота >>>]

Если бы Сэлуинь обернулась, увидела бы хитрую улыбку, скользнувшую по губам Гарэля. Впрочем, улыбка та была мимолётней детских слёз - вот была, а когда он ухватил два оставшихся тюка и взгромоздил их себе на плечи, уже нету.
- Аааай, качает меня, осмелюсь доложить! - сказал он с притворным ужасом. - Ааай, не дойду!
На самом деле, ноша лежала на его плечах большим, но равно распределённым весом, так что, эльф мог бы идти совершенно спокойно, разве что мышцы бы натрудил. Нет, не таков был Гарэль Сорока! Качнулся вправо, повело его, понесло на соседний прилавок, охнула хозяйка, ожидая разгрома....нет, выровнялся эльф, но слишком взял влево и снова едва не упал, при этом как бы невзначай подбив ножнами меча ноги ушлому парнишке, запустившему руку в чужой карман мало не по локоть.
Словом, весело было всем!

[Dein >>>]

Айи услышала любимое имя сестры, но эльфийка вдруг засобиралась, чем обеспокоила девочку и та, отойдя на приличное расстояние, обратилась в котёнка и стала наблюдать за двумя эльфами снизу вверх, своими синими глазами.
«Как быстро, всё же он не обычный эльф» - подумала она, заворожено глядя на грациозные, но молниеносные движения Сороки, убирающего платки одну за другой.
Когда лавка полностью завернулась, Гарэль Сорока устроил спектакль, но сильно реалистичный, что Айи заметалась, опасаясь за свой хвост. Будет не ловко, если брат узнает про отдавленных хвост.

[Мара >>>]

Послушай, как мастер играет тебе на скрипке, с какой сладостной невыносимой болью подносит смычок к струнам и как легко их касается. И скрипка все чувствует, все понимает, заполняя пространство музыкой, попадая тебе в сердце, в глаза, и щиплет их за ресницы, рождая непрошенные слезы.
Послушай, как мастер владеет твоими мыслями, создавая тебе настроение и ты сидишь, оглушенный вечной красотой мгновения и слушаешь, как поют струны скрипки.
Имариэль вспоминала, как звучит прекраснейшая из симфоний и была светла её грусть.
Но в одночасье эта грусть окрасилась темным. Скрипку сменил тревожный грохот барабанов и визжащие свистульки, взвинтившие напряжение до предела. Танцующая тень коснулась пустоты на стене, осиротевшей после того, как на ней не стало сабли.
Трудно выразить, что значит та, что стала подругой, та, у которой есть имя. Выкованная искусным мастером, похожая как две капли воды на хозяйку, сверкающая на веки застывшим отражением на гладкой поверхности клинка.
Так больно рвутся в груди нити привязанности, так грызет и гложет утрата.
Сабля Имариэль «Поющая» исчезла сегодняшним утром из дома своей хозяйки.
И так и не пришел на ум вопрос «Кто?» а первым заполнил все мысли вопрос «Где?».
Сначала озерная бурным горным потоком расплескалась по своим владениям, заглянув в каждый угол, под каждый стул, кувшин и шкаф.
Тщетно.
Затем выпорхнула на улицу и облетела свой дом вокруг.
Пусто.
Не веря глазам искала везде где её могло и не могло быть.
Пропала.

[Сигрид >>>]

«Ласточкино Гнездо»
Орелин и Лорим вполне могли рассчитывать на заслуженное внимание хозяйки, Фейях подняла голову на звон колокольчика , выпуская из пальцев гладкие волосы – косы тут же распустились, выбились горбатые пряди.
- Долгой вее….
Лаэрримское приветствие разлетелось в стены со звоном колькольца, отброшенного распахнутой в спешке дверью. Девушка синяя, синяя вся, что небо в майский полдень, бросилась к трактирщице, бормоча фразы, половину слов проглатывая осанвэ. Фейях встала ей навстречу, опираясь ладонями, растрепанно-встревоженная, выбралась из-за столика.
Девушка с длинными синими волосами, схваченными лишь на макушке косой косицей, увлекала хозяйку таверны из зала, скорее всего, в подсобное помещение.
- Леди Яаминь..?.
- Тшшш, - девушка бежала меж столиков и стульев, не задевая их чудом. Грация речных струй, рожденных из горных источников, струилась в ней как-то нервно и напряженно, не только Фейях это почувствовала. Девушки скрылись за деревянной внутренней дверью, оставив художницу и морфа в каком им нравится расположении духа. Фейях, как хорошая хозяйка, не забыла о гостях, нет. Просто отложила на другую полку памяти, как мешочек с нужными, но не сей момент, специями.

Дом Имарэль
Нигде.
Ее. Нигде. Нет. Стена пуста, так издевательски нага, хоть память слепо твердит, что Поющая должна висеть здесь, что руки жрицы ночи сами повесили саблю на место.
Нигде.
В доме ее нет. Имарель почти чувствовала это. Нет. Ее. Нет.
Кузнец, давший свет сабле, мог бы провести обряд.. но он далеко, найти его сейчас не проще, чем саму Поющую. Может, самой попробовать медитацию Поиска? Кажется, в библиотеке был где-то том с упоминанием обряда… такого утомительного.
В конце концов, может, просто леди Яаминь ее забрала? Ведь только она имеет какое-то подобие права и основания это делать..

Улицы Озерного
Феллим добежал до подворотни, перекинулся. Айи умничка, ловко все провернула, маг наверняка и не почувствовал. Морф ухмыльнулся, перекинулся, взвесил мешок монет в кармане. Иноземные деньги тихо звякнули ребристо на ладони. Надо подбросить, кот примерно представлял, где маг остановился и где собирается выпить темного эля вечером в честь удачной покупки. Другое дело, что возвращать такому …такому… на имперском языке это звучало как hoooyute, в языке эльфов ругательства относились к наименее развитой лексической группе.
Феллим решился на сделку с совестью. Содержимое мешочка посыпалось-покатилось на пыльный камень мостовой.
Монеты темной меди и еще странного металла с барсом на аверсе, резинки, маленькая подвеска-кадуцей на цепочке, октограмма с рубиновыми слезами, лист.
Сухой лист.
Лист Звездоцвета.
Дерева, растущего только в Шепчущей роще, священной роще Гармонии, куда попасть может лишь посвященный….

[Сайрон >>>]

Лорин увернулся от распахнувшейся двери, едва удержавшись от того, чтобы по привычке не выхватить оружие. "Интересно тут у вас, все таки", - подумал он, наблюдая, как напугавшая его посетительница в синем пролетает через ряды столиков к хозяйке трактира. Обе эльфийки скрылись в подсобке, и Лорин перевел взгляд на свою спутницу.
- Ну, раз пока хозяйка занята, может просто присядем?, - предложил он, усаживаясь за крайний столик так, чтобы было видно дверь.

[Bes/smertnik >>>]

- Мнится мне, верным окажется сие решение, о великоразумный путник, и пойду я по твоему следу, что на трехтысячную долю оборота солнца раздвинул воздух… - внезапное появление леди Яаминь настолько выбило Орелин из колеи, что девушка снова перескочила на свой "труднопонимающийся" язык.
Сев напротив Лорина, эльфийка постаралась успокоиться. Но когда это ей практически удалось, она вдруг с удивлением обнаружила, что барабанит пальцами по столу, причем выстукивая ритм той самой злополучной сказки… В ней говорилось о молодом человеке, который был очень болен и умирал. Он…(как же его звали?..) все время молился Высшим Силам, просил отсрочку, и однажды во сне ему явился старик, который держал в руках отрез какой-то серебристой ткани. Старец объяснил, что это волшебная, Сумеречная ткань, которая поможет умирающему юноше удержаться на грани жизни и смерти. Было поставлено всего одно условие: надевший эту ткань будет жить столько, сколько будет жить этот мир, а когда миру придет конец, обладатель Сумеречной Материи должен будет оказать старцу маленькую услугу. Юноша без оглядки согласился на подобную сделку – его трудно винить за это. Тогда старик обернул Ткань вокруг тела юноши и произнес:

Рожденный жрецом, ты бродягою станешь,
Рожденный любить, ты любви не найдешь,
А если когда-нибудь жить ты устанешь –
Во граде озерном покой обретешь.

Закатное солнце растопит оковы,
Волшебная Ткань превратится в туман.
И мир этот сгинет, умрет, чтобы снова,
Шагнув через Вечность, забить в барабан…

Девушка еще раз взглянула на Лорина:
- Нет ли у тебя стремления великого или малого дознаться до тайн, сокрытых в не рожденных секундах? - сообразив на пол пути, что говорит что-то не то, эльфийка смущенно кашлянула и «перевела»: - кхм…э-э… хочешь, погадаю?..

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 3-11-2008, 18:25

[Мара >>>]

Струи ветра цвета облепихи, запах неба, смешанный с жасмином.
Озерный, где моя поющая.
Промолчал великий город, моргнул яркими бликами в окнах и унес ответ на крыльях птицы. Камень умеет тянутся вверх, застывать причудливыми барельефами нежных и теплых оттенков и голова сама поднимается и взор устремляется ввысь. Искать где среди ясного и чистого неба теряется самый тонкий шпиль самого высокого дома.
И кажется, что ты нашем совершенство – нет ничего гармоничнее – но рядом стоит другой исполин – и снова подбородок вздымается вверх.
И дух захватывает, стоит только представить, как эти переплетенные своды держатся на сложной сети из каменных изогнутых колон. Дунь – рассыпятся, как голова одуванчика, но ощущение не верное. Это столетнее дерево, гордо несущее тяжелую крону.
А по сливочным и карамельным стенам вьется, кажется, настоящий плющ и капельки росы путаются в маленьких листья и вот-вот оттуда улетит краснобокая божья коровка.
Но стоит коснуться рукой – и чудо становится иным. Древние мастера умели сохранять в камне самые прекрасные мгновения. И зацветают каменные цветы, оживляя дома оттенка лепестков белых роз и мелкого песка.
Весь день будешь бродить по Озерному, считая крыши и скаты, но непременно собьешься и зачарованно ахнешь. «Сколько же их»
Весь день будешь бродить между домами, сохраняя от каждого искорку радости.
Но Имариэль смотрела только вперед, туда, где с юга над озерным поднимались шпили дома Яаминь.
Здесь, в южном квартале, как нигде чувствовалось, что озерный строили не эльфы, но это смутное ощущение возникало как запах талой воды по весне. Не успеешь почувствовать – как он растворился.
Эти стрельчатые деревянные двери никогда не запирались, открытые для всех, кто приходил в дом Танцующей Тени, жрицы Ночи.
Молчала дверь, никогда и не умела скрипеть, впуская стройную Имариэль во внутреннюю прохладу. Детская считалочка, неизменно приходящая на ум, стоило коснуться сандалиями ступенек винтовой лестницы, уносящей на второй этаж.

Собирала белка шишки для енота и для мышки
Раз, два, три, четыре, пять – найду шишку я опять
Три еноту и три мышке – остальные кому шишки?

Легкокрылой стрекозой впорхнула Имариэль в другую прихожую, ту, что шире и светлее.
Сабля Яаминь с длинной синей лентой и сиротливые держатели для посоха. Все обычно, все так бывает. А дальше просторная комната, тихий шепот татами и ровный свет полотен на стенах, почти не заметный при свете дня, дыхание прозрачной занавески, манящей на балкон и три двери.
Но где же хозяйка?

[Сайрон >>>]

Лорин улыбнулся, и заглянул девушке в глаза.
- Моя случайная знакомая умеет гадать? Честное слово, мне ни разу не гадали, даже боязно. Но, я пожалуй соглашусь, все таки интересно, что мне судьба сулит, пусть я сам ее и не знаю.
Морф откинулся назад и кивнул.
- Гадай, милая Орелин! Может и вызнаешь что нибудь интересное. Только в прошлое не заглядывай, оно у меня темное, аж жуть! - морф рассмеялся, - Впрочем, тебе гадать, тебе и решать.

[Сигрид >>>]

"Ласточкино гнездо"

Котенок быстро-быстро сгреб монеты обратно в мешок. Прижатый большим пальцем к ребру ладони лист мешал, монеты постоянно вываливались по половине горсти; Феллим поминал Ллаха, императора и Семерых проклятых, только монеты не преставали выпадать в пыль.
- Да чтоб вы прахом стали! – морф страшно сверкнул кошачьими глазами, и снова впустую. Около двадцати капель большой храмовой клепсидры, почти десять минут.

Черный кот бежал по улице, держась стен; шерсть вздыблена, по краю проходит синеватая волна статического электричества. В зубах хрупкий лист священного дерева.
Феллин влетел в «Ласточкино гнездо», перекидываясь где-то на пороге, подхватил лист изо рта, одновременно же крича:
- Oselle! Oselle Fei`ach!* - морф побежал, отталкиваясь от стульев, проворно и ловко, будто по веткам прыгал. И вдруг замер посередине зала, забыв руку на спинке стула. Медленно повернулся в сторону Орелин и Лорина.
Черные волосы вздыбились. Феллим зашипел, выгибая спину.
- Имперец! – суженые ненавистью желтые глаза котенка поймали взгляд Ловца. –Убийца! Как ты проник в Озерный?!! – мальчишка тек к ним, угрожающе скалясь.
____
*- Сестренка! Сестренка Фейях! (оselle* сводная сестра)