Свирель Ирьялы, пора уходить

[Stranger >>>]

Совместно с Сигрид.

Около 14 лет назад. Столица Империи.

Открытые галереи замка устроены таким образом, что зимний ветер, особенно злой на этой высоте в серых скалах, не тревожил любителей свежего воздуха, даже если им вздумается прогуляться в легком шерстяном или даже хлопковом платье. Магия то была или гений архитектора, не-специалисту трудно было бы понять.
Принцесса Ирмина в платье цвета полуденного неба в горах, что так выгодно оттеняло ее бездонные глаза, неторопливо шла по галерее, мех куницы, пришитый хвостом к ее рукаву, гладил резные деревянные перила. Она явно приближалась именно к Разоту, но делала вид, что даже не замечает его.
Он же с самого начала приёма чувствовал себя немного не на своём месте - отвык от изысканных яств, великолепная музыка резала уши, да и движения танца вспомнились не без труда. Всего месяц назад спал на голой земле, а единственным напитком была сырая вода. И до сих пор просыпался среди ночи от каждого шороха, а стоило кому-то хлопнуть дверью или окликнуть по имени - рука невольно сжимала рукоять меча. Дома старые слуги, которые знали хозяина всю свою жизнь - и те стали бояться подходить со спины.
Разот неподвижно стоял у бортика галереи, задумчиво крутя в пальцах руки бокал с дорогим напитком. Он заметил принцессу почти сразу - но подавать виду не собирался, рассудив что для того чтобы насладиться её грацией и красотою с него хватит и картин. А о чём завести разговор он найти не мог. Впрочем если она захочет с ним заговорить сама - пускай, на то её воля.

- О, майор Разот, какая встреча. - Ирмина очень умело изобразила изумление. - Я и не знала, что вы уже здесь. Отпуск? Отставка?
Она устроилась рядом, на расстоянии, предписанном этикетом - но так, будто этикет был написан ей самой.
- Принцесса. - изображать удивление он не стал, сразу ответив на приветствие вежливым поклоном. - Ваше Высочество, к счастью лишь короткий отпуск, да и то не по моей воле. Могу благодарить за него клинок Тёмного и излишне заботливых лекарей.
- О, да ты ранен? Хорошо ли с тобой обращаются? Умны ли и умелы ли лекари? - заботливый звонкий голос подобен змеиному яду, и все в замке знают, чего он стоит. Стоит принцессе захотеть - и тот, на кого сегодня ляжет ее выбор, позабудет себя, свои цели и мечты, станет даже не рабом - гардиной в покоях прекрасной принцессы.
Сейчас меньше всего он хотел показать охватившее его внутреннее напряжение. Впрочем та сфера Искусства, которой он владел, как нельзя лучше подходила для светских приёмов. Пожалуй на них умение скрыть свои мысли и чувства могло спасти жизнь куда вернее, чем на поле боя.
- Принцесса, эта жалкая царапина не стоит Вашей заботы. - Ответил он, благодарно склонив голову - Об уме лекарей судить не сумею, но во всяком случае они поставили меня на ноги весьма быстро. Я искренне надеюсь что не пройдёт и недели, как я уже буду там, где смогу послужить моему Отечеству лучшим образом.
- Амион, послушай, - ментет ощутил легкое гипнотическое воздействие, будто принцесса щупала его возможности, - так ли тебе хочется возвращаться в эту грязь, в этот холод? Не лучше ли остаться в замке, где достойному самое место?
"Прощупывает? - удивился морф - Она могла бы просто смять мою защиту и -посмотреть-, вместо того чтобы осторожно притрагиваться." Но и будь она слабее, Амион не стал бы вступать с Ирминой в поединок. Только не с дочерью Светлейшего и наследницей престола.
А вот вопрос застал его врасплох. Заставил задуматься - не над ответом, а над тем, как сказать этот ответ.

- Что такое? - Ирмина на время оставила попытки "пробить" сознание морфа. Или предпочла им атаку другого рода. которую ментет его уровня просто не почувствовал. - Я сказала что-то не то?
- Нет, Ваше Высочество говорит верно. - Наконец ответил Амион, всё ещё не поднимая взгляда; впрочем это в любом случае было-бы нарушением этикета. - Пусть достойные будут там, где им место. Мудрым управлять Империей. Но есть те, чей скромный талант в воинском деле много превосходит их мудрость. Им нет места нигде, кроме как на поле боя.
Ирмина засмеялась, будто хрустальный горох рассыпала
- Ты говоришь как школьник, выучивший урок. Четыре, майор. Без выражения. А теперь ответь мне искренне, чего бы ты хотел? - принцесса оперлась на перила и даже отвернулась немного, чтобы не смущать
Он чуть улыбнулся, уже не смущённо, но позы не переменил.
- Ваше Высочество, Вы высоко оценили моё умение излагать выученное. Хорошо помню, что старый учитель словесности был куда более строг со мною... Простите мне мою сентиментальность. Я на самом деле истосковался по родине. Но что до выражения - Продолжил он серьёзнее и твёрже. - Поверьте мне, я умею быть выразительным. Не словами, а ударом меча и движением челюстей. А пока я лишен этих возможностей - чувствую себя жалким, как выброшенная на берег рыба. Или хотя-бы как нерадивый ученик, не умеющий ответить заданного урока.
- Хорошо! - принцесса хлопнула ладонью по перилам и ушла, мимоходом задев морфа мехом с рукава. Улыбка ее говорила, что разговор еще далеко не закончен.

Сообщение отредактировал Stranger - 9-01-2009, 23:51

[Мара >>>]

Темными птицами летели по небу облака и слышала эльфийка их протяжный стон, видела как вот-вот выглянет из-под них луна и разольет серебро по самому краешку этих пушистых вестников бури. И ночь окрасится бледным сиянием и затанцуют силуэты в бесконечном завораживающем танце, а темнота найдет самую глубокую впадину и спрячется там, пока облака снова не закроют сияющую луну. Имариэль любила эти переливы лунного света, это время, когда озерный спит, а семь теней охраняют его сон.
Ночь не терпит шума и суеты, это все осталось там, на закате угасшего солнца, а сейчас тени скользят по крышам домов, неслышимые и невидимые, черные на черном и только изредка вспыхнет укаткой алая ленточка, выбившаяся из-под плаща.
- Я чувствую, твоя сабля сегодня будет петь.
- Надеюсь, эта песня не станет погребальной.
Имариэль задержалась на плоской крыше с высокими бортами и внимательно стала разглядывать силуэты пузатых бочек, пирамидой стоящих у стены.
- Что-то увидела? – из-за ее левого плеча выглянула другая жрица.
- Ночная птица, что-то ищет, ничего особенного.
Две черные фигуры в длинных плащах снова исчезли из вида.

[Сигрид >>>]

Дом жрецов

Лунные покрывала дышали неслышно тихим закатным ветром. Отзвенела вечерняя молитва, духи – Хранители обошли город, покивали друг другу сотканными из грез головами – каплями и успокоенные возвратились на кромку неба, чтобы еще ночью посветить звездами. Дозволенная, в город полилась ночь.
- Может быть, твой долг остаться сегодня со мной?
Яаминь сдержала вздох. Узкие руки на сабле, все никак не решаются снять, она спряталась в волосах, она бы осталась, если бы не.
- Если бы не что, Яаминь?!
Лльюинь сидел там же, где его оставила Имарэль, спиной к лежанке, светлые пряди на лице, белые слезы на щеках. Трещина обиды в мудром спокойном взгляде, горький излом бровей.
- Если бы не что….
Лунные покрывала скорбно замерли, отдавая приглушенный пушистый свет, напоминающий отражение лунного на волосах. Фиолетовые тени разделяли до неестественного четко да и нет, тьму и свет, было и есть. Яаминь и Лльюинь, жрец Дня и верховная жрица Ночи.
Ее волосы пахли зарей у храма, где озеро касается мраморных ступеней. Ее волосы, синие гладкие волны, собранные в две косы и перехваченные обручем. Город без Хранителя, дом без женщины. Лльюинь плотно провел излучиной ладони по щеке, убирая пряди. Проклятый Дар, прихоть юности, выбор, данный Ирьялой. Позволение, данное Ирьялой.
- Судьбы нет, ты знаешь. Хлиари лишь протягивают нам пергамент и перо. Вязь рун каждый рисует для себя сам.
- Да, да, все так, все верно.
Яаминь обернулась.
- Melde. Не грусти.
Улыбка рождается в сердце, загорается в зрачках, передается из ладоней в ладони. Огонек на двоих не стоит нарушать, он продлится свою вечность, как бы пафосен ни выглядел со стороны. Сокровенный, он создан двоими и для двоих.

Яаминь сняла со стены саблю, как каждый вечер. Лльюинь пожелал ей легкой тьмы, как каждый вечер. Набросив на плечи плащ с белой подкладкой, застегнув пряжку-полузвезду, жрица откинула на спину косы, как каждый вечер. И с балкона черной молнией скрылась вверх.
Как каждый вечер.

Лльюинь зажег свечу.

[Барон Суббота >>>]

Танцующий.

Смолкла песня, затихли её ноты, и некоторое время звёзды щурились сверху, словно довольные коты. Гарэль лежал, смотрел вверх и безмятежно улыбался в небо, как вдруг, его рука, лежащая на рукояти Дракона ощутила тепло.
- Что, друг мой, хочешь сплясать, да? - он поднял меч вертикально вверх. - Ладно же, спляшем!
Никогда человеку не суметь подняться так плавно, текучим, движением, напоминающим даже не о воде, а о клубе дыма, двигающимся при дуновении ветерка.
- Я поведу, ты не против? - эльф застыл в высокой, ажурной стойке с мечом на отлёте, острием вниз, всем своим видом напоминая странный флюгер. – Ведь не против? Аааангард!
Шаг вперёд, Дракон сверкает, отдавая чёткий салют звёздам и тут же опускаясь в срединное положение, а сам эльф приседает, чтобы уже через секунду взвиться, как сжатая до предела и резко отпущенная гномья пружина. С одной крыши, он перелетал на другую, беззвучно, легко, быстро, и лишь ветер пел под ласками так и мелькающего Дракона. Сияли звёзды, отражаясь в его клинке и сияли глаза Гарэля, эльфа, ведёт Танец только ночью и только один на один со своим мечом.
Город не спал, он вывернул наизнанку свое прозрачное серебристое покрывало, но звуки стали другими. Ночь звенела бубенцами звезд, смеялась шелестом лезвия о воздух. Но крыши пусты, почему-то пусты. Такой прекрасный час, такое огромное, невероятное небо - и никого.
Дракон летел вперёд, сам выбирая дорогу, а Гарэль бежал за ним, лёгкий, быстрый, необычно грациозный. Не было в нём сейчас дневной дурашливости, иной стала лёгкость, и совсем, совсем иной, стать.
- ОЙ
Прямо из под ног его выскочил белый котенок
Всякий Танцующий получает право называть себя так только после того, как его танец станет вести его сам, делая каждое движение единственно верным. От того Гарэль и не удивился, моментально переставив ногу в другой участок, распластавшись в длинном шаге у самой земли, подхватив котёнка и продолжить свой путь вместе с ним на плече.
- Мяу, - сказал котенок достаточно громко, чтобы наверняка быть услышанным, и достаточно веско, чтобы незнакомец осознал, как котенку высоко.
Гарэль раскатил над крышами серебряные колокольчики своего звонкого смеха и мягко завершил свой танец полупируэтом и восьмёркой на коньке крыши совсем не далеко от Гнезда. Дракон, счастливо сверкая, с маху влетел в ножны, а котёнок был снят с плеча и внимательно изучен.
- Ну и кто ты такой, осмелюсь спросить?
Котенок, явственно смущаясь, отошел назад, так мелко перебирая лапками, будто был заколдованной принцессой с волшебного острова Ю-Фьонг. Котенок сел на хвост. Котенок понял лапку. Котенок начал умываться.
Выдержав все положенные паузы, белый синеглазый зверек перекинулся в девочку, которую Гарэль мельком видел у Фейях, где-то в тени стойки.
- А я тебя знаю, - спокойно сказала девочка, по-взрослому поправляя волосы. - Ты альвеедец.
- Ух ты! - чары танца исчезли, улетучились, и под ночным небом стоял с любопытством в горящих глазах старый знакомец Города, Гарэль, прозванный Сорокой. - А ты кто, осмелюсь спросить?
- Ну. Я брата ищу, - важно ответила девочка. - А ты к Ласточке бежишь?
- К Ласточке? - Гарэль огляделся, понял, где находится и неуверенно кивнул. - Да, наверное к Ласточке. Понимаешь, это он нас сюда привёл. Я тут не при чём, осмелюсь доложить!
- А куда пропал твой брат?
- Он? Он - это кто? - девочка склонила головку к плечу. - Меня вообще-то Айи зовут. А мой брат не пропал, он по делам убежал.
- А меня зовут мама назвала Гарэлем, но людям и остальным почему-то не понравилось, и они назвали меня Сорокой. Ты зови, как хочешь, я уже и так и так привык, осмелюсь доложить!

- А тебя не знаю как мама, а Ласточка звала птицей. И кстати к полуночи, потому что после тебе нечего на улице делать, - Айи села на крышу, расставив ноги, и принялась дергать что-тоЮ будто поднимала люк за кольцою
- А что будет после полуночи? - Сорока согнулся почти пополам, стараясь рассмотреть, за что именно там дёргает девочка.
- Кстати, он - это Дракон! - Гарэль похлопал меч по рукояти.
- А послеполуночи, - Айи вытолкнула слова скороговоркой, голосо полетел вверх до писка, пока не распахнулся люк. Довольно квадратный, хотя и небольшой. - уффф... нельзя потому что Ласточка так сказала. - Девочка была уже по пояс в проеме, - а она редко говорит "нельзя".
- А, ну тогда ладно, - Гарэль подумал, дождался пока девочка не скроется в люке целиком, и прыгнул следом, не глядя. Так интереснее...

- Ну-ну, почему я не удивлена, - Фейях за шкирку подняла Гарэля, поставила на ноги и оглядела так строго, как только могла, сохраняя при этом озорные искорки. - И какой же ветер тебе в крылья попался, а, птица?
- Ласточка! - Гарэль обрадовался совершенно искренне. - А я как раз тебе хотел сказать спасибо! Осмелюсь доложить...
- А, ну-н, Сказал?
Гарэль задумался...
- Спасибо! - громко и с неподдельным чувством произнёс он, и добавил чуть тише. - Теперь, да...
- Вот и прекрасно. А теперь будь добр оставить мою кухню
- Так после полуночи на улице быть ведь нельзя!
Фейях удивилась до растерянности.
- А при чем тут улица? Или зал моей таверны слишком для тебя скромен?
- Ааа, - Гарэль понимающе покивал и как можно поспешнее ретировался в ближайшую дверь. В кладовке что-то грохнуло и послышался его приглушённый возглас...
(с Сигрид)

[Bes/smertnik >>>]

Улицы Озерного.
Я и Stranger, совместно:

- А? Н-нет… - Орелин, завидев еще одного путешественника, вздрогнула. Ей вдруг стало стыдно: дед ведь и пальцем ее не тронул, а она ведет себя так, будто ее только что убить пытались. Не хватало еще, чтобы старый человек от ее непонятного испуга пострадал…
- Он правда ничего такого не делал, - теперь Орелин уже выгораживала дедка, боясь ему навредить - Просто я не хочу с ним более встречаться. Но придется. Предчувствие меня посетило, что направляемся мы с ним в одно и то же место.
Эльфийка осторожно, шаг за шагом приближалась к человеку. Двигалась она так медленно и нерешительно, что можно было подумать, будто мостовая под ней сделалась стеклянной.
Рядом с незнакомцем она казалась героиней давно забытой легенды, жительницей расписной книжки с картинками, маленькой цветной миниатюрой.
Ответ Орелин явно озадачил незнакомца
- Ты - да с этим безумцем? - добродушно воскликнул он и разразился раскатистым смехом - на всю широкую и пустую улицу, но тут же сдержался, прервал его, неуклюже кашлянув. - Прости усталого путника. Уж было подумал что старик тебя тронул - и удивился его наглости. Но ты удивила меня ещё сильнее.
Незнакомец широко и дружелюбно улыбнулся, обнажив крупные желтоватые зубы.
- Моё имя Амион. - представился путник, поприветсвовав эльфийку неожиданно галантным поклоном - Я только что принёс свои усталые ноги в Озёрный и ещё не успел налюбоваться городом, как увидел что-то ещё более удивительное! Скажи же, что это за такое место, что ты не можешь найти себе попутчика более надежного чем этот... бродяга. Он к тому же наверняка попрошайка и пьяница; его нос такого сизого цвета, что в потёмках можно подумать будто он прилепил к лицу спелую сливу!
Эльфийка вызвала в памяти портрет старика и побледнела – может, он пьяница, может, попрошайка, но одновременно с этим он КТО-ТО ЕЩЕ.
- А меня зовут Орелин. - девушка легко поклонилась - И старец тот не попутчик мне. Но, видимо, цель наша едина, а значит, схожи пути. Взгляни вокруг. Правда красиво? Есть малая…или…в общем, есть вероятность, что все это исчезнет. Потому я и иду в Рощу волшебную, за Пророчеством. - Лаэррим замолчала, отвела взгляд. Удивительно порой, как правдивая история, рассказанная без всяческих искажений, способна походить на бред безумца…
- Ну, не только это погибнет... Гибель мира - дело известное и почти что решенное. Не новость... - Пробурчал Амион и задумчиво нахмурился. - В Рощу, говоришь? Пророчество? А путь-то хоть недалёкий, но существенный! И времена неспокойные, даром что последние. И ты собралась туда мало что одна - так ещё с этим типом?! Хочешь на патруль проклятых имперцев? Видно ты меня рассмешить собралась, прости если что не так сказал. А покуда всё так - давай-ка я к тебе... скажем, наймусь. А что? - Снова заулыбался путник. - Проводник из меня не худший, да в кармане пусто - и дорого я не возьму.
- Там правда много патрулей?.. - расширила глаза девушка. Если бы когда-нибудь потребовалось поставить памятник наивности, то Орелин можно было бы смело брать натурщицей - И ты хорошо знаешь дорогу? Н-ну… мне, наверное, не помешала бы помощь, однако раньше я никого не нанимала и не представляю, как это делается.

[Сайрон >>>]

Легкий ветер, прилетавший с озера, шелестел листьями, а само дерево, в основании одной из веток которого устроился кот, слегка потрескивало, остужаясь после дневной жары. Лорин спал, или точнее, пытался спать, потому что сон шел какими-то странными урывками, перемежаясь то с серым туманом, то с моментами, когда лес издавал особенно громкие звуки, и он, не просыпаясь до конца, открывал глаза и на мгновение настораживал уши, перед тем, как успокоиться и снова попытаться заснуть.

...
"Поймать и уничтожить"!. Лорин выплюнул стебелек травы, приложил арбалет к плечу и, прищурившись, посмотрел сквозь прицел. Карета, охраняемая пятью всадниками, двигалась дороге, выезжая из леса, и вот вот должна была подъехать к холму, на котором устроился лейтенант , разглядывая беспечную "добычу". Охранники ехали, переговариваясь между собой, даже не смотря по сторонам. Морф поймал в прицел всадника в белом плаще, ехавшего впереди группы и ухмыльнулся. "А вот и причина беспечности. У них там, оказывается, маг есть. Не, господа, свистите в хвост! Это же просто неприлично полагаться только на магию, а?! Поубивал бы... что, впрочем, и сделаю." Маг замер, вглядываясь вперед, в носу у Лорина защекотало от магии "тайного взора", и в следующее мгновение стальной наконечник болта пробил лоб всадника, опрокидывая его назад, под копыта шедших в упряжке кареты лошадей. Возница натянул поводья, карета остановилась, охранники сгрудились вокруг нее, обнажив клинки и глядя по сторонам, не понимая еще до конца, откуда идет опасность. Глупо... второй болт, прелесть с выточенной ложбинкой, издающий в полете дикий свист, впивается в круп передней лошади, и животное, взбрыкивая копытами, бросается вперед, уволакивая за собой остальных, вместе с каретой и ошалевшим кучером. Впрочем, бежать им недолго, впереди на дороге рассыпаны "колючки", так что... Всадники срываются с места, пытаясь их догнать, а на дорогу, казалось бы под самые копыта лошадей, уже вылетают четыре серых тени, превращаясь в имперских солдат. Солдаты его подразделения, до этого спокойно сидевшие вне поля "зрения" убитого мага. Два арбалета разряжаются почти в упор, ржание налетевших на "колючки" лошадей сливается с воплями всадников. Лошади в упряжке рухнули, словно им подрезал ноги, карета налетев на них, остановилась и завалилась набок. Лейтенант поморщился, как от боли, увидев, как одного из солдат, не успевшего отскочить от несущегося животного, сносит удар лошадиной груди. Третий всадник, наверное, успел удивиться перед тем, как прыгнувший ему на спину кот перекинулся и перерезал ему глотку кинжалом, спихнув хлещущее кровью тело с седла и завладев лошадью. Последний, проскочивший вперед, ошалело посмотрел на опрокинувшуюся карету, и с воплем послал лошадь вбок, в попытке убежать. Лорин, сбежавший с холма, не удостоил его даже взглядом - шагах в двухстах в ту сторону было болото, и морф не сомневался, что спятивший человек его не обойдет.
- Лейтенант?
- Займитесь раненым! Мне еще надо доделать работу.
Минута от силы боя, безупречно, если не считать поломанных ребер капрала. Лорин мог собой гордиться, впрочем, охота ему всегда нравилась, и ему хватало удовольствия, получаемого от выполнения задания. Небрежным шагом но дошел до кареты, и слегка помедлил, перед тем как откинуть дверцу и заглянуть внутрь. Морф не сомневался, что выжившие в ней, если таковые есть, не способны оказать сопротивления - все таки удар был не слабым, но все таки было любопытно, какую дичь им приказали поймать на этот раз.
- Господин лейтенант?
- Все мертвы, сержант. Можно уходить, - проговорил Лорин, глядя в испуганные глаза девочки лет 14, прижимавшей к себе белого котенка. Единственного пассажира кареты. Их добычи.
...

Кот чихнул и открыл глаза. Сон, мать его песью.... ну почему сниться всегда самое плохое? Лорин взглянул на проглядывающее сквозь листву небо и принюхался. Нет, все спокойно. а еще недавно он мог поклясться, что ощущает магию. В любом случае, в песью глотку такие сны. Кот спрыгнул с дерева и направился в сторону дороги, ведущей к городу.

[Серина >>>]

Как настала глубокая ночь, Тае не заметила, погружённая в свои мысли и музыку, что сплетали иллис, Озёрный и она сама. А между тем, стоило возвращаться домой. Но как же не хотелось!
Ещё немного посидеть здесь, на берегу озера, ещё немного насладиться прохладным ветром, пахнущим весной, ещё немного побыть этим волшебством, окрылённой звуками жизни, которым, возможно вместе с Ирьялой суждено кануть в небытие.
Но уже пора, пора было возвращаться домой. Эльфийка медленно и неохотно поднялась с колен, стряхнула с руки воду и размеренным шагом, то и дело оглядываясь на озеро, пошла в сторону центра города.
Озёрный уже почти спал: мало в каких окнах горел свет, почти не слышны были голоса. Озёрный замирал готовясь к самом короткому и самому важному мигу в ночи: секундной тишине, когда ничто не движется, ни одно живое существо не нарушает этот священный покой, даже те, для кого ночь - день, застывают в это мгновение, сами того не замечая.
В голове менестреля проносились неисчислимые мелодии: услышанные в придорожных трактирах во время войны, сыгранные за долгие годы путешествий, забытые и навек запавшие в душу, однажды и на всю жизнь захватившие. Все звучали одновременно. Все звучали по отдельности, не теряясь друг за другом и не создавая какофонии, щемяще-печальные, по-пьяному весёлые, светлые и безнадёжные, страшные и задорные.
Каждая была знаком, символом, узелком на память: о навсегда закрывшихся глазах, о недопетых песнях, о сбитых в кровь тонких руках, созданным творить, а не убивать, о тихой лесной поляне, в центре которой вот уже десять одиноко стоит молодая черёмуха с выцветшей шёлковой лентой, обвивающей ствол.

[Woozzle >>>]

Ночь струилась над Озерным глубоководной темной рекой. В водах неизбывного покоя растворялась суета прожитого дня, илом оседала на дно, оставляя на поверхности лишь легкую рябь. Шелковые волны ночи поглотили звуки шагов, серебряные бубенцы смеха и отголоски речи, лишь ветер чуть слышно наигрывал на нежной тростниковой флейте. Оплакивал минувшее.
Все изменилось вмиг. Надломился голос хрупкой флейты, всхлипнул и затих страдалец-ветер. Небо над городом – благородный фиолетовый бархат – треснуло и расползлось рваными лохмотьями, будто раздираемое сворой взбесившихся псов. Вспучилось пространство, закипело, заклокотало бурлящей кашей. В многочисленные прорехи хлынул клубящийся туман. Черные растрепанные струи, просачиваясь сквозь разрывы, стекали на спящие улицы Озерного, облаками пепла оседали на траве, бесшумными силуэтами растворялись в ночи. Это длилось – вечность, но вечность эта была не длиннее вздоха, не длиннее взмаха ресниц. Потом туман, приходящий извне, иссяк. Вновь воцарилось хрупкое подобие покоя, лишь оскверненное небо вздрагивало мелкой дрожью, да навеки онемевший ветер мягко касался его рваной плоти успокаивающими ладонями.

Фигура, выплетенная из рваных жгутов тумана, непрерывно меняющая форму, рассыпающаяся на ворох взъерошенных хлопьев и собирающая себя вновь, жадно ловила редкие звуки. Творение хаоса тонуло в этом всемерном покое, захлебываясь его ласковой тишиной. Существовать в этом упорядоченном мире было невыносимо. Невыносимо больно было сохранять хоть сколько-нибудь четкую форму, но стократ больнее – ощущать жесткую, логичную структуру окружающего пространства. Мир казался клеткой, невозможной, отвратительной клеткой, сжимающей обжигающими прутьями клочки туманного естества. Естества, не признающего иного порядка, кроме хаоса.
Беспечный ночной мотылек порхнул в воздухе, невесомо опустился на изогнутую ветку. Изящные полупрозрачны крылья, мерцающая пыльца, выверенная симметричность линий.
Воплощенная гармония. Тварь хаоса скрутило волной холодного отвращения, будто тонкая красота рассекла надвое туманную шкуру и, щекоча, прошлась по самому нутру. Это не имеет права быть! Черный жгут обвил тело бабочки, сминая нежные крылья, и тут же отбросил безжизненный комочек прочь. Легче не стало. Здесь, в этом месте, все было гармоничным, упорядоченным, завершенным. Гибкие розги симметрии хлестали со всех сторон. Острые шипы структуры ранили все больнее. Тварь потянулась вперед, разрывая собой ткань пространства. Этот город должен быть разрушен. Должен, а значит – будет.

Сообщение отредактировал Woozzle - 19-01-2009, 0:35

[Мара >>>]

Кошмары сбываются. Даже самые черные и невероятные, но они сбываются.
Имариэль лежала на плоской крыше, едва успевшей остыть от жаркого сияния дня и пыталась понять - это небо сейчас разорвали или её?
Это небо пролило на землю черным пеплом кровь из раны или она?
Твари хаоса пришли, как и было напророчено и предвиделось этим днем на балконе дома жрецов. Мир перестал быть единым целым и теперь вместо созидания будет творится разрушение. Время большой битвы пришло.
Имариэль заставила себя встать и слабыми пальцами нащупала эфес Поющей. Именно ею она сейчас будет рисовать вязь рун на пергаменте своей судьбы. Есть вопросы, которые не требуют ответов и решения, над которыми не раздумывают.
У Озерного есть защитники.

[Сайрон >>>]

Лорин остановился на границе города, усевшись на придорожный камень, некоторое время прислушивался. Озерный пел, по крайней мере, так казалось коту, хотя морф не знал, есть ли этот звук на самом деле, или же он рождается в его голове стараниями магии, пропитавшей здесь все вокруг. Флейта, струны и колокольчики, словно кто-то повесил на крышах тысячи эоловых арф, увешанных бубенчиками, а рядом, для полноты картины, поставил пастушьи свирели из множества трубок, и теперь ветер играл на них каждой ночью, рождая сплетенную из множества звуков мелодию.
" Заклинание порождает волну энергии, похожую на звук или свет, и так же имеет свой тон и цвет, если уметь их видеть. Курс магии и защиты от нее. Мррр... А может это и есть заклинание? Какое-нибудь, позволяющее отличить своего от чужого, ведь должны же эти песьи жрицы как то узнавать, что в городе враг? Только здесь я, почему-то, могу его слышать? " Лорин спрыгнул с камня и подошел ближе. Уселся и прислушался еще раз, пытаясь запомнить ритм и рисунок мелодии. "Любопытство губит кошку, нет? Идея безумная, но я буду первый, кто это проверит!" Кот взлетел в прыжке, приземлился на мостовую и замер, чтобы в следующее мгновение полететь дальше быстрым, словно летящим бегом, перемежающимися с короткими остановками, будто танцевал странный танец, периодически замирая совсем или делая несколько мелких шагов назад, чтобы уложиться в такт рождавшейся в голове музыки. "Если я не ошибаюсь, то все, что чуждо городу, должно петь иначе, чем он, значит, надо сделать так, чтобы твоя песня не отличалась от его" - шальная мысль, залетевшая в голову, которую Лорин и собрался проверить, прыгая в облике кота, и вспоминая, как днем он проделывал то же самое, только будучи человеком и совсем ради других целей. Кот настолько увлекся, что не заметил, как пробежал почти два квартала.
"Пес! То ли теория работает, то ли я такой везучий. В любом случае, надо идти обратно, мало ли что". Внезапно в стройную мелодию ворвался пришедший откуда то сбоку звук, похожий на скрежет металла и вой чудовища. "Опасность!" Тело среагировало прежде разума, и кот прыгнул в противоположную сторону, на дерево, вверх, и через секунду Лорин оказался на крыше, в человеческом обличье распластавшись по кровле, сжимая в руках арбалет и настороженно вглядываясь в сторону, откуда пришел напугавший его звук.

Сообщение отредактировал Сайрон - 19-01-2009, 10:43

[Woozzle >>>]

(С Сигрид)

Паутинка сухо треснула сильной лапой под ребрами. Яаминь согнулась, зажимая ладонью. Отняла – чисто. Отчего тогда боль такая, ножевая, металлическая? Жрица по-хориному втянула воздух, осматривая накрест бархатное набухшее небо. Сабля в руке, крыло Ирьялы, дозволенный дар, подпись кровью под приговором себе.
Плащ с белой подкладкой ловит ветер; ветер пальцами ласкает синие волосы, забираясь к корням, холодя, успокаивая. Яаминь напряглась, присела в стойку. Что-то здесь, она знает.
Создание хаоса двигалось резко, рывками, каждым движением преодолевая сопротивления пространства, оставляя за собой кровоточащую рану в плоти реальности. Мир поддавался нехотя, нити, из которых он был соткан, казались жесткими – прочнее стали. Шаг – трещит густая тьма улиц Озерного, распадаясь на части. Неуловимое движение туманной длани – и прахом осыпается мраморная скульптура на площади.
Музыка города сорвалась упавшей растяжкой колокольчиков, стыдливо-скомканно разбилась в стон ужаса. Яаминь бледнела, щурясь. Бесшумный скользящий шаг, она вытянулась в струну. Город лопался натянутой над костром тканью, каждая порванная ниточка надрывала сердце, ночь хохотала хрипло и безумно, ее хохот застревал в горле слезами. Жрица комочком спрыгнула с карниза, пробежала, мелко перебирая мысками атласных сапожек, туда, откуда веяло жаром разрыва. Туда, откуда пахло Ничем.
Тварь застыла. Ночь струилась горьким потоком – сквозь естество, не задевая туманной сути, ночь была понятной и близкой, как сам хаос. Но что-то было не так. Оттуда, из гладкой тишины, легко скользило навстречу… что? Боль, вгрызающаяся в призрачную шкуру сотней жалящих пчел. Сила, заставляющая сжиматься в комок и ощущать собственную уязвимость. Ненавистная гармония.
Слепое пятно. Яаминь застыла на половине движения, забыв дыхание шаг назад. Она не видела - или видела то, что отказывалась понимать? Во что боялась поверить? Она подняла саблю..
Уничтожить! Разрушить изящную фигурку – такую хрупкую и такую сильную. Впервые за время пребывания в упорядоченном мире, тварь ощутила странное чувство. Сопротивление? То, что замерло сейчас напротив в нелепой позе, не было жертвой. Не было бездумной частью этого города, частью, что ранит одним лишь своим существованием, но не в силах сопротивляться потоку хаоса. Нет, впереди ожидал противник - опасный, настороженный, чуткий. Мудрее, быть может, было отступить. Раствориться в ночном сумраке, чтобы подкрасться позже - бесшумной незамеченной тенью, всесильной и яростной. Быть может – для кого-то другого. Творение хаоса не могло позволить точеной фигурке продолжить путь. Темное щупальце метнулось к жрице – сломать, выкрутить, смять, как бумажную игрушку…
Белая молния, блеск лезвия не успевал за клинком, отсекая щупальце. Яаминь танцевала, понимая, что храмовый танец серьезен как никогда. Носки вместе, сабля вниз, поворот - клинок падает сверху на Тварь, сверху - вперед, горят свечами синие глаза, выжигая страх.
Страх
страх
Он липкий, он облепил тело и тянет к земле. Эльфийка делала выпад.

Свеча горела

Обжигающее лезвие распороло неосязаемую плоть – просто прошло сквозь нее, как сквозь масло. Рана, что отсвечивала мертвой чернотой, затянулась сразу за клинком.
чч... Галеан, что проклят, что это?? Яаминь с ужасом смотрела, как странная плоть твари восстанавливается, рассеченная зачарованной эльфийской сталью. Гармония Серениссима, Ирьяла Леката, Лаулени-лунный колдун, что это? почему.. почему - ей?...

... страх смеялся с тихим торжеством, против него Яаминь поднимала клинок. Против Твари - она знала - нет ей заговоренного амулета.

колыхнувшись, мигнула свеча в ладонях Лльюиня

Сообщение отредактировал Woozzle - 24-01-2009, 0:02

[Сигрид >>>]

(с Вуззликом)))

Меч не причинял боли – напротив, рассекая клубящееся тело, вклиниваясь меж пульсирующих узелков структуры, дарил облегчение, манил сладкой негой первозданного хаоса – как и все, что разрушало жестко заданную форму. Поддаться его чарам, рассыпаться, стать, наконец, собой – желание было ноющим и острым. Но та, что держала клинок – легко, изящно, чуточку небрежно – колючей занозой царапала нутро. Тварь колыхнулась и подалась к жрице, выбросив вперед несколько витых нитей. Дотянуться, хлестнуть – наотмашь, всей жаждой несуществования!
Яаминь уворачивалась от летящих в нее струй ненависти, гибко прыгая с носка на излучину ладони, быстро, так быстро, как только позволяет бьющаяся жилкой мысль. Высоко, выше - жрица перепрыгнула Тварь и, падая за ее спиной на ноги, ударила, вложив в саблю всю силу и инерцию падения.
"Светлые звезды, слезы Ирьялы, вас призываю, дайте мне знаний, как одолеть тьмы порожденье.. как??!!!"

пламя в ладонях забилось раненым мотыльком

Лезвие ударило молнией, разрубая туманную фигуру надвое. Была одна тень – стало две. Обе тянули к Яаминь жадные пальцы, обе жаждали затушить трепещущее пламя свечи, исковеркать гибкое тело. Слева, справа извиваются плети, берут в кольцо, словно играя. Холодом веет от этой игры, холодом и пустотой.
На миг Яаминь стала пустотой, забившейся в угол безысходностью, беспомощностью, сабля в руке тускло опала, дорезая бесполезно несуществующее существо.
Лльюинь истово шептал заклинание, глядя на огонек в руках так жадно, как если бы его взгляд мог отделить пламя от свечи - отделить и сохранить.
Но в следующий миг, как волна прибоя яростно заполняет собой пустую бухту, в жрицу хлынула сила. Сверкнули фиолетовым глаза той, кому помогал сам город, Яаминь вновь прыгнула на Тварь. Не пропустить, защитить Озерный, уничтожить опасность, восстановить Равновесие... Она хлестала клинком накрест, сверху, снизу, кругом, шинкуя и разрезая на полоски враждебное нечто.
И тварь осыпалась прахом. С сухим шорохом падали хлопья на булыжники мостовой – так сгоревший дотла лист бумаги становится горстью мертвого пепла на серебряном подносе. Ветер подхватывал туманные клочья и швырял их в небо, ветер торжествовал вместе с Яаминь… Вились клочья в воздухе, парили черными перьями, кружась, летели к земле. Тянулись друг к другу, как части жаждущей единения души. Вихрем закрутились обрывки Твари, фениксом, восстающим из пепла, соткался из хлопьев призрачный силуэт. Захлопал по ветру черными рваными крыльями. Стремительной птицей рванулся к жрице.
Яаминь.
Она не ждала, она верила в чудо, она опустила клинок в торжестве победы.
Яаминь
Она видела, как Хаос отступил, видела, как вместе с ней облегченно вздохнул город.
Слезой упало имя. Предначертанного не изменишь
Она успела возблагодарить Ирьялу.
Свеча потухла

Тень обняла ее крылами, заключил в себе – мягко, ласково, нежно. В ласке этих крыльев – мелкая ледяная крошка, что царапает кожу, в нежности этой – осколки хрусталя, ранящего душу, мягкость эта – мягкость шали из стальной стружки. Туман, растворяя Яаминь в себе, не желал ей зла. Не желал боли. Небытие – дар, и он будет принят как должно. Изломанная фигурка осталась лежать на мостовой. Хаос струился по городу.

Сообщение отредактировал Сигрид - 24-01-2009, 12:41

[Сайрон >>>]

Лорин вжался в крышу, вглядываясь в ночной мрак, вертикальные зрачки расширились, став почти круглыми. «Так, чисто. Здесь тоже» - взгляд скользнул дальше, вслед за прицелом, вдоль улицы а…. Господи… а ЭТО что за песье отродье?». По спине морфа прошла холодная волна. Тварь, стоявшая сейчас перед маленькой фигуркой, в которой лейтенант без труда опознал «ночную тень», не походила ни на что, виденное им ранее. Он пропустил момент, когда жрица напала на тварь, но сам бой было видно как на ладони…
… Боевой морф не должен бояться, тем более, если он ловчий офицер. Его задача – опознать и уничтожить противника, применяя для этого все имеющиеся знания и навыки. Врага надо знать и понимать лучше самого себя, потому что только так ты сможешь нанести ему смертельный удар, оставаясь неуязвимым. Кот не может убить волка, если броситься на него, надеясь только на силу. Но кот может победить волка, если сохранит контроль над собой, и если он будет знать, как его убить….
Его не заметили. Тварь, сожрав танцующую, утекла куда-то во мрак серой тенью, и Лорин медленно выдохнул, пытаясь побороть ощущение нереальности, и вызванное этим забытое чувство страха. Не ужас, когда любое живое существо хочет с криком бежать куда глаза глядят – что чаще всего приводит к смерти, а страх, липкий, опутавший душу, отдававший холодом где-то в районе живота страх. Вдох, задержка дыхания, медленный выдох, и с самого начала, пока тело не успокоиться, а мысли не приобретут быстроту и четкость, как должно быть в боевой ситуации. Не к месту помянув про себя блохастых псов, морф принял кошачий облик, и, неслышно побежал по крышам в наплавлении, противоположном тому, куда скрылась тварь.
«Это НАДО уничтожить!» - морф не знал, почему именно эта мысль засела в его голове, но вместо того, чтобы бежать из города – мало ли где еще можно найти знания, ради которых он сюда пришел – он вдруг почувствовал, что не может оставить его, пока существует эта тварь. Кот перепрыгивал с крыши на крышу, даже не думая, куда он идет, положившись на чутье и интуицию. Мысли работали над совсем другой проблемой: классификация – поиск – решение – планирование операции – уничтожение…
… вы не можете применять магию, но это не значит, что вы не должны знать ничего о магии. На вашем пути могут встретиться как маги противника, так и порожденные ими создания, и каждый из вас обязан знать столько, чтобы эффективно действовать при встрече с ними, избежать смерти, и по возможности их уничтожить. И еще столько же сверх этого. Человеческий маг, эльфийский друид, некромант или даже порождение мрака – ваша задача не удивляться, не думать о том, как вам не повезло, и не говорить «Такого не может быть», потому что времени на это не будет – а действовать, потому что иначе вы умрете. Если я скажу вам – придумайте как убить мифрилового единорога, не говорите мне, что их не существует, а отвечайте, как вы будете это делать. Если я прикажу вам убить то, что бессмертно – сделайте его смертным. Если я скажу вам – убейте то, чего нет – сделайте так, чтобы оно было, и уничтожьте…
«Тварь. Не имеющая плоти, не имеющая формы, агрессивная, как успел убедиться Лорин – оружие жриц ее не берет, будь оно трижды артефактным. Больше всего – морф усмехнулся – напоминает пресловутое порождение бездны, которыми так любят пугать людей храмовники. Хотя… учитывая «нарушенный баланс» и «гибель мира», может оно и есть? Порождение хаоса, одним словом, что бы там ни было. Магическое, без вопросов, а значит нуждается в постоянной подпитке, как, к примеру, поднятые твари некромантов. Раз магия артефакта его не берет, значит природа породившей его энергии иная, чем у классической или эльфийской, источник неизвестен, что плохо. Но должен быть недалеко, иначе связь прервется. С поднятыми справляются, убивая некроманта… или блокируя магическую подпитку твари. Должно сработать и в этом случае, только где взять магию, чтобы создать «щит»? Впрочем, здесь есть целое озеро магии, достаточно сделать так, чтобы эта магия сработала…»
Окно в этом доме горело, а ставни были открытыми. Кот остановился, и, подумав немного, прыгнул на карниз и поскребся когтями о стекло, просясь внутрь.

[Сигрид >>>]

Яаминь

Город оставил ее.
Целиком.
До конца.
Яаминь перестала быть Верховной Жрицей Ночи – Город ее оставил, как оставляет стол шелковая скатерть, высвободившись из-под пришпилившего ее ножа. С сожалением, с легким мелодичным шелестом. Быстро.
Яаминь взлетела, понимая разумом, что тело ее сейчас истаивает серебристой дымкой, что утром не найдут и ятагана, что все, что о ней осталось – память сердца Лльюиня и погасшая свеча. Разум тоже истаивал.
«Здравствуй, сестра».
Она обернулась. Звездноглазая Цзянь, замученная в снегах Йунди, протягивала тонкие прозрачные руки младшей сестре и смеялась, будто всего лишь убежала немного вперед по лесной тропинке и дожидалась на поляне.
«Здравствуй, маленькая сестра!» - повторила Цзянь, подхватывая Яаминь под локти и увлекая за собой, вверх, где не было границы дня и ночи, где алмазные искры звезд всегда покоились на черных волнах неба. Где господин и повелитель ночных духов Тайдаго Цюзиянда сидит на темно-сиреневой подушке и дует, раскручивая звездный зонтик ночи. Он огромен, лысина его сияет рассветом, и на заре жители Нижнего мира видят ее край, когда Цюзиянда, сдувая Небесный Зонтик, поворачивается к солнцу спиной.
Его живот кругл, как спелая дыня, и вываливается поверх атласного сине-черного пояса. Глаза его черны, как новолуние, а голос - гром ночной грозы.
- Пойдем, сестра! – Цзянь тянула Яаминь за собой, туда, где тонкие облака расслаивались на таких же ясноглазых духов. Их становилось все больше, звенящих облаков, они окружали, подобно прозрачной воде, незаметно и заметно одновременно.
И вдруг духи разлетелись спугнутыми рыбешками от резко упавшего в воду камня, и Яаминь осталась одна – напротив господина и повелителя ночных духов.
- Маленькая звездочка, вот ты и оттанцевала мою славу, - Тайдаго склонил к плечу круглую голову. – Сладок ли был танец?
- Сладок, мой повелитель, - та, что звалась Яаминь, согнула поясницу в полном грации поклоне.
- Я не спрашиваю, готова ли ты занять место, что твое с самого рождения.
- Господин и Повелитель! Значит ли это, что я..
- Нет больше я, маленькая звездочка. Ты такая, как они, - широкий жест потеснил духов, - и теперь наконец тебя будут видеть ночью.
- .. Лльюинь?...
Яаминь не хотела больше слов. Слова текли жаркой неудобной патокой и мешали.
- Лльюинь? Он жрец Дня, и золотые духи примут его, когда придет час.
- .. наш. Путь.
- Такова воля Гармонии. Имя твое отныне – Аирна, «Последняя».
- Господин!
Но Тайдаго Цюзиянда дунул, выпустив воздух из красных тугих щек, и духи разлетелись сухими листьями.
- .. но в бесконечности Вселенной нет ни ночи, ни дня, маленькая звездочка Аирна. Духи перемешаны там, что песок на берегу.
И господин и повелитель духов стал тихонько дуть на зонтик ночи.

[Сайрон >>>]

* город, ночь * (Совместно с Сигрид)

Шихьяль поставил на стол перед окном светильник. Если Крылатые Демоны Ка существуют, они не посмеют залететь в окно, защищенное огнем.
Свечи прятались в листьях трех чашечек подсвечника, свет их пушисто и немного стыдливо ложился на стол, подоконник и ставни. Шихьяль засмотрелся на неторопливое дыхание пламени, как вдруг..
- Ааа, стой, дальше ты не пройдешь, Крылатый Демон Ка! - перепуганный юноша выставил перед собой машинально взятую со стола книгу. Выставил, защищаясь, как клинок или копье; и стойка его не была стойкой существа далекого от боевого искусства.
Лорин перекинулся в человека и уселся на подоконнике, насмешливо смотря на эльфа.
- Извиняюсь за вторжение, но не стоит же так реагировать, право слово.
Юноша осмелел - видимо, успел прийти в себя. И вместо страха преисполнился яростью.
- Действительно. Тебя, йунраэ, надо было сразу ошпарить кипятком! - на последнем слове он бросился на морфа, замахиваясь книгой.
Лорин котом проскользнул под ногами юноши, перекинулся обратно и печально вздохнул.
- Боги всемогущие, сколько вас есть на небесах, здесь все такие сумасшедшие, или мне повезет наткнуться на хотя бы одного нормального эльфа, кроме той художницы?
Юноша не смог остановить замах такой силы - и грохнулся на стол, шумно шлепнув столешницу книгой. Светильник закачался.
- Неет-нет-нет-нет-нет, стой! - юноша протянул неловкие ладони, чтобы поддержать пятна света. Облегченно остановил колебания, поднялся.
- Что тебе надо в моем доме, йунраэ? - грозно спросил эльф, складывая на груди узкие руки. Взгляд его чуть светился в полумраке не хуже кошачьих глаз.
Морф удовлетворенно кивнул, и улыбнулся.
- По большому счету, ничего, если ты, конечно, не владеешь магией. Но ты можешь ответить мне на один вопрос: упомянутый тобой крылатый демон, это случайно не то бесформенное нечто, которое совсем недавно пожрало на моих глазах "ночную тень"? В смысле, одну из ваших ночных жриц?
Тон, с которым Лорин произнес фразу, был поистине светский, как будто он разговаривал на королевском приеме *
-Тт... танцующую Тень? Крылатые демоны на это не способны... - угрожающий блеск глаз сменился растерянным, даже испуганным. - что за ересь ты несешь, йунраэ! Танцующую Тень ночью хранит и поддерживает сам Город! Никто не может...
Лорин с невинным видом облокотился на стол.
- Печально, молодой человек, очень печально. Значит, то был не крылатый демон, хотя, судя по твоему поведению, разгуливающие по городу ночью монстры - это тоже вполне нормально.
Морф искоса взглянул на эльфа.
- Может, тогда ты проводишь меня к тому, кто сумеет мне помочь убить эту тварь? А то она испортила мне прогулку, и я расстроен, честное слово.
- Т-тварь? - мягкий уютный светильник превратил побледневшее перекошенное ужасом лицо эльфа в маску для театра ужасов в традициях северо-западных окраин Империи. Юноша сглотнул. - Расскажи, что ты знаешь, - прошептал он сипом.
- Ну, - морф развернулся, уселся на стол и принял вид нашкодившего школяра, - иду я по городу, никого не трогаю, наслаждаюсь ночным воздухом. Вдруг что-то вопит, я аж прям испугался, вскакиваю на крышу, смотрю вниз, а там они. Жрица ваша, с саблей, вся такая красивая, и это нечто. Больше всего похоже на чернильную кляксу, постоянно меняется, как будто масло в воду пролили. Жрица ваша на тварь бросилась, порубила ее как крестьянка капусту на зиму, и думает, все кончилось, а тварь тут ее и схватила. Собралась обратно, как ни в чем не бывало, заглотила, и куда-то ушла, пойми меня правильно, смотреть
куда я не стал. А тело феи полежало на земле, и истаяло, вроде, только я смотреть до конца не стал, а драпанул куда подальше, потому что тварь мне ой как не понравилась.
Юноша в каком-то необъяснимом бессилии протянул руку к морфу, будто хотел поймать слова.
- Скажи.. какого цвета ее плащ?

[Сигрид >>>]

Лорин и Лльюинь

(с Сайроном)

- Честное слово, не разглядел. Кажется, белый, или что то вроде....
Юноша кивнул, словно кинжал проглотил.
- Наверное, тебе нужно увидеть Лльюиня. Он... пойдем, йунраэ без имени. я покажу.
Он легко запрыгнул на стол, перешагнул маленький подоконник, подпрыгнул, подтянулся на карнизе на внешней строне над окном. Узкое легкое тело исчезло в ночи.
Светильник мигул. Лорин прыгнул вслед, и последовал за юношей.
Оказалось, дом, где жил Жрец Дня, находился совсем рядом. Юноша змейкой проскользнул на перила балкона, потоптался, массируя виски. Затем обернулся к морфу.
- Сейчас.
Лльюинь вышел почти сразу. Кивнул юноше, отпуская, заговорил, оставшись с морфом наедине.
- Шихьяль рассказал мне о том, что ты видел. Что ты хочешь?
Лейтенант вежливо поклонился эльфу.
- Собственно, мне кажется, я знаю, как можно попытаться убить ту тварь, но мне нужна помощь. Если вы согласны мне помочь, то я расскажу, что надо сделать.
- Помочь? - эльф улыбнулся, с остывшим пеплом печали и осколками битой души в голосе. - Как же ты хочешь убить то, чего не существует?
- Я его убивать не буду. Его убьете вы. - Лорин позволил себе улыбнуться. - Скажите, эта тварь.. я правильно догадался, что это что-то из порождений того, что вы называете хаосом?
- Вы тоже называете его Хаосом, - улыбка осталась, не изменив выражения. - Лаэррим не могут убивать. Но не помочь тебе - значит, лечь на лезвие животом. Что ты хочешь?
- У вас тут есть озеро, в котором, насколько я знаю, полно магии. Только она в свободной форме, как у нас говорят. Вы сможете его "упорядочить" ? Ну, сделать так, чтобы магия - или вода - приобрела структуру? Четкую упорядоченность, заклинание там или что нибуь в этом роде, только чтобы все озеро стало как магический артефакт. Типа льда, хотя бы, только льда магического. Если сможете, я заманю тварь в воду, и когда вы ударите заклинанием, она просто обязана сдохнуть, потому что ваша магия отрежет ее от подпитки ее родной средой, а бороться со структурой заклинания без этого она не сможет. Ее просто порвет на части ее же собственная сущность.
Несколько секунд упало каплями, прежде чем эльф снова заговорил.
- Твои слова странные, но суть я понял. - Он склонил остроухую голову к плечу. - Может быть, у нас и получится. Давай попробуем. Но отсюда.. нам надо в Храм.
- Хорошо, - Лорин кивнул, - идите в храм, а я поищу это порождение, пока вы готовитесь. Надеюсь, вы успеете там оказаться до того, как я ее найду.
- м... хорошо. Давай условимся - на последней четверти ночи, когда луна заскользит по западному краю озера - у тебя будет две минуты.
- Принято. - Лорин повернулся через левое плечо и исчез среди домов.

Сообщение отредактировал Сигрид - 6-02-2009, 17:46

[Барон Суббота >>>]

Тьма приближается.

Фейях закатила глаза.
- Ох, Айи, с вами котятами мне возни было меньше. чем с этой птицей.
Трактирщица прошла в кладовку, дунула на ладонь слово-заклинание: теплый дрожащий огонек неуверенно вырос в изломе, постепенно осветив всю комнатку. Да и комнатка-то - медведь с трудом поместится. Корзины плетеные стоят, под потолком веники сушеных трав, стойкий запах специй.
- Птица! Ты не убился?
- Неееет, - слабо раздалось из-под обвалившегося штабеля корзин. Только сейчас стало заметно, что из-под этой кучи виднеется узкая ладонь Гарэля...
- Осмелюсь доложить, - прозвучало чуть позже и ещё слабее.
- а так ты набегался и прилег отдохнуть. - Фейях сложила ладонь, огонек потух, снва стало темно. - Только сильно не разлеживайся, иначе мне придется взять плату как за съем комнаты.
Корзины шевельнулись, под ними кто-то завозился, и через мгновение Гарэль восстал, как принято говорить в таких случаях, в силе и славе, а ещё слегка припорошенный мукой.
- Я жив! - проинформировал он окружающих
- Это, бесспорно, лучшая новость дня, - Ласточка у входа держала дверь полуоткрытой. пропуская немного света, чтобы альвеедец еще что-нибудь не уронил. - Идешь? Или рассматриваешь мое предложение насчет съема этой комнаты на ночь?
Сорока осмотрелся и покачал головой.
- Тут уютно, но я бы всё же не задерживался, осмелюсь доложить! - он спрыгнул с обвалившейся кучи и оглянулся на неё. - Надо ли помочь убрать, осмелюсь спросить?
- Иди уже, птица. До конца мира я еще мечтаю немного пожить в собственной таверне. А не на ее развалинах, - Фейях пропустила Гарэля в теплый зал и плотно закрыла дверь. Мало ли, альвеедцу и правда приглянулась ее кладовка
Сорока, действительно подумывавший о том, чтобы снять кладовку на ночь, с некоторым сожалением прошёл в зал и присел у стойки. Стальные шарики, покинув его карман, закружились в своей вечной круговой пляске, издавая тихий перезвон.

Придя за советом, получишь совет. Яника ждала этого, но совет оказался столь туманным и расплывчатым, что... впрочем, она была больше чем благодарна Йончеру - это была действительно помощь.
Только где же искать теперь этот чудесный Источник, что исцеляет душевные раны и дает озарение?
Но это Озерный, чудесный город, действительно чудесный, раз здесь смогли увидеть, кто она, и попытались ответить на ее вопрос - вернее, помочь ей задать этот вопрос... кому как не здешним что-нибудь знать, что-нибудь слышать - хоть что-нибудь, великие боги!
Таверна "Гнездо", выросшая перед ней, гостеприимно распахнула дверь под легким касанием пальцев Яники. Где задавать вопросы, как не здесь? Осталось выбрать, кому.
Гарэль обернулся на скрипнувшую дверь, и с любопытством уставился на вновь вошедшую. Девушка выделялась чем-то неуловимым, малозаметным, чем-то настолько ничтожным, что трудно было вообще его распознать, но этого хватало, чтобы обратить на неё внимание даже в самой густой толпе.
- Посмотри Дракон, как занятно, - тихо сказал Сорока и погладил рукоять меча.
Яника огляделась, скосив глаза - внимание привлек только пестрый эльф за стойкой. Рядом с ним остальное казалось серым фоном, настолько ярко он был одет. Девушка прошла через помещение и села рядом с ним, не глядя в его сторону.
- Скажи-ка, пестрый эльф, - произнесла она негромко, обращаясь словно в пространство, - много ты знаешь легенд и сказок?
- Много, красавица! - Гарэль чуть повернулся на изящном до ажурности стуле и по-птичьи склонил голову к плечу. - А ты, осмелюсь спросить?
- А я уж точно меньше, - Яника обернулась. - Я сюда пришла за одной легендой. Вдруг ты ее знаешь?
Большие прозрачно-голубые глаза бегло оглядели Сороку с головы до ног... и вернулись к ножнам на поясе. От них веяло чем-то, очень знакомым, не родным, но близким.
- Только сперва скажи-ка, что за меч у тебя? Наверное, какой-то особенный? - осторожно спросила она, пока эльф не успел ответить на первый вопрос.
- Особенный? - Гарэль лучезарно улыбнулся и неуловимым движением обнажил меч. Выгравированные гибкие драконы ожили в колеблющемся свете ламп, пустились в неподвижный танец по клинку. - Друг мой, ты обычный или как?
Девушка ахнула.
- Это необычный, - быстро сказала она. - Очень. А теперь скажи - слышал ты что-нибудь про Источник, который дает озарение?
- Я слышал эту историю, но давно, - Гарэль хотел почесать за ухом остриём Дракона, но вовремя передумал и убрал меч. - Кажется, это источник дающий...что-то хорошее, да? Исполняющий желания?
На память Гарэль никогда не жаловался, скорее, это делали окружающие, когда он начинал рассказывать длинную древнюю балладу наизусть, но сейчас она его подвела. Воспоминание крутилось рядом, но ускользало, таяло, как клочки тумана в пальцах.
- Почти...

(с Кошкой и Сигрид)

Сообщение отредактировал Orrofin - 3-02-2009, 15:02

[Хелькэ >>>]

(продолжение)

Яника вздохнула. Вот и не вышло. Но в Озерном еще столько жителей - может, хоть один..?
- Жаль, пестрый, - она потянула себя за одну из косичек. Разговор почему-то не хотелось заканчивать, хотя спрашивать было уже нечего. Впрочем... - Как твое имя?
- Гарэль Сорока, осмелюсь доложить! - эльф было расстроился, но воспрял духом в поистине небольшой срок.
- Так ты воин? С виду не скажешь.
- Я?! Неет, я просто путешествую и ношу Дракона! Мы кровь проливать с ним не любим, мы предпочитаем искать всякое интересное, осмелюсь доложить!
Яника в очередной раз подняла брови.
- Так ты знаешь?.. Мне почему-то казалось, что нет.
- Знаю...ну что-то знаю, а что-то нет, ты о чём? - Гарэль невольно скопировал выражение её лица. - Хей-най, где моя вежливость?! Я забыл спросить как тебя зовут!
- А... я тебе потом скажу кое-что про твой меч. Меня зовут Яника и я... просто никто. В общем, тоже - хожу и ищу всякое интересное. Вот волшебный источник, например.
- А он правда есть?! - в глазах Сороки вспыхнули и пустились в пляс зелёные огоньки, он чуть подался вперёд, несмело улыбаясь, словно боясь поверить. - И ты знаешь, где искать?
- Он есть, - кивнула девушка, медленно, словно сама убеждаясь этом только сейчас. - Вот только где он - это большая загадка, пестрый. На которую у меня пока нет ответа, а я-то хотела узнать его у тебя! - Яника покачала головой, деланно сокрушаясь.
- Прошу тебя, Яника! - стаканы и бутыли за стойкой отозвались на трель Гарэля мелодичным перезвоном. - Дай мне время, чтобы вспомнить!
- Все время, что есть - твоё, - она протянула ладони, сложенные ковшиком, словно в них было что-то еще, кроме пустоты. - Вспоминай. Его воды дают ответы на все вопросы, дают вопросы для всех ответов, исцеляют раны, как телесные, так и душевные, и находится этот источник... где?
Гарэль щурился и морщил лоб, придавая своему по-эльфийски правильному лицу комично-натужное выражение. Его уши чуть пошевеливались, выдавая крайнюю сосредоточенность...и вдруг лаэррим вскочил на ноги.
- Вспомнил! - заорал он и процитировал: - Источник же сей ищи там, где на закате оживает камень! А здесь, в Озёрном как раз одна такая статуя есть...
- Статуя? Здесь?! - собеседница едва не подскочила на стуле. - Отведешь меня завтра? Мне очень нужно, пожалуйста!..
- Отведу! - охотно согласился Сорока, до зуда в кончиках ушей предчувствуя интересность. - А ты мне расскажешь, что увидела в Драконе?
Яника замялась - стоит ли сообщать это сейчас и здесь? Кругом полно народу, а привлекать внимание незачем. Тогда она наклонилась к уху эльфа и зашептала:
- Я тебе скажу, только постарайся не удивляться особенно громко. В твоем Драконе, пестрый - самый настоящий дракон. Когда-то живой, с огромными крыльями, способный хвостом разнести в щебень скалу. Но - обратившийся в клинок. Откуда он у тебя?
- Осмелюсь доложииить! - тихонько протянул Гарэль. - Я нашёл его в горах, посреди горячего источника. Он был воткнут в расщелину между двумя большими камнями, а рукоять его была завязана красной лентой. Её я где-то оставил, а Дракон с тех пор со мной!
- Ты, наверное, очень везучий.
И сейчас стоило бы улыбнуться, но девушка знала - как только она попытается, на лице ее снова появится гримаса боли, напугав собеседника. Как это бывало уже много-много раз... Поэтому Яника просто кивнула, закрыв глаза - вдруг поймет.
- Здесь ведь можно остаться до утра, да? - спросила она. - Удивительно теплое место. Ты живешь тут?
Зелёные глаза эльфа вдруг потемнели, стали неожиданно проницательными, словно прожитые годы вдруг, на несколько мгновений догнали его, положили тяжёлые ладони на хрупкие плечи. Гарэль положил руку на плечо Яники и чуть сжал пальцы, сказав что-то без единого слова.
- Нет, пока я здесь не живу, но может и поселюсь, если ты остановишься здесь.
- Увидим, - ответила Яника, прищурившись.
И вдруг почувствовала, как холодеют ладони, а к горлу подкатывает комок. Она ухватилась за стойку, чтобы не упасть - тело вдруг ослабло, стало непослушным и мягким, а сердце застучало быстро-быстро, почему-то распространяя внутри холод вместо обычного тепла. Липкий страх - что это? почему?! - вдруг сменился осознанием, от которого стало еще страшнее...
Гарэль вздрогнул. Дракон вдруг ощутимо потяжелел, повис на поясе мёртвым грузом и ощутимо похолодел, даже сквозь ножны и одежду источая ощущение тревоги.
- Что случилось? - спросил он, оглядываясь по сторонам.
- Здесь... зло... - прошептала она.
Зло было настолько явным, настолько близким, что удивительно, как Яника до сих пор оставалась в сознании. Она только слышала о том, что может быть нечто, настолько противоположное ее природе, природе драконов, с которой она была едина... Тьма, готовая поглотить все на своем пути, тьма...
И наступила тьма. Фейях, ощутив присутствие Твари, погасила весь свет.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 3-02-2009, 15:10

[Aylin >>>]

(В то же самое время, но кажется - следующим утром.
Замок Императора. Крыло покоев принцессы (хоть их толком пока и не видно)
*со строгого мастерского "можно"*)

Принцесса опасалась открыть глаза. Да, она знала что проснулась, уже утро, но заставить себя открыть глаза и посмотреть вокруг не могла. Дыхание, как обычно, было столь ровным, что по нему можно было проверять клепсидру, а казалось, что сердце стучит колоколом на главной башне. Правая рука сжала простынь и пушистые ресницы, которыми так восхищались придворные льстецы, впрочем они много чем восхищались, но не о том речь, ресницы затрепетали, Ирмина открыла глаза, готовая тут же их закрыть и опять... Но нет, все кончилось, да, она ведь знала, что очередное, назовем это, сновидением - закончилось. Да... но и во сне ей всегда казалось то же самое. Сложно не выучить такую простую истину - за двадцать лет.
Утро. Спальня. Замок... Надо срочно, нет, СРОЧНО что-то... еще придумать.
В ее уме вспугнутыми неумелым хищником птицами заметались мысли. Что вовсе не отменяло холодного спокойствия самой принцессы.
БЕЗДНА. Это всегда догоняет... Может уехать? Куда-нибудь... в тот же Озерный? Там, говорят, есть живительный такой источник. Ирмина едва усмехнулась. Это любопытная мысль, что потом будет с тем источником. Но нет - поздно...
Принцесса чуть приподнялась, бросив взгляд из под ресниц вокруг, по покоям - да, в самом деле проснулась. Утро. На миг что-то чуть не надломилось у нее внутри, но лишь на миг. Холодная дева, сопровождаемая фрейлинами, вскоре вышла из своих покоев, чтобы направиться к отцу. Невидимая усмешка. Императору. Дрогнули ресницы и затеялся разговор с очередной жертвой - эта фрейлина слишком, м, доверчива. Как она может оставаться такой наивной. В то время как...
Принцесса недовела мысль до конца, ей была нужна отсрочка, то что мешало ей жить уже двадцать лет и что Ну наконец! Они бы еще через двадцать лет заметили. в последнее время настолько обеспокоило императора, что он даже разослал гонцов - ЭТО опять просыпалось, как ни плебейски думать заглавными буквами. И еле заметные на коже линии, странным рисунком змеящиеся по телу, подтверждали - надо еще что-то придумать или...
Принцесса чуть вздрогнула, подумав об этом, и ненароком смяла барьер дурочки. Ну вот, даже развлечение отменяется...

[Сигрид >>>]

Лльюинь
начало охоты

Лльюинь проводил морфа взглядом, тяжелой рукой стягивая с волос ленту. Светлые волосы веером подлетели на ветру. Вот как, милая, Лльюинь снял со стены мантию, начал одевать, передумал, перебросил через локоть, мы клялись отомстить Империи, а теперь.. Теперь не союз ли нам заключить?
Жрец вышел на улицу. Легкий быстрой шаг его отличался от обычного, торжественного и неторопливого. Стремящимся с горы ветром фэн Лльюинь направлялся к Храму.
За тебя, звездочка
Прохладная темнота Храма тяжелыми мраморными лапами успокаивающе придавил своего жреца. Лльюинь оперся ладонями о бортик бассейна, наклонился к черной воде.
- Aahme.. aaAahme*, - шептал он, выстилая дыханием гладь воды. Далекий плеск заставил эльфа отойти к краю.
Йончер поднялся по ступеням, подобрал жесткий плащ из мельчайшей чешуи, присаживаясь на бортик.
- Ты печален, брат. Неужели свершилось?
Лльюинь кивнул.
- Но от меня ты ждешь не слов поддержки.
- Нет. Некий йунраэ нашел меня и предложил помощь. Он знает, как одолеть Тварь Хаоса.
- Йунрае? В Озерном? Хо-хо, брат, жестоко же тебя зацепило.
- Знаю. Морф сказал, если остановить вихрепотоки магии в озере, загнанная туда Тварь структурируется и саморазрушится.
- Совсем Гармонией обиженный?! Да попав в озеро, Тварь растечется, как молоко, Ллаха с два вы ее потом соберете! Я молчу про мой народ.
- Йончер, две минуты! Мы успеем.
- Брат, твое сердце затянуто тьмой печали, ты не понимаешь, что говоришь!
- Дай нам это две минуты, Йончер! – в серых глаза жреца полыхало все пламя юга. Илль молчал.
- Во славу Гармонии и нашей с тобой дружбы, Лльюинь. Мы заляжем так глубоко, как позволит пузырь. Но очень прошу, не дайте ей уйти в озеро. Иначе всей нашей с тобой магии не хватит.
- Да, я помню. Спасибо, брат.
- Удачи, брат.
Йончер расправил складки плаща, ступил в воду.

_____
*призыв для существ, чья жизнь связана со стихиями, вроде «Приди», «Сюда» или «Зову тебя»