Свирель Ирьялы, пора уходить

[Сигрид >>>]

Послушай.. Что это звенит в ясный вечер над озером? Бубенцы с посоха монаха – странника? Смех дня уходящего?
Послушай. Над городом день раскинул все с утра накопленные краски, золотую бляху пояса топит медленно в озере. Город пуст.
Это ветер звенит, поверь.
Улицы пусты, вот ветер и носит забытый чей-то смех по ним, а улицы наполнены багряным густым золотом и вином. А улицы полны ранним летом.
Что это мелькает в обвитых лозой окнах? Звезды? Свечи? Глаза? Не смотри, Озерный молится, Озерный благодарит День.
Город встретил тебя, поверь.
И само озеро прилегло на ступени храма, большое, спокойное, дышит и золотится. Озеро, большое, как море. Там тоже город, ты не видишь, но он там есть. Пыль дорог отовсюду должна бы тут покрыть все слоем в храмовый фолиант, но – нет ее. И само озеро чисто, как и в дни Рассвета.
Озеро живо, поверь.
А ты не садись потерянно у замершего фонтана на главной площади. Подожди. Посмотри на стройную башню храма, послушай звон ветра и нежный шелест волн. Город примет тебя, только подожди.
Тебе есть здесь место, поверь

Сообщение отредактировал Сигрид - 6-10-2008, 15:13

[Барон Суббота >>>]

Динь-динь. Сорока приходит в городе

Ох, и интересным же городом оказался Озёрный! Сплетни о том, что Гарэль Сорока из рода серебристых эльфов побывал везде – бесстыжее враньё, ведь в таком случае ему оставалась бы лишь повеситься от скуки. К счастью, в ближайшем будущем ему это не грозило – интересных мест оставалось ещё немало, и Озёрный явно собирался занять почётное место в их списке. Гарэль успел пройти лишь несколько шагов, а уже казалось, что его голова вот-вот отделится от плеч и улетит в небеса, так он ей крутил, интересуясь решительно всем сразу. Люди, дома, предметы, словом, всё без исключения интересовало эльфа в равной степени. Тем не менее, сквозь толпу он двигался легко и плавно, перетекая из положения в положение, словно вода. Пальцы правой руки не переставая вращали пару стальных шариков, издававших мелодичный перезвон, которому вторили бубенцы на запястье, так что, бесшумным его передвижение назвать было нельзя.
Выбирал ли Сорока дорогу? Едва ли. В этом вопросе, как и во многих других, он предпочитал руководствоваться волей своих всеблагих и многомудрых пяток, несущих его в направлении площади, кем-то весьма прозорливым обращённой в лучшее, что может быть на свете – базар!
Глаза Сороки засверкали от восторга, когда он увидел, сколько интересностей сконцентрировалось в одном и том же месте, и он вонзился в ряды, словно умело брошенный нож в дерево. Кое-что он лишь внимательно рассматривал, что-то брал в руки, а кое что и заимствовал без ведома хозяев. Обычно это были мелочи: пара стеклянных капелек, крошечная дощечка с письменами на счастье и тому подобные вещицы меняли хозяев благодаря ловкости рук некоего серебряного эльфа. Никто не знает, почему у лавки с платками, искусно вышитыми, но, всё же, вполне обычными, он остановился и окликнул хозяйку:
- Звонкой тебе торговли, хозяйка! У тебя интересные платки, осмелюсь доложить! – голос Сороки звенел струной, и становилось понятно, почему в трактирах его досыта кормят за песни и рассказы. – Наверное дорогие, осмелюсь спросить?
Стальные шарики, покрытые бирюзовой глазурью, пристукнули друг о друга, немыслимым образом придавая его последней фразе дополнительную вопросительность.

[Янтарь >>>]

- Красавица, красавица! - хлопала в ладоши Сэлуинь, пока высокая эльийка с волосами цвета озерных вод перед рассветом, подбоченясь, крутилась у зеркала и так, и этак. На губах обеих цвели розовыми бутонами улыбки, а с плеч по рукам гостьи струилась вышитая тонкой серебряной нитью шаль. - Хороша, глаз не оторвать.
- Ну, спасибо тебе, хозяюшка, порадовала, - отсмеявшись, доложила одна эльфийка другой, а после отсчитала на прилавок несколько монет.
Обе на прощанье обнялись, да и потом Сэлуинь ещё долго смотрела вслед своей доброй подруге. Вспомнила былые годы, замчеталась да загрустила, как бывало с ней частенько. Перед глазами плясали картинки прошлого, смешные и печальные, и Сэлуинь, смяв в руке крохотный шелковый платочек, стояла недвижимая несколько мгновений, словно камень в гуще горной стремнины. Даже деньги с прилавка взять забыла, хорошо еще, что в Озерном городе жили эльфы честные и порядочные, да и среди приезжих вороватых совсем не много было.
Едва смела Сэлуинь в горсточку серебряные кругляши, едва только завязала лямки на поясном кошеле, тут же услышала над собою голос, доселе незнакомый. Подняла эльфийка синие глаза на приезжего, улыбнулась слегка да прищурилась хитро.
- Смел ты, милый Альвеедец, доложу тебе всю правду за храбрость твою. За платки свои по-разному прошу, те которые льняной нитью шиты, отдам считай что за бесценок, - заплясали тут в глазах Сэлуинь обычные для озерного народа лукавые искорки, - ну, а за те что искусно узорами шелковыми разукрашены, подороже спрошу, уж будь готов. Ну, так что тебе из моего товара приглянулось? Спрашивай, коль так смел.

Сообщение отредактировал Янтарь - 7-10-2008, 6:25

[Барон Суббота >>>]

В ответ Сорока привстал на цыпочки, шары в его руке крутанулись, и он приступил к изучению платков. Становилось понятно, в чём странность его движений. Эльф не был особенно плавным или гибким, просто он двигался очень быстро. Вот, он оттягивает за угол один из платков, изучая узор на нём, мгновение, он уже развернулся и только что не пробует на зуб яркую шаль. Кроме того, он очень странно осматривал товар: качество и материал его не волновали совершенно, а единственным критерием было изображение вытканное на платке. Эльф метался от одного конца прилавка к другому, пока наконец не выбрал.
- За этот платок я бы заплатил тебе, хозяйка, ветром, да он улетел и не при мне сейчас, так что, выбирай любую вещь, что на мне есть в оплату, осмелюсь предложить! Только не трогай Дракона и штаны, осмелюсь попросить, а то неприлично получится! - он встал прямо, вытянув руки, словно крылья птицы и закатав рукава. Неподвижность эльфа странно контрастировала с покачиванием нескольких серьг в его ухе, колец на его запястье и тихим перезвоном шариков, медленно катающихся по его ладони.

[Янтарь >>>]

Обомлела на мгновение Сэлуинь от напора такого, растерялась, удивленно губы приоткрыв и часто-часто ресницами моргая. Не успевала следить она за вертким покупателем, как не могла поймать в ладошку ветер, что щекотал, дразня, кончики её длинных пальцев.
Наконец выбрал альведеец для себя обновку, да выдал хозяйке такое предложение, от которого та чуть не ахнула. Но чуть - не считается, быстро Сэлуинь себя в чувства привела, за запястье незаметно, но пребольно ущипнув. Улыбнулась эльфу улыбкою своею самой дерзкой, оценила платок, что гн выбрал - и серебром не расшитый, и ткани не шелковой, да больно вышитый чудно - бросила взгляд на перекатывающиеся по ладони его шарики. Будто бы заинтересовалась озерная игрушкой этой странною, будто бы захотела выменять её на свой товар. Но ту вдруг подбоченилась, вздернула подбородок и ответствовала:
- Ничего мне от тебя не нужно, Лаэррим, задаром я тебе платок отдам. Но вот моё условие: спой мне песню про три озерных диво-рыбы и дочь царя морского, я её страсть как в детстве любила. Да на ножке одной попрыгай, левой непременно. А почему да как не спрашивай, всё равно не отвечу, а за платок ветром пойманным платить заставлю.

[Сигрид >>>]

- Эй, ворюга, отдай, это мои деньги!
Маг Ветряного круга бросал вместе с криком воздушный кулак с вытянутой руки в спину босоного мальчишки. И обязательно бы попал, только мальчишка, нахально улыбнувшись через плечо, прыгнул и перекинулся, дальше побежал черным котом.
Маг в злобе сжимал кулаки и искрил, низким рыком пророча оборванцу все кары Трех Небесных Сфер и громы Четвертой для окончательного счастья. Полуморфа с кувшином на голове, гибкая и тонкая, словно с нее и режут плечи луков знаменитые Фаррильские мастера, рассмеялась звонко.
- Что скалишься, хвостатая?
- Да господин изволил лишиться штанов – а сам сокрушается над потерей каких-то белых жестяных кругликов!
Ветровик обернулся – и из белого стал красным: из-под длинного, до колен, камзола торчали белые ноги о длинных черных волосах. Из стрельчатой ниши слетел детский смешок. Маг поднял голову – никого, только молочно-белый котенок вылизывает лапу.
- Ну, я тебе сейчас усы-то поотрываю, - гремел бурей на озере звереющий маг. Свидетели смеялись в ладошку, наслаждаясь спектаклем, и никто пока не останавливал несчастного.
Маг прикинул стену и возможности забраться по ней. Выходило не так сложно, только вот девушка некстати ожерелья бубенчатые разложила.
- Эй, венде, не подвинешься ли? Хулиган тут один жаждет кары.
- Не твоим ли ремнем кара небесная на бедняжку падет? – лукаво поинтересовалась дева. – Да ты успокойся, лучше штаны подбери. Феллим не берет себе, шутит он. А коль ты его едва не за руку поймал – точно отдаст.
- Шутит он, - зло повторил маг, подтягивая штаны до подмышек, потом и вовсе повернулся и направился снова к алхимику, с которым не закончил сделки.
- А ты не подсовывай стрекозиных крыльев под видом феечкиных. Феллим не слепой. – тихо пробормотала эльфийка вслед магу. И уже улыбалась лучисто новому любопытному и охочему до звенящих подвесок.

[Мара >>>]

Дневное солнце отбрасывает длинные тени, завитками, колечками и травинками покрывая пол комнаты, изгибаются и ломаются тени, попадая из резных оконных рам на мебель, на кресло и на дремлющую в нем девушку. Тени-узоры, тени-росписи на бледной и словно прозрачной коже, на струящихся светлых волосах и на шелке её платья. На коленях у неё отдыхает глиняный кувшин, ярким пятном терракотового бока разбивая эту гамму оттенков воды. Горшок на половину покрыт росписью и не закончен. Хозяйка комнаты вот-вот выронит кисточку из руки и прольет лазурную краску из баночки на пол. Но время кажется, тоже дремлет и течет вяло, неторопливо. Имариэль уснула и дышит спокойно и глубоко.
Донышко горшка цвета пламени, которое вот-вот вспыхнет и затанцуют горячие язычки, щедро одаривая воду теплом. А голубая вода будет лениво впитывать жар, покрываясь пузырьками-мурашками и тихо урча от удовольствия. Но пламя настойчиво и нетерпеливо и вот уже вздрогнула ровная гладь воды и стайки пузырьков взлетели вверх, все больше и больше и целый шумный рой рождает маленький вулкан кипящей воды.
Но роспись не закончена и не поднимается густой и белый пар и спит Имариэль.

[Сайрон >>>]

* Тук-тук... Лорин прокрался в город *

Не люблю день! Особенно когда солнце светит прямо в глаза, и приходиться зажмуриваться, чтобы что то разглядеть. Кот крадется по верху, перепрыгивая с крыш домов на деревья и обратно, осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, ступая лапками по кровле, спускается вниз и ненадолго замирает, чтобы принюхаться к запаху пряных трав, который принес ветер из соседнего дома. Садиться, и начинает вылизываться, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Его внимание привлекает раздавшийся неподалеку шум, и кот спешит туда, серой тенью метнувшись вдоль стены, запрыгивает на дерево, перелетает на стену дома, бежит вдоль нее на шум, и оказывается на площади. Шум, привлекший его внимание издает маг, стоящий посреди торговой площади в мантии, без штанов - какая прелесть! Он ругается и сыпет проклятьями, а напротив него, на той же стене что и кот, сидит белый котенок и вылизывается. Кот разевает пасть и издает похожий на шипение звук, серебряная подвеска на его алом матерчатом ошейнике звенит в такт мелко подрагивающему телу. Коту смешно.
Маг уходит, кот, отсмеявшись, проводит его взглядом, и спрыгивает вниз - все таки интересно, чем торгуют на базаре в Озерном Городе. Проскальзывает под ногами покупателей, нагло проходит пару раз прямо по столам, и наконец замирает напротив лавки со звенящими подвесами, усаживается и следит, как они раскачиваются и звенят.

[Барон Суббота >>>]

Сорока поднял правую ногу, упёр её стопой в бедро левой и потирая подбородок принялся неторопливо прыгать туда-обратно вдоль прилавка. Лицо эльфа приняло серьёзное, сосредоточенное выражение, настолько утратив обычную подвижность, что он стал на себя не похож. Гарэль рылся в своей, как многие утверждали, безразмерной памяти, выискивая подходящую песню.
- Ну слушай же, красавица! Вот тебе песня про морского царя, да диво-рыб его, на дев походящих, осмелюсь доложить!

Эльф остановился, несколько раз подпрыгнул на месте и запел. Голос его накатил и слыхнул, словно волна прибоя, он не сбивался, несмотря на непрекращающиеся прыжки на месте.

Кто станет
Дерзким морским царём,
Кто песнь затянет
Hа дне морском,
Кто воссядет
Hа троне
В золотой короне?


Я стану дерзким владыкой морей,
Я буду сидеть и петь целый день,
Чертоги морские сотрясая трубным голосом;
А вечером, отринув всякую лень,
С русалками стану меж подводных утёсов
Резвиться, украшая их волосы белым лотосом;
И хватая ускользающих русалок за косы,
Целовать их я стану радостно, дразня
До тех пор, пока и они не расцелуют меня,
Смеясь радостно, смеясь весело!
А потом уплывем мы в даль, в высокие заросли
Бирюзовых просторов морских водорослей,
Гоняясь друг за другом с криками, с песнями.


И не светят там ни звёзды, ни луна;
Только музыка волн свысока слышна,
Только молний блеск в пору волшебства,
Только гром глухой в колдовскую ночь,
Hо не светят там ни звёзды, ни луна.
Мы нарушим призрачных долин покой,
Зовя друг друга весело, крича во всю мочь
Всю ночь радостно, всю ночь с песнями!
Будут в игры русалки играть со мной,
Бросит каждая в меня раковиной морской,
Бросит каждая в меня морскою звездой,
И в ладоши они захлопают, смеясь весело,
Всю ночь радостно, всю ночь с песнями.
А я в свой черёд стану бросать им агаты,
Бирюзу, яшму, самоцветы и гранаты
Всю ночь радостно, всю ночь с песнями.
А потом подскочу незаметно к русалкам я,
И, поймав, заключу их в объятья тесные,
Целовать их я стану радостно, дразня
До тех пор, пока и они не расцелуют меня,
Смеясь радостно, смеясь весело!
О, что за счастливая жизнь будет у меня:
Под покровом океана зеленого сны так сладки,
А постели из водорослей на дне так мягки,
Будем жить мы там весело, с песнями,
Смеясь радостно, смеясь весело!*

Смолк голос эльфа и снова встал он на обе ноги. Ещё мгновение лицо его хранило странное, непривычное выражение, словно он и впрямь решился стать морским царём, мотнул он чёлкой, упавшей на глаза и ушла из глаз бездна вод, и снова растянула губы озорная улыбка.
- Примешь ли такую песню, красавица, осмелюсь спросить? Или мне найти мешок побольше, чтобы изловить тебе ветер?
_____________________________________________________
*Альфред Тениссон, перевод Максима Сокольского

Сообщение отредактировал Orrofin - 11-10-2008, 19:48

[Сайрон >>>]

Налюбовавшись на подвески, кот фыркает, пролазит под лавкой, пробегает до края площади и сворачивает на улицу, ведущую в сторону озера. Где то тут, как он успел заметить, был небольшой сад с беседкой... Кот оглядывается по сторонам и юркает в кусты. Вот беседка! Оглядевшись еще раз, и убедившись, что никого нет, кот усаживается на землю и прикрывает глаза.

Да, все таки неделя в кошачьей форме, и без превращений - это немало... Лорин-человек еще некоторое время сидел на корточках, привыкая к "другому" телу. Затем встал, потянулся и оглядел себя. Поправил кружевной манжет, так чтобы он красиво лежал на руке, подтянул узел шейного платка и вышел обратно на улицу. Заглянул в окно, чтобы полюбоваться на свое отражение и вприпрыжку зашагал по улице обратно к площади, тихо напевая мелодию веселой песенки. Три шага, прыгнуть на бордюр, шаг с разворотом, два шага по бортику, прыжок обратно на мостовую, и снова повернуться вокруг оси. "Вот он стучит рогами-копытами, вот он стучит рогами-копытами, вот он стучит рогами-копытами, добрый маленький Кумла", напевает Лорин, скачет по улице и смотрит по сторонам, а сознание его разделяется на две половинки, где Лорин - мальчишка скачет и любуется на красивые узоры на домах и солнечные зайчики окон, а Лорин - охотник тем временем просматривает улицу профессиональным взглядом опытного офицера. Отмечает про себя башню над городом, и задумывается о том, что неплохо бы было туда забраться, запоминает узкие щели и подворотни, куда можно юркнуть при необходимости, и лазы, по которым можно забраться на его любимые, столь удобные у эльфов крыши. Плащ птицей летает вслед за прыжками мальчишки, мелькают белые кружева манжет, Лорин кружиться и бежит по улицам, огибая площадь со всех сторон, и наконец возвращается туда, где был 10 минут назад - к торговым рядам.
Лорин остановился, выдохнул воздух, чтобы перевести дыхание, и уже спокойно пошел вдоль рядов, придирчиво осматривая разложенные товары. Его внимание привлекла лавка с выпечкой, и вспомнив о том, что все время в пути он питался тем, что добудет в кошачьем облике, Лорин подошел туда.
- Не ответишь ли мне на три вопроса, милая девушка, - сказал он, улыбнувшись и озорно посмотрев на хозяйку лавки, - где тут можно найти ночлег усталому путнику, где можно достать книги и свитки с древними загадками, и что ты попросишь за эти прекрасные пирожки, чей вид и запах сводят меня с ума?

Сообщение отредактировал Сайрон - 12-10-2008, 10:43

[Сигрид >>>]

Лорин, эльфийка и пирожки
(с Сайроном)

Эльфийка отбросила с плеча косицу, отливающую медным солнцем, улыбнулась еще приветливее.
- Долгой весны, путник! А ты, я вижу, любопытный. Издалека идешь? Далеко ли? А ночлег найти можешь в любой таверне. только самая известная - ласточки Фейях, там и вина вкусней. и менестрели голосистей, - голос ее выплетал паутинку похитрее речны струй. - А ты сам-то как будто только что с грифона слез, только где теперь грифоны, а свитки можешь в любой лавке найти, к переписикам обратись или алхимикам. они подскажут. - эльфийка улыбалась все лучезарнее, в глубине серебристых с желтой искрой глаз разгоралась искра озорства - Да и имя твое какое-то, вот меня Коростелью кличут, а за пирожки беру пять монет, и еще две накинешь - конверт салата дам, с овощами, матушка моя готовит!
- А меня Ловчим прозвали, а матушка Сееребряным Туманом назвала, да только Лоррин то все короче будет, - улыбнулся морф, - а за ответ спасибо, Ласточки Фейях, запомню.
Лоррин запустил руку в сумку и вытащил монетки.
- Пять за пирожки и две за салат, уж больно голодный я. Иду с севера, вон оттуда, - Лоррин махнул рукой на север, умудрившись включить в небрежный жест половину Империи и часть Альвееды, - а куда, и сам пока не знаю, вот и к вам зашел. Вот только свитки мне нужны не магические, а те что про историю говорят да про легенды о древних расах , а таких у переписчиков не сыскать, уж больно редко кому надо. Может есть у кого библиотека или знает кто, где такого человека сыскать, что может про них что рассказать?
- Ай, прямо таки севера? - девушка округлила миндалевидные глаза, что не сделало их ни на грамм менее озорными. - И что же, с далекого севера? И Империю видел? - руки ее меж тем ловко упаковывали горячий пирожок и овощи в вощеную бумагу, чтобы масло от выпечки не испачкало сумку покупателя. - А тебя Ловчим зовут, потому что блохи от тебя убегать не успевают? да. история - это тебе в Храм. К Лльюиню, но поторопись, до заката не успеешь - будешь всю ночь на ступенях ждать!
- Ой, от силы неделю то и прошел до вас, - соврал Лорин, наблюдая, за руками девушки - Лльюинь? - морф проговорил имя слегка мурлыкающим голосом, как будто пробуя его на вкус, - звонкое имя, журчащее как вода. А я и не тороплюсь никуда, уж больно город у вас дивный, а и музыку хочу услышать, что говорят ветер ночью поет над озером. А Ловчим меня не поэтому кличут, да и блохи ко мне не липнут. Или я так похож на бродягу?

Сообщение отредактировал Сигрид - 12-10-2008, 13:12

[Сайрон >>>]

Лорин, эльфийка и пирожки (часть вторая, с Сигрид)

- Неделю идешь, пути-дороги пыльные, а на кого похож хочешь быть? - незло посмеялась девушка- Вот, держи-ка, кушай не испачкайся! Костюм на тебе хорошо, и правда будто неделю эту ты не шел, а в бархатном паланкине ехал.
Лорин взял пирожки и благодарно кивнул.
- Спасибо тебе, девушка, - морф задорно подмигнул и склонил голову набок, - Ну, на князя сказочного на коне белом я точно не похож, да и не хочу, а бродягой пыльным да блохастым не был никогда. На кого сейчас похож не мне и судить, только ткань эта дивная и правда не мнется да не пачкается - а почему и сам не знаю, это у ваших родичей на востоке спрашивать надо.

Ясные глаза стали круглыми, как исчезнувшие в поясе монетки.

- Ооо, ткань волшебная? а за сколько бы продал такую ткань благородный чужеземец?
- Хм... , - Лорин задумчиво уставился в небо, - за сколько ткань брал, не помню, за костюм две с половиной тысячи монет, вместе с рубашкой... А за сколько продал бы, не спрашивай, у меня ее три локтя есть всего то... а деньги брать за такой отрез не буду. Вот подарить могу, если надо, - тут он опять искоса посмотрел на девушку, ожидая реакции.
- Такую ткань, две тысячи монет - и подарить? - эльфийка зарделась на скулах, отчего еще больше похорошела. - Ты точно не граф какой-нибудь? или... может, солдат, а за доблесть свою от командира в дар мешок с деньгами получил?
- Три локтя то? Их разве что тебе на жилетку коротенькую и хватит, - Лорин все-таки не удержался и развернул пирожок прямо на месте, - а мне да сих пор не пригодились, видно и дальше не понадобятся. А насчет меня не угадала ты, милая, не граф я и не солдат с мешком денег, а просто грех такой красавице подарок не сделать, раз все равно мне ничего не стоит, а?
С этими словами он откусил половину пирожка и стал жевать, жмурясь от удовольствия, - ммм... вкуснятина!
- Рада, что тебе понравилось. Заходи еще, если надолго думаешь в городе задержаться - мои пирожки до самого побережья известны! А от ткани, пожалуй, откажусь - ну куда я жилетку привешу? Разве что поверх юбки вместо фартука! - смеясь, девушка отошла от прилавка, демонстрируя платье - светло-золотистое, на боках шнуровка, нижнее бежевое, оттенка такого теплого, что сразу наводило на мысль о горячих пирожках, что едва не дымились на деревянном лотке. - А Фейях найти просто - от центральной площади по улице Лилий, не ошибешься.
Лорин позволил себе восхищенно вздохнуть при виде наряда, а затем задорно рассмеялся.
- Обязательно, больно пирожки у тебя вкусные, под стать самой хозяйке. Спасибо за угощение, и за то, что подсказала хороший трактир, милая. Удачной торговли!
Морф подмигнул девушке еще раз, и пошел в указанном направлении, жуя на ходу завернутые в салат овощи.

[Янтарь >>>]

По правде говоря, не ждала Сэлуинь, что альвеедец её просьбу исполнит. Думала, что посмеётся только, в шутку обернет, да и саму её посмеяться тем заставит. И потому, когда посерьезнел вдруг эльф, когда накрыла тень задумчивости лицо его, прежде насмешливое, немало удивилась озёрная. А уж когда странный покупатель на месте подпрыгнул в первый раз, так и вовсе охнула от неожиданности, в детском жесте поднеся к губам ладошку.
Замерев, словно листок ивы на ночной глади Озера, в нервном спокойствии сложив руки на прилавке, слушала она песню. Совсем не ту, про которую говорила - той и вовсе в мире не существовало, а если и была где похожая, так Озёрная о том ничего не ведала. Грозную и забавную, бодрую и лиричную одновременно; чарующую и завораживающую. Красивым голосом выводил альвеедец исповедь владыки морей, прибойною волною накатывали на Сэлуинь его напевы, то радостной пеной поднимая над землей, то затягивая в солёную пучину.
Очарованная, не сразу поняла Озёрная, что закончил свою песню эльф, и теперь с прежнюю улыбкой смотрит, решения её дожидаясь. Всплеснула руками Сэлуинь - ну, что она могла ответить после такого спектакля. Сорвала она с прилавка платок, потянулась к альвеедцу и на шее его бантом повязала.
- Порадовал ты меня, Лаэррим. Возьми свою награду да, на неё глядя, меня иногда вспоминай.

[Барон Суббота >>>]

Гарэль просиял, подкинул платок, поймал его и немедля повязал на руку, на выше локтя. Немного подумав, он закатал рукав на левой руке и размотал тонкую, то ли золотую, то ли латунную цепочку, звенья которые перемежались фигурками, застывшими в па какого-то странного танца.
- Я тут задержаться надумал, красавица, осмелюсь доложить! Возьми на память, а то может и загляну ещё. Не скажешь, где в Озёрном можно найти жильё, осмелюсь спросить? А ещё меня Гарэлем Сорокой на дорогах зовут.
Цепочка легла на прилавок, словно тоненькая змейка, размотавшая свои кольца по всей длине. Стало видно, что неизвестный умелец действительно изобразил хоровод, но, вот незадача, у цепочки не было застёжек. Каким образом её умудрялся не потерять Сорока, чьё тепло ещё хранил жёлтый металл, оставалось загадкой.

[Янтарь >>>]

Сэлуинь посмотрела на цепочку задумчиво, по-птичьи склонив голову набок. Мелькнула у неё мысль отказаться, ведь если из золота была цепочка сделана, то на деньги, за неё вырученные, можно было бы в Озёрном городе неделю безбедно жить. Но, взглянув ещё раз на Лаэррима, подумала она, что тот ни за что обратно подарок не примет. Ужом извернётся, шутками и прибаутками переубеждать начнёт, да хоть в карман тайком цепочку подкинет, но все едино оставит причудливую вещицу у Сэлуинь. Да оно, может, и к лучшему. По правде говоря, понравился ей эльф - за смелость, за дерзость негрубую, ребячливую, за голос сильный. Чувствовалось в нём загадка необъяснимая, необычность - словно прямиком из стран заморских, из земель чужих и неизведанных пришёл к ней в палатку незнакомец. А может, так оно и было? И сама Сэлуинь хотела бы что-нибудь на память о альвеедце сохранить, а коли тот первым порарок предложил - так чего ж отказываться?
Прислушалась Сэлуинь к мыслям своими, еще раз в глаза Лаэррима коротко заглянула и к цепочке на прилавке потянулась. Взяоа осторожно, бережно, да в кошель поясной опустила.
- Спасибо тебе, Гарэль Сорока. Сэлуинь моё имя, может, услышишь обо мне ещё от кого-нибудь на улицах Озёрного. Что до жилья - загляни к Фейях, она трактир в двух кварталах отсюда держит. Вот только расплатиться с ней ветром не получится у тебя, как ни старайся, - улыбнулась Озёрная.

[Барон Суббота >>>]

Эльф широко улыбнулся, положил руку на меч и почти на треть извлёк его из ножен.
- А его я зову Драконом, осмелюсь доложить! - сказал он, демонстрируя идеально отполированную сталь.
Наблюдательный зритель мог бы отметить одну странность - руки Сороки не были увенчаны обычными для мечника, пусть даже лишь Танцующего, мозолями. Тем не менее, оружие он держал совершенно не напрягаясь, а при ходьбе не скособочивался на сторону, что говорило о его привычке к ножнам на поясе.
- Ванья-Сэлуинь, - в речи Гарэля неожиданно скользнул мягкий южный акцент. - Расскажи мне о твоём городе, осмелюсь попросить.
Меч с тихим щелчком вернулся обратно в ножны, и этот щелчок прозвучал не менее вопросительно, словно оружие поддерживало интерес хозяина.

Сообщение отредактировал Orrofin - 16-10-2008, 20:06

[Янтарь >>>]

Сэлуинь посмотрела на меч без любви, но и без особой опаски. Дать оружию имя - с её точки зрения было всё равно, что наречь лампадку в храме Жрицею Теней. Но у Танцующих свои правила, и не торговке платками их менять.
Тем более, что Танцами она искренне восхищалась, считая их по-настоящему высоким искусством, даже чем-то сродни магии.
Слегка вздрогнув от щелчка входящего в ножны оружия и обругав себя за этакую пугливость, Сэлуинь пожала плечами на вопрос Сороки.
- О чем тебе рассказать, Лаэррим? Про утренню росы на листьях ив, про шепот озёрных вод и багряные закаты, умирающее в горах солнце? Про светлого Лльюиня, прекрасную Яаминь и семь жриц, что каждую ночь берегут покой Озёрного? Про праздники на площадях, про пришлых Имперцев и сородичей из Альвееды, про торговлю и ярмарки, золото и шёлк? Спрашивай, что угодно, но всего рассказать не проси сейчас - не на один день эта история.

[Мара >>>]

Послушай, как легко и спокойно дышит спящая, посмотри, как блаженен и прекрасен её лик, как мягки и текучи черты её лица, как застывшая музыка - тихая мелодия, спетая нежным голосом любящей матери.
И колыбель её украшена разноцветными лентами и бубенчики осторожно подпевают ветру. Рисунок акварелью, случайно упавший в прозрачную воду.
А день в самом разгаре, живет и дышит Озерный город, ласково встречающий своих детей так же ласково, как смотрят на него жрец дня и жрица ночи.
Пузатый горшок ускользнул от хозяйки и с жалобным «дзинь» разлетелся на кусочки. Имариэль проснулась мгновенно, хватая ртом воздух, как вынырнувший на поверхность воды ныряльщик, под ногами терракотовой крошкой рассыпались язычки пламени, капли воды и так и не нарисованный белый пар.
- Прости, - обратилась к разбитому горшку серебряная эльфийка и поднялась из кресла.
Собрала и убрала кисти и краски, отложив до следующего утра работу, и распахнула узорчатые ставни.
- Доброе утро, - поздоровалась она с городом, с жителями и улыбаясь, подставила лицо ветру, - какую историю ты мне расскажешь сегодня, какую песню споешь?
Солнце золотила её белую кожу, даря жаркие прикосновения. Дневное солнце, не утреннее, а скоро далекий росчерк горизонта окрасится алым и день уступит место ночи, а пока можно было погулять по городу и полюбоваться Храмом при свете дня.
Имариэль подхватила легкую плетеную котомку, всегда собранную и ожидающую хозяйку, и переплела ремешки на сандалиях.
Днем одна из семерых жриц - танцующая тень, расписывала глиняные горшки и гуляла по городу.

[Bes/smertnik >>>]

Озерный имеет голос. Звонкая птичья трель в густой кроне дерева, нежные переливы флейты в морщинистых руках старика-музыканта, мягкий говор десятков голосов на улицах…Все это – части никогда не прерывающийся песни Озерного.
Орелин медленно, не спеша, прохаживалась по рыночной площади: сегодня ей хотелось послушать радостную, яркую мелодию. В левой руке эльфийка держала небольшой альбом для рисования, а в правой – остро заточенный карандаш.
Та-ак, что у нас здесь?..
Взбешенный маг спешно подтягивает штаны до самой груди, и что-то с ненавистью говорит… Орелин прищурилась, запоминая увиденное, и карандаш заскользил по листу. Острый кончик графита сделал пару ненужных поворотов, начал беспокойно блуждать по бумаге и, наконец, вовсе остановился. Картинка по-прежнему стояла у Орелин перед глазами, но потеряла ту особую теплоту жизни, что так ценится знатоками искусства. Нужно идти дальше.
Странный эльф прыгает на одной ноге и поет.
- Полосатик… - почти ласково выдохнула Орелин, разглядывая волосы пришельца. Карандаш вновь ожил, оставляя на бумаге контуры жилистой фигуры незнакомца, очертания летящего пояса, изящный изгиб лакированных ножен. Уточнив пару мелочей, линия продолжила свой бег – теперь она рисовала стройную фигуру эльфийки по имени Сэлуинь (Орелин немного ее знала). Эти загадочные раскосые глаза и длинные, струящиеся по плечам волосы… Положительно, все, что говорят о ней плохого неправда! Ну не может за этим образом прятаться нечто темное и неприглядное!..
Как только эльф окончил песню, интерес юной Лаэррим к беседующим начал стремительно угасать. Она бегло набросала в углу листа портрет Полосатика и отправилась дальше...
...Бесшумно шествует по городу девушка, шевелятся и подрагивают тени, нашедшие приют в складках ее одежды... Ее Орелин даже не попыталась изобразить - сколько ни пробовала, ни разу не получалось. Юной художнице оставалось лишь с тоской проводить взглядом Танцующую Тень...
…Вскоре в толпе она различила одного любопытного приезжего – молодой человек грациозно скользил среди прохожих, с аппетитом жуя овощи, завернутые в салат. Карандашу пришлось плясать с утроенной скоростью, чтобы успеть наметить рукоятки длинных кинжалов, украшенных рубинами, алый шейный платок и блеснувшую на солнце брошку-сову.
Интересно, откуда пришел обладатель всех этих богатств?.. Орелин чуть нахмурилась: конечно, следить за незнакомцами не самое хорошее качество для молодой девушки, но… Она же не со злым умыслом! Уж больно ей брошка блестящая понравилась, да ткань чудная заинтересовала. Орелин, не выпуская блокнота с карандашом из рук, последовала за юношей.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 18-10-2008, 22:09

[Сайрон >>>]

Лоррин дожевал салат, огляделся в поисках урны, не нашел ничего похожего, и спрятал бумажную обертку в сумку - не бросать же ее прямо на чистенькой, по его меркам, улице? "Странные они, эльфы... А салат и правда вкусный", - он улыбнулся, вспомнив веселую торговку, - Фейах, значит. Ну, поищем этот самый Фейях, хотя, вот чует мое сердце, не спроста та девушка меня туда отправила... Уж больно пристально она меня расспрашивала, да и вопросы задавала хитро". С этой мыслью морф двинулся дальше по улице, в направлении где, как ему показалось, должна была быть таверна, не забывая смотреть по сторонам и запоминать улицы. Неожиданно, он заметил, что за ним, поодаль, следует рыжеволосая девочка-эльфийка с блокнотом в руках. Память и рефлексы, отработанные на службе, тут же подсказали, что ее он уже замечал, на торговой площади, хотя и не обратил особого внимания. "Следит? Или же это простое любопытство, как у всех городских жителей, видящих пришельца?". Тем не менее, он остановился на углу, и начал оглядываться по сторонам, как будто заблудился в улицах, и не может найти дорогу.

[Барон Суббота >>>]

На лице у Сороки с каждым "предложением" эльфийки разгорался всё больший интерес. Он еле сдерживался. чтобы не закидать её вопросами сразу, даже начал мелко пританцовывать на месте, но всё же взял себя в руки.
- Красавица, ты ведёшь опасные речи, осмелюсь доложить! - сказал Гарэль, с подчёркнуто-дурашливой серьёзностью. - Ведь я теперь могу засесть здесь, пока ты не расскажешь мне обо всех этих чудесах! Впрочем, если ты просто расскажешь мне, что у вас где находится любопытного, то я смогу просто пойти и посмотреть всё сам.
Эльф стоял, опираясь на прилавок, и в глазах его плясали золотистые огоньки.

[Bes/smertnik >>>]

Путник ее заметил. Или нет? Орелин не была до конца уверена. А еще он, кажется, заблудился. Хотя это тоже не факт…
В любом случае, первым побуждением Орелин было подойти и заговорить, она даже шагнула вперед, но тут же раздумала. Ей всегда было тяжело начинать разговор, воздух словно отказывался выходить из легких – в результате первые слова либо «проглатывались», либо произносились с заиканием. Речь ее сородичей подобна звонкому ручейку, а ее речь – весенней реке, еще не до конца освободившейся от ледового плена. Тяжело жить среди тех, у кого на каждый остроумный вопрос готов не менее остроумный ответ. Когда понимаешь, что лишен крыльев в мире, где все умеют летать, перед глазами то и дело маячит слово "ущербность". Оно мешает смотреть, скрадывает яркость, уничтожает веру и осмеивает надежду.
Поэтому вместо того, чтобы подойти, Лаэррим уселась на ближайшую лавочку и начала рассеянно водить карандашом по бумаге. Краем глаза Орелин следила за незнакомцем, но старательно "не подавала виду". А вдруг он, все-таки, ее не заметил?..

[Dein >>>]

Айи любила сидеть высоко, она почти всегда просиживалась на небольшой нише в стене над шумной базарной площадью и следила за всем происходящим внизу. Вот брат опять повторил любимую шутку, а теперь убегает со всех лап. Редко кто на него столь громко реагировал. Возвращать будет немного сложно.
Айи потянулась, выгнув спинку, дальше лежать тут не хотелось и сладко зевнув она подумывала над грядущими занятиями.
Прямо под нишей был тент чьей-то лавочки, белый котенок спрыгнул… скорее упал на него с лёгким стуком и скатившись приземлился на землю встав на все четыре лапы.
В рынке её знали почти все, кроме приезжих, потому лавочник, посмеявшись, упрекнул её в неосторожности, когда та обернулась в маленькую девочку. Айи решила в дальнейшем пробовать слезть со стены, а не падать с ниши. В качестве извинения она робко поклонилась, а потом зашагала в ту сторону, куда направился брат, во время побега.
Редко она пристально смотрела на деятельность тех или иных лиц на рынке и вызывала у торговцев некоторое смущение.
«Следить в оба глаза, за сомнительными делами» - когда-то сказал ей брат, может и не точно так, но Айи помнит это только так.
Когда расходись «объекты наблюдения» Айи шла искать других. Потом она наткнулась на лавку эльфийки, торговавшей платками, у которой был чёрно белый посетитель странно двигавшийся, а ещё и с оружием. Это как раз и насторожила девочку, и она встала совсем рядом с лавкой и пристальна смотрела на эльфийку и посетителя своими яркими синими глазами.

[Сигрид >>>]

Ласточкино Гнездо

У ласточки Фейях все в руках спорилось, только не сегодня. Пуст день. Пуст камин, пусты комнаты. Все реже приходят сюда гости, все мельче ручеек серебра, ах, да в нем разве счастье трактирщика! Котята ее растут, одна радость, да ржавеют под третьей половицей в комнате две сабли-феникса. Скоро вечер.
Вечер мира.
Эльфийка сняла платок, светлые волосы свалились на лицо. В зале витало нехорошим, пустынным духом, будто вымерли все. Если бы не голоса снаружи, веселые, дневные, было бы совсем пусто. Даже фонтана отсюда не слышно, до него полторы улицы и еще покружить по площади между любопытных и так называемых художников вроде Орелин.
Фейях вдруг вспомнила, что уже много месяцев не плела кос, откладывая на то время, когда «время будет», рассмеялась. Вот, время есть. Заплести, что ли?
Колокольчик на двери не звенел. Единственные два постояльца еще с утра ушли, один совсем, другой в Озеро, по делам.
Ласточка опустилась на тяжелый деревянный стул, три ноги которого были такими толстыми, что зазора меж ними почти не было. Вот твое богатство, ласточка. Зал с высоким потолком, балки лозами увиты, фонари альвеедские из Черного Леса с цветной слюдой. Стойка, семь столов. Большие окна, рейки накрест, чтобы теплее было и кто не надо не заглядывал. Все?
Сокол степной травой пророс, плети свои косы, плети. Крылья его облака унесли, плети свои косы, плети. Глаз его черный у луны на дне, плети свои косы, плети. Рук его плен у русалок в хвосте, плети свои косы… плети..
Фейях никогда не плачет, только смеется зло.

[Сайрон >>>]

Лорин кинул быстрый взгляд на эльфийку, и приоткрыл рот, - "Какая прелесть! Нет, это определённо не слежка, это...", - он замер на мгновение, наблюдая, как порхает карандаш в её руках. "Она рисует? Это становиться любопытным. Ладно, так или иначе, как минимум она знает, где эта Фейах."
Лорин подошёл к девушке, остановился напротив, и слегка нагнулся, так, чтобы его голова оказалась на одном уровне с ее.
- Милая девушка, раз уж ты все равно решила меня проводить, может заодно подскажешь дорогу до ласточки Фейях?, - вежливый тон морфа немного не сочетался с насмешливым блеском глаз и задорной мальчишеской улыбкой.

[Янтарь >>>]

Озёрная смерила Сороку долгим, испытующим взглядом исподлобья, а потом вдруг разулыбалась, словно вспомнила в нём друга детства. Так же широко и так же ехидно - в детские годы Сэлуинь была несносным, падким на шалости существом.
- Не расскажу, покажу.
Повернувшись к Лаэрриму спиною, Озёрная начала снимать с лотка платки, ловко сворачивая их вчетверо прямо в руках и складывая на прилавок.
- Торговли сегодня всё равно не будет, - поясняла она между делом. - У меня на такие вещи нюх, хочешь верь, а хочешь - нет. И стоять на площади до заката за просто так я, конечно, не собираюсь.
Внимание Сэлуинь на мгновение отвлекла вышитая бордовыми пионами шаль - чтобы снять её, Озёрной пришлось встать на цыпочки и вытянуться в струнку, отчего глазу покупателя на мгновение открылись уродливые пятна на её шее. Управившись с шалью, Сэлуинь продолжила как ни в чём не бывало:
- А я живу я почти напротив трактира, так что могу тебя к Фейях проводить, если хочешь. Там и побеседуем - за бокалом нектара, не то у меня совсем в горле пересохнет от разговоров на солнцепеке.
Из фраз эльфийки напрочь исчезла былая велеречивость, да и жесты её стали мягче, раскованней. Видно было, что пообвыклась она к новому знакомому, а отчего так быстро - да пойми их, Озёрных, угадай.
- Так что, если хочешь путь до трактира выведать, а там и на Храм посмотреть, и на библиотеку, и на Озеро одним глазком глянуть, Лаэррим, то помоги мне с платками, будь ласков, а не стой руки в боки, - чуть ворчливо, но с улыбкою заключила Сэлуинь

[Барон Суббота >>>]

Её просьба несколько запоздала: когда эльфийка заканчивала говорить, Сорока уже складывал второй платок, успев полюбоваться на его вышивку. Он вновь двигался неестественно быстро, словно, ему одному не приходилось сталкиваться с частицами воздуха, проходя мимо них. Глаз не успевал фиксировать самого процесса его движения: вот, он тянется к очередному платку, вот, уже держит, расправив, вот, складывает, вот, платок лежит на прилавке, а Гарэль берёт следующий.
- Знаешь, красавица, - он сказал это совершенно искренне, словно и не заметив уродливых пятен на шее. - Трактир хорош вечером, но дорогу туда лучше торить с утра! Веди туда. куда сочтёшь нужным!

[Хелькэ >>>]

Что расскажешь мне, небо, сегодня, да о чем улыбнешься украдкой?
(я хотела бы вспомнить однажды, как приятно другим улыбаться)
Позовешь ли меня, теплый ветер, за какой-нибудь тайной в погоню?
(ни к чему за другими гоняться, от своей бы избавиться, - тошно)
Засияешь ли, солнце, навстречу, не отринешь ли вместо объятий?
(нет, другие мне снятся объятья, о которых забыть не сумею)
Подползешь ли обратно под ноги, запыленная змейка-дорога?
(я ведь помню, что надо обратно, но вот где то «обратно» - забыла…)

… как славно, что не остается следов на мостовой, - обернуться и увидеть обратный путь подобно смерти. За ее спиной – мрак, дальше ее рук – мрак, под ее ногами – мрак. Или..?
Нет; всего лишь тень пятнадцатилетней девчонки, рыжей, растрепанной, с перьями и бусинами в волосах. Котомки на плече нет: выглянула из дома погулять? Вряд ли – судя по одежде и стоптанным башмакам, идет она уже давно.
А вот куда – не знает.
Несчастная, одинокая, заблудившаяся. Будто брошенная в морскую пучину щепка – закрутило, завертело; только – сама ведь виновата. Никто не тянул за руки, не подталкивал в спину: захотела идти – иди. И не возвращайся.
И не вернется, хотя очень хочет. Сама ведь виновата.
Рыжая пятнадцатилетняя девчонка шагает по ярмарочной площади, не глядя по сторонам. Кто-то хохочет, что-то кричат, кого-то бьют за то, что стянул с прилавка дорогую безделушку… А она словно ничего не видит и не слышит.
Девчонке давно уже не пятнадцать.
И она мечтает о том, чтобы ничего не видеть и не слышать.

[Янтарь >>>]

Рассмеялась Сэлуинь от этих слов в голос, да так, что слёзы в уголках синих глаз выступили - пришлось платком, шёлковым узором шитым, утирать. Смех у неё был приятный, ласковый - то ли на песни птахи какой похожий, то ли на родника журчание, сразу не разберёшь.
- Это ты верно подметил, Лаэррим. Утро - оно даже в таких делах мудренее.
Отсмеявшись, Озёрная принялась раскладывать ворохи платков и шалей, на прилавке покоящиеся, по тюкам, да так скоро три мешка и наполнила, весьма объемных. А потом подняла глаза на Сороку, но взглядом с ним не встретилась, посмотрела будто сквозь альвеедца, чём-то невидимым очарованная. Замерло живое лицо её, восковым налётом подернувшись, рот приоткрылся, руки безвольными плетьми вдоль боков повисли. Сэлуинь стала похожа на куклу-марионетку, которой злой мальчишка обрезал все ниточки, кроме одной, привязанной к затылку.
Всего мгновение продолжалась эта странная перемена - а потом, взрогнув, вернулась Озёрная к жизни. И сразу стало ясно, что не в первый раз грезила она наяву - по тому, как зарозовели щечки её смущённым румянцем. Чтобы скрыть смущение, снова подпустила Сэлуинь в голос свой ворчливые нотки.
- Надеюсь, не заставишь ты хрупкую девушку нести всё эти баулы, а, Гарэль Сорока?
И, сама подхватив с земли самый маленький тюк, вышла из-за прилавка. Лицо её было обращено на запад - туда, где между причудливых домов на одной из тесных улочек затерялось Ласточкино Гнездо. Сэлуинь перебросила свою не слишком тяжкую ношу через плечо и вдохнула полной грудью густой, влажный, горько-сладкий воздух Озёрного.
- Ну что, в путь? Чур - не оставать!

[Сайрон >>>]

ЛОРИН И ОРЕЛИН (совместно с Bes/smertnik)

Заметил. Подходит. Сейчас обязательно что-нибудь спросит.

- Милая девушка, раз уж ты все равно решила меня проводить, может заодно подскажешь дорогу до ласточки Фейях?
Как в воду глядела! Что ж, придется «милой девушке», не умеющей вести слежку, ответить. Только не заикаться, только не…
- П-приветствую тебя, остроглазый путешественник. Не ошибся твой ясный взгляд – я и правда тебя провожала, за что смиренно прошу снисхождения и понимания. Очень уж интересен для меня твой костюм необычный, да оружие, так ярко сверкающее камнями драгоценными. Похожи они на слезы, но цвета пылающей зари. Что же до ласточки Фейях – таверна недалеко отсюда и чтобы загладить вину свою, я готова тебя проводить.
Орелин встала, на ходу запихивая альбом в сумку. Это была не самая лучшая из возможных приветственных речей… но и не самая худшая.
Лорин незлобно рассмеялся.
- Что ты, что ты, разве я говорил, что ты хоть в чем то провинилась? А вот если к Ласточке проводишь, буду благодарен, а может и угостить смогу, если денег хоть на что хватит, а то костюм дорогой, да кошелек, чует мое сердце, пустой будет еще до вечера. Вот только скажи мне, милое дитя - что такого особенного в моей одежде, что всех так удивляет? Я такую сколько лет ношу, ни разу дорогой да нарядной не считал, и в огонь и воду в ней лез, а все на мою шкурку серую как на королевский наряд дивятся?
- За всех говорить не буду, но… Поведал мне как-то один приезжий любопытную историю. Сказка - не сказка, песня - не песня… Рассказывалось в ней о Городе, о Солнце закатном, и о Ткани волшебной. Сумеречной. - На миг Орелин задумалась, припоминая что-то, но потом решительно встряхнула головой, будто отгоняя непрошенные мысли. - А до Ласточки – провожу. Как тут не проводить?..
Лаэррим уверенно зашагала в сторону таверны. Лорин нагнал эльфийку и пошел рядом.
- Нет, такой песни я честное слово, не слышал, хотя честное слово, сам не знаю, как этак ткань называется, - тут он улыбнулся, - Хотя и не думаю, что портной, который шил мне костюм, когда либо слышал о Сумеречной ткани. Я вообще подозреваю, что он и легенд то не читал.
По привычке, Лорин задумался, припоминая все когда либо увиденные им штабные карты, или же города, в которых бывал сам.
- Может, это метафора? В смысле, имелась в виду не ткань, которая идет на шитье, а ткань мироздания, про которую рассказывают жрецы, или же ткань магии, любимую нашими учеными теоретиками?, - он потряс головой, - впрочем, не важно. Если хочешь, могу дать тебе отрез этой, вдруг и правда что-то в ней особенное есть, - он рассмеялся, - а я и не знаю. Просто ты вторая, кто на нее столь странно смотрит, вот я и удивляюсь, может и правда чего не знаю?
- Может, и метафора. Но скорее всего – бессмыслица. Тот человек, он, знаешь… не в себе был. - Орелин стала говорить свободнее: ступор, охвативший ее в первые минуты знакомства, исчез. - Хоть и красив узор на ткани твоей серебряной, но не нужно мне ни лоскутка от нее, ни ниточки. Другое мне любопытно: как имя твое, остроглазый путник?.. И, кстати, вот она - таверна ласточки Фейях...
Морф остановился, и повернулся к девушке.
- Лорин Ловчий меня кличут, милое дитя. Спасибо, что проводила, - он изобразил рукой подобие военного салюта, - Может все таки тебя чем нибудь угостить?

[Bes/smertnik >>>]

Совместно с Сайроном:

- Хоть и льстит мне, что называешь ты меня не иначе, как «милое дитя»… Но скажу я на всякий случай и свое имя – Орелин. - Эльфийка чуть склонила голову - Для меня будет удовольствием принять от тебя угощение.
- Очень приятно, - морф произнес это слегка мурлыкающим тоном, склонив голову в полупоклоне, как будто на светском приеме, - Ну что ж, тогда зайдем внутрь?
Лорин галантно распахнул дверь таверны, и дверной колокольчик мелодичным звоном известил владелицу, что пришли посетители Морф пропустил девушку вперед, а сам замер на пороге, оглядывая зал.
Орелин сделала несколько шагов и тоже остановилась. Ах, как давно она здесь не была! Все те же альвеедские фонарики, увитые балками лозы и семь столов. Только теперь все это словно скрыто за прозрачным кристаллом горного хрусталя: там, где раньше пространство буквально звенело от собственной силы и звучности, ныне все обесцвечено и пусто. Напротив, в темных, ничем не примечательных ранее уголках, можно заметить еле уловимое движение и радужные вспышки. Воистину, все меняется.
А вот и сама ласточка Фейях, заплетает свои густые светлые волосы в косы. Орелин вздрогнула – выражение лица ласточки почему-то напугало юную эльфийку.

За осенью сразу весны не бывает,
Ломаются копья, ржавеют мечи…
Он помнил: вся жизнь, отгорев, потухает,
Как пламя погасшей от ветра свечи.

Опять эта присказка о Сумерках! Пора бы уже, наконец, забыть взгляд и голос того безумца.

[Барон Суббота >>>]

Если бы Сэлуинь обернулась, увидела бы хитрую улыбку, скользнувшую по губам Гарэля. Впрочем, улыбка та была мимолётней детских слёз - вот была, а когда он ухватил два оставшихся тюка и взгромоздил их себе на плечи, уже нету.
- Аааай, качает меня, осмелюсь доложить! - сказал он с притворным ужасом. - Ааай, не дойду!
На самом деле, ноша лежала на его плечах большим, но равно распределённым весом, так что, эльф мог бы идти совершенно спокойно, разве что мышцы бы натрудил. Нет, не таков был Гарэль Сорока! Качнулся вправо, повело его, понесло на соседний прилавок, охнула хозяйка, ожидая разгрома....нет, выровнялся эльф, но слишком взял влево и снова едва не упал, при этом как бы невзначай подбив ножнами меча ноги ушлому парнишке, запустившему руку в чужой карман мало не по локоть.
Словом, весело было всем!

[Dein >>>]

Айи услышала любимое имя сестры, но эльфийка вдруг засобиралась, чем обеспокоила девочку и та, отойдя на приличное расстояние, обратилась в котёнка и стала наблюдать за двумя эльфами снизу вверх, своими синими глазами.
«Как быстро, всё же он не обычный эльф» - подумала она, заворожено глядя на грациозные, но молниеносные движения Сороки, убирающего платки одну за другой.
Когда лавка полностью завернулась, Гарэль Сорока устроил спектакль, но сильно реалистичный, что Айи заметалась, опасаясь за свой хвост. Будет не ловко, если брат узнает про отдавленных хвост.

[Мара >>>]

Послушай, как мастер играет тебе на скрипке, с какой сладостной невыносимой болью подносит смычок к струнам и как легко их касается. И скрипка все чувствует, все понимает, заполняя пространство музыкой, попадая тебе в сердце, в глаза, и щиплет их за ресницы, рождая непрошенные слезы.
Послушай, как мастер владеет твоими мыслями, создавая тебе настроение и ты сидишь, оглушенный вечной красотой мгновения и слушаешь, как поют струны скрипки.
Имариэль вспоминала, как звучит прекраснейшая из симфоний и была светла её грусть.
Но в одночасье эта грусть окрасилась темным. Скрипку сменил тревожный грохот барабанов и визжащие свистульки, взвинтившие напряжение до предела. Танцующая тень коснулась пустоты на стене, осиротевшей после того, как на ней не стало сабли.
Трудно выразить, что значит та, что стала подругой, та, у которой есть имя. Выкованная искусным мастером, похожая как две капли воды на хозяйку, сверкающая на веки застывшим отражением на гладкой поверхности клинка.
Так больно рвутся в груди нити привязанности, так грызет и гложет утрата.
Сабля Имариэль «Поющая» исчезла сегодняшним утром из дома своей хозяйки.
И так и не пришел на ум вопрос «Кто?» а первым заполнил все мысли вопрос «Где?».
Сначала озерная бурным горным потоком расплескалась по своим владениям, заглянув в каждый угол, под каждый стул, кувшин и шкаф.
Тщетно.
Затем выпорхнула на улицу и облетела свой дом вокруг.
Пусто.
Не веря глазам искала везде где её могло и не могло быть.
Пропала.

[Сигрид >>>]

«Ласточкино Гнездо»
Орелин и Лорим вполне могли рассчитывать на заслуженное внимание хозяйки, Фейях подняла голову на звон колокольчика , выпуская из пальцев гладкие волосы – косы тут же распустились, выбились горбатые пряди.
- Долгой вее….
Лаэрримское приветствие разлетелось в стены со звоном колькольца, отброшенного распахнутой в спешке дверью. Девушка синяя, синяя вся, что небо в майский полдень, бросилась к трактирщице, бормоча фразы, половину слов проглатывая осанвэ. Фейях встала ей навстречу, опираясь ладонями, растрепанно-встревоженная, выбралась из-за столика.
Девушка с длинными синими волосами, схваченными лишь на макушке косой косицей, увлекала хозяйку таверны из зала, скорее всего, в подсобное помещение.
- Леди Яаминь..?.
- Тшшш, - девушка бежала меж столиков и стульев, не задевая их чудом. Грация речных струй, рожденных из горных источников, струилась в ней как-то нервно и напряженно, не только Фейях это почувствовала. Девушки скрылись за деревянной внутренней дверью, оставив художницу и морфа в каком им нравится расположении духа. Фейях, как хорошая хозяйка, не забыла о гостях, нет. Просто отложила на другую полку памяти, как мешочек с нужными, но не сей момент, специями.

Дом Имарэль
Нигде.
Ее. Нигде. Нет. Стена пуста, так издевательски нага, хоть память слепо твердит, что Поющая должна висеть здесь, что руки жрицы ночи сами повесили саблю на место.
Нигде.
В доме ее нет. Имарель почти чувствовала это. Нет. Ее. Нет.
Кузнец, давший свет сабле, мог бы провести обряд.. но он далеко, найти его сейчас не проще, чем саму Поющую. Может, самой попробовать медитацию Поиска? Кажется, в библиотеке был где-то том с упоминанием обряда… такого утомительного.
В конце концов, может, просто леди Яаминь ее забрала? Ведь только она имеет какое-то подобие права и основания это делать..

Улицы Озерного
Феллим добежал до подворотни, перекинулся. Айи умничка, ловко все провернула, маг наверняка и не почувствовал. Морф ухмыльнулся, перекинулся, взвесил мешок монет в кармане. Иноземные деньги тихо звякнули ребристо на ладони. Надо подбросить, кот примерно представлял, где маг остановился и где собирается выпить темного эля вечером в честь удачной покупки. Другое дело, что возвращать такому …такому… на имперском языке это звучало как hoooyute, в языке эльфов ругательства относились к наименее развитой лексической группе.
Феллим решился на сделку с совестью. Содержимое мешочка посыпалось-покатилось на пыльный камень мостовой.
Монеты темной меди и еще странного металла с барсом на аверсе, резинки, маленькая подвеска-кадуцей на цепочке, октограмма с рубиновыми слезами, лист.
Сухой лист.
Лист Звездоцвета.
Дерева, растущего только в Шепчущей роще, священной роще Гармонии, куда попасть может лишь посвященный….

[Сайрон >>>]

Лорин увернулся от распахнувшейся двери, едва удержавшись от того, чтобы по привычке не выхватить оружие. "Интересно тут у вас, все таки", - подумал он, наблюдая, как напугавшая его посетительница в синем пролетает через ряды столиков к хозяйке трактира. Обе эльфийки скрылись в подсобке, и Лорин перевел взгляд на свою спутницу.
- Ну, раз пока хозяйка занята, может просто присядем?, - предложил он, усаживаясь за крайний столик так, чтобы было видно дверь.

[Bes/smertnik >>>]

- Мнится мне, верным окажется сие решение, о великоразумный путник, и пойду я по твоему следу, что на трехтысячную долю оборота солнца раздвинул воздух… - внезапное появление леди Яаминь настолько выбило Орелин из колеи, что девушка снова перескочила на свой "труднопонимающийся" язык.
Сев напротив Лорина, эльфийка постаралась успокоиться. Но когда это ей практически удалось, она вдруг с удивлением обнаружила, что барабанит пальцами по столу, причем выстукивая ритм той самой злополучной сказки… В ней говорилось о молодом человеке, который был очень болен и умирал. Он…(как же его звали?..) все время молился Высшим Силам, просил отсрочку, и однажды во сне ему явился старик, который держал в руках отрез какой-то серебристой ткани. Старец объяснил, что это волшебная, Сумеречная ткань, которая поможет умирающему юноше удержаться на грани жизни и смерти. Было поставлено всего одно условие: надевший эту ткань будет жить столько, сколько будет жить этот мир, а когда миру придет конец, обладатель Сумеречной Материи должен будет оказать старцу маленькую услугу. Юноша без оглядки согласился на подобную сделку – его трудно винить за это. Тогда старик обернул Ткань вокруг тела юноши и произнес:

Рожденный жрецом, ты бродягою станешь,
Рожденный любить, ты любви не найдешь,
А если когда-нибудь жить ты устанешь –
Во граде озерном покой обретешь.

Закатное солнце растопит оковы,
Волшебная Ткань превратится в туман.
И мир этот сгинет, умрет, чтобы снова,
Шагнув через Вечность, забить в барабан…

Девушка еще раз взглянула на Лорина:
- Нет ли у тебя стремления великого или малого дознаться до тайн, сокрытых в не рожденных секундах? - сообразив на пол пути, что говорит что-то не то, эльфийка смущенно кашлянула и «перевела»: - кхм…э-э… хочешь, погадаю?..

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 3-11-2008, 18:25

[Мара >>>]

Струи ветра цвета облепихи, запах неба, смешанный с жасмином.
Озерный, где моя поющая.
Промолчал великий город, моргнул яркими бликами в окнах и унес ответ на крыльях птицы. Камень умеет тянутся вверх, застывать причудливыми барельефами нежных и теплых оттенков и голова сама поднимается и взор устремляется ввысь. Искать где среди ясного и чистого неба теряется самый тонкий шпиль самого высокого дома.
И кажется, что ты нашем совершенство – нет ничего гармоничнее – но рядом стоит другой исполин – и снова подбородок вздымается вверх.
И дух захватывает, стоит только представить, как эти переплетенные своды держатся на сложной сети из каменных изогнутых колон. Дунь – рассыпятся, как голова одуванчика, но ощущение не верное. Это столетнее дерево, гордо несущее тяжелую крону.
А по сливочным и карамельным стенам вьется, кажется, настоящий плющ и капельки росы путаются в маленьких листья и вот-вот оттуда улетит краснобокая божья коровка.
Но стоит коснуться рукой – и чудо становится иным. Древние мастера умели сохранять в камне самые прекрасные мгновения. И зацветают каменные цветы, оживляя дома оттенка лепестков белых роз и мелкого песка.
Весь день будешь бродить по Озерному, считая крыши и скаты, но непременно собьешься и зачарованно ахнешь. «Сколько же их»
Весь день будешь бродить между домами, сохраняя от каждого искорку радости.
Но Имариэль смотрела только вперед, туда, где с юга над озерным поднимались шпили дома Яаминь.
Здесь, в южном квартале, как нигде чувствовалось, что озерный строили не эльфы, но это смутное ощущение возникало как запах талой воды по весне. Не успеешь почувствовать – как он растворился.
Эти стрельчатые деревянные двери никогда не запирались, открытые для всех, кто приходил в дом Танцующей Тени, жрицы Ночи.
Молчала дверь, никогда и не умела скрипеть, впуская стройную Имариэль во внутреннюю прохладу. Детская считалочка, неизменно приходящая на ум, стоило коснуться сандалиями ступенек винтовой лестницы, уносящей на второй этаж.

Собирала белка шишки для енота и для мышки
Раз, два, три, четыре, пять – найду шишку я опять
Три еноту и три мышке – остальные кому шишки?

Легкокрылой стрекозой впорхнула Имариэль в другую прихожую, ту, что шире и светлее.
Сабля Яаминь с длинной синей лентой и сиротливые держатели для посоха. Все обычно, все так бывает. А дальше просторная комната, тихий шепот татами и ровный свет полотен на стенах, почти не заметный при свете дня, дыхание прозрачной занавески, манящей на балкон и три двери.
Но где же хозяйка?

[Сайрон >>>]

Лорин улыбнулся, и заглянул девушке в глаза.
- Моя случайная знакомая умеет гадать? Честное слово, мне ни разу не гадали, даже боязно. Но, я пожалуй соглашусь, все таки интересно, что мне судьба сулит, пусть я сам ее и не знаю.
Морф откинулся назад и кивнул.
- Гадай, милая Орелин! Может и вызнаешь что нибудь интересное. Только в прошлое не заглядывай, оно у меня темное, аж жуть! - морф рассмеялся, - Впрочем, тебе гадать, тебе и решать.

[Сигрид >>>]

"Ласточкино гнездо"

Котенок быстро-быстро сгреб монеты обратно в мешок. Прижатый большим пальцем к ребру ладони лист мешал, монеты постоянно вываливались по половине горсти; Феллим поминал Ллаха, императора и Семерых проклятых, только монеты не преставали выпадать в пыль.
- Да чтоб вы прахом стали! – морф страшно сверкнул кошачьими глазами, и снова впустую. Около двадцати капель большой храмовой клепсидры, почти десять минут.

Черный кот бежал по улице, держась стен; шерсть вздыблена, по краю проходит синеватая волна статического электричества. В зубах хрупкий лист священного дерева.
Феллин влетел в «Ласточкино гнездо», перекидываясь где-то на пороге, подхватил лист изо рта, одновременно же крича:
- Oselle! Oselle Fei`ach!* - морф побежал, отталкиваясь от стульев, проворно и ловко, будто по веткам прыгал. И вдруг замер посередине зала, забыв руку на спинке стула. Медленно повернулся в сторону Орелин и Лорина.
Черные волосы вздыбились. Феллим зашипел, выгибая спину.
- Имперец! – суженые ненавистью желтые глаза котенка поймали взгляд Ловца. –Убийца! Как ты проник в Озерный?!! – мальчишка тек к ним, угрожающе скалясь.
____
*- Сестренка! Сестренка Фейях! (оselle* сводная сестра)

[Сайрон >>>]

"Ласточка" Лорин и Феллим (совместно с Сигрид)

Рука Лорина сама собой незаметно скользнула к кинжалу, хотя внешне он казался спокойным.
- У вас неприятности, юноша? - тон и выражение лица, с которым это было сказано, были бы приветливыми, если бы не проскользнувшая сталь во взгляде.
- Неприятности у тебя, йунраэ!- Феллим показал клыки. - Тебе известно, что имперцам запрещено показываться на территории лаэррим! - Он говорил тихо и вкрадчиво, двигался плавно. Он готовился к прыжку
- Не советую прыгать, молодой человек. Не стоит портить замечательную мебель. Тем более, что я такой же имперец, как и ты. А в этом городе драчунов любят куда меньше, чем гостей. - Улыбка морфа вышла прохладной.
- Не смей сравнивать меня с грязью вроде тебя! - сорвался на яростный мяв мальчик. - Я сын Озерного, на моих когтях нет крови! а драка... - голос снова стал баюкающе-вкрадчивым - поверь, драчун ты. Я -защитник. - расстояние уменьшилось до двух прыжков, с учетом стола и стульев.
- Ты хочешь, чтобы она была и на твоих? - Лорин перешел на мурлыкающий тон, одновременно прикидывая, как уйдет, если противник все таки решиться начать драку. - Поверь мне, я тоже не люблю убивать. И - тут его голос слегка дрогнул - драться тоже. У меня здесь совсем другие дела.
- А я не собираюсь драться, - желтые луны глаз скрылись щелками. - Я только выдворю тебя из города, и все. Чтобы даже вони твоей шкуры не осталось на светлых улицах Озерного!
Феллим присел в стойку, свивая пружины мышц. Только направление прыжка - вверх или вниз - понять было сложно
Лорин продолжал сидеть в той же позе, наблюдая за Феллимом. "Вот уж точно, не знаешь, где заканчивается идеализм и начинается глупость", подумал он.
- Юноша, во первых, я не имперец, в том смысле, в каком это понимаете вы. Во вторых, если вы сейчас будете меня выдворять - будет драка. Вы поломаете мебель, устроите переполох в этом прекрасном трактире. Вот вам это надо? - тон морфа был успокаивающе-мурлыкающим. - А так я всего лишь поем и тут же исчезну. К тому же - Лорин кивнул на Орелин - тут девушка. И мы можем ее напугать.
- Ты йунраэ!- ощерился Феллим, ладонью плашмя откладывая лист на толстую столешницу слева. - Я этот запах отличу от любого. И ты это знаешь. Ты можешь обмануть эльфов - но не тех, что прошли войну. И морфов тебе тоже обмануть не удасться. Пошел вон со светлой земли! - котенок, однако, сколько-то уже на свете пожил и бросаться на взрослого имперца, явно офицера, не стал, шкурку пожалел. Вместо этого он резко опустил руку в карман брюк и выбросил вперед. Черное облако перца ворвалось в нежный нос, разрывая чувствительную слизистую.
- Прости, Орелин.
Лорин едва успел зажмуриться, чтобы перец не попал в глаза, и резко фыркнул несколько раз. Нос жгло перцем... Морф издал рычащий звук, как кот перед дракой, и провел ногтями по столу, словно лапой.
Котенок воспользовался выигранными секундами-каплями, запрыгнул на стол, кувырком добрался до взрослого морфа, едва не упав ему на колени, ногами оттолкнул в грудь. чтобы Лорим упал. Стул упал... Лорин успел перекинуться, перевернуться в полете на лапы, и снова обернулся, лицом к котенку, в углу, с вытащенными кинжалами. рубины блистали, словно капли крови, на лице морфа застыло непонятное выражение смеси боли, удивления и злости.
- Шшшшшшшшшшш! - Лорин сощурил глаза. - Не зли меня! Прошу! Я не хочу больше воевать, пойми!
- Тогда уходи! Уходи в монастырь, таких много до самого западного моря! - котенок сидел на спинке опрокинутого стула, опираясь обеими руками и выгибая спину. - Не оскверняй Озерный своим хвостом, падальщик.
- Уйду. Вместе с миром, или смертью. - Лорин криво усмехнулся, крутанув кинжалы и вбрасывая обратно в ножны. - Не хуже меня, часом, знаешь. А пока у меня есть дело, и я хочу быть здесь.
- _я_не_хочу, - отпечатал котенок, закипая. - Ты оскверняешь своим присутствием город. Я сделаю все, чтобы ты не встретил рассвет - здесь. - Мальчик подпрыгнул, перевернулся в воздухе, котенком на все лапы спружинил на стол и побежал туда, куда направлялся вначале, по пути подобрав лист.
У самой двери он изобразил хвостом унизительный неприличный жест Лориму. И юркнул внутрь.
Лорин проводил его взглядом, поднял стул и уселся обратно. Ему было откровенно неловко.

Сообщение отредактировал Сайрон - 12-11-2008, 9:01

[Bes/smertnik >>>]

Все время, пока морфы «общались», Орелин не шевелилась, ее словно парализовало. Девушка сидела подчеркнуто прямо, сцепив руки в замок. Когда Лорин сел обратно, она подняла на него глаза и пару секунд внимательно изучала его лицо, как будто увидела в первый раз.
- Я…я не могу по настоящему заглянуть в прошлое или будущее. Мало кто может. Но дать совет… - продолжила она тему гадания, как ни в чем не бывало.
В руках Лаэррим появилась маленькая черная шкатулка: лак местами облупился, яркий когда-то рисунок теперь был едва заметен. Если присмотреться, можно было увидеть очертания какой-то птицы. Скрипнули петли и шкатулка медленно, словно нехотя, открылась. Орелин извлекла из нее два обыкновенных игральных кубика, плавным движением бросила их поочередно на стол… Кубики стукнулись друг о друга, завертелись.
Клац. Кубики остановились.
- Два и Пять, породившие Семь. Серый Отшельник. Ты ушел из того мира, к которому принадлежал, наполовину отказался от него. Ты идешь между двумя дорогами, не выбирая ни одной. Самое главное – не останавливаться. Пока что твой путь правилен и обещает принести удачу.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 11-11-2008, 22:11

[Сайрон >>>]

Лорин посмотрел на Орелин, зрачки глаз сузились.
- Спасибо, милая, за пожелание удачи, но, судя по всему, дорогу выбрали за меня. Извини. Обещал угостить, но видимо но выйдет. Так или иначе подарок ты заслужила, хоть это и безделушка, на самом деле.
Лорин достал из сумки деревянную коробочку, открыл и положил на стол перед Орелин. Уже в следующее мгновение серая кошачья тень метнулась к выходу из таверны, проскочила через улицу, и скрылась между домами. На столе осталась только шкатулка, в которой, бережно уложенная на бумагу, лежала изящная хрустальная статуэтка танцующей феи.

Сообщение отредактировал Сайрон - 12-11-2008, 13:36

[Янтарь >>>]

Сэлуин улыбнулась, глядя на чудачества Сороки, но как-то остраненно, задумчиво. Кивнула головой в сторону широкой улицы, убегавшей с площади - мол, следуй за мной и отставать не вздумай.
И повела эльфийка своего нового знакомого по мостовым и переулкам Озёрного. Шла не то чтобы быстро, да всё время впереди Гарэля, тот с поклажей за ней никак не поспевал; когда догнать пытался - Сэлуинь шаг прибавляла. А окликать её на шумных, людных улицах, пожалуй, и вовсе без пользы было. Да и кто мог бы поручиться, что она отзовётся, пусть даже что-нибудь услышав?
С другой стороны, была в такой прогулке и приятная особенность - мимо не одного дивного местечка Озёрная Ларрима провела. Мельком, но сумел тот рассмотреть и роскошные особняки, и величественные храмы, и статуи на площадях, и причудливые фонтаны, рождавшие прохладу в сердцах маленьких сквериков, столь любимых, видно, жителями этого города. Говорила ли Сэлуинь, что гостиница Фейях находится недалеко от ярмарочной площади, или нет? Если и говорила - обманула, а если и нет... могло показаться, что Гарэля она ведёт далеко не прямым путём, то ли от рассеянности, то ли по собственному умыслу. Может, умотать покупателя своего захотела, двумя мешками поклажи нагрузив да городские дороги топтать заставив?
Как бы то ни было, настал, наконец, и тот момент, когда Сэлуинь остановилась у одной из дверей, устало опустив мешок на землю и с прежней озорной искоркой в глазах улыбнувшись Сороке.
- Вот мы и пришли, Лаэррим.
Из-за двери, что указала Озёрная, на улицу метнулся кот, да так резво, что глаз едва выхватил его силуэт, скрывшийся между соседних домов. Дурной знак или добрая примета? Эльфийка ласково посмотрела вслед быстролапому зверьку - видно, кошек любит и ничего дурного с ними не связывает.
- Заходи, гостем будешь. А коли повезёт, то и надолго.

[Bes/smertnik >>>]

- Была одна шкатулка, да стало две. Было нас двое, да осталась я одна… - Орелин аккуратно распаковала статуэтку и поставила на стол прямо перед собой.
- Красивая ты, - продолжила она так, как будто фея могла ее слышать - уж точно покрасивей меня. Ты изящна, грациозна…холодна.
Девушка отодвинула статуэтку чуть дальше, прищурилась, склонив голову набок. Разглядывая фигурку, Орелин невольно сравнивала внешность феи со своей внешностью: изящный изгиб ее рук со своими угловатыми плечами, ее беззаботную улыбку со своим хмурым выражением лица. Фея же, будто сознавая свое превосходство, нахально отражала тончайшие лучики света, превращая их в мерцающую радугу.
- Пусть ты сама бесчувственна, но ты рождена пробуждать светлые чувства в других, радовать глаз. А для чего рождена я? Кому я принесла пользу? – Орелин передвинула изящную танцовщицу еще дальше, на самый край стола – Ладно, посмотрим, что скажут волшебные кубики своей хозяйке… Девять, восемь. Восемь. Зеленый Алхимик. Путь гармоничного развития личности, дух и материя в поисках истины, вечное совершенствование. Поиск ответов, смешивание новых знаний и старых, эксперименты. Дорога, на которой нет места крови. Хм. Иногда эти пророчества вообще нельзя понять, а иногда они просто смешны…
Черная лаковая коробочка отправилась обратно в сумку, ее место заняли блокнот и карандаш – Орелин захотелось попробовать нарисовать фею.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 14-11-2008, 22:06

[Барон Суббота >>>]

Гарэль своего шанса не упустил и догонять проводницу не пытался. Казалось, что он вообще о ней забыл, целиком посвятив себя пристальному и восторженному изучению проплывающих мимо интересностей, но, каким-то чудом, дистанция между Лаэрримом и Озёрной не изменялась. Миновали богатый район (почти вывих шеи), миновали площадь с фонтаном (куда чуть не упали оба тюка) и несколько милых скверов (без каких-либо последствий для них), миновали чей-то дом, украшенный настолько интересными горгульями, что Сорока почти потерял сознание от восхищения, и, наконец, пришли.

- Заходи, гостем будешь. А коли повезёт, то и надолго, - прозвучал струящийся голос Селуинь у него над ухом, выводя из прострации.
- Счастлив буду, если моя удача повернётся так. осмелюсь доложить! - ответил Сорока, постаравшись сгромоздить с себя тюки с максимальной аккуратностью. Почти получилось.

[Сайрон >>>]

... Азарт охоты, точный прыжок и радость победы, пойманная мышь прижата лапой и молит о пощаде... "Ты же не любишь крови, Лорин"... Ласково-укоризненный голос матери, удивление котенка, впервые заглянувшего в полные ужаса глаза ... Мышь, не веря в свое счастье, юркает в норку...

Лорин бежит среди домов, направляясь в сторону башни Храма. "Надеюсь, что этот Лльюинь именно там, и мне не придется обшаривать весь город в поисках одного единственного эльфа", - подумал он, - "Если тот котенок не соврал, через час, максимум полтора меня будет ловить полгорода, будь оно все проклято. А я думал - война уже закончилась". Морф мысленно обругал себя за наивность, неосторожность и провал "мирного" варианта поиска нужной ему информации, и несколькими скачками метнулся через очередную улицу под ногами прохожих. На противоположной стороне кот остановился, словно что-то обдумывая, мяукнул, запрыгнул на дерево, перепрыгнул на крышу соседнего дома и исчез в чердачном оконце.

[Хелькэ >>>]

"Яника, вернись..."
Как много она отдала бы, чтобы услышать это - но не звал, не звал к себе ее Кровный. А за его голосом пошал бы и на край света, хотя что там - туда ей дорога и была.
Все говорили, мол, "край света"... Как будто там что-то особенное. А если жить там долго-долго, то и край света наскучит. Если бы не Хьоо, и ей самой наскучил бы. Ну так не к скуке же она спиной повернулась, не от нее ушла!
А ей ведь говорили, оттуда уходить - все равно что от себя уходить. Это значит, что не уйдешь, как бы ни старалась. А вот у нее получилось.
"Вернись, Яника..."
Она бы и вернулась, если бы помнила, куда. Где ты, Кровный? Ты ведь жив, не зовешь только... у тебя та же рана в сердце, открытая, кровоточащая... и вместе со мной ты тоже потерял что-то. Как знать, может и саму Янику забыл. Она же, глупая, сама виновата.

Яника искала храм. В таком городе точно должен быть храм, а там, в храме... что будет дальше, девочка не могла предсказать. Только надеялась - там подскажут, помогут. Не к первому встречному же бросаться.
Хотя встречные здесь такие все разные, такие интересные.
Нет, это глупость опять в ней заговорила. Надо вернуться, Яника. Научилась уходить, учись и возвращаться.
Не глядя под ноги, не оборачиваясь, вообще никуда не глядя - только внутрь себя.
Пытаясь вспомнить, как это - улыбаться.

[Сайрон >>>]

Чердак оказался не пыльный, и, в отличие от людских домов, не заставленный вещами и старым барахлом, которое хозяевам уже не надо, но почему то не хочется выкидывать. А может, ему просто повезло с домом? Лорин огляделся, и, убедившись, что никого нет, и никто его не заметил,перекинулся в человеческий облик. Солнечный свет проникал в помещение только из двух оконцев в торце здания, но этого вполне хватало, чтобы можно было четко разглядеть висящие на балках связки трав, сложенные в углу игрушки и несколько детских рисунков, висящих рядом с кукольной колыбелькой. Морф невольно улыбнулся, вспоминая, как в детстве так же прятался по чердакам, и играл с друзьями. Впрочем, надолго он тут не задержится, и не потревожит ни хозяев дома, ни детей.
Тихо мурлыкая, он достал из сумки приклад, ложе и плечи, и аккуратно стал собирать арбалет. Тихо щелкнула запирающая пружина, Лорин подкрутил дополнительный винт, вставил и закрепил плечи и натянул тетиву. Взвел, спустил "вхолостую", кивнул и засунул под спущенную тетиву болт со стальным наконечником. Теперь для того, чтобы выстрелить, оставалось только, без особых усилий, натянуть тетиву закрепленной на ложе "козьей ногой" и нажать на курок. Изящная, не слишком дальнобойная, но точная и, главное, мощная машинка длинной с полтора локтя... Морф подвесил ее на специальные петли сумки, проверил крепление еще раз и перекинулся обратно.

Кот выскочил на крышу, огляделся, слез по дереву вниз и направился в сторону башни. На его алом ошейнике, рядом с брелком в виде совы, тихо звенел серебряный бубенчик.

[Барон Суббота >>>]

Яаминь выпорхнула из дверей так же невесомо и неуловимо, лазурной змейкой в щель на улицу, что если ее и окликнул кто, то лишь неслышимое эхо осядет досадливо на мостовую, накрытое безответной тишиной.
Затем, немного погодя, в зале появилась Фейях, на ходу затягивая платок на затылке. Косы так и висели недоплетенными.
- Орелин. Здесь был морф. Где он?
Хозяйка "Ласточкиного гнезда" и так никогда ласковостью не отличалась, а сейчас просто излучала строгость, и спорить сейчас с ней что голышом по кустам терновника бегать
Сорока как разгибался, после укладывания тюков Сэлуинь, так и замер, вызывая муки зависти и больных радикулитом.
- Какой морф, осмелюсь спросить? - немного неуверенно ответил он вопросом на вопрос. - Дракон - не морф, он - меч!
- О. - эльфийка перевела пронзительный взгляд на Лаэррим. - Прости, гость, я не заметила тебя. Морфы, как тебе должно быть известно, есть имперские маги, обращающиеся в животных. Они несут смерть. Как и мечи. Поправь меня, если ошибаюсь.
Глаза Гарэля моментально вспыхнули, он движением кисти обнажил клинок на пятую его часть и сказал:
- Слышал, Дракон? Вы несёте смерть! Помни это, друг!
Меч согласно щёлкнул, скрываясь в ножнах, а эльф продолжил, на этот раз обращаясь к эльфийке:
- Я Гарэль Сорока, осмелюсь доложить! - он улыбнулся. - И видели мы здесь только кота. Серого. С красивыми глазами и растрёпанным хвостом.
Те, кто плохо знал этого странника могли бы удивиться его памяти, но большая часть общавшихся с ним только усмехнулась бы. Сорока даже для сказителя имел просто неприличные объёмы места для запоминания.
- Именно. Именно так. Гарэль Сорока, что бы ни привело тебя в Озерный, никогда ему больше не следуй - в краю перекрестья большие беды, - девушка опустилась на стул, устало как-то, будто и постарела. - Мне здесь зовут ласточкой Фейях, я хозяйка трактира, где и ты можешь ночь-другую провести. Только задерживаться я бы тебе не советовала
- Отчего бы? - Гарэль всё же выпрямился до конца и теперь напоминал очень заинтересованную спицу. - Город ваш интересен, а жители дружелюбные, осмелюсь доложить!
- Да, только небо над ним темнеет. Сядь уж, коли пришел, никогда не любила копейщиков и их тощих подруг. Яаминь принесла весть, а если сюда - значит, хочет Лльюинь, чтобы она по всему городу пошла. Ты про скольких драконов знаешь, а, птица со стальными когттями?- Я пел о богах, пел о героях, о звоне клинков и кровавых битвах, - ответил Сорока, усаживаясь на корточки и становясь удивительно соответствующим собственному прозвищу, - пел и о драконах, с их прекрасными Спутницами, а вот один у со мной даже путешествует, у бедра ленится!
- Скольких ты знаешь? - раздражение металлом задрожало в голосе. Фейях была рассержена не на шутку, пожалуй, сильнее, чем когда-либо - или чем-то серьезно встревожена.
- Его, - секунду подумав ответил Гарэль, поглаживая рукоять меча, - а остальных, сколь не искал, так и не встретил. Жалко это, осмелюсь доложить!
Фейях принюхалась, рассматривая меч, будто впервые в своей жизни вообще видела клинки.
- А... где ты его взял, светлый Гарэль? - осторожно спросила она
- На заснеженных вершинах гор, куда я шёл смотреть на старейший из ледников, - ответил Сорока, склонив голову на бок. - Там, посреди горячего источника, он покоился в трещине громадного валуна, выступавшего над водой. Его стягивал алый шарф, который теперь...где-то. Потерял я этот шарф. осмелюсь доложить, но Дракона - сохранил!
- На заснеженных вершинах гор, куда я шёл смотреть на старейший из ледников, - ответил Сорока, склонив голову на бок. - Там, посреди горячего источника, он покоился в трещине громадного валуна, выступавшего над водой. Его стягивал алый шарф, который теперь...где-то. Потерял я этот шарф. осмелюсь доложить, но Дракона - сохранил!
- Странно, что она захотела показаться... или не она это? Впрочем.. не о том я веду речь. Драконов, что еще хранят наш мир, очень мало - слишком мало, чтобы поддерживать небесный купол. И он трещит, и в трещины его прорывается серый безликий хаос. Лльюинь видел, как излом трещины проходит как раз над Озерным. Беги из города, Сорока, и уноси свой серебряный меч! А нам думать надо быстрее и быстрее уходить, - девушка встала, кивнула Орелин - А ты, маленькая, подойди-ка. Просьба у меня тебе
Если бы после таких слов Гарэль покорно испугался и ушёл, он бы в следующий же момент пришёл бы в подлинный ужас. посыпал бы голову дорожной пылью, отдал бы Дракона первому встречному и ушёл бы в горы замерзать. Ничего этого, естественно, делать ему не хотелось, так что, он решил остаться, обосновав это своей полезностью.
- Может быть, я могу вам помочь, осмелюсь спросить? - поинтересовался он, поднимаясь и только что не пританцовывая вокруг ласточки Фейях.
Трактирщица приподняла бровь, удивленно и с некоторым уважением.
- А чем ты помочь можешь, птица?
-Я много ходил, я умею видеть и слышать, я словно пыль на ветру - бываю всюду, я - Танцор и у меня есть Дракон! - единым духом выпалил Гарэль? чуть подумал и добавил. - Осмелюсь доложить.

(совместно с Сигрид. Продолжение следует! Coming soon...)

[Мара >>>]

Одинока была комната в ожидании хозяйки, храня воспоминание о песне ее шагов и о легких прикосновениях к покрывалам. От дуновений ветра, они струились и колыхались, как тоноке полотно воды, переливающееся через камни в русле горной реки. Одно покрывало было прозрачнее других, не ловило, а пропускало потоки света.
"Дверь или окно" представила Имариэль и качнулась в его сторону, опуская пальцы в синюю прохладу ткани.
Балкон спускался под ноги ровным камнем, обрамленным лепниной, изгибал перила, желая поддержать того, кто решит опереться на них, залюбовавшись закатом.
Имариэль сделала шаг и тяжело осела на пол, уронив светлую головку на ковер и раскинув руки.
Танцующая Тень утонула в видениях. От линии горизонта к ней, раскинув широкие кожистые крылья и оскалив зубастую пасть, летела тварь хаоса, из-за ее правого плеча виднелась другая, с телом змеи и головой крокодила и вот уже из тумана и морока видений выступил десяток этих чудищ, кружащихся в немыслимом танце.
И каждое такое па, каждый пируэт и прыжок отдавался дрожью страха в теле.
Бежать, укрыться, спрятаться, чтобы не видеть этого ужаса, не чувствовать этого страха. Сжаться в комок и спрятаться куда-нибудь, но это не выдумка и не фантазия - это происходит здесь и сейчас. Беги - не убежишь.
А твари терзали небо и где-то далеко красной черточкой, пролившейся струйкой крови мелькнуло нечто, оставив ощущение, что умерло большое изящное животное. И небо накренилось в ту сторону, как тяжелый валун, лишившийся опоры, который вот-вот сорвется и рухнет вниз.
Из серого разлома хлынули полчища, легионы этих тварей, заполняя собой эту небесную рану. На своих крыльях они несли горе и беду Озерному. Танцующие тени - семеро жриц Ночи, всегда оберегавшие его покой и сейчас должны защитить город.
Но этих тварей слишком много, они везде, в каждом доме, в каждом уголке и даже здесь, на балконе. Одна уже близко, уже замахнулась, но не Имариэль в испуге закрылась руками, не ее дыхание прерывистыми стонами вырывалось из сомкнутых губ.
Не она, не она, кто-то другой.

[Сигрид >>>]

Улицы города. Айи
Айи потерялась.
Город остался городом, она узнавала переулки и подворотни, но Феллим куда-то убежал, и запах его почему-то она потеряла. Морфа побродила немного котенком, жалобно до пронзительности мяукая у ног прохожих, в основном своих, может, подсказали бы, куда брат пропал. Пожилая друид с прозрачными как поземка длинными волосами присела, сухой рукой упираясь в сучья-колени.
- Кис-кис-кис..
Айи обернулась, мявкнув, побежала к подставленной щепотью руке. Пронзительные зеленые глаза друида как раскаленной спицей насквозь прошили.
- Девочка… а ты что здесь делаешь? – задумчиво произнесла она, поднимая котенка за шкирку. Айи оставалось пищать преувеличенно несчастно. Перекидываться в подвешенном состоянии вообще не представлялось возможным.
- И где твои родители? А? Ну-ка, отведи меня к ним… Может, они и добрые путешественники.. а может, и сыну моему крылья подрезали…
Тощая коричневая рука опустила девочку на землю, погладила два раза по, три против шерсти на загривке, щелкнула по розовому носу. И Айи побежала, а за ней быстро, не отставая, шла высокая друид, для вида опираясь на длинный, увитый омелой посох.


Храм. Лльюинь

Высокие стрельчатые своды, теряющиеся в вышине прохладного золотистого полумрака, неспешное колыхание капителей в черном серебре воды, скрывающее от глаза ступени под водой. Мокрый след на перилах бассейна.
Лльюинь провел ладонью по глади воды, будто стирая отражения. Четкие светлые брови закрепились на переносице галочкой, собрав тонкую складку. Беседа с Йончером не принесла успокоения, илль не смог уладить волн, со своими бы ему справиться. У них нет пророчиц, значит, надо послать кого-то в Рощу. Значит, надо, чтобы весь город узнал об увиденном им. Значит, надо разнести весть по трактирам.
Светлые, цвета неба до заката волосы, упали со спины в воду, разошлись метелкой. Лльюинь подобрал их, стряхнул воду с потемневшего слипшегося кончика, отбросил на спину: по вышитой накидке расползлось мокрое пятно от волос. Младшая Яа полетела по тавернам, к утру город должен наполниться слухами и догадками – и по меньшей мере трое стоять у ступеней Храма, ожидая благословения.
А Яаминь ночью снова в дозор, до рассвета. Неуловимая птица, на ладонях жреца когда заснешь, сердце когда успокоишь? И грезой ли, не знаком ли было видение? Без младшей Яа Лльюиню не нужен был мир, ни новый, ни старый.

Сообщение отредактировал Сигрид - 26-11-2008, 14:14

[Мара >>>]

Вечер.
(совместно с Сигрид)

Мягкий влажный холод стирал со лба полотна сна, одно за другим, осторожно и заботливо, оставляя испаринку. Знакомый голос негромко нараспев читал слова молитвы-заклинания Возвращения Заблудшего.
Первыми вернулись звуки, потом запахи и с опозданием появились зрительные образы, с трудом прорвавшись через вязкую серую пелену.
Лльюинь улыбнулся. Поднялся, забирая с собой миску с ароматной водой и сложенную в несколько раз смоченную марлю. Имариэль лежала на том же ковре, куда упала, теряя сознание, но пол не был ни жестким, ни холодным.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - жрец Дня удалился в одну из дверей, но слышимость оставалась прежней, будто он так и стоял рядом. – Голова не кружится?
- Хорошо, - пробормотала Танцующая тень, все еще возвращаясь сознанием из небытия в реальность. Не сразу вспомнила где находится и зачем сюда пришла, а вспомнив, попыталсь встать и объяснить.
- Простите меня за вторжение, я искала жрицу ночи. Моя сабля, она пропала.
Слова давались тяжелее, чем дождевые капли, прокладывающие себе дорожку вниз по сухому камню.
- Сабля? – эльф замер на пороге, удивленно подняв светлые брови. – Ты уверена, что она пропала?… - Он вошел в комнату сел прямо на пол, спиной к койке, скрестив ноги. Облачение жреца осталось, видимо, в храме, Лльюинь был одет только в простую рубаху цвета мокрого песка навыпуск и свободные штаны; величие и неприступность, внушающая некоторый трепет перед Верховным жрецом города, исчезло вместе с серебрёной накидкой и венцом.
Эльф закрыл усталые серые глаза.
- Я попросил Яаминь разнести весть по трактирам Озерного, она должна вот-вот вернуться. Подожди ее здесь, если никуда не торопишься, иначе, боюсь, вы снова разминетесь. – Он снова мягко улыбнулся, не открывая глаз.
Густая ало-бежевая заря заползала под покрывала, которые потихоньку начали отдавать за день накопленное солнце, и в комнате было по-прежнему светло, хотя тени углубились и приобрели резкость.
Имариэль тоже села на пол, сложив руки и боясь потревожить умиротворение жреца дня. Предложеное решение показалось единственно разумным и тень согласно кивнула самой себе.

Сообщение отредактировал Messalina - 27-11-2008, 7:22

[НекроПехота >>>]

Феллим
На охоте за справедливостью

Феллим фыркнул, вздыбил шерсть на спине, зашипел гадюкой. Чуть меньше часа назад он потерял имперского котяру. Феллим мчался след в след, умудряясь одновременно не отставать и оставаться незамеченным. Однако вдруг – б-бац – ему на пути попалась скабрезная дворняга, которая сочла обязательным облаять Феллима. Конечно же, гордый сын озерного не мог проскочить мимо…
…упустил. Имперец словно сквозь землю провалился. Домов вокруг была – тьма тьмущая. И проверить каждое окошечко, каждую дверочку, каждую нишечку Феллим за год не успел бы… однако, пока он раздумывал куда направить лапы, справедливость показала из-за нахальную мордашку и выкинула на одну из крыш имперского морфа.
Феллим насторожился. Чего это он делал здесь?.. Морда довольная – словно ведро рыбы съел, прям лоснится от счастья! И колокольцем серебряным брякает… колоколец!

- Братцы, впервые вижу, чтоб кот – и разговаривал! – хохотнул Рыжик.
Рыжиком звал его Феллим. За копну огненных лепестков, цветущих у мальчишки прямо на голове. Пламя клокотало совсем беспорядочно – то заваливаясь Рыжику на глаза, то булькая где-то на затылке.
- Ну и дурак! – беззлобно хлопнул его по затылку Блинчик, - это ж морф!
Блинчик именовался старший брат Рыжика – за необычайно приплюснутое лицо. Словно новорожденного эльфа забывчивая мама положила личиком на скамью, да так и забыла…
- Хватит дурить, - фыркнул Феллим, превращаясь обратно в мальчишку, - как будто вы меня не знаете!
- Знаем, но Рыжику вечно кажется, что твой кот умеет говорить, - улыбнулся паренек с разноцветыми глазами, прозванный за это Одноглазом.
- Он вовсе не мой кот, он есть я, дураки.
- Да без разницы, - сплюнул Блинчик, - чего хотел то?
- Так, помощь ваша нужна, - отряхивая запылившийся костюмчик, сощурился Феллим, - тута неподалеку ходит-бродит кот этакий. С колокольцем серебряным. Плохой кот. Ничего кроме бед и неудач он на своем хвосте не несет. Вы, значит, его камнями забросайте… и кричите при этом, мол, кышшш, злобная тварь, убирайся из города!..
- Ух… - выдохнул Рыжик, и непослушныу локон вновь свалился ему на лицо.
- Одним словом проявите фантазию.
- Да мало ли по Озерному котов с колокольчиком бродит! – фыркнул Блинчик. Рассудительный Одноглаз в подтверждение слов товарища коротко кивнул.
- Да он большой такой, серый, взъерошенный весь, - объяснил Феллим, - котярище.
- Хорошо, - протянул Блинчик, - а взамен чего дашь?
- Помните стеклянные шарики, что сестренка мне подарила? - засунув руки в карман, усмехнулся Феллим, - отдам, ежели сделаете.

Сообщение отредактировал НекроПехота - 27-11-2008, 10:21

[Сайрон >>>]

" Безликие Твари! Этот то откуда взялся?" Лорин был уверен, что мальчишка-морф потерял его еще в таверне, так нет же - вот он! И с ним еще двое. Ладно....
"Два квартала до Ласточки, квартал до храма и три до площади, у нас есть морф, который доставляет мне неприятности, информация, которую надо достать в Храме, в который мне так просто не попасть, и...", - Лорин глянул на начинающее клониться в закат солнце, - "два-три часа перед тем, как стемнеет, и на улицу выйдут "ночные феи". Плохо. Не успею".
Вместо того, чтобы идти к башне, морф свернул направо, пробежал немного вдоль улицы и юркнул в подвальное окошко какого-то дома. Отлично! Выждал с минуту, проверяя, не увязался ли опять за ним тот парень, и вылез через окно с противоположной стороны дома. Оглядел пустой внутренний двор, вскарабкался наверх по деревянной стене, и, перепрыгивая с крыши на крышу, двинулся обратно - в направлении "Ласточкиного гнезда".
"Придется доставить наглому мальчишке удовольствие, и убраться из города - на ночь, правда" - морф фыркнул, "Потому что с утра я буду уже у башни выслеживать этого Хранителя, или архивариуса. Но сначала - стоит убедиться в том, что меня не будут искать".
Лорин замер на крыше, оглядывая перекресток внизу перед тем, как слезть вниз и перебежать через дорогу. Так - а это что? По улице неспешно идет женщина-друид, судя по посоху - довольно высокого ранга, и ведет - приглядевшись, лейтенант понял, что именно ведет, хотя поводка и не было - перед собой девочку-морфа. В носу защекотало - так бывало всегда, когда рядом с морфом использовали магию, которую кот не переносил на дух в прямом смысле слова. Белый котенок, которого Лорин заметил еще на площади, покорно трусил впереди, хотя по выражению мордочки девочка счастлива явно не была. Оба идут в направлении все той же Ласточки.
"Интересно... значит, сначала маг третьего круга бросается боевыми заклинаниями на торговой площади, потом друид, посреди города пользующий заклинания подчинения - и никому нет дела! А странствующий серый кот - так на тебе, проклятый имперский выродок?! " Кот выждал, пока они пройдут перекресток, спрыгнул вниз, и нагло пошел по тротуару следом, отставая ровно настолько, чтобы друид не заметила его между ногами прохожих.

Сообщение отредактировал Сайрон - 27-11-2008, 13:19

[Bes/smertnik >>>]

совместно с мастером:

…и опять Орелин пришлось выйти из привычной для нее роли молчаливой слушательницы. Девушка спрятала фею в шкатулку, быстро уложила все свои сокровища обратно в сумку и подошла к Фейях.
Орелин взглянула на Ласточку и тут же опустила ресницы; словно совестно ей было, что минуту назад вела беседу с имперским офицером. Однако, на самом деле, не за это ей было стыдно – Лаэррим смущало то, что не видит она в Лорине врага и не чувствует в нем убийцу…
- ...это чудесно. Пожалуй, сама Ирьяла тебя привела сюда, птица. Слушай. И ты слушай, маленькая радуга. - Фейях посмотрела в глаза каждому, и с того момента никто не повернулся в сторону двери ни телом. ни духом, пока не ласточка не закончила говорить.
- Земля зеленой лиственной тени ловит знаки Гармонии в ладони прямо с уст Серениссимы. Нам остаются смутные тени и дар Лльюиня и рода Яа, чтобы услышать о приближении Старшного. И совсем ничего - чтобы узнать, как его избежать. Лльюинь не видит дальше серой пелены Сумерек Мира. Но есть еще Шепчущая Роща. Если бы вы сходили туда за пророчеством…
- Неясные тени грядущего обретают там голос. На ту ли девушку пал выбор твой, Ласточка?.. - Орелин стояла не шевелясь и чувствовала, как маленькая фея в коробочке становится горячее сотен факелов и тяжелее тысяч укоряющих слов.
- Да какой выбор, Орелин, дитя мое! Ты тут сидишь, птичка пришел - вот я вам и рассказываю. Сидели бы бездельница эта болтушка Сэлуинь с Айи - им бы рассказала! Вы пойдете, не вы - мне искренне все равно, только пророчество добыть надо. Иначе городу будет плохо....
- Когда нужно идти?.. - намек на то, что с Озерным может стрястись что-то очень плохое, волшебным образом изменил настрой молодой Лаэррим. Девушка деловито поправила ремень сумки и сделала шаг к выходу. С Озерным ничего, ничего не случится! Это она, Орелин, когда-нибудь умрет; а Город будет существовать вечно, окруженный золотистым сиянием…
- Когда? - Фейях задумалась на взмах крыла. - А когда хочешь, Яаминь не уточнила. Видения, знаешь ли, редко обозначают определенные сроки. Как муза посетит, - ласточка взмахнула ладонями, улыбаясь с видом "мне сказать больше нечего, вы свободны". - Да, соберешься если - к Лльюиню загляни после вечерней молитвы, он дорогу расскажет.
Орелин робко улыбнулась в ответ:
- Хорошо, Ласточка, загляну.

[Барон Суббота >>>]

Птички

(с Сигрид)

Фейях подняла голову
- Птица. Ты вот скажи мне. Ты зачем хоть в Озерный приехал? РАдости дракону своему напоследок поискать? Тебе комната-то нужна?
- Зачем? - Гарэль, всё это время молча слувший разговор, выглядел озадаченным. - Как это, зачем? Не был я тут ни разу. вот и пришёл. Просто так, посмотреть. А комната - это да, это хорошо! Дорого ли возьмёшь, осмелюсь спросить?
- Посмотреть надо, - вздохнула эльфийка. - Надолго ли?
- Пока не надоест! - искренне ответил Сорока.
- А. Ну тогда за первые три дня возьму пять золотом, только, умоляю, не монастырские, они стираются быстро. Маги алхимичат много, золото сами добывают и как-то все по-человечески, через ифритов затылок. Подсказать чего по городу или сам знаешь, чего душа желает?
- Да, вот, мне уже Сэлуинь рассказала, осмелюсь доложить! А что скажешь ты?
- А что услышать хочешь? - Фейях состредоточенно растирала кисти. - Я скажу, лучшее место дл ягостей сейчас - Северные Ворота, что из города ведут. Но может у тебя на сердце что лежит.
Ласточка бросила на него рассеянный взгляд, сразу же еще один, долгий и внимательный. Под ресницами вспыхнул ровный огонек.
- А вообще любишь ли ты чудеса городские, птица?
Сорока подумал и кивнул, на удивиление, промолчав
- Тогда, - из голоса трактирщицы исчезла серая пыльная усталость, выгорев все тем же огоньком. Фейях наклонилась вперед, оперлась на локти. - Найди на югозападной окраине города, между зеленой стеной и бывшим домом пятачок, вымощенный семиконечной плиткой. Если три раза против солнца спиной обойти пятачок этот так, чтобы круг получился ровно три с половиной локтя в поперечнике, статуя фонтана на три распадется, и в глубине ее появится лестница. Легенда говорит, лестница та ведет в подземелье трех сестер-фей. Одна фея полотно ткет - то судеб мира полотно. Вторая циновку плетет - то судьбы небес циновка. А третья все смеется да танцует. К ней коли подойдешь, да на загадки ее ответишь, да улыбку вызовешь - любое желание исполнит.
только... - ласточка откинулась назад, - боюсь, сложно это будет. Да и .. нет, не сможешь ты
- Спасибо, осмелюсь доложиииииить! - раздалось откуда-то из-за угла, за которым уже скрылся сгорающий от любопытства Лаэррим
- Погоди-погоди, - Фейях поймала за рукав торопливого Лаэррим. - Не сможешь ты ничего найти, если одного условия не выполнишь. Молчать ты должен. Молчать всю дорогу, с момента, как порог *Гнезда* переступишь, и до того, как к феям попадешь.
- А, - только и сказал, Гарэль, вернулся в "Гнездо", перешганул через порог, благодарно закивал головой и умчался в указанном направлении, только ветер краем платка играл

[Сигрид >>>]

*ворчит* а раз так ну и вот*

День стихал так медленно, незаметно, и вместе с тем так явно, как клонится к глади озера подстреленный лебедь. и алая кровь растворяется в небе, пятном растекаясь по белому своду, собой занимая.
Озерный еще шумел обычными заботами, чуть приглушенными разве что, но уже звенел по улицам ветер: скоро колокольная сеть на башне позовет город к верчерней молитве - тогда пусты должны быть улицы, чтобы светлые духи могли пройти по ним, проверить, все ли на месте в хранимом им городе.
Серебряная сеть, увешанная колокольчиками и бубенчиками разных размеров, растянута была между проемов на самом верху башни слоновой кости, почти под шпилем, и все время почти была свернута.
Мудрец внизу, из своих покоев в определенное время тянул за шелковый шнур - и через сложные механизмы. созданные еще в эпоху ривайев, а то и раньше, сеть разворацивалась подобно створчатым панцирям некоторых животных Западного моря, и радостно принимала в себя ветер, который наконец обретал голос.
Тогда город наполнялся звоном.

[Хелькэ >>>]

(здесь были мы с Кисточкой)

Почему, почему так случилось?
Так просто оказалось – потерять себя вместе с родным, Кровным, и не понять, что именно потеряла, кроме тепла в каком-то уголке сердца, частички души где-то внутри, искорки огня в глазах, улыбки на лице… Хотя, нет, об улыбке – и так понятно, окна ее не отражают, и засмеяться – не получается никак.
Да и не хочется ни смеяться, ни улыбаться. Даже здесь, в Озерном.
Она искала храм.
Когда живешь в чуде, с чудом – пусть тебя и готовили к этому несколько лет – чудеса становятся повседневностью. Но от нее не устаешь, она не может наскучить – ты растворяешься в своем чуде и надеешься, что так будет всегда. А сейчас… сейчас никак. В Озерном, говорят, есть свое чудо – волшебная вода («Всего-то!»), дающая очищение(«посмотрим…»).
«От чего же мне очиститься?»
… и на короткую секунду – нестерпимое желание пасть на колени, чтобы разбить их в кровь, сложить руки, обращаясь к небу и закричать: «Почему? Почему так случилось?!»
- Ты ищешь?
Голос девичий, молодой и равнодушный ровно настолько, чтобы поинтересоваться, не мешая. Незнакомка смотрела на нее. стоя в проеме двери, как смотрят на выживших и вернувшихся с войны - войны, что закончилась десять лет назад. Она открыла дверь, чтобы выйти по своим делам, даже не напротив, и на плечах еще шлейф недавних мыслей, но - замерла, наткнувшись взглядом на девушку.
- Ты... ищешь?
Полуутверждение.
- Да, - кивнула Яника. - Но я не знаю, что я ищу.
Постояла, печально глядя в глаза спросившей, наклонила голову. Как жаль, что другие могут больше почувствовать о ней, Янике, чем она сама. Как больно от этого... да, она ищет, вчерашнего дня, невыпавшей росы, невыросших крыльев.
- Помоги мне узнать, - просит она. И кажется, что не просит - умоляет. Ей так это нужно, пожалуйста, не отворачивайтесь, от нее отворачивался сегодня весь город: не только люди, со своим весельемм и счастьем в обнимку бредущие по улочкам - сам город, казалось, не принимал ее!
Даже чудесный Озерный сейчас - как один из тех, в котором просто теряешься в никому-не-нужности.

[Сигрид >>>]

(и кошка)))

Эльфийка задумчиво кивнула. Прошелестела синими одеждами, подходя к Янике.
- Пойдем. Я знаю, кто даст тебе путь.
Узкой холодной рукой она коснулась лба девушки, потом локтя, увлекая за собой.
- Мое имя Яаминь. Твое можешь сказать когда захочешь. Я не вижу всего, днем я почти слепа, но ты не похожа на девочек, что родились ровно столько лун назад, сколько можно прочесть по их лицам. Будто тебя остановили когда-то. Но я слишком болтлива, прости.
- Ничего, - шепнула Яника. - Я давно не говорила. И со мной - тоже.
Яаминь вела ее переулками, где от дома до дома можно было дотронуться, просто встав посреди улицы и вытянув в стороны руки, улицами, гдемежду башенками висели тонкие веревки по три ряда, а по ним бегали маленькие блестящие коробочки-птички. Наконец, растолкав всех, перед ними вылилась храмовая площадь.
- Пойдем, - улыбка, на которую сама Яаминь набиралась смелости.
- Мое имя Яаминь. Твое можешь сказать когда захочешь. Я не вижу всего, днем я почти слепа, но ты не похожа на девочек, что родились ровно столько лун назад, сколько можно прочесть по их лицам. Будто тебя остановили когда-то. Но я слишком болтлива, прости.
- Ничего, - шепнула Яника. - Я давно не говорила. И со мной - тоже.
Янике стало на минуту страшно. Вдруг скажут ей - прощения нет, возврата нет, и ничего этого для таких, как она, быть не должно?
Или наоборот, скажут - обыкновенная грустная девочка, и непонятно, зачем пришла.
- Что там будет? - спросила.
Второй раз улыбаться было легче.
- Не бойся. Там Лльюинь. Он.. много знает, а чего не знает - у духов спросит. Зайди, тут всем хорошо.
Храм возвышался, но не давил, колонны вились вверх, гулкая прохлада нефритовых залов бальзамом ложилась на кожу и странно успокаивала. Яаминь шла чуть впереди, давая возможность девушке отстать и самой решить, куда идти, или же догнать.

[Барон Суббота >>>]

Закрыв всё небо своей мантией, сотканной из всех оттенков пурпура и алого, Вечер, всемогущий и единовластный владыка нескольких часов, распластался над Озёрным. В отличие от жаркого, ярого Дня и холодной, таинственной ночи, он был спокойным повелителем, гордым и полном медлительного достоинства, малая частичка которого вливалась и в души подданных его. Что же, тем сильнее было их замешательство, когда по одной из крупнейших улиц, пересекающей город с юго-востока, от главной площади и до ворот, пронеслась цветастая, пестроволосая молния! Кто-то потом божился, что это был мелкий злой дух, сквернословящий без всякой устали, а кто-то резонно возражал, что хотя шуму было предостаточно (воздух гудит, горшок, упавший с прилавка, разбился, житель, рядом с которым ЭТО пронеслось, шарахнулся и вскрикнул), сама молния звуков не издавала. Вообще.
Двигалось солнце к закату медленно, величаво, зная, что спешить ему некуда, и летел по городу Гарэль, прозванный Сорокой, летел и молчал. Губы Лаэррима, обычно скорые на улыбку и песню, были плотно сомкнуты, стальные шарики в правой руке крутились так, что рукав развевался не от одного, а от двух потоков воздуха и Дракон в своих ножнах распластался хищной тварью, с наслаждением подставляя оголовье и рукоять ветру.
На небольшом пятачке, в центре которого находилась статуя, одно из маленьких, домашних чудес Озёрного, вечерами любили собираться жители окрестных домов. Они сидели на лавочках, болтали, передавая друг другу последние новости и сплетни, старики важно курили трубки, а дети слушали сказки бабушки Мил. Это была стабильность и привычная неторопливость, ожидание которой вносило в даже самый заполошный день нотку предвкушения покоя. Увы, в этот вечер, добрые горожане были потревожены самым бессовестным образом. Из-за поворота, подняв тучу пыли, лихо вылетел Лаэррим, отчаянно пытающийся затормозить и не вписаться в угол стены. Затаив дыхание жители Озёрного смотрели, как эльф таки удерживается от контакта со стеной и рвётся к статуе так, словно она – его давно утерянная возлюбленная. Солнце скользнуло в небе. Ему торопиться некуда – всё равно, всех обгонит, и проводить ещё успеет!
Тем временем, Гарэль замер у статуи и, не говоря ни слова, обнажил Дракона. Прикладывая собственную руку, он измерил меч и положил его наземь, рукоятью от статуи, потом отошёл, взялся за оголовье, с величайшей предосторожностью потянул меч на себя, сделав это так, чтобы кончик клинка оказался на том месте, где раньше была рукоять. Горожане с любопытством следили за Сорокой.
- Колдует, - со знанием дела сказал один из стариков. – Лаэрримы, они и сами на голову тронутые, а уж колдовство у них и вовсе, значить…
Гарэль выразительно глянул в его сторону, но смолчал и отшагнул ещё на полшага, так, чтобы острие клинка упиралось в пыль, ровно в трёх с половиной локтях от статуи. Эльф выпрямился и поправил сбившийся платок на руке. Солнце уже садилось, когда он сделал первый шаг. Потом ещё один, ещё и ещё… он прошёл полный круг, нарисовав в пыли аккуратную окружность, так что, следующий раз обойти вокруг статуи у него получилось почти идеально так же. Ах да, стоит заметить, что всё это время он двигался исключительно спиной вперёд, вызывая обильные смешки в свой адрес.
«Так, Сорока. Ещё шажок. Ещё другой…ну же, последний…», - убеждал себя Гарэль, немножко уставший, ходить задом наперёд, но страстно желавший посмотреть, как открывается фонтан.
Шаг, и в последний раз взлетает облачко пыли. Шаг, и Дракон отрывается от земли ровно в том месте, где впервые к ней прикоснулся. Шаг, и последний луч солнца коснулся лица статуи. Гарэль ждал, Дракон ждал, жители ждали (в основном, того, что ещё отчебучит этот полоумный эльф), а статуя всё не раскрывалась. Вдруг Лаэррим вздрогнул. Ещё мгновение назад неподвижная, девушка, которую неведомый скульптор изваял в камне, медленно моргнула, чуть склонила голову и улыбнулась ему. Наваждение длилось целую вечность, Гарэль смотрел в глаза чудесному созданию, чуть приоткрыв рот, и не мог оторваться, но солнце, ехидно посмеиваясь над суетностью смертных, закатилось за горизонт. Его Величество Вечер уступил место императрице Ночи, чьей вуалью были многоцветно-приглушённые сумерки, и статуя вновь замерла в той же позе, что и раньше.
Гарэль долго ещё стоял, разинув рот, а потом встряхнулся, энергично потёр лицо рукой и пошёл обратно в «Гнездо». На его губах играла улыбка, а глаза горели. За такое чудо надо было сказать спасибо!

Сообщение отредактировал Orrofin - 21-12-2008, 21:24

[Серина >>>]

А мелодия в тот вечер была похожа на кипящую горную реку, и струны горели под тонкими пальцами. И в то же время, она вплеталась в музыку ветра над озером - музыку Озёрного, пока ещё едва различимую. Третьей лентой этом узоре был голос самой девушки - никаких стихов, простая тема, выпеваемая негромко и чисто - как песня первой птицы ранним утром. И в ней слышалась боль прошедшей войны, радость первого рассвета, когда понимаешь, что жизнь всё-таки с тобой, усталость мира и пробивающийся сквозь неё, как молодая трава сквозь мостовую, свет.
Трепещущее пламя свечей отражалось в завораживающих глазах, отблески его скользили по струящемуся нежно-золотистому шёлку платья и волнистым тёмно-медовым волосам, плясали между струн арфы и были и всполохами костров над полем битвы, и отражением рассветного солнца в горном озере, и звёздами, указывающими дорогу к дому заплутавшему путнику.
Тае дышала этой музыкой, и казалось, что сердце её остановится, как только стихнет последняя струна, вздохнёт вместе с ней Озёрный, оборвётся где-то высоко-высоко в небе собственный голос - три нити узора, волшебного, дарящего свет и надежду, напоминающего о том, что было и подсказывающего, что будет, окажутся оторванными от её рук и, возможно, застынут новой звездой под куполом ночи.
Музыка стихла, оставив тень и послевкусие, как от хорошего вина, арфистка опустила ресницы, пытаясь расслышать где-то далеко последние, самые тихие и самые волшебные отзвуки, а потом тряхнула волосами, отгоняя нахлынувшие и затягивающие в глубину, подобно приливной волне, воспоминания. Весенняя наконец подняла глаза, оглядывая небольшой уютный зал распложенной в глубине Озёрного таверны.

Сообщение отредактировал Серина - 22-12-2008, 1:01

[Сигрид >>>]

Таверна


Долгое время после сотканной Тае музыки в таверне молчали, дослушивая, доживая, сохраняя для себя хрупкий отпечаток мелодии. Потом хозяин таверны, локтями лежащий на стойке, проговорил задумчиво
- Меня всегда удивляло, Тае… откуда в мире такие, как ты.
Он смотрел в черную пустоту перед собой, лениво пожевывая веточку «лисьей травы», молчал, но так, будто собирался сказать еще что-то, и вместе с темно-зеленым суховатым стебельком катал по зубам слова, выбирая нужные.
- А если есть такие, как ты, почему бывают войны. Не слезы ли вы Гармонии, вот что я думаю. Не ее ли попытки воплотиться. Я сам из Альвееды, видел колдунов, колдуны Лаэррим сильны! Я магов Звездного круга видел, лично. Только.. – Цзяйилль пошевелил бровью. – Ничто они против тебя. Спой еще, цветок облаков?
Маленькая девочка в огромной юбке с поклоном поставила на столик перед менестрелем высокий бокал-флейту, наполненную мягко-бирюзовым сиянием, хочешь – пей, хочешь – смотри.

Сюда не заглядывали посторонние, потому и говорили не оглядываясь, играли и пели, не спрашивая, и благодарили кто как умел.

Сообщение отредактировал Сигрид - 22-12-2008, 14:22

[Барон Суббота >>>]

Песня Сумерек

(с Лисью)

Высоко-высоко над Озёрным парил сокол. Хищная, кровожадная птица, гроза всех, кто меньше его, сейчас он был сыт и мирно парил, направляясь в родное гнездо, а под ним медленно, искорка за искоркой, разгорался разноцветный костёр ночного города. Сумерки лишь слегка прикоснулись к нему, и улицы были всё ещё погружены в полумрак, но в окнах домов, тут и там, уже начали появляться первые огоньки, зажглись факелы на стене и при воротах, вынесли жаровни с углями владельцы харчевен. Если бы соколу было интересно, и он напряг бы вошедшее в песни и поговорки зрение, он смог бы заметить, как по западной части города, задрав голову вверх и изредка натыкаясь на прохожих, бредёт по улицам города пёстрая фигурка с мечом в лакированных ножнах и алым платком на рукаве. Впрочем, не было соколу никакого дела до фигурки, а вот Гарэль, чьи глаза уступали соколиным, но всё же были достаточно тренированы, заметил тень, мелькнувшую на фоне сумеречного неба.
Птиц покружил над городом, о чем-то вспомнил и поднялся ввысь, чтобы стать созвездием - или просто уйти от нескромных взглядов, щекочущих самолюбие. Зато на Гарэля внезапно, шумно, неудержимо, полился серебряный дождь
- Хей-най! - воскликнул Гарэль, с удовольствием подставляя лицо дождю. - Как тебе это нравится, а Дракон?
Клинок вылетел из ножен и спустя какую-то жалкую четвертушку мгновения, уже смотрел острием в темнеющее, наливающееся благородным муаром небо. Серебряные струи ласкали серебряный клинок и хрупкого эльфа с живыми глазами.
Дождь, однако, прекратился. вылив на Лаэррим ровно ведро и оставшись вокруг неаккуратной, но маленькой лужей, в центре которой стоял эльф. Остальная часть улицы удивительным образом избежала серебряной благодати.
- Интересные тут дожди идут, а дружище? - заорал Гарэль, переполошив половину улицы. - А пошли посмотрим, что тут за облака!
Слова ещё опадали на землю осенними листьями, а Лаэррим уже летел к ближйшей стене. Лёгкие саоги отбили частую дробь по чьей-то телеге, цепкие пальцы впились в щели между камнями здания, эльф подтянулся, забросил ногу, втянул вслед за ней всё остальное, потом прохожие услышали жалобное бряканье черепицы, и вот, Гарэль Сорока гордо восседает на коньке крыши, хохоча во всё горло и размахивая мечом, словно ополоумевшая мельница лопастями.
Эльфы хихикали за полупрозрачными мягко светящимися занавесками окон, только одна фигура, высокая, сутуловатая, в длинной черной мантии, быстрыми мелкими шагами удалялась по улице вверх на север.
Небо было чисто и ясно, как взгляд младенца.
Сорока усмехнулся, глядя вниз и неожиданно приложил меч к губам. Никто не понимал, как у него это получается, но, когда Гарэль надул щёки и сложил губы трубочкой, над улицей поплыл тихий, серебрящийся и вибрирующий звук, какого здесь ещё не слышали. Этот звук складывался в мелодию, незатейливую, но чарующую, притягивающую слух.
Хихиканье смолкло, рассеянное этой странной мелодией, а потом по одной к ней потекли стеклянные нотки-вздохи, будто стеклярусные кисти занавесок сами ловили ветер и подпевали эльфу. Подкладка песни налилась ненавязчивой бисерной сеткой звона - кто-то тряс сухие зерна риса в фарфоровой пиале. Мальчик с ушами длинными, как у самого Гарэля. забрался верхом на шпиль напротив и задул в ключ.
Правая рука Сороки продолжала удерживать меч, а левая аккуратно извлекла ножны и расположила их, входным отверстием сразу за клинком, и в мелодию прибавилось басовитых, вибрирующих звуков.
Мальчик окинул его лазоревым, по-кошачьи светящимся в темноте взглядом, покрутил узорную головку ключа -тон звука изменился, будто струны голоса задрожали. А бисер все ткал ночь, а стеклярус все дышал негромкие, полумифические звуки. Духи сегодня задержались на улицах города, духи сегодня танцевали под музыку эльфов.
Серебряный дождь снова окатил Гарэля. Мальчик расхохотался и слинял с крыши.
Сорока вернул ножны за пояс и вытянулся вдоль узкого конька крыши, улёгся на спину и, положив меч на грудь, смотрел на проклёвывающиеся звёзды.
- Волшебный город, Дракон. Повезло нам, правда? - тихо проговорил Гарэль.
И, будто в ответ ему, подул лёгкий ветерок, еле слышно присвистнувший на бритвенно-остром клинке меча.
- Нет, это, пожалуй, наглость!
Высокая фигура в темном плаще материализовалась рядом.
Гарэль прикрыл один глаз с чисто кошачьим выражением изучая пришельца.
- Что тебе не нравится, осмелюсь спросить? Хороший же вечер...
- Я _дважды_ подверг тебя унижению через причащение водой, а ты!! ТЫ даже не удосужился поднять голову, чтобы узнать, не помоями ли облиты твои непонятного цвета волосы! - маг кипел, огненно-красные глаза его кипели, острый нос двигался, а пальцы крючковато сгибались, будто кого-то душили, но не до конца, и иногда отпускали. - Ты даже не испугался, когда я появился перед тобой прямо из воздуха!

- Хей-най, уважаемый! Всех пугаться, так это никакого страха не хватит, осмелюсь доложить! Да и за воду спасибо...здорово ведь!
- Да ну тебя, - маг присел на ребро крыши, подобрал мантию с тощих волосатых ног, принялся ими болтать. - Никакого веселья. А что вы тут пели, Кстати?
- Да так...пели и всё, - Гарэль помолчал и почесал нос. - Осмелюсь доложить.
- Аа.. ну.. бывай. - Маг спрыгнул вниз, черная мантия раскрылась куполом.
- Хей, уважаемый? - Сорока перевернулся на живот (человек упал бы уже раз пять, но что с них, увальней, взять?) - Ты тут ещё, осмелюсь спросить?
Однако то ли воздух поглотил мага обратно, как накануне выплюнул, то ли сам маг не рассчитал сил и таки сломал себе позвоночник, но ответа Гарэль не услышал
- Какой непостоянный, а Дракон? А ведь хотел чего-то, - Гарэль вновь вернулся к созерцанию звёзд, что становились всё ярче и крупнее, наливались божественным огнём и сейчас больше походили на далёкие огни в тумане, чем на маленьких светлячков, влипших в муаровую вязкую массу.

[Серина >>>]

Улыбнулась Тае словам Цзяйилля светло, как пела, как играла, как жила и легко пожала плечами, поглаживая тонкой рукой тёплое дерево арфы. От напряжения предыдущей мелодии у девушки до сих пор кружилась голова и горели кончики пальцев
- Я сыграю, и на сегодня она будет последняя. Музыка - не магия, но тоже требует своей платы, - негромко проговорила-пропела менестрель, глядя в глаза хозяину таверны.
Тае задумалась, а взгляд зелёно-золотой взгляд потерялся в глубине бирюзового сияния, заполнявшего бокал. Спустя несколько мгновений она нашла, что искала и едва-едва коснулась самых тонких струн с серебряными голосами. Они зазвенели капелью, летящей из-под крыш Озёрного каждую весну. Чуть позже к ним присоединилась плавная как волна мелодия первого распустившегося цветка и шелест молодой листвы, радующейся жизни.
Всё новые и новые яркие образы оживали под пальцами Лаэррим, искрами срываясь со струн. Ветер уже сам вплетался в созданную арфисткой канву, только иногда замирая на мгновение, чтобы не заглушить самые тихие и нежные струны. И сама она была этой безумной весной, то спокойной, словно вода в полынье, то несущейся вперёд новой, молодой жизнью, рвущимися к свету побегами.
Музыка оборвалась внезапно, замерев вихрем луговых трав, потому что Песнь Весны окончить нельзя, как нельзя запереть горный поток или запретить Солнцу светить. Менестрель глубоко выдохнула, не открывая глаз и на ощупь взяла бокал-флейту со столика, наслаждаясь лёгким, свежим запахом.
Высоко в небе ей подмигнула звезда, на миг перекрытая соколиной тенью, а Озёрный продолжал петь свою ночную сказку.

Сообщение отредактировал Серина - 23-12-2008, 8:59

[Сигрид >>>]

*Серина, с тебя название, лан?))))

Таверна

Веточка «лисьей травы» висела неподвижно в зубах эльфа. Он закрыл темно-фиолетовые, как небо перед самой ночью, глаза, он жил вместе со звуком, и вместе с тишиной умирал. Худые щеки гладили мокрые спокойные дорожки слез, но он улыбался, светло, счастливо.
Девочка в юбке, дочь хозяина с теми же бездонными глазами и пушистыми, что беличий хвост, светлыми ресницами, закончила свою работу и села на лавочку у стены, закуталась в шаль.
- Гармония Серениссима, Тае, если чем-то и дышит моя таверна, то струнами твоей арфы.

Русоволосый менестрель выдержал паузу, пока посетители этого вечера допили послевкусие песни, и заявил.
- Ты, Цзяйилль, всем так говоришь.
- Ну да. И ни разу не соврал еще, заметь, - хозяин оттолкнулся от стойки, встал, едва касаясь ладонями деревянной крышки.
- Все равно.
- А тебе зудит, Каэро? Весь вечер промолчал, ты не влюбился ли? – Цзяйилль искоса прищурился на менестреля. Тот встряхнул шапкой волос, принимая вызов.
- Может, и влюбился. Может, и нет. Я не решил еще. Дай-ка мне еще понюхать фиалок с венка твоей дочери – кажется, бродит где-то тут пара слов, которым так и не терпится…
Девочка на лавочке захихикала, пряча в ладошках лицо до самого венка.
- Не староват ли ты для моей дочери? Один раз посмотрел – и хватит с тебя.
- Но что же делать бедному менестрелю? Без красоты девичьих глаз его чураются слова! Тае, ты меня понимаешь, хоть ты не дай умереть от голода и жажды? Один цветок из твоих волос освободит водопад слов, чистых и искренних, что талая вода!
- Послушайте его, капля света на бочку стрекоз, а самомнения что у йунраэ!
-Ты в меня никогда не верил, Цзяйилль Цапля! А поставишь ли браслет своей маленькой Тьякка против того, что я от одного цветка Тае вот тут же, глядя тебе в глаза, сочиню свою лучшую поэму!

[Серина >>>]

Таверна (устроит?=) "Серебряная Маска"

Не заблудись в чужих глазах, Каэро, не растеряй слова.
Долгий взгляд подарила весенняя русоволосому менестрелю и даже на миг исчезла улыбка, не сходившая с уст во время дружеской перебранки эльфов. Но тонкая рука уже протягивала певцу один из вплетённых в медовые волосы небольших белых цветов с тонкими нежными лепестками, светящимися в отблесках свечей и проглядывающей сквозь окно недозрелой луны.
- Пока что ничего, кроме пустых слов я не слышала, Каэро. Покажи своё мастерство, - а в зелени глаз заплясали золотом озорные искорки.
Цветок отдала, а сама вернулась к своему столику с наполовину полным бокалом. Все краски осени играли в волосах, в чуть дрожащих от лёгких шагов складках платья, в сверкающих почти что детским любопытством глазах.
Ночной город звал её в свои объятья, просил пройтись по пустым улицам, но на которые снежными хлопьями падал лунный свет, обнять его голос своим, стоя под изящной ивой, наполнить пряный после долгого дня воздух чистотой горной росы. Но сначала Тае хотела услышать русоволосого - он был одним из немногих менестрелей в городе, которых она ещё не узнавала, едва заслышав голос в уличном шуме.

Сообщение отредактировал Серина - 23-12-2008, 21:36

[Сигрид >>>]

Таверна «Серебряная маска»

Каэро принял цветок, долго смотрел на него. Потом понес к носу, осторожно, как дегустатор халамейских вин, сделал короткий вдох, «снимая пробу». Задержал в себе, аккуратно выпустил воздух. Снова вдохнул запах цветка, медленно закрывая глаза.
Взгляд влюбленного поэт дерзко остановился на лице Тае, улыбаясь. Каэро был переполнен, только слова еще бежали врассыпную и не налезали на чувства и мысли, что плохо сшитые камзолы.
- Цапля! Вина.
- Балладу, - невозмутимо напомнил Цзяйилль, опираясь о стойку.
- Чудовище. Ладно. Смотри, как умирает поэт!
Он оторвался наконец от созерцания менестреля, твердо уцепился за взгляд хозяина таверны.
-
Только тебя
Лозой виноградной
Свил бы и спрятал
Только тебя
Моя ненаглядная
За боль награда
Только тобой
Пил бы рассветы
С солнцем об локоть
Только тобой
Жил бы и слепнул
Страж одинокий
Я за тебя
Выброшу к свету
Трезвые звезды
Я за тебя
Хочешь, погибну?
Хочешь, воскресну?*

Цзяйилль скривился, нехотя наливая в стакан рубиново-красного с золотым подвоем вина.
Каэро обернулся на Тае.
____
*(с)
придуманно Каэро при свидетелях, просьба соблюдать права автора)))

[Bes/smertnik >>>]

Совместно с Сигрид:

Орелин вышла на улицу и вечерний холодок мягко, еле ощутимо коснулся лица девушки. Солнца уже не было видно из-за домов, но его последние лучики все еще дотягивались до крон деревьев, превращая их в изящные золотые украшения. Холодало. Лаэррим медленно шла мимо резных окошек, изливающих на мостовую уютный желтоватый свет; мимо стройных колонн и фонтанов, словно попытавшихся взлететь к небесам, да так и застывших на пол пути… Этот город был для Орелин воплощением Красоты, а разве Красота не бессмертна? И разве за угасанием и темной ночью не следует новый день? С Озерным ничего не может произойти, он вечен, как вечно любое проявление Прекрасного.
Прекрасное? Вечно? Орелин не верила сама себе. Память царапнули непрошенные видения – вот стираются с небосклона причудливые очертания облаков, вот стремительно увядают срезанные цветы, тает звонкая песня свирели…девушка знала, что красота мимолетна, но не могла принять этого.
Небо посерело, сумерки накрыли мир голубоватым саваном. Казалось, Озерный должен подчиниться закону общего угасания, но нет. С наступлением вечера стало заметно, что город светится сам по себе – ровным серебристым свечением, источник которого невозможно определить. В храме сейчас, наверное, читают Вечернюю молитву… Орелин немного ускорила шаг. Зажглись первые фонари и ночные мотыльки, со свойственным только им упорством, силились добраться до непонятного, но такого притягательного света… Звон, звон, звон – это раскрылась навстречу воздуху серебряная сеть, обнимающая проемы башни слоновой кости.
В такие моменты Орелин без остатка растворялась в калейдоскопе звуков, оттенков и запахов, превращаясь в зеркало, жадно ловящее контуры живых предметов. У нее больше не было собственных мыслей, желаний и чувств – только переживания тех, мимо кого она проходила. Во временном лишении воли есть что-то магнетическое, влекущее. Ты скользишь по течению, безоговорочно доверяя несущей тебя реке, ты превращаешься в воду, ты и есть эта вода… Обычно все заканчивается резким приступом страха, ты захлебываешься в давящих со всех сторон чувствах, паникуешь, боясь опуститься на самое дно.
Орелин судорожно вздохнула, несколько раз сжала и разжала кулаки, будто проверяя, ее ли это руки. Она уже около храма, нужно просто зайти внутрь. Девушка поспешила вперед, по гулким каменным плитам.
Лльюинь…

Звук шагов отразился от нефритовой глади, задрожал в пустоте высоких потолков. Орелин с затаенным блаженством ощущала, как под сенью храма расправляется, обретает форму ее собственная личность, которую в очередной раз чуть было не поглотил яркий, вечно горящий мир. Оплывшая от его жара восковая маска понемногу застывала - черты заострялись, становились конкретнее, жестче. Еще немного и маска оживет. Еще немного...
По ступеням задумчивая спускалась та, что через какой-то вздох дня станет верховной Танцующей Тенью, а сейчас просто чуть печальная девушка с узкими запястьями и волосами синими, что воды Озера. Она мелко перебирала обутыми в мягкие тканевые туфли ногами, опущенный взгляд где-то на мелькающих черных носах. Она едва не пробежала мимо Орелин, задела нечаянно локтем.
- Ой. Орелин. Ты... что-то случилось, что ты в такой час у Храма? - Яаминь обернулась. В синих глазах вязко тонула тревожащая ее мысль.
Лицо Орелин потемнело - это затаенная тревога пробежала по тонкой ниточке взгляда от одной девушки к другой. Сразу ожило и набрало силу предчувствие чего-то плохого.
- Я…м-мне… - и вновь плавная, текучая фраза, готовая сорваться с губ, натолкнулась на непреодолимое препятствие - Л-ласточка Фейях сказала, что грядет нечто Страшное. Шепчущая Роща. Мне нужно туда.
Ах, как много слов добавила бы еще Орелин к этому скупому сообщению, если бы умела!.. Но глубокая, невыразимая тоска, поселившаяся в душе лаэррим после визита к Ласточке, не имела голоса. У нее были лишь морозные, по-соколиному острые когти.
Яаминь улыбалась, все более отрешенно и задумчиво.
- Шепчущая Роща? Но одной тебе туда идти не следует, слишком сейчас развелось охотников на сакральное. Найди себе спутника, только обязательно! и с утра отправляйся в путь, чтобы к вечеру уже вернуться в город.
Найти Рощу нетрудно - иди по дороге через Восточные ворота, а меж трех холмов сверни на солнце - и чуть за зенит, набредешь на нее. Ошибиться трудно. Однако будь осторожна. - эльфийка рассказала дорогу, а сама в себя погрузилась.
«Может, Рощу и правда найти не так уж сложно. По крайней мере, отыскать спутника мне будет во сто крат сложней» подумалось Орелин. Вспыхнула на миг радужным самоцветом хрустальная фея, смутила разум девушки, да и погасла. Нет, не Лорин ей в спутники нужен… Раскрылись цветастым веером впечатления ушедшего дня: промелькнули образы горожан, путешественников, торговцев. Кому-то она будет в тягость, за кем-то просто не поспеет, кто-то и сам одиночка, как и она.
Чуть помедлив, Орелин тронула Яаминь за руку – было в этом жесте что-то беспомощное и детское:
- Кто же со мной путь разделить захочет? Не подскажешь ли, где искать?..
- Где? - мысли замерли на лице, как лебеди на поверхности пруда, заслышав тревожащий звук. - но.. тут я не могу тебе помочь. Извини. Я могу лишь сказать, что кого бы ты ни выбрала, твой выбор будет верен. А теперь прости, мне надо спешить домой, солнце уже село, город ждет своих стражей, - Яаминь виновато улыбнулась на прощанье.
Воздух наполнялся темнотой.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 2-01-2009, 15:39

[Барон Суббота >>>]

Гарэль Сорока лежал на крыше и смотрел в ночное небо. Город внизу стихал, засыпал, и лишь звёзды наверху перемигивались, ведя ночной разговор.
Эльф обнажил Дракона и положил себе на грудь, так, чтобы серебристый клинок пересекал его точно пополам. Сорока не умел писать стихи, но он всё помнил, а потому, сейчас в его голове словно сами собой складывались строки, которые, он знал это, были пропеты при нём кем-то. Тихая, переливчатая песня, как разговор с самим собой, небом и мечом на груди.

Ни дождика, ни снега,
Ни пасмурного ветра
В полночный безоблачный час.

Распахивает небо
Сияющие недра
Для зорких и радостных глаз.

Сокровища вселенной
Мерцают, словно дышат,
Звенит потихоньку зенит.

А есть такие люди,
Они прекрасно слышат,
Как звезда с звездою говорит.


- Здравствуй! - Здравствуй!
- Сияешь? - Сияю.
- Который час? - Двенадцатый примерно.

Там, на Земле, в этот час
Лучше всего видно нас.
- А как же дети? - Дети? Спят, наверно.

Как хорошо, от души
Спят по ночам малыши.
Весело спят, кто в люльке, кто в коляске.

Пусть им приснится во сне,
Как на Луне, на Луне
Лунный медведь вслух читает сказки,
Лунный медведь вслух читает сказки.

А тем, кому не спится,
Открою по секрету
Один замечательный факт.

Вот я считаю звезды,
А звездам счета нету.
И это действительно так.

Смотрите в телескопы
И тоже открывайте
Иные миры и края.

Но только надо, чтобы
Хорошая погода
Была на планете Земля.

Там, высоко-высоко
Кто-то пролил молоко,
И получилась млечная дорога.

А вдоль по ней, вдоль по ней
Между жемчужных полей
Месяц плывет, как белая пирога.

А на Луне, на Луне,
На голубом валуне
Умные люди смотрят, глаз не сводят,

Как над Луной, над Луной
Шар голубой, шар земной
Очень красиво всходит и заходит,
Очень красиво всходит и заходит.*

И город отозвался. Шелестом ветра, перезвоном колокольцев, поскрипываньем флюгера, он подхватил песню Гарэля и понёс её дальше.

__________________________________________________________
*Песня звездочёта, версия исполняемая БГ и А. Васильевым.

[Серина >>>]

Всё те же декорации и действующие лица (Таверна)

На дерзкий взгляд певца эльфийка ответила тёплой улыбкой, сопровождаемой хитрым прищуром зелёных глаз, а потом заслушалась, вдыхая мелодию и слова, словно свежий ветер, пролетающий над Озёрным.
Взгляд Тае затерялся где-то между ночью, царившей на улице, и глазами менестреля, устремлёнными на трактирщика. Голос Каэро был подобен тополиному пуху, тёплым снегом (или пеплом?) покрывающему мостовые в первые летние дни. И вместе с песней билось её сердце, споткнувшись о тишину, зазвеневшую в ушах, когда мелодия оборвалась.
- Спасибо, Каэро - взгляды на мгновение соприкоснулись, после чего Тае обернулась к трактирщику, легко кивнула, и по медовым локонам промелькнула молния отблесков свечей.

Улица, выходящая к берегу

Ночной воздух принёс свежесть кристальной озёрной воды, лёгкий запах яблок от растущих почти у самого берега деревьев. Тае вслушивалась в звуки темноты, в неуловимую мелодию, пронизывающую каждый камень мостовой, каждый цветок, накинутую невидимой сетью на город. Она была уже гораздо более различима, чем раньше, когда в таверне менестрель вплетала её в свою игру.
Так весенняя дошла до берега, из-под опущенных ресниц глядя на раскинувшуюся перед ней водную гладь. Она пела, повторяя звучащие в голове слова, которые впервые услышала здесь же, семь лет назад. Тогда Озёрный только-только принял её.

Закрой усталые глаза
Сон спрячет душу от беды
За нами вслед придет гроза
Стирая прошлого следы

Я унесу тебя в мой дом
В страну серебряной травы
И сердце, раненное льдом,
Вновь станет легким и живым *

---
*Тэм - "Дорога за предел"

Сообщение отредактировал Серина - 4-01-2009, 0:34

[Сайрон >>>]

* еще день, улицы Города, совместно с Сигрид *

Айи продолжала бежать вперед, но друид остановилась, будто зацепилась одной из своих многочисленных кос разной толщины за кованый узор на невидимой решетке.
- Так-так.. Стой. - протянутая рука словно натянула поводок, и котенок тоже остановилась. - Да не гетто ли тут у вас...
С расширенными ноздрями она втянула воздух, резко повернулась в сторону имперца.
- Кис. Кис. Кис.
Спокойный оклик. Оклик, похожий на развертывание боевого веера.
" Ага, сейчас! " Кот замирает на месте, готовый в любой момент прыгнуть в сторону, хотя ведь улица, прохожие... "Главное - не смотреть в глаза". Колокольчик звякает, покачиваясь на ошейнике. "И что ты сделаешь?" Быстрый взгляд в сторону друида, кот выпускает когти и шипит.
Друид выпустила Айи из-под своего контроля. Имперец. В Озерном. Она словно помолодела, по-охотничьи подобралась. За его шкуру ее только поблагодарят.
- Кис. Кис. Кис.
Она медленно приближается. Шаг. Шаг. Шаг. Перекидывает посох на обе руки. Глаза загораются зеленым.
"Кис, кис, кис. Уже иду". Лорин прыгнул в сторону, с громким воплем оцарапал зазевавшегося эльфа, и, задрав хвост, побежал по улице от друидки, по прежнему громко мяуча. "Опасность! Наглый мальчишка, тут друид и она только что хотела увести котенка!", вопит кот, петляя под ногами, и высматривая путь к отступлению.
Друид выставила вперед посох на манер знамени, и тут же прямо из-под земли стремительно взвилась живая изгородь из цепкого колючего вьюна. Изгородь еще поднимала вверх последние широкие листы, а Лорин уже запутался в переплетении ветвей. Удовлетворенно улыбнувшись, друид подошла.
- Мааааууууу!!!!!!!!!!!!
Кот шипит, показывая когти и дерет стебли.
"Ага... не такой и прочный, можно вырваться. Хотя превращаться все таки не охота, честное слово". Лорин прищурил глаза, следя за друидкой. "Что ей надо, интересно? "

Женщина наклонилась к коту, одной рукой взяв за загривок, второй ладонью вниз отпуская вьюн.
- Так-таак, - друид подняла кота на уровень глаз, выпрямляясь. - Да тут офицер. Ирьяла благоволит мне..
Оцарапанный эльф ограничился красноречивым взглядом и парой слов на Старшем наречьи. Его девушка - или сестра - потянул его в сторону, с опаской поглядывая на друида. Еще две девочки предпочли водосточные трубы, барельефы и крыши встрече с боевым друидом - и, судя по всему, боевым морфом
Лорин убрал когти и протяжно мяукнул, закрыв глаза. Нет, с этой друидкой что то определенно не так... "Выпустить когти, перевернуться, выбить посох и ударить в грудь кинжалом, как учили, вторым по горлу и прыжок - верная смерть... Нельзя!". Вместо этого, кот опустил уши и повис на руке, изображая покорность.
- Хорошая киска, - с волчьей улыбкой друид погладила морфа по ушам. - Хорошая. Смирная. Ну-ка, скажи, скольких ты зарезал? а?
- Маааау!
"А я почем знаю", мелькнуло в голове у Лорина, "Впрочем, это не важно, главное, чтобы не зарезали меня. А ведь у нее нож на поясе, или нет? Ей же все равно, что здесь не проливают кровь... "
Кот приоткрыл глаза, чтобы видеть руки друида.
" У меня реакция быстрее, ничего ты мне не сделаешь. А еще мне интересно, почему здесь нет стражи... Кажется, все таки придется драться. "
- Пойдем-ка, - Женщина на вытянутой руке отнесла кота куда-то в переулок, там опустила на землю, встала так, чтобы загородить выход. - А теперь будь добр, перекинься. Я не хочу лезть в твою голову
- Мау!
Лорин подпрыгнул, и в следующий момент оказался уже в человеческом облике, стоя напротив женщины.
- Что тебе надо от меня, друид?

* продолжение следует *

[Сигрид >>>]

Граница озера и города

Тае пела, и призрачное серебро голосов иллис, ветер в бутылках, струи по хрустальным трубкам и спиралям. В нем не было слов, лишь согласие и мягкая поддержка голосу. Иллис хорошо знали менестреля.
Гладь озера была свинцово-неподвижна, ветер, лаская, едва касался ее, слишком легко, чтобы вызвать волны. Теплые его ладони ложились на кожу дружеским жестом приветствия.

Храм

В огромном, из-за полутьмы неопределимых размеров зале на бортике красно-зеленого мраморного бассейна сидел мокрый илль в жемчужной короне на синих сосульках волос, в тяжелой от воды церемониальной одежде, и с миндалевидными мутновато-зелеными, что нефрит, глазами.
Лльюинь стоял несколько в стороне, бледный и будто встревоженный печалями мира, что ежедневно видит в лучах заходящего солнца. Он поприветствовал девушек, Яаминь лишь чуточку теплее, перед Яникой лишь на вздох замер, пораженный
Тот же взгляд. Так встречают вернувшихся с войны. Так встречают тех, кого похоронили своими руками.
- Долгой весны, Говорящая-с-драконом. Я Лльюинь, жрец Дня Озерного. Это Йончер, владыка народа Иллис, - существо с нефритовыми глазами кивнуло почтительно. Вокруг него на мраморе прозрачная лужа медленно увеличивалась. – Что привело тебя .. в дни закатного тумана?
Яаминь осталась в тени, Яника не заметила, когда эльфийка покинула Храм.

Улицы города

- Что я хочу? – друид насмешливо сложила на груди сухие руки, перенесла вес на одну ногу, отставив вторую. – Я хочу мести, морф. За моего сына.
Посох прислонен к стене. Имперцу не удрать – если только он не умеет летать или лазать по стенам.

[Bes/smertnik >>>]

Где-то в городе...

Неприкаянная и уставшая, бродила она по улицам Озерного.
Краски ночи густые, волнующие – некоторые ярче дневных… пылают факелы, светятся окна, чередуя мягкое свечение с иссиня-черной, прохладной темнотой. Тени искажают знакомые образы, вплетая их в загадочную мелодию звезд. Дома становятся выше, улицы шире… И музыка. Со всех сторон песни…ах, как бы она хотела тоже что-нибудь спеть, что-то настолько красивое, что…
- Эй, милочка, не подскажешь ли старому лешему, где тут можно переночевать? - хриплый говорок вывел Орелин из мечтательного состояния. Она неохотно оторвала взгляд от звездного неба и взглянула прямо перед собой, на невысокого, седого, как лунь, дедка. Тот улыбался, смело показывая миру оставшиеся зубы, и поглаживал жиденькую бороду:
- Да ты не смотри так. Если б мне в юности кто-нибудь сказал, что меня будут пугаться молоденькие девушки, я бы этому прохвосту такой типун на язык привесил… А теперь я с каждым годом все чупокабристей и чупокабристей, вылитая сизюлевая кракозябала времен всяких гренделей.
Орелин с любопытством рассматривала бедно одетого путешественника, употреблявшего такие странные, непонятные слова. «Интересно, сколько из них – бранные?» Дедок тем временем продолжал разглагольствовать, беспрестанно теребя несчастную бородку «Может, она стала такой редкой именно из-за этой его привычки?..» Внезапно, старик осекся на полуслове и уставился на Лаэррим немигающим взглядом. Контрастное ночное освещение безжалостно рассекло его лицо пополам, погрузив одну половину в глубокую тень и непомерно исказив вторую. Под шелухой добродушия копошилось нечто древнее, хищное.
- Я тебя, кажется, дорогу рассказать просил. Али нет?
Девушка сглотнула. В левый висок настойчиво билась вена:
- Прости мне мое замешательство, о ночной гость нашего города. Много в Озерном мест, где можно отдыхом насладиться, к примеру…
Орелин смолкла, в мерцающем полусвете она была похожа на ту самую хрустальную фею, что лежала у нее в лаковой шкатулочке на дне сумки. Железный, колючий взгляд старика не отпускал; так пинцет ученого держит за лапку красивую бабочку.
- Ох и молодежь нынче. К ними по-хорошему, а они в обморок хлопнуться готовы… - Оставшийся на свету темный глаз-щелочка слезился, соленая влага стекала по лабиринту морщинок долгими блестящими полосами и таяла в бороде. - Скучно с тобой милочка, скучно.
Старик повернулся спиной к Лаэррим, побрел прочь, напевая что-то несуразное:

Как-то в Рощу я пошел,
Но пророчеств не нашел,
Не нашел Гармонии -
Все меня не поняли!

Вечер Мира – ерунда,
Тоже, знаешь ли, беда!
Трус, не плачь и не реви,
Если страшно - не живи!

Серениссимы уста
Все поставят на места.
Солнце всмятку! Берегись!
Коль не поздно – утопись…

Сиплый голос старательно выводил куплет за куплетом. Орелин очень пожалела, что позволила себе вслушаться в текст – такой…мерзости…она никогда прежде не встречала. После знакомства с этим существом, ей захотелось омыть лицо прохладной водой из Озера, очиститься, убрать следы этого гнилого взгляда. Девушка сделала два нерешительных шага назад, повернулась и побежала – куда угодно, лишь бы подальше от чужака. Как он посмел! Такое святотатство! Почему Озерный позволил ему ходить по своей земле!?
…одной тебе туда идти не следует, слишком сейчас развелось охотников на сакральное. Найди себе спутника, только обязательно…
Захлебнувшись бегом, она останавливается. Вдох-выдох, жар, нервная дрожь. Яаминь права, нужно найти того, кому можно доверять. Одна она в Рощу точно не пойдет – вдруг старик направляется туда же?..

[Сигрид >>>]

Храм

(с кошкой))

Яника поклонилась иллю и жрецу, не показав удивления.
В самом деле, не ему ли знать, кто она такая... лицом девчонки и порванными на коленке штанами его не обманешь.
- Я пришла, потому что мне некуда идти. И нечего делать больше - я потеряла свое предназначение, своего Хьоо. Я не могу вернуться, потому что не помню, куда, - она отвела глаза. - Я ищу ответ на вопрос, но и вопрос мне тоже нужно найти. И помощи я просить не умею... я не заслужила помощи.
Лльюинь неумело улыбнулся ей, будто разучился улыбаться - или будто не мог решить, относиться к ней как к девочке или как к той, что много старше его и много больше прожила и узнала. Илль кивнул
- Как имя твое и твоего Хьоо?
Его голос звучал как звучит ветер в пустой бутылке - гулко, музыкально, потусторонне.
- Меня зовут Яника.
Да, именно так: "меня зовут", а не "мое имя". Имя, оно у тех, у кого есть своя судьба, тех, кто выполняет свой долг. Они заслужили носить Имя. А ее просто зовут... да и то - вранье, никто ее не зовет, потому что некуда.
Бедная она, только и жалости - не заслужила.
- А имя Кровного - Нельтарион-Райи, изумрудный Нельтарион-Райи с янтарными глазами...
Илль и эльф переглянулись.
- Нельтарион-Райи. Фишхилаз спит.
- Тайкельтиэтр и Кьеллиани на краю мира.
- Точно больше....
Главы городов побледнели до цвета свечи в северной церкви империи.
- Яника, - снова ветер в бутылке. - Что заставило тебя уйти?
- Сама бы ты не ушла.
- Это..

[Хелькэ >>>]

(продолжение)

Лльюинь и Йончер закончили вместе, но выглядело это не театрально, а естественно, как естественно сосуществование двух народов в одном городе.
- Это твой вопрос. Ответь на него?
Илль теперь улыбнулся, не открывая зубов.
- Если будет смотреть сквозь воздух - смотри сквозь воду. Зеркала нам дарованы во благо.
- Ничего не происходит случайно. Этот храм открыт для тебя в любое время. Но куда ты идешь, Говорящая?
- Зачем ты идешь, Говорящая?
- Я ушла, потому что думала, что не смогу - уйти. Но я смогла.
Лучше было верить в "не могу", нежели проверять... ведь он говорил, говорил! Но ослушаться легче, чем послушать, принять, запомнить... Поверить.
- Теперь я хочу вернуться.
И мысль, появившаяся только сейчас - Яника, ведь у тебя _не должно было_ получиться. Сделала шаг туда, куда не могла шагнуть. Неужели кто-то помог, неужели что-то подтолкнуло? Внутри стало холодно.
- Нее.. - Йончер закинул ногу на ногу, с гладкой чешуи накидки сорвалась скопившаяся там вода. - Не так. Ты и сама в это не веришь.
- Я не прошу ответить сейчас.
- Ответь, когда найдешь.
Они говорили по очереди, двое - и один голос, голос города, потому каждый говори "я".
- Воды Озерного не излечат того, кто ищет целебных вод
- Но кто ищет вопрос - они помогут
- Почему ты ушла, Говорящая?
- Зачем ты ушла?
Они смотрели на нее, серые спокойные глаза эльфа и хитрые нефритовые илля. Они не ждали ответа. Они.. благоговели перед ней и не знали, как помочь.

[Мара >>>]

Уже вечер. Продолжение разговора Ллюиня и Имариэль в доме жреца дня и жрицы ночи.

Тишина плавала спокойно, как водны Озера, не принуждая неловкостью нарушить молчания. Чернила сумерек меж тем густели.
- Скажи. Ты смогла бы стать..Верховной Жрицей?
Лльюинь спрашивал будто свои ногти.
Так, наверное, спрашивают у зеленой гусеницы смогла бы она взлететь и так же как эта гусенца, Имариэль не знала, что ответить. Но солнце несколько раз сменило бы луну и гусеница все равно бы взлетела и не важно, знала она заранее об этом или нет. Имариэль же не хотела заглядывать в будущее и искать там ответ на вопрос. А сейчас сомнений было гораздо больше чем уверенности и между "да" и "нет" практически не существовало разницы.
- И да и нет. Я не могу сейчас ответить. Но ведь у нас есть Верховная Жрица
Лльюинь со странной улыбкой опустил голову. Светлые пряди, свободно падающие на лицо, отнимали у него солидность и далали совсем мальчишкой.
- Надо сейчас. Имарэль. Надо сейчас. Тогда и саблю найдешь.
Чаши весов с сомнениями ощутимо качнулись и никак не хотели остановится. Озерная смотрела на Жреца Дня и убеждала себя, что это всего лишь вопрос и ради поющей она должна ответить. Но нет более мутной глади воды, чем поверхность озера познания самого себя. Танцующая тень, потерявшая свою саблю и чувствующая, что вот-вот вместе с ней в этом озере потеряет саму себя, уже искала не ответ, а силы, чтобы его произнести.
- Смогла бы.
Лльюинь закивал, как ветка, с которой сорвалась птица. Потом наконец сказал
- Это хорошо, - но слова прозвучали как продолжение кивка, ни о чем и не ей.- Послушай, - эльф потер ладонью лоб. - Имарэль. Возьми на стене саблю. Там.. где ты видела. Она?
Танцующая вспорхнула с ковра и сама не заметила, как оказалсь возле стены с висящей в ножнах на незаметных штырьках саблей.
- Она, поющая, - произносила Имариэль, а руки, не дожидаясь желания хозяйки, уже бережно сняли саблю, привычно скользнув подушесками пальцев по точеному узору и тяжелым красным лентам.
- Это хорошо, - повторил Лльюинь, что девушка поняла: совсем не хорошо. Очень не хорошо.
- Нне.. буду я тебя задерживать. Да и ночь скоро. - он сидел, руик на коленях, лица за волосами не видно, только острые кончики ушей из прядей выбиваются.
Красные ленты обвивали тонкую руку, не желая расставатся. На Озерный спускалась ночь и приходило время Танцующих теней, а жрец дня оставил больше вопросов, чем звезд на черном полотне неба.
"Яаминь" шевельнула губами Имариэль и вздохнула, пытаясь унять тревожный стук сердца.
- Я подожду Верховную Жрицу в Храме. Доброй ночи, - танцующая поклонилась.
Лльюинь не ответил.
Жрец дня плакал, удивляясь прозрачным каплям на ладонях.

[Stranger >>>]

Где-то в городе, рядом с Орелин.

Посреди широкой пустой улице под чистым ночным небом стоял человек. Что человек - видно было издалека, по фигуре да по одежде. Невысок и широкоплеч, так что по сравнению с исконными обитателями города - выглядит вовсе коренастым. И стоит присутулившись, и волосы светлые - нестриженые, спутанные, да поди и грязноватые. А одежда - добротная, но поношенная - сделана прочно и грубо. И не засохшая ещё грязь на кожаных сапогах, и котомка да короткий лук в простом чехле за спиною.
Стоял, уперевшись грязными сапожищами в узорчатую мостовую. И озирался по сторонам. Осторожно, но не настороженно: будто стесняясь. Любуется... Даже рот приоткрыл.

Вот заметил бегущую эльфийку - и взгляд вмиг стал из рассеянного сосредоточенным и твёрдым. Лицо у человека изрядно заросшее - усы густые, серые, борода под стать - будет... Лет через пять. Пока - неровная поросль на широком подбородке. Пользуйся он бритвой - старше своих лет может и не выглядел бы.
Широким уверенным шагом направился прямо навстречу Орелин а когда их разделяло десятка три шагов - громко обратился:
- Стой! Не беги. Это не тот ли старый сумасшедший тебя так напугал? - Голос у незнакомца густой, низкий - раздавался далеко и гулко, и на этой просторной безлюдной улице звучал даже как-то слишком громко и грубо. - Старикашку бояться нечего - просто бродяга. Видел я его. Пускай щебечет свои песенки, вреда нет. Или он тебя тронул? - Спросил сердито. И в прямом его взгляде ясно читалось: сейчас услышит что да, обидел бродяга - и ничего хорошего старикашке не светит.

Сообщение отредактировал Stranger - 10-01-2009, 0:20

[Сайрон >>>]

* Улицы города, Друид, Лорин. Продолжение. ()совместно с Сигрид *

"Три шага. Немного..." Пока друидка говорила, Лорин незаметно завел руку чуть назад, нащупав рукоятку висящего на ремне арбалета. "Интересно, она без посоха колдовать умеет?" Морф резко перевел арбалет вперед, одновременно левой взводя тетиву. Стальной наконечник болта уставился точно в грудь магичке.
- Месть это не то, ради чего стоит жить, женщина. Но это последний раз, перед тем, как я начну делать то, для чего я предназначен в ваших глазах. Надеюсь, ты меня поняла.
Внезапность, испуг, торжество - я так и знала!, торжество - вот ты и погубил себя! - вспыхнули в глазах зеленым ослепительным огнем. Она подняла руку, едва заметно дрожат узловатые, что старые ветви, коричневые суставы. Она засмеялась.

- " Пес бездонный! "
Лорин чуть отвел арбалет влево и сустил курок, целясь в верхнюю часть прислоненного к стене посоха. Болт сорвался с ложи, а морф уже прыгнул, выставив разряженный арбалет вперед двумя руками, на грудь друидки. Опрокинуть, оглушить... Не успеет она доплести заклинание, слишком близко подошла безумная магичка, чтобы воевать с боевым морфом.
Болт отскочил о навершия посоха, пролетел над головой морфа, отбил кусок барельефа с соседней стены.
Высокая сухая друид не удержала равновесия, отшатнулась назад; падая, рефлектоно схватила посох. Длинное древко заклинило поперек стен, друид повисла в подвешенном состоянии, с арбалетом на груди и полубезумными глазами
- Маааааааааааааау!
Лорин подпрыгнул, в полете превращаясь в кота, повис на застрявшем посохе, подтянулся и прыгнул, толкнувшись лапами о плечи друидки, чтобы приземлиться у нее за спиной. Метнулся по улице, и не удержался от ехидного шипения перед тем, как исчезнуть в очередном подвальном окошке. "Ведьма!".
Морф пронесся через подвал, выскочил на площадь и, сбавив темп, трусцой направился в сторону озера. Солнце уже садилось, и ему не хотелось иметь дело с Тенями, которые, как он знал, охраняли Озерный по ночам. "Спятившая ведьма! А ведь сколько патетики, а? Убийцы, месть... А через 15 лет они приходят убивать тебя, и все еще мнят себя защитниками и клеймят тебя убийцей, хотя на этот раз защищаешься уже ты, а убивают - они. Если так будет дальше, я нарушу данное себе слово и буду вести себя, как на войне, а не сбегать от боя, будто трус, хотя мог бы убить ее раза два, если бы хотел". Лорин фыркнул, поймав себя на том, что рассуждает словно обиженный мальчишка.
От озера веяло прохладной водой, свежестью и, почему то, легким ароматом пыльцы. Лорин бежал по берегу, пока не пересек городскую черту, и еще полчаса просто шел вдоль кромки воды, уже перекинувшись в человеческий облик и откровенно любуясь пейзажем. Солнце зашло, но свет от луны и звезд, к тому же отражавшегося в воде, сиял не чуть не хуже - по крайней мере для кошачьего зрения морфа, наслаждавшегося любимыми им черно-золотистыми полутонами звездной ночи. Цвета становились приглушенными, зато каждая вещь приобретала своеобразный ореол, сотканный из отраженного света и серых теней, будто исходивший из нее самой. А запахи..... Кто не знает, как пахнет ночь, когда в прохладном, не загрязненном дневной пылью воздухе витают запахи еще разогретых трав и деревьев, как пахнет туман, мокрые камни на берегу, тот потерял многое. Морф постоял на берегу, глубоко вдыхая, прикрыв глаза и медитируя, пытаясь вобрать в себя всю красоту выпавшей на его долю редкой спокойной ночи. Затем перекинулся, и уже в обличии кота прыжками помчался в лес, чтобы там, забравшись на дерево, спокойно провести остаток ночи.

[Серина >>>]

Вслушивайся в голоса иллис, летящие струями серебряного света сквозь толщу воды.
Услышать. Почувствовать. Прожить каждую ноту, каждый миг этой песни.. Увидеть, как живая музыка течёт вместе с кровью по венам, как она же лунной дорожкой растворяется в неподвижно-зеркальной глади.
Глаза Тае были закрыты, но как никогда ясно она видела всё, вместе с дыханием ветра чувствуя жизнь города, и мягкие касания его успокаивали, принося лёгкое тепло рук ребёнка.
Откуда-то издалека прилетел порыв ветра, наполненный запахом вереска и горькой полыни.
Тае опустилась на колени у самой кромки воды. От почти невесомого касания тонкой ладони по ней кругами пошла рябь. Сегодняшняя ночь была для Лаэррим особенной. Несколько лет назад она предпочла бы занять это время чем угодно, лишь бы не окунаться в колодец воспоминаний, а вчера Тае почти ждала её, не в силах признаться в этом даже самой себе.
Небо оставалось всё таким же безучастно-высоким, бархатным, лёгкие голоса иллис возносилсь к нему сквозь свинец озера, ночной ветер - тонкие струны инструмента, сделанного настоящим Мастером.

[Stranger >>>]

Совместно с Сигрид.

Около 14 лет назад. Столица Империи.

Открытые галереи замка устроены таким образом, что зимний ветер, особенно злой на этой высоте в серых скалах, не тревожил любителей свежего воздуха, даже если им вздумается прогуляться в легком шерстяном или даже хлопковом платье. Магия то была или гений архитектора, не-специалисту трудно было бы понять.
Принцесса Ирмина в платье цвета полуденного неба в горах, что так выгодно оттеняло ее бездонные глаза, неторопливо шла по галерее, мех куницы, пришитый хвостом к ее рукаву, гладил резные деревянные перила. Она явно приближалась именно к Разоту, но делала вид, что даже не замечает его.
Он же с самого начала приёма чувствовал себя немного не на своём месте - отвык от изысканных яств, великолепная музыка резала уши, да и движения танца вспомнились не без труда. Всего месяц назад спал на голой земле, а единственным напитком была сырая вода. И до сих пор просыпался среди ночи от каждого шороха, а стоило кому-то хлопнуть дверью или окликнуть по имени - рука невольно сжимала рукоять меча. Дома старые слуги, которые знали хозяина всю свою жизнь - и те стали бояться подходить со спины.
Разот неподвижно стоял у бортика галереи, задумчиво крутя в пальцах руки бокал с дорогим напитком. Он заметил принцессу почти сразу - но подавать виду не собирался, рассудив что для того чтобы насладиться её грацией и красотою с него хватит и картин. А о чём завести разговор он найти не мог. Впрочем если она захочет с ним заговорить сама - пускай, на то её воля.

- О, майор Разот, какая встреча. - Ирмина очень умело изобразила изумление. - Я и не знала, что вы уже здесь. Отпуск? Отставка?
Она устроилась рядом, на расстоянии, предписанном этикетом - но так, будто этикет был написан ей самой.
- Принцесса. - изображать удивление он не стал, сразу ответив на приветствие вежливым поклоном. - Ваше Высочество, к счастью лишь короткий отпуск, да и то не по моей воле. Могу благодарить за него клинок Тёмного и излишне заботливых лекарей.
- О, да ты ранен? Хорошо ли с тобой обращаются? Умны ли и умелы ли лекари? - заботливый звонкий голос подобен змеиному яду, и все в замке знают, чего он стоит. Стоит принцессе захотеть - и тот, на кого сегодня ляжет ее выбор, позабудет себя, свои цели и мечты, станет даже не рабом - гардиной в покоях прекрасной принцессы.
Сейчас меньше всего он хотел показать охватившее его внутреннее напряжение. Впрочем та сфера Искусства, которой он владел, как нельзя лучше подходила для светских приёмов. Пожалуй на них умение скрыть свои мысли и чувства могло спасти жизнь куда вернее, чем на поле боя.
- Принцесса, эта жалкая царапина не стоит Вашей заботы. - Ответил он, благодарно склонив голову - Об уме лекарей судить не сумею, но во всяком случае они поставили меня на ноги весьма быстро. Я искренне надеюсь что не пройдёт и недели, как я уже буду там, где смогу послужить моему Отечеству лучшим образом.
- Амион, послушай, - ментет ощутил легкое гипнотическое воздействие, будто принцесса щупала его возможности, - так ли тебе хочется возвращаться в эту грязь, в этот холод? Не лучше ли остаться в замке, где достойному самое место?
"Прощупывает? - удивился морф - Она могла бы просто смять мою защиту и -посмотреть-, вместо того чтобы осторожно притрагиваться." Но и будь она слабее, Амион не стал бы вступать с Ирминой в поединок. Только не с дочерью Светлейшего и наследницей престола.
А вот вопрос застал его врасплох. Заставил задуматься - не над ответом, а над тем, как сказать этот ответ.

- Что такое? - Ирмина на время оставила попытки "пробить" сознание морфа. Или предпочла им атаку другого рода. которую ментет его уровня просто не почувствовал. - Я сказала что-то не то?
- Нет, Ваше Высочество говорит верно. - Наконец ответил Амион, всё ещё не поднимая взгляда; впрочем это в любом случае было-бы нарушением этикета. - Пусть достойные будут там, где им место. Мудрым управлять Империей. Но есть те, чей скромный талант в воинском деле много превосходит их мудрость. Им нет места нигде, кроме как на поле боя.
Ирмина засмеялась, будто хрустальный горох рассыпала
- Ты говоришь как школьник, выучивший урок. Четыре, майор. Без выражения. А теперь ответь мне искренне, чего бы ты хотел? - принцесса оперлась на перила и даже отвернулась немного, чтобы не смущать
Он чуть улыбнулся, уже не смущённо, но позы не переменил.
- Ваше Высочество, Вы высоко оценили моё умение излагать выученное. Хорошо помню, что старый учитель словесности был куда более строг со мною... Простите мне мою сентиментальность. Я на самом деле истосковался по родине. Но что до выражения - Продолжил он серьёзнее и твёрже. - Поверьте мне, я умею быть выразительным. Не словами, а ударом меча и движением челюстей. А пока я лишен этих возможностей - чувствую себя жалким, как выброшенная на берег рыба. Или хотя-бы как нерадивый ученик, не умеющий ответить заданного урока.
- Хорошо! - принцесса хлопнула ладонью по перилам и ушла, мимоходом задев морфа мехом с рукава. Улыбка ее говорила, что разговор еще далеко не закончен.

Сообщение отредактировал Stranger - 9-01-2009, 23:51

[Мара >>>]

Темными птицами летели по небу облака и слышала эльфийка их протяжный стон, видела как вот-вот выглянет из-под них луна и разольет серебро по самому краешку этих пушистых вестников бури. И ночь окрасится бледным сиянием и затанцуют силуэты в бесконечном завораживающем танце, а темнота найдет самую глубокую впадину и спрячется там, пока облака снова не закроют сияющую луну. Имариэль любила эти переливы лунного света, это время, когда озерный спит, а семь теней охраняют его сон.
Ночь не терпит шума и суеты, это все осталось там, на закате угасшего солнца, а сейчас тени скользят по крышам домов, неслышимые и невидимые, черные на черном и только изредка вспыхнет укаткой алая ленточка, выбившаяся из-под плаща.
- Я чувствую, твоя сабля сегодня будет петь.
- Надеюсь, эта песня не станет погребальной.
Имариэль задержалась на плоской крыше с высокими бортами и внимательно стала разглядывать силуэты пузатых бочек, пирамидой стоящих у стены.
- Что-то увидела? – из-за ее левого плеча выглянула другая жрица.
- Ночная птица, что-то ищет, ничего особенного.
Две черные фигуры в длинных плащах снова исчезли из вида.

[Сигрид >>>]

Дом жрецов

Лунные покрывала дышали неслышно тихим закатным ветром. Отзвенела вечерняя молитва, духи – Хранители обошли город, покивали друг другу сотканными из грез головами – каплями и успокоенные возвратились на кромку неба, чтобы еще ночью посветить звездами. Дозволенная, в город полилась ночь.
- Может быть, твой долг остаться сегодня со мной?
Яаминь сдержала вздох. Узкие руки на сабле, все никак не решаются снять, она спряталась в волосах, она бы осталась, если бы не.
- Если бы не что, Яаминь?!
Лльюинь сидел там же, где его оставила Имарэль, спиной к лежанке, светлые пряди на лице, белые слезы на щеках. Трещина обиды в мудром спокойном взгляде, горький излом бровей.
- Если бы не что….
Лунные покрывала скорбно замерли, отдавая приглушенный пушистый свет, напоминающий отражение лунного на волосах. Фиолетовые тени разделяли до неестественного четко да и нет, тьму и свет, было и есть. Яаминь и Лльюинь, жрец Дня и верховная жрица Ночи.
Ее волосы пахли зарей у храма, где озеро касается мраморных ступеней. Ее волосы, синие гладкие волны, собранные в две косы и перехваченные обручем. Город без Хранителя, дом без женщины. Лльюинь плотно провел излучиной ладони по щеке, убирая пряди. Проклятый Дар, прихоть юности, выбор, данный Ирьялой. Позволение, данное Ирьялой.
- Судьбы нет, ты знаешь. Хлиари лишь протягивают нам пергамент и перо. Вязь рун каждый рисует для себя сам.
- Да, да, все так, все верно.
Яаминь обернулась.
- Melde. Не грусти.
Улыбка рождается в сердце, загорается в зрачках, передается из ладоней в ладони. Огонек на двоих не стоит нарушать, он продлится свою вечность, как бы пафосен ни выглядел со стороны. Сокровенный, он создан двоими и для двоих.

Яаминь сняла со стены саблю, как каждый вечер. Лльюинь пожелал ей легкой тьмы, как каждый вечер. Набросив на плечи плащ с белой подкладкой, застегнув пряжку-полузвезду, жрица откинула на спину косы, как каждый вечер. И с балкона черной молнией скрылась вверх.
Как каждый вечер.

Лльюинь зажег свечу.

[Барон Суббота >>>]

Танцующий.

Смолкла песня, затихли её ноты, и некоторое время звёзды щурились сверху, словно довольные коты. Гарэль лежал, смотрел вверх и безмятежно улыбался в небо, как вдруг, его рука, лежащая на рукояти Дракона ощутила тепло.
- Что, друг мой, хочешь сплясать, да? - он поднял меч вертикально вверх. - Ладно же, спляшем!
Никогда человеку не суметь подняться так плавно, текучим, движением, напоминающим даже не о воде, а о клубе дыма, двигающимся при дуновении ветерка.
- Я поведу, ты не против? - эльф застыл в высокой, ажурной стойке с мечом на отлёте, острием вниз, всем своим видом напоминая странный флюгер. – Ведь не против? Аааангард!
Шаг вперёд, Дракон сверкает, отдавая чёткий салют звёздам и тут же опускаясь в срединное положение, а сам эльф приседает, чтобы уже через секунду взвиться, как сжатая до предела и резко отпущенная гномья пружина. С одной крыши, он перелетал на другую, беззвучно, легко, быстро, и лишь ветер пел под ласками так и мелькающего Дракона. Сияли звёзды, отражаясь в его клинке и сияли глаза Гарэля, эльфа, ведёт Танец только ночью и только один на один со своим мечом.
Город не спал, он вывернул наизнанку свое прозрачное серебристое покрывало, но звуки стали другими. Ночь звенела бубенцами звезд, смеялась шелестом лезвия о воздух. Но крыши пусты, почему-то пусты. Такой прекрасный час, такое огромное, невероятное небо - и никого.
Дракон летел вперёд, сам выбирая дорогу, а Гарэль бежал за ним, лёгкий, быстрый, необычно грациозный. Не было в нём сейчас дневной дурашливости, иной стала лёгкость, и совсем, совсем иной, стать.
- ОЙ
Прямо из под ног его выскочил белый котенок
Всякий Танцующий получает право называть себя так только после того, как его танец станет вести его сам, делая каждое движение единственно верным. От того Гарэль и не удивился, моментально переставив ногу в другой участок, распластавшись в длинном шаге у самой земли, подхватив котёнка и продолжить свой путь вместе с ним на плече.
- Мяу, - сказал котенок достаточно громко, чтобы наверняка быть услышанным, и достаточно веско, чтобы незнакомец осознал, как котенку высоко.
Гарэль раскатил над крышами серебряные колокольчики своего звонкого смеха и мягко завершил свой танец полупируэтом и восьмёркой на коньке крыши совсем не далеко от Гнезда. Дракон, счастливо сверкая, с маху влетел в ножны, а котёнок был снят с плеча и внимательно изучен.
- Ну и кто ты такой, осмелюсь спросить?
Котенок, явственно смущаясь, отошел назад, так мелко перебирая лапками, будто был заколдованной принцессой с волшебного острова Ю-Фьонг. Котенок сел на хвост. Котенок понял лапку. Котенок начал умываться.
Выдержав все положенные паузы, белый синеглазый зверек перекинулся в девочку, которую Гарэль мельком видел у Фейях, где-то в тени стойки.
- А я тебя знаю, - спокойно сказала девочка, по-взрослому поправляя волосы. - Ты альвеедец.
- Ух ты! - чары танца исчезли, улетучились, и под ночным небом стоял с любопытством в горящих глазах старый знакомец Города, Гарэль, прозванный Сорокой. - А ты кто, осмелюсь спросить?
- Ну. Я брата ищу, - важно ответила девочка. - А ты к Ласточке бежишь?
- К Ласточке? - Гарэль огляделся, понял, где находится и неуверенно кивнул. - Да, наверное к Ласточке. Понимаешь, это он нас сюда привёл. Я тут не при чём, осмелюсь доложить!
- А куда пропал твой брат?
- Он? Он - это кто? - девочка склонила головку к плечу. - Меня вообще-то Айи зовут. А мой брат не пропал, он по делам убежал.
- А меня зовут мама назвала Гарэлем, но людям и остальным почему-то не понравилось, и они назвали меня Сорокой. Ты зови, как хочешь, я уже и так и так привык, осмелюсь доложить!

- А тебя не знаю как мама, а Ласточка звала птицей. И кстати к полуночи, потому что после тебе нечего на улице делать, - Айи села на крышу, расставив ноги, и принялась дергать что-тоЮ будто поднимала люк за кольцою
- А что будет после полуночи? - Сорока согнулся почти пополам, стараясь рассмотреть, за что именно там дёргает девочка.
- Кстати, он - это Дракон! - Гарэль похлопал меч по рукояти.
- А послеполуночи, - Айи вытолкнула слова скороговоркой, голосо полетел вверх до писка, пока не распахнулся люк. Довольно квадратный, хотя и небольшой. - уффф... нельзя потому что Ласточка так сказала. - Девочка была уже по пояс в проеме, - а она редко говорит "нельзя".
- А, ну тогда ладно, - Гарэль подумал, дождался пока девочка не скроется в люке целиком, и прыгнул следом, не глядя. Так интереснее...

- Ну-ну, почему я не удивлена, - Фейях за шкирку подняла Гарэля, поставила на ноги и оглядела так строго, как только могла, сохраняя при этом озорные искорки. - И какой же ветер тебе в крылья попался, а, птица?
- Ласточка! - Гарэль обрадовался совершенно искренне. - А я как раз тебе хотел сказать спасибо! Осмелюсь доложить...
- А, ну-н, Сказал?
Гарэль задумался...
- Спасибо! - громко и с неподдельным чувством произнёс он, и добавил чуть тише. - Теперь, да...
- Вот и прекрасно. А теперь будь добр оставить мою кухню
- Так после полуночи на улице быть ведь нельзя!
Фейях удивилась до растерянности.
- А при чем тут улица? Или зал моей таверны слишком для тебя скромен?
- Ааа, - Гарэль понимающе покивал и как можно поспешнее ретировался в ближайшую дверь. В кладовке что-то грохнуло и послышался его приглушённый возглас...
(с Сигрид)

[Bes/smertnik >>>]

Улицы Озерного.
Я и Stranger, совместно:

- А? Н-нет… - Орелин, завидев еще одного путешественника, вздрогнула. Ей вдруг стало стыдно: дед ведь и пальцем ее не тронул, а она ведет себя так, будто ее только что убить пытались. Не хватало еще, чтобы старый человек от ее непонятного испуга пострадал…
- Он правда ничего такого не делал, - теперь Орелин уже выгораживала дедка, боясь ему навредить - Просто я не хочу с ним более встречаться. Но придется. Предчувствие меня посетило, что направляемся мы с ним в одно и то же место.
Эльфийка осторожно, шаг за шагом приближалась к человеку. Двигалась она так медленно и нерешительно, что можно было подумать, будто мостовая под ней сделалась стеклянной.
Рядом с незнакомцем она казалась героиней давно забытой легенды, жительницей расписной книжки с картинками, маленькой цветной миниатюрой.
Ответ Орелин явно озадачил незнакомца
- Ты - да с этим безумцем? - добродушно воскликнул он и разразился раскатистым смехом - на всю широкую и пустую улицу, но тут же сдержался, прервал его, неуклюже кашлянув. - Прости усталого путника. Уж было подумал что старик тебя тронул - и удивился его наглости. Но ты удивила меня ещё сильнее.
Незнакомец широко и дружелюбно улыбнулся, обнажив крупные желтоватые зубы.
- Моё имя Амион. - представился путник, поприветсвовав эльфийку неожиданно галантным поклоном - Я только что принёс свои усталые ноги в Озёрный и ещё не успел налюбоваться городом, как увидел что-то ещё более удивительное! Скажи же, что это за такое место, что ты не можешь найти себе попутчика более надежного чем этот... бродяга. Он к тому же наверняка попрошайка и пьяница; его нос такого сизого цвета, что в потёмках можно подумать будто он прилепил к лицу спелую сливу!
Эльфийка вызвала в памяти портрет старика и побледнела – может, он пьяница, может, попрошайка, но одновременно с этим он КТО-ТО ЕЩЕ.
- А меня зовут Орелин. - девушка легко поклонилась - И старец тот не попутчик мне. Но, видимо, цель наша едина, а значит, схожи пути. Взгляни вокруг. Правда красиво? Есть малая…или…в общем, есть вероятность, что все это исчезнет. Потому я и иду в Рощу волшебную, за Пророчеством. - Лаэррим замолчала, отвела взгляд. Удивительно порой, как правдивая история, рассказанная без всяческих искажений, способна походить на бред безумца…
- Ну, не только это погибнет... Гибель мира - дело известное и почти что решенное. Не новость... - Пробурчал Амион и задумчиво нахмурился. - В Рощу, говоришь? Пророчество? А путь-то хоть недалёкий, но существенный! И времена неспокойные, даром что последние. И ты собралась туда мало что одна - так ещё с этим типом?! Хочешь на патруль проклятых имперцев? Видно ты меня рассмешить собралась, прости если что не так сказал. А покуда всё так - давай-ка я к тебе... скажем, наймусь. А что? - Снова заулыбался путник. - Проводник из меня не худший, да в кармане пусто - и дорого я не возьму.
- Там правда много патрулей?.. - расширила глаза девушка. Если бы когда-нибудь потребовалось поставить памятник наивности, то Орелин можно было бы смело брать натурщицей - И ты хорошо знаешь дорогу? Н-ну… мне, наверное, не помешала бы помощь, однако раньше я никого не нанимала и не представляю, как это делается.

[Сайрон >>>]

Легкий ветер, прилетавший с озера, шелестел листьями, а само дерево, в основании одной из веток которого устроился кот, слегка потрескивало, остужаясь после дневной жары. Лорин спал, или точнее, пытался спать, потому что сон шел какими-то странными урывками, перемежаясь то с серым туманом, то с моментами, когда лес издавал особенно громкие звуки, и он, не просыпаясь до конца, открывал глаза и на мгновение настораживал уши, перед тем, как успокоиться и снова попытаться заснуть.

...
"Поймать и уничтожить"!. Лорин выплюнул стебелек травы, приложил арбалет к плечу и, прищурившись, посмотрел сквозь прицел. Карета, охраняемая пятью всадниками, двигалась дороге, выезжая из леса, и вот вот должна была подъехать к холму, на котором устроился лейтенант , разглядывая беспечную "добычу". Охранники ехали, переговариваясь между собой, даже не смотря по сторонам. Морф поймал в прицел всадника в белом плаще, ехавшего впереди группы и ухмыльнулся. "А вот и причина беспечности. У них там, оказывается, маг есть. Не, господа, свистите в хвост! Это же просто неприлично полагаться только на магию, а?! Поубивал бы... что, впрочем, и сделаю." Маг замер, вглядываясь вперед, в носу у Лорина защекотало от магии "тайного взора", и в следующее мгновение стальной наконечник болта пробил лоб всадника, опрокидывая его назад, под копыта шедших в упряжке кареты лошадей. Возница натянул поводья, карета остановилась, охранники сгрудились вокруг нее, обнажив клинки и глядя по сторонам, не понимая еще до конца, откуда идет опасность. Глупо... второй болт, прелесть с выточенной ложбинкой, издающий в полете дикий свист, впивается в круп передней лошади, и животное, взбрыкивая копытами, бросается вперед, уволакивая за собой остальных, вместе с каретой и ошалевшим кучером. Впрочем, бежать им недолго, впереди на дороге рассыпаны "колючки", так что... Всадники срываются с места, пытаясь их догнать, а на дорогу, казалось бы под самые копыта лошадей, уже вылетают четыре серых тени, превращаясь в имперских солдат. Солдаты его подразделения, до этого спокойно сидевшие вне поля "зрения" убитого мага. Два арбалета разряжаются почти в упор, ржание налетевших на "колючки" лошадей сливается с воплями всадников. Лошади в упряжке рухнули, словно им подрезал ноги, карета налетев на них, остановилась и завалилась набок. Лейтенант поморщился, как от боли, увидев, как одного из солдат, не успевшего отскочить от несущегося животного, сносит удар лошадиной груди. Третий всадник, наверное, успел удивиться перед тем, как прыгнувший ему на спину кот перекинулся и перерезал ему глотку кинжалом, спихнув хлещущее кровью тело с седла и завладев лошадью. Последний, проскочивший вперед, ошалело посмотрел на опрокинувшуюся карету, и с воплем послал лошадь вбок, в попытке убежать. Лорин, сбежавший с холма, не удостоил его даже взглядом - шагах в двухстах в ту сторону было болото, и морф не сомневался, что спятивший человек его не обойдет.
- Лейтенант?
- Займитесь раненым! Мне еще надо доделать работу.
Минута от силы боя, безупречно, если не считать поломанных ребер капрала. Лорин мог собой гордиться, впрочем, охота ему всегда нравилась, и ему хватало удовольствия, получаемого от выполнения задания. Небрежным шагом но дошел до кареты, и слегка помедлил, перед тем как откинуть дверцу и заглянуть внутрь. Морф не сомневался, что выжившие в ней, если таковые есть, не способны оказать сопротивления - все таки удар был не слабым, но все таки было любопытно, какую дичь им приказали поймать на этот раз.
- Господин лейтенант?
- Все мертвы, сержант. Можно уходить, - проговорил Лорин, глядя в испуганные глаза девочки лет 14, прижимавшей к себе белого котенка. Единственного пассажира кареты. Их добычи.
...

Кот чихнул и открыл глаза. Сон, мать его песью.... ну почему сниться всегда самое плохое? Лорин взглянул на проглядывающее сквозь листву небо и принюхался. Нет, все спокойно. а еще недавно он мог поклясться, что ощущает магию. В любом случае, в песью глотку такие сны. Кот спрыгнул с дерева и направился в сторону дороги, ведущей к городу.

[Серина >>>]

Как настала глубокая ночь, Тае не заметила, погружённая в свои мысли и музыку, что сплетали иллис, Озёрный и она сама. А между тем, стоило возвращаться домой. Но как же не хотелось!
Ещё немного посидеть здесь, на берегу озера, ещё немного насладиться прохладным ветром, пахнущим весной, ещё немного побыть этим волшебством, окрылённой звуками жизни, которым, возможно вместе с Ирьялой суждено кануть в небытие.
Но уже пора, пора было возвращаться домой. Эльфийка медленно и неохотно поднялась с колен, стряхнула с руки воду и размеренным шагом, то и дело оглядываясь на озеро, пошла в сторону центра города.
Озёрный уже почти спал: мало в каких окнах горел свет, почти не слышны были голоса. Озёрный замирал готовясь к самом короткому и самому важному мигу в ночи: секундной тишине, когда ничто не движется, ни одно живое существо не нарушает этот священный покой, даже те, для кого ночь - день, застывают в это мгновение, сами того не замечая.
В голове менестреля проносились неисчислимые мелодии: услышанные в придорожных трактирах во время войны, сыгранные за долгие годы путешествий, забытые и навек запавшие в душу, однажды и на всю жизнь захватившие. Все звучали одновременно. Все звучали по отдельности, не теряясь друг за другом и не создавая какофонии, щемяще-печальные, по-пьяному весёлые, светлые и безнадёжные, страшные и задорные.
Каждая была знаком, символом, узелком на память: о навсегда закрывшихся глазах, о недопетых песнях, о сбитых в кровь тонких руках, созданным творить, а не убивать, о тихой лесной поляне, в центре которой вот уже десять одиноко стоит молодая черёмуха с выцветшей шёлковой лентой, обвивающей ствол.

[Woozzle >>>]

Ночь струилась над Озерным глубоководной темной рекой. В водах неизбывного покоя растворялась суета прожитого дня, илом оседала на дно, оставляя на поверхности лишь легкую рябь. Шелковые волны ночи поглотили звуки шагов, серебряные бубенцы смеха и отголоски речи, лишь ветер чуть слышно наигрывал на нежной тростниковой флейте. Оплакивал минувшее.
Все изменилось вмиг. Надломился голос хрупкой флейты, всхлипнул и затих страдалец-ветер. Небо над городом – благородный фиолетовый бархат – треснуло и расползлось рваными лохмотьями, будто раздираемое сворой взбесившихся псов. Вспучилось пространство, закипело, заклокотало бурлящей кашей. В многочисленные прорехи хлынул клубящийся туман. Черные растрепанные струи, просачиваясь сквозь разрывы, стекали на спящие улицы Озерного, облаками пепла оседали на траве, бесшумными силуэтами растворялись в ночи. Это длилось – вечность, но вечность эта была не длиннее вздоха, не длиннее взмаха ресниц. Потом туман, приходящий извне, иссяк. Вновь воцарилось хрупкое подобие покоя, лишь оскверненное небо вздрагивало мелкой дрожью, да навеки онемевший ветер мягко касался его рваной плоти успокаивающими ладонями.

Фигура, выплетенная из рваных жгутов тумана, непрерывно меняющая форму, рассыпающаяся на ворох взъерошенных хлопьев и собирающая себя вновь, жадно ловила редкие звуки. Творение хаоса тонуло в этом всемерном покое, захлебываясь его ласковой тишиной. Существовать в этом упорядоченном мире было невыносимо. Невыносимо больно было сохранять хоть сколько-нибудь четкую форму, но стократ больнее – ощущать жесткую, логичную структуру окружающего пространства. Мир казался клеткой, невозможной, отвратительной клеткой, сжимающей обжигающими прутьями клочки туманного естества. Естества, не признающего иного порядка, кроме хаоса.
Беспечный ночной мотылек порхнул в воздухе, невесомо опустился на изогнутую ветку. Изящные полупрозрачны крылья, мерцающая пыльца, выверенная симметричность линий.
Воплощенная гармония. Тварь хаоса скрутило волной холодного отвращения, будто тонкая красота рассекла надвое туманную шкуру и, щекоча, прошлась по самому нутру. Это не имеет права быть! Черный жгут обвил тело бабочки, сминая нежные крылья, и тут же отбросил безжизненный комочек прочь. Легче не стало. Здесь, в этом месте, все было гармоничным, упорядоченным, завершенным. Гибкие розги симметрии хлестали со всех сторон. Острые шипы структуры ранили все больнее. Тварь потянулась вперед, разрывая собой ткань пространства. Этот город должен быть разрушен. Должен, а значит – будет.

Сообщение отредактировал Woozzle - 19-01-2009, 0:35

[Мара >>>]

Кошмары сбываются. Даже самые черные и невероятные, но они сбываются.
Имариэль лежала на плоской крыше, едва успевшей остыть от жаркого сияния дня и пыталась понять - это небо сейчас разорвали или её?
Это небо пролило на землю черным пеплом кровь из раны или она?
Твари хаоса пришли, как и было напророчено и предвиделось этим днем на балконе дома жрецов. Мир перестал быть единым целым и теперь вместо созидания будет творится разрушение. Время большой битвы пришло.
Имариэль заставила себя встать и слабыми пальцами нащупала эфес Поющей. Именно ею она сейчас будет рисовать вязь рун на пергаменте своей судьбы. Есть вопросы, которые не требуют ответов и решения, над которыми не раздумывают.
У Озерного есть защитники.

[Сайрон >>>]

Лорин остановился на границе города, усевшись на придорожный камень, некоторое время прислушивался. Озерный пел, по крайней мере, так казалось коту, хотя морф не знал, есть ли этот звук на самом деле, или же он рождается в его голове стараниями магии, пропитавшей здесь все вокруг. Флейта, струны и колокольчики, словно кто-то повесил на крышах тысячи эоловых арф, увешанных бубенчиками, а рядом, для полноты картины, поставил пастушьи свирели из множества трубок, и теперь ветер играл на них каждой ночью, рождая сплетенную из множества звуков мелодию.
" Заклинание порождает волну энергии, похожую на звук или свет, и так же имеет свой тон и цвет, если уметь их видеть. Курс магии и защиты от нее. Мррр... А может это и есть заклинание? Какое-нибудь, позволяющее отличить своего от чужого, ведь должны же эти песьи жрицы как то узнавать, что в городе враг? Только здесь я, почему-то, могу его слышать? " Лорин спрыгнул с камня и подошел ближе. Уселся и прислушался еще раз, пытаясь запомнить ритм и рисунок мелодии. "Любопытство губит кошку, нет? Идея безумная, но я буду первый, кто это проверит!" Кот взлетел в прыжке, приземлился на мостовую и замер, чтобы в следующее мгновение полететь дальше быстрым, словно летящим бегом, перемежающимися с короткими остановками, будто танцевал странный танец, периодически замирая совсем или делая несколько мелких шагов назад, чтобы уложиться в такт рождавшейся в голове музыки. "Если я не ошибаюсь, то все, что чуждо городу, должно петь иначе, чем он, значит, надо сделать так, чтобы твоя песня не отличалась от его" - шальная мысль, залетевшая в голову, которую Лорин и собрался проверить, прыгая в облике кота, и вспоминая, как днем он проделывал то же самое, только будучи человеком и совсем ради других целей. Кот настолько увлекся, что не заметил, как пробежал почти два квартала.
"Пес! То ли теория работает, то ли я такой везучий. В любом случае, надо идти обратно, мало ли что". Внезапно в стройную мелодию ворвался пришедший откуда то сбоку звук, похожий на скрежет металла и вой чудовища. "Опасность!" Тело среагировало прежде разума, и кот прыгнул в противоположную сторону, на дерево, вверх, и через секунду Лорин оказался на крыше, в человеческом обличье распластавшись по кровле, сжимая в руках арбалет и настороженно вглядываясь в сторону, откуда пришел напугавший его звук.

Сообщение отредактировал Сайрон - 19-01-2009, 10:43

[Woozzle >>>]

(С Сигрид)

Паутинка сухо треснула сильной лапой под ребрами. Яаминь согнулась, зажимая ладонью. Отняла – чисто. Отчего тогда боль такая, ножевая, металлическая? Жрица по-хориному втянула воздух, осматривая накрест бархатное набухшее небо. Сабля в руке, крыло Ирьялы, дозволенный дар, подпись кровью под приговором себе.
Плащ с белой подкладкой ловит ветер; ветер пальцами ласкает синие волосы, забираясь к корням, холодя, успокаивая. Яаминь напряглась, присела в стойку. Что-то здесь, она знает.
Создание хаоса двигалось резко, рывками, каждым движением преодолевая сопротивления пространства, оставляя за собой кровоточащую рану в плоти реальности. Мир поддавался нехотя, нити, из которых он был соткан, казались жесткими – прочнее стали. Шаг – трещит густая тьма улиц Озерного, распадаясь на части. Неуловимое движение туманной длани – и прахом осыпается мраморная скульптура на площади.
Музыка города сорвалась упавшей растяжкой колокольчиков, стыдливо-скомканно разбилась в стон ужаса. Яаминь бледнела, щурясь. Бесшумный скользящий шаг, она вытянулась в струну. Город лопался натянутой над костром тканью, каждая порванная ниточка надрывала сердце, ночь хохотала хрипло и безумно, ее хохот застревал в горле слезами. Жрица комочком спрыгнула с карниза, пробежала, мелко перебирая мысками атласных сапожек, туда, откуда веяло жаром разрыва. Туда, откуда пахло Ничем.
Тварь застыла. Ночь струилась горьким потоком – сквозь естество, не задевая туманной сути, ночь была понятной и близкой, как сам хаос. Но что-то было не так. Оттуда, из гладкой тишины, легко скользило навстречу… что? Боль, вгрызающаяся в призрачную шкуру сотней жалящих пчел. Сила, заставляющая сжиматься в комок и ощущать собственную уязвимость. Ненавистная гармония.
Слепое пятно. Яаминь застыла на половине движения, забыв дыхание шаг назад. Она не видела - или видела то, что отказывалась понимать? Во что боялась поверить? Она подняла саблю..
Уничтожить! Разрушить изящную фигурку – такую хрупкую и такую сильную. Впервые за время пребывания в упорядоченном мире, тварь ощутила странное чувство. Сопротивление? То, что замерло сейчас напротив в нелепой позе, не было жертвой. Не было бездумной частью этого города, частью, что ранит одним лишь своим существованием, но не в силах сопротивляться потоку хаоса. Нет, впереди ожидал противник - опасный, настороженный, чуткий. Мудрее, быть может, было отступить. Раствориться в ночном сумраке, чтобы подкрасться позже - бесшумной незамеченной тенью, всесильной и яростной. Быть может – для кого-то другого. Творение хаоса не могло позволить точеной фигурке продолжить путь. Темное щупальце метнулось к жрице – сломать, выкрутить, смять, как бумажную игрушку…
Белая молния, блеск лезвия не успевал за клинком, отсекая щупальце. Яаминь танцевала, понимая, что храмовый танец серьезен как никогда. Носки вместе, сабля вниз, поворот - клинок падает сверху на Тварь, сверху - вперед, горят свечами синие глаза, выжигая страх.
Страх
страх
Он липкий, он облепил тело и тянет к земле. Эльфийка делала выпад.

Свеча горела

Обжигающее лезвие распороло неосязаемую плоть – просто прошло сквозь нее, как сквозь масло. Рана, что отсвечивала мертвой чернотой, затянулась сразу за клинком.
чч... Галеан, что проклят, что это?? Яаминь с ужасом смотрела, как странная плоть твари восстанавливается, рассеченная зачарованной эльфийской сталью. Гармония Серениссима, Ирьяла Леката, Лаулени-лунный колдун, что это? почему.. почему - ей?...

... страх смеялся с тихим торжеством, против него Яаминь поднимала клинок. Против Твари - она знала - нет ей заговоренного амулета.

колыхнувшись, мигнула свеча в ладонях Лльюиня

Сообщение отредактировал Woozzle - 24-01-2009, 0:02

[Сигрид >>>]

(с Вуззликом)))

Меч не причинял боли – напротив, рассекая клубящееся тело, вклиниваясь меж пульсирующих узелков структуры, дарил облегчение, манил сладкой негой первозданного хаоса – как и все, что разрушало жестко заданную форму. Поддаться его чарам, рассыпаться, стать, наконец, собой – желание было ноющим и острым. Но та, что держала клинок – легко, изящно, чуточку небрежно – колючей занозой царапала нутро. Тварь колыхнулась и подалась к жрице, выбросив вперед несколько витых нитей. Дотянуться, хлестнуть – наотмашь, всей жаждой несуществования!
Яаминь уворачивалась от летящих в нее струй ненависти, гибко прыгая с носка на излучину ладони, быстро, так быстро, как только позволяет бьющаяся жилкой мысль. Высоко, выше - жрица перепрыгнула Тварь и, падая за ее спиной на ноги, ударила, вложив в саблю всю силу и инерцию падения.
"Светлые звезды, слезы Ирьялы, вас призываю, дайте мне знаний, как одолеть тьмы порожденье.. как??!!!"

пламя в ладонях забилось раненым мотыльком

Лезвие ударило молнией, разрубая туманную фигуру надвое. Была одна тень – стало две. Обе тянули к Яаминь жадные пальцы, обе жаждали затушить трепещущее пламя свечи, исковеркать гибкое тело. Слева, справа извиваются плети, берут в кольцо, словно играя. Холодом веет от этой игры, холодом и пустотой.
На миг Яаминь стала пустотой, забившейся в угол безысходностью, беспомощностью, сабля в руке тускло опала, дорезая бесполезно несуществующее существо.
Лльюинь истово шептал заклинание, глядя на огонек в руках так жадно, как если бы его взгляд мог отделить пламя от свечи - отделить и сохранить.
Но в следующий миг, как волна прибоя яростно заполняет собой пустую бухту, в жрицу хлынула сила. Сверкнули фиолетовым глаза той, кому помогал сам город, Яаминь вновь прыгнула на Тварь. Не пропустить, защитить Озерный, уничтожить опасность, восстановить Равновесие... Она хлестала клинком накрест, сверху, снизу, кругом, шинкуя и разрезая на полоски враждебное нечто.
И тварь осыпалась прахом. С сухим шорохом падали хлопья на булыжники мостовой – так сгоревший дотла лист бумаги становится горстью мертвого пепла на серебряном подносе. Ветер подхватывал туманные клочья и швырял их в небо, ветер торжествовал вместе с Яаминь… Вились клочья в воздухе, парили черными перьями, кружась, летели к земле. Тянулись друг к другу, как части жаждущей единения души. Вихрем закрутились обрывки Твари, фениксом, восстающим из пепла, соткался из хлопьев призрачный силуэт. Захлопал по ветру черными рваными крыльями. Стремительной птицей рванулся к жрице.
Яаминь.
Она не ждала, она верила в чудо, она опустила клинок в торжестве победы.
Яаминь
Она видела, как Хаос отступил, видела, как вместе с ней облегченно вздохнул город.
Слезой упало имя. Предначертанного не изменишь
Она успела возблагодарить Ирьялу.
Свеча потухла

Тень обняла ее крылами, заключил в себе – мягко, ласково, нежно. В ласке этих крыльев – мелкая ледяная крошка, что царапает кожу, в нежности этой – осколки хрусталя, ранящего душу, мягкость эта – мягкость шали из стальной стружки. Туман, растворяя Яаминь в себе, не желал ей зла. Не желал боли. Небытие – дар, и он будет принят как должно. Изломанная фигурка осталась лежать на мостовой. Хаос струился по городу.

Сообщение отредактировал Сигрид - 24-01-2009, 12:41

[Сайрон >>>]

Лорин вжался в крышу, вглядываясь в ночной мрак, вертикальные зрачки расширились, став почти круглыми. «Так, чисто. Здесь тоже» - взгляд скользнул дальше, вслед за прицелом, вдоль улицы а…. Господи… а ЭТО что за песье отродье?». По спине морфа прошла холодная волна. Тварь, стоявшая сейчас перед маленькой фигуркой, в которой лейтенант без труда опознал «ночную тень», не походила ни на что, виденное им ранее. Он пропустил момент, когда жрица напала на тварь, но сам бой было видно как на ладони…
… Боевой морф не должен бояться, тем более, если он ловчий офицер. Его задача – опознать и уничтожить противника, применяя для этого все имеющиеся знания и навыки. Врага надо знать и понимать лучше самого себя, потому что только так ты сможешь нанести ему смертельный удар, оставаясь неуязвимым. Кот не может убить волка, если броситься на него, надеясь только на силу. Но кот может победить волка, если сохранит контроль над собой, и если он будет знать, как его убить….
Его не заметили. Тварь, сожрав танцующую, утекла куда-то во мрак серой тенью, и Лорин медленно выдохнул, пытаясь побороть ощущение нереальности, и вызванное этим забытое чувство страха. Не ужас, когда любое живое существо хочет с криком бежать куда глаза глядят – что чаще всего приводит к смерти, а страх, липкий, опутавший душу, отдававший холодом где-то в районе живота страх. Вдох, задержка дыхания, медленный выдох, и с самого начала, пока тело не успокоиться, а мысли не приобретут быстроту и четкость, как должно быть в боевой ситуации. Не к месту помянув про себя блохастых псов, морф принял кошачий облик, и, неслышно побежал по крышам в наплавлении, противоположном тому, куда скрылась тварь.
«Это НАДО уничтожить!» - морф не знал, почему именно эта мысль засела в его голове, но вместо того, чтобы бежать из города – мало ли где еще можно найти знания, ради которых он сюда пришел – он вдруг почувствовал, что не может оставить его, пока существует эта тварь. Кот перепрыгивал с крыши на крышу, даже не думая, куда он идет, положившись на чутье и интуицию. Мысли работали над совсем другой проблемой: классификация – поиск – решение – планирование операции – уничтожение…
… вы не можете применять магию, но это не значит, что вы не должны знать ничего о магии. На вашем пути могут встретиться как маги противника, так и порожденные ими создания, и каждый из вас обязан знать столько, чтобы эффективно действовать при встрече с ними, избежать смерти, и по возможности их уничтожить. И еще столько же сверх этого. Человеческий маг, эльфийский друид, некромант или даже порождение мрака – ваша задача не удивляться, не думать о том, как вам не повезло, и не говорить «Такого не может быть», потому что времени на это не будет – а действовать, потому что иначе вы умрете. Если я скажу вам – придумайте как убить мифрилового единорога, не говорите мне, что их не существует, а отвечайте, как вы будете это делать. Если я прикажу вам убить то, что бессмертно – сделайте его смертным. Если я скажу вам – убейте то, чего нет – сделайте так, чтобы оно было, и уничтожьте…
«Тварь. Не имеющая плоти, не имеющая формы, агрессивная, как успел убедиться Лорин – оружие жриц ее не берет, будь оно трижды артефактным. Больше всего – морф усмехнулся – напоминает пресловутое порождение бездны, которыми так любят пугать людей храмовники. Хотя… учитывая «нарушенный баланс» и «гибель мира», может оно и есть? Порождение хаоса, одним словом, что бы там ни было. Магическое, без вопросов, а значит нуждается в постоянной подпитке, как, к примеру, поднятые твари некромантов. Раз магия артефакта его не берет, значит природа породившей его энергии иная, чем у классической или эльфийской, источник неизвестен, что плохо. Но должен быть недалеко, иначе связь прервется. С поднятыми справляются, убивая некроманта… или блокируя магическую подпитку твари. Должно сработать и в этом случае, только где взять магию, чтобы создать «щит»? Впрочем, здесь есть целое озеро магии, достаточно сделать так, чтобы эта магия сработала…»
Окно в этом доме горело, а ставни были открытыми. Кот остановился, и, подумав немного, прыгнул на карниз и поскребся когтями о стекло, просясь внутрь.

[Сигрид >>>]

Яаминь

Город оставил ее.
Целиком.
До конца.
Яаминь перестала быть Верховной Жрицей Ночи – Город ее оставил, как оставляет стол шелковая скатерть, высвободившись из-под пришпилившего ее ножа. С сожалением, с легким мелодичным шелестом. Быстро.
Яаминь взлетела, понимая разумом, что тело ее сейчас истаивает серебристой дымкой, что утром не найдут и ятагана, что все, что о ней осталось – память сердца Лльюиня и погасшая свеча. Разум тоже истаивал.
«Здравствуй, сестра».
Она обернулась. Звездноглазая Цзянь, замученная в снегах Йунди, протягивала тонкие прозрачные руки младшей сестре и смеялась, будто всего лишь убежала немного вперед по лесной тропинке и дожидалась на поляне.
«Здравствуй, маленькая сестра!» - повторила Цзянь, подхватывая Яаминь под локти и увлекая за собой, вверх, где не было границы дня и ночи, где алмазные искры звезд всегда покоились на черных волнах неба. Где господин и повелитель ночных духов Тайдаго Цюзиянда сидит на темно-сиреневой подушке и дует, раскручивая звездный зонтик ночи. Он огромен, лысина его сияет рассветом, и на заре жители Нижнего мира видят ее край, когда Цюзиянда, сдувая Небесный Зонтик, поворачивается к солнцу спиной.
Его живот кругл, как спелая дыня, и вываливается поверх атласного сине-черного пояса. Глаза его черны, как новолуние, а голос - гром ночной грозы.
- Пойдем, сестра! – Цзянь тянула Яаминь за собой, туда, где тонкие облака расслаивались на таких же ясноглазых духов. Их становилось все больше, звенящих облаков, они окружали, подобно прозрачной воде, незаметно и заметно одновременно.
И вдруг духи разлетелись спугнутыми рыбешками от резко упавшего в воду камня, и Яаминь осталась одна – напротив господина и повелителя ночных духов.
- Маленькая звездочка, вот ты и оттанцевала мою славу, - Тайдаго склонил к плечу круглую голову. – Сладок ли был танец?
- Сладок, мой повелитель, - та, что звалась Яаминь, согнула поясницу в полном грации поклоне.
- Я не спрашиваю, готова ли ты занять место, что твое с самого рождения.
- Господин и Повелитель! Значит ли это, что я..
- Нет больше я, маленькая звездочка. Ты такая, как они, - широкий жест потеснил духов, - и теперь наконец тебя будут видеть ночью.
- .. Лльюинь?...
Яаминь не хотела больше слов. Слова текли жаркой неудобной патокой и мешали.
- Лльюинь? Он жрец Дня, и золотые духи примут его, когда придет час.
- .. наш. Путь.
- Такова воля Гармонии. Имя твое отныне – Аирна, «Последняя».
- Господин!
Но Тайдаго Цюзиянда дунул, выпустив воздух из красных тугих щек, и духи разлетелись сухими листьями.
- .. но в бесконечности Вселенной нет ни ночи, ни дня, маленькая звездочка Аирна. Духи перемешаны там, что песок на берегу.
И господин и повелитель духов стал тихонько дуть на зонтик ночи.

[Сайрон >>>]

* город, ночь * (Совместно с Сигрид)

Шихьяль поставил на стол перед окном светильник. Если Крылатые Демоны Ка существуют, они не посмеют залететь в окно, защищенное огнем.
Свечи прятались в листьях трех чашечек подсвечника, свет их пушисто и немного стыдливо ложился на стол, подоконник и ставни. Шихьяль засмотрелся на неторопливое дыхание пламени, как вдруг..
- Ааа, стой, дальше ты не пройдешь, Крылатый Демон Ка! - перепуганный юноша выставил перед собой машинально взятую со стола книгу. Выставил, защищаясь, как клинок или копье; и стойка его не была стойкой существа далекого от боевого искусства.
Лорин перекинулся в человека и уселся на подоконнике, насмешливо смотря на эльфа.
- Извиняюсь за вторжение, но не стоит же так реагировать, право слово.
Юноша осмелел - видимо, успел прийти в себя. И вместо страха преисполнился яростью.
- Действительно. Тебя, йунраэ, надо было сразу ошпарить кипятком! - на последнем слове он бросился на морфа, замахиваясь книгой.
Лорин котом проскользнул под ногами юноши, перекинулся обратно и печально вздохнул.
- Боги всемогущие, сколько вас есть на небесах, здесь все такие сумасшедшие, или мне повезет наткнуться на хотя бы одного нормального эльфа, кроме той художницы?
Юноша не смог остановить замах такой силы - и грохнулся на стол, шумно шлепнув столешницу книгой. Светильник закачался.
- Неет-нет-нет-нет-нет, стой! - юноша протянул неловкие ладони, чтобы поддержать пятна света. Облегченно остановил колебания, поднялся.
- Что тебе надо в моем доме, йунраэ? - грозно спросил эльф, складывая на груди узкие руки. Взгляд его чуть светился в полумраке не хуже кошачьих глаз.
Морф удовлетворенно кивнул, и улыбнулся.
- По большому счету, ничего, если ты, конечно, не владеешь магией. Но ты можешь ответить мне на один вопрос: упомянутый тобой крылатый демон, это случайно не то бесформенное нечто, которое совсем недавно пожрало на моих глазах "ночную тень"? В смысле, одну из ваших ночных жриц?
Тон, с которым Лорин произнес фразу, был поистине светский, как будто он разговаривал на королевском приеме *
-Тт... танцующую Тень? Крылатые демоны на это не способны... - угрожающий блеск глаз сменился растерянным, даже испуганным. - что за ересь ты несешь, йунраэ! Танцующую Тень ночью хранит и поддерживает сам Город! Никто не может...
Лорин с невинным видом облокотился на стол.
- Печально, молодой человек, очень печально. Значит, то был не крылатый демон, хотя, судя по твоему поведению, разгуливающие по городу ночью монстры - это тоже вполне нормально.
Морф искоса взглянул на эльфа.
- Может, тогда ты проводишь меня к тому, кто сумеет мне помочь убить эту тварь? А то она испортила мне прогулку, и я расстроен, честное слово.
- Т-тварь? - мягкий уютный светильник превратил побледневшее перекошенное ужасом лицо эльфа в маску для театра ужасов в традициях северо-западных окраин Империи. Юноша сглотнул. - Расскажи, что ты знаешь, - прошептал он сипом.
- Ну, - морф развернулся, уселся на стол и принял вид нашкодившего школяра, - иду я по городу, никого не трогаю, наслаждаюсь ночным воздухом. Вдруг что-то вопит, я аж прям испугался, вскакиваю на крышу, смотрю вниз, а там они. Жрица ваша, с саблей, вся такая красивая, и это нечто. Больше всего похоже на чернильную кляксу, постоянно меняется, как будто масло в воду пролили. Жрица ваша на тварь бросилась, порубила ее как крестьянка капусту на зиму, и думает, все кончилось, а тварь тут ее и схватила. Собралась обратно, как ни в чем не бывало, заглотила, и куда-то ушла, пойми меня правильно, смотреть
куда я не стал. А тело феи полежало на земле, и истаяло, вроде, только я смотреть до конца не стал, а драпанул куда подальше, потому что тварь мне ой как не понравилась.
Юноша в каком-то необъяснимом бессилии протянул руку к морфу, будто хотел поймать слова.
- Скажи.. какого цвета ее плащ?

[Сигрид >>>]

Лорин и Лльюинь

(с Сайроном)

- Честное слово, не разглядел. Кажется, белый, или что то вроде....
Юноша кивнул, словно кинжал проглотил.
- Наверное, тебе нужно увидеть Лльюиня. Он... пойдем, йунраэ без имени. я покажу.
Он легко запрыгнул на стол, перешагнул маленький подоконник, подпрыгнул, подтянулся на карнизе на внешней строне над окном. Узкое легкое тело исчезло в ночи.
Светильник мигул. Лорин прыгнул вслед, и последовал за юношей.
Оказалось, дом, где жил Жрец Дня, находился совсем рядом. Юноша змейкой проскользнул на перила балкона, потоптался, массируя виски. Затем обернулся к морфу.
- Сейчас.
Лльюинь вышел почти сразу. Кивнул юноше, отпуская, заговорил, оставшись с морфом наедине.
- Шихьяль рассказал мне о том, что ты видел. Что ты хочешь?
Лейтенант вежливо поклонился эльфу.
- Собственно, мне кажется, я знаю, как можно попытаться убить ту тварь, но мне нужна помощь. Если вы согласны мне помочь, то я расскажу, что надо сделать.
- Помочь? - эльф улыбнулся, с остывшим пеплом печали и осколками битой души в голосе. - Как же ты хочешь убить то, чего не существует?
- Я его убивать не буду. Его убьете вы. - Лорин позволил себе улыбнуться. - Скажите, эта тварь.. я правильно догадался, что это что-то из порождений того, что вы называете хаосом?
- Вы тоже называете его Хаосом, - улыбка осталась, не изменив выражения. - Лаэррим не могут убивать. Но не помочь тебе - значит, лечь на лезвие животом. Что ты хочешь?
- У вас тут есть озеро, в котором, насколько я знаю, полно магии. Только она в свободной форме, как у нас говорят. Вы сможете его "упорядочить" ? Ну, сделать так, чтобы магия - или вода - приобрела структуру? Четкую упорядоченность, заклинание там или что нибуь в этом роде, только чтобы все озеро стало как магический артефакт. Типа льда, хотя бы, только льда магического. Если сможете, я заманю тварь в воду, и когда вы ударите заклинанием, она просто обязана сдохнуть, потому что ваша магия отрежет ее от подпитки ее родной средой, а бороться со структурой заклинания без этого она не сможет. Ее просто порвет на части ее же собственная сущность.
Несколько секунд упало каплями, прежде чем эльф снова заговорил.
- Твои слова странные, но суть я понял. - Он склонил остроухую голову к плечу. - Может быть, у нас и получится. Давай попробуем. Но отсюда.. нам надо в Храм.
- Хорошо, - Лорин кивнул, - идите в храм, а я поищу это порождение, пока вы готовитесь. Надеюсь, вы успеете там оказаться до того, как я ее найду.
- м... хорошо. Давай условимся - на последней четверти ночи, когда луна заскользит по западному краю озера - у тебя будет две минуты.
- Принято. - Лорин повернулся через левое плечо и исчез среди домов.

Сообщение отредактировал Сигрид - 6-02-2009, 17:46

[Барон Суббота >>>]

Тьма приближается.

Фейях закатила глаза.
- Ох, Айи, с вами котятами мне возни было меньше. чем с этой птицей.
Трактирщица прошла в кладовку, дунула на ладонь слово-заклинание: теплый дрожащий огонек неуверенно вырос в изломе, постепенно осветив всю комнатку. Да и комнатка-то - медведь с трудом поместится. Корзины плетеные стоят, под потолком веники сушеных трав, стойкий запах специй.
- Птица! Ты не убился?
- Неееет, - слабо раздалось из-под обвалившегося штабеля корзин. Только сейчас стало заметно, что из-под этой кучи виднеется узкая ладонь Гарэля...
- Осмелюсь доложить, - прозвучало чуть позже и ещё слабее.
- а так ты набегался и прилег отдохнуть. - Фейях сложила ладонь, огонек потух, снва стало темно. - Только сильно не разлеживайся, иначе мне придется взять плату как за съем комнаты.
Корзины шевельнулись, под ними кто-то завозился, и через мгновение Гарэль восстал, как принято говорить в таких случаях, в силе и славе, а ещё слегка припорошенный мукой.
- Я жив! - проинформировал он окружающих
- Это, бесспорно, лучшая новость дня, - Ласточка у входа держала дверь полуоткрытой. пропуская немного света, чтобы альвеедец еще что-нибудь не уронил. - Идешь? Или рассматриваешь мое предложение насчет съема этой комнаты на ночь?
Сорока осмотрелся и покачал головой.
- Тут уютно, но я бы всё же не задерживался, осмелюсь доложить! - он спрыгнул с обвалившейся кучи и оглянулся на неё. - Надо ли помочь убрать, осмелюсь спросить?
- Иди уже, птица. До конца мира я еще мечтаю немного пожить в собственной таверне. А не на ее развалинах, - Фейях пропустила Гарэля в теплый зал и плотно закрыла дверь. Мало ли, альвеедцу и правда приглянулась ее кладовка
Сорока, действительно подумывавший о том, чтобы снять кладовку на ночь, с некоторым сожалением прошёл в зал и присел у стойки. Стальные шарики, покинув его карман, закружились в своей вечной круговой пляске, издавая тихий перезвон.

Придя за советом, получишь совет. Яника ждала этого, но совет оказался столь туманным и расплывчатым, что... впрочем, она была больше чем благодарна Йончеру - это была действительно помощь.
Только где же искать теперь этот чудесный Источник, что исцеляет душевные раны и дает озарение?
Но это Озерный, чудесный город, действительно чудесный, раз здесь смогли увидеть, кто она, и попытались ответить на ее вопрос - вернее, помочь ей задать этот вопрос... кому как не здешним что-нибудь знать, что-нибудь слышать - хоть что-нибудь, великие боги!
Таверна "Гнездо", выросшая перед ней, гостеприимно распахнула дверь под легким касанием пальцев Яники. Где задавать вопросы, как не здесь? Осталось выбрать, кому.
Гарэль обернулся на скрипнувшую дверь, и с любопытством уставился на вновь вошедшую. Девушка выделялась чем-то неуловимым, малозаметным, чем-то настолько ничтожным, что трудно было вообще его распознать, но этого хватало, чтобы обратить на неё внимание даже в самой густой толпе.
- Посмотри Дракон, как занятно, - тихо сказал Сорока и погладил рукоять меча.
Яника огляделась, скосив глаза - внимание привлек только пестрый эльф за стойкой. Рядом с ним остальное казалось серым фоном, настолько ярко он был одет. Девушка прошла через помещение и села рядом с ним, не глядя в его сторону.
- Скажи-ка, пестрый эльф, - произнесла она негромко, обращаясь словно в пространство, - много ты знаешь легенд и сказок?
- Много, красавица! - Гарэль чуть повернулся на изящном до ажурности стуле и по-птичьи склонил голову к плечу. - А ты, осмелюсь спросить?
- А я уж точно меньше, - Яника обернулась. - Я сюда пришла за одной легендой. Вдруг ты ее знаешь?
Большие прозрачно-голубые глаза бегло оглядели Сороку с головы до ног... и вернулись к ножнам на поясе. От них веяло чем-то, очень знакомым, не родным, но близким.
- Только сперва скажи-ка, что за меч у тебя? Наверное, какой-то особенный? - осторожно спросила она, пока эльф не успел ответить на первый вопрос.
- Особенный? - Гарэль лучезарно улыбнулся и неуловимым движением обнажил меч. Выгравированные гибкие драконы ожили в колеблющемся свете ламп, пустились в неподвижный танец по клинку. - Друг мой, ты обычный или как?
Девушка ахнула.
- Это необычный, - быстро сказала она. - Очень. А теперь скажи - слышал ты что-нибудь про Источник, который дает озарение?
- Я слышал эту историю, но давно, - Гарэль хотел почесать за ухом остриём Дракона, но вовремя передумал и убрал меч. - Кажется, это источник дающий...что-то хорошее, да? Исполняющий желания?
На память Гарэль никогда не жаловался, скорее, это делали окружающие, когда он начинал рассказывать длинную древнюю балладу наизусть, но сейчас она его подвела. Воспоминание крутилось рядом, но ускользало, таяло, как клочки тумана в пальцах.
- Почти...

(с Кошкой и Сигрид)

Сообщение отредактировал Orrofin - 3-02-2009, 15:02

[Хелькэ >>>]

(продолжение)

Яника вздохнула. Вот и не вышло. Но в Озерном еще столько жителей - может, хоть один..?
- Жаль, пестрый, - она потянула себя за одну из косичек. Разговор почему-то не хотелось заканчивать, хотя спрашивать было уже нечего. Впрочем... - Как твое имя?
- Гарэль Сорока, осмелюсь доложить! - эльф было расстроился, но воспрял духом в поистине небольшой срок.
- Так ты воин? С виду не скажешь.
- Я?! Неет, я просто путешествую и ношу Дракона! Мы кровь проливать с ним не любим, мы предпочитаем искать всякое интересное, осмелюсь доложить!
Яника в очередной раз подняла брови.
- Так ты знаешь?.. Мне почему-то казалось, что нет.
- Знаю...ну что-то знаю, а что-то нет, ты о чём? - Гарэль невольно скопировал выражение её лица. - Хей-най, где моя вежливость?! Я забыл спросить как тебя зовут!
- А... я тебе потом скажу кое-что про твой меч. Меня зовут Яника и я... просто никто. В общем, тоже - хожу и ищу всякое интересное. Вот волшебный источник, например.
- А он правда есть?! - в глазах Сороки вспыхнули и пустились в пляс зелёные огоньки, он чуть подался вперёд, несмело улыбаясь, словно боясь поверить. - И ты знаешь, где искать?
- Он есть, - кивнула девушка, медленно, словно сама убеждаясь этом только сейчас. - Вот только где он - это большая загадка, пестрый. На которую у меня пока нет ответа, а я-то хотела узнать его у тебя! - Яника покачала головой, деланно сокрушаясь.
- Прошу тебя, Яника! - стаканы и бутыли за стойкой отозвались на трель Гарэля мелодичным перезвоном. - Дай мне время, чтобы вспомнить!
- Все время, что есть - твоё, - она протянула ладони, сложенные ковшиком, словно в них было что-то еще, кроме пустоты. - Вспоминай. Его воды дают ответы на все вопросы, дают вопросы для всех ответов, исцеляют раны, как телесные, так и душевные, и находится этот источник... где?
Гарэль щурился и морщил лоб, придавая своему по-эльфийски правильному лицу комично-натужное выражение. Его уши чуть пошевеливались, выдавая крайнюю сосредоточенность...и вдруг лаэррим вскочил на ноги.
- Вспомнил! - заорал он и процитировал: - Источник же сей ищи там, где на закате оживает камень! А здесь, в Озёрном как раз одна такая статуя есть...
- Статуя? Здесь?! - собеседница едва не подскочила на стуле. - Отведешь меня завтра? Мне очень нужно, пожалуйста!..
- Отведу! - охотно согласился Сорока, до зуда в кончиках ушей предчувствуя интересность. - А ты мне расскажешь, что увидела в Драконе?
Яника замялась - стоит ли сообщать это сейчас и здесь? Кругом полно народу, а привлекать внимание незачем. Тогда она наклонилась к уху эльфа и зашептала:
- Я тебе скажу, только постарайся не удивляться особенно громко. В твоем Драконе, пестрый - самый настоящий дракон. Когда-то живой, с огромными крыльями, способный хвостом разнести в щебень скалу. Но - обратившийся в клинок. Откуда он у тебя?
- Осмелюсь доложииить! - тихонько протянул Гарэль. - Я нашёл его в горах, посреди горячего источника. Он был воткнут в расщелину между двумя большими камнями, а рукоять его была завязана красной лентой. Её я где-то оставил, а Дракон с тех пор со мной!
- Ты, наверное, очень везучий.
И сейчас стоило бы улыбнуться, но девушка знала - как только она попытается, на лице ее снова появится гримаса боли, напугав собеседника. Как это бывало уже много-много раз... Поэтому Яника просто кивнула, закрыв глаза - вдруг поймет.
- Здесь ведь можно остаться до утра, да? - спросила она. - Удивительно теплое место. Ты живешь тут?
Зелёные глаза эльфа вдруг потемнели, стали неожиданно проницательными, словно прожитые годы вдруг, на несколько мгновений догнали его, положили тяжёлые ладони на хрупкие плечи. Гарэль положил руку на плечо Яники и чуть сжал пальцы, сказав что-то без единого слова.
- Нет, пока я здесь не живу, но может и поселюсь, если ты остановишься здесь.
- Увидим, - ответила Яника, прищурившись.
И вдруг почувствовала, как холодеют ладони, а к горлу подкатывает комок. Она ухватилась за стойку, чтобы не упасть - тело вдруг ослабло, стало непослушным и мягким, а сердце застучало быстро-быстро, почему-то распространяя внутри холод вместо обычного тепла. Липкий страх - что это? почему?! - вдруг сменился осознанием, от которого стало еще страшнее...
Гарэль вздрогнул. Дракон вдруг ощутимо потяжелел, повис на поясе мёртвым грузом и ощутимо похолодел, даже сквозь ножны и одежду источая ощущение тревоги.
- Что случилось? - спросил он, оглядываясь по сторонам.
- Здесь... зло... - прошептала она.
Зло было настолько явным, настолько близким, что удивительно, как Яника до сих пор оставалась в сознании. Она только слышала о том, что может быть нечто, настолько противоположное ее природе, природе драконов, с которой она была едина... Тьма, готовая поглотить все на своем пути, тьма...
И наступила тьма. Фейях, ощутив присутствие Твари, погасила весь свет.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 3-02-2009, 15:10

[Aylin >>>]

(В то же самое время, но кажется - следующим утром.
Замок Императора. Крыло покоев принцессы (хоть их толком пока и не видно)
*со строгого мастерского "можно"*)

Принцесса опасалась открыть глаза. Да, она знала что проснулась, уже утро, но заставить себя открыть глаза и посмотреть вокруг не могла. Дыхание, как обычно, было столь ровным, что по нему можно было проверять клепсидру, а казалось, что сердце стучит колоколом на главной башне. Правая рука сжала простынь и пушистые ресницы, которыми так восхищались придворные льстецы, впрочем они много чем восхищались, но не о том речь, ресницы затрепетали, Ирмина открыла глаза, готовая тут же их закрыть и опять... Но нет, все кончилось, да, она ведь знала, что очередное, назовем это, сновидением - закончилось. Да... но и во сне ей всегда казалось то же самое. Сложно не выучить такую простую истину - за двадцать лет.
Утро. Спальня. Замок... Надо срочно, нет, СРОЧНО что-то... еще придумать.
В ее уме вспугнутыми неумелым хищником птицами заметались мысли. Что вовсе не отменяло холодного спокойствия самой принцессы.
БЕЗДНА. Это всегда догоняет... Может уехать? Куда-нибудь... в тот же Озерный? Там, говорят, есть живительный такой источник. Ирмина едва усмехнулась. Это любопытная мысль, что потом будет с тем источником. Но нет - поздно...
Принцесса чуть приподнялась, бросив взгляд из под ресниц вокруг, по покоям - да, в самом деле проснулась. Утро. На миг что-то чуть не надломилось у нее внутри, но лишь на миг. Холодная дева, сопровождаемая фрейлинами, вскоре вышла из своих покоев, чтобы направиться к отцу. Невидимая усмешка. Императору. Дрогнули ресницы и затеялся разговор с очередной жертвой - эта фрейлина слишком, м, доверчива. Как она может оставаться такой наивной. В то время как...
Принцесса недовела мысль до конца, ей была нужна отсрочка, то что мешало ей жить уже двадцать лет и что Ну наконец! Они бы еще через двадцать лет заметили. в последнее время настолько обеспокоило императора, что он даже разослал гонцов - ЭТО опять просыпалось, как ни плебейски думать заглавными буквами. И еле заметные на коже линии, странным рисунком змеящиеся по телу, подтверждали - надо еще что-то придумать или...
Принцесса чуть вздрогнула, подумав об этом, и ненароком смяла барьер дурочки. Ну вот, даже развлечение отменяется...

[Сигрид >>>]

Лльюинь
начало охоты

Лльюинь проводил морфа взглядом, тяжелой рукой стягивая с волос ленту. Светлые волосы веером подлетели на ветру. Вот как, милая, Лльюинь снял со стены мантию, начал одевать, передумал, перебросил через локоть, мы клялись отомстить Империи, а теперь.. Теперь не союз ли нам заключить?
Жрец вышел на улицу. Легкий быстрой шаг его отличался от обычного, торжественного и неторопливого. Стремящимся с горы ветром фэн Лльюинь направлялся к Храму.
За тебя, звездочка
Прохладная темнота Храма тяжелыми мраморными лапами успокаивающе придавил своего жреца. Лльюинь оперся ладонями о бортик бассейна, наклонился к черной воде.
- Aahme.. aaAahme*, - шептал он, выстилая дыханием гладь воды. Далекий плеск заставил эльфа отойти к краю.
Йончер поднялся по ступеням, подобрал жесткий плащ из мельчайшей чешуи, присаживаясь на бортик.
- Ты печален, брат. Неужели свершилось?
Лльюинь кивнул.
- Но от меня ты ждешь не слов поддержки.
- Нет. Некий йунраэ нашел меня и предложил помощь. Он знает, как одолеть Тварь Хаоса.
- Йунрае? В Озерном? Хо-хо, брат, жестоко же тебя зацепило.
- Знаю. Морф сказал, если остановить вихрепотоки магии в озере, загнанная туда Тварь структурируется и саморазрушится.
- Совсем Гармонией обиженный?! Да попав в озеро, Тварь растечется, как молоко, Ллаха с два вы ее потом соберете! Я молчу про мой народ.
- Йончер, две минуты! Мы успеем.
- Брат, твое сердце затянуто тьмой печали, ты не понимаешь, что говоришь!
- Дай нам это две минуты, Йончер! – в серых глаза жреца полыхало все пламя юга. Илль молчал.
- Во славу Гармонии и нашей с тобой дружбы, Лльюинь. Мы заляжем так глубоко, как позволит пузырь. Но очень прошу, не дайте ей уйти в озеро. Иначе всей нашей с тобой магии не хватит.
- Да, я помню. Спасибо, брат.
- Удачи, брат.
Йончер расправил складки плаща, ступил в воду.

_____
*призыв для существ, чья жизнь связана со стихиями, вроде «Приди», «Сюда» или «Зову тебя»

[Серина >>>]

Тае погрузилась в песню Озёрного, уже только слушая, успокаиваясь под её ритм. Резкий свист, как удар хлыстом по воде заставил её открыть глаза. Что-то враждебное вторглось в мелодию Озёрного, нарушая стройные звуки, выплетающие кружево ночи. Что-то настолько невозможное и страшное, заставившее вжаться в стену, не дающее шевельнуться, превращающее мелодию в голове в хаос звуков, какофонию, испуганным пчелиным роем бьющую в виски. Прошло. Отступило. Всего несколько мгновений, а показалось - целая вечность или даже больше. Липкий страх пауком засел где-то глубоко, затаился и оставил только тень на лице, да плотно сжатые губы. Гармония Сериниссима, что это? Лаэррим уже знала, где искать ответ хотя бы на часть вопросов, кто мог если не объяснить, то рассказать. Почти бегом к озеру, обратно. Иллис. Тае слушала, сидя у самой кромки воды. Про разорванную плоть мира, про Тварь Хаоса, словно сотканную из непроглядного тумана, про Яаминь, которой почти удалось прогнать Тварь, про то, что видел и чувствовал Озёрный. Тае слушала. Вся - слух, вся - чувство. Вдох. Выдох. Стук сердца.
Где-то в городе по крышам мальчик вёл морфа к Лльюиню. Интуиция, голос Ирьялы, звала туда, не думая, не оглядываясь. Летящий бег, быстрый и бесшумный. Успела. Эльфийка ловила каждое слово, пропуская через клепсидру чувств и мыслей.
Упорядочить воду? Мало, слишком мало. А если как-то укрепить из вне? Другой силой, другим порядком? Звук, усиленный водой... Это должно помешать твари смешаться с озером, удержать её хоть ненадолго. Лишь бы только этого "ненадолго" хватило.
Тае замерла, подобно стреле, в любую минуту готовой сорваться в полёт с тонкой тетивы.

[Сайрон >>>]

- Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа....
Лорин достал из сумки флейту и приложил к губам прохладный металлический мундштук. Помедлил мгновение, и сделал вдох.
Легкая, задорная мелодия парадного имперского марша, вылетев из флейты, вплелась в музыку Озерного, и помчалась по улицам - высокие ноты разносились далеко, заставляя звенеть тихо стекла и раскатываясь эхом по дворам и переулкам. Тварь должна его услышать! Морф, шел по мостовой, настороженно глядя по сторонам, с взведенным арбалетом на ремне под правой рукой, готовый в любой момент сорваться и побежать, как только заметит демона. Лорин, не переставая играть, пересек площадь, и свернул на улицу, ведущую к озеру. Время, время...

[Bes/smertnik >>>]

Ночь.

Лаэррим направлялась домой. Ей было хорошо и спокойно – в Рощу она пойдет не одна, а с надежным попутчиком. Надежным ли?.. Странно, что она вдруг усомнилась в нем: десять минут назад, когда они условились встретиться на рассвете перед городскими воротами, Амион показался ей честным, открытым человеком. Но сейчас липкая прохлада сомнения вдруг упала на глаза, спутала мысли. Их встреча была спланирована, бродяга и путник заодно, они собираются сделать что-то очень плохое! Мир – это просто вязкая паутина, разрешающая жертве шевельнуться только ради того, чтобы еще сильнее стиснуть ее склизкими лапами. Здесь разрешен выдох, но запрещен вдох, можно войти, но нельзя выйти! Топи, болота, жирная булькающая грязь, неторопливо заползающая в легкие. Удушье, паника. О, светлые звезды, что это???
На мостовой лежала Танцующая Тень. Очертания ее фигуры распались на сотни серебряных нитей, ими небрежно играл холодный ночной ветер.
«Это смерть?»
Туман становился почти невидимым для глаз, рассеивался.
«Когда свеча гаснет, ее душа тоненькой серебристой ниточкой устремляется к небесам, а умирающий алый огонек на конце фитиля обреченно чернеет»
Сталь ятагана блеснула ярко, призывно…и обернулась размытым облачком пара.
«Это смерть…»
Орелин бросилась к тому месту, где только что лежала Яаминь, с разбегу упала на колени, разбив их в кровь. Тонкие пальцы гладили сырой, пористый камень.
То, что убило Танцующую, ушло. Лаэррим чувствовала, как оно окунается во мрак улиц, на ходу пожирая свет фонарей и сминая хрупкие лепестки цветов. Нечто двинулось дальше, одним своим присутствием искажая песню Озерного до неузнаваемости, оставляя за собой исковерканную, кричащую от боли землю.
«Родной, милый, любимый! очнись, я здесь! я хочу сражаться за тебя!»
Камень плакал. Он забыл, что такое красота и гармония, теперь это были просто звуки, гулкие в своей пустоте.
«Вспомни, я прошу тебя!»
Орелин скорчилась на земле, прильнула щекой к шершавому тротуару, смешивая слезы с уличной пылью. У эльфийки была молодая, пылающая душа, которой она с готовностью пожертвовала бы ради исцеления города. Из раскрывшейся матерчатой сумки выпали рисунки девушки, а ветер подхватил их и разбросал по всей улице. Вот тут синим, зеленым и желтым карандашом нарисован изящный домик с клумбой и резными окошками. А тут – озеро на закате. Немного дальше – цветущее деревце…
«Сердце мое, радость моя. О пресветлые звезды, помогите! Дайте мне сил!..»
Девушка задрожала под напором свирепого холода, но продолжила тихонько нашептывать Озерному ласковые слова утешения.
На дне сумки, в лаковой коробочке, лежала хрустальная фея.
Внезапно, статуэтку наискось рассекла глубокая трещина...

Нрпг: пояснение. Официальная причина гибели феи – бедняжка не выдержала такой встряски. Орелин ведь с разбегу на мостовую упала, коленки до крови поранила…куда уж тут хрупкому произведению искусства уцелеть. Хрусталь ( сама видела) разбивается очень странно, по каким-то своим законам – вначале идет трещинами, а потом резко рассыпается-взрывается-крошится…))) или, может, это у меня дома такой хрусталь...))

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 9-03-2009, 19:51

[Сайрон >>>]

* совместно с Bes/smertnik *

...по дороге шла девушка, она двигалась медленно и неуверенно, как будто ее вели с завязанными глазами. Белая блузка ее посерела от пыли, синие штаны были разорваны на коленях.
- Это здесь?.. - негромко спросила она кого-то невидимого - А ты? Почему ты молчишь?
Лаэррим прикрыла глаза и неподвижно застыла на полушаге, как в детской игре «замри». Через секунду Орелин в упор смотрела на Лорина; несмотря на некоторую отрешенность, ее взгляд был вполне осмысленным.
Морф отпрыгнул в сторону, и только потом сообразил, что перед ним не враг, и облегченно перевел дыхание
- Пес! Девочка, ты то что тут делаешь?
Он внимательно присмотрелся к эльфийке.
- Ага... кажется мы уже встречались. Хотя вид у тебя тогда был лучше, прелестная художница. - Лорин взял ее за плечи и посмотрел девушке в глаза, - А сейчас ты возьмешь меня за руку и мы вместе очень быстро побежим в Храм, потому что мне не очень хочется, чтобы то, за чем я охочусь, тебя сьело, хорошо? Хотя это и спутает мне планы, признаться честно.
Пока Лорин говорил, выражение лица эльфийки не менялось, можно было подумать, что она и вовсе его не слышит. Однако в конце монолога ладонь морфа крепко сжали холодные пальцы.
- Я встретила одного из духов города, - сообщила Орелин уже на бегу, - Что-то доброе коснулось меня и подняло с колен. Он был невидим и ничего не говорил. Он привел меня сюда. Тебе нужна помощь?..
К шагу Лорина она приноровилась довольно быстро, Лаэррим бежала легко, словно не было у нее за плечами тяжелого дня и страшной ночи. Ритмично позвякивали в ушах эльфийки многочисленные сережки.
- Помощь? - Лорин остановился на перекрестке, чтобы осмотреться по сторонам, и поправил висящий на ремне арбалет - Чем ты можешь помочь? Разве что спросить своих духов, где искать то, что убило вашу ночную тень, или как приманить это к озеру, так ведь они не ответят... А так идти со мной - это попусту подвергать себя опасности.
Никого. Пес... придется заодно попросить жрецов не торопиться со своими обрядами, потому что тварь явно не спешит идти на "приманку", и придумать что нибудь еще. Морф фыркнул и в прежнем темпе зарысил дальше по улице, благо до храма было уже недалеко.

[Bes/smertnik >>>]

Ночь
совместно с Сайроном

- Оно придет к Озеру, не сомневайся. Как приманить? Ты…- у Орелин сбилось дыхание, ей пришлось ждать, пока оно восстановится - …перестал играть на флейте из-за меня? Продлись музыка чуть дольше – и существо бы пришло, оно не выносит красоту. Думаю, мое место не в Храме. Бегаю я быстро, и, в отличие от тебя, хорошо знаю улицы. Отпусти меня, пожалуйста.
Лаэррим говорила запальчиво, но серьезно, в ее интонации не было и намека на показное геройство.
- Я ваши улицы тоже успел запомнить, знаешь ли, - морф опять остановился, и отпустил руку эльфийки, - впрочем, собака с тобой блохастая... А то боюсь, что ваш жрец начнет колдовать раньше, чем мы найдем хоть что-нибудь, похожее на эту бездонную сущность. Если не додумается, и если может отследить, где мы находимся, конечно, А тогда все будет совсем не весело. Что ты хочешь делать?
- Разделимся, - Орелин хмурилась, эта мысль была ей не по душе - Ты на север, а я на юг. Шанс встретить существо увеличится, одного из нас оно точно услышит.У тебя будет флейта, а у меня собственный голос. Постой! - торопливо порывшись в сумке, Лаэррим извлекла оттуда пару знакомых морфу кубиков, дважды подбросила их и дважды поймала на лету. - О-о! «Зеленый ведун»! Магия будет на нашей стороне. Магия. Допустим, существо откликнется на мой зов – мне тогда нужно будет бежать к Храму? А что делать…когда добегу?
С губ Орелин чуть было не сорвалось предательское «если», но она вовремя опомнилась.
Лорин издал нечто, напоминающее шипение.
- Не нравиться мне все это... Мало ее найти, надо сделать так, чтобы тварь за тобой гналась. И еще, бежать надо не к самому Храму, а к озеру. Добежишь - прыгать в воду. Так, чтобы тварь нырнула за тобой. Желательно - чтобы она оказалась в ней целиком, по ее самую макушку, или что там ее заменяет.
Морф помедлил, глядя на небо.
- Хорошо. Разделимся. Могу дать тебе арбалет - хотя не знаю, какой с него прок, кроме того, чтобы тварь привлечь издали, если попасть. С тем же успехом можно кинуть камень.... хотя не знаю, это ведь не животное и не демон, так что сумеем ли мы его "обидеть" этим способом, чтобы уж точно вслед пошло. Но шанс есть. Увидишь тварь, беги как сказал, к озеру, лучше всего пробежать мимо Храма с воплями, перед тем, как прыгать в воду, жрецы услышат. Я надеюсь. А попадешь в воду - плыви и молись своим богам, чтобы упомянутые жрецы кинули заклинание до того, как тебя поймают. Надеюсь, этого не будет, а то девичий труп будет на моей и без того черной душе.
Он вздохнул, посмотрел на девушку и кивнул.
- Все усвоила? Тогда пошли. Удачной охоты.
- Удачной…
Эльфийка отряхнула с волос пыль, расправила складку на рукаве и зачем-то подергала ремень сумки.

****************

Знакомые улицы и дома. Где-то вдалеке поет флейта – звук все дальше, все тише. Одновременно с этим крепнет и становится громче собственная мелодия:

Ай, ты, глубокая
Синяя печаль!
Ласка далекая,
Радужный хрусталь.
Свет преломляется
Бликом на воде,
Ива склоняется
К призрачной звезде.

Простые слова песенки сотнями маленьких колокольчиков звенят в воздухе, кажется, еще чуть-чуть – и они засверкают радугой. Орелин не забывает поглядывать по сторонам и прислушиваться к собственным ощущениям, она боится пропустить то особенное чувство обреченности, которое возвещает о близости Твари. Ведь так обидно будет, если они разминутся на какой-то квартал…

Там, за деревьями –
Белая звезда…
Лучик серебряный,
Будь со мной всегда.

[Woozzle >>>]

Тягостно. Беспокойно. Неправильно. Создание хаоса струилось по улицам Озерного, ведомое одним лишь желанием – разрушать. Крушить эти хрупкие, но такие злые стержни структуры, пронзающие весь этот город, ломать отвратительно гармоничные тела теплых созданий, уродующих реальность, уничтожать любые зачатки закономерности на пути. С каждым ударом, отправляющим в небытие очередной очаг порядка, становилось немного легче – будто раскаленный металл, пронзающий туманную плоть, становился чуточку прохладнее – для того лишь, чтобы тут же раскалиться вновь и ожечь с новой силой. Это не могло остановить Хаос, не могло отвратить от того, что было не целью даже – сутью естества, и задержать не могло надолго, но даже самая маленькая задержка дарила городу лишний миг существования.
Неправильно. Неприятно. Больно! От неожиданной обжигающей вспышки, Тварь рассыпалась серыми хлопьями, и так, бесформенным потоком пепла, ринулась туда, откуда пришло это. Звук? Множество звуков, сплетенных в единое целое, умело, изящно, ловко. Звук-боль. Звук-хлыст. Резкие удары этого кнута подгоняли, заставляли забыть о мерзкой гармонии вокруг – все это может подождать. Звук-плеть ждать не может. Звук-плеть ранит, зовет, просит – найди меня. Удар. Найди! Удар. Найди, слышишь?! Удар. Найди и уничтожь.

Сообщение отредактировал Woozzle - 12-02-2009, 8:47

[Сигрид >>>]

Ладонь на воду плашмя.
Лльюинь представил себя ветряной свечей в поле. Свеча должна сталь недвижимым столпом. Должна.. стать…
- Ai… huwaa… ai lluruuu.. ai yiintha…
Дыхание стлалось по черной гладкой, как металл клинка, поверхности бассейна. Жрец закрывал глаза темнотой Храма.
- Ai su uritha… eeena mih…
Острый всполох воспоминания прожег изнутри шаткую концентрацию. Столб рассыпался на отдельные нити. Melde….
Лльюинь смочил лицо водой из бассейна. Ночь приближается к хвосту третьей четверти, заклинание еще и на зерно конопли не сплетено.
- ai…
Жрец крепко зажмурился, задержав дыхание. Замолчи, сердце. Потом шумно выдохнул, встряхнувл головой.
- ai huwaa … ai lluruuu.. ai yiintha….
«Я столб, я прочен и тверд, хоть соткан из ветра. Я от неба касаюсь земли, хоть недостижима земля до неба. Я жёсток. Я непоколебим. Я ветер».
- ai aioh*….
Глаза эльфа наполнились густо-фиолетовым светом. Он выпрямился, воздел руки к изумрудному изваянию под самым потолком Храма, венчающим перекрестье двух стрельчатых арок.
- ai scheoahh**, - выкрикнул жрец, становясь бурей, становясь хаосом и ураганом. Вода в бассейне забурлила и отхлынула в поклоне, предупреждающем цунами. Голос Лльюиня накрыл сумрак храма, отразился от стен и вернулся к нему.
- ai tahotaaa***, - пошептал жрец и сложил на груди узкие ладони.
В поднятом на изваяние через минуту взгляде искрились алмазные капли обычного озерного озорства. Лльюинь стал нерушимым. Осталось передать эту стабильность Озеру.

______
*ветер (общее название)
** смерчь, вихрь
*** теплый ласковый ветерок

[Серина >>>]

совместно с Bes/smertnik

Орелин редко пела и делала это далеко не так хорошо, как большинство ее сородичей. Спасало ситуацию то, что у Лаэррим от природы был красивый, не очень громкий, но чистый голос.
"Если до сих пор никто из горожан не высунулся из окна и не попросил меня упражняться в другом месте, дела не так уж плохи," утешала себя девушка.
Улица петляла, сужалась и расширялась, таяла в тени, а потом неожиданно выныривала на свет...
"Вот и очередной поворот. Посмотрим, что за ним"
Тае услышала песню издалека, развернулась на каблуках, глядя на поворот из-за которого вот-вот должна была вынырнуть певица. Тембр был очень знакомым, но сказать с уверенностью, кому он принадлежал, она не могла. Однако беспечность девушки поражала, музыка - верный способ привлечь к себе внимание Твари, если только она сама этого не добивалась.
Каково же было удивление Орелин, в любую секунду ожидающей встретить порождение Хаоса, когда за поворотом оказалась…
- Тае! Не может быть! Что ты тут делаешь? - воскликнула эльфийка. Девушки не были подругами и редко виделись, а при встрече зачастую ограничивались улыбкой и легким кивком головы. Но сейчас Орелин заключила знакомую в объятия:
- Как я рада! Если бы ты знала, как!
Эхо песни медленно затухало, поглощаемое музыкой ночи…
- Орелин? - теперь Тае не удивлялась, что голос показался ей знакомым. Она тепло улыбнулась эльфийке, буквально чувствуя, как теплеет воздух и испаряется ужас предшествоваших часов, - Судя по всему, то же, что и ты. Тоже ведь ищешь Тварь?
- Я хочу, чтобы Тварь нашла меня. Хочу разозлить ее и заставить за собой гнаться. Мне нужно привести ее к Озеру. Ну, так сказал Лорин. - Орелин на шаг отступила от Тае и добавила - Я видела Яаминь. Мертвой.
- Я знаю про неё. Иллис рассказали, - голос звучал отрывисто, куда-то пропала привычная плавность и певучесть, - Я с тобой, надеюсь, ты не против? - Тае протянула девушке руку, казалось, даже несколько неуверенно.
- Конечно, нет. - Орелин сомкнула пальцы на протянутой ладони - Нам надо решить, куда идти. Мы с Лорином разделились, я пошла на юг, он на север. Но я заканчиваю осмотр «своего» района, а Твари все еще нет – наверное, она где-то в северной части города. Возможно, нам стоит вернуться.
В ночном сумраке глаза Лаэррим блеснули нетерпеливым, жестким огнем. Видение пропало почти сразу, взгляд девушки смягчился, и уже не верилось, что легкий и живой весенний эльф способен Так смотреть.
- Я не думаю, что Тварь далеко ушла от места гибели Яаминь, может быть, стоит ещё раз пройтись там или ближе к храму и озеру - она проговорила это глухо, с некоторой задумчивостью, и смотря куда-то за спину собеседнице, - ведь её привлекает порядок. Впрочем, здесь её в любом случае нет, я бы заметила.
- Тогда пошли, к чему терять время, - голос Орелин прозвучал неестественно сурово и даже резко. Девушка зашагала к Храму, увлекая за собой Тае.

Сообщение отредактировал Серина - 13-02-2009, 18:39

[Aylin >>>]

(с Мастером)

На глубине озера не звучала мелодия озерного, не звучала мелодия озера. Плески волн о берег и плески рыб, звонкие удары дождя проливающегося восточным краем, и шаги водомерок - все это было наверху. Смех озерных эльфов и звуки их города, сдвиги вод при движении рыб, щелканье клешнями и створками, искры волшебства, отзвуки искристых песен - все это было в середине. Внизу было тихо... Стук. Тишина...

***
Принцесса ненавидела белый цвет и регулярно в него облачалась. Ее это забавляло и она принимала похвалы с прохладной иронией. Нежно-розовые и голубые тона, присущие чистому снегу в лучах солнца, бесили ее до крайности - и она давно заставила прислугу везде повесить на окна такие занавеси. Это вызывало у нее немного рассеянную улыбку при взглядах вокруг. Темных тонов Ирмина обычно избегала, и не совсем понятно почему, но чтобы принцесса обратила свое обманчиво неназойливое внимание на существо противоположного пола, то должно было явиться ко двору в темном. Остальные достоинства и недостатки, конечно, тоже учитывались.

- Дочь моя! - Император не доверял служанкам поиски Ирмины, неуловимой, что брызги воды, капелью льющиеся с крыши. - Дочь моя, Сияющая Ирмина! Мы должны поговорить с тобой.
Высокая, величественная фигура императора-воина, облаченного в меховую мантию, со строгой, без вычурных кружевов и камней короной на едва тронутых сединой густых волосах белого золота, показалась в комнате принцессы.
На практике власть наследницы ограничивал вовсе не здравствующий император - тот позволял ей все. Подлинным противником ее скучающего высочества были "господа" ежедневный ритуал, приличествующий тон и неукоснительный этикет... Вот и сейчас Ирмина была безупречна, а отец был идеалом, до которого не дотягивал ни один "из этих выскочек"... слегка поеденным молью и подточенным временем, но все-равно безусловным идеалом! В отношении внешности уж точно.
- Отец. - одним словом Ирмина сказала императору, как сильно его любит, а сопровождающим жестом выгнала пару фрейлин вон из комнаты. - Я только собиралась искать вас.
- Ирмина, дочка, послушай. Мы беспокоимся за тебя,- Император боялся собственную дочь. И она не была последней, кто об этом знал. - Твоя болезнь... Помнишь лейтенанта тайной стражи, который все время чихал?* Я сослал его в эльфийские земли - если даже не найдет для тебя лекаря, то сгинет под клинками остроухих уродцев. Мы думаем, ты одобрила бы наш выбор... - Император вцепился в косяк длинными костистыми пальцами. Выставлял ментальную защиту? Просто - боролся с паникой? На глазах выцветали от страха желтые радужки.
- Да, чуть не забыл. Твой кузен Альраад, с которым ты поссорилась, он прислал мне голубя с письмом. На письме была синяя с серебром печать - знак особенной важности. Письмо сгорело в моих руках. Ты не знаешь, что бы это значило?
Ирмина промолчала в ответ на первую фразу и скромно слушала отца и повелителя великой Империи, потому что боролась сразу с двумя эмоциями, во-вторую очерень с тем коротким, ледяным чувством, что заменяло принцессе гнев: этот лейтенант был "Ее" игрушкой и отослать его без ее ведома - было ошибкой. С этим принцесса справилась быстро, она не верила, что с чудным проходимцем смогут что-то сделать какие-то эльфы. Они слишком слабы.
- Отец, вы так заботливы. - прощебетала принцесса и немного загрустила, хотя голос звучал по прежнему звонко и чарующе, но сделался глубже. - С каждым днем я чувствую себя все хуже и хуже. Эта болезнь забирает мои силы... Письмо? И сгорело прямо в руках? Как оскорбительно! - Ирмина уже была возле императора и доверчиво заглядывала ему в глаза, смотрела так ясно, будто просила себе денег на платье. - Если б не эти ужасные сны, не слабость, я б могла посмотреть, как негодяй смеется в своем замке...
Ирмина не удержалась и заглянула - "негодяй" с самого утра увлеченно ухаживал за своей лошадкой. Альраад вообще любил животных. Принцессу передернуло и она оперлась об отцовскую руку. Что в письме была очередная попытка "открыть императору глаза", она и так знала.
- Да, дочь моя, маги Огненного круга очень несдержанны. Но я слишком утомил тебя. Отдыхай, - его Императорское величество с видимым облегчением покинул покои леди Ирмины. Более слабый ментет, он не был что называется "тряпкой" в руках дочери, иначе императорский пояс и кинжал давно бы принадлежали ему только в погребальном варианте. Хотя бы потому, что будь он тряпкой - Ирмина бы его не уважала, боится ведь, но любит... по своему. Однако его кто-то дополнительно напугал сегодня. "Кто? И - чем?"
Как-то некстати ей вспомнились неконтролируемые видения сегодняшней ночи. Ирмина в самом деле болела, болела странной и необычной болезнью, с которой не знали ни что делать, ни как оправдываться придворные лекари. И это была еще одна причина, по которой ей надо было покинуть замок - на время. Причиной для окружающих стало то, что кузен, Альдаар - однозначно по ней соскучился...

[Сигрид >>>]

Йунди

«Только бы Император получил письмо»
Маги Огненного круга не умели видеть на расстоянии, кроме единиц архимагов, заклинаниями энергоемкими, как целый каскад «вихрестен» для защиты города, и ненадежными, как цыганкина болтовня.
«Только бы…»
Альраад ходил по комнате на вершине смотровой башни нервным крупным шагом на пятку, теребя края рукавов желтой мантии на меху. Если Ирмина его перехватит, доложить Тютору он не успеет, да даже если и успеет, основательность Елтана во всех вопросах без исключения выводила из себя всех без исключения студентов и магов до седьмой ступени. К тому времени, когда Тютор соизволит явиться, от принца младшей ветви императорского дома не останется и мехового воротничка.
Огонь против псионики работает также ступени с десятой, Альрааду до таких высот учиться и учиться, пока вариант – сжечь кузину на подступах к замку, но где гарантия, что она не выставит щит, не перенаправит заклинание на мага и не подсунет иллюзию? Мерзавка вполне способна на все это одновременно и еще на пару подлостей. Оох..
«только бы..» Альдаар упал на каменный подоконник руками, всмотрелся в ровную, поднимающуюся слева горой даль. Замок находится в ущелье, найти его не так просто, все выходы просматриваются. Только предчувствие никогда Альраада не обманывало. Никогда.

Озерный. Храм

- Ih aue llyuruuu!!! – гремел по залу насыщенный силой голос жреца. Вокруг кистей рук Лльюиня клубилась нежно-голубая дымка, едва уловимо пахло мокрой сиренью и дождем. Жрец медленно через стороны поднял руки вверх, приблизил ладони друг к другу, не соединяя. Опустил голову.
«Я целостен. Я – это ты, озеро. Я больше не ветер, ласкающий твои волны, я – это ты. Ты – это я. Ты – Озеро. Я – Озеро. Я – целостен. Озеро – целостно»
- Ih aue mjaja.
Дымка пружинила мягким упругим каркасом, Лльюинь напряг локти, сдавливая невидимую преграду. Замыкание цепи его тела необходимо для завершения первой фазы заклинания, которая переплеталась со второй и стразу с третьей, как всегда в эльфийской магии – все сложно на словах, но просто на деле, Лаэррим рождаются с этим.
Лльюинь чувствовал волны гнева стихии, недовольной стагнацией, восстающей внутри него с ревом первородной ярости и силы. Ветра не могут, не должны оставаться на одном месте, завещал Втерте, не могут, не должны, кощунство, кощунство!
- Ih aue llyuuru
Мимолетное движение бровей к переносице. Больно. Лльюинь упорядочивал сильнейшую стихию внутри себя, прежде чем передать состояние Озеру. А ветра прорывались наружу.
- ih… aue…
Он последним усилием свел ладони, выплеснув немного дымки на плиты пола, позволил себе выдохнуть. Застывшие ветра, свитые в тугие канаты, сковывали тело, Лльюинь двигался неровно, толчками, каждый раз преодолевая сопротивление себя же.
Теперь – коснуться воды. Еще раз.
- Laah*.. – нежно позвал он.
«Я заключил ветры в неподвижность. Я – ничтожный миг – смог. Ты – предвечная, ты – всемогущая, ты сможешь заключить в неподвижность свои воды. Это просто. Смотри»
- Laah
Лльюинь наклонился над черной водой.
Ночь вывалилась в четвертую, последнюю свою четверть.

____
*вода (общее название)

Сообщение отредактировал Сигрид - 14-02-2009, 11:06

[Черон >>>]

Яблоневая долина

Ей было без тысячи лет два дня. Она возвращалась всегда под вечер, аккуратно подталкиваемая в спину оранжевыми лучами - ужасно боялась темноты. Существо, что носило имя Астэйра (она всегда про себя называла его Немым) и бродило у перевала в Долину, играя в стражника, над ней посмеивалось. Существо не мыслило жизни без одноцветного чернеющего воздуха; на открытом свету ему было душно. Так вышло: они могли разминуться лишь в сумерках.
- Ты снова была на перевале? - мать повязывала на пышные даже для солнечного эльфа темно-рыжие волосы платок узлом под линией волос сзади на шее. Острые развернутые локти очеь симметрично вторили острым развернутым ушам. - Хэй, малыш, что с тобой? - тревога мгновенно затянула мглой теплое вечернее солнце в желтых глазах Иктааны, она бросила надозавянный платок, протянула руки к девочке.
- Конечно, - улыбалась Октябрь уголками рта, стараясь заглянуть за плечо матери туда, где проваливался за долину бледный-бледный солнечный диск. Ее темно-рыжие, без всякого разделения на зрачок и радужку, халцедоновые глаза были полуприкрыты, так, что отвечала она монотонно, как будто выученный урок.
- Я видела, как Немой заманил полевку на камень и не давал ей спрыгнуть, играя ей на свирели. Только ведь он не умеет играть, я же знаю. Мышь была очень беспокойна - она его не боялась, но тоже не могла понять, как это - играть на тростинке без отверстий...
- Маленькая моя, - Иктаана обхватила дочку тонкими руками, прижала к себе. - Зачем ты ходишь на перевал? Сколько раз я говорила тебе - не ходи, не гневи короля! Ох, горе ты мое, - мать незаметно для себя плакала, гладя по волосам девочку. Солнце село, небо горело оставшимся теплом. - Октябрь, девочка моя, давай я тебя отведу к отцу, он тебя полечит?
- Не-а, - заупрямилась она. - Пусть лучше расскажет, как можно так играть... когда флейта есть, а дырочек - нет! Немой не отвечает, да и вообще не говорит. А мышь от меня убежала, я ее не смогла расспросить... Ну пожалуйста, - она запрокинула голову, уставившись в мамины глаза безмолвной мольбой, - не запрещай мне туда ходить! Я ведь иначе так ничего и не узнаю...
- Ох ты, степной пожар, птица-коростель, дочь солнечного луча, - Иктаана лицо девочки - Иди к отцу, пусть рассказывает. Если он знает - ты не можешь не знать, а сдерживать тебя - Ре гневить. Иди, Октябрь, печати солнца не стираются.
- Постой, - умоляюще, судорожно, почти страшно, - только ночь же... Я совсем забыла, - опускает она глаза, пытаясь найти вокруг хоть что-то, за что можно уцепиться - отблеск пламени, сполох, искру, янтарное крошево. Тщетно.
- Прости, - девочка понуро склоняет голову, как та самая мышь, смирившаяся наконец с тем, что музыка невозможна. - Опять я опоздала. Можно мне остаться, мама?..
- Ну что с тобой, птенчик, - эльфийка обняла дочку, положила подбородок на ее плечико. - Что же ты горькая у меня какая.. Говорила я отцу твоему, не место полыни над детской колыбелью. Хочешь - отнесу в рощу, хочешь - завтра отведу. Моя бы воля, - Иктаана отстранилась немножко, чтобы на девочку посмотреть, - вечно бы под крылом держала. Хочешь теплого молока с медом?- Она подняла Октябрь на руки.
- Н-нет! - она задергалась, как подстреленная птица, выворачиваясь из объятий, и затихла, съежившись на земле. - Оставь, пожалуйста... здесь, здесь. Не надо в рощу, там темно, и голоса пропадают... Давай я тебе лучше сказку расскажу? Я слышала, когда ходила вниз...
Иткаана отпустила ее.
- Да. Расскажи. Конечно, расскажи.

(Октябрь и Иктаана)

Сообщение отредактировал Черон - 14-02-2009, 18:36

[Сайрон >>>]

Пес-пес-пес!!!! Время....
Ничего. Морф обежал уже большую часть северного сектора, но все без толку. Проклятье! Лорин замер на последнем перекрестке, и его флейта издала которую уже по счету трель, на этот раз даже не имевшую ничего общего с нормальной мелодией. Требовательный, настойчивый крик на высоких нотах, словно оборванное начало сигнала королевской охоты. Лейтенант прислушался к эху, фыркнул, и едва удержался, чтобы не сплюнуть на чистую мостовую. Все без толку, а жрец скорее всего уже начал обряд, и времени в обрез. Шанс того, что тварь явиться именно сейчас - минимальный, что означает провал плана. Разве что у эльфийки что-нибудь вышло. Блохастые твари! Он помедлил, затем снова поднес флейту к губам. На этот раз он выбрал протяжную колыбельную песню - длинную печальную мелодия, которую мама пела ему зимой. Лорин выждал первые три такта, стоя на месте, после чего, не прерывая мелодии, не спеша направился к храму.

Едав уловимая тень мелькнула в боковом зрении, и морф мгновенно развернулся в ту сторону, прервав мелодию на середине. Показалось? Нет, вот оно, снова, будто серая дымка течет по улице. Страх прокатился по спине холодной волной, Лорин сосчитал до трех и выдохнул, не сводя глаз с серого облака. Морф застыл посередине улицы, прикрыв глаза. "И - товсь! Взять" - команда, мысленно отданная самому себе, приводит в чувство, выработанная годами и тренировками привычка, помогающая прогнать страх, и сосредоточиться только на бое.
Лорин открыл глаза. Тварь была уже недалеко, но пока расстояние было не опасное. Лейтенант поднял флейту и медленно попятился по улице, не сводя с нее глаз. Музыка полилась вновь, чистая, прозрачная, но не быстрая мелодия бального танца... Только бы получилось...

Сообщение отредактировал Сайрон - 15-02-2009, 19:46

[Woozzle >>>]

Охрипшее эхо Озерного разносило по улицам песню печальной флейты, выбивалось из сил, стремясь донести ее дальше, еще немного дальше, еще чуть-чуть. Затем, вздохнув, смолкло. Наступило глухое, вязкое беззвучие.
Тварь не терпела абсолютной тишины, как не терпела всего, чему не нашлось места в юдоли первозданного хаоса. Однако после пытки жалящим плетением звуков, после ужасающей этой музыки, тишина показалась желанной, ласковой, уютной, словно родная колыбель. Тварь купалась в безмолвии, наслаждаясь нежданной передышкой, впитывала его разрозненными частицами естества. Крупинки белесого пепла кружились в воздухе, льнули друг к другу, сплетались в крупные комья. Миг, и в ночной тьме проступил аморфный клубящийся контур, он неизменно менял форму, становился то мутным облаком с неровными краями, то длинной лентой, что змеей скользила по брусчатке, то гротескной фигурой, отдаленно напоминающей человеческий силуэт. Вернув себе форму, Тварь продолжала стремиться туда, к невидимому и неслышимому – пока – хлысту. Этот зов нельзя забыть, даже если он смолк, не чая дождаться отклика. Ночь текла по городу, несла в своих волнах воплощенный хаос, все больше сокращая расстояние между притихшей флейтой-крысоловом и ее послушным серым зверем. Когда флейта заиграла вновь – пронзительно и горько, Тварь зашипела – ставшая уже родной тишина вновь скрутилась в тугой жгут. Не плеть уже – аркан, колючая петля, что захлестнулась на горле и поволокла создание хаоса вперед с невиданной силой.
А потом тварь увидела – почуяла? Осознала? - это Живое-поющее в руках у живого-двуногого. Звук-плеть, выплетаемый хрупким существом - таким же как то, с которым она столкнулась немногим раньше.
Расстрепанный клуб серого дыма метнулся к двоим, поющим одну - общую - песнь.

Сообщение отредактировал Woozzle - 16-02-2009, 9:35

[Сигрид >>>]

Храм

Вода встретила упругим сопротивлением.
- Sshhiiiiii!!! – отозвались духи, гоняющие волны и надувающие плавники иллис. Лльюинь улыбнулся с нежной настойчивостью, как ребенку, в непонимании отвергающему отцовскую ласку. И снова прикоснулся испускающей лазурный дымок ладонью к черной холодной глади.
Недовольство Озера брызгами и пеной расплескались по плитам Храма, но Озеру можно было объяснить, и сид объяснял, терпеливо, не оглядываясь на то, как тает свечным воском ночь. Слишком много свечей для одной ночи!
Пена опадала, убаюканное Озеро ложилось в ладони веры и принимало стагнацию. Соглашалось стать ловушкой, крепкой сеткой-растяжкой, паутиной волшебства волшебству. Порядком.
Озеро чувствовало Тварей Хаоса, но пока его холодного равнодушия не коснулся прорыв – духи, что развевают волосы иллис, не вмешивались. Теперь – они согласились сотрудничать? Лльюинь дохнул на замерзший кулак и приложил к воде вторую руку.
Последняя четверть ночи. Озеро замерло, будто скованное тончайшим совершеннейшим льдом.
«Твой ход, морф. И да поможет тебе Ирьяла»
« Im aue waiweee deephf yayiuir, melde”

[Сайрон >>>]

Вот пес!
Облако неожиданно рванулось вперед, так, что Лорин едва успел среагировать, сумев перевернуться и прыгнуть в сторону. Флейта, выпущенная из рук, была зажата в зубах, как палка в пасти собаки. Не теряя времени, кот кинулся вдоль улицы, к озеру, со всей скоростью, которую мог развить, и оглядываясь только для того, чтобы убедиться, что тварь еще не потеряла к нему интерес и идет за ним. Серый туман тек за ним по улице, видимо решив покончить с назойливым созданием, докучавшим ему музыкой, и лейтенанту пару раз показалось, что он как минимум попрощается с кончиком хвоста - о том, что можно лишиться не только хвоста он предпочитал не думать. Лорин выскочил на набережную и метнулся к воде, скользя когтями по влажным камням, Серая фигурка с разбегу прыгнула через ограждение, и превратившись уже в полете в человека, упала в воду, подняв тучу брызг. "Интересно, я опоздал, рано, или как раз вовремя?" - подумал морф, выныривая на поверхность ненавистной ему, как всякому кошаку, воды, и оглядываясь в поисках признаков твари.
Вода обжигала холодом и сводила мышцы, обещая простуду, или, того хуже, воспаление легких. Лорин подплыл к берегу, и, снова перекинувшись, вскарабкался на какой-то торчащий из воды камень, так, чтобы сверху его не было видно. Мокрая фигурка кота едва уместилась на нем целиком, и морф съежился, чтобы не свалиться обратно. "Нет, камин, и горячий чай, а лучше бы глинтвейн, только где его найдешь у эльфов?"

Сообщение отредактировал Сайрон - 18-02-2009, 11:28

[Woozzle >>>]

…Близко, совсем близко. Она нашла, догнала это несчастное существо, истязаемое гармонией, вынужденное сплетать прекрасные в своей непредсказуемой хаотичности звуки в единое целое, подчиненное строгим законам системы. Песня – мольба о помощи – прервалась внезапно и грубо, вновь возвращая Твари способность быть хаосом. Неконтролируемым, вольным, безумным. Способность быть собой.
Тот, кто пел Песнь, был сейчас нем, как сама тишина, он стремился прочь – подальше от своей судьбы, подальше от Хаоса, который жаждал подарить ему всю прелесть небытия… Туман тек следом. Жгучий аркан мелодии больше не давил на бесплотное горло, не диктовал своей грубой воли, на заставлял двигаться вперед, но Тварь знала – свобода призрачна. До те пор, пока хаос не разъял на части двоих Поющих, нет и не может быть покоя. Ни для нее, ни для несчастных существ, порабощенных музыкой.
Выбрасывая вперед гибкие отростки, создание хаоса пыталось дотянуться до мчащегося впереди морфа. Каждый удар – хлесткий, безжалостный - был способен раскроить беглеца надвое, но кот всякий раз оказывался чуточку проворнее и изворотливее, чем ожидала Тварь, длинные щупальца разрубали воздух, стегали землю, но успевали схватить и клочка кошачьей шерсти.
Азарт погони, ярость, досада на себя или удачливого и быстрого морфа не были помехой для Твари, просто не существовали для нее. Существовало лишь одно. Знание. Необходимость. Музыка-плеть должна перестать быть.
Туманный силуэт коснулся поверхности воды и, не почуяв подвоха, заскользил дальше – вперед, к морфу, который был теперь так близко. Всего лишь несколько рывков, и хаос сможет обнять его, заключить в сером облаке, сделать частью себя.
Что это?!
Ровная безмятежная поверхность вздыбилась шипами, острыми пиками, крючьями, пронзая призрачную плоть. Тварь забилась в когтях озера, как маленькая сладкоголосая птаха на лисьи зубах. Вода становилась осколками разбитых зеркал, пойманная в ловушку Тварь металась между ними, не в силах найти выход. Пульсировала ужасом, болью своей звала на помощь, стягивая к себе обрывки неупорядоченного, разбросанного по городу. Хаос, откликаясь на зов, тянулся двумя всклокоченными струйками – к озеру, чтобы напитать мощью пленённую Первую. Три Твари, три силы, направленные на разрушение – что устоит против этого?
Лед. Колкий, острый лед, разрывающий на части.
С приходом двух других не стало легче. Твари бесплотными спрутами висели в воде, рваные щупальца судорожно свивались в кольца, силясь сломать ледяную клетку. Ранящие, жалящие холодом прутья не поддавались – напротив, их становилось все больше, словно клеть выпускала все новые и новые штыри, разнимая хаос на части, заключая каждую мельчайшую частичку в собственном капкане. Ошметки хаоса бились в ледяных челюстях, дробя себя на все более мелкие крупинки, которые и сами становились льдом. Это оказалось неожиданно.. легко. Боль отступила, на смену судорогам пришло оцепенение. Создания хаоса растворялись в озере. Удушающая гармония окружающего мира перестала для них существовать. Навсегда.

[Сайрон >>>]

"Да-а.. впечатляет, ничего не скажешь", подумал Лорин, глядя на синие всплолхи на воде, куда только что сигануло злосчастное создание хаоса. От озера ощутимо дохнуло холодом, превратив часть воды на серой шерсти в сосульки. Морф чихнул, затем подпрыгнул, уцепился за щель в камнях, подтянулся, чтобы перелезть через ограждение набережной. Перекинулся, бережно извлек из-за пазухи флейту и осмотрел несчастный инструмент - похоже, после купания тот нуждался в тепле и уходе не меньше самого Лорина, если вообще будет играть... Лейтенант чихнул еще раз, представил, как выглядит со стороны, и тут его пробрало. Избежать смерти в объятиях твари, чтобы потом ходить с сопливым носом... мокрый, в ледяных крошках, растрепанный мальчишка с синим носом и отмороженными ушами... великий охотник, песья бездна! Лорин облокотился на перила, дрожа от холода и беззвучного, кашляющего смеха, в котором смешались радость и облегчение после пережитого страха, который все это время морф сдерживал внутри.

Сообщение отредактировал Сайрон - 18-02-2009, 14:43

[Барон Суббота >>>]

Тем временем в Гнезде
Секунды в темноте тянулись, как часы. Гарэль слушал тени, отчего-то бьющиеся его сердцем в висках и чувствовал, как что-то холодное проникает в душу, мимоходом заставляя внутренности сжаться и вытесняет, выдавливает память. Уходит дорога, уходят песни и сказания, уходят полутона и краски, оставляя лишь два цвета: чёрный и белый, которые смешиваясь давали затапливающую и всепоглощающую серость...
Сорока закричал бы, если бы не нечто, сковавшее его мышцы судорогой, остановившее даже дыхание. Казалось, темнота вперемешку с серостью затапливают его, как вязкая жижа, стремятся удавить. Гарэль обессилено положил руку на оголовье Дракона и тихо вскрикнул от неожиданности. Рукоять была одновременно ледяной и раскалённой, и эта непонятная. невозможная странность ощущений очистительной волной покатилась по телу и разуму Сороки, сбивая путы ужаса. Он осторожно, в полной темноте вытащил меч, неярко переливающийся серебром.
- Рыжая, ты здесь?- тихо спросил он.

[Bes/smertnik >>>]

Около Озера,
совместно с Сериной:

Цвета города медленно жухли, серой пылью оседали на дороге. Орелин передернуло - когтистая лапа безысходности порывисто сдавила грудь и немедленно отпустила, ускользая куда-то в сторону. Тварь прошла совсем близко от девушек, должно быть, в паре кварталов. Тае напряжено вглядывалась в темноту, ловила каждый вздох Озерного. Что-то происходило на окраине города, там где начинались владения Иллис, но слишком далеко, не понять, что именно.
- К озеру, - почти беззвучно шепнула эльфийка, резко свернув в очередной переулок, чтобы срезать путь.
Безжизненные, обесцвеченные фонари блекло светили, их лучи призрачными кляксами растекались по стенам и тротуару. Тае и Орелин бежали к Озеру, все острее ощущая присутствие чудовищного существа... Когда девушки добрались до главной площади, ветер бросил им в лицо колючий, обжигающий холод.
- Что это?.. - удивилась Орелин.
Холодное касание тумана, едва-заметной белой дымкой стелющегося по земле. Тае увидела серые клочья, безжизненными хлопьями пепла плещущиеся в озере, на глазах леденеющие.
- Кажется, все закончилось.
- Закончилось, - эхом откликнулась Орелин. Лаэррим провела рукой по глазам, будто пытаясь снять с них невидимую пленку - Надо подойти поближе. Не то, чтобы я не верила…
Менестрель только молча кивнула, а сама двинулась к трепещущей кромке воды, чуть поодаль от того места, где облокотившись на перила стоял морф.
Орелин посмотрела на воду, которая уже вновь стала гладкой, как отполированное до блеска серебряное зеркало. От воды все еще веяло холодом.
- Как думаешь, другие придут скоро?..
- Следующей ночью, возможно, через... может, через декаду, важно не это. Они придут и отнюдь не просто прогуляться под луной, - голос с хрипотцой. Тае проговорила фразу почти выдавливая из себя каждое слово, взгляд Лаэррим был направлен куда-то за горизонт, а руки эльфийка держала над самой водой, словно это не от нее шел ледяной туман, тонкими язычками обвивающий ладони. Орелин осторожно коснулась плеча эльфийки:
- Я знаю. Но эту Тварь удалось изгнать, значит, других тоже возможно. Кстати, надо поблагодарить избавителя – хотя бы горячим чаем.
Девушка бросила сочувствующий взгляд в сторону Лорина и лукаво улыбнулась. Тае резко обернулась, но с глазами Орелин встретилась уже с улыбкой на лице.
- Да, конечно, пойдём?
- М-м, - молодая эльфийка, казалось, над чем-то раздумывала - Это ведь было настоящее предсказание?..
- Нет, что ты, я всего лишь менестрель, - Лаэррим задумчиво улыбнулась каким-то своим мыслям, -Так мы идём? - она кивнула в сторону морфа.
- Пошли, - согласилась Орелин. Воздух потихоньку теплел и наливался цветом, глубокая, загадочная ночь вновь раскрыла свой синий веер, расшитый звездами.

[Янтарь >>>]

В другом месте, в другое время, где-то в стороне от основных событий

Всем хороши платки да шали шёлковые, сестрицей шитые – яркие, узорчатые, телу и сердцу приятные, тонкие, словно паутинки. Но как тяжелы набитые ими тюки! Аж спину ломит: кажется, что не ткань легчайшая внутри упрятана, а несколько кусков стали пудовой. Впору заскучать о Сороке – со стороны поклажа и вполовину не такой тяжёлой казалась.
Впрочем, ворчала Сэлуинь себе под нос не от усталости скорее, а затем лишь, чтоб в дороге не заскучать. К тяжелой ноше она привычной была, да и как не привыкнуть, когда не первый месяц кряду платками на площади торгуешь? А вот к скуке не привыкла и привыкать не хотела. От «Ласточкиного Гнезда» до их с сестрицей дома, казалось, рукой подать было, но переулки в этой части Озёрного ужами вились между домами, то поднимаясь в горку, то сворачивая в сторону – ох, и длинные же надо было иметь руки тому, кому так казалось! И ноги крепкие вдобавок.
Обычно Сэлуинь коротала путь за своими мыслями, фантазёркой она была знатной и всегда могла придумать что-нибудь этакое, о чем не только по дороге домой мечтала, но и потом, за обедом, за рукоделием, работой по дому, ужином и даже ко сну отходя. Или, если в голову совсем ничего не шло, просто напевала себе под нос вдруг придуманный мотивчик. Но сейчас – и мысли вертелись вокруг одного и того же, и вместо песни из горла лезло одно невнятное бормотание, то сердитое, то ли обиженное. Вспоминала Сэлуинь Гарэля Сороку, чувствовала, что неспроста сегодня утром его повстречала, да гадала, когда им снова увидеться придётся.
Всё бы отдала в те минуты эльфийка, чтобы, подобно жрицам, будущее хоть на пару дней вперёд прозреть. Но не было у неё волшебного дара, а без него знала она лишь одно – что повернёт скоро русло жизни её бесхитростной, да не её одну тот поток в сторону понесёт. А вот к добру ли близкие перемены – того, к несчастью, и вовсе не ведала.

[Сайрон >>>]

Морф не слышал, о чем говорили девушки, и, когда они подошли, кинул на них жалобный взгляд.
- К-кажется, я совсем замерз в этом озере, - он шмыгнул носом и попытался улыбнуться, - а я думал, оно у вас теплее. Согрейте несчастного кота, а? Теплый камин и миска горячего молока, я больше не попрошу. Я даже готов заплатить, если найдется кто-нибудь, кто мне их даст.
Лорин перевел взгляд на незнакомую ему эльфийку.
- И кто забудет, кто я такой, разумеется. Я пока не причинил никому вреда, и обещаю, что я исчезну из города завтра же, лишь только найду то, что привело меня сюда, - морф хлюпнул носом еще раз и чихнул. - Ну пожалейте несчастного кота?
Лейтенант сложил руки на груди, всем видом выражая то, какой он замерзший и несчастный. Впрочем, он почти таким себя и чувствовал.

[Серина >>>]

Тае фыркнула:
- Мне все равно, кто ты такой, пока ты не сделал ничего плохого. И за избавление города от Тварей, хотя бы временное, благодарить нужно тебя, - только тут лаэррим улыбнулась морфу, очень осторожно, казалось, даже неуверенно. Эта улыбка никак не вязалась с твердым голосом эльфийки.
Она тряхнула водопадом волос, отгоняя навязчивые видения прошлого, золотые глаза поймали взгляд имперца.
- Меня зовут Тае. Будет тебе и молоко, и камин.
Менестрель обернулась к стоящей рядом Орелин:
- Ты с нами, я надеюсь?

[Сигрид >>>]

Полная горсть света. Лепестки звезд. Остановился небесный зонтик, чернеющий прорехой.
Тайдаго Цюзиянда причмокнул толстыми губами, поднес к глазам испорченное ночное покрывало. Кто мог разорвать? Неужели треснул Свод? Ну-ну-ну…
Господин и Повелитель свистнул. Серебристые ночные духи стайками подлетали, чтобы облепить край прорехи, из которой сочилась вязкая маслянистая чернота. Маленькие длинные ручки мелко теребили край, незаметно наращивая его. Но это медленно, невыносимо медленно, к заре они не успеют.
Цюзиянда придвинул палец к центру прорехи, задумчиво поводил над чернотой. Она загустела сверху и больше не капала вниз, но этой мягкой корки мало, необходимо нанести шов. Повелитель духов махнул рукой, сгоняя мотыльков с края. Обработан край, и крепко обработан, легко будет шить.
Он достал из волос длинную спицу, потом вытянул из уса волосинку – чем не иголка с ниткой? Навощить бы нить еще – Тайдаго окунул ее в ту пригоршню света. Нитка слабо засеребрилась.
- oahhe, - вздохнул Повелитель и Господин, втыкая иглу в зонтик.
Каждый укол оставлял в ткани небольшую дырку, вокруг которой тут же собирались духи. Каждый стежок стягивал прореху, немного выдавливая черноту наружу. Ровный, аккуратный, мелкий шов, и до рассвета пол-оборота.
- Ну вот, лучше так, - Тайдаго полюбовался на работу, с осторожной брезгливостью снял накипевшую черноту ребром указательного пальца. Палец тут же обуглился ожогом, но Цюзиянда только скривился и стряхнул накипь далеко в море.
Снова завертелся зонтик, вытягивая из-под земли лысину-зарю.
Тьма на эту ночь затихла.

[Янтарь >>>]

А у меня вечер, а мы с Сигрид

Высокий мужчина в нижней черной мантии мага воды шел по улицам, слегка подволакивая левую волосатую ногу. Правая волосатая нога ступала нормально, хоть и кривовато.
Мужчина в мантии старался держаться стен (и иногда и за стены) и постоянно с опаской, втянув голову в плечи, поглядывал на небо - или на окна верхних этажей.
Ему навстречу шла, едва передвигая ноги собственные, Сэлуинь. До дверей дома её сестры оставалось всего ничего - хоть это "ничего" и поднималось в горку под очень крутым углом - и эльфийка позволила осторожно заглянуть в свои перепутанные мысли мечтам о жарко натопленной печке, мягких подушках и ароматном сладком чае с корицей.
Думать ей приходилось о столь многом, а тюки давили на плечи так тяжело, что дороги перед собой она совсем не различала, только упорно выставляла ногу перед ногой, чуть ли не зажмурив глаза от напряжения. И, разумеется, не замечала, как идёт прямо навстречу мужчине в чёрной мантии мага воды. Мужчина пробормотал очередное заклинание, разглядывая горгулью на крыше, прошлепал пару шагов. Руки он держал перед собой, чтобы, если упадет - то на них. И тут руки уперлись во что-то приятно теплое и мягкое..
- Ой, - маг подпрыгнул от испуга и мгновенно спрятал руки за спину
- Ай, - не осталась в долгу Сэлуинь, выронив грубо облапанный магом тюк.
Узел, ещё недавно казавшийся вполне крепким, после удара о землю распался и тропинка в мгновение сока стала пестрой от разлетевшихся по ней платков и шалей.
- Мужчина, вы бы хоть под ноги смотрели! - с готовностью свалила вину за собственную неуклюжесть на плечи прохожего Сэлуинь. Ох, уж эти озёрные эльфийки! В подобных ситуациях из их голоса разом исчезает вся певучесть.
- Ой, - еще раз сказал маг и вытер о бока руки. - Простите, дивное видее...ээ. дама...женщина.... ээ.. вы тут не видели летающей кастрюли? - заговорщицким шепотом спросил он
- Чем искать кастрюли разные, лучше б платки собрать помогли, - буркнула Сэлуинь, смерив мага выжидательным взглядом, а потом вдруг развела руками с очаровательной, чуть виноватой улыбкой, - кастрюли вашей не видела, уж извините.
- Это хорошо, - с расстановкой произнес маг, странно опускаясь на колени и будто закрываясь рукой от неба. - Давайте, помогу. Эх, рассыпали, руки-то откуда растут.... - мантия натянулась на угловатые колени, маг собирал платки и все время оглядывался на крыши. - А вас часом не Мартина зовут?
- Руки растут, откуда им и положено, вы бы за своими следили, - на одном дыхании выпалила Сэлуинь, ничуть, впрочем, не выглядевшая обиженной. Подобрав с земли бывший ещё утром белоснежным платок, она досадливо поморщилась. - Спасибо за помощь.
Зовут меня не Мартиной, а кто такая эта Мартина?
Эльфийское любопытство в Сэлуинь тесно переплеталось с любопытством женским, не задать последний вопрос она просто не могла.
- Тссс, тихо ты! - Маг дернул эльфийку за поясок, чтобы не стояла столбом. - Не произноси вслух ее имени! Так. И что теперь делать? ты знаешь какую-нибудь безопасную дорогу до библиотеки?
- Это ещё почему я не могу произносить вслух имя Мартины? - не без злорадства спросила эльфийка. Закончив собирать платки, она ловко перевязала тюк двойным узлом и поднялась с корточек. А задумчиво посмотрела на мага сверху вниз и решила. - Значит так. Поможешь мне донести поклажу до дома - покажу тебе любой путь до библиотеки, какой захочешь.
Маг только обрадовался, отобрал у девушки тряпки и взвалил себе на спину, постаравшись пошире развесить, чтобы не быть видимому сверху. Правда, тепреь он видел только край платья Сэлуинь и собственные волосатые ноги.
- Ну, веди! Стоит тут..
- Вперёд, вперед иди, да поживей, - тем же тоном отозвалась Сэлуинь. Будь у неё в руке хворостинка, она, казалось, погнала бы мага вперёд, словно упрямого гусака - в птичий загон.
Как это часто с нею случалось, происходящее начало напоминать эльфийке чудную игру, которая захватывала её всё больше и больше.
Не прошло и пяти минут, как эльфийка и её козлоногий спутник добрались до ничем не примечательного с вида дома. Сэлуинь широко распахнула дверь, вгляделась в полумрак прихожей и скомандовала:
- Бросай всё на пол, да поживей. Не хочу, чтобы сестрица меня заметила.

[Сигрид >>>]

(по-прежнему вечер, по-прежнему с Янтарем))


Маг повиновался, бросив на доски тюк и собственное тело, которое немного дрожало от напряжения и слегка пахло водянистыми кожными выделениями.
- Ох. Ну у тебя и ноги. Такими ногами ..ох... архимагам письма носить..ох.. а не по улицам..эх.. тяжести таскать!
- А ты познакомь меня с архимагом и черкни письмецо - тогда сменю работу, - Сэлуинь опасливо глянула на лестницу и шикнула на мага: - Ну, чего разлёгся? Вставай, вставай давай, уж если моя сестрица тебя засечёт - ни в жисть не отпустит, пока не выведает, кто ты таков и зачем тут оказался.
Что-то в тоне эльфийке говорило о том, что и сама Сэлуинь собирается донимать нового знакомого теми же вопросами по дороге в библиотеку.
- А.. красивая ли у тебя сестрица? - он попробовал встать, опираясь спиной о стену, но сорвался, ударился головой о выступающую реечку. Выругался, но довольно прилично. - Ох, темные воды! Сейчас. - Маг наконец встал, одернул рясу. - Ну веди же тропами тайными! или что тут у вас, остроухих безбожников..
- Неа, страшная, в гневе и в любопытстве - особо, - ухмыльнулась Сэлуинь. - А тропы не тайные, и мы не безбожники, но что с тебя, приезжего, взять?
Выйдя на улицу, потянулась эльфийка кошкой, посмотрела по сторонам и махнула рукою на запад:
- Нам туда. Ну, а ты мне пока скажи - как тебя величать, откуда родом будешь и зачем к нам в Озёрный пожаловал?
И с недоброю улыбкой добавила:
- И про Мартину свою рассказать не забудь, неужто я и правда на неё похожа?
- Эй, ты чего, тут остановиться вздумала? Когда нас видно отовсюду? ты бы еще колокольцами обвешалась! - Маг и не думал из проема двери выходить. - Звать меня Саррат. Величать Магом Водного Круга Восемнадцатой ступени. Родом из дома, в Озерный пришел по делам. Веди теперь.
- Да не ворчи ты на меня! - обиделась эльфийка. - Я только потому на месте стою, что дожидаюсь, пока ты нос из дома высунешь. А восемнадцатая ступень - это много или мало? Пойдём, не бойся, по пут расскажешь, или ты на ходу говорить не привык?
- Это? Много, - озираясь, он выбрался из дома и просеменил вперед. - И не ворчу, а отвечаю на вопросы, как предписано
- А кем предписано? - продолжала допытываться Сэлуинь. Она шла быстро, длинными шагами, ничуть, кажется, не заботясь, поспевает ли за ней её спутник.
- Кодексом! - маг поднял вверх указательный палец и в честь важности момента даже остановился. Но тут же спохватился и побежал дальше вперед, догонять легконогую эльфийку. - Сводом правил всех волшебников. У нас очень много запретов, ограничений, необходимых для сохранения Баланса
- Баланса? - протянула Сэлуинь. - А что, это так важно, его сохранять? Кстати, а библиотека наша тебе зачем понадобилась? И какая надобность в секретности, тоже объясни.
- Ой, а давай я тебе заодно все Семь Тайн Мироздания расскажу, а? - маг прихлопнул себя ладонями по ляжкам - Ну дорога-то длинная, а?
- Длинная, длинная, - обнадежила его озёрная. - Как раз времени на то, чтоб все эти тайны выведать, хватит. Начинай с первой.
- А, ну записывай, - легко согласился Саррат. - Значит, так. Тайна Первая. Мироздания. Ты пиши-пиши, забудешь
- Не надо, у меня память хорошая, не забуду, поверь, - ухмыльнулась Сэлуинь. Но ухмыльнулась вроде бы как не спутнику, который её улыбки и вовсе видеть не смог бы, а себе самой. Да и глаза её опять затуманились, в такие моменты эльфийка не видела вокруг себя ничего и никого и часто шла вперёд, не разбирая дороги.

[Барон Суббота >>>]

В темноте

(и с Кошкой)

В этой черноте, которая могла посоревноваться с самыми черными из чернил, сколько бы коры дуба в них ни было добавлено, сложнее всего было нащупать себя, найти себя обратно - после неожиданной вспышки боли и дикого страха. Яника не знала, что может существовать такой страх, и одновременно с ним - такое отвращение. Словно самое близкое тебе, самое дорогое и любимое собрали в стеклянный сосуд и развели мертвящим ядом, получив в итоге полную и абсолютную противоположность...
Но чуть позже стало немного легче. Только стук в висках и удивительно холодные пальцы, по-прежнему сжимающие крышку стола. И чей-то голос, зовущий.
- Я здесь, - тихо ответила Яника.
- Это хорошо! - можно было легко представить, как Гарэль улыбается в темноте. Широко, радостно. - А...где, осмелюсь спросить?
- Там же, где и была, - вздохнула она и повела перед собой ладонью, пытаясь нащупать эльфа
- Ой! - завопил от неожиданности Гарэль, когда что-то холодное, нет, ледяное коснулось кончика его уха. Воплями, само собой, он не ограничился, резко прянув в сторону и лихо махнув Драконом в попытке спрятать его за спину. В темноте этот, не сложный в общем-то, манёвр произвёл поистине хаотические разрушения! Загрохотало, зазвенела посуда, ещё раз ойкнул Гарэль, и стол, за который ранее держалась Яника, куда-то пропал...
- Я живоой, - тихонько протянул Гарэль. - Осмелюсь доложить!
- Это чувствуется. Не шевелись, пожалуйста, больше, - попросила девушка. - Хотя бы некоторое время.
Голос ее звучал уже несколько с другой стороны - сбоку, а пальцы придерживали Гарэля за локоть.
- Ты ведь тоже почувствовал, да?
Опираясь на Дракона, Гарэль всё же поднялся и осторожно выдохнул, словно боясь снести ещё что-то оставшееся (чудом!) в целости.
- Да, - он покивал, хотя в темноте угадывалось скорее само движение. - И Дракон стал горячим...и очень холодным! Странно это, осмелюсь доложить!
- Еще бы, - отозвалась Яника. - Нет, не то, что странно. Это как раз не странно. Дракон, он... он тоще ощутил Их. Тех, которые принесли сюда зло, страх и боль. Хаос.
Ладони почему-то начало приятно покалывать. Словно что-то в груди, скованное льдом, оттаяло и поддалось весне.

[Хелькэ >>>]

(и продолжение)

Сорока неожиданно для самого себя (как, впрочем, и большая часть всех его действий) осторожно и очень ласково погладил Янику по голове.
- Дракону было плохо? - тихо спросил он, забыв добавить вечное присловье.
- Наверное, - кивнула она. Попыталась улыбнуться - надо же, как странно, как по-детски - этот жест... а все равно теплее.
Но потом она вспомнила, что не может улыбаться, да и Гарэль все равно не увидит.
- М... вот ты просто представь - есть ты. Уж такой, как есть (прости, звучит, как ерунда). И представь, что все, что было в тебе, вывернули наизнанку, превратив белое в черное, а черное - в еще более черное. И вот с этим кошмаром ты встретился. И что бы ты испытал? Наверное, ничего хорошего, да?
Сороку ощутимо передёрнуло.
- И что будем делать, осмелюсь спросить? - сказал он наконец почти жалобно.
- Да что мы сделаем... - Яника махнула рукой. И вдруг... - Нет, погоди-ка. Мы ведь можем - то есть я могу... Нет, не знаю, - она опустила голову. - Вернее, мне кажется, я знаю, что мы можем сделать, чтобы такого не было больше никогда. Только это будет очень-очень сложно.
Некоторое время царило сосредоточенное молчание. Нет, оно не было обычной тишиной, скорее, Гарэль слушал кого-то, говорящего абсолютным безмолвием.
- Рыжая, - тихо и удивительно серьёзно донеслось, наконец, с его стороны, - я теперь с тобой буду, осмелюсь доложить. И Дракон тоже. Ты только скажи, что делать-то будем?
- Искать будем, пестренький, - протянула она, не заметив, что пальцы уже не просто придерживают эльфа за локоть, а легонько перебирают складки на рукаве, поглаживают. - Меня будем искать. Чтобы обратно. Я тебе расскажу потом, хорошо? А сейчас утра будем ждать... потому что чувствую - наступит все-таки.
Секунда тянулась долго, длинная, как струна от колков до деки, как жёлоб на клинке Дракона. И всю эту секунду казалось, Сорока - вовсе не Сорока. И, что скажет он сейчас что-то такое, что сразу всё объяснит и...
- Ласточка! Нам бы... поселиться! В кладовку ту пустишь, осмелюсь спросить? - завопил Гарэль, и секунда лопнула, как струна, которую перетянули без всякой меры.

[Серина >>>]

(с Сайроном и Бессмертник)

- Конечно, я с вами, - сказала Орелин, но почему-то чуть-чуть, едва заметно подалась назад. Меньше, чем на ноготь. Оттаявшие, искристые блики радостно плясали в ее сережках, создавая странный контраст с пепельным, осунувшимся лицом.
- Лично я согласен на все, лишь бы побыстрее оказаться в тепле, - Лорин обхватил плечи руками, пытаясь согреться, - Ведите!
Тае кивнула, развернулась на каблуках и углубилась в переулки Озерного. Дом менестреля затесался между двумя роскошными особняками, окруженный небольшим садом. Двухэтажное строение с тонкими изящными колоннами на крыльце, большими окнами, где причудливо перемешивались прозрачные и витражные лоскутки. Ветер пел свою песню, едва задевая кроны деревьев, мягко обнимая стволы, отражаясь от цветных стекол. Орелин глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Только оказавшись в этом тихом месте, до краев наполненном каким-то особым, почти бессмертным покоем, девушка поняла, что все_действительно_позади. По крайней мере, на сегодня.
Морф шел следом, почти не смотря по сторонам, и восхищенно замер только перед самым домом Тае.
- Красиво...., - лейтенант поднял голову, любуясь бликами лунного света на витражах, - даже кажется, что теплее стало. Интересно, как он выглядит днем?
- Увидишь - сказала Тае, не оборачиваясь - скоро lindha'are*.
Резные двери вели в просторную комнату. Взгляд выхватывал из полумрака музыкальные инструменты: две лютни, совсем старая, с полустертыми порожками и потемневшим от времени корпусом и вторая, с перламутровой инкрустацией в грифе, ажурным узором вокруг розетки, выведенным кистью талантливого художника - явно подарок. Тонкая свирель уютно расположилась на низком столе с изогнутыми ножками, было раскидано несколько подушек. Нежный изгиб арфы оставлял едва заметную тень.
- Располагайтесь. Молоко и камин сейчас будут.
Морф вежливо кивнул в ответ.
- Надеюсь, я не злоупотреблю вашим гостеприимством, если положу тут свою флейту? Бедняжка промокла, и может потерять голос, если о ней не позаботиться.
Лорин достал несчастный инструмент, бережно разомкнул и продул, затем осторожно положил на столик. Затем перекинулся, и уютно устроился на одной из подушек, свернувшись клубком, как настоящий кот, прищурив глаза и наблюдая за девушками.
Огонь потрескивал, теплое молоко стояло на столе вместе с кувшином легкого ароматного меда с травами, который так любила Тае.
----------------
*рассвет

[Черон >>>]

…Октябрь видела сон. Во сне она – как странно, словно это уже было когда-то давно – сидела на ступенях старого храма...
Седой вьюнок обвил колонны, купол давным-давно провалился внутрь. Снизу, у начала дороги, что вьется к ступеням – город, словно бы размещенный на ладошке. Безлюдный, пустой, совершенно незнакомый, он почему-то кажется только что покинутым. Когда-то – она знает это точно – он был брошен, затем снова обретен живыми, потом снова брошен…

Вечная цепочка, повторяющаяся раз за разом. Вот и сейчас…

…это сон, и поэтому она не видит ни дрожащих контуров, движущихся так, словно они преодолевает сопротивление боли. Не видит искаженных силуэтов, рвущихся на части в движении – может быть, потому, что не хочет видеть. Но каким-то шестым чувством девочка знает об этом. Неясные тени ложатся на ткань происходящего, гротескно преломляясь, шипя в стороны изломанными иглами трепещущей тьмы. Укол – и каменная громада колонны тает, хрустя в воздухе каменной крошкой…

Невозможно!

Хочется закрыть глаза и не смотреть, не смотреть, не смотреть…

«Уйдите!» – молча взмолилась она, пряча лицо в ладонях (только напрасно: во сне это совершенно бесполезно). Тени подходят ближе; поверх них видно, что они же, шипастые, танцуют над гладью озера, вздымая нервную рябь. Как их много!..

Только изломанные тени почему-то замирают, покоряясь ее воле. Октябрь нерешительно трогает невидимую ниточку – и часть воинства игл, стоящая перед ней, послушно склоняется – видно, как угловатые конечности вдавливаются в землю, вздымая облачка пыли, и как увядает от их прикосновения трава. Нет! Я же совсем не этого хотела!..

«Куда?» – тени простирают к ней руки в немой мольбе, они бы и рады послушаться хозяйку сна, но исчезнуть они не могут. Направь нас, укажи нам путь. Не хочешь терять возрождающийся-умирающий город – выбери другое…

Тогда она показывает на озеро.

Короткий миг молчания – и словно черная шипящая река устремляется в него. Они входят, касаются зеркала воды своими пиками из стверженной тьмы, и пропадают, одна за другой…

Но чувство тревоги не исчезает даже когда Октябрь просыпается.

[Сигрид >>>]

(с Янтарем. У нас все еще вечер))

- А ты чего глаза-то закатила? Не заведешь меня куда не туда, а? - насторожился маг
- А? - непонимающим голосом переспросила Сэлуинь.
- Ага! Ворона в рот залетит, и не заметишь! Куда идем-то хоть, помнишь?
Сэлуинь потерла лоб ладошкой и просияла:
- В библиотеку! - а потом, смутившись, добавила. - Извини, задумалась. Со мною такое случается.
- И чем же забивают себе голову нынешние девушки? - маг настолько осмелел, что больше не прятался под сенью крыш и даже выпрямил спину, сразу став похожим на человека.
- Да я вдруг задумалась, что было бы, если б я сегодня не подменила сестру в палатке. И не встретила бы ни тебя, ни того лаэррима. А потом вспомнила, что днём вместо этого собиралась прочитать одну книгу, у меня там на самом интересном месте закладка лежит, а потом... - Сэлуинь осеклась и искоса посмотрела на спутника. - Впрочем, это уже детали.
А тем временем в городе стремительно темнело, и маг легонько подтолкнул девушку вперед.
- Это невероятно. Нет, правда. Однако, если верить твоим первоначальным рассказам, мы уже минут десять как должны были сидеть у камина в теплой библиотеке. А мы все еще тут. Ни камина, ни тепла, ни пункта назначения. Почему бы это?
- А я заблудилась, - довольно мило улыбнулась озёрная, показав магу ровненькие белые зубки. - Но ты не бойся, ночью тут безопасно. Встретим кого-нибудь, он нам быстро дорогу подскажет. Лучше б Жрицу встретить, конечно, те все городские улицы наизусть знают.
Если бы она сказала "Давай подождем минутку, сейчас сюла придут охотники на магов", Саррат был бы не так бледен. Честно говоря, его бы вообще не было, потому что от охотников на магов можно убежать. От Танцующих Теней Озерного - нет.
- Ккк...как ты сказала, прости?
- Ну, Жрицы, - пожала плечами эльфийка. - Танцующие. Они ночью в город выходят.
Она задумчиво огляделась по сторонам и, остановившись взглядом на одном из узких проулков, заявила:
- Мне кажется, библиотека в той стороне. Пойдём?
Саррат уже был в переулке, за рукав утягивая за собой эльфийку, да нет же, он был уже у дверей библиотеки, высоких, в два -два с половиной роста, выразанных из дерева трех пород. Витые ручки, кажется, все то же дерево. Маг воровато оглянулся и постучал.
Молчание ударило в гулкий колокол, лишь за мгновение до отчаяния дверь заскрипела, открываясь.
- Ты пойдешь со мной?
- Дай подумать, - попросила Сэлуинь, и вдоль её переносицы на лбу пролегла едва заметная морщинка.
- Да, пожалуй, пойду, - согласилась она наконец. - Я почти дочитала ту свою книгу, и, думаю, мастер библиотекарь не будет против одолжить мне ещё одну.
- Умница! - хвост слова прищемлен захлопнувшейся дверью.
Внутри библиотека больше, чем кажется снаружи, полумрак свечей колышется и дрожит живым сердцем. Здесь явно есть кто-то еще, и этих "кто-то" много.
- Ялист! - позвал Саррат негромко. - Ты здесь, ветряное племя? Я тебе долг привел.
- Кого привел? - вполголоса и не слишком заинтересованно спросила Сэлуинь. - Так. подожди здесь, пока я найду себе что-нибудь интересненькое...
- Э, нет, я тебя тогда не найду. Долг привел, долг. Ну, тебя то есть. Погоди. Ялист, вылезай!

[Янтарь >>>]

(чуть более поздний вечер. Но всё ещё с Сигрид)

- Погоди, погоди, - перебила его эльфийка. - Это я тебя сюда привела. И вовсе я не чей-то там долг. И, в довершении всего, знать не знаю твоего Ялиста и знать не хочу.
Заподозрив неладное, она начала мелкими-мелкими шажками отступать в тень книжных стеллажей. Библиотеку она знала хорошо, потому как некоторое время прослужила, зажигая те самые лампадки и свечи, чье пламя сейчас так причудливо играло на стенах, то слабея, то разгораясь с новой силой. Озёрная была уверена, что в этих почти родных стенах ей ничегошеньки не грозит, и всё равно на сердце от слов Саррата стало как-то неспокойно.
- Да тут я, никуда не ухожу.
Из полумрака соткался второй маг, сверкнув свечами -глазами. Сэлуинь знала его, библиотекаря, бывшего мага Огненного Круга.
- Здравствуй, звездочка, - поздоровался библиотекарь приятно-знакомым голосом. - Выпьешь с нами чаю? - Он протянул эльфийке пиалу в длинной сухой руке.
- Ага, здравствуй, - медленно кивнула появившемуся магу Сэлуинь. - За чай - спасибо, но пить не хочу, - отказалась Сэлуинь, которую и правда ни капли не мучила жажда.
Быстро-быстро переводя глаза с одного мага на другого, она сделала ещё один шажок назад - для верности.
- Да не торопись ты так, звездочка, сейчас все равно вечерняя молитва, по городу праздно ходить не стоит. А ты книжку дочитала ли?
Саррат между тем невзначай подошел проверить лампадку, как раз за спиной эльфийки.
- Почти, - скорей оскалилась, чем улыбнулась озёрная. - Я вам через пару дней верну. А впрочем, скорей через неделю, там ещё почти половина осталась.
Будто случайно она бросила короткий взгляд на окно и с фальшивым удивлением протянула:
- Ох, как поздно! Сестра, наверное, совсем заждалась. Пойду-ка я, пожалуй, назад. Рада знакомству, Саррат, и тебя, Ялист, было приятно встретить.
- Ой, да твоя сестра мне голову оторвет, если узнает, что я тебя в такую темень одну отпустил! А ну как друиды забезобразят? Неет, звездочка, оставайся-ка! - Ялист вдруг выплеснул на нее чай из пиалы.
Горячим воском потекла по коже жидкость, застывая
Дернулась было озёрная, да поздно: стекла по ноге её струйка огненного зелья, намертво к полу приклеив.
- Ну, и что это значит? - враз похолодевшим голосом спросила она у магов. - А ну-ка быстро уберите с меня эту гадость, пока я не рассердилась
-О. не кипятись, моя звездочка, - по-доброму улыбнулся Ялист. - Чем больше злишься- тем быстрее твердеет масло. Ну.. ты пока постой тут, обсохни, а мы с Сарратом дела обсудим. Тебе свечку оставить?
- Ты! - Сэлуинь выставила вперёд руку, на которую по счастливой случайности не попало ни капли ялистового зелья. - Когда я освобожусь, ты горько пожалеешь о своей глупости.
- Хорошо, звездочка. Договорились, – маги растворились в темном чреве библиотеки.

Сообщение отредактировал Янтарь - 4-03-2009, 22:14

[Мара >>>]

Выцветает ночь.
Бледная рука, бессильная, раздавленная пустотой, приподнимается, тяжело перебирая пальцами по мраморному бортику бассейна. Мышцы напряглись, будто на себе поднимали три сферы мира.
Озеро вздохнуло, сбрасывая оковы стагнации. Лльюинь заставил себя приподнять голову, с плит пола хотя бы на бортик. Вот так. Холод мрамора под виском, рассеченным краем бассейна, кажется, пи падении. Так.. лучше.
Дрогнули длинные светлые ресницы. Жрец дня заставил тело преодолеть слабость, оправить одежды. На балкон?
Озерный скорбел. Кровянисто-розовая полоска рассвета под тяжелым серым одеялом туч, крылья зари сложены, воздух набух слезами.
«Мой город. Плачь сегодня»
Лльюинь простер ладони над Озерным, с высоты башни глядя на крыши и сонное озеро. Надо им сказать, чтобы знали. Надо..
Нет, сперва заполнить брешь. Лльюинь прикоснулся ладонями ко лбу, закрыв глаза, вызвал в памяти образ одной из Танцующих. Той, которую выбрали духи.
«Имариэль..» - позвал он.
Она держала на ладони сломаный стебель цветка, дивясь каплям сока, как каплям крови. Не наполнит он воздух ароматом, не протянет лепестков к солнцу.
"Имариэль" - чуть требовательнее позвал жрец. "ответь мне"
Танцующая вздрогнула от боли, выронив цветок. Осознание случившегося накрыло ее холодной волной, но разум пробуждался медленно, цеплясь за крупицы и песчинки несущественного, ища убежища и защиты в мелочах от того горя, что случилось этой ночью.
"Я здесь"
"Имариэль. Ты уже знаешь. Духи выбрали тебя. Примешь ли ты саблю и плащ... Яаминь?" - имя застряло комком в горле
Танцующая слабо кивнула, не понимая, что жрец этого не увидит.
- Поющая помоги, - рукоятка больно вдавилась в ладонь, оставляя красные узоры от вупуклого рисунка.
- Озерный помоги, - город молчал, не прикасаясь к ней даже дыханием ветра. Столь далекий рассвет был нем и глухо было к ее печали великое озеро.
- Не ищи помощи, это твое решение, - как чужой звучал собственный голос.
"Да, я приму... выбор духов"
"Я жду тебя в Храме" - завершил разговор Лльюинь. Вздох.

(и мастер)

[Сигрид >>>]

Город…
Узкие ладони простерлись над ранним утром Озерного. Лльюинь закрыл глаза.
«Лаэррим Озерного, оставившие Альвееду! Дети ветра, принявшие в глаза зарю запада! Внемлите.
Ночь темная, Много туч на спине носит буря. Много бед источает умирающий мир. Разломлен небосвод, Хаос проник в светлые дни города, и сам Озерный не может сделать с ними ничего руками своих Жриц. Пала.. Верховная Танцующая»
Он замолк. Но говори, говори, тот, кто облечен поясом власти!
«Имариэль займет место Верховной, как того хотели духи. Пройдет луна траура по Яаминь, духи назовут седьмую Танцующую. Скорби, Озерный.»
Лльюинь оборвал связь. Спал ли весенний, свечи ли тушил, закрыв книги, с крыши ли спускался после ночного озорства – он услышал глас Жреца.
«Озерному нужна помощь. Кто-то должен отправиться в Шепчущую рощу. Кто-то должен принести слово Гармонии. Слишком далеко мы от Альвееды, слишком тиха и неразличима для нас воля хлиари.»

[Янтарь >>>]

Всем известно, что эльфы легки ногами и выносливы. Легенда о вестнике, который сутки от осажденного города в столицу добирался, а добравшись, ни дыхания себе не сбил, ни капли пота со лба не смахнул – та вообще из уст в уста долгие века передавалась. Но вот сейчас, простояв на одном месте уже добрых полночи, Сэлуинь вдруг засомневалась, а такая ли она чистокровная эльфийка, как думалось раньше: ноги её начинали уставать, а спина онемела уже давно. Впрочем, ничего поделать с этим было нельзя: от попыток снять с себя следы липкого зелья Сэлуинь после долгих мучений отказалась, Ялистов воск работал на совесть.
“И сколько ещё я так простою? – грустно размышляла эльфийка, разминая затекшие руки. – Наверное, когда меня найдут, я уже успею обрасти пылью, как древний фолиант”.
Первоначальный гнев на Ялиста и Саррата улетучился уже давно, выветрился и пришедший следом за гневом страх. Ещё недавно готовая, едва завидев магов, испепелить их взглядом, сейчас Сэлуинь была бы даже рада их возвращению. Эльфийке насмерть наскучил библиотечный зал, где на стенах в канделябрах одна за другой гасли свечи и из углов на гостью всё пристальней щурилась недобрая ночная мгла.
А кроме того, ей невыносимо хотелось спать. Боги, если бы она могла хотя бы сесть на пол…
Сэлуинь покачнулась и протерла усталые глаза – ей показалось, что дверь тихонько скрипнула, будто бы приоткрывшись.
- Ялист? – спросила она слегка сиплым после долгого молчания голосом. – Немедленно освободи меня, слышишь?
Ну, вот, хотела грозно – а вышло жалостливо. Невелика же цена твоей гордости, озерная!
Дверь скрипнула снова – сухо, словно дверь болталась на насквозь проржавевших петлях, и железо крошилось, песком осыпаясь на пол. Песком? Да, Сэлуинь видела песчаный берег, чувствовала, как дрожит он под телами огромных Тварей. Неправильных, нездешних, оказавшихся в этом мире по ошибке и ненавидящих саму окружающую их реальность. Столько ярости было в движениях змеиных тел, что, глядя на них, озёрной впору было бы застыть от ужаса каменным столбом. Но откуда же тогда в её сердце столько жалости?
Великим гневом и великой скорбью пылали глаза тварей. Сквозь звериные морды проступали черты искаженных мукой лиц. Они молили о помощи, но никто не захотел бы им помочь – все видели в них лишь зло. Зло, у которого были слишком знакомые глаза.
«А я читала о тебе, тварь, - внезапно поняла Сэлуинь. – Читала о великих подвигах того, кем ты была раньше».
Видение отступало, оставив эльфийку ловить ртом воздух с жадностью выброшенной на берег Озера рыбой. Отдышавшись, Сэлуинь сложила ладони на покрывшихся мурашками плечах. Ещё переполненная ужасом и непонятной жалостью, она чувствовала зуд между бровями. Ей нужно было поскорее выбираться из библиотеки, рассказать хотя бы кому-нибудь о своём видении – откровение было слишком тяжелым для неё одной.
С новой решимостью озёрная забилась в неподатливых восковых путах.

[Bes/smertnik >>>]

Рассвет в доме менестреля.
Серина, Сайрон и Бессмертник совместно:

Орелин ходила по комнате осторожно, почти на цыпочках:
- Не поверишь, - обратилась она к морфу - но до этого я еще ни разу к кому не заходила в гости… А теперь очень жалко мне, что так делала, - легко, не касаясь струн, пальцы художницы заскользили над лютней, от украшенной орнаментом розетки до грифа. В дрожащей полутьме не было видно въевшихся в кожу пятен краски, мелких царапин от острого ножика для заточки карандашей – это была просто маленькая, пожалуй, слишком худая ладонь.
Кот мяукнул, и прошел до стола, по пути задев хвостом ногу художницы.
- Я тоже ни разу не был в гостях, - Лорин перекинулся, и налил себе молока, - разве что считать этим те случаи, когда меня не приглашали.
Морф вернулся к камину и устроился возле него на полу с чашкой в руках. От формы, еще не высохнувшей до конца, шел пар, почти тут же истаивая и улетая в трубу, и создавая светящийся в свете огня ореол вокруг его фигуры. Лейтенант поморщился.
- Нет, с вашего позволения, прелестная дама, я все таки побуду котом. Хотя бы, пока не высохну, а то из-за меня тут все отсыреет. Не хватало еще причинять неудобства нашей хозяйке.
Морф перекинулся обратно, и уселся перед камином, глядя на огонь.
Тае пожала плечами: котом, так котом. В сущности, для неё это не имело значения. В хрустальном бокале плескались, смешиваясь с янтарным медом, блики отраженного пламени, в глубокой зелени глаз плясали золотые искорки, как бы замыкая этот зеркальный круг.
Девушка резко оторвала взгляд от огня.
Она и сама не заметила, как воздух наполнил хрупкую свирель, из которой тут же полились пленяющие звуки. Весенняя мелодия: короткие трели, нежные переходы, пронизанные светом звуки, то затихающие, заплутав в чаще леса, то только сбросившим с себя оковы зимы потоком вырывающиеся в оживающий мир.
Побродив немного по комнате, Орелин присела на краешек кресла и раскрыла свою сумку, запыленную и порванную в нескольких местах.
Песня Весны набирала силу – в ней не было и намека на темные пророчества, предвещающие миру скорую гибель. Музыка распускалась розовыми цветами вишни, несла с собой свежесть и неверие во тьму, тонкие музыкальные переходы искрились прозрачным ручейком. Белые островки снега на зеленой траве. Солнце, переродившееся из слепого, холодного бельма в обжигающую рыжую птицу. Весна.
Орелин не хотелось мешать песне, поэтому она плакала совершенно беззвучно, поглаживая блестящую крошку на дне шкатулки – все, что осталось от хрустальной феи.
Рассвет пробился через витражные стекла сотнями цветных нитей, погрузив комнату в дрожащий радужный полусвет… Застывшая картина, еще одна их многих в памяти, замерший на вечность миг жизни, сбившейся с привычного бега. То что будешь помнить, даже когда больше ничего не останется. Сколько же времени прошло, пока он тут сидел? Кот отвел глаза от огня, отвлекшись на соленый запах слез. Повернулся, превращаясь обратно в человека, и крадучись подошел к эльфийке. Мельком глянул на коробку в ее руках, и вздохнул про себя. Морф всегда жалел вещи чуть ли не больше чем живых существ - ведь они, по его мнению, сами по себе никогда не были ни в чем виноваты.
- Не плачь, милое дитя. Это хрусталь, он должен помнить то, чем был. Ее делали ваши мастера, и может ваши маги и смогут ее восстановить, если, конечно, это вообще возможно. Тот кто ее делал, наверное смог бы, но, боюсь, я его не знаю.
Лорин острожно притронулся к осколкам.
- Так или иначе, у нее была счастливая жизнь, и если она умерла насовсем здесь, то ее образ будет ждать тебя по ту сторону жизни, чтобы разогнать печаль, рожденную здесь. Потому что любимые вещи не уходят насовсем, ибо в них есть частичка твоей души. Так сказал мне один жрец, и мне иногда хочется в это верить.
Лейтенант перевел взгляд на Тае.
- Уже рассвет, и мне пора идти. Благодарю за кров и молоко, - морф вежливо наклонил голову, - и всегда буду помнить ваш дом в самых теплых воспоминаниях.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 9-03-2009, 19:15

[Барон Суббота >>>]

Утро в "Гнезде"
(С Кошкой)

Гарэль, прозванный на дорогах Сорокой, проснулся где-то за два мгновения до восхода солнца, зевнул, сладко потянулся...и сорвался с кровати так резко, что, когда подлетевшее к потолку его комнаты одеяло принялось падать, эльф уже стоял у распахнутого окна и вдыхал утренний город. Ничто не напоминало о ночных страхах: город дышал холодной, довольно сырой свежестью и пах неразличимой смесью чего-то. Наверное, это были редкие солнечные лучи, протискивавшиеся через многочисленный строй облаков. Сорока с наслаждением подставил им лицо и несколько мгновений стоял неподвижен и тих, улыбаясь чистой и умиротворённой улыбкой, но потом очарование утра рассыпалось золотистой пыльцой, и снова вихрь по имени Гарэль наполнил собой комнату. Умыться из бадьи, одеться и опоясаться Драконом он успел менее, чем за минуту, а вниз спустился и того быстрее.
- Доброе утро! - стёкла отозвались ему мелодичным перезвоном. - Хороший денёк ожидается, осмелюсь доложить!
Где-то наверху открыла глаза Яника - то ли сама, то ли звуки голоса заставили.
- Здравствуй, утро, - приподнявшись на локте, она посмотрела на застывший на полу солнечный блик. - Наступило ты все-таки...
Вот сейчас - улыбнуться бы, рассмеяться в лицо отступившей черноте и злобе; а улыбнуться-то ты не можешь, Яника, смеяться не умеешь больше. Вот и поднимайся, и вставай с постели с каменным лицом, одевайся и спускайся вниз, бесстрастно-бледная, грустно позвякивая бубенцами и стальными бусинами в огненных волосах.
- Громкий же ты, Пестренький - бросила она Гарэлю, проходя мимо и усаживаясь за рядом стоящий столик. Прищурила глаза, глядя на эльфа - солнце слепило. - Ну точно сорока.
- Доброе утро! - Гарэль широко улыбнулся, прихватил по дороге чайник, невесть для кого выставленный на стойке и сел рядом. - Как тебе спалось, осмелюсь спросить?
- Наверное, хорошо, - вздохнула Яника. - Засыпать страшно было, зато ничего не снилось.
И не звал во сне Кровный, не сверкая желтыми глазами горько, не катилась слеза по изумрудной чешуе. Не называл ее глупой, не простирал крылья, умоляя вернуться, и не было снова той боли, когда отворачиваешься, идешь, бежишь, и вдруг - невидимая граница, и улыбка исчезает с лица, и в груди разрывается сердце, и пальцы сводит судорогой...
Девушка вздрогнула, отогнала страшные мысли.
- Да, пожалуй что хорошо. А тебе?
Сорока внимательно на неё посмотрел и почесал себя за ухом. Не выглядела его собеседница существом, у которого была хорошая ночь, ой, не выглядела! Впрочем, Сорока решил, что секреты могут быть у всех, и пожал плечами.
- Мне не снятся сны, представляешь? За всю жизнь ни единого, и это чистая правда, осмелюсь доложить!
- Везучий ты, - признала Яника. - Должно быть, это жизнь у тебя такая интересная, что снам тебя удивить нечем, вот и приходят они к другим.
Она зевнула, прикрыв рот ладошкой, потерла глаза.
- А мне было бы интересно посмотреть, как же это! - Гарэль немного подумал, откинулся назад, рискуя упасть со стула, и стащил со стойки ещё и пару чашек. - Наверное, я бы увидел звёзды. Люблю я их, осмелюсь доложить!
- Почему? - заинтересовалась Яника. - Потому что блестят?
Чтобы обойтись минимумом жертв, чаю она налила и себе и эльфу самостоятельно.
- Они такие...красивые, - Гарэль снова откинулся на стуле и его глаза чуть затуманились, осветившись изнутри светом, так похожим на тот, что льётся по ночам с неба. - И загадочные. В ладони бы поймать, а не дотянешься!
- Нет, покачала головой девушка, - не надо их ловить. Им на небе хорошо, а тебе - здесь. Звезде скучно тут будет, а ты руки обожжешь.
Яника-Яника, давно ли смотрела на звезды?
Давно - еще там, за невидимой гранью, обнимая могучую шею, вместе с янтарными омутами, горящими на чешуйчатой морде, жадно впиваясь в черноту неба. На звезды смотреть надо вместе с кем-то, иначе они начинают казаться бесполезными светлячками среди царства мрака.
- Ты не слушай меня, Сорока, - она опустила глаза. - Вдруг тоже улыбаться разучишься.
- А пойдём сегодня вечером вместе на звёзды смотреть! - Сорока резко выпрямился и подхватил чашку, каким-то мистическим образом не расплескав ни капли.
Это было странно, но где-то в глубине его глаз пряталось понимание. Спокойное, сочувственное сопереживание этой... не самой обычной девушке.
- Пойдем, - неожиданно для себя согласилась она. - И еще ты меня к статуе сводить обещал.
- К статуе? Какой статуе, осмелюсь спроси... - нет, это всё же был тот самый Гарэль Сорока, для которого понятия "постоянство" не существовало как факта. - Ах, к той самой! Пойдём!
- А еще нужно чем-то скоротать время до заката. Скажи, пестренький, ты давно в этом городе?
- Вчера пришёл! А что, хочешь пойти посмотреть город, осмелюсь спросить? Ну, тут я тебе не помощник, если отвести куда-то надо. А если побродить, то пошли! Потом разберёмся, что и где!
- Что ты, - махнула она рукой, - какое там отвести. Лучше просто Озерный посмотрим... мне кажется, я тут не задержусь надолго. Искать надо...
И поймала себя на том, что говорит больше не с Сорокой, а с самой собой - и то не всегда до конца понимает, о чем говорит.
А еще - показалось на минутку, что вот-вот, и улыбнется она сейчас. С этим эльфом улыбаться хотелось. А вот поди же ты... Показалось, в общем.
- Ты извини, Гарэль. Я тебе все расскажу обязательно. Но не сейчас.

Сообщение отредактировал Orrofin - 28-03-2009, 19:02

[Янтарь >>>]

С Кисточкой в библиотеке

Через какое-то время Сэлуинь поняла, что, пожалуй, начинает отчаиваться. Липкий вар не поддавался, несмотря на все усилия озёрной, и, выбившись из сил, она уже не раз опускала руки, готовая расплакаться. Невыносимо было терять часы в этом богами забытом месте, но знать, что каждое потерянное мгновение стоит чьих-то счастья и жизни - было попросту страшно.
А потом эльфийка начала слышать голоса. Точнее - голос.


Сэлуинь очнулась, и тут же почувствовала навалившуюся на неё с новой силой усталость. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от гудящих ног и свинцовой тяжести в висках, она задумчиво уставилась на огонек чудом не погасшей свечи. Обращение впечаталось в её память огненными буквами, но истинный смысл слов всё ещё ускользал от озёрной. В Городе было семь жриц, а верховная над ними - Яаминь, так было всегда. И неужто одна ночь способна поломать сложившийся за долгие годы порядок?
Жрец говорил про дальний Путь. Покачиваясь вперед-назад, словно в далеком детстве - на игрушечной лодочке, Сэлуинь гадала, кто откликнется на этот призыв. Озёрные не любили покидать Город, так повелось, и давняя привычка струилась по эльфийским венам вместе с кровью. Конечно, тот, кто будет выбран ветром и водами, не посмеет ослушаться, но выполнит свой долг с тяжёлым сердцем. Сэлуинь решила даже, что среди знакомых ей Лаэрримов с радостью в дорогу отправиться лишь один-единственный...
Голоса магов раскалывались пустыми бочками под сводами библиотеки. Веселые голоса, насыщенные смехом людей, у которых только что получилось нечто очень важное. В темноте появилась свечка, сначала только она, потом рваные края лиц.
- ХО-хо, моя красавица, вот и ты! - воскликнул Ялист, едва не бросившись девушке на шею. Он взмахнул рукой, мучнистый порошок покрыл Сэлуинь с макушки до пяток, пошел влажной шипящей пеной - и оковы спали.
- Как ты себя чувствуешь, моя звезда?
Сэлуинь, не веря, что вновь обрела свободу, поднялась на носочки, разминая затекшие ступни, пару раз повернулась вокруг своей оси, сделала неуверенный шаг вперед, а потом, сорвавшись с места, подлетела к Ялисту, размахнулась и... огромным усилием воли остановила ладонь в двух дюймах от лица мага.
- Сожри твою душу древние Твари! - гневно выплюнула она ему в лицо и, развернувшись на каблуках, направилась к дверям библиотеки.
- Погоди, - маги посмеивались с самым добрым видом. - Расскажи нам, что ты видела?
- О, я расскажу, что видела, - скорчила рожу эльфийка, обернувшись. - Я видела несколько прелестных канделябров, парочку удивительно пыльных стеллажей, вот то чудное полуоткрытое окошко и, самое замечательное, крошечную паутинку под самым потолком. Увлекательнейшее зрелище, правда?
- Ну, звездочка, не кипятись. Ты была под действием очень сильного зелья, возможно, галлюциногена, возможно, экстракта "Пифии", - Ялист, тем не менее, на всякий случай спрятался за сутулую спину Саррата. - Ты нам расскажи, а мы поищем, как возместить тебе ночку?
- Можешь отправляться со своим возмещением вот к тем самым Тварям, - осклабилась Сэлуинь.
- Сэлуинь, дочка, прости ты двух ученых, но именно сегодня нам надо было Видеть, а что может быть зорче глаз прекрасной юной Лаэррим?
- А рассказать мне об этом заранее - Боги не позволили? - продолжала яриться озёрная.
- Ты бы не согласилась, вишенка? Да и ярость твоя лучше любого огня воск растопила и дала впитаться? Ну расскажи же - маги едва на колени не падали, как дети, выпрашивающие игрушку
- Тварей я ваших и видела, - повела хрупкими плечиками Сэлуинь. - Теперь довольны.
- Наших? Каких Тварей, дочка?
- Тех, что из Озера вылезли. Только не Твари то были вовсе, - гнев по капле начал оставлять озёрную, уступив место печальной задумчивости, а задумчивость воскрешала воспоминания.
- Не Твари? Или Твари? Так кто это был??
- Воины Озёрного. Я про них в книжке читала, - кивнула Сэлуинь Ялисту. - Ту, которую ты мне дал почитать, помнишь?
- Так.. так-так, не молчи, рассказывай! - глаза магов горели едва не ярче свечи
- Да и рассказывать нечего, - отмахнулась озёрная. - Они из Озера вышли. Вроде бы гневом мучимые, а на деле - скорбью. Все их Тварями видят, а они на самом деле - души погибших воинов, и страдают они под своими уродливыми оболочками - страх берёт как. Я, лишь отголосок той муки почувствовав, во все ноги бежать отсюда хотела, но это мутное варево ваше меня не пускало, как ни старалась.
- Ооо.... - маги вновь забыли о Сэлуинь, заспорили, взмахивая широкими рукавами мантий, и, кажется, собрались удаляться.
Розовое золото рассвета между тем не торопилось просачиваться сквозь верхние жалюзи в зал, а ведь утро? Маги, захваченные жарким обсуждением, удалялись.
Суэлуинь смотрела им вслед, и удивление в её глазах сменилось сначала досадой, а потом - чем-то отдаленно похожим на ненависть. Очень отдаленно - вряд ли такая кроткая душа могла бы быть способной на настоящую ненавидеть.
В три прыжка эльфийка настигла уходивших магов и перегородила им дорогу.
- Может быть, кто-нибудь постарается объяснить мне, что всё это значит? - сварливо спросила она.
- Видишь ли, звездочка, это значит, что ты на Одну ночь стала Грезящей. Или что труд двадцати пяти лет увенчался успехом. Или что мы с Сарратом не выжили еще из ума, гробя недели напролет над книгами, добавляя и отнимая всевозможные порошки - оо, дитя мое, тебе не следует знать, из чего они делались! - библиотекарь будто помолодел, лицо его оживилось, глаза загорелись фиолетовым северным племенем. Маг Огненного Круга подпрыгивал рядом, норовя перебить и рассказать эльфийке, что же ему приходилось перетирать в ступке.
- То, что я стала подопытной, я уже поняла, - буркнула Сэлуинь, прерывая поток воспоминаний вдохновенных экспериментаторов. - Но я всё-таки очень хотела бы знать смысл того, о чём грезила сегодняшней ночью.
-Ты видела нечто, - загадочно начал Саррат.
- Да неужели? - картинно изумилась озёрная.
- Даа... - тихим раскатистым хрипом продолжил маг Огненного Круга. - И видела ли ты правду, или грезу, или часть правды - не знает никто. Вернее...... это можешь узнать только ты. Ну если, конечно, ты заглянешь в себя и хорошенько все обдумаешь. Только это очень сложно
- И опасно! - наставительно вставил библиотекарь.
- Глубины сознания познаются с помощью воды, юная дева, - вещал Саррат, полуприкрыв веки. - и огня.. Ваша река Виригвиль бы очень подошла, но до нее очень далеко.. слишком далеко. Пожалуй, подойдет и ОЗеро..
- Вы предлагает мне совершить туда небольшую прогулку? - спросила Сэлуинь, почувствовав, как на её спине выступили крупные мурашки. Кем бы эти твари ни были на самом деле, зубы у них казались острыми.
- Ну.. мы, конечно, не можем настаивать, - в том равнодушии, с которым маг пожал плечами, даже слепой прочитал бы, что они очень, очень настаивают.
- Я пойду, если вы пойдёте со мной, - подумав, решила Сэлуинь. - Даже так - если вы пойдёте в двадцати шагах впереди меня.
- МЫ?? - они по-детски переглянулись - Эээ. Сэлуинь, послушай, но мы старые, больные. и отнюдь не бессмертные!
- Я видела кое-кого постарше и побольнее вашего, - парировала эльфийка. - А помирать всё равно когда-нибудь придётся. Да и куда же испарился ваш исследовательский азарт?
- Он. ээ. вот мы как раз пошли за ним, когда ты нас остановила! Собирайся же, а мы... ээ. тебе же нужна будет.
- Помощь! С суши! Кто-то должен тебя вытащить, если вдргу..эээ.
- Настанет непредвиденная ситуация!
- Да. Вот тут-то мы и пригодимся
- Нет, славные мои, свои ноги я намочу никак не раньше ваших, - многообещающе улыбнулась эльфийка. - Но в одном вы правы, застаиваться здесь и правда не стоит. Пошли, что ли?
Усталость, ещё недавно прижимавшая озёрную к земле и заставлявшая тихонько скулить от боли в ногах и рези под веками, сейчас вдруг отступила, развеянная солёным ветром предвкушения новых приключений. Маги снова переглянулись, теперь - как дети, которым не удалось убедить матушку, что кузнечики совершенно безобидны. Ялист развел руками, Саррат кивнул. И оба пожилых мужчины поплелись за эльфийкой, заранее недолюбливая этот странный соленый ветер

[Bes/smertnik >>>]

С Сигрид и Сериной)

«Озерному нужна помощь. Кто-то должен отправиться в Шепчущую рощу. Кто-то должен принести слово Гармонии. Слишком далеко мы от Альвееды, слишком тиха и неразличима для нас воля хлиари.»
- Мне пора идти! - сорвалась с места Орелин, - Я...спасибо...все было очень приятно, правда. Но я условилась встретиться на рассвете с одним человеком, он наверно уже ждет у ворот...Роща...
Девушка на ходу смахнула со щеки несколько блестящих соленых капель и чуть ли не бегом направилась к двери. Возможно, из-за бессонной, полной переживаний ночи, природная эльфийская ловкость ей изменила - у самого выхода Орелин споткнулась о миниатюрный столик с витыми ножками. Ваза на нем угрожающе зашаталась.
- Думаю, мы ещё встретимся. Удачи, - кивнула Тае, подходя к двери и тепло улыбнулась.

***
…Тени были еще длинными, когда Орелин, подбежала к воротам.
Он ждал, оперев массивное тело об ограду, и странно казалось, что хрупкие, мало что не живые ветви не сминаются под тяжестью туши. Или обман зрения, и проводник едва их касается?
Серое утро. Серая фигура.
- Доброго. Я тебя уже заждался. Передумала?
Лаэррим едва узнала нового знакомого. В призрачной утренней дымке черты лица его казались чужими и пугающими:
- П-приветствую тебя, ожидающий в тумане странник, встреченный мною вчера на пустынных да темных улицах. Путь к тебе прегражден был смоляной тенью хаоса, разрушающей гармонию любую, крушащую все, что построено. Поглотило ее Озеро, осыпалась она льдинками, но придут другие, скоро придут – надо спешить за Пророчеством. - Длинная нескладная фраза царапнула слух, и Орелин подавила желание крепко зажмуриться.
Он кивнул, пряча в резких морщинах кислоту гримасы.
- Странные вы, вроде все словами говоришь, а ничего не понятно.. но пойдем? Роса высохла.
- Это не мы, Лаэррим, странные. Это я такая… - не дожидаясь ответа, эльфийка решительно зашагала к воротам. По сторонам она боялась смотреть – вдруг мелькнет где-нибудь фигура того жуткого старика? Даже грозное видение Твари Хаоса не смогло затмить воспоминаний об этом высушенном, туго обтянутом кожей лице.
Разот быстро догнал девушку, постарался улыбнуться примирительно. И дальше пошел чуть впереди, заслоняя широкими плечами дорогу - или Орелин от того, что может по дороге появиться?
Улицы города набухли молчанием и скорбью, привычная улыбка пробуждения не мелькала в завитках и стрельчатых изгибах. И не выглядывал никто в щели полуприкрытых ставен.
Сиротливо скрипнула створка ворот. Стражник, мальчишка в кожаной броне, с копьем, издали поприветствовал их, поднимаясь.
- Долгой.. ах, не сегодня, - он закусил губу, - Орелин, куда вы?
«Ну хоть разок постарайся быть краткой!» Лаэррим чуть сильнее стиснула в кулаке ремень сумки:
- Здравствуй…айо. Времена сейчас тяжелые, нужен совет мудрый. За ним и отправляемся. - Этого стражника Орелин часто здесь видела и трижды рисовала, но имя его так и не собралась спросить.
-Аа, вы в Рощу... удачи, эя, - мальчишка отошел, опираясь на копье. - Только.. спутник твой мне подозрителен...
Амьон сощурился, отступая еще на шаг назад. Разговоры с эльфийскими воиными - и не на словах - были ему слишком памятны.

Тае недолго пробыла дома. Убралась, собрала вещи в небольшую кожаную сумку и почти уже вышла... оглянулась. Нет, её она не могла оставить ни при каких обстоятельствах. Да и мало ли что в дороге будет. Маленькая арфа уместилась за спиной, держась широким ремнем через плечо. Теплое дерево доверчиво жалось к менестрелю. Переулками лаэррим шла к воротам, уже там собираясь встретить Орелин, и вскоре увидела впереди знакомый силуэт эльфийки, стражника и кого-то ещё, незнакомого. Весенняя подошла ближе, кивнула в знак приветствия.
Тем временем, художница, сама не зная почему, оправдывалась перед стражником:
- Мой товарищ…вовсе не подозрителен, он добрый, я познакомилась с ним вчера ночью…- поток оправданий был прерван приходом Тае. Юная Лаэррим повернулась к менестрелю с улыбкой облегчения и сразу после короткого приветствия поинтересовалась, куда та держит путь.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 4-04-2009, 22:28

[Сайрон >>>]

Попрощавшись с эльфийками, Лорин уложил флейту в сумку и вышел из дома. Улицы еще пустовали, то ли потому, что было еще ране утро, то ли потому, что город еще не окончательно оправился от ночного кошмара – что, впрочем, было только на руку. Морф неторопливо направился в сторону Башни, по пути размышляя о том, что ему делать дальше. Он и так задержался в городе на день больше, чем предполагал ранее, и сейчас стремился наверстать упущенное время. Плюс, лейтенант искренне полагал, что о событиях, произошедших в Озерном, то есть о тварях, следует доложить в столицу, и каким образом это сделать в городе, где не было ни почтовой станции, ни голубятни, он не представлял.
Морф постоял некоторое время перед Башней, любуясь на украшающие ее барельефы, затем осторожно постучался в дверь. Никто не ответил, зато, когда морф толкнул дверь, та бесшумно открылась, явив взгляду холл и уходящую наверх лестницу. Лорин хмыкнул, и, перекинувшись котом, проскользнул внутрь.
Ни-ко-го. Морф осмотрел первый этаж, ноне почувствовал ни охранных заклятий, ни присутствия хоть кого-то живого. Лорин перекинулся обратно и прошел на второй этаж, но и там никого не обнаружил. Странно, конечно… Впрочем, что ждать от эльфов? Морф хмыкнул, с тоской оглядел ряды книжных полок. Вид наводил на Лорина уныние - без библиотекаря разобраться в том, что именно на них стоит, и тем более найти нужные книги было довольно сложно. Тем не менее, делать все равно было нечего. Морф фыркнул, подняв пыль с книжной полки, и неторопливо пошел вдоль стеллажей, читая названия на корешках книг.

[Черон >>>]

Сон не желал оставлять Октябрь, крадучись следуя за ней по пятам и выглядывая из-за каждого встречного дерева черным бесформенным силуэтом, и снова вспоминалось - вот они, те самые, безлицые, скользящие над городом... За мной пришли.
Солнцу она не верила. Чем выше поднималось солнце, тем злее становились тени, и тем труднее было различить у них облики - просто черные силуэты, пятна от не-существования. Поэтому пока солнце не начинало падать, она бежала в рощу, где переплетенные ветви укрывали ее от света.
А может быть - наоборот.
Он выпустил из ладони мягкий край цветущей ветки, она задумчиво закачалась, словно вторя его мыслям. Жрец Долины улыбнулся улыбкой старшего, мудрой, чуть снисходительной, с гордостью в морщинках солнечных глаз. Эту весну яблони переживут.
Он прошел рощу насквозь, шелестя длинной палево-желтой накидкой по высоким густым травам. И невольно отчего-то сжималась рука напротив сердца.
...это всегда было еще одной частью игры - подобраться незамеченной. Прыгая босиком по вороху прошлогодних листьев, который послушно молча отзывается на шаги, замирать в объятиях очередной тени, брошенной кривым стволом - и самой изгибаясь так же, как дерево...
Иногда - удавалось.
Но сегодня мысль хоть на миг остановиться в кривой полосе черного пугала ее. Это означало - закрыть глаза, вернуться туда, где рассыпался каменной крошкой город, где безлицые послушно тонули в жадной воде...
Она просто шла, потупив взгляд и склонив голову, пока не увидела в недвижных силуэтах один, молчаливо скользящий по листве.
- Октябрь, - он улыбнулся, но не как яблоням или пришедшим за советом. Наверное, только с ней он омг позволить себе быть правдивым, словно умыться в горном ручье, холодном до боли в зубах. - Мама вчера сказала, тени тебя трогают. Что случилось, дочка?
- Я видела сон, - тихо ответила она, не поднимая глаз, как будто отвечала урок - и вдруг вскинула голову, несмело улыбнувшись, как осколком тающего льда. - Про пустой город, про людей без лица. Они шли ко мне, я сказала им всем утонуть, а они послушались, и никто не оглянулся... Только с тех пор я их везде вижу, отец. Они не спрашивают, за что - просто подходят и смотрят...
Вэар дернул бровями.
- Сон? И город? - он вздохнул, задумчиво поднеся кулак ко рту. Разжал, осторожно сдувая нежные розовато-белые лепестки. - Какой город, маленькая моя? Вот этот? - Лепестки теплой метелью накрыли девочку, и сначала танец их ничем не отличался от бессмысленного, гипнотизирующего кружения снежинок. Потом, чуть вглядевшись, Октябрь различила очертания большого величественного города. с высокоми узкими башнями, площадями, минаретами и внушительной стеной по периметру. Лепестки струились по контурам неторопливым весенним дождем.
Она склонилась, зачем-то прикрыла один глаз, всматриваясь в переплетение башен, и мотнула головой.
- Нет, отец. Тот был совсем старый, почти мертвый, поросший травой... там никто не жил. Только те, без лица.
- Покажи.
Октябрь протянула руку, касаясь вихрящихся в воздухе лепестков, и закрыв глаза, что-то шептала про себя, заставляя их сплетаться очертаниями каменных глыб, обломков, обросших мхом тел зданий...
И белые лепестки увядали, темнея и покрываясь сеточкой трещин.
Мертвый город повис в воздухе.
Удивление повисло домиком бровей. Вэар не знал этого города.
- Что они делали, дочка?
- Не знаю, - девочка мотнула головой, опуская руки и рассыпая удерживаемый в воздухе мираж из лепестков по земле. - Они шли по городу, а тот кричал и рассыпался на части... но ведь он был уже мертв, разве не так?..
- А кто они? - Вэар положил ладон на ствол дерева. Теплый, шершавый, грубый. А внутри соки и белые волокна. Как до твоих соков добраться, девочка? Понять тебя, как?
- Не знаю, - снова мотнула она головой, отступив на один шаг. - Я первый раз такое вижу, отец... они совсем не такие, как те тени, которые я видела. Мертвые. Живые. И то, и другое сразу, и совсем темные...
- Я видела, - эхом повторила она, осторожно касаясь руки. - Они шли по городу и ко мне... я испугалась. И крикнула им уйти. А они бросились в воду, как будто ждали приказа...
- Девочка моя, птица-коростель, - взгляд треснул весенним льдом. - А того, со свирелью, ты опять видела?
- Когда возвращалась домой, да. Он всегда там. Только сегодня на его песню никто не отзывался...
Вэар сделал неуверенный шаг к дочери.
- А те, кто в городе. Ты хотела прогнать их?
- Не знаю, - в третий раз повторила она, чуть не плача, - Я испугалась... но потом мне стало их жалко. Они... были мертвые не до конца. Кто они такие, отец?
- Они.. Тебе лучше знать, кто они, - он погладил светло-рыжую головку, бережно и ласково, будто сердечко. - Ты же у меня все знаешь, маленькая. И Они тебя знают, потому и слушают. Только имени им не давай, хорошо? Не в нашей Долине. Пойдем, я чаю тебе заварю, на хороший сон.
Вэар знал, что Октябрь не согласится, или не его, проклятого-солнцем, она дочь. Знал, что чаем из яблоневых лепестков не сделать их Октябрь нормальной девочки. Мертвых она видит, города, Альве-еду после Исхода. Будущее? Прошлое? Переплелось все, перепуталось, а девочка - видит вот. Маленькая.
- Пойдем?...
- Пойдем, - она протянула руку и послушно побрела рядом, разбрасывая непослушные листья шагами.
С прикрытыми глазами ей больше не виделось теней за силуэтами деревьев.

(Октябрь с отцом)

[Сигрид >>>]

Таверна «Серебряная маска»

- О, ну и ночка, - Цзяйилль потянулся к светильникам, но так и не стал зажигать, хоть и пасмурное, а утро. Маленькая Тьякка так и уснула на лавке у стены, укрытая пледом встревоженным отцом, который просто хотел быть уверен, что дочь рядом. Вот же она. Спит.
- Что хоть произошло? – Каэро поднял с груди подбородок. Он сидел, обняв себя за плечи, как будто от холода, и вытянув вперед ноги.
Трактирщик покачал головой.
- Лльюинь сказал. Пасмурно как.
- Больно.., – Каэро прижал судорожно сжатый кулак к сердцу. – Как… больно. Будто льдинка тает…
Одного взгляда на его лицо, серое, что город за окнами, хватило Цзяйиллю. В кружку полилось тонкой струйкой грушевое вино.
- Держи вот, - несмотря на размах, кружка встала на стол мягко, не расплескав содержимого. – Вымогатель.
Каэро сделал вид, что его страдания выше пошлой материи, однако тайком подвинул вино к себе, а там и выпил пару глотков.
- Полегчало? – Цзяйилль демонстративно протирал полотенцем стойку, попутно поправляя невербальными заклинаниями взгрустнувшую зелень по стропилам и стенам. Каэро кивнул. Если Цапля видел, как он пьет, то и кивок заметит. – Это еще старое, из Аль-Филлена.
- Ого! Так оно моего отца старше!
- И я про то. А в Аль-Филлене солнце было. Ты грейся, сегодня день будет холодный.
Менестрель недоверчиво проводил глазами трактирщика, сделав еще пару глотков.

Сообщение отредактировал Сигрид - 1-05-2009, 12:19

[Bes/smertnik >>>]

Дорога к Роще.
Серина и Бессмертник.

Тем временем, художница, сама не зная почему, оправдывалась перед стражником:
- Мой товарищ…вовсе не подозрителен, он добрый, я познакомилась с ним вчера ночью…- поток оправданий был прерван приходом Тае. Юная Лаэррим повернулась к менестрелю с улыбкой облегчения и сразу после короткого приветствия поинтересовалась, куда та держит путь.
- Думаю, туда же, куда и ты, в Рощу. А что произошло? - менестрель кивком указала на стражника и знакомого Орелин.
Девушка растерянно пожала плечами, отвела глаза:
- Подозрительность похожа на взгляд через пыльное стекло. Мало разглядишь, да много придумаешь...
- Ты несправедлива ко мне, эя - щеки юного стражника порозовели - Сомнения на пустом месте не возникают. И от слов своих я не откажусь.
Молодое солнце игриво затанцевало на острие копья, заставив сталь хищно поблескивать. Это уже была не деревянная палка в руках мальчишки. Это было оружие воина. Разот не сдвинулся с места, только слегка подобрался, исподлобья разглядывая стражника. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.
- Орелин, Тае, пожалуйста проходите. А вашего спутника я пропустить не могу, - голос паренька звенел от напряжения.
- Но...он же... - Орелин хотела сказать, что ничего опасного в ее товарище нет, но передумала. Теперь она и сама не была уверена, что выбрала себе в попутчики правильного человека, уж очень грозно возвышалась над нею его мощная фигура.
- Идите, я вас догоню. - Разот коротко кивнул девушкам и вновь воззрился на стражника.
Тае лишь слегка кивнула - не ей судить о надежности незнакомого человека, а стража Озерного всегда внушала доверие эльфийке. Уже за воротами лаэррим добавила:
- Если все в порядке - он нас догонит, а коль что-то не так - то даже лучше.
Орелин молча шла рядом, пряча под опущенными ресницами смятение и тянущую, беспричинную тоску. Тревога зернистой пеленой колола глаза, смешивала все образы в единый комок, не давала сосредоточиться...
Пыльная стрела дороги как будто стремилась догнать ускользающее солнце, неумолимо приближающееся к зениту. Слепящий круг вот-вот доберется до своей самой высокой точки и начнет свое ежевечернее падение, столь же неотвратимое, сколь ежеутренний взлет. Орелин прижала пальцы к вискам, через силу посмотрела вдаль - на горизонте черной расческой топорщился лес. Там прохлада, шелест листвы...
- Пойдем, Тае, - выдохнула девушка и, должно быть, в сотый раз за этот день поправила ремень сумки.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 1-05-2009, 15:54

[Серина >>>]

в дуэте с Бессмертник

Странницы медленно приближались к лесу. Или это он плыл к ним навстречу? Чем дальше Орелин отходила от Озерного, тем тоскливее и тяжелее было у нее на душе. Незримая, прочная нить, связывающая ее с городом, натянулась до упругого звона, не пуская девушку вперед…
- Ты тоже это чувствуешь, Тае? - Почему-то Орелин казалось, что если менестрель ответит «да», то глухая тревога съежится, отступит.
Ей всегда было тяжело уходить - с поля боя, из родного дома, из зыбкого марева сна, сковывавшего всегда лишь под утро и мучившего призраками прошлого, которое все никак не отпускало, липкой паутиной опутав сердце. Вот и сейчас глухой голос в глубине сознания кричал "вернись" или сменялся таким родным, таким знакомым и так же хорошо забытым мягким с легкой хрипотцой тембром: "останься". Но Тае всегда уходила, хотя бы для того, чтобы вернуться.
Менестрель хотела бросить еще один взгляд туда, где остался Озерный, но только тряхнула волосами, отгоняя навязчивую мысль. Колючий воздух щипал глаза.
- Ты сама должна отпустить его, чтобы было легче.
- Это жестоко, хоть и правильно, - Орелин заставила себя прибавить шагу, - Просто…я боюсь. Вдруг с Озерным произойдет что-то, пока меня не будет рядом!
Девушка низко опустила голову. Перестать думать о ноющей боли в груди, о неведомом ранее страхе не вернуться, оказалось выше ее сил. В сердце Лаэррим было слишком много юношеской горячности, жизнь еще не подарила девушке способность прощать и прощаться.
Когда Орелин отважилась вновь поднять глаза, оказалось, что лес уже совсем близко.
Несколько шагов вперед и лес принял девушек в свои объятия. еще не проснувшийся в тихий пасмурный день - сонно застыли свернувшиеся листья, ожидая прихода солнечного света. Менестрель провела рукой по прохладной коре дерева, чувствуя теплый след, остававшийся под ее тонкой ладонью. Лес заговорил. Медленно просыпалось дерево, передавая легкие дымчато-прозрачные образы, запах царящего полумрака и чуткий тревожный сон, сковавший растения и многих животных. Изумрудно-зеленый мир с проблесками белого, серо-голубого, глубокого, почти черного, коричневого.
Орелин почувствовала облегчение - тяжелое предчувствие, гнетущее девушку, исчезло. Пусть не навсегда, пусть на время, но уныние схоронилось в клубке своей ядовитой паутины, ушло вглубь и стало едва заметным. Лес принял путешественниц. Тихонько зашелестели травы, качнулись ветви деревьев, легкий ветерок приветливо коснулся лица, неся с собою запах цветов. И тут неожиданно зазвенела в зеленоватой вышине птичья трель. Вначале сонно, неуверенно, но с каждой минутой все смелее и громче.
- Здравствуй, - лицо Орелин осветилось улыбкой.
Лес отвечал. Нежно и трепетно колыхались листочки, едва-едва шевелились тонкие пальцы-ветки. Лес говорил и спрашивал, потихоньку просыпаясь и приходя в себя, ловил легкие, как туманное кружево образы, сплетенные Тае и возвращал свои вечно-недосказанные истории и зарисовки. Так эльфийка не заметила, сколько они прошли, но дороги давно уже не было видно, а за спиной сомкнулись, прижавшись друг к другу почти вплотную деревья.

Сообщение отредактировал Серина - 8-05-2009, 22:29

[Сигрид >>>]

Одна из крыш

Феллим повел носом. Торчащие пушистые усы пошевелились. Ветер. Ветер всегда пахнет настроением города, а сейчас город плакал, только Феллим не понимал из-за чего. Черный кот спрыгнул с одного водостока на соседний, на лету оттолкнувшись когтями от завитков украшения в виде волн или перистых облаков, он никогда не интересовался. Вот тени над Храмом и еще над воротами казались куда любопытнее….

Библиотека
Не смотря на видимое отсутствие какого-либо присутствия, свечи в канделябрах медленно гасли. Сами собой.
Да-да, сами собой!
И желтый подслеповатый свет их сменялся белым дневным. Светом холодного, больного дня. Занавески? Нет-нет, окон на этом этаже не предусмотрено. Свет проникал сквозь стены.
Когда Лльюинь привел эльфов в Озерный, город уже стоял. Эти стены возвели те, кто жил здесь еще до того, еще когда ветер пах жасмином, и озеро дышало всласть. Эти стены не имели ничего общего с теми грубыми монолитными блоками, из которых сооружают свои уродливые жилища варвары.
Тонкая вязь, напоминающая сеточку струй на порогах реки. С ней переплетается еще одна вязь, и еще, и еще, и… простому, тем более смертному, трудно различить в сплошном переплетении отдельные веточки, но, сделанные из особого материала, они гладкие и теплые, ловили свет снаружи и передавали друг другу, забирая себе лишь каплю. Скользя и перетекая от веточки к веточке, солнечный и лунный свет выплескивались в комнаты и залы лишь немного приглушенными.
Только это не давало ровно никакого объяснения морфу. Зато в дневном свете он заметил узкую лестницу на второй этаж.

[Янтарь >>>]

С Семихвостой

Темнота пустого библиотечного зала сменилась темнотой глухой, мягко давящей в уши, какая бывает в гротах, особенно гротах подземных. Маг и библиотекарь шли вперед, немного расслабляясь, что было видно по их опускающимся плечам. И слышно по оживившимся разговорам. Правда, из-за акустики, видимо, сводчатых и каменных потолков, а также полушепота, Сэлуинь ни слова не могла разобрать. Однако они хихикали!
Вскоре послышался плеск воды, а потом и явственная сырость в воздухе.
- Ну вот! - не намного четче произнес Ялис. - Мы и пришли.
Сэлуинь, любившей свободу во всех её проявлениях, было жутковато под каменными сводами с их сдавленным воздухом и гулким, неясным эхом. От паники её спасали лишь истинно эльфийское чувство собственного достоинства да беспричинное с её точки зрения веселье двух магов. Ни одного лишнего шага вперёд она сделать бы не пожелала, но и остановившись, уверенней себя не почувствовала.
- Пришли куда? - поинтересовалась она, замаскировав недовольными нотками дрожь в своем голосе.
- Да в...
- Здееесь, - Ялис оборвал беззаботного товарища и начал вещать замогильным голосом. Наверняка и глаза закатил, - начинается вход в Озеро, царство иллис... чтобы войти, ты должна закрыть глаза и сердце свое от зла, и касаясь плит всегда только одной ногой, пересечь.....
Ни прыгать на одной ноге - как она поняла фразу мага - ни закрывать глаза Сэлуинь не собиралась. Более того, поведя рукою у себя перед лицом, будто пытаясь разглядеть её получше в темноте, она прошептала себе под нос что-то, что по ворчливому тону можно было счесть за сдавленное ругательство - и ладонь эльфийки тотчас замерцала призрачным золотистым свечением. Свет, на мгновение ослепив троих путников, высветил для них ранее невидимые своды пещеры - сталактиты, выщерблины, мох и стайку летучих мышей, непонятно почему ещё не спугнутых ни светом, ни голосами.
Ялис выругался. Саррат удивленно оглядывался.
- Ты?..
- Да, я, старая курица, опять перепутал поворот. Ладно, придется идти отсюда. Миледи? - библиотекарь протянул эльфийке руку. Другой рукой он придерживал задранную мантию. Внизу, в мраморной чаше плескалось озеро.
- Драгоценная Сэлуинь, нам придется нырнуть. Вы хорошо дышите под водой?
- А почему нам не..
- Тихо! потому что _нам_придется_нырнуть
- Я надеюсь, вынырнуть нам тоже придётся? - с вполне понятным подозрением спросила у магов Сэлуинь.
- Сударыня, - Ялис улыбнулся, старательно наступая каблуком тапка на ногу Саррату, - мы идем в Озеро. Зачем нам выныривать? А теперь пойдемте, - он немного спустился по известковому склону, по-прежнему галантно протягивая руку девушке
Сэлуинь, шокированная таким ответом мага, не нашлась, что ему возразить и, покорно приняв руку Ялиса, начала спускаться за ним вслед.
Неудобный, ноздреватый известняк, покрытый слоем грязного ила, ощущался каждой неровностью. Вдруг девушка поскользнулась и, грохнувшись оземь, покатилась к воде. Пытаясь удержаться на ногах, эльфийка вцепилась в руку мага, но то ли сделала это с опозданием, то ли маг случайно отвел руку в этот момент - так или иначе, следующие весьма болезненные несколько десятков футов эльфийка прокатилась в одиночестве, и лишь собственная мерцающая ладонь тошнотворным светлячком маячила у неё перед глазами.
Наконец, остановившись, сумев подняться на ноги и кое-как отряхнуть чудом не разорвавшиеся юбки, Сэлуинь огляделась по сторонам и жалобным голосом позвала:
- Ялис? Саррет?
Голос звучал странно, как будто....
... как будто она была под водой.

[Мара >>>]

Другая жрица ночи
с мастером

Небо, озеро, вокруг земля – то, что стоит на веки, а остальное разговоры. И дано нам в этих разговорах лишь несколько слов. Вся хрупкая жизнь – лишь чья-то недолгая песня. Птицы, рыбы, звери – мимолетные слова и фразы, так легко не расслышать, так легко забыть вовсе. Даже этот город, разбуженный поутру дыханием птиц и шелестом лепестков цветов уйдет в небытие. Останется только небо, озеро и земля.
Но пока еще есть время, чтобы что-то сделать.

Высокий шпиль храма взрезает неумолимой вертикалью хмурое серое утро, металлический полумесяц с восходящей звездой не блестит, тусклым силуэтом вспарывает мрачный пух облаков. Храм возвышался над площадью , видимый почти из любого конца города.
На узкой площадке третьего этажа, если очень старательно приглядываться, можно было различить серебристую фигуру жреца. Лльюинь оставил парадные одежды, необходимые в ежедневном ритуале пробуждения города. И Утренняя молитва сегодня творилась каждым, молча.

Имариэль остановилась перед храмом помолиться, поклонилась, прикоснувшись благоговейно к шероховатым камням ступеней лестницы. Ночных одежд танцующей тени она так и не сменила, лишь повязала черную ленту на эфес Поющей. Время перерождения приближалось, сразу следуя за временем принятия решений. Танцующая дождалась окончания молитвы, чтобы мысленно позвать жреца Дня.
-Я пришла…
- Поднимайся, - последовал ответ. И фигурка жреца исчезла в зыбкой серой тени портала. Предполагалось, что Танцующая знает, куда идти.
Двери распахнулись, храм принял эльфийку в свои объятия, обволакивая ароматом цветов и сопровождая гулким эхом каждый ее шаг. Колонны устремлялись к потолку стволами деревьев и зеленой травой расстилались под ногами нефритовые плиты пола. Путешествие по главному залу храма было недолгим, Имариэль поднялась по винтовой лестнице на второй этаж. Краски здесь были иными, являя все теплые и радостные оттенки дня. Белые, золотые, бежево-древесные, бежево-песочные, но серое утро сделало их тусклыми, блеклыми. Имариэль не знала, будет ли здесь когда-нибудь солнечно-радостно, или застынут в безветрии драпировки, замрут в молчании блики от золота.
- Садись.
Голос жреца звучал очень близко и тихо, без отзвуков или мелодичного резонанса. Лльюинь вышел из-за тяжелой молочного цвета шторы, вертя в руках тонкий селеновый обруч. - Устала?
Имариэль отрицательно мотнула головой. Усталость навалится на нее позже, когда страшная ночь, растянувшая до утра, померкнет под ее закрывшимися ресницами.
Жрец кивнул, опускаясь на палевый коротковорсый ковер. Остановил в пальцах обруч.
- Вынесешь?
- Он не сломает мне шею, - на губах Имариэль не было и тени улыбки, - лишь бы не вскружил голову.
Он кивнул. И вдруг протянул обруч девушке.
- Йончер знает. Он ждет тебя.
Серебристая занавеска. Легкая оболочка. Лльюинь прятал взгляд.
Имариэль и не пыталась его найти.
- Я никогда не претендовала на ее место и никогда не стану ею. У ночи будет другая жрица, только и всего.
- Дада, - с легким стуком обруч лег на стекло стола. - Смена цикла, восстановление равновесия. Иди, надо успеть до полудня.
Только сейчас ее пальцы легки на холодный металл обруча, даже в руках он был непосильной ношей и сейчас ей казалось, что надеть его на голову будет не легче, чем удержать на ней озеро.
- Я успею. Светлого дня.
Уходила Имариэль тихо, пугливо избегая прикосновений светлых занавесок, потревоженных движением ветра.

[Черон >>>]

Октябрь и
тоже

- Ты ведь знаешь, куда идешь, девочка?
Хихикающий голос отдавал холодом, издевка цвела плесенью мертвого безразличия.
- Ты ведь знаешь
- …ты ведь..
- …ведь знаешь..
- …знаешь..
- …знаешь ведь…
Многоголосое эхо хохотало, шепотом тысячи пальцев забивая уши. Знакомая роща, казалось, была всегда яблоневой – но яблони не цветут такими яркими цветами! Такими кроваво-красными, с медленно стекающей с лепестков росой.
- Иди-иди, девочка, - зашелестела новая волна шепота, - иди, не останавливайся. Ни в коем случае не останавливайся, не оглядывайся, девочка.
- Нет, - девочка склонила голову, прикрыв веки и стараясь смотреть сквозь деревья. - Расскажи мне, темное эхо...
С голосами эха нельзя было ничего скрывать - впрочем, нельзя здесь было неправильным словом; просто не нужно. Это была реальность, просто она просыпалась не всегда и не по желанию. Здесь невозможно было обманывать или притворяться.
Почему эти цветы никто не видит?
Почему отца видят все, хотя сквозь него просвечивает лес?
Она и в самом деле не знала, куда идет. Знала только, что это - настоящее.
Поэтому страха не оставалось.
Те, гости из ее сна, что живут в озере - наверное, они ждут ее.
- Девочка…
- ..какая маленькая девочка…
- ты идешь в город.
- Но хочешь ли ты туда?
- Ты туда не хочешь, девочка
- Твоя туфелька….
- Она потеряла туфельку!!
Вихри шепота множества, великого множества голосов спеленывали, окутывали, мягко, заботливо, и силуэт отца таял, растворяясь в метели этих ласковых голосов. Тянул ли он руки к своей дочери, девочке в одном тапке?
Она сжала губы, стараясь не пускать просящиеся наружу слова - их скапливалось слишком много за время вынужденного молчания. Хотелось говорить. Рассказать все, про молчащие деревья, про лестницу, про голодных светлячков... нет, не время, нельзя, не нужно.
Она едва узнала в искаженном силуэте отца - он расплывался и дрожал, а за ним виднелись едва различимые очертания - город, тусклая обсидиановая гладь озера... Память сразу же вызывает из глубины образы других теней - ломких, напитанных болью, и точно так же протягивающих руки...
Туда.

[Сайрон >>>]

кот

Свечи гасли сами собой, как будто кто-то невидимый заботливо задувал их, отмечая приход утра. Лорин, поначалу насторожившийся, расслабился, и убрал выхваченные поначалу клинки. "Нет, пора с этим завязывать. Все таки в Озерном можно позволить себе не ждать подвоха за каждым углом. А ты вскакиваешь, будто по тревоге, от простого бытового заклинания". Морф оглядел библиотеку, привыкая к дневному освещению, и заметил лестницу, до этого скрытую то ли тенями, то ли магией, спадавшей наутро.
- А там я еще не был, - озадаченно произнес морф, даже не заметив, что сделал это вслух, - хорошо, книги могут подождать, пока я посмотрю, что еще приготовил мне Озерный.
Кот перекинулся - больше по привычке, чем по необходимости, - и неторопливо ступая вдоль стены, пошел по лестнице вверх.

Сообщение отредактировал Сайрон - 27-07-2009, 18:03

[Сигрид >>>]

девочка Октябрь на пути к Озерному

- Куда...
-....куда...
-...куда...
-..да..
-..да..
-...да?
Едва настроенный женский грудной голос разбился осколками визга, многоголосие когтями заскребло по грифелю, разворачивая девочку, напластывая на глаза ей плотные одеяла суеты.
Она была не здесь.
Вдруг что-то неуловимо изменилось, деревья осыпались охрой, превратившись в каменные - и теперь можно было верить, что там, во сне, все было на самом деле, а здесь - мираж, мара, обман, наваждение...
Протянуть руку, касаясь бусинок остролиста - вместо колючих иголок в ответ - дымный призрак, растворяющийся в воздухе.
Шепчущие листья под ногами, умирая один за другим - в серый камень, уплотняясь тысячекратно.
Небо - выцветая, сдирая с себя облака, прорастая черным.
Отец?.. секундная заминка, сердце непривычно остро клюет птичью клетку изнутри.
Кто?..
А потом - она была уже не здесь.

[Мара >>>]

Посвящение

с мастером

Во чреве Храма тишина лежала тяжелыми холодными плитами. Полутьма мягко гладила усталые веки. Пусто. Посвящение?
С тихим плеском воды в бассейне расступились, легкая прозрачная тень - Йончер поднялся по ступенями. Рядом с ним, словно ниоткуда, появился Лльюинь - статуя, маска.
- Подойди.
Оба голоса звучали в унисон, единым голосом Города.
Имариэль не чувствовала, как ступает по плитам, не видела отражения своей гибкой фигуры, не слышала, как звенят колокольчики на эфесе поющей. Йончер и Лльюинь приближались к ней, вырастая под своды храма, безмолвнее и холоднее древних камней в стенах. Вот уже она видит каждую мягкую складку на одежде, ее волосы развевает тот же легкий ветерок, а уверенности нет, она испуганным котенком ищет, куда бы спрятаться. Нельзя. Если силой понадобиться провести себя через посвящение, Имариэль была уверена, что сделает это.
Фигуры сравнялись с ней ростом, путь пройден, хоть и не был замечен.
- Кто ты? - двуликий голос упал волной и ветром.
- Имариэль, Танцующая Тень.
- Кем ты выйдешь отсюда?
- Той, что смотрит в ночь, той, кто охраняет сон города. Жрицей Ночи.
- Куда ты выйдешь?
- В Озерный город.
Ветер пригладил темную воду. Йончер и Лльюинь протянули вперед руки, одновременно, правую и левую, с пальцев одной капала озерная вода, с ладони другой лениво свешивал хвост ветер.
- Возьми. Они должны тебя узнать.
Имариэль сняла черные перчатки и протянула руки к двум стихиям, стремясь зачерпнуть воды и пропустить сквозь пальцы ветер.
Знакомые, они обожгли новым, настороженным ощущением. Ты и сама теперь другая, новая.
Руки коснулись ее обруча, и будто храм обрушился ей на плечи. Ночь города, она стала ею.
- Имариэль.
- Танцующая Тень.
- Верховная Жрица Ночи.
Голоса рассыпались, Йончер и Лльюинь говорили друг за другом, не давая другому замолчать, слова одного цеплялись за слова другого струями воды, струями ветра.
- Город теперь часть тебя. Такой. Ты приносила присягу
- ..когда получала саблю
- теперь лишь сердце
- твое - тебе
- судья
- иди.
И словно водопад... нет, вихрьюю обрушился на нее.

[Лексия >>>]

[/B]Гвендолин
Озерный

Пасмурное и промозглое утро совсем не располагало к знакомству с чудесами Озерного, но не стоять же перед городом, пока солнце не соизволит наконец проснуться. Гвендолин зябко запахнулась в плащ, погладила котенка, прячущегося за пазухой...
- Лучший друг. Ты единственный меня не бросил. И не бросишь, верно? - Котенок еще глубже закопался в складки плаща, - мог бы ты еще подсказать, куда идти дальше...
Девушка задумчиво оглядела башенки и статуи, которые открывались взору каждого гостя. На улицах было пусто, что отнюдь не приближало Гвен к цели ее путешествия. Сразу же вспомнились все ее сомнения и насмешки сокурсников. Тоска подкрадывалась все ближе. Поэтому первому же прохожему, хоть он и не был человеком, девушка обрадовалась, как давнему знакомому... Древний, хрупкий старик с обветренным лицом шел по городу, тем не менее, твердым и легким шагом. "Друид", - пронеслось в голове у Гвен, - "уж он-то точно знает, где знаменитая библиотека Озерного".
Друид на приветствие на приветствие ответил не сразу, рассматривал лицо девушки, покачивая головой.
- И тебя привело в Озерный, - печально сказал он, - ну что же, может, это и неплохо...
Гвендолин опешила. Среди высокомерных ответов, приготовленных ею на все случаи жизни, подходящей реплики не нашлось. Помолчав немного, она все же изрекла:
-Послушай, достопочтенный, будь добр ответить на заданный вопрос. Или он так сложен для твоего понимания?
- Да, вот поэтому мне больше нравятся морфы. Грубят осторожнее... Видишь дорогу? Она приведет тебя к фонтану. Его пропустить ты не сможешь. Уверен, все твои хваленые имперские красоты побледнеют рядом с ним. На юго-западе увидишь шпиль точеной башни. Тебе туда, -тут ярко синие глаза друида сощурились, будто понял он что неназываемое, и он добавил, - может, найдешь ты там не только то, что ищешь.
Он отвернулся от Гвендолин, будто и не было ее, и не дожидаясь ее оскорбленного восклицания, отправился дальше своей дорогой.

Сообщение отредактировал Лексия - 29-07-2009, 14:31

[Черон >>>]

Ступени
и Мессалина

...А потом нагнетенный облик древнего города на мгновение застыл, становясь настоящим, и в этот же самый момент Октябрь поняла, что он тоже ненастоящий - за миг до того, как искрошившись, он опал на землю.
И одновременно - остался на месте.
Это был город - но не тот, заброшенный и мертвый, из сна, а словно его дитя. Виднеющееся вдали сплетение домов было нарисовано теплыми красками. Озеро, поблескивающее рябью, было совсем не похоже на ту безупречную гладь черного провала.
Только храм - если это величественное строение и впрямь было храмом - остался почти неизменным.
Девочка вздрогнула, заметив еще одну деталь, ускользнувшую было от рассеяного взгляда - прямо перед ней была женщина в темных одеждах.
Пугающе похожая на звездные тени, которые являлись ночью.
Октябрь, сузив глаза, судорожно отступила на шаг.
Жрица Ночи еще не проводила последние капли обрушившегося на нее водопада, она еще не могла мыслить, только чувствовать и созерцать весь город целиком и каждую его деталь в отдельности. Как слепец, обретя зрение еще долго не может в это поверить и дивиться каждому мигу, прожитому с широко открытыми глазами. Город дышал дневным светом и жил своей жизнью и даже крошечным цветочным бабочкам не было никакого дела до того, что танцующая тень стала каплей ночи. Лишь одно существо сейчас смотрела на Имариэль, скользя взглядом по черному одеянию и грациозному изгибу Поющей. А жрица смотрела на нее, не изучая, не запоминая, а просто рассматривая. Маленькая девочка в слишком широком для ее фигуры балахоне, светлокожая, светлоокая, ступающая по земле одной босой ногой и одной обутой, а на шее звонким украшением висит камертон.
- Светлого дня, - ветер шелестом лепестков донес до девочки приветствие жрицы.
В ответ - глухое, недоверчивое молчание. Девочка, съежившись в складки своего одеяния, отступила еще на шаг, и было видно, что она чудом удерживает себя от того, чтобы развернуться и побежать на другой конец света.
Имариэль отступила в сторону. Неприрученным волчонком смотрела на нее маленькая странница.
- Храм открыт для всех.
Возможно, девочка пришла помолиться и застронилась незнакомки, если так, то жрица решила уйти, не мешать.
Звуки речи, похоже, несколько успокоили незнакомку - из-под смятых волос наверх осторожно выглянули две стеклянных бусины - прозрачных и точно так же почти ничего не выражающих.
А потом она заговорила. Голос поражал больше всего остального - вибрирующий, как сталь, готовый взорваться на каждой ноте.
- Что это за место?..
- Озерный город, - для Имариэль эти два слова значили столько же, сколько для растения значит вода, а для птицы воздух, но странница могла ее не понять, потому жрица объяснила, - здесь живут серебристые эльфы, здесь сходятся широкие дороги из империи Йунди на севере и Альвееды на востоке.
- Неправда, - тихо, но непреклонно сказала девочка. - На самом деле тебя нет. Ты просто кажешься. Ведь города тоже нет. Все умерло...
Жрица вздрогнула, напуганная призраками памяти из прошедшей ночи, могучие твари хаоса могли растерзать город. Неужели они сотворили это? И как теперь угадать что сон, а что явь.
- Ты жива, - так же уверенно сказала Имариэль, - и я жива.
- Просто тебе так кажется, - упрямо мотнула головой та, поводя вокруг рукой. - Посмотри - краска осыпалась, крыши провалились внутрь, шпили заплетены плющом... Дороги искрошились, поросли травой, окна разбиты и расплавлены, - ее голос срывался, словно повторяя наизусть заученные фразы - и ты сидишь на ступенях старого храма. Вездесущая лоза опутала высокие колонны, купол давным-давно провалился вовнутрь... И в этой картине тебе чудится страшная насмешка Небес над живущими под ними... И не может быть прощения... не может быть надежды...
Коротко всхлипнув, девочка умолкла, словно кто-то разом отрезал поток слов, текущих сквозь.

[Мара >>>]

с Чероном

Имариэль потерла рукой лоб, ей показалось, что он испачкан в сером пепле.
- Скажи, ты давно видишь будущее?
Девочка склонила голову. На лбу прорезалась упрямая складка - так неожиданно для этого, казалось, гипсового лица.
- Это не будущее, - обессиленно сказала она. - Оглянись... почему ты не видишь? Ты кто?
- Ты упряма, - больше для себя, чем для нее сказала Имариэль, - я Жрица Ночи этого города.
- А, - она медленно кивнула, сразу же успокоившись, как будто кусочки мозаики сложились для нее в мгновение. - Мой отец тоже жрец. Яблоневой рощи. Он тоже не видит... теперь я понимаю.
Жрица внимательно разглядывала маленькую девочку, чьим единственным украшением был камертон.
- Ты надолго к нам в город?
- Нет, - бросили в ответ. - Это уже давно не город. Я не знаю, зачем я здесь... - совсем по-детски, не соответствуя строгому облику маленькой пророчицы, она вдруг шмыгнула носом. - Я хочу обратно...
Имариэль поправила Поющую на поясе.
- Нет ничего проще. Стоит только развернуться и идти…
Подняв голову, странница внимательно проследила за жестом Имариэль, и вдруг кивнула.
- Хорошо. Я ухожу, мертвые. Спите спокойно.
Вслед за этим она последовала совету жрицы - незамедлительно, и развернувшись так круто, что камертон на веревочке хлестнул ее по плечу.
Невесть откуда взявшийся порыв ветра хлопнул складкой хламиды - и смолк.
Жрица проводила ее взглядом и тоже пошла, коль груз мыслей и догадок слишком тяжел, его можно облегчить только сном. Мера ее сил была исчерпана.

[Сайрон >>>]

На втором этаже, судя по всему, был читальный зал - по крайней мере так показалось Лорину. Ряд столов, залитых свечным воском, несколько стеллажей вдоль стен, и непонятная веревка, свисающая с потолка в узкое отверстие в полу. На всякий случай Лорин обошел ее стороной, разумно решив, что пытаться проверять, для чего именно она предназначена не стоит. Кот вспрыгнул на ближайший стол, чтобы получше рассмотреть зал.
В окна, находящиеся под самым потолком, были вставлены столь любимые в Озерном цветные витражи, так что солнечные лучи, попадающие в полутемное помещение образовывали в воздухе пересекающиеся цветные узоры. "Точь в точь, как магические иллюзии, какие создают маги во дворце по праздникам, чтобы развлечь придворных", подумал Лорин, в очередной раз отметив изобретательность эльфийского народа. Лейтенант некторое время сидел на столе, любуясь на игру лучей, после чего зевнул и, прыгая по столам, направился в дугой конец зала, где ждала своей очереди очередная пока не открытая дверь.

[Лексия >>>]

Гвендолин
Озерный

Девушка еще немного помедлила у ворот, но ждать больше не имело смысла, и она торопливо пошла по улице, указанной друидом. Сначала Гвен пугливо оборачивалась на каждый шорох, недаром же ее пугали в Монастыре нечеловеческими городами. Но Озерный дышал мирно и сонно. Котенок вместе с хозяйкой любопытно наблюдал проплывающие мимо здания, некоторые изящные с ажурными решетками на окнах и причудливой вязью на воротах, другие простые и скромные, но не теряющие от этого своего очарования.
Один раз Гвен наткнулась на симпатичного черного кота, который лениво прохаживался у одного из домов, будто чего-то ожидая. Первым порывом девушки было наклониться и погладить его, но тот взглянул на нее таким осмысленным и таким насмешливым взглядом, что она тут же отдернула руку. Ее любимец вместо того, чтобы пойти знакомиться, запрятался еще глубже за пазуху.
Обдумывая этот странный эпизод, Гвен вышла на площадь, которая по всем параметрам уступала площади в ее родном городе. Да и фонтан не вызывал того буйного восторга, который обещал ей старик у ворот. Площадь понемногу оживала. Гвен увидела первых эльфов Озерного. И несмотря на все свои предубеждения, вынуждена была признать, что с первого взгляда они вызывали уважение. Да что там! Восхищение и невольную зависть...
Здесь путница остановилась в замешательстве. Башни не было видно. Да и площадь явно была не та, о которой говорил друид, если он, конечно, не переоценил красоты своего города. Неужели она все-таки заблудилась? Или старик обманул ее?
Наверно, стоило попросить еще кого-нибудь помочь. Но прежде, чем обращаться с вопросом к существам, вызывающим у нее такие противоречивые чувства, ей захотелось убедиться в том, что она все-таки беспомощна. Гвен пересекла площадь и, скорчив вызывающую мину, пошла по узкой улице, которая то и дело петляла и распадалась на улочки, напоминающие тропки. Через какое-то время появилось настойчивое ощущение, что кто-то нарочно водит ее, стали мерещиться кошмары, нашептанные перепуганным сознанием. Может, и атмосфера улицы, дышащая историей, напитанная чувствами тысяч существ, так подействовала на нее. Наконец, когда девушка окончательно отчаялась найти верный путь, улица свернула направо и словно вздохнула свободно. Котенок, который уже начал беспокоиться за пазухой, мяукать и вырываться, выражая свое желание самостоятельно исследовать территорию, тоже примолк и высунул свой любопытный нос.
Путь Гвендолин теперь лежал между шикарных домов. Липкое ощущение страха потихоньку стала отползать в тень домов, девушка откинула прядку со лба и снова приняла независимый вид.
Среди зданий явственно выделялось одно - очевидно процветающая таверна под вывеской "Ласточкино гнездо". Вот уж куда она бы никак не отказалась зайти. Но потом. Все потом. Сначала нужно хотя бы найти башню.
Ее будто бы услышали. Улица закончилась, обернувшись огромной площадью. И в центре ее был фонтан. Фонтан-чудо, фонтан-император. Да, жителям Озерного действительно было, чем гордиться. Казалось, что струи долетали до неба. Она представила себе, как он должен был выглядеть в солнечном свете. Но даже так, под пасмурным небом, жемчужная вода и серебристые статуи создавали ощущение чуда. Но самое главное - с площади была видна башня.
- Какая же я молодец, что ни к кому не пристала с расспросами. Видишь, Робин, нашла сама, - заявила она котенку, на что тот снова мяукнул и завозился. - Теперь быстро к башне. А потом можно будет здесь устроиться.
До башни Гвен долетела, как на крыльях. Но увидев ее вблизи, встала, как вкопанная. Такой красоты она не видала даже на картинках мудреных книг в Монастыре: башня взмывала к небесам, серебрясь в ответ на ласку облаков, которые, казалось, касались ее своими крыльями. Каждое окно восхищало ажурной вязью решеток. Огромные, гораздо больше роста человека, двери демонстрировали на своих барельефах все возможные чудеса природы и творения эльфов. Нежное золото покрывало лепестки цветов и обнимало стволы деревьев.
Гвен забыла о том, что она голодна, не заметила, как котенок оказался у ее ног и бросился обнюхивать ступени. Она стояла, очарованная чудом Озерного.

[Сигрид >>>]

Фейях и девочка Октябрь


Гаснущий фонарь солнца медленно шествовал поперек неба. Догоняя девочку, так, что всякий раз оказывался у нее над правым плечом, он содержал в себе короткую угрозу - вдруг погаснуть и исчезнуть, совсем, безвозвратно, навеки. И тогда оно случится: разверзнется почерневшая гладь озера, исторгнет из себя волну бестелесных силуэтов. Дома вдруг поймут, что им - тысяча лет вечной ночи, и камень их постареет, трескаясь и обваливаясь внутрь. Плющ и горный вьюнок вдруг поймут, что им - тысяча лет без солнца, и заплетут собой все, скалясь розовыми цветками в сторону погасшего извечного соперника.
И только храм ничего не заметит, и останется таким же, как и был - и будет таким всегда.
Октябрь ждала этого с каждым шагом.
Шла, и ждала, что город за ее спиной проснется и исторгнет крик ужаса.
- Стой.
Она даже не заметила голоса, продолжив идти так же, с закрытыми глазами. И раньше ей случалось позабыть о голосах живых, слушая деревья - а сейчас, когда небо вот-вот скажет то самое, страшное слово...
- Да стой ты, цьях, упорная, - узкая ладонь сжала плечо, рывком развернула назад, пальцы второй мягко коснулись век. - Стой, - женский голос, низкий и мягкий, как будто с едва заметным старым шрамом.
Тряхнув головой, сбрасывая чужую ладонь от лица - она не терпела, когда к ней прикасались - Октябрь молча повернулась, подняла голову и взглянула навстречу незнакомке. Где-то в глубине она чувствовала облегчение от того, что сон, каким бы неправильным он ни был, не сменяется настоящим. Ее видят. Слышат. Почти настоящие...
- Другое дело, - Фейях улыбнулась коротко. Взрослые глаза у девочки, улыбкой ее не обманешь. - Пойдем, я тебя липой напою. - Трактирщица протянула руку к ее ушам, остановилась. Прищурилась. - Да. Пойдем.
- Зачем? - равнодушно поинтересовалась Октябрь.
- Затем, - серьезно, почти жестко сказала Фейях, - что ты из Яблоневой долины. И я тоже. Пойдем, - она распахнула дверь и скрылась в зале.
По-птичьи склонив голову набок, Октябрь шагнула вслед за женщиной. В конце концов, не было никакой разницы, куда бежать от сна, так что почему бы и не...
Из Яблоневой долины?
Она впилась в дверь пальцами чуть сильнее, чем требовалось, когда затворяла ее за собой. И тут же на нее дохнуло облаком звона бокалов, разговоров, плеска, скрипа стульев - всем, что витало в воздухе общей залы так же осязаемо, как запах шалфея и корицы.
Осторожно ступая по скрипучим доскам, девочка подошла к стойке.
Кружка горячего липового настоя, с медом и цитрусовой долькой через край ждала ее. Фейях села напротив, сложив локти.
- Пей.
Она говорила, как никто не говорил с Октябрь дома. Дочерью жреца никто не мог командоват - ведь такие, как Фейях, ушли давно, очень давно.
Настой обжег горло; Октябрь закашлялась. Протерла глаза - сладкий аромат бил в голову так, что та с непривычки кружилась. Это не могло быть тенью вещи. От кружки пахло настоящим медом - стоило закрыть глаза, и вспоминались клейкие гнезда в болезненных дуплах вишни, увязшие в горьковатом янтарном соке высушенные лапки, жужжание сотен маленьких крыльев...
- Это не сон, - кивнула она. - Теперь мне ясно

[Черон >>>]

- Хорошо, - эльфийка чуть подвинула кружку, не отбирая, но так, чтобы видеть девочку не через прозрачное толстое стекло. - А что - сон? - и она посмотрела прямо в глаза своими прозрачными, как дождь, глазами.
- Не знаю, - обессилевшие пальцы осторожно выпустили кружку и легли на столешницу жестом растерянности. - Весь этот город, все вы... я не могла перенестись через мир, я вижу сон. А вы должны быть мертвы. Уже очень давно.
- Разве? Кто тебе сказал? ТЫ когда-нибудь видела смерть, чтобы отличить ее?
- Любой бы отличил, - тихо сказала девочка. - Если бы ты увидела то, что видела я...
Она замолчала, сжав чуть дрожащие пальцы в замок - на лицо легла сумрачная тень воспоминаний.
- Девочка. Откуда ты знаешь, что то, что ты видела - смерть? не небытие, не обряд инициации, не танец с сущностью и сутью, но - смерть?
Октябрь молча смотрела в стол. Нетронутая более кружка с настоем стыла, не касаясь пальцев.
- Прости. Я хочу знать, что ты знаешь, и что ты видела. Если Горный король кого-то выпустил, это очень не просто так.
Не глядя, девочка едва заметно мотнула головой - два коротких движения вправо-влево.
- Ты не поймешь. Ты даже сейчас не веришь.
- Я, скорее всего, знала того, кому ты играла на свирели на перевале, - ненавязчиво сказала Фейях.
- Я видела, что вы все мертвы, - не поднимая головы, едва разжимая губы, говорила она. Слова лились неохотно, как капли ртути. - Что вас развеял прах, что прошло много тысяч лет, ваши дома заброшены, из озера выпита вода, и налита темнота. И тени. Словно собранные из кусочков. Как будто кто-то нарезал темноту ножницами и нанизал на иглы. Мне кажется, это были вы...
- Ну хорошо. А почему так случилось?
Она снова мотнула головой, не потрудившись сопроводить жест словами. Взгляд - незаточенное лезвие - так и оставался вонзенным в дерево.
- Понятно. Еще липы?
Движение - брат-близнец предыдущего. Лицо девочки как будто сведено восковой маской - ни капли эмоции, все ушли на вспоминание того, что при всей своей эфемерности настолько угрожающе, что перевешивает и сладкий аромат липы, и негромкий, успокаивающий голос хозяйки.
Октябрь вздрогнула - в теплой трактирной зале по плечам пробежал предательский озноб.
Фейях вздохнула, неуловимым движением обошла - перелетела? - стойку и подхватила засыпающую девочку на руки.
- Ну хорошо. Отдохни. А потом поговорим.
Ласточка отнесла Октябрь наверх, на жесткую кровать, на чистые простыни, и уже сквозь теплый и липкий, как липовый мед, сон, девочка услышала кошачье уютное урчание над правым ухом.

и они же

[Лексия >>>]

Двери казались закрытыми и запертыми на замок. Однако нет, одна створка отошла на пару волосков так, что Гвен не сразу это заметила. Только приличествует ли будущей аспирантке ломиться в храм и обитель знаний с утра пораньше?
Не успела она решить, что ей все-таки следует сделать, как ее котенок проскользнул внутрь, и девушке просто ничего не оставалось, как раздраженно прошипеть "Роб" и на цыпочках последовать за ним.
Гвен оказалась в холле, слабо освещенным тусклым светом, проникающим через витражные стекла. Недалеко от входа стоял стол с аккуратно разложенными на нем стопками книг, видимо, принадлежавший библиотекарю, но никого видно не было. Даже ее котенка. Неудобно, конечно, разгуливать по Башне, никого не предупредив, но что тут поделаешь?
Сверху донесся слабый звук. Гвен вздрогнула. Конечно, это может быть Роб, а вдруг нет? На ум почему-то опять пришли жуткие рассказы ее сокурсников. Стараясь не шуметь, задержав дыхание, девушка начала подниматься по лестнице, не забывая оглядываться и смотреть вниз. И вот уже за перилами появились стеллажи с книгами и ряды столов. Здесь она остановилась. Не помешало бы проверить, кто еще гуляет по библиотеке в столь ранний час. Гвен нервно проделала надлежащие пассы руками и прошептала несколько слов. Слабое дуновение ветра оповестило ее о том, что заклинание прочитано правильно. Через несколько секунд она должна получить представление о том, есть ли в библиотеке живые существа. Конечно, кроме нее и Роба.

[Сайрон >>>]

Лорин стоял уже возле самой двери, как вдруг услышал осторожные шаги на лестнице. Кот по полу метнулся обратно, пробежал несколько рядов и затаился под книжной полкой напротив лестницы, решив для начала рассмотреть нежданных гостей.
Над перилами показалась русая голова. Девушка - а это была девушка - остановилась в лестничном пролете, давая Лорину возможность внимательно рассмотреть фигуру и покрой платья. Человек, довольно хрупкая на вид, судя по всему, из Империи. Лейтенант мог бы поручиться, что встречал ее раньше, хотя вряд ли вспомнил бы, при каких обстоятельствах.
"О, нет!" - морф с тоской увидел, как девушка взмахивает руками в до боли знакомом жесте, - "Только не магия!". Волна заклинания прошла над ним, и в носу защекотало так, что кот не выдержал и громко чихнул. Решив, что скрываться не имеет смысла, Лорин вылез из укрытия, и принял человеческий облик.
- Аа-ап-чхи!, - лейтенант уселся на стол и нахально достал носовой платок. - Обязательно было пользоваться магией? Это не считая того, что теперь половина Озерного, наверное, знает, что в библиотеке хозяйничают двое нерадивых клиентов, которых туда, к тому же никто не звал.
Морф чихнул еще раз, зажал нос платком и направил укоризненный взгляд на магичку.

Сообщение отредактировал Сайрон - 17-08-2009, 14:24

[Серина >>>]

с Мастером и Бессмертник

Лес был так умиротворенно тих своими легкими шорохами, особенно после раненного Озерного, что девушки расслабились, и не различили в шелесте листвы шаги мягких тяжелых лап. Толстый пушистый хвост сбил с ветви листья с резким средитым звуком.
Желтые глаза нахала. Встопорщенные усы охотника. Огромный барс смотрел на эльфиек без страха. Язык прошелся по желтым клыкам. Сучья. Лес. Кусты. Двум хрупким созданиям не убежать от хозяина леса. Барс прищурился, на один шаг подходя к ним.
Тае слишком поздно заметила надвигающуюся бур - только когда барс сам показался девушкам. От неожиданности эльфийка сделала шаг назад, даже не успев испугаться.
Орелин, напротив, неосознанно шагнула вперед, навстречу красивому зверю. Короткий миг она с любопытством рассматривала горящие золотом глаза барса, его гибкое и сильное тело. Тело существа, живущего чьей-то смертью. Ей, никогда не ранее не покидавшей стен Озерного, оплота безопасности, чувство страха за свою жизнь было едва знакомо. Раньше Орелин всегда кто-то защищал...
- Назад, глупая! - одними губами прошептала-прошелестела Тае. Ей было хорошо знакомо, как перед прыжком изгибается тело хищника, острые зубы впиваются в руку, инстинктивно выставленную для защиты. Тихо, спокойно. Стук сердца казался очень замедленным, от удара до удара - вечность. Лаэррим корила себя за то, что из оружия по глупости взяла только короткий кинжал, который сейчас так нужно было достать из голенища мягкого замшевого сапожка. Но, может, стоило попробовать договориться со зверем?..
- Одна из нас все равно успеет убежать, - начала Орелин беспечно, почти не понижая голоса, - пока он… будет…заниматься другой. - Закончила фразу она уже намного тише. Испуг сдавил горло, ударил под колени. Орелин медленно села на землю, теперь оскаленная пасть барса грозно нависала над ней.
- Отойди от меня подальше, Тае, так он точно не поймает сразу нас обеих. Ты когда-нибудь говорила с такими существами?.. - художница еле ворочала языком, - Здравствуй, лесной житель.
Слова давались ей с трудом.
Хищник, однако на разговор не был настроен. Большие ноздри мягкого белого носа жадно расширялись, встопорщенные усы ловили аппетитный запах легкой добычи. Барс пружинисто присел на задние лапы, поймав в гипноз взгляда Орелин.
Тае хотелось даже не закричать - взвыть, как раненная волчица. Поведение Орелин, конечно, было ей понятно в некоторой степени, но такое самопожертвование было сейчас совершенно не вовремя. Весенней понадобились доди секунды, чтобы наклониться почти к земле и резким движением вытащить из голенища сапога нож. Резная рукоятка почти ожгла руку. Еще одно отточенное за го
ды движение - нож перехвачен для броска. Размах. Блеск серебристой молнии на фоне зелени леса. Тае целилась в голову.
Орелин услышала сзади шорох и успела заметить стальную искру, порхнувшую к барсу. Девушка быстро сдернула с плеча сумку. Под плотной материей прощупывался альбом, плоский пузырек с чернилами, карандаш. Много чего в этой сумочке было полезного, интересного и…тяжелого. Такой снаряд, вовремя пущенный в морду зверю, мог хотя бы на секунду отсрочить нападение. О том, что это барса вряд ли задержит и уж точно раздразнит, Орелин приказала себе забыть в тот момент, когда швырнула сумку в огромного хищника.
Нож скользнул, взрезая само время, но барс каким-то чутьем успел заметить его и отпрыгнуть в сторону, оставив клинок впиться в дерево, досадливо закачавшись. Сумка, конечно, упала на землю.
Зверь взревел, оборачиваясь вокруг себя, гибкой пятнистой пружиной развиваясь в грозном прыжке

[Черон >>>]

Пламя на ветру.

Пальцы Каэли, обнимающие кромку парапета, побелели, сжатые судорогой.
Еще секунда - и лабрадорит начнет крошиться под хрупкими девичьими руками.
Запомни, Пепельная, звучит в ушах тусклое эхо слов учителя, Sellie'oni, запомни, ни за что не дай себе открывать глаза.
Голос Игниса перед гулом наступающей битвы не изменился ни на полтона - все такой же, мерный, напоминающий звон храмовых колокольчиков с обрезанными языками, наставник оправдывал прозвище Бессердечного за глаза и Бесстрастного - для лести (сомнительной, как считала ученица). Это не было обреченностью, поняла она теперь, оставшись наедине со старой дозорной башней, чувствуя оглушительную пустоту вокруг - без него.
Это пройдет, сказал напоследок он. Как только все начнется, это пройдет. Дождись.
Пальцы выбивали глухую дробь по парапету - в голову лезли совсем не те мысли, чем должны были быть перед лицом ухмыляющейся из-за ворот смерти. "Кхал", или диалектическое "ксал", сложное понятие, заключающее в себе направление движения времени и аспект повеления. Например, переворот песочных часов - действие, желание понять время, движение песка... Сейчас она, зажмурившись, яростно желает, чтобы всего этого никогда не было - только это не повеление, это глупый и детский страх - за себя, за учителя, за отца и мать...
Нечего бояться, девочка. Умирать не страшно. Убивать - гораздо хуже. Но тебе не придется.
Когда наставник собрал их всех - промокших под дождем, как взъерошенных воробьев в накидках, которые раньше носили с достоинством и гордостью - гордое звание ученика, обладающего вторым зрением! - а тогда в них судорожно кутались, пытаясь украсть хоть кусочек тепла... Било ознобом - не только от холодной весны и ливня. Кто-то, проходя мимо, сказал, чтобы их заперли подальше от стрел и магов - но дети хотели сражаться.
Вам не придется драться, сказал он тогда, и улыбнулся краем губ - немыслимое проявление чувств для Бессердечного.
Вам придется гораздо хуже.
Каэли вздрогнула, отрываясь от воспоминаний.
Они сходились, там, внизу, лязгая стонущими клинками - так ощутимо, что видно было и сквозь закрытые веки. Не открывать.
Пора.
Стоило начать шептать затверженные наизусть слова - она не спала всю ночь, повторяла их, по-детски боясь забыть, как на уроке - как будто их подхватывал ветер, вплетая в монотонный голос боя (у каждой битвы свой голос - снова вспомнилось некстати. По нему можно определить победителя и проигравшего...), и через мгновение ее потянуло вниз, отрывая от холодных камней, расжимая побелевшие пальцы, швырнув вихрем, как куклу...
Еще мговение, и она - внутри.
Потом, когда все закончится, учитель скажет: она была похожа на пламя свечи, дрожащее на холодном ветру.
И это тоже будет невозможным проявлением чувств для него - только Игнис никогда уже не будет говорить с живыми, а мертвым...
Мертвым можно.

[Bes/smertnik >>>]

С Сигрид и Сериной)

Тае совсем не ожидала, что промахнется – все-таки менестрель не первый день держала в руках оружие и ей доводилось встречаться и с более опасными противниками, чем лесные хищники... Но, увы, тогда и при ней оружие было посерьезнее кинжала. Девушка отпрыгнула в сторону от траектории полета зверя, на ходу пытаясь придумать, что делать, но эмоции не давали сосредоточиться, совсем, как когда она была намного... не моложе, а, скорее даже младше.
Свист клинка, стон раненого дерева и звук удара тяжелой сумки о землю... а следом, вдогонку, яростный рык взбешенного барса. Орелин, даже не пытаясь встать, неловко отползла куда-то вбок, при этом больно ударившись плечом о большой и узловатый корень. Ей было очень страшно. Отчаянный, полный ужаса крик вырвался из горла сам собой и зазвенел в притихшем лесу тревожным предвестником чьей-то близкой смерти.
Тяжелая туша барса распласталась в прыжке, но юркая эльфийка ускользнула в сторону, а вторую зверь даже не задел мохнатым брюхом. С яростным воем победителя, постепенно переходящим в разочарованный и даже обиженный, барс свалился в кусты.
Но тишина не спешила падать на дрожащий подлесок. Почти сразу послышалась возня, сильно напоминающая сражение, как будто бы барс наткнулся на врага посерьезнее и поинтререснее двух юных девушек. То с одной, то с другой стороны раздавались ужасные звуки сражения, пока наконец кусты не раздвинулись и оттуда не вышел еще более потрепанный неудачливый провожатый Орелин.
- Вы бы.. осторожнее тут... по лесу ходили, - сказал он, медленно опускаясь на колени.
- Амион, - с облегчением, едва слышно выдохнула художница. Переведя дух, она позвала уже громче, и голос ее тревожно дрогнул, - Амион! Ты цел? А что со зверем?..
Орелин подбежала к воину, склонилась над ним.
Тае быстрыми шагами подошла к подруге и ее спутнику, наклонилась, оглядывая мужчину. На первый взгляд, крови на нем не было. Весенняя опустилась на колени: - Ты не ранен? - голос эльфийки был спокойным, совершенно будничным.
- Эя, с ним все хорошо, ведь так?... - Орелин пыталась поочередно поймать то взгляд Амиона, то взгляд Тае. Страх медленно съеживался и пропадал, оставаясь только в дрожащих кончиках пальцев, да в неожиданно проступившем на бледных щеках лихорадочном румянце.
- Да-да, со мной.. все в порядке, - он поднял лицо на девушек и улыбнулся. Мужчина выглядел серым от усталости, по лбу тек пот, но двигался он ровно, не как раненый. - Спасибо. А тот… зверь, он убежал... Как...вы?
- Это тебе спасибо, - Орелин улыбнулась и тут же, посерьезнев, принялась осматриваться. - Говоришь, барс убежал?.. - Лаэррим отошла от друзей на несколько шагов и привстала на цыпочки, желая отыскать в густых зеленых зарослях свою сумку.
- Может, стоит передохнуть? - спросила Тае у Амиона, провожая взглядом ищущую сумку девушку. Свой собственный нож, так же оказавшийся бесполезным против зверя, весенняя уже подобрала с сырой, покрытой мхом и листвой, земли и вернула на прежнее место.
- Нет, я готов, - с ревом поднявшись на ноги, мужчина вновь улыбнулся - нам ведь надо спешить, чтобы до темноты успеть в город? - чуть пошатываясь, он сделал несколько шагов в глубь леса.

[Сигрид >>>]

Таверна "Серебряная маска"

- Корабли горят.
Как-то без выражения, скучно. Хайдэ обернулась. Ведьма Тайемо, фигура в бесформенной черной рясе, до того худая, что кажется бесплотной, перевязывает плечо всаднику из летучего отряда. Цхлянти-капель? Кажется, они, рубашка из-под кожаного жилета небесно-голубая, что лепестки василька, и на левом целом наруче тиснение вроде их.
- Да?
Хайдэ поразилась, как спокойно и невыразительно получилось у нее самой. Плакать? Кричать? Выжили, благодарения Ирьяле.

Каэро поставил пустую кружку на прилавок.
- Цапля. Слушай. На Заре были войны?
Цзяйилль остановил руку у светильника.
- Нет. Эпоха Зари закончилась первой войной. Почему?...
- А у нас были корабли?
Рука опустилась, так и не поправив покосившейся свечи. Трактирщик смял фартук.
- Были. Пять парусников. Их построили для похода на запад. Никто никогда не был за морем. Не скользить детям рассвета по груди зеленой воды.
- М? – Каэро удивленно похлопал ресницами.- Откуда столько горечи? Не твой ли дед их строил?
Цзяйилль помолчал, спохватился вдруг.
- Утро уже на исходе, а я кашу варить не поставил! Девочка голодная будет…А ты засиделся, давай беги к озеру, тебя заждались уже!. Давай-давай, - он едва не за шиворот выволок менестреля из таверны за дверь. – Вечером еще придешь, - перед носом захлопнул тяжелую дверь.

- Много?...
Хайдэ не закончила. Много вас осталось? Много их было? Много у нас времени? Всадник улыбнулся неумело.
- Трое. И моя Рух.
- а ты?... – она почему-то считала своим долгом говорить с ним, пока молчаливая ведьма мазала рану и накладывала повязку.
- Зови меня Цзяйилль. Цапля.


Сообщение отредактировал Сигрид - 24-10-2009, 14:40

[Серина >>>]

*не здесь и не сейчас*
с Сигрид

Солнца здесь было совсем мало, несмотря на яркий полдень снаружи. Ветви с темно-зеленой мясистой листвой снизу, из тени, казались почти черными. Из-за влажности деревья извивались, будто скрученные болезнью, и в грубых складках их коры нередко прятались дупла.
Жидкость в котелке закипала.
Уртэлл приподнял крышку, обжегшись, выронил.
- Аккуратней, - прошелестела девушка, зябко кутавшаяся в теплый плащ, хотя было совсем не холодно. Она поднялась с своего места, наклонилась за крышкой и, подойдя к вареву, провела над ним рукой, улавливая запах.
Воздух вокруг был совсем изумрудным, а солнце, которое не могло проникнуть сюда из-за густых крон, напоминало о своем присутствии лишь мягким свечением. Из-за него мир казался призрачной дымкой, причудливым переплетением теней и оттенков зелени. Кейе подумалось, что именно так должна выглядеть колыбель волшебства.
- Прости. Тороплюсь, как всегда, - ведун обернул обожженную рукукраем рукава, кивая на варево. - Ну? Что там?
- Хм..., думаю, готово. - девушка улыбнулась одними глазами. Она прикрыла глаза, вслушиваясь в звуки леса.
- Аатлично, - здоровой рукой он стянул с пояса мешочек.- Так. У нас сегодня какая луна? а, тьфу, новолуние же. Значит...- одной рукой и зубами он развязал кожаные тесемки, стягивающие горлышко. - Саламандру или Дриаду?
- Саламандру! - духи огня для темноокой эльфийки всегда были олицетворением жизни и движения
- Фарафо, - Уртэлл кое-как справился с вязками, высыпал на ладонь немного порошка, подул. Тонкий звездистый туман потек к котелку, свиваясь в спирали. Они вились, вились, вились....
Вдруг нежно-зеленый дымок замер, набух темным и стал корчиться, как будто ящерица на раскаленном камне
Кейя распахнула глаза, следя за сверкающим узором, вырисовывающимся вырисовывающимся на зеленом фоне. Девушка обернулась к ведуну:
- Красота какая... - казалось, узор едва-едва заметно шелестит, как ящерка, бегущя по валуну к узкой щели-норке.
И вдруг эта ящерка, показав длинный язык, спрыгнула с облака дыма, даже еще не до конца оформившись, и юркнула в тень.
- Стой, куда ты, ах, зарраза! - бросился за ней ведун, падая на колени в траву.
Кайя едва сдерживала смех, подходя к растянувшемуся ведуну:
- Ну вот, опять спешишь. Убежала она. Интересно, что с ней дальше будет, не знаешь?
Уртэлл сел, досадливо стряхивая грязь с плаща.
- Чтоб я знал. Осядет где-нибудь росой, - он тяжело, совсем по-детски вздохнул.
- А все равно, очень красивая - улыбка теперь не сходила с лица девушки, но была какой-то нездешней, похожей на блуждающие огни. Кейя перевела взгляд на складку тени, в которой исчезла ящерка.

Сообщение отредактировал Серина - 4-11-2009, 11:06

[Bes/smertnik >>>]

другое "не здесь и не сейчас"
с Сериной)

Тихое глухое постукивание дождя по листьям, размытая дорога. Кажется, это продолжается уже вечность - рассвет смешался с закатом, превратив день в одни сплошные сумерки, морось, серое небо, серо-зеленая листва, серо-коричневая дорога. Полтора десятка всадников с почти одинаково унылыми выражениями лиц и обоз с самым необходимым в военное время. Из людей здесь отряд гвардейцев, совсем молоденькая волшебница, можно сказать, еще ребенок - только-только закончила обучение, и хозяин товаров - купец лет сорока.
Его редкие черные волосы уже поседели на висках, а обветренные щеки были испещрены мелкими шрамами, следами давней тяжелой болезни. Мужчина, привычный к долгим часам верховой езды, опустил голову на грудь и дремал, не выпуская из рук уздечки. Он мог бы ехать на одной из двух телег, но почему-то предпочел им приземистую пегую кобылку.
Бесконечный монолог дождевых капель действовал на большинство его спутников угнетающе – они переговаривались редко и все больше односложными фразами. Уставшие лошади месили копытами грязь шаг за шагом, шаг за шагом... Обоз медленно тянулся на восток.
Девочка на общем фоне выглядела весьма живо. Ей едва ли было восемнадцать, но свой возраст она всегда округляла до двадцати, гордо поднимая голову в ореоле каштановых кудряшек. Чуть вздернутый носик, раскосые темные глаза с веселой искоркой и полные алые губы придавали ее лицу наивно-детское выражение, делая ее еще младше на вид, а нежный румянец не сходил даже в такую погоду, когда уже демоны знают какой день шел моросящий дождь, пробирающий влагой до костей не хуже любого ливня. Она знала, что идти уже недолго, как и все остальные, но так же и боялась - засад, магических ловушек, что вряд ли были ей под силу, не смотря на красную мантию, за милю говорящую о ее статусе.
Незаметно и тихо подошел вечер, хотя небо со стороны, где должно было гореть зарево заката даже не заалел - слишком плотная завеса туч. Небольшой отряд расположился на ночлег, как все надеялись, последний. Дождь кончился. Небо, казалось, выплакало все слезы и теперь приоткрыло навстречу людям свой холодный, невидящий глаз – луну, сияние которой бегущие тучи рассеивали по ветру, позволяя добраться до земли лишь крохотным частичкам света. Но путникам это было неважно, ведь они сидели вокруг уютно потрескивающего костра и вдыхали аромат готовящейся пищи...
К молодой колдунье подошел черноволосый торговец и молча сел рядом, не глядя на девушку. Блики огня играли с образом человека, ежесекундно его меняя. Оранжевые сполохи превращали изможденного странника то в сурового палача, то в добряка, скучающего по семье, то в таинственного духа дороги с узкими глазами-угольками.
Девчонка заметила подошедшего купца, обернулась, разглядывая мужчину. Она практически не обращала на него внимания всю дорогу, но ей было интересно, что заставило его самого отправиться в путь, а не послать с обозом кого-то из подчиненных, зачем было пускаться в столь опасное путешествие в такое время, тем более, уходить из города, который если и падет, то последним.
- Домой едете? - голос у нее чуть охрип от холода.
Слова девушки больно чиркнули по начавшим было каменеть воспоминаниям человека. Хотелось ответить: «Мой дом там, где вороны отрывают от костей убитых гнилое мясо». Но он лишь передернул плечами:
- На работу. Сейчас у меня много ее. Много работы. Война – заработок подобных мне.
Слишком часто этот человек повторил слово "работа". Девушке слышалась за ним попытка сбежать от мыслей, возможно, от горя. Впрочем, и не удивительно, кто в эту войну еще не успел потерять родных или друзей, остаться без крыши над головой или последних сбережений... Наверное, сама она предпочла бы выговориться, чтобы только не замуровывать душу в плотном коконе беды.
- Не ищи скрытого смысла в моих поступках, - продолжил мужчина. - Я просто занимаюсь делом, пока есть возможность. Но как же сюда занесло тебя... - он, зажмурившись, потер лицо руками. Надо ж было забыть имя этой волшебницы! - ...и из какого рода ты происходишь?
Пусть она сейчас повторит хотя бы свою фамилию – это уже будет зацепкой.
- Нужно попасть в Карен, по службе. Война, людей не хватает... А ваш обоз очень удачно отправлялся, одной-то ехать как-то совсем не хочется, - девушка изогнула губы в полуулыбке. - Мой отец - герцог Лария. - лицо девушки при этих словах приняло отрешенное выражение.
- Почтенный человек, - поджал губы торговец. - А не слышала ли ты случайно каких-нибудь страшных историй, сложенных про эти места? О караване-призраке ничего не знаешь? - купец вполоборота повернулся к юной колдунье. Его глубоко посаженные глаза смотрели нехорошо, жестоко.
- Про эти - нет, я же не местная. Не расскажете? - волшебница, казалось, не заметила взгляда купца, а у самой в глубине глаз поселились веселые искорки, как в детстве, когда с они с братьями сбегали в заброшенный амбар на окраине деревни. Поговаривали, по ночам в нем появлялось приведение молодой женщины, которую повесил муж, заподозрив в измене. Они просиживали там всю ночь, пугая крестьян дикими воплями и друг друга - такими вот историями.

[Bes/smertnik >>>]

Продолжение,
я и Серина.

Мужчина опустил голову, сцепил узловатые пальцы в замок:
- И хоть бы капля испуга на лице! Юные души, ничего не боитесь… все-то у вас через край, сверх всяческой меры. Говоришь: не надо, не идите туда, убивают там! Но нет же, отговариваетесь долгом, принесенными клятвами, чем угодно, только бы поспеть в яму с червями. И ты такая же, девочка – на спор в огонь прыгнешь, вижу ведь, что прыгнешь, - с лица торговца не сходило выражение ожесточенности и досады. - Да если бы я тебе про чудище, сложенное из косточек мёртвых младенцев рассказал, ты бы не свернула с пути. Что толку мне пугать тебя сказками?..
Маленький островок тепла, созданный людьми в мире сырости и холода, тем временем, жил. Лошади переступали с ноги на ногу и фыркали, люди ели, пили, беседовали, порой слышался негромкий смех.
Вошебница пожала плечами - думайте, мол, что хотите. В какой-то степени купец, быть может, и был прав... И все равно девушка изобразила обиженного ребенка, которому не дали любимую конфету просто потому, что на втором десятке с этим пора завязывать. - Мне интересно. Я люблю страшные сказки, они помогают увидеть, что настоящая жизнь не так плоха, как порой кажется. Они показывают страхи людей, приподнимают завесу над их темной душой.
- А если я скажу, что моя сказочка как раз про эту самую «настоящую жизнь» и что сюжет вовсе не выдуман? Мир порой действительно_так_плох, как кажется, - в руках торговца блеснул металлом выпуклый бок фляги. Когда мужчина отвинтил крышку, запахло чем-то явно низкосортным и очень крепким. - Пойми, неподдающаяся логике муть, называемая «светлыми чувствами и благими намерениями» приводит к гибели чаще, чем принято считать.
Купец сделал несколько глотков и скривился, лицо его покраснело, а на глазах выступили слёзы:
- Забористая дрянь, - он потряс фляжку так, чтобы плеск её содержимого был хорошо слышен. - Так о чём это я?.. А, точно. Жил… да и живёт до сих пор в наших краях один торговец. Обычный такой человек – безродным дурнем не назовешь, но и знатным вельможей величать не станешь. Был он раньше чуточку скуп, малость рассеян, временами гневлив, а в гневе бывал ещё и скор на руку, - слова, медленно и словно бы через силу произносимые мужчиной, постепенно наливались звучностью. - Так вот, единственный сын этого купца, Инис, когда пришла пора, увлекся девушками. Забаловал его отец до невозможности, совсем распустил парнишку. В итоге оказалось, что на счету паренька целая дюжина девиц с разбитыми сердцами и дюжины две охламонов с разбитыми носами. Купец захотел проучить юнца и отправил его вместе с одним из своих караванов «на настоящую жизнь посмотреть». Инис, конечно же, упирался, не хотел ехать, да отца уже было не отговорить.
Тихий голос рассказчика раскрывал волшебнице всё новые и новые подробности, с шелестом пролистывая перед ней толстую книгу Памяти, сплошь состоящую из движущихся цветных гравюр. Вот возникла перед колдуньей пыльная широкая дорога, убегающая за горизонт, вот проехал по ней обоз. Глубокие тёмно-синие тени людей, лошадей и телег вольготно распластались на тракте, не боясь теряющего силы закатного солнца. Тени ползли и ползли, обгоняя своих владельцев, ныряя в овраги, перетекая с одного камушка на другой. Так двигались они, пока не слились с другими, столь же густыми тенями – на дороге маленький караван поджидала беда. Сражение началось в яростном багровом свете умирающего дня, а закончилось в стылых голубоватых сумерках. Разбойники ущли с добычей, оставив изрубленные окровавленные тела своих жертв гнить у обочины.
- …но это даже не конец истории и не её середина, - грустно улыбнулся купец, потирая изуродованную неизвестной болезнью щёку.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 6-01-2010, 15:33

[Reylan >>>]

Уважаемые игроки, прикл закрыт в связи с отсутствием активности. Желающие продолжить игру - сигнализируйте.