Проклятье замка Кайлентор, Мрачная легенда

[Scorpion(Archon) >>>]

- Оно пропасть! Пропасть, испариться, исчезнуть! Оно... оно бежать, далеко бежать!
Зубарь вмиг словно ополоумел. Маленький и пушистый, он бывал, оказывается, невероятно вёртким и быстрым. Щёлкая разноцветными вспышками, мохнатый поскакал со стола на стол, со стула на стул по всей "Свече" - напуганный, взъерошенный и шумный. Полусонные вскакивали, чтобы тут же проснуться окончательно от грохота падающей посуды. на шум прибежал Ганс, что-то крича и пытаясь на ходу утихомирить взбеленившегося духа. Следом за ним, неуклюже заплетаясь в собственной юбчонке, в двери скакнула Джезза, бросаясь ловить посуду и подбирать ту, что поймать уже не успевала...
- Господа путники, - стараясь пересилить грохот и хлопки, закричала Марианна, еле уворачиваясь от ударившегося прямо у её плеча подноса. - Пожалуйста, если вас не затруднит... ай! выйдите ненадолго! Честное слово,у нас такое впервые!.. Ой, чтоб тебя!.. очень вас прошу, ну выходите же!
Несколько ночевавших поняли просьбу сразу, бросились к дверям, там чуть не столкнулись с кузнецом, прибежавшим на шу. Одному из беглецов тарелкой сбило шляпу, другому угодило здоровенной ложкой по затылку, ещё один споткнулся о ковш и чуть не был затоптан прочими... А Зубарь всё кричал, и швырялся, и вертелся волчком, никого не слушая и вереща:
- Оно убежать, оно убежать!

[V-Z >>>]

Они покинули постоялый двор спокойно, без особой спешки, но и не слишком затягивая отход. В конце концов, каждый привык к дороге, и не имел особенно много вещей, которые лишь замедляют в пути.
Римор, оказавшийся впереди, размышлял о составе получившегося отряда, вновь и вновь взвешивая возможные варианты. И с сожалением признавал, что, пожалуй, лучше бы и не получилось.
Гамбет – да, таких людей феалари уже встречал, и до сих пор не выработал твердого отношения к ним. В конце концов, мало кто из мастеров его народа согласился бы доверять случаю… что ж, посмотрим, насколько этот подход оправдает себя в Кайленторе. Но на него, похоже, можно положиться.
Хелакса – да, положиться тоже можно. Человеческую религию Римор не понимал, но знал, что искренние ее приверженцы – хорошая помощь. Особенно если учесть, что им придется иметь дело с как раз противоположными божественным силами, а сам Фаэль’тай все же не был одарен непосредственно Звездой Бессмертия.
Аридел… вот на него феалари оглядывался с изрядным сомнением. Поведение на постоялом дворе не вызывало особого энтузиазма, но все-таки… Что-то же Хелакса в нем нашла, раз рекомендовала? Остается надеяться на то, что это не было просто проявлением добросердечия.
Римор мысленно перечислил все то, чем владел сам и остался доволен. В конце концов, за десятилетия среди людей ему довелось побывать в самых различных местах и выжить… стоит ли бояться Кайлентора?
Бояться – нет. А вот опасаться и быть осторожным – очень даже стоит.

[Сигрид >>>]

Туман заползал все глубже в душу, и сестра Хелакса начинала сомневаться, обычен ли он, или уже Кайлент тянет к огню души свои холодные и мокрые, как и описывал, мрачно усмехаясь, тот маг. И больше всего ей хотелось расчехлить скрипку и впиться веселыми звуками в холодящий, мертвеющий туман. Но Хелакса сдерживалась – вдруг кому-то из спутников неприятна музыка струн. Нет, за Аридела она не беспокоилась, юноша тонко чувствовал прекрасное, а главное, умел принять чужую мысль, даже не понимая ее. Хелакса через плечо улыбнулась Ариделу, этому даже если не понравится, промолчит. Феалари она не знала, а кто их знает? Сыграешь, для человека, а его оскорбит? Нет уж, лучше так, молча.
Хелакса приподняла края рясы, посмотрела, по чему ступает башмаками. Не хлюпает вроде, значит, не болото, и не жидкая грязь, земля твердая. Ряса снова упала на ступни. Монашенка громко вздохнула.
- А скажите, господин Римор, знаете вы, кого мы встретим в замке? Или нас встретят?

[Мара >>>]

Ариделу в этой компании было неуютно. Вроде бы и приглашали, а по глазам видно, что не ждали, но ведь не гонят пока, а дорога длинная, без спутников никак. И сестра Хелакса тепло улыбается, а стало быть не так уж и мрачно и страшно в этом тумане. А ведь туман и правда необычный, слишком густой, хоть и рассказывал друг, выросший в горах, какие там бывают туманы, а этот все равно не такой. Магическим чутьем горе-художник не обладал, да тут и не надо было никакого чутья. Препоганый был туман, куда более мерзкий, чем во всех страшных рассказах про Кайлент.
Аридел зябко поежился и попытался спрятать нос в воротнике своей рубашки. Проклятый туман не бодрил, не снимал остатки похмелья, лишь нагонял ужас и безысходную тоску.
Голос монашенки прозвучал приятным колокольчиком. Нет, чудо не произошло, туман не рассеялся, а вот разговор, пожалуй, сейчас самое благо. Пусть говорят, а неудачливый служитель искусства их послушает.

[V-Z >>>]

Вопрос слегка отвлек феалари, сосредоточившегося на том, чтобы слушать окружающий мир, не упускать ни одной важной подробности... отвлек, но не настолько, чтобы вывести его из этого сосредоточения. Только часть сознания уделила внимание словам.
- К сожалению, не имею представления. Если бы знал или хотя бы представлял - то не стал бы одеваться для тумана.
В свете того, куда они направлялись, фраза прозвучала донельзя странно, и Римор это понял мгновением позже. В другом месте он бы выражался только известными людям фразами, а тут... надо же, с легкостью выскользнула поговорка феалари.
Так они говорили, когда снаружи был туман, и неясно - для какой погоды одеваться. Потом выражение и перешло на подготовку ко всему сразу, а не к чему-то конкретному.
Раздраженно качнув головой, Римор пояснил:
- То есть подготовился бы получше и точнее.

[Сигрид >>>]

с мастером

Улицы Кайлента были тихи и пустынны. Туман вокруг дрожал, и каждая кочка, каждый угол, каждая фигура плыла, расплывалась на грани и неясные очертания. И – дышала. Дышала, словно смертельно раненный зверь – хрипло, тяжело, едва заметно. То там, то тут проносились порывы дикого, холодного ветра, заплутавшего в городе – наверное, и он был здесь вечным пленником. Иногда, словно в полнейшей пустоте, на десятки шагов раздавался тихий шорох одежд или вздох путников – чтобы тут же смолкнуть.
А потом раздался голос. Тихий, несчастный. Смутно знакомый.
- Не заходи сюда… не заходиии…
Перевернулось все.
- Отец Фауртан!
Руки лихорадочно шарят в сумке, и как назло все вещи в один угол свалились, тыкаются в ладони слепыми котятами, сестра по шестому разу откладывает смычок, пока наконец не почувствовала гладкую круглость свечи.
- именем Аэлара..
Она присела, зажав свечу между колен фитилем вверх, принялась искать огниво. Жив ли дьяк, да вряд ли жив, но душе его надо помочь
- Не пытайсяааа… Здесь живёт зло… зло…
Голос выл. Выл от боли, от муки, от ужаса. И в то же время дрожал от чего-то нечеловеческого… не-живого… Жажда. Безумная жажда, голод, страх, страсть… чувства, которые нужно насытить, утолить, чтобы хоть на миг вырваться из их власти…
Туман серыми клубами тронулся с места, подступая ближе, ближе, ближе – окружая путников со всех сторон…
Кресало выпало из рук, Хелакса наклонилась за ним, упала, стоя на коленях продолжила высекать искру.
- Да помогите же мне!
- Нееет… никто тебе не поможееет… здесь никтооо… никто не властееен…
Туман подступил к самому лицу и взглянул Хелаксе прямо в глаза. Знакомые очертания проступили на миг в клубящейся серо-белёсой дымке: близкое, искажённое злобой и болью лицо; иссохшие скулы, горящие уголья глаз – и чёрная пустота внутри…
Сотканная из тумана рука потянулась к лицу монахини, дрожа, извиваясь тонкими жилками-клубками – густая, белая. Мёртвая.
Она едва не выронила свечу от испуга. И вдруг запела, яростно, уверенно, громко - может быть, громче, чем следовало, но в этой силе звука она черпала уверенность:
- Gloria in excelsis Deo et in terra pax hominibus bonae voluntatis. Laudamus te, benedicimus te, adoramus te, glorifcamus te, gratias agimus tibi propter magnam gloriam tuam, Domine Deus, Rex caelestis, Deus Pater omnipotens. Domine Fili unigenite, qui tollis peccata mundi, miserere nobis; qui tollis peccata mundi, suscipe deprecationem nostram; qui sedes ad dexteram Patris, miserere nobis. Quoniam tu solus Sanctus, Tu solus Dominus, Tu solus Altissimus, in gloria Dei. Amen.*
На воске свечи отпечатался рельеф сжимающих ее пальцев. О себе? О страхе? но там - отец Фауртан! и сестра Хелакса пела.


______
*Слава в вышних Богу и на земле мир людям Его благоволения. Хвалим Тебя, благословляем Тебя, поклоняемся Тебе, славословим Тебя, благодарим Тебя, ибо велика Слава Твоя. Господи Боже, Царь Небесный, Боже Отче Всемогущий. Господи, берущий на Себя грехи мира - помилуй нас; берущий на Себя грехи мира - прими молитву нашу; сидящий одесную Отца - помилуй нас. Ибо Ты один свят, Ты один Господь, Ты один Всевышний, во славе Бога . Да будет так. (лат)

Сообщение отредактировал Сигрид - 30-07-2009, 9:40

[Барон Суббота >>>]

Туман и пламя.

(со Скорпионом)

Туман навалился на Руфуса со всех сторон, сжал грудь, лёг свинцовой тяжестью на плечи, погасил лихой огонёк в глазах. Молодой аристократ шёл очень осторожно, как на болоте, и даже монотонный танец монеты оборвался в пальцах, стиснувших её, как последнее спасение. Другая рука Гамбета лежала на мече, время от времени поглаживая его рукоять. Это успокаивало, несмотря на глубинное чувство: не поможет оружие против тех, кто скрывается в этом тумане.
Туман всё сгущался. Дрожа белёсыми отсветами, линии дыма, словно щупальцы, тянулись к ногам, рукам, плечам... тянулись и пытались Тронуть - но отшатывались.
- Не заходии... не заходии... - тихо выл какой-то очень-очень знакомый голос в темноте. леденящий, холодный, страдающий. - ты ошибсяааа... ты ошибсяааа... Уходиии...
Каждый призыв отдавался в душе Руфуса ударом ледяной плети. Он чувствовал, что с каждым словом туманного голоса силы покидают тело, а внутри просыпается первобытный ужас, густо замешанный на животном желании выжить.
"Как угодно. Не важно какой ценой. Может стоить пролить кровь нелюдя? Это будет жертва во спасение. Или отдать им служительницу богов? Это так просто, она не ждёт, - гуляло в голове аристократа ужасное эхо, и он чувствовал: рука всё крепче сжимается на мече, вот ещё немного и сил противиться самому себе не будет.
В левую ладонь впился ребристый бок монеты. Руфус замер на месте, резко и сразу, всем телом обратившись в недвижимую статую. Он знал, что серебристый кругляш мог нагреться лишь от его руки, но почему же тогда, во имя Аэлара, он жжёт, как угли из кузнечного горна?! И почему это пламя не будит боли, а только...только...
Больше Гамбет не думал, полностью отдавшись самому себе.
- Хей-йя! - взлетел и скомкался в облаках тумана его клич, а эсток игрока уже вылетал из ножен и обрушивался на дымные щупальца, как на врага из плоти.
Монета взлетела к невидимым отсюда небесам и вернулась в подставленную ладонь бьющегося с неведомым воина. Аверс.
- Ты смешооон... твоя вера в удачууу... я верил... верила... верилоо... Погляди на меня сейчаааас...
Щупальца свились в клубок, легко пропуская сквозь себя холодную сталь клинка. Медленно пульсируя, словно обрастая мышцами, плотью, кожей, связанные концы обратились в нечто, подобное человеческому лицу на огромной шее из множества множеств дымов...
- Я были... удачливы... Теперь я ничтооо... НИЧТООО... ты тоже будешь ничеем... НИЧЕЕЕМ! - голоса гремели колоколом в голове, удар за ударом. В глазах собравшегося клубка вспыхнул льдисто-синий блеск...
- Я не верю в удачу! - Гамбет отскочил назад, словно уходя от вражеского контр-выпада, и вновь набросился на туман. - Я верю в случай!
И снова несколько быстрых ударов отправились в туман. В голове гудело, сердце яростно штурмовало стены костяной клетки, кровь летела по венам обезумевшим весенним половодьем.
Руфус чувствовал, что новый, доселе неведомый хмель кружит его, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев и не мог уже установиться. Да и не хотел!
- Тогда готовьсяааа... случаи случаютсяааа.... - расхохоталась Маска и рванулась вперёд дымчато-серым, чернеющим осьминогом, распадаясь на множество тонких, почти прозрачных струек тумана.
И всё кончилось. Руфус Гамбет, прирождённый игрок, снова замер, а потом медленно вернул меч в ножны. Это ушло так же резко, как и пришло, оставив лишь озноб и липкую усталость. Душевное пламя, что только что ярилось и ревело, погасло, опало на ломкие, подёрнутые золой угли. Руфус не мог видеть себя со стороны, но чувствовал опалённой душой: сегодня в его волосах появилась толика серебра.

[Мара >>>]

Клубья тумана лезли со всех сторон. Улица медленно превращалась в серо-белый суп с прочернями дрожащих фигур путешественников. То там, то здесь перед глазами Аридела возникали тонкие багровые вспышки - одна, вторая, третья, потом две сразу... Огонёк спыхивал за огоньком, и вот уже целый рой сияющих алых точек выстраивается перед глазами...
- Ухрдииии... уходиии... скорееэээ...
- Сгинь, проклятая, - художник, поэт и музыкант в одном лице пытался храбриться, но зубы отчаянно выстукивали что-то из несочиненного и мучительно захотелось домой, к матери, упасть к ее креслу-кочалке и зарыться лицом в пуховом платке на коленях. Мама бы поняла, простила его слабость, лишь отец бы строго покачал головой. И только чтобы не видеть этих полных укоризны глаз, Аридел прокричал как можно громче.
- Уходи сам! Я не боюсь тебя!
- Боишьсяааа.... ты ничегооне знаешь о страхеэээ... Но я научуууу... научууу тебяааа...
Красные точки роем кружились вокруг горестранника, то подлетая к самым глазам, то пролетая меж пальцев, забиваясь в уши... Каждое касание - словно тонкий укол раскалённой иглой, но огоньки не пытались напасть. Просто летали и летали, кружили в безумной пляске.
А снизу ноги уже по колено провалились в наплывший густой туман...
«Это только начало, это только начало. Дальше будет больше, страшнее. Ах, зачем я сюда пришел» Аридел снова вернулся мыслями в родной дом, стараясь чтобы эта картинка вытеснила все остальные переживания. Сколько пережила его мать, сколько вынесла, только теперь он разглядел в ее прямой спине и поднятом подбородке неведомую ему силу. Так почему он, ее сын, готов скулить от страха, как шелудивый пес. Летают себе, шипят, туман под ногами клубиться, да, необычно, но ведь не страшно. Не страшно ведь?
- Я не боюсь тебя, - теперь это был не крик, а полностью осознанное утверждение.
- Такой смелый... такоооой наивный... - рассмеялся неведомый голос. Огоньки, сверкнув несколько раз, сошлись в ярком всплеске красного света, окатив отблеском всё вокруг. Длинная, тонкая, как у самой изщысканной аристократки, алая рука, вся сплошь из чистого света, протянулась к Ариделу, схватила за подбородок - цепко, по-господски...
- наивный... ты моооой... моооооой.... - тихо верещал кокетливый, льдисто-самоуверенный голосок.
- Констанс? – он был готов покляться, что слышит именно ее голос, он бы не спутал его ни с чем, - как ты здесь оказалась? Ты же в Академии, ты не могла исчезнуть в этом проклятом месте.
- Это место - ты сааааам... ты саааам... и ты - моооой... - вторая рука, протянувшись из средоточья алого света, ласково провела по щеке Аридела, цаапнув огненным ноготком. - Здесь всёооо реальнооо... только ты - не ты... не тыыыы... не тыыыы.....
- Э, нет, - истерично рассмеялся Аридел, - этим меня не запутать. Я знаю, что жив, здоров и реален и тебе меня не убидеть в обратном.
Он попытлася отбить от себя вторую руку и убрать с шеи первую.
- Знаешь... что ты можешь знааать... - голос сорвался на злорадный смех, руки вспыхнули, ноготки блеснули белым огнём, впиваясь в лицо юноши. - ты знаешь, что не знаешь... ты моооой... ТЫ МОООООЙ!!
- Неееееет, - завопил и задергался Аридел, - неееееет!

и Скорпион

[V-Z >>>]

- Зачееем? Зачем ты пришёл сюдааа...
Голос тумана обступал со всех сторон. Дымка плясала, дёргалась, струилась мириадами маленьких змей, то проступая лицами - то сглаживаясь серой пеленой.
- Чегооо... чего ты жааждешь... Чтооо... чтоо ведёт тебяааа...
Казалось, голос не задавал вопрос - просто утверждал, не утверждая. Близкий, знакомый голос, дребезжащий от холода, роняющий слова, словно осколки тонкого льда на каменные плиты - со звоном, с переливами... И с остротой, втыкающей в душу иглы.
Римор стиснул зубы, с такой же силой сжав рукоять меча. Не отвечать. Даже не потому, что опасно позволять втягивать себя в диалог - просто туманные твари не стоят ответа наследника Восьмого Дома.
"То, что я жажду, сокрыто в моей душе. То, к чему я стремлюсь, укрыто в глубине звездного неба".
Слова, которые, если верить легенде, Кионар Фаэль бросал в лицо пленителям. Римор зацепился за эту фразу, повторяя ее про себя снова и снова.
- Такие как тыыыы... приходилиии... и оставались... оставалииииссссь... - рассмеялся голос. туман сжался, дёрнулся, сгибаясь изящными линиями, и к Римору протянулась тонкая изящная рука. за ней из мрака вынырнула голова, гордо взирающая свысока на гостя - она кружилась едва ли не на голову выше - смешно, ведь кроме головы, плеч и руки из тумана не показывалось ничего...
заострённые уши, изящная татуировка на бледно коже... и тонкие струйки белёсого дыма, ползущие из под безмерно длинных ногтей.
- Иди ко мне, брааат... прошелестел голос, сменившись на мужской. - Присоединяйсссяааа....
Угольно-чёрные, пустые глазницы вперели невидящйи взор в лицо зашедшего в Кайлент. с губ, словно две струйки крови, сползли два туманных лоскутка.
Римор на мгновение закрыл глаза, но тут же вновь поднял веки, устыдившись слабости.
"Иллюзия. Обман. Морок. То, что я жажду, сокрыто в моей душе. То, к чему я стремлюсь, укрыто в глубине звездного неба".
Но разум сам подталкивал - полоснуть любым заклятьем по голосам, хотя феалари и понимал, что это бесполезно.
- Здесссь нет небааа!! - снова расхохотался голос, и окружённые дымом ногти метнулись к лицу эльфа, чиркнув у самого носа. - Звёзды не горят в Кайлентеее..... Звёзды падают и умираааюууут...
Теневая фигура метнулась вперёд, обвивая феалари по кругу, словно огромная змея, увенчанная головой и рукой эльфа.
И Римор не выдержал, переполнившись злостью.
- Звезды там, где есть дети Звезды Бессмертия, - еле слышно выдохнул он. - И сгинь, именем Его и во имя невесомого света во тьме!
Облако сияющих огоньков вспыхнуло вокруг феалари, обволокло светящимся ореолом - и метнулось, расходясь кругом, вонзаясь в туманную мерзость. Заклинание против призраков - пусть не самое сильное, учитывая невеликий опыт Римора в подобных чарах... но действенное. Во всяком случае, в других местах.

(со Скорпионом)

[Scorpion(Archon) >>>]

Хасгел

Туман вился и плясал, клубился и играл, уходя от ударов, от заклятий, от молитв и песнопений... Ужас, которым жил, которым питался туман, дрожал в каждой капле, в каждой толике душ, пришедших в него - снова без страха, снова без раскаяния и наверняка... Страх и ужас - не друзья друг другу,. Страх можно перебороть, столкнувшись с ним. Ужас - о нет! Ужас жил в Кайленте с самого начала - и селился даже в душах, никогда не ведавших страха, стоило им раз перешагнуть границу тумана.

- Очень хорошо... Очень.
Тонкие, почти прозрачные руки где-то в самой глубине тумана сомкнули пальцы в замок, словно подпирая подбородок. Где-то в сердце тумана, где-то в сердце мёртвого города и мёртвого замка... Если у мёртвых городов бывают сердца.
Стук.
Стук. Стук.
Стук-стук.
Стук.
Удары сердца - как удары крови. Капли крови и тихий, дрожащий в воздухе цокот.
- Никалав!
Предвечную тишину туманного Кайлента прорезало лошадиное ржание, окатив улицы, заблудившись в переулках. отлетая от мостовой громче, чем колокольный звон от соборных куполов и стен колокольни.
- Проводи гостей.
Ржание повторилось - громче, злее.
Ближе.
туман схлынул, словно и не думал трогать дерзких путников, не думал их искушать и пугать. Словно и не было никакого тумана.
А потом откуда-то из-за грани зрения - из того самого тумана, которого не было - прямо на группу шагнул, тяжело переставив вперёд, на какой-то полушаг, дрожащие ноги покрытый морщинами и разряженный в чёрно-золотой шёлк человек. Очень старый, ссутулившийся, тощий и бледный, словно сметана, он мог бы показаться одним из престарелых аристократов-щёголей, что не желают нянчить внуков и продолжают щипать за коленки красавиц втрое моложе себя, даже когда рука их не в силах удержать что там клинок или ложку - гусиное перо для росписи в завещании. таких всегда было немало, и морщинистый господин отличался от них лишь тремя деталями, каждой из которых хватило бы на то, чтобы развеять образ аристократа и старика: два разных глаза - почти бесцветный левый и ярко-алый, как у альбиносов, правый; длинная трость с набалдашником, больше всего походившим на отзверзнутую пасть волка с рубинами вместо глаз; и длинный, некрасивый чёрный-чёрный шрам, разделивший лоб старика на две половины и стянувший к себе изрядную долю морщин.
- Господа, приветствую вас в Кайленте, - разряженный говорил тихо-тихо, почти не разжимая тонких бесцветных губ - но эхо тут же пустилось носиться по городу... - Следуйте за мной в замок Кайлентор. Прошу, зовите меня Хасгелом и не задавайте лишних вопросов.

- Поторопи их, Никалав. И не только их...

Над городом в третий раз прокатились исступлённые переливы дальнего конского ржания - так ржали только смертельно раненные кони, сошедшие от боли с ума...

[Барон Суббота >>>]

Реверс

- Тинь! - мелодично ответила старику монетка Гамбета.
Вязкий туман скрыл её на мгновение, а потом вращающийся золотой кругляш тихо шлёпнул о замшевую перчатку молодого аристократа.
- Реверс, Хасгел, - улыбнулся тот, показывая заляпанную бурым сторону монеты. - Не повезло.
Клинок покинул ножны неправдоподобно, нереально беззвучно и тут же взмыл в боевую позицию.
- Умри!!! - Руфус распластался в мёртвом воздухе проклятого города длинной стальной пружиной, что долго удерживалась на месте и, наконец, сорвалась.
Он бил точным, резким уколом прямо в грудь старику: ниже горла, но выше грудины, туда, где у людей находится небольшая впадинка. Сложный, требующий, как известной ловкости, так и сноровки удар, его было трудно парировать, а при попадании смерть была почти гарантирована. Внимательный сторонний зритель мог бы заметить, что в глазах Гамбета играют очень нехорошие огоньки. Словно пара свечных фитилей неожиданно решили сбросить свои огненные шапки, а те возьми, да и прилепись к мелким зловредным демонам, которые избрали своим домом бесшабашные глаза игрока.
Мгновение повисло умелым аккордом и рухнуло, разрываемое звоном сорвавшийся в очередной полёт монеты.

[SonGoku >>>]

Закрываю, ибо уже перебор по времени такой, что стыдно должно быть игрокам и мастеру. Если вышеуказанные игроки устыдятся и соберутся доиграть прикл, они знают, куда обращаться.

Модератор