Enchou-1947, Победителей нет.

[Даниэль >>>]

- Нет, никогда, а что там? - спросила Хацуэ, подойдя к лестнице. - Страшно...
Невидимые пылинки, встревоженные вторжением людей, плясали в воздухе. Движения девушки были осторожными, как - будто она боялась упасть. Не отпуская руки спутника, посмотрела наверх, где закручивалась завитками старая лестница, ведущая куда - то, где никто не был уже очень давно.
- Не бойся, я рядом, - его шепот защекотал ей ухо.
Это был бы почти поцелуй, если бы Рики быстро не отодвинулся.
- Идем!
Карабкаться наверх по крутой лестнице, взявшись за руки, было трудно, но они справились.
Запыхавшаяся Хацуэ стояла рядом с Кацуки - младшим и сосредоточенно поправляла волосы, выбившиеся из - под белоснежной шапочки. Закончив, она легко коснулась руки Рики:
- Это часовая башня, да?
После тихого, чинного (хоть порой и обманчивого) спокойствия первых трех этажей и настороженной тишины на площадке четвертого, башенная надстройка казалась живым существом. Она поднималась над крышей, словно шея диковинного зверя, взирающего на окрестности круглым глазом циферблата, невозмутимый циклоп, поставленный сторожить время. Прихоть прежнего владельца дома – часовой механизм – сопротивлялся хаосу и разрухе с упорством и методичностью сразу двух наций; за ним не ухаживали, так как никто не отваживался ежедневно нарушать запрет, и тем не менее, оставленные без присмотра часы исправно делали то, для чего были предназначены.

(продолжаем)

[SonGoku >>>]

Единственное, что они разучились во время последних бомбежек, это отзванивать мелодию, и поэтому отмечали каждые шестьдесят минут просто боем.
В узкой каменной башне царил запах времени. Чтобы попасть на самый верх, нужно было подняться по винтовой лестнице, то и дело пригибаясь, чтобы не ушибить макушку о низкий свод; Рики, тот и вовсе карабкался по ступенькам почти в три погибели, зато с уверенностью, которая позволяла заподозрить, что кое-кто здесь бывает достаточно часто, чтобы изучить путь до мелочей.
- Ты здесь уже был, да? – спросила девушка, схватившись случайно за руку парня. Тут же отпустив ее, была вынуждена пригнуться – уж слишком низким был пыльный, грязный потолок. Подняв взгляд, Хацуэ не заметила вмятину на ступени и, поскользнувшись, вновь крепко ухватилась за руку Рики.
- Ой, прости, - она не заметила, как покраснела.
- Много раз. Я прячусь тут от отца, даю ему время остынуть.
- Он очень вспыльчивый, да?
- Я был бы рад, если бы он хотя бы один раз на меня разозлился...
Еще один виток лестницы, стрекот, шелест, щелканье над их головой становились все громче.
- Но он сердится не на меня.
- А на что тогда? – девушка внимательно смотрела себе под ноги, одновременно разговаривая с ним. – Ты же его сын, правильно?
- Единственный, - подтвердил Рики. – Сын и наследник. Он злится...
Он ненадолго задумался.
- Он просто злится. А знаешь, почему запрещено подниматься сюда?

(то есть с ДаниЭль)

[Даниэль >>>]

- Нет. А почему? – с интересом в голосе произнесла она.
Рики развернул девушку спиной к себе, Хацуэ затрепыхалась пойманной в силки птицей, но Рики держал ее очень крепко, не позволяя вырваться. Двойная защита – ткань ее униформы и его легкой рубашки – оказалась ненадежной преградой.
- Одна женщина покончила с собой в этой башне, вот здесь, смотри, - Кацуки указывал на небольшую площадку, где легкие перила с латунным поручнем ограждали пропасть, в которой размеренно и монотонно совершал взмахи маятник.
С металлическим натужным скрежетом проворачивались зубчатые колеса.
- Она поднялась сюда после того, как потеряла всех своих близких, - громкий взволнованный шепот Рики был едва слышен за стоном больших шестерен. – Я не знаю, молилась ли она перед смертью, но она перерезала себе горло. Вот так.
Его ноготь чиркнул Хацуэ по горлу, остановившись над пульсирующей жилкой.
- Ты что, сумасшедший? – вскрикнула девушка, пытаясь отодвинуться от него как можно дальше.
Скрип старинного механизма пугал ее, хотелось больше никогда сюда не возвращаться. Хацуэ вдруг почувствовала, как от страха непроизвольно дергаются губы.
- Я уйти хочу, пусти.
- Она не довела удар до конца. Я думаю, что в последний миг эта женщина передумала умирать, - Кацуки разжал пальцы. – Только было уже слишком поздно, а кричать она не могла.
Он рассмеялся излишне громко.
- А ты смогла бы убить себя из-за любви?
- Откуда такие вопросы? А если я не хочу отвечать? – вскинулась девушка.
Рики пожал плечами и, легко подпрыгнув, уселся на перила; за его спиной косой смерти ходил маятник.
- А я думаю, что смог бы. Только сначала нужно кого-нибудь полюбить так, чтобы захотелось умереть из-за этого человека. У тебя есть кто-нибудь на примете?

(ага, все там же и все те же))

[SonGoku >>>]

Хацуэ лишь отвернулась от него. Вообще-то, ее отношение к Кацуки-младшему было большим, чем просто милые улыбки и взгляды, но признаваться в этом как-то совсем не хотелось. Тем более, ей так нравился доктор Югэ…
- Да я и сама не знаю, – улыбнувшись, ответила девушка. – А у тебя?
- Выбираю, - Рики откинулся назад так опасно и далеко, что чуть было не свалился с перил. – А ты?
Серьезно посмотрев на парня, она ответила:
- А я нет. Если увижу – сразу узнаю.
- Да, - кивнул Рики. – Только не вглядывайся чересчур пристально, вдруг перед тобой окажется зеркало?
Он спрыгнул с перил, те отозвались негромким звоном. Весь верхний этаж часовой башни наполняли звуки, время тут не умолкало. Площадка представляла собой достаточно узкий помост, идущий вокруг механизма, два человека на нем еще умещались, но втроем было бы тесно.
- Хацуэ!
- Что? – девушка сделала шаг по направлению к нему.
Аккуратно переступая, она шла по площадке, разглядывая устройство часов. Все было старым и казалось удивительным, что механизм все еще работает.
- Хочешь пойти сегодня вечером со мной в клуб? В Мегуро будет большая игра, мне нельзя упускать такой шанс.
- Ну, хорошо, - Хацуэ кивнула и встала рядом. – Я пойду.
Тацунори пришлось наклониться, чтобы найти ее губы своими. Башенные часы захрипели и принялись отбивать время. В неожиданно чистом их звуке шепот Рики был едва слышен.
- Если я покончу с собой, то возможно, я сделаю это из-за тебя...

(закончили... временно)

[Даниэль >>>]

- Вот глупый, - улыбнулась Хацуэ. – Может, пойдем?
Рядом с Тацу-куном было необыкновенно хорошо и не хотелось думать о работе. Бой часов немного спутал мысли, но ощущение теплоты осталось. Схватившись за перила, девушка наклонилась, посмотрела вниз и, резко выпрямившись, взглянула на Рики и весело подмигнула ему.
- Или останемся здесь насовсем?
Его пальцы скользнули вдоль ее шеи, задержались в выемке между ключицами.
- Как ты думаешь, кто-нибудь вспомнит о нас через год?
- Не знаю, - ответила девушка, мягко убирая его руку. Отступив на шаг, она оперлась о перила и вновь взглянула на него. – А ты хочешь проверить?
- А ты? Чего ты боишься? Хуже, чем было, уже не будет.
Он не стал преследовать ее, остался стоять на месте, возможно потому, что так удобнее было разглядывать Хацуэ сверху вниз.
- Я не боюсь, но… нас могут неправильно понять, ведь так?
Отвернувшись от Рики, девушка нахмурилась и потерла лоб пальчиком. Она, конечно, была не против провести время с парнем, но чтобы вот так… нет, это уж слишком далеко зашло. Постучав каблучком по шаткой площадке, Хацуэ решительно сказала:
- Ну, я пойду.
Он смотрел на нее... очень долго, дольше, чем можно было выдержать.
- Люди все время смотрят в себя, как в зеркало, которое невозможно разбить, - Рики засмеялся и протянул ей руку. – Идем. Я провожу тебя.
- Подожди, - прошептала девушка. – Наклонись, пожалуйста, ко мне.
Рики удивленно приподнял брови, но выполнил ее просьбу.
- Спасибо, - улыбнулась Хацуэ и легко коснулась его губ пальцем. – Вот теперь пойдем.

(как бы продолжаем)

[бабка Гульда >>>]

Когда заскрипели ступени и на лестничной площадке появились двое, собака оборвала рычание.
Любой пес на ее месте залился бы свирепым лаем, предупреждая хозяина о появлении чужаков. Но Шестую в Центре приучили хранить тишину в минуты опасности.
Холодным мокрым носом ткнула она хозяина в руку: будь осторожен! И тут же перенесла внимание на чужаков. Оружия у них не видно... Это хорошо. Будут его доставать - это несколько мгновений. Можно сбить первого с ног, рвануть ему горло и сразу же наброситься на второго...
И тут опять случилось что-то загадочное. Такое, что Шестой не могло и прийти в ее серую кудлатую башку.
Воздух между собакой и стоящими на лестничной клетке незнакомцами стал текучим, живым, он побежал струйками вверх, словно над огнем. Шестая видела костры, которы жгли на улицах бездомные люди, но сейчас она не ощущала жара. А самое главное - пропали запахи чужаков! Совсем пропали! Для Шестой это было страшно, как для человека - ослепнуть. Она даже уткнула нос в рубаху хозяина, чтобы убедиться: он-то никуда не делся, его запах, лучший в мире, еще здесь...
А там, на лестнице, двое говорили о чем-то, Шестая не слышала ни слова. Напряжение не пропадало, готовность к атаке - как на тренировке... но надо ли нападать на людей, которые явно тебя не замечают?
Вот один из незнакомцев протянул руку, тронул стену... и оба ушли внутрь. Значит, там была дверь?
Вот и славно. Ушли и ушли. Дед так и учил: если нет надобности - не нападай первой. И еще добавлял: гвоздь, который высовывается, получает по шляпке. Шестая никогда не могла понять, при чем тут гвозди...
Расслабившись, собака блаженно привалилась к ноге хозяина. Про ошейник она опять забыла...

[Далара >>>]

В то время, когда Пирс ждал доктора Югэ в его кабинете

Инспектор Ханата был подвижен и въедлив до степени докучливости. Он, видно, начитался западных книг про полицейских и частных детективов, которые принесли с собой оккупанты, вкупе со ставшими особенно популярными после войны японскими детективными историями. Он цеплялся к мелочам и совал свой короткий нос кнопкой во все щели, несмотря на то, что беседовали они на первом этаже. Ни до лестницы на четвертый этаж, ни даже до морга в подвале они еще не добрались. Полицейский напоминал хорька, который точно знает, что где-то здесь он зарыл ягоды, но не помнит точно, где. Две медсестрички прятались от него за спиной доктора. Из-за конторки регистратуры то и дело выглядывала дежурная – ей было интересно. В другой, дальней, стороне коридора кучковались стационарные больные со второго этажа – для них здесь было бесплатное представление. Доктор с терпеливой вежливостью взирал на деятельность полицейского сверху вниз.
- Так значит покойный был вашим санитаром? - Ханата пометил что-то в крошечном блокнотике, который был едва виден в его руке. – И вы обнаружили его вчера ночью.
- Вечером, - поправил Югэ.
- Во сколько? Вы были один?
- Со мной была госпожа Киккава.
Медсестрички за спиной доктора зашушукались. Ханата поощрительно кивнул им, мол, говорите-говорите, я запишу любую мелочь. Психиатр стал выглядеть еще терпеливее.
- Не было десяти, - добавил он.
- Не было десяти... – повторил Ханата и черканул в блокноте. – А смерть наступила около девяти. – Он вдруг поднял голову и посмотрел доктору прямо в глаза. – Как вы его заморозили?
Девушки слаженно охнули.

[Bishop >>>]

Югэ воздел одну бровь.
- Он почти разморозился к утру, когда прибыли вы. В подвале недостаточно холодно.
- Я спрашивал вас о другом, - укоризненно потряс карандашом полицейский.
- Вы задали вопрос, ответ на который интересен мне самому.
Они все-таки поднялись наверх, но не пробыли там долго и спустились в подвал-морг. Инспектор продолжал вести себя как взволнованная такса. Медсестер, которые порывались ходить следом, Югэ отправил заниматься делами.
К концу осмотра у полицейского имелось уже три версии, которые он и высказал немедленно и в лоб.
Первая: доктор, не исключено, что с помощью старшей медсестры, заморозил санитара, который мешал ему чем-то. На вопрос, чем же, по мнению уважаемого господина инспектора, мог мешать санитар психиатру, господин инспектор только посмотрел очень многозначительно.
Вторая теория: американские оккупанты тайно проводят эксперименты над людьми, в частности в этой самой клинике. Содержать такое здание стоит немалых денег – сообщил Ханата тоном знатока. А потому Кацуки-сенсей заключил договор с военными, и те проверяют на здешних обитателях новое оружие массового поражения. Югэ, которому чем дальше, тем с большим трудом удавалось скрывать гримасу из смеси отвращения и смеха, поинтересовался, не в опасности ли, в таком случае, все здесь.
Версию третьей теории неожиданно подал садовник. «Духи расшалились», - хмуро сказал он, взял корзину с садовыми инструментами и ушел за дверь. А Ханата уже строчил у себя в блокноте.
На прощание он пообещал обязательно арестовать виновных, даже если ими окажутся демоны или американцы.

(помогаю выкладывать)

[Далара >>>]

...и наконец дождался

- Вы журналист, который желает увидеть клинику изнутри? – низкий густой голос словно читал стихи, так размеренно он звучал; в нем можно было утонуть.
Дверной проем занимал человек в медицинском халате поверх серой рубашки с галстуком. Это хозяин кабинета, куда иностранец вторгся незаконно, да еще и позволил себе наглость читать бумаги – говорил весь его вид.
- Югэ Морихиро, к вашим услугам.
Пирс захлопнул папку и быстро обернулся.
- О... А, да... Здравствуйте, - он наконец взял себя в руки и продолжил более спокойно - Меня зовут Пирс, доктор Морихиро. И вы правы - я журналист и хотел бы написать репортаж о вашей больнице. Доктор Кацуки сказал, что вы можете здесь мне все показать...
- Доктор Югэ, - холодно поправил хозяин кабинета.
Он прошел к шкафчику со стеклянными дверцами, отпер их маленьким ключом, достал один из пузырьков и снова запер шкаф. Ключ положил в нагрудный карман рубашки. Обернулся к посетителю и несколько разочарованным тоном – словно надеялся, что тот испарится, пока к нему стоят спиной, - поинтересовался:
- Вы американец?
- Англичанин. - Пирс замолчал на мгновение, после чего добавил: - И еще ирландец...
Исчезать он не собирался - мало ли кому он там не нравится. У него своя работа, а к не слишком вежливому обращению, благодаря своей профессии, он уже успел привыкнуть. Что-то изменилось. Как будто потеплел ледяной воздух. Наверное, журналист сказал нечто правильное. Врач положил пузырек в карман халата и уже более гостеприимно уточнил:
- Вас интересует что-то конкретное или общий обзор?
- Все. И конкретное тоже... Ну то есть я хотел бы сперва все в общем, а потом, если можно, поговорить в отдельности с некоторыми больными и врачами.
- Идемте.

(мы с Ясмик)

[Ясмик >>>]

Сунув руки в карманы халата, доктор Югэ первым покинул кабинет и, не останавливаясь, чтобы подождать визитера, пошел по коридору вдоль череды закрытых дверей. Шагал он широко, и догнать его было не так-то просто, особенно европейцу, который был почти на голову ниже.
"Это уже второй, который выше меня. А друзья говорили, что здесь все коротышки" - подумалось Пирсу, когда он чуть ли не бегом догнал доктора и постарался приноровится к его размашистому шагу...
- Скажите, а как давно работает клиника? Она широкого профиля?
- Доктор Кацуки основал ее за год до капитуляции. Клиника специализируется на заболеваниях нервной системы и психических болезнях. Третий этаж, на котором мы с вами находимся, занят психиатрическим отделением.
По коридору неприметными тенями сновали деловитые опрятные медсестры. Одна из них вела сгорбленного человека с землистым лицом и длинными патлами полуседых волос. Старик опирался на девушку почти всем своим весом, но она героически поддерживала его и тихо бормотала ему что-то успокаивающее. Из-за неплотно прикрытой двери в палату доносились азартные возгласы и костяной стук. Там во что-то играли.
Доктор остановился у соседней двери.
- Подождите здесь, - велел он и зашел в помещение.
Пирс кивнул. Проводил взглядом проходящую мимо медсестру и повернулся к неплотно затворенной двери. Сквозь проем не слишком много можно было разглядеть. Какая-то сидящая на полу фигура. Даже часть фигуры. И мелькнувший халат. Несмотря на видимый не целиком силуэт, Пирсу и стало ясно, что сидит человек практически на полу. Вернее на каком-то матрасе, что впрочем, не слишком меняло дело.

(И Далара)

[SonGoku >>>]

"И это у них кровати такие? Так и простудится недолго. И так здесь о больных заботятся?" - мысли Пирса удивленно метнулись в голове. Кончиком туфли он чуть сдвинул дверь и потянул носом - интересно же выяснить, сыро тут или как... В ноздри ударила мешанина запахов. Пирс различил три особо выделяющихся аромата, если их можно было так назвать. Два определенно были лекарствами, хотя может их там было и больше, и третий представлял собой мешанину из запахов тел, разбираться в хитросплетениях которой журналисту как-то не захотелось. К этим трем наиболее сильным ароматам примешивались более тонкие и слабые, но сколько их точно, Пирс не смог бы сказать. Хотя определенно среди них были запахи как прелой соломы, так и чего-то нежного душистого. Цветка, что ли?..
Откуда-то из глубины полутемного – солнце еще не добралось на эту сторону – помещения доносились три голоса. Один из них, несомненно, принадлежал доктору Югэ, но как же сильно он отличался от того, каким разговаривали с европейцем! Сразу и не узнаешь. Мягкий, доброжелательный, образец отеческой заботы и доброты. Остальные голоса были Пирсу незнакомы. Говорили слишком тихо, чтобы разобрать хоть слово. К тому же, то существо, которое сидело ближе всех к двери, занималось каким-то делом и сопровождало действия неопределенным мычанием. Наверное, пело. В балахонистой одежде, оно было такое скрюченное и маленькое, что не понять, мужчина это или женщина. Иногда в поле зрения попадала рука, настолько иссушенная, что оставалось поражаться, как еще двигается эта кость.
- Вы делаете заметки или будете составлять текст по памяти? – полюбопытствовал вновь холодный голос доктора Югэ.
Врач опять подкрался к Пирсу незаметно.

(помогаю, ун-ун)

[Кысь >>>]

Хижина с церковью.

Черная кошка спрыгнула с рук и забралась под стул - только хвост победным флагом качнулся над деревянной крепостью. Рису невозмутимо вынула карандаш из перегиба книги и записала на желтом листе бумаги несколько строк. Кошка сбежала с какого-то русского корабля вместе с матросом и прозывалась Машкой, но пастор счел это кощунтсвенным, и теперь она была просто Кошка.
- Знаешь, как тебя пастор зовет?
- My child?.. - японка подняла голову. Глубокая тень на койке почти скрывала из виду ее собеседницу. Мэнди не вылезала оттуда с утра - с тех пор, как получила строгий приказ "остаться дома и почитать Библию". А еще это было ее первое цензурное высказывание за последние два часа.
- Алиса. И кровавая красная королева здесь. Где этот урод?
Рису промолчала и снова уткнулась в учебники. Что-то в домыслах Мэнди было не так. Она читала Алису в Зазеркалье?.. Помедлив, девушка подняла взгляд снова - на полузакрытые глаза австралийки, на черные от сажи, протертые на коленке штаны, на Святую Книгу, закинутую в самый угол койки. Мэнди отреагировала демонстративно-небрежной попыткой перевернуть повязку.
- Не трогай.
- Сейчас вообще сниму, - огрызнулась светловолосая. - Чертов подвал.
Японка покачала головой, перечеркнула слово "tumoresents" и пообещала себе больше не отвлекаться уже до полудня.
Ей не дали. Надломленный женский голос, едва слышный даже за четыре шага, позвал от двери. Рису поспешно поднялась со сложенного покрывала, чтобы открыть. Менее быстрая Мэнди разочарованно отвернулась.
Гостья была миниатюрной, наполовину седой и очень ладной, из тех, что не болеют до старости и переживают всех, кого любят. На круглом лице едва наметились морщинки безнадежной покорности року. Женщина говорила быстро, почти пропуская слоги и глядя куда-то в угол. Один из вытащенных Мэнди мальчишек неожиданно начал вести себя странно, и взволнованная бабушка очень надеялась, что "господин пастор" может чем-то помочь. "Господин пастор" мог не вернуться до вечера, и Рису молчала, не зная, что ей ответить. Слишком упорно смотрела женщина в угол комнаты.
- Мы его заберем, - прозвучало из койки так неожиданно и решительно (и с таким акцентом), что вздрогнули обе японки. Мэнди встала и вдела здоровую руку в рукав перепачканной куртки. - Придется тебе потаскать тяжести, белочка.

Сообщение отредактировал Кысь - 21-07-2009, 8:43

[Ясмик >>>]

Клиника доктора Кацуки

- Пока по памяти. Потом запишу, при надобности. - Пирс хлопнул себя по карману брюк, из которого торчал уголок блокнотика, - Скажите, а можно сделать пару-тройку фотографий?
Доктор покосился на слишком маленький по сравнению с привычными черный аппарат, который болтался на ремне на шее Пирса. Сомнение в том, что журналисту-гайдзину можно в клинике хоть что-нибудь, было написано на широком лице крупными буквами. Или иероглифами.
- На этом этаже только в этой комнате и в коридоре и только с моего разрешения. Спрашивать обязательно перед каждой серией снимков. Вам понятно?
Пирс мотнул головой, что с натяжкой можно было расценить, как: "Ага". Затем коснулся висящего на шее фотоаппарата и кивнул на палату - можно, мол? Доктор бесстрастно смотрел куда-то в пространство рядом с его ухом и ждал ответа.
- Так можно или нет? - после некоторой затянувшейся паузы, переспросил журналист.
- Вы состоите на учете у психиатра? – не к селу не к городу поинтересовался врач.
- Нет... насколько мне известно... - Пирс переступил с ноги на ногу, не зная, что еще сказать.
- Тогда советую обратиться.
Югэ широко раскрыл дверь.
- Вы собирались делать снимки.
- А зачем? Вы полагаете, он знает больше о клинике? Ну и кто у вас тут такой... - Пирс замялся, подбирая слово, - спец... специализации?
Не дожидаясь ответа, а вернее пока дают фотографировать - журналист присел, выбирая ракурс получше. А ответ он услышит после съемки.

(+ Далара)

Сообщение отредактировал SonGoku - 23-07-2009, 17:56

[Bishop >>>]

На секунду показалось – знакомо скрипнули деревянные ступени лестницы; очевидно, сын не засиделся у себя в комнате. Юный глупец. Доктор Кацуки раскрыл тетрадь, в которой ежевечерне составлял список дел на следующий день. Сначала аккуратной ровной линией перечеркивал то, что уже было сделано, а затем ровными же столбцами заполнял клетку за клеткой мелкими, почти каллиграфически выполненными столбцами.
Он поправил галстук, он никогда и никому не позволял видеть себя неухоженным. Не удержался – украдкой провел пальцем по черной атласной ленточке на кармане пиджака; ткань была гладкой и упругой, - но в коридор доктор Кацуки вышел, заковавшись в броню, пробить которую не могли никакие невзгоды.

Поднявшись по ступенькам, Дзиро смахнул невидимые пылинки с пиджака, поправил манжеты рубашки, которую он надевал в такой спешке, что пропустил некоторые детали вроде незастегнутой пуговицы. Украдкой ослабив галстук, он, наконец, вздохнул свободно и, вновь затянув его на шее, выпрямился и напоследок еще раз пригладил волосы. Было как-то не по себе, но отказываться от приглашения, да еще и при данных жизненных обстоятельствах, было бы глупостью.
Оказавшись, наконец, в прохладном коридоре, Кусанаги увидел Кацуки-сенсея.

(и Даниэль)

[Далара >>>]

В личном обходе палат не было большой необходимости, но – дело привычки. И укоренившегося мнения, что пациенты должны видеть и знать, кто хозяин. Не для того, чтобы обращаться с просьбами и жалобами, для этих целей есть персонал. А для того, чтобы становилось понятно: их маленькая крепость еще стоит. Ритуал был похож на подъем флага в военном лагере. Доктор Кацуки – хоть и признавал воздействие общего построения на мораль и дух, - но не видел в том надобности в мирное время. Он презрительно скривил губы, когда знал, что на него никто не смотрит. Мирное...
- Кусанаги-сенсей, - Кацуки погладил двумя пальцами щеточку черных усов. – Рад вас видеть.
- Спасибо, что не забыли обо мне, Кацуки-сенсей, - кивнул Дзиро.
Опять скрипнули то ли рассохшиеся ступени, то ли половицы этажом выше. Деревянные балки перекрытий иногда прогибались, как будто там кто-то ходил, грузный и очень большой, но всем недоставало храбрости подняться и выяснить – в чем же дело. Дзиро непроизвольно взглянул туда, откуда послышался странный шорох. Ему не то, чтобы стало не по себе, но появилось ощущение чьего-то присутствия. Нет, не обычных людей, а скорее чего-то противоестественного, нереального. Спрашивать об этом он не стал - мало ли, может, показалось.
- Дому требуется ремонт, - истолковал его взгляд доктор Кацуки, поджал губы.
В первой палате на их этаже все было спокойно, несколько человек лежали, уставившись в потолок, только тихоня Ямамото спрятался под одеялом в углу. Должно быть, ему что-то привиделось.
- Прежний хозяин бросил особняк во время последних бомбежек, удалось выкупить почти дешево, - продолжал доктор Кацуки.

(те же)

[SonGoku >>>]

Оглядев небольшую палату, Кусанаги вышел следом за Кацуки-сенсеем. Клиника оказалась совсем небольшой, но это, наверное, и к лучшему. Проще будет наблюдать за пациентами, когда они появятся. Рассказ о клинике Дзиро слушал с интересом, стараясь запомнить побольше о месте, где ему предстояло работать.

- Что-то ищете?
Он стоял пролетом выше на скрипучей деревянной лестнице, положив одну руку на шероховатые перила, беззаботный юный бог, купающийся в золотистом сиянии, то ли сам являясь его источником, то ли милостиво позволяя солнцу освещать ему путь. И избранным греться в его лучах. Второй рукой Рики обнимал за плечи медсестру Хацуэ.

- Тацунори-кун? - с некоторым удивлением поинтересовался Дзиро, увидев стоящего на лестнице Кацуки-младшего. Картина маслом, нарисовавшаяся перед глазами доктора, украшалась прижавшейся к парню молоденькой медсестрой.
- Твой отец вообще знает, что ты здесь, да еще с...
- Что? – переспросила девушка и, бросив недовольный взгляд на доктора Кусанаги, улыбнулась Рики. Не дожидаясь дальнейших нелестных слов о своей персоне, Хацуэ прошествовала вниз по лестнице и, оказавшись рядом с Дзиро, вновь гневно взглянула на него и пошла дальше по коридору.
- Ты понимаешь, что делаешь, Тацу-кун? Если Кацуки-сенсей узнает, что происходит...
- Узнает – что? – уточнил тот в дверях палаты.

(и мой скромный вклад на фоне Даниэль, Далары и Биша)

[Ясмик >>>]

Сделав несколько снимков, Пирс поднял голову к доктору, но тот даже не смотрел в его сторону, увлеченный каким-то шумом в коридоре. Ну и отлично. Чуть передвинувшись, он щелкнул еще комнату, захватывая крупным планом какого-то старика. После чего оказался еще ближе и принялся осматривать зеркалку, словно настраивая ее. А между делом спросил у находящегося рядом человека, старательно подбирая слова.
- Вам здесь нравится? Спокойно тут, да?
Тот напоминал серую тень, одну из многих, которые скользили по жизни, не задумываясь ни о чем. В какой-то мере, их можно назвать счастливчиками, потому что никакие беды и тягости жизни их не касались. Больничная одежда - просторные штаны и мешковатый джубан висела на этом пациенте, как на деревенском пугале, только была лишена красочной разнообразности.
- Спокойно, да - эхом повторил пациент.
- Да?.. - Пирс слегка опешил, хотя быстро опомнился. В конце концов, разве не этого он ожидал? Да и потом - неизвестно что да как, может он просто не хочет говорить незнакомцу - И на других этажах тоже? Никто не буянит, не ходит по ночам?
Его собеседник (с большой натяжкой, но другого под рукой не оказалось) отвел взгляд, колупая ногтем бледно-желтую в серых разводах циновку. Затем, как будто набравшись смелости, осторожно указал на потолок.
- Там, - едва слышно выдавил он.
Журналист послушно посмотрел на потолок и снова опустил голову. Угу. Хорошо. Хотя не очень. Это ж значит, что разговоры не просто болтовня. Хотя это еще не доказано. Мало ли что скажет больной. Может там крысы лазят и все.
- Там? - уточнил Пирс. - И что там? Сильно шумят? Это... шуршат?
В конце концов, если шуршат, то, стало быть, мыши.
Пациент вытянул цыплячью шею и несколько раз кивнул, но потом оглянулся на остальных и, хотя никто на них не смотрел, вновь смутился.
- Ходят...

(+ Сон и Далара)

[SonGoku >>>]

"Ходят... Вот так-так. Не ожидал... - подумал Пирс, с некоторой опаской снова покосившись на потолок, но тут же спохватился - что это я? Вот балда. Ходят это ж, наверняка, люди. Будь там духи - разве ходили? А так то больные небось развлекаются. Или санитары. Ну ничего - я их выведу на чистую воду. Засниму, запишу разговоры, покажу... Впрочем, нужно ли показывать отснятый материал доктору Кацуки? Или ему только то, что внизу сфотографирует, показать? А сверху для отдельной заметки? Или для статьи? Разгромной такой и обличительной с лицами санитаров, прячущихся в темноте верхнего этажа..." Мысли Пирса заметались в голове, просчитывая дальнейший план действий и забегая далеко наперед к уже написанной статье. Для сидящего же рядом, молодой человек только коротко взглянул на потолок, после чего застыл, смотря куда-то на стенку. Разве что губы его чуть шевельнулись пару раз...
Пациент, который секунду назад казался снулой рыбиной, неожиданно оживился, ухватил тонкими костлявыми пальцами Пирса за рукав и пригнул журналиста к себе.
- Не поднимайтесь туда, - быстро зашептал он Пирсу на ухо. - Там - зло! Все, кто умирает здесь, внизу, все уходят туда!
Пирс побледнел и попытался отдернуть руку. И чего это ему в голову не пришло разузнать заранее, кого тут держат. Как пить дать психов держат...
Доктор Югэ возник рядом, как из небытия. Сел на корточки рядом с пациентом, успокаивающе тронул за плечо, взял его ладонь и повел в сторону так, чтобы пришлось выпустить рукав гостя.
- Сейчас день, - полным заботы и понимания тоном сказал доктор. – Зло не властно днем. Никто не пойдет наверх.
- Обещаете?
Короткая пауза, которой не должно было бы быть.
- Сейчас никто не станет подниматься туда, - заверил доктор. – Тем более он. Можно отпускать.

(троица, но не та, а с Ясмик)

[Далара >>>]

На тонкой шее дернулся вверх-вниз острый выпирающий кадык, и пациент нехотя разжал пальцы. Затем посмотрел на своих соседей по палате и торжественным голосом возвестил:
- Ну вот видите!
Пирс отодвинулся в сторону. Хорошо, что еще, что больной не вздумал схватить камеру. За сломанную технику на работе платить не хотелось.
- Югэ-сенсей, - доверительно шепнул пациент доктору. – Я буду хорошо себя вести. И тогда за мной никто не придет с четвертого этажа.
Он кивнул, подтверждая собственную решимость.
Пирс встал. И дернуло же его спрашивать, что тут творится у пациентов. Никто не пойдет сейчас? Ну и ладно. Именно сейчас никто и не пойдет. Молодой человек вышел в коридор и поднял зеркалку к глазам - сфотографировать коридор, а затем лестницу со стоящими на ней людьми...
- Вы забыли спросить разрешения на съемку, - теплоту и заботу как выморозило из голоса сопровождающего.
Он снова был рядом с журналистом и даже, подкрепляя слова делом, поднял руку перед объективом, преградив обзор.
- Но вы же разрешили. - Пирс сделал искренне-недоуменное лицо, как будто данное минуту назад разрешение относилось ко всему этажу, а он тут вообще не при чем. Впрочем, фотоаппарат опустил – не хватало еще схлопотать. И пожал плечами: - Я думал на этом этаже можно...
- Только с моего разрешения перед каждой серией снимков, - терпеливо повторил доктор, как для маленького. – Но сейчас вы должны спрашивать у них, вы же собираетесь запечатлеть их лица.
Югэ указал на живописную группу у лестницы. Горделиво красующийся, словно актер перед зрительным залом, молодой человек превратил ступеньки на четвертый этаж в сцену. Но зрители в лице Кацуки-сенсея и незнакомого Пирсу японца не ценили должным образом его выступление. Неизвестный пребывал в волнении и недовольстве, глава клиники выглядел холодно-замкнутым, как на военных переговорах с неприятелем.

(те же, хором)

[Ясмик >>>]

- Сразу у всех? - переспросил молодой человек тихо, обращаясь то ли к стоящему рядом доктору, то ли сам к себе...
Но был услышан. «Западный варвар», - отразилось на лице Югэ-сенсея, - «Ничего не понимает в том, как нужно себя вести. Хорошо хоть, умеет говорить по-человечески».
- Вы должны спросить каждого из них, - терпеливо пояснил врач.
Пирс перевел взгляд со стоящего рядом доктора Югэ, на группу на лестнице. Наличие там недавнего «юного бомжа» - кто бы мог подумать, что мальчишка имеет отношение к этой клинике! - строгий глава клиники и другие неизвестные Пирсу люди... Нет. Наверняка они не просто так столпились от нечего делать на этой лестнице. Встревать в разговор со своими просьбами Пирсу как-то сразу расхотелось. Еще чего доброго доктор Кацуки прикажет спровадить ненужного иностранного гостя немедленно. И дался ему этот Югэ? Все то у него с разрешения. Его дети (а есть ли у Югэ дети? Впрочем, не важно)... его жена и дети тоже, небось, только с разрешения даже лож... палочки с едой ко рту подносят...
Пирс пожал плечами и произнес:
- Вы знаете, я не думаю, что сейчас подходящее время спрашивать у них. Может, мы пройдем дальше? Вверх или вниз? Что у вас на других этажах?
В доказательство своих слов Пирс сперва посмотрел на пол под своими ногами, а после поднял голову к потолку. Хотя последнее движение он сделал не столько из-за того, чтобы подтвердить свой вопрос о верхних этажах, сколько из-за раздавшегося над головой шума. Люди на лестнице замолчали, так что шум явно шел не от них. Да и потом Пирс никогда особо на уши не жаловался, так что перепутать откуда звук он не мог. Поднял голову, но уже мгновение спустя вынужден был опустить голову. Штукатурная пыль попала в глаз и Пирс принялся тереть его, сопровождая свои действия бормотанием - на английском правда, но тон не оставлял сомнений в нелестных словах на адрес этой самой штукатурки, потолка и прочих, кто там гарцует на верхнем этаже, отчего у честных работников пера глаза страдают...