Enchou-1947, Победителей нет.

[Grey >>>]

Отель «Маруноучи»

- Собственно никаких серьезных проблем с жильем не возникло, - объяснял майор Карсон, в то время как автомобиль начал припарковываться возле здания гостиницы. – Несколько номеров, выделенных советской делегации международного военного трибунала, до сих пор не заняты.
- Меня это вполне устроит, - кивнул капитан Круглов. – Однако, в будущем нам нужно будет разместить где-то не меньше тридцати офицеров медицинской службы, и это не считая квалифицированного вспомогательного персонала. Остальных работников мы планировали набрать из местных. Впрочем, я еще не в курсе того, как мое командование прореагировало на последнее предположение особого управления дальневосточного штаба.
- Что за предложение? – поинтересовался майор.
Машина остановилась, и офицеры вышли на улицу, направившись к крыльцу.
- Особые отделы армий провели проверку захваченных пленных из состава Квантунской армии, там были, в том числе, и полевые врачи, и санитары. Ряд из них особое управление в принципе готово было отправить обратно в Японию, при условии, что они будут непосредственно участвовать в работе нового госпиталя.
- Не боитесь рисковать?
- Если уж наши особисты готовы за них ручаться, - развел руками Круглов, и все трое рассмеялись.
- Насчет размещения остальных работников и врачей можете не беспокоиться, - сказал идущий сзади лейтенант Браум, несший в руке легкий чемодан русского капитана. – Номерного фонда в «Маруноучи» достаточно, а для руководителя госпиталя мы уже попросили забронировать номер в отеле «Империал».
- Я слышал, что это самый шикарный отель?
- Лучший, какой сейчас есть в этом городе, - подтвердил Карсон.
Браум передал багаж подскочившему носильщику, после чего все вместе поднялись в номер. Короткий осмотр не вызвал у капитана Круглова какого-либо неудовольствия.
- В таком случае, - резюмировал майор. – Мы с лейтенантом будем ждать вас в ресторане отеля, перекусим и займемся делом.
- Отлично. Кстати, вы обещали рассказать мне о местных проблемах, можно как раз во время еды.
- Не хотелось бы портить аппетит.
- Чтобы испортить аппетит советскому офицеру, это еще надо постараться.
- Вы сами решили рискнуть.
- Рискнуть я решил давно, еще когда родился в семье царского офицера и потомственной дворянки, - широко улыбнулся Круглов и, подняв с пола чемодан, переложил его на кровать.

Сообщение отредактировал Grey - 19-01-2010, 23:03

[Ясмик >>>]

Пирс приблизился к одной из многочисленых "забегаловок" (он никогда не задумывался над более точным названием подобных мест, предпочитая называть их, как привык) и заглянул внутрь. Двери здесь заменяли два куска плотной синей ткани; чтобы войти надо было или очень низко наклониться, или просто раздвинуть их и придержать. Внутри было еще жарче. Узкая деревянная стойка (на самом деле гораздо больше напоминавшая обычную доску, положенную на ящики из-под патронов) отгораживала повара, он же продавец, он же, скорее всего, хозяин заведения, от посетителей. Последних насчитывалось не очень много: один дремал в углу над миской похлебки, второй задумчиво разглядывал стену. В помещении сонм запахов был гораздо сильнее, словно ушат воду обрушившись на молодого человека. А может это просто жара от постоянно готовящихся явств заставила капельки пота скользнуть под рубашку.
Приблизившись к стойке, молодой человек обратился к стоящему за ней мужчине:
- Уважемый! Пожалуйста одну порцию... - четкое произношение пошло под откос и продолжин он уже не столь уверенно - гадзе... Нет, не то... Газдзу? Гездье...
Повар, немолодой даже по здешним меркам, неторопливый мужчина, на миг прервал свое занятие и поднял голову. По всему было видно, что питаться этот человек привык хорошо, добротно и плотно, как делал все в своей жизни.
- Чего?
- Ну этого... Гедье. Как же их... С мясом такие!
Повар обменялся с посетителями недоуменным взглядом; первый клиент безразлично пожал плечами, второй уточнил:
- Приказать*?
Повар чуть-чуть помучался неуверенностью, но все же поставил перед странным гостем стакан с водой. Его незамутненный разум подсказывал, что деньги тут водятся.
- Так чего? - повторил он.
- Да, спасибо. - от попыток пояснить, чего же он хочет, Пирсу стало еще жарче. Поэтому он быстро протянул руку и залпом выпил предложеную воду. После чего продолжил. - Ну это в тесто заворачивают. Мясо в тесте! Понимаете?
- Гьёдза, - лениво подсказал тот, который мечтал над миской, как будто искал в ней ответы на все жизненные вопросы.
Тот, который разглядывал стену, попросил еще пива.
Повар долго смотрел на Пирса тяжелым непроницаемым взглядом. Потом сказал:
- У нас на вывеске написано: "Соба".
Пирс кивнул в знак благодарности, запоминная правильное слово. И снова к хозяину:
- Да? И что же вы тогда продаете? А гьёдза где?
Местные опять переглянулись.
- У соседей, наверное, - повар медленно пожал плечами и, вооружившись тесаком, принялся крошить овощи; даже смотреть на это зрелище было страшно. - А мы подаем собу.
- У соседей... Ну что ж. Каждый может ошибится. Всего хорошего! - быстро протараторил молодой человек и направился к выходу.
- Заходите еще! - напутствовал его повар.
Пирс улыбнулся, слегка кивнул и вышел. Пить больше не хотелось, но недовольно ворчавший живот не желал оставить его в покое. Молодой человек оглянулся и пошел к соседней лавчонке, предварительно заметив, что надпись на ней другая.
Это заведение практически ничем не отличалось от того, в котором Пирсу уже удалось побывать, только за стойкой хозяйничала тощая, как жердь, старуха, а народа было побольше.
- Здравствуйте, уважаемая - Пирс приблизился к стойке - А у вас гьёдза есть?
Старуха оказалась еще менее приветливая, чем хозяин соседней лавки, но тем не менее, перед гостем, как и раньше, вновь поставили стакан с водой. Затем обвели широким жестом большие кастрюли, в которых что-то булькало, и сковороды, где что-то не менее аппетитно шипело. Хотя запах у масла мог быть и получше!
- Как? И здесь нет? Гьёдза! Понимаете?.. - к стакану Пирс не притронулся, протянув руку в направлении кастрюль, желая узнать, что там. Он надеялся что его знаний окажется достаточно, чтоб понять ответ. Не бегать же от лавки к лавке.
Горячим паром его чуть не отбросило подальше, но одновременно и подманило - ароматами, от которых непроизвольно текли слюнки.
- Триста йен, - сообщила старуха.
Интересно хватит ли? И правильно ли назвала? Он же не спросил у соседа его цену. Пирс мысленно подсчитал сколько у него с собой денег. Должно хватить. Хотя...
- Сколько?! - переспросил - Вы уверены? А как же скидки э-э... новым клиентам? Даю 250.
- Триста! - отрезала неуступчивая бабка.
- Триста за гьёдза, чай и вон те лепешки.
Старуха что-то подсчитала в уме и кивнула. Но поджаренные в масле гьёдза навалила в миску от щедрот.
Пирс отсчитал положенную сумму. Сел за ближайший столик и обжигаясь, принялся быстро поглощать еду.

(и Сон)

[Bishop >>>]

ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАЖ

- «Солнце», – гадатель посмотрел на Ашимуру в упор. – Солнце заходит за гору. Предстоит странствие. Достаточно ли в вас мужества, чтобы сделать первые шаги и не быть трусливым по мелочам?
Хэйта тронул приятеля за плечо.
- А мы как раз говорили про войну, - шепотом напомнил он. – Здорово совпало.
Девушка наградила приятеля тяжелым взглядом, но промолчала. За деревянной оградой – как будто в другом мире – с криками пробежали носильщики, на белых повязках-хачимаки сиял алый круг.

Ночь превращается в день.
Поет птица нуэ.

Створки дрогнули в последний раз под напором изнутри - и распахнулись. Наружу хлынула волна раскаленного воздуха, сбила с ног. Он глотнул солоноватый, с привкусом морской воды огонь, захлебнулся им. Почувствовал, как туго натягивается, лопается от жара кожа и трескаются обожженные губы.
Процессия двигалась в тишине, не было слышно даже шороха многочисленных ног. В абсолютном безмолвии развевались разноцветные узкие флаги.
Собака коротко взвыла - и замолчала, как с детства приучена была молчать, если рядом опасность. Шерсть встала дыбом. На миг Шестой показалось, что она пылает, но это ощущение почти сразу прошло, и теперь важным было только одно: драться? С кем?
Хозяин стоял молча, не подавал знака, и Шестая у его ног застыла в напряженном ожидании, обнажив клыки.
- Асура! – пискнул кто-то у них над головами. – Асура пришел!

(бабка Гульда mo, Кысь mo, Далара mo, SonGoku mo)

[Ясмик >>>]

Правда, умяв, пол-тарелки, и тем самым уняв гнев ворчащего желудка, молодой человек принялся есть медленнее, растягивая удовольствие. Вместе с тем он внимательно следил за происходящими на дворе событиями - не подвернется ли удобный случай вернуться? Ложка время от времени постукивала о дно тарелки и как бы Пирсу не хотелось растянуть время до вечера - с тем, чтобы напросится на ночлег, потому как идти так поздно опасно, - а гъёдза все-таки закончились. Последнюю ложку молодой человек задумчиво отодвинул от рта, намереваясь положить в тарелку, да так и застыл. Точно! И почему ему не приходят в голову отличные идеи сразу? Хотя, еще поздно отчаиваться. Выход есть. Выход всегда найдется... Ложка быстро преодолела оставшийся путь к тарелке, где и осталась лежать. А Пирс залпом выпил чай и, быстро кивнув хозяйке, выскочил из заведения со второй недоеденной лепешкой в руке...

[бабка Гульда >>>]

БЫВШИЙ ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАЖ (мы с СонГоку)

Загнутый конек черепичной, заросшей мхом крыши ворот оседлало небольшого росточка существо, сплошь заросшее длинными огненно-рыжими волосами. Оно казалось живым огоньком, факелом длиной, наверное, в метр. В одной цепкой лапке оно держало одноглазую рыбу (почему-то у несчастного улова не хватало именно левого глаза), а во второй... Шестая знала этот предмет, знала хорошо.
Это было невыносимо!
Вид Ошейника, который трясла мерзкая воровская лапа, затмил в памяти Шестой всю науку поведения, вложенную в ее мозг в Центре. Собака попала во власть инстинктов: разразилась беспорядочным, неубедительным лаем и, забыв на мгновение даже о Хозяине, бросилась на ворота.
Прыжок был великолепным - сказалась подготовка. Собака взвилась в воздух почти до крыши ворот, не достала до врага совсем чуть-чуть - но клыки лязгнули в воздухе, и Шестая шлепнулась наземь. Вскочила, встала на задние лапы, поставила передние на ворота, свирепо облаяла наглого похитителя, словно деревенская дворняга - ворону, утащившую у нее из миски лакомый кусок...
Это безобразие продолжалось лишь минуту. Шестая опомнилось. Ей было стыдно, стыдно до горечи в животе. Она поспешно метнулась к хозяину, брошенному на произвол судьбы среди врагов, не обращая больше внимания на комок рыжей огненной шерсти, который с визгом скатился вниз, выронив добычу.

[Bishop >>>]

Что-то происходило со временем и пространством: новый порыв ветра принес из-за ворот охапки бело-розовых лепестков и голоса. Медленно и торжественно выплыла первая повозка-хоко, увенчанная золотым фениксом, место, где по ритуалу должен сидеть мальчик, избранный на роль божественного покровителя, пустовало.
- Асура! – верещал где-то между ногами носильщиков похититель Ошейника. – Я сам видел!
Из-под роскошных вышитых занавесей на верхнем помосте повозки выступил онмиёджи. Строгое и замкнутое лицо в обрамлении седых отпущенных на свободу прядей носило следы тревоги и торжественности. Казалось, для него не существует визга мелкой рыжей твари, как и носильщиков, и сопровождения. Священнослужитель смотрел на Ньёро прямо, не отводя взгляда, словно давно прочитал если не его душу, то его судьбу.
- Все, что лежит позади, сожжено, - жестко сказал он. - Впереди тоже нет пути. Что ты будешь делать теперь?

Когда вернусь, перед моими глазами должны быть не растоптанные цветы...

Когда по плексигласу фонаря простучала первая дробная очередь, он вздрогнул в ожидании боли, удивился – откуда здесь противник и почему они с машиной все еще целы. И только потом сообразил, что идет дождь. Потоки воды залили колпак, в кабине сразу сделалось жарко и душно. Ашимура рассмеялся, чтобы прогнать невольный первый испуг; приборы не отказали, внизу – океан, не заблудится. «Зеро» подвывал на высоких оборотах двигателя, боролся с ветром, что норовил снести в сторону. Опять заныла поврежденная рука, предупреждая, что ночью он будет ворочаться, искать удобное положение и к досаде соседей маяться бессонницей. Впрочем, он и так сомневался, что сумеет уснуть.
Вблизи островов облачность была плотнее и ниже, машина вынырнула из туч, как баклан из воды в перевернутом мире – море сверху, небо снизу. В последнюю секунду ветер преподнес неприятный сюрприз – «зеро» покатил не по прямой, словив в левый бок сильный порыв ветра, а наискосок, к непрочному борту «Каги».

- Боги приходят в мир, - от непривычки губы едва шевелились, Ньёро не узнал голос. - И мне грустно.


(бабка Гульда mo, SonGoku to Далара - sukoshi mo)

Сообщение отредактировал Далара - 2-11-2009, 22:05

[SonGoku >>>]

На людях доктор Кацуки не снимал маски аристократа, вынужденного злой шуткой судьбы терпеть присутствие черни, но и без зрителей он оставался в невидимых миру доспехах. Уж кому как не Нодзоку знать об этом. Пухленькая медсестра так боялась возвращаться домой в темноте, что когда госпожа Юи предложила ей вполне разумную сделку – каморку, где хранятся футоны и постельное белье, в обмен на дополнительные обязанности, - Нодзоку с радостью согласилась. Новые заботы были не слишком обременительны, а комнатенка, пусть крохотная, но все ж таки отдельная спальня. О чем нельзя и мечтать в их огромной семье, где ночевать приходится вповалку.
Оставшиеся два подноса с едой всегда предназначались для Кацуки-сенсея и Рики. Доктор особо распорядился: первыми ужинают пациенты, затем – персонал, а совсем последними – они с сыном. Нодзоку уважала строгого доктора, но переживала за его отпрыска. Ей казалось неправильным, что Рики вынужден ждать по прихоти старших.
- Как будто молодому хозяину есть дело до всей твоей дури, - ворчала кухарка, выскабливая из чугунного котелка-камы остатки вареного риса и шлепая их в плошки. – Кто ты, а кто он, глупая? Думаешь, он снизойдет до таких, как мы с тобой, деревенщин?
У Нодзоку вспыхнули даже уши, оттопыренные кончики которых показались владелице толстыми и горячими, будто переваренные гьёдза. Возразить было нечего, зато можно было по-своему выразить несогласие, пусть даже никто не узнает. И, на цыпочках проскользнув, мимо закрытой двери в кабинет, Нодзоку прокралась по скрипучей лестнице вниз. Ключ оттягивал карман легкой кофточки, накинутой поверх униформы; чтобы повернуть его в замке, потребовалось оставить поднос. В темной комнате было тихо, на полу разноцветными смутными пятнами лежал отсвет от уличного фонаря. Не слышно даже дыхания спящего человека.
- Тацунори-чама...
Нодзоку не закричала, потому что перепугалась: одна из теней, скопившихся в самом темном углу возле двери, метнулась в открытый проем на свободу.
- Тацу...
Ее притиснули к стенке, зажав рот ладонью, от чужого дыхания защекотало ухо и стало приятно и тепло в животе.
- Не говори отцу, - шепнул Рики.

[Далара >>>]

Поразительно, как быстро жизнь вернулась на улицы города. Всего-то прошло два года, но уже вовсю бегают мальчишки, степенно шагают мужчины и женщины в смеси японской и европейской одежды, выкрикивают названия товаров и приглашение отведать их уличные торговцы. Югэ редко случалось отлучаться из клиники ранним вечером. Чаще он возвращался в холостяцкую квартиру совсем поздно, а то и вовсе оставался ночевать в маленьком закутке рядом со своим кабинетом. В клинике была его жизнь, его надежды и будущее. Улица казалась чужим малознакомым миром. Тем самым миром, который однажды разрушили, и который требовал отмщения каждой своей деталью, каждым взглядом человеческих глаз, движением человеческих тел. Всем.
Рост и длина ног позволяли доктору двигаться быстрее основной толпы. Ему не хотелось вливаться в нее и ощущать себя частью деловитого потока. И все же на противоположной стороне улицы оказался кто-то, кто перемещался с еще большей скоростью. Он не бежал, нет, он летел стремглав. Югэ остановился посмотреть и к своему удивлению узнал Кацуки-младшего. Но разве Рики не заперли в его комнате? Причем именно заперли на ключ, а не просто велели сидеть там. Как бы то ни было, молодой человек не только не находился взаперти, но весьма резво пробежал мимо, никого не замечая, и свернул в переулок, использовав в качестве центральной опоры для поворота фонарный столб. Морихиро прикинул, куда бы он мог направляться, и хмыкнул: очередная игра. Такое нетерпение и беспокойство, какие были написаны на юном лице, вызывала в Рики только игра. Даже женщинам не удавалось подобное, вероятно, потому что в победе над ними Тацунори был уверен полностью. А в бильярде – нет.

[Далара >>>]

Клиника

В связи с последними событиями на этажах повесили защитные амулеты и зажгли ароматические палочки. Пошли слухи о трагических и странных смертях, о том, что каждому грозит опасность. Чем еще прикажете заниматься выздоравливающим, а уж тем более постоянным, пациентам?
Кема был далек от слухов, но даже он понял их значение. У мертвых может найтись еда! Им-то она все равно уже не нужна. И он отважно отправился на поиски. Первого мертвеца он нашел быстро, в маленькой комнатке, где клали только что прибывших. Заглянул в молодое лицо. Надо же – его как будто не коснулась война, свежий и здоровой. А вот поди ж ты, умер. Кема стер с щеки пухлой ладонью сочувственную слезу и шмыгнул носом. Потом решил, что коли человек уже умер, нечего пропадать добру. И запустил руку в кем-то заботливо сложенную на табурете одежду. Та была странной – необычная на ощупь ткань, насыщенные, непривычные цвета. Но толстяк не забывал о главной цели.
- Э, ты что творишь, гад?!
Застигнутый на месте преступления вор похолодел, но даже не шевельнулся. Только скосил взгляд.
- Ты – покойник, - сообщил юный мертвец с кровати, будто с погребального ложа.
Кема развернулся к постели и выпучил глаза. Отдернул руки от чужой одежды, как от огня. На всякий случай сложил трясущимися пальцами охранный знак.
- Эт-то т-ты пок-койник, - белея, отозвался он. – И н-не должен раз-зговаривать. Не должен!
- Правда, что ли?
Призрак в сером саване медленно поднялся, словно восстал из могилы. Визг, который издал Кема, слышали, наверное, не только по соседству, но и во всей округе. Сначала он пятился, затем – пустился наутек, да так, что только замелькали босые пятки.

(не без участия Сон)

Сообщение отредактировал Далара - 18-01-2010, 9:53

[Ясмик >>>]

Впрочем, прихваченному мучному изделию не суждено біло долго прожить. Быстро оглянувшись - не смотрит ли кто? - Пирс не нашел ничего лучшего, чем присесть и вытереть руки о траву. Вернее, не захотел останавливаться в поисках платка и быстрым шагом преодолел расстояние до дверей клиники...
- Милочка. Солнышко. Беда-беда. - Пирс даже не удосужился постучаться и спросить - можно ли? - просто распахнул двери и, взъерошив волосы на голове - словно пытаясь отогнать тревожные мысли, написанные на лице...
Румяная крепышка в униформe медсестры, которая мусолила карандаш над какими-то записями, быстро подняла голову.
- Что-о случилось? - удивленно спросила она.
- Деточка, беда у меня. Что же я теперь делать стану? Мои вещи... То есть не мои - рабочие. Мне же на работе голову оторвут. Солнышко, вам приходилось терять казенные вещи? Уверяю вас - ничего хорошего... Это как его... - Пирс попытался припомнить, как на японском "выговор", но потом махнул рукой и выдал - Арест! Помогите мне! Вы же поможете?
- Арест? - широкие брови девушки выгнулись двумя правильными дугами. - Вам грозит арест? Но здесь больница...
- Я знаю. Я все понимаю. Больница. Закрыто. Никому нельзя. Но.. Вы же добрая девушка? Я знаю, что добрая. В больницах все медсестрички добрые и великодушные.. Вот.. Впрочем не об этом речь. Девушка, милая, помогите! Я же быстро. Заберу и все. Я даже не стану вас утруждать и просить провести меня. Я же понимаю, что у вас работа и нельзя оставлять пост. Поймите что ваша доброта спасет человека. Вы же не допустите гибели его?
Кажется, она перестала понимать его трескотню примерно на середине сумбурной речи, потому что смотрела округлившимися изумленными глазами и только кивала.
Пирс перевел дыхание и подождал еще мгновение. А поскольку ответа не дождался - решил воспринять молчание как согласие.
- Спасибо, милая. Вы даже не представляете, как выручили меня. С меня конфетка. Как только так сразу. Я вернусь. Обязательно. Еще раз спасибо.
С этими словами он чуть поклонился и пошел в лестнице...
- Подождите! - неуверенно окликнули его, заставив ускорить шаги.
"Кто там еще на мою голову" - с досадой подумал Пирс и снова взъерошил волосы, делая вид, что озабочен своими мыслями и не услышал.
Медсестра сидела на прежнем месте и напоминала озадаченную не выспавшуюся сову.
- Вы больны? - с надеждой спросила она.

(и Сон)

[SonGoku >>>]

Луноликая госпожа Юи вовремя расставила руки, она привыкла ловить беглецов, хотя чаще надеялась не столько поймать их, сколько заставить изменить решение. Она посмотрела с жалостью на мальчика, который сидел перед ней на полу и, судя по выражению на округлом скуластом лице, думал, что не попадал в положение хуже. Мальчик не был похож на обычных пациентов, госпожа Юи недоуменно сдвинула брови, пытаясь вспомнить, не видела ли она его раньше где-нибудь по соседству.
- Бедный Кема ворует еду, - потирая ушибленное плечо, мягким голосом сообщила она. – Ни к чему другому он, как правило, не притрагивается.
- Кто из нас сошел с ума? – сердито поинтересовался мальчишка.
- Простите?
- Или мир, или я – кто из нас? – уточнил он.
Госпожа Юи помогла ему встать. Мальчик был сыт и ухожен, немножко сбит с толку, но от него пахло чистотой, как от ребенка. Когда он покраснел от ее прикосновения, старшая медсестра отвлеченно подумала, что он лишь старается быть суровым, а на самом деле прячется от мира, который мог бы его обидеть, за доспехами взрослого человека.
- Скоро выясним, - ласково сказала луноликая медсестра. – Я уверена, что доктор Югэ сумеет оказать должную помощь. Если вы, молодой человек, пообещаете не убегать, а спокойно подождать его, все обязательно будет в порядке.

(мы с Бишем, ун)

[Далара >>>]

Дела в городе прошли на удивление хорошо, и доктор Югэ вернулся в приподнятом настроении, заложив руки в карманы и насвистывая услышанную по дороге в какой-то лавке западную мелодию. Оказалось, что за время его отсутствия пациентов прибавилось. Маленькую юркую старушку, живущую по соседству, он отправил домой и велел приходить через три дня, когда закончится нынешняя порция лекарства. То, что муж ее пристрастился к этим таблеткам, ни для кого не было тайной, хотя из вежливости все делали вид, будто ни о чем не подозревают. Но давать больше, чем положено по рецепту, Югэ запретил, и дежурные сестры могли только разводить руками.
Мальчик, укутанный в легкое одеяло, под присмотром двух девушек, но все равно умудряясь вертеться, сидел на скамейке в коридоре около процедурной. Осмотр, вопросы. Симптомы напоминали шизофрению, но, как выяснилось, несколько часов назад они были гораздо явственнее, как будто теперь расстройство пошло на спад. Врач сам проводил пациента и его спутниц (тот отказался идти без них) в самую тихую палату.
- Если он начнет нервничать, проявлять беспокойство или станет вдруг очень активен, зовите медсестер. Я сейчас дам им указания.
Третий пациент выглядел самым здоровым и ухоженным. И полной противоположностью исхудалому затравленному мальчонке.
- Здравствуйте, молодой человек, я доктор Югэ Морихиро, - деловито сказал врач. – Я вас осмотрю, а вы пока расскажете, что с вами случилось.
- И вы поверите? - хмыкнул тот. - Это еще что за богадельня?
Второй Рики. Пониже ростом - видно даже несмотря на то, что сидит, - крепче сложением, упитаннее. И, в отличие от Кацуки-младшего, для которого настоящая жизнь начиналась не раньше семи вечера, без темных кругов под глазами. Доктор Югэ вынул из чемоданчика стетоскоп, привычным движением повесил его себе на шею. Выложил молоточек. Доброжелательно улыбнулся пациенту.
- Расскажите, тогда и увидим, поверю ли я, - предложил он.

(с Бишем и чуть-чуть Сон)

[Bishop >>>]

- Правда, что ли?
Что-то в нем было определенно неправильное, в этом смешном крепыше, над которым не хотелось смеяться. Он был из тех, к кому следует присматриваться пристальнее, если хочешь пережить эту встречу. Пусть даже он сидит, свесив голые ноги с кушетки в одном больничном халате и нахохлившись, как боевой воробей.
- А откуда начинать?
- Откуда вам кажется удобным. Я готов слушать, начиная с любого момента.
Врач казался большим и мягким, особенно в этом его сияющем белизной халате. Но его присутствие – не враждебное, но такое, что невозможно не заметить, - наполняло всю комнатушку.
- А пока вы будете рассказывать, дайте мне вашу руку.
- Это еще зачем?
Югэ потребовалось несколько секунд, чтобы расшифровать короткую фразу из непривычных слов; вроде бы все понятны, но складываются то криво, то косо.
- Прощупать пульс. А это для измерения температуры.
Кажется, молодой человек не имел никакого понятия, что делают с градусником.
- Суньте под мышку и прижмите, - терпеливо объяснил Югэ.
Он придвинул к кушетке шаткий стул, с опаской присел, чтобы казаться ниже, не таким опасным.
- Здесь вам не причинят вреда.
Похоже, необычный пациент начинал успокаиваться - затаился, как кошка перед прыжком. Очень крупная и весьма отчаянная кошка.
- Сейчас никто, кроме меня, не сможет помочь вам, - убежденно сказал Югэ, развивая успех; он все еще протягивал градусник.
Пальцы мальчишки, крепкие, с крупными суставами, как у профессиональных бойцов, замерли в миллиметре.
- Я не шизик.
Доктор недоуменно нахмурился.
- Не кто?

(sanbiki da)

[Далара >>>]

Югэ присмотрелся тщательнее, но пока ему не удалось определить, откуда родом больной. Что-то в нем напоминало госпожу Киккаву, но его речь нисколько не походила на ее мягкий говор.
- Тут же дурка, верно?
Мальчишка был слишком занят, измерял взглядом расстояния - до двери, до окна, до одежды, - что-то там вычислял в разбредающихся во все стороны мыслях. И расстроился, получив результат. Госпожа Юи улыбнулась: славный мальчик, он напуган и зол, но держится, как умеет. Врач бросил на нее взгляд, покачал головой: возможно, и славный, но не стоит его недооценивать, он может оказаться опасен, как загнанный в угол тануки. Югэ не дал волю безотчетному порыву загородить ее от щетинистого юного пациента.
- Вы находитесь в клинике доктора Кацуки. Вас привезли сюда без сознания.
- Слушайте, я не маленький, кончайте ломать комедию! Что с Реальностью?
- Если позволите себя осмотреть, мы придумаем способ найти ее.
Недавних травм заметно не было или же у мальчишка на редкость крепкая голова; значит, расстройство связи с реальностью у этого молодого человека связано с чем-то иным. Пациент упрямо сжал губы.
- Я в порядке, дядя! Где остальные?
- Как врач, я не могу принять ваше слово за истину, - ровным тоном сказал врач; края его терпению не было видно. – Я обязан осмотреть вас.
- Да пошел ты!
Мальчишка вдруг сдался, даже обмяк, словно выпустил державший его воздух. Доктор перехватил его взгляд: нет, обман, сражение не окончено, не затишье, скорее, отступление на заранее подготовленные позиции. Но этим отступлением и воспользовался Югэ: встал, вручил градусник, взял за запястье. Посмотрел прямо в глаза.
- Так что же случилось?
- Не знаю я!

(опять же втроем)

[Далара >>>]

Мальчишка заметался, попытался высвободиться, округлившимися глазами - когда сообразил, что не вышло, - посмотрел на своего мучителя. В сердитом взгляде мелькнул намек на уважение.
- Нахлынуло волной, а дальше - темнота.
- Понятно, - сказал доктор так, будто каждый день встречался с подобным, и событие не несло в себе ничего нового или странного, или страшного.
Он оглядел руки мальчика до локтя и выше, но не нашел воспалений, никаких следов заражения или ожогов. Вероятно, парнишка ушибся головой. Без лишних церемоний Югэ протянул руку и ощупал затылок под густой шапкой чересчур длинных слишком ухоженных волос. Ему показалось, что он ощущает непривычный запах, очень легкий, почти неуловимый. Мальчишка страдальчески изогнул брови – в точности, как Рики, когда хотел получить запретный плод, - но в отличие от Тацунори, не притворялся.
- Голова раскалывается, - пробормотал он, опуская ресницы.
Доктор Югэ отпустил его и теперь возвышался над сидящим на краешке кровати пациентом, словно статуя Большого Будды.
- Прежде всего тебе нужен отдых. Постельный режим, никаких волнений, никакой мыслительной работы.
Госпожа Юи уже держала наготове стакан воды. Врач достал из кожаного чемоданчика склянку, вытряхнул из нее две таблетки и вместе с водой на маленьком бамбуковом с кое-где ободранным лаком подносе сунул под нос юному страдальцу.
Уходя, он, потянув за веревку, открыл узкую фрамугу под самым потолком.

(мы же)

[SonGoku >>>]

Медсестра привела следующего пациента. Он сидел на круглом низком табурете точно посередине кабинета доктора Югэ. Сидел, сгорбившись, и с неотрывным вниманием смотрел в пустоту. Крепко сбитый мужчина средних лет с обветренным лицом и следом давнего ожога на руке.
- Добрый вечер, - сказал Морихиро, ставя чемоданчик на стол.
Пациент встрепенулся, поглядел на врача с осмысленностью семилетнего ребенка.
- Оно растет, - сообщил он радостно.
- Осторожнее, нельзя, чтобы выросло чересчур большим, - отозвался хозяин кабинета, сполоснул руки в крошечном умывальнике в углу.
Мужчина встал и неуклюже, по-деревенски, козырнул.
- Положитесь на меня, доктор!
- Хорошо. Сядьте.
Югэ достал шприц и ампулу, но не из шкафа со стеклянными дверцами, где стояли ровные ряды подписанных склянок и коробок, а из ящика стола. Ящик запер на ключ. Больной привычно закатал рукав.
- В прошлый раз у меня от него жгло глаза, - пожаловался он, как ребенок сетует на невкусную кашу.
- Это другое, лучше.
Отработанная годами практики процедура заняла несколько секунд. Следующие полчаса мужчины обсуждали погоду и вероятный урожай риса. Простые черные стрелки часов незримо ползли по медному кругу циферблата. Пациент замолчал на середине слова и теперь сидел, задрав голову к потолку, с напряжением кошки, которая не знает, ждать ей подачки или пинка. Прислушивался, иногда принимался мычать неразборчиво и щурил глаза.
- Что там? – поинтересовался доктор.
На идеальной побелке потолка не было ни трещин, ни пятен, ни даже мухи.
- Старым хозяевам не нравится, - пробормотал мужчина и состроил гримасу озабоченного недовольства. – Пришли... разные, шумят, ходят. Хозяева против. Но кто их слушает? Никто, никто, никто...
Он неожиданно сладко зевнул и, уже закрыв рот, потянулся прикрыть его ладонью.
- Ложитесь здесь, - велел Югэ и отдернул занавеску.
В комнатушке без окон, больше похожей на нишу или платяной шкаф, стояла кровать. Больше туда не помещалось ничего. Он уложил пациента, а сам сел за стол, открыл толстую тетрадь. Проставил дату, время и начал сосредоточенно писать.

(за Далару, которая поспешила с предыдущим постом, написала этот, но выкладываю я, ун!)

[Bishop >>>]

В сон потянуло – они не успели выйти за дверь. Еще пара неверных шагов, и от помощи он уже не отказался. Все равно неизвестно, куда идти.
Запах пыли - сухой, давней, еще не многовековой, но уже многолетней - защекотал ноздри, выдернул из небытия. Змейками – по стенам, праздничными гирляндами – под потолком, словно на Танабата*, плющ развесил зеленые плети. Серидзаве показалось, что в листве кто-то прячется, наблюдает за всем, что творится внизу. По стене расплылось уродливое желтоватое пятно от недавней протечки, отсыревшая штукатурка еще пахла водой и отслаивалась.
Тишина, абсолютная, до комариного звона в ушах, давила на виски; голову будто стянули металлическим обручем - и невидимый, неизвестный палач лишь сильнее затягивал винт. Серидзава перекатился на живот, его стошнило. Сделалось легче, но - ненамного. Он содрал с наслаждением невзрачную больничную одежду, натянул свои вещи, чтобы вернуть ощущение прежней жизни, та просачивалась песком сквозь пальцы, утекала, оставляя его в одиноком противостоянии с неизвестно чем.
Чисто выскобленные доски заскрипели под ногами, беглец замер. Он ждал, что сейчас его хватятся, будет паника и скандал. Дом как будто вымер, лишь качалась тень ветки в окне. Серидзава сделал второй шаг.
Он добрался до лестницы без приключений, никто не выскакивал с криком, никто даже не выглянул из-за двери посмотреть – кто же тут нарушает порядок. Воздух был густой и горячий, словно после дождя. Серидзава скатился бы вниз по ступеням, но чужой взгляд заставил его оглянуться. С площадки четвертого этажа за ним наблюдали – человек и собака.

[бабка Гульда >>>]

(Бишоп и... ну, собака)

Внезапно появившийся человек не испугал Шестую, но заставил насторожиться. Шерсть поднялась дыбом на загривке, мертвый стеклянный глаз нашел цель...
Но тут же собака успокоилась. Чужак не выглядел опасным. Не пахло от него злобой. Смятением - да, но не враждебностью...
Еще недавно Шестая просто обошла бы человека стороной. Но сейчас рядом был хозяин. И надо было не столько предупредить его об опасности, сколько показать, как она, Шестая, бдитетельна и надежна...
Легкое глухое рычание. Нос, быстро ткнувший хозяина в ногу. И снова все внимание на чужака.
Вот так. А лаять рано.
Мальчишка попятился, не глядя, куда наступает. Ньёро, не двигаясь с места, следил, как он делает опасный шаг – нога соскользнула по гладкому дереву ступеньки, если не схватится за перила, переломает все кости.
Шестая подалась вперед. Чужак пятился, он собирался бежать... В душе собаки взметнулось древнее знание: кто убегает - тот дичь! Но она не кинулась на человека: в Центре хорошо поработали над ее воспитанием.
Ньёро качнул головой: не надо. Он не уточнил, к кому именно обращается, но каждый – незнакомый странный мальчишка и собака – поняли его одинаково.

[Bishop >>>]

В мягкой серой золе, что укрыла весь город, отпечатались следы. Сначала он решил, будто их оставила давешняя зверюга, чуть позже сообразил, что они не собачьи. Шире, глубже - здесь прошла, не втягивая когтей, огромная кошка. Размером с тигра.
- Супер, - подытожил он вслух. - Мой зоопарк и я. Есть еще кто живой?
Звук голоса утонул в почти невесомой пыли.
Из багровой, подсвеченной редкими сполохами пожаров густой дымной пелены выступал скелет мегаполиса, искаженный, рассыпающийся, будто выстроенный из детского конструктора, сколоченный наспех и брошенный - то ли гигантская свалка, то ли сходка Гашадокуро*. В жестяных бочках смолой застыла черная вода. Город затих и прислушивался, город ждал. Кошки на узких карнизах и шатких заборах, вороны на голых ветвях деревьев, что уцелели лишь чудом, собаки, исследующие руины, тоже замерли в ожидании. Это место могло называться "нечистой землей" - что сейчас было истиной, - могло зваться "речными воротами"*, суть от этого не менялась.
Нога поехала по какой-то жестянке, Серидзава с трудом удержал равновесие, схватился за перекошенное от удара уличное ограждение. Он присел на корточки, смел пепел, разбирая облупленные белые буквы.
- Минато-ку... Судзугамори?*
Исчезла телебашня, не поднимались над развалинами устремленные вверх небоскребы Шинджуку, от них не осталось даже черных обугленных остовов. Неведомая катастрофа смыла гостиницы и Экспоцентр на Одайбе и Сони-сити.
Серидзава торжественно поднял ладонь, присягая на том, что осталось от его города:
- Перестану смотреть на ночь кайдан*... если выживу.


-----------
*Gashadokuro - がしゃどくろ – гигантский скелет, часто в пятнадцать раз выше человека, созданный из костей людей, умерших от голода; увидев жертву, он хватает ее и откусывает голову, присоединяя ее кости к своим.
*穢土 (нечистая, грязная земля, понятие в буддизме) и 江戸 (речные ворота, выход в залив) читаются как "edo", Эдо, старое название Токио.
*Suzugamori keijou - 鈴ヶ森刑場 - (букв. «место казни в лесу Колокольчиков) – одно из мест в окрестностях Эдо (Токио), где предавали казни преступников, заговорщиков и христиан с 1651 г. По 1871 г. Казни специально проводили на окраинах, чтобы не замарать дух города
*kaidan (kwaidan) - 怪談 – рассказы о призраках, страшные истории.

[SonGoku >>>]

С неба падал теплый снег и оставлял на пальцах грязные следы. Щербатые стены - где с остатками облицовки, где без - смыкались, отрезали путь к отступлению, да и куда ему было бежать? Арки скалились гнилыми кирпичными ухмылками, пустые рамы по-стариковски демонстрировали кое-где сохранившиеся пыльные, но все еще острые зубы. Пыльный смерчик играл посреди улицы с обрывком пожелтевшей газеты. Серидзава отобрал ее, и ветер, обидевшись, уполз в одну из своих нор. ...действуя по приказу и во имя Императора, японского правительства и генерального штаба Империи принимаем изложенные ниже условия... Дальше было не разобрать, бумага протерлась до дыр, лишь в конце проступало: 2 сентября, 1945, Шигимицу Мамору – по приказу и во имя Императора и правительства Японии, Умедзу Йошиджиро – по приказу и во имя генерального штаба. Серидзава вытер ладони - и понял, что тут было не так.
- Эй... - окликнул он тишину. - А где люди?
Высотные корпуса трех гостиниц больше не загораживали далекий залив, вместо железнодорожной многоуровневой развязки одиноко скучала узкая колея. Три... - Серидзава мотнул головой, пересчитал, - четыре этажа больницы и узкая часовая башня, похоже, знали секрет противостояния времени и пространству. Как и человек, что осматривал с крыши развалины.
Он стоял на самом краю, откуда просматривались окрестности, в темном облаке пыли - хозяин города, хозяин мира.
- Эй! - Серидзава подпрыгнул, неуверенный, что его заметили. - Где все остальные?!
Он гадал, услышали ли его, когда человек повернул голову. Расстояние между ними точно схлопнулось, Серидзава попятился. Суконная шинель вместо дождевика, волосы коротко подстрижены на военный манер, но это все равно был он – человек с перекрестка. И все так же похож на птицу. Под расстегнутым воротничком гимнастерке на монашеских четках висел длинный острый клык. Серидзава от неожиданности сделал еще один шаг – лучше бы воздержался! – споткнулся и опрокинулся на спину. Он успел заорать от обиды на мироздание, а потом мир вокруг потемнел.

_____________
(по большей части Биш)