Enchou-1947, Победителей нет.

[SonGoku >>>]

Тонкая алая нить, абсолютно ровная и прямая, рассекла пыльный воздух. Там, где она пронизывала инеистую взвесь, луч вспыхивал ярче и становился почти невидимым в квадратах солнечного света. Закрутились белесые жгуты, напоминая взметнувшиеся от неожиданного порыва ветра длинные волосы, широкими рукавами облако пыталось закрыться от неведомой угрозы. Снежинки таяли, и непонятное существо как будто съежилось от боли и обиды.
Инугами? прошелестел сквозняк. Если ты инугами, почему нападаешь на меня?
За тонкими фанерными перегородками заскреблись коготками то ли мыши, то ли невидимые обитатели четвертого этажа, в одной, затянутой старой пожелтевшей бумагой, открылся глаз. Потом еще один, потом целая сотня уставилась на незваных пришельцев.
- Она защищает хозяина! – пискнули из-под потолка.
Поднялся невнятный гомон, каждый старался перекричать каждого, чтобы все узнали известную только ему одному историю, а в результате в общем гаме никто не слышал никого. Человек на полу зажал уши ладонями.
Морозное облако зашипело, точно змея, сжалось еще больше, попятилось, признавая победу за бакемоно нового времени.

[бабка Гульда >>>]

Прижав уши и вздыбив шерсть на загривке, Шестая налитым кровью глазом провожала исчезающее морозное облако.
Пущенное в ход человеческое оружие не утолило жажды схватки. Собака хрипела от древнего желания - вцепиться клыками во вражескую плоть и рвать, рвать...
Со стороны стеклянного глаза - постукивание, шорох, тихие голоса... Шестая развернулась, грозно рявкнула - и все разом стихло. Глаза на переборке закрылись, исчезли.
Шестая подошла к своему человеку. Легла рядом, оставаясь настороженной. Шерсть на загривке никак не желала опускаться, в горле еще жило рычанье.
"Мой, мой, мой... Никому не отдам, никому..."

Сообщение отредактировал бабка Гульда - 29-05-2009, 22:54

[Далара >>>]

Клиника, третий этаж
ночь

Деревянная лестница в клинике была особая. Все ее пролеты держали в идеальном порядке, чтобы даже не скрипела ни одна ступенька. Но вопреки всем стараниям, стоило кому-нибудь пройти на самый верх, раздавался громкий скрип.
Ночью света на третьем этаже было не больше, чем во всем остальном здании. Электричество старательно экономили, а потому тусклого света включенных через одну ламп едва хватало, чтобы не блуждать и не натыкаться на стены. Проход на четвертый этаж был открыт. Заградительная веревка с предупреждением «Прохода нет» понуро висела на перилах, бесполезная; ее сорвали на одном конце. Выше ритуальная веревка с бумажными зигзагами-шидэ оставалась на месте. Югэ скользнул по ней лучом фонаря и подавил желание отступить на шаг. Понизу бумага обгорела и свернулась хрупкими рваными завитками.
- Кто-то играл с огнем, - сказал он вслух, как будто голос мог избавить от тягостного холодка, что тек по спине. – Утром обратитесь в храм, пусть заменят.
Госпожа Юи торопливо кивнула; под ее ногами пронзительно взвизгнула рассохшаяся ступенька, и старшая медсестра растеряла недавний запал. Место за спиной доктора Югэ показалось ей намного безопаснее, чем любое другое (если не считать главного помещения того же храма). На пыльном деревянном полу остался влажный след, как будто провели мокрой тряпкой. След вел на четвертый этаж.

(SonGoku soshite)

[SonGoku >>>]

Врач поднял фонарь повыше, чтобы осветить узкую (двоим едва разойтись) деревянную лестницу. Желтое пятно света медленно и неохотно ползло по ступеням и замерло почти на самом верху, когда выхватило из темноты продолговатый предмет. С него текли ручейки воды. Синеватый, он сыро поблескивал, одной стороной уходил во мглу, на второй разделялся на раз... два... – пять частей.
- Рука, - сказали Морихиро и госпожа Юи одновременно.
Полусогнутые пальцы, отчаянно вцепившись в ступени, застыли неподвижно. Доктор под яростный визг дерева под ногами в несколько шагов преодолел лестничный пролет и склонился над телом.
- Он замерз? – почти без удивления спросила медсестра, сама она не торопилась наверх. – Кто это?
Иней покрывал скрюченное в безуспешной попытке согреться тело толстым слоем. На посеревшем лице кристаллики льда образовали сложную картину. В свете фонаря они играли всеми красками спектра. Югэ пощупал пульс на шее, на запястье. Подышал на обожженные холодом собственные пальцы.
- Мертв.
Он еще раз посветил в на лицо умершего и отвернулся, когда в глаза ударил цветной калейдоскоп отраженных лучей.
- Думаю, это наш Ньёро, - сообщил он с легким сожалением.
Госпожа Юи зажала себе рот ладонью.

(в паре, ун)

[Ясмик >>>]

Долго ли коротко, но, скорее всего, коротко, Пирс подошел к клинике. Приоткрыв дверь, он скользнул внутрь.
- Эй, есть кто?
В полутьме с яркого солнечного дня разглядеть что-либо было сложно, поэтому подтвердить свое присутствие голосом не помешало бы. Не вор же, по делу пришел...
- А кого вам нужно? – с легким недовольством спросили у него за спиной.
Выяснилось, что у двери, будто страж у ворот крепости, стоит невысокий плотный мужчина лет за пятьдесят. Поверх небеленых полотняных штанов прямо на голый торс у него был надет фартук, весь измазанный в чем-то темном. Полуседой ежик волос лип к голове. В руках было полотенце.
- А... Ой, я вас и не заметил, - молодой человек быстро обернулся - Я Пирс. Журналист. Мне бы... главного врача. Это ж он дает разрешение походить тут, поснимать. Репортаж сделать, одним словом?
Незнакомец закинул полотенце на плечи.
- Журналист, репортаж... Слов человеческих не знаете, что ли?
Мимо них промчался небольшой смерчик в униформе медсестры: улыбчивая Нодзоку с корзиной выстиранного белья спешила вывесить его сушиться на жарком весеннем солнце взамен вчерашнего. Девица была неопытная, и ей доверяли только самые простые вещи, зато их она выполняла старательно и без возражений. Как правило, больше всего ее мог обрадовать приказ Кацуки-сенсея провести уборку в комнате его отпрыска.
Пирс вжался в перила, пропуская девушку, и снова посмотрел на мужчину - мол, знает ли он, где доктор Кацуки.

(+ Сон и Далара))

Сообщение отредактировал Ясмик - 4-06-2009, 15:34

[Далара >>>]

Глядя на медсестру, суровый страж немного смягчился.
- Посторонних сюда не пускаем, - проворчал он. – Есть у вас рекомендации?
- Реком... а, да... конечно. Извините. Что ж это я... - Пирс быстро пошарил по карманам и вытащил сложенный, чуть помятый конверт, который передал мужчине. - Вот, возьмите... простите, не знаю вашего имени...
Нодзоку стремительно украшала неприметный уголок двора желтовато-белыми полотнищами простынь, среди которых ярко-алая спортивная рубашка с короткими рукавами выглядела неуместно, но именно ее медсестричка разгладила с особым тщанием.
- Доброе утро, Ягимори-сан! – с опустевшей корзиной под мышкой Нодзоку постаралась прошмыгнуть в открытую дверь, большую часть проема которой занимал собой собеседник Пирса.
- Вот вам и мое имя, - проворчал грозный страж и взял конверт одной рукой.
Видно было, что гостя за высокую персону он не считает и расшаркиваться перед ним не собирается. Повертел конверт, вынул оттуда бумагу – тоже помятую – и уставился в нее. Повернул так и сяк, но, очевидно, понятнее от этого не стало.
- Нодзоку-тян, поди-ка сюда, - наконец окликнул он успевшую уже сбегать за новой корзиной девицу. – У тебя глаза получше моих. Что они тут понаписали?
- Буковки какие-то... – определила с ходу медсестра, но послушно поставила тяжелую ношу на крыльцо и вытерла мокрые руки о юбку перед тем, как взять злополучную и непонятную записку.
Ветер дернул ее за подол, залепил мокрым краем белья по ноге Нодзоку взвизгнула и – разжала пальцы. Ягимори и не подумал бежать ловить мотыльком упорхнувшую бумажку. Щурясь, проследил взглядом за ее полетом во двор.

[Bishop >>>]

В участке его продержали совсем недолго, ровно столько, сколько требовалось, чтобы иностранец удалился на безопасное расстояние, а Рики выслушал короткую, но с чувством (и некоторой усталостью, потому что повторяли они это представление друг для друга раз в неделю, примерно) лекцию. И теперь Кацуки-сын стоял возле крыльца, держа в одной руке заветный футляр, а в другой выхваченную у ветра бумагу с иностранным текстом, и без восторга смотрел куда-то мимо двери. А из дверного проема с тем же самым выражением отвращения к жизни смотрел остановившийся у выхода доктор Кацуки.

Зато Пирс собирался ловить. Быстро процедив сквозь зубы - а именно о безруких молодых девицах, правда на английском - он бросился за бумажкой и едва не налетел на стоящего у крыльца Рики...
Ягимори отвел медсестру в сторону, хотя та порывалась выскочить на крыльцо поперек главы клиники. Придерживал ее за локоток, крепко, но не грубо. На лице было написано: ох уж эти влюбленные девицы...
- Не мешайся, - тихо посоветовал он. – Лучше гляди в окошко, целее будешь.
Назревала гроза.
- По-моему, это тебе, - не глядя на резвого иностранца, Рики протянул письмо отцу.
Тот взял бумагу. Для всего персонала оставалось загадкой – как эти двое ухитряются пройти одновременно в одну дверь, не коснувшись друг друга.
- Тацунори!

(SonGoku mo, Ясмик mo, Далара mo)

[SonGoku >>>]

При виде недавнего "бомжа" Пирс слегка побледнел. Но все же нашелся.
- Вы доктор Кацуки, так? Добрый день. Мое имя Пирс. А это рекомендательное письмо. Я журналист... - стараясь не косить на "бомжа", вернее даже игнорировать его присутствие, затараторил Пирс.
- Согласен с тобой, - кивнул Ягимори, глядя поверх головы медсестры куда-то вбок, хотя там не было никого, - им бы сесть да поговорить. Но посмотри на них, разве они сумеют не загрызть друг друга при этом?
- А почему они всегда ругаются?
Дать бы этим двоим кровным родственникам «писмейкеры», и двор превратился бы в сцену времен Дикого Запада, разве что вместо высохших перекати-поле, ветер нес по дорожке пыль вперемешку с лепестками цветов. Воздух раскалился не столько от солнца, сколько от напряжения. На втором этаже пациенты осторожно приоткрыли окно. Даже на третьем кто-то высунулся сквозь решетку.
- Младший лишился матери и думает, что виноват отец, - пояснил Ягимори, который находился в клинике, кажется, с самого ее основания. - Старший боится потерять и сына. Считает, что тот идет пагубным путем. А язык друг друга они забыли.
- Тацунори! – повторил доктор Кацуки чуть-чуть спокойнее; жужжание чужого голоса отвлекало его, как муха, что бьется об оконное стекло.
- Что?
- Где ты был?
- А то ты не знаешь.
Пауза грозила перерасти в драку.

(вышеуказанная толпа, ага)

[Ясмик >>>]

- Хотя бы на людях постарайся вести себя прилично.
- Хотя бы на людях перестань врать...
От пощечины зазвенело в ушах, кажется, не у одного Рики, Нодзоку даже зажмурилась. Когда она приоткрыла глаза, Тацунори скрылся за дверью, а Кацуки-сенсей невозмутимо повернулся к болтливому иностранцу.
- Прошу меня извинить, вы что-то сказали?
Вместо ответа молодой человек указал пальцем на листок в руках мужчины. Доктор Кацуки скользнул взглядом по строчкам.
- Чем обязаны? – спросил он.
- Я хотел бы спросить разрешения походить здесь, написать репортаж про... про вашу клинику...
Подтянутый, безукоризненно одетый – как манекен в витрине Вако на Гиндзе - Кацуки-сенсей удивленно приподнял брови, на миг сделавшись похожим на сына. Затем вернул письмо Пирсу.
- Не вижу причин вам отказывать, - сказал он.
- Да?.. Скажите, а... задать пару вопросов вашим врачам и... мм... - Пирс замялся на мгновение, припоминая. - Пациентам? Ну, там для статьи... из первых уст, так сказать?
- Нодзоку! – окликнул медсестру владелец клиники, глядя мимо журналиста на пламенеющую среди больничных простынь на веревке для сушки белья алую спортивную рубашку.
- Да, Кацуки-сенсей?
- Проводите нашего гостя к доктору Югэ. Пусть покажет ему больницу.

(+ Сон и Бишоп)

[Далара >>>]

Ночь с 6 на 7 мая 1947 года
Клиника

Умершим оказался не Ньёро, один из санитаров. При свете ламп серое лицо со звездочками обморожения не оставляло сомнений. Его осмотрели и положили в морг, в подвале. Дежурной младшей сестре было дано задание сообщить утром в полицию. Морг клинике был не положен довоенными постановлениями, но во время бомбардировок пришлось устроить, и он так и остался к недовольству некоторых обитателей. Впрочем, даже те, кто настаивал на его существовании, предпочитали держаться от него подальше.
Когда госпожа Юи собралась уходить, чтобы успеть к отправлению последнего поезда, на улице зарядил дождь. Плотный, густой, смешанный с испарениями от не остывшей еще земли. Югэ долго смотрел на него через блестящее, недавно вымытое стекло на первом этаже. Могло показаться, что он заснул с открытыми глазами. Потом обернулся к старшей медсестре, которая складывала по порядку журналы учета в конторке регистратора, и предложил проводить ее до станции.
- Сейчас поздно, - сказал он. – Город не спокойный.
Она не отказалась, что, в общем, было не удивительно, госпожа Юи всегда уходила ночевать домой. Конечно, если у нее не было ночной смены. Остальные медсестры, задерживаясь после работы, норовили прикорнуть в подсобке. Но только не госпожа Киккава.
На крыльце она принялась возиться с зонтом, который почему-то никак не хотел открываться. Доктор Югэ положил ладонь поверх ее рук, мол, не терзайте несчастную вещь.
- Моего зонта хватит нам обоим.
У его голоса было два варианта мягкости. Один предназначался пациентам, другой – тот самый, что звучал сейчас, - госпожа Юи пока еще не слышала ни в чей адрес, кроме себя.

(вместе с СонГоку)

[SonGoku >>>]

Дождь заставлял их обоих держаться ближе друг к другу, чем оба могли допустить. Когда они свернули возле полицейского участка на крутой спуск к станции, медсестра оперлась на облупленную чуть-чуть стену и сняла туфли. На работе на зависть остальным девушкам она носила чулки, шелковые, дорогие, купленные после нескольких месяцев воздержания и строгости в большом магазине на Гиндзе, но каждый раз перед уходом снимала их и прятала в сумку.
- Ночь стирает условности, - улыбнулась госпожа Юи, и на ее щеках появились две аккуратные ямочки.
Доктор следил за ней с непроницаемым выражением лица. Ответная улыбка существовала только в глазах. Он держал зонт над спутницей, и чувствовал, как по спине, по ногам бьют холодные капли. Черные капли, куда гуще обыкновенной воды. Нельзя было допустить, чтобы хоть одна попала на госпожу Юи. Они испортят безупречную гладкость кожи, принесут заражение, уродство... Югэ тряхнул головой, как мокрый пес, когда ветер вылил ему за шиворот пригоршню воды.
- Вы правы, ночь – особое время.
Издалека донесся приглушенный пока гул. Госпожа Юи непроизвольно ускорила шаг, не боясь оскользнуться на блестящих от дождя булыжниках мостовой. В самом узком месте круто уходящей вниз улочки с обеих сторон вместо домов поднимались шероховатые на ощупь стены; свет редких фонарей не добирался сюда. Госпожа Юи оглянулась:
- Кажется, это мой поезд...
Мгновение тишины в ожидании его слов. В темноте было непонятно, куда она смотрит, но кажется, слегка запрокинув голову, прямо в лицо спутнику.
- Тогда давайте поторопимся. Осторожнее, слишком легко оступиться в такой темноте.
Он предложил ей руку, опереться. Госпожа Юи быстро кивнула – как будто погасила свет.

(в паре, ун)

[Даниэль >>>]

Сон был слишком глубоким, чтобы тихий сигнал наручных часов вытащил сознание откуда – то из глубины неизвестно чего. Услышав сквозь плотное покрывало попискивание, Дзиро промычал нечто невразумительное и перевернулся на другой бок. Будильник все еще продолжал будить и, протянув руку, мужчина со злости треснул по нему изо всех своих сонных сил.
Открыв, наконец, глаза, он протянул руку, и, взглянув на как ни странно живые часы, снова закрыл глаза. Время тикало, а доктор Кусанаги не спешил вставать. В конце концов проснувшись, Дзиро тяжело поднялся, и, и, оглядев себя со всех сторон, ужаснулся. Мятая, грязная рубашка, брюки, лишенные любимых стрелок… завершали картину полное отсутствие прически и перевязанная голова.
- Мда… - промычал он сквозь зубы и, выпутавшись из рубашки, бросил ее куда подальше. Для того, чтобы привести себя в порядок, потребовалось несколько больше времени, чем предполагалось, и, опаздывая больше чем на десять минут, доктор вылетел из квартиры.

Неудачно завязанный галстук немного давил шею, но у Дзиро, проспавшего в свой первый рабочий день, совсем не было времени об этом думать. Быстро шагая вперед, он на ходу поправлял лацканы пиджака и воротничок рубашки. И надо же было проспать! А все благодаря Кацуки – младшему.
Легкий ветерок играл волосами, старательно причесанными перед выходом из дома, а прохладный утренний воздух приятно холодил лицо. Все же, не смотря ни на что, у доктора было хорошее настроение. Мельком взглянув на часы, он прибавил шагу, а когда наконец оказался у дверей клиники, остановился перевести дух.
Рядом с ним негромко стукнула деревянная рама - кто-то решил проветрить комнату или впустить немного солнечного света. В помещении было темно, и поэтому молодая женщина в оконном проеме показалась изображением на полотне какого-нибудь западного художника. В темных волосах накрахмаленная наколка медсестры выглядела украшением, женщина улыбалась своим мыслям, не замечая ничего вокруг.
Ее лицо показалось Дзиро знакомым. Присмотревшись, он вспомнил медсестру, которая так замечательно вылечила его ночью, после драки в бильярдной. Не найдя ничего лучшего, доктор решил окликнуть женщину :
- Простите!
Она должна была вздрогнуть, как человек, которого внезапно выдернули из глубоких раздумий или застали за каким-то тайным занятием, но вместо этого она подняла взгляд от стола, на котором раскладывала инструменты, как будто неторопливо выныривала на поверхность.
- А, это вы, - она улыбнулась, и на мягких щеках ее появились детские ямочки. - Вам опять нужна помощь?
Невольно залюбовавшись на ее милое лицо, мужчина замешкался с ответом.
- Нет, я… - он как – то сразу растерял все приготовленные заранее слова. – Я работаю здесь с сегодняшнего дня.
Она на миг сосредоточенно сдвинула брови, как будто прислушивалась к чему-то.
- Вы должно быть, Кусанаги-сенсей! - она почему-то обрадовалась своей догадке.
- Ну… наверное, да, – смущенно улыбнулся доктор. – А вы… простите, я не знаю вашего имени.
- Киккава... - начала она; у нее был едва заметный акцент, выдававший уроженку не столицы и даже не этого острова.
Дверь за ее спиной открылась дверь в коридор и кто-то сунулся с вопросом:
- Госпожа Юи? - молоденькая девочка-медсестра закраснелась и исчезла.
- Простите… госпожа Юи, - бросив быстрый взгляд на закрывшуюся дверь, пробормотал Дзиро. – Могу я увидеть Кацуки – сенсея?
- Конечно.
Видение в темной раме окна исчезло, лишь золотистые пылинки танцевали в косых солнечных лучах, но их можно было разглядеть изнутри, не снаружи здания, которое вдруг нависло над пришельцем кирпичной громадой.
- Кусанаги-сенсей! - теперь, когда женщина стояла на крыльце, ее голос потерял налет старинности. - Добро пожаловать в нашу клинику.
Кивнув, доктор улыбнулся медсестре :
- Я буду рад работать с вами.

(и Сон))

[Bishop >>>]

ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАЖ

Запах пыли щекотал ноздри. А еще - нагретого железа, солнце еще не раскалило их, как в полуденные часы, когда приходится танцевать на месте, поджимая по очереди босые ноги, но жар все равно прошибает от пяток до затылка, словно копье. Занавеси паутины похожи на ожерелье из речного жемчуга и прозрачных, будто роса, отшлифованных камешков; маленький желто-черный паук, что завис на клейкой нити над головой Ньёро, торопливо вскарабкался в укрытие между балок, быстро перебирая лапками. К стене прислонены свернутые пыльные тюки, будто...

...женщины, что сидят, как прилежные школьницы, сложив на коленях руки. Кто - в бальных платьях из белого, розового, сиреневого атласа, кто в лучших цукесагэ*, яркие, похожие на цветы. Мужчины по западной моде в смокингах, и он - тоже, в первый раз сменил скучный черный школьный сюртучок, непривычно и боязно совершить ошибку. Разумеется, он делает что-то не так, брат смеется, отец презрительно кривит губы, а мать, чтобы отвлечь и успокоить, кладет руку поверх отцовской ладони. Галстук напоминает петлю-удавку - а он никак не вспомнит, в чем его нынешнее преступление, - сжимает шею, так что трудно дышать. Бокал в руке танцует так, что коктейль едва не выплескивается, от терпкого, очень крепкого напитка шумит в голове. Одно хорошо - сестра еще больше, чем он, неуклюжа в белом платье с открытыми плечами и туфлях на слишком высоких для нее каблуках. Гадкий утенок, который не верит, что вся лебединая стая слетелась ради нее...

...Ее лицо опять изменилось, настолько, что тем более боязно тронуть ее, чтобы не спугнуть. Вот на кого она была похожа - на белок в парке Мейдзи. Выглядывает из укрытия, но всегда готова убежать. И глаза - такие же блестящие и голодные, что не хочется, но отдашь последний орех. Жаль, пусто в карманах...

...Она была тощая, как некормленая селедка, ребра выпирали стиральной доской. Кажется, проведи по ним пальцем – получится звон...

Он пришел? раздался ниоткуда бесплотный голос. Ньёро оглянулся, но там лишь медленно – как от чьего-то вздоха - колыхнулась паутина. Это он? произнесли в противоположному углу под кучей выцветшего тряпья. Посреди коридора стоял большой серый пес. Послушаем инугами, предложил третий голос. Ньёро нерешительно протянул руку, чтобы погладить собаку.

------------------
* tsukesage - 付け下げ – традиционная одежда для официальных приемов, более скромной расцветки, чем хомонги, с узором лишь по подолу и краю рукава.

[Ясмик >>>]

Пирс кивнул и спрятал в портфель возвращенный ему конверт. Разрешили исследовать здесь? Тем лучше. Чуть приподняв на прощание панамку, он скользнул ко входу в здание. И уже через мгновение, поднимаясь по лестнице на второй этаж, обратился к спускающейся медсестре:
- Милочка, не могли бы вы подсказать, где здесь кабинет доктор Югэ?
Услышав мужской голос, медсестра подняла голову и мило улыбнулась :
- Конечно, я покажу вам.
- Вот и замечательно. Скажите, а много у вас тут пациeнтов?
- М... я не могу сказать вам точно. - сойдя с последней ступени, девушка кивнула. - Пойдемте?
- Да. Идемте.
И они пошли по лестнице вверх. Немного пройдя по коридору, медсестра остановилась у одной из дверей :
- Пожалуйста, кабинет Югэ - сенсея.
- О, спасибо - молодой человек заглянул в кабинет - а где же доктор?
Удивленная девушка растерянно посмотрела на него :
- Возможно, он уже ушел.
- Ай, как жалко. Доктор Кацуки сказал, что он покажет мне больницу... - мужчина стоял в дверях и не спешил выходить из кабинета - скажите, милочка, а я могу подождать его здесь? А вы глянете - вдруг он неподалеку?
- Конечно, присаживайтесь. Я поищу его, и, если увижу. передам, что вы его ждете. - и, кивнув, девушка вышла из кабинета.
Оставшись один, Пирс некоторое время поразглядывал стены, затем подошел к столу и открыл какую-то папку... Строк на первом липсте было немного. Три, если быть точным. Хотя и те молодой человек разобрал не полностью:
"Имя неизвестно. Приведен соседом четвертого мая. Жалобы ???. Оставлен ???. ??? палату 304".

(и Даниэль, и Сон немножко)

Сообщение отредактировал Ясмик - 11-06-2009, 17:43

[бабка Гульда >>>]

ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАЖ

Вытянув голову и замерев, Шестая млела от хозяйской ласки.
Шерсть давно улеглась, рычать не хотелось, почти забыто было странное и опасное облако мороза. И ушел куда-то голод.
Для настоящей собаки нет ничего важнее, чем хозяйская рука, скользящая по шерсти.
Еще мгновение - и Шестая, созданное Центром орудие убийства, упала бы на спину и счастливо заскулила, подставив пузо человеку, чтоб почесал...
Но тут хозяин убрал руку - и разом вернулись заботы и тревоги.
И первая мысль - не о врагах даже, а об ошейнике. О найденном ошейнике, чей запах донесся из-за двери.
Шестая бросилась к заветной двери. Вот сейчас и начать скрестись в нее и скулить. Чтоб хозяин помог попасть в комнату...
Но знакомый запах исчез.
Шестая растерянно, по-щенячьи тявкнула. И тут же ощерилась не хуже волка.
Эти! Которых много! Которых не увидеть! Ошейник! Утащили!
Ррразорррвааать!..

[SonGoku >>>]

Клиника доктора Кацуки, двор

На посетителя долго не обращали внимания, он никого не спрашивал, ни о ком не пытался разузнать, а стоял, прижимая к груди небольшой узелок – с неистребимой печатью деревни на широком плоском лице. На некогда выбритой, круглой, как дыня, голове топорщилась щетина отросших волос, и без того оттопыренные уши казались еще больше. Они просвечивали на солнце и как будто висели в воздухе отдельно от владельца двумя пионовыми лепестками. Зеленовато-серый, заштопанный на рукавах офицерский китель был чистый, но не слишком-то выглаженный, зато коричневые ботинки сияли, как будто их только что надраили до зеркального блеска.
Первой его заметила медсестра Нодзоку, когда вынесла последнюю корзину белья. Или садовник, который как раз превращал грядку с редисом в произведение искусства. Или кто-нибудь из пациентов клиники, выглянувший в окно. Человечек был невысок, зато крепок и широк в плечах. Он смущенно переминался с ноги на ногу, поглядывал украдкой по сторонам исподлобья - выбирал, к кому обратиться. И тогда садовник пожалел его, подошел к нему сам. Поздоровался вежливо, но по деревенской привычке проще, чем сделал бы коренной городской житель.
- Могу вам чем-то помочь?
Посетитель испытал облегчение, это было сразу заметно. Он достал из-за пазухи клетчатый большой платок, вытер лоб.
- Красиво, - сказал он, указывая на грядки. – Хорошо работать при таком красивом доме.

(совместка, ага)

Сообщение отредактировал SonGoku - 19-06-2009, 16:41

[Далара >>>]

- Спасибо, я стараюсь, - смутился Ягимори, что при его комплекции выглядело диковато. – Главное ведь, сохранить красоту. Что бы ни было вокруг. И дом у нас хороший, только холодный немного и... Но что же это я болтаю, вы же, наверное, пришли к кому-нибудь?
Он поправил завязанный вокруг головы белый в мелкий цветочек платок, еще недавно мокрый, но уже высохший на солнце. Остались землистые пятна.
- Я вот тоже думал найти работу, - коротышка опять вцепился в узелок, как будто ничего дороже не было на целом свете. – Дома, в Шичиригахаме, ничего подходящего нет. Думал, поеду в столицу, отыщу одного молодого господина, вдруг он поможет. Человек он хороший, и дом у него тоже большой.
Он был такой приземистый, что ему не нужно было садиться, чтобы напоминать вцепившийся всеми корнями в твердую почву пенек. Садовник рядом с ним выглядел почти великаном.
- И что же, нашли? – подтолкнул он рассказ.
И даже не пытался гнать предчувствие, что найти-то нашел того господина, но, по всей видимости, в этом вот самом красивом доме и без всякого понимания, кто, что, где и как. А может, и с пониманием, но таким, что лучше бы не соображал вообще ничего.
На башне часы пробили девять. Сложенная из красного, побуревшего от времени кирпича, она возвышалась над зданием клиники, будто пожарная вышка. С одной стороны у самой крыши ее давно чем-то подкоптило, там красовалось большое черное пятно с размытыми краями. Ягимори ратовал за то, чтобы пятно отмыли, но пока все оставалось по-прежнему. Его новый знакомый вздохнул.

(вместе, ага)

Сообщение отредактировал SonGoku - 12-04-2011, 13:57

[SonGoku >>>]

- Ни дома, ни человека, - он махнул рукой. – Так, половинка одна.
Он протянул свой узелок Ягимори.
- Отдайте ему, пожалуйста, а то как-то нехорошо получается, что у человека совсем никакого прошлого не осталось.
Тот скорбно склонил голову – от того, что предчувствие подтвердилось, стало гадостно на душе, захотелось зарыться в землю руками и не думать ни о чем другом. Садовник бережно принял легкий узелок. Похоже, внутри была коробочка. Слава ками, что не урна с прахом! И тут только Ягимори сообразил, что не знает, кому, собственно, отдавать.
- Простите, но как я его узнаю?
Коротышка еще больше смутился, опять вытер платком взмокший лоб. Он достал из кармана сложенную пополам фотографию, бумага на сгибе вытерлась, и тонкая белая линия, перечеркнувшая снимок, отделила двоих человек от третьего. Посетитель ткнул коричневым толстым пальцем в того, что был похож на мальчишку, каких можно встретить в закрытых школах для привилегированных семей. В обычных они тоже встречаются, правда – реже. Очень тонкие, почти мелкие черты аристократического лица, самоуверенная улыбка. Если бы не внимательный, тревожный взгляд, можно было бы принять за влюбленного в себя юнца.

(ун)

[Далара >>>]

- Это вот он, - пояснил коротышка. – Только-только получил повышение, видите? А это вот – я. Третий – это Накаока, это мы возле его самолета как раз.
Округлый бок «зеро» был свежее покрашен, хотя несколько вмятин краска скрыть не смогла. Коротышка даже не фотографии улыбался смущенно, как будто ему было неудобно стоять рядом с такими юными и такими холеными офицерами, на фоне которых он казался еще старше и еще коряжистее. Садовник долго внимательно разглядывал фотографию: то ли припоминал, кто из пациентов похож, то ли его самого настигла пронзительная ностальгия. Наконец, он кивнул и неуверенно протянул картонный прямоугольник с обтрепанными краями владельцу. Жестяную коробку он теперь держал почтительно, словно действительно урну с чьим-то прахом.
- Я передам. Не волнуйтесь, все будет у него. – Помедлил, затем добавил вдруг: - А сами вы куда теперь?
- Да видно вернусь в Шичиригахаму, - теперь, когда поручение, которое коротышка дал сам себе, было практически выполнено, посетитель облегченно расправил плечи и даже как будто посветлел лицом. – Там привычно все-таки. Если соберетесь на море, то приезжайте, спросите Кабурагу в порту. Там меня каждый знает.
На том они и расстались. Ягимори проводил его до ворот и пожелал ему хорошего пути, спросив напоследок, как имя молодого господина. Коротышка собрался ответить, но тут на крыльцо выбежала госпожа Юи и, отыскав взглядом садовника, призывно махнула ему рукой несколько раз.

(ага)

Сообщение отредактировал SonGoku - 12-04-2011, 13:58

[SonGoku >>>]

Клиника доктора Кацуки, лестница

Может быть, Хацуэ нашла бы доктора Югэ раньше, если бы на половине дороге ее не схватили за руку.
- Т-сс! – Рики приложил палец к ее губам. – Не кричи.
- Тацунори - кун... - пролепетала девушка, увидев парня. - Что ты здесь делаешь?
- Краду тебя ненадолго.
Он потащил ее вверх по ступеням к сорванной веревке, ненадежному препятствию на пути на четвертый этаж.
- Ты же не против, верно?
- Я боюсь туда идти, говорят, там творится что-то странное, - отвечала она, крепко держась за руку Рики. - Ты только не бросай меня там одну!
- Здесь живут призраки.
Они прокрались (но только ли потому, что скрипучие деревянные ступени переполошили бы живых?) на верхнюю площадку. Налево и направо, как и на других этажах уходил длинный коридор, только окна были либо закрыты ставнями, либо покрыты уличной грязью и пылью так, что не пропускали дневного света.
Тацунори подмигнул:
- Смотри!
Он подцепил неприметную деревянную панель, и та отошла, открывая винтовую лестницу выше.
- Ты была когда-нибудь в часовой башне?

(а теперь с Даниель)