Серотониновый Голод, летопись обреченного мира

[Reylan >>>]

Ночь с 22 на 23 сентября, грибные плантации
С Хигфом

Ровный холодный свет фосфоресцирующих грибов освещал плантацию, яркий в зоне их скопления и тускнеющий, почти растворяющийся в темноте в противоположном конце огромной залы, там, где произрастали другие сорта. Магдалена тихонько продвигалась вдоль темной стены. Она знала, что на плантации никого нет, она сама отослала ночных работников под каким-то убедительным предлогом, но это не избавило ее от беспокойства. Обогнув зал по периметру, удлинив тем самым свой путь, девушка приблизилась ко входу в тоннель. Достав припрятанную под ворохом тепличной пленки лестницу, Магдалена приставила ее к стене и взобралась к отверстию. Теперь оно было закрыто решеткой, крепко прикрученной к вбитым в стену скобам толстенной металлической проволокой. Магдалена достала из кармана кожаной куртки плоскогубцы и принялась отгибать проволоку.
Ярко выраженных теней здесь не было, так как свет лился с половины поверхности пола, но иногда полумрак сгущался и становился непроницаемым и таким густым, что, казалось, можно оторвать кусочек и спрятать в карман. Одно из таких уплотнений было неподалеку, под выступом трубы, которая загибалась вниз и, обрываясь у пола, скалилась камням щербатым злым оскалом.
Почти бесшумно под тихий скрежет оттуда отделился кусок мрака - словно кто-то действительно его оторвал и торопливо вылепил облик высокого человека.
- И что? - поинтересовался сзади девушки хорошо знакомый голос.
Она замерла. Рука с плоскогубцами застыла, не завершив движения.
- Ничего, - тихо ответила Магдалена. Можно было не выдумывать сказки, что она просто зашла проверить надежность решетки. Брошенное у стены походное снаряжение и оружие свидетельствовали о ее намерениях весьма красноречиво. А даже если б его не было, Торссон не тот человек, который поведется на подобное.
- Как ты хотела его найти? И чем рассчитываешь помочь? Если не справятся сталкеры, Джек и Макс - чем ты им поможешь. Станешь лишней обузой?
Он не повышал голос, но вместо громкости нарастала жесткость, и к концу фразы казалось, что металлические голосовые связки скрежещут и позвякивают в жестяной трубе горла.
Магдалена развернулась лицом к начальнику, держась рукой за решетку и глядя сверху вниз.
- Тебе прекрасно известно, что я управляюсь с оружием не хуже остальных, - голос Магдалены оставался тихим и спокойным, только тот, кто знал ее достаточно хорошо, мог понять по едва заметно изменившимся интонациям, что сказанное ее задело.
- И тем не менее - какие основания у тебя полагать, что твое вмешательство решит дело? Что ты их вообще найдешь?!
Некман явно не обращал внимание на то, насколько колют его упреки.
Магдалена коротко повела плечом.
- Пятьдесят на пятьдесят, - с нарочитой флегматичностью пояснила она, - Либо найду, либо нет.
В голосе ее не было намека на шутку, хотя вполне можно было заподозрить сарказм смешанный с фатализмом.
- А теперь представь, - насмешливо сказал Некман. - Завтра из этой или другой дыры вылазит Макс, и тут же кидается искать свою благоразумную сестру.
- А какие у тебя основания полагать, что он вылезет? - переспросила Магдалена.
- Я в них верю, - просто ответил Торссон, и закончил, жестко и даже жестоко. - А ты - нет.
Глаза Магдалены сузились, пальцы сжались на рукояти плоскогубцев.
- Я готова рискнуть ради них, а ты - нет, - парировала девушка.

[higf >>>]

Ученый впервые повысил голос, сердито глядя на нее.
- Если бы мы знали, где они, риск не был бы глупым и бессмысленным!
- Нам достаточно известно, - голос его подчиненной тоже стал жестче, - По крайней мере мы могли бы спуститься в тот пролом. Там могут найтись новые следы.
- Недостаточно. Мы не знаем, почему они не вернулись тем же путем. Магдалена, то, чем мы занимаемся - очень важно, и я не могу рисковать последним компетентным сотрудником!
Магдалена обвела взглядом массивную фигуру начальника и внезапно спросила:
- Важно? - теперь в ее голосе было чуть больше эмоций, - И ради кого все это? Ради кучки оборванцев, которые при первой же возможности разгромят лабораторию, чтобы набить свое брюхо лишней порцией еды?
- Пока мы пишем книги и ставим опыты - мы люди, а не горстка оборванцев, и есть надежда, что когда-нибудь перестанем проживать жалкие проценты с тающего капитала предков, - он ответил холодно и набычившись, но в глазах горел яростный огонек.
- Расскажи это тем, кто считает наши мифические богатства. Мало кто из них разделит твое мнение, и тебе не следует бросаться теми, кто может понять твои слова, если ты хочешь, чтоб все это имело хоть какой-то смысл, - не сдавалась Магдалена.
Торссон покачал головой. Пламя в зрачках пригасло, голос снова притих.
- Слишком мало шансов найти и реально помочь против возможности потеряться. Ничтожно мало.
Магдалена с силой ударила плоскогубцами о решетку. В тишине подземной плантации звук оказался неожиданно резким.
- Я не могу просто ждать и ничего не делать, - ей удалось сохранить относительное спокойствие в голосе, однако логичные доводы кончились.
- А надо, - жестко сказал начальник лаборатории. – Иди спать. Завтра у тебя будет очень много работы.
- Единственное, что тебя волнует, твоя работа, - девушка все еще стояла на лестнице, глядя на начальника сверху вниз и держа в руках свой инструмент. Ситуация казалась ей до крайности нелепой. Она понимала Торссона, сама на его месте поступила бы также, но все же не могла сдаться.
Торссон не счел нужным ответить на этот выпад.
- Иди спать! - в голосе снова лязгнул металл.
Уголок рта Магдалены нервно дернулся, руки снова сжали тяжелые плоскогубцы. Казалось, она вполне способна запустить ими в Торссона. Впрочем, ничего подобного не произошло. После тягостной паузы она спросила:
- Кто наболтал?
Правый уголок губ Торссона насмешливо приподнялся. Игра теней превратила усмешку в гримасу.
- Не умеешь скрываться.
- За мной никого не было. Я бы услышала. Ты подкараулил.
Некман пожал плечами и промолчал.
Она также молча продолжала смотреть на него, не двигаясь с места.
- Завтра поговорим, - произнес он, когда пауза грозила перейти в бессмысленное молчание.
Разумеется, Магдалена поняла, что затея провалилась, едва только услышала голос босса. Но теперь она сдалась окончательно. Она дернула рукой решетку - та держалась крепко, Торссон появился почти сразу, Мага не успела отогнуть даже одно крепление. Убедившись, что все в порядке, она спустилась, все также молча спрятала лестницу, подобрала снаряжение и вновь хмуро уставилась на Торссона.
- С утра напишешь отчет для людей Старшего? - предложил-попросил-приказал, как это нередко делает начальство, Торссон - будто они сидели в Лаборатории.
- Непременно, - холодно отозвалась Магдалена. - Возня с бумагами - это очень важно.
Она медленно направилась к выходу напрямик. Больше не было необходимости прятаться в тенях. Некман последовал за ней.

(те же)

[Хелькэ >>>]

Небоскребы. 26 сентября.

Первый учебный день у Морганы выдался совершенно не напряженным – лекции она слушала с интересом, практики пока не предвиделось, а полученное домашнее задание вообще вызвало восторг.
Рисунок человека в разрезе, с обозначением внутренних органов и описанием их функций. Преподаватель был введен в состояние нешуточной обеспокоенности, когда Рид подошла к нему с вопросом: «В какой позе должен стоять человек?»
- В обыкновенной, - сообщили ей после некоторых размышлений, - ну вот как, значится, простое тело…
- С лица или со спины? – продолжала наседать Моргана.
- С лица, конечно!
- А стоя или сидя?
Получив в ответ печальное: «Вы что, издеваетесь?», девушка решила, что рисовать будет, как, собственно, обычного человека, если бы его разрезали. У нее в голове даже выстроилась логическая цепочка: раз его разрезали, значит, он мертвый, раз мертвый, значит, лежит. В процессе выполнения задания больше всего времени она потратила на надписывание всяких «кишечников» и «легких», включая и медицинские названия.
К вечеру ей было совершенно нечем заняться (от безделья она даже стерла пыль со всех попавшихся поверхностей), а Натан почему-то все никак не возвращался с дежурства.
«Нет-нет», говорила себе Моргана, «работать врачом я не пойду, я же сойду от этого с ума, а его у меня и так не очень-то много; мне просто нужен доступ в распроклятый морг, где меня будут ждать анатомические образцы». Послонявшись по сектору, она принялась за новый комикс – дело происходило в больнице, где врач и две симпатичные пациентки тоже не знали, чем бы таким заняться.
Стук в дверь раздался во втором часу ночи и был каким-то необычным. Неприятным он был, будоражащим. Слишком частым, слишком тревожным, а в случае Натана ещё и слишком настойчивый. Стук-предвестник, оповещающий: спокойная жизнь кончилась, жди дурных вестей!
Девушка бросилась к двери почти бегом.
- Оп, - улыбнулась она, распахивая её, - привет, док. Я бы даже сказала, наконец-то!
- Привет, – Натан, небритый, бледный и с запавшими глазами, тем не менее был явно рад её видеть. – Мори, впусти меня быстрее, есть новости. Важные.
- Да конечно-конечно, - Морган посторонилась, пропуская Штейна в комнату. – Случилось что? Нет, стоп, может, чаю? Я сейчас!
Не дожидаясь согласия, она юркнула в кухню, застучала посудой откуда-то из-за створок шкафов… чайник был уже горячий – она ждала Натана и каждый час подогревала воду, надеясь, что вот сейчас-то он и войдет.
- Ага, - сказала Рид, размешивая сахар, и обернулась к стоявшему в дверном проеме кухни врачу, - вот. Теперь ты готов говорить, а я слушать.
Доктор Штейн достал из кармана портсигар, вопросительно посмотрел на Моргану, получил её немое согласие и закурил. Несколько затяжек он явно о чём-то размышлял, а потом тряхнул головой, с силой растёр виски и улыбнулся ей уже гораздо более живо:
- Нет, - сказал он. – Новости будут завтра утром. А сейчас лучше расскажи мне, что ты такого натворила у профессора Малансона, что он на практике у старших курсов выгнал какого-то беднягу за то, что тот по положению трупных пятен определил изначальное положение тела, как «странную позу»?
- Эм-м, - Рид потупилась, - ну… да ничего особенного! Я, в общем, всего только попыталась поговорить с ним о том, какие бывают позы. Но диалог не получился. Он знает только одну позу – «обыкновенную», - Моргана изобразила данное положение тела, вытянув руки по швам и вдобавок состроив дурашливую рожицу.
- Боюсь, что пожалею об этом вопросе, но в каком контексте вы говорили с этим почтенным профессором о…позах? Моё воображение решительно здесь пасует.
Она развела руками.
- В одном из моих профессиональных, - увидев, как выражение лица Натана начинает меняться, Моргана добавила: - Ну, в художественном. У меня задание – «человек в разрезе», со всякими кишками и прочими радостями.

[Барон Суббота >>>]

Штейн выдохнул очередную струю дыма с явным облегчением. Вообще, в поведении доктора что-то явно изменилось, потому что вот это самое выражение облегчения практически не покидало его лица, когда он смотрел на Моргану.
- И как задание? – спросил он. – Выполнила?
- Да-а, - гордо протянула она. – Давай покажу!
Рид скрылась в комнате. После недолгой возни (как мог определить доктор по звукам, где-то в районе дивана), зашуршала наконец бумагой и вернулась, торжественно неся перед собой большой лист.
Нет, Моргана действительно справилась с заданием, но подошла она к нему слишком творчески. Фигура человека на нем была изображена дважды: у человечка справа была взрезана левая половина тела, а у человечка слева, наоборот, правая. Впечатление о внутренних органах из этой картинки составлялось вполне цельное… но совершенно обалдевшее выражение лица у человечков подсказывало, что автор рисунка видит в подобной прикладной анатомии нечто нездоровое.
«Мда!» - было написано на лице у Штейна, однако, добрый доктор сдвинул очки на самый кончик носа и внимательнейшим образом осмотрел весь рисунок.
-Ну, в общем и целом вполне себе, - кивнул он, наконец. – Даже очень вполне себе! Но…Мори, мне кажется или вот здесь на левом семенном мешочке белым же написано нечто не очень цензурное?
- Зато правда, - невинно пожала плечами девушка. – Учти, оно не сотрется, так что, факт того, что ты это заметил, ровным счетом ничего не изменит… да и вообще, неужели кто-то станет настолько тщательно приглядываться? Главное, что сердце, печень и почки на месте.
Моргана нахмурилась, изучая свой рисунок.
- Да. На месте, - повторила она.
Натан сокрушённо вздохнул и покачал головой. В целом Моргана продемонстрировала не просто хороший, а великолепный уровень усваиваемости материала и с первого раза по памяти умудрилась нарисовать не самую простую схему правильно. Но вот её чувство юмора…
- Если несчастного доктора Малансона от этого хватит удар, - сказал он с укоризной, - знай, что именно ты лишишь современную медицину видного теоретика.
- Как думаешь, - спросила Моргана после некоторых размышлений, - мои картинки станут после этого лучше продаваться?
Натан сделал страшные глаза. В обрамлении шикарных синяков, общей бледности, измождённости и двухдневной щетины это впечатляло.
- Понятно, - вздохнула она. – Ну что, док, а твой рабочий день, я смотрю, был напряженным?
- Да уж, - Штейн поморщился. – Они там внизу, похоже, совсем с ума посходили. Прут на крыс чуть ли не в лобовую, а потом привозят к нам фарш в практически заваренной бронированной консерве. И что хочешь, то с ним и делай.
Рид покачала головой.
- Интересно, - вздохнула она, - это хоть когда-нибудь закончится? Вопрос глупый, признаю. Бедный-бедный доктор, - Моргана протянула руку и потрепала его по голове, едва не лишив «бедного доктора» очков. – Пей чай и возвращайся к жизни!
Натан невозмутимо придержал очки и последовал совету Морганы. Чай был хорош, крепкий, настоявшийся. Его терпкий вкус уже пробуждал, не говоря уже о живительном тепле, растекавшемся из желудка по всему организму.
- Ну-с, - сказал доктор Штейн, допив напиток в кружке, - какие у тебя планы на ночь? Есть силы для занятий или лучше мне оставить тебя отсыпаться?
- Я днем уже отсыпалась, - она махнула рукой, - так что сил полно. Но, к слову говоря, о всяких там занятиях… Если ты не сильно устал, то мне пригодилось бы твое тело.
Буквальный смысл фразы несколько не сочетался с деловым и целеустремленным выражением лица Рид, так что дело явно было нечисто.
- А можем вообще совместить, - добавила она, просветлев лицом.
Штейн прикрыл очки рукой и тихонько вздохнул. Манера Рид говорить то, что она думает и отнюдь не всегда думать, что говорит, всё ещё обескураживала его, хотя и не так сильно, как в первые дни знакомства.
- Сможешь совместить-то? – только и спросил он.
- Это я-то? – Моргана закатила глаза. – Конечно, смогу. Раздевайся.

[Хелькэ >>>]

Небоскребы. 27 сентября.

Утро застало их в изнеможении. Натан успел сменить с десяток поз и едва не сорвал горло, объясняя Моргане тонкости пищеварительной системы и операций, на ней проводимых. Рид не солгала и действительно совершенно спокойно рисовала обнажённого Штейна и одновременно задавала ему вопросы по теме. Натан же думал, что ему будет, что вспомнить в старости: мало какой врач может похвастаться, что ему доводилось читать лекции, стоя в коленно-локтевой позиции, да ещё и настолько внимательной студентке. В общем, ночь прошла не зря. Утром же, как раз, когда организм начал намекать, что ему хорошо бы получить свою дозу ультрафиолета, солнце поднялось из облачной пелены. Моргана, сидевшая на подоконнике, почувствовала его первым – по всей её спине, по обнажённым плечам, шее и затылку прошлись тысячи крошечных тёплых иголочек. Натан удовлетворённо вздохнул чуть позже. Ему, обнажённому, света доставалось больше, и приятная истома, затопившая тело, была гораздо сильнее, чем обычно. Доктор не выдержал и сладко потянулся, стараясь не менять поставленной позы.
- Ну все, все, - помахала ему Моргана, одним глазом не без женского любопытства наблюдая за Штейном. – Остальное доделаю по памяти. Ой-ей, серия будет – закачаешься! Врач-соблазнитель и две невинные пациентки…
На разбросанных по поверхности стола и по полу листках две невинные пациентки выглядели совсем не невинными, а уж на врача Штейну лучше было вообще не смотреть. «Закон жанра» - так объяснила Моргана некоторые… анатомические отличия между моделью и тем, что в итоге получалось на рисунках.
Натан очень красноречивым жестом снял очки и принялся одеваться на ощупь. «Не хочу этого видеть!» - говорили движения его лопаток, когда доктор натягивал брюки и возился с ремнём.
- У тебя сегодня занятия есть? – спросил он, пытаясь увести разговор в сторону.
- В середине дня, - кивнула она, - три унылых часа физиологии. Кстати, я у тебя не спросила, а профессора мне вряд ли скажут – прогуливать можно?
- Не стоит, - сурово ответил грозный доктор Штейн. – Это расхолаживает натуру и ведёт к накапливанию отработок. Другое дело, если заболеешь – я тогда тебя и полечу сам и объясню пропущенный материал.
- Ясно-ясно, - широко заулыбалась Моргана, - это ты не подумай, что я хочу. Иногда бывают обстоятельства. Но вот теперь я знаю, что нельзя, и знаю, что заболеть мне можно, и за это ничего не будет, а кто предупрежден, тот вооружен… или наоборот? В общем, я буду хорошей девочкой, док! Честно!
Она стерла чернила с кончика носа, увидев свое отражение в оконном стекле, и поинтересовалась:
- А у тебя сегодня есть работа?
- Если ничего экстренного не случится, то нет, - Штейн зевнул, прикрыв рот ладонью. – Надо будет поспать. И поесть. Хочешь, спустимся в столовую этажом ниже. Доктор Бром говорил, что там подают весьма достойные завтраки. Я угощаю.
Тут с доктором Штейном снова случилось нечто странное. Он на секунду замер, потом чуть нахмурился и добавил:
- А ещё лучше я схожу и возьму там две порции на вынос. У меня, всё же, несколько уютней, чем в общем зале.
Доктор оправил одежду, ладонями придавая ей хотя бы примерно приемлемый вид, и украдкой вздохнул. Куда делся прежний доктор Штейн, аккуратист и педант? Раньше похвастаться личным созерцанием небритого или помятого Натана не мог никто на этаже, а теперь…
«Должно быть, в характере Морганы есть что-то заразное», - подумал он, скрываясь за дверью.
- Скоро вернусь! – сказал он и закрыл ячейку на ключ.
Рид помахала уже закрывающейся двери на прощание и рухнула на диван, устроив длинные ноги на его многострадальной спинке. Зевнула, потянулась, признавая, что у Штейна, в самом деле, уютнее, чем в общем зале, да и – что в действительности было немного странно, - уютнее, чем дома у нее самой.
«Дома!» - проскользнуло в мыслях. «О боги…»
Моргана почему-то не могла объяснить себе тот факт, с какой стати так нагло вернулась жить к Натану после успешной сдачи экзаменов. Ну, если не считать того, что он сам ее не выгнал. Интересно, почему не выгнал?
- Ну нет, - мрачно сказала она себе, - когда он придет, ты возьмешь и спросишь у него, не пора ли тебе уйти. Какого черта ты вообще не спросила это два дня назад?!
Ответа не последовало.
- Ну и ладно, - Рид показала язык в пространство и нашарила под диваном книжку, подаренную отцом. Подобное чтение помогало отвлечься абсолютно от всех мыслей, кроме: «Да как они, мать их, вот это делают?!».

[Барон Суббота >>>]

Штейн вернулся через полчаса, гружёный двумя бумажными пакетами, распространявшими в воздухе весьма недурной аромат котлет из искусственного мяса и свежего вафельного хлеба. Сам доктор, похоже, успел слегка вздремнуть в очереди и выглядел несколько более живым, чем во время отбытия.
- Вот и я, - сказал он, ногой закрывая за собой дверь. – Знаешь, похоже, столовая действительно ничего так – там уже сейчас очередь, что говорит сведущему небожителю о многом! Так, давай освобождай стол от своих рисунков и будем питаться.
Моргана, чуть покрасневшая, спрятала книжку обратно. Сгребла со стола бумаги, разместив их на том же диване, сбегала на кухню за тарелками и забрала у Натана пакеты, дабы вкусить их содержимое, как и подобает приличным людям.
- Ты настоящий герой, - она похлопала доктора по плечу куском хлеба, - выдержал испытание очередью. Молодец. Приятного аппетита.
- И тебе! – Натан в свою очередь отсалютовал ей котлетой и принялся за еду.
Кроме хлеба и котлет в пакетах обнаружилось по порции салата из неизвестных, но вполне съедобных ингредиентов и пайке масла. В сочетании с чаем, этого хватало на вполне себе неплохой завтрак.
- А теперь, сюрприз, - сказал Штейн, когда они доели завтрак. – Только для вас и только у нас…
Он театральным жестом запустил пальцы в свой пакет и извлёк оттуда… пару яиц. Настоящих яиц, тёмно-рыжих с крапинками.
Моргана протянула руку и осторожно потрогала яйцо. Постучала ногтем по скорлупе, даже принюхалась.
- Ого, - покачала она головой. – Где ты их взял? Их же теперь разве что в рамочку и на стену.
- Вот ты не поверишь, но оказывается, на одном из верхних этажей разводят птиц, которые их откладывают, и других животных. Естественно, это для правительства, но недавно Чёрной Бригаде, медикам и спасателям стали их выдавать после особо сложных удачных операций. Вот, меня премировали после сегодняшней ночки. Угощайся.
Художница похлопала ресницами.
- Не-не, ты что. В рамочку и на стену! Это же раритет. И… их точно можно есть? И как это делают?
- Вроде бы можно, - Натан понюхал одно из яиц и пожал плечами. – Мне коллега рассказывал, что надо отчистить скорлупу…она вроде оболочки. Он говорил, надо её разбить лёгким ударом о твёрдую поверхность. Рискнём?
- О-ой, - Рид испугалась не на шутку. – Если грохнуть его слишком сильно, получится плохо. А если нет…. Эй, стоп, тогда мы ничего не теряем. Дай попробую!
Забрав у Штейна яйцо, Моргана постучала им о собственный лоб. Скорлупа дала трещину, а Натан, закатив глаза к потолку и явно призывая каких-то богов, отобрал у Рид яйцо и несколько раз осторожно тюкнул им об стол. Скорлупа покрылась густой сетью трещин. Доктор принялся работать пальцами, очищая сокровенный продукт от верхней оболочки. Постепенно обнажилось белое, пружинящее под прикосновениями тело яйца. Полностью освободив его от рыжей твёрдой скорлупы, Штейн принялся чистить второе. Когда же и оно открыло свету свой внутренний мир, Штейн протянул одно из яиц Моргане и торжественно поднял своё:
- Пробуем?
- Ах-ха, - кивнула она. – Но ты первый. Мне страшно.
- Посвящаю этот подвиг тебе, - фыркнул Натан, но было видно, что ему тоже боязно.
Он поднёс яйцо ко рту, откусил, прожевал, проглотил и замер с озадаченным выражением лица. Покрываться сыпью, биться в конвульсиях или самовозгораться доктор явно не собирался.
- Интересный вкус, - наконец сказал он и откусил ещё раз. – Но мне, кажется, нравится.
Девушка одобрительно наклонила голову, а потом, видимо, не желая потерять ни единого оттенка вкуса, запихнула яйцо в рот целиком. Вид у нее был при этом чуть более, чем забавный. Ничего, кроме «фкуфно», сказать в процессе пережевывания она не смогла. Натан едва не подавился, увидев выражение её лица, но героически совладал с порывом совершенно неприличного ржания. В свою очередь он дегустировал дефицитный продукт медленно, откусывая понемногу, и тщательно пережёвывая. Было действительно вкусно.
- Здорово, - сказала Моргана, наконец справившись с яйцом, - что у твоей жуткой работы такие привилегии. Кстати… или, может, некстати… ты мне что-то сказать хотел вчера?

[Хелькэ >>>]

Натан помрачнел. Он до последнего откладывал этот разговор, но теперь был вынужден отвечать, хотя так и не решил, что стоит говорить Моргане, а что нет.
-Я расскажу тебе всё, как есть, - начал он, всё же собравшись с волей. – Но не всё из этого говорить имею право. И сначала я хотел бы настоятельно тебя попросить кое о чём очень важном. Останься жить у меня. Это раз.
Глаза ее округлились.
- Ну… - начало разговора ей уже не нравилось, хотя было в нем и приятное. – Знаешь, а останусь с радостью. Ты только объясни, почему ты вдруг предлагаешь. Я просто уже хотела спросить, не пора ли мне отсюда.
- Сейчас я тебе всё объясню, - лицо Натана несколько размягчилось. – Но, сперва, вторая просьба: не выходи из ячейки без крайней нужды и никого, кроме меня, не впускай. Я поговорю с твоими преподавателями и узнаю, какие дисциплины я смогу тебе прочитать самостоятельно. Может даже, организую практику, а если повезёт, то вообще научу всему, что нужно, а экзамены ты сдашь в общем порядке. Это тебя устраивает?
- Ты собираешься максимально облегчить мне жизнь и еще спрашиваешь, нет ли у меня возражений? – Моргана улыбнулась. – Возражений у меня нет.
Однако, при том, что ничего дурного за всем этим еще не последовало, предчувствия у нее были хуже некуда.
- Ну, во всяком случае, тебе эти условия не будут в тягость. А теперь, как и обещал, объясню причины: вчера вечером кто-то убил Монику. Судя по тому, как это было сделано, убийца, во-первых, глубоко не здоров психически, а, во-вторых, врач.
Рид некоторое время молчала, совершенно не меняясь в лице. Потом медленно опустилась на стул, сложила руки на коленях и опустила голову. Голос ее звучал глухо:
- Ты… не шутишь, да? Это правда?
Она спрашивала и уже знала, что он не скажет вдруг «нет», и вместе посмеяться над тем, какой дурацкий вышел прикол, у них не получится. Моргана была знакома с некоторыми людьми, в духе которых было бы пошутить подобными вещами, а доктор был не из них. Он был убийственно серьезен, и, в общем-то, все уже было ясно.
- Не шучу. Это правда, - Штейн закурил и продолжил. – Там…там было очень плохо. Я такое видел только внизу, когда крысы брали кого-то из Бригады живым. И, боюсь, что он не остановится. Как Электрик два года назад. Очень боюсь, Мори.
«Потому что это значит, что ты тоже в опасности. Молодая, привлекательная девушка, которую я не могу потерять», - подумал он, затыкая себе рот затяжкой.
…Электрик приходил якобы с проверкой – стучался в дверь ячейки, представлялся по форме; у него даже было удостоверение. Как оказалось, подлинное – он действительно работал в центре светообеспечения, но в его обязанность вовсе не входило лично посещать этажи. Небожители этого не знали. Многие из них поплатились за это жизнью.
Из комнат не пропадало ничего – Электрику, должно быть, просто нравилось убивать. Он был не единственным, кто слетел с катушек от нехватки ультрафиолета, но чтобы так… Схватить его не удалось. Когда полицейские вместе с ребятами из Бригады ворвались в его ячейку, доподлинно зная, что он там, Электрик открыл окно и вышел наружу. Изломанное тело подобрали и представили широкой общественности, обе радиостанции надрывали глотки, радуясь, что маньяк пойман, меры безопасности были усилены – но на то, чтобы люди перестали бояться открывать двери, двух лет не хватило. Пока что.
Моргана всхлипнула.
- Моя Ники, - голос уже срывался. – Слушай, док… она сильно мучилась? Или сразу?..
Ей сейчас не было страшно, что в Небоскребе маньяк, что опасность угрожает многим – больно было почему-то за Монику, которая – Рид все-таки верила, - могла вылечиться от лихорадки Уингерта и начать наконец нормальную жизнь, в которой они снова стали бы подругами. Хотя бы подругами.
Но не вышло.
- Не мучилась. Он перерезал ей горло в самом начале, - Натан не знал, как быстро он это делал, но рана была глубокой…в общем, уточнять всего этого доктор не стал. – Теперь будут расследовать. И скорее всего найдут виновного, только вот, сомневаюсь что это будет именно он. Помнишь, Электрика нашли довольно быстро? Так вот, Давид, тот мой бывший сослуживец, он был в наряде внизу. И рассказал потом, как им поступил приказ: найти крысу мужского пола и похожую на небожителя и сбросить её с вертолёта. Электрика взяли позже, потому что было ещё одно убийство после обнародования тела маньяка. Я был в группе экспертов, которые изучали его последнюю жертву, и сомнений у нас не было. После этого его взяли. Он оставил какие-то улики на месте…в общем, его казнили, но очень тихо. А теперь представляешь, что было бы, если бы он был осторожнее? Поэтому я тебя и прошу, Мори, останься со мной и будь осторожна. Тогда я смогу тебя защитить.
Она обхватила голову руками и некоторое время сидела очень тихо.
- Да, - наконец сказала Моргана, - это все ясно, док. Знаешь, если я попрошу тебя рассказать мне, что этот… ну… маньяк делал с Моникой, ты, пожалуйста, не рассказывай. Даже если я буду очень просить.
Как ни странно, она уже почти успокоилась, по крайней мере с виду.
- Я надеюсь, там ей нормально. Лучше, чем здесь, - добавила девушка едва слышно.
- Я тоже, - Штейн поднялся со своего места, подошёл к Моргане сзади, очень осторожно обнял её и положил голову девушке на плечо. Он хотел сказать ей что-нибудь успокаивающее, что-то о том, что всё будет хорошо, но любые слова казались фальшивыми и неправильными. Поэтому он просто стоял, прижав к себе Моргану и чувствуя щекой, как пульсирует жилка у неё на шее.

[Барон Суббота >>>]

- Но его же поймают? Рано или поздно? – спросила вдруг она. – И казнят, как того. Да? И тогда… - этот вопрос ее мучил с начала разговора, - и тогда я вернусь к себе?
Слова звучали как-то… обиженно, грустно.
- Не знаю, поймают или нет, но…ты можешь оставаться здесь столько, сколько сама захочешь. Я не прогоню тебя никогда, Мори. Если ты уйдёшь, то сделаешь это по своему собственному желанию.
- Хороший ты человек, Натан Штейн, - вздохнула художница, прижимаясь к нему покрепче. – Пойду умоюсь.
Девушка встала, старательно пряча от доктора покрасневшие глаза, и скрылась в душевой. Через минуту оттуда донесся шум воды, но плеска не было слышно – как будто кран открыли, да так и оставили. Моргана не вышла ни через пять минут, ни через десять.
Сигарета закончилась и погасла в пепельнице. Натан смотрел, как под потолком рассеиваются дымовые кольца, и старался не думать ни о чём. Он боялся за Рид и одновременно не мог разобраться в своих к ней чувствах. Что это было? Почему он так страшился её потерять и так хотел быть рядом с ней. Доктор не знал. Когда последние остатки дыма рассеялись усилиями вентиляции, он встал и подошёл к двери ванной. Дверь была не заперта, и Натан осторожно толкнул её рукой.
Моргана-Джессика, в одежде и с отрешенным выражением лица, стояла под душем. Холодным.
- М-м, - пробормотала она, - привожу себя в порядок. Кажется, немного увлеклась.
Не глядя, она нашарила переключатель и выключила воду. С девушки текло ручьем, а сиреневое платье поменяло цвет на почти черное.
- Сейчас вот обтеку, - спокойно сказала Моргана, - и вылезу.
- Угу, я вижу, - сказал Натан, покачивая головой. – Вот мой халат. Я сейчас выйду, а ты разденься, вытрись как следует и переоденься в него. Я пока пойду приготовлю тебе экстренную реанимацию душевного состояния.
Она покорно приняла халат, дождалась, пока за доктором закроется дверь и послушно выполнила все указания. Платье и белье остались висеть наверху, на перекладине рядом с занавеской, и капли, сбегая с них одна за другой, звонко стучали о край ванны.
Оставляя за собой мокрые следы, Рид вернулась в комнату – несколько бледнее обычного, при ее-то смуглой коже, и совсем не такая веселая, как ночью. Вообще не веселая.
Штейн обнаружился за столом, священнодействующий над стаканом с чем-то, стремительно теряющим свою прозрачность. Судя по открытой банке от чая и распотрошённой сигарете, он либо сошёл с ума, либо делал нечто убойное. Эпилогом ритуала стало отцеживание содержимого в другой стакан через уложенный в несколько слоёв бинт.
- Пей, - сказал Натан, протягивая ей посудину. – Одним махом, выдохнув и думая о том, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. И да хранит тебя Дарума.
И снова она послушалась, но в этот раз пожалела. Вернее, пожалела уже после того, как, осушив стакан, вдруг почувствовала, что ей по голове как будто ударили молотком, до звона в ушах, а потом перестала чувствовать что-либо вообще. На краткое, но очень мучительное время.
- Ты меня что, - откашлявшись и набрав в легкие побольше воздуху, воскликнула Моргана, - извести решил?! Это пойло на крыс можно сбрасывать с вертолета!
- Это ты ещё крысиного самогона не пробовала, - погладил её по мокрой голове коварный доктор. – Ничего, средство проверенное на многих новобранцах ЧБ и вполне действенное. Медицинский спирт, чай и табак. Шоковая терапия, как она есть. Тебе ведь меня сейчас удавить – хочется?
- Хо-очется, - мечтательно простонала Рид.
- Ну, вот. Это намного лучше чем апатия. Эй-эй! А вот руки к моему горлу тянуть не надо, Мори! Не иди на поводу у желаний.
- И тут облом, - проворчала Моргана, пряча руки в карманы штейновского халата. – Вот про желания, кстати, дорогой мой доктор – ты сильно обидишься, если физиологию сегодня я пропущу? Что-то мне уже не до нее.
- Совсем не обижусь. Тем более, ты и не сможешь на неё пойти, - загадочно сказал Натан, снова её обнимая.
- Это в смысле? - не поняла художница. – Почему это я не смогу?
- Потому, что примерно сейчас твоя нервная система поймёт, какое надругательство над ней было совершено, и обидится, объявив забастовку. Тем самым, часов десять-двенадцать ты проспишь сном студентки на скучной лекции, а проснёшься обновлённой и очищенной.
Штейн заглянул в стремительно закрывающиеся глаза Морганы, улыбнулся и добавил:
- Хороших тебе снов.
Когда девушка обмякла у него в руках, он осторожно подхватил её и отнёс на собственную кровать. Уложив её на середине, он прикрыл Моргану одеялом, немного постоял, любуясь спящей девушкой, а потом наклонился и быстро поцеловал её в губы.

[Reylan >>>]

23 сентября. Утро. Лаборатория
+ Хигф

Несмотря на ночную вахту за трубой, на работу Некман явился рано, хотя иногда и потирал кулаком глаза. За бумаги он почти не брался, лишь иногда делал заметки, на зато то и дело воздействовал на образцы тканей обезьяны то электричеством, то химическими препаратами, и проверял результаты под микроскопом.
Магдалена появилась чуть позже. Сухо кивнув начальнику, она прошла в подсобку, пошуршала там и вернулась с чашкой кофе. Вид у девушки был усталый.
– Завтракала? – спросил Торссон. Настроение его, казалось, понемногу поднималось.
Она покачала головой, протянула руку к папке, которую положила на стол, когда только вошла, и вынула оттуда пару листов.
– Отчет. Ознакомишься?
– Давай.
Он открыл папку и внимательно прочитал начало, затем, минуя промежуточные казенные формулировки – пробежал содержимое остальных листов, кое-где сделал пометки.
– Вот здесь надо поправить, в целом – хорошо.
– Чудно, – все так же сухо отозвалась Магдалена и потянулась к пробиркам с образцами.
– У нас отличные перспективы, – бодро поведал Некман. – Надо приготовить мышей для опытов. К сожалению, наблюдения не дают однозначного ответа и, боюсь, сыворотка будет на первых порах заметно вредить здоровью подопытных.
– Как именно? – поинтересовалась Магдалена.
Торссон поскреб ладонью в затылке.
– Пока трудно сказать точно – слишком мало исследований, а опыты еще и не начаты. После применения возможны болевые эффекты, расстройства желудка... Думаю, без долгосрочных последствий, – оптимизм в последней фразе казался слегка преувеличенным.
– Этого мы не можем знать наверняка, – отозвалась девушка, – Впрочем, если найдутся добровольцы...
Она пожала плечами и достаточно зло добавила:
– О нас и так болтают всякое, ну что с того, что к этому добавится еще одна легенда об экспериментах над своими же.
– Я думаю, если Старшему понадобится – он найдет материал, – задумчиво откликнулся Некман.
– Несомненно. Но болтать будут о нас.
– А ты бы пошла на такие опыты, Магдалена? – руководитель посмотрел на нее испытующе. – Не над собой, конечно.
– А почему же не над собой? – с вызовом переспросила она, – Я читала в старых книгах... Некоторые исследователи древности ставили эксперименты на себе.
Лицо Некмана подернулось краской легкого гнева.
– И не думай! – твердо сказал он. – Нас здесь слишком мало, чтоб рисковать. Их было больше.
Она подалась вперед, явно желая что-то сказать, но вдруг передумала, плечи ее грустно поникли и она отвернулась.
– Мне самой перспективной кажется кровь, – Торссон прожевывал бутерброд, энергично работая челюстями. Говорил он, как ни в чем не бывало. – Но нужно выделить вещества, дающие самые полезные качества, и изготовить раствор с максимальной усваиваемостью – в том числе и по скорости. Попробуй разные добавки, а я займусь проверками ферментов и гормонов.
Магдалена принялась подготавливать рабочее место. Говорить, казалось, было больше не о чем. Нет, ей хотелось бы говорить, но темы, которые хотела обсуждать она, не поддержит начальник. Он уже принял решение и не изменит его. Магдалена задержала хмурый взгляд на Торссоне, продолжая переставлять пробирки на подставку. Обычно она управлялась с ними легко, ловко и бережно. Но сейчас, после бесонной ночи, руки слушались хуже и отвлекаться явно не стоило. Одна из стекляшек не попала в ячейку и выскользнула из ее пальцев прежде, чем девушка успела ее подхватить. Содержимое пролилось на стол, а колбочка покатилась, слетела с края и ударилась об пол.
Торссон резко обернулся.
– Магдалена, осторожней! – сказал он строго, но не сердито.
– Извини, – ответила она, нагибаясь, чтобы собрать осколки с пола. Вторая разбитая пробирка за короткое время – не слишком приятное событие. Интересно, как быстро закончатся их запасы, если разбивать по штуке в день?
– Надеюсь, нам скоро принесут еще, – проворчал руководитель. – Нам понадобится сейчас их много. Чтоб изготовить сыворотку в короткий срок, потребуется перебрать много вариантов одновременно. Хотя настоящие научные исследования ведутся иначе. Если бы я мог работать без постоянной оглядки на вожаков и на Старшего, не думать о необходимости постоянно выдавать что-то полезное прямо сейчас... Это заслоняет перспективу!
– Мне кажется, нам все же стоит узнать больше об этих тварях, – задумчиво произнесла Магдалена, вытирая стол, – Меня особенно интересует их рацион. Если такая значительная стая крупных существ находит в подземельях пропитание и не гибнет от голода, то это либо что-то очень калорийное, либо быстро обновляемое. Возможно и то, и другое. Узнаем, что именно – это тоже будет полезным. На какое-то время от нас отстанут.

[higf >>>]

Сердитая усмешка – если такое возможно – отразилась на лице Торссона.
– Мага, это еще один способ, как полезть за Максом? Если да, так и скажи.
Она раздраженно отшвырнула тряпку в угол, к швабрам.
– Как будто это умаляет значимость моего предложения!
– Это будет значить, – размеренно заговорил ученый, постукивая пальцами по исцарапанной поверхности столика, – что ты будешь искать его следы, а не пищу этих животных, и если они случайно не совпадают – мы вряд ли что найдем. Я предпочитаю знать о таких проблемах заранее.
– По-твоему, если я найду брата – это будет иметь меньше значения, чем если б нашла эту пищу? – с некоторым вызовом в голосе поинтересовалась Магдалена.
– Я не против использования этого как предлога для поисков – чтоб получить людей для нас, – он сделал ударение на последние слова. – Я тоже хочу, чтоб Макс вернулся. Но при этом не надо морочить голову мне!
– Хочешь, чтоб вернулся, – тихо повторила Магдалена, – без дополнительных затрат.
– Я предлагаю тебе найти во мне союзника вместо того, чтоб пытаться использовать меня втемную, – сухо ответил Некман.
– Раньше ты не слишком стремился помочь, – не удержалась его помощница, – Но хорошо, если передумал... У тебя есть идеи?
– Я был против твоей идиотской затеи лезть туда в одиночку, – отрубил Торссон. – Но если действительно дадут людей... дай подумать.
Он заходил туда и обратно – впрочем, без особого успеха. Места между столами было мало.
– Прежде всего нужно каким-то образом отогнать или отвлечь животных – иначе мы либо отступим, либо затеряемся без возможности выйти. Будет просто глупо не учиться на ошибках. С другой стороны, если мы намерены найти еще и чем они питаются – совсем пугать их нельзя. Возможно, яркий свет и взрывы помогли бы их разогнать... Нам не хватает знания об их повадках – если бы понаблюдать за ними там!
– Что если не пугать, а прокрасться тихо, осмотреть тот зал... быть может, там есть еще проходы, – предложила Магдалена.
– Не должно быть никакого яркого света! Пойманный нами экземпляр приходится содержать в темноте – при ярком освещении тварь реагирует очень нервно.
– Несколько грибов, но в закрытой емкости, чтоб не привлекали запахом. Можно даже взять матовое стекло, – продолжила мысль девушка, – Этого будет достаточно, если просто осторожно обойти зал вдоль стен и рассмотреть.
Торссон снова прошелся, затем резко сел на протестующе скрипнувший стул.
– Самое важное – кто пойдет.
– Думаю, я вполне красноречиво выразила свое желание, – Магдалена предпочла остаться стоять.
– Не уверен в твоем здравомыслии, – без обиняков заявил начальник.
Смуглое лицо Магдалены еще потемнело от хлынувшей к щекам крови.
– Это еще почему?!
– Сама не догадаешься? Ты же ученый, вот и проанализируй.
Магдалена сверкнула глазами и сжала пальцы в кулаки, но ничего не сказала на это. Прежде чем заговорить, она несколько раз глубоко вздохнула.
– Ну а кто еще кроме меня?
Торссон некоторое время молчал. Лабораторию заливал довольно слабый свет – электричество приходилось экономить, а солнце никогда не заглядывало сюда через окна – которые, впрочем, тоже отсутствовали. Где-то там, далеко наверху, его могли сейчас видеть летуны.
– Я, – наконец сказал Торссон.
– Но... ты же не можешь один, – озадачилась Магдалена, – А как же все те слова о том, что важно, чем мы здесь занимаемся?
– Я буду делать дело, а не рисковать собой попусту. А у тебя есть на примете кто-то еще? Будь хотя бы Ева или Крила – они обе сообразительные девочки... Можно, конечно, снять одного из охранников на проходной.
Рот Торссона выразительно покривился.
– Мне казалось, – медленно проговорила Магдалена, – За годы совместной работы со мной, ты мог убедиться, что я умею выживать и работать в подземельях не хуже остальных.
– Если бы не ночная вылазка – я бы так и думал, – сухо ответил Некман. – Но сейчас, когда дело касается Макса – ты сама-то уверена, что не потеряешь голову?
– Я извлекла урок, – сдержанно и неохотно отозвалась девушка. Она понимала Торссона, сама на его месте вряд ли поступила бы иначе по отношению к подчиненному. И хоть в глубине души она еще злилась, в то же время понимала, что опрадаться ей нечем.
– Одна пойдешь? – вскользь спросил он.
Она поколебалась, прежде чем ответить.
– Н-нет, – неуверенно произнесла она и добавила тверже: – Пойду, если удастся найти кого-то еще. Для подстраховки.
Некман улыбнулся и кивнул – это был правильный ответ. Если бы Магдалена ответила иначе – проще было бы запретить по крайней мере на время.
– Хорошо. Подумай о тех, кто у нас остался, а я поговорю с вожаками стаи.
Впервые за все утро Магдалена улыбнулась и благодарно кивнула. Затем притянула к себе микроскоп, образцы и тетрадь. Пора было браться за работу.

(с Reylan, ага)

[Uceus >>>]

- Образцы из группы Н опять погибли.
Базилиус устало потер висок. Решение задачи по поиску противоядия от страммония оказалось далеко не такой легкой, как представлялось по началу "братьям-заводчикам". В конце концов к решению данной проблемы подключился даже Никодемус, сочтя ее достаточно интересной и достойной своего внимания, хотя, поначалу страммонием занимались лишь Энгус и Базилеус.
Грегори подошел к решению данного вопроса с пылом и энергией, которую трудно было заподозрить в столь холодном и прагматичном человеке. Но оба его коллеги понимали в чем кроются все эти стремления и старания. Ни для кого не было секретом то, что Грегори был лично заинтересован в скорейшем решении страмонниевой проблемы - его жена была одной из тех несчастных, что впали в зависимость от этого зелья.
Базилеус же занялся данным вопросом из соображений скорее политических, нежели научных, надеясь, что решение этой проблемы откроет дорогу и другим проектам "братьев-заводчиков". Пока же они получили лишь смертельно опасный токсин. вещь "в хозяйстве", конечно, не бесполезная, но... но ничуть не приближавшая генетиков к разгадке.
А пока иглистые мыши, закупленные в виварии, гибли одна за другой. А лица генетиков становились все озабоченней и утомленней.

Сообщение отредактировал Uceus - 3-09-2010, 18:07

[Reylan >>>]

Глубокие подземелья. 23 сентября
углублялись на пару с Хигфом

Ева сама не поняла, когда проснулась. Она лежала на чем-то гибком, податливом, принявшим форму ее тела, и ей казалось, она будто парит в воздухе – настолько комфортным было ее ложе. А потому она и не отличила той грани, когда сон сделался явью. Сперва Ева уловила звук капающей воды, а потом поняла, что слышит его уже довольно давно, и приоткрыла глаза. Помещение, в котором она находилась, освещалось приглушенным холодным сиянием, очень похожим на свет фосфоресцирующих грибов из лаборатории. Потолок терялся в тени, но Еве удалось различить его неровность. Противоположная стена была такой же неровной, темной и будто бы влажной: она поблескивала мелкими искорками. Стена, у которой лежала девушка, была гладкой и светлой.
Ева пошевелилась и тут же ощутила какое-то холодное и тянущее чувство в шее и груди. Поспешно ощупав себя руками, она наткнулась на что-то скользкое, пульсирующее и... живое. Девушка вскрикнула и рывком села, почувствовав, как мир закачался вокруг нее. Пальцами она ухватилась за приклеившееся к ней мерзкое нечто, с силой дернула, почувствовав резкую боль, но и добившись результата. В руках у нее оказалось два извивающихся темных червя, которых она с омерзением отшвырнула. Из двух небольших ранок над ключицами закапала кровь. Ева подобралась и огляделась, стараясь собраться с мыслями, вспомнить и понять, что вообще происходит.
– Макс... Крила! – позвала она.
Но зов словно увяз в сыром воздухе, в слабой пелене света, в настойчивой холодной тишине. Ответа все не было, хотя казалось, что он вот-вот будет, словно они здесь, рядом, и надо еще секунду подождать, чтобы не спугнуть, чтобы услышать знакомые голоса и привычные звуки. Но безмолвие все длилось, и когда начало казаться, что девушка утонет в нем, и одновременно твердеющим бетоном крепла уверенность, что никого нет – и были? будут? – занавес молчания распахнулся от шурщащего голоса, как ткань – от ножа.
Ева сперва услышала тихий шелест голоса:
– Их здессь нет.
И лишь потом, неизвестно откуда взявшись, показалось... существо. Язык не поворачивался назвать его человек. Казалось, даже давешние твари из пещеры были ближе к людям, несмотря на отсутствие шерсти и точеные, почти безупречные черты смуглого лица. Черные волосы доставали до плеч – и там смешивались с растущими из груди и плеч странными извивающимися наростами. Свободное одеяние прикрывало их меньше чем наполовину и оставляло открытыми ноги выше колена. Они были синеватого цвета, и не только из-за освещения, и колени сгибались под каким-то странным для человека углом – вбок.
Половина пальцев рук тоже была заменена гибкими отростками, волос, кроме головы, не было вовсе. Уши тоже отсутствовали.
Ева не смогла сдержать выражения страха и отвращения, проступившего на лице, да и едва ли пыталась. Существо казалось порождением самых худших ночных кошмаров. И вместе с тем что-то шевельнулось в памяти, неясное воспоминание, точно она где-то слышала о чем-то... чем-то похожем. А потом забыла.
– И... где же они? – Еве понадобилось немалое усилие, чтобы вытолкнуть из себя эти слова. Это ужасное существо говорило, и это было особенно жутко.

[higf >>>]

– Недалеко, – казалось, он не обращает внимания на извивавшихся на полу червей, но вдруг щупальца на ногах пошевелились, и те медленно и послушно поползли к нему. – Они в безопасности. На васс оказало слишком большое влияние наше... ссредство.
Существо смотрело на нее, мигая очень-очень редко, гораздо реже, чем люди. Взгляд был пристальный и пытливый.
Заметив шевеление на полу, Ева непроизвольно схватилась за шею и поморщилась.
– Что это за гадость? Какое еще средство? Да что вообще происходит?! – в голосе ее зазвучала нервная дрожь, хотя она изо всех сил старалась говорить спокойно.
Губы существа растянулись – видимо, оно считало это улыбкой.
– С незнакомым вам, наверное, тяжелее говорить. Меня зовут Аэсс. Мы – мой народ – живем здесь, внизу. У нас были общие предки.
– Внизу? – переспросила Ева, все еще чувствуя себя героиней какого-то горячечного бреда. Уж не перебрала ли она, в самом деле максовых грибов? Быть может, все их путешествие по подземным тоннелям, обезьяны, странная тварь – все ей привиделось? И продолжает видеться прямо сейчас? Она опустила руки, накрыла одну другой и незаметно ущипнула себя. Щипок был вполне ощутимым. Видение же никуда не исчезло. Девушка несколько раз моргнула. Что он там говорил? Кажется, странное существо назвало свое имя. Что ж...
– Ева, – произнесла она, – Меня зовут Ева.
– Ева, – повторил уже не незнакомец. – У насс давно так никого не называют... Мы про васс знаем, а вы про насс – нет. Я целитель. Врач.
Девушка какое-то время разглядывала его молча, затем сказала.
– Мы... тоже знаем, – она тоже вспомнила истории, которые недавно обсуждали ее плененные спутники, – Да... о вас рассказывают. Ведь это о вас. Я думала, это выдумка.
Выражение ее лица сделалось напряженным, пальцы вцепились в незнакомый мягкий материал, покрывающий кровать.
– Те, кто о вас говорил... они будто не в себе.
Аэсс впервые за время их разговора отвел взгляд, но ненадолго – вновь принялся разглядывать собеседницу.
– Да, – неопределенно сказал он. – Вы хорошо себя чувствуете?
Под его взглядом Ева почувствовала себя несколько неуютно. Ей вдруг подумалось, если все соплеменники Аэсса выглядят также как он, то быть может ее внешность ему неприятна также, как ей его? И хотя лицо ее нового знакомца было вполне человеческим и даже красивым, но все остальное... сложно представить, что у них могли быть общие предки.
– Я... хорошо, – ответила она на его вопрос больше для того, чтобы не дать Аэссу лишнего повода приблизиться к себе. Он, кажется, назвался врачом. Еще не хватало, чтоб он решил ей помочь. Правда затем, прислушавшись к себе, она пришла к выводу, что и правда чувствует себя вполне хорошо. Головокружение, появившееся в первые минуты пробуждения, давно прошло.
– Рад, – от кивка щупальца на плечах шевельнулись и схожесть с человеком на время растаяла вовсе. Синевато-черные расширенные зрачки продолжали пристально глядеть на Еву. – Ваш организм, видимо, отличается от организма ваших... товарищей. Вы на них не очень похожи...
Присвистывающий голос затих на неопределенной ноте.
Его слова вновь напомнили Еве о том, что она ничего не знает о своих спутниках. Да и о том, что произошло – весьма смутно.

[Reylan >>>]

– Мы заблудились в тоннелях... – произнесла она больше для себя, чем для Аэсса, – Бежали... Какая-то тварь с огромными... – она подняла взгляд на Аэсса и почему-то смутилась, но все же продолжила, – огромными щупальцами напала на нас и отрезала путь домой, и мы пошли в другую сторону, в неизвестные тоннели. А потом... Я не помню, что случилось потом...
– Это лессейх, – пояснил целитель. – Они здесь живут и очень хорошо приспособлены. Это был крупный экземпляр. А некоторые мелкие... – волосы дернулись, касаясь щупалец, и те вновь послушно шевельнулись, будто нащупывая что-то, – наши симбионты. Вам это непривычно, но не пугайтесь – это обостряет наши чувства, Ева. Я могу видеть в полной темноте и чувствовать запахи, которые не может уловить человек. Улавливать температуру на ощупь...
– Все это странно звучит, – ответила Ева только для того, чтобы что-нибудь сказать. Мысли, клубящиеся в голове, были сейчас слишком сумбурны. Требовалось время, чтобы осмыслить все увиденное и услышанное, – Но вы мне не сказали, где остальные... и...
Внезапно ее осенила догадка.
– Мы в плену, так?
Ее собеседник промолчал, лишь во второй раз ненадолго отвел взгляд. Казалось, что он уже не ответит, когда вновь прозвучал присвистывающий голос.
– Я не могу этого отрицать, хотя был бы рад...
– А... Понимаю, – Ева опустила глаза. – Но вы о многом мне рассказали. Не потому ли, что вы не собираетесь нас отпускать?
– Не потому, – возразил Аэсс. – Если вы уже видели нас – не имеет значения, чуть больше вы знаете или чуть меньше.
– То есть, относительно ваших намерений я права? – уточнила Ева, вновь посмотрев на Аэсса. К щупальцам было привыкнуть сложно, потому она старалась глядеть только в лицо, в светлые чужие глаза.
– Это зависит не от меня. Окончательное решение еще не принято, – тема явно ему не нравилась.
– Понимаю... – тихо ответила Ева и замолчала. Конечно, хотелось спросить еще о многом, но она не решалась. Положение пленницы заставляло чувствовать себя неуютно, хотя пока что ей не сделали ничего плохого. Если, конечно, не думать об обстоятельствах, благодаря которым она оказалась здесь и которые по-прежнему были окутаны для нее туманом забытья. Впрочем, упоминания о "нашем средстве", подействовашем как-то не так, позволяло домыслить картину.
– Так что же... мне ждать? – спросила Ева.
Он посмотрел на нее и произнес, смягчая тихим мягким голосом категоричность ответа:
– Да... Но я могу что-нибудь показать, чтоб не было так скучно. Например... Вы умеете читать?
– Умею, – ответила пленница, решив опустить язвительную реплику о том, как гуманно развлекать осужденного перед вынесением приговора. В конце-концов, стали бы у них так церемониться с вторгшимися на территорию чужаками?
Лицо Аэсса словно осветилось, проявив наконец признаки тепла.
– Тогда я мог бы показать вам нашу библиотеку. Там есть редкие вещи, которые были созданы еще до катастрофы, случившейся с миром.
На лице Евы отразился живой интерес.
– Вы собирали древние книги? Конечно, я бы хотела взглянуть, – она поднялась и шагнула вперед, стараясь при этом не слишком приближаться к Аэссу, но и так, чтобы это не казалось чересчур заметным. Она пока не могла привыкнуть к его пугающей внешности, но и обижать его ей не хотелось.

[higf >>>]

– Только не делайте глупостей, – предупредил он. – Пожалуйста. Вы не выберетесь в одиночку.
Коридор, в котороый они вышли, мог бы показаться знакомым Максу. Глинистые стены с вкраплением породы, по которым струилась вода, фосфоресцирующий свет... Аэсс шагал впереди, и щупальца плавно покачивались, не касаясь ни стен, ни пола. А между тем глина сменилась кирпичом, а потом – квадратиками плитки. Такие участки иногда попадались в иных тоннелях, но редко, и квадратики, которые не были ни камнем, ни металлом, неизменно оказывались потрескавшимися, исцарапанными и грязными. Здесь же все было таким, словно работы закончили пусть не вчера, но всего несколько месяцев назад.
Освещение тоже стало иным – яркий свет от плафонов на потолке. Привыкшая к полумраку Ева сощурилась. Перед ними выросла высокая деревянная дверь.
– Дерево, конечно, не настоящее, – пояснил проводник, не оборачиваясь, но словно бы читая удивление на лице девушки. – Мы изготовили подобие из особых прессованных водорослей. Остальное – подлинное. Мы постарались обставить помещение так, как выглядели подобные более двух сотен лет назад.
– А откуда вы знаете, что оно выглядело именно так? – спросила девушка, с интересом оглядываясь по сторонам.
– У нас остались риссунки в некоторых книгах, – сообщил мутант, подойдя к двери. – Их тексты, фотографии. Вы знаете, что такое фотография?
Она повторила это слово по слогам и покачала головой. Аэсс склонил голову, шупальца сползли с плеч и коснулись участка у косяка. На несколько секунд он замер, а потом выпрямился и толкнул дверь. Им навстречу распахнулась темная комната.
– Осторожнее, – предупредил он девушку, подавая руку. – Так вот, фотография, это... почти как рисунок. Особое устройство можно насставить на что-нибудь... как взгляд, и оно запечатлеет увиденное, как картинку.
– Вроде как отражение? – спросила Ева и, после секундного колебания, все же взялась за протянутую ладонь. Рука мутанта показалась непривычно холодной.
– Да, только не исчезает!
Он помог перебраться через порог.
– Сейчас, здесь есть выключатель. Я сам обычно им не пользуюсь.
Вторая рука протянулась куда-то, и вспыхнул яркий свет. Открылось помещение, основными деталями в котором были длинные шкафы, уставленные полками с книгами. Помещение, впрочем, оказалось не слишком обширным, да и полки забиты не до конца. У входа стояли стул, столик, а на нем пара коробок с обрезками бумаги. неподалеку, на свободном пространстве, громоздилось несколько больших горшков. Из одного стелились по полу водоросли, во втором пушился мох. Слева стоял аквариум, и в нем плавали многщупальцевые твари, напомнившие Еве знакомца по пещере, в которую они провалились в начале пути, только очень маленькие. Лесенка-стремянка, частично закрывавшая его, казалось не особенно нужной – даже до верхних полок можно было достать рукой.
– Вот так выглядели библиотеки... – произнес Аэсс почтительно.
– У нас тоже есть книги, – ответила Ева, разглядывая помещение и собранные в нем предметы, – Но я никогда не видела столько одновременно, в одном месте.
Девушка сделала несколько шагов, приблизилась к полкам, рассматривая корешки, но не решаясь коснуться.
– Вы приносили их оттуда, сверху?
– Да, делали вылазки. Наткнулись на два небольших хранилища, а дальше по одной, по две... Раньше было легче, а сейчас уже редко кто-то приносит что-то новое.
– Бумага такая... хрупкая, – это слово не очень подходило, но Ева не нашла, чем его заменить, – Я тоже находила... чаще не книги, а какие-то... записи. Некоторые рассыпались у меня в руках, другие оказывались сгнившими.
– Где? – живо заинтересовался Аэсс. Он казался взволнованным, глаза расширились и стали похоже скорее на кошачьи, чем на человеческие. Впрочем, он тут же прикрыл их, болезненно сморщившись от яркого света.

[Reylan >>>]

Ева задержала на его лице взгляд, чуть настороженный, но любопытный.
– В разных местах, – пояснила она, – Я ведь сталкер. Вы встречали наших сталкеров?
Она сказала это, не подумав, и тут же пожалела о своем вопросе: конечно, встречали, откуда же еще взяться безумцам и жутким легендам.
Но Аэсс, казалось, не заметил второй стороны вопроса – или просто выражал эмоции как-то иначе, не обычной человеческой мимикой.
– Лично я – видел мельком, – ответил он. – А если бы найти месста, где часто встречаются книги. Возможно, нам повезло бы больше. Я люблю книги! А вы – ссмелая девушка, – присвист в голосе стал чуть выше нотой.
Казалось, она удивилась.
– А в чем тут смелость?
Шипение прорезало тишину, словно рядом проползла большая змея, но исходило оно от Аэсса.
– Шутите? Не каждый решается быть сталкером.
От этого звука Ева невольно вздрогнула, но тут же постаралась улыбнуться.
– Каждый из нас владеет оружием. У кого нет оружия, тот погибнет, – слова эти звучали странным контрастом к ее хрупкой внешности и доброжелательной, немного печальной улыбке, – Каждому рано или поздно приходится стать немного сталкером. Если он хочет жить лучше, а не выживать. В этом мире все меньше нужных и полезных вещей. И у нас нет возможности их создавать. Мы можем лишь собирать то немного, что нам осталось от предков.
– А мы стремимся создавать, – задумчиво сказал Аэсс. – ради этого наши предки пустили в свое тело наших братьев-лессейх. Чтоб жить, а не выживать здесь, и иметь возможность идти вперед.
Слова об отвратительных щупальцах напомнили Еве тех, что она обнаружила присосавшимися к ней самой. Воспоминание заставило передернуться, и ее ладонь невольно прижалась к шее. Пока они говорили о книгах и находках, девушка немного забыла о жутковатом виде своего спутника, но сейчас ее внимание вновь вернулось к пугающим щупальцам.
– Это... – она колебалась, не желая обидеть его резким словом, хотя в мыслях вертелось: "ужасно, омерзительно".
– Выглядит странно, – нашлась она, наконец.
Он провел по щеке ладонью – тоже нечеловеческим жестом – кончиками пальцев, чуть надавив, будто проверяя, все ли на месте.
– Я понима... чувствую, что вы думаете, – признался он. – Лучше сказать об этом сразу. Но... Наши ощущения красоты – не есть ли просто привычка?..
В его голосе прозвучали странные интонации, но несомненно было лишь напряжение.
От его слов Ева почувствовала себя виноватой, и эта эмоция слегка заглушила чувство отторжения, которое вызывал в ней вид этих лессейх. Она отвела взгляд, бесцельно осмотрев комнату, и вновь вернулась глазами к мутанту.
– Дело не в... красоте, – попыталась пояснить Ева, она подбирала слова с трудом и делала паузы, – Я просто... не могу представить... как это можно терпеть внутри, в себе?
Аэсс стоял прямо и неподвижно, грудь его вздымалась мерно.
– Я вам как целитель скажу – в теле человека живет множество микроскопических организмов... ссуществ. Микробы, бактерии. Одни вредные, другие полезные. Мы их даже не замечаем. А еще у насс есть желудок и желчный пузырь – и мы тоже о них не думаем.
– Но эти, – она указала кивком на щупальца, – они живут и сами по себе. Я видела. Те, которых я... – она снова вздрогнула, вспомнив, – от себя отодрала. Они ползли сами.
– Да, но... это естесственно для насс. А для васс настолько непреодолимо отвратительно? – и чуть ли не первым чисто человеческим жестом он опустил голову.
Она помолчала. Это казалось ей отвратительным, и она понимала, что не сможет убедительно соврать и даже как-то смягчить свое мнение: для этого нужно было владеть не только выражением лица, но и самими эмоциями. Быть может это в принципе и возможно, и даже этих непостижимых существ можно обмануть, но сейчас она была не в том состоянии, чтобы пытаться.
– Я правда хочу попробовать это понять, – произнесла она после довольно длительной паузы, – Но это нелегко. Мне нужно привыкнуть.

[Мара >>>]

23 сентября. Лаборатория

Гармоза чуть ли не впервые не проклинала обстоятельства, а благодарила их. То, что таинственные реангенах... тьфу... да как их там – не были готовы, подарило ей повод вернуться в царство науки еще раз. Восторг девахи не омрачился даже тогда, когда охрана (видимо, все же вспомнив её) еще раз подвергла тщательному допросу и осмотру несчастного курьера. Гармоза с затаенной злобой и ехидной улыбкой еще раз разъяснила дурням кто она, куда идет и зачем. И теперь она добралась до черно-желтой некогда будки, из которой, как из кроличьей норы в старой детской сказке, она в прошлый раз попала в другую сказку, уже вполне настоящую.
– Хей! Это Айседора, курьер! Я пришла за полными склянками.
Тощая собака даже носом не повела в её сторону. Совсем обленилась, проклятая.
Из окна будки высунулась угрюмая неприветливая физиономия, хмыкнула и исчезла. Правда, спустя пару мгновений из-за двери показалась фигура целиком. Это был самый обыкновенный парень лет двадцати пяти. В его лице, если не считать хмурого выражения, не было абсолютно ничего примечательного. Он был из тех, чьи черты невозможно запомнить и описать, даже пообщавшись не один раз.
– Знать не знаю ни про какие склянки, – заявил он, рассматривая неожиданную гостью.
– Как это? – возмутилась курьер, гневно уперев руки в бока и настраиваясь если не на стычку, то на четкое заявление своей позиции, – вчера, значит, вам пустую тару доставила, обратно мне полную не отдали, в бумагах моих о доставке не расписались, а теперь в отказ? А ну давай сюда ваших главных! Уж они-то всё знают.
– Главных ей, ишь ты, – огрызнулся сторож. Тощая собака приподняла голову и тоскливо поглядела на курьера.
– Голову ты мне морочишь, вот что, – высказал предположение обитатель полосатой будки, подперев оную плечом и принявшись ковырять в зубах грязным ногтем. – Склянками у нас Макс занимается. А его уже поди... дня два не видал.
– Ай, какой ты хитрый или ленивый? Я у вас не работаю, и то больше тебя знаю.
– Ну и что же ты знаешь? – насмешливо уточнил парень.
– А то, что склянками теперь заведует Магдалена Мердок, – имя красивой девушки-ученого Айседора долго учила и теперь гордо оттараторила его без запинки.
– Серьезно? – оживился ее собеседник, – Чего же она такого натворила, что ее до склянок понизили? Никак боссу не угодила?
– Уж понизили там, или повысили – не моего ума дела, да только она сама мне обещала эти склянки наполнить и вернуть. Ты языком-то не чеши, сам пойди и спроси, чай ноги не отвалятся и язык не отсохнет.
Парень поглядел на Айседору с подозрением, подумал немного и предложил:
– Охота была скакать... А коли не врешь, еще и твои склянки тебе тащить. Пошли-ка со мной, раз утверждаешь, что тебя и правда ждут.
Деваха просияла лицом, отчего её физиономия, слепленная матушкой природой кое-как, стала комичной.
– Вот сразу бы так. Пойдем, касатик, пойдем.

[higf >>>]

Парень шагнул вперед, кивком пригласив Айседору следовать за собой, и повел ее по уже знакомой крутой и тускло-освещенной лесенке вниз. Тощий курьер насвистывала нечто разудалое по дороге, однако, если бы сторож будки в совершенстве знал уличный репертуар, без труда бы узнал «Яблочко».
Торссон был на рабочем месте. Собственно, он и не собирался его покидать, тем более что спешить было некуда. На работе он мог спать с тем же успехом, что и дома, а идти – меньше. Некман часто оставался на работе в периоды, когда требовалось работать ускоренно. Сейчас, когда быстрые практические результаты были одновременно и реальны, и перспективны, он не собирался уходить.
– Войдите, – раздалось изнутри в ответ на стук.
Дверь отворилась, явив взору начальника и его помощницы Кевина, человека, заведующего хозяйственными нуждами и обычно сидящего на проходной. За спиной завхоза маячила еще одна фигура.
– Тут вот, курьер к вам. За склянками, говорит.
– Да, я ее знаю, – подтвердил начальник лаборатории и попытался вспомнить имя. – Это... действительно курьер, она уже была здесь. А почему возникли сомнения?
– Сомнения? Какие сомнения? Да нет никаких сомнений. Ну, я, пожалуй, пойду, а вы тут разбирайтесь... – Кевин явно желал скрыться с глаз дотошного начальства как можно скорей.
Торссон только кивнул – он не старался вникать в хозяйственные дела, пока все шло своим чередом.
Деваха под взглядом этого серьезного человека как-то сразу оробела. Стянула с головы грязную кепку и смяла её в руках, потом промямлила, не поднимая глаз.
– Я ... это... пришла, как договаривались.
Слова куда-то наглым образом сбежали, оставив несчастную Айседору наедине с Торссоном.
– Спасибо, – вежливо, но коротко кивнул тот. – Принесли?
Он хотел побыстрее принять тару и вернуться к работе. Сейчас, без Макса, ее здорово прибавилось, особенно в связи с подготовкой экспедиции по его исчезновению и экстренных исследованиях. К тому же никто не отменял уйму повседневных мелочей, которые отнимали кучу времени и изрядно злили Некмана. Поэтому то, что девушка мнется, вызывало скорее раздражение, чем сочувствие.
Магдалена поднялась, оставив работу, и достала из шкафа по очереди две коробки. В них помещались уже наполненные склянки, и каждая весила прилично.
– Вот, – сказала она, поставив их на столе.
Айседора взглянула на них с неясной тоской в глазах: вот она сейчас взвалит их на себя, утащит вверх по лестнице, допрет, обливаясь потом и проклятиями до больницы и все. Найдут потом, как это часто бывает, другого курьера и никогда она больше в это волшебное подземелье не спустится. А здесь скляночки, баночки, колбочки – все такое интересное, непохожее на скучную пыльную бумагу и тюки с посылками, здесь люди не вошкаются, как крысы на свалках в поисках жратвы, здесь они делают что-то неземное, возвышенное, ужасно важное. Здесь можно почувствовать себя Человеком, а не тварью дрожащей.

[Reylan >>>]

Деваха попробовала сглотнуть ком в горле. Дерзкая но по сути нелепая идея свербила на кончике языка, вот-вот готовая с него сорваться. Что она теряла? Ни-че-го. Стоило попробовать.
– А можно я буду помогать вам?
И тут же продолжила уже с напором, чтобы не дать возможность сразу брякнуть "нет"
– Я могу убираться: чистить, мыть, оттирать. Принести, унести – это запросто. Вы не смотрите, что тощая. Я шустрая и тяжести таскать могу...
– Э-э-э, подожди, не так быстро... – попыталась остановить ее слегка сбитая с толку Магдалена.
Деваха запнулась на полуслове и сконфуженно замолчала.
– Так, – все еще несколько растерянно произнесла Магдалена, – Теперь по порядку. Ты хочешь нам помогать и ты много умеешь, судя по твоим словам.
Она скосила глаза на начальника и вновь вернулась взглядом к курьеру.
– А почему вдруг такое желание? Все те работы, что ты перечислила, прекрасно востребованы и в других местах.
Про востребованность Айседора могла запросто поспорить – и не такие шустрые месяцами не могли найти работу. Ну а как объяснить свой порыв этой красавице? Она, небось, и голода-то никогда не чувствовала и под забором не ночевала. Посмеется поди...
– В других не как у вас.
Курьер с неподдельным восторгом осмотрела лабораторные помещения, но окостеневший вдруг язык никак не желал излагать мысли четко и правильно.
– Вы не подумайте чего, я не из корыстного умысла. Не шпионка и не воровка. Да хоть у начальства у моего спросите, сколько ни работала никто слова дурного про Айседору не сказал. Куда не следует нос не сую, язык держать за зубами приучена.
Деваха еще раз перевела дух, а потом проговорила благоговейно.
– У вас ведь наука. А я всю жизнь мечтала хоть одним глазком...
Торссон повернулся и смотрел на девушку оценивающе и с интересом.
– Наука, – подтвердил он. – Но для этого нужно много знать. А вот мыть, чистить... это нам нужно, только пробирки бить не надо. Вот что – приходи пару дней в свободное время прежде, чем я решу – принять тебя или нет. Идет?
Ничем не примечательная физиономия курьера преобразилась от внутреннего ощущения совершеннейшего счастья и если верно было утверждение о том, что улыбка украшает человека, то сейчас невзрачная деваха была красива как никогда. И не важно, что ей еще не сказали: «Да. Вы приняты»; того факта, что не вытолкали взашей было вполне достаточно.
– Конечно, идёт. Бежит! Вот увидите, вы не пожалеете...
О чём мог бы пожалеть Торссон она не уточнила, зато быстро сгребла со стола одну из коробок, на удивление умудрившись не звякнуть медицинской посудой с ценным содержимым и, пятясь задом, вышла из кабинета. Через пару минут она молча, но все с той же блаженной улыбкой вернулась за второй коробкой. Айседора любила всех и готова была всех расцеловать, сдерживаясь только благодаря чудовищному усилию воли. Наука. О, это сладостное слово теперь будет ласкать её уши ежедневно.
Выволакивая вторую коробку, она даже вполне благосклонно попрощалась со сторожем будки и подмигнула тощей собаке. Жизнь налаживалась.

[higf >>>]

Глубокие подземелья. Ночь с 24 на 25 сентября
(с Reylan, конечно)

В каморке царила тишина и полумрак. Второе потому, что часть светильников-слизней отказались "включаться" после того как Макс провел эксперимент с целью выяснить, на сколько именно тычков пальцем у слизняка хватит терпения. Еще двоих он отодрал от стены, спрятал в коробочку и теперь сидел тихо и неподвижно. Не то дремал, не то просто задумался.
Внезапно снаружи послышался шум и дверь, ведущая в помещение, отворилась. Внутрь плавно вошли четверо... существ – назвать их людьми у обитателей верхних подземелий до сих пор не поворачивался язык. Щупальца у них были расположены по-разному, у одного и вовсе не видны – впрочем, вполне могли скрываться под одеждой, похожей на чешую.
– Васс хочет видеть мудрый, – довольно разборчиво, хоть и негромко, сказал один из них.
– Давно бы так, – жизнерадостно отозвался Макс, поднимаясь на ноги, – Нехорошо заставлять гостей скучать.
Уроды переглянулись, должно быть, обменявшись какими-то репликами между собой, но Максу ничего не ответили, только посторонились, став по обе стороны от двери, давай проход. Макс пожал плечами и вышел.
За ним последовала Крила, и последним – Джек. Их вели по коридорам, где не встречался никто из жителей. И, казалось, караульные скользили еще более плавно, чем в предыдущий раз.
В уже знакомом помещении было гораздо меньше существ, чем в прошлый раз – собственно, только Мудрый, который уже привычно не сидел на своем кресле, а стоял, глядя в стену, и едва приветствовал их взглядом. И, конечно, сами охранники – и Ева, которая уже ждала их. Спутники обрадовано подались к ней, но поговорить им не дали.
– Что вы собираетесь делать, если выйдете отсюда? – спросил Мудрый.
– Если? – переспросил Макс, подозрительно приподняв бровь, – Видимо, это самое "если" предполагает, что я должен дать правильный ответ.
– Это вы сами должны выбрать – можете дать и неправильный, – кажется, в голосе проступил намек на улыбку.
– И что же случится, если я дам неправильный? – продолжал гнуть свое Макс.
– Это я узнаю, когда вы его дадите, – серые щупальца в ушах зашевелились. Наверное, будь у них плечи, они пожимали бы ими – или это только мерещилось? Нервы...
– А как по-вашему? – ехидно переспросил Макс, – Домой пойдем, чего ж еще.
– Вы хотите узнать, будем ли мы рассказывать о вас? – Крила сердито зыркнула на него. – Нам придется объяснить наше отсутствие.
Джек, услышав слово "домой", удивленно уставился на Мудрого.
– Она правильно меня поняла, – кивнул тот. – Что вы скажете, вернувшись?
– Скажем, что встретили других людей, – неожиданно подала голос Ева.
Джек уставился на нее удивленно. Крила метнула быстрый взгляд, в котором больше всего было недоумения, но и мерцал огонек одобрения за удачный ход.
Мудрый неторопливо кивнул, коснулся зачем-то рукой стены и медленно шагнул за спинку собственного кресла.
– Я рад услышать такие слова. И все же даже это нужно знать не всем – а только тем, кто сможет и захочет протянуть руку без вскинутого в ней оружия.
Макс с усилием подавил в себе желание подискутировать на тему, кто из здесь присутствующих первым поднял руку с оружием, и произнес:
– Право слово, ведь мы же ученые. Исследователи, понимаете? Оружие мы используем лишь для защиты.
– Я говорю не о вас, – откликнулся Мудрый нетерпеливо, явно удивленный такой непонятливостью. – А о тех, кто не столь... миролюбив. Им рано будет знать сразу, понимаете?
– Ну, если только они не доберутся до вас как-то иначе... – пожал плечами Макс, – Но тот путь, которым явились мы, находится под охраной нашей лаборатории. Разумеется, я не могу ручаться, что из той пещеры нет других выходов...
– Он хочет сказать, у работников лаборатории хватает секретов, – пояснила Ева, – Они привыкли думать о том, что можно говорить, а что нельзя.
– Но они не обладают большой властью, – добавила Крила. – Не могут править остальными.