Звезда и смерть смерти Кощеевой или поход - contra, Диптих - сюжет второй

[Алеф >>>]

- Ах ты ж..., - начала было Марьюшка, а больше ничего прибавить не успела, ибо то, что увидела богатырка, отшибло память на слова еще хлеще предательского студня. Неизвестно доселе, что за колдовство применил Жар-птиц в целях спасения живота своего (а равно как и спины, головы, а пуще всего - хвоста), только вместо верного сивого мерина узрела Марьюшка здоровенную двугорбую зверюгу с презрительной мордой. От прежнего коняги осталась лишь серая масть да широкие, как суповые миски, копыта.
- И-а-а-а-а!!! - сотряс пески пронзительный вопль. Это ужасался одихмантьев конек, преобразившийся внезапно в пузатого серого ослика, метущего пески длиннейшими ушами.
***
А и бело и жгуче солнце пустыни, а и не щадит оно троих путников, что, пот со лба утираючи, да петуха драного вспоминаючи, идут на восход, ибо надо идти куда-то, чтобы среди песков безвестно не сгинуть стервятникам да ворогам лютым на радость. А и странен наряд героев наших, во халаты стёганые да в чалмы укутанных, а и гадок на вкус им, Одихмантия не считая, кумыс верблюжий, честное вино во флягах заменивший. А и страннее всего Емеле безутешному колдовство лютое, печь-кормилицу родимую в невесть что превратившее. А и катится по пескам белым тандыр на колёсиках, а и страдает Емельян, навоз верблюжий вместо угля честного в топку бросающий...

[Момус >>>]

Одихмантий отёр мелкие бисеринки пота и приложивши ладонь ко лбу, навроде козырька, обозрел окрестности
- Пиесоок - протянул иссохшим глосом витязь, отчего сложилось у спутников ощущение, будто в пересохшем арыке шелестнул гонимый ветром, этот самый песок - Нада вода искаить! Сами вада ни наийдём - зверь осёл - тут витязь в который раз злобно покосился на ушастое копытное. что меланхолично и покорно трусило следом, не проявляя воспетого присказками упрямства - у покарай тиебя ниебо!Зверь осиёл перёд пускать нада! Он вода наийдёт!
Вечно синее небо решило видно сжалиться над несчастным животным, потому как вдруг замахрявилось тучами, сверкнуло молниями и громыхнуло громом
Марьюшка расправила плечи
- Никак дождь будет!
Однако ж чаяния богатырки не сбылись. Ветер дунул с такой силой, с такой удалью, что люди и кони... и печи даже смешались. А потом разбойник ветер, свистнул зловеще и сыпанул как снегом зимой - песком, так то запорошило глаза. рот. нос. Стеной стал песок вокруг. И ушла из под ног, копыт и колёс земля...
А когда воротилась и стих ветер и улёгся многажды поминаемый песок, будь он неладен, то оказалось, что находяться герои возле каменной избы с остроконечным поверхом... да такой, что закрывала она полнеба

[Алеф >>>]

- Ить как же ж этакую махину строили?
Задрав голову так, что золоченый шелом пришлось придерживать, а то так и гляди - свалится, Марья Моревна обозревала невиданную домину. Вблизи чудо-изба смотрелась неласково: колючая, серо-желтая, под стать песку, из которого вырастала. Составляли ее огромнющие обтесанные каменья - ноздреватые, как куски заморского рафинада, всласть искупавшиеся в горячем чае, иссеченные ветром и песком. Богатырка принялась было считать каменюки, составляющие исполинскую грань, но сбилась на первой же сотне.
- Ну и ладно, - слегка обиделась Марьюшка и в отместку пнула ближайший камень пыльным сапогом.

[MjavTheGray >>>]

Момус и немножко Серый мяв

И не удержал Емеля-богатырь управления тандыром на колёсиках, и двинулась вперёд шайтан-арба заколдованная, и ударилась с размаху о кирпич избы непонятной... И загудела изба гулом странным, нечеловеческим, и пробормотал про себя Емеля слова недобрые, что за столом да при людях приличных и не говорит никто...
- Слушайте, прекратите заниматься вандализмом!
Друзья-герои обернулись и узрели странное существо. Ростом чуть поменьше медведя, только тело скорее кошачье, крылья как у орла и человеческое смуглокожее лицо. Глаза чуда-юда смотрели спокойно с некоторой долей возмущения однако ж.
- К вашему сведению это памятник архитекртуры и культурное наследие оставленое предками.
Зверь ещё раз внимательно обозрел незванных гостей.
- Вы собственно кто такие?
Вопрос сей. праздный за день сегодняшний друзьям уже довелось выслушать. И закончилось это всё, как раз возле странной избы. Так что ни настроя доброго и подъёма духу, фраза сия не добавила. Скорее даже обозлила.
- Кито я?! Ия тиебя сиичас биить буду - ломким, поелику горло было пересохше, но звенящим убеждением голосом проперхал Одихмантий.
Емеля тяжко вздохнул, миролюбец и миротворец, он плохо переносил манеру друзей сперва буркалы подбить, а потом поинтересоваться кому.
- Но-но - не спужался странный зверолюд - Укротите острия мечей ваших чаяний, А то руки повыдергаю.
Гибкое тело напряглось и стало ясно. что зверь ох как не слаб.
- Я кстати забыл представиться. Ахенотех восьмой. Я сфинкс. Так откуда столь необычно выглядящие экс
- Яйцо мы ищем, - прикидывая, успеет ли оглушить Одихмантия прежде чем станет поздно, ответил Емеля чуду-юду, - Яйцо. Со смертью кощеевой.
- Однако - в голосе сфинкса явно звучало удивление - Не скажу, что это имя мне совсем не знакомо, однако вот так... навскидку... Мне надо вспомнить всё досконально. Извините.
Ахенотех легко поднялся на крыло и в три взмаха скрылся за камнями.

[Алеф >>>]

- Ииииииээээххх, тоскааааа!
Марьюшка потянулась, сладко хрустнув спиной, и в который раз уже оглядела окрестности. Собственно, большого толку от оглядывания не было. Смотри-не смотри, песчаные волны бегут, взметается золотистая пыль, навроде как поземка по сугробам, колет бледное небо острым верхом иноземная изба. Чуть поодаль презрительно топырит губу серый двугорбец и взревывает обиженный судьбой осел. На спутников же, Емелю и Одихмантия, Марьюшка и прежде успела насмотреться, так что с их стороны ничего нового и вовсе ждать не приходилось.
- Нет, не пойму я, к чему такие вот земли на белом свете...
От скуки Моревна принялась разговаривать. Хотя слушали ее все вышеозначенные существа, но получалось все равно как бы сама с собой.
- Это вот что?
Негодующий перст богатырки ткнулся в белесое небо с пылающим бело-желтым глазом.
- Это что ли солнышко красное? А это?
Палец ткнулся в пыльные дорожные сапоги Марьюшки и горячий песок под ними.
- Это что ли земля-матушка? Ну а уж это вообще ни в какие ворота! Дворец - не дворец, изба - не изба... Тьфу, непотребство!
И Марья вторично пнула богатырской ноженькой серые камни памятника архитектуры.

[Момус >>>]

День белый, что прошёл в тоске тягомотной и жаре несусветной, мало-помалу но скатился таки к вечеру. Однако ж заместо ясной вечерней зореньки, столь любой сердцу Марьюшки и милой Емеле-романтику, наполз на мир мутноватый сумрак, в котором, будто головка сыра заплесневелого, каталось белесоватое солнышко.
Жар полуденный сменился холодом, столь ощутимым, что инда у Одихмантия, весь день возлияниям из запасов ныченных предавался, (периодически совершая прогулки от взглядов нескромных и скрываясь за стенами избы) щедро с любезной его сердцу Марьян-батыр делясь (Емел-батур змию зелейному в плен сдаваться отказался, крепость проявив великую, а так же на нездоровый живот сославшись), зуб на зуб попадал с трудом. а когда и вообще промахивался.
- Хиаладиина однака - заворачиваясь в плащ просипел витязь - Пилахой место. И-и-и. Совисем пилахой. Зилой Шайтан-Дэв пиеридумал.
- А что вы хотите, уважаемый - когда Ахенотех вернулся никто не услышал - после того что нечестивец Сет сотворил прекрасноким Гором, земля возрыдала плачем и иссохла от скорби
- Чиего? - в мифологических экскурсах Одихмантий был не силён
- Не важно.
Сфинкс чинно опустился рядом с компанией.
- Я тут несколько погрузился пучины воспоминаний...
- Пучит болезного - шепотом пробасила Марьюшка, обдав Емелю переггаром стойким. Богатырка-богатыркой, а добрая душа её чужих маяний не переносила
- Я пытаюсь донести до вас мысль, что с упомянутым вами Кощеем знаком. Что до яйца, сказать ничего не могу. Но проанализировав ситуацию...
- Пилахой силов - безапеляционно прервал нить рассуждений Одихмантий.
- ... пришёл к выводу, что могу вас отправить куда-нибудь в места более для вас привычные. Согласны?
Одобрительные возгласы героев слились в общий хор.
Ахенотех кивнул, рассмеялся так, что мороз продрал по коже, стукнул лапой по песку. И от того возник гул. будто удар пришёлся по пустому доспеху. Разрасстался он, ширился. заполняя собой весь мир, да так, что ноги подкашивались, а глаза пришлось зажмурить, и закрыть уши руками.
А как стих гул, да открылись очи, так узрели герои, что стоят они посередь лесной поляны и алеет в цвет маков полоска зорьки, только уже кажись рассветной.

[MjavTheGray >>>]

И стал тандыр бусурманский печью честной русской, одежда шутовская да нелепая - родной да лепой, и зазвучала в воздусях речь так же русская, словами, нечисть отгоняющими, да девиц юных во краску вгоняющими, исполненная. А когда перечислили герои всех дедов, прадедов и прочую родню как птаха разнесчастного, так и чудо-юдо-сфинкса, да с разгону по Насон Насонычу да по князеву наместнику проехались - так и обнаружили вкруг себя слушателей благодарных, рты восторженно разинувших, рогами да копытами украшенных, да с вилами в руках. А как вышло то, что слова бранные нечисть не отогнали, а наоборот - призвали - то нам неведомо, да и вам знать не стоит...

[Момус >>>]

- Срамотааааа! - восхищенно протянула Марья Моревна, разглядывая чертей, чертиков и чертят. Нечисть, она и есть нечисть - бесстыдная, беззаконная, условностями и приличиями в виде одежды себя не обременяющая, а потому все достоинства рогатых были налицо. Вернее... ну да, на те самые места, которые честной девице вслух поминать не пристало.
- Где? - разом оглянулись все черти, чёртики и чертенята. Не обнаружив ничего, окромя леса да кустов, кустов да леса, недоумённо уставились на богатырку. - Где срамота-то?
- Да вот же, - ткнула пальцем Марьюшка, заливаясь багровым румянцем и от смущения великого забыв, что указывать перстом неприлично.
- Уй-я! – от тычка богатырским пальчиком, коим Моревна на спор пробивала оловянную суповую миску, черт согнулся и позорно отступил за спины товарищей.
- Ну вот и всё, - шепнул Емеля Одихмантию. - Теперь только драться...

- Айяяя - радости в вопле славного степного витязя было столько, что даже соратники недоумённо шарахнулись!!! - Диратиса! Кируши! Биией! Симерть ваш пиеришла, шайтаны!
Одихмантия ни мало не смущало, многократно превосходящее по числености воинство супротивников. И ещё бабка надвое сказала, чем бы побоище сие завершилось...
Однако ж послышался мощный гул, в воздухе замерцал и вспух пузыряка переливающий всеми цветами радуги, лопнул затем с громким хлопком и на землю вывалился чудо-юдо сфинкс, навроде встреченного ранее, однако ж росточком поменьше и... похилее.
- А...э-э... Да пребудет с вами свет Амона - несколько неуверенно промолвило явление. - Я Небхепрура, племянник Ахенотеха. Дядя до крайности извиняется, но он был слегка взволнован и потому переместил вас не совсем туда, куда планировал... Ой, рога!!

- Уж куда хотел, не ведаем, - язвительно ответствовал свинксу Емеля, неуверенность чудища узревший, да способу побоища избежать обрадовавшийся, - да вот что мы сюда не желали, это уж точно!
- Хм... - один из чертей прокашлялся, давая понять, что желает молвить слово - Я не знаю кто вы и откуда свалились, однако ж как местный шериф, хочу заметить, что являетесь вы нарушителями границы штата и потому соблаговолите пройти, стало быть, под арест. В случае сопротивления - применим силу. Вы имеете право хранить молчание, вы имеете право на один бесплатный магический вызов. Вы имеете право на Голос Ада. Если у вас нет Голоса Ада, он будет предоставлен вам в судилище.
- А...хм... почтенный - подал голос юный сфинкс оторвавшись от зачарованного любования рогами разной величины у встречающей делегации - Да пребудет с вами милость Ра, а... где мы?
- Штат АДлер - гордо отозвался шериф

[Алеф >>>]

- Молчание хранить, говоришь?
Марьюшка насупилась и начала наливаться багровым румянцем. Любой, кто мало-мальски знал девицу-богатырку, увидев на ее щеках этакую зорьку, тут же отошел бы подальше и прикинулся бы ветошью. Да и не отсвечивал бы, а лежал, приужахнувшись, пока Марья Моревна не утихнет в своем праведном гневе.
- Какое там молчание, мне бы девичество сохранить в неприкосновенности! - рявкнула бокатырка и извлекла из ножен меч, полная решимости оборонять свое целомудрие.
- Ну и чего же ждёшь ты? - уныло вопрошал отважный Емеля непутёвого свинкса, - али не видишь, что смертоубивство сейчас случится? Ить кровь этих невинных на тебе будет, чудо-юдо ты бессовестное!

Сообщение отредактировал Алеф - 16-04-2010, 13:05

[MjavTheGray >>>]

Вздохнув, свинкс-недоросль начал бормотать что-то себе под нос. В отличие от своего дяди он явно был неопытен в колдовских делах, потому что несколько раз сбился, начинал всё с самого начала, подглядывая в какую-то книжку, которую вынул невесть откуда (ведь карманов не было у него, и Емеля, попротирав глаза, махнул рукой на не столь и вопиющую неувязку в сюжете), но наконец заклинание сработало, и вокруг героев начал крутиться вихрь воздуха.
И когда стены вихря уже почти скрыли от богатырей не особо гостеприимных жителей славного штата Адлер, увидели герои, как один толстый чёрт, пожав плечами, вдруг достал из воздуха большое яйцо, которое было когда-то золочёным, а теперь всё было уклеено надписями "Нихьт богатырен", "Ноу хироез", ....
А толстый чёрт, в свою очередь, за мутными покровами колдовского вихря увидел (во всяком случае очень хочется верить, что увидел), как Марья Моревна согнула богатырскую рученьку в локте, подняв к небу кулак, и другой ладошкой похлопала себя по мышце, заморскими лекарями бицепсом именуемой. Смотрела она при этом на того самого беса, который немного ранее так неудачно показывал богатырке свое мужское естество.

[Rockerok >>>]

совместно с Алеф

Итак, проснулся Федотушка, эдак с утреца после многодневного запоя у одной боярышни, да и осенила его мысль просветлённая, что когда-то велено ему было выступать в поход какой-то.
Проснулся мОлодец и спохватился… Обежал весь град столичный, а Марьи, Одихмантия и Емели и след уж простыл. Правда в нескольких развороченных тавернах, куда довелось добру-молодцу заглядывать перешептывались завсегдатаи, упоминая меж слов эпитеты бранные. Ещё в речах тех странных да негромких упоминались слова: «богатырь» или «богатырка» (кто их разберет, что они беззубыми ртами своими шамкают), «нехристь косоглазый», «белявый чёрт в саже», да всё про какой-то дым да кумыс твердили… А в одной из питейных купца местного отмачивали примочками разными, ибо не было на нём живого места – весь в ссадинах и кровоподтёках, помятый, тот даже слова сказать не мог, потому как и так толстая рожа его была похожа на одну большущую опухоль, на которой с трудом различались прорези глаз и рта, да дырочки от носа.
И все как то хуже и хуже на душе у добро-молодца от речей тех становилось и чувствовал Федот, что не к добру это все. Только явившись к Финисту, а заодно получив по шапке, за своё опоздание, узнал он о подвигах команды в городе, да приблизительное направление у охраны выпытал… Ну не то чтобы выпытал, а так - пару советов как от фингалов и синяков избавиться дал, ибо негоже статным витязям, дворец князя охраняющим, ходить в таком виде, да ещё когда все над ними посмеиваются, что не сумели с бабой русской совладати.
Узнав направление, в котором скрылись из виду городской стражи супостаты, Федотушке ничего не оставалось, как седлать своего буйного коня, да в путь выдвигаться.

Долго ли, коротко ли (но скорее коротко, потому как не любил наш герой долгие путешествия, да и не приучен был к таким утомительным переходам), однако выехал наш стрелец на поляну лесную, посреди которой стояло дерево раскидистое. А потому как полдень уж минул, а поесть на дорожку мОлодец не успел, решил он устроить привал в теньке. Солнышко все припекало, птицы кругом весело заливались трелями, лёгкий ветерок выдувал из головы все серьёзные мысли. Слез Федот с коня и…
- Что вам тут, медом намазано? – раздался откуда-то сверху недовольный голос. – Ходют и ходют, а потом ложки пропадают.
Стрелец наш ажно присел от неожиданности, благо портки сухи остались, ибо с утра маковой росинки во рту не было. Медленно, исходя из опыта операций по уничтожению нечисти в местных подвалах, что «метро» по-народному звались, не делая резких движений, мОлодец осмотрелся вокруг и токмо поднял глаза к небу, дабы восхвалить всевышнего за свою безопасность, как заприметил прямо перед собой чудо птицу. А как увидел эдакое лихо, так и дара речи на несколько мгновений лишился.
- Ну и чего стоим, кого ждем? – продолжал брюзжать жар-птиц. – Что за день такой? С утра посетители косяком прут. А у меня, между прочим, технологический перерыв!
Причину столь необходимого чуде-юде-жар-птицу перерыва Федот увидел тотчас же. На полянку, курлыкая, спустилась нежная сизая голубица. Спустилась и села поодаль на травке.
- Да какие такие ложки то? – запоздало опомнился Федот. – Да за кого ты меня принимаешь?
- Ну это я так, к слову, - чуть смутился подозрительный птах. – Говорю ж тебе – нет сейчас приема. Перерыв пятнадцать минут. Погуляй покамест.
- Сдался мне твой приём, - затараторил федот, снимая мушкет с плеча, потеряв всякий интерес к чудо птаху. В глазах, же человеческих, устремлённых на полянку читался чисто гастрономический интерес. Ну не любил мОлодец чудных говорящих чудо-юд, предпочитая им нормальных птиц. – Вот счас перекушу, чем бог послал, и поеду дальше.
- Эй-эй-эй! – жароптиц подскочил на ветке. – Ты это брось! Что значит «перекушу»? Убери ружье!
Но видя, что оголодавший стрелец голосу разума не внемлет, досадливо хлопнул крыльями.
- Ну ты сам напросился…
После чего особым образом взъерошил хвост, щелкнул клювом и…
И тут на Федота накатило… Да так сильно, что в глазах потемнело, да потом такое чувство появилось, какое бывает после посещения таких баб русских, что все соки из мужика могут выжать, за каких пол часа. Потом появилось чувство полёта, а когда зрение прояснилось, оказалось, что наш добрый мОлодец висит высоко над землёй, на макушки высокой ели, что с ещё поляны видна была. А раз макушка с поляны виднелась, то и стрелец видел всё, что на злополучно покинутом месте делалось. И дерево раскидистое, и коня своего видел, и голубицу, и трижды в уме проклятого жар-птица.
А жароптиц, не ведающий, что его уже трижды прокляли, и нимало оттого не страдающий, спорхнул с дерева и направился к голубице, коя уже успела заскучать.
- Ах ты ж, - только и вырвалось у мОлодца. – Перерыв у него? Счас я тебе то самое «перерывное» место и укорочу.
И хотя позиция для выстрела была очень далека даже от нормальной, ибо болтаясь на поясе, которым была подпоясана рубаха, не шибко постреляешь, но наш стрелец не даром носил своё прозвище, Федот стал прицеливаться.

[Алеф >>>]

А тем временем...

Итак, полупрозрачные стены вихря дрожали как марево над пыльной полуденной дорогой. Вихрь гудел. Одихмантий визжал нечто воинственно-радостное. Марьюшка громогласно поминала чертову матушку, бабушку и всю ихнюю женскую родню вплоть до троюродной сестры золовкиной свахи. Емеля рассудительно помалкивал, с опаской взглядывая вниз, где сквозь муть и круговерть угадывалась земля. И было до той земли ой как далеко. Емелин желудок взволнованно трепыхался где-то рядом с ретивым молодецким сердцем.

А потом та земля начала медленно приближаться, становясь все плотней и отчетливей, а вихрь мало-помалу замедлял свое движение, опуская отважных героев вниз. И все бы хорошо, да свинкс-недоучка видать так и напортил что-то в заклинании. Уже Емеля начал прикидывать, что до земли родной остается не более десяти локтей и облегченно завздыхал, успокаивая желудок, сердце и прочие потроха, как вдруг предательский вихрь взвыл последний раз, дрогнул и исчез. А славная троица бухнулась на приветливую полянку, где жароптиц как раз начал обхаживать симпатичную голубицу. И курлыкал, подобно голубю, и грудь распушал, и хвостом мел по зеленой травке.

Сперва на полянку брякнулась Марьюшка. Хоть и говорят, что всякая вещь, будь то наковальня или подушка пуховая, падает с единой скоростью, а только изобильная телом богатырка приземлилась первой, крепко прижав хвост похотливого жароптица. Следом ухнул Емеля, завершил же кучу-малу Одихмантий. А несчастный жароптиц с великого перепугу забил крыльями, затопотал лапами, рванулся и вырвался-таки из-под тройного груза, пожертвовав роскошным хвостом.

(с серым Мявом)

[Rockerok >>>]

Итак, продолжаем-с...

Готовый уже спустить курок, Федот вдруг замер от дествий, происходящих на поляне. После этого последовала длинная тирада непереводимых на русский язык местных наречий и треск ломающейся древесины. Видно когда жар-птаху хвост проредили, он сильно отвлёкся от поддержания Стрельца на приличной высоте и сила тяжести взяла своё, подломив-таки тот сук, на котором болтался добрый мОлодец.
Падал Федот не долго, но громко, повторяя вслух много раз тот самый непереводимый набор слов, упоминая между оборотами самого чудо-птаха и всех участников похода, начиная с Одихмантия и Емелей с его печкой, заканчивая Марьюшкой, которая первая же на перепуганную птицу приземлилась.
Пару раз задержавшись спиной на особенно крупных сучьях, которые под весом молодецкого тела не прогнулись или не проломились, стрелец рухнул на землю, приземлившись, аккурат в огромный муравейник, который и смягчил приземление. Зато разрушив логово насекомых, тело практически мгновенно оказалось атаковано миллионным полчищем мелких жалящих мурашек.
- Ой-оёёёёёй! Ой! О-о-о-ой!!! - Федот подскочил так, как даже в детстве не прыгал, и помчался куда глаза глядят в поисках какой-либо водной преграды, дабы омыть покусанное тело, да лишних пассажиров, что неслись вместе с ним по лесу скинуть.

[Алеф >>>]

- От же ж гада пернатая, свиномордая, толстозадая!
Марья Моревна никак не могла успокоиться, награждая недоученного свинкса такими словечками, что наверняка у бедолаги не проходила икота вкупе с брюшным урчанием и косоглазием. Да и было за что ругать! Земля-то твердая, падать-то высоко да больно, а кроме того, как уж выше было сказано, Марья грохнулась первой, приняв на свою могучую спину Одихмантия и Емелю. Степняк такому повороту событий невероятно обрадовался и слезать с богатырки отнюдь не торопился. Пришлось Марьюшке вставать и стряхивать с себя мужичков. После чего настроение царь-девицы было испорчено вусмерть.

Одно только радовало. Свинкс, каким бы свинксом не оказался, пожалел бессловесных животин да ненаглядную емелину печку. Марьюшкин мерин, мохнатый конек Одихмантия и печь-красавица ничуть не ушиблись и мирно стояли на краюшке полянки, в узорчатой тени.

Чуть поодаль из пахучей лесной почвы торчала изрядно облысевшая жароптицева задница. Подобно диковинным птицам страусам, кои, как говорят, водятся за морями-окиянами, перепуганный птах спрятался от жестокой действительности, воткнувшись башкой в землю и показав оной действительности полуощипанную гузку.

[MjavTheGray >>>]

- От чего ушли, к тому и пришли, - задумчиво молвил Емеля, поднявшись на резвы ноженьки и на лысого птаха глядючи, приложил уста свои шаловливые ко сырой земле матушке да и проулюлюкал рядом мордой птаховой бесстыжей так громко, что ажно хомяки да суслики лесные в разные стороны бросились.
От громкого емелиного голоса несчастный птах выскочил из-под земли как пробка из бутыли бонжурской шампанеи. Забил перепуганно крыльями, пролетел несколько саженей вперед и с размаху ударился в шершавый еловый ствол. По тому стволу и сполз, подергивая лапками и старательно притворяясь мертвым.
Одихмантий же ничего не сказал на это, только мечтательно щурил глаза-щелочки, а короткопалые руки держал врастопырку, словно все еще обнимал упавшую с небес Марью Моревну.
- Однако же надоть решать, куда дальше пойдем, - богатырка на всякий случай отшагнула подальше от обожателя да и голос ее был сух, как русло давно иссякшего ручья.
Емеля же, эффектом произведённым довольный весьма, птаха полумёртвого за ногу с земли поднял, и проговорил вслух, улыбку старательно пряча:
- А и зажарим сперва куру эту полоумную. Видно судьба ей таковая - cъеденной быть. Оно конечно, будь мы сейчас у врат кощеевых, завтрак мы бы отложили, ну да что уж поделать? Надо перед дорогой дальней сил набраться...

[Далара >>>]

Прикл просрочен, посему закрыт. У игроков есть три дня на то, чтобы одуматься, написать пост и попросить цензоров или админов открыть прикл обратно. В субботу тема будет перенесена в Архив.

Модератор Далара