Игра по чужим правилам, и на чужом поле

[Барон Суббота >>>]

– Это очень... необычный звук, – отозвалась Алейль, подходя ближе. – Мы чувствительны к подобным. Вы ведь не собираетесь его повторять?
– Не собираюсь! – истово закивал Сорока.
Единорог придвинулась еще и остановилась чуть ближе, чем в прошлый раз, но все равно на расстоянии – видимо, опасалась спугнуть добычу. Или все-таки не доверяла эльфу.
– Вы что-нибудь нашли?
Ответом ей послужила молчаливая загорянка, вынесшая охапку слабо трепыхающихся, разрезанных надвое растений.
Глаза просительно уставились на нее.
– А еще можете поймать?
Раздувшиеся ноздри выдавали, что некоторое недовольство в тоне не является глубоким.
– Там есть еще, – осторожно пояснила охотница, – но они все перерублены. Вас это не смущает?
– Это не очень важно.
Кивнув, Вхен так же молча вернулась к сбору самой необычайной "дичи", поверженной когда-либо ее стрелами. Корешки бродячей травы все еще предпринимали слабые попытки расползтись, несколько усложняя задачу.
Маэджана проследовала за ней, помогая собирать, и украдкой пихнула несколько отсеченных побегов и корешков себе в карман.
Брать Поль не стал отвлекаться на собирание гербария, а подошел к единорогу.
– Если этого, даст Бог, плата достаточна, мы хотели бы знать судьбу нашей спутницы.
Алейль вскинула голову.
– Я обещала спросить у леса, но за ответ ручаться не могу.
Она вскинула голову и на сей раз губы не шевелились, но невольные исполнители задания вампира услышали – словно бы песня началась. Тихая, мелодичная, переступающая мягкими тактами – и тут же взвилась бурей, режа слух, а потом ушла за пределы слышимости, оставив только странное ощущение внутренней дрожи. И завершилась коротким фырканьем, которого вполне можно ожидать от обычной лошади.
Лес принял голос в свое молчание, поймал на трепещущие листья, услышал ветвями, примолк, словно бы на миг замерзло все живое, как не бывает даже лютой зимой. И в этот миг Алейль казалась снежно-белой, словно бы ветер из легенд Гарэля очистил ее от шерсти и осыпал серебром.
Единорог застыла, подняв голову, и долго слушала то, чего не мог ощутить даже эльф.
Это молитва, подумал брат Поль. Она молится всему сущему, а значит – его Творцу, не зная ни книг, ни канонов.
И это было правильно.

[higf >>>]

Топаз. Совсем рядом...
(с Марой)

Мысль о том, что её вот-вот порвут на части, проглотят, частично переварят, отрыгнут обратно и скормят птенцам, была последней посетившей Мару до того, как она потеряла сознание. Опускаются с неба и хватают когтями свою добычу только птицы или иные пернатые и крылатые существа. Даже если её не сожрут, то могут уронить с приличной высоты, поэтому переплывая черное озеро беспамятства, зимняя не особо рассчитывала вернуться к живым. Однако данное себе обещание найти Рейлан и отомстить Еретику уже почти привычно заставляло бороться.
Едва только она заново обрела способность видеть и слышать, как тут же активно зашевелилась, что позволило ей понять сразу две вещи: первую, что она жива, цела и невредима и вторую – что руки её надежно связаны за спиной. Отчаянный порыв души заморозить все вокруг тут же улетучился. Нет, чтобы использовать свою силу Маре было не обязательно помогать себе пальчиками плести заклинания, но это то же самое, что сидя за полностью сервированным столом, есть с завязанными руками, вроде и можно, но жутко неудобно.
Догадка о птицах оказалась верна. Очнулась первокурсница действительно в гнезде. Под правым её боком теплело одно большое пятнистое яйцо, а пол левым другое. И прямо сверху, нависая над ней и загораживая солнце, был её похититель (или похитительница, окажись она матерью зародышам в яйцах), который должно быть хотел её накормить, тыкаясь клювом ей в лицо и выпуская желтую железистую жижу. От одного только запаха этой еды капризную гурманку с зимнего факультета начало тошнить.
- Спасибо, обойдусь, - пробормотала Кумудвати, пытаясь отодвинуть голову от сердобольного родителя птенцов как можно дальше.
Птица, впрочем, оказалась настойчива и, приглушенно клекоча – мешала еда – снова поднесла клюв к голове девушки. От насильственного впихивания пищи Маару спас неожиданный громкий треск, раздавшийся справа. Оказалось, что яйцо покрылось запутанными дорожками трещин, а потом из него высунулась голова в синем пушке. На сей раз родительский клекот был громким и одобрительным.

[Мара >>>]

(с Хигфом)

Рассматривая эту синь на голове птенца, находящегося в процессе вылупления из яйца, юная Повелительница сдавленно пискнула. Её синевласую ошибочно приняли за вывалившегося из гнезда отпрыска. Это, конечно забавно, и забота и кормежка, но что она будет делать, когда родителю вздумается учить её летать?
Продолжая упорно отползать к краю гнезда и надеясь, что птенец отвлечет на себя внимание большой птицы, Кумудвати вертела головой из стороны в сторону, пытаясь понять, как далеко от земли она находится и можно ли отсюда спрыгнуть. Связанные руки сильно мешали, и оставалось только гадать, каким образом и главное – зачем её связали. Материнская забота с этим фактом ну никак не увязывалась.
Увидев новорожденного, птица резко изменила свое поведение. Она подняла лапу и острый, как бритва, коготь распорол рукав форменного кителя Мары, открывая руку. Вторым движением он распорол кожу у запястье – неглубоко, но разрез набух красным и родитель подтолкнул птенца ближе. Тот словно уже знал, что следует делать – упал на дно гнезда по неловкости, поднялся и, тыкаясь в бок девушке, принялся клювом подхватывать скатывающиеся капли.
- Кровосос пернатый, - разъяренной снежной кошкой зашипела девушка, а в её ладони заискрился белый огонек.
Если веревки на руках как следует заморозить, они станут хрупкими. Однако ремни – упругие, удивительно прочные и эластичные – замораживались медленно и плохо, словно бы обладали большой сопротивляемостью. Зато холод почуял птенец и отскочил. Родитель, решив, что чадо уже напилось, тут же принялся залепливать ранку какой-то кашицей – как бы не той же самой, что перед тем пытался накормить зимнюю.
- В качестве соски для младенца меня еще ни разу не пытались использовать.
Разговаривать с бессловесным представителем животного мира все равно, что с самой собой. Придумав пять разных, но одинаково неправдоподобных объяснений странному поведению птицы, зимняя оставила попытки что-либо понять. Какими бы прочными не были веревки, а все равно рано или поздно замерзнут и лопнут. Лишь бы её к тому моменту не высосали досуха.

Сообщение отредактировал Мара - 24-06-2010, 8:37

[higf >>>]

Изумруд. Конец второго дня - начало ночи
(все, кто обычно)

Бард оперся на посох одной рукой, другую задумчиво поднял было вверх, вспомнил, что в ней до сих пор ладошка Рейлан и не стал ее выпускать, оставив руку там, где она и была. Откашлявшись (больше для виду, чем по потребности), он начал вдохновенную речь:
– Так вот, дорогой сородич! Э-э, – запнулся он, – ты ведь слушаешь меня?.. Эй, там!..
Пафос зарождающейся речи был загублен на корню.
– Я вас тут уже битых полчаса слушаю, – ответил мрачный голос, – но так и не понял, зачем вы пришли сюда.
– Нам пройти надо, – простодушно сообщил Хейлин, – через вот эти вот очаровательные пещеры и дальше. Но вот незадача, некий огненный предположительно демон, обалденных размеров, утверждает, что не пропустит, пока мы ему не поможем. Ну, я полагаю, ты и сам догадываешься, с чем он попросил помочь?
– И вы ему пообещали мою голову? – голос явно не стал дружелюбнее. Впрочем, холоднее – тоже.
– Не пообещали. Лично я за мирное решение проблем, но... меня тут не все поддерживают. В общем, если ты вдруг решишь оставить эти коридоры и перестать пугать бедных маленьких гномов, все будут очень рады, – и Хейлин утвердительно кивнул, окончив отповедь.
– С какой стати я, ученик Ар-Эрриала, стану это делать, – надменность, воистину достойная эльфийского принца, проскользнула в голосе. – Я борюсь со злом!
Бард замялся.
– Ну, это похвально... А я вот просто хочу назад свою память. Наверное. В общем, насчет зла не знаю... кстати, ты это про гномов или про ту огненную тварь?
– Это темные гномы-демонопоклонники, – пояснил голос. – А что с твоей памятью? Она у Рфыгыра?
Тот замотал головой, хоть и не знал, может ли его видеть собеседник. Странная вообще складывалась беседа...
– О нет, – сказал он, – память моя, будь она неладна, у такого дружелюбного толстячка по имени Вейтан, если это о чем-то тебе скажет. Собственно, у моих спутников точно такая же проблема. И... нам, в общем, надо идти. А мы не можем, потому что демон. Вот так.
Выражение лица у Хейлина к концу монолога абсолютно разгладилось, а в глазах было прямо-таки написано: "Ну что, здорово я все объяснил, правда?"
Тишина, воцарившаяся в ответ, казалась недоуменной, словно бы словам мага нужно было время, чтобы из каши в голове вопрошающего сварилось что-то съедобное.
– Вы с кольцами, что ли? – откровенное недружелюбие сменилось удивлением.
– С ними! – Хейлин радостно вытянул свободную руку вперед, демонстрируя неведомо кому указательный палец с колечком. Потом, словно устыдившись этого наивного порыва души, убрал руку "на место".

[Хелькэ >>>]

– Вот это встреча! А меня Ильен-Анн зовут! – затем невидимый эльф словно устыдился горячности порыва и протянул: – Понимаю. Но бросать святую борьбу только потому, что это вам нужно? На своей клетке я бы, конечно, помог...
– Подожди-подожди, – солнечный потряс головой. – Я про святую борьбу вообще ничего не знаю, и про клетки как-то тоже не понял... на своей, говоришь? Ах да, я Хейлин. И, – он вспомнил, в кои-то веки, о правилах совсем хорошего тона, – ты к нам не выйдешь, раз уж мы познакомились? Дурного не сделаем. Не сделаем ведь? – уточнил он у спутников.
Гимир кивнул и демонстративно промолчал, предоставляю брату самому вспомнить, что не все тут миролюбивые.
– Не сделаем. Если только нам не покажется, что и он что-то дурное задумал, – уточнила Рейлан.
– Я не боюсь.
Коридор внезапно стал чуть просторнее перед поворотом – от стены отделилась фигура в плаще, который тут же перестал сливаться с камнем так, что можно было пройти рядом и не заметить. Эльф приблизился и оказался ростом с Гимира, так что ему тоже приходилось пригибаться. Белобрысый, которому это надоело до зеленых демонов, посочувствовал обитателю поверхности, который провел здесь не один день.
Голубые глаза собеседника в неярком свете казались почти серыми, а светлые волосы были изрядно запылены.
– Гимир, – сообщил старший брат, – но можно не запоминать, мы вряд ли еще встретимся.
– Сперва нам надо разойтись, – резонно заметил эльф.
Рейлан смерила эльфа недоброжелательным взглядом и промолчала.
Хейлин же, ничуть не скрывая здорового любопытства, рассмотрел новоявленного с головы до ног, убедился, что ничего, внушающего ужас, тот собой не представляет, и украдкой облегченно вздохнул.
– Так насчет темных гномов... – напомнил он. – Поклоняться демонам – это плохо?
Нет, реалии собственного мира он помнил четко. И слово "демон" в его мире ничего хорошего не означало; однако сейчас ("Опять", подумал бард с мысленной полуулыбкой) они находились далеко не в своем мире.
– Вы, наверное, были в нашем городе? – ответил тот вопросом на вопрос. – Должны были – чаще всего Игра начинается там.
Бард кивнул.
– Еще как были. Вот этот, кхм, чудесный инструмент, – он повернулся, показывая формингу, уже почти ставшую ему ненавистной (куда ей было сравниться с его чудесной лютней?), – как раз оттуда.
– И как по-вашему – где лучше? Красивей, правильней?

[Reylan >>>]

– По-нашему: там гораздо приятнее, – встряла Рейлан, – Наверное, именно поэтому ты не с ними. Признайся честно, тебя оттуда выставили за твой скверный характер?
Ильен-Анн смерил девушку надменным взглядом так, будто она была одета не в дорожный плащ и вполне приличную дорожную же черную одежду, а в крестьянские тряпки не первой свежести.
– У нас свет и хорошо, а здесь тьма. Вот я с ней и борюсь!
– И как успехи? – Рейлан одарила борца за добро и справедливость не менее презрительным взглядом.
– Раз демон прислал сюда вас – значит, я им крепко насолил, – с удовлетворением произнес эльфийский диверсант.
– А что же вы, – подал наконец голос Хорн, не без робости выглядывая из-за спины Гимира, – один с тьмой боретесь?
– А почему бы и нет? Не приводить же сюда армию.
Да уж, правильная осада этого подземелья и тем более штурм его, по прикидкам Гимира, были делом практически невозможным.
– Так значит, ты – борец за идею? – заинтересовалась Рейлан. Беаперспективное приложение усилий всегда казалось ей делом странным. А те, кто не отказывается от подобных идей – и подавно.
– Мне кажется, ты вкладываешь в эти слова не то, что я, – пожал плечами эльф. – Но можно сказать и так.
– Послушай, а ты не мог бы на время взять отпуск?
– Это как?
– Да так, очень просто. Отправляйся домой, навести родных. А потом снова возвращайся к своей идейной борьбе, – пожала плечами Рейлан.
Эльф уставился на нее с недоумением.
– Я тут сделал такое убежище! Учитель будет гордиться. И зачем мне надо теперь уходить?
– А как он о нем узнает? Чтобы гордиться? – с искренним любопытством поинтересовалась зимняя.
– Да узнает как-нибудь... – задумчивость прокралась в доселе уверенные нотки.
– Если местные придумают таки способ тебя отсюда выкурить, то вряд ли. Думаешь, они тебя живым отпустят?
– Им меня не взять, – заверил Ильен-Анн. – Я же лучший ученик следопыта Ар-Эрриала!
– И что? – со скучающим видом отозвалась Рейлан, – Будешь до старости в этом тоннеле торчать?
Похоже, этот вопрос смутил борца с тьмой.
– Ну надо же действовать! – произнес он почти жалобно после короткой паузы.
Зимняя поглядела на лучшего ученика следопыта как-его-там с некоторым сочувствием. Затем перевела вопросительный взгляд на Хейлина: быть может, тому будет проще разобраться в загадочной эльфийской душе сородича?
Однако тот заговорил, как ни странно, совершенно на другую тему:
– А скажи-ка... – бард хотел было обратиться по имени, но понял, что без подготовки не сможет, – как ты сюда вообще пробрался?
Эльф фыркнул.
– Зачем мне говорить? У каждого свои секреты. А если вы потом Рфыгыру расскажете? Вы же мне не братья и не союзники, у вас свои дела.

[higf >>>]

Солнечный поднял одну руку, показывая, что сдается и спорить вообще не собирается.
– Я просто подумал, – объяснил он, – может, можно через эти горы пройти не только тем путем, который треклятая огненная тварь загораживает...
– Все, что я могу сказать – у меня это заняло несколько дней – с важным видом посвященного пояснил следопыт.
Рейлан досадливо поморщилась и обернулась к Хейлину, демонстративно не обращаясь к борцу с тьмой.
– Слушай, Хейлин, он мне надоел. Давай предложим ему выбор: либо он помогает нам выбраться отсюда, минуя треклятую огненную тварь, либо мы выносим его отсюда оной твари в уплату.
– А я ведь с самого начала сказал, – грустно молвил Хейлин, взглянув на "пещерного" эльфа, – что у нас нет вариантов. Или так, или так. Но мне бы, правда, не хотелось... но если придется...
Он пожал плечами, все с тем же выражением неизбывной печали на худеньком личике.
– Вы нарушите свое слово? – рука следопыта нырнула к поясу неуловимо быстро, и легла на перевязь с метательными ножами.
– Да больно надо, – фыркнула Рейлан, – мы честно подождем, пока ты опять сольешься со своей стенкой, и сами меры предпримем. А мне так совершенно без разницы, одного тебя морозить или весь тоннель. Весь тоннель даже приятнее. После общения с твоим огненным приятелем мне до смерти захотелось чего-то освежающего.
– Соглашайся, мужик, – добавил Гимир лениво-дружелюбно. – Она ежели сказала, что заморозит – значит заморозит. Ежели приласкать обещала – все равно заморозит. Вот если что хорошее... А если вовремя смыться – может, и повезет.
Похоже, в совокупности презрительная мина Рейлан, мировая скорбь на лице эльфа и явное сочувствие на физиономии Гимира убедили следопыта – именно так все и будет.
– Хорошо, – ответил он. – Мне действительно надо рассказать все учителю. Но я непременно сюда вернусь. Надеюсь, мы больше не свидимся!
И он гордо поклонился, видимо, считая, что сохранил достоинство.
– Мудрое решение, – поддержал его Хейлин. – Искренне желаем всяческой удачи.
Скорбь на его лице медленно, но верно уступала место облегчению.
Тень исчезла в коридоре, слившись со стеной и все, особенно Хорн, ощутили облегчение – он явно уносил с собой защитные чары.
Некоторое время было потрачено на то, чтобы найти гнома-проводника – должен же был кто-то засвидетельствовать их успех великому и труднопроизносимому. Тот дошел до недоступной прежде шахты, еще раз попросил никому не рассказывать, что он сперва убежал, и они направились в обратный путь.

[Хелькэ >>>]

Прием у предводителя гномов был не менее горячим, чем в прошлый раз – к сожалению, не в плане душевного тепла, а самой что ни на есть настоящей жарой, от которой хуже всех чувствовала себя зимняя. Гимир втайне надеялся, что тот на радостях подарит им что-нибудь магическое, например – волшебный меч. Но то ли демон оказался скуп, то ли ему это просто в голову не пришло. Во всяком случае, словно свое он исполнил, и уже другой проводник повел четверку к выходу. Снова череда тускло освещенных, негостеприимных тоннелей. Белобрысый уже начал сомневаться, не кружат ли они, а то и вовсе идут ко входу.
Но тут проводник остановился и быстро нажал какой-то камешек. Очевидно, изнутри ничего произносить не требовалось – камень поехал в сторону, и взглядам открылась во всей своей широте – со склона высокого каменистого холма – густая темная синева входящей в свои права ночи.
– Ну наконец-то, – с облегчением произнесла Рейлан и огляделась. Похоже, пора было искать ночлег.
– Да уж, – не смог не согласиться Хейлин. Пусть тут, снаружи, было уже темно, но облегчение, которое солнечный эльф испытал, наконец покинув гномьи владения, было поистине ни с чем не сравнимо. – Что, получается, еще один... этот... квадрат прошли? Дальше-то куда пойдем?
– А пусть большой и умный решает, – съязвила Рейлан, стрельнув взглядом в Гимира.
– Границы-то вроде не было еще, – сказал Гимир. – Те, кто не хочет ничего решать, а только упрекать других, могут идти отдельно.
– Такого пожалуй упрекнешь, – буркнула Рейлан и принялась спускаться с холма, точно и правда решила последовать мудрому совету.
Бард всерьез забеспокоился.
– Эй, эй! Рейлан, ты куда? Гимир... ну это же неприлично, честное слово!
Хорн тем временем просто уселся на землю, прямо на вершине холма, и с несчастным видом обхватил колени.
– Я предлагаю сменить командира отряда, – спокойно, но холодно объявил старший брат. – Когда постоянно спорят – хорошо для королевских министров, но в экстренной ситуации, а тем более в бою – кончится фатально для всех нас.
Лепящий поднял голову.
– Так у нас... все это время был командир?
Хейлин прыснул.
– Это наш давний уговор с Хейлем, – пояснил Гимир, укоризненно глянув на брата. Когда нас было трое, мы договорились, что когда ситуация требует быстрых решений, особенно в схватке – командует кто-то один, и его слушаются беспрекословно.
Рейлан тем временем продолжала спускаться, и ее фигурка в черной одежде уже почти слилась с ночной темнотой.
– Ну нет, – вздохнул Хейлин, – так дальше продолжаться...
Дальше договаривать он не стал и бросился догонять зимнюю, подсвечивая себе дорогу посохом.
– Рейла-ан! Ну подожди!

[Reylan >>>]

Зимняя остановилась и, дождавшись эльфа, негромко произнесла.
– Ну чего ты так вопишь? Всю местную нечисть созвать сюда хочешь?
– Так ты же уходишь, – оторопев, объяснил бард. – А я пытаюсь тебя остановить. Героически. Бегу, не разбирая... ну ладно, разбирая дорогу, но с трудом!
Он приглушил свет посоха, так что огонек на навершии едва теплился.
– А ты правда уходишь?
– Нет, конечно, – успокоила его Рейлан, – Сам посуди, куда мне от вас деваться. Твой брат пока что меня не настолько достал, чтоб я решила отомстить ему, сорвав нашу миссию и поплатившись и собственной памятью... А с холма нам все равно спускаться, и когда наш лидер перестанет кипятиться и пораскинет тем немногим, что имеется в его черепушке, он тоже это поймет и спустится следом.
– Может не спуститься, – бард ухмыльнулся, – из вредности. Но все-таки... чего вы все спорите и спорите? Это не прибавляет веры в наше светлое будущее.
– Никогда не любила высокомерных напыщенных мачо! – пооткровенничала Рейлан.
Эльф озадачился.
– Мачо – это что такое? Никогда не слышал. Это не едят?
После подобного предположения зимняя не смогла сохранить серьезность и прыснула, прикрыв лицо ладонью.
Тем временем Гимир тоже стал не спеша спускаться.
– Пошли, что ли, – обернулся он к Хорну, затем продолжил путь.
– Угу, – отозвался тот, вставая. Послушно зашагал следом, но все-таки задал вопрос: – А вы с девушкой не думаете, ну... помириться? Чтобы больше не ругаться?
– Как? – не оборачиваясь, спросил белобрысый. – Девчонки, они все такие.
– Что, правда все? – Лепящий был ошарашен. – Такие язвы?
– В основном, – пожал плечами Гимир. – Не, бывают, конечно, и тихони, но если близко общаешься – все равно иногда кусаются. А если уж чего втемяшили себе в голову – не разубедишь.
– Кошмар, – честно сказал Хорн. – Никогда не стану общаться с ними. В смысле, близко.
– Ну, это ты зря, много потеряешь, – дружелюбно заметил воин. – Просто будь осторожен и не давай себя поймать в ловушку.
Тем временем они приблизились к спустившимся ранее. Место, на котором те стояли, поросло невысокой, с трудом выживающей здесь травой – ну лучшего неподалеку не наблюдалось, а звезды только подчеркивали сгустившуюся темноту.
– Привал будем делать? – спокойно, словно ничего не случилось, спросил Гимир.
Рейлан едва заметно пожала плечами, давая понять, что не собирается выдвигать предложений.
Хейлин некоторое время попереводил взгляд с одного на другую, потом посмотрел на Хорна (Лепящий испуганно воззрился в ответ), и наконец сказал:
– Будем, куда денемся. Приваливайтесь.

[higf >>>]

Топаз. День второй
(в соавторстве всех нижевыложивших)

Наконец единорог встряхнулась и вновь стала такой, как была.
– Ваша спутница недалеко отсюда, – услышали они тихий голос. – Я могу дать проводника. Если вы, конечно, не хотите иной награды.
– Взамен или в дополнение? – деловито уточнила Маэджана.
– Взамен, – в тон ей ответила Алейль.
Маэджана приуныла и покосилась на спутников. Вряд ли они согласятся на что-то другое, пусть даже очень ценное.
– Менять человеческую жизнь на что-то не по заповедям, – склонил голову священник. Загорянка согласно кивнула. Маэджана надулась и смолчала.
– Мы шли за госпожой Кумудвати, – уверенно сказал Сорока. – И будет...не правильно, если мы повернём, осмелюсь доложить.
– Да будет так, – подвела итог Алейль. – Ваша спутница здесь и, кажется, невредима, чтобы найти ее, вам надо будет пройти... Впрочем, я дам проводника.
Снова тень звука, догадка о зове, который нельзя услышать. В траве раздался шорох, и оттуда на вытоптанную площадку выскользнул маленький зверек, уже знакомый Вхен – он или точно такой же прятался в кустах.
– Следуйте за ним и... Удачи вам! – серьезно пожелала Алейль.
Маэджана шагнула ближе к Азре и прошептала, кивая на зверька:
– А когда доведет, то это... можно подумать и о бульоне.
Слова воровки напомнили загорянке о забытом в суматохе вопросе.
– Скажите, уважаемые, а какие еще звери в вашем лесу... ну... вроде вас и тех птиц? Не совсем животные? Нам ведь надо на кого-то охотиться.
– Еще есть кроты, но они редко показываются наверху, – ответила единорог. – И белки. Остальные – такие же, как в ваших лесах. Хоть я и не знаю, какие леса у вас, и могу ошибаться.
Гарэль тяжело вздохнул, предвидя неизбежное пролитие крови, но ничего не сказал.
– Да не оставит вас милость Тэзерата, – прижала руку к сердцу загорянка, прощаясь с Алейль.
– Больше травы, хорошей и разной, – проявила вежливость и Маэджана.
– Да благославит вас Создатель всего сущего, – брат Поль передумал осенять Алейль крестным знамением, и лишь поклонился. Зверек уже прыгал в нетерпении.

[Reylan >>>]

– Быть может, пойдём, друзья? Госпожа Кумудвати может... перенервничать? – в том, что что-то здесь может причинить чародейке реальный вред Гарэль сомневался – помнил её волшбу во время пересечения моста.
Маэджана одарила эльфа насмешливым взглядом.
– Еще может случиться так, что мы окажемся невовремя. Вдруг ей понравилось? – намекнула она, не желая забывать свою версию относительно того, зачем странным местным разумным люди. Услышав это, Вхен снова густо покраснела, а точнее потемнела лицом, и устремила взгляд в землю.
– Тогда мы извинимся и уйдём, – несколько напряжённо отозвался Гарэль, нервно дёргая ушами.
Покраснеть, подобно загорянке у него не получалось, однако своё душевное смущение эльф выражал всей позой и выражением лица.
Священник же толком не понял, о чем толковали его спутники, а потому просто устремился за хомячком. Тот вел их без всякой тропинки, что неудивительно для зверька, но не очень приятно человеку, и будь этот лес таким же, как в первой клетке – отряд застрял бы надолго. А так они только успели основательно запыхаться и проклясть своего проводника – чего тот, разумеется, не понял – как он розовым пятнышком запрыгал у ствола высокого дерева, увенчанного сложенным из толстых сучьев гнездом.
– Кажется, мы пришли, – произнес брат Поль.
Он готов был подниматься наверх, но опыт подсказывал, что этот выбор не будет лучшим для остальных. Охотница задрала голову, задумчиво разглядывая невиданных размеров гнездовье и размышляя, что же делать. Попытаться докричаться до госпожи Мары? Но совершенно не ясно, в сознании ли та, жива ли – может ли откликнуться. Да и кто этих птиц знает? С другой стороны, лезть туда тоже затея сомнительная. Как говорили у нее на родине, ну залез ты в логово тарха, а дальше что? С луком там не развернуться, с ножом она не так ловка, да и не совсем птица Мару похитила.
Загорянка украдкой покосилась на эльфа. А ну как кинется пернатой в лапы, как той кобыле однорогой, да восхвалять станет?

[Aertan >>>]

– Я думаю, нам стоит спрятаться, – задумчиво сообщила воровка, разглядывая дерево, – И пусть ушастый снова посвистит, как он умеет. Посмотрим, что оттуда свалится.
– А если это будет госпожа Мара? – резонно возразила Вхен.
– Ну так и отлично! – оживилась Маэджана, – Тогда и лезть не придется.
Гранатовые глаза пораженно расширились. С чувством юмора у охотницы явно было не слишком хорошо.
– Так нельзя, – на всякий случай озвучила она очевидную мысль. – Уважаемый, – обратилась загорянка к эльфу, – вы ведь ладите с животными. Может, вы взберетесь в гнездо и поговорите с этой птицей? – Подумав, она добавила: – А я, тем временем, заберусь туда с другой стороны и попытаюсь помочь госпоже Маре.
– Я попробую, – серьёзно кивнул Сорока и полез вверх. Получалось у него это не настолько ловко, однако, эльф, он эльф и есть. На дерево всегда влезет, да ещё и песню сверху споёт, если будет настроение... Гарэль петь пока, вроде не собирался – просто упорно лез вверх.
– Я могу чем-нибудь помочь? – неловко спросил священник.
– Попросите Творца о помощи нам и госпоже Маре, – совершенно серьезно предложила охотница.
– Хорошо, я буду молиться.
– Молитесь о том, чтобы наша целомудренная подруга не узрела наверху нечто, что заставит ее сверзиться вниз, – она ехидно скосила глаза на охотницу, – Сломанные кости не так легко лечить, как царапины, а?
Вхен запнулась на половине шага и бросила короткий испуганный взгляд на Маэджану.
– Для сращивания костей травы особенно не помогут, – не слишком убедительно солгала она и поспешила к дереву.
Маэджана направилась следом и уселась чуть поодаль, дабы наблюдать за восхождением. Ну и, если ее трагическое предсказание сбудется, за полетом.
Брат Поль исполнял свое обещание. Положив на землю крестик и глядя на него, он, не спеша, встал на колени и принялся шептать:
– Господи, спаси и сохрани!...
Сумка с вещами улеглась на траву, туда же отправились лук и колчан. Убедившись, что мужчинам ее не видно, Вхен сбросила и халат, оставшись, стыдно сказать, в одной рубахе и шароварах. Поразмыслив, она скинула и обувь.

[Мара >>>]

Маэджана смерила ее любопытным взглядом.
– Не слишком соблазнительное бельишко, – заметила она.
Священник покосился на Маэджану, потом вспомнил, что отвлекаться от молитвы тоже грешно, и снова зашевелил губами.
Загорянка снова потемнела лицом и сдавленно заметила:
– Лучше бы помогли, уважаемая.
– Да я с удовольствием! – с готовностью приподнялась Маэджана, – Где расстегнуть?
– Не надо ничего расстегивать! – испуганно шарахнулась Вхен. – Меня надо всего лишь подсадить до нижней ветки.
Она демонстративно подпрыгнула. Из-за невеликого роста, достать до ветки действительно было проблематично. Впрочем, что-то подсказывало, что еще одна сальная шуточка и загорянка рванет от Маэджаны с такой прытью, что доберется разом до самого гнезда.
Маэджана, однако, ограничилась тем, что подошла к дереву и, сцепив между собой пальцы, присела на одно колено.
– Обопрись на мои руки, – предложила она.
Недоверчиво покосившись на воровку, будто ожидая, что та ради злой шутки просто расцепит пальцы в самый неподходящий момент, Вхен все же последовала совету.
Маэджана оттолкнулась от земли, без видимых усилий подтолкнув охотницу вверх, так чтобы та могла уцепиться за ветку. Так все и случилось. Справившись с самым сложным этапом, Вхен сноровисто засновала по надежным крепким ветвям. Она старалась не шуметь, то и дело поглядывая, где находится Гарэль. Только убедившись, что тот уже забрался в гнездо, она осторожно подобралась к нему с противоположной стороны и заглянула внутрь.
Кумудвати все так же упрямо морозила веревки, которые, как ни в чем не бывало, продолжали гнуться, но не ломаться. При этом попытки насторожили птицу, которая подошла ближе и поглядывала на девушку черным глазом, в котором светился вполне человеческий разум. Она снова заклекотала – так, словно говорила что-то на чужом, непонятном языке и придвинулась ближе, разинув клюв и глядя на Мару даже не то что угрожающе – с предупреждением. Мол, еще одно движение... Мысленно помянув всех темных богов своего мира начиная от Лораны и заканчивая Загратом, зимняя подняла глаза вверх.

[Барон Суббота >>>]

– Эм..о...уууу, – смесь звуков не складывалась ни в одно известное ей слово.
– Хей-най! – оччень знакомо раздалось сзади.– Приветствую тебя, дитя Отца Ветров. Я Гарэль Сорока, а как тебя зовут?
Да, это был он. Легко перебросив гибкое тело через край гнезда, эльф внешне спокойно и вполне дружелюбно улыбаясь пошёл к птице. То ли специально, то ли невзначай, он двигался так, что следящее за ним пернатое как бы само отвернулось от Мары.
Чья-то рука неожиданно закрыла рот волшебницы и заставила повернуть голову. За спиной Кумудвати пряталась смуглая маленькая охотница, прижавшая палец к губам. В этот момент она беззвучно молилась Тэзерату, чтобы колдунье был знаком этот жест.
Мара от второй неожиданности подряд выронила замораживающий шарик, если такое вообще можно было сделать со сгустком энергии. Арктический холод с полюсов вечно заснеженного мира закатился прямо ей под спину, заставив подпрыгнуть на месте и зашипеть от боли.
Первокурсница зимнего в этот момент проклинала веревки так, что выпускники ночного позавидовали бы, пообещав себе, что как только освободится от пут, устроит на этой поляне ледниковый период.
Клюв обернулся к эльфу и, раскрывшись, что-то застрекотал в ответ. Гарэлю казалось, что это не просто звуки, а речь, но увы – он не понимал ни слова.
– Не понимаю, – он развёл руками и отразил лицом всю свою печаль по этому поводу. – Эллано лэ ниа вас дорриен?
Увы, мимические возможности птиц не очень богаты, а если сказать откровенно – близки к нолю. Поэтому ответное недоумение было выражено только взглядом. В этот момент послышался громкий треск – это лопалось второе яйцо. Вхен, пытавшаяся перерезать путы колдуньи, замерла, со всей ясностью понимая, что сейчас пернатое обернется и заметит ее. И что тогда делать?
Сорока коротко взмолился Матери Природе, попрощался с папой и мамой, пожелал удачи в странствиях братишкам с сестрёнками... и снова свистнул. Громче раза в три. После этого достойный сын эльфийского народа зажмурился и принялся ждать своей участи, время от времени подглядывая одним глазом.

[Aertan >>>]

Скорлупа второго яйца разом треснула и осыпалась, показался неуклюже стоящий на лапках птенец. Родителя или родительницу слегка отнесло, и птица захлопала крыльями, чтобы удержаться на месте. За неимением крыльев, Вхен пришлось вонзить нож в днище гнезда и придержать рукой колдунью, чтобы та ненароком не выпрыгнула прочь от этого душераздирающего свиста. Птенец внезапно весьма бодро подскакал к закрывшему глаза Сороке и клюнул его в ногу.
– Ай! – вскрикнул Гарэль и слегка отскочил от не в меру активного чада. Отскочил он, впрочем, в сторону противоположную Азре и Маре. Упорный птенец последовал за ним, благо, места в гнезде было немного. Он уверенно нацелился на штанину Гарэля, и родитель готов был поддержать его в таких устремлениях, причем глядел на эльфа сейчас почти просительно.
– Эй, ну что ты делаешь?! – эльф выделывал ногами замысловатые коленца, уворачиваясь от маленького, но уже крепкого клюва. – Хееей наааай! Давай дружить лучше, а?!
Птенчик остановился и посмотрел на прыгающего собеседника. Вселенское недоумение в его глазах вопрошало – как?
– Ну чего ты от меня хочешь, осмелюсь спросить? – эльф остановился, присел на корточки и протянул птенцу руку. – Давай подружимся, маленький. Поверь, в этом мире много хорошего и не стоит омрачать его таким... яростным приходом в него. Тот посмотрел жалобно, приблизился... и клюнул эльфа в подушечку среднего пальца, тут же подхватив клювом пару капель крови, а затем перепугано съежился и, видимо ничего не соображая, приник к клюнутой же ладони.
Пришедшая к тому времени себя загорянка наконец одолела путы Кумудвати и теперь тянула ее к краю гнезда, молчаливо приглашая спуститься и дать эльфу шанс сбежать от странных птиц.
Большая птица придвинулась к эльфу – второй птенец был у нее в ногах. Она сейчас не обращала внимания на охотницу и зимнюю.
Однако, освобожденная колдунья не собиралась сбегать, не выполнив задуманное. Теперь уже ничто не мешало ей направлять силу зимы туда, куда захотелось.
– Уходи, Азра, теперь я сама справлюсь.

[Мара >>>]

Новорожденные птенцы, насколько Мара помнила, очень чувствительны к холоду, малейший сквозняк может их убить. Зимняя вдруг прониклась гуманизмом и решила сначала охладить только родительницу. Раскрыв ладони так, будто собиралась погреть их от пламени костра, первокурсница стала плести обыкновенное "дыхание холода".
– Не надо, – раздался умоляющий шепот над ухом Кумудвати. Смуглые пальцы, словно копоть на белый шелк, легли на руки колдуньи. Охотница явно не понимала, что серьезно рискует, вмешиваясь в плетение заклинания. – Это не просто птицы. Они разумны. Люди им нужны, чтобы оставаться такими же, – вспомнила она слова однорогой.
Мара дернула ухом, но рук не опустила.
– Такими же? Эта тварь кормила детеныша моей кровью.
– Может, это им и нужно, чтобы сохранить разум? – предположила загорянка. – Вас ведь не убили и не покалечили, хотя и могли.
Решимость Мары поколебалась и этого мгновения было достаточно, чтобы плетение "дыхания холода" распалось. Ледяной ветер хлестнул птицу, и та обернулась, непонимающе зашипев. Потом, видимо, по раскинутым рукам поняла, где источник угрозы и расправила крылья, будто собиралась взлететь, но потом передумала – переступила так, чтобы стать между колдуньей и птенцами и угрожающе защелкала клювом. Было видно, что заклинание причиняет ей страдания. Когда чары прекратили действовать, обессиленная птица едва не упала. От подобной самоотверженности Мару стала подъедать совесть.
– Может быть ты и права, Азра. Думаю, теперь лучшее, что мы можем сделать – это просто уйти.
Будущая Повелительница, высокородная принцесса и прочее, прочее, имела определенные трудности с признанием собственных ошибок. Лицо загорянки выражало крайнюю степень облегчения. Она всерьез опасалась, что колдунья решит устроить акт возмездия и лоб в лоб столкнется с миролюбивым старшим, трепетно относившемуся даже к обыкновенным животным, не говоря уже о волшебных. Чем бы это закончилось, она предпочитала не думать, определенно ничем хорошим.
– Спускайтесь, госпожа Мара, – умоляюще прошептала Вхен, готовая в любую секунду незаметно помочь гордой чародейке. Алые глаза то и дело косились на эльфа и птицу.

[Барон Суббота >>>]

Гарэль, тем временем, хотел было обидеться на птенца и в более доступной агрессивным видам форме изложить тому своё негодование, но потом покрытая липким пушком голова ткнулась в его ладонь, и чувствительно сердце Сороки не выдержало. Тихонько вздохнув, он осторожно погладил птенца двумя пальцами, а потом аккуратно снял с его спины приставший кусочек скорлупы.
– Ну что с тобой будешь делать, осмелюсь спросить? – приговаривал эльф.
– Чир-рик, – веско ответил птенец, а еще не пришедший в себя родитель не добавил ничего.
– Не лишено смысла, – согласился Сорока. – Ладно, малыш, ты расти большой, сильный и в гармонии с Природой, а мне, пожалуй, пора. Блестяшки любишь? Ну, вот тогда тебе, с днём рождения!
Гарэль покопался в недрах того тайного параллельного пространства, что таилось у него запазухой и выудил небольшую монетку, когда-то носившую чей-то гордый профиль, а ныне отполированную почти в зеркало.
Блестящий кругляш отвлек наконец птенца от большой, мягкой и безопасной ладони, и обладатель капельки крови Гарэля вцепился клювом в подарок и, кивнув – почти по-человечески – Сороке – попрыгал к родителю. Похвастаться.
Охотница, тем временем, помогла Кумудвати спуститься с гнезда на ветку дерева и, убедившись, что никто никого есть не собирается, отправилась следом. Помогать неопытной в столь неподобающих знатной даме забавах и одновременно с этим стараться не оскорбить Мару намеком на несамостоятельность было задачей не из легких, но Вхен, кажется, справилась. Во всяком случае на землю они спрыгнули без потерь и расположение духа зимней было не хуже обычного.
Мимо, без каких-либо проблем прыгая с ветки на ветку, промчался Гарэль. Эльф задержался рядом с девушками, пытаясь понять, может ли он чем-то помочь, решил, что третий тут явно лишний, и без остановок добрался до земли.
Вспомнив, что все еще находится в совершенно непотребном виде, загорянка снова залилась краской и поспешно натянула валявшийся у корней халат.

[higf >>>]

Вдоволь налюбовавшись лезущей вверх Азрой, Маэджана отвела взгляд. Ракурс был, конечно, интересный, однако неживописные шаровары портили всю картину.
Воровка скосилась на брата Поля. Похоже, тот усердно молился. Маэджана вздохнула и снова воззрилась наверх. Загорянка уже скрылась из виду. Какое-то время не происходило ничего примечательного. Вновь заскучав, Маэджана подобрала с земли какой-то небольшой странный плод, не то орех, не то желудь, и запустила им в спину священника. Тот вздрогнул, будто его укусили, и с недоумением обернулся. Похоже, ему и в голову не пришло заподозрить товарища по отряду, потому что он спросил у воровки:
– Что случилось?
Маэджана неопределенно дернула плечами и поинтересовалась в свою очередь:
– Как думаете, до ночи спустятся или нам стоит позаботиться о собственном ночлеге здесь?
– Неужели столько времени нужно, чтоб забраться на дерево? – задал риторический вопрос брат Поль, и по его слегка отрешенному лицу было видно, что благочестивый француз вновь намеревается вернуться к молитвам.
– Забраться-то нет, да и спуститься тоже. А вот на месте могут и задержаться.
– Мы не можем этому никак помочь, и только искренним обращением к Господу...
– Верно! – с готовностью согласилась воровка, – Обратитесь к своему Господу, чтоб он подогнал их молнией, если начнут развлекаться без нас. Он ведь у вас не одобряет... ну, это самое, когда больше двух и разного биологического вида?
– Вы о чем? – удивился священник.
– Послушайте, вы что, серьезно думаете, что птица похитила нашу спутницу, чтобы в ладушки с ней поиграть? – удивилась такой непонятливости Маэджана, – Если ее не съели и она жива, как утверждает наша рогатая подруга, а также учитывая эти туманные намеки о необходимости людей... Как думаете, чем они заняты сейчас?
На этот раз, судя по бросившейся в лицо краске, до брата Поля дошло. Он с силой переплел пальцы – их подушечки потемнели от прилива крови. Затем нарочито спокойно – только глаза сверкнули черным огоньком – сказал:
– Вам так не везло на стезе этого греха, что вы можете в любой ситуации думать только о нем?
– Нет, почему же, – удивилась Маэджана, – Напротив, женщины меня любили.
– Женщины? – новая вспышка огонька.

[Reylan >>>]

С воровкой тем временем что-то произошло. Лицо ее побледнело, сделавшись болезненно зеленоватого оттенка. Она прижала ладони к ушам и замотала головой.
– Нет-нет, я вас не слышу! – выдавила она сквозь зубы, после чего ее бормотание сделалось бессвязным и неразличимым.
Брат Поль замер, посмотрел вверх и, пробормотав:
– Господи, прости и помоги им! – вскочил, бросился к воровке. – Что с вами?
– Они меня достали! – жалобно простонала она, скрючилась сидя на коленях, обхватила голову руками и принялась стучать лбом о землю, благо та была достаточно мягкой.
Признаки были явными и не раз описывались в Святом Писании и трудах отцов матери святой Церкви. Любой мало-мальски опытный священник знал, что делать. К сожалению, выяснить пути проникновения бесов и узнать их имена прямо сейчас было сложно, и пришлось перейти разу к окроплению святой водой, пузырек с которой, разумеется, имелся в арсенале. Француз открыл его и, брызгая на Маэджану, начал читать:
– Именем Иисуса Христа, Нашего Господа и Владыки, при заступничестве пречистой Девы Марии, матери Божьей, благословенного Михаила Архангела, Благословенных Апостолов Петра и Павла и всех святых и могучей святой властью нашей Церкви, я заклинаю, чтобы прекратить козни дьявольские...
Маэджана еще какое-то время раскачивалась туда-сюда под монотонный речитатив брата Поля, постепенно перестала бормотать и замерла, съежившись, уткнув голову в колени и обхватив их руками.
– Бедное дитя. Теперь все понятно... – прошептал француз и сказал громче: – Успокойтесь, бесы отступили, и мы, несомненно, изгоним их вовсе. А сейчас я продолжу молитву за удачу наших товарищей.
– Спасибо, брат мой! – раздался из-за его спины звонкий голос эльфа. – Твои молитвы нам очень помогли, а Дракон говорит, что их просто послушать приятно, осмелюсь доложить!
Священник, который ухитрился пропустить спуск, вздрогнул от неожиданности и обернулся.
– А где госпожа Ма... а... он увидел, как девушки карабкаются вниз. – Хвала Господу! Все прошло благополучно? Что там было?
– Мы познакомились с очень милыми и дружелюбными птицами и забрали госпожу Кумудвати, – Сорока отчего-то почесал ладонь. – А вообще, красивые они, осмелюсь доложить.
– А зачем же они ее украли, раз такие хорошие? – недоуменно потер лоб француз.
Маэджана, вопреки обыкновению, не высказывала непристойных предположений и не задавала ехидных вопросов. Она просто молча сидела в прежней позе, разве что лицо больше не прятала в коленях, и хмуро поглядывала на спутников, избегая встречаться взглядом со священником.
– Ну...птенец, который увидел меня не успокоился, пока не попробовал моей крови, – задумчиво отозвался эльф. – А потом изрядно поумнел, осмелюсь доложить! Хей-най, Маэджана, что с тобой?
Воровка одарила эльфа неприязненным взглядом.
– Если бы вы задержались в гостях подольше, я бы хоть выспаться успела, а так... – и она демонстративно зевнула.
– Хей-най, так будет же у нас привал! И... наверняка госпоже Кумудвати понадобится какая-нибудь помощь... успеешь отдохнуть, осмелюсь предположить!
Маэджана пробубнила себе под нос нечто нечленораздельное. У нее определенно не было настроения общаться. У брата Поля, кажется, тоже – услышав про кровь, он вспомнил, по чьему поручению совершает путь слуга Божий, и это не добавило радости.

[higf >>>]

Изумруд. Вечер второго дня - утро третьего
(Хигф, Рейлан, Хелькэ)

Маленький отряд кое-как расположился среди камней и чахлой травы. Пришлось повозиться, чтоб раздобыть топливо для костра: пары жалких сухих кустиков, найденных неподалеку, вряд ли хватит на всю ночь, но бродить по незнакомой пустоши в темноте особого удовольствия не было. Рейлан, впрочем, пообещала наморозить ледяной светильник, который будет работать всю ночь и растает уже к утру. Спальные мешки были разложены вокруг небольшого костерка, и путники принялись греть чай и разворачивать запасы эльфийской еды.
– Интересно, когда все это окончится, мы еще найдем таких же добрых людей или придется корешки собирать? – задал риторический вопрос Гимир. – Да, ночью надо бы покараулить по очереди – может, гномы пограбить захотят или еще кто.
– Если таких добрых не встретим, придется... научить доброте тех, кто подвернется под руку, – флегматично заметила Рейлан, вытирая руки о траву и принимаясь за обещанный светильник.
– Это мысль, – одобрил старший сын Хортара, хозяйственно пересчитав припасы. – Караулить все будут?
Он подчеркнуто не обращался ни к кому, глядя куда-то в пространство между холмами, где все ярче зажигались огоньки звезд – совершенно не мерцавшие.
– Я могу быть последней, – предложила зимняя, – заодно светильник подправлю, если вдруг раньше закончится.
Она придирчиво оглядела вырастающий из земли ледяной конус.
– Хотя не должен.
– А я вторым подежурю.
Воин хотел забить для себя самую удобную, первую стражу, чтоб потом отоспаться до утра, но решил, что это будет неправильно. Быть же третьим и будить Рейлан совершенно не хотелось.
– Давайте я первый, – героически предложил Хейлин, сам не зная, кто или что его дернуло. – Буду сидеть, смотреть на звезды и размышлять о бренности сущего... надеюсь, что мне это не даст уснуть.
– Получается, я предпоследний, – "подсчитал" Хорн. – Ладно.
– Ну и чудненько, – подытожил Гимир, принимаясь за еду.
Учитывая, что за весь день беготни, особенно в пещерах, у них не было случая поесть – желудок властно требовал своего. Когда воин наконец насытился, его сразу потянуло ко сну, сопротивляться которому не было причин. Он выбрал местечко помягче, подложил под голову мешок и уснул почти мгновенно, не обращая внимания на остальных.