Игра по чужим правилам, и на чужом поле

[Хелькэ >>>]

Хейлин, в отличие от остальной мужской братии – Гимира и Хорна, которые ни в чем себе не отказали, – отнесся к пище несколько философски. А может, его и правда вполне удовлетворили несколько ломтиков вяленого мяса и пара глотков сильно разбавленного вина... в конце концов, что взять с эльфа, которого, того и гляди, ветром сдует?
Ожидая, пока остальные улягутся, он (как и было обещано) уставился на звезды, складывавшиеся на небе в незнакомые созвездия. Одно из них сильно походило на десятилапого паука, а второе – на странного вида расческу.
Бард вспомнил легенду о прославленном певце, чью лиру боги вознесли на небо в виде созвездия в знак того, что даже их сумели пленить его дивные песни. "Ну лира – это еще ладно", размышлял Хейлин, "но расческа?!.." Впрочем, от размышлений на эту тему его очень быстро отвлек светильник Рейлан, стоило только опустить глаза.
– Слушай, – тихонько поинтересовался эльф, пока девушка еще не уснула, – откуда в нем вообще свет, если он ледяной?
– Ммм... – задумалась Рейлан, – Как бы объяснить... Видишь ли, это свет, рожденный внутренней силой мага. Ну, вроде как огневик способен создавать свои снаряды. Но моя стихия – холод. И именно лед лучше всего помогает мне удержать силу в нужном состоянии. В данном случае – заставить ее светиться как можно дольше.
– Твоя магия – точно другая, – рассудил Хейлин. – Но мне нравится!
– О... – отозвалась зимняя, поерзав и удобнее устраиваясь в спальном мешке, – Я... рада слышать.
Хейлин кивнул, тихонько пожелал ей спокойной ночи – и снова обратился к звездам. Ночь была тихая, спокойная. Бард, конечно, настораживался при каждом шорохе, но чаще всего это оказывался Хорн, который спал беспокойно, время от времени ворочаясь; или пробегала какая-нибудь зверушка.
Нападать зверушки не спешили, у них явно были другие дела, поэтому к концу своей "смены" Хейлин даже расслабился. Когда он разбудил Гимира, тот только кивнул – в глазах воина даже не читались кровожадные желания человека, которого будят среди ночи. Как маги – вопрос, а солдаты этому учатся. Ничего интересного не случилось, чему белобрысый только обрадовался. Он так и просидел свое дежурство, привалившись спиной к камню и оглядваясь по сторонам. Время от времени вставал и делал несколько кругов, чтоб не уснуть и размяться, иногда рассеянно рисовал в пыли какие-то контуры, потом стирал, так что к концу дежурства никаких следов не осталась. Пожелав удачи разбуженному Хорну, Гимир улегся досматривать прерванный сон.

[Reylan >>>]

А Хорну удача как раз не помешала бы... или чуть больше веры в себя. Как истинный доблестный страж, он принялся обходить лагерь со своим мечом наперевес, но все равно вздрагивал от каждого шороха. И становился все более нервным, когда время неумолимо приближалось к побудке Рейлан (Лепящий и так-то побаивался девушку, а уж какова она будет спросонья, и представить не мог). Сначала он вообще решил было вовсе ее не трогать, пускай спит дальше – но воображение живо нарисовало ему картину мести... а месть за то, что ее не разбудили, Рейлан наверняка придумает особенно ужасную. Повздыхав, помявшись и сделав еще пару кругов – уже не вокруг спального места, а вокруг зимней, – Хорн все-таки решился. Он подошел поближе, наклонился, легко похлопал девушку по плечу – и тут же отскочил подальше.
Рейлан не шевельнулась. Похоже, касание не подействовало на зимнюю никоим образом. Она все еще казалась безмятежно спящей.
На лице Лепящего отразилось глубокое отчаяние. Он снова подошел, пригляделся – а вдруг она сейчас кааак... но ничто не предвещало беды. Задержав дыхание, Хорн снова нагнулся, повторил процедуру и добавил очень вежливое, ненавязчивое: "Э-э... кхе-кхе... Рейлан?"
– А знаешь ли ты, человек, что случается с недостойными смертными, которые осмеливаются касаться особы королевских кровей? – зловещим и очень отчетливым шепотом произнесла зимняя, не размыкая век.
– Э... – Хорн с опаской посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. Потом вернулся взглядом к девушке. – Да я, если по правде, и с особами этих самых кровей не шибко знаком! Так что не знаю, – тут его осенила страшная догадка. – А... что случается с этими смертными?
– Их отдают на съедение цепным драконам, – охотно пояснила "спящая", – Ну, если поблизости не наблюдается драконов, подойдет та кара, которую особа королевской крови изберет сама.
Он снова оглянулся.
– Нету драконов, – покачал головой. – Совсем. Ни одного. Вообще, – Хорн отступил на полшага, – я просто хотел сказать, что твоя очередь караулить...
Рейлан наконец открыла глаза и хихикнула. В свете ледяного фонаря ухмылка вышла пугающей.
– Ну хорошо, тогда я на досуге подумаю, как мне тебя наказать. Одна моя знакомая с ночного факультета практиковала особые техники с кнутом и шипами. Она рассказала мне много интересного.

[higf >>>]

– С кнутом?.. Шипами? – Лепящий отошел еще подальше. – Я... не уверен, что хочу про это знать!
В голосе его появились жалобные нотки.
Рейлан почувствовала себя несколько виноватой. Бедняга ведь теперь не уснет! И это, кстати, будет неудобно.
– Ладно, – примирительно произнесла она, – Поскольку мы находимся вне моей родины, можно считать, что законы не действуют.
Если сказать, что она вообще пошутила, решила зимняя, бедный Хорн и вовсе начнет от нее шарахаться.
– Это... хорошо, – осторожно ответил тот, перетаскивая свой спальный мешок подальше, чуть не на другой конец пятачка, что они выбрали для сна. Лег он так, чтоб не приведи боги не поворачиваться к зимней спиной – вдруг она где прячет кнут с шипами, или дракона.
"А Гимир-то", подумал Хорн, пытаясь заснуть обратно, "еще слишком хорошего мнения обо всех этих девчонках!"
Оставшись бодрствовать в одиночестве, Рейлан сперва прошлась вокруг их маленького лагеря, убедившись, что все спокойно. Светильник работал исправно, и зимняя опустилась на спальный мешок, задумчиво уставившись на спящего Гимира. Чего бы такого сотворить, чтобы не покалечить (не то чтобы жалко, но не практично), но при этом заставить белобрысого проявить свои скрытые таланты мага?
Гимир лежал на левом боку, повернувшись к зимней спиной. Она поразмыслила еще какое-то время, тревожно глянула на светлеющий горизонт, вздохнула. И положила ладони на землю. Трава вокруг ее рук покрылась инеем, а от пальцев вперед, в сторону Гимира, устремились быстрые ледяные дорожки. Добравшись до воина, они слились и обхватили спящего за лодыжки прямо поверх уголка спального мешка, которым были прикрыты ноги. Рейлан работала с ювелирной точностью и даже сама возгордилась собой. Лед сковал ткань и землю вокруг и под ним, но кожи воина не коснулся, находясь в паре миллиметров от нее. Конечно, Гимир и так скоро почувствует холод, но зимняя и не рассчитывала продержать его в ледяных кандалах все утро. А лед вышел отменный, таким можно и тролля сдерживать. Ну... какое-то время.
Воину снился солнечный день. Он, подросток, удрал от наставника и пробирается через залитый солнцем лес к пруду. Если повезет – там будут купаться девчонки, и можно будет подсмотреть, если нет – всегда приятно окунуться самому. Солнце гладит кожу, ласковое и приятное...

[Хелькэ >>>]

Но вдруг погода меняется – набегает черная туча, завывает холодный ветер, струи дождя секут тело. Легкая рубашка мгновенно промокает, а ветер норовит превратить воду в лед, вея зимой.
Он проснулся от внезапного холода и вскочил. Точнее – попытался, ибо едва ноги не слушались. Запутались? Гимир неловко повернулся и увидел, что его лодыжки прикованы ледяными кандалами. Извернувшись еще, он увидел, что лагерь в полном порядке.
Рейлан, скрестив ноги, сидела на своем спальнике, изображая молчаливую статую. С очень заинтересованным взглядом.
По нему Гимир все понял. Достал мечь, примерился и аккуратно, но несильно ударил по льду. Безрезультатно.
– Помоги, – негромко обратился воин к девушке.
– А разве сам не умеешь? – поинтересовалась зимняя.
– Ты что-то можешь сделать? – мысленно обратился воин к Кэллару
– Растопить льды? Я не маг, я жрец!
– А говорят, вера горами движет...
– Я попробую, – коротко ответил тот. Шепот внутренней молитвы чужому божеству змеей шуршал в мыслях.
– Зачем ты это сделала?
Рейлан едва заметно поморщилась. Почувствовав на себе ментальное воздействие, она ощутила, как начало покалывать пальцы. Руки точно сами рвались плести заклинание отмены. Такого она не ожидала, но почти сразу вспомнила то ощущение, что уловила в тоннеле.
– И даже так? – произнесла она, дернув бровью. Фраза не была ответом на высказанный вслух вопрос. Зимняя сжала кулаки и возвела простенькую защиту. Так, как учили на факультативных занятиях.
– Как? – не понял Гимир.
– Как будто сам не знаешь, – зло сузив глаза, произнесла Рейлан. Воздействие на нее усилилось, пришлось сцепить руки в замок за спиной и еще больше сконцентрировать внимание.
Жрец, кажется, понял, что дело безнадежно, и прекратил свои усилия.
– Давай всех разбудим, – мирно предложил Гимир, у которого от неудобной позы уже начинали болеть мышцы.
– Давай, – столь же миролюбиво согласилась Рейлан, почувствовав, как ослабевает давление, – Начинай кричать "Помогите!".
– Я буду кричать "Подъем". То есть тебя это устраивает?
– Вполне, – чуть улыбнулась зимняя.
– Хотя я могу и подождать... пусть они выспятся.
Злость заставляла Гимира казаться спокойным – он и сам не понимал. Он сам, как лед, делался холодным и колючим.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 7-07-2010, 20:34

[Reylan >>>]

– Как скажешь, – пожала плечами зимняя, потянулась к сумке и принялась шуршать пакетами с провизией.
– Пожалуй все-таки... – неприятная усмешка мелькнула на лице Гимира и он, копируя интонации своего первого десятника, крикнул: – Па-адъе-ем!
От неожиданности Рейлан едва не подскочила на месте. Пакеты попадали у нее из рук.
– А, чтоб тебя... – пробормотала она себе под нос, покосившись на воина.
Хейлин и Хорн буквально подпрыгнули, если только можно подпрыгнуть из положения лежа; при этом Лепящий сразу уставился на Рейлан и попытался отползти от нее еще дальше, а бард схватился за посох и быстро огляделся.
Опасности, похоже, не было, зато был слегка подмороженный старший брат. Хорн тоже это заметил, но спокойствия это ему не прибавило – и ежу было ясно, чьих рук это дело.
– Ну и... чего так кричать-то? – Хейлин потянулся. – Доброе утро всем. Гимир, что это с тобой случилось за ночь?..
Необычная для солнечного эльфа флегматичность была, очевидно, вызвана серьезным недосыпанием.
– Я могу, наверное, набросить божественный удар на твой меч, – некстати вылез в мыслях жрец.
– За... – Гимир оборвал себя на полуслове и ответил брату: – Замерз. Подробнее, наверное, расскажет наша спутница.
И только потом мысленно договорил то, что хотел сказать жрецу:
– Зачем? Чтоб я, не зная силы удара, ногу себе отсек? Не лезь!
Рейлан обернулась к Хорну и Хейлину и одарила каждого приветливой ледяной улыбкой.
– Понятно, – вздохнул Хейлин, поеживаясь. – Недоброе утро.
– Так мы далеко не уйдем, – заверил воин, проворачивая ногу так, чтоб можно было нормально сесть, глядя на остальных.
– Действительно, – вежливо согласилась Рейлан, – мы далеко не уйдем, если не будем достаточно откровенны друг с другом в некоторых важных вопросах.
– Ничего не понимаю, – жалобно признался Лепящий.
Рейлан обернулась к нему, продолжая улыбаться:
– А может и тебе есть, что скрывать?
Он почти моментально поднял руки, демонстрируя ладони:
– Нет у меня ничего! И ничего я не скрываю!
Хейлин тихо хихикнул.
– Если ты что-то хочешь сказать так, чтоб тебя поняли – просто скажи это, – посоветовал Рейлан воин, устроившись сравнительно удобно и так, чтобы меч был рядом с рукой.
– Хорошо, – улыбка сползла с лица Рейлан.

[higf >>>]

Девушка не сомневалась, что Гимир понимает, о чем идет речь, просто в силу своего ослиного упрямства не хочет начинать разговор первым. Даже в столь неудобном положении, в каком оказался.
– У меня уже давно были основания подозревать, что среди нас не двое магов, а несколько больше. Теперь, правда, я не думаю, что третий – именно маг. Но у него определенно есть способности, которые он упорно старается скрыть от остальных.
Рейлан обвела всех присутствующих внимательным взглядом.
– Догадываетесь, о ком я говорю?
– Нет, – честно сказал Хорн. Потом на его лице отразился ужас: – Э... это же не...
– Не я, – поведал остальным Хейлин, – потому что про меня и так известно, что я маг, и я этого ни капельки не скрываю и не стыжусь, и даже почти горжусь... стойте, почему "почти"? Я горжусь. Вот. Поэтому вариантов немного.
Он быстро глянул на Гимира – и устремил взгляд в предрассветное небо, нацепив безразличную физиономию.
– Лично я не являюсь магом, – холодно заметил тот. – Но не против поговорить если ты, Хейль, растопишь это, – он небрежно кивнул на "наножники". – Без них удобнее.
Бард нахмурился.
– Я понимаю, что удобнее. Но это решительно не мое творение, поэтому... Рейлан, ты не против?
Зимняя повела плечами.
– Ну, раз он сам не в состоянии...
Хейлин немного озадаченно почесал кончик носа, пожал плечами и, привстав, протянул ладонь в сторону брата. Мелькнула пара золотистых искорок, и через несколько секунд одна нога воина была свободна – а за ней и вторая. Бард же отметил про себя, что идея девушки с экстренной ночной заморозкой, при всей ее (идеи, хотя и девушки тоже) привлекательности, была слишком... внезапной.
Гимир начал говорить не прежде, чем осмотрел и растер ноги.
– Нас не четверо. Нас пятеро, – заявил он. При переносе Игра или этот идиот Вейтан чего-то намудрили, и в мое тело подселили гостем еще одного. И он действительно жрец.
Уж чего-чего, а такого ответа Рейлан не ожидала. Ее брови недоуменно приподнялись. Она перевела взгляд на Хейлина, не зная, что и сказать.
Тот малость побледнел.
– В твое тело?! – солнечный недоуменно моргнул. – Еще одного? Да как вы двое там поместились?.. И что это вообще за магия? И... – он схватился за голову. – Гимир. Ты понимаешь ведь, что это звучит, как бред?

[Хелькэ >>>]

– Прекрасно понимаю, – огрызнулся тот. – Это было первое, что я подумал. И нет – я не знаю, как мы помещаемся! Он у меня в башке, но я главный.
Недоумение постепенно покинуло лицо зимней, сменившись насмешливым выражением.
– Заба-а-авно, – протянула она, – Если, конечно, не врешь.
– Это ж кем надо быть, чтобы такое придумать? – возразил Хейлин. – Странная, конечно, история...
– А, – сказал вдруг Хорн. – Так вы меня все-таки не подозреваете. Я уж было подумал... Выходит, к Гимиру в голову забрался кто-то чужой, так? Может, его и выгнать можно?
– Примечательно, что именно к нему в голову, – все еще усмехаясь, заметила Рейлан, – Видимо, свободное место нашлось только там.
"Однажды ночью", подумал Лепящий, "она нас всех сожрет и ни косточки не оставит. И даже не поперхнется!"
– Именно потому, что звучит как бред, – продолжил Гимир, – я и не спешил говорить, пока не разберусь. А кто меня спрашивал? Или, – голос стал заметно жестче, – просто и прямо по-человечески спросить нельзя? Нужно внезапно сковывать ночью? А в следующий раз вместо того, чтоб спросить, кому-то из нас просто перережут горло? Если другому кому-то опять понадобится подтвердить свои подозрения, не задав вопросов?!
Хейлин снова непонимающе заморгал.
– А нам что надо было спросить? К примеру – "прости, Гимир, а у тебя в голове никто лишний не живет?" – так, что ли? – бард потряс головой. – Значит, тогда – ты открыл проход через скалы? Твой сожитель, в смысле...
От последней фразы Рейлан не сдержалась и хихикнула.
– Хотя бы то, что спросила она, – Гимир ткнул пальцем в сторону девушки, – сейчас. О магических способностях в отряде. Хоть что-то. Да, Кэллар – так его зовут – прочитал надпись.
– Чего ж он так медлил, прежде чем прочесть? – ехидно осведомилась Рейлан.
– Если ты хотела задать эти вопросы – зачем надо было сковывать мне ноги? – отрезал Гимир холодно.
– Для того, чтобы ты выдал себя, – невозмутимо пояснила Рейлан. – И скажи спасибо, что только ноги, и я не отморозила тебе нечто ценное.
Воин покачал головой:
– Так делают только с врагами. А с теми, с кем идешь, пусть поневоле, к общей цели, поступают иначе.
Белобрысый, говоря это, посмотрел на брата – согласен ли тот с его словами.

[Reylan >>>]

– Ну... – пробормотал Хейлин, опуская взгляд на носки собственных сапог. – Это верно. Правда, знаешь, я ожидал, что если что-то такое, ну, серьезное, то ты мне сразу расскажешь. Я больше на Хорна думал поначалу, – Лепящий при этих словах вздрогнул, – а тут... словом, кое-кому тут не помешало бы поучиться доверять остальным побольше. И под этим "кое-кем" я разумею нас всех.
Монолог вышел печальным.
На Гимира Рейлан глядела по-прежнему с холодным неудовольствием, но когда она перевела взгляд на Хейлина, в глазах девушки появилось виноватое выражение, не слишком то привычно смотревшееся на ее вечно высокомерном личике.
– Хорошо, – вздохнул Гимир, понимая, что большего не дождется. – Хотя если бы вы спросили – я бы ответил. Здесь нет вероломства, а молчание... Все ли вы говорите о себе? Так вот, жреца зовут Кэллар, и служит он некоей Такхизис.
Казалось, Гимир уже договорил, но, еще раз неохотно разомкнув губы, он добавил, будто черту под словами провел. Жирную. Черную.
– Темной богине.
– Да? – не слишком-то вежливо переспросила Рейлан. Отчего-то упоминание о каких-то там богинях ей было неприятно, она и сама не могла понять, почему, – И что богиня? Может он ее отсюда дозваться?
– Не поговоришь, но раз его сила иногда действует – значит, что-то отвечает. Насколько я понимаю. Я, знаешь, в жречестве разбираюсь плохо.
– Ладно, не важно, – буркнула Рейлан и принялась собирать оброненные пакеты. Пора было все-таки позавтракать.
Хорн озадаченно потирал лоб.
– А темная богиня... она – как Лиэ? Просто странно – я так понял, что жрец этот нам помогал все время, значит, богиня хорошая должна быть...
Гимир явно нашел идею позавтракать хорошей. Придвигаясь к остальным, он ответил:
– А он на тех же условиях, что и все мы. Ему тоже память терять не хочется. Тем более, – хихикнул воин, – больше у него сейчас и нет ничего.
Рейлан стрельнула взглядом в Гимира:
– Знаешь, тебе даже повезло. Если мы проиграем и лишимся памяти, быть может вы на пару в одном теле чуть дольше протянете. Будете подсказывать друг другу, кто что забыл.
Хейлин вздохнул. Кажется, о полном и абсолютном примирении между всеми даже мечтать не стоило.
– Ну вот и хорошо, – сказал он чуть громче, чем следовало бы, заранее кладя конец не начавшейся еще (если можно так говорить о непрекращающейся) ссоре, – хорошо, что все вопросы разрешены. Всем приятного аппетита.

[Aertan >>>]

Топаз. Конец второго дня.

К не слишком веселой компании подошла Вхен. Она ступала босыми ногами по траве, необычные остроносые сапожки девушка несла в руке. При виде Маэджаны загорянка едва заметно сжалась, ожидая очередной подначки. Когда же таковой не последовало, она удивленно дернула бровью и уселась на траву, обуваться. Процесс этот оказался не простым. Выудив из обуви большие мягкие листья – впрочем, несколько помятые и успевшие уже подвять – она обмотала вокруг ступней на манер портянок, и только после этого обула сапожки.
– Госпожа Мара, – тихонько спросила она, подняв на ту взгляд, – вам нужна какая-нибудь помощь?
– Я бы не отказалась от помощи в организации обеда.
Привычка есть мало опять сыграла с ней злую шутку. Пустой желудок постоянно напоминал о себе, то и дело норовя самым неприличным образом заурчать.
Вхен, желудок которой тоже жалобно подал голос, кивнула.
– Я думаю, не следует уменьшать наши и без того скудные запасы пищи. – Она поднялась на ноги и вскинула лук с колчаном на плечо. – Как только уговоримся о месте для лагеря, я отправлюсь на охоту.
– А я пойду поищу съедобных ягод... или плодов... или трав, осмелюсь доложить! – быстро отозвался Гарэль.
Кумудвати благодарно улыбнулась ей в ответ.
– Спасибо, что помогла там, в гнезде.
Загорянка смутилась и смущенно ковырнула пяткой землю.
– Что вы, я почти ничего не сделала. Уважаемый Гарэль отвлекал на себя птицу. – Она коротко поклонилась эльфу, а потом и французу.
Тоже самое сделала и Мара, добавив к поклонам Азры свои.
– А брат Поль молился за ваше успешное освобождение.
– Вы не хотите возблагодарить творца за свое спасение, госпожа Мара? – тихо спросил священник.
Уголки губ зимней дрогнули в едва сдерживаемой улыбке. Уж кто-кто, а предполагаемый выпускник Шпиля, которого брат Поль почитал за творца, к её спасению точно руки не прикладывал. Но сказать подобное его верному почитателю означало оскорбить последнего до глубины искренних чувств. Пропаганду в своем мире этот удачливый Повелитель организовал на высшем уровне.
– Возблагодарила бы, если б знала, как, – улыбнулась первокурсница.
Это, в конце концов, было даже забавно.

(все)

[Мара >>>]

Священник оживился.
– Это нетрудно. Нужно перекреститься, вот так, – сложив большой и указательный пальцы, брат Поль нарочито медленно провел ими сперва сверху вниз, потом слева направо, приближая к телу на концах воображаемого креста. – И думай о Боге, благодари его мысленно – иначе это просто жест. Потом надо произнести: Боже мой, благодарю Тебя, что Ты утвердил стопы мои на стезях Твоих, так что не уклонились шаги мои. Ты явил мне дивную милость Твою, Ты сохранил меня, как зеницу ока, в тени крыл Твоих укрыл меня от врагов души моей, которые окружают меня. Что воздам Господу за все благодеяния ко мне? Благословен буди, Господи, Боже мой, творящий чудеса един, и благословенно да будет святое имя Твое во веки, и славою Твоею да наполнится вся земля! Аминь.
Мара, давясь совершенно неуместной священному действию улыбкой, крестилась и бормотала молитву.
Загорянка прислушивалась к словам священника с интересом и некоторым недоумением. В ее голове не укладывалось, как можно говорить с Творцом не так, как просит душа, а заготовленными фразами, да еще и такими сложными. Но вслух высказывать свои сомнения она не стала. В конце концов, каждый сам разберется, как ему общаться с Тэзератом.
– Хееей-нааай! – уважительно, но чуть более громко, чем стоило, обалдел от таких словесных построений Гарэль. – Умный человек придумывал, осмелюсь доложить...
– Несомненно, – кивнул священник, который не увидел в словах эльфа ничего больше похвалы. – Эти слова принадлежат мудрецам нашей матери Церкви.
– Брат мой, а почему ты всё время зовёшь Церковь своей матерью? – полюбопытствовал Сорока, решивший, что привал можно устроить и прямо вот здесь.
Брат Поль охотно пустился в объяснения:
– Святой названа Церковь, она ведет Бога в наш мир, и он сам является ее главой – над владыками земными, и освящает ее. Как мать заботится о здоровье детей, так Церковь, исполненная живительной силы Духа, заботится о нашем душевном здоровье. Трудно человеку в одиночестве, как отломанной ветви, без общения с братьями по духу. Ветвь может зачахнуть, а дерево, мощное, сильное, с раскидистой кроной, будет по-прежнему выситься поодаль и радовать взоры.

[Барон Суббота >>>]

– Ага, то есть вы тоже славите Великую Мать, просто придумали себе всякого разного! – простодушно обрадовался эльф, и даже обнял несчастного француза от избыточного чувства единения. – Это здорово, осмелюсь доложить!
– Ты о чем, брат Гарэль? – француз был так ошеломлен, что даже не сопротивлялся.
Зимняя в предвкушении очередной беседы на теологические темы старательно прислушивалась, в надежде узреть подсказку о том, кем в Шпиле был этот самый Творец.
– Ну смотри! – эльф принялся загибать пальцы. – Церковь – великая, могучая и наставляет своих детей, как жить правильно, поддерживает их, ты сам говорил. Это раз. Она о них заботится, причащает к единому Древу, без которого трудно, аж ужас. Это два. Ну и чем же она не Великая Мать после этого, осмелюсь спросить?
– Она-то Великая Мать, – брат Поль внимательно следил за пальцами, словно надеялся увидеть там лишний. – А еще кто?
– Хей-най? – не понял Сорока. – Что значит, ещё кто?
– Великая мать есть Церковь! – повторил для непонятливого брат Поль. – И только она.
– Как её только не зовут, – пожал плечами Гарэль, но, заметив некие перемены в цвете лица священника, тут же сменил тему: – Кстати – может, пойдём, осмелюсь спросить?
– Темновато, – пробормотал тот.
И верно – вечер подкрался незаметно. Он уже сливался тенями деревьев в зыбкую фигуру, сгущаться в воздухе, клонить солнце к горизонту. Первые несмелые звезды проткнули ткань небосклона и заискрились своими остриями. Ночь обещала не замедлить наступить.
– Значит, тут и заночуем, – Вхен взяла на себя роль робкого голоса здравомыслия. Проверив нож, лук и колчан со стрелами, она задумчиво огляделась, запоминая приметы стоянки. – Я за мясом, пока еще хоть что-то видно.
Подгоняемая чувством голода, загорянка быстро потрусила прочь от шумных соратников, распугавших зверье в округе.
– А я поищу ягод...или плодов. Или трав. Не разумных, осмелюсь понадеяться! – торопливо отозвался эльф, и тоже быстро исчез среди деревьев.
Мара в который раз вознамерилась пожалеть о том, что выбрала зимний факультет, а не огненный, проблем бы с костром сейчас не было, но вспомнив многочисленные ожоги пламенных, сожаление улетучилось.
– Хвороста в округе много, но почти весь в гнездах птиц, – не заботясь пояснить ход мысли, снежная выразила её где-то с середины.
– И все же я попробую насобирать, – заметил француз.
Все еще непривычно молчаливая Маэджана буркнула что-то о том, что тоже за хворостом. Удалилась она, впрочем, в противоположном от брата Поля направлении.

[Reylan >>>]

К тому моменту, когда охотница вернулась с добычей, звездная россыпь уже украсила небо. Туда же стремились и многочисленные искры костра, разведенного спутниками загорянки. Та беззвучно возблагодарила Тэзерата за то, что они додумались подготовить лагерь и без ее помощи. На мужчин в таком занятии она и не полагалась, а снизойдут ли до подобной прозы ехидная Маэджана и высокородная колдунья, Вхен не знала. Видимо, снизошли. Или все же напрасно она скинула со счетов мужчин.
Добыча вышла небогатой. Слишком мало времени оставалось до темноты; незнакомый, опять же, лес, где приходилось быть предельно внимательной. Но Тэзерат, как водится, не оставил своё дитя голодать, и охотница бросила на траву небольшого зверька, более всего напоминающего помесь кролика с бобром, и достаточно крупную, аппетитную на вид птичку. Надо сказать, что рука загорянки дрогнула, выпуская стрелу в пернатое. Кто их тут знает? Но, вспомнив размеры гнезда и птенцов, она рассудила, что перед ней все же обыкновенная дичь.
В отличие от предыдущего вечера, Вхен все же решилась оставить оружие у огня, доверившись новым спутникам. Сама же девушка отошла в сторону, чтобы никому не мешать и чтобы не мешали ей самой, и запела закатную песнь на родном языке. Тот факт, что закат уже состоялся, не имел особенного значения. Пусть лика Пресветлого больше нет на небе, но он всё равно слышит каждую песнь, шепот и даже молчание.
Сорока успел вернуться в лагерь несколько раньше загорянки, и теперь над разведённым костром жарилось что-то, похоже на плод порочной, но нежной любви шишки и яблока. Что это такое, никто не знал, но ядовитым оно не было (Гарэль попробовал) и весьма аппетитно шкворчало над огнём (Гарэль почему-то настоял, что это надо жарить).
Сам эльф, чуть в стороне от костра и на этот раз никого не стесняясь вытанцовывал что-то медленное, очень плавное и красивое. Клинок Дракона тихонько посвистывал, купаясь в прохладном ночном воздухе и звёздных лучах, так что могло показаться, будто древний меч поёт о чём-то своём этому лесу и этому небу. Было красиво. А ещё почему-то было понятно, что каждое движение не заканчивается, что вот ещё чуть-чуть, ещё три волоска, и все они станут хищными и смертоносными.

[higf >>>]

Брат Поль не спеша и тихо молился – видимо, ему было о чем поговорить с Богом после бурного дня.
Странно, но действия священника и эльфа были похожи какой-то сосредоточенностью и включённостью в дело чего-то большего, чем многолетняя привычка или разум.
Маэджана, повернувшись к спутникам спиной, копалась в сумке, а затем снова мазала лицо своим загадочным кремом.
Ужин был вкусен, как никогда не бывают трапезы после дня, проведенного в спокойствии и праздности, как бы изысканна не была еда. Незнакомый вкус мяса и фруктов (или ягод?) казался не иначе как деликатесным. Правда, поглощали путники ужин отнюдь не неторопливо, по ломтикам, как принято есть изысканные блюда.
Но как бы быстро они не питались – ночь уже вступила в свои права, расписавшись на небесах строгими геометрическими иегроглифами созвездий. Лес спрятался в тени, подчеркивая небесные знаки неровным курсивом крон.
Несмотря на далеко не богатырские размеры, Вхен опять съела очень много, будто ее морили голодом не меньше недели, после чего уснула прямо на траве, все так же зябко прижимаясь к огню. Сон охотницы был так крепок, что разговоры и шум ей определенно не могли помешать.
– Возможно, она благословлена, – тихо, чтоб не разбудить девушку, заметил священник. – Вы заметили, как быстро зажила ее рана? Та, что с поляны?
Маэджана скосила глаза на спящую, едва заметно пожала плечами и вновь впала в мрачную апатию.
– Всего лишь повышена способность к регенерации, – задумчиво пожала плечами Мара, запутавшись совсем в других мыслях и забыв, что говорит о вещах, незнакомых иномирцам, – возможно, для её расы это врожденная способность. Да даже если и нет, схожим образом действует любое, даже слабое исцеляющее заклинание.
В ладошке зимней грелось маленькое зеркальце, подаренное ей Эдарилом, но этого тепла явно было недостаточно, чтобы повелитель огня мог пробиться через завесу миров. Первокурсница уже догадалась, что пламя действует как катализатор, усиливая свойства этого магического предмета. Медлила с сеансом связи она лишь потому, что до сих пор сомневалась, хочет ли она сейчас говорить с кем-либо из Шпиля.
– Ре... что? – заинтересовался священник. Слово было, судя по всему, латинским, но в трудах отцов церкви не встречалось. – Заклинания?

[Aertan >>>]

Он уже смирился с колдовством и даже не считал все проявления волшебного богомерзкими, но вообразить скромную загорянку колдующей было для него странно.
– Я бы показала на примере, но увы, моих сил и способностей хватит лишь на мелкую царапину, – немного смущенно пожала плечами колдунья.
– Можно просто рассказать, – пожал плечами француз, протирая глаза, чтобы не уснуть.
– Лучше спросить саму Азру, когда она проснется, я так думаю, потому что все наши предположения – только предположения.
Брат Поль улыбнулся.
– Я бы сказал, что это молитва... но она примерно в то же время быстро уснула.
– А вот это очень сильно похоже на то, как мы теряем силы после сложных заклинаний, да и аппетит у неё при пробуждении был соответствующий, – кивнула Мара.
– Все равно в конечном итоге сверхъестественные силы – порождение либо Бога, либо Сатаны, – не особенно воинственно заметил священник
– Монотеизм в этом плане лишен разнообразия, – губы зимней тронула улыбка.
Священник сел прямее и помотал головой.
– Путь служения Богу труден. Нередко люди придумывают красивые иллюзии, чтобы не признавать, что у них недостаточно сил для тропы Творца.
Мара и представить себе не могла, чтобы она кому-либо служила или поклонялась. Это было равносильно тому, чтобы просыпаясь каждое утро воздавать хвалу Ингари или Сурре или чего доброго, самой Рейлан. Хотя ангваррис это, без сомнения бы понравилось.
– Брат Поль, – зимняя с трудом подбирала слова, чтобы не оскорбить религиозных чувств фанатика, – а святая Церковь что-нибудь знает о жизни Бога? Как он выглядел, как родился, жил?
Француз вдохновенно махнул рукой, потом вздохнул. Пересказывать Ветхий Завет от сотворения мира, кажется, будет чересчур – как бы ни хотелось.
– Творец был до создания мира – ибо именно он и создал все сущее. Что было до – людям не постичь. Иногда он являлся в видениях пророкам, а однажды, чтобы укрепить веру, отправил на землю сына своего Иисуса Христа, который жил и умер среди людей, но суть которого едина с Творцом. И, говоря о земном житии Господнем, можно говорить лишь об Иисусе.

[higf >>>]

– Расскажите мне о нем, пожалуйста, – зимняя с совершенно искреннем интересом внимала речам священника.
– Он был рожден в семье простого плотника, по воле Отца, – начал священник, и вкратце рассказал о пророчестве, избиении младенцев, чудесном спасении Иисуса, его дальнейшей скромной жизни и о том, как в возрасте тридцати трех лет Христос принял крещение и стал проповедовать.
История с непорочным зачатием зимней понравилась. Ей бы так сподобиться – и отец её будет доволен внуками, и замуж выходить не придется. Но куда больше биографии её интересовали проявления силы.
– А какие чудеса творил Иисус?
– Он воскресил праведного Лазаря, сказав ему "Встань и иди!". Христос никогда не творил чудеса ради чудес – лишь для того, чтобы помочь праведникам или показать величие Творца. Он ходил по воде, накормил пятью хлебами тысячу верующих, превращал воду в вино. Но ничего не сделал, чтобы спасти себя с креста, ибо должен был умереть, аки все смертные, за грехи наши – а через три дня восстал из гроба, смертию смерть поправ и предвещая всем праведным жизнь вечную.
Мара слушала и едва заметно кивала, сомнений больше не было, если Иисус был выпускником Шпиля, то обучался он на факультете времени.
– Велики деяния его, – вспомнила первокурсница одну из любимых фраз профессора Хистори, регулярно мучавшего их историей родной Академии, – спасибо, брат Поль, за рассказ.
– Я всегда рад нести слово Божье – думаю, именно для этого меня перенесло сюда, – священник был очень серьезен.

[Мара >>>]

Снежная же наоборот была уверена в том, что у таинственной силы этого места и клыкастого нанимателя на их счет были совсем другие планы. Сучья хвороста согревающей музыкой потрескивали в огне, даря тепло маленькому отряду, устроившемуся на привал. Мара с удовольствием бы присоединилась к посапывающей во сне Азре и сама бы посмотрела пару приятных снов, но если проблема ужина худо-бедно была решена, то рассчитывать на постель, к которой изнеженная принцесса привыкла, не приходилось. Она даже подумала о том, чтобы обратиться снежной кошкой, густой мех не дал бы ей замерзнуть, но как её спутники отреагируют на метаморфозу – и предположить было трудно. Хотя, если учесть любовь Азры и Гарэля к животным, вряд ли ей причинили бы вред. Но за два дня их путешествия, зимняя так и не решилась предупредить о том, что совершенно неожиданно и некстати, вместо неё путь будет продолжать крупный хищник семейства кошачьих. Управлять своими превращениями она пока не научилась.
Достаточно протянув время и обдумав все, что собиралась, Мара все же решилась положить зеркальце в огонь. Открыла его и аккуратно прутиком задвинула под горящее полено, напряженно вглядываясь в мутное стекло. Пылающие буквы все не появлялись, тогда зимняя негромко позвала огненного.
– Эдарил.
Выдержав солидную паузу, переговорное устройство ответило мелкой рябью на поверхности стекла. Мара склонила голову на бок и задумчиво прикусила нижнюю губу. Потом принялась шерудить прутом в костре, перекладывая зеркальце с одного места на другое, будто это могло повлиять на качество связи. И тогда очень медленно, с большой неохотой, огонь вычертил на стекле корявые буквы "Кумудвати?".
Зимняя в восторге и нетерпении заерзала на земле и как глухому проорала зеркалу:
– Да, это я! Эдарил, мне нужно передать моему декану, миледи Винтер, нечто очень срочное, ты можешь мне помочь?
Буквы её имени растаяли и невидимая рука снова начала чертить огнем черточки и закорючки. "Я тебя не слышу".
– Не слышишь? – растерянно пробормотала Мара.
"Ты очень далеко. Мне не хватает сил".
Он написал что-то еще, но буквы растеклись и распались, а первокурсница отчаянно всхлипывала, стараясь проглотить душившие её слезы. К Заграту летело самообладание и самоуверенность колдуньи. Её оставили здесь совсем одну, не на кого надеяться, неоткуда ждать помощи. Как же ей сейчас хотелось домой, к маме и папе. Быстро смахивая воду с щеки, Кумудвати выволокла пудреницу из огня и оставила на земле остывать.

[Aertan >>>]

Топаз. День третий.

На траве этой ночью было совсем тепло. Ночь хранила сон маленького отряда, но утро принесло с собой неприятности. Небо так и не вспыхнуло золотистым свечением рассвета. Посерев, оно осталось таким, будто подумывало – может, обратить время вспять и вернуться к мраку? А затем сверху, без предупреждающей мороси, хлынули холодные струи дождя, разбудив всех утренним душем.
– У кого там связи на небесах, попросите, чтоб выключили воду! – проворчала Маэджана, стараясь укрыться под ближайшим деревом.
– На все воля Божья! – строго отозвался брат Поль, помаргивая и пытаясь подняться.
Он ухитрился, поспешно вставая, споткнуться, и, пытаясь сохранить равновесие, скорее влетел, чем вошел в укрытие. Впрочем, особо настойчивые капли уже просачивались сквозь крону.
Выражении лица проснувшейся зимней было далеко от допустимых этикетом. Изрядно запачкавшийся во время странствий костюм теперь еще и намокал, отчего ощущение дискомфорта раздражало все больше и больше.
Маэджана поморщилась, тщательней заматываясь в платок и перебрасывая сумку за спину.
– Какие идеи? – полюбопытствовала она. Похоже, разговорчивость к ней вернулась. Заспанная Вхен села на торчащий из земли кусок толстого древесного корня и рассеянно тёрла глаза. Похоже ей показалось, что она вот только что закрыла глаза у костра, а когда открыла их, почему-то настало утро. Мокрое утро.
– Может, просто чуть подождать и дождь закончится? – предположила она, широко зевая.
– Вы промокнете, – заметил брат Поль.
– А если мы не будем ждать, то не промокнем? – удивленно захлопала глазами охотница.
Француз, поднаторевший больше в богословских спорах, не нашел, чем парировать этот невинный с виду контрвыпад.
– А зачем чего-то ждать, осмелюсь спросить? – отозвался Гарэль, вставший несколько раньше и поймавший дождь при возвращении в лагерь откуда-то. – Хорошо же!
Нет, эльф не издевался – его физиономия и впрямь лучилась радостью и искренним наслаждением каждой капелькой, бьющей по коже.
– Вы послушайте, как красиво...
Маэджана покосилась на Гарэля, как на тяжелобольного.

[Reylan >>>]

– Вы не боитесь простудиться? – спросил уже подмокавший, как и Маэджана, француз.
– Что? А, конечно нет! Я ведь не обижаю дождь, так почему бы ему обижать меня? А Дракон не ржавеет, осмелюсь доложить, – он сделал несколько танцующих шагов и прыгнул, совершив кувырок через голову.
– А вам, я вижу, не нравится, – Сорока на секунду задумался и принялся вытаскивать из штанов заправленные туда полы рубахи, оказавшиеся удивительно длинными.
– Держите! – изрядный ком алой ткани полетел в сторону сидящих под деревом. – Накройтесь, она не мокнет, осмелюсь доложить!
Рубашка рухнула перед Вхен, тихим звяканьем напоминая, сколько всего в ней сокрыто. Та посмотрела на нее с двойственными чувствами. С одной стороны, не дело рубахе валяться на земле, да и на немокнущую материю интересно было посмотреть поближе, но с другой... Касаться одежды, еще хранящей тепло мужского тела, без веской причины было совершеннейшим неприличием. Как и мужчине оголяться перед посторонними женщинами. А уж им смотреть на него...
– Давай дальше! – оживилась Маэджана, пока охотница пребывала в ступоре, вызванном культурным шоком, – Пусть Азра хоть раз посмотрит на настоящий мужской стриптиз!
– Зачем? – удивился эльф, краснея и нервно дёргая ушами.
– Подобное зрелище неплохо согревает, – пояснила воровка.
– Азра, ты правда хочешь это видеть?! – ужаснулся Гарэль, краснея всё сильнее и сильнее.
– Нет! – очень поспешно ответила загорянка, вперив взгляд в землю. На глаза, как назло, тут же попалась злосчастная рубаха. Стоило Вхен представить, в какой близости надо будет находиться с остальными, чтобы поместиться под таким скромным навесом, она нервно икнула и стрелой выскочила из-под спасительного дерева. Дождь, к которому она, в общем-то, относилась с любовью, уже не казался ей таким уж холодным. Ну и что, что у нее на родине слёзы Тэзерата всегда были приятными и теплыми, не хуже людских? Если идти быстро, то можно хорошо согреться.
Мара фыркала и ежилась, пропуская мимо ушей все бессмысленные сейчас разговоры. Раздражение достигло апогея когда вода потекла за шиворот форменного пиджака.

[Барон Суббота >>>]

– Ну уж нет, с меня хватит, – громко возмутилась она, не потрудившись объяснить, чего ей хватило, – больше не могу!
Глухо зарычав и свернувшись калачиком на сырой земле, зимняя трансформировалась на удивление быстро. И теперь на промокшую компанию со злобой голодного хищника смотрела мокрая белая кошка ну никак не мельче человека.
– Ой, – в возгласе охотницы соседствовали изумление, какой-то суеверный страх, восхищение и растерянность. Не зная, представляет ли зверь, появившийся на месте госпожи Мары, опасность, она привычно спряталась за мужской спиной. Прошла еще пара мгновений, прежде чем пораженная превращением Вхен сообразила, что спина эта обнажена и принадлежит Гарэлю. Потемнев лицом, девушка нашла взглядом оставшихся спутников, споткнулась о вечно ехидную ухмылку воровки, стоящей неподалеку от священника. Память услужливо подкинула вчерашние слова и двусмысленные шуточки Маэджаны. Приближаться к ней хотелось едва ли не меньше, чем к хвостатой колдунье. В багряных глазах плескались растерянность и обреченность. Все с той же стремительностью спасающегося от смертельной опасности человека, она отпрыгнула от эльфа, да так и затаилась в некотором отдалении от всех спутников, отчаянно молясь о том, чтобы на нее просто не обращали никакого внимания.
Первой реакцией священника было перекрестить оборотня и изгнать прочь нечистую силу, но он сразу вспомнил, что только вчера девушка крестилась сама, а их наниматель-вампир не поддался знамению. А если из кого изгонять греховность, так в первую очередь демона из Маэджаны.
– Отриньте звериное начало, – вежливо обратился он к кошке, хотя чувствовал себя очень странно и некомфортно.
Маэджана же только восторженно присвистнула, сопроводив этот звук каким-то не менее восторженным ругательством на незнакомом ее спутникам языке. Но на всякий случай отступила от зверя подальше.
– Кака-ая красивая, – вздох Гарэля полный истинного, чистого и искреннего до ломоты в висках восхищения шевельнул шерстинки на морде у волшебницы. – Хей-най, госпожа Кумудвати, почему же ты раньше так не делала, осмелюсь спросить!

[Мара >>>]

– Мрааауу, – ответила зимняя и стряхнула с шерсти капли воды самым что ни на есть звериным способом, обдав брызгами соратников по путешествию с ног до головы.
– Плохая киса! – проворчала Маэджана.
– Она нас не понимает? – неуверенно предположил брат Поль.
Снежная кошка лязгнула зубами в сторону воровки, объяснить что-либо она сейчас была просто не в состоянии. Зато дождь перестал её мучить и идти в этом облике было гораздо легче. Потом она обернулась к Гарэлю, кажется, эльф единственный, кто воспринял её метаморфозу с искренним восторгом, жаль, что она еще не умела благодарить так, как это делают кошки, но она попробовала. Ткнулась мордой в раскрытую ладонь Сороки и ласково заурчала.
Убедившись, что госпожа Мара, несмотря на перемены, не собирается никого есть, Вхен осторожно приблизилась и украдкой, чтобы не обидеть, разглядывала огромную кошку.
– Как это прекрасно, что вы наконец нашли друг друга, – резюмировала воровка, глядя на кошачьи нежности. Голос Маэджаны при этом был такой, будто она только что прожевала лимон, не запивая, – Но я предлагаю все-таки пойти. Огня мы едва ли сейчас разведем, а если уж все равно мокнуть, то лучше на пути к цели, чем сидя на месте.
– Настоящая красавица, да, – Сорока осторожно погладил гигантскую кошку, от восторга не видя и не слыша ничего вокруг. – Хей-най, я не видел такой шерсти даже в лесах запретной для меня Родины!
– А я видела шкурки ничуть не хуже. На стенах дворца визиря Аль-Кхасавра, – пробормотала воровка ни к кому конкретно не обращаясь.
Эти слова заставили Вхен на мгновение посмотреть на госпожу Мару иначе, как на редкую добычу с удивительной шкурой. Осознав это, она тут же устыдилась и отвела взгляд, боясь как бы колдунья не прочла в нем такую оскорбительную мысль. Взгляд тут же напоролся на алеющее пятно рубахи. Судя по восторженному лицу старшего, тот о ней совершенно забыл, а остальным спутникам не было дела. Тяжело вздохнув, загорянка подошла к сиротливо лежащей одёжке и осторожно, будто та могла внезапно укусить, подняла двумя пальцами.