Всё гораздо сложнее, чем вы думали, Тайное становится явным

Предуведомление:
Все сообщения в этой теме должны быть предварительно согласованы с мастерами (Тигр в зелёной шляпе, Тёмный_Омут). Сообщения, появившиеся здесь без разрешения мастеров, будут удаляться.
Конец предуведомления.

** ***ря 1*** года французский резидент в Багдаде, известный по имени Тигр, сидел в архиве посольства и разбирал бумаги с грифом "Совершенно секретно. Перед прочтением съесть". Он чувствовал, что срок годности многих из этих бумаг давным-давно истёк, и поэтому не мешало бы их съесть. А кушать ему хотелось всегда. Внезапно он наткнулся на документ, явно не подпадающий под определение просроченного: было ему чуть более 21 года. Что привлекло Тигра, так это вид документа: запись о браке. Затем ещё более удивила его дата: почти за 9 месяцев до его, Тигра, рождения. Почему такая заурядная бумага попала в раздел секретных? И не может ли она пролить свет на тайну его, Тигра, появления? Он перевернул страницу.

"Сим удостоверяется, что (стояла дата) в городе Багдаде, во французском посольстве зафиксирован брак между Жаном-Арманом дю П. и благородной девицей Велиной. На что было получено специальное разрешение кардинала нашей милой Франции де Ришелье. Разрешение прилагается. Новобрачные чувствуют себя отлично и удалились на медовый месяц."

Наверху, датированный тем же числом, стоял гриф "Совершенно секретно. Кардинал де Ришелье." В качестве приложения было письмо, написанное тем же почерком.

Сообщение отредактировал Тигр в зелёной шляпе - 3-11-2003, 22:45

Письмо гласило:
"Находясь пред лицом непреодолимых обстоятельств, носящих характер государственной важности, настоящим постановляю следующее. Разрешить женитьбу французского подданного Жана-Армана дю П. на благородной девице Велине. Считать этот брачный союз равноценным любому другому, заключённому в пределах милой Франции, хотя он и заключён в городе Багдаде. Придать этому письму и всем прочиим сведениям об этом брачном союзе статус совершенно секретных. И да будет союз сей благословенным и праведным во веки веков.
Находясь в Багдаде проездом,
(стояла дата),
Арман-Жан дю Плесси, герцог и кардинал де Ришелье."

"Ну, папочка, ну наворотил делов, - раздумывал Тигр, дожёвывая какую-то левую бумагу. - Значит, он всегда такой был затейник... Сдаётся мне, дело здесь сложное. Никогда не встречал благородных девиц по имени Велина, никогда. Вроде, даже имя-то нечеловеческое. А вот по поводу второго благосочетавшегося у меня сомнений нет. И навестить его просто необходимо. Тем более, ощущается тоска по милой Франции. Уже минут двадцать как ощущается."
Убрав уцелевшие документы в изрядно опустевший сейф, Тигр запер его единственным в мире ключом, с которым никогда не расставался, спустился по лестнице в подвал и вывел из гаража личный геликоптер. В режиме "стелс" он пересёк все встречные границы и, почти не потеряв времени благодаря тому, что двигался вместе с солнцем, опустил машину во дворе кардинальского замка.

Отец уже встречал его на пороге.

- Мария-Антуанетта опять объелась пирожных вместо хлеба и теперь пишет любовные письма Аполлону Бельведерскому. У мушкетёров хватает ума перехватывать их и доставлять по адресу. В Лувре стало не протолкнуться от любопытных. Австро-Венгрия опять стоит на ушах от заигрываний Османской империи. В общем, от политической суеты можно укрыться только вдали от Парижа, в моём поместье. Про Багдад можешь не рассказывать: знаю. Вот мы и пришли. Твоя детская комната. Располагайся и чувствуй себя. Да, я позволил себе поменять кровать перед твоим прилётом: иначе бы ты не поместился в своей старой колыбельке.

За два дня до вышеописанных событий барон де Suerlau, владелец заводов, газет, пароходов, уезжал с роскошных и продолжительных поминок графа Леверина и, по совместительству, его невесты Тёмной Наёмницы. Он уже попрощался со всеми домочадцами и гостями, дальними и ближними родственниками покойных, слугами и домашними животными и стоял на пороге, подняв одну ногу на порожек "Роллс-Ройса", когда одна старая-старая горничная, прислуживавшая Наёмнице вплоть до её кончины, остановила барона.
- Госпожа просила передать вам этот конверт, - проскрипела старуха, доставая из бюста сложенное в девятнадцать раз письмо. - Она сказала, что вы единственный, кто сможет передать его кардиналу де Ришелье. А ведь это очень важно...
Барон озадачился, но письмо принял. Он сел в "Роллс-Ройс" и велел ехать. Дорога от замка графа Леверина была только одна, поэтому пока можно было не уточнять, куда. А это представляло собой загадку: только самому кардиналу было известно, где Ришелье сейчас находится. Хотя, если мыслить логически... Ну да, в газетах можно было прочитать о Марии-Антуанетте, Австро-Венгрии и прочей политической суете. А значит, де Ришелье сейчас...
- Кучер, в N! - воскликнул барон. Кучер стегнул ешаков, и "Роллс-Ройс" помчался в сторону милой Франции.

- Конечно, папаша, спасибо тебе за беспокойство, но я, в принципе, здесь не из-за тоски по милой Франции (хотя из-за неё, конечно, тоже). В Багдаде я натолкнулся на пару весьма любопытных бумаг... О своих родителях, папаша. Не считаешь ли ты, что мне уже пришло время узнать, кто моя мать?

- Конечно, сынуля. Признаться, я знаю о твоей матери немногое - просто не мог узнать много. Поэтому она и твоя мать. Мы встретились с ней в Багдаде, провели незабываемую ночь на берегах Тигра, а наутро написали уже известные тебе документы и расстались. Когда у меня выдавалось свободное время, я искал её во всех измерениях и во всех временах, но тщетно. Потом я нашёл тебя - я знал, что это ты. Что ты - наш сын. Но она - та, которую я беспредельно люблю и по сей день, - она исчезла бесследно. Она не умерла, иначе я бы почувствовал это. Более того, она так же вечна, как и я. Она равна мне и кое в чём меня превосходит. И почему-то она от меня скрывается. Наверное, так надо. Всё, что у меня осталось - это ты и её портрет. Погляди.

и Кардинал протянул Тигру старую фотографию, сделанную, видимо, наспех , но хранимую с той бережностью, с которой хранят самые дорогие вещи.
С фотографии на Тигра смотрели пронзительно-черные глаза, вступающие в диковатый конфликт с мраморно-белой кожей, и удивительный резонанс с черной копной вьэщизся волос. Выражение лица было чуть печальное, губы приокрыты в не то в изумлении, не то в испуге.
Подтянутось и видимая гибкость тела, в сочетании с одеждой и знчительным количеством оружия за поясом одетого на ней черного трико, заставляли задуматься -кем, собственно, была девушка?...
и еще - Что-то неуловимо выдавало в ней не-человека.

Приблизительно в часе пути до кардинальского поместья над "Роллс-Ройсом" в том же направлении пролетел геликоптер. Барон де Suerlau подумал, что вечер выдастся интересным, и велел кучеру утроить усилия. "Роллс-Ройс" скакал по холмам милой Франции во всю мощь своих ешачиных сил. Наконец он добрался до высоких ворот замка де Ришелье. Барон вышел из машинки и чуть не угодил прямо в объятья дворецкого, открывавшего ворота.
- Вас не ждали так быстро, - улыбнулся дворецкий. - Следуйте за мной.
Барон улыбнулся, сунул ближайшему ешаку морковку и отправился вслед за дворецким, теребя письмо. Через несколько минут оба оказались в детской, где Тигр сентиментально разглядывал портрет матери.

- А вот и мой старый друг барон де Suerlau! - возопил кардинал, раскрывая объятия. - Какие новости привёз ты нам на сей раз? Граф Леверин скончался? Да что ты говоришь! И молодая невеста вслед за ним? Нет? А, сначала невеста, а потом Леверин. Бедняги, бедняги. Сочувствую. Сироты остались? Ну да, они же в день свадьбы. Ну надо же так... А у нас Мариа-Антуанетта... Спокойствие, спокойствие, я тоже читаю "Таймс". From time to time, то есть, я хотел сказать, от корки до корки. Да, английский мне никогда не давался.
Внезапно голос Ришелье стал серьёзным.
- Минутку. Что ты сказал? Письмо? Для меня? От Тёмной Наёмницы? Давай сюда.
Кардинал бесцеремонно выдернул бумагу из рук разомлевшего барона, развернул её и углубился в чтение.

" с тех пор, как я нашла камень, о котором говорилось столь много, что он не нуждается в обозначении его иначе, чем камень Тысячи Жизней, я до этого момента не могла вспомнить до конца, ни кто я, ни где я, ни есть ли у меня родственники.
Камень каждоминутно отнимает у меня мою жизнь, заставляя забывать вновь и вновь. И Сейчас, забывая настоящее, я изредка вспоминаю прошлое свое.
я принадлежу расе Катов, и , возможно, являюсь ее последним представителем в этом мире - про другие миры я не говорю. Я не знаю даже, есть ли другие миры, ибо мое состояние более всего напоминает мне бред.
Я знаю, что через несколько часов я умру, не сочетавшись браком с одним из достойнейшиз людей этого мира - графом Леверином, который, надеюсь, простит меня за этот скорбный день его жизни.
Где-то в далекой Франции, в одном из миров, мне кажется, есть у меня и муж, и сын... Кажется ли?
Я знаю, что , окажись это правдой, письмо это непремено попадет в руки мужу моему, имени чьего я не в праве называть. Но есть особа, которая передаст ему это письмо...
датировано ** _______ря, 1*** года.
Мерсенари (известная так же как Теодора, в юности - Велина)"

Дочитав, кардинал передал письмо сыну.

Читая последнее послание матери, Тигр несколько раз менялся в лице. Закончив, он сказал:
- Отец! Но ты же сказал, что она не умерла! Ты не мог ошибаться, нет. Наёмница просто переместилась в другой план существования, и мы обязательно найдём её. И вернём её сюда, или же переместимся к ней, если это будет невозможно. Мне кажется, она пленница камня Тысячи Жизней - я слышал о нём когда-то. Читал в багдадских архивах... Или в Калькутте... Не помню. Отец, мы должны найти мою мать!

- Камня Тысячи Жизней не существует, сын мой. Он существовал и будет создан мной в далёком-далёком будущем. Это невозможно объяснить, в это можно только поверить. Как бы то ни было, сейчас мы имеем дело с последствиями существования камня, который ещё не сотворён мной, а поэтому нет гарантии, что его воля не будет сильнее моей воли сейчас, хотя я и есть его создатель. Вернее, не была сильнее моей, поскольку камня больше (или ещё) не существует.

Голос кардинала, погружённый в сложные рассуждения о философии времени и пространства, превратился в малоразличимый шёпот, и в течение без малого пяти минут можно было различить только отдельные слова: "экзистенция", "смысложизненный", "Квентин Тарантино", "опять объелась пирожных", "педонекрозоофил". Затем кардинал, похоже, доказал самому себе что-то, и продлжил мысль в полный рост.

- Поскольку я ничего не знаю о камне, кроме того, что мне предстоит его создать, мы можем получить знания о нём только из опосредованных источников. Например, из книги, написанной в прошлом или будущем. Или от самой твоей матери, когда её найдём. Наше предположение, что она не умерла, основывается одним своим краем на том, что камня ещё нет, и поэтому нет и причины её смерти. Однако камень существовал, следовательно, в каком-то смысле она умерла. Она умерла в прошлом, но жива в будущем, а настоящее для простоты стоит опустить. Поэтому сейчас, то есть в x-окрестности настоящего, мы можем попытаться вызвать её бестелесный дух и узнать у него всё, что нам заблагорассудится, если она, конечно, позволит. При этом, когда мы её найдём, она будет жива, поскольку камень ещё не сотворён, и причины для её смерти нет. В качестве другого варианта предлагаю отправиться в багдадскую библиотеку и поискать следы там.

- Угумс, - неопределённо ответил сынуля, увлечённо игравший в "Путин-Чесс". - Давай попробуем. Если она позволит. А потом и в Багдад слетать не мешало бы, всё равно в милой Франции скука мерзкая. Ну что, мамочка?

Кардинал почувствовал легкое прикасновение к плечу...
Она была тут, кстати, вполне себе материальная, в легком костюме, темно-синим со старыми символами...
Мягкая, живая полуулыбка играла на губах, она, подмигнув, склонила голову в немом вопросе, одновременно отдалясь на шаг...

- Мама... - только и смог вымолвить Тигр. Кардинал отреагировал более спокойно.

- Здравствуй, дорогая. Скучала по той вечности, проведённой на берегах Тигра? Я скучал. Думаю, можно обойтись без всяких формальных вопросов вроде "Если ты здесь, подпрыгни три раза на левой ножке". Ты знаешь, зачем мы тебя потревожили. Просто расскажи нам всё, что сможешь, и всё, что считаешь нужным.

И кардинал отступил на шаг. Видно было, что он очень хочет прикоснуться к фигуре, но не решается, словно опасаясь, что она рассеется в воздухе.

привычным движением сдув прядь волос с лица, Мерсенари улыбнулась снова.
- у меня на этот раз достаточно времени, чтобы не сразу вываливать на вас информацию, которой я не знаю, но посмотреть на вас. Сыночка теперь старше, чем я... забавная метаморфоза времен... - она тихо рассмеялась. - а ты... да, я очень скучала, когда вспоминала...
Наемница не удержалась и подошла, легко провела пальцами по щеке мужа...
- Я так давно об этом мечтала , - пояснила она с неожиданным смущением. - можно, я побуду с вами подольше?

- Конечно, дорогая, - сказал кардинал с непривычно искренней и счастливой улыбкой на лице, осторожно касаясь её руки. - Располагайся как тебе удобно. Абсенту? Свежих парижских сплетен? Или, может, номер "Таймс"? Да, кстати, чуть не забыл представить: барон де Suerlau, дальний родственник твоего так и несостоявшегося второго мужа. Эксцентрик, но никогда не опаздывает. А иногда приезжает даже раньше, чем уедет. Барон, вам абсенту?