Новые Земли, колонизация

[Хелькэ >>>]

- Галчонок, ты как пробралась сюда? - Мике не только хотел отвлечь ее. Ему и правда было интересно. - И как сбежала от майора? Он абсолютно уверен, что тебя и в живых-то нет, а ты здесь….
- Душка майор, видно, перепутал свои мечты с реальностью – я живей всех живых. А сюда – через вентиляцию, фигово вы ее защищаете.
- Значит, Мари вернулась только чтобы…
- Да она тут не при чем. Вообще. Она не знала, что я тут буду. Это, как сказал бы Тони, творческая импровизация.
- А как тебя угораздило столкнуться с Марией?
- Твои вопросы меня уже достали, - зашипела Эрис в ответ. – А теперь сделай-ка то, что я говорю, и открой документ!
На самом первом листе, что лежал в папке, стояла жирная пометка «Семья — осталась в Метрополии».
- Какого черта ты мне не сказал?! - холодный пистолетный ствол снова толкнул подполковника в затылок. - Ты, мать твою, перевез меня сюда, чтобы держать подальше от семьи, которая у меня, оказывается, есть! В этом всё гребаное дело!
- Эрис, я хотел как лучше. Я хотел подарить тебе новую жизнь...
- Вот спасибочки, подарил! Лучше б я сдохла под каким-нибудь забором! Ну-ка, рассказывай теперь, что это за семья такая у меня в метрополии осталась?
Мике сжал кулаки, так что костяшки пальцев побелели.
- Двоюродный брат твоего отца, с женой и детьми. Он полностью разорился, кое-как сводит концы с концами в одной деревушке в южных землях. Мы были там — они тебя почти не помнят, видели, должно быть, пару раз.
- И, разумеется, не ищут?
- Разумеется. Эрис... успокойся, пожалуйста... мне просто казалось, что так ты будешь счастливее.
- Я спокойна! - гневно воскликнула она. - И я тебе сейчас совершенно спокойно расскажу, какая у меня счастливая жизнь. У меня под лопаткой долбаный кристалл, который нельзя вытащить; у меня нет ни семьи, ни дома, я ненавижу весь мир и особенно тебя - за все, что ты у меня отобрал; и самое главное — я пришла сюда с пистолетом. Тебе, блин, не кажется, что твой проект провалился?!
Мике, несмотря на ее приказ не шевелиться, закрыл ладонями лицо. Он не ждал такого услышать — ни от кого, а тем более, от нее.
- Ева Эльска, баронесса фон Что-то Там, - хмыкнула Эрис, подбирая свою папку. - О да, она просто охренеть как счастлива.
- Я сверну проект, - сказал вдруг Мике. - Сверну. Если ты, конечно, не решишь, что лучше меня убить, - он с удовлетворением отметил, что пистолет в ее руке дрогнул.
- Мне будет очень приятно, если я это сделаю, - призналась она. Отступила на несколько шагов, взяла с полки еще одну папку и обошла стол, все еще держа подполковника на прицеле. — С другой стороны, это ничего не даст мне для личностного роста. Поэтому, Мике, зуб за зуб. Тебе нравится твоя правая рука?
Грохнул выстрел.

- Творец и его ангелы, ну я же просил! - возопил под дверью Макабрей и, отстранив Марийку с прохода, ворвался в кабинет.
Мария бросилась следом.
Эрис стояла почти в дверях и... удивленно, кажется, смотрела на пистолет в собственных руках. А Радциг, согнувшийся пополам в своем кресле, прижимал блестящими багровыми пальцами раздробленное плечо.
- А пули-то, - пробормотала Эрис, и рука у нее задрожала, - разрывные...
- Твою мать! - некромант оказался рядом с Радцигом, раньше, чем отброшенный им же стол ударился в стену. - Подполковник, держись! Мари, закрой дверь и пристрели любого, кто сюда попробует зайти. Эрис...ради Творца, не мешай.
Фиолетовое пламя вновь вспыхнуло в ладонях Макабрея и тут же окутало плечо Мике. Мешанина из костей, мышц и сосудов пришла в движение.
Эрис отшвырнула пистолет в угол, упала на колени и спрятала в ладонях лицо, белее снега. Мари заперла дверь поворотом ключа, торчавшего в скважине, и прислонилась к ней спиной. На Радцига старалась не смотреть - она поняла, что не желает ему смерти, что он делает все это не из дурных побуждений... совсем даже наоборот, но цель не оправдала средств.
Еще ей казалось, что крови тут уже слишком много, чтобы оставалась какая-нибудь надежда.
- Оставь, - неожиданно твердо прошептал некроманту подполковник. - Пускай... заслужил.
- Иди, подполковник, знаешь куда? -огрызнулся некромант.- Не знаешь. Точно говорю - не знаешь. Если ты тут от кровопотери мне сдохнешь, то как мы отсюда живыми выберемся?
Он поглаживал пострадавшее плечо Радцига, сводил края сосудов, складывал мозаику из осколков костей. Рана уже не выглядела столь ужасно, зарастая с удивляющей скоростью.
- Эрис, Эрис, девочка, как ты там? - поинтересовался Макабрей, найдя её взглядом.
- Ни-как, - девушка подняла голову, в глазах ее можно было легко прочитать не просто ужас, а нарастающее безумие. - Где... эта штука?.. о-о, я знаю, что теперь осталось сделать!
Марийка быстро подошла к ней и взяла за плечи, крепко:
- Тихо, - велела она. Эрис рванулась, всхлипнула, потом затихла.
- Мике, а вы ведь не обижаетесь на Эрис, правда? Искать не станете, мешать всячески...я ведь не ошибаюсь в вас? - тем временем невинным голосом и тихо-тихо спросил некромант.
- Издеваешься? Мешать не стану. Если только помогу... - подполковник все еще морщился и цветом лица вполне мог сравниться с мелом, но самое страшное было уже позади.
Вот только кровавые пятна повсюду как-то мешали сделать вид, что тут ничего не случилось.
- Уточняю, - Макабрей похлопал по совершенно целому, разве что, излишне бледному плечу. - Вот так, подполковник. Всё у вас будет хорошо, только не советую ссориться с некромантами и мыться святой водой. У вас теперь мёртвоё плечо.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 6-08-2010, 11:18

[Барон Суббота >>>]

Мике оборвал остатки рукава, потрогал пальцами здоровой руки кожу на плече...
- Как это - мертвое?
- Ходячих мертвецов видел когда-нибудь?
- Не видел...
В углу что-то громыхнуло. Макабрей быстро развернулся в ту сторону.
- Как вы тут, - послышался знакомый до зубной боли голос, слегка приглушенный, - мило беседуете, а я, видимо, - металлический лязг, потом негромкий стук и шаги из-за шкафов, - опять пропустил все веселье...
Через несколько мгновений в кругу света от лампы предстал Дентон, но лучше б он этого не делал - вид у него, перемазанного Единый знает в чем, разукрасившего физиономию углем и в платке, повязанном на голову, был воистину хтонический. Взрывные шашки на поясе не добавляли картине умиротворенности.
- Слушай, а тебе идёт! Верно говорят, что форма должна соответствовать содержимому, - не удержался Макабрей. - Мике, не надо хвататься за сердце, это всего лишь Дентон. А насчёт твоего плеча...просто не надейся на него, если ссоришься с некромантом, не поливай его святой водой и не давай касаться его святым людям. В общем-то, это всё.
- Ясно. Спасибо… господин Гротх. Я, честно говоря, боюсь уже вам задавать вопросы, но что здесь делает еще и Дентон?
Тони помахал рукой у него перед лицом.
- Ты не хочешь этого знать, честное слово, не хочешь!
- Допустим. Но я хотел бы уяснить для себя одну вещь. Почему Фиерс мне не рассказал о том, что вы куда-то сдернули? Пытался меня убедить в том, что Эрис мертва…
«И кстати об Эрис», прочиталось в его взгляде украдкой в сторону девушки.
Марийка все еще придерживала ту за плечи, а Эрис мерно покачивалась из сторону в сторону, беззвучно шевеля губами, и отчаяние чувствовалось едва не физически.
- Что это тут?.. – начал Дентон, проигнорировав вопросы подполковника. Он заметил не только Эрис, но еще и кровь на полу.
- Потом! - поднял руку Макабрей. - Тебе всё расскажу потом. Подполковник, у вас тут алкоголь есть? Крепкий.
- Что же мы тут, все алкоголики? - Мике поднял бровь. - Можно спирт в лазарете взять, если так уж надо.
- До лазарета далеко, - вздохнул некромант. - Ладно, обойдёмся тем, что есть. Пошли успокаивать Эрис!
Та сразу же вскинулась.
- Знаешь что, малефик, я того не стою, - глухо сказала она. - Мари, пусти... не надо меня успокаивать. Дайте мне пистолет и оставьте одну на минутку, и больше никого никогда не надо будет успокаивать...
- Крайне не рекомендую, - отозвался Макабрей невозмутимо. - Смотри, ведь потом подниму и ни успокаивать, ни упокаивать уже не буду. Эрис, серьёзно, все понимают, что тебе сейчас...не очень хорошо, а нам, всё же, не наплевать на тебя, так что...
- Давайте все обнимемся, - жалобно сказал ничего не понимающий Тони. - Ну пожалуйста.
Мике судорожно вздохнул и сделал полшага вперед - к ней.
- Галчонок, - позвал он, - пожалуйста... не злись больше, если сможешь. И прости, если сможешь.
- Кому тут еще извиняться, - заговорила она, не поднимая головы, - это ж я тут тебя чуть жизни не лишила, и при этом, что странно, стрелять в тебя мне ни капельки не понравилось. Хотела б я знать, почему.
Глаза Дентона становились все больше, все круглее. А вот в прищуре Макабрея скользнуло понимание и некоторое удовлетворение. Как бы чудовищно всё это не выглядело, но, похоже, оно шло на пользу.
Подполковник встал перед Эрис на одно колено (и Мари серьезно за него испугалась - мало ли что сейчас), и коснулся ее ладони.
- Эй... Девочка, я сейчас жалею очень о многом, но...
Она что-то ответила, но разобрать было невозможно.
- Что? - переспросил Мике.
Эрис вытерла слезы краем рукава и повторила:
- Спички, говорю, есть у кого?
- Держи, - Макабрей достал из кармана коробок и протянул Эрис. - Самокрутку надо?
- Еще чего не хватало, - девушка встала, подошла к столу и взяла свою папку. - Простите меня за маленькое ритуальное самосожжение.
Чиркнула спичкой и поднесла к делу - бумага с готовностью занялась.

[Хелькэ >>>]

- Сурово ты с собой, - прокомментировал Макабрей. - Хочешь начать всё заново?
- Чего мне остается-то? Или ты думаешь, я в Метрополию семью искать поеду? Угу, скажу, баронессочка к вам приехала, которая на столах плясала и за миску супа отдавалась. И ладно бы суп был хороший... ай, зараза! - огонь лизнул кончики пальцев.
Медленно догорала жизнь.
- Конечно, заново, - повторила Эрис.
- Ну может, хоть теперь обнимемся? - предложил Тони. Марийка улыбнулась и потрепала его по голове.
- Эрис, - Макабрей не отводил от неё взгляда и оставался полностью серьёзен, - что ты собираешься делать дальше?
- Ты меня извини, разумеется, - сказала она, стряхивая с пальцев пепел, - все такое прочее, но у нас же вроде были планы? И шли они довольно далеко, аж в Неуштадт - а там уж покрутимся как-нибудь, найдем этот твой хоть круг, хоть квадрат, хоть треугольник... А потом - не знаю. Посмотрим.
- Спасибо тебе, - некромант коснулся её плеча и чуть сжал. - Я рад, что ты остаёшься с нами.
Эрис поколебалась немного, а потом повисла у него на шее.
- Думал, сбегу, да?.. И не мечтайте даже, - и шепотом добавила: - Тебе спасибо, Ригор.
Мике отвернулся, встретился взглядом с Марийкой и спросил, словно желая сказать сейчас хоть что-то хоть кому-нибудь:
- Вы, значит, в Неуштадт потом?
- Да, - кивнула женщина.
- Возьмете мою машину. Сам бы отвез, но... - неопределенно мотнул головой, чего вполне достаточно было, чтоб понять, каково ему. - Водитель доставит куда скажете, человек свой, надежный.
- Премного благодарны, подполковник! С меня должок, - ответил Ригор, поглаживая Эрис по спине. Кристалла, впрочем, он старался не касаться.
- С меня, - Мике кивнул на плечо, - вот я и отдаю. Останетесь на ночь?
Макабрей окинул своих вопросительным взглядом, благо, все собрались в одном и том же месте.
- А что нам делать в столице ночью и без денег? - ответил вопросом на вопрос Тони.
- Деньги не проблема, - махнул рукой Радциг. - Выдать наличными или сходите там в банк? Мари, ты вполне можешь воспользоваться счетом Рейнхольда...
- Да-да, давай дадим ему побольше поводов придушить меня наконец, - грустно улыбнулась она. - Все равно мы не пойдем ночью в банк. Давайте поедем в город с утра.
- Хорошо, - Макабрей выпустил Эрис и кивнул. - Ждать-то всё равно осталось не долго. Кстати, Мике, можешь послать кого-нибудь из своих к большой вентиляции к западу от верхнего здания? Там наши рюкзаки лежат - забрать бы.
- Вентиляция... - ахнул он. - Умеете удивлять. Минутку, а проволока под током?!
- Она уже не под током, - поделился радостной вестью Тони. Подполковник в сердцах сплюнул на пол, потом рассмеялся.
- Ладно, - сказал он, - кликну кого-нибудь. Только рубашку переодену, - и скрылся за дверью в соседнюю комнату.
Когда вернулся - уже в другой одежде - дверь за собой не закрыл.
- Комната на сегодня ваша. Кровать и раскладной диван; думаю, поместитесь.

***
- Подполковник, - Мике как раз шел обратно к себе, когда его окликнул взволнованный хриплый голос. – Разрешите обратиться?
- Ниманд, - он узнал ее, даже не оборачиваясь. – Ты почему не у себя?
- Ждала вас. Хотела просить… кое о чем.
- О чем же? – удивился Радциг.
- Я могу сегодня переночевать у инквизиторов?
- Ну… да, конечно. Но с чего вдруг, не объяснишь?
Мия помолчала.
- Скорее всего нет. Я могу только сказать, что мне… может грозить опасность. Наверху мне будет спокойнее.
Радциг задумался, потом предположил:
- Это случайно не связано с сегодняшними… событиями?
- Связано, - кивнула она. – Но инквизиторы о них не узнают. Просто скажу, что вы решили отправить меня к ним.
- Идет, - согласился подполковник. – А Пьетро тоже собирается к инквизиторам?
- Он в лазарете, - Ниманд покачала головой. – Лейтенанта обрабатывает. Я… пойду. Спасибо вам.
- Да не за что…
- И берегите плечо. Очень тонкая работа.
Радциг печально улыбнулся.

[Bes/smertnik >>>]

День: двадцать третье августа, поздний вечер
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

Мелкий выпрямился. Недоверие, написанное на его лице, разбавилось сильным удивлением.
- Что-то не так? - Зоя Лавирон взглянула на него снизу вверх и тыльной стороной ладони отбросила со лба седую прядку. Женщина стояла на коленях перед наполовину собранной моделью «Василиск-III».
- Не то, чтобы не так, - смутился техник, - просто мы же тут собираем уникальный экземпляр машины, разработанной вами…
- И? - улыбнулась изобретательница. Морщинки в уголках ее глаз обозначились четче. Паренек рассеянно повертел в руках гаечный ключ:
- Н-ну, я ожидал, что вы будете меня поправлять, давать советы…
- Если ошибешься – я поправлю, но пока ты все делаешь отлично. Я в твоем возрасте хуже разбиралась в механике.
Мелкий на такой комплимент ничего вразумительного ответить не смог, только неловко передернул плечами и потупился. Услышать добрые слова от этой крепкой, суровой с виду женщины с низким хрипловатым голосом он никак не ожидал…
Работа спорилась. Вкручивались на место болты, звонко щелкали, входя в паз, детали. Из металла и прочного матового стекла медленно, этап за этапом рождался хищный профиль Василиска. Пучеглазая голова богомола на гибкой ребристой шее слепо таращилась в матерчатый полог палатки, а крылья безвольно висели вдоль тела – упругие синтетические перья царапали земляной пол.
- Я слышала, - нарушила молчание Зоя, - нас прислали на замену. Была какая-то история с инквизицией, да? Ваш маг…
- Сгинул, стал землей, умер.
- Прости. Не будем пока об этом, - в серо-голубых глазах Лавирон блеснуло сочувствие.
- Я когда-нибудь расскажу больше. Наверное. Можно спросить?
Женщина кивнула, оттирая чистой тряпкой свои мозолистые пальцы от машинного масла. Мелкий нахмурился:
- Колдунья, которая с вами приехала – чего она такая мрачная? Волшбу-то она хорошо творит?
- Хорошо. А с кристаллами обращается еще лучше. Что же до мрачности – откуда мне, старой, знать, какие печали у вас, молодых?! - на этот раз улыбка Зои вышла напряженной, немного тревожной.
Снаружи послышалось тихое шелестящее пощелкивание. Парень прекрасно помнил этот звук: так проворачивались головки стальных костей в гнездах-суставах. Мими сменила Стрижа, была ее очередь патрулировать окрестности.
- Зоя! - в палатку заглянула новенькая магесса. - Я отвлеку вас?
Неровно остриженные черные волосы волшебницы показались Мелкому в полусвете чадящей лампы кривыми маслянистыми шипами. Или рогами. Он незаметно осенил себя святым знаком и попятился.
- Конечно, милая, - похлопав по спине растерявшегося техника, Лавирон вышла.
- У этой кошмарины точно демоны в роду! Бурокожая, скуластая, непонятного возраста, горбится постоянно! Пострашней тебя будет, уж не обижайся, - обратился Мелкий к выключенному Василиску. - Вот «мама» твоя – тетка добрая.
Паренек легонько хлопнул летающего разведчика по холодной стальной спине, копируя жест изобретательницы.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 6-08-2010, 22:11

[Тео >>>]

День: двадцать второе августа
Фигура: конь G8 + король E8
Ход: без хода
Официальная клетка: E8, F6
Фактическое местоположение: E7

Кинна проснулась первой. Она, в отличие от Аты, хоть немного да поспала ночью. Да и сон был какой-то очень тяжелый, поверхностный, такой, когда путаешь явь и видение. Пару раз фино казалось, что вот, она уже встала и идет куда-то, что за руку ее хватает старая неами ( Ата рассказала о странной встрече с Маарой настолько живо, что Кинна, казалось, сама побывала в подземном домике отшельницы).Потом наваждение спадало, девушка вздрагивала и ... просыпалась. В последний раз она отметила, что солнце уже начало клониться к западу, а значит, можно и вставать.
Ее подруга открыла глаза минут через десять, не больше того. Сонно потерев ладонями лицо, она недоуменно спросила у Кинны, какого гхыра та поднялась в столь неподходящее время, но на предложение поспать еще ответила отрицательно. Девушки развели небольшой костерок, Ата, ворча, нанизывала на тонкие ветки шляпки грибов. Над подлеском потянулся аромат огня и еды.
Незнакомец появился неожиданно; словно кошка, бесшумно он остановился шагах в десяти от костра, и отблески пламени обрисовали потертую хламиду и костлявые ноги, смешно торчащие из-под широкого подола. Грива волос, заплетенная в косы, падали на сухие плечи.
Кинна лишь мельком глянула на него и, пожав плечами, вернулась к своему занятию - пока Ата жарила грибы, она измельчала травы, которые бы дополнили их скромный ужин. Вторая девушка с весьма заметным удивлением воззрилась на лиа.
- Добрый день! - поприветствовала она незнакомца, так и не дождавшись, пока он заговорит первым. - Не желаете ли присоединиться к нашей трапезе?
- Если приглашаете, - откликнулся старик.
На его плече висел наполненный чем-то кожаный бурдюк. Незнакомец подошел, потер шею, которую украшало ярко-голубое пятно и плюхнулся на землю, открыв в улыбке крупные и желтые зубы. Фино испытующе посмотрела на него. Потом вздохнула и несмело протянула руку:
- Ата.
- Каан, - пожал запястье Опора. Его рука была сухой и теплой, а от прикосновения почему-то разлился запах травы.
- А это Кинна, - продолжила девушка, внутренне недоумевая, почему та сама не представилась и вообще ведет себя как-то странно. Тонко Чувствующая видела напряжение, которое охватило Кинну. Но почему - понять не могла. Даже теперь, когда Ата ее представила, девушка не повернула головы.
- Хорошо, - кивнул старик. - Как у вас дела. Как ваш командир?
В первый момент Ата опешила. Откуда, гхыр побери?..
- Он - опора, - неожиданно подала голос Кинна, и фино почувствовала, как вдруг ей стало спокойно-спокойно. Даже умиротворенно.
Старик еще раз осторожно сжал руку Аты и позвал Кинну:
- Сядешь с другой от меня стороны?
Та пожала плечами, покрошила на обжаренные шляпки траву, утерла ладони о подол туники и подошла к Опоре.
- Сяду, отчего не сесть?
Он ударил ладонью по земле и, подперев кулаком подбородок, посмотрел на огонь. Кинна послушно пристроилась рядом и вздохнула. Отчего-то вспомнился гигантский цей-ин, Опора Жизни, вытащивший ее из бездны... а вслед за ним мелькнули воспоминания о Золотых Стрелах, Сайамаре, Кире. Только вчера они все были вместе и рядом... Каан потер руки, а потом упер их позади себя в треву, откинулся, протянув к костру костлявые ноги. Огонь бросил в глубокие морщины Опоры тени.
- А я вот с новостью...
Вспомнив, что до того старик спрашивал про командира, Ата вся обратилась в слух:
- Что-то в отряде?.. - больше всего фино боялась повторения той страшной ночи. Она до сих пор чувствовала запах паленого и помнила удушливый серый смог. Вторая мелькнувшая мысль была про Толу.
- Наоборот, - хмыкнул Каан, - передышка, а может и того лучше - остановка. Переговоры начнутся через три дня.
- Переговоры? С пришлыми? - уточнила Кинна. Сердце радостно застучало.
- С пришлыми... - эхом отозвался Опора. - Дара туда тоже пошла.
- И вы пойдете?
- Может и пойду, - хмыкнул старик и сверкнул совиными глазами. - А, может, и нет. Что еще мне на ум придет, сам не знаю.

[Соуль >>>]

Кареглазая фино отчего-то опустила голову и погрустнела. Ата недоуменно глянула на подругу, но промолчала. Огонь уже сожрал почти все ветви и теперь, не подпитываемый более ничем, медленно угасал.
- Я уведу ненадолго Кинну, Ата?
- А меня спросить не надо? - тут же вскинулась девушка.
- Надо?.. - Каан немного удивленно расширил глаза. - А ты разве не пойдешь?
: - Пойду, - излишне поспешно ответила фино, - просто... это как-то неожиданно.
Старик снова улыбнулся.
- А тебе, Ата, возвращаться нужно. Передай новость, а Кинну я приведу сам.
Янтарноглазая недоуменно переводила взгляд с Опоры на фино и обратно. Потом пожала худыми плечами, хлопнула ладошкой по земле:
- Ну, вам виднее...
Каан протянул руку и растрепал светлые волосы Аты, а потом открыл бурдюк и протянул:
- Сделай глоток?
Та отшатнулась:
- Зачем это?
- Это вода, - честно ответил Опора.
- И все же, зачем? - проявила девушка настойчивость.
Каан сделал глоток сам и прикрыл птичья глаза, в заумчивости пожал плечами.
- Вкусная она, - Опора посмотрел на огонь. - Очень. И Хранители у нее теперь хорошие. Значит, и потом все хорошо будет.
- Угу, - кивнула Ата, хотя мало что поняла, и протянула руку.
Каан ободряющее подтолкнул ее под локоть и лег на землю.
- Действительно, вкусная, - согласилась фино, сделав глоток, и возвратила бурдюк владельцу.
- А мне? - шутливо надула губы Кинна.
Каан передал ей бурдюк.
- Подумай о том, чего ты очень и очень хочешь, - прищурился Опора.
Тонко Чувствующая прикрыла глаза. Очень и очень хочет... Перед мысленным взором предстала улыбающаяся физиономия цей-ина. Лучистый нежный взгляд, немного пьяный от счастья, как в ту ночь. Эх, вот чтобы всегда так было... когда кажется, что можно понять друг друга даже с полувздоха. Чтобы исчезла та преграда, которая мешает быть друг с другом до конца, которая делает их слишком разными...
Вода показалась немного солоноватой, но приятной. Была бы еще чуть похолоднее... Уголки губ Кинны тронула улыбка. Каан поднялся одним и слитным движением и протянул Кинне потертую ладонь:
- Ну, пойдем.
Та коснулась пальцами его сухой кожи, оглянулась на подругу. Ата ободряюще улыбнулась, хотя фино чувствовала, что она немного расстроена таким ходом событий.
- Я скоро тебя нагоню, - зачем-то пообещала Кинна. Янтарноглазая кивнула и махнула рукой, мол, иди уже.
Каан снова забросил бурдюк на плечо и широким, спокойным шагам направился к тем кустах, возле которых фино его заметили в первый раз. Опора осторожно, но крепко держал тонкие пальчики Кинны.
- Куда мы идем? - рискнула задать мучавший ее вопрос фино, когда они отошли уж на вполне приличное расстояние.
Деревья и кусты выглядели совсем как те, которые росли неподалеку от поляны... и вместе с тем в них было что-то чужое, другое, странное. Словно они росли одновременно и в этом мире, и в ином, притулившемся вне времени. Каан то и дело охлопывал ладонью покрытые цветным мохом стволы - будто бывалый охотник, который вычисляет, где юг, а где - север.
- А? - опомнился Опора, который был до того погружен в свои мысли. - К къято.
- Зачем? - удивилась Кинна, невольно высвобождая свою руку из ладони старика. Всю ее охватило какое-то непонятное, но приятное волнение.
Каан быстро и крепко поймал ее за локоть.
- Тс-с... тут при каждом шаге легко заблудиться. Я... проснулся там однажды. Подумал показать, когда тебя увидел.
- Почему? - девушка не была уверена, что засыпать спутника вопросами уместно, но они сами срывались с губ.
- Не знаю. - пожал плечами Каан. - Озарило.
И он хмыкнул.
- Так всегда и происходит.

[Тео >>>]

- Поэтому вы и Опора Озарения? - добро ухмыльнулась Кинна.
- Наверное, поэтому, - улыбнулся Каан. - Слышала, наверное, что когда Опора Озарения проснулся, то даже ходить не мог, пока его не озарило?
- Нет, не слышала, - честно призналась девушка, тряхнув белокурой голово, - а что, правда так было?
Каан тряхнул головой, и бусины в сальных косах старика зазвенели.
- Так да или нет? - не угоманивалась Кинна.
- Было, - подтвердил Каан.
- Надо же, как интересно... - фино закусила губу, наверное, задумавшись о чем-то своем.
Каан, твердо держа ее за руку, продолжил идти. Некоторое время они шли молча. Остролистая зелень щекотала босые пятки, в небе тренькали птицы-пересмешники.
- Долго нам еще? - несколько нетерпеливо спросила Тонко Чувствующая.
Каан отвел ладонью очередную тяжелую ветвь, и первым шагнул на поросшую маленькими желтыми цветами поляну. Фиолетовые бабочки вихрями перелетали от ярких соцветий к другим и проскальзывали гирляндами под гигантскими, вырывающимися из-под земли корнями. Деревь къято возвышалось над головами на десятки метров и щедро отдавало изумрудную тень шелестящей кроны.
- Ух ты... вот это да... - Кинна заворожено оглядывала открывшийся взору пейзаж, замерев и не чувствуя в ногах сил сойти с места.
- Вот... тут я очнулся.
Фино присела и приласкала ладонью яркие лепестки.
- Красивое место, чтобы очнуться.
Каан склонился, уперев ладони в колени, прищурился.
- Очень. Хочешь отдохнуть здесь?
- Немного- можно. Меня в лагере ждут. Если я надолго задержусь, то все будут волноваться... Сначала Ата, потом и Кир, если я не вернусь вовремя. Наверное.
- Немного, так немного...
- Почему-то от этих ваших слов мурашки по спине побежали... - Кинна поежилась, будто от прохладного ветра.
Каан моргнул, как сова - веки скрыли на мгновение желтые и круглые глаза. Тонко Чувствующая не рискнула больше задавать вопросов своему странному спутнику. Захочет - сам что-нибудь скажет. Она откинулась назад. Небо - прозрачное и чистое - теперь загораживали начавшие уже закрываться желтые бутоны и тонкие усики травы.
- Там удобное место между корней, - кивнул в сторону къято Каан.
- Да мне и тут не... - начала было девушка, но умолкла. Что-то было в тоне старика такое, что не давало возможности спорить. И потом, Опорам не перечат. Им же виднее.
- Я не знаю, что вы задумали, но Средоточие обычно не дает фино изменяться, - все же сообщила она, устраиваясь у могучего дерева.
Каан погладил могучий корень и, ничего не ответив, направился к плотно сомкнувшим ветви деревьям.
- Ээ... - неуверенно протянула маленькая лиа, поднимая голову, - вы куда?..
Ответом ей было тихое поскрипывание веток и ласковое перешептывание листвы. Тревога охватила девушку. Первой мыслью было броситься вслед за Кааном. Это что еще за шуточки такие? Она же одна никогда отсюда не выберется... Без Каана поляна не изменилась. Продолжали струиться тихими и плавными волнами фиолетовые бабочки над желтыми цветами, шуметь крона, поскрипывать, как древняя старуха, поросшая мхом и опутанная лианами кора. Мимо пронесся какой-то черношкурый нейа не больше пары ладоней величиной и скрылся под корнями къято.
Кинна осмотрелась. Прошлась по поляне к стене леса и обратно. Благоразумно рассудив, что без проводника она попросту заблудится в лесу, фино решила отдохнуть, как и советовал Каан, между корнями къято. Может, он еще вернется?..
Веки постепенно смыкались. Первое время девушка боролась со сном, памятуя о том, что ей надо еще обдумать, как вернуться к месту стоянки, но стрекотание насекомых было настолько умиротворяющим, а запах соцветий - неожиданно - оказался настолько приторно-удушающе сладким... Кинна не заметила, как заснула.
Вечером ее навестил Каан и оставил рядом драгена. Несущий тоже заснул очень быстро рядом с фино.

[Соуль >>>]

День: двадцать третье августа
Фигура: пешка D7
Ход: в рамках хода D6-D5
Официальная клетка: D6-D5
Фактическое местоположение: D5 (пустошь)

Раяса дочь Катъяна уже много дней провела среди пыльных и серых дюн. Золотая шерсть стала графитово-серебряной, и в когтях появилось неприятное, зудящее ощущение – понарошку: потому, что черный горизонт раздражал, и песок казался стеклянным. В этих краях не было ничего от привычной жрице охристо-насыщенной пустыни, притворявшейся неживой в полуденный зной – эти края были по-настоящему мертвыми. И обманчивыми, как тени Вечного Города. Ночью барханы остывали так стремительно, что становились, как снег с вершин гор, в которых Раяса побывала девчонкой – песок мерцал, как разбитые звезды, и был таким же холодным, обжигал подушечки лап. Днем дышалось легче – и этим выжженная земля тоже не походила на пустыню, просыпавшуюся в сумерки. Но во всем существовала закономерность: Раяса следила, как тени меняются от рассвета к закату, обходя ее тонкий звериный силуэт, и в ее голове неторопливо складывались закономерности…
Тень от качающегося силуэта дочь Катъяна заметила на восьмой день пребывания среди безжизненных песков: еда и вода, которые она взяла с собой, почти закончились, и скоро следовало идти обратно. Идущий не был ни человеком, ни эльфом, ни лисом, хотя чем-то походил на каждую из трех рас. И - он был белым. Даже сейчас, когда из его волос сыпалась антрацитовая труха, кожа и волосы незнакомца были светлее, чем у любого из поселенцев. По его вискам сложной лавандовой вязью спускались на щеки татуировки. Светлые глаза оттенка рассветного неба смотрели вперед - и не видели. Кем бы он ни был, пустынные мороки нашли дорогу к нему, и теперь вели белоснежное существо в переливчатом черно-сером плаще по своим дорогам.
Раяса припала к песку, почувствовав грудью его мертвенное тепло, и прислушалась. Острые уши улавливали шелест, походящий на десятки голосов мертвых пустынных змей. Маятник был еще далеко и только завершал размах, чтобы затем вернуться обратно, и тени подтверждали чувства.
Дочь Катъяна превратилась.
Высокая и крепкая, сильная женщина без намека на девичью хрупкость куталась в рубаху, закрывавшую даже пальцы длинными рукавами; плотные шаровары стягивали возле лодыжек широкие ленты. Колокольчики из красной глины позвякивали в волосах, переплетаясь с серебряными цепочками седины.
Шедший не был призраком, не был еще одним видением…
Раяса подошла к нему со спины и накрыла крупными ладонями плечи.
- Сэл'этте ари... Масире, - слова, слетевшие с пересохших губ, сами скрипели, словно песок.
Жрица развернула его лицом к себе, посмотрела в глаза.
Незнакомец был чуть ниже ее, и едва ли шире в плечах. Рука, мягкая, подошедшая больше бы музыканту или врачу, чем пустынному сумасшедшему, легла на локоть лисы.
- Масире, - повторил светловолосый. - Се аме сел'этте, Селэ аре.

Сообщение отредактировал Соуль - 9-08-2010, 11:13

[Кысь >>>]

Раяса поняла, что тело найденного здесь, а разум – блуждает после очередного движения маятника. Она вытащила из ножен на шее ритуальный нож и рассекла запястье. Кровь набухла густыми каплями. Жрица поднесла ладонь к губам незнакомца. Тот побледнел (почти незаметный - и разительный - переход между сливками и алебастром) и попытался вывернуться из рук. Впрочем, для настоящего сопротивления ему не хватало ни сил, ни желания, и вскоре темные капли уже потекли по дороге, недавно продолженной его собственной кровью. Раяса прищурилась, и льдисто-зеленые глаза, непохожие на глаза солнцепоклонников, блеснули.
В ее руках обмяк маленький золотистый лис, и жрица широким шагом направилась туда, где граница песка заканчивалась, постепенно сменяясь негустой травой. Спиной дочь Катъяна чувствовала приближающийся маятник.

Яно пришел в себя уже под светом звезд. Небольшой костерок грел даже без обычного плаща на плечах. На языке словно спеклась соляная корка. Целитель не сразу вывернул пробку из фляги трясущимися неверными пальцами, и расплескал больше, чем выпил. Потом - попытался разыскать взглядом того - ту? - что вывела его из пустыни.
Маленький костер бросал отблески на матово-угольные волосы сидевшей по другую сторону огня. Она смотрела сквозь язычки пламени на пришедшего в себя лекаря, и глаза, холодные и льдисто-зеленые поблескивали по-звериному, как у волка или лисицы.
- Лиа не следовать находится в там, - выговаривая слова на неродном языке, произнесла женщина.
- Я не лиа. Спасибо, - улыбка снова обернулась кровью из трещин на коже губ. Теперь и белокожий говорил на обычном языке шэн-лие, разве что - с мягким акцентом.
Помедлив, сидящая подложила в огонь тоненькую сухую ветвь.
- Только животным – можно, - сказала она.
Яно кивнул. Он не сразу заговорил снова.
- Это был неблагоразумный поступок. Я сожалею, что задержал тебя, - наконец, произнес он. - И благодарен за помощь.
Женщина внимательно посмотрела на него.
- Я – Раяса, дочь Катъяна.
- Меня называют Яно, - склонил голову ее собеседник. - Я травник из Сан-тиа.
- Зачем ты пошел - туда? - подбородком Раяса коротко указала в сторону безжизненного песка.
- За пониманием, - белокожий прикрыл глаза на секунду, потом уточнил ответ. - Я искал роль, в которой могу быть полезен.
- Ты травник, но не знаешь травы?

[Соуль >>>]

- В моем племени многие знают травы, - отстраненная улыбка. Яно пропустил пальцы сквозь волосы, и черная пыль полетела на землю густым облаком.
Земля вокруг спасенного быстро превратилась в уголок пустыни - после волос настал черед плаща и одежды. Чоха травника из черной стала серо-синей, сапоги коричневыми, а плащ нехотя и не сразу сменил оттенок на зелено-коричневый. Яно осмотрел меняющую цвета ткань, поморщился и скользнул из освещенного круга в тень. Вернулся он уже без мекке.
- Это трава, - объяснил он со смущенной улыбкой. - Ей плохо было в пустыне.
- Ты чувствуешь, - прищурилась Раяса, став походить на лису.
- Нет. Я эгхане, ушедший. Но я помню, как чувствовал, - улыбнулся целитель.
- Ушедший и потерявшийся, - задумчиво произнесла дочь Катъяна. – Ясно.
Белокожий ничего не ответил. Он сел рядом с огнем, ближе, чем могло бы вытерпеть большинство лиа, и задумчиво смотрел куда-то на самый край пламени.
- Ты из... Пришельцев, похожих на нас, Раяса.
- Верно, - она наклонила голову. – Мое племя ушло, а я – осталась.
- Лисы, - подумав, согласился целитель. - О вас много говорили в Шэн-лие.
- Ты чувствуешь, - прищурилась Раяса, став походить на лису.
- Нет. Я эгхане, ушедший. Но я помню, как чувствовал, - улыбнулся целитель.
- Ушедший и потерявшийся, - задумчиво произнесла дочь Катъяна. – Ясно.
Белокожий ничего не ответил. Он сел рядом с огнем, ближе, чем могло бы вытерпеть большинство лиа, и задумчиво смотрел куда-то на самый край пламени.
- Ты из... Пришельцев, похожих на нас, Раяса.
- Верно, - она наклонила голову. – Мое племя ушло, а я – осталась.
- Лисы, - подумав, согласился целитель. - О вас много говорили в Шэн-лие.
Дочь Катъяна показала две раскрытые ладони, а потом еще раз и затем - еще четыре пальца.
- Нас было больше, чем других, если их считать по одному - две дюжины.
- О других вещах. Фэнлинь звали некоторых пришедших далекими лиа. Нас всегда удивляло сходство.
- Амар звал меня свой дом, - эхом откликнулась Раяса. - Почему?
- Вы похожи. Ваши Средоточия отличаются, но лиа легко вас понять.
Дочь Катъяна запустила руку в тощий мешок на поясе и достала из него горсть орехов, протянула травнику.
- Вот, возьми. После долгого путешествия по мертвой земле тебе надо хорошо есть.
Целитель с благодарностью принял.
- Я пополню твои запасы с рассветом, Раяса.
- Как далеко ты ушел от племени? - спросила она.
Яно ответил не сразу.
- День, ночь, день... Вторая ночь, думаю.
Холодно-зеленые глаза жрицы расширились в изумлении, но - почему?
- Я провожу тебя, - сказала дочь Катъяна и кивнула на флягу Яно. - Поблизости воды немного, но завтра уже начнуться источники.
- Благодарю, - склонил голову камиэ.
Раяса улыбнулась ему снова, а затем кивнула на место возле своего плеча.
- Трижды за ночь в этом направлении с выжженных земель дует ледяной ветер. Вдвоем будет теплее.
Целитель принял приглашение с простотой бывалого путешественника.

[Кысь >>>]

День: двадцать четвертое августа
Фигура: пешка D7
Ход: в рамках хода D6-D5
Официальная клетка: D6-D5
Фактическое местоположение: D5 (равнины)

Утром Раяса дочь Катъяна разбросала остывшие угли, чтобы пепел сдобрил неплодородную и холодную почву возле безжизненных земель. Жрица напоила Яно водой и накормила орехами и фруктами, завернутыми в подсохшие листья, а потом долго изучала следы на сероватом песке.
- Ты пришел оттуда? - едва ли можно было угадать за стертыми волнами когда-то четкие отпечатки, но Раяса смотрела не глазами.
Камиэ долго смотрел куда-то вглубь черных песков, то ли потеряв там ответ, то ли надеясь его найти. Проведенное в одиночестве время обернулось к утру лихорадкой, и даже свет летнего солнца казался на лице целителя колким и ледяным.
- Северо-восточный край, думаю, - наконец, проговорил он.
- Я понесу тебя лисой в сумке, - сказала жрица.
- Я способен идти, - мягко улыбнулся Яно. - Не волнуйся, Раяса.
- Ты плохо выглядишь, - возразила она.
- У меня другое тепло тела сейчас, - качнул головой беловолосый. - На ногах будет лучше. И - я знаю, что здесь искать.
- Тогда пойдем, - дочь Катъяна легко поднялась на ноги.
Лекарь с неожиданной (хотя вряд ли естественной) легкостью подхватил плащ и поспешил за ней.
Не одна сотня шагов миновала в молчании. Яно то и дело замедлял шаг, чтобы легко коснуться пальцами того или иного растения, в задумчивости прикрыть глаза... Иногда это кончалось парой сорванных листьев, иногда целитель вставал и шел дальше. Привычное занятие придало его движениям жизни и даже ловкости. Краем глаза Раяса наблюдала за ним, и в прозрачно-зеленых, тронутых голубизной неба глазах жрицы, иногда замыкалась в себе задумчивость. Жрица шла неторопливо, чтобы травник не отставал, и, когда Яно присматривался к листьям, вовсе останавливалась. Один раз дочь Катъяна сама срезала ветку с чахлого деревца и убрала в сумку, не проронив ни слова. А потом, только спустя несколько долгих минут, спросила:
- Расскажи мне, что ты увидел в мертвой пустыне.
- Зеркало. Кривое, но очень... Затягивающее, - целитель привычным до автоматизма жестом поправил на плечах несуществующий плащ. Прядь сероватых волос соскользнула вниз. - Сначала мне показалось, пески говорят со мной, потом я понял, что вижу только свое отражение.
Раяса кивнула. Странным, словно жестом-воспоминанием, она поправила за плечами ятаган.
- Когда маятник коснулся меня, то мое сознание проснулось в моей далекой памяти.
- Маятник? - целитель бросил внимательный взгляд на солнцепоклонницу.
- Когда я пришла к выжженным землям, то пять дней сидела на их краю. На второй день я заметила, что ветер меняется несколько раз с течением времени, а на четвертый - посчитала, что через равные деления.
- И перемена ветра?..
- Словно кто-то крыльями машет над мертвыми зелями, или качается огромный маятник.
- И каждый взмах - несет?..
- Только твое прошлое.
Яно кивнул, склонил голову, вспоминая собственное отражение в кривом черном зеркале. Тревожное отражение.
А потом на спину ему кто-то прыгнул - свежесобранные листья едва не разлетелись по травяным дебрям. Мезу разомкнул объятия и поймал просыпавшуюся зелень горстью.
- Ты выглядишь так, словно пару раз умер, - счастливо сообщил Бабочка. - И замерз.

[Соуль >>>]

Жрица обернулась резко, и ладонь ее на долю мгновения потянулась к ятагану. Оружие она так и не достала из ножен, и на лице, светло золотом, отразился спокойный интерес, в котором только почти беззвучной нотой проскользнуло живое, детское любопытство.
- Твои друзья, Яно? - отпустила рукоять ятагана Раяса.
Из травы высунула узкое кошачье лицо еще одна представительница белоснежного племени - зеленоглазая, с закинутым на спину луком.
Яно улыбнулся, качнул головой, словно извиняясь за поведение родичей.
- Это Мезу и Уми. Друг и сестра.
Тот, кого назвали Мезу, выпрямился и с интересом, в упор посмотрел на солнцепоклонницу.
- А мы похожи.
Дочь Катъяна улыбнулась ему.
- Может быть, больше, чем нам кажется с первого взгляда.
Уми набросила на плечи брата принесенную абу - и обняла поверх. Не говоря ни слова, благодарно улыбнулась лисе. Мезу зашел с другой стороны - посмотреть в правый профиль солнцепоклонницы.
- Я именно о глазах, - он улыбнулся и подмигнул Раясе. - И об отражениях. И о...
Беловолосый зажмурился и счастливо замотал головой.
- Ты мне нравишься, золотая скиталица.
Не удержавшись, Раяса растрепала волосы на макушке Мезу. Тот лукаво ей улыбнулся - и снова переключился на левый профиль.
- Я сказала, что провожу Яно.
На этот раз заговорила самая высокая из трех камиэ - не выпуская плеч брата. Он не противился - только тепло улыбался заботе.
- Вы ищете что-нибудь здесь?... - Лиа оборвала вопрос раньше, не зная имени солнцепоклонницы.
- Раяса, дочь Катъяна, - ответила жрица.
Жгуче черная и закутанная в темные же одежды, сейчас она смотрелась угольным камнем посреди желто-зеленой травы. Раяса посмотрела туда, где Выжженные Земли уже превратились в неширокую полосу возле горизонта.
- Я ходила туда.
- По-настоящему? - на мгновение треугольное лицо девушки стало совершенно лисьим, потом она опустила взгляд. - То есть - надолго?
Мезу улыбнулся чему-то невидимому.
- Восемь дней, - ответила Раяса.
Глаза высокой лиа восхищенно расширились. Сероглазый Мезу, наоборот, склонил голову и покачал головой.
- Она ходила в облике пустынной лисы, - вспомнил Яно. - Им не страшно то, что ждет ли-миа.
- Маятник не трогает животных, - объяснила жрица.
- Но ведь вы... Не теряете разум? - неуверенно проговорила Уми.
Дочь Катъяна улыбнулась ей. Она превратилась, оставив в воздухе отсвет золотистой пыли, и фенек обошел ноги Уми и потерся треугольной головой о колени.
"Нет", - прозвучал в голове сестры Яно голос-эхо; зеленые глаза лисы были человеческими.
Охотница не удержалась - взяла зверька на руки, осторожно и с восторгом коснулась пальцами огромного хрупкого уха.

[Кысь >>>]

- Тогда почему она вас не видит? Покрытые шерстью лиа тоже страдают там...
"Потому, что, когдая я превращаюсь, оно чувствует лису".
Лиа задумалась, пытаясь осознать сказанное. Потом неуверенно кивнула. Брат улыбнулся ей.
- Оно не думает, - задумчиво ковырнул носком землю Мезу. Сказал тише: - если прикинуться горстью песка - оно не заметит...
"Верно, - отозвалась дочь Катъяна. - Оно просто мерно раскачивается. Оно - Маятник".
- Ты слишком много думаешь, - Мезу швырнул горстью сухих летучих семян в собрата. Яно неловко закрылся ладонью. Его сестра - заботливо отряхнула с абы приставшие семена.
- Мы перебрались на запад, - ни к кому не обращаясь, проговорила она. - Чтобы найти, и потому что... Там пусто.
"Постарайтесь не заходить на запад далеко. Оттуда надвигается плохое, и солнце с запада - чернеет".
- Потому мы туда и идем, - упрямо склонила голову Уми. Ее брат кивнул, соглашаясь.
- Они лучники, Раяса. Они хотят защищать лес.
Фенек привстал на задние лапы и положил на плечо охотнице треугольную голову: "Если хорошие воины, тогда идите". Хвост мазнул, словно кисть, по рукам лиа.
- Мы просто воины. Хорошие или нет - кто скажет? - Ответила девушка.
В просвете высокотравья берег маленького, словно след от проспавшего все бока юргая, пруда густо порос жасмином и каким-то колючим кустарником, явно не чужеродным боярышнику. Под его ветвями переплетал сухие стебли в замысловатый узор рыжебородый гигант.
Раяса затаилась в траве, припала на передние лапы, вытянув хвост длинной и прямой чертой на земле. Подобралась. Со стороны фенек напоминал натянутую рыыжую стрелу.
Она сорвалась и выпрыгнула в ладони от сан-тиа, громко тяфкнув. Мужчина улыбнулся и протянул зверьку руку.
Фенек обнюхал пальцы, а потом отошел. Он рассыпался искрами, и золотокожая женщина села на землю в нескольких шагах от лиа. Она внимательно посмотрела ему в лицо и обернулась на тех, с кем пришла.
- Доброго дня, эй-раани, - великан не удивился. Беляки потянули Яно вперед за края абы, и одновременно упали в траву рядом с рыжим.
- Это Раяса, - представил лису Мезу. - Она из-за моря.
- А ты? - она наклонила голову в приветственном жесте.
- Я - не из-за моря, - усмехнулся рыжий. - Обедать идем?
- А зовут? - лиса выпрямилась. - Яно нужно покормить и дать много воды.
Уми кивнула. Великан тяжело, кряхтя, с нарочитой ленцой поднялся с земли.
- Мано я. Родич эрбрам, значит.
- На старом языке "Мано" означало "медведь", - объяснила зеленоглазая камиэ. Рыжий благодушно сверкнул в ее сторону глазами.
- Идем уж.
- До Шэн-лие я только однажды видела медведя, - направилась за бабочками Раяса. - Он был белый, и едва узнавался среди сугробов.
- Наши - рыжие, - лиа осторожно отогнула колючие ветки, чтобы гостья и Яно прошли к спрятанному в кустарнике лагерю без усилий.
- Снег... - задумчиво, одним дыханием проговорил ее брат. Мезу молча сверкнул улыбкой.
- И очень большие, - кивнула дочь Катъяна. - А снег - холодный очень.
Стоянка сан-тиа была крохотной, но уютной: шалаш из переплетенных ветвей, мягкая хвоя, укрытая, словно одеялом, чьим-то огромным плащом, запах сырой листвы, земли, пепла и меда, оставленные предметы, браслет из полудюжины деревянных бусин и продолговатого зуба на тонком шнурке из кожи.
Раяса остановилась в нескольких шагах, оглянулась на Яно.
- Кажется, теперь ты в безопасности?
- Похоже на то. Спасибо, Раяса.
Целитель подобрал длинные полы одежды и опустился на корточки, высыпая на одеяло собранные лекарства. Его сестра положила на плечо сатяры ладонь.
- Останься с нами пока. Говорят, погода потяжелеет.
- Сегодня навряд ли. Вот завтра точно, - рыжий умело пробудил ото сна костер и подвесил на деревянный крюк котелок с водой.
[- Да... - жрица посмотрела на небо.
Она села недалко от огня и положила ладони на лодыжки, потягиваясь.
- А потом мне надо будет идти.
- Потом мы расстанемся, - согласилась Уми. Она склонилась к брату и, после нескольких негромких фраз, принялась разбирать травы. Часть она отложила в сторону, часть - переломила и сжала между ладонями. Воздух запах резко, свежо и терпко.
- Ты оборотень, - то ли спросил, то ли сообщил лисе Мано. - И ты умеешь ходить по земле. Так ли?
- Правильно. А еще я умею ходить среди теней, когда они очень густые.
- Оборотень и знахарь, - улыбнулся рыжий. - Рад узнать тебя, Раяса.
В ответ она приложила ладони вначале к глазам, а затем - к сердцу.
- Пусть солнце, луна и зведы освещают твою дорогу.

[Bes/smertnik >>>]

День: двадцать второе августа
Фигура: ладья а1
Ход: в рамках хода а3 - е3
Официальная клетка: с а3 на е3
Фактическое местоположение: с а3 на е3

от лица военного журналиста

Ловкие пальцы журналиста уверенно отбивали чечетку на кнопках, а те, в свою очередь, откликались немелодичным пощелкиванием и звоном. Как всегда, работнику газеты предстояло растянуть две строчки информации на увесистую и, более того, полную патриотического подъема статью. Белый лист бумаги смотрелся беззащитной жертвой в стальных челюстях пишущей машинки. Журналист со вздохом откинулся на спинку стула и всмотрелся в свежеоттиснутые угловатые буквы:

«Сегодня нашему корреспонденту в штабе ЭКК стало известно о решении командования сменить место дислокации смертоносного оружия, так называемой «Башни Смерти». Этот грозный памятник военной мощи известен нам по громкой победе над аборигенами – змеелюды и прочие причудливые твари были буквально сметены им с лица земли.
Теперь отважному экипажу Башни предстоит увидеть, как горы сменятся бесконечными травянистыми полями, и как поля, в свою очередь, сменятся холмами и глубокими ущельями, полными хаотично копошащейся в них дикой жизни. Отряд «Башня Смерти» пролетит по воздуху на север несколько сотен километров, находясь в постоянной боевой готовности.
Напомним, что на Башне в большом количестве установлены огнеметы, аркбаллисты, требуше, шедевр наших военных инженеров – скоросюрикеномёты на выдвижных укрепплатформах, а также многое другое. Она укомплектована элитным десантным подразделением меченосцев, опытных бойцов, являющихся воплощением верности, порядка и справедливости. Сила оружия и магии, блестящее инженерное мастерство – все это взяла на вооружение Башня»

Газетчик устало потер виски. Осталось совсем немного, просто поставить эффектную точку в гимне сему распрекрасному отряду. Что-нибудь оптимистичное и про Создателя. Это понравится церковным чинам.

«Так взглянем же в будущее с верой и надеждой, ведь Создатель на нашей стороне!»

Через десять минут журналист уже стоял перед строгим редактором. Редактор хмурился и жевал губы, читая многострадальную статью. Его тусклые карие глаза, многократно увеличенные толстыми линзами очков, хищно скользили по тексту. Наконец, вердикт был вынесен:
- Бред, каких мало. Переписать!!!

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 9-08-2010, 19:05

[Darkness >>>]

c Соуль

День: двадцать третье августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A6 (Чареи)

У адмирала Таль был крутой нрав - это знали все, кому хоть раз довелось столкнуться, даже и на пару минут, с маленькой лиа.
И сейчас Сейней напоминала себе раскаленный полуденным солнцем камешек, к которому и приближаться горячо, не то чтобы касаться.
- Ах ты... гадкая ящерица! - зашипела под нос полукровка, провожая взглядом крепкую фигуру Ирари; поймать Чайре было практически невозможно - моряк избегал всех и, если все же удавалось его перехватить, находил любой повод, чтобы побыстрей уйти.
Уперев руки в бока, Таль коротко и зло рыкнула и поспешила вслед за Ирари. Еще несколько дней назад она готова была спустить Чайре это с рук, но теперь...
То ли он заметил, то ли что-то неожиданно (!) привлекло его внимание, но широкоплечая фигура скрылась в полумраке дворцового коридора практически сразу. Вновь зарычав, как крохотный и весьма, надо сказать, изящный юргай, Сейней ломанулась вслед за Чайре, уже переходя на бег.
Коридор встретил адмирала идеальной тишиной, полумраком и абсолютной пустотой.
Уперев руки в бок и широко расставив ноги, Сейней остановилась посреди коридора, гневно раздувая ноздри - и прикидывая, куда могла исчезнуть "подлая лысая ящерица".
Коридор отвечал тишиной. По правую сторону тянулись арки маленьких дверей, выводивших на галерею; справа - шли задрапированные шелестящими от ветра тканями неглубокие альковы, похожие на раковины.
- Ирари, ты идиот, - с чувством выдохнула Таль, - лысый, набитый сосновыми опилками, идиот.
Она склонила голову, вновь огляделась, а потом, внезапно подобравшись, практически бесшумно скользнула к ближайшему алькову, отдергивая в сторону ткань.
Первый был пуст. Как и второй, третий... Сейней резким и четким движением вскрывала один за другим альков.
Ирари стоял в шестом, прислонившись спиной к холодному камню. Моряк мрачно посмотрел на полукровку и еще более мрачно спросил:
- Ищу одну ящерицу, - легко отозвалась Таль, - знаешь, такая большая, но очень юркая. И лысая. Не пробегала мимо?
- Туда, - указал направление Ирари.
- Не-ет, - протянула адмирал, и маленькая, крепкая ладонь уперлась в грудь Чайре, - вот.
В ответ Ирари усмехнулся и выпрямился.
- Ну?
Таль сурово зыркнула на него снизу вверх.
- Прекрати это.
Чайрэ отдал честь:
- Слушаюсь, адмирал.
- И это прекрати, - вновь уперла руки в бока Сейней, - я к тебе...серьезно!
- Так я серьезно... - посмотрел на нее чистым взглядом Чайрэ.
- Ну-ну, - саркастично фыркнула Таль, - я должна поверить, что ты сейчас сразу же уберешь со своей физиономии эту кислую мину и пойдешь с капитанами пьянствовать в ближайший кабак? Не смеши.
Ирари поморщился и вышел из алькова, приобнял адмирала за плечи.
- Я и так пьян, Таль, - проникновенно сообщил лысый лиа.
Полукровка потянула носом воздух, фыркнула.
- Сивуха?
- Нет, вытяжка из моллюсков.
Сейней скорчила гримасу, призванную выразить все, что она думала об алкогольных пристрастиях Чайре.
- Идиот.
В ответ Ирари улыбнулся.
- Ну, я пойду?
- Напиваться дальше?
- Что ты! - возмутился Ирари. - Корабли чинить...
А где докеры - там и выпивка. Понятно.
Таль сощурилась.
- Жду через час у себя. Это приказ.
Развернувшись на каблуках, Сейней пошла обратно, чеканя шаг и даже не подумав обернуться.

[Соуль >>>]

- Отказался, да? - приподняла бровь Таль, выслушав сбивчивый доклад мальчишки-посыльного. Тот кивнул. - Дословно повторишь?
Парнишка замотал головой, явно не решаясь в присутствии адмирала повторять слова Ирари.
- Ладно, можешь быть свободен, - полукровка поднялась, махнув рукой в сторону двери. Посыльный испарился.
Взъерошив волосы на затылке, Сейней начала собираться. Вышла в коридор она минут через пять; на плече Таль висела объемистая и явно тяжелая сумка.
Еще через полчаса адмирал петляла по погружающимся в предвечерние сумерки докам, двигаясь в направлении, указанном посыльным. Сумка глухо булькала при каждом шаге и оттягивала плечо, но походка Таль оставалась быстрой.
В доках было довольно тихо. Работа уже закончилась, и только в некоторых местах светлели небольшие фонари. Ворчали эштар, погрузившись в мутно-зеленую воду. Пахло водорослями. Ирари не было видно, но откуда-то издалека доносилось негромкое постукивание.
Шаг Таль стал мягким и плавным, и адмирал, словно проказливый ребенок, двинулась вдоль стены, тихо прокрадываясь в ту сторону, откуда доносился шум. Уголки губ полукровки дрогнули в улыбке, потому что со стороны - это было смешно, наверное.
Ирари сидел и один за другим вязал на длинном канате узлы, которые, наваливаясь один на другой, почти превращались в произведение искусства.
- Сплетешь мне накидку, мм? Только нитки возьми потоньше, я канаты не утащу, - Таль скрестив руки на груди, с ухмылкой оглядела Чайре и его "занятие", - а где же пустые бутылки и пьяные тела?
- Вот ведь... а я надеялся, что ты разозлишься и понизишь меня в должности к такой-то матери, - отложил канат Чайрэ.
- Обойдешься. Понижение в должности - слишком мягкое для тебя наказание. А вот насчет накидки - считай это приказом.
Ирари хмыкнул. Он посмотрел Таль в глаза - и так понятно было, что плести он не будет.
- Может какое хитрое макрамэ я и изобрету.
Сейней дернула уголком губ и сбросила с плеча сумку, кинула её на плотный виток каната.
- Чтобы не напивался всякой дрянью.
Ирари хлопнул по скамейке с собой рядом и подвинулся. Адмирал села рядом, вытянула вперед ноги.
- Зачем ты все это делаешь?
- Потому что я едва не убил несколько тысяч лиа.
- Но не убил же.
- Лучше, чтобы это не повторялось, Таль.
- А если бы я тогда погибла, Ирари, - колко и резко посмотрела на моряка полукровка, - ты тоже бы пил?
Он покачал головой и ответил честно:
- Не меньше бы, но я хотя бы тогда не нарушил устав.
- Тебя никто не винит. Только ты сам.
- Этого достаточно, - ровно ответил Чайрэ. - И - откуда ты знаешь?..
Сейней дернула плечом.
- Говорю за свою семью.
Из родственников у полукровки был только Советник Штормов.
- А другие, а?..

[Darkness >>>]

- Командование тебя не винит. Друзья? Тоже. Прекрати.
Расстегнув пуговицы на сумке, Сейней выудила пузатую, из светлого стекла, бутылку, в которой гулко переливалось темная и крепкая настойка.
- Может, не нужно, Таль? - покосился на бутылку Ирари.
- Я хуже докеров?
Он улыбнулся:
- Лучше.
- Вот и не спорь, - Таль зубами выдернула пробку, сделала глоток и, оттерев горлышко запястьем, протянула бутылку Чайре.
Он взял ее и нейтрально заметил:
- Может, я просто не хочу уже пить? - от новой улыбки, в уголках глаз моряка собралась сеть мелких морщинок.
- Ну так не пей, - пожала плечами Сейней, и, нагнувшись над сумкой, выудила оттуда плетенную из тонких полос коры коробку и положила её на колени Ирари. Потянуло - неожиданно - ванилью и корицей.
Чайрэ, помедлив, все же приложился к бутылке.
- Это что?
- Булочки, - просто и легко отозвалась Таль. Вновь пожала плечами, - ничего больше я у себя не нашла.
- К выпивке? - ужаснулся Ирари.
Таль хихикнула.
Чайрэ задумчиво на нее посмотрел и, помедлив, протянул:
- Теперь я понимаю, откуда у тебя такие формы...
Его увесисто приложили кулаком в плечо.
- Тебе не нравится?
- Нет, мне все нравится, - Ирари окинул Таль взглядом и мысленно добавил: "Даже очень". - Морякам, тоже вон, нравится.
- Ты думал меня удивить? - вскинула брови Сейней, - на меня моряки пялятся лет с... тринадцати.
- А не раньше, точно?
Адмирал фыркнула.
- Точно. Пей.
Ирари снова приложился к бутылке, на этот раз пил он гораздо дольше, а потом еще долго смаковал на языке соленое послевкусие, отдающее чем-то терпким. Ничего подобного Чайрэ не пил прежде, и он вопросительно посмотрел на Сейней.
- Подарок, - подмигнула ему Таль, - секретов не раскрываю, и не проси!
- А... - отстраненно заглянул в горлышко Ирари. - Какие там вести, Таль?
- Переговоры, - побарабанила по коленке адмирал, - все надеются на то, что они пройдут успешно, хотя... Даже не знаю.
Чайрэ внимательно посмотрел на адмирала, ожидая продолжения.
- Не верю я, - честно призналась Таль, забирая у Ирари бутылку, - вот хоть к суше меня на всегда привяжи - не верю.
- Что получится?
Полукровка сделала глоток, кивнула.
Ирари побарабанил пальцами по колену и потянулся к плетенке с булочками.
- Хотя - посмотрим, да? Чем там все кончится. Следопыты еще вернулись, говорят, Ясный быстро отстраивают.
Ирари задумчиво цокнул языком.
- Ага...
Таль увела у него из-под руки булочку, надкусила.
- Ага, с вареньем! Как я люблю.
Ирари не успел перехватить сдобу. Вздохнул. Взял другую.
- А эта с чем?.. Груши?
- Наверное, - прожевав, отозвалась Сейней, - это Аалай принес; он обо мне заботится.
- "Подружка", - понимающе кивнул Чайрэ.

[Соуль >>>]

Таль фыркнула.
- Зато он на меня не пялится.
- Зато он пялится на задницу Черненького.
- Ты завидуешь, Ирари? - приобняла лысого лиа за плечи адмирал.
Чайрэ осторожно выскользнул из-под ее руки и хлопнул по плечу:
- Воздержусь.
- Ладно, брось. Считай это шуткой. У нас с дядюшкой плохо с чувством юмора, забыл? - Таль раскрошила немного сдобы в ладони и бросила в сторону. Захлопали крыльями чайки на воде над дремавшими эштар.
Ирари растрепал волосы полукровки.
- Да ничего так у твоего дядюшки юмор... - хмыкнул, словно вспомнил что-то, моряк.
- А-а-а, вы с ним старые друзья, ага? Уговорил, тебе лучше знать, - хмыкнула Сейней, забирая бутылку. Провела пальцем по горлышку, щелкнула ногтями по зеленоватому стеклу, - Ирари...?
- Мы с ним, когда ты еще под стол ходила пешком, по девицам, ух!.. А?
- Да ты и сейчас... ух! Но... Не смей никуда деваться. Понял?
Ирари улыбнулся уголком рта и кивнул, как будто ответил на вопрос полукровки.
- Да я сейчас не очень-то "ух". Ты уже нашу с советником славу перекрыла...
Таль дернула плечом.
- Брось, - она внезапно глянула на Чайре снизу вверх, из-под ресниц, весело и как-то непривычно кокетливо.
- Не-не-не... чистая правда! Клянусь Средоточием!
- В том, что я вас перекрыла или в том, что ты уже не "ух!"?
Ирари старательно закивал, отбирая у Таль бутылку.
- Будешь пить так много... - назидательно произнесла полукровка, - уже даже "ох" скоро не сможешь.
- И вот тогда я пойду к следопытам, - заржал моряк.
Таль подхватила его смех; она искоса смотрела на Чайре, и глаза адмирала от чужого хохота становились светлей.
- Булочку дай!
Сейней выудила из коробки румяную плетенку, посыпанную кунжутом, и помахала сдобой перед носом Чайре.
- А ты отбе-ери...
Он попробовал перехватить запястье адмирала. Таль увернулась, весело сверкнула глазами.
- Такая вку-усная булочка. М-м? - сдоба проплыла неподалеку от Ирари.
Чайре, как ребенок, потянулся следом. Он уступал - нарочно? Судя по хитрой улыбке, Таль догадывалась, что все это было игрой; игрой двух взрослых, чудов вернувшихся из боя, лиа. Чайре, как ребенок, потянулся следом. Он уступал - нарочно? Судя по хитрой улыбке, Таль догадывалась, что все это было игрой; игрой двух взрослых, чудом вернувшихся из боя, лиа. Лысый моряк выгнулся дугой, подобрал с земли канат, бросил его в руку Сейней, и, когда она отпустила сдобу - поймал булочку над самой землей.
- Браво! - хлопнула адмирал в ладошки, скатываясь на просоленные, еще теплые камни, и скрестила ноги, весело глядя на Ирари. - Твоя взяла.
Он, урча, впился зубами в булочку, изображая из себя пьяного эштар. Сейней звонко расхохоталась, шутливо ткнула моряка маленьким, крепким кулаком в колено.
- Смешной, - она глянула на Чайре снизу вверх, а потом внезапно, в момент, посерьезнела, - чтобы я без тебя делала бы, а?
- У тебя было бы на одно сплетника меньше, - хмыкнул Чайрэ.
- Меня бы не было совсем, - качнула взъерошенной головой Таль.
В ответ Ирари усмехнулся снова.

[Хелькэ >>>]

День: ночь с 21 на 22 августа; раннее утро 22 августа.
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: С2, «Лаборатория»

В лазарет Эленберга притащили около трех ночи; в сознание он пришел уже там – и вместо того, чтобы сказать доктору Нольвенну что-нибудь осмысленное, обматерил, кажется, всё, что попалось ему на глаза (предусмотрительно не включая самого доктора). Нольвенн, ничуть не стесняясь, отвесил Эвлину очень крепкую – пожалуй, крепче, чем надо было, - пощечину, и только потом приступил к осмотру.
А дела были плохи.
- Вы, голубчик, уверены, что мне не стоит знать, кто вас так разукрасил? – уточнил врач. – Потому как дело пахнет серьезным разбирательством – мало того, что нападение, так и вполне умелое обращение с холодным оружием… позвольте вашу ручку…
Эвлин скривился, но руку протянул, стараясь не выказывать ощущений боли.
- Лезвие воткнули и повернули, чтобы рана не заживала, - Нольвенн покачал головой. – Даже если я наложу повязку, это мало чем поможет. Сидите тут, кликну-ка я некроманта.
Когда доктор ушел, Эленберг обматерил всё, что видел, еще раз, уже более осмысленно. И более тихо – чтобы Нольвенн из коридора не услышал.

- Мне бы хотелось, - сказал необычайно задумчивый Шенфельд, бегло осмотрев Эвлина, - чтобы посторонних не присутствовало. Извините за маленький каприз.
- Я буду в соседней комнате, - пожал плечами Нольвенн, закатывая глаза – «ох уж эти некроманты!», - и удалился. Дверь за собой прикрывать не стал.
Пьетро театральным жестом поддернул длинные рукава и зажег серебристо-синие искры на кончиках пальцев.
- Бедный-бедный старший лейтенант, - качал он головой, быстро сращивая сосуды. – Кто же вас так не пожалел сегодня, позвольте поинтересоваться?
- Пошел ты, - не позволил Эвлин.
- Вы говорите это, совсем не желая, чтобы я ушел, разве нет? – Пьетро похлопал ресницами, а потом добавил очень тихо: - Вы желаете только мести. Я это прямо-таки слышу в ваших мыслях!
Некромант склонился к самому уху мало что понимающего – пока – лейтенанта, и жарко прошептал:
- А ведь Радциг отпустит этих двоих. Если еще не отпустил.
- Чего ты добиваешься, а? – прищурился Эленберг, чуть отодвигаясь.
- Вашей благосклонности, Вильгельм, - томное выражение лица малефика было почти искренним. – Давайте-ка сделаем вот как… я долечиваю вашу руку, а вы внимательно меня слушаете. Не более того.
Эвлин покосился на приоткрытую дверь – и кивнул.

Наверху, в инквизиторских казармах, в истерика билась Медемия Ниманд. Плакала, заламывала руки, трясла головой и не давала к себе прикоснуться.
- Не спрашивайте! Я не могу сказать! Нам нужно срочно, срочно уехать отсюда; пожалуйста…
- Кому – нам? – нахмурился Чет Гранвилль.
- Мне! - она посмотрела на него своими страшными, черными глазами, похожими на горящие угли. – Я не могу говорить здесь. Пожалуйста, уедем. Надо просить у подполковника разрешение!
- Что-то с трудом вери… - начал Гранвилль, но старик Гервик прервал его взмахом ладони.
- Мия, это терпит до полудня?
Малефичка побледнела.
- Если… если только… мы запремся здесь, и не будем пускать никого, а потом, пожалуйста, уедем!
- Так мы и сделаем, - кивнул Иларий, - а пока я поговорю с Радцигом лично.
… вернулся он, когда до рассвета оставалось, наверное, меньше часа.
- Честер, - сказал Гервик, поджимая губы, - ты и Медемия уезжаете в Неуштадт. Вас определят на другую базу. Я останусь здесь. И, - добавил он, увидев, как вытягивается лицо Гранвилля, - без вопросов.

[Bes/smertnik >>>]

День: ночь с 24 на 25 августа
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

Эрик Глаз стоял, заложив руки за спину, и делал вид, что внимательно изучает большую карту, разложенную на походном столе. Из-за своих внушительных размеров карта смахивала на скатерть, которую изукрасил сотнями полос и неправильных эллипсов какой-то сумасшедший художник. Гончие оказались отличными разведчиками – по гористой, местами заболоченной и покрытой лесами местности они прошли десятки километров. Их высокоточные глаза-камеры с отчужденной беспристрастностью запоминали мельчайшие детали рельефа. Как командир Эрик радовался эффективности работы Гончих… но как человеку ему до смерти надоела эта проклятая бумажка размером с простыню. Спасет ли она в нужный момент отряд?
- Парочка людей, нянчащихся со стальными монстрами как с детьми, собственно сами стальные монстры, один стукач с деревянной башкой и крепкой верой в Закон и одна сумасшедшая магичка, - еле слышно перечислил Глаз. - Ах, да. Я забыл о командире всего этого балагана. Наверняка та бо-о-ольшая железяка в его башке здорово мешает думать.
Военный бережно протер носовым платком объектив своего искусственного ока. Техномагимаги и целители, вживившие этот механизм Эрику, советовали упражнять память, каждый вечер в подробностях вспоминая события ушедшего дня. Со временем это стало привычкой… Командир задумался.
Утром заходила Зоя и просила извинить Виренну за странное поведение. Эрик тогда ответил, что пока волшебница просто тихонько квохчет себе под нос и иногда мяукает, прохаживаясь между палатками – все в порядке. Главное, чтобы Вира не попыталась поджечь лагерь или кого-нибудь съесть.
Потом забегал мучимый совестью Поун. Твердил о приснившемся ему ожившем Светоче, запертом в земляном кубе. Мол, вещий сон-то. Глаз тогда по-отечески улыбнулся и отослал разведчика восвояси, буркнув: «все может быть». В бред с чудесным воскрешением Эрик не верил, но разубеждать едва сдерживающего слезы парня ему не хватило духа.
Немного позже в этот же день состоялся пробный полет Василиска. Механизм, на расстоянии двух шагов вызывающий стойкое отвращение, высоко в небе смотрелся весьма живописно. Пожалуй, он обладал некой своеобразной красотой. Именно поэтому бедняга Мелкий разрывался теперь между ним и родными Гончими, поочередно пытаясь научить все три модели приносить обратно брошенную в кусты палку. Со стороны казалось – техник понемногу оправляется от потери друга. Однако кому, как не Эрику было знать, что это лишь видимость...
- Можно войти, сэр?
Глаз резко повернулся. Стекло объектива блеснуло золотом, отразив желтый дрожащий огонек лампы на столе.
- Проходите, - ответил командир Виренне после секундного колебания. - Вы пришли…
- Уточнить кое-что, - колдунья против обыкновения не сутулилась. Она стояла очень прямо, сцепив пальцы в замок. В темных провалах ее глазниц мерцал неверный болезненный свет, кожа отливала синевой.
- Да-да? - на всякий случай Эрик обошел карту по кругу. Теперь его и Серую разделял стол.
- Вы сомневаетесь во мне, я вижу. Не надо.
- Я уверен в вас.
- Не лгите.
- Кто вам сказал, что я сомневаюсь?
- Кристалл вашего механического глаза… Кристаллы помнят. Говорят. По-своему мыслят, - фанатичная улыбка отнюдь не красила лица волшебницы. - Доброй вам ночи. Сэр.
Ренна вышла. Вернее, бесшумно попятилась назад и затерялась в тенях. А Эрик Глаз глухо чертыхнулся, убирая онемевшую руку с рукояти пристегнутого к поясу ножа.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 9-08-2010, 22:30