Новые Земли, колонизация

[Darkness >>>]

при участии Соуль, Бес и меня
День: 22 – 23 августа
Фигура: в составе короля е8
Ход: 0-0 (рокировка)
Официальная клетка: e8
Фактическое местоположение: е8

По ступенькам взбежала легкая тень - она отразилась на стене, словно в зеркале - то ли хвост, то ли коса, тонкая черта силуэта плавно перетекла из одного угла в другой. Светловолосая девушка села рядом и в удивлении уставилась на распростертого нагого человека. Словно маленькие птицы, пальцы невесомо коснулись белого плетения татуировки. Глаза светловолосой пораженно расширились, а брови поползли вверх. Она схватила Светоча за руку.
У него был стеклянный, немного потерянный взгляд – так беззащитно и бессмысленно обычно глядит в пространство брошенная в пыльный угол кукла. Чужое прикосновение словно бы разбудило его ото сна наяву. Увидев девушку, он вначале обрадовался и слабо улыбнулся, но потом осознание собственной наготы заставило его кровь горячей волной прилить к лицу. Мужчина с усилием повернулся набок, закрываясь от неожиданной гостьи.
- Дара, Дара! - донесся звонкий, детский голос - словно ветер перебрасывал из ладони в ладонь серебряные колокольчики. На ступеньки запрыгнула девочка в длинной и светлой рубахе; на узких плечах сидели какие-то зверьки, похожие на зеленовато-серых белок.
Маленькая незнакомка, не замедляя шага, подбежала ближе - каждому шагу вторил словно бы стук копыт.
Светловолосая обернулась, а затем сжала еще сильнее запястье чародея.
- Ты - не лиа? - она говорила по-другому, но ее слова были понятны.
Вместо ответа человек отрицательно мотнул головой. У мага было четкое ощущение, что и дышит, и видит, и двигается он первый раз в жизни. Тело с трудом "вспоминало" старые команды.
- Мийа-ни, посмотри, - позвала лиа.
Девочка подошла ближе. Из-под дранного подола рубахи виднелись оленьи копыта, оленьи же - ноги, покрытые темной шерсткой.
- Он стра-анный... - протянула Мийа-ни, приседая рядом на корточки. Прозрачные глаза ребенка казались одновременно и внимательными, и остраненными.
«Это я-то странный?!» подумал Светоч, наблюдющий за копытцами девочки. «Я в бреду, точно. Это все иллюзия… Видения, искаженное восприятие реальности – обычное дело, со всеми бывает».
Тем временем, видения продолжали пытливо рассматривать волшебника, и краска стыда огнем вспыхнула на его щеках.
- Отвернитесь, - первое слово сорвалось с губ неожиданно, само собой. - Пожалуйста!
- Тебе холодно? - Мийа-ни оттянула чуть в стороны подол рубахи, вздохнула, - маленькая. Не укроешься.
- Погоди. Я принесу ему что-нибудь, - поднялась светловолосая.
Она легко выбежала из квадратной каменной комнаты, и шорох ее шагов затих, словно легчайший ветер. Девочка-олененок смотрела на Светоча с молчаливой улыбкой.
Мага мучили сомнения. Спросить малышку, где они находятся? Скорее всего, название этого места ничего не скажет ему.
- Море далеко отсюда?.. - Светоч мысленно ругал себя за отсутствие находчивости.
- Море? - склонила светловолосую голову на бок малышка, - море в Чареи. Там чайки гро-омкие. Идти недолго. Мне. И Даре, - девочка вдруг широко улыбнулась, - и тебе тоже!
- Ты, наверное, быстро бегаешь, - колдун кивком показал на копытца незнакомки. - Здесь много... таких, как ты?
- Даайра не ложатся с лиа, - покачала головой девочка, - мало.
Светоч поморщился как от боли - еще одного непонятного слова он не переживет. Оставался последний шанс прояснить ситуацию:
- Вы знали, что я появлюсь в этой комнате?

[Bes/smertnik >>>]

(продолжаем))

- Нет, - ответила за маленькую лиа, светловолосая. Она вернулась со свободной зеленой туникой и положила ее рядом со Светочем.
Затем - присела рядом, подвернув под себя ноги и внимательно посмотрела ему в глаза.
- Ты еще не касался Средоточия. Прежде, чем оденешься - встань и дотронься до него. Оно - позади тебя.
Тот самый шар, сверкающий молочным и мягким светом, который скользил по стенам, словно волны озера, которого ветер касается едва-едва. Шар ожидал прикосновения, притягивал. Лишь мельком взглянув на тунику, Светоч встал. Ноги держали шатко: равновесие маг обрел, только опершись о стену. Холодный шершавый камень придал сил, а главное - уверенности, что все происходящее не является иллюзией. Волшебник сделал несколько шагов вперед, вытянул правую руку и погрузил в белое сияние кончики пальцев.
Сфера была одновременно гладкой и неровной, мягкой и колючей, белой и многоцветной… она была всем. Поток видений легко вспорол сознание человека и тот буквально захлебнулся в образах – сотни звуков гремели в ушах, тысячи картинок сумасшедшим калейдоскопом вращались перед глазами и плыли на изменчивой волне запахов. Каждой капле в этом бесконечном море соответствовала длинная цепь понятий. А цепи, в свою очередь, серебрясь и дрожа звеньями, нахлестывались друг на друга и свивались в тугие узловатые косы историй. Общие закономерности жизни Шэн-Лие стремительно раскрывались перед Светочем. Он уже мог отличить незначительное от важного, обычное от необычного, опасное от беззащитного, но никак не мог нащупать почвы под ногами; океан чужого знания сбивал с толку, давил всей тяжестью.
Колдун не сразу понял, что связь разорвана – обрывки картинок до сих пор мешали видеть, а эхо незнакомых песен приглушенно шептало грустно-веселую мелодию. Светоч стоял на коленях под белоснежным шаром Средоточия.
Узкие и легкие ладони светловолосой лиа легли Светочу на плечи и легко сжали.
- Теперь тебе следует отдохнуть до утра.
Нащупав на полу зеленую тунику, маг кое-как завернулся в нее и попытался встать, шарахаясь от носившихся в воздухе вихрей цветных осколков. Рассудком он понимал, что они ненастоящие, однако зрение говорило другое.
Светловолосая лиа попробовала заставить его лечь, и он послушался. Лихорадочная пляска многоцветья потускнела, закачалась, уплыла куда-то далеко. Через мгновение маг провалился в спасительную черную тишину.

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 10-08-2010, 20:02

[Соуль >>>]

Первым, что он увидел, когда проснулся, было Средоточие. Яркий голубоватый сноп света из квадратного отверстия под потолком лился на сферу, а она сияла нежной молочной белизной... Призрачные белые блики скользили по каменным стенам плавно и бесшумно – так чайки скользят над морем. В комнате кроме волшебника и Средоточия никого не было.
Маг пошевелился. Пока он спал, кто-то укрыл его широким светлым покрывалом. Когда он поднялся, разминая затекшее левое запястье, ткань с мелодичным шелестом упала к его ногам. Светоч досадливо провел рукой по щетине на подбородке – ходить небритым он не любил – и расправил складки на тунике. Подумав, аккуратно сложил вчетверо свое «одеяло».
- Здесь есть кто-нибудь?.. - громко спросил волшебник, подойдя к ступенькам.
- Здесь есть я... - прошелестел, как вода, едва слышимый голос.
- Где ты? - человек оглядывался, пытаясь определить направление звука.
Шар сжался, словно прячущийся от дождя цветок, и знакомая женщина с прозрачно-голубыми глазами и бледно-золотыми локонами осталась сидеть рядом со Светочем.
- Ты провела меня сюда, спасла от смерти, - взгляд мага наполнился теплом. - Теперь я знаю, ты – божество… И все же не могу понять, зачем ты помогла мне.
Он сел на пол неподалеку от воплощения Средоточия. Двигался колдун при этом осторожно и медленно, безотчетно боясь спугнуть чудо, витающее в воздухе. Свет продолжал струиться по стенам белыми крыльями или золотистыми волнами ручья невесомо и тихо...
- Ты - тот, кто издалека. Я хочу понимать вас.
- Так же, как я – вас. Между нашими народами меньше различий, чем я думал. Вечное едино для всех – любовь, долг, желания, смерть... Если бы я смог донести правду до штаба, до армии! - Светоч на миг отвел взгляд в сторону.
- Но они не примут тебя?
- Хуже. Не поймут. Нашему народу для того, чтобы во что-то поверить, нужны доказательства, доводы, бумаги, скрепленные печатями, - горечь отдавалась в голосе мага стальным звоном.
Средоточие наклонило голову к правому плечу, затем к левому. Молча.
- Видимо, я должен смириться. Войну не остановить, пока есть две стороны, готовые сражаться. И все-таки я спрошу. Хотя бы что-нибудь в этом мире может остановить бойню? Пусть это будет отчаянный и глупый шаг… неважно. Есть ли на свете сила, достаточно могущественная для такого? - человек замер – он напряженно ждал ответа.
- Я могу только подсказывать тем, кто является частью меня, - задумчиво отозвалась женщина.
- И… что ты подскажешь мне?
Она повела руками, разглаживая невесомые складки платья.
- Я хочу показать тебе тропы, которые текут быстрее рек из конца в конец Шэн-лие.
- Я пройду по каждой, если так нужно, - кивнул, соглашаясь, Светоч.
Женщина преобразилась. Ее руки словно пронзил свет. Они вытянулись, став длинными и тонкими лапами огромной собаки. Ноги переплел золотистый луч, спеленал, затем вспорол. Золотистые волосы упали белой шерстью по обе стороны от могучей шеи. Пес потянулся и встал с каменного пола.
Чудесное преображение вызвало на лице мага невольную улыбку восхищения:
- Веди.
Пес сбежал по ступенькам, маня Светоча за собой. Под лапами трава не приминалась даже. Возле двух высоких деревьев Средоточие остановилось и призывно оглянулось на мага. Волшебник тоже побежал, думая о том, что было бы прекрасно забыть на минуту о войне и просто по-детски наслаждаться бегом… Пес нырнул в темноту между ветвей, и, когда маг вбежал следом, он словно оказался на изменчивой и причудливой дороге, озаренной со всех сторон зелено-золотым светом. Светоч замер. Такое ему прежде приходилось встречать только на страницах книг, повествующих о героях и сказочных чудесах. Он тогда, да и сейчас, не мог до конца поверить в реальность происходящего.
Пес ткнулся острой головой в ладонь мага.
- Смотри...
Маг машинально приласкал собаку, проведя рукой по ее голове – и смутился, ведь получалось, что он, смертный, гладит существо божественной природы…
Они шли по аллее, наполненной изумрудными тенями и янтарными бликами. Казалось, эти чистые переливы цвета лишили сил само Время, и оно безропотно растворилось в них.
- Ты видишь тропу, такой, какой ее создавали, - эхом прозвучал голос Средоточия, - и это прекрасно. Значит, ты - понимаешь...

[Барон Суббота >>>]

День: 18 августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: h3 ( Кристаллообрабатывающий комплекс «Эвфорион»; исследовательский отдел №14)

Паромобиль трясся по извилистой горной дорожке второй час, и Гилберт в который уже раз мучительно удивился тому факту, что всякая дорога в горах – обязательно неровная и извилистая, как змеиный кишечник. За время пути он успел придумать уже десять схем решения этого вопроса, но всякий раз на очередном ухабе или резком повороте учёного настигал приступ дурноты, и дельные мысли эвакуировались из его головы с мстительной поспешностью. Дошло до того, что Гил начал малодушно помышлять о смерти, но тут его взгляд упал на льняную перчатку, с некоторых пор неизменно закрывающую от взглядов его левую кисть, и Манфрейда передёрнуло. Нет уж, он и так слишком близко.
Никогда не знаешь, что ждёт в следующую секунду, и к каким последствиям приведёт даже самый пустяковый поступок. Гилберт полностью осознал истинность этого утверждения, когда убирал свой кабинет, разгромлённый Вейонке. Он мог бы быть внимательней, мог бы сконцентрироваться и вовремя заметить…но нет. Одно движение, и Гилберт Манфрейд поставлен на грань между жизнью и смертью. Потом была очень, очень долгая ночь, которую он высидел в компании бронзовой кошки с мудрым ликом Вензела, потом был приступ отчаянного, бешено ожидаемого отходняка после антиалкогольного экстракта и несколько вёдер холодной воды, еле способных вернуть к жизни. Из душа Гилберт вышел со сформированным планом в голове и следующий день посвятил приведению дел в относительную автономию и сборам всего необходимого. Вейонке и Джейма в это время он почти не видел. Восемнадцатого августа он покинул ОНР с объёмистым саквояжем и дорожным несессером на вызванной по кристаллу машине. В его комнате осталось письмо Вейонке и Ростису, в котором он просил их не беспокоиться, сетовал на срочность появившихся дел и обещал связаться при первой же возможности. Поговорить лично он смелости так и не набрался, знал, что не умеет врать. Потом был перелёт на авионе и долгая дорога в горы на паромобиле с весьма удивлённым шофёром. Дороги тут были непростые, и машина была усилена кристаллом для лучшей проходимости. Гил погладил левую руку и почувствовал, как в ладони пульсацией отдаётся активность этого кристалла. Всё было ещё хуже, чем он предполагал.
***
Весть о прибытии советника по научным вопросам в экспериментальный отдел кристалло-обрабатывающего комплекса «Эвфорион» изрядно обеспокоила Сару Фламмель, несмотря на особое распоряжение «не беспокоиться».
Все-таки, она была одним из трех действующих сотрудников этой лаборатории, а двое других сегодня болтались где-то в Комплексе, но не в родном отделе. Особенно боязно ей – даже с ее опытом в общении с различными вышестоящими чинами, в ее двадцать пять лет, – делалось, когда она представляла, что могло понадобиться советнику здесь.
День она провела не только в тревожном ожидании, но и в уборке. Вдруг господину Манфрейду вздумается провести пальцем по какой-нибудь из полок, где никто никогда не убирался – экспериментаторам было не до таких мелочей. Еще Сара пыталась нарисовать советника в собственном воображении, и выходил он довольно грозным – стеклышки очков поблескивают, как молнии в бурю, а взгляд из-под полуседых кустистых бровей так и вопрошает: «Как вам не совестно занимать эту должность, если вы даже не протерли колбы?!»
- Колбы! - вспомнила Сара и бросилась в технический отсек.
Рёв мощного двигателя горного паромобиля она услышала гораздо раньше, чем машина показалась. Это было большое, темно-зелёное чудовище, порождённое техномагией и служащее для сообщения Комплекса и ближайшей заставы. Раз в неделю эта самая машина развозила по всем отделам, тут и там прилепившимся к горным склонам, продукты и всё необходимое, а также доставляла новых сотрудников и увозила переведённых старых.
В последний раз она была в отделе №14 всего два дня назад и теперь, сомнений не было, её прибытие могло означать лишь одно: советник!

[Хелькэ >>>]

Фламмель быстро запихнула тряпку для протирки куда пришлось, то есть в ящик письменного стола, наспех заколола длинные волосы (не зная, увы, что порождает этим куда больший хаос в своей прическе, чем прежде), и выскочила встречать гостя – в руке все еще пыльная колба, захваченная непонятно для чего, пуговицы форменного халата расстегнуты, а одной даже не хватает, и нешуточный ужас на лице.
Должно быть, грозное светило колониальной науки прибыл не один, а с ассистентом: когда дверь пассажирского места распахнулась, оттуда довольно-таки неловко вылез молодой человек лет тридцати на вид, очень аккуратно одетый, но с растрёпанной, чуть вьющейся шевелюрой. На носу его чуть растерянно поблёскивали очки, а левая кисть почему-то была затянута в чёрную перчатку. Он выбрался из машины и протянул руку, должно быть, желая помочь сойти своему патрону, но вместо пожилого советника из машины высунулась волосатая лапища водителя-орка, передавшая молодому человеку последовательно саквояж и несессер.
- Всего доброго, - сказал молодой человек негромким и каким-то мягким голосом, водитель что-то ему ответил из кабины, после чего машина с рёвом скрылась за поворотом, оставив на небольшом плато Сару и неизвестного один на один. Ощущение идиотизма ситуации нарастало.
- Здравствуйте, - недоуменно сказала Сара, в то время как брови ее медленно поднимались наверх, - э-э… советник?
«Вряд ли», подсказывало чувство здравомыслия, в то время как бессознательное нашептывало: «Ну а кто еще-то?!».
- Добрый день,- отозвался молодой человек, приближаясь к ней.
Стало видно, что цвет лица у него слегка желтоватый, видимо, после не самой лёгкой дороги, а под глазами тёмные круги, будто он не спал последние несколько ночей.
- Да, это я. Но, прошу вас, давайте обойдёмся без формальностей. Меня зовут Гилберт Манфрейд, а вас? – он поставил на землю саквояж, явно лишь счастливой случайностью промахнувшись мимо собственной ноги, и протянул Саре руку.
Градус изумления, витавшего в воздухе, поднялся.
- Сара Фламмель, - представилась она, пряча за спиной пыльную колбу из правой руки в левую, - техномаг огня и старший научный сотрудник этой лаборатории.
- Очень приятно, - улыбнулся советник по науке, несильно пожимая её руку. – Мне казалось, что я где-то уже слышал ваше имя.
Он отпустил Сару и вытащил из-за борта своего коричневого редингота небольшую записную книжечку. Бегло пролистав её, Манфрейд воскликнул с подлинным воодушевлением:
- Ах да, конечно! Сара Фламмель, цикл статей «О природе магического кристалла» и три очерка на тему проводимости магической энергии и влияния разных видов маны на материал! Очень, очень рад познакомиться с вами лично.
- Да-да, - рассеянно кивнула женщина, - правда, огненным кристаллам было уделено непозволительно много внимания по сравнению с остальными, и многие рецензенты на этот счет… - тут до нее дошло. – Погодите, этим статьям без малого шесть лет! И вы читали? И помните?
- У меня с собой их конспекты, - продолжал улыбаться Гилберт. – Кстати говоря, у меня есть некоторая новая информация относительно взаимодействия магической энергии и органической материи. Если вам интересно, то я охотно поделюсь этими данными.
Пожалуй, теперь Сара была вполне готова поверить в то, что этот юноша и правда советник по науке.
- Ну… да, это было бы замечательно, - согласилась она. Потом вспомнила, что они все еще на пороге, а Манфрейд, должно быть, устал и, возможно, проголодался. – Пройдем внутрь?
Она пропустила Гилберта вперед и еще раз перепрятала колбу, чтобы советник, не дай Творец, ее не заметил.
- Да, пожалуй, так будет удобнее, - кивнул молодой человек и прошёл внутрь.

[Барон Суббота >>>]

Его взгляду открылся небольшой коридор и пять дверей по его сторонам.
- Вот тут, - сказала Сара, свободной рукой обводя пространство, - у нас жилые комнаты, в двух из которых никто не живет, и кухня. Дальше, - они как раз дошли до поворота, за которым коридор этот расширялся, - лабораторные залы.
По обеим сторонам от Манфрейда вырастали широкие, двустворчатые двери.
- А во-он там, - Фламмель кивнула в конец коридора, где виден был темный проем, чуть подсвеченный снизу и изнутри зеленым, - у нас пещера, где мы выращиваем кристаллы для опытов.
- Очень интересно, - сказал Гилберт, подходя ближе к проёму и заглядывая внутрь, чтобы увидеть ступени, ведущие вниз, откуда и доносилось свечение. – Скажите, а где я могу устроиться для жилья и работы, чтобы не мешать вам? Я, собственно, прибыл сюда для серии… экспериментов.
Его голос на последнем предложении как-то настораживающее дрогнул, да и лёгкий румянец, проступивший на восковых скулах советника по науке ясно говорил любому сколько-нибудь проницательному человеку: Гилберт врёт или, во всяком случае, недоговаривает.
Сара решила, что эксперименты наверняка запрещенные или, по крайней мере, странные, раз уж все это происходит не в отделе новых разработок, а здесь, в столь далекой от Неуштадта лаборатории.
- Вы мне в любом случае не помешаете, - заверила она советника, в то время как на задворках ее подсознания зашевелилась одна маленькая, но весьма скользкая мысль о том, что все это – какая-то чрезвычайно хитрая проверка. – Мы освободили для вас четвёртую комнату и принесли туда некоторую мебель. Ужин через два часа, пойдет?
- Да, конечно, спасибо вам за беспокойство, - если это и была проверка, то актёром Манфрейд был гениальным. – А которое из лабораторных помещений я могу использовать без боязни вмешаться в ваши эксперименты?
- А мы сейчас не… - Сара замялась. – В общем, то, которое за последней дверью… я там оставила пару кристаллов, - невысказанное «неделю назад» подарило ей очередной укол совести, - и если вы их просто отодвинете в сторонку, то можете работать там. Остальные залы вообще свободны.
- Вот как? – во взгляде и выражении лица Гила скользнуло удивление и нарождающийся вопрос, чем именно Сара и ее коллеги занимаются в этой лаборатории. – В таком случае, не могли бы вы дать мне ключи от, скажем, этого зала прямо сейчас? Хотел бы осмотреть его до ужина.
Фламмель вытащила из кармана и вручила Манфрейду связку ключей.
- Они пронумерованы, - сообщила женщина, - без труда найдете нужный. Можете осмотреть всё, м-м, кроме технического отсека, там дверь такая, знаете, с табличкой.
«А колбу-то», - думала она, - «придется отнести к себе».
- Разумеется, - Гилберт принял из её рук связку, поднёс её близко к очкам и, выбрав нужный ключ, принялся отпирать дверь ближайшего к нему зала. – Кстати, а что там в техническом отсеке?
- Там проводятся особенно секретные эксперименты, - мрачно сказала Сара. – По выращиванию пыли в лабораторных условиях. Надеемся вывести разумные организмы.
Судя по тому, как он прекратил войну с ржавым насквозь замком и повернулся к ней с немым вопросом в глазах, до этого чуда в очках, именующегося советником по науке при штабе ЭКК, не сразу дошёл сарказм её высказывания. Впрочем, в ужас от этого факта Сара прийти не успела: Гилберт всё же понял, о чём речь, вежливо улыбнулся и таки открыл дверь в зал.

[Хелькэ >>>]

Два часа спустя на ужин Манфрейд не явился. Два с половиной – тоже. Всё это время из-за дверей зала не доносилось ни звука, и эту тишину можно было бы назвать зловещей, если бы не одно «но»: шумоизоляцию в самом начале существования лаборатории сделали на совесть.
Фламмель в гордом одиночестве (прочие сотрудники тоже не соизволили явиться) ковыряла вилкой слегка подгоревшую картошку и решала сложный вопрос, практически дилемму – побеспокоить советника, оторвав его от чрезвычайно важных опытов (ну, какими же еще опытами он там может заниматься?), или оставить советника без ужина, что, вероятно, приведет его если не к голодной смерти, то к желудочному катару.
Набравшись смелости, Сара все-таки отправилась к залу, постучала в дверь. Хотелось спросить: «Вы там живой?», но она ограничилась обычным вопросительным:
- Гилберт?
Тишина была ей ответом. Женщина вздохнула и налегла на дверь плечом, та послушно поддалась. Открывшаяся картина потрясала основы мироздания. Гилберт Манфрейд, советник по науке ЭКК, восседал верхом на одном из лабораторных столов. Редингот он успел снять и бросить на стул, оставшись в белой, аккуратно накрахмаленной рубашке. Шевелюра его, и так не отличавшаяся порядком, стояла дыбом, а очки вращались между пальцев, как заправский пропеллер, шурша о ткань перчатки. На соседнем столе в ряд стояло пять спиртовых горелок, на которых закипал раствор чего-то непонятного, с разной степенью интенсивности светящийся синим. Фламмель ясно почувствовала, как волоски на её руках поднимаются.
- Скажите, Сара, - отрешенным тоном произнёс Гилберт. – Что есть кристалл?
- Сжиженная магия в природной оболочке, если угодно, - после недолгого, но напряженного раздумья ответила она. – По крайней мере, я так себе это представляю.
- Надеюсь, что вы правы, пусть и не все согласны с этой точкой зрения. Отметьте странный факт: путём изменения агрегатного состояния и воздействия некоторыми реагентами, можно изменить магический потенциал кристалла, не меняя его количества. Вы понимаете, что это значит?
- Не совсем, - призналась Фламмель, порядком озадаченная. – Уже само по себе то, что изменить агрегатное состояние кристалла возможно… расширило бы сферу применения, а это уже серьезный плюс. Но как можно изменить потенциал?!
- Например, с помощью святой воды, - так же отрешённо ответил Манфрейд. – Особенно если её освящал священник, не питающий к магии особенной любви. Занятно, не так ли? Жаль только, что данные не укладываются ни в какие рамки. Не могу сделать вывода. Не-мо-гу. А вот вам ещё интересная картинка.
Он поднял со стола какой-то прибор, напоминавший коробку с циферблатом, из которой торчали два подвижных уса. Гилберт, щёлкнул рычажком на боку у коробки, внутри зажурчала какая-то жидкость, и стрелка на циферблате поползла вверх.
- Восемьдесят манов в помещении. А пять минут назад было шестьдесят.
- Да здесь нет никого, кроме нас, - Сара подняла бровь. – Или… вы о чем? Что это за прибор?
- Измеритель магии, - Гилберт водрузил очки на нос, и только сейчас понял, что сидит на столе. – Ах, прошу прощения!
Он спрыгнул на пол и принялся загибать проволочные усы прибора, так, чтобы они смотрели в одну точку.
- Сейчас покажу. Протяните ладонь, пожалуйста.

[Барон Суббота >>>]

- На здоровье, - послушно вытянула руку Сара, тихонечко думая, что уж чем-чем, а «здоровьем», по крайней мере, психическим, в этом помещении сейчас совсем не пахнет. Самым страшным было то, что предложить Манфрейду поужинать в этот самый момент означало бы убить и его, и собственный интерес, а картошка-то стынет…
- Смотрите, - он снова щёлкнул рычажком и всё повторилось. Тихое журчание, стрелка ползёт вверх, но не далеко. Застывает на отметке в десять. – Не так давно я обнаружил, что определённые химические вещества реагируют друг с другом иначе, если рядом творится магия, причём, чем она ближе к ним, тем сильнее меняется реакция. Как следует проверив этот факт, я создал такой вот прибор. Эти восприимчивые щупы сделаны из сплава меди, олова и цинка, то есть замечательно проводят ману. Лучше, чем, например, воздух. Так вот, сейчас я замерил обычную для вас ауру. Сильнейшие из магов могут её чувствовать подобно запаху или звуку, а мой прибор выдаёт в цифрах. Итак, ваш базовый уровень маны на выходном правом верхнем канале составляет сорок манов. А теперь, не могли бы вы сотворить в своей ладони немножко огня?
Женщина кивнула и сосредоточилась. Как давно в последний раз она вообще вызывала пламя? Это раньше, девчонкой, ей нравилось пускать искры с кончиков пальцев просто так, а уже будучи специалистом из чистого любопытства – да и бахвальства, чего скрывать, - уже не поколдуешь.
В ладони ее вспыхнул сначала крошечный огонек, потом разросся – до небольшого. Ярко-красные, с оранжевыми проблесками язычки поглаживали кожу Сары, не обжигая.
От этого ей всегда становилось капельку щекотно.
- Так сойдет? – поинтересовалась она.
Вместо ответа Манфрейд кивнул на циферблат. Стрелка на нём быстро подскочила выше и теперь медленно колебалась между отметками с цифрой восемьдесят и восемьдесят один.
- Вот об этом я и говорю: сила магии измери… - Гилберт не видел, как за его спиной, с появлением огня на руке Сары, все четыре колбы начали таинственно мерцать, но зато прекрасно услышал, да и трудно было это пропустить, когда все колбы одновременно взорвались со странным скрежещущим треском.
Фламмель, совершенно неподвижная и, казалось, переставшая дышать, через несколько секунд все-таки моргнула, с крайне изумленным выражением лица.
- Ой, - только и сказала она.
- Замечательно! – Гил мгновенно забыл и о ней и о разговоре и о своих вопросах. – Нет-нет, вы посмотрите!
Рычажок под его пальцами щёлкал с угрожающей, маниакальной частотой, а Манфрейд, в одной руке держа прибор, другой записывал данные карандашом. На ближайшей столешнице.
- Итак! – возгласил он, сверкая очками. – Всё подтвердилось: при разложении кристалл не просто теряет ману, но отдаёт её в окружающую среду, изменяя базовый потенциал. Мой кристалл был заряжен магией льда, эх, вот незадача, совсем об этом забыл, простите, Сара. Так вот, кристалл был заряжен льдом и отдал большую часть своего заряда. И тут вы создаёте огонь. Две противоположных стихии встречаются, и более слабый источник не выдерживает создавшейся разности потенциалов! Результат – магическая энергия переходит в энтропийную! Разве это не прекрасно? Хотя, кхм, я понятия не имею, что это значит…
- Во-первых, это значит, что мне придется идти в техотсек за новым оборудованием и шваброй, - начала перечислять женщина, с тоской глядя на осколки, усыпавшие всё, что только было возможно, - во-вторых, это значит, что над вашим открытием еще работать и работать, и в-третьих, это, несомненно, означает, что вам, Гилберт, пора сделать перерыв. На ужин, к примеру. Как вам такой расклад?
Манфрейд озадаченно моргнул, потёр переносицу, а потом полез в карман брюк. Оттуда он извлёк небольшие часы-луковку, открыл их и, близоруко щурясь, пригляделся.
- Ой, - сказал он, невольно копируя интонацию Сары. – Я совсем забыл про ужин. Простите меня, пожалуйста. Я часто… увлекаюсь работой. Пойдёмте ужинать. А после я сам всё здесь уберу. Это ведь моё временное рабочее место, значит, мне его в порядке и содержать.
Картошку пришлось подогревать еще раз.

[Хелькэ >>>]

День: 22 августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е1 (Неуштадт)


Неуштадт встречал очередной восход солнца стуком молотков и мерным скрипом многочисленных машин. Новая городская стена, вершина фортификационной мысли ЭКК, вырастала по приказу генерала Гартвига не по дням, а по часам, и трудились на ней все, строители, которых смогли снять с иных объектов. Впрочем, этого всё равно было мало, но нехватку рабочих рук восполнили маги, быстро подготовившие несколько отрядов неутомимых големов. Камень и металл постепенно сливались в единое громадное сооружение, призванное остановить любых тварей, которых выпустят из себя таинственные леса Шэн-лие, но пока что большая стена всё ещё была уязвима для саботажа, а потому контроль за проездом был строгий. Досматривали и проверяли дорожные документы у всех, кроме некоторых особых гостей, задерживать которых было нецелесообразно.
На счастье одной особенно макабрической компании, личная машина Михаэля Радцига относилась как раз к этой категории: водитель лишь один раз предъявил документы, и перед их паромобилем открылись все пути.
- Где вас высадить, господа? - поинтересовался водитель.
- А вот... да, вот прямо здесь и высадите, у складов, - отозвался Макабрей, всё ещё пребывающий в рясе и образе отца Гидеона.
- Ну хорошо, - машина остановилась. Шофер докурил сигару и поинтересовался: - Открыть вам двери, или справитесь сами?
- Сами, - буркнула Эрис и едва не выломала дверь, широким жестом толкнув ее наружу.
Тони вздохнул, выскочил с другой стороны и даже успел открыть дверь Марийке.
Макабрей, выбравшийся последним, достал из багажника четыре туго набитых рюкзака.
- Удачи вам, - водитель помахал бычком, потом отшвырнул его в сторону. - Особенно тебе, Галка.
Эрис удивленно наклонила голову, а паромобиль тем временем взревел и укатил прочь, оставив после себя только клубы серого дыма - и окурок на земле.
- Ты, помню, спрашивала, где находится Маркус Крой? - пробурчал Дентон. - Так вот я теперь знаю. В той машине он находится. И хрен поймет, что всё это значит.
- Да кто такой этот Маркус Крой? - невольно срифмовал Макабрей. - Третий раз уже его вспоминаете.
Дентон передернул плечами.
- Ну, так, засранец один. В смысле, вообще-то он раньше Мике очень помогал, например, таких, как мы, искать, а сейчас...
- Мике пообещал, что никто ничего лишнего не узнает, - вставила Мария. - Я ему верю. Так что будь это хоть Отто фон Мацумбахер, - она скривилась, - это ничего не изменит.
- Ладно, хватит привлекать внимание, - Макабрей закинул на плечи рюкзак и махнул рукой в сторону узкого прохода между двумя не то деревянными домами, не то складами. - За мной.
- Вообще, - Тони явно не хотел замолкать, - я представлял себе Неуштадт по-другому. Какие-нибудь огромные каменные дома в несколько этажей, широкие площади, выложенные камнем... всякие ярмарки, девушки в длинных цветастых юбках пляшут, звеня бубенцами...
- Война идет, - мрачно перебила Эрис, - какие к черту бубенцы.
- Ты скучная, - Тони показал ей язык, оказавшийся весьма длинным. - Так вот, я говорю - совсем другое представлял. А тут что? Склады и пустыня какая-то!
Вместо того, что могло бы сойти за уютный (или хоть какой-нибудь) дворик, за домами оказался заброшенный пустырь. Нога человека сюда явно не ступала довольно продолжительное время.
- Это окраины, - пояснил Макабрей, стаскивая рясу через голову. - В центре всё куда ближе к тому, что ты только что описал, Тони. Фух, наконец-то можно снять эти тряпки! А теперь, дамы и господа, давайте сядем и подумаем, что делать дальше.
- А пойдемте, - радостно заявил Тони, - в кабак! И спустим кучу денег!
- А потом в бордель, - хмыкнула Эрис, почесывая кончик носа. - И спустим там еще одну кучу денег.
- А потом в больницу, где скорее всего оставим остальное, - нахмурилась Мария. - Нам устроиться где-то надо. Надо найти где. Ригор, что там твой дедушка, - Тони снова захихикал на слове "дедушка", - говорил?

[Барон Суббота >>>]

- Дедушка - это последний вариант, если ничего иного не придумаем, - нахмурился некромант. - Не хочу впутывать старика в наши дела, ему и так в жизни досталось. Давайте лучше думать, где мы можем остановиться, учитывая, что денег у нас - моё жалование за три месяца, а это не так много.
Мари опустила взгляд.
- Ну, не только, - она вздохнула и достала из-за пазухи свернутую бумажку. - Вот с этим надо зайти в банк. От подполковника Радцига, чек на предъявителя.
Женщина развернула бумажку и протянула Макабрею.
Кроме всего, ею сказанного, на ней значилось - "списать указанную сумму со счета Ф. Рейнхольда", и номер банковской ячейки.
- А кто такой этот Ф. Рейнхольд?
Марийка совсем сникла.
- Ну... майор, - она пожала плечами, словно утверждая, что ее вины тут нет.
- Он, наверное, очень обрадуется, когда узнает... если узнает, - предположил Тони.
- Нет, он точно когда-то плюнул в морду маледикту, - пробормотал Ригор. - Голову даю на отсечение. Итак, значит, деньги у нас есть. Это многое упрощает. Насколько мне известно, в Неуштадте есть гостиница, да и, если потолкаться на рыночной площади, можно узнать, кто и где сдаёт комнаты. Дентон, ты у нас, вроде, парень общительный, да?
- Я сама общительность, - заявил тот, - общительность - мое второе... э-э... черт, даже не третье ведь... в общем, это одно из моих имен, вот! Я вам все-превсе узнаю, только найдите мне эту рыночную площадь!
По огонькам в его глазах можно было понять, что отпустить его одного на эту площадь в будущем станет большой ошибкой.
- Узнаешь, несомненно, но с тобой пойду я. Ты ведь не знаешь города. А наши дамы, тем временем, смогут переодеться и привести себя в порядок, - Макабрей открыл верхнее отделение своего рюкзака и вытащил оттуда несколько слегка помятых, но тем не менее аккуратно уложенных одеяний. - Это вещи Таэль, которые я позаимствовал из её шкафа. Не дай мне Творец с ней после этого встретиться...
- Ну-ка ну-ка, - оживилась Эрис, сгребая себе одежду. - Так, поглядим-ка...
Первым, что ей попалось, было платье, синее с голубым и с золотой отделкой широких рукавов.
- Мать твою, - опечалилась девушка, - ну что за дрянь, а. Это не мне, это тебе, Мари.
- Не любишь платья?
- Конечно! В них когда ходишь, то ощущение, что тебе каждый встречный под юбку заглянуть может, - Эрис сморщилась, словно лимон проглотила. - Я вот что возьму!
И потрясла перед Марийкой чем-то, смахивающим на охотничий костюм - брюки, рубашка, короткая накидка, все какое-то зелено-коричневое.
- Это так мило, - вздохнул Дентон, - женщины и одежда, одежда и женщины. Правда, лучше когда они по отдельности... э-э! Эй, Мари, ты чего, я пошутил!
Мари, уже расстегивавшая третью пуговицу на рубашке, удивленно на него посмотрела.
- Так переодеться же надо.
- Так не при мне же!
- Ты стесняешься?
Дентон вздохнул еще раз.
- Очень стесняется, - ответил за молодого человека злобный некромант, беря того за плечо и, в свою очередь, очень стараясь не смотреть в сторону Эрис. - Идём, Тони, покараулим снаружи, а то вдруг кому захочется свернуть именно в этот пустырёк?
- То-то он обалдеет, - представил себе Тони. - Ну, когда Эрис в него чем-нибудь запустит.
Было видно, что юноша очень старательно сдерживается, чтобы не обернуться... или чтоб не обернуться так, чтобы Макабрей заметил.
Выйдя из промежутка между домами, Макабрей достал из нарукавного кармана портсигар и закурил, выпустив ноздрями едкий дым.
- Знаешь, Дентон, железная у нас, всё же, воля с тобой...
- Ну, я не знаю, как твоя, - жалобно сказал парень, - а моя уже не такая железная. А можно я одним глазом?..
- А... а давай! - вздохнул Макабрей, украдкой оборачиваясь. - Только сперва всё же скажи, какой вид высшей нежити ты предпочитаешь...

[Хелькэ >>>]

Даже издалека было заметно, какие они разные - хрупкая, изящная и плавная Мари, и Эрис - вызывающе красивая, но угловатая, будто с острыми гранями.
Девушки предусмотрительно повернулись спиной. Одна спина была загорелая, другая - белее снега.
- Да ну тебя с твоими дурацкими вопросами! - Тони сделал вид, что обиделся, и гордо закрыл глаза ладонями. - Не-не-не, искушению не одолеть меня!
- И очень зря, клянусь бородой Творца! - прищёлкнул языком Макабрей. - Какие спины, ты посмотри... тьфу, то есть, я хотел сказать, молодец, Тони, так и надо!
- Скотина ты, - обиделся Дентон. - Не люблю я тебя в такие моменты.
- Всем, кто не подглядывал, - весело крикнула Эрис, оправляя накидку, - можно возвращаться!
Тони показал Макабрею язык и вприпрыжку отправился обратно.
Некромант, тихонько посмеиваясь, последовал за ним.
- Ну, как? - спросил он, снова выходя на пустырь. - Хмм...
Марийка вздохнула. Платье ей очень шло (особенно если вглядеться в глубокий вырез) но заканчивалось оно куда как позже, чем заканчивалась Марийка.
- Длинное, - грустно сказала она. - Но с другой стороны, это хорошо, потому что...
Она подняла подол, демонстрируя пыльные армейские ботинки.
- Тебе еще повезло, - усмехнулась Эрис, - потому что лично я в этом наряде и вздохнуть толком не могу, - она бесцеремонно потыкала себя пальцем в левую грудь. - Зато есть чем гордиться, я считаю.
- Да уж, похоже, затеряться нам не удастся, как ни жаль, - пробормотал Ригор, переводя взгляд с одной на другую. - Ладно, к делу. Девушки, вы остаётесь тут на охране вещей. Мы с Тони идём на рынок и пытаемся найти жильё. Мари, какой у тебя размер ноги?
Вопрос поставил ее в замешательство.
- Не знаю, - призналась она. - Какой-то небольшой. Примерно вот такой, - она показала ладошками. - Зачем тебе?
- Мы на рынок идём, куплю тебе подходящую обувь. Эрис, кстати говоря, тебе, по моему мнению, тоже не мешало бы сменить армейские сапоги на что-то более подходящее к. Если ты мне скажешь, что это может быть и, опять же, размер ноги, попытаюсь это что-то найти.
- Можешь купить мне неармейские сапоги, - проворчала она. - Ты меня вообще в туфельках представляешь?! Шестой размер, ищи, Макабрей. А если мне не понравится - сам носить будешь.
Тони заржал.
- Договорились, - фыркнул некромант, ненавязчиво пихая Дентона локтем под рёбра. - Ладно, мы пойдём, а вы тут постарайтесь никого не убивать. Если вдруг придётся драпать, встречаемся у Собора. Да и, Мари... повнимательней с маскировкой. Я начинаю тебя чувствовать.
- У какого собора? - взмолилась Эрис. - Где мы найдем чертов собор?
- Ищите везде, - напутствовал Дентон. - И обрящете. И вообще.
Мария спохватилась:
- Извини. Расслабилась, - "закрылась" она уже достаточно скоро.
- Умница, - улыбнулся Макабрей. - Быстро учишься. А Собор тут один, он большой и белый - не ошибётесь. Всё, Дентон, пошли!
Тони, воплощенная покорность, помахал девушкам и поплелся за Макабреем.
- Ты за них не беспокоишься? - тихо поинтересовался он.
- Беспокоюсь, - так же негромко ответил Ригор. - Но выбора у нас не много - один я на рынке протолкаюсь несколько часов, а ты до него просто не дойдёшь. Резонно?
- Да-да, ты великий мудрец. Я прямо поражаюсь. Бедные наши девочки, одни в незнакомом городе, а ведь если они заскучают, то ЭКК вполне может остаться без столицы...
- Вот поэтому нам с тобой придётся поторопиться. Ведь майора Фиерса тогда точно посетит злой гном в кожаных кальсонах, верно?
Тони поперхнулся.
- Какой-такой гном в кальсонах?!.. Что-то я не замечал за майором... странных пристрастий!

[Барон Суббота >>>]

- О, ты что, не знаешь этой истории? - оживился Макабрей, чуть ли не под руку таща Дентона по пока что малолюдным улицам окраинного района Неуштадта. - Тогда слушай! Давным-давно, в глубокой норе под высокой горой жил был злой гном. Злой, но мудрый, как неизвестно кто. Звали его, кстати, Хрен, поэтому до сих пор говорят "Хрен его знает!", потому что всё знал. Вообще всё. И никогда ничему не удивлялся. А всё потому, что наложили на него в юности ужасное проклятие - как только чему-то удивится, всё, сразу станет нашим клиентом. Потому учился с малолетства и все науки этот гном по имени Хрен постиг в совершенстве. Но однажды приключилась с ним беда: проснулся он в свое пещере среди ночи, а внутри жара, духота... в общем, тёмный ужас. Принялся тогда гном скидывать с себя одёжку свою спальную. Сперва колпак, потом ночнушку, потом тапки... в общем, так и остался в одних кожаных кальсонах. Приспичило ему тогда водицы испить холодненькой, ну, он и пошёл в соседнюю пещеру к маленькому подземному озеру. Подходит к берегу, свечку на камне устанавливает, наклоняется, чтоб воды зачерпнуть... и видит себя, мелкого, старого, вредного, с выпученными глазами и в кожаных кальсонах.
"Ну, ни Хрена себе!" - подумал Хрен и тут же дал дуба, как и было сказано в проклятии. С тех пор, если человек сильно удивляется, про него говорят, что он охренел, а если он от того удивления ещё и душу Творцу вручает, то не иначе за ним явился дух злобного гнома в кожаных кальсонах.
Дентон аж остановился - и долго, вдумчиво пялился на некроманта.
- Знаешь, - сказал он серьезно, - вот бы тебе сказки писать, ага. Неважно, нашли бы они свою публику или нет, но прочитавшие точно... охренели бы!
- А я и писал, - фыркнул некромант. - Лет в пять.
Глаза Дентона стали идеально круглыми, хоть чертежи снимай.
- Дай почитать! - взмолился парень, складывая руки.
А вот тут удивился уже Макабрей.
- Слушай, мне тогда Наставник как раз втирал некромантический бестиарий... ты себе представляешь, что это за сказочки?
- Так я вот и хочу представить, - заулыбался Тони, - ну пожалуйста, ну будь милым некромантом... Ты ведь знаешь, что нервы у меня дай Единый каждому, я ж тебя без одежды видел...
Двое суровых работяг, идущих им навстречу, от этих слов Дентона шарахнулись в сторону и посмотрели, как гимназистки-чародейки на что-то умершее не совсем своей смертью, причём недели две назад.
- Да, - сказал им вслед Тони, - и этим горжусь!
- Да ну?! - остановился, обернулся и набычился один из работяг. - Эй, Шварц, тебе не кажется, что эти двое какие-то... неправильные?
- Ну, - промычал второй неопределённо, но тоже остановился и вперил в Дентона взгляд слегка мутных с раннего утра и позднего похмелья глаз.
Шириной улыбки Дентон мог сравниться, наверное, только с тигром какой-нибудь особо крупной породы.
- Или наша неправильность перестает вас волновать, и вы идете по своим делам, - нежно сказал он, - или я показываю вам фокус.
Макабрей закатил глаза и демонстративно отвернулся, а работяги интерпретировали предложение фокуса очень по-своему и тут же перешли в атаку.
- Ты кем нас считаешь, а?!
- Дай-ка подумать, - сосредоточенно нахмурился Дентон. - Может, двумя не слишком развитыми типами, проще говоря, идиотами, которые старательно ищут приключений на собственные задницы?
С обезоруживающей улыбкой парень шагнул навстречу, широко развел руками, словно старательно демонстрируя, что они пусты - и он вроде бы беззащитен.
Кулак того работяги, что был менее похмелен и от того более зол на окружающую действительность, устремился куда-то в солнечное сплетение Тони. Второй мордоворот пока предавался медитативному созерцанию. Дентон с пугающей легкостью увернулся, отступив чуть в сторону, хлопнул рабочего по плечу вытянутой вперед руки - вроде по-дружески, но тот неслабо пролетел вперед, - а потом, оказавшись сзади, совсем уже по-дружески схватил его за пояс штанов.
И поднял. Подтяжки угрожающе натянулись.
Макабрей вздохнул и, так и не обернувшись, ударил ногой назад. Каблук ригорова военного сапога врезался работяге в лоб, отчего труженик обмяк на руках у Тони.
- Добивай уже второго и пойдём, - недовольным тоном сказал некромант. - Вас конспирации в населённых пунктах вообще учили?
- Я на отдыхе! Какая конспирация?! - возмутился Тони и швырнул бедолагой в его товарища.
Товарищ, увидевший такие чудеса, окончательно впал в прострацию и начисто пропустил удар головой в солнечное сплетение. Массивная, быкоподобная фигура рабочего сложилась пополам. Тони, подскочив, добавил тому еще и по голове.
- Спокойной ночи, - констатировал он, отряхивая руки. - А тяжелый ведь, зараза. Ригор, пойдем отсюда скорей, а то еще увидит кто...
- О, надо же, ты об этом побеспокоился! - восхитился некромант. - Давай их хоть с дороги тогда уберёшь, я не знаю...
- Уберу-уберу, - невинно пообещал Тони.
Он оттащил обоих за угол ближайшего домика, немного подумав, стащил с обоих штаны наполовину, и пристроил тощего работягу на толстяке.
- То-то они изумятся, когда придут в себя, - радостно улыбаясь, доложил он по возвращении.

Сообщение отредактировал Orrofin - 11-08-2010, 20:14

[Хелькэ >>>]

- Им же житья теперь не будет, - Макабрей очень постарался вложить в голос ужас, но кривая и очень злая ухмылка, выехавшая на лицо, сдала его с потрохами. - А теперь пошли быстрее. Тут скоро народу станет серьёзно больше.
- Я же тебе сказал, - просиял Тони, - я от-ды-ха-ю. В моральном плане - тоже.
Оставшуюся часть пути он двигался вприпрыжку и намурлыкивая себе под нос что-то крайне привязчивое.
Макабрей шёл за ним, чуть отстав и время от времени корректируя траекторию молодого человека. Некромант всей душой не одобрял столь легкомысленного поведения на в целом враждебной территории, но невольно слегка улыбался, глядя на него. И почему-то чувствовал себя совсем-совсем старым.
А людей на улице действительно становилось всё больше. Неуштадт, сердце колоний, окончательно пробудился. Пёстрое сообщество, ещё не толпа, но уже и не одиночки, идущие по своим делам, появилось как-то незаметно и ниоткуда. Вот вроде только что Дентон мало не танцевал по пустой улице, а вот уже ему улыбается молоденькая цветочница, придерживающая лоток со своим товаром под полной грудью. Сам Макабрей споткнулся о мальчишку-газетчика, вывернувшегося из какой-то подворотни и тут же заголосившего о свежем выпуске. Апофеозом, эдаким криком петуха, возвещающим окончательное воцарение дня, стал истошный женский визг откуда-то сзади.
"Нашли бедняжек", - с болью в сердце и хихиканьем на губах подумал Макабрей
- Черт, как же классно! - восхищался Тони, глядя по сторонам. - Шесть лет каторги в Лаборатории этого стоили, честное слово!
Теперь стало действительно видно, что в многолюдном городе он прямо как рыба в воде. Да и то рыба, может, не смотрелась бы где-нибудь в море так же привычно, как Дентон на улице.
- Как же я скучал, мамочки, как скучаааал... - качал он головой, останавливаясь на две-три секунды у какого-нибудь прилавка.
Тем не менее, в этом относительно недавно построенном и не самом успешном районе, ранним утром, его энтузиазм и танцующая походка не могли не привлекать внимания. На Дентона оборачивались, кто с раздражением, кто с улыбкой. Молодой человек привлекал внимание, как одинокий светлячок на вечернем лугу среди закрывшихся цветов.
А впереди медленно вырастала вторая, а вернее, первая стена Неуштадта, отгораживающая изначальную территорию города, а теперь его центральные районы.
- Дентон, - негромко позвал малефик. - Иди сюда, поговорить надо. Да-да, вот сюда.
Одновременно с этим он сунул мальчишке газетчику небольшую монету из своего жалованья, взял скверно отпечатанный номер и, остановившись на краю улицы, сделал вид, что внимательно читает.
Тони тоже сунул нос в газету.
- Ой-ей, что в мире творится, - подивился было он, но потом одернул себя: - Так, о чем ты хотел поговорить-то?
- По тебе вижу, что не привлекать внимания классически у нас не получится, - негромко ответил Макабрей, бессистемно и явно для виды указывая пальцем на разные заметки. - А знаешь, что это значит?
- Что лучше б ты взял с собой Эрис? - расстроился юноша.
- Нет, - некромант улыбнулся вдруг настолько хищно, что та самая цветочница широкой души, осторожно подбиравшаяся к Дентону, ойкнула, побледнела и поспешила ретироваться. - Это значит, что мы будем развлекаться!
Тони с восторгом посмотрел на Макабрея.
- А вот в такие моменты, - начал он... потом понизил голос до шепота, вспомнив, видно, утреннюю разборку, - в такие моменты я тебя обожаю!
Он лихо развернулся на каблуках и пружинящей, кошачьей походкой двинулся вперед - в центр. Пальцы выщелкивают простой и незатейливый мотивчик, улыбка до ушей, взлохмаченные волосы - ни дать ни взять, бродяга-артист на родных и знакомых с детства подмостках.
В сущности, так оно и было.
Музыкальные пальцы Макабрея поймали его за шиворот и вернули к конспиративной газете буквально через пару шагов.
- Погоди, - невозмутимо продолжал некромант. - Ты играть на чём-нибудь, кроме нервов, или петь умеешь?
- Умею, - радостно кивнул Тони. - На всем!
- А на чём ты умеешь это делать так, чтобы тебя не убили сразу?
- На дудочке, - очень трогательно сообщил Дентон, хлопая ресницами. - У тебя бубенцов, случаем, не завалялось?
- Это всё вторично и не приближает нас к гармонии со Вселенной, - отмахнулся Ригор. - Значит так, теперь слушай нашу легенду...

Сообщение отредактировал Хелькэ - 11-08-2010, 20:15

[Барон Суббота >>>]

Полтора часа спустя вся четвёрка весёлых дезертиров встретилась в условленном месте. Некий параноидальный некромант даже начал видеть в этом что-то от дурного знамения: слишком уж всё легко и хорошо складывалось.
Макабрей и Дентон протискивались через узкий проход на пустырь в весьма странном порядке: впереди шёл малефик, а Тони едва не полз за ним, почему-то идиотски хихикая.
- Эрис, держи Дентона, - без предисловия начал Ригор. – Сейчас я его буду бить. Возможно даже ногами. Кстати, вот ваша новая обувь.
Он протянул девушкам объёмистый пакет из плотной и дешёвой оберточной бумаги.
- Спасибочки,- кивнула Эрис и передала пакет дальше, в руки озадаченной Марии. – И что этот… Дентон успел натворить?
Хватать его за руки или за ноги она пока не торопилась.
- Ничего! – страдальчески завопил Тони. – Я ни-че-го толком не успел, не то что натворить..!
- Ах ничего?! – озверел Макабрей. – А кто у мясника попытался сожрать свиную ногу под предлогом того, что не распробовал? Кто пять свиданий в одном и том же месте назначил? Кто карманника воровать учил, а потом гному по руке гадать собирался и всё просил что-то там тебе позолотить?!
Эрис хмыкнула:
- А чего всего пять свиданий-то? Хватку теряешь?
Тони, не переставая с опаской коситься на разъяренного некроманта, встал в позу, достойную древнего элоквентского оратора, и повел оборонительную речь:
- Во-первых, - сообщил он кротким голоском, - я эту ногу и правда не распробовал, ибо уста мои были чересчур насыщены вкусом спелых яблок с предыдущего прилавка. Во-вторых, ну какая разница, сколько я свиданий назначил, если я все равно ни на одно не приду? В-третьих… если у воришки настолько кривые руки, что он даже кошелек срезать не может, как он проживет без моей помощи в этом жестоком, холодном мире? Я вот тоже думаю, что никак… и последнее! Позолотить я просил не что-то там, а руку! Вот эту, - он взмахнул означенной конечностью, - натруженную, мозолистую руку! А за пошлые шуточки, Макабрей, я тебе и сам пинка отвешу, ежели что. Я закончил.
- Вот и славно, - вдруг ласково улыбнулся некромант. – Теперь, дамы, вы сами всё слышали и наверняка, как и я, поняли: конспирацию мы похерили. С треском. Потому что, клянусь волосами со спины Создателя, не запомнили на этом базаре Дентона разве что слепо-глухо-немые новорожденные котята, задохнувшиеся во время появления на свет. Так что за всю бездну страданий, которые нас всех ожидают, прошу винить только и только нашего гениального Тони. Мари, Эрис, вы на каких-нибудь инструментах играете? Поёте? Танцуете?
Девушки переглянулись.
- Ты на солнышке не перегрелся? – заботливо поинтересовалась Эрис. – Хотя, солнышка-то и нету, вон, тучи одни. Тебе зачем, уж прости меня, грешную?
- Надеюсь, вы отметили, - встрял Дентон, - что гениальность мою он все-таки признал.
- Ты сперва ответь, - продолжал разводить туман Макабрей. - Мари, тебя тоже касается.
- А я ни на чем не играю, - ответила та, помахивая новой туфелькой. – Пою. Танцую отвратительно.
Эрис, старательно скрывая гордость, сообщила:
- Если ты, Ригор, вдруг рояль мне достанешь, я так сыграю – в жизни не забудешь. И станцевать могу не хуже… вот только опыт у меня не то чтобы положительный.
- Не беспокойся. На столе пред пьяными скотами тебе ничего делать не придётся. Об остальном предлагаю поговорить уже на месте: пока Дентон развлекался, я нашёл нам дом. Хозяин весьма милый старичок, глухой, как пень. Сдаёт комнаты сына, пока тот на службе. Или так считает, во всяком случае. Мне сказали, что сына этого никто не видел и не слышал. Возможно, его просто нет…но это не наше дело. Дамы, обувайтесь, и нам пора выдвигаться.
Тони что-то забурчал о том, что, мол, творческой личности не хватает простора для оного творчества в условиях столь повышенной макабричности, но получил от злобного, не знающего пощады и справедливости некроманта подзатыльник и заткнулся. Дамы покорно переобулись и зашагали по пустырю следом за кавалерами – Мари, по старой привычке, шла, высоко подобрав подол платья, чтобы оно не стелилось по траве, не слишком свежей и не слишком, пожалуй, чистой.
Не такой, как в Шэн-лие.

Сообщение отредактировал Orrofin - 11-08-2010, 20:15

[Хелькэ >>>]

На этот раз их путь лежал не куда-нибудь, а в центральные районы Неуштадта, в сытости и благочинии, дремлющие под защитой крепостной стены. Это было сердце, ядро города, в котором несколько лет назад нашли приют первые колонисты. Тогда их отстроили из чего попало, из дерева и железа, иногда снятого с кораблей, на которых до того плыли. Теперь же это был Белый Город. Колониальная архитектура, ещё не оформившаяся до конца, но успевшая вобрать в себя несколько стилей Старых Земель и творчески их перемешать, в сочетании с белоснежным, почти светящимся на солнце камнем, давала потрясающий эффект для непривычного глаза. Даже обычные дома восхищали, а уж Собор или Ратуша…
Целью путешествия маленького отряда оказался небольшой дом, стоящий почти у самой стены. Нельзя было сказать, что он пребывал в плачевном состоянии, но и роскошью особой не блистал. Просто дом одинокого человека.
Хозяин, видимо, отсутствовал, но Макабрея это не смущало: он уже успел внести первую плату и получить ключи, а вход на верхний этаж, этакую обширную мансарду, был отдельный, со двора и через небольшую лестницу.
- Та-та-та! – пропел некромант, отпирая деревянную дверь – Вот и наш новый дом.
- Я бы даже сказала, очередной, - заметила Эрис, волоча за собой порядком надоевший рюкзак. – А ничего, мне нравится. И домик симпатичный, и город… не, ну город – вообще свихнуться можно, никогда в таких не бывала.
- Смею напомнить, - печально продекламировал Тони, - что за последние лет шесть, детка, мы с тобой мало где бывали.
«Детка» пожала плечами – ее попытки поскорее махнуть рукой на собственное прошлое были пока вполне успешными.
- Еще наверстаете, - Мария поднялась последней и дверь за собой закрыла с видимым облегчением, наконец отрезая себя от этого города, а город – от себя.
Мансарда была разделена на четыре комнаты – довольно большой, залитый светом зал, в котором они сейчас стояли и из которого вели три двери, как оказалось – в крохотные спаленки и совсем уж лилипутскую кухоньку с железной печкой. В каждой едва умещались кровать и небольшая тумбочка со светильником. Огромное окно, едва не во всю стену, было только в этом зале, остальным комнатам не доставалось естественного освещения.
- Ну что, - сказал Тони, - тут прикольно. Меня все устраивает, я доволен, - он потянулся к Ригору, чтобы погладить его по голове, - некромант хороший, хороший…
- Забыл предупредить, - сказал Макабрей, уворачиваясь от десницы Дентона. – Хозяин, кажется, со странностями. И он полурослик.
Три пары глаз посмотрели на него с прекрасно читаемым: «И чего?» во взгляде.
- Вообще, - осторожно сказал Дентон, - мы привыкли к людям... со странностями.
Три пары глаз продолжали смотреть на Макабрея.
- Это хорошо, - загадочно улыбнулся тот. – Что ж, дамы и Тони, давайте решать, мы устали и нам плохо, или мы готовы пойти и просадить жалование некоего бедного некроманта за несколько месяцев?
- Мне плохо, - призналась Мария, - но я не устала.
Эрис, нахмурившись, повернулась к ней.
- Да нет, - махнула рукой женщина, - просто давно не была в таких городах.
- Тогда ладно, - заулыбалась Эрис, - тогда, Ригор, мы готовы просадить твое жалованье. С удовольствием, я бы даже сказала.
- Почему-то я знал, что такая постановка вопроса не оставит вас равнодушными. Что ж, тогда бросаем вещи, закрываем дом и вперёд, нужные нам магазины я уже нашёл.
Эрис опять нахмурилась.
- А ты не хочешь, - начала она очень вкрадчивым голосом, - нам рассказать, что это за такие магазины, которые нам нужны?

Сообщение отредактировал Хелькэ - 11-08-2010, 20:17

[Барон Суббота >>>]

- Ты меня подловила, - усмехнулся Макабрей. – Ладно, садитесь тогда сюда и слушайте нашу легенду.
Он махнул рукой в сторону старенького дивана, а сам устроился в не менее ветхом кресле напротив.
- Спрятаться классически, как уже не раз говорилось, у нас не выйдет, - начал он, когда все устроились. Да что уж там, уже не вышло. Поэтому единственное, что нам остаётся – это вылезти напоказ настолько, насколько это вообще возможно, выставить свою непохожесть так, чтобы её не пропустили даже те самые слепо-глухие мёртвые котята! Сделать это довольно просто, и варианты есть разные, но, в силу отсутствия времени и рискованности положения, наиболее просто реализуемым мне кажется следующий: мы с вами, дорогие мои, создаём музыкальный квартет. С соответствующей стилистикой…
Тишина, бывшая ему ответом первые несколько секунд, прозвучала музыкой для некромантских ушей.
- Чего-о-о мы создаем?! – поперхнулась Эрис. – С какой-такой, мать ее, стилистикой?! Макабрей, я тебе сейчас ножку вот от этого стола знаешь куда затолкаю? Вот прямо туда, прямо сейчас и затолкаю!..
Судя по тому, что она и правда потянулась в сторону стола, некоторым окрестностям тела малефика угрожала серьезная опасность.
- Эрис, лапулечка, - Тони пролез под локтем некроманта и героически загородил его собой, - но идея-то превосходная! Ты подумай, какая это замечательная возможность открыть миру талант, который дремал в тебе долгие годы, выпустить на сцену самые потаенные твои желания, воплотить…
- Ага, так это еще и твоя расчудесная идея, - девушка ухватилась обеими руками за столешницу... и приподняла жалобно скрипнувший стол. – Сейчас мое потаенное желание – обрушить вот это на ваши сумасшедшие головы! Вы не придумали ничего конспиративнее, чем…
Стол медленно встал на место.
- А вообще, - вдруг сказала она, - нас же тут никто не знает. Мы тут даже ни разу не были. Может, это и не такая уж хреновая идея?
- Есть проблема, - покачала головой Марийка. – Им вообще можно показываться на публике, среди которой могут быть техномаги? Даже я чувствую в них источники магии. Кристаллы.
- Если выбирать между сценой и жизнью, - отважно сказал Тони, - я выбираю сцену. Да-да!
- А с кристаллами я уже придумал, как разобраться, - продолжил невозмутимый малефик, так и сидевший в кресле, несмотря на все угрозы Эрис. – Мы с Дентоном видели на рынке одну молодую пару, так вот, украшениями им служили кристаллы. Заряженные. Дурь, конечно, страшная, и косились на них, как на полоумных, но нам это очень на руку.
Эрис присела – на тот самый многострадальный стол.
- Так, - пробормотала она. - Так-так. Ох, Ригор, я все смотрю на тебя и думаю, гений ты или просто на голову долбанутый. Идея вроде ничего так. Да, вполне. Да. А где мы будем… а, черт с ним, потом решим. Пошли уже деньги твои тратить, мне прям любопытно стало, на что.
- Я себя чувствую, - поделилась Мари, - как во сне. Причем непонятно, хороший это сон или как в бреду при лихорадке, когда полная чушь в голову лезет.
- А у меня, - вставил Тони, - вся жизнь такая. Не переживай. Скоро привыкнешь.
Она улыбнулась.
- А тратить мы мои политые потом и кровью медяки будем, во-первых, покупая инструменты, а во-вторых, на костюмы. Уж простите великодушно, но в том, что у нас есть, должного эффекта не выйдет никак. А ещё надо несколько поменять внешность, но это уже потом. Ну что, выдвигаемся?
- Так точно, сержант, - Дентон показал язык старшему по званию и первым выскочил на лестницу, пританцовывая.
- Мы с ним окончательно свихнемся когда-нибудь, - пообещала Марийке Эрис. – Он знаешь какой заразный? А уж с ними двумя… - она покачала головой, закатывая глаза, потом махнула рукой, - хотя, куда нам от них деваться.

[Хелькэ >>>]

Оказалось, что идти им не так уж и далеко: всего-то через три улицы к северу,
Макабрей обнаружил лавочку старьёвщика. Была она, как и полагается таким местам, полутёмной и заваленной всяческим хламом настолько, что невольно казалось, будто внутри помещение куда больше, чем снаружи, но всё равно забито под завязку. Для полного комплекта не хватало лишь хозяина, которым обязательно должен быть желчный старик, высушенный ветрами времени и траченный суровой жизнью и молью. Однако ничуть не бывало: за прилавком коротала время за вязаньем пухленькая старушка с улыбчивым лицом, похожим на смуглую изюмину: такое количество морщинок на нём было.
- Ох ты, Творец милосердный, кто к нам пожаловал, - искренне обрадовалась она. – Да как вас много, да какие вы молодые! Я-то уж, грешным делом, решила, что опять старый козёл пришёл на половинную себе выпрашивать.
И уставилась на вошедших, словно проверяя, уж не старый ли это козёл так хитро замаскировался.
- Здрасте, - с широкой, открытой и до ужаса дружелюбной улыбкой приветствовал бабульку Дентон. – А нам бы тут посмотреть, что у вас есть.
Девушки на заднем плане закивали.
- Что, вообще всё? - округлила глаза бабулька, видимо не веря своему счастью. Даже вязание отложила.
- О нет, - раздался мягкий, вкрадчивый голос сбоку.
Старушка присмотрелась внимательней и таки различила, как из темноты появляется ещё один молодой человек, высокий и темноволосый. В руках он держал довольно потёртую, старую флейту. Хозяйка лавки успела задуматься, как это он так ловко проскользнул мимо её бдительного ока, но тут этот чернявый заговорил дальше:
- Нам нужны музыкальные инструменты. Тони, тебе эта флейта подойдёт?
- Ну, - нежно сказал улыбчивый юноша, не переставая улыбаться, - в нее ведь можно дуть? Дырки есть? О, я вижу, что есть – значит, подойдет!
- А рояля, - спросила вдруг темноволосая, коротко стриженая девица, - у вас нигде не завалялось?
- Эх, милка, - опечалилась старушка. – Вчерась только забрали!
Эрис очень, очень тихо, так, что только Мария услышала, высказала все, что она думает о тех людях.
- А еще, - вдруг уставившись в потолок, вспомнил Дентон, - нам нужны бубенцы. Много.
- Зачем? – хором удивились бабулька с Макабреем и посмотрели друг на друга с пониманием.
Парень взглянул на обоих, как на маленьких и очень тупых детей.
- Они же звенят, - медленно поднимая левую бровь, отчеканил он.
- Сейчас принесу, что есть, - после некоторой заминки, старушка встала и отчалила куда-то в неведомые глубины своих владений. Молодые люди остались одни.
- А насчёт рояля надо узнать, кому он мог понадобиться. Может, Эрис, тебе и доведётся на нём сыграть. Мари, ты для себя что-нибудь видишь? Или ты таки будешь исключительно нашим голосом?
- Видимо, так, - женщина перебросила светлую косу себе за плечо. – Я ни на чем не играю. Вообще.
- На бубенцах будешь играть, - предложил ей Тони. – Это совсем несложно, потому что я сделаю с ними, а потом с тобой, такое… не справится только безрукий, безногий и беззубый, - посмотрев на Макабрея, он на всякий случай добавил: - Особая методика бродячих артистов. Не бойтесь.
- Ты делай-делай, - улыбнулся Ригор. – И помни, что я тоже с тобой буду потом кое-что делать…

[Барон Суббота >>>]

Спросить, что именно, Дентону помешала старьёвщица, вернувшаяся с объёмистой плетёной корзиной, до краёв полной блестящих бубенцов всевозможных форм и размеров.
- Вот, родимые, смотрите! По генералу за штуку, по пять, если берёте десяток. У меня ещё три таких есть, если что, ими с лиа сперва торговать хотели, а потом и узнали, что этим негодникам наши блестяшки и звенючки без надобности…
- Ура! – Тони с ходу чуть не головой зарылся в корзину, вытаскивая оттуда бубенчики по одному, тряся ими возле своего, а потом возле макабреева уха, чтобы «проверить», как он выразился, звук. Звенели они и правда по-разному. Дентон, не зная пощады, набрал два десятка – в первом были бубенцы поменьше и позвонче, во втором – побольше и погромче.
- Я себя ощущаю, - философским тоном сказала Эрис, - ну, как это... Идиоткой.
- Привыкай, - философски отозвался малефик и повернулся к старьёвщице. – Госпожа, а не скажешь ли ты нам, кто же купил у тебя вчера рояль?
- Отчего не сказать-то, милок, если денюжки у тебя есть, - вдруг хитро прищурилась бабулька.
Макабрей возвёл очи к потолку и покорно кивнул, дескать, говори, матушка, за всё будет заплачено. Почтенная старушенция прекрасно поняла его кивок, и поделилась информацией:
- Купил его у меня Симеон Розенберг, тот самый, что кабак держит недалеко от собора. А приходили за ним какие-то молодые мальчики, сильные, горячие, один на ногу себе уронил вон тут тумбочку, ругалсяяяя, заслушаться можно.
- Ага, - прищурился Дентон, - пойдем ночью выкрадывать рояль. Мари, да шучу я, шучу! Вообще, на кой ляд он нам сдался, мы же его по лестнице к себе не поднимем.
Эрис вздохнула.
- Ну можно и без рояля, конечно.
- Нет, зачем же без рояля, - бабушкин прищур как-то сам скопировался на Макабреевом лице. – Но это ладно. Дентон, ты бубенцов себе набрал? Флейта точно нравится? Тогда, бабуля, показывай, какая у тебя тут есть одежда…
Дальше было что-то, похожее на безумный карнавал. Они залезали в старые шкафы, доставали с антресолей тюки с одеждой, из которых выпархивали целые стаи, а возможно, даже поколения моли; вырывали друг у друга шляпы, шарфы и прочие детали одежды, и хохотали при этом, как ненормальные. Процедуры выбора затянулись, и Дентон, к примеру, понял, что пора с этим заканчивать, когда осознал, что на полном серьезе пытается отнять у Марийки не камзол, а самое натуральное женское платье, с корсетом.
- Ой, - сказал он, выпуская платье из рук. – Извини. Я как-то не сразу понял.
Некромант почему-то держался от этого в стороне, и, как показалось Тони, время от времени довольно мерзко хихикал.
И было над чем – единственным, что Дентону удалось для себя подыскать, был военный мундир старого образца, причем артиллерийский, красный с золотом. Моль основательно погрызла его рукава, но юношу это совершенно не беспокоило. При этом, со спины впечатление от костюма создавалось вполне благостное, но когда Тони поворачивался лицом, и становилось видно, что это Тони…
- Если еще и с флейтой, - вздохнула Эрис, - это будет смотреться…
- …потрясающе, - закончил за нее Дентон.
- Ну да. Все будут потрясены. В том или ином смысле.
Сама она ужасно страдала в данный момент, потому что нашла два совершенно одинаковых платья, с длинным рукавом, корсетом и свободной юбкой – только одно было черным, а другое белым.
- Я не могу выбрать, - сокрушалась она. – Никак. Нет, не напоминайте мне, что я ненавижу юбки, я как будто влюбилась; и не напоминайте, что я никогда не влюблялась… черт, черт, если бы из них можно было сшить одно платье!
- В чем проблема-то, - хмыкнул Тони, - забирай. Я сошью. И не одно, а даже два.
- Ты еще и шьешь? – удивилась Мария.
- Я всесилен, - заверил парень. – Особенно после обеда.
Учитывая, что пообедать никому из них так и не удалось, он прямо-таки посыпал общие раны солью.
- Кстати, - бережно снимая мундир и отходя от зеркала, он повернулся к Мари, - у тебя-то что?..
Она показала.
Тони присвистнул.

[Хелькэ >>>]

Матово-прозрачное, очень свободное платье-директория с белым поясом, какое-то сказочное, из почти невесомой ткани. На свет оно, казалось, самую капельку просвечивает… а может, так только казалось.
- Я тут не буду одевать, - замялась Марийка, - ну… просто знаю, что подходит.
- И все равно у меня такое чувство, - Эрис помахала длинной черной перчаткой, - что вместе мы будем выглядеть…
- Как обычно, - резюмировал Дентон. – Макабрей, а ты чего не выбираешь? – и с опаской добавил: - У тебя что, денег больше нет?
Сказал и осёкся: Макабрея в том углу, где он простоял большую часть переодевания, не было.
- Я здесь, - раздался его голос с противоположной стороны и на свет единственного окна из пыльной тени медленно вышел Ригор, но Творец Всесильный, как он выглядел!
Высокие чёрные с серебром сапоги, в которые были заправлены вышедшие из моды лет пятьдесят назад бриджи, явно родом со Старого Севера, с тихим звяканьем подкованных каблуков ступали по полу. Кружевная белоснежная рубашка, пересыпанная крахмалом до хруста и оттенённая чёрным бархатным жилетом, чуть играла оттенками белого на свету. Апофеозом всего были плащ тонкой чёрной кожи, будто только сейчас отбитый с боем у демонолога, питающего страсть к дешёвым эффектам, и цилиндр. Шикарный высокий цилиндр с чуть загнутыми наверх полями, треснувший сзади и обмотанный по всей длине лентой серебристой же ткани. При всём при этом малефик опирался на стариннейшего вида трость с рукоятью, выполненной в виде сидящей горгульи, а глаз его венчал монокль дымчатого стекла.
В других обстоятельствах, на другом человеке, при другой…манере носить, всё это выглядело бы чопорно, гротескно или нелепо, но только не сейчас. Это была эстетика некромантии во плоти, что-то одновременно нашёптывающее о Вечности, приглашающее ко греху и играющее когтями у горла.
Первой молчание нарушила Марийка.
- Да, - сказала она тихо, - вот это и правда ты.
Дентон, не говоря ни слова, несколько раз хлопнул в ладоши и поклонился. Эрис с жаром закивала, потом вдруг перестала, склонив голову набок, и что-то необычное появилось у нее во взгляде.
- Интересно, - только и промолвила она.
- Рад, что вам нравится, друзья мои, но это не всё, - загадочно улыбнулся некромант.
- Батюшки-светы, милый, ты что же это на себя напялил-то? Ить за мастера примут, гроб заказывать станут!
- За какого мастера? – поперхнулся Тони, переводя изумленный взгляд карих очей своих на бабульку.
- Какого-какого? Гробовщика, вестимо!
Макабрей тихонько захихикал, содрогнувшись всей своей долговязой (новый костюм лишь подчёркивал это) и длинной фигурой.
- Фу, - сказал Дентон, - ни хрена не смешно. Ригор, смех у тебя просто отвратный. Аж мурашки по коже. Перестань немедленно. Ригор, да хватит ржать!.. Ну а вы все чего смеетесь?.. Создатель вас всех побери…

[Ночная странница >>>]

День: поздний день двадцать первого августа
Фигура: без фигуры
Ход: нет
Официальная клетка: d8 (Эаши, окраина города)
Фактическое местоположение: нет

Гибкие ветви, покрытые мелкими и острыми листьями, переплетались так туго, что создавали над головой плотный полог. Солнечный свет разбивался на тонкие и острые лучики света, и земля внизу была испещренная золотистыми каплями. Пахло землей и крохотными розовато-золотыми цветами, что усеивали древесный полог над головой.
Кино проскользнул под низко нависающей веткой, огляделся. Он не слишком понимал, что могло значить письмо, которое утром полукровка обнаружил у себя под окном; лист елани рассыпался зеленоватой пылью через пол десятка минут после того, как воин пробежал глазами по строчкам.
Это было... действительно странно. Но Шатти решил счесть это чьей-то шуткой. Неудачное приглашения на свидание? В голове мелькала мысль, что это связано с будущими переговорами - и на встречу полуэрбр пришел с оружием.
На небольшой поляне, поросшей мелкой и колкой травой, молодого воина ждали Кассан До'Ар и Танара. Командующих дома Нарелан полукровка увидеть не ожидал, и потом, замерев на полушаге, затем поклонился, приложив сжатую в кулак правую руку к ребру ладони.
- Ясного дня, эй-раан, эй-раани, - поздоровался с военными невысокий и крепкий темноволосый лиа.
Танара ответила на приветствие воина, затем, чуть прищурившись, спросила:
- Я вижу, ты удивлен, Кино? Ожидал увидеть кого-то другого?
- Сказать по правде, эй-раани... да, - Шатти еще раз поклонился на короткий кивок Кассана, выпрямился, - и я не совсем понимаю, зачем я понадобился вам.
- Мы тебе сейчас все расскажем, - усмехнулся До'Ар.
Танара с интересом взглянула на спутника - ей было интересно, что он задумал. Их цель состояла лишь в том, чтобы на некоторое время отвлечь Шатти, пока Непримиримый сможет взять контроль над его сознанием.
- Тогда я вас внимательно слушаю, эй-раан, - кивнул взъерошенной головой Кино. Было заметно, что он слегка расслабился, обнаружив на месте встречи лиа из военной верхушки, которых молодой воин, разумеется, видел и испытывал к ним, по крайней мере, уважение. Но это не отнимало того, что Шатти не мог понять - отчего он.
- Вы слышали о железных птицах пришельцев с запада, Кино? - поинтересовался До'Ар, небрежно устраиваясь на широком пне - останках какого-то старого дерева.
Кино удивленно моргнул и повел плечами.
- Да, но... причем здесь я?
- Вы всегда перебиваете старших по званию? - сощурился Кассан. Полукровка вытянулся и отрицательно мотнул головой.
- Простите, эй-раан.
Недалеко от беседующей троицы, в густой листве кустов укрылось огромное изумрудно-зеленое тело одного из Шепчущихся – Непримиримого - самого, пожалуй, страшного из ашари. В отличие от своих собратьев, он окончательно не ушел в раздумья и сны, и даже иногда общался с избранными лиа, в число которых входила и Танара. Именно она-то и уговорила змея нарушить покой и помочь ей с одной проблемой. Нет, змей так не думал – он уже давно забыл слова, в его мозгу царили образы. И мысли. Мысли были материальны, как и голоса. Только они никогда не лгали. И мозг Танары подал ему сигнал бедствия – толпы чужестранцев должны были захватить Шэн-лие. Нарушить покой. Уничтожить леса. Этого Шепчущийся допустить не мог.
И сейчас он ловил тоненькие, как нити, мысли испуганного воина, пытаясь найти уязвимое место в защите его сознания. Во взъерошенной голове Кино мысли скакали солнечным зайчиками, сталкиваясь и изменяясь за сотые доли одного удара сердца. Было ясно, что последние дни выдались для него отчего-то не слишком спокойными, но где-то в глубине образом спокойствия и надежды замерла глубокая, густая синева - словно кто-то оставил след в памяти воина именно этим цветом.
- Так вот... железные птицы, - До'Ар вытянул длинные ноги, скрестив их в лодыжках и с коротким смешком посмотрел на стоявшего перед ним и Танарой на вытяжку Шатти, - да садись, садись. Не на плацу.
Оглядевшись, полукровка не нашел ничего иного, как сесть на траву перед Кассаном, то и дело поглядывая на Танару. Кино был окончательно растерян и никак не мог понять - дурная ли это шутка главнокомандующих или что-то, до чего он не может догадаться.