Новые Земли, колонизация

[Darkness >>>]

Тем временем ашари времени зря не терял – ощутив искомые импульсы, собрался, как для прыжка, отчего даже чуть хрустнули жесткие чешуйки змеиной шкуры, задевая друг за друга, и полностью погрузился в сознание Кино. Теперь он был им, он мог и говорить и двигаться, он видел Кассана и Танару, помнил все то, что довелось пережить Шатти. И одновременно с этим он оставался отстраненным и хладнокровным. Он знал, что он – не Кино. Он знал, что та волшебница, которая царствует в мыслях воина – любит синий цвет… Это можно использовать…
Внешне воин перед военноначальниками будто погрузился в сон, расслабленно закрыв глаза и ссутулившись.
- Готов, - голос Танары выражал презрение и радость одновременно.
Кассан побарабанил пальцами по острому колену.
- Надеюсь, мы не ошиблись в выборе, - он оглядел Шатти так, словно был в оружейной лавке и выбирал себе клинок, - и что Непримиримый справится.
- Сомневаешься? – тико теребила кончики волос, не желая верить в то, что столь хитро спланированное покушение может сорваться. – Самое главное, чтобы он стер воспоминания о встрече с нами, и другие Шепчущиеся не смогли прочитать о нашей задумке.
Находясь в сознании полуэрбра, змей прекрасно слышал и понимал слова беседующих, но отвечать на них не стал. Слишком много сил потребовалось на создание образа, могущего вызвать ярость и ненависть в мозгу лиа, потерявшего свое собственное сознание после вторжения шепчущегося. Вживив в будущие воспоминания Кино ярость и неодолимое желание убить Эльму, лишь только её увидит, Шепчущийся пробормотал непослушными, а скорее, непривычными, губами воина:
- У-хходитее… вссссё…
До’Ар поднялся на ноги одним плавным, литым движением. Кивнул тико и покосился на безвольно сидящего на земле Шатти.
- Что ж… - в задумчивости произнес воин, хрустнув пальцами – словно кто-то сломал сухую ветку, - теперь осталось нанести последние штрихи.
Полушутливым жестом, словно они с Танарой были посреди зала, в котором проходил праздник, Кассан протянул тико руку.
- Эй-раани, пройдемте.
Подыгрывая главнокомандующему, Танара вложила свои пальцы в большую ладонь и лукаво улыбнулась:
- Да, эй-раан, все, что вам будет угодно.
Бросив прощальный взгляд на жалкую картину, тико заметила:
- Будто змеестрел, который выстрелит в нужный момент.
Шепчущийся в голове воина расслаблялся… и нежно, будто смывая водой, удалял следы непрошенного вторжения и воспоминания о встрече с Танарой и Кассаном. Если вырвать их резко, с корнем, проснувшийся полукровка почувствует неладное, и лишь такой щадящий метод, возможно, чуть более долгий, был единственно правильным.
Резко, как и входил, ашари мысленно вынырнул из непривычного тела… как же хорошо вновь ощутить свои мощные мышцы… спать… если бы Шепчущийся мог говорить, он сказал бы, что работа выполнена превосходно.
Увидев Нарбьерг, Кино потеряет контроль над собой и будет действовать по включившемуся инстинкту, более сильному, чем инстинкт самосохранения…
Через несколько минут на маленькой, спрятанной от посторонних глаз поляне не осталось никого, кроме постепенно приходящего в себя молодого воина. Кино растерянно огляделся по сторонам – голова была тяжелой, и полукровка чувствовал себя так, словно задремал в тени переплетающихся ветвей.
- Что за…? – Шатти потер ладонью лоб, повел плечами. Он помнил, как пришел сюда, помнил… помнил, как уснул? – Дурная шутка, - буркнул молодой лиа, проверяя, на месте ли оружие, не пропало у него что. Но все было на месте.
Произошедшее действительно напоминало чью-то неразумную шутку, а сонный туман в голове, еще не успевший выветриться, не добавлял Кино хорошего настроения. С трудом поднявшись, Шатти вновь огляделся, но кроме густых зарослей кустов и щебечущих в них птиц, ничего вокруг и не было. Полукровка принюхался, но после неожиданно напавшей на него дремы обоняние подводило. Пахло травой и цветами. И все.
- Найду… голову откручу, - зло выругался себе под нос воин.

Кассан и Танара уже успели отойти далеко, благо, окрестности Эаши были полны зарослей и маленьких, узких тропок – потеряться здесь было легко. И скрыться – тоже.
- Теперь осталось еще одно, - До’Ар отпустил руку тико и теперь шел рядом, - вернее – один. Длань

[Bes/smertnik >>>]

День: двадцатое августа
Фигура: пешка g7
Ход: без хода
Официальная клетка: g7
Фактическое местоположение:g7 (около деревни Ли-нари)

Синеватые утренние сумерки превратили баобаб в огромный монолит, похожий на статую гиганта, невозмутимо подпирающего небеса. Сидящая у его корней темноволосая девушка подняла голову. Могучая густая крона дерева едва пропускала тусклый свет угасающих звезд.
- Видишь, Сол? Новый день, - темнота не позволяла разглядеть ее лицо, но, судя по интонации, она улыбалась. - Красиво дни рождаются, правда? А ты что думаешь, Бобби?
Ее перепачканная в земле ладошка ласково потрепала баобаб по морщинистой коре. Дерево загудело, зашелестело, как будто играючи перебрасывая с ветки на ветку заблудившийся в кроне ветер.
- Не вздумай ревновать, Сол. Мы теперь и с Бобби дружить будем. И с его братьями тоже. Они только кажутся неповоротливыми – видел бы ты, как ловко Бобби меня поймал тогда своими корнями! Сол, дурачок, не бойся, все будет хорошо. Верь мне...
Начинало светать. Тени уходили неохотно: заползали под камни, загораживались от света травой и лесным частоколом.
- Обнимемся, а? Сол, ну чего ты стесняешься! Мы уже не маленькие! - девушка потянулась вперед и мягко обхватила руками воздух перед собой. - Ты дрожишь, да-да, мне не кажется! Ладно, иди. До встречи.
Быстро поцеловав пустое пространство, темноволосая отрывисто хихикнула и откинулась назад, опершись спиной о ствол баобаба.
- Кхм, - Пауш, вылезший из своей "норы" в полости баобаба, изумленно смотрел на девушку, - это ты с кем сейчас беседовала?..
Понятие "тактичность", кажется, не было знакомо парню, зато "непосредственность" он олицетворял на все сто процентов.
- С другом, - небрежно отмахнулась Элен и добавила, как бы между прочим: - Он очень стеснительный.
- А... ы... - Говорящий потер лоб, оставляя на коже следы от грязных пальцев, и смешно наморщил нос, - понятно. Кого стесняется-то?
- Всех! Переживает, дурачок, из-за формы своего носа и излишней оттопыренности ушей, - девушка сменила тон с мечтательного на шутливо-сердитый. Теперь она была похожа на строгую сестру, отчитывающую за что-то младшего братишку.
Правая рука Пауша невольно потянулась к голове, но его палец замер в нескольких сантиметрах от виска, когда парень покраснел и смущенно махнул ладонью. Он готов был поклясться, что никого не видел, но... мало ли это какие-то неизвестные ему колдовские штучки?..
- За причуды Сола расплачиваюсь главным образом я, - посетовала Элен, не заметившая молчаливую внутреннюю борьбу лиа. - Люди думают - я того... понимаешь? Не видят его и поэтому считают выдумкой. Ненормальные... Я уже не обижаюсь. Привыкла. И Дарэй с Яне привыкли.
Она чисто по-женски завела непослушную прядку волос за ухо и бросила быстрый вопросительно-настороженный взгляд на Пауша.
Тот поводил губами из стороны в сторону, потом неуверенно кивнул.
- Кстати, - быстро сменила тему волшебница, - у твоего баобаба есть имя? Оно ему нравится?

вместе с ТеО)

[Тео >>>]

Пауш смотрел на Элен, вытаращив глаза. Даже рот слегка от изумления приоткрыл.
- Имя? - для придания образу завершенности лиа часто-часто захлопал длинными светлыми ресницами и всплеснул руками. Просторные рукава рубашки сделали это движение похожим на взмах крыльев какой-то диковинной птицы. - На кой ляд дереву имя?..
- А на кой ляд оно тебе? - передразнила девчонка, воинственно уперев руки в бока. - Я знавала одного старика - так он звал собственное ружье "Мэри". А тем, кто над этим смеялся, мог запросто отстрелить... ну да неважно. Суть в том, что у большинства вещей в нашем мире есть душа. А значит, они заслуживают имя. Правда, Сол?..
Нельзя было понять, смеется молодая магесса или говорит серьезно.
- У дерева есть имя, его называют баобаб. Лиа дали ему это имя. Зачем ему свое собственное? Их что, различать как-то надо, или они отзываются? Ты вот спросила, на кой ляд имя мне. Я тебе честно скажу, - парень насупился, - мне имя не нужно вообще. Достаточно крикнуть "эй, ты!" - и я отзовусь. Можешь считать, что не заслужил, - он дернул плечами и, ни слова не говоря, полез обратно в свое убежище.
- Погоди! - Элен попыталась взять лиа за руку. - Кто тебе такую глупость сказал? Мне и похуже вещи говорили - гадости просто не надо слушать. Тогда их будто бы нет...
- Ты не говорила гадостей, а я их не слушал, - Говорящий с деревьями дернулся, высвобождая запястье, - Все, "я в домике". Если хочешь - залезай...
Конечно, Элен полезла следом.
Пространство внутри баобаба было большим - шагов на десять по диаметру - и выглядело довольно обжитым. Откуда-то с "потолка" - которого толком и не было видно, вверх полость уходила довольно прилично - свешивались плотные белесые волокна, переплетенные на уровне груди Пауша в подобие гамака, сверху изрядно закиданного шкурами. В природных нишах "стен" стояла всякая мелочевка - посуда, резанные из кости статуэтки, висели какие-то амулеты, обереги... То тут, то там вверх тянулись побеги какого-то растения - широкие белые ленты.
- Падай, - махнул парень рукой в сторону гамака. - Твой... друг тоже здесь?
- Сол? Нет! Тут ему негде прятаться, - Элен уже полулежала в гамаке, опираясь на локти, и с любопытством рассматривала талисманы и фигурки. - Они не падают с «полочек», когда баобаб двигается?
- Падают, - Пауш уселся на полу, скрестив ноги, - как им не падать. Тряска такая...
- Зато красиво, - улыбнулась колдунья. - В смысле, не падают красиво, а расставлены сейчас.
Неожиданно она замолчала и сосредоточенно наморщила лоб. Воздух в убежище Пауша стал немного суше, а на расстоянии вытянутой руки от лица парня появился крошечный белый восьмиугольник. Элен сощурилась - и восьмиугольник начал расти, из его центра в разные стороны побежали белые узорчатые веточки.
- Ты раньше видел такое? - спросила девушка, не скрывая гордости. Крупная пушистая снежинка величаво кружилась на уровне глаз Говорящего.
- Это еще что? - лиа попытался поймать невиданное чудо в кулак.
- Снег. Он холодный и тает от тепла, - предупредила волшебница. - На моей родине зимой вместо капель воды с неба падают снежинки. Если бы мы были рядом с большим водоемом, я могла бы тебе показать целую метель!

[Bes/smertnik >>>]

- Н-не надо, - запинаясь, ответил Пауш. Снежинка упала на его ладонь и превратилась в маленькую капельку. - Мне кажется, что это связано с изменениями температуры, а для окружеющего это не во благо. Природа же не дура, если у нас ... снега нет, значит, его и не должно быть?
- Да ладно, - отмахнулась волшебница. - Я не настолько сильна, чтобы целиком засыпать сугробами Шэн-Лие или его часть. Обещаю: если я и буду показывать тебе метель, то о-о-очень осторожно. Создавая нечто новое всегда надо вести себя осмотрительно, мне это часто говорили наставники.
Она сделала паузу, отвлекшись на красивый серебристый медальон в форме дерева с густой кроной. Чем дольше Элен на него смотрела, тем задумчивее становилась:
- Все-таки нашим баобабам нужны имена. Они живые. Разные. Знаешь, еще совсем маленькой я... - она осеклась и вдруг широко улыбнулась. - Забудь. Расскажи лучше о себе. Откуда ты?
- Сложный вопрос, - растянул губы в ответной добродушной улыбке парень, - если ты о том, где я родился, так я не знаю. От меня в детстве отказались, я воспитывался в Доме. поэтому такой и чудной немного.
- Вокруг тебя, наверное, было много детей одного с тобой возраста? - Элен села, поджав под себя ноги. Гамак едва заметно покачивался.
- Наверное, - Пауш посмотрел на свою гостью снизу вверх, чуть удивленно. - Я не особо хорошо помню тот период, если честно. Да и дети ... постоянно менялись. Одних забирали в семьи, другие появлялись. Но вообще у нас тут не слишком часто отказываются от детей так, что они попадают под опеку Дома. Поэтому одновременно ... человек пять-шесть.
- А взрослые, наверное, часто с вами разговаривали? - продолжала расспрашивать девушка. Она смотрела на Пауша со смесью грусти и смущения.
- Ну... с нами беседовали, - туманно объяснился лиа, смущаясь от подобных расспросов. - А что?
Магесса неопределенно повела плечом:
- Со мной говорили мало. И почему я не родилась в Шэн-Лие?..
- Ты пришла сюда. Считай, что здесь ты тоже родилась, - Пауш потянул руку и легко коснулся пальцами девичьей ступни.
- Я… Хорошо, - вновь заулыбалась волшебница. - Просто иногда я думаю, что ничего не знать о родне лучше, чем знать о ней все.
Парень свел брови к переносице и вопросительно посмотрел на девушку.
Элен, которой давно хотелось высказаться, в нескольких словах поведала Паушу о том, как в ее землях раньше, до объединения Техники и Магии, относились к ребенку, наделенному магическими способностями. Особенно – в «законопослушной» семье, боящейся оскандалиться перед соседями.
- … в общем, я болтала с комнатными цветами. У каждого цветка было имя, у паука за кроватью - тоже. Но они могли лишь слушать и обычных собеседников в полной мере не заменяли. Если бы не моя тетя и Сол!.. Он, кстати, именно тогда пришел впервые.
Слушая девушку белобрысый лиа мрачнел и хмурился.
- Повезло тебе с ним, - наконец, изрек он.
- Я это ему постоянно говорю! - хихикнула Элен, вновь становясь беззаботной и чуточку рассеянной.
Пауш пожал плечами.
- Я не знаю, что тебе сказать. Или рассказать. Или показать... Напиток хочешь?
Юная магесса оживилась:
- Какой?

[Тео >>>]

-Особый, - хмыкнул парень, задорно улыбаясь и рывком вскакивая на ноги.
Он подошел к одной из ниш и взял небольшие каменные чаши. Потом прошел по периметру "комнаты", постукивая по древесине кулаком. Внезапно лиа остановился, вынул из наплечной сумки какой-то длинный стержень - и видимо легким движением руки вогнал его в кору. С конца стержня закапала влага.
- Баобабы впитывают в себя очень много воды, - пояснил Говорящий, с трудом удерживая быстро наполняющиеся сосуды.
На этом его действия не закончились. Поставив чаши на пол, молодой лиа зашуршал какими-то пакетиками, так же извлеченными из сумки. Щепотка из одного, горстка из другого... по помещению распространился сладковатый, но свежий запах. Осторожно размяв добавки каменной ступочкой, Пауш добавил получившийся порошок в чаши, размешал деревянной палочкой и протянул готовый напиток Элен.
- Ух ты, - выдохнула девушка, внимательно следившая за всеми его манипуляциями. - Ух ты! - воскликнула она повторно, пригубив питье из чаши. - Научи меня самой делать эту штуку, пожалуйста!
- Научить?.. - в глазах парня заплясали задорные искорки. - Ну давай попробуем, иди сюда.
Он поманил девушку изящным жестом. Она послушно двинулась следом за Паушем, всем своим видом выражая готовность к обучению.
- Благодаря Яне я малость разбираюсь в травах. Но самую-самую малость.
-Травами я с тобой поделюсь на первое время, - благосклонно отозвался парень, касаясь запястья Элен пальцами и проводя ее вперед себя, - а потом покажу, как они выглядят в свежем виде, и расскажу, где их можно найти.
Не отпуская ее правой руки, он осторожно постучал тыльной стороной ее ладони по коре. Древесина оказалась неожиданно мягкой, готовой промяться даже под столь легким прикосновением.
- Видишь?..
- Интересно, чем обусловлен данный процесс, - неожиданно для самой себя перешла на научный язык волшебница. Она пытливо сощурилась. - А после получения сока? Какие нужны травы?
В левой руке она до сих пор держала полупустую чашу с напитком.
- Чем больше воды накапливает древесина, тем больше разбухают волокна внутри, тем податливее становится кора, - пояснил шелестящим шепотом Пауш, щекоча дыханием ухо Элен. - Смотри, вот здесь, - он постучал чуть левее от того места, где только что касалась дерева рука девушки, - и звук довольно ясный, и кора не продавливается. Баобаб накапливает воду неравномерно. Первое место - удачное для сбора сока. Травы добавляют по вкусу. Я люблю сладость сиан-ли - это небольшие желтые цветы, распускающиеся после захода солнца, и освежающий холод мяты.
Девушка в который раз убеждалась – в науке о травах есть нечто тонкое, неуловимое, чудесное. Втайне она решила обязательно дать и этому баобабу какое-нибудь красивое, текучее имя. Чтобы в нем отражалась музыка сока, текущего под могучим слоем коры. Занятая этими мыслями, Элен повернула голову… и обнаружила совсем близко от своего лица лицо Пауша.
Парень легонько подул на нее, сколыхнув дыханием темные пряди волос, и обезоруживающе улыбнулся. Магесса напряглась, чуть отстранилась.
- Меня… меня зовет Сол. Я слышу его отсюда. Спасибо! - она одним долгим большим глотком допила сок и шагнула к выходу.
Говорящий покачал головой и беспомощно развел руками:
- Если зовет, то иди.
Элен уже не смотрела на Пауша:
- Да, да, Сол! Погоди минуту! Не кричи, дурында – перебудишь всю округу!.. - помахав парню на прощание, она удивительно проворно вылезла через узкое отверстие наружу. Шелест ее шагов скоро затих. На полу убежища Говорящего осталась стоять пустая чаша.

[V-Z >>>]

День: двадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение:е1 (ОНР)

Время подходило к полудню, и Джейм мерял шагами площадку перед "Пламевержцем". По идее, Вейонке должна была вернуться к этому времени, и техномаг начинал все больше беспокоиться. Оснований для этого не было, но почему-то иррациональный страх все же никак не желал отпускать. Вдруг что случилось? То ли со Страмарк, то ли с Валентиной... если там, конечно, она...
Ростис не знал, что думать, и это нервировало больше всего.
Где-то минут двадцать назад на площадке вверху появилась Релея, наблюдавшая за происходящим. Ее ожидание тоже явно волновало. Про Фарадея нечего было и говорить… Он и дочь места не находили себе.
Небеса разрезал гул заходящего на посадку легкого авиона. Серебряная птица раскрыла облака серебряными крыльями и стремительно начала снижаться.
Ростис с облегчением вздохнул. Ну вот, наконец-то...
Техномаг уверенными шагами направился к месту посадки.
Авион приземлился. И с места рядом с пилотским соскочила на землю Страмарк.
- Рад вас видеть! - с искренним облегчением выдохнул Джейм, остановившись у авиона.
- Вы будете рады видеть и...
На землю спрыгнула Валентина Фарадей. Маячивший за спиной Ростиса Фарадей застыл так, словно увидел призрака или ожившего мертвеца. Греза до боли впилась пальцами в руку отца.
Широким шагом техномаг подошел к жене и молча ее обнял. Валентина вздрогнула, как от боли.
Джейм же оперся на авион, не скрывая улыбки. Слишком мало было сейчас таких вот секунд - воссоединения, счастья... возвращения. И Ростис радовался каждой из них.
Он бросил взгляд на Страмарк, тихо спросил:
- Как в лагере?
- Хорошо. Поставки нигде не пропадают по дороге, - она улыбнулась. - Образцовый отряд, если не считать лис, хотя Сазел-большее-стихийное-бедствие.
- Он наполовину из них, так что все верно, - заметил Джейм. - Что было с Валентиной?
- Я... можно я потом расскажу, мастер Ростис? - она немного отстранилась от мужа и нервно вскинула руку, словно хотела почесать плечо.
Бледное лицо покрывали маленькие царапины, а под глазами залегли глубокие синяки.
- Конечно, - кивнул техномаг. - Все в порядке? Может, пусть Релея или Эйвёр вас осмотрят?
Греза осторожно подошла к матери, словно она - была видением, которое может спугнуть неосторожный выдох. Фарадей окинул Валентину еще одним встревожено-пристальным взглядом:
- Не спорь, Валь. Мне кажется, нужно...
- Но...
- Пожалуйста, - он взял жену за руку и потянул в сторону "Пламявержца".

Релея уже давно устроила в лазарете маленький уголок - там стояли склянки со свежими снадобьями. Эльфийка готовила их сама, не доверяя фармацевтам; по ее мнению лекарства всегда должны были быть рядом. Особенно, учитывая, как относился к ним ОНР… Эйвер стремление Релеи одобряла полностью.
Сейчас эльфийка осторожно перебирала склянки, расставляя их по порядку. В другом углу, прямо на полу расположился Киурен; полуприкрытые глаза смотрели сонно, на лице застыло отрешенное выражение. Вполне обычное для него.
Валентина нерешительно присела на край койки, застеленной свежей простыней. Фарадей бросил на нее взгляд.
- Ну… может… не при мужчинах?.. – неловко поинтересовалась женщина.
- Конечно, - засуетилась Релея. - Господин Фарадей, пожалуйста, выйдите... Куирен, ты тоже!
Скайро поднял веки, поглядев на эльфийку.
- Выйди! - повторила та.
Скиомант очень неспешно поднялся, распрямился, прошел мимо Валентины. Повернул голову к ней - серые глаза на мгновение показались озерами тумана. Бросил:
- Неинтересно.
И шагнул за дверь. Фарадей проводил скиоманта откровенно-неприязненным взглядом и ободряюще улыбнулся жене:
- Я буду рядом.
- Ой, - смутилась Релея. - Он не хотел оскорбить. Просто так про другое сказал.
- Ничего. Меня давно не было, - Валентина посмотрела на закрывшуюся дверь. – Вообще-то я в порядке, мастер…?
- Я еще это звание не заслужила, - торопливо поправила эльфийка, - хотя кто-то говорит, что скоро... Неважно. Меня зовут Релея. Нас недавно сюда перевели.

[Соуль >>>]

- Понятно. - улыбнулась Валентина. - На самом деле мне нужен душ и чистая одежда, Релея. И здоровый, долгий и крепкий сон.
- Я сказала бы то же самое, - улыбнулась целительница. - Но сначала я должна вас осмотреть, правда?
Фарадей, помедлив, протянула ей руки.
Осмотр занял не так уж много времени: сперва Релея задала пару вопросов, оглядела Валентину на предмет видимых ран, не нашла... потом попросила раздеться. Валентина начала расстегивать рубашку, но остановилась на середине и негромко заметила, что не хотела бы… однако робкое возражение нерешительная эльфийка встретила неожиданно твердо. Вздохнув, Фарадей положила рубашку на край койки.
Релея бросила взгляд на спину женщины и замерла – между лопатками была отчетливо видна гноящаяся рана величиной с ладонь.
- Что это? - прозвучал изумленный вопрос; долей секунды Релея исправила его на более логичный: - Откуда?
- Я… не знаю… толком, - солгала Валентина.
- Разве? - в голове Релеи звенело искреннее удивление. - Как можно получить рану и не знать, откуда она?
Эльфийка наклонилась над раной, внимательно осматривая, пока не касаясь.
- Я… очень плохо помню, что было, - тише произнесла Фарадей.
- Такое случается... - задумчиво произнесла Релея, рассматривая множество воспаленных точек на ране. - Одну секунду...
Она скользнула к столу со склянками и вернулась с несколькими тонкими флаконами в руках; внутри одного густая мазь телесного цвета.
Женщина осторожно наклонилась, чтобы эльфийке не пришлось тянуться. Легкие пальцы осторожно и умело промыли рану; затем целительница вскрыла флакон с мазью и по лазарету разнесся приятный аромат цветов. Эльфийка принялась аккуратно втирать мазь.
- Я сейчас еще повязку наложу, - заметила Релея, - заживать будет быстрее. Вы точно не помните, откуда она?
- …глупый вопрос.
- Верно, - смутилась Релея; кончики ушей заалели. - Хотя вижу, конечно, что она не от клинка, там другие... а такого я раньше не встречала.
Валентина промолчала.
Релея еле слышно вздохнула, закончила втирать мазь, быстро наложила повязку по всем правилам.
- Мне или Эйвёр надо будет часто осматривать рану, - предупредила она.
- Хорошо, - женщина снова накинула рубашку на плечи и поднялась. Встав, она покачнулась и схватилась за койку, прикрыла глаза.
- Вам действительно надо отдохнуть, - подтвердила эльфийка уже сказанное. - И как можно скорее.
Валентина вежливо поблагодарила ее и, поправив рваную одежду, выскользнула в коридор.

Уже под вечер Джейм заглянул к Фарадеям, попросил Константина выйти на верхнюю палубу. Выглядел Ростис слегка встревоженным и озадаченным. Наверху царили вечерний ветер и тихая свежесть; вот потому-то Джейм это место и любил. Здесь очень хорошо думалось; говорить тоже было удобно. Фарадей присел на железные перила и провел ладонью по влажным волосам – последние часы, пока его жена отдыхала, он работал.
- Константин, - несколько нерешительно начал Джейм, - я зашел в лазарет после осмотра. Релея говорит, что на спине у Валентины странная рана, и что она вроде бы не хотела ее показывать.
Потертые ладони техномага накрыли отдающие дневное тепло поручни:
- История с ее возвращением вообще выглядит странно. – он на секунду замолчал. – Удивительно, что еще не сообщили в штаб…
Пауза.

[V-Z >>>]

- Если бы она не была моей супругой, то я бы сообщил, - закончил Константин и посмотрел Ростису в глаза.
Тот медленно кивнул.
- Понимаю, - короткая пауза. - Релея говорит, что рана точно не от оружия, и незнакома ей.
Фарадей посмотрел в сторону.
- Как рана выглядела?
Джейм как можно точнее повторил то, что услышал от эльфийки.
- Похоже на некоторых нейа, которые пускают щупальца или корни в нервную систему.
- Для чего именно? - нахмурился Ростис.
- Симбиоты... - с неохотой ответил Фарадей. Он всегда неохотно вспоминал о своих познаниях не в области вооружений. - Самый известный - цветок фейра.
- Переводчик? То есть... - Джейм помедлил, - то есть имеется шанс, что Валентина была у лиа?
Константин не ответил.
Ростис вздохнул, оперся на перила.
- Я не собираюсь ничего сообщать, - сказал он. - Хотя вопросы о возвращении задавать все равно будут.
- Она плохо себя чувствует. - без тени просьбы сказал Константин. Сказал, словно отсек.
Джейм кивнул.
- Так и буду отвечать любому, кто спросит.
Фарадей пальцами оттолкнулся от остывшего металла и кратко сказал:
- Спасибо.
И только после этого посмотрел Джейму в глаза.

Вернувшись в каюту, Фарадей присел на краю своей койки, где сейчас спала Валентина, и осторожно убрал с ее плеч плотное покрывало. Несмотря на тепло в помещении, женщина мерзла. Константин погладил темные волосы и поднял рубашку – как только представилась возможность, Валентина разрезала и выкинула повязку. Она всегда говорила, что раны должны дышать: тогда они заживают быстрее.
Скорее всего, это действительно был цветок фейра. В первый год, когда Фарадей прибыл в колонию и еще подумывал, как прежде, заняться военной медициной, он видел нечто подобное раз или два, не больше. Техномаг закусил уголок рта. Он не питал иллюзий и понимал, где скорее всего пропадала Валентина. Она лгала, когда говорила, что не помнит прошедшие два года. Но вместе с тем, говорила правду, что счастлива вернуться. Константин гадал, кто его супруга: шпион или потеряшка? Загар и белый пепел обветренной кожи могли рассказать, как много времени Валентина провела на море, но техномаг не мог сказать, чьим оно было.
Раны на загорелой спине Фарадею не понравились. Словно крохотные воспаленные муравейники они теснились вдоль позвоночника гроздьями в несколько дюжин ягод. Неудивительно, что Валентина вздрогнула, когда он ее обнял. Из недр сочилась белая слизь, которая становилась на пальцах водой. Фарадей помнил, что подобные раны заживали за несколько дней, но сейчас почему-то тревожился.
Константин постелил себе на полу рядом с кроватью супруги и перед сном помолился Единому.

[Reylan >>>]

День: двадцатое августа, поздний вечер
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)
С Дарки)

Сегодня Дану вернулся позже обычного: на улице уже стемнело, яркие глазницы окон расвечивали ночную темноту мягким золотистым сиянием. Младший брат Эйнеха ночевал сегодня у одноклассника - священник лично удостоверился по пути домой, что Ллир никуда не сбежал.
Хотя причиной задержки Дану было совсем другое.
Квартира встретила тишиной и темнотой. Младший брат должен был вернуться только утром, а странная девушка Галика... Эйнех качнул головой, запирая за собой дверь: он надеялся, что гостья его дома и новая знакомая не потерялась и с ней ничего не случилось.
Отец Катберт, пожилой священник, вместо которого Дану сейчас читал проповеди в маленькой церкви, говорил, что Эйнех слишком добрый. "Может, ты подменыш, сын мой? Лесные духи подложили тебя родителям вместо их родного сына? Ха, не бывают такими добрыми люди". Дану только головой качал - у отца Катберта были странные шутки, а сам Эйнех знал - по-другому он просто не может. Впрочем, пожилой священник - Дану это тоже знал - просто не видел своего молодого друга в другом обличии. Когда из души поднимался, распуская алые лепестки, огненный цветок, а ладони стремительно нагревались, и на кончиках пальцев начинало плясать злое и яростное пламя.
Эйнех снова тряхнул головой и прошел в спальню, зажигая везде свет - темноту он отчего-то не любил.
День Галики вновь прошел в бесцельных полетах по городу. Она давно признала всю глупость затеи: возможно ли выследить человека, которого едва помнила, образ которого составила себе из неясных детских воспоминаний и ночных кошмаров, преследовавших ее позднее? Но теперь, бросив свой отряд, сделавшись дезертиром и не имея возможности отыграть все назад, она просто не могла бездействовать. А потому перелетала от церкви к церкви, от одной улицы до другой. А во время передышек вновь воровала еду на рынке. Это доставляло удовольствие. Она обнаглела настолько, что выхватывала товар прямо из-под носа торговцев и веселилась, слушая их возмущенные вопли.
И лишь когда сумерки начали расползаться по улицам Неуштадта, ворона возвратилась к дому Дану, уселась на дерево. А когда в знакомых окнах зажегся свет, осторожно переместилась на подоконник, изученный уже до последней трещинки.
Удивительно, но... оставаясь один, Эйнех не менялся ни в поведении, ни в выражении лица, хотя многие люди, будучи наедине с собой, менялись, словно снимали с лиц маски, что носили перед другими.
А Дану... казалось, всегда был одинаковым. Разве что три восковых свечи, широких и длинных, на деревянной подставке, он зажег небрежным щелчком пальцев и позволил себе на мгновение лихо и как-то по-мальчишески улыбнуться.
На заправленную постель легла аккуратно сложенная мантия; "ритуал", уже знакомый Галике, и виденный ею не в первый раз.
И тем не менее, она продолжала рассматривать Эйнеха, точно впервые увидела. Хотя чувство неловкости и неправильности своего поведение, возникшее раньше, прошло. быть может от того, что она убедила себя: "ничего страшного же не случилось" и "а кому от этого хуже?".
Наверное, это просто было совпадение. Ветер ли качнул сухую ветку, проехал транспорт по улице, но Дану развернулся к окну и, неожиданно - для обоих, разглядел на подоконнике птичий силуэт. Замер.
Столкнувшись взглядом со священником, Галика растерялась, но не отвернулась. Так и продолжала смотреть на него сквозь стекло, не двигаясь с места.

Сообщение отредактировал Reylan - 13-08-2010, 11:13

[Darkness >>>]

Эйнех стоял неподвижно пол десятка секунд, потом отступил на шаг назад, подхватив с постели рубашку - словно тонкая ткань была щитом. Догадаться, что же именно за птица сидела на подоконнике... Дану явно догадался.
- Д-добрый вечер, - священник явно был... несколько обескуражен, судя по голосу.
Ворона неловко шагнула в приоткрытую створку. Хрипло каркнула и соскочила на пол, растаяв в дымном мареве и поднимаясь уже в человеческом облике: встрепанной девчонкой в помятой куртке.
- Вернулась вот... - произнесла она тоже несколько смущенно. Впрочем смущения в голосе было больше, чем она его испытывала на самом деле. Взгляд ее, как ни старалась она это скрыть, блеснул крайне заинтересованно.
- А... Да, с возвращением, Галика, - отозвался Эйнех, еще чуть-чуть попятившись к постели, продолжая держать рубашку в соединенных и опущенных перед собой руках. Первые секунды обескураженности проходили, впрочем, не до конца, и Дану явно... не знал, что говорить.
- Я, кажется, не вовремя, - решила соблюсти приличия ворона. Глаз от Эйнеха она впрочем не отвела, и ее взгляд скользнул по его фигуре.
- Буквально на пару минут, не страшно. Подождешь в гостиной? - кивнул в сторону дверного проема Дану. Взгляда девушки он или не заметил, хотя это и сложно было, или решил не подавать виду.
Она кивнула и, наконец перестав пялиться, просочилась за дверь.
Дану появился через две или три минуты, успев переодеться в домашнюю одежду.
- Как прошел день? - вежливо и с довольно теплым интонациями поинтересовался он у Галики, словно и не было неловкой ситуации в спальне.
- Ну... - ворона, усевшаяся на диван, слегка растерялась. Ведь не рассказывать же, что день был не особо удачным, а особо удачным он быть и не мог потому, что... ну и вся история с неудавшимся мщением. Глупо.
- Я никого не встретила, - изрекла она, поразмыслив, - А как ваш день?
- Странно, - Эйнех чуть рассеянным жестом взъерошил короткие волосы на затылке, - может - чаю? Ты наверняка голодная.
Ворона обдумала эту мысль. Во время прогулки она не голодала, но теперь был уже вечер, да и ужин за столом в уютной кухне или чай в этой гостиной по прежнему казался ей чем-то праздничным. Поэтому она соласно кивнула, запоздало прибавив:
- Пожалуйста, спасибо.
- Пойдем тогда? - повел ладонью Эйнех, - я чай заварю и что-нибудь найду тебе поесть.
Очки священник сдвинул на макушку, и без них и в домашней одежде казался... неожиданно уютным.
Ворона с готовностью поднялась и, чтобы не молчать, поинтересовалась.
- А ваш брат где?
- Ночует у одного знакомого, - прозвучало именно "знакомого", не "друга". Эйнех помолчал и добавил, - по крайней мере, я на это очень надеюсь.
Он провел Галику на кухню и тихо зазвенел посудой. Вспыхнула от движения пальцев искра под чайником, легли на тарелку ломтики хлеба.
- Мне надо будет уехать через несколько дней, - обернулся через плечо Дану.
- Уехать? - переспросила ворона, не успев скрыть отразившегося на лице разочарования.
Эйнех отложил нож, повернулся к девушке, опершись ладонями об столешницу. Кивнул.
- Я неожиданно для самого себя оказался в составе дипломатической миссии. Переговоры. С лиа.

[Reylan >>>]

- А... - произнесла Гали так, словно ее совершенно не волновало война и вовсе не было дело до каких-то там лиа, - А это где будет?
В вопросе, впрочем, не прозвучало как будто особой заинтересованности.
- В... - Эйнех осекся, нахмурился, потом как-то виновато улыбнулся, потер переносицу пальцами, - забыл название. Вылетело из головы. Маленькая деревенька лиа. Сначала мы отправимся в Айтар, а там, дальше - уже к месту встречи.
- О чем переговоры? - вновь поинтересовалась Галика. Казалось, она как-то погрустнела, узнав о них.
- Мирные переговоры, - отозвался Эйнех, снимая засвистевший чайник с огня. Горячая лента воды полилась в стеклянный заварник, в котором мгновенно завихрились какие-то листочки и ягоды. - Будут пытаться остановить войну.
- Ну да, - ворона попыталась выглядеть заинтересованной, но ей это не слишком удалось. Она забралась на стул с ногами, обхватила коленки и смотрела, как наполняется чайничек.
Эйнех поставил перед ней чашку - большая и пузатая, она была раскрашена синевато-зеленым лиственным узором, в котором можно было разглядеть каких-то мелких жуков, бабочек, стрекоз. Рядом встал чайник, а сам Дану вернулся к печке.
- Надеюсь, ты не будешь стесняться жить у нас, пока меня не будет?
Она осторожно повернула чашку, рассматривая рисунок.
- А я.. не помешаю вашему брату?
- Ему? - обернулся через плечо Эйнех, - нет, что ты. Оставлю тебя за старшую, будешь следить, чтобы Лиир приходил домой ночевать, - по голосу было слышно, говорит священник в шутку или, по крайней мере, просто мягко.
Ворона, казалось, не обратила внимания на неожиданно свалившуюся на нее ответственность, пусть даже шуточную. Она точно вспомнила что-то, оторвалась от чая и сказала.
- А значит, сейчас мы тут совсем одни.
Дану обернулся на девушку, повел плечами.
- Да.
Она в ответ уставилась на него, как будто не зная, что еще можно к этому добавить.
Эйнех приподнял уголки губ - легко и мимолетно, ничего не говоря этой улыбкой. И вернулся к приготовлению ужина.
Гали отвернулась обратно к чашке, краем глаза следя за хозяином квартиры.
- Эти мирные переговоры... они принесут пользу? - вскоре спросила она, стараясь выглядеть заинтересованной.
- Хотелось бы мне верить, - вздохнул Эйнех, - что никому эта война не нужна.
А по кухне меж тем, едва-едва заметно поначалу, потянуло запахом какой-то разогревающейся еды.
- Мы пришли на их земли, - заметила Галика буднично, просто как озвученный факт. Ворона тихонько поднялась и подошла ближе к Эйнеху, глядя, как он управляется с готовкой.
- И были неправы. Но войной эту проблему не решить, - Дану что-то помешивал в небольшой кастрюле; готовка явно была знакомым, хоть и не привычным для него делом. Он перевел взгляд на Галику, вновь чуть повел плечами, - я все же верю, что всегда можно договориться.
- Значит... - она шагнула еще ближе, почти вплотную, и серьезно посмотрела ему в глаза, - мы договоримся?
Эйнех повернулся к Галике и чуть-чуть подался назад, что бы "почти" стало "едва". Кивнул, глядя на девушку сверху вниз.
- Да. Надеюсь, - он пару секунд смотрел на ворону, а потом дернул уголками губ.

[Darkness >>>]

Она продолжала смотреть на него, но когда пауза стала затягиваться, моргнула, перевела взгляд на кастрюлю и спросила:
- А что это?
Эйнех сам покосился в сторону кастрюли.
- Хм... Фасоль. И мясо, - священник вновь улыбнулся и добавил, - кажется. Это соседка, чудная леди, нас с Лииром кормит.
- Почему она чудная, - Галика вновь посмотрела на хозяина и как бы невзначай передвинулась ближе к нему. Самую малость.
- Она не дает нам умереть с голоду; очень часто бывает, теперь, когда сестренка уехала, что ни меня, ни Лиира нет целыми днями дома.
- Вы ей нравитесь? - поинтересовалась ворона.
- Как сын, - чуть приподнял брови Дану и пояснил, - ей шестьдесят два года.
- А... - протянула Галика, - Наверное, я ее понимаю. Нет, я не хочу сказать, что у меня есть сын... просто.
Эйнех вновь улыбнулся, слегка покачал головой, но ничего не сказал.
- А можно мне помешать? - спросила ворона, указывая на кастрюльку.
- Конечно, - Дану передал девушке деревянную лопатку на длинной ручке, а сам потянулся к шкафчику за тарелками, - я тебе завтра ключи оставлю, можешь спать, сколько хочешь. Хорошо?
- Х-хорошо, - неуверенно кивнула она, принимаясь размешивать варево. Казалось, она что-то обдумывает.
Эйнех тем временем достал две тарелки, столовые приборы, принялся все это расставлять на столе, иногда поглядывая на Галику.
- Готово? - спросила она, заглядывая в кастрюльку.
Дану подошел ближе, заглянул через плечо вороны и кивнул.
- Да, вполне, судя по запаху. Побудешь сегодня хозяйкой?
Гали кивнула.
Предложение было весьма ответственное. Разложить еду по тарелкам и не расплескать. Большую часть своей дикой жизни она обходилась вообще без столовых приборов. Вместо них ей неплохо служили клюв или руки.
Но сейчас она очень старалась, так что мимо тарелки попало совсем немного фасолин, да и те ворона поспешно собрала рукой, сунула себе в рот и мило улыбнулась Эйнеху. Тот явно предпочел сделать вид, что ничего не заметил, и сам улыбнулся в ответ.
- У тебя хорошо получается, - сам Дану разлил чай, пододвинул поближе к Галике тарелку с хлебом, а потом как-то чуть виновато улыбнулся, - не привык ужинать один – дома всегда кто-то, кроме меня есть.
- О, - произнесла ворона, откусывая хлеб, - А сегодня есть я. Значит, я не мешаю?
- Нет, что ты, - покачал головой священник, - наоборот, мне очень приятно, что ты в гостях.
- А мне приятно, что вам приятно, - настроение Галике отчего-то делалось все раскованнее. Она, сама не понимая почему, чувствовала себя едва ли не пьяной от уюта этого дома.
Эйнех вновь улыбнулся и кивнул вороне на её тарелку, жестом предлагая приступить к ужину.
Некоторое время Галика послушно молчала, давая хозяину поесть, и сама набивала рот, а затем все же нарушила молчание.
- А когда вернется ваша сестра?
- Хотел бы я сам знать. Эйвёр уехала в начале августа; регулярно пишет письма, но пока приезжать не спешит. Ей явно нравится на практике, - было заметно, что Дану откровенно голодный, но вежливость не позволяла есть быстро.
Галику же никакие рамки приличий не сдерживали, а потому она не стеснялась говорить с полным ртом. Правда, получив ответ, она снова надолго замолчала, размышляя о чем-то своем.

[Reylan >>>]

Эйнех иногда поднимал глаза на девушку, будто хотел спросить о чем-то, но, видимо, не желая мешать, молчал. Впрочем, с ужином священник расправился весьма и весьма быстро.
- Кстати, Галика… если вдруг захочешь что-то почитать из наших книг – бери, не стесняйся.
- Спасибо, но... Нет, не подумайте, меня учили читать в интернате, - нахмурившись, сообщила она, - Но мне никогда не нравилось. Там была только религиозная литература.
Последнюю фразу девчонка произнесла точно выплюнула. И лишь потом опомнилась и отвела взгляд.
- Извините.
- Все в порядке, - приподнял Эйнех ладонь, - у нас есть не только… религиозная литература. Честно.
Гали оживилась:
- А какая еще?
- Ну… по медицине, по травам – это книги Эйвёр, про животных – нашего младшего. По истории – мои. И еще много чего.
- А сказки есть? - взгляд Галики сделался совсем детским.
- Сказки? – Эйнех улыбнулся и кивнул, - есть. Найти тебе?
Галика кивнула.
- А мне их мама в детстве на ночь рассказывала.
- Нам тоже, - Дану потер пальцами переносицу, - хоть и редко. И я потом сам их читал Эйвёр и Лиру.
Девчонка мечтательно улыбнулась.
- А как вы читали?
Священник оперся локтем о край стола и подложил ладонь под подбородок. Хмыкнул.
- На разные голоса.
- А прочитайте? - попросила Галика и на лице ее появилось смущенное выражение. Впрочем, она вполне могла притворяться, - Немного.
- Немного, - приподнял уголки губ Дану, - перед сном.
Его согласие несказанно обрадовало гостью.
- Тогда я помою посуду, а потом наступит это самое перед сном? - предложила она.
Эйнех слегка развел руками.
- Видимо, да, - судя по всему, священника ситуация слегка забавляла, но лишь – слегка, не переходя грани между теплой улыбкой и весельем над кем-то.
Порядок на кухне Эйнех и Галика навели минут через десять: возни было не очень много. В гостиной священник отошел к шкафу, в задумчивости разглядывая корешки книг, потом потянул один том - в темно-синей обложке, с какими-то полустертыми рисунками. Дану обернулся к вороне.
- Ты пока... готовься ко сну, хорошо? Позовешь потом.
Ворона на миг задумалась о том, как именно следует готовиться ко сну. Затем, приняв решение, она вытащила подушку и одеяло, которые ей давали на прошлую ночь, бросила их на диван и сама плюхнулась сверху.
Эйнех заглянул в комнату через тактичные пять минут.
- Готова? - Дану подошел ближе, замер на пару секунд, а потом сел на пол рядом с диваном, на котором устроилась Галика.
Какое-то мгновение Галика глядела на него, хлопая ресницами, затем одним плавным прыжком соскочила с дивана и уселась рядом с Дану, стащив на пол подушку.
- Тебе так удобно будет? - поинтересовался Эйнех, сдвигая на нос очки и листая книгу. Потом улыбнулся, - про что хочешь сказку?
- Ну вам же удобно, - пожала плечами ворона, - А мне удобно там, где вам удобно. Давайте выберем наугад?
- Давай на угад. Открывай. - Дану протянул девушке книгу.
Галика повертела книгу в руках, затем раскрыла примерно на середине и протянула Эйнеху. Священник пробежал глазами по строчкам.
- "Два горбуна и подземные духи". Я помню эту сказку, - приподнял уголки губ Дану, - ну... устраивайся поудобней?

[Darkness >>>]

Ворона стащила на пол и покрывало, уселась на него, прислонилась спиной к дивану. Одной рукой обхватила подушку и похлопала свободной ладошкой рядом с собой, приглашая священника также устраиваться поудобнее. Эйнех, вновь улыбнувшись, сел рядом, положив книгу на согнутое колено.
- Готова? - кинул вопросительный взгляд на Галику священник.
Галика кивнула, придвинулась ближе, чтобы видеть страницу, и легко коснулась щекой его плеча.
Дану... ничего на это не сказал. Только начал читать.
- "Жили-были два горбуна, два товарища, Нонник и Габик. Занимались они портняжеством и каждое утро отправлялись искать работу по окрестным фермам и замкам: один в одну сторону, другой - в другую.
Однажды вечером Нонник возвращался с работы один, и когда он проходил по пустынной местности Пенанроку, недалеко от городка Плуара, он услышал тоненькие голоса. Она напевали:
- Понедельник - день,
Вторник - день,
Среда - день..."
На песенке голос Эйнеха неуловимо изменился - спокойный и громкий сначала, он зазвенел и стал даже, казалось бы, тоньше.
Девчонка заслушалась. Лицо ее сейчас казалось совсем детским, глаза восторженно блестели, а тонкие руки обхватили подушку.
- «Кто же это тут поет? — подумал он, и тихонько подкрался поближе. Была чудесная лунная ночь, и он увидел ночных плясунов — подземных духов; они кружились в хороводе, держась за руки, и пели. Один из них начинал:
- Понедельник - день,
вторник - день,
среда - день..
А другие хором подхватывали:
- Понедельник - день,
вторник - день,
среда - день...
И так без конца. Нонник часто слышал о ночных плясунах, но никогда не видал их. Он спрятался за скалу и стал наблюдать. Но его заметили и потащили прямо в круг. И подземные духи стали плясать и кружиться вокруг него, припевая:
- Понедельник — день,
вторник — день,
среда — день....
Они сказали горбуну:
- Пляши и пой с нами вместе!"

[Reylan >>>]

Эйнех сделал небольшую паузу, покосился быстро на ворону - словно проверял, не заснула ли слушательница.
Она не спала, она смотрела на книжный разворот. то ли просто так, то ли следила за текстом. Руки ее, между тем, оставили в покое подушку и обхватили руку рассказчика. Щека уткнулась в плечо.
Дану улыбнулся уже несколько озадаченно, но ничего не сказал и пытался не шевелиться.
- "Нонник был не из робкого десятка, — он вступил в хоровод и стал плясать и петь вместе с ними:
- Понедельник — день,
вторник — день,
среда — день..." - тут голос Дану вновь изменился, став чуть хрипловатым, какой, наверное, мог быть у горбатого портного.
"Однако, подметив, что они все время повторяли только эти слова и ничего больше, он спросил:
— А дальше что? Больно уж коротка ваша песенка.
— Это все, — ответили духи.
— Как так все? Почему вы не продолжаете: и четверг тоже день, да и пятница — день...?
— Верно, — согласились они, — это очень мило. И они запели, притоптывая и прыгая от радости:
- Понедельник — день,
вторник — день,
среда — день...
И четверг тоже день,
да и пятница — день...
Тут они закружились, словно бесноватые! Когда Нонник изнемог от усталости и хотел уйти, духи стали между собой совещаться:
— Что мы дадим Ноннику за то, что он помог нам сочинить такую хорошую песенку?" - звонким голосом спросил у Галики Эйнех.
- По шее? - весело предложила ворона.
Дану коротко хмыкнул и пробормотал:
- Даже не знаю. Сейчас посмотрим, - и принялся читать дальше.
- "— Что угодно: серебра и золота вдоволь, а если он захочет, мы избавим его от горба.
— О, — воскликнул Нонник, — если вы избавите меня от этого груза, который я уже так давно ношу на себе, забирайте себе и золото и серебро!
— Хорошо, снимем ему горб!"
Голос священника менялся, словно отражались солнечные лучи от зеркала - быстро, становясь то звонким, то сиплым, то спокойным.
"И они натерли ему спину чудодейственной мазью, от которой горб исчез, как по волшебству, и он вернулся домой налегке — стройный, прямой, словом, очень красивый.
Назавтра, когда его горбатый собрат увидел его, то был очень удивлен и даже не сразу его узнал.
— Как! — воскликнул он, осматривая Нонника со всех сторон. — А где же твой горб?
— Исчез, как видишь.
— Но как же это случилось?
Тогда Нонник все ему рассказал."
- А потом брат сделал также? - поинтересовалась Галика. Руки Дану она так и не выпустила.
- Сейчас узнаем, - улыбнулся Эйнех, - там недолго осталось.

[Darkness >>>]

-"Ах, я тоже пойду повидать ночных плясунов в Пенанроку, и сегодня же вечером, не откладывая!
Так он и сделал.
Когда он появился среди скал, подземные духи уже плясали там, напевая:
- Понедельник — день,
вторник — день,
среда — день...- затягивал один голос, а другие хором подхватывали:
- И четверг тоже день,
- да и пятница — день...
Как они кружились, прыгали и скакали!.. Габик подошел к ним, и подземные духи закричали:
— Идем плясать с нами!
И вот он уже вступил в хоровод и давай плясать и петь, как они:
- Понедельник — день,
Вторник — день,
Среда — день...
И четверг тоже день,
Да и пятница — день...
- А дальше? — спросил он.
- Это все. Разве ты знаешь дальше?-
— Еще бы!"
- Очень предусмотрительно, что Ноник оставил пару дней и для братца, - высказала суждение Галика.
- Думаешь, он это специально? - поинтересовался Эйнех, переворачивая страницу.
- "Ну, говори скорей, говори же!..
А Габик в ответ:
- И суббота — день
- и воскресенье!
- Ну, это плохо! Это не в рифму! Он нам испортил песенку, такую хорошую песенку! Надо его за это проучить. Что мы с ним сделаем? — закричали подземные духи все разом, суетясь и снуя вокруг Габика, точно муравьи в муравейнике.
— Надо прибавить горб Нонника к его горбу! — посоветовал кто-то.
— Вот это верно — прибавим горб Нонника к его горбу.
Сказано — сделано. И несчастный Габик вернулся домой пристыженный, сгибаясь от непосильной тяжести. И пришлось ему всю жизнь вместе с собственным горбом носить горб своего товарища!
- Хм... - Дану озадаченно повел пальцами по бумаге, - вот уж не ожидал.
- Интересно, и чем им суббота и воскресенье не угодили? - нахмурилась ворона, - Какая странная сказка.
- Вот уж верно, - Эйнех несколько виновато улыбнулся, но потом кивнул на книгу, - но у нас еще много сказок.
- А можно еще одну? - ворона поняла голову и посмотрела в лицо Эйнеха. Руки ее по-прежнему обвивали его плечо, и лица их оказались близко.
- Еще одну...? - Дану пару секунд смотрел на Галику, потом моргнул и кивнул; и едва-едва отодвинулся, но так, что и заметить это было сложно. - Конечно. Мне не трудно.
Просьба "Еще одну сказку" прозвучала еще не раз за этот долгий, уютный вечер. Галика и сама не заметила, когда именно она уснула, продолжая обнимать руку Эйнеха и прислонившись к его плечу.
Чтения продолжалась едва ли не до раннего утра - или очень поздней ночи, и священник и сам задремал, откинувшись на диван - позы он не сменил, боясь разбудить придремавшую Галику.

[Хелькэ >>>]

День: 22 августа
Ход: без хода
Фигура: без фигуры (Макабрей и Ко)
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е1 (Неуштадт)

Они вернулись домой – вернее, в съемную квартирку, - усталые, отчасти окрыленные предстоящими перспективами, отчасти немного напуганные ими же. Обновки были аккуратно сложены в углу, какое-то время подвергались рассмотрению с разных сторон, потом были морально отложены, и компания предалась заслуженному отдыху.
Дентон и Эрис расположились на полу – парень улегся на спину, закинув длинные ноги на стену, положил руки под голову и вещал о своих планах на будущее, время от времени дирижируя правой ногой в такт своим мыслям. Эрис, сидевшая рядом, скрестив ноги, снисходительно слушала эти излияния, время от времени вставляя скептические комментарии.
- … и станем звездами мировой величины, - закончил свою пространную мысль Тони и широко улыбнулся, словно у него и сомнений не было в том, что всё так и будет. – У нас будут собственные богатые дома, своя прислуга, которая будет вкусно готовить и вовремя убираться, у каждого – свой паромобиль с личным шофером, гардероб, забитый прекраснейшими одеяниями по последним веяниям моды…
- Кстати про одеяния, - вставила Эрис, - платьишко-то мне кто обещал переделать?
- Тьфу. Вечно ты меня с мысли собьешь. Значит, платье?
- Да-да.
- Значит, мне надо снять с тебя мерки?
Девушка хмыкнула.
- Когда рак на вершине собора просвистит тиресканнский вальс – вот тогда, может, я и позволю тебе к себе прикоснуться.
- И вечно обламываешь, - добавил Тони, ничуть не огорчившись – он не уловил в тоне Эрис ни капли серьезности. – Будет тебе платье. Но пока что продолжу – восхитившись нашей виртуозной игрой, сильные мира сего…
- Кстати про виртуозную игру, - еще раз перебила она, поворачиваясь в сторону. – Макабрей, ты ни играть, ни петь не будешь, как я поняла? Что же ты тогда на сцене-то станешь делать, такой красивый?
- Это почему это не буду? – высунулся из кухоньки малефик, варящий на крохотной печке нечто загадочное и, судя по тому, что пошли в ход ингредиенты из некромантского рюкзака, зловещее. Единственная, кто знала состав и цель, была Марийка, но она ничего рассказать не могла. Суровый Макабрей, воспылав педагогическим пылом, засадил её следить за процессом.
- Буду, разумеется!
- На нервах зрителей? – хихикнул Дентон, настолько вредно, насколько был способен. – Или где же он, твой… м-м, инструмент?
- В рюкзаке, - был ему невозмутимый ответ. – Мари, если начнёт кипеть, немедленно туши огонь. Они очень горючие. Так вот, Дентон, если хочешь, достань мой рюкзак, откинь клапан и с самого верха найдёшь футляр чёрного цвета. Открой, только осторожно: если хотя бы поцарапаешь - убью.
Тони испуганно посмотрел на малефика.
- Ты предлагаешь мне залезть в твой рюкзак? Заклятое место, откуда на меня может наброситься неизвестно что и неизвестно с какими намерениями? Ну ладно, дамы, если что, в моей бесславной гибели винить Ригора Макабрея, - с этими речами Дентон, которому на самом деле жутко хотелось добраться до некромантских пожиток, запустил в рюкзак свои загребущие лапки.
Футляр и правда не пришлось искать (к вящему сожалению Тони). Затаив дыхание, юноша открыл крышку, зажмурился на всякий случай и открыл глаза только спустя мгновение.
В компактном, конусовидном футляре обнаружилась…скрипка. И очень неплохой работы, судя по виду. Потемневшая от времени, она за километр пахла благородной древностью, а с боковой стороны на деке красовалось почти стёршееся клеймо. Новыми были только струны и смычок. Новыми и, как могла отметить Эрис, не вполне обычными.
Дентон выразил свое изумление восклицанием, не очень пристойным в обществе женщин.
- Я тоже под впечатлением, - призналась Эрис.
- Что там? – вдруг послышался из кухни голос Мари. – Я не могу отойти, эта др… штука вот-вот вскипит!
- Обалденная скрипка, - ответил Дентон. – О боги и демоны, и ты, Макабрей, умеешь на ней играть?! Ну после такого меня ничто в этой жизни не удивит. Откуда она у тебя взялась?

[Барон Суббота >>>]

- О, она мне встретилась почти случайно и оказалась очень кстати, - продолжал интересничать некромант. – Что до игры, Тони, положи пока инструмент на стол - чуть позже ты услышишь её голос. Мари, ты рецепт и процедуру запомнила?
- Я всё запомнила, - со вздохом отвечала она. Кажется, ей было куда интереснее взглянуть на скрипку, чем возиться с зельями.
- Вот и хорошо, теперь иди в зал и располагайся, как тебе удобно, я послежу за зельями. Ах да, и готовься к следующему маленькому занятию…
Марийка ужом выскользнула из кухни, процесс незаметно вздохнув с облегчением. Самым скучным в приготовлении чего-либо был именно ожидания – когда же наконец можно будет снимать с огня?
Она устроилась возле стола на коленях и, немного приподнявшись, стала разглядывать скрипку, возложенную туда Дентоном с такой осторожностью, что было как-то непривычно.
- Хоть убей, - шепотом поделился юноша, - а я не мог представить, как он, ну… смычок там берет и все такое прочее с ней делает…
- А я как раз могу, - задумчиво сказала Мари. – Очень даже.
Макабрей всё это время сидел к ним спиной на кухне, очень внимательно наблюдая за готовкой и время от времени помешивая содержимое двух кастрюлек, обнаружившихся здесь же. Он то ли действительно не слышал их разговоров, полностью уйдя в созерцание, то ли просто не реагировал.
- Мари, - вдруг сказал он, - позови меня, пожалуйста, по имени. Как будто хочешь, чтобы я к тебе подошёл.
Она удивленно подняла брови.
- Ну хорошо. Ригор? – прозвучало несколько недоуменно, что было вполне закономерно.
Эрис и Тони переглянулись. Взгляд последнего явственно утверждал: «Совсем некромант сбрендил».
- Так, хорошо, - кивнул, не оборачиваясь, некромант. – А теперь то же самое, но приказным тоном. Как Гартвиг рядовому новобранцу.
- А это кто? – никакого Гартвига Мария в глаза не видела.
- Генерал, - ответствовал Дентон, прикладывая ладонь к виску и выпрямляясь по струнке. – Грозный, говорят, тип.
- О, - кивнула Мари. – Ясно… Ригор! – слова прозвучали неожиданно громко, так что Эрис вздрогнула.
- Скверно, - поморщился малефик. Вообще-то, из-за его позиции этого видно никому не было, но сомнений не возникало. – Мари, ещё раз.
В левой кастрюльке что-то шумно забулькало.
Женщина нахмурилась:
- Ригор! – сухо, строго, без эмоций.
- Извращенцы, - тихонько вставил Дентон.
- Тони! – в свою очередь откликнулся Макабрей, да так, что по стойке смирно выпрямились все, даже кастрюлька булькать перестала. – Нет-нет, Дентон, не пугайся, это я для примера. Мари, попробуй ещё раз.
- Это не приказной тон, - покачала головой она, - это тон «заставь-Дентона-замолкнуть». Ригор! – казалось, что даже стекло отозвалось испуганным перезвоном.
- О, - некромант посмотрел на девушку и улыбнулся. – Умница. А теперь - Дентон ни единого звука, - наоборот. Ласково-ласково, как… кошечка любимого кота.
Губы у Дентона задрожали, а улыбка становилась все шире и шире. Ему явно было что сказать, но из опасений за собственную жизнь он пока молчал.
Марийка слегка порозовела. Вдохнула поглубже. Подумала, что в жизни каждого человека должно быть определенное количество постыдных минут, иначе эту жизнь нельзя будет назвать насыщенной. Потом прикрыла глаза и вернулась в памяти на несколько ночей назад.
- Ри-игор...?
Тони зажал рот руками и потряс головой, честно стараясь не издавать ни звука.
Макабрей выпрямился и перевёл дыхание.
- Хорошо, - сказал он осторожно. – Очень хорошо, да, но не могла бы ты ещё раз попробовать? Для закрепления, так сказать. Дентон, учти, я стреляю на любой звук с твоей стороны сейчас!
Эрис, вовсю потешаясь, показала Дентону язык. Тот стоически отвернулся и, немного подумав, зажал себе уши.
- Ригор… - позвала Марийка еще раз, негромко и мягко. Чуточку не так, как в прошлый раз… вызывая желание именно что подойти, и никаких других желаний. Эрис усмехнулась, с прищуром глядя в сторону Макабрея.
- Гораздо лучше, - некроманту полегчало, но не сильно. – А теперь…

[Хелькэ >>>]

Этот сумасшедший дом продолжался ещё около часа. Макабрей требовал звать его на все лады, регулярно напоминал Дентону об огнестрельном оружии у себя на поясе и всячески поощрял Марийку стараться лучше. Девушка же со временем поняла, что дело тут не в интонации и даже не в голосе, которым она зовёт своего странного учителя. Дело в том, что вкладываешь в оклик – для чего зовешь, кого зовешь. Как мать – единственное дитя; как повелитель – слугу; как сестра – давно потерянного брата.
Мари вспоминала свои старые сны. Особенно те, что видела во время болезни, когда она с Фиерсом и отрядом «Крион-2» проходила через наполовину опустошенные деревни. Это было так – словно она лежит в кровати, а к ней по очереди подходят…
Все, кого она когда-либо видела мертвыми.
Мама, Геленка, ребята из шестого отряда, Артур.
И все зовут по имени. Просят – Марийка, поговори с нами. Разными голосами, на разные лады.
А она не может ответить; и потом просыпается.
- Еще один «Ригор», - сообщил Дентон почти засыпающей Эрис, одними губами, - и меня стошнит.
- Ладно, на сегодня хватит, - сжалился малефик, который примерно в этот момент начал слышать в голосе Марийки похрипывания. – А теперь один вопрос, и мы переходим к следующему номеру нашей программы. Мари… что это сейчас было?
Она от всей души подарила ему очень, очень усталый взгляд и попыталась собрать мысли воедино.
- Ты, - медленно проговорила она, - учил меня звать кого-то, кого мне в будущем понадобится звать. Говорить с ними. Со всеми по-разному…
- Ничего себе, - наконец прорвало Дентона, - я-то думал, Макабрей страдает какой-то ерундой и заставляет по этому поводу страдать всех остальных… Вы не могли бы заниматься этим впредь наедине?!
- Заставлять всех остальных страдать – это моё истинное призвание! – демонически расхохотался Макабрей. – И сейчас я вам это докажу. Дентон, иди ко мне. Ах да, Мари…в общем, это, наверное, был самый важный урок после рассказа о том, что у тебя вообще есть талант к некромантии. Запомни его.
Она кивнула.
Тони же почему-то погрустнел и опечалился.
- А я не могу отказаться? – жалобно спросил он, медленными маленькими шажками приближаясь к малефику.
- Дентон, Дентон, Дентон, - на разные лады позвал его некромант. – Если ты откажешься, мы с Мари продолжим занятия…к тому же, потом будет весело, обещаю тебе.
- Я бы даже не забеспокоился, если бы веселье пообещал кто-нибудь другой, - буркнул парень. Ну ладно, ладно. Что ты от меня хочешь? Позвать тебя, как любимую кошечку?
- Нет, - Макабрей подмигнул девушкам и закрыл дверь, отсекая кухоньку от общего зала. При появлении Дентона помещение стало окончательно тесным и непригодным для обитания, но каким-то чудом некромант умудрялся в нём перемещаться.
- Тони, - проникновенно сказал он, пробуя пальцем содержимое одной из кастрюлек, огонь под которыми давно потух. – Ты как смотришь на идею несколько сменить внешность?
- Чью? – радостно отозвался юноша, принюхиваясь к окружающим запахам, не слишком-то приятным.
- Нашу с тобой. Девочек тут не знают, проблем не будет. А вот я раньше в Неуштадте был, да и ты… запомнился некоторым своими подвигами на рынке. Так как смотришь-то?
- Я не хочу менять свою внешность! – запротестовал Дентон и попятился. – Я, между прочим, своей внешностью горжусь! Посмотри, я разве не очарователен? – он подергал себя за нос, потом за уши. – Да это идеальная внешность! Не считая, конечно, кристаллов в запястьях, но это ерунда, никто на них и не посмотрит, если у меня наготове будет фирменная улыбка… - Тони «фирменно» улыбнулся и попытался нашарить позади себя дверную ручку.
- А тебе не казалось, что один и тот же цвет волос – это скучно? – ударил «ниже пояса» коварный некромант. – Я вот давно об этом задумываюсь…
- Э-э, ну… мне нравится этот цвет, - парень запустил пальцы в собственную челку, вечно стоящую дыбом. – Каштановый отливает золотом на солнце. Правда, я был бы не против сделать его, скажем, чуточку темнее… совсем чуточку, а? Не больше? Ну Риииигор… - судя по тому, как он пропел имя некроманта, это была не очень удачная попытка скопировать Марию.
- Можно. Знаешь, я даже рад, что твои желания совпадают с моими возможностями, - некромант снял с печки одну из кастрюль и продемонстрировал Дентону её содержимое, почти чёрного цвета. – Ты умеешь перекрашивать волосы?
- Конечно, что тут уметь, - фыркнул он. – Могу даже сделать стрижку. Сделать тебе стрижку? – заговорщицкое выражение дентонова лица подсказывало, что согласие – исключительно на свой страх и риск.
- О нет, что ты. Я, напротив, хочу несколько отрастить. Что ж, полагаю, ты дашь мне мастер-класс по покраске, в таком случае. Вот этим веществом, пожалуйста…

[Барон Суббота >>>]

Когда кухонная дверь наконец открылась, истомившиеся ожиданием девушки узрели Дентона и Макабрея, во всей красе их обновлённой внешности. Собственно прическа не изменилась ни у кого, и перемены были видны лишь в цвете. Волосы Ригора теперь приобрели чистый, снено-белый оттенок. Не казавшийся седым, просто – белый.
- Моя работа, - гордо сказал Тони, указывая на некроманта. – Хорош, черт! А я вот не стал так уж резко меняться…
- Ни хрена себе, - сказала Эрис, хлопая глазами, - не стал он… Это что ж для тебя тогда означает «резко»?
- А что, это так видно? – опешил Дентон.
Из-за собственной короткой стрижки он был полностью лишен возможности увидеть, что теперь цвет его волос – очень, очень яркий красный.
- Как бы тебе сказать-то, - хмыкнула Эрис, - это за милю видно. Разве что слепой не заметит.
- Но выглядит ничего, - поспешила успокоить парня Мария. – Оба вместе очень интересно смотритесь. Белый, красный. Красивое соче…
- КРАСНЫЙ?! – поперхнулся Тони, резко поворачиваясь в сторону малефика. – Какой, к демонам, красный?!
- Тебе очень идёт! – уверил его Макабрей, как оказалось, успевший ретироваться на другой конец комнаты и поближе к двери. – Честное слово, я сам не ожидал, что будет так здорово…
- Я же просил чуть-чуть потемнее! Красный – это по-твоему «потемнее»? – Дентон со стоном возвел очи к потолку. – Ты кретин, Макабрей! На кого я теперь похож?
- На клоуна, - заулыбалась Эрис, - так что, по сути, ничего не изменилось.
- Ну, мы ж хотели привлечь внимание, вот мы его и привлечём. Кроме того, теперь твои волосы очень идут к этому мундиру!
Макабрей явно старался быть кристально серьёзным, но иногда не выдерживал даже его почти железный самоконтроль, и уголки губ принимались ползти вверх.
- Дамы, ваше мнение? – поинтересовался он, пытаясь отвлечь Дентона от своей скромной персоны.
- У меня почти истерика, - очень спокойно сообщила Эрис. – Ухохотаться можно.
- Могло быть и хуже, - резонно заметила Мари. – Тем не менее, образу он соответствует.
- Макабрей, - промолвил Тони, вдруг начав нехорошо, почти по-ригоровски улыбаться, - я оторву твой некрофицированный…
- Боюсь, Тони, это не поможет, - философски вздохнул Макабрей. – В детстве надо было, причём по самую шею, а теперь…
Парень вздохнул и демонстративно уселся на пол, скрестив ноги.
- Зеркало мне, - потребовал он. – И быстро. Давай, Ригор, я знаю, что у тебя есть.
Получив вожделенный предмет, Тони повертел перед ним головой какое-то время, построил гримасы, затем выдернул с затылка волосок и очень внимательно пригляделся к цвету.
- Ну, вообще, мне так даже больше нравится, - сказал он в итоге, к облегчению Макабрея. – Но не думай, что я не отомщу. Месть моя будет страшна.
- Нет, чтобы сказать спасибо. Я ведь мог бы подождать, пока ты заснёшь, - постращал Тони вредный малефик. – Что ж, а теперь, как я и обещал. Если хочешь, Тони, можешь присоединяться.
Макабрей подошёл к столу и взял с него скрипку. Очень осторожно, даже нежно проверил натяжение струн и коснулся пальцем каждой по очереди. Затем он уселся на стол и вскинул скрипку к плечу. Глаза некроманта закрылись, смычок взлетел вверх, и по комнате поплыли медленные, красивые и отчего-то очень уж вкрадчивые созвучия старого вальса.
А присоединились так или иначе все. Сначала Мария начала постукивать пальцами по полу в такт, потом потянулся за флейтой и Тони, потом Эрис стала намурлыкивать что-то себе под нос, дирижируя руками… постепенно из плавной мелодия стала резкой и быстрой, заполнила собой все вокруг – и пространство, и мысли тех, кто ее слышал, – заставила раствориться в себе и не воспринимать ничего более.
Странно это было. Вывести лидирующую партию не получалось, никто из четвёрки не вёл за собой остальных, не задавал тон. Они просто делали музыку, так, как ведут разговор. Задавали вопросы и отзывались на реплики друг друга, опасно балансируя на самом краю хаоса и какофонии. Звук получался жутковатый, потусторонний, но красивый.
- По-моему, - тихо сказала Мари, когда музыка наконец смолкла, - хорошо у нас получается.