Новые Земли, колонизация

[V-Z >>>]

Последний глоток вина. Напиваться… Сейчас? А смысл? Только выставлять себя ещё большим дураком, чем уже оказался. О лиа переговоры не позволили узнать ничего нового. Лично для него – ничего. Только общие сведения, что-то о внешности и манере общения… И всё! А переговоры – сорваны. И сорваны – лиа! Зачем?! Мирный народ, не хотят войны… Заботятся о «естественном ходе жизни», начали бойню под Барсучьей Щелью «чтоыб отомстить за безжалостное уродование земель, занятых колонистами». Всё, что говорили защитники лиа и сторонники мира, которых было немало даже среди людей, с которыми Дженерозо контактировал часто, противоречило срыву переговоров со стороны обитателей Шэн-Лие. Укладывалась в эту картину только битва в Ясном, но и там лиа вели себя жестоко не в пример меньше колонистов.
Хотя… благодарить нужно того дебила, что вызвал-таки демона, а не «милосердие лиа». Не было его, милосердия. А если было… то о нём тоже все успели забыть при виде разгулявшегося порождения другого мира, мечущего громы и молнии куда ни попадя.
Ослы. В церкви, в инквизиции, в числе малефиков, в армии и на флоте… Везде наблюдалась эпидемия: нормальные, здравомыслящие колонисты, от последнего голодранца до крупного чиновника, начинали вести себя как законченные кретины!
Интересно, в Шэн-Лие сейчас – то же самое или пока ещё нет?
Последний глоток… нет, не последний. Он не заметил, как налил себе ещё. Это плохо.
Ливио поднялся – чуть менее изящно, чем сам хотел бы. Глянул в зеркало. Тени под глазами были великоваты, а кожа словно высохла ан солнце и потрескалась. Волосы – и те начинали спутываться и тускнеть. Нужно было срочно привести в порядок внешний вид… а для этого – в такой же порядок следовало привести и мысли. Иначе не выходило никак.
- Г-господин Дженерозо?
Скрипнула дверь, и в небольшую щель удивительно удачно всунулась голова Джулио. Первым желанием Ливио было бросить точно в левый глаз паршивцу бокал, чтобы раз и навсегда отучить беспокоить, когда не просят. Но в защиту парня выступили сразу несколько причин: возможность промахнуться, красота бокала, понятливость юноши, мигом втянувшегося обратно, стоило лишь увидеть поднимающегося для замаха хозяина, и нежелание портить вещь, стоившую неплохих денег.
Речь, понятное ело, шла о скорпионьей чаше, а не о дешёвке вроде Джулио.
- Войди!
- Г-господил Ливио, К-куард Кестер через своего человека просил передать, что согласен на предложенную нами цену и предлагает проехать посмотреть оговоренный сад через десять дней, когда все работы на нём будут окончены, и урожай начнут собирать уже для ваших кладовых. Я хотел лишь Сп-просить, подтверждаете ли вы сделку… - Джулио сглотнул и снова втянул высунутую из-за двери голову поглубже в воротник.
Кестер. Куард Кестер, табачный владыка Новых Земель. Тот, кто взойдёт на Небо, овеянный запахом лучших сортов табака.
Ливио улыбнулся собственным мыслям. Улыбнулся второй раз, когда понял, чему улыбался в первый. И – неслыханное дело – третий раз подряд улыбнулся, осознав, как удачно всё складывалось.
Десять дней. Девятое сентября. К этому моменту станет заметен рост цен. И можно будет проследить, рассчитывал ли на него кто-то крупный.
Кестер. Майорис. Фитц-Блицклюгель. И Дженерозо.
Полностью уверен полуэльф был только в себе – то есть знал, что сам он не дурак. Об остальных такого сказать тоже было сходу нельзя… Но ведь внешность бывает обманчива, а даже самые верные друзья порой меняются… Меняется всё.
Сейчас – особенно меняется. И – особенно «всё».
- Да-да, Джулио, передай – мы подтверждаем сделку. Буду рад видеть своего старого друга Куарда в его – к тому времени уже моих – садах через десять дней. А вдобавок… знаешь, вот.
Пальцы банкира юркнули за воротник, выудив из глубины чёрного, шитого золотом костюма что-то наподобие небольшого, совсем крошечного свитка.
- Иди по этому адресу. Это за городом, совсем недалеко. Ничего не пугайся. Если что, просто скажи «я от Лео».
- Л-лео? Бастарда Лео?
- Я думал, ты умнее, Джулио, - скривился Дженерозо. – Не разочаровывай меня так скоро.
- Простите, господин.
- Ну вот и хорошо. По адресу тоже скажешь, что ты от Лео. Тебе дадут другой такой же свиток. Принесёшь его мне – не задерживаясь. Всё понятно?
- Да, мой господин.
- Беги.

Оставшись один, Ливио ещё несколько раз измерил помещение шагам от стены до стены. Недовольно стряхнул выпавший волос с плеча, почесал подбородок. Подошёл к скорпионьей чаше и выплеснул в неё остаток вина.

Кестер. Майорис. «Фиц-Блиц». Или кто-то ещё.
На Эльму-Змею (и к бесам, как её ещё зовут, не до церемоний) напал лиа. Лиа не хотели нападать и всё время нападали. Неужели их кто-то спровоцировал? Кто-то, например, настолько глупый, что готов рискнуть войной такого масштаба и всеми выгодами, которые несёт сотрудничество с коренными обитателями Новых Земель ради дурной сиюминутной прибыли?
Манипулировать лиа, чтобы развязать войну. Интересно. Глупо, бесполезно, опасно. Но интересно.
А что, если…
В конце концов, начинать надо с малого.

[Scorpion(Archon) >>>]

Дата: тридцатое августа (вечер)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

- Не понимаю!
- Чего ты не понимаешь?
- Ничего, если честно, - Гелара, откинув назад капюшон монашеской рясы, принялась поправлять косу. Проще было бы переплести заново, но – не хотелось. Пальцы – и те не слушались, тряслись.
Переговоры сорваны – по вине лиа! Немыслимо!
- Давай ещё раз, с самого начала. Этого не может быть – почему? – вставляя в руку подруге вафельное колечко с мороженным внутри, повторила вопрос Моргана-Агнесс: Гелара так и не решила, каким именем будет звать подругу. Оба имени шли одинаково неплохо – и оба не были похожи полностью на саму гэомантку-инквизиторшу.
За прошедшие дни – уже больше недели с тех пор, как Гелара поселилась в подвале дома старой приятельницы, та многое рассказала о себе. О том, где была в войну. Почему не убежала сюда же вместе с теми, кто остался верен старому Северу и магии. Как попала в ряды церковников и стала техномагом. Со стороны всё звучало совсем нетрудно. Да – магия и технология едины, и каждый волен выбирать в рамках общего пути, что ему ближе, и никто не препятствует до тех пор, пока…
Это «пока» перечёркивало всё, во что верила Гелара.
В мире, построенном союзом Севера и Юга, не было места чудесам. Старым магическим и старым техническим – не было. На вопрос, когда она последний раз видела призванного джинна, священница пожала плечами. До объединения. С тех пор о них, кажется, просто забыли… Или не забыли, но «нашлись способы проще». Или просто это стало запрещено. Она даже вспомнить не могла.
А потом Гелара догадалась спросить – как давно кто-то создавал простую, чисто механическую вещь. Новую. Изобретение, начавшееся с мысли и доведённое до конца умелыми руками, а не помощью техномага.
Оказывается, создавали. Но техномагия всё равно была впереди всего. Да, техника могла похвастаться высоким уровнем достижений. Но без магии она не работала – почти вся. Что-то могли использовать только маги. Что-то – кто угодно. Но какая разница, раз почти всё, что называлось «техникой», мог зарядить только маг?
Магия властвовала над техникой, пока техника подчиняла себе магию. Кто-то назвал бы это само по себе чудом. Но чуда не было.
Ни для тех, ни для этих. Одно на двоих, чудо выходило половинчатым. Неполноценным. В чём-то – и волшебство, и наука. В чём-то – недоодно и недодругое.
Старыми рассуждениями бывшая Грета ланРейт иногда делилась с бывшей Морганой Эмберсбейн. Та пожимала плечами и отвечала что-то вроде «зато все счастливы» или «зато спокойно».
Спокойно было. До поры. Все счастливы точно не были – и потому пора не могла не настать совсем. Когда…
Какая разница, когда, раз уже было «сейчас», в котором народ, всеми силами мечтавший избежать войны, срывал мирные переговоры.
- Пойми, Мэг, я их знаю! Они так не могли поступить. Это просто невозможно. Тигр-Властитель, Видящий Амар, Опоры… Они не…
- Не. НЕ – ори. Иначе, хоть мы и лица церковного достоинства, на нас обратят-таки внимание, - пережёвывая свою вафлю, фыркнула Моргана, откинувшись чуть назад и поводя блестящей, прохладной воде фонтана, возле которого и расположились подруги. Геларе у воды было немного полегче – иначе даже хождение по улицам Неуштадта угнетало чародейку, словно ходить приходилось по тюрьме. Для собственного прошлого. – По оценкам наших, в вашей стране живёт миллиона четыры лиа. И это неточно, может быть больше. За проведённое среди них время ты со всеми успела лично перезнакомиться.
- Нет, но…
- Лара, мы – ну вот мы, колонисты – разные. Лиа – наверняка тоже разные. Зелёный Трон не хочет войны. Верю. Средоточие не хочет войны – тоже верю. Единый за войну вполне может и покарать, как ты знаешь. Кого это остановило? В Ясном – кого?
- В Ясном было безумие. Чистой воды.
- Чистой, говоришь, гидромантка? Вызов демона – безумие. А атака на город – не безумие? Туда, где живут женщины и дети? Старики? Больные, да просто здоровые взрослые ни в чём не повинные колонисты? В чём дело? Где она, любовь к жизни?
- А ты оглянись вокруг, Мэг! – вскинулась в ответ колдунья, чуть не вскакивая от негодования. – Это – лучше? Что ты видишь, вот скажи мне?
- Город. Обычный город, в которых в Метрополии живёт множество…
- Погоди ты со своей Метрополией, Мэг! Я о другом говорю, понимаешь. Вот ты видишь город. Собор – видишь? Резиденцию губернатора – видишь? Дома, лавки…
-… больницу, тюрьму, парк, да-да-да, тра-та-та. Вижу. Что с того?
- А мусор – видишь? Нищих, которые так и остались нищими, хоть от нищеты сюда бежали – видишь?
- Вижу конечно, - вскинула бровь Моргана. – В городах Севера тоже были нищие. И мусор был… Разве что у эльфов – по-своему, так то ведь эльфы, Лара…
- То – эльфы. А то – лиа. Ты в Эаши была когда-нибудь?

[V-Z >>>]

- Да тише ты! – фыркнула Моргана. – ну не была, не была. Не была в Эаши, в Чареи не была, Веладона вашего не видела, по веткам не скакала, кристаллы не грызла. Хочешь сказать, что я чего-то не понимаю?
- Хуже. Не хочешь понять, сестра Агнесс, - передразнила подругу Гелара, снова усаживаясь и опуская руку в холодную воду фонтана. – Это НЕ ВАША…
- Не наша, - поправила Моргана, глядя на Гелару в упор. Та отмахнулась.
- Я и говорю – НЕ ВАША земля. Тут свои порядки, и их надо уважать. А не понимаете, как – так спросите! Научат! Объяснят, покажут. Мне – показали, меня обучили.
- И будем мы все лазить по деревьям и распевать «Ах кавай ты мой кавай, ну какой же ты кавай!»
- Къямай! Къ-я-май! Ты же выучила. Не зубоскаль, а?
- Это кто из нас зубоскалит? - Мэг закинула ногу на ногу, ложась спиной на холодный мрамор фонтана. Задравшийся край рясы и раззолоченные высокие сандалии, облегающие стройные ноги, гэомантку, похоже, не заботили совершенно. В отличие от пары прохожих мужичков, тут же переглянувшихся и нашедших увлекательнейшую тему для разговора. – Грета, пойми: объединение совершилось. Мир меняется. Теперь меняется и здесь. Я – волшебница. И по ночам одеваю засаленный фартук и вожусь с моим драндулетом, надеясь разогнать его ещё чуть-чуть. Эльфы и тролли учатся стрелять из винтовок и драться заряженными жезлами вместо луков и топоров. То же будет и с лиа. Не сразу – но будет. Прогресс не остановить, и те, кто веками сидят и чтут свои традиции, в итоге проигрывают. Так вышло с Севером, так будет и здесь.
- Ты уж определись, проиграл север или нет. А то «чудо объединения» подпорченное выходит, - съязвила Гелара.
- А это в сущности и значения-то не имеет, - парировала Моргана, отправляя в рот остатки мороженного. – Просто… Ты говоришь – не хотят учиться. А лиа – хотят? Нет. Технологии, которые мы можем дать, могли бы полностью изменить их жизнь. Всё Шэн-лие преобразить, понимаешь? Им достаточно просто захотеть. Ты рассказывала, что видела одного из этих, как их… на Эс…
- Сагирратов?
- Да-да. Одного из сагирратов в нашей броне, которая ему пришлась очень по нраву. Этим всё не ограничится. Лиа живут…
- По-своему. И главное – ты не знаешь, как. Большинство колонистов – не знает. Но готово поменять жизнь целого народа – множества народов – по щелчку пальцев! Просто потому, что вам так захотелось!
- Ты неправа. Речь ведь не о желании…
- Да нет, и о нём тоже. Мэгги, я знаю, о чём говорю, - устало выдохнула Гелара. Щёки женщины раскраснелись, плечи чуть дрожали, коса и волосы растрепались ещё больше. – Таких, как я – тех, кто видел и то, и другое – мало. Но они есть с обеих сторон. Хоть кто-то из них хочет войны? Я готова ставить что угодно – нет. Никто. Я говорю тебе, что путь лиа – лучше. Не вообще, не для всех, а – для них. Для их, этой, исконно принадлежащей им земли. Нельзя являться в чужой монастырь со своим уставом.
- Даже если свой – лучше?
- Как ты можешь об этом судить, не зная чужого?
- Ну… ну хорошо, - Моргана поднялась. Несколько раз перевела взгляд с воды фонтана на глаза Гелары. Глаза казались чище воды. Больше водой, чем сама вода. Не прозрачными, не бесконечными, не холодным. Но – водными. Стихией, как она есть. А как давно не видела она в своём взгляде…
- Хорошо. И что ты предлагаешь? Помимо громкого абстрактного «остановить проклятую войну»?
- Дать всем жить так, как они хотят. Попытаться понять друг друга и сделать так, чтобы свобода и достаток одних не означали вседозволенности других. Эта земля – изначально земля лиа. Таких..
- Таких, как ты, Гелара, - первый раз сестра Агнесс, кажется, назвала старую подругу новым именем без запинки и сомнения. И – подсела ближе, обняв за плечи. – Но Корпус приехал сюда не для того, чтобы навязывать кому-то свою волю и уж тем более развязывать войну. Я уже который раз слышу от тебя: «Война была ошибкой». И в который раз не понимаю, почему продолжается всё, что продолжается.
- Кто-то стремится это продолжать. Кому-то это нужно. Или выгодно. Уцепившись за одну жуть зубами, раздувают другую. Я хотела бы знать, кто. И человека, способного разъяснить мне это или выяснить это для меня лучше, чем мой… «должник», я не знаю.
- Ты ещё недавно говорила по-другому. Просто хотела мира, заметила Моргана, поднимаясь и подавая подруге руку. Та приняла её с благодарностью.
- Не в этом дело. Пойми, цели у меня не меняются. Я… Просто ты была права, когда предлагала освоиться в городе. Неуштадт… это не Юг. И не старый Север.
- Только не говори, что полюбила этот город, - фыркнула инквизиторша. – «Мусор, нищие»… Твои же слова.
- Я и не отказываюсь от них. Не полюбила, Мэг… Но, думаю, могла бы полюбить. Как и тебе бы понравилось в Эаши. Просто для этого нужно сделать очень много. Многое изменить. И делать это нужно здесь, а не там, в Шэн-лие. Наверное, поэтому я и здесь.
- Забавно. Спасительница из леса, готовая облагодетельствовать целый осколок народа. Великий приют для изгоев, превращённый в обитель счастья. И всё это – под мудрым руководством лиа. Я тебя правильно понимаю?

(Помогаю с выкладкой)

[Scorpion(Archon) >>>]

- Не руководством, Агнесс. Наставничеством. Здесь каждый сможет выбирать для себя. Каждый – творить свою судьбу и искать своё счастье. Нужно только постараться друг друга понять, и всё. Ты мне говорила про многих, кого знаешь – сюда не ехали. Сюда бежали, летели, неслись. Спасались. От войны, от бедности, от горя. А его – с собой принесли. В себе принесли, понимаешь? Тут народы только от старых, тяжёлых войн отошли. Привыкли, что можно жить, не боясь, что с востока придёт кто-то, кто всё изуродовать готов, самое дорогое отнять. И вдруг – снова на востоке кто-то, кто мир под себя меняет. И готов самое дорогое вырвать, лишь бы своё счастье построить. Свою мечту – на чужой крови.
- Так ведь всё равно не повод же первыми кровь лить!
- Не повод. И один раз – да, ошибка. Второй – снова… не верю. Именно поэтому не верю, Мэгги. Или кто-то их спровоцировал, или же это не они. Не лиа. Что не Зелёный Трон – я точно знаю. Тигр-Властитель или Таану… Опоры – тем более. Никогда бы.
- Нужны новые переговоры, - брови священницы-колдуньи сошлись к переносице. – А для этого нужно разобраться, почему провалились старые. Даже если это спровоцировали наши… Ну допустим, нашёлся идиот. С какой стороны – без разницы. Разобраться всё равно нужно. Думаешь, твой «должник» знает, кто это может быть? Или хоть может подсказать?
- Не уверена. Но проверить стоит. Более надёжного подхода у меня нет.
Гелара снова нахлобучила капюшон. Фонари на улицах стремительно нырнувшего во мрак Неуштадта едва вылавливали в темноте две фигуры спешащих домой благочестивых сестёр, явно потративших немало времени на богоугодные дела, иначе с чего бы это им так задержаться?
- Лара?
- Что?
- А Средоточие… Это как?
- Сложно сказать. Вот Единый – это как? Ты вот священница теперь… от души или для статуса?
- Н-не знаю порой. Вроде и от души, а вроде бы… Ай, чтоб вас всех! – Мэг споткнулась, едва успев опереться на подставленный подругой локоть. Критически оглядела ногу – порвался один из нижних ремней, и сандалия теперь грозила загребать пыль, а то и что похуже с каждым шагом. – Мусор, говоришь? Эх, подруга… В общем, про Средоточие уже дома расскажешь, а пока что… когда?
- Что «когда»?
- К нему?
- Может, сегодня ночью. Может завтра.
- Почему ночью.
- Потому что ночью нормальные люди спят у себя дома. Разумно, правда? А тебя, да меня в этой рясе впустит в любое время. Важное церковное дело, понимаешь?
- Само собой. Но и ты пойми… вы лет двадцать не «виделись», так?
- Ровно двадцать.
- И ты точно знаешь, как он прореагирует на твоё явление? С чего ты вообще взяла, что чего-то от него добьёшься?
- У меня есть… способ. Да и потом – такие долги не забывают, - глаза Гелары недобро сверкнули, и в капельке-заколке, на этот раз удобно расположившейся у воротника, рядом с подаренным Морганой символом Творца – молнией в круге – промелькнул отблеск фонаря, выхватив холодную синюю искорку в сердце драгоценного подарка.
Ташэа, подаренный Таану Оневи, прятался под одеждой. Последние дни Геларе почему-то было неспокойно, когда она касалась талисмана учителя: тот словно подсказывал, что с Тану произошло что-то странное и дурное.
Или произойдёт. А может быть и вовсе – происходит. И, хоть ташэа продолжал греть шэа, вселяя в хозяйку надежду и помогая отгонять печаль, неотступной спутницей этой надежды стала тревога за того, кого она оставила там, в Шэн-Лие, и кто был Геларе дороже, чем она, может, готова была признаться даже самой себе.
- А если он всё же изменился?
- Наверняка изменился. В городе о нём говорят. Много. «Милостивый фон Гальдер», «длань Создателя»… Если у Творца и правда такая длань, то удивляться нечему.
- То есть?
- У него ведь железная рука теперь, сама знаешь.

[V-Z >>>]

- А когда ты его… «узнала», была обычная?
- Да. Ему было двадцать. Мне – семнадцать.
- Давно… Очень давно. Ручаюсь тебе – он уже не тот.
- Так хорошо его знаешь?
- Не очень хорошо, но… Годы. И – посмотри на себя. Средоточие изменило тебя, сама говоришь.
- То – Средоточие, - невесело улыбнулась Гелара, пряча глаза. Рассказывать об этом Моргане толком она пока что не хотела. Да… и могла ли, на самом-то деле? Сложно описывать то, что у всякого – своё. Тану ведь так говорил? Кажется… Плохой ученицей чувствовать себя было тоже не очень приятно.
- То – Средоточие. А то – вдруг Единый?
- О да. То, что он тогда сделал, тоже было чудом от Единого, я тебя уверяю.
Моргана осеклась.
Молчание длилось до самого дома Эмберсбейн. Сандалия инквизиторши загребала всё больше, та периодически ругалась в свойственной церковникам, не до конца отринувшим мирское, «благостной манере» и клялась выкинуть их прямо сей же час. Но золотого шитья, видимо, всё-таки жалела.
- Знаешь… вот ты всё говоришь, что учить должны вы – нас, потому что мы на чужую землю пришли, - не глядя в глаза подруге произнесла наконец Мэг, когда до дверей. – Давай даже пусть так… Но убивать-то, убивать-то зачем – скажи? Просто всё это белыми нитками шито. Не может быть, чтобы на стороне ваших не было тех, кто войны не хочет. Думают, может, и также… «Чужие – к нам припёрлись и чего-то хотят». Считают нас едва ли не поголовно малефиками…
- После Ясного – оно и понятно.
- А после Барсучьей Щели наши вас – дикарями всех до единого.
- До Единого? И его – в дикари и на нашу сторону, сестра?
- Не ёрничай, ладно? Я тебя слушала.
- Обе хороши вообще-то, но ладно. Кто-то же должен начать слушать. Пусть на этот раз лиа, - Гелара подмигнула. Агнесс шумно выдохнула – словно камень с души свалился.
- Нужно, чтобы договорились с обеих сторон – кто-то из высших. И так, чтобы против них пикнуть никто не посмел. С вашей стороны кто такое может?
- В военное время – Тигр-Властитель. Как кончится война – думаю, общий совет домов. Зелёный Трон занимает кто-то по воле Средоточия… хотя я точно не знаю, не разобралась до сих пор.
- А… само Средоточие? Единый свою волю явить ведь может, так? А оно?
- Да не знаю я, понимаешь. У них ведь пути – неисповедимы. Что у Средоточия, что у Единого! – огрызнулась Гелара, краснея от досады. – Но с вашей стороны…
- С нашей – куда не кинь – всё клин на фон Гальдере сходится. Лишь бы не подвёл, святой наш во плоти, мать его…
- Не ругайся, а?
- Извини. Просто я нервничаю. Честное слово – нервничаю, - тряхнула головой Мэг. На лоб женщине выбилась длинная рыжая прядка. – Пффф! – прядь дёрнулась вверх, но обратно за волосы не зацепилась и снова чиркнула вниз. – Ну что ты будешь делать! Не мой сегодня день, кажется! Осталось только спуститься в подвал и узнать, что в моё отсутствие что-нибудь взорвалось!
- У тебя есть чему?
- А то ты не видела. Спишь в двух шагах от целого склада взрывабельного – и ничего. Поражаюсь твоей выдержке, солнце!
- Солнце из нас ты. Вон вся блестишь, фонарей не нужно, - улыбнулась Гелара. – И всё равно, кажется мне… не бывает таких чудес. А известность? Так все ли святые святы были, подруга. Недаром у вас теперь старые, забытые есть, что в новом мире места не нашли. Не те у них подвиги оказались, не та праведность.
- Хм… а знаешь… спорим? – улыбка Морганы, кажется, и впрямь чуть осветила улицу. Бесовская озорнинка в глазах переливалась, и казалось, что лицо женщины усыпано мелкими, едва заметными веснушками. – Если уж ты в этом так уверена?
- В чём? Что он не изменился?
- Ну да. Не боишься ведь?
- Ну, может быть что-то в нём и произошли какие-то перемены…
- Какие-то? Ага. Ясно. Доблестные лиа уже бегут в свои леса?
- Да иди ты! – уперев руки в бока, Гелара сделалась очень похожа на элоквентскую статую. – А если я не хочу спорить?
- Боишься? Так и скажи. Я и сама понимаю, не может быть так, чтобы в нём ничего не изменилось…
- А если может? Внешность я ввиду не имею.
- Я тоже.
- Его и раньше считали праведником. Охотник на ведьм – чего уж праведнее?!
- Ну да, ну да.
- Ты меня раззадориваешь? – прищурилась Гелара. – Признайся, так ведь?
- Конечно так, - Моргана, вскинув вперёд руку, схватила подружку за каплю-застёжку и потянула к себе. – Так как?
- На что спорим? – выдохнула Гелара.
- Разумеется на желание.
- Спорить с чародейкой на желание… Так начинаются се легенды, от которых крснеют монахини, верно? Мне покраснеть?
- Тебе не обязательно, - Мэг извернулась и снова обняла подругу за плечо. – А я уже привыкла, так что… Но с другой стороны, разве можно ожидать от меня чего-то подобного?
- Как же, как же, - ухмыльнулась Гелара, прекрасно понимая, что, быть может, минуту назад загнала себя в ловушку. Лишь сознание собственной правоты и уверенность в ней подогревали плеснувший в тихом омуте шэа азарт.

[Scorpion(Archon) >>>]

Дата: первое сентября (поздний вечер-ночь)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

Когда Творец хочет наказать кого-то – он лишает его разума. Кажется, так говаривали ещё в древнем Элоквенте. Себе на беду, как оказалось впоследствии. Кому на беду Творец отнял разум у всей колонии, а впридачу ещё и целого народа, линтаарий ЭКК утверждать не брался.
Просто делал своё дело, и всё.
Бумажная работа была отложена до лучших времён – не до того. Ряд церковников на местах получил распоряжения самим справляться со своими делами. Другая часть – распоряжение прибыть на доклад к линтаарию лично, срочно, и, как говаривали в старину северяне, «конно, людно и оружно». Мекарии и Бореарии – кроме Эйнара Крюгера, разумеется – обязывались прибыть в столицу Корпуса в течение недели или максимум десяти дней. Связь, предоставляемая старательным Дамнатом, уже второй день работала без передышки – только успевай менять кристаллы, а пошёл уже третий.
Старая, давно разработанная и никак не доводимая до ума программа переподготовки инквизиторов, проверки компетентности, лояльности и специализированных навыков были за одну ночь доведены до близкой к идеальной версии и запущены по каналам связи к доверенным лицам – из тех, кого Готфрид знал сам и кто был ему лично чем-то обязан. Ряд людей – и не только людей – принявших церковный сан уже в Новых Землях – должна была стать бесценными агентами, чьи навыки могли в любой момент переломить ход надвигающейся войны.
В любую сторону, нужную Готфриду.
Утром, после Заутренней службы, и ещё раз – всего за полчаса до возвращения домой, искренне верующий служитель Единого уже спрашивал себя: «Что я делаю?»
Один неверный шаг – и город мог утонуть в крови. Два – и в крови могли утонуть и весь ЭКК, и Шэн-Лие. Неверных шагов Готфрид фон Гальдер не мог себе позволить. Не теперь.
Мысли жглись, как ядовитые плоды одного местного кустарника – названия Готфрид вспомнить не мог, а искать в собственных записях времени не было. Да и зачем, собственно? Это ведь только мысли.
Основа. Проект. Из которого рождается будущее. В муках, и большая часть мук рождения для епископа оказалась сейчас муками совести.
В Орден из числа предложенных Эйнаром, Дамнатом и Дженерозо личностей уже значилось по пятьдесят человек. Каждому из них был присвоен позывной, каждому – даны спецполномочия и разъяснён круг текущих обязанностей, а также ближайшие контакты из тех, что предоставил многоопытный аферист и негоциант. Впрочем, среди этих пятидесяти его эмиссаров пока не было – и не должно было появиться до самого последнего момента. Дженерозо, когда вопрос был поставлен так, изобразил маску глубокого оскорбления, после чего без колебаний выложил ещё несколько контактов, где можно было обзавестись оружием, грамотными специалистами по его обеспечению и ремонту, полевыми агентами… От медика до ветерана старых войн, чей опыт мог занять в подробном описании две полки в любом из книжных шкафов епископа. Никто другой не давал таких возможностей, как Ливио… и такого же риска, как он. Доверять купцу было бы сейчас верхом неосмотрительности. Не доверять совсем – верхом самонадеянности. И потому, даже выслушав тяжёлые новости с переговоров, Готфрид всё равно продолжал выказывать оборотистому банкиру если не симпатию, то по крайней мере заинтересованность.
Впрочем, Хайнц-Гутхорм Шмидт его отношения не разделял. И уже попросил в приватной беседе «позволения на досуге поговорить с этим щелкопёром по-свойски».
- Это означает «треснуть в лицо?» - уточнил линтаарий.
- Нет, что вы, вашсощенство, - хохотнул Дамнат. – На древнем наречии одного из племён троллей оно звучало лучше: «засандалить в хлебало». Мне так больше по душе, а?
- Прямолинейно, Дамнат.
- Как водится, Грэгор.
Старое прозвище, вытащенное из архивов, было старательно обтрясено от пыли и вновь водружено на прежнего носителя, хоть ностальгической слезы у железнорукого епископа и не вызвало. Оно ему шло. Как прежде… хоть и несколько иначе. А о том, что загадочный «брат Грэгор», один из жесточайших охотников на ведьм старого времени – тогда ещё двадцатилетний юнец, делавший карьеру! - является сейчас смиренным служителем Творца в ЭКК и носит вместе с саном металл на могучей длани, знали только двое. И те – Теиарх Метрополии и непосредственный помощник в старых делах, «брат бурый», а ныне – Великий Инквизитор Орсини.
Света Готфрид не зажигал – не захотел. В темноте работать было проще, когда не приходилось ничего читать. Хайнц-Гутхорм получил в своё полное распоряжение Рейна, Шульца и погреб в обмен на одну ночь спокойного сна и ужин в скромной компании Храбреца – котёнок даже на улицу рвался за любимым хозяином. Готфрид не уставал в мыслях благодарить расторопного слугу, притащившего в дом серо-полосатого непоседу: беднягу пытались то ли утопить, то ли просто выбросили на улицу ещё совсем слабеньким – таким уж он родился. Может, приняли за дохленького – история в исполнении ветеранов-стариков была сбивчивой и неудобной, но оба сходились на одном: Храбрец был подобран на улице, а уже в особняке, чуть отъевшись и отойдя от пережитых лишений, осмелел и отправился исследовать окрестности. Каким-то чудом взобрался по лестнице наверх, добрался до спальни самого Готфрида и, утомлённый долгим переходом, свернулся калачиком возле первого попавшегося большого и тёплого предмета, к которому было так приятно прислониться бочком.
Предметом, как ни странно, оказался сам линтаарий. Плечо.

- Молодец. Ты-то хоть меня радуешь, - улыбнулся Готфрид, глядя, как котёнок самозабвенно лакает из блюдечка молоко. Мордочка Храбреца была мокрой и вся в перке, переднюю правую лапку негодник тоже умудрился вымочить, зато был в прекрасном расположении духа, и хвостик-морковка ритмично качался за спиной, то и дело заворачиваясь под живот. – Жаль, что из тебя нельзя сделать инквизитора.
- Мррк? – поинтересовался котёнок, приподнимая мордочку. Большая белая капля скатилась с тонкого усика на скатерть.
- Вот и я говорю – жаль. Ты бы во всём докопался до сути. А стрелять и фехтовать мы бы тебя научили. Заполнять бумаги ты уже умеешь, хатки тебе не занимать…
- Мррау! – гордо выпятил шерстистую грудку котёнок и был вознаграждён ласковым поглаживанием. Правой руки – Храбрец словно и не замечал холодного металла, ластился и смотрел в глаза епископу так, словно и правда всё понимал.
- Посидишь со мной?
- Мяурр.
- Я могу даже почитать, если хочешь…
- Уррррк! Урр-мрррк! – радостно загудели бочка пушистого смельчака. Святые книги Храбрецу, похоже, нравились, хоть надолго котёнка никогда не хватало. Маленький, что с него взять? Зато – с появлением полосатика линтаарию больше не снились кошмары…
На этот раз под руки попались не святые письмена и жития великих чудотворцев, а всего лишь «Перчатка лорда» - неплохой роман Алана де Ларэта. Точнее, д’Эларета – великий писатель зачем-то скрывал свою полуэльфискую натуру, но Готфрид был знаком с автором лично. Собственно, они и познакомились, когда восхищённый подвигом служителя господня мастер пера принёс тому в подарок в госпиталь книгу с собственной подписью.
О железной руке. И герое, который смог заставить её двигаться.
Дочитав до середины, Готфрид загорелся идеей. Потом – начал разрабатывать чертежи и изучать технологии. Пользовался помощью техномагов и механиков. Консультировался с Орсини. Обращался к крупным специалистам…
Результатом стала его рука. Пусть – не идеальным, но результатом.

- Ну что… узнаем, чем всё закончилось?
Храбрец мявкнул и утроился на крае подушки. Готфрид осторожно открыл книгу, вынул закладку и перелистнул страницу левой рукой.
Обоих – и человека, и котёнка – хватило на пять глав.

Сообщение отредактировал Scorpion(Archon) - 6-10-2010, 13:56

[Мора >>>]

Дата: тридцатое августа
Фигура: ладья h1
Ход: без хода
Официальная клетка: h1
Фактическое местоположение: h1 док креп-доспеха

"30 августа
Дорогой дневник, прошло уже двадцать три дня с тех пор, как улетел Вольф, и до сих пор от него никаких вестей, но я понимаю, что ему и некогда писать. Кстати, я неверно начала. Здравствуй, дорогой дневник! Я завела тебя, чтобы оставлять записи, но ты, верно, уже сам догадался. Джоин выделил мне под тебя толстую тетрадь в кожаном переплете, первые страницы которой были заняты чертежами, но я их вырвала. У меня никогда раньше не было дневника, но я рада, что теперь он есть.
Тут очень скучно, доспех простаивает без дела, а бесы от безделья устроили свой театр. Показывают всякие бесстыдные сценки. Охрана выглядит спесиво, но за театром подглядывает.
Дарий – бяка.
Герарда жалко, может он и неплохой, просто жизнь потрепала.
Пока что все. Пойду займусь чем-нибудь.
Может, стоит начать романы писать?"
- И ничего странного, что я говорю с дневником, - сообщила Рейни вслух пустоте и отложила тетрадь в сторону. – В конце концов, я говорю с сердцем демона и сама с собой, - вздохнула девушка. – Так чего удивительного?
- Ничего удивительного, - гулко подтвердил голос откуда-то сверху. - Я вот тоже подумываю завести дневник. Правда, с дневником можно только говорить.
Рейни даже не вздрогнула. После своей маленькой победы с помощью гудка, демонесса переборола природный страх перед Дарием.
- Умоляю, сгинь! – отозвалась она лениво. – У меня нет настроения портить тебе настроение!
- Какая удача! - восхитился голос свыше. - У меня вот тоже нет настроения портить себе настроение. Более того, я в настроении поднять себе настроение. Поможем друг другу?
- Дарий, подойди к панели и дерни черненький рычажок, - выдохнула Рейни, пряча дневник под подушку.
- Это катапульта? - фыркнула голова демонолога, показавшись из люка в потолке.
- Да, катапультирует демонологов из доспеха, - Рейни неприязненно покосилась на Дария.
- Вот видишь, мы уже понимаем друг друга почти без слов, - воодушевленный малефик протиснулся в люк целиком и спрыгнул на кровать. - Только чур не гудеть. Мы же взрослые человек и богомерзкая нечисть, правда?
- Дарий, ну что ты, как глупый? – устало произнесла Рейни, опять из девчонки превращаясь в рассудительную женщину. – Я уже прекрасно дала тебе понять, как сильно ты меня интересуешь.
- А я, по-моему, неплохо дал тебе понять, как мало меня интересует то, как сильно я тебя интересую, - нисколько не смутился Дарий, впрочем, не предпринимая никаких дальнейших поползновений. - Ну скажи, неужели тебе самой не скучно здесь? В каменном мешке, без всяких... радостей жизни. Ты же демон! Ты должна быть вместилищем всех пороков и страстей!
- Ты по каким учебникам учился? Трехсотлетней давности? – хмыкнула Рейни. – Да, мне очень-очень скучно, да, не хватает мужчины, но я, в отличие от некоторых, умею держать себя в руках. И вообще, у меня есть любимый!
- Демонология - не механика, чем старше учебник, тем надежнее, - не обиделся демонолог. Похоже, он успел отдохнуть, прийти в более-менее благодушное расположение духа, и даже неприятные воспоминания успели поблекнуть, уступив инстинктам и смертельной скуке. - А упрек насчет сдержанности вообще отклоняю. Будь я менее сдержанным... - Дарий глубоко вдохнул и выдохнул, видимо, представив себе картину исключительной красочности. - Словом, не принимается. А любимый... кто, гном? Или Герард? Или кто-то из его мартышек?
- Летчик. Из Дьяволов Рамштайнера! – гордо ответила Рейни.
- А, то есть даже тут себе дьявола нашла, - хмыкнул малефик. Похоже, происходящее его забавляло, а то и раззадоривало. - Ну, допустим. Но я в упор не вижу, как это нам мешает. Думаешь, раз летчик, так ему сверху все видно?.. Я ведь не руки твоей прошу, адское отродье, а всего лишь предлагаю приятное времяпровождение. По-моему, щедро со стороны того, кто обладает над тобой практически неограниченной властью. А там жди себе дальше своего пропавшего четыре дня тому на передовой ненаглядного. Мы ему ничего не скажем, честно-честно. Рот на замок.
- Что?! – чуть не подскочила демонесса. – Как – пропавшего?!
- Как пропавшего? - невинно захлопал глазками Дарий, поняв, что допустил промашку, понадеявшись на осведомленность подопечной. - Кого пропавшего? Это я так, образно...
- Рассказывай! – потребовала девушка, грозно ударив хвостом по кровати.
- Двадцать шестого числа эскадрилья не вышла на связь, - скучающим тоном откликнулся демонолог. - Вроде на нее кто-то там напал, или она на кого-то, а потом в этом квадрате еще кто-то пропал без вести... кажется. Все всё отрицают. Герард рассказывал, дурак пьяный. Ой, отстань! Я не интересуюсь ни войной, ни политикой!
- Зато я интересуюсь Дьяволами! – вскочила с места Рейни. – Мне надо срочно узнать, что случилось! – девушка сжала кулачки и с вызовом уставилась на демонолога, будто тот скрывал он нее важную информацию.
- Ага, - вздохнул малефик. - У Джоина, водителя нашего, поговорка есть про то, как мазали и показывали. Очень он ее любит. Чего ты всполошилась? У кого и что ты узнавать собираешься? Если где чего и знают, то в штабе. Кто ты такая, моя милая, чтобы с тобой делились этой информацией?.. - тут губы демонолога тронула недобрая ухмылка очень кстати подвернувшейся мысли. - То ли дело я... Я все-таки не последний человек, куратор... У меня и церковные каналы есть... Я бы, наверное, мог что-то разузнать, если бы захотел. Кстати, тебе никто никогда не говорил, какая ты хорошенькая в гневе?..
Рейни даже застонала от охватившей ее злости и безвыходности:
- Нет, Дарий, ты же не можешь!.. – но тут же и саму демонессу осенила весьма привлекательная догадка. – Сиди тут, я сейчас вернусь!
- И стонешь очень соблазнительно, - гнул свое Дарий. - И... ого, какая перемена! Мне это нравится. Ну давай, удиви своего... куратора.
- Ага! – Рейни радостно бросилась мимо Дария и ловко скользнула в открытый люк.

[Scorpion(Archon) >>>]

Дата: первое-второе сентября (ночь)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

С губ срывается невольный стон… вместе с пеплом. Снова. Снова! Создатель, за что?!
Нечем дышать… С не-лба градом катит холодный не-пот – ни то, ни другое не имеет смысла в затхлом мареве гари. Холодный пот – единственный источник прохлады, и тот лишь щекочет спину, которой тоже нет.
Наверное, так обрекают на страдание душу. Ничем не можешь воспротивиться, ничего не можешь сделать – потому что делать нечем. Хочешь отвернуться – нельзя6 глаз нет, ты видишь просто потому, что видишь, а не потому что открыл их! Хочешь заткнуть уши – нечем, рук нет. А если бы и были – где они, твои уши? Ищи-свищи, на свист авось найдёшь! Даже упасть на колени и захлебнуться слезами – не выходит, потому что колен нет, а вместо слёз катятся прямо по душе капли собственных грехов – вот они-то как раз настоящие, такие, что от каждого касания бросает в морозный жар, раскраивая то, чем ты оказался, сотней льдистых трещин с острыми краями и гранями – и каждая нацелена в тебя же. Грех точит совесть, а та режет не жалея…
Хочется выть. Хочется кататься по земле от бессилия. И снова всё это – нечем! НЕЧЕМ!
Создатель, молю тебя…
С десяток… или больше? Меньше? Мусорные люди сгрудились над перепачканным нагим тельцем. Каменный идол, считающий себя человеком, вершащим справедливость, надвигается на тебя, сверля льдинами глаз, исполненных первозданного безразличия, и всё также устремлён внутрь столпа, имеющего наглость ходить и дышать, невидящий мёртвый взор. Праведность, оправдавшая всё. Праведность, взявшая на себя право вознестись к Создателю и встать с ним вровень по своей собственной прихоти.
Мёртвые глаза отделяют праведных от неправедных. По своей мерке. И пепельный мир – последняя кара, которую уготовала судьба тем несчастным, кого праведны лёд признает нечестивцами. Снова взметнётся каменная рука, заявляя своё право на внимание и повиновение. Снова раздастся громогласное «Кайся». Снова мусорные люди соберутся над телом, и запах прелой овчины и кислотного перегара заглушит для несчастной жертвы все прочие запахи – гарь, металл, ядовитый сок из священного знака, обозначающего карающий огнь Творца – всего лишь «химический состав, вызывающий резкую магическую дисфункцию»… И снова взмолится несчастное тело о пощаде, не понимая, что прощение, искупление, пощада – одно, а воздаяние за грехи – совсем другое, и до расплаты, которую пошлёт на нечестивую голову ведьмы сам всемилостивый Творец, его верной длани нет никакого дела. Пусть расплата будет петлёй на ближайшем суку от рук бандита, зарезавшего брата за три мелких монеты! Пусть – бандой ублюдков, которые выбросят надоевшую игрушку едва живой, забитой и изнасилованной даже не десяток раз, через несколько дней, если та не рехнётся раньше – пусть! Пусть голодные волки, загоняя лишённого силы чародея, пойманного за то, что помог селянам разжечь огонь в очаге простенькими чарами, повалят его и с удовольствием вгрызаются в горло, оставляя выпотрошенные кишки на сладкое своим возлюбленным волчицам, чтобы заслужить ночь бурной страсти на поляне, заваленной костями и обрывками недогрызенной плоти! Для того, кто выполнил свой долг, нет и не может быть обвинения в холодности – он всё сделал правильно, а дальше жизнь этих ничтожеств – в руках Создателя. Так, и только так!
Каждый раз, каждый кошмар – время забегает чуть-чуть вперёд, давая пережить ещё больше чужого отчаяния, боли и стыда – как свои собственные. В не-горле живьём, словно дикий, обезумевший детёныш, прогрызающий себе путь сквозь трясущуюся в смертной агонии мать клокочет и дерёт глотку пепельным перхом ненависть. Ненависть к мусорным людям, которые снова выбирали, как повернуть несчастную девчушку, нагую и грязную, бессильную в их сальных лапищах, чтобы каждому досталось что-то, с чем можно поразвлечься. Ненависть к прущей вперёд, попирая прах мира своими праведными сапожищами, каменной глыбе с алмазами холодных глаз, устремивших взор в собственного Единого – Единого-Себя, грязного бога в грязной душе, не способной даже повернуться на истошный крик обречённой девчонки, куда уж там до милосердия и благородства. Ненависть к собственному бессилию, связанному в кокон души, не способной даже пошевелить пальцем… Не имеющей даже пальца, который можно вбить в одно из поганых льдистых буркал, лишь бы обратить на себя внимание этой твари в обличье… В обличье тебя самого. Ты знал это всегда, с тех самых пор, как принял новую жизнь и всеми силами пытался уйти от этого чудища в твоей душе. А оно – ждало за углом и будоражило сны, напоминая о том, кем было… и кем хотело остаться. И рвалось на свободу по ночам, словно демон, заключённый в круге подчинения. Это – монстр с холодными глазами и каменной походкой, самопровозглашенный бог-Творец, имеющий право карать и миловать, казнить и спасать, гордый колосс, попирающий греховный мир под его праведными стопами – это ты.
- Это я.
Твой голос прорывается сквозь небытие расплавленным свинцом, обжигая тебя страшнее, чем некогда взрыв огненного кристалла. Пепельно-угарное марево вспыхивает ореолом тысячи костров, и ты видишь… Видишь, как мусорные люди лапают – другого слова не найти – замазанное в саже тело, как один из них отскакивает, визгливо вереща и размахивая укушенной пятернёй, как кто-то другой – с огромной окладистой бородищей, в которой запутались крошки недавно сожранной буханки – отвешивает пленнице другую пощёчину, хлеще первой.
- Кто ты?!
Голос дрожит. Твой… но говоришь не ты.
- К-кто ты?! Назовись, исчадие мрака!
Каменная походка оступается, и колосс рушится у твоих ног. Его штаны и сапоги ударяются о горячую, прожженную землю, поднимая тучи пепла. Камень кашляет – каменно, гулко и низко, закрывая губы ладонью. Вот, вот теперь этот жест куда менее уверен. Колосс-бог, Творец-в-себе, готов посмотреть не-себе в глаза? Готов посмотреть – и увидеть? Первый, быть может, раз в своей треклятой божественной жизни?
- Кто ты? – эхом отвечаешь ты горделивому святотатцу, решившему на правде и справедливости сделать карьеру, вывернув их наизнанку и пользуя, словно уличных шлюх, за мелкую монету. И неважно, что отвечаешь – себе. Ты – не ты уже потому, что ты – это ты и есть.
И ничего в этом нет сложного.
- Я… Я – охотник на ведьм, милостью Творца!
- Нет.
- Я наказал ведьму по заслугам. Возвратил её в лоно святой веры. Она раскаялась, и грехи её прощены…
- Нет.
Ты наступаешь на себя, ты пятишься перед собой. Ледяные глаза-осколки дрожат, пытаясь сфокусировать вырванный из собственных глубин праведности взор, и натыкаются на огненные угли твоих глаз.
Холод и камень – против открывшейся в душе пышущей жаром трещины. Живая искренность – против монумента праведности. Бог в человеке – против человекобога. Кто победит?
Ответ прост. Тот, у кого сейчас уже есть железная рука – могучая, крепкая, способная гнуть стальные пруты и крушить скалы. Та, которой незачем сейчас стесняться. Та, которой ты выбьешь гадость, гарь и кислую овчину, выдавишь, разорвёшь и скомкаешь, чтобы снова разорвать всю эту погань – из своей же души.
Кто победит? Тот, кто ударит, не испугавшись ударить самого себя. То есть – ты.


Сообщение отредактировал Scorpion(Archon) - 6-10-2010, 19:11

[Соуль >>>]

Ты чувствуешь жар пламенного кристалла – словно весь заряд мира разом уместили в твоём плече, и рука сейчас не выдержит – взорвётся, разлетится на крошево кости и дождь обрывков кожи с красной подкладкой. Истошно, злобно и торжествующе, словно рой ревущих от возбуждения бешеных пчёл, гудит весь контур немыслимой силы, когда ты замахиваешься ей – Своей рукой – и обрушиваешь всю мощь скопившегося негодования на проклятую каменную рожу. Свою. И глаза, которые лопаются стеклянными искрами – тоже твои. Или были твоими, но ты не жалеешь. Эти глаза, эту бесстрастно-каменную морду, эту сжатую в линию складку губ и дугу плеч шириной с небольшое коромысло – надо было разбить, разнести, расколоть к бесовской матери. Давным-давно!
Ибо Единый даровал Молнии силу открывать новое, освещать, порождать движение, наделять жизнью и душой – и потому душа может быть подобна молнии: светла и порождающа свет. И Вихрю он даровал силу влечь, уносить и очищать, избавляя от скверны. Но в дланях того, кто восстал против зла, да будет перун небесный един с всевбирающим ветроворотом!
Мир гари и пепла дрожит и распадается вокруг тебя, разлетается, как каменно-стеклянное крошево поверженного колосса-Тебя, Тебя-бога. Впереди – мусорные кучи с обрюзглыми, сальными, заросшими лицами. Лишь переступить чрез прах себя осталось, и мир – этот мир, мир тебя внутри тебя, будет навсегда изменён… Последний звон и треск мира отдаётся в голове – настоящей, твоей, единственной – громким, зычным ..

-Мааау! Мааау!
Готфрид открыл глаза. Храбрец, в глазах которого подрагило легко уловимое беспокойство, жалобно мяукал и тыкал лапкой в лицо хозяина в надежде разбудить епископа. Над ними, склонившись к постели и не решаясь разбудить хозяина, чуть пошатываясь, красный и несколько этим смущённо закусив губу, стоял Рейн Гитлер. Увидев, что котёнок добился-таки своего и выполнил работу слуги без риска быть обруганным, Рейн почти с нежностью улыбнулся зверьку и слабым шёпотом (с пьяным задором, отчего вышло довольно громко на самом-то деле) известил своего господина:
- Вашсощенство… там это… ик!... ой, прощенья просим… ну в общем… ик!... да чтож нелёгкая-то взяла…
- По существу, дружище.
- Монахини тама. Две. Просят пусть. ПО срочному делу, им-де назначено. Уж я бы и выгнал и… и-ик! Ай, твоюжмать… выгнал бы их в шею, но женщины ж, да святого звания… И вцепились – что твои борзые! Прикажете принять али завернуть до утрева?
- Принять. Попроси пройти ко мне в кабинет. Я сейчас приведу себя в порядок и подойду… Сколько времени?
- Четвёртый час пошёл, господин линтаарий.
- ну иди, проводи их. И Шульца, если что – не буди.
- Не буду. А Шмидт ещё держится, вашсощенство!
- Кто бы сомневался-то…

Как ни странно, короткий сон всё равно прибавил сил и дал отдых душе. Готфрид потянулся, с хрустом расправляя кости – рука лязгнула, и первый раз за долгое время лязг прозвучал не звуком на фоне жизни и не постыдной неурядицей, а музыкой силы… Разум линтаария, словно цепкий рыбак, одну за другой выхватывал из тёмного, мутного омута обрывков сна сцены и капли истины, из которых и складывалось осознание сути, сущности происходящего. С ним. С Корпусом, который ему надлежало во многом изменить. С лиа, которых предстояло понять.
Вопроса «что я делаю?» не стало. Он исчез вместе с мрачным каменно-ледовым крошевом прошлого. И пусть это крошево продолжало резать душу осколками совершённого греха – не одного и не двух, если быть честным… Сейчас это не имело значения. Он не повторит тех ошибок. Никогда.

В кабинете горел свет, и на фоне дверного проёма ярко выделялись две тени. Длинные, тонкие, они казались духами грехов, пришедшими к нечестивцу на тайную встречу, чтобы с рассветом забрать его совсем. Как в старых сказках.
- Прошу прощения, что заставил вас ждать, сёстры. Вы припозднились со своим визитом.
Две монахини – одна явно инквизиторша, вторая – просто смиренная сестра – преклонили колени и припали к его рукам. Первая – к правой, металлической. Вторая – к левой, живой. Кожу словно что-то кольнуло – коротко и быстро, как зубы маленького хищника. Готфрид поморщился и, желая поторопить гостий с изложением дела, наклонился, предлагая подняться и говорить…
… чтобы столкнуться взглядом с безбрежной синевой взгляда, из которой на него смотрел его собственный грех. Смотрел ледяным, пустым взглядом человека-Бога.

[Scorpion(Archon) >>>]

День: девятнадцатое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D8 (Эаши)

Она бродила по Веладону уже не первый день. И ночь. Никуда не выходила. Не хотела. Ни о чём не могла думать. Слуги, друзья, знакомые - все обходили хмурую, мрачную Иниалесту Найль-Теграэ стороной, стараясь не попадать под тяжёлый взгляд, похожий на острый кристалл. шуршали складки одеяния, едва слышно касались пола изящные ноги, и лишь вздохи ловили коридоры, залы и шелестящие ветви великого древа, где издревле обитал дом Камеда.
Любимый - на войне.
Сын - рядом с ним.
Дочь - где-то на севере Шэн-лие.
Самые верные, самые надёжные друзья - тоже где-то там. на войне.
От страшного слова бежали по спине муражки, и хотелось, чтобы вздохами можно было остановить если не бойню, то хотя бы время. Время их последней встречи.
С тех пор, как она вернулась из лагеря любимого, Веалеен снился ей. Каждую ночь. Сильный, храбрый, благородный... Тот, кто всю жизнь воевал, не желая войны, и только успел привыкнуть к миру, как... Снова. По глупости. Об этом теперь знали все, никто не делал из коварства и злости найрино секрета. Конечно, виновным считали наркейна, но ведь изначально приказ был отдан Веалееном... Средоточие оправдало бы любимого, Ина была уверена в этом. Весь народ - от чиа до намье, от алэдро до эрбров был бы на его стороне. Все, как один.
Кроме самого Тигра-Властителя. Веалеен разъедал себя изнутри, словно ржавчина - металл или яд - кровь отравленного.
Можно ли отравить кровь воина и оружейника - оружием и войной? Недаром ведь доспех возлюбленного звался Кровью Земли...
Иниалеста снова вздохнула. Кивнула проходившим мимо двум стражникам, вооружённым боевыми магаратами. Те кивнули в ответ и пошли мимо, стараясь смотреть друг на друга.
От ускользающих взглядов было ещё хуже. Словно всех, кто ушёл на войну, уже отпустили к Средоточию. И своего владыку... тоже?
Нет. А если и так - то она не останется здесь. Одно сердце - на двоих. Так было всегда, и жизнь на двоих - тоже одна. Путь к Средоточию один, и пусть только... только...
Предательница-слеза выскользнула из-под опущенных век, чиркнув тёплым прозрачным шрамом по щеке и, соскользнув вдоль обнажённой ключицы, затерялась в скалдках платья. И пусть. Пусть убегают вместе с ней страхи и тревоги.
Веалеен вернётся.
А пока - Зелёный Трон для народа Эаши и всего Шэн-Лие взял себе её лицо, пока рука её света и счастья заносила меч для удара, который не должен был быть нанесён, и поднимала щит, чтобы отразить атаку, без которой всё было бы намного лучше.
И лицо Зелёного Трона, пусть женское, должно было быть достойным его силы и власти.
Старик, известный в Нарелан, как Аюн (без рода и семьи, хотя на самом деле его кровь называли Кё), попросил внимания
Иниалесты за день до очередной встречи своего дома. Когда разрешение было получено, - в полдень, лиа навестил супругу Тигра-властителя. Седые волосы косой лежали на левом плече небрежно, но были заплетены аккуратно, волосок к волоску. Такой же аккуратной, до последней застежки, была и простая льняная одежда лиа. Он сразу объяснил цель своего визита - она была тесно связана с тем, что выборы откладывали уже трижды.
Ина слушала милостиво и внимательно. События в доме Нарелан с каждым днём становились всё больше похожи на выдумку. раз за разом, уже трижды с кандидатами на пост Длани Земли что-то происходило. Причём происходило то, что не могло произойти в принципе! Опытные, талантливые, надёжные и верные оступались или отказывались там, где просто не могли не преуспеть.
- Чем всё закончилось последний раз, повторите. Кто снова имел все возможности стать Дланью Земли и не стал?
- Дерек Оану отказался от поста прямо в конце совета, - провел пальцами по залысинам старик. - Один раз случайность. Два это совпадение. Но три - повторение. Как бы ни прозвучало самоуверенностью с моей стороны, но я готов высказать недоверие дому Амар, который попустительствует подобным событиям.
- Наблюдатель от дома Амар явно не справляется со своими обязанностями - что странно, ведь обязанности его ему известны. Что вы думаете об этом, эй-раан Аюн?
Иниалеста поймала локон волос, накручивая его на палец - задумалась. В доме Нарелан творилось что-то неладное... Или всё же нет? Три совпадения разом. Слишком много.
- У кого теперь были бы шансы подхватить бразды правления Нарелан, состоись выборы в очередной раз и увенчайся они успехом?

[Соуль >>>]

- Нет более сильной среди наших семей, чем семья Каа-Рис, но Теврар не может претендовать более на место Длани, - с легким кряхтением Аюн распрямил плечи, - однако в семье много достойных сыновей. Среди достойных сыновей есть один вольный. Я уверен, что семьи примут его, если он пожелает править.
- Кто он?
"Не может претендовать на место Длани, потому что один раз оступился. Одна ошибка - и позор на всю жизнь. И даже если не так, даже если все поддержат и поймут... Съест себя сам. Может быть".
Думать о Тевраре мешало желание думать о Веалеене. Иниалеста стиснула зубы, едва заметно поведя плечами.
Лицо зелёного Трона. Лицо власти. Она.
- Глава младшей ветви семьи Каа-Рис, хозяин нескольких стай кааши и не только.
- А если и его вдруг "внезапно" постигнет неудача?
- Поэтому я и желаю обратиться с просьбой о том, чтобы отложить выборы на три недели, чтобы я мог провести расследование произошедших событий.
- Три недели... Что скажет на это сам дом Нарелан? И всё-таки - кто ещё имеет шансы? Сколько может быть претендентов вообще - где-нибудь указано?
Аюн помрачнел.
- Сколько угодно, эй-раани. Я думаю, что дом Нарелан будет против, но Хранитель Сердца уступит голосу разума.
- Против... чтож... передайте Хранителю Сердца Нарелан, что такова воля Зелёного Трона. Чью власть в военное время, напомню я от себя, оспаривать может лишь Средоточие через свои Опоры. Жаль, что об этом вообще приходится говорить. Вы уверены, что трёх недель будет достаточно, эй-раан?
Ина не колебалась. Она знала, как принимал решения Веалеен. Взмахнув мечом - руби. Решив делать - делай.
Дому Нарелан требовалась - по меньшей мере - помощь.
- Я уверен. Весть о происходящем я постараюсь в скорые сроки доставить так же Тигру-властителю и по возможности предупрежу видящего дома Амар, хотя последнее время он избегает...
Помрачнев, нарелановец замолчал.
- Договаривайте, Аюн. Это может быть важно не только для моего возлюбленного, но и для меня, - глубоко кивнула Ина. - Прошу вас, добрый эй-раан.
Старик погладил пальцами косу.
- Я надеюсь, что у меня получится встретиться с ним сегодня, но вероятность слишком мала. Что-то гложет моего старого друга, и я чувствую, что он слишком много отдал сил и ослаб.
- Что можно сделать для него. Вы ведь знаете, мой любимый дружен с Видящим - уже очень многие годы. Только скажите, что может поспособствовать Таану Оневи, и я от его имени сделаю это или найду того, кто может сделать.
Аюн странно улыбнулся.
- Однажды я уже сломал голову, пытаясь понять, что в голове у него, но на этот раз не стану. Видящий дома Амар говорит сам, когда ему необходима помощь.
- Или не говорит. Это тоже его манера, - слабо улыбнулась Иниалеста. - И всё же - пусть ему поможет Средоточие, раз наша помощь ему не нужна.
- Благодарю вас, - улыбнулся старый лиа. - Я постараюсь ему передать.

[Кысь >>>]

День: двадцать четвертое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: окраина Е5

На следующее утро Таану, Мезу, Фелико, Иснари, Рахрах и Раяса отправились к пограничью. Видящий дома Амар был удивительно-задумчив, словно перекатывал в голове одну и ту же мысль раз за разом. Отвлекся он от нее всего лишь ненадолго, чтобы сказать, что к вечеру второго дня отряд доберется до военного лагеря Веалеена. А потом, еще раз, чтобы отправить подозванную птицу с посланием в Эаши.
Первая стоянка получилась уже далеко от лисьего поселения и выбрала ее дочь Канъяна, которая знала эти места удивительно хорошо. Небольшой холм - под холмом тянулся узкий ручей. Земля на месте стоянки была сухой, несмотря на частые в последнее время дожди, но дрова все равно пришлось сушить. Жрица отогнала Иснари и сама занялась костром. Готовила тоже Раяса, то и дело отгоняя подальше темную соотечественницу. После шестой или седьмой настоятельной просьбы отдохнуть, Иснари пожала плечами и села неподалеку от Таану, обхватив руками колени.
- Мезу, - словно не заметил женщину Оневи, - как далеко можно уйти в тени?
- Я не могу туда ходить по-настоящему. Но за изнанкой будет изнанка, потом еще и еще... Пока не дойти до самого дна.
- В тенях скрывается прошлое, - отстраненно произнес Таану.
- Ты когда-нибудь видел тень Средоточия?
- Только на солнце.
- Тени бывают разные. В одной все умерло и замерзло, в другой - даже камни живые. Есть такие, где ничего нет, и тебя тоже. Есть похожие на кривое зеркало, - Мезу улыбнулся и задумчиво протянул ладонь, словно ловя несуществующую снежинку. - Есть те, где все давно прошло. И те, где не началось.
- Я должен найти кое-что, Мезу.
- Я не помощник тебе, - беляк улыбнулся. - Мне туда хода нет.
- Проводи меня. Не сегодня. Через день или два.
- Я не умею, Таану, - Бабочка встал. - Я...Стреляю из лука.
В подтверждение Мезу достал найчезу и натянул на него тетиву. В тонких пальцах камиэ тяжелый лук тоже казался игрушечным и совсем невесомым. Оневи отвел от камиэ глаза и улыбнулся.
- Потренируйся, пока стемнело не до конца.

Сообщение отредактировал Кысь - 6-10-2010, 19:44

[Соуль >>>]

***
Иснари сидела и слушала их разговор. Он немного убаюкивал, а за день лиса устала в седле. Голова против воли клонилась к коленам, и есть не хотелось совсем.
Протяжный звук, как отдаленно знакомый голос, скользнул мимо, негромкий и глубокий, точно звучание морской раковины. Он заставил холодок пробежать по венам. Иснари прислушивалась всего мгновение прежде, чем понять, кому принадлежат слова. Этот голос лиса ни за что бы не забыла. Она замерла, раскачиваясь будто в невидимом танце: глаза зеркальные и раскрыты, лицо застывшее… а потом поднялась и, что-то достав из своей сумки, двинулась за узкую полосу предлеска – дальше начиналась равнина.
Вечерняя роса умыла ноги, прохлада забралась под одежду. До места той смерти было не больше киллометра - и сложенные пирамиды почти походили просто на холмы. Нужную лиса почувствовала сразу и присела рядом на одно колено, прижав ладонь к ледяному ребристому боку камня.
- Странно... я ведь и так видела, как ты умерла, - негромко обратилась к мертвой Иснари и замолчала.
Лиса села на землю и прикрыла глаза.
- Ты хотела вернуться после смерти... - камень заставлял руку отдавать тепло. - Я восхищаюсь твоей волей. Мне так много доводилось ходить по старым городам. Все, кто в них жил - пока смерть была где-то вдали, в непостижимом будущем, они даже подшучивали над ней. Храбрецы. Каждый знал, что встретится с ней рано или поздно. В конце. На короткий миг каждый обязательно заглянет ей в лицо...
Пальцы вздрогнули:
- Иногда этот миг оказывается дольше и тягостнее, мучительнее всей прожитой жизни, которая - тоже миг по сравнению с вечностью.
Женщина говорила с мертвой так, словно та могла слышать.
- Иногда я жалею, что это знание досталось мне слишком рано. Жизнь, долгая или короткая, была - и ушла. Ее уже нет, ты остыла, замерла и осталась в ладонях смерти. И это действительно навеки. И воскресения никогда не будет.
Лиса убрала один камень и положила под него сверток с кинжалами, когда-то принадлежавшими Стриж.
- Спасибо. Больше это мне не нужно.
Она замолчала и замерла. И только через час смогла найти в себе силы, чтобы встать и вернуться.

Когда Мезу снова вытряхнулся из негустого леса и начал разбирать лук, рядом с ним села Раяса. Она вглянула на видящего в стороне, на ракшаса, о чем то треплющегося с Фелико, на уходящую Иснари - посмотрела на камиэ.
- Не жалеешь, что тогда пошел со мной?
Бабочка энергично тряхнул головой: легкие, неровно остриженные волосы разлетелись в ночном воздухе паутиной.
- Ты - лист. И я тоже. Хочу посмотреть, куда ведет эта река.
- Я тоже хочу знать, - ответила лиса и посмотрела на небо. - Ты знаешь звезды?
- Какие ты хочешь? - Камиэ улыбнулся.
- Которые не знаю я, - Раяса подняла руку и указала на россыпь бледно-белых искр. - Пустыня. Мне однажды приснилось, как она раскололась.
- Ты уверена, что приснилось? - Бабочка запрокинул голову. - Вон та называлась Ане-хеми, когда я родился. Звезда-проводник. Сейчас это Наамендали, Небесный Лес. Она маленькая и голубая зимой, а сейчас только начала менять цвет.

Сообщение отредактировал Кысь - 6-10-2010, 19:45

[Кысь >>>]

- Теперь я знаю, под какой звездой мой новый дом, - кивнула Раяса. - Вон там... видишь черную звезду? Между двух крыльев ласточки?
- Как она называется? - Бабочка откинулся назад, и в его волосах запутался проходивший было по своим делам жук. Не удержавшись, Раяса поймала его, потом растрепала светлые волосы.
- Мы завем ее "нари" - тень. У нас знают, что каждый солнцепоклонник рождается под звездой - каждая звезда совершает круг и однажды заходит за черту, чтобы появится снова. Эта звезда никогда не заходит. Мой друг родился под этой звездой. Странная, Мезу?
- Неа. Она мне нравится, - Бабочка прикрыл глаза. - Расскажи о нем.
Раяса уперлась ладонями в подсохшую траву - заплетенные в косу волосы упали на землю тяжелой змеей. Жрица перевела взгляд с неба на что-то невидимое в темноте.
- Его зовут Нарията. "Тень луны". Он владет Знанием и строил корабли для всех нас, когда мы перешли через горы и увидели воду. - дочь Канъяна замолчала, словно не зная, что ее сказать. - Нарията почти не говорит. Я думаю, что он воевал больше, чем любой из лисьего племени. Ему почти порвало горло снарядом. И я ни разу не видела, чтобы он улыбнулся после войны. Может быть, он умер при жизни?
- Я думаю, он еще на войне, - Бабочка посерьезнел. - Как та звезда никогда не уходит с неба.
- Я отвела к Нарияте Йеля. Йель, даже побывав на войне, не воевал.
- Кто из них будет сильнее?..
- Надеюсь, что Йель. О чем тебя попросил Таану?
- Сводить его на изнанку. Может быть, ты сумеешь?
- Я боюсь туда ходить. А ты?
- Я не могу. Я их вижу, почти всегда, если не слишком близко к Средоточию, но это не настоящее. Чтобы переплыть реку, нужна лодка а не отражения на воде, - Мезу почти смешно надулся на неизвестного демиурга.
- Построить лодку?..
- Найти правильного ребенка, - улыбка. - Научить его. Пустить на воду. Может быть, он поплывет.
- Может, ты научишь его? - кивнула на видящего лиса. - Он недавно родился снова.
- Не-ет, - Мезу сгорбился - похоже, обида на демиурга стала почти смертельной. - Мне туда совсем нет хода. Даже туда, где снег. А там такой снег... Ты хорошая лодка. Но очень легкая, и тень города не дает тебе выйти.
Раяса посмотрела на него, снова - на видящего. А потом ладонью толкнула в плечо, опрокидывая в траву, на спину. Мягко прижала к земле, изучая белое лицо. Мезу посмотрел в ответ - неожиданно взрослым, пустым, почти мертвым взглядом.
- Тогда покажи, где, - попросила жрица.
Бабочка выбрался из захвата и свернулся в недовольный клубок, обняв колени руками.
- Один раз, - из мрачности в этом голосе можно было бы приготовить хороший ужин на целое селение психовампиров.
Раяса обняла его за плечи и ласково дунула возле уха. Мезу посмотрел на нее недоверчиво сощуренными глазами, но подумал и, конечно, простил.

Сообщение отредактировал Кысь - 6-10-2010, 19:44

[Соуль >>>]

Иснари, вернувшись, присела неподалеку от ракшаса и Фелико.
- ...нет, ну, понимаешь, я, значит, в тень, а этот демонолог за мной. Псих. Ненормальный какой-то. Проведи, да проведи в библиотеку! Приставучий ведь попался. А так, неагрессивный, тихий - за что, думаю, дураку башку отгрызать? Вроде на за что. Хотя хотелось...
Лиса улыбнулась. Эту историю она слышала раз сто.
- Тебе нужен был повод? - скептически фыркнул Фелико.
- Я же не маньяк, Фелико. - обиженно пробубнил Рахрах.
- И душу не хочешь?..
- Да он ее уже к тому моменту заложил кому-то, - махнул рукой ракшас. - Иснари? А помнишь тот город пещерный?
- Где ты закусывал пауками на глазах у гномов? - уточнила лиса.
- Где ты сперла книгу главы клана, а я его дочку... ну, того.
- Лучше бы наоборот, - со старательно изображенной кротостью произнес акуромант. - Я бы удивился...
Ракшас хрипло рассмеялся. Иснари его поддержала.
- Не вредничай, великий, - лиса подобралась к акуроманту и легко пихнула его в плечо.
- Я правда бы удивился, - подал вялый простест Фелико.
Лиса заглянула акуроманту в лицо, едва не коснувшись кончиком носа чужого.
- Я уже даже привыкла к твоим шуткам.
Фелико посмотрел в ответ. Рахрах прикусил коготь, наблюдая за хозяйкой.
- Извини, что я злая. - сказала Иснари. - Вам настойки Раясы принесли?
Человек отрицательно мотнул головой. Женщина вопросительно оглянулась на демона; тот щелкнул себя когтем по клыку: нет. Тогда лиса ткнулась носом в щеку акуроманта и легла рядом, скрестив руки за головой.
На морде демона появилось недоуменное выражение: "Что это было?"
Акуромант обменялся с ним взглядами и пожал плечами. Он уже привык.

[Соуль >>>]

День: двадцать пятое сентября
Фигура: ферзь D8
Ход: без хода
Официальная клетка: Е5
Фактическое местоположение: Е5

Второй месяц с начала войны.
Для войны, которая началась по ошибке – много. Слишком много.
Для войны, которая была неизбежностью – даже совсем мало.
Мнения лиа делились. Во всём. Всё время и во всём за эти два месяца.
Веалеену было неспокойно на шэа. Неспокойнее, чем все дни до этого. Он уже давно не видел Таану. Иниалесту – тоже очень давно. Хотелось поговорить хоть с кем-то, кроме Граатронда и собственных гвардейцев и воинов.
Оружейники «Заняли позицию». Проще говоря, после того, что случилось на переговорах – свернули все прежние лагеря и теперь выстроились по левому берегу Рега. Были всё время в полной боевой готовности – словно вмёрзли в неё, в эту «боевую готовность».
Тигр-Властитель спрашивал себя и Средоточие, что происходит. Долг не позволял оказать последнюю почесть старому Регусу: приходилось всё время пребывать среди своих бойцов. Теперь – и на фронте.
Фронт с той стороны молчал. Был в ясную погоду отчётливо виден, внушал уважение, показывал, что чужаки не намерены просто так сдавать свои позиции… и молчал.
Не было толком стычек. Не было битв. Не было даже озлобленности с хоть одной стороны. По крайней мере друг в друге стороны её, кажется, не видели… Или это потому, что озеро большое и широкое?
Тигр-Властитель не оставлял Граатронда ни на минуту. Отдавал приказы. Ни с кем не говорил. Даже с сыном, который, понимая, как тяжело и муторно на сердце у отца, часами упражнялся во владении клинком, беге, искусстве уклонения… Во всём, что следовало знать будущему воину, оружейнику и правителю.
Кристаллы доспехов гвардии сияли на солнце – когда то не было затянуто дымом, а случалось это нередко. Озеро спасало, но не всегда, и по ночам порой казалось, что вместо родной земли они оказались где-то в другом, заколдованном мире, где не слышен голос Средоточия в шэа – и потому-то ничего, ничего, ничего не понятно, и неизвестно, как остановить то, чего никто не стремился начинать!
Регус. Кино. Найрино, чтоб им…
Всё сразу. Проверка на прочность для целого народа. Для двух народов. Или для одного.
Так ли уж велики различия сейчас? Разные лица – и одни выражения с двух сторон. В это Веалеен верил.
Но озеро было большим и широким. А лагерь – военным, набитым оружейниками до отказа и «в полной боевой готовности». На все случаи – от «стальных птиц» до огня. О приезде видящего доложил быстроногий вестник. Таану и еще четверо всадников заметили еще ночью, но только сейчас они подъехали достаточно близко.
Таану?.. Он сказался больным и после сорвавшихся переговоров несколько недель не покидал свой дом в Эаши. Поговаривали - ухаживает за воспитанником.
Старого друга очень хотелось встретить тепло. А при виде его – тем более захотелось. Родной, живой камень, по которому скучаешь, даже когда знаешь, что ничего в его поведении не изменится, что он будет продолжать цепляться к малейшей оговорке, постоянно тенью присутствовать рядом и общаться с тобой так, будто говорит с мальчишкой. Но…

[Кысь >>>]

Два мальчишки со старыми шэа. Два мальчишки, переживших тяжелейшие войны, которые оставили им шрамы глубже, чем могут быть на любом теле.
Они всегда друг друга не понимали. И всегда понимали лучше, чем кто угодно другой.
Для владыки Камеда – может быть кроме Ины.
Оставалось самое необходимое. И самое главное – может быть для обоих.
Найти нужные слова для встречи. Трудное дело. Всегда. Особенно с Видящим. Особенно ему, Тигра-Властителю Веалеену Теграэ. Особенно… Всё. Хватит.
Веалеен лишь коротко вздохнул и спокойно, тихо улыбнулся, блеснув кристаллами чёрно-красных лат, когда забрало освободило лицо.
- Я рад тебе. Проходи, - Веалеен протянул Оневи руку. – Проходи и рассказывай. Что было. Что делал. Кто с тобой. Потом – буду рассказывать я, если ты чего-то не знаешь. Шатёр или берег? Я прикажу подать чего-нибудь перекусить – ты устало выглядишь. Ты надолго?
Таану крепко сжал руку старого друга и обвернулся на тех, кто ехал с ним.
- Шатер, Веалеен. Место, свободное от ветра, где можно отдохнуть. Мы устали немного с долгой дороги. Я назову тебе их имена. Они все почти, кроме Мезу, камиэ, северяне. И думаю, тебе будет интересно поговорить с малефиками. Страх, когда начинаешь его понимать, перестает быть страхом.
Он взглядом указал на темную невысокую женщину с озорно-янтарными глазами, кота у ее ног, и мужчину, которому она была чуть выше плеча.
- Это Фелико и Иснари. Кот, ракшас - я расскажу еще кто они - Рахрах. Раясу ты, наверное, видел и прежде.
Акуромант поздоровался глубоким кивком, почти поклоном. Из-за спины старшей солнцепоклонницы выглянул сероглазый камиэ.
- Малефики, - Веалеен нахмурил брови, изучая новоприбывших. Странные. Скорее интересные. Ему доводилось видеть в жизни страшное. Страшное по-разному. Эти... с первого взгляда сказать было сложно. Но - любопытно, хоть что-то и настораживало. Чуть-чуть. - Да, ты прав, Видящий. Мне будет интересно. Эй-раани Раяса, - владыка Живых клинков, нисколько не смущаясь, вежливо поклонился лисе. - И остальные гости. Прошу вас всех ко мне - те, кого приводит Таану Оневи, не приходят просто так.
Короткое движение руки. Разноцветные гвардейцы, блестя кристаллами лат, расступились, освобождая совбодный проход к шатру своего повелителя и командира. Таану пошел первым, немного усталым движением убрав косичку у левого виска за ухо.
- Как... все идет?
- По-разному. Напряжённо... но лучше, чем могло бы быть. Боевой дух высок, желание защищать - выше только от исказителей было. Желание нападать... нет его. Совсем нет. На той стороне - не знаю, - Веалеен повернулся к другу, - но иногда думаю... что тоже нет.
Таану кивнул в задумчивости.
- До меня доходили плохие слухи о выборах в Эаши.
- Думаю, правдиво. Мне это очень не нравится, друг. особенно теперь.
- Кто следит за выборами от дома Амар?
- Юали Эрьи. Что скажешь?
Таану провел ладонью по лицу, стирая промелькнувшее выражение, которое никто не сумел распознать.
- Ты и сам знаешь, что это сильная семья, которая имеет много долговых обязательств от других. Огромная паутина, в которую легко попасть, но из которой непросто выпутаться. И это третий по силе род после семьи Оневи.

[Scorpion(Archon) >>>]

Фелико изображал почтительную молчаливость, но на самом деле рассматривал и Тигра-Властителя, и знакомое уже лицо Таану. В первый раз при нем обсуждали политику лиа - и чем-то это уже неуловимо напоминало колонизаторский корпус. Впрочем, даже дома на Континенте акуроманту никогда не приходилось лезть глубоко. Больше бегать по чужим поручениям.
- Мне не следовало позволять им приближаться к делам домов, - закончил видящий.
- Не следовало, - кивнул Веалеен. - Но я знаю тебя достаточно долго. ты сделал то, что считал нужным и правильным. Ещё ни разу это не шло во вред Шэн-лие. Сейчас... снова будешь делать, что считаешь нужным и правильным. Я - помогу,а ты поможешь мне. Как было всегда - и, думаю, ещё будет, Видящий. Что будешь... что будем делать с выборами в итоге?
Таану взглядом указал на своих гостей.
- Давай вначале присядем.
Разговоры вились вокруг до около мошкарой, пока все не устроились под плетенным пологом военного шатра. От озера, плескавшего неподалеку, тянуло осенней тиной и пожухшей листвой. Прежде, чем окончательно погрузиться в беседу, Оневи долго смотрел на темно-серую, но прозрачную воду, потом вошел.
- Выборы продолжаются до сих пор, правильно ли я истолковываю твой вопрос?
- Не закончены. Ина... остановила их. Но решение не принято. Надолго - не удастся. Там... слишком много неясностей, чтобы быть совпадениями. Я знаю только в общих чертах, но и этого - достаточно. Не верю, что это просто так. Что "всё это" просто так.
- Есть ли у меня хотя бы время до середины месяца, Веалеен?
- Сколько тебе нужно в самом лучшем случае, какой ты можешь предположить? Сколько в худшем? Вечности обещать не буду.
- К середине октября с помощью этих людей, я уверен, что разберусь со всем.
Фелико вежливо улыбнулся - меньше всего он умел и любил загадывать сроки расследований. Иногда свидетели просто исчезали поохоиться... на два месяца беготни по лесу. Но начальству, даже чужому, это знать не было смысла.
- Оттянем насколько сможем, - уверенно кивнул Веалеен, хрутснув костяшками пальцев - так, словно собирался вступить в кулачный бой и примеривался к противнику. - Что думаешь уже сейчас... И что ещё расскажешь? Время у нас пока что есть.
- Я хочу, чтобы тебе рассказали о своем искусстве малефики, как они видят его. А затем я расскажу тебе, что вспомнил сам, - Оневи странно улыбнулся.
Так он улыбался тогда, когда находил ускользающий след или плел сложное ташэа.
- Ты считаешь, что это необходимо? Мне не нравится, что то, что веками было запретно и считалось опасным - и не без причины - теперь требует понимания и должно быть выслушано, Таану, - Веалеен хмурился. Беззлобно, немного настороженно, но всё же скорее заинтересованно, чем недоверчиво. - Отказ от каких-то святынь прошлого - это отказ от частей наших собственных шэа. Но...
Властитель угрюмо вздохнул, качнув рукоятью прекрасного кристального меча на поясе.
.- .. но я всегда доверял тебе, Таану Оневи. Всегда. Потому и звал тебя другом - и сейчас зову, пока ты не придрался ещё к словам, старый булыжник! Я выслушаю тебя и тех, кого ты хочешь чтобы я услышал. А что пойму и решу... да будет на то воля Средоточия.

[Соуль >>>]

Рыжеволосый лиа мягко улыбнулся и попросил:
- Расскажи о своем искусстве, Фелико.
Акуромант на секунду склонил голову, собирая слова.
- Я не совсем малефик, даже не совсем маг. Я умею видеть то, что не видят обычно, и я умею обращать это в ничто. Если верить старым книгам, с моей помощью древний и чуждый мир забирает лучшие куски этого. На практике я большая свинья для магов и могу делать тени глубже, чем они есть.
Тигр-Властитель молчал, явно ожидая продолжения и вглядываясь в лицо того, с кем свели судьба, Средоточие и видящий Амар.
- Ну... могу показать, - предложил явно истощивший собственный запас красноречия Фелико.
- Я могу ему помочь, - подняла ладошку Иснари, сверкая янтарными глазами. Сейчас цвет ее глаз был точь-в-точь как у Таану. - Я... наверное, меня можно назвать демонологом.
Но и тут лицо государя оставалось холодным и заинтересованным.
- И как же ты способна помочь, юная эй-раани?
- Стукнешь меня чем-нибудь? - предложил Фелико. - Только не Рахом.
Иснари задумалась. Она отошла на два шага, озадаченно посмотрела себе под ноги.
- Я сейчас подниму песок таким образом, чтобы он обрисовывал контуры силы вокруг меня. Управление этой стихией напрямую связано с тенями, с черным песком "по ту сторону". Я как будто тяну его сюда, к нам.
Женщина улыбнулась Фелико и бросила:
- Лови.
Пепельно-золотые ручьи плеснули в сторону акуроманта. Фелико остался стоять на месте, только сосредоточенно выдохнул. Песок не долетал до него, бессильно опадая на расстоянии шага.
- Более чем наглядно. Итак - к чему всё это?
Таану, уже успевший спокойно устроится за столом, кивнул на обоих малефиков.
- Они отличаются так же, как шепчущие лиа. Видишь?
- Я пока не вижу, почему то, что продемонстрировали твои спутники, должно мне что-то сказать. да, они отличаются. Что именно ты хочешь этим показать мне, Таану? Всегда существовали те, кто вмешивается в Круг Жизни. По-разному. Кто-то так, кто-то - иначе. Вмешательство остаётся вмешательством, разве нет?
- Остается, - спокойно произнес Оневи. - Когда шэа покидают Средоточие. Я спросил себя - если они покидают наш Круг, то куда они уходят. Ответишь мне на этот вопрос?
- Я был бы Средоточием или шепчущим, если бы мог ответить. А ты - можешь?
- Я думаю, что понимаю ответ, - улыбнулся Таану.
- И каков же он?
- Жизнь никогда не прекращается, она продолжает присутствовать, изменяясь.
- Во что же обратились жизни тех, кто столкнулся под Ясным с порождением мрака?
- Я не знаю, Таану не знает тоже... - Ответил Фелико. - Чтобы это знать точно, нужно за ними последовать.
- Таану, - Веалеен прищурился, и в старых глазах правителя лиа сверкнула хитреца. Кажется, добрая... как у деда, готовящего очередную шутку над внуком. - Напомни мне, друг мой, сколько тебе лет? Или лучше - сколько нам с тобой лет? Да, все те, кто вмешивается в Круг Жизни - разные. Возможно, они и не уничтожают жизнь, возможно шэа тех, кто покинул наш круг, где-то существуют, и кому-то известно, где. А возможно и многое другое. Я не мудрец, не наделён многими из даров, которыми Средоточье одарило тебя или многих других достойных лиа. Но я уверен, что не только мы с тобой задумывались об этом - и почему-то ничто не смягчало сердца лиа, когда нам доводилось иметь дело с не-чтущими-Круг.

[Кысь >>>]

Владыка снова обвёл взглядом всех, кого привёл с собой Видящий. И остановил взор улыбающихся, чуть сузившихся глаз сперва на каждом из пришельцев по очереди. затем - снова глянул на старого друга.
- Что изменилось, Таану Оневи? Что изменилось - для тебя теперь?
Таану некоторое время молчал, и затем продолжил говорить. И теперь объяснял педантично, как наставник - подмастерью или учитель - ученику. Так объясняют еще невыросшим детям, когда по-настоящему хотят, чтобы они поняли. Расслудительно. Спокойно. Почти на пальцах. Повторяя каждую мысль дважды, а то и трижды. Обращаясь к тому, что Шэн-лие может оставаться и дальше запертой в своем круговороте, а может попытаться медленно это изменить и научиться понимать жизнь более полно и ярко, не только в красках, но и в оттенках. Оневи считал это шагом вперед, а не уступкой. Развитием, а не бессилием. Так страх оступает перед пониманием, а понимание заставляет смотреть в глаза прежде необъяснимому.
- Я сделал шаг вперед.
- Шагом вперёд было бы прекращение войны. И всё, что послужит этому.
Веалеен улыбался. Всё время, пока Таану рассказывал, Тигр-Властитель улыбался. И вспоминал.
Было что вспомнить. Старые битвы. Старые решения. Старые шаги - вперёд, как тот, что сейчас, по словам Видящего, он сделал, и... не только. Вспоминать, чтобы забыть... Или забывать, чтобы однажды вспомнить. Что из этого сделал (с собой? для себя? не для себя?) его верный друг и товарищ, Веалеен не знал. Но - улыбался, потому что попытка говорить с ним, как с учеником... вот это было от старого Таану. Как и любовь поправлять каждую фразу. Значит, друг как был собой, так собой и остался.
Оставалась самая малость - не задумываясь над привычным, поверить другу.
- Когда делает... шаг вперёд Видящий дома Амар - его делает Шэн-лие. Это смело. Но... наступило смелое время, и не только для воинов. Я не стану требовать или приказывать - это незачем даже теперь, на пороге войны. А потому - попрошу тебя: делай, что считаешь нужным - но будь осторожен. То, что ты готов понять и принять что-то новое - я могу считать лишь подвигом. Но... не все поймут и примут это даже так, как я, не то что так, как ты.
Веалеен обернулся к гостям:
- Я могу пожелать вам удачи. Могу сказать "да хранит вас Средоточие". Но вместо этого - пожелаю лишь, чтобы больше оказалось среди лиа подобных моему другу в готовности принимать и понимать. А не подобных... мне.
- Благодарю, - Фелико склонил голову. - Нам это понадобится.
- В этом лагере вы ни в чём будете знать отказа. Такова моя воля! - Веалеен от всей души рассмеялся над собственными словами. - А ты, Фелико... раз уж вы все различны, я хочу лучше знать, каков ты, и посмотрел бы на твоё искусство ещё не раз. Если твои желания совпадают с моими - буду рад.
"И буду рад, если ты, как всегда, не ошибся, мой добрый друг... Не всем дано шагать, не глядя под ноги, и точно зная тропку в чаще. Но, может, потому ты и Видящий?"
- Если мне будет позволено участвовать в тренировках... - акуромант невольно улыбнулся. - То вы очень обяжете меня, Властитель.
- Пусть будет так.