Новые Земли, колонизация

[Darkness >>>]

Водопад ледяной воды обрушивается и на тебя, и на них, и на несчастную жертву. Разом, только что его не было – и вот уже жерло пламенного бича-огневорота хрустит и шипит, плюясь искрами, пытаясь удержаться под напором небесных вод, но тщетно. Гаснет твоя ярость, гаснет серный родник гнева в душе, остывает, отдаваясь на милость ласковой воде, горячее сердце, и пламя возмездия послушным, венным другом опадает в твою железную ладонь, становясь снова цветком-однодневкой, готовым в любой миг стать кнутом-карателем… Но – не огненной пастью, способной утопить мир в твоём неистовстве.
Ты остыл. Остыл… и чувствуешь, как разгорячённое, опалённое пламенем гнева сердце снова бьётся живо и часто. Ты чувствуешь себя живее… живее, чем был уже очень долго.
Под ногами – вода, достаёт до щиколоток и ты, хоть и в сапогах, чувствуешь ступнями прохладную ласку колышущейся у твоих ног синей стихии.
Мусорные копошатся в воде, ползая ан коленях. Пепел и жар смыло, унесло налетевшей великой волной, рождённой откуда-то сверху? С небес? Какая разница.
- Уйдите и не трогайте её больше. Иначе… иначе я не смогу удержаться, - тихо шепчешь ты. – Я хотел убить вас. И сейчас хочу… Но я вас остановил. Вы…
- Падаль! – скулит один из грязных (или уже мокрых?), пытаясь оторвать от руки прижарившийся к коже рукоятью нож. – Гнида! Какого беса ты вообще здесь забыл?! Да я…
- Круйцэ, не надо. Ты не видел…
- Да он мне… Я его!...
Названный Круйцэ не выдерживает. Нож в руках мокрого летит к твоему боку – медленно, чтобы убить, но достаточно быстро, чтобы коснуться, обжечь, снова освободить ярость, улёгшуюся в остывшей крови, но ты не дашь, не пустишь её. Прошлого не вернуть, не изменить… Но можно изменить себя. Можно…
Ты ловишь его руку своей. Правой, в которой всё ещё пляшет огонёк. Цветок и каратель, ряже солнце и пурпурная кровь.. Металл накрывает металл, пальцы смыкаются над пальцами.
Слышится хруст, лязг и треск перемалываемых костей.
Ярость никуда не ушла. Просто была принята, из врага и господина становясь верным союзником. Нет больше воронки гибельного огня. Добрая, прохладная вода, словно руки мастера-альдэйа… кого? Неважно… словно его руки из кристалла, выгладили из твоей ярости праведный гнев, верного стража и хранителя твоей же души, обуздав дикий огонь, что грыз твою совесть, обжигая оробевшую душу.
Круйцэ кулём валится тебе под ноги, захлёбываясь слезами. Вместо кулака и ножа – обгоревший мясной уголёк с заплавленной внутрь раскалённой железной болванкой. Больно. Ты знаешь, насколько больно.
- Этого уже много. Но вы не поняли сразу, - твой голос чист, в горле – ни соринки, и слова рождаются сами собой. Правильные слова. Достойные. Жестокость?
Да. У тебя, наверное, даже был выбор. Был – и ты его и сделал.
- Уходите. Заберите его и уходите.
Они кивают. Они всё уже поняли, и грязь, стекая с них, пятнает чистоту и синеву воды, но синевы больше, и капли грязи исчезают, как будто их и не было. Мокрые уползают. Кто-то – приволакивая ноги, другие – поскуливая и поджимая руки у груди. Утаскивают хнычущего Брыластого, уносят забывшегося в беспамятстве Круйцэ.
Ты улыбаешься и ищешь глазами спасённую женщину… девочку. До них тебе больше нет дела. Грязь смыта, огонь притушен и повинуется тебе, не сжигая дальше.
Ты натыкаешься на неё – она сидит в воде, не поднимаясь. Нагая, с разводами сажи, которые наплыв прохладной лазури не смог с неё смыть. Её щёки белы. Её глаза…
Ты замираешь. Падает, словно в бездонную бездну, замолчавшее сердце. Пламя, пшикнув, увядает совеем.
Потому что её глаза… ледяные. Такие же ледышки бесконечного презрения и гордыни, как и у поверженного тобой человекобога, каменного судьи.
Ты дрожишь, твои ноги подкашиваются, колени слабеют. Металл руки становится тяжёл и невероятно холоден, и ты не можешь уже держаться на ногах – так тянет тебя вниз, к замытому синевой пеплу эта тяжесть. Ты падаешь, поднимая фонтаны брызг. По твоему лицу течёт вода – не слёзы, ты не можешь плакать. Просто холодная вода, в которой начинают снова проступать пятна грязи.
Спасённая от мук жертва глядит на тебя взглядом своего мучителя. Глядит – как на приговорённого к казни.

[Scorpion(Archon) >>>]

Крик заставил Хайнца дёрнуться и чуть не уронить кристалл, но Моргана, услышав срывающийся, рыдающий возглас, и не подумала одёрнуть помощника за косорукость.
Кричала Гелара.
- Так, всё, закончились игры! За мной, усач!
- Как «за тобой»? А награда? Кто обещал…
- да помню я! – отмахнулась Моргана, чуть не треснув напарника по не вовремя подставленному носу. – Помню! Будет тебе награда, будет! Потом будет! А сейчас…
- Ещё скажи, что голова болит, - насупился Хайнц, прилаживая кристалл и с удивлением глядя на вскочившую женщину. – бабы есть бабы, монахини они, не монахини…
- Да ты что, не слышал, старый дурень?! Ларка кричала! С ней что-то там…
- Известно, что с ней там, раз кричит. Что, сама не в курсе, чего бывает, когда баба с мужиком запирается, а потом кричит?
- Да может он её там убивает? – Мэгги наспех натягивала кобуру с револьвером, даже забыв, что кобура была не её. Хайнц не протестовал.
- Так вон посуды или стёкол не били ж ещё? Не били! Ну и чего ж ты дёргаешься, свет очей моих, ядри тебя в забрало?
- Слушай, старый козёл, - ласково промурлыкала сестра Агнесс, наконец справившись с кобурой. – Куда меня ядрить, я сама знаю, а вот тебе, коли будешь тут рассиживаться, ядрения не видать ещё… ну в общем, понял ты?
- Это почему же?
- Ядрилку оторву. Начисто, - лучезарно улыбнулась Мэг и подмигнула старику. Отчего вокруг, кажется, даже стало чуть светлее светлее.
Возражения старого ветерана иссякли мигом, и в кабинет Готфрида вломились оба: Моргана с револьвером и Хайнц с глушителем от «тарантайки».
На полу, прямо в середине комнаты, возлежал епископ Готфрид фон Гальдер собственной персоной. Судя по всему, персона была обнажена – кажется, до пояса – и пребывала без сознания. На нём, прильнув к груди епископа, сидела Гелара. Женщину била мелкая дрожь, одежда её, прилипшая к телу, вся вымокла от пота, коса, и так всегда казавшаяся мокрой, дрожала, истекая влагой, и лужа необычайно чистой воды, поблёскивая нездешней, морской синевой, собиралась у правого плеча линтаария, касаясь его волос. У левого плеча Готфрида трепетали, словно сопротивляясь порывам буйного ветра, два цветка фейра – один принадлежал самому Готфриду – другой рос из шеи Гелары. Из глаз волшебницы струились слёзы, а губа, прикушенная посередине, уже начинала кровить.
- Я ж тебе говорил! Всё в порядке! Вот это девка так девка, сразу видно – хороша! – Хайнц с досады отбросил в сторону глушитель, придиванившийся аккурат поверх рубашки Готфрида. – От тебя покуда хоть поцелуя дождёшься…
- Да ты что, не видишь? С ней что-то не так! – рявкнула Моргана, рывком бросаясь к подруге. – Гелара! Слышишь меня? Я тут, с тобой! Ответь!
- Да мало ли как кого пробирает… Небось от счастья трясёт, уняться не может…
- Заткнись, дубина! Лара, ну ответь!
- М…м-м.мммм… - процедила сквозь зубы чародейка. И всё.
Дрожь нарастала. Моргана попыталась тряхнуть подругу – раз, другой, третий – но та лишь плотнее сжимала гонами бёдра епископа и впивалась ногтями левой руки в грудь Готфриду, отчего её уже успели украсить пять отметин-ссадин.
- Лара, да очнись же!
- Ммм… Гм… Кммм… - лепетали губы шепчущей.
- Хайнц, мать твою, ну сделай же что-нибудь! Как я их добужусь?
- Вот что… иди-ка ты на кухню да вина принеси.
Мэг непонимающе уставилась на своего спутника.
- Какого ещё вина? Ты что, дурак старый…
- Сама дура! – рявкнул дед Ригора Макабрея голосом, под который и генерал Гартвиг счёл бы не зазорным вытянуться по струнке. – А ну пошла быстро! Сам разберусь, поняла? А им силы нужны будут!
- Т-ты чего?
- Чего надо! Мне ещё повторять?! Тут чай не ядрилкой трясти! – командным голосом пророкотал Шмидт. – От тебя кабы хуже не было. Марш!
Инквизиторша, словно загипнотизированная, вышла аз дверь.
Хайнц, выждав, пока шаги хоть сделают вид, что отошли, осторожно присёл на колени возле трясущейся пары и, не ища лишний раз платок, отёр пот со лба сперва епископа, потом – Гелары. Рукавом. По-отечески.
- Терпи, сынок. Хрен её знает, чего она делает, цветочница, мать её. А ты терпи, - прошептал на ухо линтаарию Хайнц-Гутхорм. – Худого она не желает. Я повидал, я знаю. Нету у неё зла за пазухой. Уж и пыжится, а нету. И ты терпи, девонька, - ласковая ладонь связиста-балагура провела по смоляным волосам Гелары. – Терпи. Пройдёт, протянете, сможете. Терпи только.

Сообщение отредактировал Scorpion(Archon) - 25-10-2010, 13:52

[Darkness >>>]

Ты смотрел на неё – эту маленькую карательницу. И не мог отвести взгляда.
Белое, в пепельных разводах, её нагое тельце казалось крохотным и беспомощным. Но теперь, когда она встала о весь рост и сделала к тебе первые несколько шагов, ты заметил, как похожа её походка на манеру ходьбы побеждённого тобой человекобога. И… побеждённого ли?
Его глаза смотрели на тебя из её глазниц.
- Ну и что? Ты их разогнал. На этот раз. Придет следующая ночь – тоже разгонишь?
Ты не ответил. В словах алмазноглазой не было ни упрёка, ни сочувствия, ни ненависти, ни благодарности. Ничего в них не было. Как и в глазах.
Пустая, льдистая скука. Безразличие.
Её коса ещё не очень длинная. Маленький рот кривится брезгливой дугой, сморщен аккуратный носик.
- Каждую ночь будешь биться со своим кошмаром? Какая разница, победишь или нет?
- Есть разница.
- Ошибаешься, разницы нет, - холодный голос звенит приговором. – Это было. И тебе никогда не принять это. Извини, но… Такова твоя судьба.
- Нет.
- Да. Все, кто узнал бы о твоём грехе, объявили бы тебя падалью. Подонком-кровопийцей. Да ты и был им, если посмотреть в глаза правде. А правда – вот она я. Посмотришь мне в глаза? Ну давай, посмотри!
- Это неправда.
- Сам-то в это веришь? Грех – на тебе. И ничего ты с этим не поделаешь.
- Ты простила меня, - последней надеждой падают с губ слова – как камни в холодную воду.
Плеск. Шелест босых ног по воде.
Грета ланРейт подходит к тебе и, склонившись перед тобой на колени, осторожно заглядывает в твои глаза. Мокрая сталь крошится под ударом алмазного взора. Рушишься ты, не в силах вынести этого взгляда.
- Я… не виноват… Я не хотел… - твой голос трескается и срывается, твоя рука тянет тебя вниз, к воде, ты не можешь больше даже опираться на неё и сгибаешь в локте. Вода плещет тебе в лицо, руки совсем подгибаются, нет больше сил… нет… сил… нет… н-не…
- Захлебнуться в своём грехе… как символично!
Голос спасённого кошмара вбивает тебя в воду, не давая набрать воздуха. Ты поскальзываешься, ледяная, жёсткая, почти острая вода вонзается в незащищённое лицо, пронзает тысячей игл одну руку и душит трепещущий, отплевывающийся изнутри огонь второй…. Ты умираешь. Твой грех убивает тебя – насовсем.
Навсегда.

Сообщение отредактировал Darkness - 25-10-2010, 0:00

[Scorpion(Archon) >>>]

Сильная, надёжная рука хватает тебя за волосы и вырывает на поверхность.
- Уйди, тварь!
Тёплые, ласковые руки обнимают тебя, ты отплёвываешься, слизь и ледяная вода стекают по подбородку, пачкая грудь, на которой вдруг вспыхивают пятью иголками ссадины от ногтей. Горячие струи кипятка отогревают правую руку, и радостно пляшет в ней не сдавшийся до последнего мига огонь-защитник.
Ты открываешь глаза, пытаясь проморгаться после ледяного грехопадения. Гелара ласково обнимает тебя за плечи, глядя в глаза Грете ланРейт.
Самой себе? Себе…
А ты смотрел в глаза – себе?
- Уйди, - тихо повторяет Гелара. Растрёпанная, разгорячённая, с прокушенной губой, щёки – в разводах от застывших слёз. – Я простила его.
- Но я не простила! Я хочу, чтобы он страдал – как я! Чтобы он сдох! Подавился своей гордыней! Посланец Творца, великий защитник народа от ведьмы! Я же просто лечила их! А он?! Что он сделал?! – визжит Грета ланРейт, и на какой-то миг в ней не остаётся безразличия. Ни капли.
На тебя и Гелару смотрит огненная воронка. Та самая. Твой карающий бич – в ней, в её руках. Готовый пожрать её, как чуть не пожрал тебя.
- Я. Его. Простила, - медленно повторяет Гелара, и Грета отшатывается, как от оплеухи. – Я – уже не ты. И он – не тот, кто сломал тебе жизнь. Я – другая. Он – другой.
- Ложь! Он такой же! Я…
- Ты терзала его многие годы. Отпусти его.
- Мало! Мне мало, слышишь?!
- Так чего ты хочешь?
- Я… я хочу…
Губы девчонки дрожат, и на твоих глазах нерушимый холодный алмаз в глазах даёт трещину. Первую.
- Говори, девочка. Я слушаю.
- Не смей звать меня девочкой!
- Хорошо. Чего ты хочешь, волшебница. Скажи мне.
- Я х-хочу… чтобы ему было… п-плохо! Плохо! Хуже, чем мне!
Алмаз разлетается. Грета лаРейт в слезах падает перед тобой на колени. Снова – вода. Чистая. Без грязи. Прохладная, но не холодная.
Это – вода Гелары. Её синева капли сапфира. Этой синеве – можно верить.
Она – друг.
Гелара чуть отстраняется от тебя и, протянув руку, касается волос девочки. Гладит их. Ты видишь, как пропадают с тела несчастной пепельные следы.
- Он страдал долгие годы. Он сделал всё, чтобы искупить тот грех. Прости его. Ради нас обеих, - шепчущая говорит с волшебницей, как мать – с обиженной дочерью, упрашивая извинить пьяного отца, потому что он любит их. А что напился – это бывает… Он виноват, но прости его.
- Прости его.
- П-прости меня, - вместе с остатками воды выдыхаешь ты. На больше нет сил. Совсем.
- И… ты… пож-жалуйста прости. Я… не хотел так, - сквозь слёзы голос Греты кажется совсем детским. – Просто мне… очень плохо было. Ты теперь сосем другой… да?
- Да, - кивает Гелара.
«Да», - молчишь ты.
- Ч-что мне теперь делать?
Староверка протягивает твоему кошмару руку. Как сейчас похожи их глаз – синие-синие, совсем живые! Как они… прекрасны.
Суть жизни. Суть доброты. Тёплый прибой и прохладная роса, игривый родник и предутренний туман. Средоточие? Единый?
Всё.
Две женщины обнимают тебя. Та, что простила давно и та, что смогла простить только сейчас.
- Что мне делать… Гелара? – неуверенно спрашивает Грета ланРейт.
- Тссс… ничего. Засыпай. Просто засыпай. Всё будет хорошо.
- Правда?
- Конечно правда. Ты устала. Тебе нужно отдохнуть. Поспи, хорошо?
- А т-ты будешь рядом?
- Конечно буду. Ты только отдохни, и всё будет в порядке.
Ты молчишь. Где-то совсем рядом журчит ручей, и вода потихоньку поднимается, доходя вам уже до пояса. Ты не рвёшься никуда, не сопротивляешься и не бьёшься. Тебе хорошо.
Ты прощён.

Сообщение отредактировал Scorpion(Archon) - 25-10-2010, 0:01

[Darkness >>>]

Дата: двадцать первое сентября (утро)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

Епископ Готфрид фон Гальдер открыл глаза. И уже этим – был счастлив.
Он очень плохо помнил, как попал сюда – но сейчас он лежал в своей кровати, а на плече у него, тихо прильнув и не шевелясь во сне, размеренно, едва слышно дышала Гелара. Рядом, с обеих сторон постели, спали, уронив голову на грудь – Хайнц-Гутхорм Шмидт, в обнимку с глушителем, и с другой стороны – сестра Агнесс, также уронив голову на… грудь и обнимая полупустую бутылку вина.
Судя по привкусу во рту, вином вчера поили их с Геларой. Когда – вспомнить линтаарий не мог. Но…
То, что было до этого – отпечаталось в голове чётко и ясно.
Грета ланРейт. И Гелара. Простившие его.
Он – прощён. На самом деле.
В голове было ясно и, хоть всё тело ломило нещадно, первосвященник осторожно – рука, словно по заказу, слушалась идеально – подсунул металлический кожух плеча под голову староверки, чуть придвинув её к себе. Теперь щека волшебницы покоилась на груди у епископа.
А сам епископ улыбался, как дитя.
- Я всё почувствовала… - пробормотала сквозь сон Гелара. – Теперь… тебе лучше?
- Лучше, - честно признался Готфрид. – Словно камень с плеч… ты правда не держишь на меня зла теперь?
- А ты ещё сомневаешься?
- Нет. Прости… конечно нет. Даже несмотря на яд…
- Фон Гальдер, ты ещё не понял?
Гелара устало потянулась и села на постели… после чего, покраснев, тут же рванула на себя одеяло.
- Честной женщиной, хоть лиа, хоть нет, в твоём доме, линтаарий, долго не остаться... Я надеюсь, меня хоть Мэг раздевала.
- А если и Хайнц, дело уже не поправишь, - невинно пожал плечами священник. – Так чего я не понял?
- Эх ты… раз я тебя простила – то что?
- То что? – моргнул Готфрид.
- То нет никакого яда, балда! Я же… ну я не знала что ты – такой!
- Ах ты… - Готфрид, кажется, покраснел. Или подавился. Отчего Гелара едва удержала смешок. – Ну ты и зараза, знаешь ли!
- Я такая! – подбоченясь, ответила Гелара и тут жен снова, смутившись, подхватила одеяло. – Ладно… понимаю, глупо будет звучать, но прости уж и за это, хорошо?
- Дай подумать, - лицо епископа изобразило «работу мысли». – Идёт. Друзья?
- Друзья, - Гелара посмотрела на протянутую руку с укоризной. – двух раз было мало?
- Творец учит, что случившееся дважды обязательно случается трижды, - подмигнул Готфрид. – Но я могу отвернуться.
- А я – придержать одеяло одной рукой!
Что и было немедленно сделано.
- Ладно… отдыхай. У меня много дел.
- Снова?
- Нет. Теперь много, - епископ потянулся. За ночь ему, кажется, добавили в плечах ширины, да и глаза стали яснее. – Мне войну нужно прекращать. И быстрее. Я ведь умру через три месяца…
- Ты опять за своё? Говорю же…
-… потому что ещё три месяца терпеть у себя драндулет сестры Агнесс даже святой не смог бы, - подытожил Готфрид. – Лара?
- Да?
- Спасибо тебе. Большое тебе спасибо. Как я могу тебя отблагодарить?
- Пустое.
- И всё же – как?
- Ну чтож, - синеокая колдунья откинулась на подушки, любуясь торсов епископа, уже натянувшего найденные совсем рядом, на стуле, штаны и теперь озиравшегося в поисках обуви. – Три вещи. Первое – ты не будешь будить этих двух горе-целителей. Без них мы, может, ещё день спали бы.
- Договорились. Второе?
- У тебя есть короткое имя? Короче «Готфрид».
- Мать… звала меня Рид. Иногда.
- Договорились. Рид. И третье – самое важное. Слушаешь?
- Слушаю.
- Пригласи наконец её на свидание, - отворачиваясь от епископа, промурлыкала Гелара.

Сообщение отредактировал Darkness - 25-10-2010, 0:04

[V-Z >>>]

День: двадцать восьмое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: F1
Фактическое местоположение: F1 (старый лагерь "Гласов Урагана")

Кровавый туман не отпускал сознание уже… сколько? Неделю? Две? Месяц? Вечность?
Брат Барцеллус не знал. Боль, то поднимавшаяся в теле волной, то отступавшая напрочь – словно вместе с телом же и уходившая… Она преследовала, не давая забыться хоть на миг, не давая убежать даже вглубь себя. Она не отпускала. Она… болела.
Боль болела. Так бывает. Оказывается – бывает. Когда в мире не остаётся ничего, кроме боли. Когда нет ничего, если боли нет.
Он не видел себя уже две недели. Знал только, что его руки надёжно скованы за спиной, хоть на них нет никаких оков. Знал, что уже почти прошёл огромный синяк на затылке, а порезы на груди и ногах ещё долго будут видны – они глубокие.
Эта проклятая банда тянула из него жизнь потихоньку. По капле, смакуя каждый кусочек, каждый глоток чужого страдания, упиваясь им. И то, что делали с ним, было ещё сущей мелочью. В редкие минуты просветления, когда очередной дурманящий яд или вспышка боли во всём теле не давили его сознание, он замечал их… Тех, кому пришлось ещё тяжелее.
Даннас. Где твоя невероятная сила, парень? Где твоя храбрость и огонь в глазах. Что они с тобой сделали? Т ведь не можешь ответить… татуировки на твоём теле нанесены прахом – пеплом от твоего же вырванного и сожжённого языка. Они густо-чёрные и изображают семнадцать нечестивых знаков полного подчинения. Исторжение души… Пустые глазницы зияют алыми проблесками углей – это и есть угли, которые теперь служат тебе глазами. Кровь на твоих ранах уже давно запеклась, превратившись в багровые рубцы-символы на плечах и ногах, поблёскивающие колдовской силой. Ты был их рабом. Без единого шанса ослушания. Ты уходил сквозь стену, словно призрак, и возвращался грязный и мокрый, принося непонятные, запачканные илом и землёй предметы. Ты не пытался даже мычать, а разорванные ноздри твои, кажется, даже не дышали. Ты лишь сидел в углу и выполнял команды, когда к тебе обращались. Кто владел твоим телом и где была душа?
Риккет. То, что когда-то было Риккетом. Сгоревшие усы – след пепельной корки под носом. Сеть порезов-звёзд у глазниц, в которых мерцают золотисто-рыжие буркала без зрачков. Мощная мускулатура под багровой, потрескавшейся, испятнанной чёрными проплешинами кожей. Вместо одежды – шесть на нижних конечностях и длинный хвост, оканчивающийся змеиной головой. Загнутые, крутые рога, вывешивающиеся по бокам от расширившейся головы. Морда, больше всего напоминающая что-то среднее между обезьяной и свиньёй. От старого Рикетта почти ничего не осталось, и вязь нечестивых письмян, вплавленная в кожу, больше всего напоминала древние гобелены с изображением правителей демонов. Верный страж, «первый асцент», как называл своё творение Кровесжигающий – так приказал себя именовать своему извращённому детищу Круорин. И детище, бывшее некогда старым охотником Рикеттом, повиновалось.
И… Линнет. Самое страшное.
Потому что это порочное, сладострастное существо не могло быть Линнет. И всё же, даже сквозь гротескные искажения, сквозь жуткие трещины на алебастровой, блестящей золотистым сиянием коже, сквозь торчащие из под золотистой шевелюры рожки – недлинные, но заметные и очень острые – и сквозь едва-едва прикрывающие нагое тело крылья, покачивающиеся при ходьбе ещё проступали черты прежней волонтёрки-непоседы.
Если бы не алмазно-острые ногти на руках и ногах, которыми она впивалась в плоть Барцеллуса уже не раз.
Если бы не острые маленькие клыки, которыми она жадно обгрызала кожу и малые толики мяса с его рук и груди, выплёвывая волоски и брезгливо морщась.
Если бы не похоть, с которой она набрасывалась на него или Даннаса, когда не могла удержать её в себе – и можно было лишь уповать ан дурманящий яд, замешанный в её слюне и надеяться, что её оскверняющий поцелуй вырвет тебя из мира яви раньше, чем её ласки снова начнут терзать уже не тело – но душу, а поцелуи сменятся укусами.
Страшнее и несноснее было только когда демонесса, овладевшая телом Линнет, делала это с Тагирэ. Эльфийка билась и вырывалась, как могла, но и её тело, измотанное пытками умелой мучительницы и закованное колдовскими знаками так, что едва-едва могло бы пошевелиться, истекало кровью и стонами под проклятыми касаниями клыков и тычками рогов, вечно омытых кровью пленников.
Неделя? Месяц?
Вечность?
Какая разница?
Умереть было во много раз улчше. В тысячи ытсяч раз. Но Круорин и Гаральд не давали им умереть.
Брат Барцеллус не знал, что происходит наверху – то, что они под малефицкой, он увидел однажды, краем глаза, когда малефик и лжекуратор снова оставили их на растерзание озверевшей суккубы, и в потолке камеры пыток на миг блеснул огонёк свечи, озарившей пыльные полки с книгами.
Знает ли Готфрид о том, сколь чудовищную тварь пригрели на груди Гласы Ураганов? Знает ли Эйнар?
Нет. Если бы знали, уже наверняка бы расправились с ним. Капля за каплей постигая мудрость скверны, которую щедро изливал в присутствии пленников Круорин, брат Барцеллус, преодолевая боль и страдания, сопоставлял факты и делал выводы, уповая на Творца и ища любой, хоть даже самый невероятный способ сбежать. Сбежать, пусть за это придётся заплатить любую цену. Жизнь, честь, душу… Плеать! Линтаарий должен обо всём узнать.
Но единственным связистом вокруг был треклятый маньяк Синерем. Оставлаось одно – бежать из лагеря. Даже если это обрекает на смерть…
Барцеллус стискивал зубы и плакал. Плакал так, как не мог рыдать, даже когда острые зубки демоницы отгрызали ещё кусочек плоти с его груди, фигурно обходя порезы, с деланные самим демонологом. Кровь Барцеллуса и Тагирэ, как и кровь Даннаса, порой смешивалась в мензурках и колбах, приправляемая странным пеплом и местными травами. Иногда Гласу удавалось различить в воздухе чертимые малефиком нечестивые символы, которые поганец Ленк старательно записывал, и в бумаге или пергаменте выгорали на глазах огромные буквы, обращаясь в многоцветье фиолетовых оттенков, струившихся дикими письменами.
Иногда просто приходил Ленк и втыкал в них иголки или сдирал немного кожи со спины, нанося непонятные символы на открытые раны тонким медицинским ножом. Тагирэ – кричала. Барцеллус – пытался молчать, но не выдерживал и тоже кричал. Даннас – молчал каменным истуканом и выполнял команды.

(помогаю с выкладкой)

[Scorpion(Archon) >>>]

Наконец, случай для побега представился. Внезапно – так, что впору было снова воздать хвалу творцу.
Просто в порыве ласк суккуба, впиваясь в левую руку Барцеллуса, содрала вместе с коже и несколько старательно подновляемых Синеремом символов.
И, когда сознание снова вернулось к нему, толстый монашек понял, что может шевелить левой рукой. Просто может.
Святой воин с трудом дождался ухода своих пленителей, торопившихся куда-то вверх.
Глаза Барцеллуса загорелись ярче глаз Рикетта, в недоумении завертевшего головой, когда пленник на его глазах стёр с плеч и колен остатки подчиняющих символов и распрямился в полный рост. Плечи священника раздались, изрядно поуменьшевшееся за время заточению брюшко качнулось, когда неуклюжий, измученный толстячок делал шаг в сторону чудовища, в которое обратили несчастного человека.
- Им-м-менем Творца… сгинь!. – срывающимся голосом прохрипел брат Барцеллус, чертя в воздухе знак Единого. Молнию в круге.
Асцент дёрнулся, как от мощного удара поддых, скорчившись пополам.
- Шшшшто происходит?! – в трёх шагах от них ударилась о край подчиняющего круга Линнет-суккуба, не в силах преодолеть грань, аз которую её выпускал в присутствии себя Синерем.
Брат Барцеллус затравленно улыбнулся – словно безумец, вдруг понявший, что одной стены в его камере уже год как нет. Выщипленная, превратившаяся в кровавый круг на темени тонзура монашека в неярком свете чадящего факела, оставленного демонологом перед уходом, больше всего напоминала пылающий нимб. Ещё одно святое знамение – и тварь в круге рухнула на пол, выгибаясь в ужасающем приступе боли. Острые ногти суккуба вцепились в собственную кожу, раздирая грудь – чудище, захватившее тело девушки, трепетало, как вырванноая из воды рыба, силясь вдохнуть хоть немного воздуха…
Искалеченная, обгрызенная правая рука брата Барцеллуса сорвала со стены факел. Яростный, полный отчаяния удар обрушился на голову извращённого чудища, некогда бывшего Рикеттом. Второй, третий, десятый удар. Чудовище пыталось отбиваться, но левая рука, роняя сукровичную пену со свежеободранного плеча, чертила в воздухе знамение Единого – и асцент содрогался, а вместе с ним содрогалось пламя факела, оставляя на загрубевшей коже гнилостного вида вмятины и проплешины ожогов – рядом с собственными паршивыми пятнами гомункула…
Глас Урагана вершил правосудие, роняя на пол капли крови – своей и чужой, гнилой крови первого асцента Круорина Синерема, шедшей горлом у Риккета уже после третьего знамения. На шестом монстр упал под ноги монашеку, на глазах сдуваясь и начиная разлагаться. Запах давно прогнившей плоти, мусора и отравленного пота ударил в нос, едва не сшибив с ног измученного бойца Единого.
В круге подчинения без движения лежала демонесса. Грудь её была арсцарапана собственными когтями, пальцы на ногах сожжены о границы круга, а из уголка застывших полуоткрытых губ стекала капля чёрной, как смоль, крови.
Факел едва тлел в руках брата Барцеллуса.
Толстый монашек нашёл Тагирэ у дальней стены, в кромешной темноте. Обрывки рясы прикрывали искалеченное тельце эльфийки, едва успевшее накануне оправиться от страшной травмы позвоночника, вылеченной чудотворцем Константином Фарадеем. Глубокие порезы на ногах, синяки и следы укусов по всему телу, тонкий надрез кожи на ше – по кругу, словно небольшую полоску просто содрали, изображая ошейник из оголённой плоти…
Барцеллус заплакал. Сил держаться при виде этого кошмара не было. Ведь он, невысокий, толстенький, всегда любивший пироги и весёлые песенки о Едином и его святых… Он, такой какой есть – пусть храбрый, но не самый, верный, но не больше всех, праведный, но не слишком – он вовсе не мог переносить всё это… Что же тогда с ней?!
Глас Урагана, воитель творца и защитник невинных Барцеллус стирал с плеч и бедёр соратницы символы, подчиняющие волю, а в глазах его стояли слёзы. Когда последний знак, полыхнув, осыпался пеплом, сметённый жёсткой рукой пухлого церковника, Тагирэ с трудом приоткрыла глаза…
- М-мы умерли… - едва слышно прошептали потрескавшиеся, сухие губы женщины.
- Ещё покамест нет, о дщерь лесов, - дрожащим голосом ответил Барцеллус, пытаясь хоть как-то ободрить подругу. – И с сих дверей откину я засов…
Тагирэ дёрнулась, пытаясь приподняться – но не сумела. Лишь каплю чиркнули кверху краешки губ воительницы, отдав все силы на подобие улыбки…

День: двадцать восьмое сентября
Фигура: без фигуры + слон F1
Ход: в рамках хода G2-D5
Официальная клетка: F1, G2
Фактическое местоположение: F1 (старый лагерь "Гласов Урагана")

Эхо боли пронзило тело Круорина Синерема, оцарапав где-то внутри когтистой лапой. В глазах дёрнулось и поплыло всё вокруг, а стоявший рядом человек, больше всего сейчас напоминавший кошмар мясника, где поверх одного голого, ободранного мяса клались слои другого, нервно дёрнулся, и очередной тонкий слой чуть бледного, розовато-серого мяса лёг неаккуратно, утолщая большой палец левой руки.
- Осторожнее!
- Слышишь?!
В голове демонолога словно ударили кузнечные молоты.
- Чувствую! Что это, Хаурэс?
- Асцент! С ним что-то не так! Он…
- Церковники?
- Кто как не они! Проверь!
- Да в чём дело? – безкожий человек почесал залысину на красном лбу – волосы оставались на месте, словно вырастая из мускулов прямо на голове. Или это так страшно изменился покров мужчины?
- Нужно проверить! Заканчивай тут! – не своим голосом рявкнул демонолог, рывком открывая тайный ход, ведущий в подвал.
Гаральд Ленк пожал плечами и, приладив кусок мяса как положено, чтобы почерк продолжал совпадать, принялся дописывать:
«Приказ дознавателю Эйнару Крюгеру и отряду Гласов Ураганов. Вступить на фронт в центральном квадрате для завоевания и удержания плацдарма. Идти обычным темпом. По прибытии в квадрат, известный как D5 на официальном армейском описании дислокаций и позиций войск – ожидать дальнейших инструкций. Также техномагессе при отряде, госпоже Яните Рееден, предписывается…»

Сообщение отредактировал Scorpion(Archon) - 25-10-2010, 2:06

[Хелькэ >>>]

(с Соуль.))
День: 20 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F1 (Северный)

Как строятся железные дороги?
Вероятно, думает не искушенный в делах механики и прочей техномагии сторонний наблюдатель, все начинается с обычной дороги. Которую, как ни крути, тоже надо проложить, а потом хорошенько раздумать - нужна ли она, эта морока с рельсами и шпалами (вот ведь еще словечки-то!), если и по этому пути можно пустить хороший паромобиль?
Впрочем, неискушенного наблюдателя в этом (да и почти в любом другом случае) придется разочаровать. Раз уж сказано - "железная дорога", значит, никуда от нее не денешься.
Любой хитроумный - и не очень - план, как учил в свое время Ганса Эппельхайма его почтенный наставник, должен сначала появиться на бумаге.
"А разве не в голове?" - удивлялся тогда еще наивный Ганс, мальчик лет семнадцати, умеющий разве что гайки закрычивать.
"В голове", говорил мудрый учитель, "всего не удержишь". И приходилось запасаться чертежной бумагой в умопомрачительных количествах, карандашами, линейками и циркулями, и скрепя сердце вычерчивать планы.
Вот и сейчас железная дорога, которую следовало проложить до Неуштадта, строилась исключительно из бумаги и графитных тонких линий. А Ганс Эппельхайм, ставший старше на десять лет и завершивший ученичество, сма теперь был мастером и наставником - притом целой бригаде.
Бригада пока ютилась в фургонах и временных постройках, самую прочную и вместительную из которых едва можно было принять за плохонький сарай. Жили в ней как раз те самые чертежи, в огромных масштабах, - и сам Ганс.
А в будке рядом с "сараем" жил дракон. Настоящий дракон. Маленький, правда, ручной - но рабочие все равно не переставали удивляться.
Инженер из Отдела Научных Разработок с разрешением и поправками к проекту появился вечером - невысокая, крепенькая девушка в рабочей форме.
- Вейонке Страмарк, - представилась она, придерживая одной рукой тяжелую сумку. - Будем работать с вами вместе.
Улыбка у нее была открытая и искренняя, хотя немного и нервная - видимо, девушку беспокоил приезд в новый коллектив.
- Приветствую, - мужчина с длинными темными волосами, в шарфе и на редкость пыльной форменной куртке, поднялся из-за стола с бумагами. Вернее, это не стол был с бумагами - скорее уж, бумаги со столом. - Ганс Эппельхайм, но тут, на предстоящей стройке, пусть будет просто Ганс. Отнести ваши вещи? Куда вселить, мы уже придумали.
- Я очень неприхотлива, честно, - весело хмыкнула девушка. Она взглянула на стол. - Здорово, покажите проект?
- Ну вот и здорово, условия у нас сами видели какие, - с облегчением улыбнулся Эппельхайм. - Значит так - здесь у нас общая карта, расчерчена для удобства на десять квадратов. От Неуштадта до здешнего, - он фыркнул, - перевалочного пункта. А вот эта гора, - мужчина обвел рукой все те скатанные, нескатанные, просто помятые и помятые с особой изощренностью листы бумаги, - представляет собой чертежи каждого квадрата по отдельности. Рельефом так занимались, что в кошмаре не приснится. Каждый холмик отмечен. Ну и, разумеется, сама дорога...
Чтобы не пугать Вейонке с порога чертежами в деталях, Ганс развернул перед ней на столе общую карту - просто спихнув на стул все остальные.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 25-10-2010, 18:25

[Соуль >>>]

- Да не бойтесь вы, Эппельхайм. Можно вас называть Гансом?.. - окуляры быстро перестроились. - Я сейчас покажу чертежи локомотивов. Невероятно... я с приезда выбивала этот проект!
- Можно и нужно, - кивнул он. - Выкладывайте все, что есть. Кстати... почему пришлось выбивать? Неужели нашему.... кхм, передовому ученому и технику Гартвигу идея локомотивов не пришлась по душе?
Страмарк махнула рукой:
- Как техномаг, приближенный к советничьей кухне - экономически нецелесообразно в начале колонизации. Они же отказались даже между Айтаром и Неуштадтом дорогу построить для быстрой доставки дерева, а там местность - как для этого создана. А сейчас, когда понадобилось, быстро перевозить людей на север - и деньги нашлись, и ресурсы. И это, учитывая, военное положение. - девушка открыла тубус с чертежами. - Как это старая тиресканнская пословица?..
- Это про петуха, что ли, который хоть и жареный, но клюнет?.. - почесал кончик носа Ганс. - Хотя, пословиц-то уйма, а я ими никогда не интересовался, все больше винтики да всякие железки. Ну вот теперь отведу душу.
- Вот и клюнул, как припекло, - припечатала Вейонке и добавила еще одно слово, покрепче - на десяток градусов. - Хотя северяне говорят про черного дракона, который может задницу подпалить... Не обращайте внимания. Посмотрим...
И техномагесса азартно склонилась над картой, предоставив Гансу чертежи вагонов и головного состава.
- Так-так... - мужчина прижал карту ладонями, оперевшись о стол (тот опасно качнулся, но устоял). - Основная тяга здесь, - ткнул пальцем в паровоз, - и вагоны - не самоходные... Сколько он утянет за собой?
- Критически - до двадцати...
- Потрясающе, - присвистнул Эппельхайм. - А сроки нам установили? Мы ведь пока даже без деталей, еще не подвезли.
Новый проект, который будет воплощен именно здесь и именно на его глазах, явно вызывал у Ганса восторг.
- Хотят, чтобы путь проложили за три недели. - назвала абсолютно нереальный срок Страмарк.
Проектировщик заморгал.
- А до неба им рельсы не выложить? - он покрутил пальцем у виска. - Блеск! Сначала будем тянуть, пока дракон там, или петух не явится, а теперь... Ну нет. Месяц, и то слишком быстро. Четыре сотни километров, и это я еще округляю в меньшую сторону... даже насыпи не готовы!
Стоявшая напротив него девушка не выдержала и рассмеялась. Она сорвала с лица окуляры, открыв карие, с зелеными крапинками, глаза, подбросила очки и ловко поймала:
- Срок уже почти удвоили. Зато мы получим бригаду квалифицированных техномагов, сотню лучших, как сказали, сборщиков и самые отличные материалы. - кулак с очками Страмарк уперла в бок. - Пара хороший земляных специалистов, на самом деле, хорошее подспорье для путеукладчика.
- Бесподобно, - Ганс показал большой палец. - Серьезно, Вейонке, я и мечтать не мог - это мне вас Единый послал, не иначе. Целая бригада техномагов... - он мечтательно закатил глаза.
Вдруг снаружи сарайчика что-то пронзительно завопило - словно на редкость крикливая птица.
- О-о, - Эппельхайм предупредительно поднял вверх палец, - одну минуточку. Мое домашнее животное требует тепла и ласки.
"Домашнее животное? Звучит... как... как грифон", - мелькнула у техномагессы мысль.

[Хелькэ >>>]

- Познакомите? - бросила взгляд на дверь Страмарк.
- А хотите? - обрадовался Ганс. - Пошли. Не каждый день увидишь!
Он быстро направился к дверям, махнув Страмарк рукой. Когда вышли, пришлось обойти сарай с другой стороны - чтобы увидеть будку, похожую на собачью, только несколько побольше.
- Сейчас я тебя выпущу, - еще один пронзительный крик. - Жалуется, - пояснил Ганс, - там же крылья не расправишь...
И, щелкнув дверной задвижкой, он выпустил из будки... маленького дракона, размером, должно быть, чуть крупнее дога. Дракончик был изумрудный, но кое-где на спине и лапах чешуя поблескивала лазурью. Диковинная зверушка бросилась было к Эппельхайму со счастливым писком... но увидев рядом с ним незнакомку, замерла и наклонила голову, присматриваясь.
- Не бойтесь, - заверил мужчина, - кислотой не плюнет. Во всяком случае, до этого дня ни разу не плевал.
Техномагесса, наоборот, заинтересовано подошла ближе.
- Зеленый дракон? С университета их не видела! - она осторожно присела на корточки в паре шагов и замерла, с любопытством рассматривая малыша.
- Очаровашка, - с неподдельным чувством заулыбался Ганс. - Его зовут Тэккерей, а если коротко - Тэкки. Тэкки, поздоровайся, это свои!
Дракон издал серию удивительных звуков - не то застрекотал, не то зацокал, и ткнулся чешуйчатой мордочкой чуть ниже колена Вейонке.
Техномагесса осторожно положила ладонь на треугольную голову и плавно провела вниз, к носу - подушечками пальцев Вейонке помассировала черный треугольник нежной кожи, а потом ловко погладила дракона за левой передней лапой, потом - пощекотала.
- Тэкки, - повторила Страмарк. - Невероятно...
С лица девушки не сходила широкая улыбка.
- Дракона моего учителя звали Лэттар, но он был стари-ик... Эй, Тэкки!..
Тэккерей, обладатель столь же солидного полного имени, сколь забавным было его сокращение, наклонил голову вбок (причем явно побольше, чем на девяносто градусов) и посмотрел на Страмарк огромными доверчивыми желтыми глазами.
- Я его тайно сюда провез, - поделился Ганс шепотом. - Вообще-то мне запретили, знают, как я люблю с ним возиться, и чтобы не овтлекал от работы - предлагали оставить кому-нибудь из техномагов. Но я поступил как истинный эгоист.
Вейонке провела пальцами по гладкой шее звереныша.
- Я вас не выдам, - таким же шепотом ответила Страмарк, еще сбивающаяся с "ты" на "вы". - Черт. Чувствую, мы определенно с тобой сработаемся.
Эппельхайм покивал - он тоже был в этом уверен.
- Теперь, - сказал он Тэкки, - можно и полетать, да?
Снова раздался стрекот, и дракончик развернул на удивление большие для его размеров крылья. Несколько взмахов подняли над землей клуб пыли (ставшей весьма редким явлеием - дожди, если и прекращались, то ненадолго), а потом крошка Тэкки чуть угловато, резкими движениями поднялся в воздух - метра на два, не выше.
Страмарк приложила ладонь козырьком к глазам:
- Хорош. - она бросила взгляд на Ганса. - Раз дракон, значит, ты тоже маг?
Тот почему-то смутился.
- Ну... почти. Немного, - почесал затылок. - Почти и вовсе не маг...
- с Юга и не учился? - предположила Вейонке.
- Точно, - с каким-то облегчением подтвердил Ганс. - Да и не хочется, сказать по правде. Магия - это не мое, я предпочитаю шестеренки.
- Истинный инженер.
- Спасибо, - с чувством сказал Эппельхайм.

[Соуль >>>]

Дракончик чирикнул, описывая широкий круг над их головами.
- Минут через двадцать налетается, - мужчина протянул руку вверх и быстро пощекотал питомцу пузо. - Можем пока осмотреться тут, если вы не успели, и забросить вещи.
- Давайте. - энергично согласилась Страмарк. - Потом предлагаю сегодня закончить с картой дороги, а завтра проставить ориентиры на всем протяжении. И останется еще два дня, чтобы обсудить локомотивы.
- Самое интересное, как всегда, напоследок, - вздохнул Ганс. - Давайте возьму вашу сумку? Не из мужского чувства превосходства, не бойтесь, а исключительно по праву хозяина на новой для вас территории.
"Мне как-то даже неудобно будет ему сказать, что по утрам я играю в футбол гранитным мячом...", - с легким сожалением подумала Вейонке.
- Не боюсь, правда, - честно ответила техномагесса.
- О, ну вот и чудесно, - сумка плавно переместилась ему на плечо. - Теперь насчет жилья...
Выбор жилья был просто огромный - не по количеству, правда, а по качеству. На обычный дом походил только сарайчик Ганса, а остальные места возможного обитания были представлены огромными палатками, маленькими палатками, фургонами грузовых паромобилей, покрытыми брезентом... Эппельхайм извиняющеся пожал плечами.
- Вы предпочтете с большой компанией или ограничитесь единственным сожителем?
Прозвучало, конечно, несколько по-дурацки.
Страмарк ненадолго задумалась.
- Наверное, лучше с единственным. С одним "кем-нибудь" договориться проще, хотя я довольно легко нахожу общий язык с кем угодно.
- Это хорошо, - новость серьезно обрадовала Ганса. - Отдам вам на откуп Кайенну, девица не самая простая, зато палатка у нее не протекает. Идем.
Он кивнул и первым направился к группе небольших палаток, частично не видных за горой досок и черт-знает-чего-еще. Порядок тут явно не любили.
Тэкки, решив оказать поддержку с воздуха, полетел за ними.
- Это хорошо, - новость серьезно обрадовала Ганса. - Отдам вам на откуп Кайенну, девица не самая простая, зато палатка у нее не протекает. Идем.
Он кивнул и первым направился к группе небольших палаток, частично не видных за горой досок и черт-знает-чего-еще. Порядок тут явно не любили. Техномагесса широким шагом направилась следом.
Тэкки, решив оказать поддержку с воздуха, полетел за ними.
- Кайенн, Кайенн... - задумчиво проговорила Вейонке и несколько виновато улыбнулась и провела большим пальцем под горлом. - Вот так перед отъездом мастер Ростис нагрузил документами. Имя кажется смутно-знакомым, но досье не припомню.
- Водитель наша и механик, - поведал Эппельхайм, перепрыгивая растянувшуюся на земле длинную железку. - Полуэльфка... ну да вы сразу поймете.
Вдруг нахмурившись, он беззвучно пошевелил губами, словно прикидывая что-то, потом обернулся к Страмарк:
- Ну нет, все-таки на "ты". А то я с ума сойду. Ты позволишь?
Девушка широко улыбнулась и не стала лишний раз напоминать, что сама же и предложила.
- Нет, я обязательно заставляю тебя обращаться "старший инженер Страмарк", - хмыкнула техномагесса. - Конечно, с легкостью.
- Это у меня с детства, - наигранно печально сообщил Ганс, - боязнь старших инженеров, притом неизлечимая. Протекает особенно остро именно в данное время года...
Маневрируя между палатками, он остановился перед входом одной, болотно-зеленой и, кажется, наименее грязной из всех.
- Кайенна! - позвал он.
Полог отдернулся и изнутри на Ганса - а затем на Вейонке, - глянули потрясающе раскосые черные глаза. Их обладательница, девушка с заостренным личиком и такими же ушками, нахмурилась - совсем не ждала гостей.

[Хелькэ >>>]

Эппельхайм как-то напрягся.
- Вот что, - сказал он, - это инженер Страмарк, она приехала к нам от самого Гартвига и будет жить с тобой. И это не обсуждается. Все ясно?
- Яснее некуда, - Кайенна вылезла, поглядела снизу вверх на Вейонке. - Здравствуйте. Вещи сразу в угол. Ваша только половина, не больше.
- Обещаю, что вы будете меня видеть не очень часто, - с серьезной иронией сообщила Страмарк.
- Оно и к лучшему, - согласилась полуэльфка.
- И без фокусов, - тихо сказал ей Ганс, скрываясь в палатке, где (за поднятой полой можно было разглядеть) царил страшный кавардак: разбросанные инструменты, грязные тряпки... Мужчина честно отодвинул все, что можно, на сторону Кайенны и вернулся, раздумывая - начертит ли эльфка разделительную полосу?
Черноглазая тут же скрылась, не удостоив никого и словечком на прощанье.
- Почти злюка, - развел руками Ганс, - но безобидная. Тоже почти. Но ты с ней справишься.
Страмарк переставила отпущенную Гансом сумку в дальний угол и достала из бокового кармана холщовый мешочек. От небольшой торбы крепко пахло отборным, хорошим кофе, которое сон отгоняет на щелчок пальцев. Мешочек Вейонке убрала в карман рабочей куртки, потом аккуратно вернула на нос окуляры.
- Если мы закончили с обустройством, предлагаю познакомится с остальными участниками проекта и вернуться к картам.
- Ну, со знакомством будет просто, - весело фыркнул он. Дотянувшись до соседней палатки, дернул полог и суну голову внутрь. - Йорга, собери всех у меня - у нас тут гости...
В ответ послышалось глухое ворчание, выделить в котором слова не представилось возможным.
- А теперь, - сказал Эппельхайм, "вернувшись", - в главштаб. Ну, в тот сарайчик. Минут через десять все подойдут... Тэкки, не шали!
Тэккерей самозабвенно подгрызал верхушку чьего-то брезентового шатра. Страмарк улыбнулась и повела перед собой ладонью, направляя поток сухой и теплой земляной магии в сторону изумрудного малыша. "Твоя ведь стихия, зеленый?"
Дракончик звонко застрекотал и, оторвавшись от своего важного и нужного дела, скользнул к Вейонке. Замерев перед ней в воздухе, он вытянул шею вперед и коснулся мордочкой кончика ее носа, явно немного робея.
- По-моему, - покачал головой удивленный Ганс, - он хочет пригласить тебя на ужин.
Страмарк замерла на несколько секунд, прислушиваясь, пытаясь уловить ощущения волшебного существа. Затем кивнула и взглядом указала Тэкки на небо.
- Я думаю, что он просто чувствует родную стихию. - скользнула ладонью по крылу взлетающего звереныша техномагесса.
- Моя мысль была оригинальнее, - заметил проектировщик, явно начиная ревновать.
Дракон описал высоко-высоко над ними восьмерку в воздухе, а потом полетел к родной "будке".
Ганс, насвистывая, направился за ним. Из палаток тем временем один за другим стали показываться люди.
Страмарк присела на корточки, неподалеку от "штаба", изучая лица рабочих, инженеров, ученых. Ее понемногу начало отпускать ощущение тянущей и ржавой безнадежности, которое с каждым днем все сильнее наваливалось на плечи на "Пламявержце": вначале "Скала", затем Манфрейд, после - смерть Валентины и сорвавшийся Константин; девчонка вся в синяках, прячущаяся по темным углам и шарахающаяся от прикосновений... Словно кто-то ОНР проклял. И страйдеры, и оружие - все растущие и растущие башни коробок с оружием. Смерть, увеличивающаяся в размерах с каждым днем.
Мимо шли люди - кто-то удивлялся, видя новое лицо, почти все здоровались вслух, но многие просто дружелюбно кивали. Сотрудников, как оказалось, было не очень много, в основном потому, что все ухитрялись совмещать по две, а то и по ти специальности: каждый водитель был механиком, каждый инженер - чертежником, и только те, кто занимался исключительно научной стороной вопроса железных дорог, отличались от остальных.

[Соуль >>>]

Так как всех сарай вместить не мог, решили остаться снаружи. Ганс подошел, когда закрыл будку за Тэкки, и сообщил всем:
- Ну, бригада - радостные вести! Нам дали добро на локомотив и дали старшего инженера Страмарк, - раскрытой ладонью он указал на Вейонке. - Просьба демонстрировать чудеса гостеприимства.
Взгляд его тем временем блуждал от одного члена бригады к другому, останавливаясь на несколько секунд. Словно он хотел прочитать что-то в глубине чужих зрачков.
Девушка выпрямилась и резким, приветственным жестом наклонила голову.
Послышался одобрительный гул, реплики вроде: "Ну наконец-то"... и даже, кажется, "она симпатичная!" на грани слуха. В ту сторону, откуда это послышалось, Эппельхайм посмотрел особенно сурово.
- Сейчас представлю некоторых... ну, на Кайенну ты уже посмотрела, - эльфка пришла одной из последних и демонстративно держалась поодаль. - А вот это Никас Йорга.
Бородатый детина солидной комплекции, явно лет за сорок, поднял вверх пудовый кулак.
- Инженер-механик, здорово разбирается в материалах. А тут наш главный черетжник... кхм, после меня, конечно... Нигель Амери, - девушке помахал рукой на редкость худой парнишка (впрочем, если приглядеться, было видно, что парнишке не меньше тридцати).
- Еще двое инженеров... ребята, вы сами меня поняли, - Ганс подмигнул и в первый ряд протиснулись высокий мужчина и маленькая женщина, пепельноволосые и сероглазые. - Лилия и Эквин Мильтен, супруги...
Он называл еще имена, чьи обладатели то выходили, то просто говорили "Привет!", то махали руками. Кажется, они были действительно рады и самой Страмарк, и тому, что с ее приездом здесь начнется настоящее дело. Кому-то из знакомых, виденных уже, Вейонке пожимала руки, другим - представлялась, мельком рассказывая ближайшие планы стартующего с сегодняшнего дня проекта. Лица и взгляды мелькали, проносились улыбки. Предстоящая работа искренне окрыляла. Страмарк успела переброситься парой слов с Никасом, и почувствовала, как маг земли в глубине души расправляет плечи - земля и металл следующие шесть недель без лишнего вздоха или выдоха.
Кто-нибудь другой на месте Вейонке стушевался бы, вынужденный оказаться в одиночестве в большой и уже дружной компании, но Страмарк не зря сказала, что легко сходится с коллегами.
Эппельхайм, оставшийся на время в стороне, стоял, прислонясь к стене, и украдкой улыбался.
- Так, - сказал он, подождав, пока радостные настроения перейдут в обычное, дружелюбное спокойствие, - поболтали и хватит. Все свободны, кроме тех, кто и так об этом знает. Прошу за мной, - и приоткрыл дверь сарая, заходя первым.
За ним последовали Йорга, супруги-инженеры, Нигель и Кайенна. Последняя - особенно неохотно.
- Конфликт? - негромко спросила у Ганса Страмарк, склоняясь над картой.
- Постоянный, - шепнул тот. - Со всем миром, так что мы просто не являемся исключениями.
"А", - молчаливо изобразила Страмарк.
- Четыре сотни километров.
- Маршрут уже выбран, - Лилия Мильтен провела тоненьким пальцем вдоль особенно жирной линии на карте, - все должно выйти очень плавно. Геодезисты трудились, как проклятые, и рыли землю едва не собственным носом. Так что мы знаем каждую кочку на этой дороге и знаем, как с этими кочками поступить.
- Рабочих бы только, - пробасил Йорга, - побольше. Это ж тебе не веревку меж двумя соснами натянуть.
- Будут рабочие. И будут маги. - уверенно ответила Страмарк. - А вот это нам предстоит собрать, и не один, а четыре.
- Почему четыре? - удивился Нигель, любовно разглаживая смятый уголок чертежного листа. - Одного мало?
- Судя по тому, какими темпами планируется сообщение между Неуштадтом и Северным - так его пока назвали, - будет мало и четырех.

[Хелькэ >>>]

Супруги-инженеры переглянулись.
- А две колеи в таком случае - не мало? - уточнил Эквин.
- Промежуточных остановок и дополнительных веток не планировали, - Ганс щелкнул пальцами. - Думаю, обойдемся.
- Попробуйте представь себе кольцо, - соединила четыре пальца Вейонке. - Кстати... если все пойдет хорошо, то этот проект будет не последним и не единственным.
Никас обрадовался.
- Вот это я понимаю! Значит, так сработать все надо, чтоб дело пошло.
- Ну вот и займетесь, - Эппельхайм потер руки. - Все этим займетесь. Приложите максимум усилий... ай, да что я говорю - работаем как всегда, хорошие мои. Кайенна, завтра тебе с механиками придется покумекать над схемами сборки, после того как разберемся с ориентирами. Ага?
Полуэльфка помолчала, потом кивнула. И добавила:
- Я хочу его водить. Состав. Это не просьба.
Страмарк посмотрела на нее:
- Я объясню вам, как оно будет работать, и думаю, сможете. Ганс, это не совсем... обычные локомотивы на паровом двигателе. В основе небольшой, но довольно сложный механизм, который ОНР давно хотел реализовать на "Пламявержце", но так и не реализовал из-за маштабов. Крейсер огромен, тяга нужна невероятная. Для локомотива же ресурсов требуется в сотни меньше.
- Во-от как, - протянул техник. - Черт, каждый раз как слышу эти буквы, "О-Н-Р", прямо зависть берет - пополам с восхищением. Там небось такие дела при штабе творятся, что нам и не снилось! Что же это за необычный двигатель?
"Дерьмо там творится", - на мгновение устало подумала Страмарк и с куда большим энтузиазмом принялась объяснять устройство двигателя.
- Итак... устройство обыкновенного парового двигателя очень простое. Работает на производимом при нагревании воды паре. Угольная топка нагревает котел, наполненный водой, вода отдает пар. Пар поднимается через сухопарник, выталкивается через трубы в цилиндры, где вызывает обратное движение поршня. Рычаг, связанный с поршнем, золотниковый клапан, который сначала помогает попасть пару попасть в цилиндр и закрывает выпускное окно. Давление двигает поршень вперед, и золотниковый клапан становится в такое положение, когда выпускное окно открывается и пар снова выходит наружу. Колеса уже в свою очередь заставляют поршень двигаться назад. И все начинается снова.
Говоря, Страмарк быстро набрасывала на листе схему самого обыкновенного парового двигателя. Затем, Вейонке начала править чертеж.
- Две основные проблемы, как я заметила, это груз угля и груз воды, который к тому же - дополнительный вес на локомотиве. Решение очень простое. Под котел ставится база огненных кристаллов, которые подсоединяются к стенкам. Внутрь помещается водяной кристал. Их взаимодействие, - переплела техномагесса пальцы, - это пар. А еще, - она ловко провела две карандашные линии, - поршень зацикливается с помощью нескольких нитей, что снижает износ металла и ускоряет работу.
- Кристаллы, и правда, - Ганс хлопнул себя ладонью по лбу. - Изящно!
Он пододвинул схему к себе, внимательно изучая и кивая головой. Под локоть ему тут же влезли оба Мильтена, а сверху на листок очень грозно смотрел Йорга.
- Вроде не подкопаться, - после продолжительного обдумывания изрек он, - годный план.
Страмарк обхватила себя руками за плечи. Это была ее первая разработка. Ее первая самостоятельная разработка, над которой она тряслась, что черный дракон - над бриллиантами. Техномагесса сильно переживала, беспокоилась, что ее проект опытные железнодорожники не примут.
- Модель пойдет сразу в реальном размере, без макета. Это риск, но сроки вынуждают.
У многих рты так и открылись.
- Но это же... - пробормотала Лилия.
- Ну да, да, - Эппельхайм выпрямился, - безумие. Во всяком случае, нотку безумия я в этом чувствую. И мне даже нравится. Что, вы мне скажете, что вам слабо сотворить невозможное?
Йорга тихо и восхищенно выругался.
- А, что с вас взять, - махнул он рукой. - Сказано - сделано.
- Отлично, - улыбнулась Страмарк. - Хорошо, когда люди любят свое дело.

[Кысь >>>]

День: двадцать шестое сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е5

Иснари, обсудив все дела с Таану, сразу ушла собирать вещи, сказав, что отправится рано утром. Их получилось немного - неплотно набитая сумка, в которой лежал "дамский" пистолет и небольшой запас еды и поясной кошель с деньгами, артефатной мелочью и двумя подарками от видящего, которые тот отдал, только убедившись, что лиса запомнила, как пользоваться.
Утро еще не вошло в полные права, когда Иснари растолкала ракшаса, попросила его сказать за нее акуроманту и остальным "до встречи", а затем занялась ездовым ящером. Женщина аккуратно подтянула своеобразное седло и, закрепив сумку, потрепала нейа по холке.
- Ну, поехали.
- Доброй дороги, - хмыкнул акуромант. Он хлопнул ящера по чешуйчатому плечу, и животное вильнуло хвостом раздраженно. Утра эти создания не любили.
Иснари обернулась:
- Думала ты спишь, - обезоруживающе улыбнулась лиса.
- Уже нет, - человек усмехнулся. - Поверить тебе, что ли?.. Разнообразия ради.
- Чистая правда, - ответила лиса. - Я же предупреждала, что уеду утром.
- Предупреждала, - улыбка. - Доброй дороги.
- Спасибо. И тебе удачи в поездке в Неуштадт, - Иснари забралась в седло. - Надеюсь, вы с Рахрахом договоритесь.
- У нас телепатия, - хмыкнул Фелико. - Оставь удачу себе, да?
- Морда, - обреченно произнесла женщина. - Слушай... Рах наверняка тебе проболтается, - она отвернулась и потерла запястьем щеку, - про тот случай у лис...
Человек шлепком заставил ящера тронуться - медленно, по-утреннему - и сам пошел рядом. Он внимательно слушал.
- Когда я сказала, что вижу "струну"... Я могу ощущать так, что прошлое этого проносится у меня в голове ворохом прикосновений, запахов, звуков и я понимаю, где находится точка между жизнью и смертью. Самое сложное потом для нее дотянутся. - медленно проговорила Иснари и закончила. - Все.
- Сколько таких точек ты у меня видишь? - как-то иначе, отстраненно-задумчиво улыбнулся акуромант.
- Не знаю. - женщина передернула плечами. - Я не хочу на тебя смотреть так и вообще лезть в твое прошлое без разрешения.
- Посмотри сейчас.
- Мне не хочется, - откликнулась Иснари.
- Лет... много назад, когда я только начинал верно служить Инквизиции, - слово прозвучало иронией, - у нас был скиомант. Он жаловался, что я воняю как целое кладбище.
- Похоже, во мне сильна склонность к мазохизму, - как в сторону ответила лиса.
Маг осторожно положил ей на плечо ладонь. Лиса остановила ящера.
- Отчасти поэтому я не хотел оставлять тебя рядом. Лисам плохо приходится в боевых бандах, а скиям - втройне. От людей, на чьей душе много мертвецов, плохо фонит.
Иснари наклонилась и заглянула акуроманту в глаза, молча.
- Я до Юга почти не умел работать один. Скорее прикрытие, живой щит. Убийства мало сказываются на фоне, такие вещи - сильно, - задумчиво продолжил Фелико. Похоже, в этом предмете он сам понимал намного меньше, чем хотел бы.

[Соуль >>>]

- Ты торопишься рассказать из исследовательского интереса, чтобы вытянуть из меня лишнее слово, или потому, что боишься, что кто-то раньше нахально залезет тебе в душу? - напрямик спросила лиса. - Если первое, то предлагаю поговорить, когда я вернусь. Если второе, то можешь не переживать.
Она с легкой иронией изогнула левую бровь.
- М?
- Езжай уже, - хмыкнул Фелико, ускорив чужую ящерицу волшебным шлепком.
Иснари твердо сжала бока нейа пятками и погнала зверя вперед, не оборачиваясь.

***

От пограничья начиналась зона ЭКК. На человека смотрели с интересом, задумчивым недоверием (стоит или нет?) и откровенным любопытством. Демона сторонились.
На руки акуроманту была выдана карта с расположением всех известных постов колонистов. Ракшас покрутил ее и так и эдак, и сел под одним из деревьев и открыл флягу, которую ему выдала Иснари.
- Как муравейник, но силы у них только по трем точкам: Ясный, где мы и на севере. Что скажешь?
- Все как всегда, - пожал плечами Фелико. - Странно что машины не вывели.
- Может их просто здешние разведчики не заметили... По небу или по земле?
- У синтетов давно наметилась мания делать чудовищ, наверное, потому, что раньше они не были возможны ни для одной из сторон, - Фелико склонился над картой. - Вот где-то тут, тут и тут стояли огромные боевые машины, завезенные еще с материка. И еще вроде бы что-то строили здесь. Это если не считать Данлея.
- Ну... я про ДанЛея мало слышал, - взглянул на карту демон и сделал еще один глоток, прокомментировал. - Холодная кровь - гадость. Хочешь?
- Сильный маг... ортодокс на службе технического прогресса. Что-то вроде того, - поморщился Фелико. - Но ставить его кораблик на оборону глупо.
Приглашение он отклонил ладонью.
- А да, еще на севере вроде бы демон стоит. Наш.
- Хочешь сдать с потрохами все, что знаешь о бывшей стороне своей силы? – ракшас заткнул флягу пробкой и поболтал над ухом. – Надеюсь, хватит. Вдалеке от Иснари я быстро слабею. Но ты меня подкормишь каким инквизитором, если что?
- Если это секретная информация, то я балерина, - хмыкнул Фелико. - Если верить местным, уже было несколько крупных боев. Но ничего тяжелее, чем авионы, они не видели. Мне кажется, у нас тоже все непросто.
- Я как-то в ваши военно-информационные дела не лез раньше, - признался Рахрах. – Тебе удобнее, чтобы я в летающую или бегающую тварь обернулся? В авион не проси даже. И в бульдозер тоже. Не получится. – последние несколько предложений были сказаны абсолютно серьезно.
- В какую захочешь, - пожал плечами акуромант. Он еще раз задумчиво посмотрел на карту, потом принялся ее сворачивать.
Демон задумчиво почесал левый рог, а затем начал преображаться: передние лапы вытянулись, сверкнули стальные когти; развернулись тяжелые нетопыриные крылья, щелкнул скорпионий хвост; львиное рычание сорвалось я ядовитых клыков. Черный кот, отдаленно напоминающий большого сородича, сверкнул зелеными глазами в сторону акуроманта.

[Кысь >>>]

- Садись, белый рыцарь, на черной мантикору...
- Это я-то белый? Вперед.
- Задницу-то не отбей, - напутствовал демон.
Он подождал, когда Фелико ухватится за роскошную густую гриву, переступил лапами по влажной траве и постепенно ускоряя бег, потрусил вперед. Мимо неторопливо, как во время поездки на полуразвалившейся телеге, поползли деревья, камни, поляны. Ракшас вспугнул нескольких нейа, набирая скорость. Движение этюдов ускорилось, и лапы начли рисовать перекрестья в больших прыжках. Темные крылья расправились в высоком скачке, и демон рванулся вперед, и пространство затем изменилось. Лес стал серовато-белесым и нечетким. Темной стрелой тело мантикоры пронеслось сквозь ставшими призрачными кроны, и Рахрах полетел над самыми верхушками деревьев, загребая воздух передними лапами.
Солнце здесь тоже было другим. Оно светило через дымчато-агатовые облака жемчужным, холодным светом, как пропущенным сквозь родниковую воду. Демон показал небу клыки, словно это было понятной только ему шуткой.
- Выйдем в стороне от Айтара, лады? – пророкотал голос ракшаса.
Человек не ответил. Он вообще был удивительно тих здесь, казалось, даже дыхания слышно не было. Демон недоверчиво повернул голову, разглядывая своего наездника. Он смотрел в ответ так, словно секунду назад проснулся. Правда это выражение не ушло и через минуту, и через десять. Ракшас озадаченно тряхнул головой и нырнул вниз.
Мантикора скользнула над невысоким предлеском, который больше напоминал изысканный гребень, случайно забытый какой-то аристократкой – здесь осень уже царствовала, и клены и дубы тянули к небу оголившиеся ветви. Клубящимся туманом белела дальше река.
Рахрах приземлился на ее берег, и когти вздыбили песок. Вместе со своим наездником демон выскользнул из тени.
Его спутник потряс головой.
- А почему не до Штата, - наконец, спросил он.
- Я думал, что ты сейчас еще чуть-чуть и свалишься, - демон обошел акуроманта и задумчиво понюхал его руку.
- Нет. Я не знаю, что на меня нашло, - Фелико еще раз тряхнул головой. - Словно забыл как говорить.
- А… ну, точно? А то мне хозяйка что-нибудь оторвет, если я тебя целым не верну, - ракшас еще раз обнюхал пальцы человека. – И хорошо, если «чем-то» будет рог или хвост, а не другие, потенциально более важные для меня части тела…
- Потенциально более важных она не найдет. Идем дальше?
- Ошибаешься. Найдет и кастрирует с особым цинизмом, - это было невозможно, но мантикора криво улыбнулась. – Погоди…
Акуромант сел на сухую траву, потом вытянулся во весь рост. Он молчал.
Демон зашел в реку по грудь и нырнул. Вода потеребила длинную шерсть, немного остудила мышцы. Выйдя, Рахрах отряхнулся в стороне от акуроманта и затем лег рядом с ним.
- Мне отдыхать придется, - сказал демон. - До Штадта доберемся...
Он замолчал, что-то прикидывая в уме.
- Этот день, ночь, день... В Неуштадте будем скоро, если ты меня загонять не будешь, белый рыцарь.

[Хелькэ >>>]

День: 21 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F1 (Северный)

Встали ни свет ни заря - Эппельхайм позаботился о том, чтобы никто не смог продолжать наслаждаться сном. Способ побудки был выбран оригинальный: Тэкки, выпущенный из своего пристанища, пролетел над всем лагерем, оглушительно вопя (иного слова для резких, пронзительных звуков, которые умудрился издавать малютка, и не подберешь). Наспех позавтракав, инженеры, механики и геодезисты расселись по машинам и разъехались - четыре сотни километров дороги в одну и другую сторону отчаянно нуждались в разметке.
Сам Ганс оставил в лагере только Нигеля и Тэкки с парой рабочих, велев им подыскать и разметить площадку для будущей работы с вагонами, и - невзирая на недовольную морду дракончика, - вместе с Йоргой и Вейонке отправился "на фронт". Ехали в грузовом паромобиле Кайенны; и фразу "водит эта эльфка точно так же, как и живет" Страмарк успела понять в полной мере. Неслись они с порядочной скоростью, но каким-то чудом умудрились не перевернуться, не ушибиться ни обо что и даже не растерять разметочные флажки. Техномагесса перенесла испытание стоически и даже отшутилась... Впрочем, похоже ей и правда было не впервой. Мимолетом, правда, скользнула мысль: "...и все-таки две аварии за два месяца для меня будет слишком, если что".
Работали споро, разговаривали мало. Среди людей, которые увлечены одной целью, каким-то неведомым чудом возникает единство мысли, отдаленно напоминающее странную телепатию - немую. Тянулись часы, и вместе с ними тянулась дорога - пока что еще веревочная, словно игрушечная, и совсем не верилось, что пройдет полтора месяца (всего-то!), а по ней уже поедут настоящие, не игрушечные поезда.
На обед не прерывались, перекусывая по ходу дела сухпайком, захваченным с собой. Вечером - а то и ночью, - в лагере будет настоящий пир. А пока - работа, работа! Ради нее эти люди, казалось, готовы были забыть обо всем. Страмарк это нравилось. Она улыбалась открыто и искренне, то и дело перестраивая окуляры на нужный лад.
Один раз она пустила в ход магию - привычно с силой молота разровняв по земле пару камней, подготовленные "под динамит". Недавно в этой области прошла сель, оставив несколько неприятных и рыхлых артефактов.
- Это более бережно... чем взрывы, - словно извинилась перед коллегами девушка и, забросив на плечо тубус с флажками, поспешила за ушедшими вперед инженерами. Ганс же отметил для себя, что техномаг земли, да еще такой силы - замечательное подспорье в работе.
Их группа закончила и вернулась в лагерь одной из первых. В другой, тоже завершившей разметку рано, под руководством супругов Мильтен, просто было вдвое больше людей. За штабом к тому времени уже подготовили огромную площадку - и даже каким-то чудом успели разобрать хлам, что заполнял эту территорию прежде.
- Что-то намечается? - поинтересовалась Вейонке у супругов.
- Здесь будем мучаться с локомотивами, - улыбнулась Лилия, - но это потом. Когда материалы будут. А сегодня у нас тут праздник.
Девушка убрала в карман окуляры.
- До вас еще не докатилась эпидемия "Зеленой Феи"?
- Чего-чего эпидемия? - удивился Ганс, подходя ближе. - Какая-то местная болячка?
Он казался всерьез обеспокоенным.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 25-10-2010, 18:36

[Соуль >>>]

- У меня фляжка с собой есть, одна... кажется, Аскерс закинул, шутник... - негромко произнесла техномагесса. - Изобретение моего коллеги, советника Манфрейда. Алкогольный напиток, который стал первопричиной сотворения жуткого железного голема, теперь разгуливающего где-то на воле. Жуткого, потому что с лицом советника по магическим вопросам. Ох...
Поняв, что заговорилась, Страмарк замолчала.
Супруги переглянулись.
- Голем?
- С лицом советника?!
Эппельхайм изумленно покачал головой.
- Если раньше до нас эта "Фея" не докатилась, - констатировал он, - то теперь мы рады приветствовать ее на борту нашего... тьфу. Дашь понюхать потом, чем пахнет этот ваш чудо-напиток?
- Кот-голем... - замялась Вейонке. - С лицом Вензела. Умеет мурлыкать, тарахтит как паротрактор... Полынью.
- Боюсь, раз он вызывает такие... творческие припадки, - сурово сказал Ганс, - то в нашей компании его пить нельзя. А уж когда за составы примемся, лучше будет закопать эту твою фляжку поглубже.
Страмарк рассмеялась.
- Ну, нет. Пусть побудет одновременно и талисманом и напоминанием о том, какие бывают последствия.
К ним подбежал, мелко переступая лапками, Тэккерей, и потерся мордочкой сначала о колени Вейонке, потом о подставленную ладонь хозяина.
- Ах ты маленький предатель, - с притворной печалью вздохнул Ганс. - Нет, ему точно женского внимания не хватало. Экий нахал!
Вдалеке послышался шум - потихоньку подъезжали остальные машины.
Страмарк пригладила дракончика по гребню дыханием земной стихии и повела плечами.
- Драконы - волшебные существа. На севере они являются символом магии, и на гербе университета изображен черный.
Тэкки удивленно покосился на хозяина, янтарные глазищи так и говорили: "Да я у тебя, оказывается, символ!"
- Зеленые - это земля, - мужчина потер подбородок, - а черные что?
- Правильно, - кивнула Вейонке, - а черные это сплав из четырех стихий. Белые - дети воздуха, синие - воды, алые - огня.
- Хотел бы я посмотреть на остальных, - Эппельхайм поцокал языком. - Но с другой стороны, и одного хватает - хорошо хоть, маленький еще. Слушай, а ты ведь наверняка побольше моего в драконах разбираешься?
Вопрос был задан слишком уж невинным тоном, чтобы ничего за собой не иметь. Страмарк погладила Тэкки под левой лапой и кивнула.
- Наверное. При Университете есть драконятник, который, правда, после войны поредчал порядком, но все равно...
- Ага, - Ганс присел рядом со зверьком на корточки. - Как по-твоему, быстро он вырастет?
И тут же, оглянувшись на Эквина, который секунду назад с грустью провожал взглядом ребят с пакетами, котелками и вязанками хвороста, командир махнул ему рукой:
- Иди-иди, не держу. Конечно, они без тебя не справятся.
- Спасибо, - улыбнулся тот и быстро ушел к месту, где намечался вечерний костер, потянув за собой жену.
- Сколько ему сейчас? - Вейонке тоже проводила инженера взглядом.
- Три года он со мной. Я его сюда привез такой малявкой, - он показал ладонями совсем небольшое расстояние: в то время Тэккерей немногим отличался от средних размеров тритона.

[Хелькэ >>>]

- Лет через пять он будет тебя в зубах носить, - помедлив, прикинула Страмарк.
Дракончик восторженно застрекотал.
- Да-да, мне тоже нравится, - Эппельхайм потрепал чешуйчатого приятеля по холке. - Будешь у меня вместо авиона.
Будущий авион фыркнул, выпустив из ноздрей по дымовому колечку.
- Ты... чем его кормишь?
- Всем, что он ест, - честно ответил Ганс, - а ест он практически всё. Особенная страсть у него к бутербродам. Серьезно, никогда не оставляй при нем бутерброды без присмотра.
- Серой его не кормил?
Техник поморгал.
- Н-не приходило в голову... особенно учитывая то, что в шкафу у меня залежей серы не наблюдается.
Вейонке пощекотала дракончику шею и, зажмурившись, прислушалась к мурлычащему стрекотанию.
- У него тогда огонь хороший будет.
- Сделаем из него орудие дальнего и ближнего боя, - хмыкнул Эппельхайм. - Или используем для розжига костров. А что ты хотел, Тэкки? Работаешь в команде - приноси пользу обществу!
По ногам ему мазнул заостренный кончик хвоста.
- Ну-ну, - он похлопал Тэкки по спине. - Слушайте, а там сейчас будет еда, - Ганс махнул рукой в сторону. Над костром уже что-то кипело, а с кухни рабочие по двое тащили здоровенные кастрюли. - Пойдем?
Страмарк поднялась:
- Пойдемте. Похоже, потом там и правда будут только локомотивы.
Островок чистоты и порядка, с таким трудом освобожденный Нигелем и командой от всякого хлама за этот день, потихоньку приобретал прежние черты. Его заполнили люди, вещи этих людей, их хе кастрюли, тарелки, стулья, подстилки и бревна; ровно посередине площадки был разожжен костер, довольно большой, и чуть поодаль - еще два мелких, чтоб было теплее.
Привычная уже компания Эппельхайма заняла два бревна вокруг главного костра. Эквин распоряжался молодыми инженерами, решившим что-то там сварить, его жена выспрашивала что-то у Нигеля (судя по его экспрессивному, сопровождающемуся постоянными взмахами рук ответу, тема была из животрепещущих). Йорга, похожий на большого косматого медведя, сидел, глядя в пламя...
Кайенны не было. Впрочем, присмотревшись к тем, кто вокруг, можно было разглядеть ее хрупкую фигурку среди механиков, ушедших к другому костру. Кажется, ей там было не особенно весело. Страмарк присела рядом с Йоргом и повернула голову, разглядывая эльфийку. Потом, вздохнув, отвернулась и про себя подумала, что надо будет обязательно поговорить со случайной сожительницей. У эльфов, с которыми доводилось встречаться Вейонке, у лесных, характер был тяжелый - техномагесса не знала, относится ли Кайенна к лесным, но однажды проснуться со стрелой под боком не хотела бы.
- Два дня до старта... - задумчиво проговорила девушка.
- Волнуешься? - в вопросе Ганса не было соучастия, а вот любопытство - очень даже было.
- Я бы тут, - пробасил Йорга, - тоже заволновался б! Экое дело - такую штуку сооружать без всяких макетов. Ить Гартвиг сам же, своими руками, головы наши поотрывает чуть что не так...
- И это тоже, Йорга, - кивнула Страмарк. - На самом деле просто давно не работала за пределами "Пламявержца".
Она обезоруживающе улыбнулась.
- Нельзя одним и тем же подолгу заниматься, - был ей ответ. В воздух взметнулся внушительных размеров палец Йорги и наставительно покачался перед лицом Вейонке. - А то только и приучишься, что за... штаны просиживать на одном месте.