Новые Земли, колонизация

[Хелькэ >>>]

- Друзья, конечно, - улыбка некроманта была... тёплой, на самом деле тёплой. - Но разве это мешает чему-то? Эрис, просто дай событиям идти и постарайся держать глаза открытыми, дабы не пропустить момент.
- Это много чему мешает... ты не понимаешь, - она всплеснула руками. - Это же совершенно разные вещи! Я же его даже не люблю! Ну, в смысле, как этого... мужчину, что ли?
Девушка затрясла головой.
- Момент не пропустить... да уж! Постараюсь не пропустить и держаться от Тони подальше! Ригор, давай уйдем уже отсюда, а? Мне тут не по себе.
- Давай, - кивнул Макабрей и кинул любящий взгляд на лезвие косы. - Теперь я знаю, как беседовать с нашими маленькими тёмными друзьями. Держись за плечом, хорошо?
С этими словами он двинулся к выходу. Коса, хищно поблескивая, покоилась на сгибе его локтя.
Некромант открыл дверь изящным пинком сапога и первым вышел на крыльцо кузницы. Казалось, в городе успела настать ночь - настолько было темно. Последним источником света оказался небольшой, тусклый фонарь, раскачивающийся от незримого ветра над самой дверью. У темноты он отвоёвывал лишь небольшой круг и на самой его границе теперь стоял, подбоченясь и чуть отставив левую ногу, Макабрей.
- Я надеюсь, - негромко заметила Эрис, с некоторой долей скептицизма, - ты знаешь, как с ними справиться... потому что я - не знаю.
- О, в таком случае смотри, - Макабрей полуобернулся к ней, не сходя при этом с места, - потому что зрелище будет весьма поучительным и полезным.
Он говорил и будто бы не замечал, как отдельные ручейки темноты змеятся к его рукам и горлу.
- Вот так это делается, - улыбнулся он, а потом рубанул наотмашь.
Воздух загудел низко, басом, от которого заложило уши и заныло под ложечкой, но почти сразу взвизгнул коротким, резким воплем боли. Словно ударили одновременно по ушам и глазам изнутри, а когда Эрис проморгалась, то увидела, что темнота отступила, забилась по щелям и углам. Вся, кроме маленького, извивающегося кусочка, пригвождённого к земле острием косы Макабрея.
Некромант улыбался. Хищно и, в сочетании с чёрными глазами, совершенно безумно.
Эрис осторожно высунулась из-за его спины. Огляделась, не веря собственным глазам.
- Что же это за коса такая? Или это не только коса? - не скрывая тревоги, она дотронулась до плеча Макабрея. - Ты когда-нибудь расскажешь мне все?
- Нет, Эрис, я никогда не расскажу тебе всего, - улыбка не покидала его лица, а вот глаза вернулись в нормальное состояние. Тьма будто всосалась в зрачки, где и затаилась. - А это не просто коса, это - Секущая Тени. Наше с тобой детище. Почти плоть и кровь, в некотором смысле! Видишь, какая красавица?
- Красавица, - повторила Эрис. Отчего-то стало очень грустно. - И - страшное оружие. Знаешь, оно тебе подходит.
- О да! - теперь уже улыбка малефика была вполне обычным для него оскалом. - И ты не представляешь, насколько я тебе благодарен за неё!
- Я-то тут при чем? - удивилась девушка. - По-моему, ты и один бы справился.
- О нет. Всё же, есть вещи, которые невозможны. Однако, мы забыли о наших маленьких друзьях! - он чуть шевельнул косой, и тень на земле заизвивалась вдвое сильнее, словно ей было больно.
- Ещё раз вы посмеете прийти ко мне или к ней без приглашения, - Макабрей почти шипел, но его тихий, пронизывающий голос наполнил собой всю улицу. - Я дам Секущей волю. И не остановлюсь, пока не истреблю всех. Надеюсь, это понятно.
"Мерзость какая", подумала Эрис, с отвращением глядя на маленький клочок темноты. Ей казалось, что если б он имел голос, то визжал бы, словно его режут. Хотя, его же действительно резали.
- Хороший для них урок, по-моему. И для нас тоже... Уйдем отсюда, а? Вместе. Мы так ждем тебя.
- Я тоже скучаю по вам, - некромант вернул косу на плечо, позволив тени ускользнуть, и крепко обнял Эрис оставшейся рукой. - Передай остальным, что я вас всех люблю и обязательно вернусь. Возможно, нескоро, но вернусь.
Эрис печально улыбнулась.
- Хреново, - и поцеловала его в щеку. - Мы будем ждать. Удачи тебе.
Макабрей грустно улыбнулся и тоже поцеловал её - в лоб. Губы у него были непривычно тёплые, и от этого почему-то закружилась голова. Эрис упала и долго парила в абсолютной темноте.

[Барон Суббота >>>]

Интерлюдия III


Пещера. Дымный чад факелов, свивающийся в недвусмысленно предупреждающие письмена. Не разбивай зеркала, не потеряй Соль, не выходи из дома ночами без луны. Не впускай в свою жизнь частицы Пустоты или тех, кто её несёт в сердце, а уж если впустил - не удивляйся.
Чёрный Жнец, так же зовущий себя Ригором Макабреем, стоял на пороге и откровенно забавлялся, читая дымные письмена. Его глаза, бывшие чернее ночи, ловили огненные отблески, губы изгибались в улыбке, а руки непринуждённо лежали на древке косы, небрежно закинутой на плечи.
- Не прячься, Хранительница. Я вижу тебя.
Тень отделилась от стены, встала перед ним.
- Да, - сказала она, - вот теперь настал тот самый миг. Совсем немного нужно тебе, чтоб вернуться. Выйти в мир, неся с собой пустоту. Я почти горжусь тобой, дитя.
Полное и абсолютное Ничто клубилось вокруг этой тени, как щупальца вокруг осьминога.
- Вот и славно. Но сначала у меня к тебе есть несколько вопросов, - Жнец отлип от стены и перехватил косу. - А для начала избавимся от декораций!
Резкий взмах тяжёлым лезвием, и рассечённая, кровоточащая реальность падает, рассеиваясь серым прахом. Двое стояли посреди бесконечного Ничто.
- Предыдущий не осмелился, - прошелестел голос Хранительницы. - Как интересно. И какое славное Оружие у тебя... Задавай свои вопросы, я послушаю тебя.
- Между моими снами прошли годы. Для тех, кому я являлся - дни. Что сталось в том мире, что я привык считать реальным?
Женщина-Пустота усмехнулась.
- Ты что же, полагаешь, без тебя мир остановился бы? Там все идет своим чередом. Событиям не нужно дожидаться тебя, чтобы случиться... Но я не смогу изложить тебе все, что произошло в твоей реальности без тебя, потому что на это уйдет куда больше времени - очень ценного для тебя времени, которое ты, к сожалению, сейчас не чувствуешь.
- Об этом и есть мой вопрос. Сколько прошло времени?
- Три дня, дитя. После этой ночи пойдет четвертый.
Усмешка, стянувшая его лицо стала куда более жёсткой, чем раньше.
- Три дня за десять лет? Я лучший делец во всём мире. Хорошо же, кто были те голоса во тьме, что говорили со мной между снами? Там, где я чувствовал, как время обдирает мне душу?
- Тебе повезло, что ты не стал одним из них... те, кто приходил до тебя, но заблудился в пустоте. У них была в запасе вечность, чтобы постичь истинную сущность Искусства Пустоты. К сожалению или к счастью, к самому искусству им уже никогда не приобщиться, - она развела руками, и клочками тумана от нее в сторону поплыли обрывки Ничего.
- Тот, кто установил такой порядок дел обладал хорошим чувством юмора, - фыркнул тот, кто уже не мог звать себя некромантом. - Последний вопрос. Я чувствую себя незавершённым. Что осталось?
- Принести жертву, достойную этого наследства. Расстаться с существенной, если не главной составляющей того, что было - того, кто был Макабреем, - ее глаза сощурились. - Ты догадываешься, что это должно быть?
- Конечно, - был ей почти презрительный ответ. - Некромантия застряла во мне, как нож в печени. Но ты не права, Пустая. Я - Макабрей. То, что теперь я ещё и Жнец, дела не меняет.
- Все так, как ты сам для себя решил, - Хранительница пожала плечами. - Интересно, Жнец-Макабрей, обрадует ли тебя новость, что от некромантии ты не можешь избавиться сам?
Макабрей-Жнец вскинул бровь.
- Вот как? Не слишком приятная новость.
Клинок его косы качнулся туда-обратно, будто выискивая чью-то шею.
- Кто же может мне помочь?
- Она. Ты понимаешь, о ком я. Тебя ждет последняя встреча.
- Она...что ж, тогда я спокоен. До скорой встречи, Пустота, я сам найду дорогу!
- Не забудь только, - бросила ему вслед Хранительница, - что рассказывать ни о чем нельзя. До встречи, дитя. А может, прощай.
- Прощай? - он, уже начав уходить, даже остановился. - Ты наивнее, чем мне показалось вначале.
И зашагал вдаль, пока не превратился в крошечную белую точку на фоне всеовладевающей черноты. Сверкнула вспышка - это Макабрей там, далеко, рассёк пространство, открыв себе путь в чужой сон.

[Хелькэ >>>]

Дата: 28 сентября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D2 (штаб РДО "Игла")

Интерлюдия IV

Эрис без стука не входила, не просто из деликатности, но и прекрасно зная о том, что Марийке, может, вовсе не хочется никого видеть и ни с кем разговаривать. Некромантесса безвылазно сидела в комнате со спящим малефиком, не отходя от него больше чем на три шага. Насколько знала Эрис, женщина не спала вовсе, и будь ее воля, должно быть, забыла бы и про еду; так что после своего завтрака, обеда или ужина, они с Дентоном по очереди таскали наверх тарелки и строго следили за тем, чтобы Марийка съела хоть что-нибудь – с переменным успехом.
Итак, она постучалась и спросила через дверь:
- К тебе можно?
- Заходи, - послышался бесконечно усталый голос.
- Ужасно выглядишь, - поделилась Эрис, войдя и усевшись на край стола. Мари сидела на полу возле кровати, обхватив колени, бледнее обычного, с черными кругами под глазами, белки которых покрыла красная сеточка, и с совершенно потерянным выражением лица.
- Я догадываюсь, - Мари вымученно улыбнулась.
- Тебе надо... ну, не знаю. Все-таки поспать. Умыться сходить, или еще там что. Ты сама не своя.
- И ты знаешь, почему.
- Ну да… знаешь, я тут не просто так пришла. Мне сегодня сон такой странный снился, вроде как он там был, - девушка кивнула на кровать, занятую Макабреем. – Как будто живой. И он меня спросил, что с нами и сколько у нас дней прошло, и обещал, что скоро вернется. Я Тони рассказала, и он вдруг тоже вспомнил, что вроде как видел Ригора во сне, только не вспомнил ни черта, что за сон.
Самозванка медленно оглянулась на некроманта.
- А можешь подробно рассказать? Все, что вспомнишь?
Эрис усмехнулась:
- Не вопрос, подруга. Если пообещаешь потом поесть, умыться и причесаться. Я посижу с ним, пока тебя не будет, честно.
- Тогда обещаю, - серьезно сказала Мари.

Стоя в ванной напротив зеркала, она поняла, что Эрис выразилась довольно мягко. Это было не «ужасно выглядишь», а что-то невообразимое. Она прислонилась лбом к прозрачному стеклу и стала ждать, пока наполнится ванна; вода шумела успокаивающе, словно уверяя, что все будет хорошо.
Мари сбросила рубашку, белье, и погрузилась в теплую воду. Все это так расслабляло… мучительно захотелось уснуть прямо сейчас, но она напомнила себе, что сейчас нельзя, что обязательно нужно быть с ним рядом, и сейчас самое время встряхнуться, а не расплываться в облаке бесполезных эмоций и переживаний.
- Кто-нибудь, - пробормотала она, - верните мне меня прежнюю.
Прежнюю – веселую, легкую, бесшабашную. Как до первой войны. Никогда Мари не чувствовала мир вокруг и саму себя полнее и правильнее, чем тогда. У жизни был смысл, у всего был смысл, и пусть от потерь каждую ночь разрывалось сердце, но все было на своих местах.
Почему сейчас не так? Что неверно? Как справиться?
На полочке возле раковины что-то поблескивало… она приподнялась поглядеть. Ну да, Тони оставил тут свою бритву – складную, с замечательно острым лезвием и костяной ручкой.
Лезвием…

- Я тут уже почти час торчу, - с беспокойством заметила Эрис, - сходил бы ты проверил, а?
-Ладно, - Дентона и уговаривать не пришлось.
Он пробежал вниз по лестнице, прыгая через ступеньку, потом свернул в противоположную сторону от кухни и замер перед дверью душевой в нерешительности. Откашлялся, поинтересовался:
- Маришка, ау - ты еще там?
Ответа не последовало, и он заволновался.
- Мари-и! К тебе можно?
- Я не закрывала, заходи, - наконец отозвалась женщина.
Тони осторожно толкнул дверь, проскользнул внутрь – и остолбенел. Мари, завернувшаяся в полотенце, сидела на краю ванной – волосы еще мокрые, на плечах, коленях и бедрах тоже поблескивает влага, - и задумчиво вертела в руках его бритву.
- Ты что надумала? Ну-ка положи! Слушай, все будет хорошо, только…
Она очень грустно на него посмотрела.
- Тони, ты дурак? – юноша удивленно заморгал. - Если нет, то скажи – в этом доме есть ножницы?
- Ну да, на кухне. А… а зачем тебе?
- Принеси, пожалуйста, тогда скажу.
Дентон фыркнул, забрал у нее бритву и только тогда ушел – за ножницами. У него были некоторые опасения по поводу того, что он может застать, вернувшись, но ни одно из них не оправдалось – она сидела ровно в той же позе и ждала.

[Барон Суббота >>>]

- Вот, - сказал он так, словно его отправляли на край света за неведомым сокровищем, - я принес!
Мари улыбнулась, поблагодарила кивком:
- А теперь помоги, пожалуйста… - она встала, повернулась спиной и приподняла волосы над шеей: - Режь.
- Чего-о?! – возмутился юноша. – Не буду. Ты что, они же красивые! И такие длинные, почти до пояса… зачем их резать?
- Потому что я хочу, - она повернула голову, посмотрела с мольбой. – Если я сама это сделаю, от них вообще ничего не останется. Обрежь примерно вот так, - Мари показала ребром ладони нужную длину, - справишься ведь?
Тони тяжело вздохнул.
- Конечно. Ладно, пусть уж будет коротко, но хотя бы красиво – сделаю в лучшем виде, - ножницы щелкнули, и на пол упала первая золотистая прядь.

Когда он закончил, Марийка, даже не взглянув в зеркало, снова уселась на край ванной и поглядела ему в глаза.
- Хорошо? – спросила она.
- Хорошо, - честно ответил Тони и бросил ножницы в раковину; они загремели. – Просто здорово. Ты очень красивая.
И, печально улыбнувшись, сел на пол у ее ног. Поглядел снизу вверх:
- Скажи, ты не злишься на меня больше?
- За что?
- Ну… хотя бы за то, что я вел себя как идиот. Ну, вчера. И позавчера. И… черт, я вообще часто это делаю. Не злишься? Я просто подумал, что ты можешь обижаться, когда я совсем не хочу тебя обижать.
- Я понимаю, - Мари протянула руку и взъерошила ему волосы на макушке. Подумала, что ее собственные сейчас не намного длиннее; это радовало. – Я не умею долго обижаться и злиться, поэтому – ничего страшного. Считай, я уже забыла, когда ты там вел себя как идиот.
- Это хорошо. Хоть кто-то, - он сам не заметил, что вздохнул тяжелей, чем следовало бы.
Мари наклонилась к нему, не обращая внимания на съехавшее вниз полотенце, и осторожно заключила в ладони его смуглое лицо:
- Ты хочешь сказать что-то… Скажи.
- Ага, - пробормотал Дентон, - сейчас, брат. Мне надо морально подготовиться. А, ладно, будем считать, я готов. Как думаешь, я для нее, ну, как? Мы ведь друзья, и уже давно, а если бы это вдруг стало чем-то более, - он понизил голос, - серьезным… Да я, черт, хочу, чтобы оно стало более серьезным! Только оно не становится почему-то.
Он перевел жалобный взгляд на Марийку:
- Это потому, что меня совсем терпеть невозможно, или как? Вроде она уже лет шесть терпит, и ничего, не убила.
- Это потому что тебе смелости не хватает. Немножко.
- А если чуть менее абстрактно? Мне что, надо вот так взять и предложить, вот прямо в лоб? Я не знаю, почему я сейчас такой дурак, обычно все-таки меньше...
- Можно не предлагать, - Мари пожала плечами, - можно просто взять. Знаешь, ты меняешься, и по-моему, в лучшую сторону. Вот таким ты мне очень нравишься.
- Так что, по-твоему, шанс у меня – есть? А то мне казалось, прости уж меня, что у Ригора с ней шансов куда больше…
Женщина развела руками:
- Ну, мы можем говорить о шансах, а можем просто условиться, что ты возьмешь и добьешься своего, а если не добьешься – то точно будешь распоследним дураком, - она помолчала немного и добавила: - Мы с ней говорили сейчас, и насчет тебя чуточку тоже. Честно тебе скажу, она до ужаса боится того, что может выйти из вашей дружбы. Но хочет. Но боится. Понимаешь?
- Еще как, - с чувством сказал Дентон. – Все. Я все понял, я знаю, что надо делать, я молодец, но если б не ты…
Он широко улыбнулся и, чуть отодвинув в сторону Марийкино колено, поцеловал ее во внутреннюю сторону бедра, рядом с самым краем прикрывающего его полотенца.
- Я жутко завидую Макабрею иногда, - признался он, - только ты ему не говори, когда он проснется. Кстати, - Тони поднялся, - а ты знала, что когда ты смущаешься, у тебя кончики ушей краснеют? Их теперь видно!
- Я тебя стукну сейчас, - пообещала Мари, улыбаясь, - вот честное же слово.
Дентон расхохотался и скрылся за дверью, оставив ее одну. Только тогда Мари посмотрелась в зеркало.
- Надо же, - отстраненно заметила она, - и правда, краснеют.
Ей стало совсем-совсем легко, в первый раз не только за эти полные ожидания дни, но и за многие годы. Аккуратно переступая через покрывающие почти весь пол остриженные локоны, Мария вышла из душевой, почувствовала, как от холодного воздуха снаружи по коже бегут мурашки, глубоко вдохнула и мысленно сказала себе: он придет к ней во сне сегодня. Это будет хороший сон. И проснутся они уже вместе.

[Хелькэ >>>]

Сны некроманта.
Мари.

Спелые, тяжелые колосья клонились к земле; она осторожно раздвигала их руками, пробираясь по полю, по заросшей почти полностью тропинке.
Бесполезная уже солома - сломанные кем-то стебельки, небрежно брошенные на ту же тропку, - хрустела под ботинками. Солнце слепило глаза. Здесь все было залито ярким золотом - и небо, синее-синее, и зерна на колосках, и ее собственная кожа, такая смуглая вдруг - да с чего бы?
Было чувство, что все наконец-то хорошо. Словно Марийка вернулась в очень, очень счастливый кусочек прошлого.
С того конца поля доносились голоса. Кажется, незнакомые. Она остановилась в нерешительности - стоит ли туда идти, не лучше ли развернуться и побежать? Она ведь ни с кем не хочет встречаться сейчас... тут так хорошо одной...
Но отчего-то показалось, что надо. Подобрав юбку (и вспомнив - сестринская, старая, два раза перешивать пришлось), Мари все-таки побежала - но на звук голосов. До края поля оставалось не так много.
Совсем не много, если разобраться, но тут откуда-то сбоку донесся мерный и очень знакомый свист, шуршание и нечленораздельное намурлыкивание лёгкого мотивчика. Где-то она всё это слышала, но вот где?
Тогда она остановилась, повернулась в ту сторону и решила подождать.
Несколько секунд, раз-два-три, и...
- Эй! - позвала Марийка. - Кто здесь?
Звуки стихли, а потом знакомый голос осведомился:
- Мари? Это правда ты?
- Это правда я, - она решительно шагнула вперед, на голос, протянув руку. - А ты?
Раздался приближающийся шелест, а потом прямо из стены пшеницы вылетел чёрно-белый ураган, сгрёб её в охапку, закрутил в воздухе.
- Творец Всемогущий, Мари, как же я рад тебя видеть! - тёплые губы чуть ли не обожгли щёку. - Ад и Преисподняя, Мари!
Женщина счастливо рассмеялась, прижимаясь крепко-крепко.
- Я зна-ала! - протянула она,- Я знала, что когда-нибудь и я тебя увижу вот так... Ну? Что ты мне скажешь?
- Я скажу тебе, что люблю, слышишь, люблю тебя! - Мари поняла, что летит прямо к синему-синему небу, а потом падает обратно, в крепкие, осторожные руки.
- Сумасшедший, - выдохнула она, осознала, что воздуха в груди не хватает уже, чтоб дышать - настолько все удивительно, неожиданно; настолько, что не верится. - Держи меня, не отпускай. Я так по тебе скучала.
Тонкая ладонь легла на его щеку. Марийка удивленно подняла брови:
- Что с тобой?
- А что со мной? - удивился Макабрей и моргнул. Его глаза вновь сменили цвет с глубоко чёрного на нормальный, зелёный. – Постарел, что ли?
- По-теп-лел... - задумчиво пробормотала женщина. - Ты не болен?
- Я меняюсь, - как-то просто, как о случившемся факте, сказал Макабрей. - Кое-что теряю, да, но и приобретаю многое. Сколько у вас прошло дней с тех пор, как я перестал просыпаться?
- Полных - три, - Мари не сдержала вздоха. - Сейчас ночь на четвертый. Я только сегодня уснула, с тех пор, как ты перестал просыпаться.
- А я-то думал, почему так долго, - в его улыбке было только и исключительно чистое счастье. - Теперь осталось совсем немножко. Можно сказать даже, что только тебя и не хватало, чтобы закончить.
Она погрустнела.
- Прости. Я боялась пропустить момент... Ну, черт с ним - глупость это, конечно. Мне Эрис сказала, что ты ей снился. И тогда я поняла, - Мари потянулась и нажала пальцем на кончик носа некроманта. - Теперь все будет хорошо?
- Всё, - кивнул Макабрей. - Сейчас я не могу тебе рассказывать подробностей, есть условия, которые нельзя нарушать. Но мне очень нужно, чтобы ты кое-что сделала. Это можешь сделать только ты, потому что...ну, ты единственная...вообще.
Ветер всколыхнул поле, и по нему пошли волны - цвета темного золота.
- Мне не по себе становится, когда я слышу такие вещи. Потому что если только я могу что-то сделать, то это точно что-то невообразимое. Да?
- Да нет, это несложно, но...в общем, пойми, я не имею права ничего объяснять. Просто попрошу тебя кое о чём, а ты либо сделаешь, либо нет. Я даже о последствиях тебе сказать не могу.
- Хорошо. Говори, - Мари чуть отстранилась, внимательно глядя в глаза Макабрею. - Я сделаю, если нужно.
- Не сейчас. Я скажу, когда, любимая. И ещё одно: ты ведь помнишь, что это сон?
- Да-а... - осторожно подтвердила она. - И?
- Вот и помни об этом, что бы ни случилось. Возможно, будет не очень приятно. Ты готова?
- Сейчас буду... а ты помнишь, что ты мне обещал?

[Барон Суббота >>>]

- Помню, - твёрдо кивнул тот. - Пойдём?
- Пойдем, - Мари взялась за его руку. - Веди.
- Одну секунду. Пойдём королевской тропой!
Макабрей протянул руку, двинул пальцами, будто что-то нашаривал, и в его руке прямо из воздуха возникла огромная, чёрная с красным отливом коса.
- Прошу за мной! - изящно поклонился некромант, одновременно салютуя диковинным оружием.
Мари смогла сделать хотя бы шаг далеко не сразу.
- Это, - она указала на косу, - потому что я сплю и все можно, или... или что-то другое?
- Это кое-что совсем другое, - Макабрей нежно погладил древко. - Это Секущая Тени, моё оружие и детище. Дочка, можно сказать. Очень, очень острая девочка!
В доказательство Ригор медленно повёл косой над пшеницей, и несколько колосьев упали наземь, срезанные у самой завязи.
Женщина вздохнула и печально улыбнулась.
- Ты когда-нибудь расскажешь мне все? - спросила она, не догадываясь о том, что повторяет вопрос Эрис в ее встречу с некромантом.
Впрочем, в голосе Марии не было такой заинтересованности. А было - что-то вроде подтверждения права на собственные, никому не доверяемые тайны.
- Когда-нибудь? Всё может быть когда-нибудь, любимая, - улыбнулся некромант. - А сейчас, пойдём. Нас заждались...
И он двинулся вперёд, широкими взмахами косы укладывая пшеницу в подобие усыпанного лавром королевского пути.
Голоса становились все громче, нестройные, жужжащие, сливались в общий гул, не давая разобрать, о чем там идет речь и кем она ведется. Чем ближе они подходили - ложились под ноги высокие, в человеческий рост, ржаные колосья, - тем тревожнее становилось Марийке. Хотя - чего бы ей бояться в собственных видениях?
Взмах косы; золотым дождем падает последняя соломенная преграда.
И Мари понимает, чего ей надо было бояться.
Выжженная поляна. Трава зеленеет лишь по ее краям, в середине - старое пепелище. Ровно в этом черном круге, по периметру которого, как часовые, стоят люди, - стол. На нем кандалы, тяжелые, блестящие (для кого?!). И котел.
Сначала это привлекло ее внимание. И только потом - сами люди, смолкшие тут же при их появлении.
Марийка остановилась, будто налетев на стену, когда узнала ребят из первого "Криона". И - мать, сестру...
- Мертвые, - она вцепилась в рукав Макабрея, - опять мертвые.
- Тебе страшно? - быстро спросил некромант. - Тогда не бойся и жди. Ничего не делай, хорошо?
- Мне странно, - она развела руками, - ведь это не.... не Та Сторона. Я не боюсь, я просто... очень удивляюсь.
- Ну и отлично. Тогда пусть удивление ещё побудет с тобой, а я улажу все возможные проблемы с ними.
Макабрей размахнулся и швырнул косу высоко вверх, под самые небеса.
- Господа! - широкий шаг вперёд, удар каблуком о каблук.
- Дамы! - изящный поклон.
- Позвольте представиться, - некромант разводит руки в стороны, застывая чёрно-белым крестом, диковинном в своём строгом костюме.
- Ригор Макабрей!
Они набросились на него, как стая голодных демонов, быстро, неотвратимо. Налетели одной серой волной, скрутили, потащили к столу. Макабрей даже не думал сопротивляться. Он хохотал в голос, запрокинув голову.
Хрустнула ткань. С него срывали камзол и рубашку, обнажая по пояс. Звякнули цепи, зловеще заскрипело дерево, и вот, Ригор уже лежал на столе, прикованный по рукам и ногам. Мёртвые обступили его со всех сторон, как почётный караул, оставив лишь небольшой проход со стороны головы.
Из числа мертвецов вышла невысокая, суховатая женщина в простом крестьянском платье. Она подошла к Марийке и протянула ей длинный нож с костяной рукоятью.
- Вот, доченька, - донёсся её шёпот. - Помоги нам. Заколи кровопийца!
- Что? - Мари вздрогнула, пряча руки за спину. - Почему?!
- Потому что он зло, - очень просто, бесхитростно отвечает ей... она вспомнила имя - Вилена. Мельничиха. Это к ней первой тогда явились пятеро магов, во время облавы на молодого некроманта. Но Вилена не выдала.
- Убийца он, - вторит ей пожилой мужчина; вот его имени Марийка точно не помнит. - Все мы из-за него пострадали...
- Погибли...
- Мучались...
- Нет покоя!...

[Хелькэ >>>]

Нож покачивается часовой стрелкой в мертвой руке.
- Возьми, Марийка.
Она этого ждала. Рядом возник Артур, долговязый, широкоплечий, черные волосы смешно топорщатся на затылке. Стеклышко в очках треснуло, разбитое. Бывший командир сам берет ее за руку и осторожно вкладывает оружие в ладонь. Заставляет стиснуть рукоять пальцами.
- Только ты можешь это сделать. Я на тебя рассчитываю. И помни, что у тебя, живой, есть маленький долг перед нами - мертвыми.
Внутри похолодело. И вдруг, откликаясь теми же словами в голове, мысль: "Только ты..."
Не об этом ли он говорил?
- Пожалуйста, - просит Геленка. - Сестричка...
Ненавязчиво, даже робко мертвецы постепенно окружили ее. Осторожно стали подталкивать вперед, даже не подталкивать - умоляюще прикасаться. Что тебе стоит сделать шажок, два, три?.. К столу, вон к тому столу!
И она пошла, прекрасно зная, чего ей это стоит.
Мертвые, покачиваясь, стояли на месте, у грани черного круга, и только Артур сделал один шаг за ней вслед.
Мари приблизилась к столу, руки у нее дрожали.
- Ты об этом говорил, да? - спросила она шепотом, чуть наклонившись над некромантом.
- Да, милая, - Макабрей улыбался. - Пожалуйста, сделай, как они просят. Ты ведь помнишь, я своих обещаний тебе не нарушаю.
- Я все помню, - острие ножа упирается в грудь, под левым соском. Но не спешит пока устремиться вглубь, к сердцу. - Смотри на меня.
Она улыбнулась, наклоняясь еще ниже, и коснулась губами его губ. Закрыла глаза.
И налегла на нож.
Макабрей напрягся всем телом, а потом медленно выдохнул и расслабился, как шар, из которого выпустили весь воздух. Его глаза закрылись и не пугали стеклянным выражением, а кровь из раны почти не сочилась.
- Спасибо тебе, доченька, - раздалось над ухом Мари.
- Спасибо...спасибо...спасибо, - зазвучали вздохи со всех сторон.
Мёртвые ненавязчиво оттёрли Марийку в сторону от стола, обступили его плечом к плечу, так плотно, что нож меж ними не просунешь. А потом начали есть, все сразу, одновременно наклонившись и заработав челюстями. Они рвали мясо некроманта зубами и скрюченными пальцами, пихали в рты, отбирали добычу у соседа. Всё это делалось молча, слышны были только тихие хрипы, сопение, чавканье и, время от времени, звонкий стук, когда кто-то из мертвецов швырял очередную очищенную от мяса кость в большой котёл, стоящий неподалёку.
Отец и мать Марийки, с перемазанными кровью ртами, подошли к ней.
- Хочешь разжечь огонь, доченька? - ласково спросила мать, улыбаясь во весь рот. Между её зубов застряла пара белых волосков.
- Мы подумали, тебе будет приятно, - басом отозвался отец. - Такое важное дело...
- Не стоит, - она слабо улыбнулась, - лучше вы сами. А я буду смотреть.
"Если на ногах удержусь".
- Как знаешь! - был ей дружный ответ, и отец махнул кому-то рукой.
С финальным гулким звоном упал в котёл обглоданный череп, и из толпы мертвецов вышел Артур. Как и у всех, его лицо и одежда спереди были густо вымазаны кровью, а в руке он держал факел. Стоило покойному командиру "Креона" подойти к котлу, как его орудие само собой занялось зелёным огнём.
Артур ткнул в дрова и тут же отступил. Спустя несколько мгновений, под котлом драконом ревел могучий костёр. Снизу металл медленно приобретал малиновый оттенок.

[Барон Суббота >>>]

Мари прерывисто вздохнула и присела на выгоревшую траву, обняв колени. Этот сон был из тех, что не хотелось смотреть до конца, но чувствовалось - просыпаться рано еще. Что-то должно случиться.
Металл нагревался медленно. Малиновый оттенок распространялся по грубой чугунной стенке исподволь, пятнами и языками, пока не достиг краёв. В воздухе всё отчётливей чувствовалось напряжение. Огненно-красный котёл становился болезненно, ощутимо реальным, будто рельефно выделяющимся на фоне окружающей зыбкой действительности сна. Чувствовалось, что здесь, в этом месте нигде-никогда, собираются нешуточные и отнюдь не благие силы. Мари почти слышала, как внутри её головы сильнее и сильнее отдаётся басовитая вибрация. Очень быстро заломило виски.
Она зажала ладонями уши, пусть и осознавая всю бесполезность этого. Лучше, конечно, не становилось. Можно было закрыть глаза, еще раз, но этого Мари делать попросту не собиралась.... ей обязательно надо увидеть.
Правда, перед глазами ее был сейчас только нож с костяной рукоятью, оставленный на окровавленном столе, и от этого тоже не становилось лучше.
А потом по котлу побежали трещины. Одна, вторая, третья, они пускали многочисленные побеги, разрастаясь, как вьюн. Задетая басовая струна мироздания вибрировала всё сильнее и сильнее, пока её гул не стал вовсе невыносим. Потом в трещинах пробежал призрачный свет, и всё стихло. На какое-то мгновение мир застыл, а потом струна лопнула, сухо и звонко. Одновременно с ней взорвался изнутри котёл, ударив паром во все стороны.
Марийка накрыла голову руками, сжалась в комок, ожидая неизбежного худшего. Бесполезно было даже пытаться угадать, что будет...
- Любимая, - раздался непривычно звонкий, вибрирующий энергией голос. - Я же говорил, что держу свои обещания!
Он стоял, в том самом чёрном костюме и с косой на плече. Его глаза были черны, как ночь.
Ригор Макабрей, а вернее, Чёрный Жнец, стоял в развалинах котла, чуть подбоченившись, и во все глаза смотрел на неё. Только на неё.
- Спасибо тебе, что поверила.
Мари смотрела на него долго-долго, взгляд скользил то вверх, то вниз, то снова возвращался вверх. Казалось, она его не узнает. Или просто - удивлена так, что не сказать и слова.
Потом она поднялась и шагнула к нему.
- Теперь - все?.. - слова звучали устало.
Он выпустил тут же исчезнувшую косу и легко, в два шага одолел разделявшее их с Мари расстояние.
- Теперь всё! - он крепко сжал девушку в объятиях. - Теперь совсем всё. Творец всемогущий, наконец-то! Пойдём домой?
- Пойдем, - Марийка прижалась к его груди. - Я... мне без тебя было очень плохо.
Макабрей молча нагнулся и поцеловал её в губы, крепко-крепко.
Когда девушка открыла глаза, была ночь, они лежали в комнате и Макабрей нежно гладил её по волосам.
- Спи, любимая, - прошептал он. - Теперь тебя никогда не потревожат плохие сны.
В темноте его зелёные глаза чуть светились.
- Как же я теперь усну, когда ты рядом? - простодушно удивилась она, привставая на локте. - Когда наконец можно за тебя не волноваться...
- О, я тебе охотно помогу, - улыбнулся в темноте коварный интриган-малефик, и привлёк беззащитную жертву к себе.
Жертва весело фыркнула, запустив пальцы в волосы ужасному, злобному некроманту, и поцеловала его в кончик носа.
Как делала уже не раз, пока он спал и все никак не просыпался.
- Вот уж в чем я не сомневаюсь, - Марийка улыбнулась. - Ой, ты такой теплый теперь. Мне надо заново к тебе привыкать.

[Darkness >>>]

День: пятое октября, поздний вечер
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: A6 (Чареи)

До рассвета оставалось меньше часа; ночь уже отступала, и темнота постепенно сменялась серой свинцовостью тягучего предутреннего времени.
Море парило - клубились, густея с каждой минутой, клочья пара, скрадывающие очертания берега и водную гладь. Казалось, на мир накинули плотный серовато-белый полог, холодный, остающийся на коже мелкими каплями.
Аалай провел ладонью по голове мьери, потом беззвучно соскользнул в воду. Нейа молчали, и было странно не слышать их привычного свиста и треска. Но тишина...
Она была и другом, и врагом. Как и туман, который скрывал следопытов... И чужаков.
- Рассредоточимся. Вперед пойду я, Инари и Ликке. Олэна и Антэй - прикрываете. Раэй Ли - на тебе нейа.
Следопыты кивнули; Ланне знал, сейчас каждый настороженно вслушивается в плеск воды и всматривается в белую завесь. Аалай проверил ладонью, как держатся ремни, охватывающие плечи - сплетенные из водорослевых нитей, они не стесняли движений и в воде становились только легче. Ремни удерживали шин-ре - странное порождение мастеров къямай, растение, похожее на обычные ножны для клинков, но... Шин-ре охватывало меч плотно, не давая проникать к стали морской воде и освобождало оружие только при касании лиа, к которому было привязано при создании. Редкий и дорогой нейа, но следопыты - могли себе это позволить.
- Сначала осмотрим вход в бухту.
- Порт? - тихо спросил Антэй.
- Позже. Попробуем уйти до солнца.
- Не так много времени, - Инари прикрыл на мгновение глаза, - идем. Нельзя его терять.
Ланне кивнул - Шепчущий был прав. Шестеро лиа и шестеро нейа двинулись вперед, беззвучные тени в белом мареве тумана.
Корабли стояли так, чтобы закрывать вход. Потрепанный броненосец, который быстро вернули обратно на ход, искореженные канонерки, наспех переоборудованные торговые суда. Вроде бы все как прежде, но что-то уже изменилось - отступило умиротворение.
- Не похоже, что они готовятся к атаке, - Ликке в несколько беззвучных гребков оказался рядом с командиром, кивнул на темные и неподвижные силуэты кораблей. Аалай предостерегающе вскинул ладонь – тише! Потом кивнул, мол, заметил и сам.
Не оставляло ощущение опасности, поселившееся в шэа…
Ладонями Ланне указал направление – обогнуть корабли с нескольких сторон, чтобы иметь четкую картинку, и направится уже в саму бухту.
Следопыты кивнули. Беззвучные силуэты в белом мареве, они рассыпались и растворились в тумане. По трое с каждой стороны, они обогнули корабли – молчавшие нейа следовали рядом, рассекая темную воду гибкими телами.
Все было тихо. Не было ощущения, что чужаки готовят корабли к отплытию, скорее, действительно – к обороне.
Туман стлался над водой, и от того нельзя было даже предположить, какого точного размера бухта; Аалай видел её во время нападения на Ясный, но что тогда – в бурю, ночью, можно было понять? И карта не давала ничего точного…
«Сделаем круг – и все» - тонкая ладонь Ланне нарисовала круг в воздухе. Пять кивков в ответ. Тишина, прерываемая лишь далекими, слабыми звуками города и порта чужаков… постепенно приближающихся.
Небольшой паровой катер пронесся за спинами следопытов, отсекая от выхода в залив.
Сейчас лиа не нужна была команда, чтобы рассыпаться в стороны, уходя под воду, скрываясь с глаз внезапно появившихся чужаков. И так все стало ясно – заметили…
Вопрос «как?» - можно задать потом.
Еще один катер, и еще. В общей сложности - три. Всколыхнулась вода, став какой-то чужой - магия.
Или – не задать.
Времени на размышления не осталось совсем. Задрожали ниточки, натянутые между следопытами и их нейа – звери боялись железных лодок, боялись того, какой стала вода.

[Соуль >>>]

Аалай вынырнул из воды. Туман, бывший другом – стал теперь врагом.
- Инари, Олэна – прикройте! – имена Шепчущих вспороли воздух, и Ланне понадеялся – услышат. – Остальные – уходите!
Мелодичный язык лиа выдавал положение следопыта, но и было это сейчас нужно… Отвлечь бы от других, а там уже и самому можно попробовать уйти. Мьери ткнулся лобастой головой в ладонь – почувствовал, что сейчас он отчаянно нужен всаднику, приплыл.
Как – отвлечь? Только разве что самому покрасоваться перед неожиданно появившимися лодками.
А туман, послушный кому-то из Шепчущих, начал постепенно сгущаться… Медленно и будто бы не хотя…
Его разодрал ветер, совершенно иная стихия. Порывистая и резкая, ледяная.
Неспокойная гладь воды, на который лиа – как на ладони. На ладони, готовой в любой момент сжаться.
Шепчущие ничего не могли сделать – сейчас, сию секунду, когда чужая сила разорвала все ниточки, которые протянулись от лиа к – воде, воздуху, влаге…
Плеск – и уходящие под воду силуэты. Под водой – безопасней. Должно быть. И только двое – Аалай и его нейа – остались, отвлекая от остальных «Орхи» чужаков.
Ветер рванулся под воду сетью. Там, на глубине, воздух, такой свободный наверху, внизу стал похожим на кокон. Затянул, спеленал, выжал из легких дыхание, до потемнения в глазах.
Разорвать эту сеть – нет сил. Она чужая, незнакомая, и сделать ничего нельзя. Но можно – попробовать. И двое Шепчущих отчаянно, вытягивая из себя все, что могут, пытались выпутаться из холодных нитей, оплетающих и сжимающих. Выпутаться – а дать вырваться другим.
А Ланне сам не понял, как оказался возле железного борта катера, как смог – уцепиться, подтянуться и перемахнуть на палубу, выхватывая послушный и легкий клинок из ножен. Лиа не успевал подумать даже; он просто понимал – надо дать другим уйти. Погибнет он один – или все шестеро…?
Ему выстрелили в запястье.
Клинок упал на палубу, а сам лиа, которому хотелось выть от боли, отчаянно прыгнул вперед, к одному из чужаков. Времени вытянуть нож здоровой рукой - в чехле у бедра - не было. Просто - достать, сбить с ног, укрыться за телом...
Ветер швырнул Ланне за о борт, приложил затылком. Сверху, зашипев от боли - нож резанул по запястью - навалился моряк, выкручивая следопыту руки за спину.
Перед глазами поплыло, и во рту стало солоно от крови, но лиа отчаянно забился под чужаком. Пробовал ли моряк удерживать в руках когда-нибудь морскую змею? Или угря? Пусть даже этот угорь имеет две руки и ноги, но вырывается и извивается также отчаянно.
Но даже угря можно ударить головой - и вышибить дух. Мрак заколол глаза, и последним ощущением перед потерей сознания была дикая, острая боль в виске.
Лиа рухнул на палубу катера. Но кроме этого, безумного, оставалось еще пятеро... Двое из которых рвали чужую, холодную сеть не жалея себя, понимая – потом они получат сполна за силу моря, зачерпнутую, чтобы спастись.
Маги продолжали сражаться, но уже не так упорно. Кажется, им нужен был пленник.
Сеть порвалась. Мелькнуло – то там, то там, на поверхности несколько силуэтов, тут же ушедших под воду. Но с каждым разом лиа появлялись все ближе и ближе к злополучному катеру, словно знали, где остался шестой.
Катер рванул к берегу на всех скоростях. А остальные - задержались. И маги снова начали плести свою сеть, но теперь она была другой и как будто выталкивала из бухты прочь, в открытую воду.
Прогремел еще один выстрел. Потом еще и еще один. Вошли под воду, расплескав пену, пули. А потом пена окрасилась в розоватый цвет, который спустя едва ли десяток секунд смыли волны. Вскрикнули где-то вдалеке звери – испуганно, болезненно, словно ранили их, а не лиа.
"Бах", - раскатывается громом. Выстрел. Выстрел! Еще раз!! Другой!!!
Замолкли даже посвист и крики нейа; только гасло эхо выстрелов. Полминуты, минуту – царила тишина, и вода не колыхалась там, где исчезли лиа. Лишь в стороне что-то плеснуло, появилось на мгновение и тут ушло под воду. Не то зверь, не то человеческая фигура.

[Darkness >>>]

Вместе с сознанием волной накатила и боль. Она разливалась от затылка по всей голове, и от запястья – по ладони, вверх по руке. И первые двадцать ударов сердца – а то и дольше - Аалай мог только восстанавливать дыхание, сбившееся от боли, и еще не вполне осознавая, что и как. Мир вокруг расплывался, виделся и слышался нечетко, смазано и смутно.
Руки были сцеплены за спиной, в лопатки упирался камень, неживой и холодный, под задом - ледяное и узкое дерево... койка?
Лиа на мгновение зажмурился сильней, глубоко вдохнул – и открыл глаза. Мозаика случившегося собралась в ноющей голове в единое целое, и... от этого было и жутко, и страшно, и постыдно – что так вот, попался… лучший следопыт Чареи! А мир перед глазами никак не становился четким; пришлось вновь закрыть глаза. Вдох-выдох. Спокойные, медленные и неторопливые, словно ничего и не произошло, все в порядке и не ползет вверх и вниз от запястья боль при каждом движении руки, пусть даже самом слабом.
Чего ждать от чужаков – людей – Аалай не знал. Да и… что они могут сделать с пойманным на их территории врагом? Ничего, что показалось бы хорошим этому самому врагу.
Вдох-выдох…
Негромко лязгнул дверной замок, и в нечетком прямоугольнике света, появились две мужские фигуры. Один что-то сказал.
Лиа замер, напряженно всматриваясь в появившихся в проеме чужаков. Их язык он знал отчаянно плохо, а сейчас и вовсе мало что понял бы. А еще… «Средоточие» - мысленно взмолился следопыт, - «пусть я окажусь здесь один. Пусть остальные послушались и смогли уйти. Прошу тебя…»
Вопрос повторился, но с другими интонациями. И снова ничего не было понятно. Тогда второй из вошедших подошел и подхватил следопыта за плечи, заставляться подняться. Раненные запястье и плечо тут же снова откликнулись болью, но глухой и тянущей - под плотными повязками: позаботились.
Права была адмирал Таль, заставляя свое окружение учить язык чужаков – только мимо одного эй-раана все это мимо прошло.
Аалай глянул на людей снизу вверх, исподлобья и тут же опустил взгляд в пол. Мир кружился куда как слабей, и на ногах лиа держался – только вот толку?
Его провели по затемненному коридору прочь из камеры. Сероватый свет, падавший через узкие бойницы, болью отзывался в зрачках. Лиа шел послушно, не делая попытки ни сбежать, ни даже дернуться. Изредка только косился на своих охранников, но быстро, мельком, тут же опуская взгляд и щурясь.
Помещение, куда его привели было небольшим. Стены - серые. Стул и стол, такие же холодные и жесткие, как все остальное. Звякнула цепь коротких браслетов, пропущенных через две петли на столешнице. Затем сопровождающие ушли, оставив Ланне наедине с его мыслями.
Аалай огляделся по сторонам, поежился: пустые углы, блеклый и неприятный свет, холодный пол – абсолютно другой мир, нежели у лиа – в Шэн-лие даже тюремные камеры смотрелись… не так. Следопыт осторожно повел руками, потом дернул цепью несколько раз. Зло и отчаянно выдохнул и ссутулился на стуле, замерев неподвижно. Только кистью здоровой руки все пытался вывернуться из кольца браслета, обдирая кожу.
- Я бы не рекомендовал вам, - прозвучал от двери мягкий голос.
Вошедший был высок; длинные и ярко-золотые волосы были убраны в настолько тугую косу, что ни одной пряди не падало на красивое, точенное лицо с высокими скулами и светло-голубыми строгими глазами. Острые уши едва уловимо дернулись, видимо, на какой-то звук. На плече вошедшего лежал цветок фейра, и, судя по осанке незнакомца, он начал носить нейа совсем недавно.

[Соуль >>>]

Пленный ничего не ответил и не повернул головы на голос. Но стальное кольцо на запястье он перестал терзать и опустил руки; цепь браслетов отозвалась коротким звяканьем. Взглядом лиа зацепился за край серой столешницы и, казалось, даже не собирался поднимать глаз.
Вошедший сел напротив и внимательно посмотрел на пленника. Тот молчал, сжав губы и разглядывая собственные ладони. Только пару раз зябко повел худыми плечами; в легкой одежде и босиком лиа явно было не очень тепло. Над столом воцарилось молчание – долгое и тягучее, оно не прерывалось ни одной из сторон. Разве что пленный пару раз повел раненой рукой, поморщился, беззвучно вздохнул. А потом и вовсе прикрыл глаза, ссутулился и замер, опустив темноволосую голову.
На наручных часах вошедшего длинная, минутная, стрелка сдвинулась на четверть. Левым запястьем он подпер подбородок, рассматривая следопыта.
- Раирендар ак-Дариан, капитан, комендант гарнизона Ясного.
Пленный молча вскинул на ак-Дариана глаза – темно-синие, внимательно-настороженные. Потом все так же, не говоря ни слова, опустил взгляд на свои ладони. Прикусил нижнюю губу, повел плечами – но так ничего и не ответил.
- Как зовут вас, эй-раан?
Молчание. Было видно, как напряглись под одеждой плечи лиа, как он поморщился от боли в раненном. А потом, когда тишина вновь начала затягиваться, все же отозвался – негромким и хрипловатым сейчас голосом:
- Ланне.
Ак-Дариан поморщился непонятно почему; он протянул руку под форменную куртку и достал оттуда флягу, открутил пробку и молча поставил перед пленником. Из фляги тянуло чем-то крепким.
Ланне подался назад – насколько позволяла болевшая рука и браслеты на запястьях, и перевел взгляд с фляги на капитана. На остроскулом, красивом лице отчетливо прочитало недоверие… и непонимание.
- Коньячный спирт. Холодно в последнее время, - пожал плечами Раирендар.
Пленный отрицательно качнул головой и снова отвел взгляд в сторону; отказывался, хотя и было заметно – лиа не особо тепло.
- Благодарю.
А комендант спокойно сделал глоток и закрутил пробку, оставив флягу на краю стола.
- Как часто вы шастаете к Ясному?
А вот на этот вопрос Раирендару явно не собирались отвечать: пленный в который раз принялся разглядывать свои ладони, сжал губы и промолчал.
- "Врагу не сдается гордый "Мацумбахер", - словно процитировал что-то эльф и стряхнул с запястья часы, начав крутить между пальцами.
Вновь затянулось молчание. Десять минут, еще десять… Пять.
- Кто… такой Мацум… - лиа запнулся на незнакомом имени, прикусил язык и не договорил, ссутулившись и приподняв здоровое плечо. На лице мелькнула явно злость на себя.
- Святой церковного пантеона, - ответил Раирендар, секунду помедлив.
Пленный сдвинул тонкие и темные брови, нахмурился, будто слова ак-Дариана показались ему, если не бессмыслицей, то явно не особо понятными.
- Уточняй, что интересует, - предложил длинноухий.
На эльфа смотрели с пол минуты или даже больше – опасливо и не понимающе. Потом вновь раздался негромкий голос пленного:
- У вас нет Средоточия.
- У нас есть Единый, - указательным пальцем левой руки ак-Дариан показал на потолок. Ланне невольно проследил взглядом его жест.
- Этот эй-раан – ваш ча’нэи? – спросил лиа, скривился и прикусил губу. Явно - не хотел задавать вопросов и вообще говорить.
- По сути, святой - ча'нэи, - согласился капитан и заметил. - Тебе больно.

[Darkness >>>]

Ланне неопределенно качнул головой. И подумалось – не похоже, чтобы кроме него были еще пленные. Значит, ушли. Смогли, вырвались. От этого на шэа пришло отчаянное облегчение и стало даже почти не страшно; боялся Аалай действительно больше за свой отряд.
- Странно было бы, не боли оно, - пленный отозвался с неожиданно прорезавшимся и уж каким-то… лишним сейчас нахальством.
- Если вдруг захотите снять повязки, там во-от такая дыра, - соединил большие и указательные пальцы обеих ладонь Раирендар.
На тронутые загаром скулы лиа наползла бледность. Он прикрыл глаза и молча, кривовато усмехнулся. Комендант молчал, а у Ланне начали – от холода, страха, боли, ныть виски, переносица, затылок.
- И что с того, что дыра, - неожиданно бросил лиа, так и не открыв глаз, - я все равно отсюда не выйду.
- Не выйдешь. - согласился ак-Дариан. - Мы заметили вас полторы недели назад, а теперь надежно перекрыли входы в бухту.
Ланне откинулся на спинку стула. Темные и длинные ресницы отбрасывали на скулы тени, и от того синяки под глазами казались еще больше.
- И когда казните?
- Неправильный вопрос, - покачал головой длинноухий. - Правильный вопрос, отправлю ли я тебя в штаб или оставлю здесь. Если я получу необходимую мне информацию, ты останешься здесь, и я гарантирую, что с тобой будут обращаться достойно. Если я не получу необходимую информацию, ты отправишься в штаб. А за их подход я ручаться не могу.
Раирендар приподнял брови, касаясь циферблата мизинцем.
- Они вполне могут выбить из тебя то, что нужно, а потом позаботится о том, чтобы ты до конца жизни не мог самостоятельно даже самостоятельно снять штаны. И, когда будут тебя возвращать, объяснять твоим, что это была травма, полученная при твоем задержании.
- И вернут – по частям, да? – пленный глянул на коменданта из-под спутанных волос. Невесело и безнадежно хмыкнул, - выбор у меня невелик.
Это не было вопросом.
Что-то ледяное мелькнуло во взгляде эльфа.
- Нет, целым, только не самостоятельнее младенца.
Пленный накрыл здоровой ладонью пальцы искалеченной руки и бесцветно спросил.
- И что вы хотите от меня услышать?
- Вначале то, что вам удалось донести до своих о нас за то время, что вы исследовали Ясный, - произнес длинноухий и предупреждающе поднял ладонь. - Я не рекомендую лгать, любую ложь я почувствую.
Пленный молчал.
- Вы можете выбрать между ответом мне или поездкой в штаб.
- Только то, что вы перекрыли вход в бухту.
- Продолжай.
Лиа сжал губы в тонкую линию. Смотрел он куда-то в стену, словно ждал от серого камня поддержки.
- Ты недоговариваешь, - продолжал смотреть ему в лицо длинноухий комендант. - Я уже предупредил тебя, что это бесполезно и не приведет ни к чему хорошему.
Молчание. Коротко звякнула цепь наручников, когда пленный вцепился в край столешницы ладонью; руки подрагивали.
Раирендар мягко покачал головой.
- Я слушаю.
Его слова остались без ответа. Лиа продолжал судорожно, до побелевших костяшек пальцев, сжимать край столешницы. Смотрел Ланне в сторону.
- Ланне?
Лиа вздрогнул. Он явно не ожидал услышать, что его окликнут по имени, и вскинул взгляд на ак-Дариана, хоть сразу же и опустил глаза снова в пол.
- Я жду твой ответ.
- Я… - пленный сжал губы в тонкую черту, а потом резко вскинул голову и посмотрел в лицо эльфу, - я не предатель.
Ак-Дариан посмотрел на часы.
- В таком случае первый отправляющийся из Ясного авион заберет тебя в штаб.
С острых скул пленного отхлынула краска, сделав и без того бледное лицо – пепельно-серым. Лиа опустил голову, ссутулил плечи и закрыл глаза. Говорить он явно не собирался.
Длинноухий поднялся и направился к выходу. Пленный сидел за его спиной молча.

[Соуль >>>]

Освободить руку удалось каким-то неимоверным чудом. Ланне ободрал запястье до крови, почти до мяса, истер пальцы - и все же, все же... Сморгнув слезы с ресниц, лиа повел свободной рукой - было отчаянно больно, но двигать можно было. Наручники остались висеть на правой, раненой руке - о том, что с ней, следопыт старался даже не думать.
Мысли метались в голове из стороны в сторону, и сосредоточиться было невозможно. Во рту стоял солоноватый привкус собственной крови с прикушенной губы.
Выдохнув, лиа поднялся со стула, покачнулся... Выпрямился и обернулся к двери, за которой скрылся ак-Дариан.
А потом... мысль была отчаянная, почти безумная. И абсолютно глупая. Обойдя стол, Аалай ухватил левой рукой за спинку стул, на котором сидел капитан. И вернулся к двери, сжимая "добычу" крепко, не обращая внимание на ободранную кисть, болящие пальцы...
Замерев у стены так, чтобы открывшаяся дверь скрыла его, лиа попытался... нет, не успокоиться. По крайней мере, унять дрожь. Сколько у него времени? Сколько?
Попытка была отчаянной. Когда открылась дверь, а стул свистнул перед носом, колонист отшатнулся обратно. А затем сети магии спеленали следопыта натуго, и тяжелая ладонь опустилась на затылок, нос устремляя в холодный пол.
Дергаться было бесполезно - это лиа понял еще в первое мгновение, но попытался вывернуться, уже падая на пол. Вывернуться, напрягая мышцы до боли, чтобы хоть как-то пошевелиться.
Не удалось.
От дверей раздался вздох ак-Дариана:
- Ну и зачем?
Перед глазами Ланне оказался серый пол, чужие ноги. Лиа прикрыл глаза и зло отозвался.
- Простите, плохо целился.
На запястьях снова сомкнулись наручники.
"Средоточие... я не хочу, не хочу!"
Ланне дернулся, зашипел от боли, когда ободранной кожи коснулся металл. Хотелось взвыть - от страха, от отчаяния, но Аалай прикусил губу; и запоздало подумал - а чтобы сделала Таль на его месте? Советник? Ирари?
- Капитан, можно вас на пару слов? – послышался за спиной Раирендара негромкий, чуть дребезжащий от возраста голос. Лысоватый старик, пухлый и невысокий, стряхнул с сюртука невидимую пылинку и перевел взгляд с лиа ак-Дариана и обратно. Арнольд Стаммер казался весьма… задумчивым. – Всего пара минут.
Комендант гарнизона обернулся.
- Да, Арнольд?
Маг отошел слегка назад, чтобы разговор не доносился до чужих ушей. На пленного Арнольд глянул мельком и искоса.
- Капитан, уж простите, старика, что не подумал раньше, но… - Стаммер заложил руки за спину, слегка нахмурился, - у меня… да и у всех магов Ясного – есть пара вопросов к этому.
Ак-Дариан внимательно смотрел на мага, а потом хлопнул его по плечу.
- Нет, извини. С ним будут разбираться менталисты штаба.
Арнольд выдохнул сквозь зубы, а потом произнес – тихо, но твердо.
- Капитан, вы мне предлагаете составить список вопросов? Штабные крысы не были в Ясном в августе… А я – был.
Старый маг замолчал на пару секунд, а потом продолжил.
- И я не хочу его повторения.
Эльф спокойно посмотрел ему в глаза.
- Предлагаю.
Арнольд приподнял голову, глядя на коменданта – устало и зло.
- Капитан… Раирендар. У нас есть возможность узнать то, что нам нужно. Сейчас.
- Ты не менталист. Хочешь разбить ему лицо, поломать пальцы, изуродовать?
- А спрашивал ли кто-нибудь у Элеоноры, хочет ли она умирать? – совсем тихо спросил Стаммер. – Это враг.
Взгляд эльфа стал свинцовым.
- Ты помнишь кого я застрелил, когда все закончилось, - он мотнул головой в направлении коридора, - в той комнате?
Арнольд сжал зубы так, что под дряблой кожей резко обозначились скулы.
- Прекрасно помню. И знаю, кто виновен в том, что произошло.
- Отдохни, Арнольд.

[Darkness >>>]

- Раирендар… это не разумно. У нас в руках – враг. А ты… ты хочешь, чтобы его допрашивали те, кто не видел того, что творилось в Ясном? Кто не знает, на что способны лиа?
- Это приказ. - сухо ответил эльф и убрал руку.
- Тогда, может быть, ты хотя бы дашь нам время на составление вопросов? – в голосе мага прозвучала бы издевка, если бы во взгляде не было обиды.
Эльф молча сцепил зубы и кивнул.
- Полчаса. - и замер, изучая пленника. Лиа смотрел куда-то в сторону, сжав губы в тонкую черту; на чужой взгляд он только передернул плечами.
- Есть, капитан,- сквозь зубы процедил Арнольд и, резко развернувшись на каблуках, направился прочь.
Ак-Дариан потер запястьем висок и усмехнулся, медленно шевельнул губами: только тебе не хватало стать живодером...
Чтобы сделала Сейней? Молчала бы, как я, своей упрямостью обрекая себя на неизвестность? Или юлила, придумывая что-то… Ведь она – может. А Советник? Ирари? Они бы наверняка вообще не дали себя захватить в плен…
Мысли Аалая метались разрозненными нейа. Десяток – за одно дыхание. Лиа отчаянно пытался что-то придумать, понять – что, как… Серая стена поплыла перед глазами, тупой и сильной болью отдавались искалеченные запястья.
Говорили, что те, кто попадал в плен к Исказителям – не выживали. Или выживали, но их шэа и тела были настолько изуродованы, что…
Взгляд пленного метнулся к Раирендару, мазнув по лицу эльфа и вновь вернувшись к серой стене.
Но ведь чужаки не Исказители? Они… они так похожи на нас, а глядя на Лиса – мог ли я сказать, что он – не родился на наших берегах?
Но в памяти всплыли слова ак-Дариана; лиа передернуло.
Я ведь не смогу выдержать пыток? Проговорюсь. А если даже не стану говорить, их Шепчущие вытащат из меня все, что знаю. Не желая быть предателем – я им стану.
Ланне не хотелось умирать; он видел, как уходили к Средоточию, и боялся этого, боялся потерять себя, раствориться в мире и выйти обратно – другим. Не собой.
Это страшно…
Осознание пришло внезапно. И от него было и страшно, и холодно, и стыдно за себя – и в тоже время спокойно.
Ведь если станет страшно, так, что я не смогу терпеть… я ведь всегда могу уйти? Закрыть глаза и… позвать его?
Аалай опустил ресницы, злясь на самого себя – за такие мысли. Ведь… ведь всегда можно что-то придумать, как-то выпутаться!
Но ведь когда-то силы закончатся? И все станет бесполезно… Даже если кажется, что все бесполезно уже сейчас.
Под опущенным веками детским калейдоскопом прошли лица, взгляды, прозвучали голоса, плеснуло по босым ногам соленое море, и обжег горячий песок. Лиа выдохнул, сжал на мгновение зубы так сильно, что резко обозначились скулы.
Уйти – никогда не поздно. Но… Но до этого… Ведь Таль – не сдалась бы, верно?
А потом Аалай открыл глаза, вскинул голову и неожиданно глянул на Раирендара – прямо, даже как-то открыто, чего не делал за всё время плена.
Эльф выдохнул и спокойно продолжил его изучать.
- Если бы я не знал, что вы – чужак, я бы сказал, что вы из альнаэ, - неожиданно проговорил Ланне. – Похожи.
- Я - эльф.
Пленный пожал плечами, насколько позволяли скованные за спиной руки, поморщился – было больно.
- Я не знаю, кто такие эль-фы.
- Народ лесов. Был. Когда-то.
- А… - коротко отозвался лиа, продолжая разглядывать Раирендара. За этим странным, нелепым разговором Ланне отчаянно старался спрятать страх. – Вы потеряли свои земли?
- Можно сказать и так, - ответил ак-Дариан и подтолкнул пленного обратно в комнату. Тот послушно зашел обратно, покосился на перевернутый стул, ставший неудачным орудием побега. Потом неожиданно спросил:
- Что вы сделали с моим клинком?
- У меня тоже есть все те же вопросы, на которые я все так же хотел услышать бы ответы, - склонил голову на плечо эльф, и золотая прядь скатилась по щеке росой.
Лиа прикусил губу и отрицательно помотал головой. Перевел взгляд на стену и негромко отозвался:
- Я не предатель.

[Соуль >>>]

- Пока я спрашиваю, что вы знаете о нас, и как часто бываете здесь, а не сколько у вас капитанов и кораблей.
Ланне кривовато усмехнулся.
- Это тоже можно счесть предательством.
А если… если выберусь – Средоточие, ты только не смейся! – придется идти с прошением к Советнику… куда мне – после такого?
- Лиа хорошо знают эти воды. Считайте, каждую волну в Лей-сари.
- Лей-сари - так вы называете залив?
Ланне скосил на эльфа глаза – темно-синие, вытянутые, в окружении пушистых почти по девичьи ресниц. Нехотя кивнул.
- Вам легко здесь. - это был не вопрос; Раирендар утверждал.
- Мы пятьдесят лет отчищали море, чтобы… - лиа резко замолчал, приподнял и опустил плечи.
Раирендар продолжил смотреть на него, ожидая продолжения.
Пауза затянулась на двадцать или тридцать ударов сердца.
- Чтобы не бояться, что какая-то тварь откусит тебе ногу. Или руку. Или голову.
- Сейчас в заливе тихо?
- Прекрасный эй-раан имеет ввиду, не откусит ли ему какой-нибудь нейа руку, отправься прекрасный эй-раан неосмотрительно купаться? – несмотря на помятый и откровенно испуганный вид пленного, вопрос прозвучал почти нагло.
Едва заметная улыбка промелькнула на губах эльфа.
- Или другую важную часть тела.
Пленный приподнял одну бровь и как-то подозрительно долго и задумчиво смотрел на Раирендара, прежде чем отозвался:
- Нет. Не откусят.
- Откуда такая уверенность?
- Это было бы весьма грустно, лишись вы такой важной части тела, - глянул из-под ресниц лиа. Потом добавил, - знаю.
- Рассказали морские нейа? - продолжил спрашивать ак-Дариан.
Уголки губ лиа внезапно приподнялись, и в глазах мелькнул откровенное и отчаянное веселье, какое бывает лишь у тех, кто видит перед собой плаху – или меч, занесенный над головой. Да и то – не у всякого…
- Разве только те, что подсматривали за вами, когда вы купаться изволили ходить.
Ак-Дариан кашлянул в тыльную сторону ладони; на бледных скулах эльфа проступил отчетливый румянец, и покраснели даже кончики ушей.
Улыбка Ланне стала шире; несмотря на то, что лиа потряхивало – не то от страха, не то от захлестнувшей наглости.
- И мне понравилось то, о чем они рассказали.
Эльф замер на секунду и как будто опомнился.
- Что увидели? - повторил он предыдущий вопрос.
Лиа прикрыл глаза, слегка склонил голову на бок.
- Очень красивую спину, мужественный разворот плеч… Сильные руки, длинные и стройные ноги…
- Твои следопыты, Ланне, в Ясном. Я говорю о кораблях.
Пленный приоткрыл один глаз, слегка и быстро поморщился.
- Я ведь сказал. Вы перекрыли вход в бухту.
- Кроме этого.
- Что в Ясном очень красивый капитан…
- Кроме.
- И что у него очень сильные руки, и я бы не отказался… - лиа слегка повел плечами и улыбнулся, словно молча продолжая недосказанную фразу.
- Кроме.
- Повторяетесь, капитан… - промурлыкал пленный, глядя на Раирендара – изучающее, пристально.
Ак-Дариан повторил в четвертый раз. На него все так же молча смотрели, переводя взгляд от лица – к кончикам покрасневших ушей, оттуда – к шее, к плечам, и снова – к лицу. Эльф замолчал. Его продолжали разглядывать, тоже – молча, со слегка подрагивающими в полуулыбке губами.
- И волос твоих россыпь золотистою волною ниспадает на плечи и щекочет ладони. Я целую украдкой твои сильные пальцы и любуюсь тобой в ореоле заката… - неожиданно мягко проговорил – даже пропел – пленный.
- Хватит.
- Вам никто никогда не пел песен?
- Ланне.
Лиа приподнял острый подбородок; в глазах почти погасло веселье, оставляя лишь отчаяние и страх.
- Меня зовут Аалай. Но вам это все равно ни к чему, эй-раан, так хоть буду знать, что мое имя тут звучало, - пленный слабо приподнял уголки губ, - небо с морем обнимут нас с тобой, моё солнце. Мы раскроемся соли, поцелуям и ласкам, и забудем про ночь, про воину и про ярость.
- Героически умереть проще, чем выжить.

[Darkness >>>]

- У нас говорят: не гони волну вперед корабля, - дернул уголком губ лиа, - но я – не предатель.
- Из тебя добровольно или нет вытянут необходимое. Вопрос в том, насколько хорошо ты сможешь послужить дальше.
Пленный не ответил; только слова Раирендара вновь лишили его уверенности – это было видно и побелевшим снова скулам, и по сжатым губам, и по мелькнувшему в глазах страху.
- Я бы хотел суметь договориться с тобой, - продолжил эльф.
Аалай прикрыл на пол десятка ударов сердца глаза. Потом негромко и быстро проговорил:
- Ты спрашивал, что мы знаем о вас? Что в Ясном не готовят нападение, что – готовы к обороне. В Чареи это знают, и нападать тоже не собираются. Никому в Шэн-лие не нужна война.
- Сколько раз вы были здесь?
- Много.
- Как прошли мимо наблюдателей?
Лиа вскинул подбородок.
- Отточили умения за прошлую войну. Восемь сотен лет дают о себе знать.
Эльф опустил глаза и остановил взгляд на руках пленного, исцарапанных наручниками. Он вытянул знакомую флягу и молча сжал двумя пальцами пробку, видимо, не зная, откручивать или нет.
- Ваши корабли становятся на зимовку?
- Лей-Сари не замерзает; мы заперты в заливе на годы Шторма, но и только, - лиа облизнул пересохшие губы, вновь зажмурился, словно так ему было спокойней, - между днями Асте и Ла-и Тае дуют сильные ветра с севера, но это не мешает кораблям.
Эльф уперся носком сапога в свободный стул и наклонился вперед.
- Ты сказал не желаете войны, но флот собирается нападать: да или нет?
- Я не говорил этого, - передернул худыми плечами Ланне. Замер, почувствовав чужую близость, и продолжил, так и не открыв глаз, - я сказал – не собирается.
- Почему?
Между тонких темных бровей лиа пролегла складка.
- Что – почему?
- Вы атаковали один раз, успешно. Почему не собираетесь повторить результат?
- Я ведь говорил… Рен, - неожиданно сократил имя ак-Дариана пленный, - никому в Шэн-лие не нужна война.
Длинные пальцы эльфа открутили крышку, и в воздухе резко запахло коньячным спиртом, а руки пленного следопыта как будто обожгло огнем.
Тот резко открыл глаза, а потом выдал длинную и слабо понятную даже для владеющего цветком Фейра тираду. Со свистом втянул в себя воздух, вновь зажмурился.
- П-пытки н-начались?
Холодное железное горлышко фляги ткнулось Ланне в губы, а через мгновение обожгло и горло. Раирендар одошел на полтора шага, завинчивая крышку фляги. Лиа закашлялся, шмыгнул носом и сморгнул с ресницы набежавшие слезы.
- Ну и дрянь.
Следом по телу пробежало колючее, как шерсть, тепло.
Эльф убрал флягу и сдержано хмыкнул, потом сам сделал глоток.
- Ладно, посмотрим, что можно сделать. Аалай.
Тот слегка приподнял здоровое плечо, посмотрел недоверчиво.
- Со мной?
Рарендар передернул плечами и вышел с крутящейся в голове мыслью: "Я не живодер". Ланне проводил его взглядом, потом вновь закрыл глаза. Хотелось пить. Кожу под наручниками жгло, под повязками – болело раненое запястье. Но хуже всего была неизвестность и собственная беспомощность.
Какой ты больше нужен… всем – и себе – живой и предатель или мертвый, но смолчавший…?
Ответа Аалай не знал.

[Соуль >>>]

Через десять минут за ним пришли. Двое и хрупкая девушка с желтовато-белыми волосами и необычным разрезом глаз. Ланне отвели в небольшую комнату без окон, но другую - чистую, вымытую, кровать была аккуратно застелена, а на столе стоял легкий жестяной кувшин с водой и лежала плитка сухого пайка. Под присмотром военных девушка сняла наручники с запястий пленного и аккуратно обработала раны, затем перебинтовала кисти. На ее плече лежал мягкий бутон цветка фейра. Лиа молчал, быстро и осторожно, из-под ресниц, разглядывая лекаря и сопровождавших её военных. Не дергался и даже не пытался сопротивляться. Беспокойство не становилось меньше, разве что, может – слегка. Но оставалась все та же пугающая неизвестность.
- Спа-с’ибо, - поблагодарил на языке чужаков девушку пленный; знал он чужое наречие не слишком хорошо.
Она быстро вскинула на него глаза и кивнула, потом указала на стол:
- Поешь, - предложила девушка.
Несмотря на совет, лиа сначала протянул руки к кувшину с водой. Принюхался, сделал первый небольшой глоток. Пил пленный долго, прикрыв глаза и катая на языке каждую каплю. С каждым глотком рассасывалась тупая боль у затылка, спадала тяжесть в висках. На военный рацион Аалай посмотрел с откровенным сомнением: в Шэн-лие такого не было.
- Можно есть, - сказала девушка.
Лиа кинул на неё быстрый взгляд из-под спутанных волос, принюхался к пайку, откусил немного.
- Похоже на сушенные водоросли.
- Почти так и есть, очень похоже.
Уголки губ пленного слегка приподнялись.
- Тогда вы не умеете их готовить, - он замолчал, потом неожиданно-внимательно всмотрелся в лицо девушки, но ничего не сказал.
- Скорее всего, - она, помедлив, улыбнулась. Аалай слегка приподнял плечи, потом отложил паек и вновь потянулся к кувшину. Покосился на военных.
- Они со мной уйдут сейчас.
- Они мне не мешают пить.
- Мы пойдем, - поспешно поклонилась девушка и скользнула в сторону двери, сделав военным знак.
- Вам идет Фейра, - улыбнулся ей вслед лиа. Потом сел на койку, прислонился спиной к стене и, подтянув колени в груди, осторожно уложил на них руки. Прикрыл глаза; тишина комнаты нервировала.

[Хелькэ >>>]

а эту передачу на волне морского радио Шэн-лие сегодня ведут аж три диджея: Дарки, барон Оррофин и Хакэ!)

День: пятое октября, поздний вечер
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: а6 (Чареи)

- От причала до горизонта
ты мне тонкую нить протянула,
как пройти по ней, не качнуться?
как пройти по серебряным бликам?

Строки сами шли в голову, просились с губ. Лис, свесившись с кормы, смотрел на дорожку из россыпи отблесков, пересекшую волны, соединяющую море с небом – и пел.
Нет, не совсем пел… вот Мари могла петь, просто то, что видела, складывая слова, и так, что звучало это песней. А он не умел так, выходило – казалось – слишком фальшиво; поэтому Лис просто шептал слова, обращенные к Ней, к ее морю, в котором была Она… везде был Она, и Лассе знал, что Она его услышит.

- Я пойду, мне легко решиться,
Только ты протяни мне руку.

В Чареи тихой поступью прокрался вечер. Закат уже отгорел, и только слабая полоса оранжево-алого на востоке напоминала об ушедшем солнце. Тянуло солью и прохладой, порт замолкал и все больше и больше мерцало окон - янтарным, бледно-золотым, зеленоватым.
На бриге капитана Таль тоже постепенно зажигали фонари - но носу, кормы, мачтах... у трапа. Этот фонарь и выхватил из подступающих сумерек бегущего по причалу лиа. Кем бы он ни был, но - ломкая фигурка в сумерках - мчался, спотыкаясь и едва ли не падая, прямиком к "Наамею".
Лис скорее почувствовал его, чем увидел или услышал - от воздуха, в котором отчаянно билось прерывистое дыхание, веяло... тревогой. Он, мгновенно оторвавшись от пейзажа и собственных мыслей, бросился навстречу гонцу.
"Что-то случилось", подумал рыжий, "точно случилось".
Раэй Ли - младший из следопытов, споткнулся в очередной раз уже у трапа, поднялся, вскинул глаза...
- Эй-раан Лис! - мальчишка был встрепан, откровенно испуган и... разорванная рубашка на плече открывала уже присохшую, длинную рану. Такую не мог оставить ни клинок, ни коготь нейа - только пуля, прошедшая вскользь.
- М-мне нуж..но... капитан Таль! - выдохнул следопыт.
- Она на корабле, - Лассе быстро огляделся: не вышла ли капитан на палубу? Не вышла... - Пойдем вниз! Может, в каюте. Средоточие, - он указал на раненое плечо, - где тебя угораздило? Болит?
Мальчишка прикусил губу, помотал головой. И умоляюще посмотрел на рыжего.
- Эй-раан, мне... пойдемте! Мне очень н-нужна адмирал.
Раэй Ли явно был готов в любой момент позорно расплакаться, но держался изо всех сил.
- Давай за мной, - рыжий бегом бросился вниз, не надеясь, конечно, что паренек угонится за ним: но он знал только один способ быстро обнаружить Таль. Быстрым шагом проходя по коридору (и слыша - или показалось? - взволнованные нотки в дыхании эштар), он ударял кулаком в каждую дверь из тех, что вели в каюты. - Адмирал! Таль!
Голос у него был громкий - так, что и без стука обойтись было можно.
А мальчишка и не угнался. Но очень пытался, хотя подводило сбившееся и никак не желающее восстанавливаться дыхание и усталость. Но Раэй Ли упрямо скатился вниз вслед за Лисом и метался от двери к двери.
Когда Лассе добрался до двери Криса, тот уже успел изрядно подумать о жизни и ногах капитана Таль, вздремнуть, проснуться, снова подумать о ногах Таль (и даже полюбоваться изящной лодыжкой, высунувшейся из-под одеяла) и, наконец, услышать вопли из коридора. Напрягая слух, маг разобрал примерную суть происходящего, а потому, когда Лис занёс руку для удара в его дверь, Чёрный рывком распахнул её и быстро покинул каюту.
- Ты чего орёшь, как оглашенный? - негромко поинтересовался маг, прикрывая дверь.
Если рыжий и хотел что-то сказать, то его, потеряв всякий страх и обретя невиданную наглость, опередил мальчишка.
- Где адмирал? - Раэй Ли выскочил из-за Лиса, - вы знаете? Она нужна. Срочно!

[Барон Суббота >>>]

- В моей каюте. Спит, - обстоятельно ответил Кристоф. - Будить не дам. Что за дело?
Маленький следопыт явно был готов вцепиться в Черного.
- Мне нужна адмирал Таль!
- Крис, не глупи, - рыжий нахмурился. - Ты видишь, он ранен. Дело серьезное.
- Деееемоны, рогатые, как же вас не вовремя сюда принесло! Ну, ладно, ребята, если она сходу вас заморозит - ваши проблемы!
Чёрный распахнул дверь и отошёл в сторону, пропуская гостей в каюту. Сам он отошёл к стене и демонстративно сложил руки на груди.
Мальчишке не требовалось разрешать дважды. Он угрем проскользнул мимо Черного, рванул к койке, где мирно спала Таль, которую не смогли разбудить даже крики Лиса и стук в дверь. Но Раэй Ли принялся трясти Сейней за плечи, явно растеряв остатки совести, страха и субординации.
- Адмирал!
Таль что-то пробормотала, потом приоткрыла глаза и с пол десятка секунд все еще просыпалась, сонно глядя на склонившегося над ней мальчишку.
- Что...?
Тот продолжал её трясти. Сейней вскинула одну ладонь.
- Эй! Раэй Ли, что за...
Взгляд капитана упал на раненное плечо следопыта.
- Что случилось?
Лис, остановившийся в нескольких шагах от койки, сосредоточился. Хоть бы Таль не вздумала его выставить... ему почему-то казалось, что он непременно должен услышать историю паренька.
- Мы... - Раэй Ли отпустил адмирала, отпрыгнул от койки, испуганно сжал ладони, - мы были в Ясном, и нас там заметили и... там были их Шепчущие и...
Таль резко села на койке. Мальчишка попятился.
- И?
Следопыт кусал губы, сжимал пальцы до побелевших костяшек и все никак не мог начать говорить.
- Раэй Ли, что случилось? - откровенно повысила голос Сейней.
- И где... - негромко спросил Лис, будто боясь подать голос, но не имея возможности промолчать. - Где все остальные?..
- М-мы пытались уйти, но... заметили, и Шепчущие... Аалай сказал уходить, и п-попытался их отвлечь, а они... - мальчишка расцепил ладони, повел ими в воздухе - испуганно, нервно, - стреляли. И Олэна и Антэй.. лекарь сказал, что не знает... Олэна ли выживет, и...
Таль сжала пальцы в кулак, беззвучно выдохнула.
- Где Ланне?
Мальчишка зажмурился.
- Где? - повторила вопрос Сейней, но по лицу, по сжавшимся губам было видно - уже поняла.
- М-мы... пытались вернуться, но...
- Где?
- В Ясном...
- Что-о?! - заорал Лис. - Он же не... он жив?!
Средоточие, он и не подозревал, что может настолько за кого-то тревожиться! Или даже - не подозревал, что именно за Аалая.
- Ранен? - продолжал сыпать вопросами рыжий, в два шага оказываясь рядом с младшим следопытом. - Как давно вы его оставили?
- Утром... И мы не оставляли! - мальчишка вскинул глаза, - мы... пытались! Мы его не бросили бы!
- Тихо-тихо, - поспешно произнес Лассе, подняв ладони в предупредительно жесте, - я не то имел в виду.
Таль поднялась на ноги, как была - босиком, встрепанная.
- Где остальные? Кто еще знает? - глаза капитана - светлые обычно, сейчас темнели, а голос - стал почти бесцветным.
- Ликке... пошел к Советнику. Я... к вам. Сразу, - следопыт сжал кулаки, - мы его не оставляли, адмирал!
Сейней бросилась к двери.
- Ты куда? - Лис метнулся следом.
Кристоф, в отличие от него на вопросы не разменивался, просто быстро догнал Таль и пристроился к её бегу за плечом. Судя по выражению лица, чародей был готов следовать за своим капитаном босиком в Преисподнюю.
- К Советнику, - отозвалась, не обернувшись, Сейней. Оказалось, что шаг у адмирала быстрый, даже длинноногим каланчам вроде Кристофа и Лиса догнать трудно, когда маленькая лиа спешит. Раэй Ли перешел на бег, пытаясь угнаться.