Новые Земли, колонизация

[Барон Суббота >>>]

Дата: одиннадцатое октября (ночь)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

Наверное, это неправильно - находиться в прекрасном настроении в таких условиях. Наверное, это совсем неправильно.
И тем не менее настроение у линтаария Готфрида фон Гальдера который день было преотличное. И всё, решительно всё - удавалось.
Когда епископ перешагнул порог своего кабинета - его трудно было даже узнать. Кипы бумаг куда-то исчезли, сменившись картами и аккуратно сложенными тубусами и книгами. Диван был обработан и подлатан так, что не производил впечатление вечно обжигаемого и заваливаемого хламохранилища. Маленький огненный кристалл в пасти бронзового орла сиял ярче небольшого солнца, и почти также ярко блестел сам начищенный орёл.
Жизнь резко упорядочивалась сама собой - не без помощи Морганы, Гелары и хайнца, каждый из которых вносил в жизнь первосвященника что-то совершенно своё, делавшее её теперь... полной.
За одним маленьким исключением, но почему-то это же исключение и добавляло к происходящему смысла. подлинного, живого и светлого смысла.
А ещё на столе сидел Храбрец, играя огромным красным клубком шерстяных ниток, подаренных ему самим Готфридом. А по ночам больше не было кошмаров. И ещё он получил от некоего К.Ф. - Готфрид ухмыльнулся сам себе - отменный пробный чертёж, а рука слушалась его, как влитая.
Несмотря на кошмары, опасности и трудности, несмотря на нависшую над всем Неуштадтом и Корпусом угрозу Готфрид фон Гальдер, епископ, заговорщик, грешник, праведник, магистр рыцарского ордена и подпольный купец, и ещё с полсотни дел и титулов - перечислять устанешь - был доволен жизнью и счастлив каждым новым днём. Вопреки даже логике и здравому смыслу.
За его окном пылал быстрый закат Новых Земель. Багряно-алое солнце вспарывало горизонт окровавленным хирургическим лезвием, и редкие облака были густо забрызганы алым соком жизни. Тьма сгущалась быстро, и вскоре на улице под окном начали зажигаться фонари. Впрочем, толку от них было мало, из-за неожиданно густого тумана. Такого вязкого, плотного, более напоминающего кисель, чем дымку.
Смерклось. Наступил тот тёмный, неверный час, когда солнце уже село, а луна ещё не взошла. Час тёмных чудес и неблагих знамений. Час шёпотов.
Готфрид опустился на диван. Хрустнул костяшками пальцев - и лязгнул ими же. Поманил к себе Храбреца, но тот, посмотрев на первосвященника, пристал на дыбы и чуть оскалился. Зашипел.
- ты чего, приятель? Голодный? Или от меня псом пахнет? - участливо поинтересовался Готфрид. Пса знакомого охотника он и правда по пути погладил - давно не виделись, почему бы и нет?
Но Храбрец был настроен решительно. Вместо того, чтобы привычно спрыгнуть на пол, подбежать и потереться о хозяйскую ногу, серый бандит оттолкнул клубок и, встав на все четыре лапы, демонстративно чиркнул передней в воздухе, показа небольшие, но изрядно удлинившиеся за последний месяц коготки.
- Ты чего, вояка?
В пламени кристалла Храбрец казался маленьким демонёнком. Тонкое, чуть дрожащее, но решительное "мрррау!" жалобным вызовом пискнуло в темноту и утонуло в углах кабинета. Безответно.
"Готфрид!" - разнеслось по комнате эхо далёкого шёпота.
"Епископ Готфрид фон Гальдер!"
Готфрид поднялся. Чётко слышимые слова... Шёпот. Свист.
Но... Никто в доме не называет его полной должностью и именем. Никогда.
Магия?
Неважно. Чужак.
- Кто здесь? - голос епископа был тих и твёрд. Металлическая рука сжалась в кулак, вторая нашарила в кармане свободный кристалл, едва заряженный, но всё же... молния. На короткий ударный разряд хватит, но нужно подойти... Ладно.
- Кто здесь есть? - чуть громче. И - короткий кивок назад, вставшему на задние лапы и уже с нескрываемой злобой когтящему воздух Храбрецу.
"Тише, приятель. Спасибо, но сейчас будь потише. Хорошо?"
"Вхожу, - долетело до него. - Не нападай"
И тут, словно незримую преграду прорвало, туман проник сквозь многочисленные щели в оконной раме и повалил в комнату, медленно преобразуясь в человеческую фигуру. Высокорослую, в длинном плаще с капюшоном. Фигура постепенно обретала объём и плоть от смутного абриса к человеку. Или не к человеку, а чему-то похожему?
- Не нападай на кого?
Рукав облачения взметнулся, и кристалл, поблёскивая тонким белёсым отблеском, вонзился в слот под энергоэлемент. Вот так... подходи теперь.
- Назовись.
В прежние времена охотник на ведьм фон Гальдер видывал разных тварей. Не самых страшных. Не самых безопасных. Просто разных. О многих - читал. И ни одной из них никогда не выказывал достаточно уважения, чтобы её бояться. Страх - благоговейный, святой, сродни сыновнему - можно питать к Единому как к отцу. Себя и своего зла он больше не боялся... А если не себя - так кого ж ещё? Нет уж! Нет... уж...
Готфрид стиснул зубы. Металл указательного пальца, начал движение по привычному кругу, вмиг очерчивая его перед священником. Взмах - и будет молния... ну же... ну!
Фигура окончательно обрела плоть и повела плечами. К епископу пришелец стоял спиной. Он был действительно облачён в длиннополый кожаный плащ с капюшоном и какой-то нашивкой на рукаве.

[Scorpion(Archon) >>>]

- Не узнали, ваше преосвященство? - спросил холодный, смутно знакомый голос. - Я - Франц Моденборг. Чистосердечный Экзарх Священной Инквизиции.
Последние слова прозвучали с откровенным сарказмом.
- Ааа, Франц! Ну что же вы без предупреждения? Я бы... - Готфрид подавил каплю дрожи в голосе и, заставив себя улыбнуться, резким взмахом закончил знак, - ... приготовился к встрече поосновательнее!
Эффект получился неожиданный. Экзарх швырнуло вперёд, да так, что он едва не вышиб собой оконную раму. Дом содрогнулся, а Моденборг повалился на пол, да так там и остался без движения. От его плаща заструился подозрительно знакомый дым.
- Удовлетворены? - голос его звучал абсолютно ровно. - Готфрид, мне даже находится рядом с вами тяжело, а уж развеять меня по ветру вы всегда успеете. Может сначала поговорим? Не тревожьтесь, я один и не пытаюсь отвлечь внимание или протянуть время. Клянусь.
Что-то в его манере говорить изменилось. Появилась некая прямота, твёрдость. Слушая его речи больше не хотелось вымыть руки или проверить еду на яд.
- Я должен был убедиться, - пожал плечами первосвященник, убирая левую руку в карман. И, подойдя, протянул Моденборгу правую. Подождал мгновение, но, словно поняв что-то, убрал и её.
- Садитесь и рассказывайте, зачем пришли. Уточните, кто вы теперь... экзарх инквизиции. Творение малефиков? гомункул? Носферату? Я давно... не занимался прямой практикой.
Готфрид отошёл к столу и, подкрутив в клюве орла кристалл, перелистнул на одной из книг страницу.
- Чаю? Я нашёл неплохие сорта из местных. Блицклюгель и правда умён в этих делах, ручаюсь вам, Франц. Или может чего покрепче?
- Никогда не был ценителем чая при жизни, - ледяной голос экзарха треснул иронией. - А уж теперь и подавно им не стану.
Он поднялся и откинул капюшон. Моденборг очень изменился. Нет, он ОЧЕНЬ изменился.
Лицо побледнело и застыло, как у статуи, некогда пострадавший глаз теперь был на месте, а верхнюю губу чуть приподнимало совершенно уникальное строение челюсти. И всё же главным был некий ореол хищника, высшего звена пищевой цепи, рядом с которым не один человек не сможет чувствовать себя в безопасности - вот что лёгким флёром легло на чело Франца. И вместе с тем, какое-то новое, непонятное благородство сквозило в его чертах. Да, перед Готфридом стояло совершенно незнакомое ему существо. К добру это или к худу.
- "Вы бываете только в сказках", сказал бы герой комедии. Герой трагедии кинулся бв драться и проиграл. Как персонаж драмы, повторяю предложение садиться, - хмыкнул Готфрид. огненный кристалл, извлечённый из пасти орла, осторожно был опущен металлической рукой в чашку холодного, чуть красноватого чая. Вслед за двумя кубиками сахара. Храбрец, пискнув, юркнул под стол, прижался к ножке и мелко дрожал... но когтей не убирал и тонюсенько шипел.
Готфрид, прицокнув языком, подошёл к дивану. Сел и кивнул на место возле себя.
Моденборг сел рядом. Кивнул на кота:
- Вывели бы вы его отсюда. Может и помереть со страху.
- Храбрец, иди, - обернувшись к котёнку, улыбнулся Готфрид. - У нас разговор.
Зверёк не шевельнулся. Готфрид, почесав левой рукой щёку, поднялся, отхлебнул из чашки.
- Ладно... проверенное средство.
Красный клубок перекочевал со стола в руку священника. И, подпрыгивая, покатился к двери. В Четыре шага преодолев комнату наперегонки с сорвавшимся с место серым малышом, фон Гальдер отпер небольшую щель, пропуская наружу и дальше, на лестницу, и клубок, и любимца.
Дверь хлопнула за спиной Храбреца, оборвав на середине жалобное "миу". Коготки с той стороны скребнули пол - мигом восстановивший весь запас мужества непоседа явно обиделся за толь вероломное выдворение.
- Кажется, теперь из свидетелей только Создатель. Но подслушивать я ему запретить не могу, так что у двери малец усядется наверняка. Итак, господин ночной охотник во славу творца, разговор?
- Разговор, - кивнул Моденборг. - Сразу скажу вам, Готфрид, что вы правы относительно меня - да, я теперь немёртвая тварь, крадущаяся в ночи. Да, всё почти так, как говорят мифы: мне нужна кровь, мне противен свет, кол в груди заставит меня замереть, истинная вера развеет прахом. А вот в чужой дом я могу зайти и без приглашения, хозяину достаточно лишь заговорить со мной. У вас есть вопросы?
- Про чай вы уже ответили. Будем логичны до зубовного, простите за подначку, скрежета. Зачем вы здесь? Как вы стали кем стали? И что планируете с этим делать?
- Я здесь за тем, чтобы рассказать вам всё, что смогу, Готфрид, ибо по здравом размышлении я понял, что если мне кто-то и поможет - то это вы.
Франц сказал это совершенно спокойно, даже буднично. Ни нажима, ни какой-то особой интонации.
- Ещё я здесь, чтобы предупредить о том, о чём смогу. Что же до того, как я стал вампиром - этого я рассказать не могу. Скажу одно - у меня есть сеньор теперь и я ему верен. До определённой степени, разумеется, но достаточно, чтобы не выдавать его тайн.
- Допустим, основание "я могу быть полезен" в списке "почему меня не надо уничтожать сейчас" у меня в ваш адрес подчёркнуто, - снова хмыкнул Готфрид, отхлёбывая чай. - Тогда вопрос из разряда важных с этической точки зрения. КЕМ вы питаетесь, Франц? Кем таким, чтобы это оправдывало ваше существование в моих глазах?

[Барон Суббота >>>]

Губы вампира дрогнули в пародии на улыбку.
- Впервые я насытил свои жилы кровью отца Стэбера, священника, осквернившего себя и всю Церковь насилием над девушкой-лиа, обращённой в истинную веру.
- Стэбер - насильник?! - Готфрида передёрнуло. Блюдце, на котором стояла чайная чашка - по счастью уже почти пустая, пил священник быстро - разлетелось пополам от одного нажатия блестящего пальца. Кружку священник успел подхватить левой рукой, но несколько капель на диван всё же упало. Три или четыре последовавших слова в лексиконе епископа встречались в былые времена, но сейчас заствили бы любого услышавшего такое от него две недели поститься в надежде разогнать наваждение...
- Подонок. Значит он... мёртв, как я понимаю. Но... что дальше, Франц? Сейчас - ублюдок. Кстати - доказательства у вас были? Потом - кто следующий?
- Убийца. Потом вор, потом мошенник на доверии, довёдший до самоубийства одну вдову. Потом девочка тринадцати лет, умиравшая на улице. Она была беременна, а отчим выгнал её из дома пинками, один из которых пришёлся в живот...этого она не перенесла. Потом этот самый отчим.
Франц поднёс руку к глазам, будто пытался удержать слёзы.
- Готфрид, иногда мне кажется, что пью не кровь, а мерзость рода людского, да и не людского тоже. Следующим был эльф, питавший болезненную склонность к девственницам. Настолько болезненную, что их мнение им не бралось в расчет.
- Как вы узнаёте обо всём этом?
Чудовище, значит? Вот и попробуй поверь... или не поверь.
- Сколько вам нужно? Как часто?
- От много зависит. Сначала каждый день, теперь редко, человек, может два в месяц, - он пожал плечами. - Я говорю с тенями в городах. Они указывают мне жертвы. А когда я выпиваю последний глоток из сердца...я на какой-то момент вижу их жизни. В подробностях. Но я пришёл говорить с вами не об этом. Не совсем об этом, вернее.
- О чём же?
Кристалл из чашки был извлечён и засверкал между пальцев живой руки огненным глазом.
- Когда я умер, и остановился на кромке, я сделал это по собственной воле, - начал Моденборг. - Я...был не очень хорошим человеком, вы знаете это. И я продал свои умения своему нынешнему сеньору за бессмертие. Договор не скрепляет магия. Я думал, что когда получу своё, просто перегрызу его горло и буду свободен. Вечно свободен. Но когда мои душа и тело стали трансформироваться, когда они прошли через смерть, когда я почувствовал, кем я стал...знаете, Готфрид, это как обернуться на собственную жизнь и посмотреть на неё, как на чужую. Я изменился. Не знаю почему, но это так и это необратимо. Когда я узнал о Стэбере, я пришёл в ярость! Проклятье в былые времена я бы просто шантажировал его своим знанием, а теперь не ведал ни минуты покоя. Я мечтал отомстить. Я отомстил.
- Вы... Франц, вы - жаждете справедливости? Своей, голодной, жестокой - справедливости? - вопрос, заданный с нажимом, очевидно ставил в тупик и самого первосвященника. Но переформулировать ли обрывать его Готфрид не стал. - Вы? Экзарх инквизиции Моденборг, ныне - вампир, пришедший и зачем-то рассказывающий это линтарию Создателя? Это всё - точно вы? если да... чего вы хотите от меня. Я могу выслушать вас - но, думаю, вам нужно что-то ещё. Что? Говорите и говорите прямо. Впрочем, почему-то мне кажется, что вы-Вы не стали бы мне теперь лгать.
Вампир ответил далеко не сразу. Его лицо совершенно не меняло выражение и только в глазах, красноватых, как мог заметить Готфрид, глазах с вертикальными зрачками стояла глухая тоска.
- Я не знаю, чего я хочу, лиантаарий. Я - чудовище. Справедливости? Да, наверное это можно назвать и так. Но ещё я жажду крови. Живой, горячей, этого алого серебра души. Даже сейчас, когда мы говорим, я слышу ваше сердце и оно манит меня, а ведь сейчас я не голоден! Я не знаю, как мне быть, Готфрид. Я запутался в этой тьме. Может мне нужен ответ? Может я пришёл за ним? Так скажите же, святой отец, почему, чтобы стать человеком мне понадобилось превратиться в чудовище?!
Моденборг закрыл лицо ладонями. Между его бледных пальцев просочилась одинокая алая капля.

[Scorpion(Archon) >>>]

Минуту Готфрид смотрел на своего бывшего подчинённого, и во взгляде священника боролись жалость, смущение и капля беспокойства.
И всё же... верить или не верить? Всё, что сказал ему Франц, могло быть обманом. Всё. До последней капли. Он мог быть - да и какой-то частью был - врагом, подосланным малефиками, ибо никто другой здесь не мог обратить экзарха в ночного хищника.
Он мог быть и заблудшей душой, которая на самом деле затерялась в лабиринте из бесконечного мрака и отчаяния, и теперь искала если не света, то хоть огонька, чтобы погреться. А изнутри, стоило лишь туда взглянуть, неторопливо, вальяжно и степенно выползала жаждущая крови образина, не дающая даже смотреть на живого спокойно. Каково это - беседовать и сдерживать себя, чтобы не впиться в шею или запястье собеседнику?
- Неисповедимы пути Создателя. Хороший ответ.
Готфрид стал.
- Только не для вас, Франц. Потому что это ответ без ответа. Чтож...
Рывком поднявшись, линтаарий подошёл к столу. Перегнулся, оттянув ящик из верхних. вытащил что-то и, подступив в упор к Францу, оторвал одну из его ладоней от лица. Что-то холодное и рельефное скользнуло в руку Моденборга.
- Помнится, это ваше, экзарх Моденборг?
Вампир отнял и вторую руку от безупречно чистого лица, и долго смотрел на собственную инсигнию.
- Это ведь святой символ, - негромко сказал он. - Достойный ответ. Я буду над ним думать.
Он подбросил знак в воздух и быстрым, почти неуловимым для челвоеческого глаза движением приколол её на внутреннюю сторону плаща.
- Прошу меня простить, Готфрид, - сказал он вновь спокойно. - Но я пришёл говорить не только об этом.
- Говорите дальше, - кивнул фон Гальдер. - Я весь внимание.
- Не так давно здесь, в Новых Землях объявилось нечто новое, - сказал вампир. - Нечто по-настоящему тёмное и чуждое. Мне неизвестно, что это, но тени стали гуще. Они шепчут о страхе, который идёт чужими снами. О Ничто, которое нельзя найти. И они указывают на вас. Что бы это ни было, вы его интересуете.
- Интересую - как кто или что... Они вам не говорили?
Деловитый тон епископа даже не намекал на возможность вопросов "как" или "почему". Некрупное зерно-любопытство в толстом слое размеренной мысли. И - никуда не девшаяся настороженность. В присутствии вампира расслабляться Готфрид не собирался.
- Больше мне ничего не известно, - качнул головой тот. - Что ж, кажется, у меня осталось к вам последнее дело, епископ.
Он неторопливо запустил руку за отворот плаща и вытащил небольшую тетрадь в кожаном переплёте.
- Это мой дневник, - пояснил Франц, протягивая тетрадь Готфриду. - Я описал здесь все свои наблюдения, когда изучал...новое состояние. Надеюсь, это пригодится, если Церкви понадобится бороться с ночными тварями по-настоящему.
- Благодарю вас, - кивнул Готфрид, принимая дар. - Пожалуй... А знаете, у меня для вас тоже кое-что есть.
Готфрид извлёк из кармана мелкую монету и бросил Францу. Один в один - обычная мелочь, только на одной стороне был схематично изображён крылатый дракон.
- Таких пока мало. Но... вам может пригодиться. Особенно если мы с вами ещё увидимся. будет время - спросите у любого военного офицера в пригороде, как найти Геррарда Блекэймса. Вам укажут - он оружейник из мелких дельцов. Скажете, что брат Грэгор благодарит его за консультацию по технике прицеливания. То, что он вам в ответ передаст, может быть... полезным. И я не уверен, что кому-то ещё среди моего окружения, кроме вас, такая вещь подойдёт. не знал, куда пристроить... Творец порой бывает отменным шутником, хотя не все его шутки я готов сразу же оценить по достоинству.
- Благодарю и я, - монета исчезла где-то в недрах кожаного одеяния Моденборга. - И последнее...у вас есть для меня задания, епископ? Последний отчёт не получил ответа.
- Задания... Чтож, кое-что есть. Вы врядли можете поведать мне о вашем господине, как я понимаю, Франц... - Готфрид почесал подбородок и сморщился, почувствовав, как металл пальца чуть оцарапал кожу. - Но - вы можете разузнать для меня что-то, что не относится к нему. Я хочу знать всё о тёмной стороне происходящего в Корпусе, что будете знать вы. В первую очередь - о малефиках, во вторую - не о малефиках. Второй шанс на лучшую жизнь для многих обернулся не тем, чего они ждали. Не буду скрывать от вас, Франц... Война - это худшее, что могло произойти. Хотя и не худшее из того, что может. И я делаю с этим что-то - прямо сейчас, даже во время нашего разговора делаю. Я не хочу, чтобы мне помешали. Посмотрите за этим в меру сил и возможностей. И ещё... если то, что вы мне сказал сегодня - правда, то... Вы - экзарх инквизиции. Действуйте соответственно. Удачи вам. И пусть Единый помнит о вас.
- Спасибо, - сказал Моденборг, понимаясь. - Сделаю. И последнее, Готфрид. Я продолжу свою ночную...деятельность. Те, о ком вопият души, замученных ими будут умирать от моей руки. Я верю, что ублюдков хватит на всё моё бессмертие. Но если однажды я всё же стану одним из таких...надеюсь, вы или подобный вам окажется рядом.
Вампир-экзарх подошёл к окну и быстры движением распахнул ставни.
- Доброй ночи, епископ. Простите, что не испросил вашего благословения.
Неуловимое движение, и он исчез за окном, затерявшись, среди ночных теней.
Готфрид подошёл к окну. Из черноты надкрышного мрака на епископа пахнуло ночной свежестью, отчего по спине снова пробежали мурашки. Скрипнул под тяжестью руки подоконник.
- А зачем моё, когда своё уже дал Единый? - ни к кому не обращаясь, произнёс во тьму Готфрид. - Воистину, его шутки стоят его путей.

[Барон Суббота >>>]

День: четырнадцатое октября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: F1
Фактическое местоположение: F1 (старый лагерь "Гласов Урагана")

Подгонять поднятых работников было непросто и неприятно, а Гаральд уже и так выбивался из сил, но времени на подобные переделки было всегда крайне мало. И потому обычно спокойный и хладнокровный, Круорин Синерем сейчас раздражался и злился на всё, до чего только мог дотянуться. Уже не один раз любимая пилочка для ногтей чертила у самого носа ван дер Ленка замысловатые кренделя, едва не чиркая по кончику чёрным крылом. Тот огрызался и бранился в ответ, почёсывая залысины и пытаясь привести хотя бы в приличный или «околоремонтный вид» результаты разрушений после случившейся трагедии, едва не перечеркнувшей всё будущее искусства асценции.
Очередной провал. И ведь вроде бы всё вышло даже хорошо. Но ограничения, ограничения… Неудобства! Масса неудобств!
Хаурэс отлечился, отпытался и теперь отмалчивался. Неудача с поглощением души демона не испугала даже на сотую долю так, как самого носителя – мало ли где можно натолкнуться на праведника, но… Ошибка. А прощать такие ошибки великий демон не привык никому, даже, чтоб ему пусто было, своему тюремщику и союзнику! Но одни слова сейчас врядли что-нибудь изменили бы, а действовать напрямую против Круорина сейчас Хаурэс не мог и не хотел. А потому демонолог и его «содержимое» молчали, сверля друг друга взглядами, чему нисколько не мешало то, что один находился внутри другого.
Реальная «малефицкая» приобрела уже совсем зловещий вид, и прочий лагерь медленно, но верно стремился к тому же – изнутри. Внешность поселения должна была остаться максимально благопристойной, а остальное сделают чары. Старые добрые, ни капли не усиленные дурной технологией. Впрочем…
Страйдер Тагирэ пришёлся как нельзя кстати. А ведь оставалось ещё немного запасных, да и то, что осталось от… инцидента, можно было использовать. Техномагия, значит?
Технодемонология – тоже неплохо звучит. Повелители древности это наверняка бы оценили!
Когда воздух перед ним сгустился, мало что изменилось в атмосфере "малефицкой". Просто ещё одно капля чёрных чернил, добавленная к мрачному пейзажу безумным художником. Острая вонь серы, клуб дыма, и перед Круорином возникло отвратительное скрюченное, обтянутое розовой кожей существо с тщедушным тельцем, двумя парами нетопыриных крыл и непропорциональной большой головой.
Демонолог остановился. Придирчиво оглядел существо - страха оно не вызвало бы сейчас даже у самого запуганного мальчишки, если тот не боится крови. Фыркнул. Достал пилочку. направил в то место, где у твари должен был быть лоб. И процедил без капли лишней эмоции.
- Имя. Сейчас же.
- Что в имени тебе моём? - вопросила тварь неожиданно красивым, густым женским голосом с явной хрипотцой. - Если хочешь - зови Чёрной. И не обращай внимания на тело. Взяла первого подвернувшегося под руку и одержала. Надо поговорить, Круорин.
- Кем одержала-то, Чёрная? - на лицо Круорина наползла лилейнейшая улыбочка. Больше всего подходящая кому-то, кто только что целиком заглотил лимон, фаршированный хреном и вымоченный в уксусе. - И о чём говорить будем? Неужто вам опять есть дело до мирного учёного, ведущего свои эксперименты в уединении на пути спасения души своей от жуткого гнёта богопротивного колдунства?
- Кем? Собой, естественно. Ах, ну не делайте же такое удивлённое лицо, коллега: демона тоже можно взять под прямой ментальный контроль, - по телу существа прошла крупная дрожь, крылья забыли не в такт, а на лбу открылся огромной, наполненный страданием грязно-розового цвета глаз с ромбовидным зрачком.
- Я говорю от лица Круга, Круорин, а потому прошу, опустим взаимные юродствования. Есть предложение и предложение это для демонолога высшего класса, а не для мирного учёного, идущего путём спасения.

[Scorpion(Archon) >>>]

- Наконец-то кто-то оценил мои способности. А что до одержания демона кем-то - не люблю, когда всё не по каноничным воззрениям. Присаживайся.
Круорин поймал ближайший стул, уселся, откивнувшись на резную спинку и логично полагая, что твари неразумной свой стул не полагается, так что садиться предлагалось прямо на полу.
- Я внимательно слушаю. Всё, от начала и до конца, по возможности без загадок и искренне. В рамках профессии конечно, больше явно не нужно.
Демон шлёпнулся на пол, как мешок с дерьмом, потом вскинул голову, будто пойманный за шиворот.
"Помоги...владыка", - долетело до Круорина эхо беззвучной мольбы.
Тем временем, Чёрная заговорила:
- Интересы нашей организации требуют, чтобы на пространство Новых Земель пришёл один из Князей. У нас есть место для ритуала, есть необходимые ресурсы и так далее. У нас нет одного - специалиста, способного провести церемониал. Я помню, что у Круга были с тобой разногласия, Круорин, так вот, сейчас мы предлагаем о них забыть к общей выгоде. Итак, наши условия: ты, пользуясь нашими материалами, призываешь сюда кого-то из Тёмных. На твой выбор. Ты направишь его на Шэн-лие с приказом поглотить Средоточие. Не думаю, что найдётся в Нижнем Мире Князь, который откажется от столь лакомого куска. После этого твоя часть сделки исполнена. Возникает вопрос: что ты хочешь с нашей стороны за свои услуги?
- Ого!
Круорин даже присвистнул, и лимонной кислоты в улыбке стало намного меньше. Хотя хрена соталось с избытком. Тонкие длинные пальцы малефика скрестились на груди, словно лапки паука, зажавшие в своих объятиях пилочку- булавку, пронзающую бледное тело у самой шеи.
- Для начала я хочу знать, зачем вам это? Любая логичная для меня причина сойдёт. И задаю встречный вопрос - а что вы могли бы мне предложить... коллеги?
- Нам это необходимо, дабы ослабить Шэн-лие до предела, - невозмутимо отозвалась Чёрная, а на губах у её жертвы выступила зеленоватая пена. - Говоря о плате: ресурсы, знания, помощь. Вы знаете, что из себя представляет наша организация, Круорин, вы знаете наши возможности. Назовите свою цену.
- Хорошо же. Меня устраивает и объяснение, и предложение. Итак, оглашаю свои условия. без подвохов, если уж мы решили друг другу верить, - демонолог подмигнул единственному глазу страшилки и чуть задержался, явно любопытствуя, как будет выглядеть ответный жест. - Первое: мне нужны знания о природе магии лиа. Все, какие есть у организации. И не только у неё, насколько это возможно. А это ведь возможно?
- Возможно. Вы получите копию наших исследовательских журналов, а так же живого мага-лиа. Не из сильных, естественно и едва живого, но всё же. Разумеется, всё это по завершению вами работы. Мы договорились, Круорин?
- Ещё нет. Второе: я хочу знать, в каком состоянии сейчас находится Неуштадт в вопросах вашего влияния. Инквизиция? Её внимание? Эффективность? Я хочу, чтобы ВСЕ, - демонолог явственно повысил голос, - все силы инквизиции не смогли бы помешать нашему ритуалу. Третье: мои эксперименты не касаются дел Круга, но будут к его услугам по завершении. Не полностью безвозмездно, конечно, но... И четвёртое, и думаю это тоже выгодно нам всем. Я хочу, чтобы те, кто устроил резню малефиков - в первую очередь экзарх Моденборг, примас Боргес и епископ фон Гальдер - пожалели о том, что явились на этот свет. Думаю, мои требования не обременительны и нигде я не прошу лишнего. Вызов одного из Великих - за записи Круга, мага-лиа и... кое-что сверху без излишеств. Если да - мы договорились. И тогда я хотел бы знать, где, когда, как скоро я должен вызвать для вас Его?

[Барон Суббота >>>]

В ответ зазвучал тихий, красивый смех, так странно диссонирующий с болезненными корчами существа.
- Моденборг и Боргес уже...переосмыслили многое. Что до епископа...хорошо, как только вы закончите работу, мы предоставим вам возможность преподать ему пару уроков бытия. Что же до места призыва...слова "крепдоспех Сердце Демона" вам что-нибудь говорят? - Хм, - броив Круорина поползли вверх. - Масштабно. Только небольшой нюанс. Вы хотите одержать сам доспех? Если да - то... Вы ведь хорошо ознакомлены с его структурой и принципами действия. И знаете, к каким любопытным дополнительным последствиям это может привести?
- Нет, доспех нам не нужен. Круорин, вы кажется не поняли сути вашей части сделки, - в голосе скользнули лекторские нотки. - Вы должны призвать сюда Адского Князя. Призвать и направить его к Средоточию. Никакого дополнительного контроля, никаких усложнений. Всё и без того...непросто.
- В доспехе находится сердце демона, - точь-в-точь копируя интонации гостьи, пояснил Синерем. - Если вызов будет так или иначе вблизи Сердца - наличие и данного органа, и его пилотессы так или иначе повлияет на ритуал вызова. С другой стороны... В общем, всё будет сделано так, как вам будет угодно. Другой сделки у нас тут, я уже вижу, не получится. Ну и... есть ещё одна мелочь, о которой я хочу просить. На этот раз - лично ту, с кем говорю.
- Да?
- Одна встреча и один урок друг другу. Для меня будет честью обменяться знаниями со столь талантливым коллегой. Если это не смущает коллегу, - Круорин упёр руки в бока. тускло блеснуи во мраке крылья летучей мыши на пилочке. Тихо звякнуло несколько черепов-подвесок и тонких чёрных лезвий - одеяние Круорина сейчас больше всего походило на театральный костюм. Настоящие малефики в таких, кажется, никогда и не ходили... Или никто их таковыми не видел.
- Предпочту это рассматривать не как урок, а как учёную беседу двух коллег, - любезно ответила Чёрная. - Что ж, я полагаю, мы договорились. Вам понадобится транспорт в ближайшее время, так что, ждите, за вами прибудут сегодня ночью. Опознавательным знаком наших людей будет то, что они мертвы.
- Показательно. До скорой встречи... И удачи вам, коллеги. Она нам всем пригодится, ведь правда?
- Мы предпочитаем сами ковать свою удачу, - был ему ответ. - Всего доброго, коллега.
Бес вздрогнул, забился в судорогах и обмяк. Голова его упала, чтобы спустя несколько мгновений снова приподняться. Огромный глаз моргнул несколько раз и с ужасом уставился на Круорина.
- "Кто я? Где я? Кто этот непонятный жуткий человек"! - Круорин картинно запрокинул голову, заламывая руки. И тихо, едва слышно прошептал. - Хаурэс?
- Дааа?
Голос демона затрещал по малефицкой разгорающимся костром.
- Ешь.
Лицо демонолога на краткий миг осветилось ярким всплеском света - ярко-алого, больного и грязного. Шипение взметнулось вверх, заполнив всё вокруг, и рёв кинулся на маленького демона, разевая бескрайнюю чёрную пасть забвения...
Где-то далеко от Круорина и поверхности в целом, женщина в чёрном встала с удобного кресла, на котором провела в трансе последние несколько часов. Сложная, вычерченная кровью фигура вокруг неё гасла, позволяя темноте вновь скрыть большую часть заклинательной пещеры демонологов.
- Свяжись с командой "Проводник", - сказала она, обращаясь к помощнику, стоящему у выхода из пещеры. - Передай, что жизнь Круорина продляется. Пусть доставят его в лагерь рядом с Сердцем демона.

[Мора >>>]

День: первое ноября
Фигура: ладья h1, ферзь d8
Ход: в рамках хода h5-h1
Официальная клетка: h1, d8
Фактическое местоположение: h1 (док креп-доспеха, на подступах к доку)


1 ноября
Дорогой дневник, с добрым ранним утром! Ты спросишь, чего я такая веселая с утра, когда еще все приличные люди спят? Отвечу – у меня куча поводов для счастья. Во-первых, с тех пор, как Дьяволы вышли на связь семнадцатого сентября, Вольф навещал меня три раза. Бедняга, весь осунувшийся, уставший и какой-то нервный. Но я просто счастлива была его видеть, и жду, что он посетит меня на днях. А еще уже больше месяца меня не трогает Дарий. Вообще. Даже сторонится. Ходит угрюмый весь. Ну и глаза у него тогда были… В прочем, к черту Дариев! Жду Вольфа! Я соскучилась.
А Гер какой-то странно-хмурый. Нет-нет, дневник, он не всегда такой, бывает хорошая хмурость, а сейчас – плохая. Надеюсь, с ним все в порядке.

Рейни закрыла дневник и, прижав его к груди, покачала тетрадь будто ребенка. Потом спрятала под подушку и лихо поднялась в кабину доспеха.
- Тук-тук. – Поприветствовало сердце.
- С добрым утром! – Демонесса одарила крепким объятием и сферу двигателя доспеха. – Да, я весела, радостна и полна сил для великих свершений! Например, пойду сейчас приготовлю приличный завтрак.
Сердце проводило пилотессу частым радостным стуком. Сердцу действительно передавалось настроение своей боевой подруги.

- Гера-а-а-а-ард! – радостно завопила демонесса при виде мужчины, куда-то бредущего ни свет ни заря. Рейни стояла на пороге кухни, размахивая хвостом из стороны в сторону и оббивая им косяки двери. – Хочешь горячего завтрака? А Джоина не видел? А Дария? Ну Дарий-то не станет.
- Аррргх!.. Тьфу ты, - Герард перевел дыхание и убрал пистолет. - Доброе утро. Горяченького, честно говоря, порубал бы. Джоина век бы не видеть, Дария... Дария бы вообще не видеть.
- Заходи, на столе угощение. Уломала я бесов собрать мне яиц, так что сегодня яичница, правда с травой. Ну, в смысле с пряной правой, вкусной. Тут по горам чего только не растет. Ну и чай, конечно. – Рейни заскочила обратно в кухню, и когда Герард переступил порог, уже чинно сидела с кружкой в руках, загнувши хвост и покачивая черной кисочкой.
- Погоди-ка... Это чьих яиц они тебе тут набрали?
- Птичьих, - неуверенно произнесла Рейни. – То есть: птичьих! – уже с непоколебимой уверенностью. – Да ты не бойся, я съела уже тарелку.
- Ну-ну, - усмехнулся куратор, подсаживаясь за стол. - А что, у нас сегодня праздник? "День пилота боевой крепости"?
- Сегодня у меня хорошее настроение. Ну, оно у меня обычно неплохое, но сегодня особенно. Мне кажется, что-то хорошее случится. – Рейни пододвинула Герарду тарелку с завтраком и налила полную кружку кипятка. Заварка и мятные листики взвились вверх и закружились в горячем водовороте. – Вот возьмет и случится! Вдруг Вольф прилетит, а? Или Дария назад отзовут… - Мечтательно протянула пилотесса.
- А по-моему, извини конечно, если что и случится, то дерьмо какое-нибудь, - фыркнул инквизитор. - Вряд ли очень большое, большое до нас не докатится. Мы тут, чтоб не сказать крепче, в глубоком тылу. Но ты ж слышала, что твой хахель рассказывал. Особых радостей и сладостей ждать не приходится, разве что шальная пуля с фронта залетит и пришибет Дария.
- Да уж, - Рейни обхватила кружку ладонями, словно пытаясь согреться, и уткнулась в нее носом, изучая кружащуюся в воде заварку. – А если на фронт пошлют?
- Я пить брошу, - пообещал Герард. - И Джоина поцелую. Может быть. Вряд ли. Не, вряд ли.
Рейни усмехнулась и, лениво помахивая хвостом, принялась так же лениво потягивать чай.
- Скучно тут у нас. – Заметила она. – Неделями ничего не происходит. Ко мне-то хоть Вольф залетает, а к вам никто ни разу не приезжал…
- Да нам никого и не надо сто лет. Я им денег готов дать, чтоб еще столько же никто не приезжал... Правда, нет у меня денег. А Дарий, тот точно скиснет, как простокваша. У него ж чешется, сама знаешь...

[ORTъ >>>]

Демонесса поежилась и отставила кружку в сторону.
- Даже думать не хочу, чтобы тут этот идиот устроил, если бы не ты.
- Да я-то что, - Герард не то смутился, не то пригорюнился, и, чтобы не подавать виду, хлебнул чаю. Так лихо и с такой горькой миной, словно это был чистый спирт.
- Я когда тебя первый раз увидела – испугалась даже больше Дария, - припомнила Рейни, воздев глаза к потолку и задумчиво водя пальчиком по столешнице. – А с Джоином сразу подружились, он такой славный, только дымит, как креп-доспех.
- А горючего даже больше потребляет, морда. А главное - доспех молчит, а этого не заткнешь...
- Тебе он тоже нравится, - улыбнулась Рейни.
- Ага, поживу тут еще полгода, глядишь, и женюсь на нем, - крякнул куратор.
Рейни рассмеялась:
- Ну, Дарий тогда уже окончательно разуверится в доке креп-доспеха… Герард, а у тебя семьи нет, да?
- Да, нет, - кисло скаламбурил инквизитор.
Демонесса приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но вдруг передумала и, немного поерзав на скамейке, перекинула хвост поперек коленей.
- Пойду посплю, - неожиданно резко объявил Герард. - Спасибо, гм, за угощение, но...
Что же не устроило мужчину, Рейни так и не узнала: чуть не сшибив с петель дверь, в кухню лавиной ввалились бесы. Глаза у них были настолько выпученные, а мордашки – перекошенные, что впору было подумать, что Дарий, не добившись ничей благосклонности, покусился на маленьких инферналов.
- Тревога, начальница! – единственное, что успела понять Рейни, перед тем, как они завопили на разные голоса, перебивая друг друга и мешая человеческую речь с демонской.
- Так, тишина! Какая тревога?! – Прикрикнула демонесса, сама не разбираясь в мешанине двух языков.
- Боевая! – было ей ответом.
Где-то снаружи уже исступленно колотили в импровизированный дребезжащий гонг. Послышался надсадный рев разбуженного Джоина и растерянные перекрикивания часовых.
- Пойду доспехом просигналю, начальница! - пискнул кто-то из бесов, но Герард уже выбрался из-за стола, на ходу проверяя кобуру, и безжалостно перебил:
- Отставить. Все по местам, минутная готовность! Ты - останься. Докладывай по порядку.
- Так... это! Чужие, много! В смысле, крупное сосредоточение сил противника на подступах к ущелью!
- Противника? Уверен? - Герард не глядел на докладчика, уже что-то прикидывая в уме. - Далеко?
- Вот те зуб, начальник - не наши! Поздно их заметили, они за ночь предгорья прошли! С ними кто-то, кто знает эти горы. Еще часа два, и будут тут!
- То есть подошли с запада? Я думал, там наши стоят... - куратор замер на пороге кухни, жестами подавая какие-то сигналы своим людям. Заметив спешащего от "Буйвола" водителя, Герард болезненно скривился и снова обернулся к бесу. - Сколько, как вооружены?
- Уйма! Хрен их знает!..
- Боец!
- Тыщ де... пять... ну тыща точно, чтоб я сдох! Пешие все... цветные!
- Цветные?
- Огг'дхэ у тебя цветные, дагхад'г бхадр! - пророкотал гном. - Рейни, заводи... ах да. Дуй в кабину, старина Джоин тебя прикроет!
- Старина Джоин помолчит и будет делать то, что я говорю, - отрезал Герард и обернулся к демонессе. Взгляд его был долгим и очень серьезным. - В кабину. Приведи доспех в боевую готовность. Если все это правда, шутки кончились.
- Давно бы так! - азарт предстоящей схватки уже до того охватил Джоина, что тот даже позволил собой командовать.
- Я выведу людей на позиции и буду с ними. Пришли мне одного беса, будем поддерживать связь. Джоин, свяжись со штабом... хотя нет, лучше я сам.

[Мора >>>]

«Цветные» при свете дня были видны отчётливо – и шли так, словно и вовсе не скрывались. Шли правда не все. Некоторые – летели. И – главное, последнее, но не в последнюю очередь – впереди стройной, растянутой, но чётко сбитой армейской колонны осторожно, чуть пригибаясь к земле и всё равно оставаясь при этом более чем внушительным, двигался тигр.
Огромный, рогатый и осёдланный, защищённый навесной бронёй – похожей на рыцарскую конную былого времени, если бы её вдруг кто-то решился переделать под тигра с рогами.
Разноцветные доспехи блестели, словно в яркий солнечный день. Все цвета радуги. Длинные клинки – из кристаллов, обнажённые. Такие же щиты. У некоторых – посохи или копья, а юноша, явно выбивавшийся из рядов бойцов лиа, вышагивал, поблёскивая двумя похожими на серпы или косы лезвиями вдоль рук, до самых плеч.
Как такая огромная армия могла, обойдя Барсучью Щель, найти пути в горах и каким-то неведомым армиям Корпуса чудом оказаться здесь, в непосредственной близости от одного из секретнейших военных проектов корпуса?
Но гвардия тигра-Властителя – была здесь. И шла вперёд, шагая по горам походным маршем.

Рейни то нервно хваталась за рычаги, то замирала и подолгу вглядывалась вдаль, подернутую зеленоватой дымкой инфернального стекла. Доспех стоял в полной боевой готовности, могучий, огромный и страшный. Полыхали красным руны на обшивке, из труб вовсю валил едкий зеленый дым, тут же спускаясь к ногам доспеха. Верещали бесы.
- Ну вот и повоюем, - выдохнула демонесса. Сердце отозвалось обеспокоенным стуком. – Ворота дока еще закрыты, можем по этим навесом бить. А если ворота возьмут – перейдем в осадный режим. Похоже – это люди, точнее – лиа, без всяких там монстриков. Герард даст сигнал атаковать. Только бы с ними ничего там, внизу не случилось. – Веры в добрые намерения вторженцев не осталось даже у оптимистично настроенной демонессы.

- Входят в ущелье. Авангард колонны на одиннадцать часов... Порядком растянулись, - Герард опустил бинокль.
- Ай, конечно растянулись! Ты там дорогу помнишь, да? Голодная змея полезет, и та бока обдерет! - Джоин не пожелал остаться со своим импровизированным танком и присоединился к солдатам на внешних укреплениях дока. Те были мертвенно бледны и всматривались вдаль, где уже невооруженным глазом можно было различить боевые порядки врага. Различить - и понять, что делать у надвратных бойниц нечего. Полдюжины стрелков - Герард оставил часовых на постах на случай, если отдельные отряды противника попытаются обойти док горными тропами - здесь не сделают погоды. Здесь нужна артиллерия, авиация и танки. За артиллерию и танки предстояло отдуваться громаде доспеха, а людям пора было убраться с его дороги, но командир молчал. Открывать ворота он явно не собирался, значит, не надеялся, что неуязвимое чудовище шутя сметет пехотную колонну. Значит, ждал подвоха и собирался превратить док креп-доспеха в неприступную крепость.
Из тех, какие обороняют до последней капли крови.
- Стихийные орудия наизготовку, цель на одиннадцать часов, метров девятьсот, огонь по желанию, пусть начинают пристреливаться, - кивнул Герард бесу-связисту. Хотелось что-то добавить, что-то передать Рейни - что-нибудь успокаивающее, ободряющее, но при бойцах это произведет ровно обратный эффект - все поймут, что переживать есть из-за чего. И куратор сдержался. От Рейни пока ничего не требуется, все сделают канониры.
Канониры не подвели. Стихийные орудия доспеха нестройно ударили навесом, им вторили обычные - напрасно, не достанут, скорее всего, а снаряды стоило поберечь.

[Scorpion(Archon) >>>]

Но застать врасплох гвардейцев, похоже, было делом невозможным в принципе. Первые же звуки выстрелов всколыхнули колонну, словно ветер - водную гладь, и воины принялись на глазах менять построение - быстро, ловко, порой подставляя друг другу руки или перепрыгивая друг через друга. Все - как одно большое тело живого бойца, чьи кулаки и ступни в любой момент готовы были пуститься в бой, повинуясь тугому надёжному корсету из воинских мускулов. Громовое тигриное рычание раздалось над ущельем, обращавшимся в поле боя уже сейчас, и Граатронд, взмыв в воздух, увлёк за собой всадника, приземляясь всей мощью на один из нависающих над проходом в горах скальных уступов - словно порхнула птичка, а не вскинулся громадный рогатый тигр.
- Серые - защита сверху! - зычным голосом, почти перекрывая рёв полетевших к целям снарядов и залпов стихийной силы, возгласил Тигр-Властитель дома Камеда Веалеен Теграэ. - Белые, красные, лазурные, жёлтые - расссеять удар. Серебро - на вас осадная работа. Лазурным подняться в воздух. Фиалковые - товсь!
И ущелье начало медленно, очень медленно смыкаться.
Силы гвардии Тигра-Властителя были предназначены для защиты Шэн-лие, и их сила была силой Средоточия. Здесь голос Средоточия был едва слышен, и власть прекрасно обученных, доблестных воинов Камеда над их силой была много меньше, чем в сердце родной земли.
Но над ущельем снова и снова рокотал раскатистый призыв Граатронда. И горы отвечали, смыкая уступы и каменистые отросты в подобие несплошного, но крепкого щита над головами гвардейцев. Щита, который врядли выдержал бы полную мощь стихийных орудий...
Зато мог выдержать неполную.
В единых, отработанных многими и многими годами тренировок, несколькими страшнейшими войнами и постоянной заколкой жестах воздевали руки, дышали и произносили на им одним понятном языке слова гвардейцы. Синие - водные. Красные - огненные. Жёлтые - солнечные. Белые - холодные.
Сомкнув руки в полумолитвенном-полубоевом жесте, выставив перед напряжёнными взглядами мечи и не сводя с них глаз. Низкими, очень похожими голосами гудели о чём-то неясном фиалковые.
И чеканили шаг. раз-два, раз-два. Смена позиций занимала немного времени. Они делали так уже множество раз. Не с таким напряжением сил, не против такого противника, не так рискованно. Но делали. Когда умирал один - появлялся другой. Гвардейцы - таковы. сама суть дома Камеда.
Живые Клинки.

Тигр-Властитель окинул взглядом открывавшуюся ему со стороны картину поля битвы. Огромные металлические ворота. И страшное зло за ними. там внизу - его лучший друг и его сын. Оба - среди его... величайших воинов.Гордиться? Волноваться? Негодовать при виде нечестивости чужаков?
Ничего из этого.
Главное - сегодня здесь начинается то, чем всё, всё, всё будет кончено.
Если он не ошибся. Если его не обманули. Если тот - с другой стороны, был тем, в кого верила синеглазая женщина с искренним, ярким светом в глазах.

(Мора, Орт и Скорпион - ими бой осуществлён)

Сообщение отредактировал Scorpion(Archon) - 3-04-2011, 18:39

[Барон Суббота >>>]

Дата: восемнадцатое октября (ночь)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

Время текло невероятно быстро. И события – ещё быстрее. Кажется, она начинала понимать алькоро и их огромных спутников (а кто-то говорит, что и просто иной их облик) – настоящая жизнь её теперь протекала только ночью. События громоздились одно на другое, раз за разом, туда-сюда-отовсюду: то приносили письма, смысл которых понять и расшифровать мог только Готфрид – и тогда они запирались в его кабинете вчетвером и обсуждали насущные дела Ордена, надёжно укрытые от любого постороннего уха; то появлялись неведомые гости – паломники с красивыми лицами и грубыми воинскими руками, музыканты, страстно желавшие продемонстрировать линтаарию своё новое произведение и получить одобрение играть его в Соборе на праздничной службе, или техномаги, испрашивавшие поддержки церковников на новое изобретение. И почти всё это – поздним вечером или ночью. Поток гостей и просителей, как в первые месяцы основания Корпуса и его столицы, окреп и шёл почти круглосуточно, жители окрестных домов поговаривали, что епископу во сне явилось какое-то откровение, и теперь все силы фон Гальдера уходят на благо простых людей, обременённых войной, ибо так указал ему сам Единый.
Гелара, впрочем, знала – если Единый лично и общался с Готфридом, то не во сне.
Видимо, связь с Господом у епископа просто была постоянной. Иначе объяснить то невероятное воодушевление, с которым линтаарий теперь брался за каждое дело, было просто невозможно.
Порой они сидели с ним посреди ночи и пили чай. Болтали о жизни – он вспоминал техномагические опыты, диковинные артефакты, которые добыл в последние годы и сдал в спецхранилища Церкви, и пробовал читать ей стихи. Она критиковала – беспощадно, хотя получалось у епископа неплохо… для первых проб. Сам Готфрид своими виршами был, похоже, очень доволен, и понимать, что рифма «мрамОрный – крамольный» или сравнение красивой женщины «ты горяча, как пыл блитиарейца», не всегда (а скорее – вообще никогда не) окажутся уместны, не желал абсолютно.
Но старался подправить и улучшить получившееся, порой приводя его в совсем уж нечитабельный вид.
Ещё Готфрида сильно беспокоила потеря связи с «Гласами». Те должны были доложить ему о происходящем уже несколько дней назад, но так и не отчитались, и в эту ночь епископ вознамерился разузнать-таки, что творится с его личной гвардией и куда запропали Эйнар – а заодно и его возлюбленная, чувств к которой в особняке линтаарий уже не скрывал ни от кого, игнорируя ухмылки Хайнца, доброжелательные подколы Морганы, с благодарностью принимая уважительные кивки самой Гелары и купаясь в обожании, которым одаривали счастливого священника его верные слуги, Герхард и Рейн. Подумать только, всего за несколько недель она успела выслушать краткий курс о том, почему так замечательна и невероятная техномагесса Янита Рееден – и не сойти с ума! Она узнала о прекрасном лице Яниты, её восхитительных тёмных волосах, глубоких чарующих глазах, ловких тонких пальцах, пристрастиях, общении с изобретателем и сотрудником ОНР Константином Фарадеем – при упоминании о котором на лице линтаария отображались то искреннее уважение и сочувствие, то залегала у переносицы небольшая морщинка в знак ревности – и ещё о тысяче мелочей о данной без сомнения интереснейшей женщине. Всё – сказанное между делом, без акцента и без капли настойчивости. Просто – как дыхание. И чаще всего – тоже посреди ночи.
А ещё…
Ещё.
Оставив Готфрида фон Гальдера наедине с его грандиозными планами (очередное изучение списков бойцов Ордена и агентов по различным профилям, фильтрация и чтение готовых отчётов), Гелара пожелала другу доброй ночи, не особо надеясь, что тот ляжет спать сколько-нибудь скоро, и тихой тенью скользнула вверх по лестнице, едва слышно шурша подолом платья.
Ночной особняк был непривычно тих и безмятежен. Свет не горел почти нигде, но за проведённое здесь время стены епископского дома стали почти родными для волшебницы-беглянки. Дверь спальни подалась легко, без малейшего скрипа, и Гелара перетекла в комнату, скользнув внутрь густо-синей тенью.
В лицо женщине пахнуло прохладой, и лёгкий, игривый сквозняк, словно романтичный юноша в первый раз в жизни, коснулся щеки чародейки, обвив стройный стан женщины едва различимым движением и игриво потрепав полы платья. Иссиня-чёрные ночные небеса заглядывали в открытое окно десятком серебряных очей-звёзд, и в их неярком, таинственном блеске очертания тела Морганы Эмберсбейн на епископской кровати, казалось, поблёскивали тонкой бледной аурой, теряя связь с миром живых. Девушка-призрак, пришедшая на ложе, где была когда-то убита, в память о днях, когда её тело ещё дышало теплотой и жизнью…
Моргана не спала. Глаза гэомантки пристально смотрели на Гелару, а на лице, окружённом пылающим костром рыжих кудрей, призывно играла лукавая полуулыбка.
Почти как в тот день… Средоточие, что это?

[Scorpion(Archon) >>>]

(флэшбек 8 октября, воспоминания Гелары)

- Нет, я всё-таки устала. А ведь вроде ничего такого и не сделали…
Сестра Агнесс плюхнулась на кровать епископа, которую уже по праву можно было назвать «женской» - с тех пор, как Гелара и Моргана поселились у него, епископ так и оставил спальню в их распоряжении.
С видимым удовольствием женщина откинула капюшон облачения и принялась стаскивать сапоги – в любимых сандалиях до колена женщина себе сегодня отказала и, видимо, от всей души об этом жалела.
- Никогда не думала, что красота может так утомлять, - выдохнула рыжая. – Нет, на самом деле. Но согласись, вышло неплохо… Додуматься бы записать, наверное. Будет новый канон. Интересно, для чего он от святых книг отошёл, что новых, что старых, как считаешь?
- Не знаю. Но красота вообще – дело страшное, - пожала плечами Гелара. Вот ты например – красивая. Вывод сделаешь?
Вместо вывода в Гелару полетел левый сапог. Шепчущая ловко увернулась – но первый бросок похоже, был отвлекающим манёвром, и брошенный следом второй угодил крутнувшейся на месте чародейке-воднице прямо… ниже спины.
- То есть я страшная, да? Страшная я?! – вскрикнула Моргана. – Отлично! А сама-то, сама-то, а? дитя природы дикой…
- Да ладно тебе, - прыснув в кулак, прокомментировала Гелара.
- Ладно, как же… «Ладно» у епископа в кадиле – да и то не нормальное, а какие-то местные травы. Надышится там сейчас благодати и придёт весь такой благостный-разблагословенный! – смягчаясь, молвила Мэг. Вслед за сапогами ноги инквизиторши простились с чулками – модными, в крупную сетку из тонкого чёрного шёлка.
- Красивые, - провожая движение подруги взглядом, кивнула водная.
- Мне самой нравятся, - закидывая ноги на постель изящно потянувшись, мурлыкнула Моргана. – Впрочем, и твои ничего, хотя… пятки не грубеют, если столько босиком ходить.
- Нет, просто… Так, а пятки тут причём?
- При ногах, конечно. А что?
- Я о чулках говорила.
- Ааа… Ну да, конечно, чтобы женщина женщине – и комплимент… У лиа, видно, тоже так не бывает. Всё-таки вы не так уж сильно от нас отличаетесь, когда доходит до дела… Ну разве что цветы у вас растут отовсюду, - подмигнула рыжая, кивнув на фейра, дремавший на плече у Гелары. Та просто кивнула, наградив бутон цветка ласковым касанием.
- А такие чулки, кстати, разве можно носить монахиням или сотрудникам инквизиции?
- Такие? Ни в коем случае. Равно как и красить губы, например.
Тонкий, почти прозрачный листок бумаги стёр с губ гэомантки остатки помады. Проследив за взглядом подруги, церковница отбросила лист в сторону и потянулась к поясу, стягивающему облачение инквизиторши.
- Но ты носишь.
- Да. Ношу. А кто мне запретит?
- Готфрид?
- Почему тогда ещё не запретил? Украшения тоже. И ругаться в его присутствии. И пить что-то крепче молока. И танцевать, и читать светские книги, и…
- ты хоть каких-то правил придерживаешься?
- Да, - Моргана обворожительно улыбнулась. – Я Единого чту. Как правило – делом и словом, а не мелочами. Хватает, честно. Кстати, о почитателях Единого…
Лёгкий сквозняк влетел в комнату сквозь открытое окно, растрепав волосы Морганы и коснувшись лица Гелары. Та чуть поёжилась, усаживаясь на кровать рядом с подругой, и цветок фейра, почувствовав холод, ткнулся закрытым бутоном в тёплую кожу хозяйки.
- Что это он? – поинтересовалась Мэг, стягивая облачение через голову. Под ним обнаружились неплотный, удобный кожаный корсет и почти прозрачная нижняя рубашка без рукавов. – Холодно?
- Ну да… Ему – немного, - кивнула Гелара. Хитрый прищур Агнесс чиркнул по лицу водницы, словно острота базарного шута – по гордости купца-нувориша.
- Он что, всё чувствует?
- Не всё… Кое-что. Он живой.
- Живой… Хм, любопытно. А можно посмотреть… поближе?
- Ты не насмотрелась, когда я у Готфрида кошмары лечила, а вы с Хайнцем нас тащили?
- Когда тебя в постель тащишь, а ты ещё и вся мокрая – смотреть как-то некогда, - Мэг придвинулась к Ларе, осторожно протягивая руку к цветку. – Красивый… а раскрыть ты его можешь?
- Н-нет. Он сам решает, когда.
Рядом с едва одетой Мэг почему-то было неловко. Длинные пальцы волшебницы осторожно обхватили бутон цветка, и острый ноготь чуть отодвинул краешек одного из лепестков. Гелара вздрогнула – странное, тревожное ощущение пробежало по всему телу, словно электрический импульс.
- Что такое? Больно?
- Нет, всё нормально… Просто я сама ведь не всё знаю. Может… ему что-то не нравится?
- Извини, - рука священницы отпустила цветок. И легла на плечо. – Я старалась аккуратно…
- Всё в порядке, правда.
- Слушай, - свободной рукой рыжая поймала свой локон и принялась деловито накручивать вокруг пальчика, - а когда ты с кошмарами боролась… ты что чувствовала?
- Разное, - Гелара отвела взгляд. – Если ты про фейра, то…
- Они у вас связались. Туго-туго, словно вы… вместе были, одним существом.
- Так и было. Я…
- Как всегда рисковала. Кстати, не забывай – ты мне должна желание.
- Да помню я, помню, - фыркнула Гелара. И вдруг застыла, поняв, что рыжая инквизиторша уже какое-то время не мигая смотрит на неё. – Мэг… ты чего?

[Барон Суббота >>>]

- Что сейчас?
- Моё желание. Исполнишь сейчас. Идёт.
- Может, не стоит?
Гелара поймала себя на том, что никак не может отвести взгляда. Неловкость, рука Морганы на плече, странное, тревожащее покалывание в пальцах… А ноги и правда красивые… и руки…
- Надо. Ты готова? Предупреждаю – желание у меня… особенное.
- Верю, - Гелара смущённо улыбнулась и кивнула. – Ну давай, я слушаю.
- Ответь на вопрос. И ответь честно. У вас тогда что-то было?
- С кем?
- С фон Гальдером конечно. То, что ты с ним делала… Это у лиа – всегда так?
Гелара снова вздрогнула. Тонкие пальцы Мэг осторожно гладили её плечо, перебегая то к шее, легонько касаясь стебелька фейра, то спускаясь по руке до локтя. Тело женщины было тёплым, и тонкие отблески света окружали кожу гэомантки, делая ту похожей на духа или призрака…
- Нет, что ты! У лиа… не так! Это было другое…
- Не так? А как тогда?
- Нормально! – выпалила Гелара, тряхнув головой и не зная, смеяться тут или обижаться. Надо же… У лиа! Так! Через… фейра, цветок переводчик! – Как у всех, как и у людей простых! Раз я теперь лиа, у меня что, всё изменилось, по-твоему?
- Ну кто знает… Но… учитывая, какое было моё желание, не считается. Ты же помнишь?
- Помню. Соблазнить кого-то. Кого укажешь.
- Ага. Вот я и думала, не зачесть ли тебе задним числом…
- Задним – лучше не надо. Всё честно. Хотя… тогда у меня тоже есть право на вопрос. Согласна?
- на вопрос, - Моргана закусила губу, изображая задумчивость. – Ну допустим согласна. Но вопрос, не желание! Итак?
- А что у тебя было с Хайнцем?
- У меня, с Хайнцем?
- Не отнекивайся, - притворно надулась Гелара. Моргана сияла, комната вокруг казалась с каждой минутой всё холоднее, и хотелось аккуратно придвинуться к рассветной чародейке. Светит, но не греет – так?
Не так. В конце концов, что она теряет?
Староверка осторожно пододвинулась, опуская голову на плечо подруги. Та, кажется, тоже чуть вздрогнула. Но лишь чуть-чуть. И крепче обняла Гелару.
- Всё у меня с ним было. То есть совсем всё. Так что если он и тебе «ядрить твою налево» предложит, учти – он буквально.
- Так он же старик!
Теплота, исходившая от сияющей кожи инквизиторши, робко обволакивала и грела, грела… Казалось, что накопившееся беспокойство само собой отступает, стоит ишь доброму сиянию Мэг коснуться его…. Гелара уткнулась носом в шею чародейки света и прикрыла глаза. Та запустила пальцы в волосы Шепчущей и, медленно нащупав кончик шнурка, стягивавшего косу, потянула в сторону.
- Старик – это состояние души. Напомни, как вы её зовёте?
- Шэа.
- Вот у него шэа такая, что молодым бы обзавидоваться. И главное – он обходительный, хоть и хам.
- И как же он к тебе ключик подобрал, священница?
- А легко. Уважением… Заботой… Лаской. Лаской к любому можно… подобраться.
- Так уж и к любому?
Гелара почувствовала чьи-то губы, касающиеся кожи правого плеча – чуть раньше, чем поняла, что происходит. Совсем чуть-чуть.
Этого замешательства хватило. Моргана Эмберсбейн не привыкла зря тратить время и всегда умела добиться своего. Когда нужно – выманить, уболтать, уговорить. В иных случаях – взять, даже отобрать.
И сейчас в ход шло и первое, и второе.
- К тебе – можно.
Гелара не успела двинуться, не успела даже вскрикнуть – огненно-горячие, словно угли из самого сердца костра губы Морганы прильнули к её губам, пальцы левой руки сжали плечо так сильно, что ногти чуть не впились Геларе в кожу. Другая рука подхватила подбородок волшебницы воды двумя пальцами – легко, и в то же время властно… На несколько мгновений.
Сопротивляться? Кричать, отбиваться от ласки, пойманной внезапно, когда не было даже шанса уклониться… Но сила и власть рухнули прежде, чем сопротивление собралось с духом.
Поцелуй закончился. Моргана отшатнулась, откинувшись на подушки. Тёплый, приятный свет померк прежде, чем Гелара успела что-то вымолвить, и ветер, снова почувствовав себя свободным, хлопнул оконной ставней, пробирая до костей.

[Scorpion(Archon) >>>]

- Извини…
В устах Морганы извинение звучало… натянуто. Так говорят те, кому не хочется извиняться. Или – кто чувствует, что извинения ждут и что оно очень важно. – Просто… я просто шутила.
- Незачто извиняться… - вздохнула Гелара, вновь придвигаясь ближе. – Я… я просто не поняла.
- Да я тоже. Брось, а? Ничего не было, договорились?
- Нет, я просто…
- Ну что? Да, я тебя поцеловала, только и всего. И насчёт Хайнца я была совершенно серьёзна. Он такой.
- Знаю. Он и ко мне… подбивал клинья, - Гелара закинула ноги на постель вслед за Мэг. – Холодно…
- Мой свет грел. Теперь нет. Закрыть окно? – отводя взгляд, спросила гэомантка. Палец правой руки вернулся к брошенному локону, неловко пытаясь скрутить непослушный огненный хвостик.
- Не надо. Просто… может снова зажжёшь его?
- Сейчас.
Моргана закрыла глаза, и вскоре тёплое нежно-солнечное сияние, гуще и ярче, чем прежде, полилось от неё. Гелара, улыбнувшись собственным мыслям, улеглась рядом. И не удивилась, когда рука Мэг, словно наглый крот, проползла под подушкой, возвращаясь на привычное место на левом плече.
Несколько минут молчания и теплоты. Тихое сияние, греющее шэа и сердце, дрожащие ресницы и осторожно щекочущие кожу прикосновения пальцев. Плечо, локоть, снова плечо, ключица, шея… едва заметное касание бутона фейра – и снова по всему телу пробегает дрожь. Теперь – приятная.
- У тебя кто-то есть?
Губы Морганы касаются её распущенных волос. Средоточие, как давно она не носила распущенные, совсем распущенные волосы. Без косы, без ленты, без капюшона…
Ещё касание – завитки на виске. Легонько, словно ветер. Тёплый.
- Не знаю… Может быть. Или… Не знаю, правда.
- Кто он?
- Он…
Подарок Таану на шее начинает медленно наливаться теплом – словно впитывая свет гэомантии. Сплетённый Кино браслет почему-то кажется уже и не браслетом, а частью кожи. Она почти не прятала этих амулетов – и никто не обратил внимания… Средоточие с ней. Всегда.
А на шэа… хорошо. Очень, безумно, невероятно хорошо.
Мудрые глаза наставника и друга… Больше чем друга.
Робкая улыбка мохнатого воина… Намного больше чем воина.
- Он… Не знаю. Просто очень близкий.
- Ближе нас, неуштадских чужеземцев?
- Ну… Как тебе сказать?
- Лара?
- Что?
- Соблазни меня пожалуйста.

[Барон Суббота >>>]

Гелара открыла глаза. Моргана смотрела на неё в упор, и в изумруде глаз священницы блестел застывший непролитой слезой вопрос.
«Можно? Пожалуйста…»
- Ты… Ты серьёзно?
- Серьёзно. Я… Бесы, да не знаю я, как объяснить! Просто сделай это и всё. И желание это глупое, и…
- Мэг, ты чего?
- Ничего, ничего я! Просто… мы в этом соборе сегодня. Я… В общем, я словно куда-то унеслась, и теперь – веришь, нет? – сама не знаю, что творю. Словно я и не я вовсе… Ты… Ты сделай так, как я прошу. Я внутри – словно все стеклянная. И дрожит, звенит всё – когда касаюсь…
Слёзы всё же брызнули, и Гелара, глядя на вечно весёлую, прекрасную, такую сильную и успешную Моргану Эмберсбейн, не знала, как их унять. Руки, едва слушаясь, потянулись к щекам подруги, ловя убегающие слёзы. Куда вы бежите, глупые? Зачем? Что с вами сделала эта ночь, что она со всеми ими сделала?
- Я… Я не умею… Не пробовала. Просто… Оно так как-то.
- Ты… позволишь мне тогда?
Тёплые ладони Морганы накрыли руки Гелары, сжимая мокрые от слёз руки. Рыжая подалась вперёд, хватая поцелуй с губ северянки-изгнанницы, словно ловец жемчуга – спасительный глоток воздуха. Руки женщин скользнули на плечи друг другу почти одновременно, и сияние кожи гэомантки на миг ослепило Гелару… а потом глаза не хотелось больше открывать.

Потому что когда по твоему лицу, словно заблудившиеся, ищущие выхода из зеркального лабиринта путники, странствуют губы и язычок, смелые и одновременно трогательно-аккуратные, целуя щёки, нос, скулы, подбородок и каждый раз, как к единственной опорной точке, возвращаясь к губам – просто некогда думать, сомневаться, решать что-то.
Всё уже решено…
Пальцы Морганы щёлкают застёжкой на правом плече, и сапфировая капля соскальзывает вниз, а следом за ней потоком синевы сбегает ткань… И снов анна миг холодно, но потом солнечные губы врываются и здесь, не давая ночной прохладе ласкать тело староверки дольше нескольких мгновений – зачем? Это всё – для неё одной, для её света, для её глаз, губ и рук. И только. Теряется где-то в складках не разобранной толком постели и капля, и мнущееся под коленями и бёдрами платье. Хорошо, когда одна застёжка решает, что всё – будет… Просто, без колебаний, ни шагу назад… А поцелуи всё горячее и горячее, и скоро на их месте будут, наверное, оставаться ожоги…
Отстранившись на миг, Моргана стягивает рубашку через голову.
- Шнуровка сзади. Поможешь…
Прижимаясь к телу чародейки, Шепчущая касается губами шеи женщины – быстро-быстро, пока та замешкалась – теперь её очередь получать… Получать всё. Сколько есть.
Шея… плечи, ключицы, руки тянутся ниже, губы следуют за руками, и капельки слёз, так и впитавшиеся в кожу ладоней, становятся тонкой прослойкой влаги, смачивая сияющую кожу и окутывая свет влажной кромкой живительной синевы.
Ты – мне. Я – тебе. Не жалея.
И хочется стонать от наслаждения, потому что – в шэа что-то переливается всеми цветами радуги, а святые из собора Неуштадта в памяти улыбаются ласково, и горят над их головами белые и золотые шары света, так похожие на то, как лиа изображают Средоточие…
Корсет – последнее препятствие. Всё… Всё… Всё!
- Моргана…
Мори… Зови меня Мори, пожалуйста. Хотя бы сегодня. Пока мы… так.
- Хорошо, Мори…
- Повтори ещё раз, - Моргана прижимается к ней всем телом, и снова – горячие губы, дрожащее от счастья сердце и совсем-совсем капелька прохлады, пробивающаяся сквозь свет и тепло не снаружи, но изнутри – ласковый холод там, где лаская прохладные руки, окутанные влажной капелью слёз, пылающую жаром кожу
- Повтори.
- Мори.
- Нет, полностью.
- Хорошо, Мори.
- И мне хорошо с тобой, Лара.
Она смеётся – тонко и заливисто, как праздничный колокольчик.
И продолжает целовать.
С каждым касанием – дрожь вдоль всей спины. С каждым поцелуем – сладость и теплота. И хочется кричать, кричать на весь особняк, и плевать, что епископ прибежит… И плевать, что скажет старый хрен Шмидт! Пусть хоть… Нет, не сейчас, просто…
Просто кричать и тихо постанывать, когда волна ласки на миг отступает, давая ответить – столь же страстно и восхитительно нежно. До конца. До капельки. До последнего лучика и до последнего вздоха. Кричать! Да!
Они кричали и стонали. Обе.
Не пришёл никто. И не приходил ещё ночь за ночью…

[Scorpion(Archon) >>>]

(возвращение в 18 октября)

Темнота и безмятежность выдавали любой шорох или стук, но Гелара умела двигаться бесшумно, и осторожные, аккуратные шаги босых ног скрадывали шорох платья.
Мэг не мигая смотрела на подругу. Как в тот, первый раз.
Гелара, не говоря ни слова, на цыпочках подошла к постели. Серебряные звёзды смотрели на них, ожидая, когда же…
- Мне снова придётся уйти, - тихо прошептала Шепчущая, не отводя взгляда. Ноги вдруг стали непослушными, отказываясь привычно опуститься на ложе епископа и лечь рядом с подругой. Всё тело словно налилось свинцом, а язык превратился в огромный кристалл, не желая выдавать нужные слова.
- Надолго? – Моргана приподнялась на руке, давая одеялу сползти вниз.
Ночной рубашки она не носила уже около недели, и Гелара едва не улыбнулась, любуясь обнажённым телом женщины в свете звёзд и тонком сиянии её собственного блеска…
Нет. Не о том. Не сейчас.
- туда и обратно. И… я хочу найти его. Может, он в армии. Может, он уже сейчас идёт сюда. Среди тех, кто атаковал. Понимаешь?
- Понимаю, - кивнула Мэг. – Правда.
- Мори, я…
- Всё нормально, Лара. Если хочешь извиняться, сразу говорю – не надо, договорились? Не за что извиняться, всё хорошо.
- Я просто подумала, что…
Слова терялись и убегали, не даваясь в руки проворнее озорных детей фино.
- Ты красивая, - склонив на бок голову, промурлыкала «сестра Агнесс», свободной рукой накручивая локон на палец. – И синяя. Тебе синий идёт.
- Спасибо.
- Незачто… Иди ко мне?
- Сейчас?
- Сейчас. Тебе же скоро уходить, верно?
- Да.
- Уйди утром.
- Хорошо.
С едва слышимым щелчком, повинуясь жесту староверки, падает на пол сапфировая капля-застёжка. Снова шелестит, обнажая блестящее в серебристом свете звёзд тело, ткань лёгкого платья, что носят сейчас молодые женщины в Эаши.
- Ты вернёшься?
Поцелуй – как всегда горячий. И нет больше робости, а цветок фейра раскрывается сам собой, хоть сейчас и ночь. Которая уже Их ночь?
Неважно.
- Да, вернусь… Но… Мори, я не знаю…
- А я знаю. Это последний раз, да?
- Н-не…
- Да. Я всё понимаю, - инквизиторша улыбается, и в зелёных глазах отражается блеск синих. Взгляды, не видящие ничего, кроме друг друга. Им и не нужно сейчас больше ничего. – Было ведь хорошо, правда?
- Очень.
- Вот видишь… И ещё будет. Прямо сейчас. До самого-самого утра, а потом ты выспишься. И тогда уже иди. Только возвращайся пожалуйста. Мы же подруги, верно?
- Конечно. Конечно подруги.
- Ну вот и хорошо, - усмехается Моргана. – А это тебе на удачу. От твоей Мори.
Снова поцелуй.
«Вот она, наверное вера Морганы Эмберсбейн. Поцелуи, на которые грешно не ответить».
Последняя мысль до утра тонет в море ласки.
А звёзды и луна даже не краснеют, подглядывая в окно. Привыкли, наверное.

[Хелькэ >>>]

Дата: 3 ноября
Фигура: экс-«Безымянные» /в рамках последних ходов/
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (окраины Неуштадта)

- «Какие новости»? – возмущенно повторила Инесса, сверкая темными глазами; кулаки уперты в бока, губы стиснуты ниточкой – словно девушка сердилась всерьез. – Айден, я тебе что, главный корреспондент «Вестника ЭКК», что ли? Меня ищут, наверное, по всему корпусу – а я должна про новости выспрашивать?!
Полукровка смутился и поспешно уставился в землю.
- Жаль, - сухо сказал Калеб.
- Чего тебе жаль? – прищурилась Инесса.
- Что ты ничего не узнала. Было бы полезно. А так – жаль.
Магичка вздохнула, скрестила руки на груди, показывая, что гнев на милость еще не сменился, но по крайней мере утих, и почти миролюбиво протянула:
- Ну ла-адно… Дела вот какие – теснят нашего брата в хвост и в гриву, как народ послушать. Лиа чуть ли не к Айтару уже подходят, хорошо хоть, стену успели возвести, фортификации, опять же… А с другой стороны, хвостатым это не помеха, они на крылатых тварях летают и стреляют по нашим с воздуха. Гартвиг, говорят, растерялся и до сих пор не соберется никак. Но технику вроде к линии «Задумчивая - Айтар» подтягивают… потихоньку. А тут «потихоньку» не поможет, - Далиль вздохнула, покачала головой: - Лучше б магами озаботились, умники. А то продырявят нас насквозь, со Штабом вместе, и прощай, светлая идея колонизации.
- И чем тут магия поможет? – поинтересовался Айден.
- А ты ее не недооценивай, - щелкнула пальцами Инесса, тряхнула головой, перебрасывая длинную черную косу с одной белой прядью с груди за спину. – Вон, тебе же помогла моя магия? Помогла. Только мне это было как почесаться, это ж так, ерунда, а не выброс. Настоящий выброс – это когда земля ходуном, огненный дождь с небес… Не понравится хвостатым огненный дождь, как пить дать!
- Чего ты их хвостатыми-то зовешь? – перебил ее полуэльф. – У лиа разве хвосты есть?
- У некоторых точно, - фыркнула она, - да и все они, вообще-то, странные. У кого перья, у кого чешуя. Есть и нормальные с виду, но в голове-то у них все равно… - девушка покрутила пальцем у виска. – Ладно, хватит о грустном, ребята. Я же еще и еды принесла.

***
Что-то невероятное было в том, что Инесса Далиль, геомант и по совместительству ученый-биолог с морской базы «Сторм», до сих пор не сбежала от этих двоих дезертиров. Вернее, невероятное началось еще тогда, когда дезертиры, получив от нее необходимое, задались вопросом, что же с ней теперь делать – и решили не убивать. По крайней мере, сразу.
И даже более того, они предоставили ей слово в защиту себя и своего положения.
- Да я что хотите, - пробормотала тогда Инесса, потирая ушибленный затылок и до сих пор ощущая покалывание в пальцах (после манипуляций с их кристаллами, разряженными почти в ноль). – Вот прямо что угодно – в пределах разумного, конечно. Вам же гадостей никаких не хочется, правда? Типа, вот уже много месяцев без женской ласки…
На нее уставились два настолько непонимающих взгляда, что ей сразу стало все ясно.
- Забыли, - сказала Инесса. – Ребята, я полезная. Правда, очень полезная. Вдруг вам еще понадобится, ну, это… свои кристаллы зарядить. Или узнать чего у каких-нибудь местных. Вас же если засекут – сразу труба. А если со мной засекут – отбрешетесь. Скажу, мол – я маг, при мне кристаллы, плюс двое сопровождающих. Красота! И шить я умею. И готовлю хорошо. Вы мне только шею не сворачивайте, а то я же вижу, что можете…
Аргументов у девицы этой было – воз и маленькая тележка. Рациональный сверх всякой меры Калеб согласился, что она пока, действительно, может быть очень полезна, и в тот же день Инессу отправили на кулинарные работы.
Готовила она и правда хорошо.
Еще и собеседницей была неплохой – а «Безымянные» успели соскучиться по разговорам с другими людьми. Инесса, конечно, отметила скованность и немногословность Калеба, и явную зажатость Айдена (с ходу определив в нем эльфа-полукровку), но ей оказалось до странности легко с ними быть – пусть шишка на голове и давала о себе знать еще дня три. Вежливо-нейтральное ее отношение, с немалой долей опасений за свою шкуру, постепенно переросло в интерес и даже симпатию – после того, как она узнала их историю. Вернее – часть истории.
- Где-где такое было? – с изумлением переспросила она у Айдена, разболтавшего ей чуть ли не все секреты их подготовки. – Малая база? Это где подполковник Радциг командиром был? Там же…
- Почему «был»? – сразу перебил Калеб.
- Обнаружили, что ли?.. – Айден поморщился, представляя, как это могло быть неприятно.
- Его в конце сентября похоронили, - Далиль потерла круглый подбородок, поджала губы на секунду. – Сейчас вспомню… нет, не вспомню. Там была какая-то история с вражескими лазутчиками. Вроде как, кто-то из его сотрудников продался хвостатым и перевалил на подполковника кучу нехороших вещей… И с малефиками на этой базе была какая-то ерунда – беглого тогда ловили, а он вроде тоже был вражеский агент. Ф-фу, совсем не помню!
Калеб нахмурился.
- Это значит, - сказал он, - у меня никого больше не осталось. Жаль.
Слово «жаль» он произносил очень спокойным и ровным тоном. Как будто ему никогда и никого не было жаль.
Инесса сначала удивлялась, но за месяц – привыкла.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 22-04-2011, 19:33

[Барон Суббота >>>]

День: 7-15 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: в рамках хода Qxe5 Qxc1
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: Е2, D2, D1

Фронтовые зарисовки
из дневников, журналов, записей на манжетах, из секретных и не очень переговоров, из писем, доставленных или не доставленных адресату

«Они наступают.
Продолжают наступать, выжимая из нас последнее, мы держимся – только с тем, чтобы не повернуться и не побежать.
Мы задыхаемся в облаках зеленого тумана, мы падаем, когда земля вдруг начинает дрожать у нас под ногами, мы накрываем руками голову, когда сотни и тысячи острых жал вдруг устремляются на нас с небес.
Мы умираем, а они наступают.
Творец милосердный, мы уже устали расстреливать их – а они всё… »

- …прервалась. От креп-доспеха больше ничего не слышно.
- А остальные крупные единицы? Недавно выступил данЛей. Что есть по этой линии?
- Там все гладко… на данный момент. Вышло столкновение, как я понял, с довольно крупным отрядом лиа и их, э-э, созданий, но оно разрешилось в нашу пользу.
- Дальше.
Кристалл передал тяжелый вздох. Так мог вздыхать только очень обеспокоенный и усталый человек.
И хорошо, что по камням еще не научились транслировать изображение – иначе было бы видно, что человек этот еще и напуган.
- «Темное пламя». Связь тоже прервалась.
- Что?! Вы издеваетесь надо мной?! Нет, погодите – в чем вы, черт побери, пытаетесь меня убедить? Это что, саботаж? Дезертирство? Я не понимаю, я отказываюсь понимать!..
- Это… гораздо хуже, генерал. Если данные внутренней разведки верны…
Снова вздох.
- …то они уже у нас в тылу. И они действуют.

- Если бы не чудо, мы проиграли бы. Лиа были совсем близки к тому, чтобы взять Перекресток. С ними была их сила, странная, живая и удивительно действенная, и вместе с тем – вовсе, кажется, не предназначенная для убийства. Но, вооруженные ею, они рвались вперед, как безумные. И их остановило чудо, которое все-таки случилось. У нас тоже были маги. И к Перекрестью вышел каждый, кто был в состоянии, раненый, больной, слишком молодой и слишком старый, мужчины, женщины, даже – почти дети. Они вышли на Перекрестье – и стали тянуть в себя Силу.
- Брент, - тихо позвал Йокель, - зачем я все это записываю? Зачем ты диктуешь? Ты думаешь, эти записи… их кто-нибудь когда-нибудь прочтет?
- О, - так же негромко ответил Брент, потирая перевязанный лоб, - если их кто-нибудь прочтет – это будет ровно вдвое больше того, на что я рассчитывал.

Кристалл засиял чуть ярче. В этом было что-то символическое, как ему показалось.
- Поздравляю, Эппельхайм, - сказал незнакомый голос. – Вы практически сделали невозможное. Вы, инженер Страмарк, ваши люди. Честно говоря, мы не ожидали, что ветка будет закончена в такой короткий срок…
«Уж я-то как не ожидал», мрачно подумал Ганс.
- Когда вы намереваетесь провести по ней первый состав?
- В ближайшие два-три дня.
- Два, - уточнил голос.
- Только если эта спешка необходима, - поморщился главный инженер. – Потому что если нет основательных поводов…
- Необходима, поверьте, - незнакомый голос стал ледяным и жестким. – Возможная эвакуация Неуштадта – достаточно основательный повод, как по-вашему?

[Хелькэ >>>]

День: 5 ноября
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: F1 (Нордштадт, железнодорожная ветка)

Диалог в двух плоскостях,
крещендо

- Ганс, можно с вами поговорить?
Он удивленно посмотрел на девушку, машинальным движением поправил шарф и кивнул:
- Конечно, Ренн. Что-то случилось?
- Н-нет, - магесса качнула головой, - мне просто сегодня... вообще не с кем поговорить, все заняты своим делом...
- И я один филоню, - Эппельхайм весело фыркнул. - У меня просто отчет. Ты не думай, не отвлекаешь, - добавил он, заметив мелькнувшую у нее на лице досаду. - Так что такое?
- У вас никогда не было странных снов? Не то чтобы кошмаров... - Ренн все еще неловко мялась на пороге, и Ганс показал ей на складной стул в углу. - Но таких... странных. Очень живые, настоящие, и когда просыпаешься, почти сразу их забываешь. Но не полностью. Иногда приходят какие-то обрывки...
"Если бы ты знала, какие у меня сны", подумал он. "Ни одного своего. Все - подсмотренные чужие. Это не ко мне, с такими вопросами".
Впрочем, можно было попробовать... иначе.
- Да, было что-то подобное. И давно у тебя такие сны?
- С тех пор, как мы приехали сюда.
- И только тебя это мучает? Или майор тоже жалуется?..
- Майор не жалуется. Майор видит другие сны, в которых к нему приходит хрупкая женщина со шрамами на ладонях, утешает его и навсегда уходит, и так каждую ночь - я вижу всё по его глазам, - не сказала Ренн.
Ганс моргнул.
- Только меня, - сказала Ренн.
- Расскажи о них? Расскажи, что помнишь.
- Помню кровь. Помню мое красное платье, помню, как кружатся пары в безумном танце, помню лицо... Его лицо; как он смотрел на меня, как обнимал меня; помню его оружие, помню, что я была не я, - не сказала Ренн.
- Я... почти ничего не помню. Кроме себя. Как будто я там была не я, а кто-то другой. Лучше меня. И опаснее, - сказала Ренн.
Лицо Эппельхайма осталось тем же - бесстрастия, разбавленное сочувствием на самую малость. Только бы она не догадалась...
Девочка, ты для меня открытая книга. Даже не представляешь насколько.
- Это интересно, - негромко произнес Ганс, - еще что-нибудь помнишь?
- Нет, - соврала она.
- Да. Помню лязг оружия, помню его горячие губы, помню, как падали мертвыми те, кого я слишком долго вижу живыми каждый день, помню, как каблуки стучали по хрусталю и жалею, просыпаясь, о том, что помню так мало и что все это было ненастоящим, - не сказала она правду.
Ганс невольно потер лоб ладонью. Становилось все легче ее читать; скоро вместе с мыслями начнут прорываться и образы.
Эти двое, определенные к нему в штаб вместе с сотней рабочих-гномов, они почему-то сразу вызвали у него интерес. Он осторожно расспрашивал их о прежней работе, о жизни в Старом свете, о том, откуда у них, черт побери, взялся такой пес...
Но "читать" их он боялся.Боялся узнать что-нибудь лишнее, потому что и без телепатии чувствовал - с ними пришла какая-то история, которую они не хотят сообщать посторонним.
А сейчас он не выдержал и сорвался.
- Может быть, вместе с этими снами приходят какие-то воспоминания? Из жизни? О чем еще ты думаешь , кроме этих снов? Что еще тебя беспокоит?
- Ну... ничего такого. Я убила его, и не знаю, сказать ли майору об этом. Ничего особенного. И убила бы еще раз, если бы могла.
Образ: лицо мужчины, очень красивое, с вьющимися темными волосами и бородкой. Мужчина в военной форме. Она залита кровью, и лицо тоже.
- Может, ты думаешь о каких-то людях, которые могут быть с этим связаны?
- М-м... да. Да, наверное. Есть один человек... он очень мне помог. Я часто его вспоминаю.
Ганс напрягся. Почему нет потока?.. Только что - столько воспоминаний, почему сейчас нет даже лица?
Он прикрыл глаза, будто бы выражая понимание, и скользнул глубже.
Мужчина в окровавленной военной форме. Распростерт на полу, рядом есть кто-то еще. Он успокаивает, утешает. Рядом с ним - легче. Кто это?..
Майор? Нет, не он. Кто-то, размытый серым пятном. Стершийся... или стертый?
- Он.. его нет в живых, да?
Ренн вздрогнула.
- Почему вы так решили? С ним все хорошо, я уверена! - она почти злится. Весь ее вид говорит: как ты только мог такое сказать, как мог усомниться?!
Да, она очень держится за этого "серого" человека.
И ее память не пускала дальше. Человек без лица так и останется человеком без лица.
- Извини. Просто что-то в твоем голосе... я не хотел обидеть, - поспешил заверить Ганс. - Ты думаешь о нем.. и с ним связаны твои сны...
И тот военный, которого ты убила. Милая девочка.
Ренн вдруг побелела как полотно.
- Что? - спросила она. - Как вы это сделали?..
- Сделал что? - он тряхнул головой, освобождаясь от чужой памяти.
- Сказал это. Вы сказали это, но ваши губы не двигались. Ваш голос у меня в голове.
Он попался.
- Милая девочка, значит?.. - Ренн медленно отодвинулась на стуле, так же медленно встала. - Так вы телепат, Ганс. Отлично.
- Ренн, я не хотел...
- Тогда смотри! - она подлетела к столу, схватила его за руки, крепко-крепко, и заглянула в глаза.
Черт, она знала откуда-то, что если смотреть в глаза, связь будет намного лучше... она знала...

Изумрудная тень женщины на фоне черного неба, с искаженным болью лицом. Костер, вокруг которого - раз, два... семь человек. Нет, есть восьмой. Тот самый, без лица.
Ливень хлещет в лицо. Чувство, как внутри что-то, что наполняло тебя, иссякает, и не по капле, а почти разом, очень быстро... и это больно.
Хмель в голове, играет музыка, по деревянному полу гулко топочут три пары каблуков, можно притвориться, что завтра ничего не вспомнишь, можно прильнуть и обнять, будто бы в танце, и пусть завтра будет стыдно, потому что на самом деле ты не забудешь ничего... как же он здорово пляшет!
У него уже седые виски и он, наверное, всегда будет любить женщину со шрамами на ладонях.
Выстрел - первый, второй, третий, еще; больше никогда ее тела не коснутся ненавистные руки, больше не придется выслушивать слова, от которых чувствуешь себя беспомощной, маленькой и облитой грязью. Как без насилия чувствовать над собой насилие? Спасибо, лейтенант Эленберг... за науку...
Словно из-за пелены тумана, едва различимо, смеется человек без лица, не-мертвый, но уже и не живой.

Ганс отшатнулся, Ренн выпустила его руки.
- Всё видел? - холодно спросила она. - Все запомнил? Рассказывай кому хочешь. Мне уже все равно.
И вышла из штаба.
Он увидел, что от ее ладоней на столешнице остались два обугленных отпечатка.