Новые Земли, колонизация

[V-Z >>>]

День: четырнадцатое августа
Фигура: пешка B7
Ход: в рамках хода B5-B4
Официальная клетка: с B5 на B4
Фактическое местоположение: граница B5 и B4

Хотя к воде Хассаи быстро привык, он все равно предпочитал сидеть подальше от борта. Да иначе и не получалось – потому что у одного из них вечно сидел командир, пересвистываясь с морскими змеями, а у другого наслаждался вольным ветром Киасс.
Так что сеши оставалось расположиться где-то посередине палубы, и размышлять, попутно лишний раз осматривая стрелы. А чем еще на корабле заниматься-то?
Вспомнить же было что.
Когда посланцы Тигра-Властителя удалились, отряд собрался за считанные минуты. Чиам с самого начала настаивал, чтобы все необходимое каждый держал при себе; главным достоинством отряда всегда оставалась мобильность.
Правда, Хассаи не очень понимал, как кьесс намерен быстро добраться до берега. Даже учитывая выносливость хийе, путь был все же неблизким. Подозрения у него появились, когда вернувшаяся Кайше доложила, что крупный арнак отдыхает минутах в пяти ходу… но сеши решительно не понимал, как Камие намерен этим воспользоваться.
Ожидания все же оправдались – Чиам приказал двигаться прямо к арнаку, но остальным не приближаться, наблюдать с расстояния.
Исполинский змей на приближение четырех разведчиков не обратил никакого внимания; он, похоже, недавно пообедал, и потому лишь лениво свивал кольца на солнце, преисполнившись ленивого благодушия.
Коротким жестом Камие подтвердил приказ оставаться на месте. Сбросил на траву лук и колчан со змеестрелами и неторопливо направился к арнаку.
Рядом с огромным нейа худощавый Змей Сетонов казался особенно хрупким; Хассаи напрягся, когда Чиам, приблизившись, поймал взгляд арнака. Командир отряда словно обратился в изваяние; не видя лица, сеши почему-то был уверен, что он улыбается.
Огромный змей теперь уже не мог игнорировать пришельцев; он чуть сдвинулся, нависнув над Чиамом. Тот поднял голову, по-прежнему удерживая взгляд.
Реакция последовала незамедлительно – исполинская голова метнулась вперед, и сеши чуть не схватился за лук – таким ударом арнак мог переломать все кости даже самым крупным зверям.
Чиам с поистине змеиной плавностью ушел в сторону; морда арнака едва не коснулась земли, но громадный нейа выправил равновесие; с другой стороны хлестнул развернувшийся хвост.
Вновь почти неуловимое движение – и Камие оказался чуть сбоку, так, что кончик хвоста прошел всего в паре шагов от него.
И все это – по-прежнему не отрывая взгляда.
Через пару секунд Хассаи понял, что уже просто не способен отвести взгляда от завораживающего танца гигантского нейа и невесомого по сравнению с ним лиа; арнак атаковал, свивал кольца, то резко кидался вперед, то хлестал хвостом… Змей Сетонов каждый раз ускользал, не отвечая на удар, словно предугадывая каждое движение.
И при этом они по-прежнему смотрели друг другу в глаза. Совершенно одинаковые у обоих – цепкие, внимательные, леденящие.
Минута. Вторая.
И все закончилось – арнак замер, изогнувшись дугой; Чиам тоже застыл как статуя.
А затем нейа неспешно вытянулся, издав негромкое шипение. Камие ласково провел рукой по блестящей чешуе и обернулся к подчиненным:
– Мы договорились; он довезет нас до берега. Залезайте. Хассаи, захвати мое оружие.
Сеши поднял лук и колчан, по-прежнему не в силах оторвать взгляд от командира. Второй раз за короткое время он стал свидетелем того, как мастер-маг подчиняет себе нейа… но как же они отличались! И если Хранитель Сердца лаской приманил фьюни, то Камие договорился с арнаком как с равным, они испытали друг друга и признали достойными.
С каждым днем Хассаи все больше убеждался, что не зря сравнивал командира с ашари.
Отложив стрелу, молодой хийе невольно глянул в сторону берега. Путешествие на арнаке было трудно с чем-то сравнивать – толстая мощная чешуя, нагретая солнцем, неумолкающий шелест травы, сквозь которую двигался огромный нейа, неподвижная фигура командира, сидевшего впереди…
И руки. Только в их движениях выражалось то, как Чиам относится к временному союзнику – Камие поглаживал чешую гигантского змея с таким ласковым вниманием, какого разумные от него никогда не удостаивались.
Наверное, это о чем-то говорило.

Сообщение отредактировал V-Z - 28-03-2010, 20:49

[Хелькэ >>>]

День: двенадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: C6-C5

- Когда мы уйдем, нас проводит лишь ветер,
Холодный северный ветер.
Когда мы вернемся, нас встретит лишь ветер,
Холодный северный ветер.
Так для чего же, скажи, для чего
Уходила я и возвращалась,
Если здесь кроме ветра, холодного ветра,
Мне ничего не осталось?

Когда Лис слышал эту же песню под звуки флейты, ему казалось, что слова эти проникнуты светлой грустью – грустью, еще оставляющей надежду на лучшее, пусть даже оно сбудется нескоро. Сейчас же, без музыки, голос Марийки, низкий и с легкой хрипотцой, растягивающий одинаковые слова, наводил на него едва ли не ужас. Никаких следов светлой грусти не было, было только гнетущее чувство неизбежности – и свист ветра, который становился все сильнее с каждым часом.
Сегодня они отошли далеко от берега, надеясь срезать небольшую часть пути. Открытое море, без ставшей привычной песчаной полоски на горизонте, казалось удивительно неприветливым. День был не столь солнечным, как вчера, облака заволокли светило; с учетом усиливающегося ветра Лис понял, что постепенно замерзает.
Мари оборвала песню и тоже поежилась.
- Холодно? - участливо спросил он. – Возьми мою куртку.
- Нет, не надо, - отказалась женщина. – Мне хорошо. Я даже немного люблю холод, когда кажется, будто руки промерзают до костей… я как ледяная царевна из сказки.
- Что за сказка? Я ее не знаю, или не могу вспомнить.
- Это очень известная сказка. Мне часто рассказывала мама. На самом краю света, в замке, что стоит на вершине хрустальной горы, спит мертвым сном ледяная царевна, и вокруг нее все припорошено снегом. И если найдется человек, который сможет подняться на хрустальную гору, войти в замок, отыскать покои царевны и отогреть ее своим дыханием, разбудить поцелуем – то она снова оживет. Растает снег, растает лед в ее сердце, распустятся обледеневшие цветы в ее саду. Только, понимаешь, в чем вся проблема?.. Эта ледяная царевна совсем никому не нужна.
- Грустно. Ты хочешь, чтобы сегодня мне было совсем невесело, да?
- О... ты про песню? Прости, пожалуйста. Я вспомнила слова, почему-то захотелось выпустить их наружу – именно сейчас.
- И про песню тоже.

Начал накрапывать мелкий дождик.
- Лисенок, пожалуйста, вернемся к берегу, - попросила Мари. – Здесь что-то нехорошее появилось.
Он не мог с этим не согласиться – весла стали рваться из рук, и сложно было направить лодку туда, куда нужно. Течение несло их дальше, к северу, плеская о борта неожиданно сильными волнами.
- Будет буря, - сказал Лис. – Обязательно будет. Помоги мне с веслами, пожалуйста, нам надо успеть к побережью до того, как всё начнется.
Они не успели совсем чуть-чуть.

Ветер уже не свистел; это был рев разъяренного раненого животного, которое, предчувствуя близкую смерть, все еще бросается вперед, выставляя клыки и когти. Легкое суденышко бросало по волнам, будто бумажный кораблик; они упустили одно из весел, и не было смысла пытаться грести одним – оставалось держаться крепче.
Потому что течение выносило их к скалам. Утесы уже показались вдалеке, как протянутые из пучины к небу в немой мольбе пальцы.
Дождь хлестал по лицу, издеваясь – что, люди? Решили спорить со стихией? Спор проигран заранее!
Иногда Марийке казалось, что с вершины одного из вставших валов, с самого гребня, смотрит на них, ухмыляясь, здешний морской бог – с обомшелой, покрытой водорослями бородой, с раковинами вместо наплечников и огромным трезубцем в руке. Он воздевал вверх свое грозное оружие – и в небесах, уже почерневших, вспыхивал зигзаг птицы-молнии.
«Что это у меня болит?» - думала Марийка, задыхаясь от бьющих в лицо ливневых струй. «Почему вдруг такая боль?»
И понимала – это пальцы вцепились в борта, так крепко, что побелели.
Что-то ударило по днищу, едва не перевернув их.
- Надо прыгать! – крикнул Лис. – Прыгай и держись за лодку!
«Когда мы уйдем, нас проводит лишь ветер», вспомнила она и прыгнула.
Обожгло холодом, окунуло, потащило за собой… нет, не потащило, позволило выплыть. Чтобы тут же снова ударить об утесы – носом лодки, потом боком, зацепив и Марийку. Острый край разодрал плечо, но ледяная вода тут же успокоила боль.
- Надо выбраться на утес! – Лис махнул рукой. – Нас понесет мимо, тогда – отпускай! Слышишь?!
- Да!
У них получилось – за секунды до того, как брошенную лодку разбило о скалы.

Они лежали на черном от воды, шершавом утесе, у самого подножия скал. Буря не успокаивалась, бессердечно поливала дождем, но было уже не страшно, даже не больно, хотя обоим досталось крепко – у Лиса была разбита губа, на лбу кровоточила глубокая царапина, Мария прижимала ладонью саднящее левое плечо.
- Что нам теперь делать? – спросил Лис, глядя в небо.
Она оглянулась на скалы. Там, за ними – ущелье и черная земля.
- Мы поднимемся наверх, - сказала она. – Переправимся через скалы, когда шторм немного успокоится. Видишь, здесь легко можно забраться, эти утесы как ступени… а потом мы пройдем пустошь.
- Мари…
- Что?
- Мы ведь можем… не пройти.
- Нет, - отрезала она. – Не можем. Я чувствую.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 26-03-2010, 12:31

[Момус >>>]

Двенадцатое августа
Пешка а2
Без хода
Официальная клетка а2
Фактическое местоположение а2


"Аскот
Крейц-штрассе, Вилла-де Нуэво
Госпоже Маргарите Отт

Доброго дня, милая матушка.
Спешу сообщить, что ваш непутёвый сын жив и здоров и с честью несёт долг возложенный на него..."

Из дневника
12 августа
... почему я не могу просто написать: "Мама, я люблю тебя!"...
Дети всегда очень жестоки. Они... мы! Мы дети, не понимаем как тяжело и больно приходится нашим родителям. В привычной слепоте молодости, мы видим лишь глаза любимой женщины и не замечаем морщин наших матерей.
Кто... кто может осудить, кто вообще посмеет осудить меня, если я напишу ласковое слово женщине, благодаря которой появился на свет. И всё равно я испытываю стыдливое чувство, как-будто проявляю слабость и не могу сказать того, что от меня ждут.... и главное, что сам хочу сказать....


Вкус сочетал в себе тоноке изящество ненавязчивой сладости и интригующий авантюризм кислинки. Мякоть плодов погибая, отставляла чавкающее эхо...
Плоды где-то раздобыл и притащил в лагерь Спиди Гонзалес. Правда внешне они выглядели скорее, как экскременты какого-нибудь почившего в бозе монстра, но пак вовремя изложил постулаты принципа Оккама и все дружно отсекли ненужное - брезгливость. А распробовав - превознесли вышепоименованного Оккама, как молодца.
В победе телесного над духовным не участвовал лишь Маруф. Совершенно неожиданно по каконнам его веры наступил какой-то восьмидневный строгий пост, символизирующий страдания некоего Халяля ибн Кашрута, делившего по воле Милосердного Неба всех сотворённых на чистых и нечистых, и потому не евшего, в силу занятости.
"Свет факелов разорвал покров ночи и из темноты навстречу Тиресканне Джонсу выступил гигант. Тело его покрывала синяя кожа, украшеная магическими рисунками, которые осбо отчётливо становились видны, когда ветер свой незримой рукой отводил пламя и тогда белый свет татуировок наливался пугающей силой" - пел пак плохо, а вто чтецом оказался изрядным. Пожёвывая фрукт он знакомил всех присутствующих (особо не интересуясь их мнением на этот счёт) с новыми приключениями мистера Тиресканны Джонса, извлечёнными из вещмешка Шнуфеля, чьи глаза начинали светиться сродни татуировок упомянутого гиганта едва начиналась читка.
По поводу юнги Кролик Рикошет, после очередного затяга дурман-травы, неожиданно остроумный предположил, что это незаконнорожденный сын пака, нашедший наконец папу. "Согласитесь" - вещал пикси: "Один тырит бухло, другой - читалово"
"- Как твоё имя?
- Моё имя - отвечал синекожий гигант и хвост его хлестнул по ногам - Аватар!" - Братец Кролик закрыл книжку - Сим глава заканчивается. Шнуфи! Вечерняя уборка плачет слезами невинной простушки о городском ловеласе. А скажи мне друг Крош, чем первый древоточец здешних пустошей порадует нас сегодня?
- Я вот думаю - голос Богла был тусклым - Если мы все фигурки...если в нас играют... что-нибудь они испытывают, если нам приходит...

"...что дорогая матушка, вы можете быть совершенно спокойны. Наша прославленная армия отстоит интересы страны, а ваш сын не опозорит доброго имени Оттов!
Кланяйтесь от меня всем соседям.
За сим остаюсь искренне почитающий вас, ваш сын Людвиг"-

[Darkness >>>]

День: тринадцатое августа, вечер
Фигура: слон С8
Ход: без хода
Официальная клетка: С8
Фактическое местоположение: южная граница клетки C8 (река Чей Та)

На закате солнечный свет словно бы стекал в реку, расплываясь алыми бликами по воде, тускло золотя листья и мягко гладя кожу. Дневной жар отступал, и за место него приходила вечерняя прохлада.
По берегам Чей Та росли огромные, старые и переплетающиеся корнями мангры. Узловатые и толстые корни поднимались из мутной воды, и сейчас под ними уже сгущалась темнота.
Йель чувствовал на себе десятки взглядов. Любопытные и насмешливые, злые и добрые, они смотрели отовсюду, касались плеч, ерошили волосы на затылке, щекотали кончики ушей. Но от этих прикосновений по спине бежали мурашки, и мучительно хотелось обернуться, найти тех, кто смотрит пристально и неотрывно. Т'Айлари иногда оглядывался, но улавливал лишь тени, легкие и быстрые, ускользающие прочь. И лишь шелестела листва и колыхалась между воздушных корней мангров вода.
Йель чувствовал, что уже на изломе ночи, когда луна зависнет посреди ночного купола неба, он доберется до места.
За тот день, ночь и еще один, сейчас подходящий к концу, день, что лиа пробыл на реке, он лишь один раз повстречал лодку. Вернее, торговую баржу, тяжелую, неповоротливую. Её тащила против течения десятка речных дельфинов, и их серо-коричневые, мощные спины иногда вспарывали поверхности воды.
На бортик лодки, чуть тряхнув её, приземлилось двое наару - нейа улетали охотиться парами, не желая оставлять Йеля одного. Вода не нравилась темношерстным зверям, они шипели и пытались держаться от неё подальше.
Лиа улыбнулся, погладил свернувшуюся у него на коленях Маайри. Рыжая наару заурчала сквозь сон.
Порыв ветра, предательски прохладный, донес до т'Айлари тонкий звон. Лиа вскинул голову.
Ему навстречу медленно, словно через силу, шла старая лодка под серым парусом. В ней сидела дряхлая, выцветшая от времени, намьё. Она смотрела мимо Йеля, будто не видела его, и лиа показалось, что перед тусклыми глазами старухи стоят лишь расступающиеся темные волны, готовые поглотить дряхлое тело. Белые волосы, густые, как у юной девушки, были заплетены в сотни кос, и на конце каждой висел медный бубенчик. Они жалобно и грустно звенели, но в этом звуке т’Айлари слышал совсем другой.
И от него хотелось зажать ладонями уши и закрыть глаза. С каждой секундой, что звон плыл над темнеющей водой, в которой таяло отражение исчезающего солнца, перед глазами все четче и четче вставала темная рогатая фигура, окруженная тенями. В нос ударил запах гари, которого не могло! не должно! было быть на реке. На зубах скрипнул пепел.
- Н-не надо! – Йель отшатнулся назад, рухнул на дно лодки, прикрыв руками голову. Потревоженная Маайри взвилась в воздух, резко и зло крикнула, и её крик подхватили другие наару. Но для т’Айлари это был другой крик – из прошлого, отчаянный и испуганный крик – не нейа. Лиа.
Тонкий звон опутывал, проникал через ладони. Сердце бешено колотилось, и Йелю хотелось стать маленьким, исчезнуть. Перестать слышать. Ощущать.
А потом наступила тишина. Резкая и внезапная, она больно ударили по ушам своим звенящим молчанием. Йель резко сел, распахнул глаза.
В стороне покачивалась на волнах серая лодка. Пустая. А по воде разбегались постепенно тающие круги.
Лиа сжал зубы так, что резко и остро проступили скулы. Кровь стучала в висках тугими барабанами, и в такт ему колотилось сердце испуганным зверьком, и казалось, готово выскочить из груди. Т’Айлари закрыл ладонями глаза, съежился. В ушах затихал звон бубенчиком, как таяли круги по волнам, сомкнувшихся над старухой-намьё.
Серая лодка, никем не управляемая, приткнулась к одному из узловатых корней – чтобы остаться возле него навсегда.
Наару молча сгрудились вокруг Йеля, прижавшись к нему, согревая. Т’Айлари сгреб в охапку ближайшего нейа, зарылся лицом в короткий и темный мех, пахнущий прелыми листьями, медью и немного – медом.
По щекам лиа побежали слезы, сразу же исчезнувшие в густой шерсти наару.
Было тихо. Только шелестел закатный лес, наполняясь уже ночными звуками, темнея и будто бы сгущаясь. Река, сомкнувшая волны над умирающей намьё – молчала.

[Bes/smertnik >>>]

День: четырнадцатое августа
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

Под тентом гостей уже поджидали два колченогих табурета и высокий ящик, заменяющий стол.
- Не желаете перекусить или выпить с дороги?.. - Глаз улыбнулся вновь, молясь Создателю, чтобы улыбка выглядела естественной и непринужденной. Он не любил заискивать и унижаться перед начальством, но ради спасения одного из членов своего отряда был готов и не на такую жертву.
- Это было бы весьма кстати, - кивнул Нарре. Его помощник сел на табурет, сам дознаватель остался стоять, - простая вода у вас ведь найдется?
Тон Максимиллиана был вежливо-равнодушный. И улыбка была - такой же.
- Питирим, - впервые за время службы командир назвал теха по имени. - Слышал? Исполняй!
Механик со всех ног побежал за водой. По дороге из карманов парнишки на траву дождем сыпались шурупы, гайки, болты и прочий мелкий железный хлам. Ожидая возвращения техника, Эрик вкратце поведал инквизиторам упрощенную версию событий – ту, в которой Светоч выступал в роли покорителя чужой земли.
- …а тот злосчастный инцидент с письмом имел место лишь из-за природной скрытности нашего мага. Он не хотел сообщать нам непроверенные сведения, ему, видите ли, нужно было сначала убедиться, что контакт со стихией не оборвется.
Дознаватель внимательно слушал, кивал и, по всему виду инквизитора можно было сказать, что он даже поверил в рассказанную историю. Когда Эрик закончил, Нарре перевел взгляд на своего помощника, потом обратно, на командира отряда.
- Мне бы хотелось поговорить с самим Светочем, полковник. Надеюсь, вы не против? - Максимиллиан едва-едва заметно выделили последние слова. Отказа он явно не принял бы.
- Прошу, - Мелкий поставил на ящик-стол две походные жестяные кружки, наполненные почти до краев чистой студеной водой, набранной в ближайшем роднике. Во взгляде теха, который он переводил с гостей на командира и обратно, читался немой вопрос. Эрик ободряюще хлопнул парня по плечу:
- Найди Светоча. Быстро.
Через две минуты перед представителями инквизиции склонился в изящном поклоне маг. Вел он себя спокойно, с достоинством, но вот выглядел неважно – щеки ввалились, под покрасневшими глазами залегли глубокие тени.
- Доброго дня, Светоч, - вежливо поздоровался с магом Нарре, внимательно и цепко оглядывая его. Инквизитор отставил кружку в сторону; молчаливый помощник последовал примеру Максимиллиана.
- Вы нас не оставите? - вновь прозвучала просьба, обращенная к Эрику. - Хотелось бы поговорить с господином Светочем наедине.
Полковник кивнул и молча отошел от тента, ни разу не взглянув на волшебника.
- Доброго дня и вам, достопочтимые сэры, - голос колдуна выдавал внутреннее напряжение.
- Присаживайтесь, - кивнул Нарре на табурет напротив Яна, качающего в руках кружку с водой. Темноглазый инквизитор внимательно разглядывал мага, в отличии от самого Максимиллана, который - лишь мазнул взглядом - пристально, но быстро.
Светоч покорно сел. Пожалуй, подобную картину люди профессии Максимиллиана наблюдали не впервые – лицо мага было похоже на посмертную маску.
- Кажется, ваш контакт со стихией проходит не слишком легко? - несколько небрежно отметил Нарре, опершись ладонью о стол. - Вы плохо выглядите.
- Я… - волшебник откашлялся, - я еще не полностью оправился от серии ночных кошмаров: земля отчаянно сопротивлялась моему разуму. Этот эксперимент дался мне тяжело, но сейчас я чувствую себя уже намного лучше, чем, скажем, вчера, - бодро улыбаться маг даже не пытался, сосредоточившись на том, чтобы говорить уверенно и твердо.
- Раз вы чувствуете себя лучше, то будьте любезны рассказать о ваших, так называемых, экспериментах, - улыбкой инквизитора при желании можно было что-нибудь... разрезать. - Полковник, конечно, рассказал уже все нам. Но я хочу услышать историю именно от вас.
- Буду рад. Ведь они – чего греха таить – предмет моей гордости… - колдун пустился в пространные объяснения. В конечном итоге версии Светоча и Эрика сошлись, разве что речь мага сплошь пестрела специфическими терминами. Под конец страх допрашиваемого немного притупился уступив место исследовательскому азарту: маг даже попытался жестами описать «взаимодействие человеческого рассудка с неодушевленным биомагическим полем окружающей среды».
- А можно взглянуть на вашу татуировку? - в какой-то момент, довольно неожиданно, перебил Светоча молчавший до этого момента помощник инквизитора. Максимилиан и бровью не повел на вольность Эгиро. Тот, в свою очередь, скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на волшебника.
Новая волна ужаса парализовала волю колдуна; с пуговицами на вороте он возился долго, одеревеневшие пальцы плохо слушались. Наконец, он раздвинул обеими руками воротник, обнажая худую шею… и белоснежный витиеватый орнамент, украшающий ключицы:
- Сэр Эрик, наверное, уже сообщил вам, что татуировка была мне необходима как часть ритуала, - пробормотал маг внезапно севшим голосом.

И Дарки))

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 26-03-2010, 0:43

[Хелькэ >>>]

День: двенадцатое августа (вечер/ночь)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: C5

Было больно и тяжело. Края некоторых выступов оказывались острее, чем осколки стекла, и приходилось цепляться за них скользящими в собственной крови пальцами. Лис залезал первым, старался вытягивать Мари вверх, но порой на одной каменной ступени не оказывалось достаточно места для двоих, и тогда он лез выше. И нарушал первое и самое главное правило человека над пропастью – не смотреть вниз. Потому что нужно было смотреть, справится ли она, не задрожат ли вдруг руки, не соскользнут ли…
У Марии были тонкие, но сильные руки, и она держалась крепко. Под ногами всегда была опора – возможность оттолкнуться. Им осталось совсем немного.
- Лисенок, - вдруг замерла она, ухватившись за очередной выступ. – Рюкзак… где он?
Мужчина вздрогнул, нахмурился, прервав не законченное движение вверх.
- Кажется, в лодке остался. Значит, теперь уже на дне.
Марийка закрыла глаза и, словно от страшной усталости, прислонилась лбом к холодной скале. Губы ее задрожали.
- Значит, у нас нет еды, - продолжал Лис. – Не беспокойся, у меня фляжка на поясе, полная. Не умрем.
- Не в еде дело… - простонала она. Отняв одну руку от уступа, несколько раз, очень сильно, ударила кулаком по камню, срывая злость. – Черт, за что?! Почему?!
Рискуя свалиться вниз, Лис перешагнул к ней поближе, тронул за плечо.
- В чем дело? Что там еще было важного, кроме бумаг?
- Вот именно, - глухо отозвалась Мари, - бумаги. Наши записи о Шэн-лие.
- И что? Это... настолько значимо?
- Не понимаешь, - она закусила губу. – Знаешь, они нужны мне были не только для изучения. Я думала, что мы будем жить среди лиа, и поэтому следует знать их обычаи, верования и прочее... следует стремиться к тому, чтобы стать похожими на них. Стать к Средоточию ближе. И… мне нужно было еще кое-что.
- Так расскажи мне. Разве я не имею права..?
- Ты – имеешь. Ты много сделал для меня. Я хотела узнать, может ли обычный человек пройти Изменение. Как именно он может это сделать.
Лис почувствовал, как внутри у него шевельнулось что-то холодное.
- Ты хотела?.. Но ведь лиа и так говорили, что любой может внешне измениться, если этого допустит Средоточие…
- Не внешне, - покачала она головой. – Мне нужно внутреннее изменение. До сих пор нужно. Как же так…
- Что ты хотела сделать с собой, Мари? Не молчи.
- Убрать… лишнее.
- Что – лишнее? – Лис забылся на миг, тряхнул ее за плечо, и женщина сбросила его руку резким движением.
- Память, - ответила. – Лишнюю память.
И вскарабкалась наверх – быстро, ловко, без видимых усилий. На разбитом в кровь кулаке уже подсохли алые струйки.

[Bes/smertnik >>>]

День: четырнадцатое августа
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

- Вы её нанесли себе сами? - вскинул брови Максимилиан, а его помощник, отставив кружку, подался вперед, как охотничий пес, пристально вглядываясь в белый узор. - Тонкая работа для... полевых условий.
Инквизиторы смотрели на мага пока спокойно, но было в этом спокойствии что-то пугающее, словно от Светоча чего-то ждали. Выжидали, пока он оговорится.
- Она сделана с помощью магии. Я изготовил краситель, нанес его ровным слоем, а следующим шагом… волшебные узоры сотворить несложно. Для этого подойдет что угодно, например, - колдун, пожалуй, чересчур поспешно опустился на землю и коснулся ее кончиками пальцев правой руки, - вот это. Немного концентрации…
Сначала почва мелко задрожала. А потом ее как будто начал полосовать невидимый острый коготь: узкие борозды исполняли причудливый танец, то сплетаясь вместе, то разбегаясь, то снова стремясь объединиться.
- Технология изготовления моей татуировки была схожа с этой, - сказал Светоч, поднимаясь и отряхивая пыль с колен. На утоптанном участке земли около тента была начерчена сложная пентаграмма со вписанными в нее кругами и пирамидой. В центре рисунка находились священные знаки – разящая молния и вихрь.
- Смысл тоже схож? - повел ладонью в сторону пентаграммы на земле, а потом - на татуировку мага, дознаватель, - что означают ваши узоры, Светоч? Расскажите. И что вас надоумило её нанести?
- Это непривычный метод для установления контакта со стихией, - внезапно подал голос Ян, - и с чего вы вообще решили этим заняться?
Максимиллиан покосился на своего помощника, но ничего не сказал, лишь кивнул, соглашаясь с заданными им вопросами.
- Эта земля, - медленно начал маг, - каким-то образом распознает «своих» и «чужих». Союзников она поддерживает. Врагов, соответственно, не жалует. Я пытался сделать так, чтобы она приняла меня за союзника. Для этого мне и требовалось столь глубоко погружаться в ее энергополе, оно ведь хранит целые пласты обрывочной информации о жизни аборигенов. Каждую ночь я узнавал про нужные мне отличительные символы немного больше. А недавно вашему покорному слуге наконец хватило материала для составления данной татуировки.
Светоч старательно прятал панику как можно глубже. Если он позволит ей вырваться…
- Вы так и не пояснили, что обозначает данный... чертеж. Хотя, благодарю за пояснение по поводу земли, - холодно улыбнулся Нарре, - это весьма... интересно. Вы уже делились своим открытием с коллегами в Неуштадте? - вопрос прозвучал небрежно, будто все, что говорил Светоч, было делом обычным и даже скучным.
Реакция допрашиваемого была странной. Как будто на дне его глаз что-то сломалось. Но отвечал маг по-прежнему твердо:
- Нет. Вы же знаете, мое открытие никто не примет всерьез, пока я не соберу достаточное количество доказательств, пока не законспектирую все подробнейшим образом…
- Ваш товарищ по отряду принял это открытие вполне серьезно, - позволил себе улыбнуться дознаватель, - так серьезно, что написал весьма интересное письмо в Неуштадт. Так что насчет моего вопроса, сударь Светоч? Что означает ваша татуировка?
При упоминании Поуна щека волшебника нервно дернулась. Он нахмурился:
- Это абстрактное изображение. Стилизация местного священного растения. По моим подсчетам, оно произрастает далеко на западе, - Светоч здраво рассудил, что ложь все-таки лучше молчания.
- Какого растения? - с въедливостью своего звания поинтересовался Нарре, - откуда вы про него знаете?
- Это один из образов, содержащийся в энергополе земли... Мне кажется, я истолковал его верно, но лишь время покажет, прав ли я. Вот почему я пока считаю благоразумным не обнародовать свое открытие, - маг почувствовал облегчение. Вроде бы в его словах было не к чему придраться.
- Мне хотелось бы взглянуть на то, как вы устанавливаете контакт с землей, - внезапно проговорил дознаватель. Судя по тому, как приподнялись брови помощника, это было достаточно... неожиданно для него.
- Проникновение в биомагическое поле окружающей среды требует сна. Крепкого, - маг явно не считал наглядную демонстрацию хорошей идеей.
- Мы можем подождать.
- Мне начинать... прямо здесь?
- Как вам будет угодно, - вновь холодно улыбнулся дознаватель.
Ответом ему была невеселая и бледная улыбка Светоча:
- У меня может не получиться. Что тогда?
- Тогда мы подождем следующего раза, - слегка пожал плечами Нарре.
Они подождут. То есть будут оставаться в лагере до тех пор, пока маг не исполнит их, загнанный в тесную формочку просьбы, приказ?.. Немой вопрос ясно читался на лице колдуна.
- Сегодня или завтра. Или послезавтра. Когда-то же у вас должно получиться выйти... на связь с землей? - ответил Светочу дознаватель.
«Чем быстрее, тем лучше», красноречиво говорило выражение лица волшебника. В слух он произнес:
- У вас случайно нет каких-нибудь веществ, которые могли бы мне в этом помочь? Снотворное было бы идеально...
Максимилиан перевел взгляд на своего помощника. Ян качнул головой:
- Увы, таких веществ у нас с собой нет.
- В таком случае, боюсь, нам всем придется подождать до вечера. Располагайтесь, - подытожил маг, обводя широким жестом лагерь.

отчаянно вру Даркнесс)

Сообщение отредактировал Bes/smertnik - 27-03-2010, 6:50

[Барон Суббота >>>]

День: ночь с 11 на 12 августа, утро 12 августа
Фигура: С2, часть D2
Ход: без хода
Официальная клетка: С4/нет
Фактическое местоположение: С4

Ренн ворочалась с боку на бок и никак не могла заснуть - мешали звуки. Ветер, обыкновенно тихий в такое время, казался сейчас вихрем, заставляющим траву отчаянно и громко колыхаться. Стрекотал с неприятным щелканьем какой-то жучок, шумно сопел в три носа безмятежно дрыхнущий Цербер... спали все, и давно. Кроме нее.
И еще кого-то. Послышались - на самой грани слуха - шаги, затем отчетливый звон металла, стук, щелчки. Ренн поморщилась, приподнимаясь на локте и готовясь высказать все, что она думает о тех, кому взбрело в голову среди ночи заниматься не пойми чем.
Увидела Фиерса перезаряжающим револьвер и смутилась.
- Майор, - шепотом позвала она, и тот вздрогнул. - Вы чего?
Он огляделся, не разбудил ли еще кого-нибудь, подошел к магичке и присел рядом.
- Вот... готовлюсь.
- К чему? - не поняла она.
- К чему-нибудь. Мало ли. Ты тоже будь готова.
- Я что-то совсем не соображаю... в чем дело?
Фиерс вздохнул.
- За некромантом могут прийти, девочка. Не исключается серьезная драка, но я буду стараться избежать этого. Сейчас только со своими не хватало сцепиться...
Ренн почувствовала, как внутри, в желудке, что-то наливается холодом и давящей тяжестью.
- Остальных вы предупредили?
Майор покачал головой.
- Ты думаешь, они уснули бы, если б я предупредил?
- Ну, - раздался вкрадчивый шёпот за плечом Фиерса, - положим, они и так не все спят. Дентон, например, точно нет. Ах, молодость-молодость! Твои грехи столь невинны!
Ренн, не заметившая подкравшегося малефика, дернулась и прикрыла рот ладошкой, чтобы не вскрикнуть. Потом опознала черную тень и успокоилась:
- Это вы о чем? - поинтересовалась она, чуть покраснев (и порадовавшись тому, что ночью вряд ли это кто-нибудь заметит).
- О, кхм-кхм, - показываться Макабрей явно не торопился, - противоречии между глубоким, почти религиозным убеждением, что в Эрис ничего хорошего быть не может, и вполне аппетитной формой её, пардон, афедрона...
- Чего-чего формой? - недоуменно обернулся Фиерс.
Макабрей в темноте сокрушённо вздохнул и терпеливо разъяснил:
- Muskulus gluteus maximus, если тебе знаком благородный язык древнего Элоквента. Проще говоря, задницы.
- Вот так бы сразу, - проворчал майор. - А при чем тут вообще… данная часть ее тела?
- Простите, а... - нашла в себе силы вмешаться Ренн. - Вы не могли бы это обсудить где-нибудь в другом месте? Я ужасно хочу... хотела спать, и ничего не хочу слышать про Эрис, в том числе и про ее... мускулюс.
- Увы и ах, прелестное дитя, но сон твой будет зверски потревожен, - витиевато отозвалась темнота. - Едва лишь ты глаза сомкнёшь, как выстрелы в ночи тебя разбудят. Вроде ничего так импровизация получилась, а, майор?
- Угу. Прямо за душу берет. Слушай, про выстрелы в ночи ты палку-то перегнул... или есть некая причина, по которой ты уверен, что без выстрелов не обойдется?
- Ну, учитывая, что нашу стоянку сейчас обползают с севера, пытаясь занять удачную позицию именно для стрельбы, то, пожалуй, да - шансы на иной исход весьма малы. Печально.
Малефик в темноте вздохнул и с характерным звуком взвёл курок.
Если бы Фиерс мог проницать взглядом тьму, то понял бы, что Макабрей удобно устроился в достаточно густом кустарнике, обильно растущем на краю их лагеря. Некромант почти не двигался, пистолет до поры укрывал полой куртки, а потому был совершенно невидим в этой тёмной, облачной ночи.
- Чтоб тебя!.. - Фиерс вскочил на ноги. - Где именно? Ты что-то видел? Ренн, немедленно буди остальных.
- Лежать, майор, и не ори! - резко отозвался куст. - И ты, девочка, не дёргайся. Я давно остальных разбудил уже. Сказать точное место не могу, но обходят нас с севера на запад, на довольно приличном расстоянии. Когда доберутся ближе - я скажу. В общем-то, там должен быть кто-то один, не отмороженный начисто и переговорам доступный.
Фиерс мрачно уставился на куст и сел обратно.
- Славная ночка, не хуже прошедшего дня, - заметил он. Свистнул тихонько, и сопение Цербера тут же оборвалось. Мрачного вида громадина, отделившись от общего черного фона, двинулась к нему, помахивая хвостом и сверкая шестью глазами.
- Лежать, песик, - скомандовал майор. - Будешь нашим главным аргументом в переговорах, понял?
Цербер согласно пошевелил ушами.
- Я не хочу, - вдруг заявила Ренн. - Не хочу ни с кем сражаться. Почему мы должны?..

[Хелькэ >>>]

Тишина, вроде бы решившая послужить ей ответом, таки прервалась озадаченным смешком Макабрея.
- Деточка, а что ты тогда делаешь в армии, тем более в спецподразделении?
- Моя специализация - зарядка кристаллов, - оскорбилась Ренн. - Когда я ехала сюда, в ЭКК, мне никто не сказал, что придется выходить за пределы колонии и уж тем более... - она неопределенно махнула рукой в темноту, как бы добавляя, что про неведомых ночных стрелков, которые могут подкрасться и испортить сладкий сон, ей тоже никто не сказал.
- Спокойно девочка, добрый дядя некромант не даст никому тебя обидеть. Ты только ляг, лежи и не дёргайся... вдруг повезёт!
- «Лежи и не дергайся?» - Ренн скривилась, как будто проглотила что-то горькое. – Да ну вас к черту с вашими пошлыми намеками!
Всем своим видом выказывая обиду на несправедливости этого мира, магичка обхватила руками колени и уткнулась в них головой.
- Ренн, - тихо, но твердо сказал Фиерс, - я тебя понял. Но сегодня, прошу тебя, сделай одолжение. Когда я скажу: «убивать», просто начинай убивать и ни о чем не думай. Я не могу позволить себе потерять никого из вас.
Она пробурчала в ответ что-то невразумительное, но это уже не звучало протестом.
- Они остановились, - тем временем подал голос Макабрей. - Метров десять от нас. Все ещё понятия не имею, кто это и сколько их. Но она не одна - это точно.
- Есть предложения? - спросил майор.
- Я бы им назвал часть и звание и потребовал выйти на свет. Потом повязал бы и расспросил бы... аккуратно.
Макабрей в кустах мечтательно вздохнул, но потом снова напрягся.
- Серьёзно, майор, не шути. Если там эльфийка... в общем, ты про Стрижа сам слышал, так что просто поверь: про неё не врали.
- Жаль, - сказал Фиерс. Выдохнул, поднялся на ноги, нащупал рукоять револьвера.
Легонько толкнул носком Цербера - будь готов, дружок. И произнес достаточно громко:
- Эй, там! Я майор Фиерс, отряд особого назначения "Безымянные". Выходите, нет смысла прятаться.
Некоторое время над лесом повисла тишина. Даже ночные птицы притихли, будто ожидая: начнётся пальба или нет? Напряжение росло, нервы натягивались струнами, но потом подчёркнуто явно затрещал валежник, и из лесу вышли молодая женщина со строгими чертами лица и совсем зелёный парень - бледный, с напуганной простецкой мордочкой и винтовкой, тискаемой побелевшими пальцами.
- Мария Штайнер, - отчеканила женщина. - Инквизитор на службе Святой Церкви. Вот мой священный знак.
Она медленно потянулась к вороту, расстегнула его и вытащила за цепочку небольшой золотой круг с заключённой в него чёрной молнией.
"Опять Мария", сокрушенно подумал Фиерс.
- Рад знакомству, - соврал он. - И... чем обязан визиту?
Ренн подняла голову, присматриваясь к двоим незнакомцам. Они не внушали ужаса, который следовало бы внушать столь поздним гостям. Но пока что это не успокаивало магичку - особенно когда она увидела, как у Цербера на каждой морде поднимается верхняя губа, обнажая клыки.
- Мы преследуем малефика, - всё тем же резким, рубленым тоном ответила Мария, приближаясь. Паренёк держался за её плечом, не отставая. - Ренегата и врага Господа, обвиняемого в подготовке бунта против законного командования Экспедиционно-Колониального Корпуса. Мы шли по его следу и наткнулись на вас. Здесь его след обрывается. Именем Инквизиции приказываю отвечать правдиво: укрываете ли вы некроманта по имени Ригор Макабрей?
Кто-то из "Безымянных", притворявшихся спящими, все-таки прыснул, и майор мысленно поклялся себе, что если все кончится хорошо, то он собственными руками придушит этого Дентона.
- Отвечаю правдиво, - спокойно произнес Фиерс. - Не укрываю. Даже не думал. То бишь, в мыслях не имел.
- Выдайте его нам. Немедленно!
- Немедленно не получится, - покачал головой майор, не без притворного сожаления. - Дело в том, что я не имею обыкновения выполнять требования, сути и смысла которых не понимаю. Будь вы, Мария, хоть самый инквизиторский инквизитор, - увы. Не могу. Не приучен. Если вас не затруднит объяснить, почему этот враг Господа обвиняется в подготовке чего-то там, что вы упомянули, то объясните, пожалуйста?
Шорохи, легкие, как от крыльев тысячи бабочек, наполнили лагерь на несколько секунд. "Безымянные" поднялись, подошли поближе... остановились в нескольких метрах и уселись на землю, выражая лицами исключительную заинтересованность.
"Дьявол их разбери", изумленно подумал Фиерс, "какие же они все-таки дети. Не может быть, чтобы они действительно были такими, какими хотят казаться!"
В то же время он видел, как прищурены глаза Дентона, как пальцы Айдена поглаживают пристегнутые к поясу чакры... нет, все-таки это они. Именно такие.
- Как вы смеете?! Я уполномоченный инквизитор, ваш долг - подчиняться, а не задавать вопросы! - Мария схватилась за пистолет, но поняв, что соотношение сил не в её пользу, убрала руки подальше от кобуры. Молодой человек последовал её примеру, нарочито медленно повесив винтовку на плечо.
- Я подчиняюсь только своему прямому руководству, - отрезал майор. - А это не вы.

[Барон Суббота >>>]

- Г-господин майор, - подал голос молодой человек, прежде чем Штайнер успела ответь хоть что-то. - Разреши, я скажу?
- Валяй, - кивнул Фиерс.
Цербер фыркнул и утробно заворчал.
- Меня зовут Фриц Эрличгейм, я по званию старший сержант, а служу в "Игле", то есть, в РДО "Игла", под командованием капитана Гидеона Нахтфогеля. По приказу мы шли через Пустошь, ну и... у одного из наших глюки начались, палить по ним стал. А мы... ну, не совсем обычные люди, поэтому было понятно, что просто так идти дальше нельзя - перестрелять друг друга можем. Ну и Ригор...то есть, малефик Макабрей, предложил выход - проклясть кого-нибудь так, чтобы всё это валилось не на отряд, а на одного только. Меня выбрали... ну, выбрали и всё. Правильно сделали. Он меня проклял, а потом я начал видеть... прошлое, - лицо Фрица болезненно передёрнулось. - Своё и не только. Я видел... собрание малефиков. И они обсуждали заговор против ЭКК...и вообще! И один из них говорил, что внедрится в "Иглу"! Я доложил командиру, он принял решение задержать Макабрея и доложить обо всём в Штаб, но как только мы подошли к нему с браслетами святого Гротха, он натравил на нас какую-то мёртвую тварь и сбежал. Мы её упокоили обратно, а потом я и госпожа Штайнер пошли по следу малефика. Вот, примерно так.
Эрис выразительно посмотрела на Дентона, тот отмахнулся, продолжая внимательно разглядывать Штайнер и Эрличгейма.
- А почему именно Макабрея решили задержать? - осведомился Фиерс. - Потому что единственный малефик в отряде... так, инквизитор?
- Это так, - кивнула Штайнер. - Кроме того, он был на подозрении у Инквизиции и ранее, однако мы решили дать ему второй шанс. Зря.
Рядом с Фиерсом зашуршали кусты, и из них восстал Макабрей, как всегда бледный, но необычно, прямо таки убийственно серьёзный.
- Минутку, все, - сказал он. - Мария, не хватайся за ствол, тут я, никуда не побегу. А ты, Фриц, скажи: ты в видении своём видел хоть что-то, что прямо указало на меня? Слышал мой голос?
Эрличгейм задумался, а потом отрицательно покачал головой:
- Нет, там говорили шёпотом, все были в плащах, масках и перчатках. Но... кто ещё, если не ты, а?
- Действительно, - прошипела Мария, отстёгивая от пояса два широких металлических браслета. - Макабрей, руки вперёд и без глупостей. Фиерс - взять его на прицел. Дёрнется - стреляйте, он опасный некромант категории А.
"Допрыгался", решил майор.
- Позвольте еще один момент уточнить, инквизитор, - он достал пистолет, послушно направил его на Макабрея, но с предохранителя не снял. Он даже и не прицелился тщательно. - У нас здесь есть еще кое-что, способное вас заинтересовать.
Он поймал взгляд одной из морд Цербера, кивнул в сторону - и пес послушно вскочил, оскалившийся, с пеной на клыках, хлещущий хвостом по собственным бокам. Темные до того глаза загорелись шестью красными огнями.
- Это, насколько я знаю, Страж, - продолжил майор, отступая чуть назад. - И он ужасно негативно реагирует на некромантов, ощущая враждебность. Облаял Макабрея, едва завидев его, бесился, как дьявол. Так вот, инквизитор... почему он с самого вашего появления рычит на вас?
- Что вы имеете в виду, майор? - Мария отшагнула, развернувшись к Фиерсу боком. Её правая рука легла на револьвер.
Фриц, до того стоящий рядом, сдёрнул с плеча винтовку и отскочил от инквизитора.
- Вероятность... большая... очень, - шептал он на самой грани слышимости, видимо, не отдавая себе в этом отчёта.
- Я ничего не имею в виду, просто так спросил, - предохранитель щелкнул, но рука, сжимавшая оружие, чуть опустилась, готовая тут же сменить цель. - Мария, пожалуйста, не вздумайте стрелять. Ради вашего же блага.
Цербер закатился лаем, яростным и диким, и Фиерсу пришлось повысить тон, чтобы продолжить:
- Вы видите сами. А к Ригору этот пес уже привык...
- В чём вы меня обвиняете, майор? - пистолет медленно пополз из кобуры. - Либо говорите прямо, либо выдайте мне некроманта.
Фриц медленно прицелился в Фиерса, но потом перевёл дуло на Макабрея.
- Не двигайся, Ригор, - предупредил он. - Я знаю вероятности и они не в твою пользу.
- А я ведь не хотел, - сокрушенно протянул Фиерс. - Инквизитор Мария Штайнер, я обвиняю вас в малефиции. Ренн, искры!
Магичка, внезапно перестав ощущать страх и опасность, использовала свое любимое заклинание, служившее прежде лишь для развлечения - яркие сполохи с кончиков пальцев. Левая рука направила искры в лицо Марии, ослепляя на миг, правая - Фрицу. Только после этого Ренн вскочила с места, и ее тут же загородил Дентон, успевший отстегнуть пои.
- Держись за мной, - посоветовал он. Чугунные шарики завращались с бешеной скоростью, никого не подпуская к магессе.
Айден выхватил метательные кольца и, потратив на раздумья полсекунды, послал оба в инквизиторшу, целя по пальцам, держащимся за рукоять пистолета.
Никто из них не заметил, что пока одна рука Марии отвлекает внимание играми с револьвером, кисть другой чертит быстрые пассы. Когда рядом со Штайнер возникло зелёное свечение, складывающееся в уродливую фигуру, было уже поздно. Почти.

[Хелькэ >>>]

- Все на землю! - рявкнул Макабрей, дирижёрским жестом взмахивая руками. - Быстро!!!
Было что-то в его тоне такое, что даже Фиерсу, не привыкшему слушать других людей до того, как узнать, почему это он, собственно, должен их слушать, подсказало - надо падать. И он упал, успев увидеть, как остальные тоже падают, удивительно быстро и слаженно.
Только Церберу было плевать на команды. Собака бросилась непосредственно на источник угрозы - Марию - грозя сбить ее с ног.
На магию этого мира ему тоже было плевать.
Проблема была в том, что магия была не вполне этого мира - зелёная светящаяся тварь, больше всего напоминающая помесь осьминога и комка водорослей, хлестнула Цербера тонкими, обманчиво-ломкими щупальцами. Запахло гнилью.
Одновременно с этим Мария, прикрывая глаза рукой, вскинула пистолет, целясь в Фиерса, но прежде, чем грянул выстрел, на неё сверху обрушился безмолвный комок чёрных перьев, длинных когтей и крепкого клюва. Женщина заорала, попыталась оторвать от себя холодную и тяжёлую тварь, но добилась лишь нескольких глубоких царапин на руке. Её лицо постепенно превращалось в кровавую маску.
- Вероятность! - вдруг крикнул Фриц, ослеплённый искрами и упавший на землю, вместе с остальными.
Блуждающий восьмёрками ствол его винтовки внезапно замер и грянул первый выстрел. Пуля задела плечо Дентона, и ушла дальше. Макабрей тут же споткнулся и со смачным ругательством упал обратно в кусты. Мария тут же смяла его тварь потоком зеленого пламени.
- Ах ты дрянь! - тут же услышала Штайнер из-за собственной спины. Что-то загудело в воздухе, рассекаемом на части. - Не смей трогать некроманта, он - мой!
...Калеб, проводивший с Эрис больше времени, чем с остальными, как в тренировках, так и вне их, готов был поклясться, что даже в минуты самых страшных приступов ярости он ее такой не видел. Быстрая, резкая, с залегшими под глазами тенями, она походила на фурию из легенд. Только у фурий не было кнута, рассыпающего искры. Плеть извивалась, как змея, сворачивалась восьмерками, оставляя в ночной темноте непрерывный пылающий след.
"Чертова идиотка!" - успел подумать Фиерс перед тем, как броситься на Фрица, накрывая его собой и прижимая его руки к земле, вместе со злополучной винтовкой.
Айден, отбежавший подальше, посылал в инквизиторшу чакру за чакрой - не намереваясь попасть по жизненно важным частям тела или артериям. Плечи, запястья, бедра и голени - все, что озаряли электрические вспышки от плети, становилось его мишенью.
Ренн высунулась из-за спины Дентона, все еще не отпускавшего её, и послала в Штайнер поток огня. Цербер, словно не чувствуя боли, опять бросился на чудовище. Он видел подобное впервые - и впервые ощущал такое острое, охотничье желание изорвать врага на мелкие клочья.
Никто не заметил, что не хватает Брента.
Тварь, которую рвал Цербер, то ли не чувствовала боли, то ли была настолько подконтрольна некромантке, но когда в воздухе засвистели чакры Айдена, она выбросила из себя ещё несколько щупалец, ловко отражая острые снаряды. Потока огня они, впрочем, не выдержали - вспыхнули и растворились. Штайнер попыталась отпрыгнуть в сторону, наводя пистолет на Фиерса, когда из кустов Макабрея раздалось резкое, гортанное слово, и остатки поднятой им вороны взорвались, выбрасывая из себя острые осколки костей. Мария вскрикнула, хватаясь за лицо, но выстрел всё же грянул - в небо.
- Ну, детка, - выдохнул Брент, скрывавшийся до того на другом конце лагеря, - не подведи. С богом.
Импульсная пушка, закончившая заряжаться, призывно зажужжала, и он, пристально вглядевшись в расположение смешных человечьих фигурок, дернул рычаг.
Задеть не должно было никого, при такой-то скорости выстрела. К сожалению, Эрис придется немного остыть... как и Марии.
Земля под их ногами ни много ни мало взорвалась, взметнув в воздух остатки травы и чуть влажный песок.
- Курва мать! - восхитился Макабрей, из кустов наблюдая, как и Фиерса с Фрицем, и Марию с Эрис, и Цербера, таки догрызшего иномирную тварь, разбрасывает в разные стороны. - Суровая у тебя игрушка, мальчик!
Некромант поднялся и, на удивление ловко хромая, добрался до Марии. Та лежала оглушённая, исцарапанная и истыканная осколками костей так, что страшно было смотреть. Лицо и грудь представляли собой кровавое месиво бесчисленных порезов, руки носили на себе следы соприкосновения с клювом, но револьвер сжимали до сих пор.
- Пардон, сучка, уж очень давно хотелось это сделать, - Макабрей с острым наслаждением на лице сломал ей оба запястья. - Теперь отдай сюда свою игрушку.
Он снял с её пояса браслеты Святого Гротха и застегнул на тонких руках Марии.
- Пистолет тебе больше не нужен, - оружие перекочевало за пояс к некроманту. - И значок тоже.
Ригор выпрямился и жёстко усмехнулся.

[Барон Суббота >>>]

- Приятного пробуждения... коллега.
"Безымянные" потихоньку обретали покинувшую их на время способность здраво соображать и двигаться, и поднимались, стряхивая с себя комья земли, ветки... неудачно упавших товарищей...
Фиерс выдернул вверх за воротник Фрица и вместе с ним направился к распростертому телу Штайнер.
- Мда, - прокомментировал он, - я-то был уверен, что блефую.
Сзади послышалось шуршание - и поток проклятий, адресованный едва ли не всем, находившимся рядом.
- Где... эта баба, хотела б я знать? Что тут стряслось? - это Эрис выпутывалась из кустарника.
- Да так, - хихикнул Брент, зачехляя пушку.
- Брент, моё почтение, - некромант хотел было обозначить поклон, но дёрнулся из-за задетой ноги. - Дентон, как плечо? Эрис... я тронут до глубины души!
- Пошел в задницу, - сердечно отозвалась девушка.
Дентон, предоставивший себя заботам Ренн, которая уже умудрилась найти где-то бинт и перетягивала ему плечо, блаженно улыбнулся.
- Я, безусловно, страдаю, но страдания мои вознаграждены видом поверженного врага... пардон, врагини. Фиерс... то есть, господин майор, я тоже был уверен, что вы блефуете.
Тому оставалось только пожать плечами.
- Ну да, и только простодушный некромант мысленно аплодировал, майор, твоей проницательности, - ядом в голосе Макабрея можно было отравить половину Шэн-лие.
Некромант опустился на землю и закатал штанину. Пуля шла на излёте, да и плечо Дентона её затормозило, так что рана была пустяковая - глубокая царапина, не более, но болела изрядно.
Ригор свёл её края пальцами, накрыл ладонью и сосредоточился. Когда он отнял ладонь на месте раны был только белый шрам.
- Е-мое! - восхитился Дентон. - Ты так умеешь? Теперь я понял, что некроманты - звери исключительно полезные... нет-нет, Ренн, душка, продолжай бинтовать - я желаю красоваться с повязкой и корчить из себя великого героя.
- Пижон, - отозвалась Эрис, прислонившаяся к чьему-то рюкзаку, каким-то чудом не развороченному ни выстрелами, ни взрывом. На ее лице играла улыбка удовлетворенности.
- Эй-эй! - Ригор всерьёз обеспокоился целостностью рюкзака. - Эрис, солнышко, я тебя люблю, но если ты раздавишь там не тот пузырёк, то кончина твоя будет ужасна. Нет, не от моей руки, как ты могла подумать?! Просто у меня в рюкзаке есть сильные яды...
- Ах, это твой, - сощурилась она и отошла подальше. Отряхнула плечи, словно после соприкосновения с чем-то, ритуально нечистым - хотя, следовало признать, что рюкзак выглядел куда чище, чем она, порядком вывалявшаяся в грязи.
Впрочем, кристальной чистотой похвастать не мог никто. Полной невредимостью - разве что Брент, своевременно ускользнувший из-под ударов и выстрелов.
Цербер зализывал раны, время от времени с явным презрением косясь на Марию.
- А похожа ведь, - вдруг пробормотал Фиерс, вглядываясь в лицо женщины.
Макабрей тоже вгляделся в лицо бесчувственной Марии и невольно присвистнул: когти его "птички" и осколки костей избороздили ещё недавно гладкую кожу, не пощадив ни носа, ни глаз, так, что голова женщины больше походила на гротескную маску воплощённого страдания. Местами проглядывала кость.
- У тебя раньше были знакомые с подобными повреждениями? Крепкий же ты человек, майор...
- Да нет, я не об этом, - махнул рукой майор.
Рядом быстро нарисовался Дентон, щеголяющий белой повязкой на черном рукаве куртки. Правда, она не была уже столь белой, как изначально - из-под нее все-таки проступала кровь. Но парня это явно не тревожило.
- Неплохо ты ее разделал, - заметил он. - А куда мы теперь ее, такую красивую, денем?
- Ну, лично у меня два предложения: убить или сначала допросить, потом убить. Ах да, есть ещё вариант сперва дать волю самым грязным из своих подростковых фантазий, но она не в моём вкусе. Может кто ещё хочет?
- Кто хочет дать волю, ты имеешь в виду? - отшатнулся Дентон. - Нет уж, спасибо. даже не до фантазий как-то... майор, что скажете?
- Допросить, - отрезал Фиерс. - Однозначно. А вот насчет убить, честно говоря, не знаю. Она-то нас убить пыталась, но не будет ли от нее живой больше толку?
Макабрей посмотрел на Фиерса с затаённой жалостью, как нормальные люди смотрят на детей-идиотов.
- Майор, - сказал он вкрадчиво и как-то преувеличенно мягко. - Ты представляешь что будет если её отпустить или доставить до вооружённых сил? Намекну: она инквизитор.
- Она проклятый малефик! - возмутился Фиерс. - Да мы же все видели... видели ведь?
- Конечно, - закивала Ренн. - Мы подтвердим. Ее будут судить, разве нет?
- Будут, - кивнул некромант. - Очень сурово и пристально, ведь это серьёзное обвинение. А потом, нас скорее всего отдадут инквизиции на растворение: меня, как малефика-ренегата, а вас, как моих пособников и отступников от Истиной Веры. Как вы, золотые мои, докажете, что она некромант, а?
- Но мы же видели! - продолжала настаивать Ренн. - Нас целых... восемь человек; это разве не свидетели?
-...пятерых из которых, если я верно понял, просто не существует официально, а один дезертировал из своего отряда? Ребята, я вас уже люблю, а твоя форма, детка, вообще мне уснуть ночью не даст, но ваших слов против слов, повторюсь, законно и официально рукоположенного инквизитора - явно недостаточно.

[Хелькэ >>>]

- Западня, - коротко и ясно подвел итог Калеб.
- Спасибо за столь неочевидный ответ, - иронично отозвался майор. - Тогда... знаете, давайте разберемся с этим после. В зависимости от сведений, которые она сообщит. Ригор, нам бы ее связать по-хорошему, на всякий случай.
Макабрей задумчиво посмотрел на Штайнер, потом коснулся её окровавленной щеки и облизнул свой палец.
- Тысяча демонов, как же я рад, что она наконец получила своё! - томно вздохнул он и причмокнул. - Вязать особо хитро не надо, я её итак обездвижу.
- Ригор, может хватит некромантии на сегодня, а? - почти простонал Фриц, судя по бледно-зелёному цвету лица собирающийся познакомить окружающих со своим богатым внутренним миром.
- Некромантия? удивился Макабрей, доставая из рюкзака скальпель. - О чём ты?
Когда сухожилия Марии разошлись под идеально отточенным лезвием, Фрица всё же вырвало.
Ренн побледнела и медленно попятилась назад.
- Вы... с ума сошли? Как вы можете делать с ней такое?!
- Пойдем-ка, - Дентон нашелся очень быстро, обнял девушку за плечи и увел подальше. Остальные тоже решили удалиться; Эрис осталась.
- А я полюбуюсь, - с каким-то хищным удовольствием сказала она. Майор поморщился - была в этом несколько излишняя жестокость, но чем-то новым для него она не явилась.
- Всё, теперь вязать не обязательно. Хотя, если ты фанат перестраховки, то...
Некромант явно знал и своё дело и человеческую анатомию - резал он очень быстро, широкими взмахами, но глубокие порезы на щиколотках, запястьях, локтях, подмышках и под коленями начисто лишили Марию возможности двигать конечностями. Браслеты же Святого Гротха блокировали её магию, что окончательно делало женщину беспомощной.
- Ну уж нет, - покачал головой Фиерс. - Хочется верить, что во мне осталось хоть немного сострадания даже к такой, как она.
Ему показалось удивительным, что инквизиторша до сих пор не приходит в сознание.
- Макабрей, она вообще жива?
Малефик добросовестно проверил пульс.
- Жива, - кивнул он. - Сейчас напою её одной дрянью - придёт в себя, ну и заодно не сдохнет раньше срока.
Он подтянул ближе к себе рюкзак и довольно долго в нём копался, пока наконец не извлёк весьма зловещего вида свинцовую пробирку с плотно завинченной крышкой.
- Майор, Эрис, лучше отойдите. Это даже нюхать не стоит, если честно.
- Ну спасибо тебе за честность, - откликнулся Фиерс, послушно отходя. Эрис осталась на месте, и он потянул ее за локоть - девушка глянула с пренебрежением, но сделала два шага назад.
Майор поразился - вчерашняя Эрис, пожалуй, попыталась бы выбить ему зубы за прикосновение к себе. Неужели зачатки разума успели развиться в нечто большее, с восторгом подумал он.
Ригор же, видимо то ли действительно не шутил, то ли решил оставаться верным роли до конца: уткнул лицо в сгиб правой руки, а пальцами левой очень осторожно открутил крышку, потом поднёс пузырёк к губам Марии и резко тряхнул его.
- Ну вот и всё, - сказал он, отходя от женщины и завинчивая пузырёк. - Сейчас начнётся. Проблему её выживания, майор, считай решили: у нас порядка четырёх часов для допроса, а потом она сдохнет. Я бы сказал, что от разрыва сердца, если б не знал, что у этой сучки его нет.
- Сурово...
- Заслужила.
Эрис и Фиерс, высказавшиеся одновременно, серьезно посмотрели друг на друга, потом пожали плечами - тоже одновременно.
- Макабрей, - раздался слабый голос Фрица из ближайших кустов. - Я всегда знал, что ты тварь и садист, но чтобы настолько...
- Ах, заслуженное признание, оно как музыка для моих ушей! - некромант обаятельно улыбнулся и демонстративно хрустнул пальцами. - Ты подожди, Фриц, я её ещё допрашивать не начал...
В этот момент Мария пришла в себя. Снадобье Макабрея придавало ей сил, но боли явно не блокировало, и первым, что сигнализировало о её пробуждении был долгий, полный боли крик.
Эрис заулыбалась.
- Мне нравится, - сказала она, присаживаясь рядом с Марией и любовно поглаживая кнутовище. - Покричи еще?
Майор подумал, что надо было уводить отсюда девчонку, пока еще не стало поздно. Однако теперь уже - явно стало, и бледная стерва сполна насладится сейчас тем единственным, что похоже, доставляет ей радость - чужой болью.
- Ход мысли правильный, - учительским тоном произнёс Макабрей. - Но напора недостаточно. Теряешь инициативу, девочка. Вот, смотри, как это делается.
Он присел рядом с Марией, переводящей единственный уцелевший глаз с него на Эрис и положил ей руку на лицо.
- Мне нравится, - сказал он бархатным, обволакивающим тоном. - Покричи ещё?
Большой палец некроманта коснулся шипа, торчащего из изувеченной левой глазницы Марии, вдавливая его чуть глубже.
Его просьба была исполнена немедленно.

[Барон Суббота >>>]

- Ригор... - попросил Фиерс, кривясь. - Нельзя ли уже к допросу?
Ему было отлично видно, как за поваленным деревом Дентон пытается отвлечь Ренн очень, очень громким разговором. Но судя по тому, как магичка дернулась, крик все равно был слышен ей отлично.
- А я чем по твоему занят, а майор? - огрызнулся Макабрей. - Если уж тебя не учили технике ведения допроса, то не мешай. Не зря же на меня тратили своё время инструкторы нашей любезной Инквизиции. Кстати, в этом есть своя ирония, не так ли, Эрис?
- Это в чем же? - не поняла она.
- Мы допрашиваем инквизитора с помощью изуверских техник, преподанной мне Инквизицией нашей благочестивой и призывающей к любви Церкви.
- Просто обхохочешься, - то ли согласилась, то ли не согласилась она.
- Мне казалось, - вмешался Фиерс, - да-да, мне, наивному, неопытному старому вояке, казалось, что во время допросов положено, как бы так выразиться... спрашивать. В издевательствах я не вижу смысла.
- Можно назвать это издевательствами, а можно "экстремальным воздействием на волю пациента", - усмехнулся Ригор. - Не помню точных формулировок - всегда засыпал на теоретических занятиях. Ладно, чего уж там... спрашивай, майор, а мы обеспечим тебе ответы. Будешь мне помогать, а Эрис?
- С удовольствием, - улыбнулась она и подвинула какой-то переключатель на рукоятке кнута. Плеть снова заискрилась. Эрис, поправив перчатки, аккуратно свернула ее в петлю и поднесла к шее Штайнер.
Майору почему-то захотелось придушить обоих.
- Слушай сюда, некромантка, - заговорил он звучно. - Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Это ты - тот самый малефик, который должен был внедриться в "Иглу"?
- Да, - ответила Мария, быстро скосив глаз на кнут. - Я внедрилась в "Иглу".
Голос у неё хрипел и срывался, взгляд бегал, а зрачки то сужались, то расширялись. Видимо, инквизитор-некромантка не вполне понимала, что происходит
- Что ты собиралась делать?
- Убить... Макабрея.
- Сколько внимания к моей скромной персоне! - ухмыльнулся Ригор. - А меж тем, на меня было лишь одно покушение и то в полсилы.
- Почему его? - нахмурился Фиерс, кинув быстрый взгляд на некроманта.
- Предатель.
- Ах-ах-ах, - засмеялась Эрис, - какой плохой.
Майор шикнул на нее.
- Кто состоит в вашем круге? Знаешь имена?
- Нет.
- А по-моему, врет, - убежденно сказала Эрис и ткнула свернутым кнутом в шею женщине.
Ещё один крик разнёсся над лесом. Макабрей покачал головой.
- Девочка, во первых, это садизм, а эмоции во время допроса - это лишнее. Во-вторых, никогда не бей в голову или шею - у пациента мутится сознание, он начинает путаться, нести околесицу или просто отключается. В-третьих, не тыкай своим кнут в жизненно важные области - ты же её убьёшь раньше срока.
Эрис фыркнула.
- А может, у меня давно никто не умирал на руках. Может, я соскучилась по этим сладким ощущениям.
- Вообще, могу точно сказать: последний раз у тебя на руках умирали не так уж и давно, если разобраться. Но сейчас для нас основными должны быть соображения эффективности. Майор, у вас есть ещё вопросы?
- Догадливый какой.
- Хватит вам уже, - воззвал к ним Фиерс. - Нет... я не знаю, что еще спрашивать, если она и правда не в курсе имен. Будь у нас данные малефиков, мы бы просто сообщили их в Штаб и не мучились.
- Мне кажется, что она знает что-то ещё... мелковата цель для одной из Круга - убийство одного единственного меня, - сощурился Макабрей. - Было что-то ещё, точно было. Не расскажешь, что именно?
Мария посмотрела на него, а потом вздохнула и закрыла глаз. Некромант засучил рукава и снова взялся за скальпель.
Крики разносились над лесом ещё несколько часов.
- Нет, майор, это что-то сверхъестественное! - Ригор утёр со лба трудовой пот. - Я с ней сделал такое, что любой бы заговорил, а она то твердит, что это всё, то несёт бред. Что делать будем?
- Это уж точно... любой бы... - Фиерс уже давно не смотрел, он сидел рядом с Макабреем, повернувшись к тому спиной, и старался даже краем глаза не замечать, что именно сейчас делает лезвие в руке некроманта. - Боюсь, нам осталось лишь облегчить ее страдания.
Эрис зевнула и сладко потянулась. Самое интересное кончилось уже давно.
- Согласен, - кивнул некромант. - Майор, дай мне кристалл, я свяжусь со штабом. Твой маг сейчас...не в лучшем состоянии.
"Не в лучшем" состоянии сейчас пребывала отнюдь не только Ренн, но и Фриц. Да и "Безымянные", несмотря на подготовку и жестокое обучение, едва ли не впервые столкнулись с пониманием того, что есть вещи куда худшие, чем их собственная участь. Например, попасть к Ригору Макабрею на допрос.

[Хелькэ >>>]

- Всегда пожалуйста, - Фиерс вытащил камень из нагрудного кармана (доверять его милой, но рассеянной Ренн, или таскать в рюкзаке среди кучи крайне необходимого хлама он не решался) и протянул малефику.
Ригор принял кристалл, но в этот момент случилось несколько очень важных, но совершенно неожиданных событий.
Во-первых, Мария, вроде бы ушедшая в спасительное забытье, завопила, да так, что все её предыдущие крики показались жалкой прелюдией. Одновременно с этим её тело ударила крупная волна дрожи, а от браслетов на руках сыпанули искры. В нос ударило палёным.
Во-вторых, несмотря на всё это, Мария, с поразительной ловкостью и игнорируя рассеченные сухожилия, извернулась и ударила ногой по руке Макабрея, выбивая у него камень.
И, в-третьих, пока кристалл был в полёте, она совершенно нечеловечески зарычала и достала его ударом массивных браслетов.
Видимо, это сожгло последние силы Марии Штайнер, инквизитора и некроманта под прикрытием - когда кристалл связи брызнул осколками, она упала на землю и больше не поднималась. Кожа на её руках обуглилась, и не было необходимости щупать пульс, чтобы понять: она мертва.
Фиерс, не успевший за это время произнести и половину проклятия, адресованного малефикам и сочувствующим, схватился за голову обеими руками.
- ... чудесно! - заключил он. - Теперь мы еще и без связи остались! И почему я сразу ее не пристрелил...
- Ого, - только и смог сказать Макабрей, осторожно проверивший браслеты. - Майор, она сожгла их. Нам очень повезло, что сердце не выдержало.
- Охотно верю, - мрачно ответствовал тот. Вытащил пистолет и выстрелил в голову женщине. Пояснил Макабрею: - На всякий случай. Кто вас, малефиков, разберет...

Когда солнце бросило свои первые лучи на залитую кровью поляну, там уже никого не было. Только остатки лагеря и неглубокая могила без имени. На свежем холмике земли был отпечаток, будто кто-то с силой вжал некий предмет в землю, а потом резко поднял его. Внимательный узнал бы очертания инквизиторской инсигнии.

[Инэйлэ >>>]

День: 12 августа
Фигура: пешка F7
Ход: без хода
Официальная клетка: F7
Фактическое местоположение: F7
Чернила высохли быстро. Ялль’Ри закрыла тетрадь, в которой вела записи, проверила, плотно ли заткнута пробкой чернильница и откинулась на спинку стула, размышляя…
Все дни, протекшие с момента отлёта отряда фино и Курта, текли один за другим, неотличимые, как капли дождя.
Дожди, дожди… Хмурое небо, редкие лучики солнца, ветер с реки, ветер с болот…
Только время начала и окончания дождей и направления ветра давали понять отряду, что время всё же движется, а не замкнулись пожирающим свой собственный хвост змеем.
Вчера вечером ветер стих, и предутренний дождь, даже не дождь – сильнейший ливень, шум которого заставит проснуться всех – прошёл в полном безветрии. И сейчас, когда время подбиралось к полудню, в поселении было душно и парко.
Прислушавшись, Ялль’Ри убедилась, что слышавшийся с улицы стук стих – братья Арроне закончили тренировку сегодня гораздо раньше, чем обычно. Видимо, и их проняла царящая вокруг парилка. Волшебница собрала тетрадь и письменные принадлежности в сумку и решилась немного пройтись…

- Будто и нет никакой войны… - рассеянно пробормотала сидящая у тлеющего костра Лаями, перебирая струны лютни. Альнаэ не играла и не пыталась играть – просто пальцы требовали движения, а душа – звуков, рождённых струнами.
То чуть быстрее, что чуть медленнее, то сложные, насыщенные переборы, то отдельные звуки, тонкими иглами пронзающие тишину и медленно угасающие, то совершенно бессистемные и порой не гармоничные аккорды. Когда так выходило, лучница слегка морщилась, но упорно повторяла последнее движение пальцев, чтобы запомнить неудачный результат и не повторять его.
- Да, бывают моменты… - отозвалась Ласия, не открывая глаз, - ученица сидела, подогнув ноги и опустив голову на скрещенные на коленях руки. Время завтрака давно миновало, до обеда тоже было достаточно времени, и фино могла спокойно сидеть в компании у костра, не опасаясь ощущений тех лиа, кому выпало стать трапезой. Ну а лиричное настроение альнаэ и вовсе оказалось для неё бальзамом на душу.
Последние часы выдались очень душными, и многие пребывали не в лучшем расположении духа, а Ле-ан и вовсе ушёл в свой домик, дав понять, что до улучшения погоды будить его не стоит. Даже ёко – и те куда-то попрятались во главе со своим предводителем.
Со стороны реки послышался плеск, и Ласия всё же приоткрыла один глаз – она могла и прочувствовать, кто там и чем занят, но захотелось посмотреть.
А смотреть, вообще-то, было не на что. Погода доконала ВСЕХ, и ещё две жертвы – Шеан и Роан, закончившие тренировку, отправились купаться. Когда братья уже отплыли от берега, у них появилась компания – Асго и Тая’ни уже больше часа провели в реке, и желания вылезать на берег не демонстрировали. Впрочем, отстранённо подумала Ласия, вылезать им особого смысла и нет. Неами отлично приспособлены к водной среде, лучше себя вод водой чувствуют только намьё, и Изменённые лиа. Ну а учитывая, как сейчас влажно на берегу, то в воде ненамного мокрее…
- Вы обе такие задумчивые…
Намаю, как всегда, подошла неслышно. Невысокая, тоненькая даайра с детской улыбкой на тоненьком личике устроилась рядом с соратницами, подогнув свои оленьи ножки.
- Сегодня вообще все задумчивые, и отстранённые, - продолжила она. – Ле-ан смотрит в потолок, Тойа в облике сидит в кустах вместе с ёко, Ялль’Ри у окна предаётся размышлениям, половина отряда в реке плещется, вы музицируете и мечтаете… И я вот брожу, и думаю…
- О чём же? – Лаями сопроводила вопрос сложным перебором по струнам.
- Да так, - Намаю пожала плечами и подёргала себя за одну из многочисленных косичек, в которые была заплетена её шевелюра. – Наверное, о том же, о чём думают и Ялль’Ри, и Ле-ан…
- Ни о чём, - пробормотала Ласия, закрывая глаз. Всеобщее настроение действовало усыпляющее.
- Иди поспи, - с лёгкой улыбкой посмотрела на неё Лаями. – Мы с Намаю покараулим. Так ведь? – и перевела взгляд на даайру.
- Я слышу растения, они спокойны. Вокруг никого, кроме нас, - на мгновение прикрыла глаза та, а потом шаловливо улыбнулась:
- Я давно хотела спросить – а никто из вас не хочет такие косички, а?
- Я – нет, скорее всего, - с сомнением протянула альнаэ, проведя ладонью по гладко зачёсанным и уложенным в плотный пучок на затылке волосам.
- А я скажу потом… Когда посплю, - Ласия с глубоким вздохом встала на четвереньки, медленно поднялась, и столь же медленно удалилась в сторону своего домика.
- Ну ладно, думай! Хорошо поспать, - пожала плечами даайра и повернулась к Лаями. – Ты не будешь против, если я посижу тут и помечтаю?
Альнаэ усмехнулась:
- Мечтай, мне не жалко, - тонкие пальца снова пробежались по струнам. – Я тоже, наверное, отдам должное этому занятию…
- Хорошо, - Намаю улыбнулась и закрыла глаза, склонив голову на скрещенные на коленях руки.

[Соуль >>>]

День: шестнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: b4 (Ясный)

Город вонял рыбой. Сколько дядя не говорил, сколько Рена не пыталась чуять так же как он… Город продолжал вонять рыбой.
Они жили в крохотном доме, жавшемся к боку исследовательской лаборатории. Стены хибары продувало, в дожди – лило сквозь крышу. Обитавшие в том же доме двое ученых называли условия жизни «нечеловеческими», «неэльфийскими» и даже «нетролльими».
…они могли возмущаться, а Най жили в этом же доме на птичьих правах.
На птичьих правах и под пристальным вниманием отца Стебера.
Худощавый и высокий священник напоминал Рене хищную птицу, падальщика. У него были резкие до неприятного черты лица и низкий клекочущий голос Он называл Най «дети мои» и «воспитанники мои», хотя отношение и к родительству, и к учительству имел крайне отдаленное. Стебер совсем не походил на «отца». И даже – на священника. По мнению Рены, он вонял как рыба.
В не было ничего от отца Гравериуса, который давал обращенным лиа новые имена. Рена тосковала по нему. Он утонул полгода назад, и отца Стебера поставили на его место в церкви. Слишком быстро, по мнению лиа.
Отец Стебер в отличие от отца Гравериуса не возил подоплечных в Неуштадт в собор, не устраивал встреч с техномагами, биологи которых очень заинтересовались къямай, и волшебниками. Не рассказывал и новый попечитель и об обычаях пришедших-из-за-моря. Отриксу каждое слово приходилось из него вытягивать клещами, а за каждое разрешение – выполнять поручения. У Рены от ярости даже щека подергивалась, когда она видела дядю на побегушках у священника. Отрикс не говорил ни слова против.
Обращенные были при Стебере на «птичьих правах»… «Птичьи права» - это выражение, бытовавшие в среде колонистов, Рена выучила очень быстро с приходом нового священника.
- На сегодний закончить, - вместе с молодым эльфом, присланным из семинарии, лиа счищала с подсвечников воск.
- На сегодня закончили, - педантично поправил тот. – Скоро начнется утренняя.
Эльф обернулся к приоткрывшейся двери. Из-за высокой створы длинная и узкая полоса упала на пол, разрезав полумрак.
- Доброе утро, отец Стебер, - помощники произнесли это почти хором. Рена немного испугано посмотрела на эльфа, но семинарист даже не ответил на взгляд.
- Доброе утро, дети мои, - воркующее отозвался священник.
Под его взглядом лиа захотелось съежится и превратиться в небольшой камешек, который может лежать в церкви незамеченным, случайно выпав из ботинка горожанина. Крепкий серенький камешек, который можно пнуть и ему не будет больно… Нет, отец Стебер ее не бил, просто он смотрел так, что становилось до холода внутри жутко и одновременно – гадко, словно извалялся в лепешке микуе по макушку.
- Очень чисто, - он провел по натертому маслом подсвечнику пальцем.
Вошедший следом за священником Отрикс благосклонно кивнул племяннице, как будто тоже был доволен ее работой. Рена услышала, как тихо скрипят ее зубы. Дядя прогибался под отца Стебера, как виноградная лоза, стелился, словно ручьевая вода… не ложился только, как любимая жена. Он не стеснялся ничего, лишь бы продолжать свое изучение къямай.
Отороири Найелле сбежал из Шен-лие ради этого и ради того, чтобы не выплачивать долги. Он говорил, что это ее, Рены, отец накопил их слишком много. На самом деле и у него было не мало невыполненных обещаний.
Племяннице исполнилось пятнадцать лет, но повзрослела она даже по меркам лиа рано, и многое понимала. И в отношениях между семьями Дома Амар, чувствовала, откуда дует ветер, и что он несет.
- Благодарю вас, дети мои, - негромко проговорил священник. Он потрепал семинариста по плечу, погладил лиа по скуле.
От прикосновения холодных и влажных пальцев у Рены изнутри все сжалось. Лиа непроизвольно отшатнулась в сторону, и встретилась взглядом с отцом Стебером. Он смотрел укоризненно и мягко, словно чувствовал вину за свой необдуманный жест.
- Прости пожалуйста, Рена, - когда он не произносил «дитя», его речь не была настолько тошноворотной. – Я не хотел тебя испугать, но тебе следует перестать дичиться.
Отец Стебер обернулся к Отриксу:
- Сын мой, поговори со своей племянницей.
Дядя кивнул. Выражение его зеленых глаз Рена прочитать не успела, но в них мелькнуло что-то такое, что заставило желудок, сжавшись, подскочить к горлу.
- На сегодня вы свободны, - продолжал между тем говорить отец Стебер.
Он накрыл ладонями плечи семинариста и обращенной. Рена почувствовала руку священника, как замороженную зимним ветром ветку каменного дерева – такая же ледяная, тяжелая, крючковатая… похожая отчасти на сухощавую лапу оголодавшей хархеры, птицы-падальщика. Больше всего лиа захотелось зажмуриться. Ей показалось, сейчас, вот-вот, отец Стебер сдавит серовато-белой лапой ее плечо, проткнет когтями ткань мешковатой коричневой робы, а потом повернется, глубоко заглянет в глаза и начнет рвать на части тело, словно бы Рена – оставленная крупным хищником для падальщика добыча.
Вместо этого кончиками пальцев священник мягко погладил плечо лиа, а потом убрал руки и двинулся дальше, вглубь церкви.

(Дарки помогает выкладывать ))

Сообщение отредактировал Соуль - 28-03-2010, 16:07

[Darkness >>>]

- Мне нужно подготовиться. Жду вас вечером.
Эльф вышел непринужденно и легко.
- Что относительно моей просьбы, отец Стебер? – покаянно склонил голову Отрикс. Племянница шла к дяде деревянным шагом. – Я могу рассчитывать?
- Конечно, сын мой. Не переживай, я отправлю письмо как только смогу.
- Благодарю, отец Стебер, - Отрикс подал племяннице руку и с каким-то странным удивлением заметил, что крепенькие и не очень худые пальцы, обхватившие его предплечье, дрожат как листья на осеннем ветру.
- Не забудь о моей просьбе, - донеслось из глубины церкви, и голос священника разлетелся эхом, словно кто-то невидимый и в темноте улыбающийся раскрыл веер. – Вы будете присутствовать на утренней? Я бы хотел вас видеть.
- Мне необходимо дочистить книги. С Реной сейчас я поговорю.
- Твою племянницу – особенно, - голос блуждал, как запутавшийся под сводами странник. – Особое внимание следует уделять воспитанию подрастающего поколения.
- Да, она вернется. Обязательно. Я прочитаю молитву перед работой…
У Рены закружилась голова. Выходя, лиа прижалась лбом к плечу дяди, сильно навалившись на его руку. Без особого тепла Отрикс потрепал племянницу по голове, а когда дверь церкви закрылась за спинами обращенных, повернулся, взял лиа за плечи и легонько, с улыбкой встряхнул.
- Приходи в себя. Как ты себя чувствуешь?
- Кажется… в церкви было душно, - тихо ответила Рена и глубоко вдохнула соленный и прохладный воздух Ясного.
Воздух отдавал на языке рыбой. Живот снова подпрыгнул к горлу, и лиа попыталась унять тошноту. Она закрыла глаза, но темноту под веками вспорол густо-коричневый церковный сумрак, запятнанный, как грязью, пламенем свечей.
- Подыши немного, - посоветовал дядя. Он убрал руки, скрестил их на груди и теперь стоял в полушаге. – Тебе лучше?
На языке колонистов он говорил так чисто, словно родился на той земле, откуда они пришли.
- Немноко, - ответила, переврав согласную, Рена. Дядя поправил ее педантично и скучно. Он протянул руку только за тем, чтобы заправить за ухо племянницы выпавшую из тугой прически прядь. – О чем ваши говорили? Просьба?
- Отец Стебер решил заниматься с тобой языком, - ответил Отрикс. – Ты и я, мы уже довольно давно живем среди колонистов, но твой язык до сих пор оставляет желать лучшего.
- Полагать?
- Тебе необходимо заниматься, Рена.
Лиа опустила глаза, потом вскинула на дядю. Она смотрела исподлобья.
- Это подарок от отца Стебера, что он будет тратить свое время на нас, - продолжил Най и улыбнулся племяннице. – Пока мне нужно почистить переплеты тех книг, которые он дал. Книги старые, с ними необходимо работать аккуратно.
Рена сжала пальцы в кулаки.
- А пятки ты ему не вылизываешь? – прошипела на родном языке лиа.
В ответ Отрикс посмотрел немного насмешливо и даже с сожалением. Он погладил племянницу по светлым волосам; с почти невесомым укором, перешедшим из манеры отца Стебера, произнес:
- Мы зависим от него, Рена, - на языке Шэн-лие. – Когда ты немного подрастешь, то поймешь, что все, что нам приходится делать сейчас – правильно. Каждый приходящий в чужую страну вначале бесправен. Он обретает силу только со временем.
Приобняв племянницу за плечи, Отрикс увлек ее в сторону от ступенек церкви. На утреннюю молитву начали собираться жители Ясного. Они оборачивались на обращенных, дружески кивали им. Най отвечал, Рена продолжала смотреть хмуро.
- …только со временем. Пройдет время, ты все поймешь. Ты поймешь, что так я защищаю тебя, берегу. Ты еще слишком маленькая, а моей искусство мастера къямой оказалось интересным и может стать тем, что даст силу.
Рена сглотнула появившийся в горле комок.
- Пожалуйста, потерпи немного, Рена.
- Сколько потребуется времени, дядя Отрикс?
Племянница посмотрела в зеленые глаза дяди. Он глядел в ответ сочувствующе и тепло. Сердце тихонько ударилось о грудь, отскочило обратно, потом снова повторило путь.
- Может быть, год. Может быть, два. Колонисты знают о нас очень много, они сильнее, они победят.
Рена дернула уголками губ. До этого самого дня они ни разу не заговаривали о войне, хотя отец Стебер говорил о ней на проповедях.
- Ты любишь меня, дядя? – вместо ответа спросила Рена.
Отрикс наклонился намного ниже, чтобы их лица стали вровень.
- Конечно люблю, девочка моя. Не обижай отца Стебера, хорошо? Он из лучших побуждений хочет помочь тебе с языком.
Лиа кивнула несколько раз. Первый – соглашаясь, второй – принимая. Она помедлила недолго, посмотрела в теплые, ставшие солнечно-зелеными глаза дяди и поделилась искренне:
- Я боюсь его немного, - Рена продолжала говорить на родном наречии. – Он смотрит… так, и когда прикасается – гладит. Как микуе погонщик. Он похож на змею.
Отрикс улыбнулся.
- Тебе только кажется, Раэенн, - Най называл ее данным при рождении именем. И от этого все тревоги вдруг, ухнув, канули в небытие.
На сердце у лиа стало неожиданно легко.

[Соуль >>>]

День: вечер четырнадцатого августа
Фигура: пешка B7 и сопровождающие
Ход: в рамках хода B5-B4 (окончание)
Официальная клетка: B4
Фактическое местоположение: B4

Сейней мерила шагами капитанскую каюту - десять в одну сторону, до навигационной карты залива во всю стену, десять - обратно, до такой же стены, но уже - с тремя клинками, висящими лезвиями вниз. Подарки адмиралу.
Сама Таль предпочитала носить на поясе топор - он был похож на те, что ковали для себя неутомимые и свирепые сагиратты, но меньше. Легче.
Намьё-полукровка остановилась на полушаге, запустила ладонь в короткие волосы на затылке, прикрыла глаза. Вскоре должен был пожаловать Ирари; эскадра была на полпути к Ясному, и Таль должна была вновь обсудить со своим контр-адмиралом план нападения.
Сейней родилась в последние годы войны, и была слишком маленькой, чтобы помнить хоть что-то об ужасающих сражениях последних лет, когда лиа наносили решающие удары найрити.
И тем не менее... родители Таль погибли как раз в те годы, оставив девочку на попечение уже успевшего к тому времен стать Советником Штормов Нарьену т'Еро. Отца Таль звали Ремер т'Еро, и он был младшим братом Советника.
Сейней приоткрыла глаза - в дверь стучали.
"Ирари..."
- Да. Открыто, - громко отозвалась через плечо адмирал.
- Здравствуй, душа преширокая, - Ирари. Он не умел казаться серьезным, хотя блеск в глубине глаз не оставлял сомнений, что шутит Чайре сегодня не будет. – Сегодня к вечеру, когда подойдем ближе, надо будет следопытов вперед отправить.
- Здравствуй, голова круглая, - в тон ему отозвалась Сейней, скрестив руки... ниже груди, - отряд уже готов. По крайней мере, так мне отчитались. Садись, - она кивнула в сторону одного из кресел вокруг массивного, заваленного картами и инструментами, стола.
- Сколько их? – Ирари занял указанное место.
- Двадцать водных всадников, - Сейней, позабыв про все приличия, присела на край стола напротив.
- Не соблазняй мена своими формами, - Ирари махнул рукой так, что разом описал всю фигуру адмирала. Наедине он позволяя себе куда больше, чем на совете. – Не много?
- А ты не пялься, - фыркнул Таль. - Нет, не много. Они рассредоточатся по довольно большой территории.
Чайре кивнул. Он верил в опыт следопытов.
Лысый лиа положил руки на край стола, коснувшись кончиками пальцев карты.
- Так. Мое предложение лечь в дрейф в полудне пути, чтобы собрать сведения о противнике.
- И быть готовыми в любой момент сняться с места, - полукровка не спрашивала - продолжала мысль Ирари, - не думаю, что пришлые атакуют нас. Но... что ты знаешь о их собственной разведке?
Теперь Сейней смотрела на Чайре серьезно.
- Как и ты – ничего. И на нас могут вылететь их авионы. Поэтому нам нужна туманная завеса, душа.
- Черный и заклинатели ветров сделают, ты знаешь. Я опасаюсь другого, - Таль побарабанила пальцами по столешнице, спрыгнула на пол, - это маловероятно, но... Ирари, они тоже могут выдвинуть ударный отряд. В море. Как думаешь?
- Под туманом? – прищурился Чайре. – Ну-ну. Ты сама-то часто еще лет пять назад рисковала ходить сюда в молочную погоду?
- Я это я, - протянула Сейней, но потом тряхнула головой, - ты прав. Но мы не знаем, на что именно способны их корабли. Не видели же их в бою. Ни разу.
- Верно. И не рассчитывай на то, что город беззащитен. Прошло достаточно времени, чтобы его укрепить.
- Я помню про стены, Ирари. Ты помнишь про удар воды? Насколько крепки у пришельцы укрепления, мы не знаем, и удар нужно будет нанести со всей силой, на которую способны шаманы.
- И твой любимый Кристофф-ф, - подначил Ирари.
Он сел ровнее и склонился над картой, строя из маленьких фигурок предполагаемые укрепления.
- Зави-идуешь? - Таль оперлась руками о край стола, подалась вперед, с хитроватой улыбкой наблюдая за действиями Чайре. Не стесняясь, Ирари упер взгляд в роскошный вырез рубашки адмирала. - Не отвлекайся, - промурлыкала полукровка, легко постучав кончиком ладони по столу, - у тебя там укрепления не достроены.
- Ну, я не мой сын, чтобы сходить с ума от широты твоей души, - хмыкнул Чайре, возвращаясь к карте, выстраивая корабли. – Предположительное расположение. Дальнейшее следует уточнять у следопытов. Присоединяйся. А вот это – мы.
- Ира-ари, ты ревнуешь? - с улыбкой протянула Таль, прежде чем окончательно посерьезнеть. Она потянулась к одной из фигурок, сразу отставив её в сторону, - "Наамея" отойдет с отрядом с наземных следопытов. А мы должны будем выдвинуть вперед корабли с заклинателями. Легкие и быстрые.
- Кто пойдет на «Наамее»? – сразу уточнил Чайре.
- Иеро. И с ним - почти полная команда. Я хочу, чтобы, если не дай Средоточие, их заметят, "Наамея" мог дать отпор.
Чайре кивнул.
- Тогда продолжим.
- Плохо, что мы ничего не знаем об их наземных силах, - Таль взяла одну из фигурок, изображавших отряд войск ЭКК, повертела в руках, и поставила на место, - среди них ведь тоже есть… владеющие силой.
- А так же маги не хуже наших…

(Соуль, Дарки)

Сообщение отредактировал Соуль - 28-03-2010, 21:15

[Bes/smertnik >>>]

День: четырнадцатое августа, вечер
Фигура: пешка F2
Ход: без хода
Официальная клетка: F2
Фактическое местоположение: F2

На горизонте одиноко тлела узкая багровая полоса – все, что осталось от великолепного заката. Ветер шуршал в кронах деревьев, гнал по травяному морю буро-зеленые волны, а иногда заставлял лагерный костер ярко вспыхивать, роняя желтые икры.
- Они смотрят, да? - не оборачиваясь, прошептал Светоч механику. Мелкий невесело усмехнулся:
- А то как же! Глаз не отрывают от тебя. Вон, уселись поближе к костерку, греются и за тобой наблюдают. И физиономии как у рыбаков, ожидающих, что вот-вот клюнет рыбка. Аж противно, - в подтверждение своих слов Мелкий сплюнул, красноречиво показывая, как он на самом деле относится к «этим типам».
- Всюду за мной ходят. И саквояж тот с собой носят, ни на секунду не расстаются. Боюсь, даже Создатель, чьим именем они размениваются направо и налево, ничего не знает о его содержимом, - в голосе мага звучала усталость обреченного.
- И чего они к тебе прицепились? - не мог успокоиться техник. - Ты же для всехнего…
- «Всеобщего», сэр Мелкий.
- …всехобщего блага стараешься! Гаденыш Поун…
Солжэр, о чем-то беседующий с командиром, оглянулся. Видимо, услышал свое имя. Тех тут же принял невинный вид, но продолжил жарко возмущаться, едва разведчик переключил свое внимание на Эрика:
- Этот гаденыш совершенно неправ! Полностью, категорически, абсолютно… - Мелкий запнулся, видя, что Светоч грустно качает головой. - Точно неправ? - утверждение, растеряв уверенность, стало вопросом.
- Я не предавал отряд, если вы об этом, - отрезал волшебник. - Просто кое-какие детали моих исследований не стоит знать инквизиторам. Они могут истолковать их превратно.
- А-а-а…
- На мое счастье, некому уличить меня во лжи – присланная сюда пара умников ничего не понимают в высокой теории магии. Они мне поверили, - Светоч бросил на инквизиторов косой взгляд через плечо.
- Поверили, да не совсем, - кривая полуулыбка вновь появилась на мальчишеском лице теха.
- Спать? Пока… эти… в лагере!? Увольте, - колдун начинал сердиться и говорил уже громче.
- Ну-ну, - техник похлопал мага по плечу и отошел. Подолгу беседовать друг с другом товарищи не решались – дознаватели, заметив оживление разговора, всегда начинали прислушиваться.
Маг вздохнул. Он и сам понимал нелепость своего последнего восклицания. Ожидаемые, но нежелательные гости уберутся прочь, лишь докопавшись до истины. Или найдя то, что посчитают таковой…
Усевшись на давно облюбованную корягу, волшебник принялся шарить по карманам в поисках очередной, последней на сегодня самокрутки. Светоч был уверен, что не выкурил весь запас. Однако пальцы нащупывали только колючую травяную труху. С досады пнув носком башмака какой-то цветок на высоком стебле, маг очень грязно выругался. Даже Мелкий, пожалуй, стеснялся произносить подобные слова подряд в одном предложении.
Постепенно гнев сменился вошедшим в привычку легким раздражением. Светоч почти успокоился. Опершись локтями о колени и подперев ладонями подбородок, он задумался о нынешнем положении дел. Вернее, попытался задуматься – веки, внезапно отяжелевшие, сомкнулись.
Со стороны могло показаться, что представители инквизиции просто спокойно проводят время. Они изредка косились в сторону Светоча; по крайней мере, Максимиллиан. Его молчаливый помощник, раскосый Ян, вообще не глядел в сторону мага. Узкие глаза молодого инквизитора были закрыты, будто бы он решил придремать или задумался о чем-то своем. В смуглых и неожиданно изящных пальцах Эгиро плавно и все медленней и медленней вертел круглый белый камень. Жест был простым, ничего не значащим. Так, привычка.
Нарре не мешал помощнику. Просто в какой-то момент инквизитор повернулся, и, теперь уже в открытую, принялся смотреть на Светоча.

и вновь с Дарки))))