Новые Земли, колонизация

[Соуль >>>]

Вот на скользкой от крови пополам с морской водой палубе броненосца матрос-полуэльф из последних оставшихся сил наносит себе удары кортиком, вспарывая кожу в попытке поразить живой снаряд - уже не первый по счету, судя по набухшей и потемневшей одежде...
Вот еще десяток метров остается за кормой рвущегося на таран корабля...
Вот молодой мичман с пистолетом в руке окликает отца Мартина, просит отпустить ему грехи - и по рассеянному кивку священника обрывает агонию товарища...
Вот уже с палубы "Тиресканнца" можно различить лица храбрецов, решившихся на самоубийственную атаку...
Где-то там, по правому борту крейсера, сбросил ход "Святой Гротх". Джаско привычно перевел дыхание и вернулся к прицелу - с такого расстояни трудно промахнуться, только поможет ли?.. Офицеры в рулевой рубке броненосца уставились на капитана в ожидании приказа. Тот даже открыл рот, понимая, что этот приказ едва ли успеют выполнить... "Тиресканнец" резко, как только мог, взял лево руля...
- С Богом, - прошептал капитан канонерки. Комендоры оставили орудия, бросились прочь от борта. Все, кроме одного.
Этому нужно было время, чтобы поправить прицел. И выстрелить в последний раз, почти в упор.
Этот выстрел, разнесший нос брига на обломки, заставив ощерится его обгоревшим, изломанным деревом, словно свел с ума огромного нейа, что нес корабль, потерявший почти все паруса, на себе. Бриг дернуло в сторону.
Корабли так не двигались. Не могли. Но зато мог - могучий эштар, обезумевший сейчас от боли и страха, и пытающийся уйти от неминуемой гибели, от тарана огромного стального борта.
Рывок был резким. Настолько резким, что с "Матео" было видно, как слетают в воду моряки брига, не сумевшие сдержаться на ногах. Слышались крики.
И - тихий, но постепенно нарастающий, становящийся все громче и громче, вой. Раненный нейа пронесся, увлекая за собой корабль - свою часть, мимо броненосца, мимо канонерок. Пахло горелыми древесиной и мясом. Жуткий, страшный запах.
На воде догорали обломки, а унесшийся, едва-едва разминувшись с броненосцем, бриг словно бесновался на воде. Темную поверхность взрывали удары огромных ласт, и бриг дрожал, тряся и, казалось, вот-вот развалиться на куски.

- Средоточие…
Кажется, это произнес Ирари, только сам он не был уверен, что сказал именно эти слова. Даже мысли заглушили ветер и хохот Фурфура. Паруса трепыхались, как крылья агонизирующих птиц. Надсадно скрипели мачты. Эштар урчал, басовито и печально – тревога слышалась на дне перекатывающегося голоса.
Чайре сделал знак кормчему, кивнул связному. Замигали, как подбитые светляки сигнальные огни. Разрезая воду тяжелыми костяными и деревянными телами, двинулись в неширокий пролив между тушей броненосца и гигантом корабля адмирала две трехмачтовые шхуны; окружили перевернутый, стремительно уходивший ко дну «Аизер», верткие разведчики. Ирари почувствовал, что отчаянно желает очутиться в полукилометре от своего корабля. В полукилометре и в воде, вытаскивая на любую сухую палубу пышногрудого, отважного, маленького адмирала.
Она могла быть уже мертва. А его место было сейчас и здесь на корабле.
- Приготовиться!!!
Кровь стучала в висках, и казалось, что время летит стремительно, безумно. Колотится в разы скорее ударов сердца, а сердце само – бухает о грудь, словно надеется разбиться о ребра.
- ЗАЛП! – в горло как песка насыпали от постоянного крика. Ирари проглотил слюну и бросил ближайшему матросу, совсем молодому лиа. – Шлюпку мне.
Чайре увидел, как расширились в легком удивлении глаза соскунка, и бросил еще тише, еще четче.
- Давай. Быстро. И пару матросов.
«Что ты делаешь, идиот?» - Ирари до крови прокусил щеку.
Вода за бортом была темно-серой и ржавой. Сколько всего впитала за несколько часов с начала атаки! Боль. Страх. Ужас. Кровь. Пепел. Щепы. Порох. Даже огонь впитало море, украсив его жаркими всполохами бахрому волн.
Шлюпка упала на воду, и матросы налегли на весла, направляясь к выставившему пузо нейа «Аизер». Моряки смотрели на контр-адмирала как на полоумного, и верно. Все – верно. Его место было сейчас на собственном корабле, а не здесь, в качаемой волнами шлюпке.

[Darkness >>>]

Она лавировала между обломков, как будто была щепкой, тонкой и звонкой. Раз за разом Ирари наклонялся, чтобы выхватить тонущих моряков, втащить их, бросить на мокрое дно. Чайре искал всего одну лиа. Всего – одну.
Он заметил всполох волос, край знакомой рубашки. Море швырнуло брызги на известный до последней черточки профиль.
- Правь левее, - скомандовал Чайре.
Средоточие! Какой холодной и неживой была рука Сейней. Ирари втащил ее в шлюпку. Море смыло с лица адмирала кровь, сделало его бледным и ледяным.
- Правь обратно, - сухо скомандовал Чайре.
Он провел ладонью по лбу адмирала, задержал пальцы у ее виска и сжал зубы.
За спинами моряков дрожал в предсмертной агонии эштар - все слабей и слабей, отдавая морю свою жизнь. От величественного "Аизера" не осталось и следа.
Лежащая на дне шлюпки Сейней, казалось, уже не дышит - или грудь под изодранной рубашкой вздымалась так слабо, что заметить это было невозможно.
- Выживешь, - как будто себе сказал Ирари. – Возвращаемся!

Молодых магов спасло лишь одно - Кристоф-Буря почувствовал, как сквозь его громадное, колеблющееся и ревущее тело пронеслось несколько огненных снарядов.
"В меня бьют, заметили!" - пронеслось в той части мага, которая всё же была человеком, а не стихией.
"Двигаться!" - вспыхнуло решение, тут же ставшее действием.
Крутящийся ад из воды и вихря, как гигантское, коронованное молниями и рычащее громом чудовище двинулось вдоль береговой линии к Ясному. Те укрепления, что ещё держались под его напором, становились малопригодны для стрельбы - орудия переворачивало, порох заливало дождём, людей секло градом, а там, где каменная кладка была не вполне прочна, раздирало даже её.
- Сдохните, шестереночники! - орал Крис в упоении забыв самого себя. - Как вам настоящая магия, а?!
И тут что-то привлекло его внимание. Неуловимый воздушный поток, идущий не к его смерчу, а от него. Так не должно было быть.
Ударил наотмашь поток ветра от забытой девчонки. Паренек - тот лежал на земле неподвижно, лицом вниз. Пальцы завязли в грязи. Кристоф-Буря дёрнулся, будто от пощёчины. Если бы девушка могла видеть его лицо, то бежала бы лишь от одного выражения, сплетённого из ярости, гнева...и боли. Но ей было не дано этого, а потом и вовсе стало не до того, когда маг ответил точно таким же потоком, но десятикратно сильнейшим. Тоненькую фигурку смело и швырнуло на землю, как пёрышко, с которым вздумал проиграться резвый котёнок. Элеонора Сон упала, выдохнула резко. Хрустнул птичьей косточкой позвоночник. Длинный нос, немного еще, казалось – проткнет небо. Глаза стали стекляшками, и жизнь сорвалась с губ облачком.
Прощай, Элеонора Сон. Твоего имени Кристоф Черный не знал даже. Рядом с девушкой умирал Ганс. Прощай Ганс Морхейм. Твое имя тоже не было известно Кристофу Черному. Арнольд Стаммер, который занимается кристаллами связи, пока из ваших легких ускользает дыхание, о вашей смерти узнает многим, многим позже.

[Соуль >>>]

- С кем еще сохранилась связь среди артиллерии? – ак-Дориан походил на встрепанного, золотистого кота.
Пожилой маг, удерживающий сейчас ниточки нескольких каналов связи, отозвался быстро - Арнольд ощущал, как теряется связь с отдельными уклеплениями.
- Периферийные, капитан. Центр... молчит.
- Что-нибудь передают из Штаба?
- Продержимся до четырех утра, капитан, и можем встречать подкрепление, - Арнольд повел сухо хрустнувшими запястьями, прикрыл глаза.
- Спаси и сохрани, Единый. Спаси и сохрани… - донесся шепот адъютанта. Раирендар бросил в его сторону быстрый и резкий взгляд:
- Тихо. Передавай. Вести огонь по ближайшим целям. Возможно связаться с Сон и Морхеймом? Бурю не трогать, - надиктовывал эльф холодно, спокойно; обрамлявшие его лицо волосы, слипшиеся от ледяного пота, обрамляли лицо.
Комендант гарнизона старался одновременно быть везде, но на части не мог разорваться.
Когда в комнату ввалился отец Дейк, бледный, с прокушенными до крови губами, и запястьями, словно удушенными четками, - эльф услышал, как собственное сердце едва не подзынькивает, как будто стало стеклянным.
Арнольд ничего не ответил - только будто бы залу вместе с отцом Дейком пронесся сквозняк, тут же стихнувший. Одутловатое лицо мага за эти часы избороздили глубокие морщины, сейчас ставшие еще явственее, когда Стаммер передавал всем, с кем мог связаться, отданные эльфом приказы.
- Демонол… ог мертв, - выдохнул блеклоглазый священник.
Раирендар вскинул голову. Арнольд приоткрыл глаза, чертыхнулся сквозь зубы. Пухлые руки старика сжались над молчавшим до сих пор кристалом связи - через него отдавались приказы на "Матео", через десятое на пятое: связь оставляла желать лучшего.
- Инквизиторы мертвы, - продолжил отец Дейк. – Демон… вырвался. Сюда…
За его спиной с грохотом захлопнулась дверь.
- Как скоро?
На этот вопрос у священника уже не хватило сил ответить. Он сполз по стене и жалобно совсем попросил:
- Воды…
По лбу Арнольда пролегла хмурая, озадаченная складка. Руки, замершие над кристаллом связи, дрожали. Связь с броненосцем, до этого, пусть даже иногда срывающаяся - была; сейчас магу стоило большого труда хотя бы просто продраться к "Матео". Пока еще никто не отвечал.

Картер Дейджак подумал, что так бывает в аду. Больно и жарко изнутри и холодно – снаружи, сыро до такой степени, что кости начинают стонать. Чужая тварь грызла тело волшебника, словно особый жук – дерево. И хотелось пронзать себя ножом раз за разом, раз за разом… только затем, чтобы проткнуть гадину острием.
Картер Дейджак выгибался дугой в руках Федерико Занне. Тот смотрел, и в глазах его плескался ужас, смешанный с отчаяньем и какой-то дикой веселой, насмешливой яростью. Друг умирал на руках, а Федерико хотелось смеяться, как смеялся кто-то у самого борта броненосца.

Танцевавших на костях кораблей лиа Фурфур хохотал, визжал, выл. Он хватал вылетавшие из хрупких тел души, пил силу, наслаждался. Разбивались под острыми копытами палубы, рвались от секир-рогов паруса. Безумие из воды, ветра, молний, разлетевшегося в щепы дерева как будто устроило на телах мертвых шабаш.
Нейа лиа переворачивались под копытами демона, подставляли беззащитные животы под его плоские зубы. Моряки захлебывались водой, пеной затекавшей в глаза, нос, горло. Счастливые хватались за балки. Менее удачливые отправлялись ко дну, захлестнутые волнами, придавленные мачтами, спеленатые леерами и парусами… Шепчущие ничего не могли противопоставить демону.
Фурфур запрокинул голову и снова завыл, трубно и дико.
А то, что произошло в другой момент останется навсегда для лиа загадкой, для них – счастливой загадкой: демон ударил копытами по очередному кораблю, а потом бросился потоком вихря к… броненосцу.
Фурфур низко наклонил голову, и, несясь в дикой скачке по волнам, переступая парусники лиа, навалился бурей на «Матео». И плотно стоявший броненосец, качнулся.

[Хелькэ >>>]

День: семнадцатое августа
Фигура: пешка С2 («Безымянные»)
Ход: без хода
Официальная клетка: С4
Фактическое местоположение: С4

«Дальше было только хуже.
Мы обнаружили, что пропала карта местности и часть запаса еды. Несколько полезных мелочей типа походных кружек.
Плевал бы я, кружку не жалко – куда бы они ни направились, им тоже надо выживать.
Но карта!.. Это походило на диверсию.
- С чего бы ей понадобилось их уводить? – спросил меня Лис. - Не припомню, чтоб она нуждалась в большой компании.
- Пойми ее, как же, - оскалился я в ответ, - зачем-то, видимо, понадобилось. Ты-то не хуже меня знаешь – скажет два слова, посмотрит в глаза – и на край света за ней побежишь… Неудивительно, что детишки устоять не смогли. А вот некроманта жаль… разочаровал.
- «Детишки» у тебя, майор… - фыркнул Лис. – Но как тут не согласиться – она и не такое может, если захочет. Помнишь, тогда, у подземелий Криона?..
Еще бы я не помнил.
Но если б я знал в ту минуту, что все именно так обернется… что девчонка (черт, да она была совсем девчонка тогда, не старше Эрис!) в потрепанной, грязной шинели прицелится в меня из винтовки и скажет, что дальше никто не пройдет… что каким-то непостижимым образом уговорит и меня, и весь отряд повернуть в другую сторону, не выполнив боевого задания… что потом она станет частью моей жизни, частью меня самого… и что с болью и кровью придется эту часть выжигать потом каленым железом…
Захотел бы я что-нибудь менять в жизни?
Наверное, все-таки нет.»

…
Все были какие-то потерянные, словно случилась именно та неприятность, которой все боялись, которой хотели меньше всего — но где-то на задворках подсознания все-таки ждали.
- Тебя-то она почему не прихватила? - едко осведомился у Лиса майор, последние несколько часов только и искавший, на ком бы сорвать свою злость.
- Потому что я все равно бы не пошел, и она это прекрасно знает, - беззаботно ответил тот. Лассе вообще воплощал собой беспечность (единственный из всех, пожалуй) и абсолютно не унывал. Выходило так, что разделить обиду Фиерсу было не с кем — разве что Ренн была тоже какая-то надутая и мрачная, но делиться переживаниями с ней майору не хотелось.
- Тебя как будто это не трогает, - прищурился Фиерс. - Слушай, вы вместе два года тут по лесам шлялись. А она даже не попрощалась...
- А вы жили вместе шесть лет. Можно подумать, мы имеем в итоге разницу, - фыркнул Лис. - Единственное, кстати, что меня трогает, так это с какой целью она ушла... и, соответственно, куда. Я как только подумаю, какие у нее могут быть планы — дрожь берет.
- И какие же, например, они могут быть? - словно невзначай спросил майор.
- Ха-ха, - Лис вздохнул. - Сюда мы прибыли просто чтоб посмотреть новые места. Потом ей вздумалось пожить среди незнакомых племен. Потом — узнать про Изменение как можно больше и дойти до Средоточия... э-э, я потом поясню. Потом, буквально дни назад, мы узнали, что собирается война, и ей захотелось оказаться как можно дальше от военных действий.
- А потом вы вышли на нас, - хмыкнул Фиерс. - И это было именно то, чего она меньше всего хотела, так? Мало того, что боевой отряд, так еще и со мной во главе. Не удивлюсь, если сейчас она уводит моих ребят в самую глубь Шэн-лие.
Лис, начавший насвистывать какую-то мелодию, скептически посмотрел на друга.
- Скорее уж наоборот. Я бы на ее месте пошел в ЭКК.
- Зачем? - поперхнулся майор.
- К примеру, устроить там революцию, захватить власть и остановить войну, - заулыбался Лис. - Тебе не кажется, что это было бы очень в ее духе? Да расслабься, пошутил я. Где бы она ни была, в любом случае, нас там нет... Поэтому... поэтому вообще расслабься и успокойся. Сидишь тут и источаешь яд; не стыдно?
- Ничего не могу с собой поделать, - проворчал Фиерс.

…
«Вечером произошло странное и неожиданное. И, следовательно, очень меня удивило.
Подошел Калеб, с настолько несвойственным ему выражением лица, что я даже испугался – не отравился ли?
- Майор, я хочу вас спросить, - сказал он, глядя мне в глаза, и мне резко стало очень не по себе.
- Слушаю, - откликнулся я как можно более будничным тоном.
- Как вы думаете… почему Эрис ушла?
Честно, я увидел, как у Брента, стоявшего рядом, глаза из орбит полезли.
- Наверное, я у нее уже в печенках сидел, – шутливо признался я (в глубине души не сомневаясь, что это чистейшая правда).
- А… есть еще шанс, что мы ее увидим? Когда-нибудь.
- Конечно, - сказал я.
Уж на том свете – все увидимся, это точно. Вслух, понятно, я это говорить не стал.
Кто знает, может, и на этом свете еще встретимся.»

Сообщение отредактировал Хелькэ - 20-05-2010, 22:43

[Тео >>>]

День: девятнадцатое августа
Фигура: конь G8
Ход: без хода
Официальная клетка: F6
Фактическое местоположение: F6

- Твой драген заболел? – Курт звучал всерьез обеспокоенным. Свет свинцового от облаков неба делал его лицо серым, каменным. Холодным.
- Не знаю, - буркнула Тола, бросая на Несущего косые взгляды. Тот смотрел на нее не то с презрением, не то с безразличием. Но в любом случае, уже вторую ночь нейа упорно отказывался поднимать фино в воздух… и даже просто к ней приближаться. В первый раз девушка подумала, что драген просто устал от непривычной нагрузки, которую дал им командир. Но ведь у остальных не возникло подобных проблем? Повторение подобных выкрутасов сегодня заставило ее волноваться.
- Ладно, останешься здесь, - хмыкнул Крылатый. Тола скривила губы. Как будто у нее была альтернатива?.. Не имея возможности подняться в небо, фино чувствовала, как прочно полет вошел в ее жизнь. Она ощущала себя беспомощной, в чем-то даже ущербной. Не хватало сильных крыльев за спиной. Потоков воздуха, ласкающих кожу. Ветра, касающегося волос нежными дуновениями. И той прозрачной прохлады, которая бывает только там, наверху. Той свежести, что недоступна на земле…
- Ата останется с тобой, - окончательно испортил ей настроение командир. Вот только этого еще не хватало. Фино бросила на него уничтожающий взгляд.
- Я тоже не в восторге, - любезно заметила Ата.
Курт и остальные девчонки взмыли в небо, оставив этих двоих в напряженной тишине. Янтарноглазая не выдержала первой.
- Как думаешь, что с твоим нейа? Может, стоит показать его врачу? В лагере всадников наверняка есть тот, кто разбирается и…
- Ата? – голос белокожей фино звучал напряженно, с некоторыми нотками истерики, - Ата… ты ведь хорошо умеешь чувствовать, да?
Девушка смерила Толу удивленным взглядом.
- Подойди ближе, - продолжила та, - Присядь. Мне нужно, чтобы кто-то понял меня.
Ата неуверенно повела плечами, но приблизилась к разведчице и прикрыла глаза, отдаваясь волне нахлынувших ощущений. Сначала это были вполне обычные чувства выведенного из равновесия лиа – страх, потерянность, неуверенность, тревога. И сквозь дерби этих эмоций тонкой прожилкой тянулась почти прозрачная искрящая, нежно пульсирующая линия. Фино, пораженная внезапной догадкой, коротко вскрикнула и отшатнулась. Некоторое время она сидела, беззвучно шевеля губами и глядя на Толу с благоговением.
- Помнишь, Миита говорила нам, что Несущий берет на себя только одну жизнь?..
Тола, которая и без того не могла похвастаться здоровым румянцем, ужасно побледнела. Губы и подбородок ее нервно дрожали, а глаза наполнились влагой. Вряд ли она сама не чувствовала того же, что и Ата. Но ведь так легко не поверить в то, во что верить не хочешь.
- Ты уверена? – всхлипы заглушают слова, делая их неразборчивыми. Голос звенит безнадежностью и отчаянием.
Ата с сожалением посмотрела на девушку. Та уткнулась носом в ее плечо и коротко вздрагивала в беззвучных рыданиях. Фино машинально поглаживала Толу по белокурой голове, силясь понять ее боль. И – не понимала. Новая жизнь – это радость. Она приходит ровно тогда, когда ей должно. Откуда же слезы? Откуда такая щемящая боль и ледяной страх, сковывающий грудную клетку? Какая же она глупая, эта Тола, не понимает своего тихого счастья, мерным пульсом вторящего под сердцем. Девушка подумала, что отдала бы многое, чтобы быть на месте этой непутевой, которая льет слезы отнюдь не от счастья. Подумала – и отогнала от себя сладкий образ. Невольно поморщилась, вспоминая горький привкус утренней запретной травы.
- Что мне теперь делать? – поднимая зареванное лицо к небу, прошептала несчастная будущая мать. Вопрос был, скорее, риторическим.
- Может, ты сначала поговоришь с Кайро? – робко предложила Ата.
Фино нервно хмыкнула, утирая опухшие от слез глаза рукавом.
- То-то он обрадуется... Нет, не хочу его вмешивать. Вообще не хочу, чтобы кто-то знал.
- В любом случае, надо сообщить Курту, - последовал невнятный ответ.
- Он … он меня убьет, - выдохнула Тола.
Ата хотела бы ее разубедить, но сама думала примерно так же.

[Кысь >>>]

День: семнадцатое августа (очень раннее утро)
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D1 (Неуштадт)

Фелико.
- Замены не будет, - еще днем сообщила ему расстроенная Береника. У полноватой русоволосой женщины было множество других дел, но видно было, что она честно пыталась. - Сам найди, а я на контракт их, а?..
Легко было сказать "сам найди". Ищейки мало чем отличались от большинства подобных контор, и такую работу за такую зарплату соглашался делать совсем не всякий. Особенно на фоне масштабной войны. Вечером Банни великодушно предложила помочь с перебором бумаг в опустевших комнатах, и без нее Фелико до сих пор бы сидел там, но даже так разбор занял большую половину ночи. Сейчас инквизитор плелась за ним золотистой тенью.
- Ты в самом деле можешь пойти спать, - Фелико обернулся и посмотрел девушке в глаза. - Я не в состоянии безобразничать.
- Но ты ведь в состоянии напоить меня чаем? - Банни ответила такой же усталой улыбкой. - На меня еще действуют ваши "случаи". Я не засну.
- Ты еще настоящих страстей не видела, - вздохнул маг.
Банни работала лично при нем уже около полугода, и прижилась в отделе так, словно пришла туда следователем. Привычный к ее спокойствию, Фелико в самом деле очень редко вспоминал, что для нее копание в городской грязи не было ни выбором, ни обязанностью. Сам он впервые попробовал службу ищейки еще на севере, и с тех пор почти не видел нормальной человеческой жизни, но для Летисии Линтон кровь все еще была внове.
- Хорошо. Пойдем, мне тут Керси перед уходом такую вещь да... - маг запнулся на полуслове, всей кожей ощущая что-то неладное в привычном фоне ночного города. Неладное потягивало не-жизнью. Банни едва не споткнулась о поднадзорного, и вопросительно приложила палец к губам. Он кивнул, потом привычно нашел на ее плечах шаль и накинул на светлые волосы.
Живой труп был во дворе мясной лавки, и падалью там пахло так, что Банни невольно зажала ладонью нос. Ее спутник одним прыжком перемахнул через невысокое ограждение и скользнул в глубину двора. Когда ощущение не-живого сложилось в явственный силуэт, Фелико почувствовал, как волосы на его голове встают дыбом. На него смотрела пушистая белая кошка с подгнившим глазом и свежим розовым бантом.
И, надо сказать, судя по выражению оставшегося глаза, животное - труп? зомби? ходячее нарушение законов?.. - встрече обрадовалось еще меньше. Во всяком случае шерстка, хоть и несвежая, но дыбом встала куда лучше чем у следователя.
Оскалившись, обладатель бантика прошипел кошачье проклятье (наверное специально для вредных некросов, которые отвлекают честных кис от мясных обрезков... или приличных зомби от недурных флюидов?..), негодующе ткнул хвостом в инквизитора (чтобы гостям поровну досталось) и юркнул куда-то за ящики.
- Похоже, у нас работа, - вздохнул Фелико. Нецензурные слова он опустил ради Банни, но мысленный список был очень изрядным. Некромантов он не любил. Пока его спутница приходила в себя, маг попытался дотянуться до кошки сознанием, но пушистого зомби слепили на совесть. Подкопаться было решительно не к чему.
- А ты можешь его... убить? - наконец, раздалось из-за ограждения. - Я даю разрешение.
- Как только найду хозяина, - маг отбросил в сторону первый ящик и взялся за новый. - Ну или если оторвать голову, а потом ноги...
Девушка не ответила. В щели между коробками мелькнул хвост, и Фелико хватило реакции за него уцепиться, но животное оказалось порядочно скользким. На руках мага осталась скользкая бесцветная слизь. Когтистая нежить забралась в самую гущу ящиков, и, пока Фелико расчищал себе путь, спокойно выбралась через неприметный со стороны просвет.
- Держи ее... Черт, - без особой надежды воззвал в темноту маговампир.
Темнота отозвалась белым сиянием кошачьей шерсти, скрипом калитки и некоторыми невнятными звуками. Звуки были дуэтом двух блондинок, где одна сторона исполняла арию холодной встречи, а другая - пылкого прощания, на чем и разошлись. Прощание (наверное благодаря богатой практике) расквиталось со своей частью быстрее и удалилось, даже забыв помахать хвостом напоследок ("Она царапается!" - возмутилась встреча). Зомби с грацией, выдающей качество поднятия, удрало по улице до первой щели в заборе, после чего видимое уже одной "аурой"... продолжило удирать. Тоже по щелям, да. Маг, уже вслух проклиная кошачий и некромантский род так, что Банни залилась краской, выпутался из ящиков и рванул следом.

[Darkness >>>]

здесь был Кысь и только Кысь)) я только помогаю)))

В другом конце города в это время тоже были проблемы с кошками, хотя у участников действий был другой взгляд на них, совсем не похожий на настроение Фелико. Во всяком случае, они не считали происходящее неприятной работой, и уж точно не стремились уничтожать разбежавшихся любимцев.
Вся семья Шмейхелькатценов, во главе с преклонных лет, но весьма бодрой бабушкой, продолжая красавицей дочерью и заканчивая статным внучеком, вышла на ночную охоту, оглашая тихие улицы нерадостными, но полными надежд голосами:
- Лапочка, Девочка, Белолапка, Пушинка, Снежинка, Пусечка, Синеглазка, Принцесса, Милочка, Хрусталик, Неженка, Конфетка, где вы?..
- Пушок, Снежок, Левушка, Тихоня, Зайчик, Мурлыка, Ушастик, Помпончик, Попрыгунчик, Засоня, Зефирчик!.. - в унисом раздавалось с другого проулка.
- Лючия, как ты могла не закрыть загородку! - иногда вздыхала бабушка.
- Котятки мои... - уныло каялось младшее поколение. Внук молча качал головой и помахивал мешком, ибо при всех нежных чувствах к стаду питомцев, ни бабуля, ни мать не собирались по возвращении тащить двадцать три кошки в охапке. Ну, разве что половину. Или почти всех. Но мешок все равно был нужен.

Побег белого и пушистого зверя был ярок, но не особенно долог: в припортовой зоне было немало укромных углов, но на этот раз Фелико уже не стал церемониться и просто уронил на кота крановый противовес, прострелив цепь. Откапывать равномерно расплющенную по брусчатке нежить уже не имело смысла. Маг неуверенно пнул ногой прочную стену короба.
- И.. Это все? - тихо спросила Банни из-за его спины. Следователь вздохнул. Неуютное ощущение не исчезало, оно постепенно концентрировалось позади и слева, и еще до того, как оно оформилось до конца, маговампир повернул голову и увидел на крыше дальнего дома резной силуэт кошачьего костяка. Дежа вю в лице... в смысле, морде черепа неодобрительно взирало на розовый лоскут, торчащий из-под орудия убийства, и очень сердито сверкало искрами псевдожизни из костяных глазниц.
- Нет, Банни, это еще не все, - с улыбкой, сделавшей бы честь священнику в хосписе, ответил инквизиторше Фелико.
Затем хрупкая, составленная из совсем уж махоньких костяшек кошачья лапка дрыгнула в воздухе (не-кошатник маг не узнал характерный жест мохнатых чистюль, которым они с полными озабоченности мордочками зарывали пахучий компромат в горшке с геранью... - но об общем презрительном смысле догадался), и последовала примеру упокоенного бело-розового собрата. Слиняла. В комплекте с остальными частями тела, и, как начали появляться подозрения - к остальным сородичам.
- Бежим, - не дожидаясь, пока Банни осмыслит сказанное, маг побежал по пустынной улице в сторону крыши. Не успев толком появиться, подозрения уже оправдались - живой труп сначала появился в пределах ощущения снова, потом растроился. Убегать кошки даже не думали, и, похоже, считали свое укрытие настоящей засадой. Шелест дыхания под левым ухом мага дополнил щелчок курка.
- Держись позади, увидишь - стреляй, - выдохнул Фелико, и первым пошел в узкий проулок, действительно, как нельзя лучше приспособленный для кошачьей засады. Пушистые в каком-то очень далеком прошлом животные не отличались терпением - белесая молния сорвалась с места еще до того, как Фелико увидел ее глазами. Выстрел красиво сшиб хрупкий на вид скелетик в полете. Когда к нему бросились еще двое, маговампир успел подумать только одно слово. Нецензурное.

У семейства Шмейхелькатценов дела шли получше, во многом благодаря секретному оружию под названием "бабушка Калотта" - разбежавшееся домашнее стадо с определенного растояния чуяло родной запах - и слышало нежные интонации, обещавшие уют, заботу, еду и лежанку - и доверчиво брело в мешок Бернарда (как можно догадаться, внука). Ни одна Лапка, Принцесса или Помпон не были раздавлены или сожжены, но охотники все равно радовались.
Единственное, что могло бы их смутить, узнай они это в приступе ясновидения - в ходе поисков многочисленных Пушков разбредшиеся Шмейхелькатцены и все их подопечное стадо медленно, но верно приближалось к порту и "конкуренту" вкупе с его карманным инквизитором.
Увы, ясновидением не страдал никто из участников ночных кошачьих бдений.

[Кысь >>>]

на самом деле это соавторство ) но соавтор мой анонимен ))

Первого кота Фелико просто отбросил себе за спину рукояткой - звук выстрела сообщил, что достаточно далеко. Второй уцепился всеми четырнадцатью когтями за плечо мага и с ловкостью акробата попытался вонзить зубы в горло. "Ну и козел", - сообщил маговампир бывшему пушистому животному, когда острые как иголки зубы все-таки зацепили кожу. Потом ухватил свободной рукой хрупкую на вид арку черепа. Кость даже не думала крошиться под пальцами, зато животное извернулось и вогнало все зубы сразу в "подставленное" предплечье. Дальше содрать кота с рукава и отстрелить ему голову было уже делом техники.
- Они тебя не... Оу, - когда маг вышел из темноты тупика, Банни распахнула глаза и замолчала. Не сразу сообразивший, в чем дело, Фелико стряхнул приставшую к ранке челюсть и вытер кровь рукавом.
- Не бойся, я не умру. Пойдем.
На краю его сознания уже вырисовывался новый неживой кот.

К тому времени, когда семейство любителей кошек и их чувствительный к магии ненавистник, наконец, оказались недалеко друг от друга, список трофеев Фелико пополнился еще тремя "пушистиками", а пассивный словарный запас Банни - еще парой ругательств. Из усталого раздражения ее спутник перекинулся в другую крайность - теперь он мрачно шутил и сочинял разнообразные варианты того, что именно ждет их в конце пути. Инквизитор слушала больше из сочувствия, чем интереса ради.
О появлении чего-то большего, чем коты, она узнала, когда ее поднадзорный вдруг остановился посреди улицы, потом прижал палец к губам и медленно, очень медленно, взял длинноствольный "Кобольд". По сравнению с ее "Феей" он выглядел ружьем в миниатюре. Потом оба, осторожно и прижимаясь к стенам, поспешили в избранный маговампиром проулок. Над крышами домов призрачным зелено-розовым светом занимался рассвет.
- Снежинка, лапочка моя! - предосторожности от этой любительницы ранних (поздних?) прогулок явно были излишни. Выбежавшая сразу на середину улицы девушка обладала несомненными достоинствами - живая, живая, и еще раз живая, - и даже не маг. Менее значимыми, но все таки достоинствами числились длинные, хоть и растрепавшиеся волосы, плащом вившиеся следом за любительницей лапок и снега, и нескрываемая кудрями фигура.
- Снежии-иинка! - грустно воззвала рассветная красотка. А потом, к ужасу успевшего возненавидеть кошек мага, добавила: - кис-кис-кис...
Фелико вжался в стену и затих, успев, впрочем, ощутимо ткнуть локтем Банни. Она поняла и вышла из тени, сбрасывая шаль с волос, сияющих даже в серых предутренних сумерках.
- Извините... - инквизитор негромко окликнула длиннокосое чудо со своего конца улицы.
- Лапка?! - восхищенно отозвалась девушка... или, скорее, женщина - вблизи ореол изящества, невесомо закутанный в сумерки, слегка потускнел от деталей. Но не морщинки у губ, или слишком костлявые кисти мешали восхищаться, на них даже не хотелось обращать внимания. Глаза гостьи светились, буквально сияли - радостью, надеждой, одновременно грустью, интересом, внимание и попутно рассеяностью... короче, всем чем угодно, кроме разума.
- Нет, не Лапочка, - сама же успела она ответить, сличив внешность инквизитора с неведомой зверушкой. И, разочарованно отвернувшись, отправилась дальше:
- Снежи-и-иинка!
- С вами все хорошо? - Банни ускорила шаг, чтобы догнать незнакомку. - Я слышала крики и испугалась.
- Лапка убежала, - будто бы сама с собой засопела та.
- Может быть, вам помочь? Я тут недалеко живу, у меня рыба есть, - инквизитор осторожно коснулась плеча утреннего видения ухоженными мягкими пальцами. - Я видела белую кошку сегодня, вон там...
- Снежинка?! - магическое слово "рыба" оказало свой чудодейственный эффект. - Пусечка? Зефир? Белолапка? Пушок? - или нет, вообще мысль о том что красавица всерьез ищет как минимум шесть сбежавших кошек укладывалась в голове с трудом. - Где?!
- Совсем рядом с домом. Давайте возьмем еды и попробуем их приманить, - девушка отступила на шаг и жестом предложила незнакомке следовать.
Кошатница зачарованно повернулась за Линтон, но в этот момент произошло сразу несколько событий. Для начала, из-за угла показались еще две фигуры, одна злодейски закутанная в плащ и с брыкающимся мешком через плечо, вторая - поменьше, с семенящей походкой и нежно прижимающая что-то к груди. Пикантность сцене придавал нездоровый вид аур, но пока только пикантность.
Вместе с новыми действующими лицами из пары щелей подтянулась следующая партия кошко-зомби, не в пример рассеяной красавице прекрасно чуящие в темноте и потому, не тратя лишних мявов, уставившиеся на Фелико. Когда звери с совсем не кошачьим энтузиазмом припустили в сторону мага, а за спиной Банни раздался сначала лязг, потом грохот, девушка как могла мягко обняла новую знакомую, крепко прижав ее локти к ребрам.
- Зайчии-и-иик! - взвизгнула та, и немедленно продемонстрировала истину аксиомы, что доброту люди не ценят. А заодно количество своих локтей, затылков и коленок с пятками, коих оказалось как-то некомфортно много. Блондинка за ее спиной взвыла что-то, очень похожее на молитву, и сжала руки крепче. Поскольку одна некомфорная пятка пришлась в чувствительное колено, на землю упали обе. Боевая ничья - правда, участницы так не думали, - перешла в хроническую фазу, и под благочестивый (кажется) монолог инквизитора да зайчико-пусечковые с вкраплениями засонь-попрыгунчиков крики любительницы кошек дамы окончательно расстались с идеей возвращениям в вертикаль.
Маг тем временем успел отшвырнуть второго кота и даже разрядить в него револьвер. Реакция, по цепочке запустившись от Лючии Шмейхелькатцен (а каталась в обнимку с Летисией Линтон именно она) катализаторными воплями добралась до Бернарда Шмейхелькатцен, отчего тот опустил мешок с уловом (восемь замечательных любимых Калоттой и Лючией кошечек, и даже все пушистые) и, схватившись за дубину (вот что скрывают злодейские плащи) помчался на выручку. Котов, естественно, а не матери.
Тот непритязательный факт, что по нынешнему состоянию тела - зомби, качественный, автономный - Бернард куда ближе к котам, чем людям, был виден только Фелико. Следующий выстрел разбил ему колено, а маг, порядком офигевший, судя по голосу, испросил у Банни разрешения на магию. Разрешение было дано не сразу, зато очень эмоционально: как раз в этот момент локоть Лючии попал инквизитору под ребро.

Сообщение отредактировал Кысь - 26-05-2010, 14:04

[Darkness >>>]

и это снова все работа Кысь ^^"

- Какую еще магию? - к текущему шуму от двух женщин, одного зомби, стаи кото-зомби и вооруженного темного мага прибавился звучный голос самое старшей Шмейхелькатцен, благо деловые переговоры Фелико с инквизитором не расслышать было трудно. - Молодой человек, вы отдаете себе отчет каким свинством занимаетесь?! - возмущенно завопила почтенная бабушка, впрочем, не отходя от угла и придерживая мешок с питомцами, дабы те снова не разбежались.
Это можно было списать на семейный или возрастной маразм, не мешай тому пара маленьких обстоятельств. Первое, с подбитым коленом, нимало не смущаясь запустило в мага дубину (мимо, но каскад обломков из стены нехорошо вдохновлял) и целеустремленно, не отвлекаясь на родственные крики, ползло следом (за дубиной), а второе - что судя по всем косвенным признакам, виновником всей этой отвратительно окошаченной ночи являлась именно бабка.
Впрочем, последнее было все еще не так очевидно, как Фелико хотел. Поэтому маг не стал добивать зомби, а вместо этого направил прицел устрашающего на вид револьвера в сторону еще живой представительницы семьи Шмейхелькатцен.
- Никакого воспитания! – отреагировала та, и, с восхищающей в таких условиях зоркостью обнаружив смену прицела, отправилась за угол. Оставленной мешок уныло замяукал, маг недоуменно воззрился на чудо (когда еще вам предложат мешок некрокотов?), и, под ожесточенное шуршание Бернарда и не менее возмущенное брыкание со стороны женщин, стал свидетелем другого. Благоразумно укрывшаяся от пуль некромантка под требовательный мяв совершенно неразумно, но очень искренне выбралась обратно...
- Черт, - даже вполне цензурно (от изумления!) произнес Фелико. И выстрелил в мешок.
Действительность превзошла все ожидания. Мешок подскочил, на глазах расползаясь по швам и свежим дырам, вполне прилично выглядящие - "почти живые" - коты ковром порскнули во все стороны. Нет, поправка - во все стороны, откуда можно было прыгать, скакать, бегать и подкрадываться к магу.
А Калотта Шмейхелькатцен, с достойным оперной дивы криком и ловкостью бывалого бретера выхватила из останков мешка кошачий труп и... и началось.
- Негодяй! Убийца! Котофоб! Дровосек! - последнее не очень понятно, но так как мстить за мохнатого сородича ринулась целая орда, лингвистика Фелико интересовать перестала. - Мужлан бесчувственный!.. - апофеозом бреда неслось над кошачьей зомбе-сворой.
- Заа-а-айчик! - и на авансцене в роли подпевок блистала Лючия...
Бесчувственный мужлан победно улыбнулся - ниточка приказа все-таки потянулась от бабушки к внуку... Достаточно твердая, чтобы за нее уцепиться. Зомби осел малоаппетитной грудой костей и мяса.
- Кошки, - напомнила ему все-таки прижавшая красивую любительницу кошачьих к земле инквизитор.
Кошачья некромант же резко осеклась и опустилась на мостовую, похоже, получив эхом прикладного вампиризма. Пара мохнатых тварей выскользнула из темноты и ободряющими колобками промчалась мимо, успев потереться об хозяйку. Хотя та едва ли заметила любовь нежити, разом ощутив глубину потери – акуромант, при всех недостатках воспитания, обладал действительно страшным даром. Вытянутая сила аукалась тяжестью – которая болит потому что отсутствует легкость, уничтоженные кошки тоже добавили свою грустную пустоту, а самой Калотте вдруг привиделись старые, почти забытые видения-воспоминания.
Правда, там умирали не уже мертвые кошки и ходящие трупы, а нормальные живые... такие же любимые, как зверушки, но они умирали. Долгая и проведенная бок о бок с рабочей, незваной, привычной, страшной, обыденной, красивой, уродливой, надоевшей, бьющей наповал смертью жизнь выбрала не самый подходящий момент, чтобы прогуляться перед глазами восьмидесятидевятилетней Калотты.
- Балбес малолетний... – душевно пробормотала старушка, так тихо, что ее не услышали даже собственные кошки. Тем более, они сейчас тоже были заняты – поднятые от души, буквально от всего сердца, каждая с именем, знанием любимых привычек, повадок, игрушек, чуящие хозяйку без всяких поводков – они-то ностальгией не заморачивались. Фелико злой, обижает. Будем обижать ответно.
- Знаю. Теперь держись... - процедил маговампир сквозь зубы. Ему встречались сильные чернокнижники, первый раз еще на нетронутом технозаразой севере, встречались и умные, но толпа оживленных кошек... Поднимали некроманты легко, оживляли редко, и чаще всего - любимых людей. С такими было сложнее всего.
Второй пистолет из-за пояса, два промаха, три раскуроченных кошки. Еще две - отшвырнувшая красавицу в сторону Банни. Пятеро добежали.
Единственное, о чем успел подумать Фелико, когда полусгнившие звери шустро полезли вверх по его одежде - это что патронов не осталось даже чтоб застрелиться. Потом кошек стало четыре, на ближайшей стене образовалось мокрое место, а на плече маговампира - синяк размером с ботинок. А потом острые зубы вцепились ему в шею, всего на полпальца ниже уже подсохшей раны. Выстрел возвестил очередное попадание Банни. Четкие линии утреннего проулка размазались в грязные пятна, но маг успел сорвать и разбить каблуком еще одного кота... Потом свет померк.
Банни оглянулась на женщин, нашедших отличный момент, чтобы пообниматься с уже пристреленными котами и поменяла барабан "Феи". Еще два выстрела. Еще две кошки. У ее спутника была опасно разорвана шея, но кровь не лилась фонтаном, и это определенно успокаивало. Сорвав с плеч шарф, девушка кое-как соорудила повязку, потом достала из сумки пару скрепленных цепочкой браслетов. Святого Гротха она с собой не носила уже месяца три.
Уже вторая пара заняла свое место на запястьях так и не выпустившей кошачий труп младшей Шмейхелькатцен, когда маг пошевелился.
- Я всегда знал что ты меня любишь, - пробормотал он так, словно говорил с собой а не с Банни. - Слева на улице.
Девушка поднялась на ноги и поспешила в направлении уже залитой сероватым светом улицы. Когда солнечный луч выхватил красные пятна на рукаве когда-то лилового платья, Банни неслышно ойкнула и спрятала револьвер.

[Кысь >>>]

Малена.

За все два года, что она жила здесь, она только пару раз бывала в собственной комнате...
Дом мастера Самонда даже выглядел точно так же, как выглядел бы на родине: массивное темное здание, не так давно выстроенное, но на вид уже старое. «Незнание свойств местных материалов», - машинально отметила Мали. «Но выглядит впечатляюще». Внутри были ковры, (зачем-то!) камины и огромная дубовая дверь в самом конце коридора. За дверью была большая, но не слишком светлая комната, синий плюшевый орт, потасканный томик Шкетера, гора блокнотов и полувыцветший плакат с белоснежным замком посреди спокойного моря. Вещи из того времени, когда не существовало еще академии и Нового Света... А еще на кровати лежало розово-коричневое платье и шкатулка без крышки с горкой нераскрытых конвертов.
Малена уткнулась в плюшевое плечо собаки и разревелась.
Она жила в такой комнате еще до школы. Только стеганое покрывало было зеленым, а на нем, рядом с ортом, всегда лежал большеухий золотой кот с бархатным остролистом в зубах. Тогда она была единственным ребенком на свете в окружении строгих мужчин и неярких женщин. И книг, занимавших место друзей. Орт был верным стражем, а белые стены с выцветшего плаката скрывали в себе академию техноволшебников для самых избранных. Мали тогда еще слабо осознавала, что делает техномагия, и представлялись ей не кристаллические сердца машин, а механизмы, для того, чтобы запустить которые, нужно было расставить на весах обломки селенита и «слез земли», выдержанные под полной луной. Или очки для слепых, со стеклами, в которых пересыпаются зеркальные пески Саммельтха. Или механическую собаку из резины и стали, которая оживает только когда, когда на ее лбу загорается синим светом загадочное слово «aemaeth». У Мали еще не открылось своих способностей, и техномагия казалась ей чем-то вроде изучения непознаваемого, безнадежной, но отчаянно-смелой и интересной профессией.
Малена считала, что на самом деле принадлежит миру открытий, науки и магии, а не тому, что происходило вокруг. Так было легче, чем думать о разводе родителей, соответствовать ожиданиям и заводить дружбу с надменными детьми друзей семьи. Наверное.
Потом она ушла в школу и оба мира забылись как детские сны. Началась реальность.

Мали сидела в маленькой комнатке, пропахшей мылом и горечью. За окном не рассвело еще толком: темное небо меедленно лиловело, редкие звезды тускнели. Дешевый трактир для тех поселенцев, что приезжали в город купить полотна или мыла, не такой грязный, как припортовые — и все-таки не чета даже школьному дормиторию. Зато из окна открывался вид на реку. Затылок под плотной косынкой холодил ветер.
«Куда теперь?»

- Рика, охрана, - немногословно поздоровалась хорошо одетая (!) оркиня, глядя куда-то за Мали и вбок. Внешность подопечной ее вообще не интересовала. Девчонка же отметила и сияюще-черную рубашку, небрежно завязанную под грудью, и внушительные пистолеты на поясе, и обилие металла в ушах новой знакомой.
- Мали. Я под домашним арестом?
- Под городским, - невозмутимо уточнила Рика. - Через час придет человек из школы.
- Отлииично... - Малена в отчаянии плюхнулась на диван. Похоже, отец не шутил.
«Человек из школы» в самом деле пришел, и оказался куратором расписаний, аккуратным, маленьким и совершенно горбатым. Мали предложила чай. Первая чашка прошла в светском разговоре обо всем сразу, потом мастер Эрбрис перешел к делу... Ну, как он решил. Малена никогда не видела настоящей связи между собой и вязанием, вышивкой, стихосложением, моделированием туалетов, мозаикой, декупажем, макраме, фриволите, кракле, гильошированием, квиллингом, сольфеджио или каллиграфией, зато существенно пополнила свой словарь незнакомыми терминами. Книжные клубы очень ей приглянулись, и она даже отправила Пенелопу, скромную высокорослую девицу с тугими, словно нарисованными на покатом лбу, завитками волос, наверх за списком самых желательных авторов, но мастер Эрбрис великих имен не оценил. Зато предложил ознакомиться на досуге с двенадцатитомной «Звездой и Смертью Черного Короля», чтивом, весьма популярным среди городских бездельниц. После этого Малена напрямую спросила, есть ли в школе практически-осмысленные предметы, и обиженный куратор предложил оставить ей копию полного списка для размышлений. Он пообещал зайти завтра.

[Darkness >>>]

вы уже поняли, да.))

Об ОНР теперь даже думать не стоило. Как и о школе. Хотя...
Мали мало с кем успела подружиться за время отработки тройного диплома — лучшим другом и всей семьей сразу ей являлась подушка. Единственной ровесницей, чье имя девушка помнила, была соседка по дормиторию. Лиса была хорошенькой и весьма смышленой, но безнадежно-беспутной. И, к тому же, жила в получасе ходьбы до школы. Что заставило эту любительницу пирушек переселиться в пропахшие нафталином комнаты, Мали не могла понять ни тогда, ни сейчас. Но Лиса была ей должна, и теперь у нее был шанс отдать долг.

- Мне здесь нечего делать, Рика! - взмолилась Малена, не потрудившись вынуть голову из-под подушки. Солнце уже перевалило за полдень, но оркиня, регулярно проверявшая наличие Мали на месте, только сейчас осведомилась о расписании. Это стало последней каплей. - Мало того, что журнал раз в неделю, еще и на твою морду смотреть каждый час! Никуда я не денусь! Исчезни!
Оркиня пожала плечами и скрылась за дверью. Ожидавшая хотя бы ворчания Мали села на кровати и тупо посмотрела на дверь. Потом медленно начала одеваться. На руке красовался заметный шрам от иголки. От его вида хотелось плакать. Как там Вейонке?.. У Мали никогда по-настоящему не было подруг, и воспоминание о приветливой теплоглазой начальнице отдавалось неожиданной болью. И еще почему-то о Фарадее. В его отношении к миру каким-то образом ощущалось то же восхищение неподконтрольным, силой, которую никогда нельзя оседлать до конца.
Теперь она больше не принадлежала их миру. Разве что как мимолетный эпизод прихода и дезертирства.

Нужная улица нашлась очень легко, но удивила Мали — новенькие дома были уже порядком обшарпаны к низу стен, на многих красовались подпалины или выведенные какой-то гадостью имена. Пахло здесь тоже... неожиданно. Покрутившись по обеим сторонам, но не разыскав номеров на домах, девушка постучалась в закрытую створку ближайшей лавки. Солнце уже касалось своими лучами вторых этажей в домах, но магазин, похоже, так и не думал открыться.
- Чего тебе? - Вместо приветствия буркнула полноватая женщина в цветастом платье без лифа. Мали моргнула.
- Вы не подскажете где тут номер двадцать один?
- Почтальона нашла, - женщина захлопнула створу прямо перед веснушчатым носом девушки.
Мали вздохнула и оглянулась. Улица как была, так и оставалась пустой. Рассчитав стороны какой-то детской рифмовкой, беглянка решительно зашагала туда, куда в последний раз указал палец.
Направление оказалось одновременно верным и совершенно не тем. Верным, потому что уже в двух десятков домов на стене ярко заблестел освещенный утренним солнцем номер. Не тем, потому что дом был шестьдесят пятый. Вздохнув и рассудив здраво, что еще шестьдесят домов до конца узкой улочки не уместится, Мали потащилась обратно. Она еще успела подумать, что мир сегодня против нее, а потом чья-то ладонь крепко зажала ей рот, и тенистая мостовая сменилась кромешной тьмой.

[Кысь >>>]

«Прогулка по парку» больше напоминала выгул болонки, чем человеческий вид досуга. Малена рассеянно наблюдала за белками, оркина невозмутимо читала книгу в безликой бумажной обложке. Неподалеку протяжно и тонко заверещала старушка. Рика перевернула страницу. Ее подопечная скучно смотрела, как под деревом собираются люди в военной форме, как находят лестницу, как ставят рядом с ней вторую, как, наконец, стаскивают с ветвей пообстриженного местного дерева крылатую обезъяну. На умном лице примата читалось стоическое страдание. Несколько человек внизу шумно решали, как поступить с находкой.
- Ее же не выпустят, - Мали повернулась к оркине. Та пожала плечами. Девушка поднялась на ноги и сначала медленно, потом решительно зашагала в сторону сцены.
К паре военных, решавших, стоит ли доложить об обезъяне как о возможном шпионе, или просто переправить ближайшему зоосаду, уже присоединился необъятных размеров мужчина, утверждавший, что создание принадлежит ему и его «представлению». На какую-то секунду Мали подумала, что лучше бы вернуться откуда пришла, но побег благоразумия зачах, не успев оформиться, под скорбным взглядом животного. Малена видела не так много обезъян в своей жизни, и сейчас крылатое существо выглядело аскетом, несправедливо обиженным невежественными людьми, и все же жалеющим не себя, а их. Сцена была слишком будоражащей.
- Извините, - начала девушка. Мужчины не обратили внимания. - Простите... Извините, я говорю!
На крик обернулись все. И та троица, и солдаты, и даже виновница суеты. Обезьяна посмотрела на Мали спокойно и очень внимательно. Будто знакомилась.
- Эту обезъяну нельзя забирать. Она... не ваша.
- Как это не моя? - первым среагировал толстяк, очевидно, имевший привычку к словесным баталиям. - Я ее с младенчества, между прочим, помню. Вон и пятно на крыле.
- Так. Она... Из ОНР. Экспериментальная модель, - «наглость — второе счастье». «Они же меня убьют».
«Если когда-нибудь еще встретят, что вряд ли».
Толстяк попытался было парировать, но старший из двух военных — властный седоусый мужчина с едва пробивающимся брюшком — остановил его жестом ладони.
- Так, с этого места подробнее. Что за модель, кто ответственный?
- И откуда ты это знаешь, - ехидно вставил толстяк.
- Я там работала. Практиканткой. На Минки опыты проводили. Разные... Не знаю кто ответственный. За ней Эйвёр присматривала. Но, может быть, мастер Рамштайнер.
- Какие опыты, какая Эйвёр? - Военный был само терпение. Видимо, у Малены очень натурально выходило изображать подавленность и робость. Хотя что тут изображать? Если бы не обезъяна, девчонка уже провалилась бы под землю. Но внимательный взгляд темных глаз зверя не отпускал. Собравшись с духом, Мали продолжила:
- Не знаю. Я из другого отдела была. Медицинское что-то.
- Так... А как ты познакомилась с ммм... Минки?
Внутри Малены все похолодело, но не из-за вопроса, а потому, что она поняла, что сама бы в жизни не вспомнила имя. «Минки... Минки...»
- А она не в первый раз убежала. Только в тот раз была заразная. Потом долго какую-то гадость кололи, - Мали охотно продемонстрировала руку со следом иглы.
Зрелище подействовало неожиданно-убедительно — толстяк шарахнулся от обезъяны прочь, и даже военные несколько отступили. Впрочем, усатый сделал это с таким видом, словно просто переминался с ноги на ногу.
- Ну хорошо. Я проверю информацию и поступлю с животным согласно инструкции. Все свободны.
Необъятный мужчина хотел еще что-то возразить, но оглянулся еще раз на обезъяну и передумал. Малена мысленно взмолилась, чтобы у Эйвёр хватило сноровки хотя бы не опровергать очевидный поклеп по кристаллу, потом на подгибающихся ногах вернулась к скамейке. Там ее встретил равнодушный взгляд Рики.
- Если ты такая смелая, то почему не сбежишь? - ровно спросила оркиня. Потом вернулась к чтению.

[Darkness >>>]

Кысь молодчинка, а я накручиваю счетчик))


Проморгавшись, Мали сначала увидела самую красивую девушку из всех, что ей до сих пор приходилось видеть. Мягкий золотой блеск ее волос не скрывала даже глубокая тень, а черты лица отличались именно той безликой миловидностью, о которой мечтала как Мали, так и большая часть ее школьных подруг. Потом бросились в глаза следы усталости на этом лице. Потом — инсигния. Потом — пятна на ее платье. В переулке остро пахло лежалой падалью, но то, что издавало запах, должно было быть убито, как минимум, месяц назад. Вещи не связывались.
- М-ма.. - глубокомысленно произнесла Мали. Ангельская девушка опустила взгляд, потом смущенно ей улыбнулась.
- Я не хотела, чтобы ты кричала. Ты маг, да?
- Водник, - уточнила Малена, все так же не понимая решительно ничего.
- У меня друг тут лежит, - светловолосая приобняла девочку за плечи и развернула в нужном направлении. Силуэт мужчины та различила только через секунду. Как раз вовремя, чтобы подпрыгнуть, когда тот поднял голову.
- Сможешь остановить ему кровь? - мягко спросила инквизитор. Малена неуверенно покивала.
- Пуши-инка, - надрывно донеслось из глубины проулка.

«А вот в самом деле сбегу».
Первая завитая спиралькой прядь полетела на расстеленную простыню. Малена посмотрела в зеркало. Кусочек увидевшей солнце кожи отливал синевой. Осмелев, Мали снова включила машинку, и рыже-коричневые кудряшки плотным пушистым снегом посыпались вниз. Когда вся голова стала гладкой и иссиня-белой, девушка провела по ней пальцами и задумалась, не отрывая взгляда от собственного отражения. Странно, но она себе нравилась. Только ветер был... непривычным. Подумав, Мали скомкала простыню и затолкала ее в дальний угол шкафа, в тот самый чемодан, с которым когда-то прибыла сюда. Туда же отправилось модное розо-коричневое городское платье.
Окно раскрылось с сухим треском: ломалась краска. Мали повязала платок на голову и вздохнула. Оставалась всего одна деталь. Девушка свернулась клубком на кровати и в последний раз обняла друга детства.
Ждать пришлось недолго. Масса теплой воды, до того неподвижно сидевшая в коридоре, отложила книгу и двинулась в направлении уборной. Мали дождалась, пока оркиня уйдет за пределы ее непосредственного осязания, потом осторожно закрыла дверь. Безымянный печатный продукт, как всегда, лежал под плащом, так, что со стороны и не видно было. Если бы Мали не умудрилась прицепить к книге маяк в этот раз, она тоже бы не нашла. Подхватив тоненький том, девушка, наконец, раскрыла его на первой странице.
«Книга для чтения», - гласило название.
Мали пожала плечами и вернула книгу на место. Ее уели.

Дом, в который инквизитор привела Мали, а Мали — незнакомого мага, не блистал ни размерами, ни отделкой, зато ютился в тени огромного, очень помпезного здания. Тяжелые архитектурные украшения только еще больше затеняли простенькую серую двухэтажку с решетками на дверях и окнах. Внутри оказалось прохладно, тесно и пыльно. Давно забытую кем-то швабру выхватывал из полумрака шальной солнечный луч. Банни улыбнулась этому зрелищу, словно ловкой шутке. Ее клеймленый спутник открыл боковую дверь.
Комната представляла собой... Представляла. Собой. По ее стенам от пола до потолка шли цельносплавленные стеллажи, так заставленные разнообразными книгами, что цвет обоев так и остался для Мали загадкой. Ковер на полу заменяла коллекция чертежей и карта города, едва различимая под булавочными проколами. С потолка свисали пузатые склянки, заполненные чем-то ярким, и инструменты, подвешенные на шнурках. Большую часть полезной площади комнаты занимал монструозный рабочий стол, составленный сразу из трех и заваленный самыми разнообразными приспособлениями.
- Если тебе нужны кристаллы, я их привел, - вместо приветствия сообщил Фелико тщедушному сероволосому существу, едва различимому за горой хлама. Существо вполголоса советовалось с предметом, напоминающим одновременно кривое зеркало и клешню краба, но слово «кристаллы» заставило его прервать монолог и в упор воззриться сначала на темного мага (ранения его не впечатлили), потом на Мали. Девушка посмотрела в ответ. У незнакомца было миловидное лицо совсем юного парня и остроконечные уши, жестоко искромсанные ножом. - А мне нужен ты.

[Кысь >>>]

- Годится, - приветливо произнес сероволосый после почти минутной паузы. Потом выскользнул из-за стола. Глаза у него были светлые, словно выцветшие, и улыбался он очень доброжелательно. - У меня всего двадцать три в срочной надобности, остальные можно до вечера. Пойдем, покажу.
- Мм... Э... - Мали хотела спросить... очень многое, но вместо этого только глупо раскрыла рот. Паренек мягко, но настойчиво поволок ее прочь из комнаты.
- Каэль. Я умру сейчас, - реплика темного мага заставила эльфа притормозить. Он обернулся и посмотрел на темноволосого так, словно только сейчас его вообще заметил. Потом улыбнулся.
- Кто на этот раз?
- Кошки. В разной степени разложения, - Фелико попытался снять с шеи шаль и тихо взвыл, когда дошел до влипшей в кровь ткани.
- Я сейчас вас покину, - устало улыбнулась Банни, выкапывая из ниоткуда бумажный пакет с бинтами. Он и похожая на несессер аптечка перекочевали в руки Малены. - Нужно забрать ту женщину. Я думаю, ей спокойнее будет в миссии.
Когда она вышла, сероволосый уже с рассеянным видом блуждал среди водопада склянок. Выбрав одну, наконец, он отпер шкаф (из которого сразу же выпал веник чего-то душистого), откопал там три или четыре бутылки, и с фантастической ловкостью отлил в склянку из каждой. Жидкость посветлела, на поверхности выступила снежно-белая пена. Когда оттенок стал кремово-мятным, Каэль с улыбкой протянул банку магу.
- Ты можешь уже перевязывать, - сообщил он Мали, смотревшей на это круглыми от любопытства глазами. Чернокнижник усмехнулся и выпил содержимое склянки одним глотком. Закрыл глаза. На какую-то секунду его лицо показалось совсем больным и усталым, и девчонка лихорадочно принялась разматывать бинт, но уже в следующую секунду уголки губ уголки губ маговампира приподнялись в рассеянной отсутствующей улыбке. Мали вздохнула и облила марлевую тряпочку дезинфектором.
Когда она закончила, эльф успел уже увлечься какой-то исписанной книгой, и про кристаллы ему пришлось напоминать еще раз. Вторично обрадовавшись, сероволосый повел Мали вниз, в подвал. Там, за тяжелой железной дверью, прикрытой гротескно-сложным замком, тускло блестел металл. Комната была вся завалена то ли хламом, то ли неведомыми механизмами, а скорее всего, и тем и другим. Хищно тянулись манипуляторы, черными дырами обрывались выпуклые корпуса машин.
- Вот это в первую очередь, - сероволосый протянул Мали медненого паука размером с ворону. На спине арахнида красовались полукруги зажимов. - И еще это.
Девушка оторвала взгляд от чуда техники и посмотрела, куда указывал ее спутник. По подвалу пронесся восторженный визг. В углу стоял... В общем, больше всего это напоминало гибрид двухколесного велосипеда и танка. Два толстых колеса удерживали на себе литой корпус, увенчанный массивными рогами руля. «Два кристалла, не меньше»
- Он почти загнан, - не понял ее оживления владелец богатства. - Но это не страшно, это не страшно, слишком много конструкторских промахов... Ты ведь зарядишь все кристаллы, правда?
Эльф ходил кругами по тесной комнате, изредка кидая тревожные взгляды на паука в руках девушки. Мали усовестилась и занялась механическим арахнидом, но двухколесное чудище не выходило из ее головы. Когда сероволосый, наконец, отщелкнул панель, прикрывающую зарядное устройство, девушка поняла, что до конца дня из подвала уже не уйдет. Два ряда поблескивающих камней подошли бы и настоящему танку.
Энтузиазм спал, но работа никуда убегать не собиралась. Ощущая бритым затылком изучающий взгляд Каэля, Мали приступила к зарядке.

Когда они вернулись наверх, солнце уже давно перевалило на западную половину неба. Темный маг спал в соседней комнате в кресле, подперев острым коленом лоб. Зрелище было бы до смешного невинным, если бы не пара револьверов на подлокотнике и потемневшая посередине повязка. Мали с сомнением покосилась в его сторону.
- Ты..Вы уверены, что с ним все в порядке? - спросила она у эльфа. Тот, похоже, не сразу понял, о чем она. А когда понял, фыркнул.
- Да ведь ничего не случилось... Ты не зарядишь еще кристалл?
Мали воззрилась на него как на сумасшедшего. Он пожал плечами и ушел за свой стол.
Оставшись одна, девушка забралась на стул у окна и задумалась. Страшно хотелось есть. И спать. И домой, в ОНР. Даже перспектива неизбежного изъятия под домашний арест не слишком ее пугала. А потом — она услышала голос отца из окна.

[Барон Суббота >>>]

День: ночь с семнадцатого на восемнадцатое августа
Фигура: без фигуры
Ход: без хода
Официальная клетка: нет
Фактическое местоположение: D3


Именно крик и заставил Ригора отвлечься от созерцания пламени костра и невеселых мыслей. Эрис, до того, казалось, дремавшая абсолютно спокойно, уже не лежала, а сидела, и даже успела схватиться за кнут, словно ее жизни что-то угрожало... или кто-то угрожал.
Лицо ее было поразительно не похоже на обычную маску ледяного спокойствия пополам с презрением - распахнутые в ужасе глаза, губы искривлены в уже беззвучном стоне боли... В абсолютной ночной тишине звук ее дыхания, тяжелого, сбивчивого, глубокого, был словно раскаты грома.
Она быстро оглядывалась - и будто с трудом вспоминала, где находится.
- Эрис, - негромко позвал Ригор, держа руки нарочито на виду и подальше от пистолета. - Ты чего? Кошмар приснился?
Она вздрогнула, посмотрела на некроманта щурясь - и выражение ее лица сменилось на просто тревожное.
- Да... пожалуй, - она разжала пальцы, отпуская рукоятку кнута, словно с удивлением взглянула на собственные ладони... еще раз оглянулась и встала.
"Опять", подумала Эрис, "вот не хватало; опять!"
Неопределенно кивнув в сторону леса, она бросила:
- Я... приду, - и едва не бегом скрылась за деревьями, не дожидаясь ответа от малефика.
Рядом подняла голову Марийка, Дентон тоже заворочался, но признаков пробуждения не подал.
- Что тут?.. - шепотом спросила Мари.
- Эрис плохо, - некромант поднялся и быстро отряхнулся. - Дентон, твоя вахта до моего возвращения. Мари - спи. Тебе завтра силы понадобятся вдвое больше, чем остальным.
Он не собирался слушать дополнительных вопросов или протестов, а потому быстро и бесшумно растворился в темноте за гранью круга света от костра. Искра жизни Эрис тлела явно, и он шёл в её сторону.
- Спи?! - Мари сощурилась, черты ее лица вдруг стали резкими... и не слишком добрыми.
Такой она была, когда - маленькая, тонкая, хрупкая, - стояла перед магом Кристофом Черным, вцепившись ему в воротник, с вопросом, полсекунды назад сорвавшимся с губ: "Так тебе нравится - война?!"
Вскочив, она бросилась следом за Макабреем - как же славно, что теперь она могла "чуять" людей на расстоянии. Если он и мог затаиться от нее, как некромант, то Эрис - не могла.
Он не таился совершенно, наверное, потому Мари и не налетела на него впотьмах.
- Мари, секундочку, - некромант остановил её за плечи. - Что ты сейчас собираешься делать?
- Не знаю, - честно сказала она, - хоть что-нибудь. Ей помощь нужна, буду помогать. Как умею.
- То, что нужно, я думаю, - он кивнул, отпустил девушку и взял её за руку. - Пошли вместе, и будь осторожней - не споткнись.
- Велика беда, - чуть заметно улыбнулась она.
Идти долго не пришлось - и потому, что шли они быстро, зная, куда нужно идти, и потому что Эрис не успела уйти далеко. Они нашли ее прислонившейся к стволу дерева лбом и плечом, ухватившуюся за него одной рукой - как будто чтоб не упасть.
- Какого черта вы оба за мной поперлись? - холодно поинтересовалась Эрис. Но голос у нее не просто дрожал - едва не срывался на плач.
- Беспокоимся, - честно ответил Макабрей, проглотив дежурное "ты в порядке?". - Эрис, что с тобой?
Она, страдальчески поморщившись, перевела дыхание - и вдруг резко, неожиданно, с размаху ударила по стволу дерева кулаком.
Посыпались кусочки сухой коры; на месте удара осталась вмятина.
- Хреново мне, - просто ответила девушка. - Что, не видно?
- Видно, - согласилась Мари. Посмотрела было на Ригора с немым вопросом в глазах, потом, словно собравшись с духом, шагнула к Эрис и обняла ее за плечи. - Я бы с радостью тебя оставила одну, раз ты хочешь остаться одна, но по себе знаю - нельзя тебя сейчас оставлять.
- Точно, - согласился Макабрей и вдруг принялся сосредоточенно шарить по карманам, в поисках чего-то неведомого. - Я человек, от высоких материй далёкий, но тебе помочь хочу вполне искренне. Вот, возьми.
Он протянул ей что-то в темноте, потом догадался и чиркнул зажигалкой. Слабый огонёк с явным трудом отбил у темноты руку некромант с зажатой в ней сигаретой.
- Прикольно, - хмыкнула она, схватив сигарету двумя пальцами. - Добрый какой. Вы, может, и выпить еще дадите?
И застыла вдруг на месте, не успев прикурить, до боли напомнив себе - себя же в семнадцать лет, как во сне.
- Эрис, - попросила Марийка, - давай сейчас сядем. Вместе, рядом. Давай?
Та сбросила ее руку с плеча, но послушно опустилась на землю.

[Хелькэ >>>]

Макабрей почти галантно дал Эрис прикурить, потом немного подумал и присоединился, одновременно жестом предложив Мари.
- Выпить, говоришь? Можно чуть-чуть, если хочешь, в общем-то. Наша бутылка-то у меня ещё осталась.
Мари неожиданно для себя согласилась уступить дымному змию. Выдохнув облако горьковатого тумана (необычно потусторонне она выглядела с сигаретой, окутанная серой дымкой), сказала:
- Про бутылку забудьте. Завтра вспомните - будет хуже. Одно дело - с самокруткой по кругу сидеть и жизнь вспоминать, другой - с бутылкой по кругу.
- А ты - сидела? - безразлично, скользнув по ней взглядом, спросила Эрис.
- Сидела. И с тем, и с другим, да не раз. И скажу так - лучше сидеть без них, и вообще молча, но это не про сегодня.
Макабрей, опыт "сидения" у которого ограничивался весьма неприятными местами и напряжёнными ситуациями, своего комментария вставлять не стал.
- Эрис, давай ты потом нас обоих убьёшь, но сейчас, пожалуйста, расскажи, что с тобой творится. Честное слово, если смогу помочь - помогу.
- Не сможешь, - отрезала Эрис. - Вообще никто не сможет. Если только ты не знаешь про меня больше, чем я сама.
Мари замерла с сигаретой у самых губ.
- Прошлое стучится, да? Во сне приходит?
- Стучится, - кивнула Эрис. Закашлялась. - И... приходит. Особенно то, которое не звали. Скажешь, у всех бывает, да? А мне на стенку лезть от этого хочется! Потому что... дрянное какое-то у меня прошлое, гнилое насквозь - аж до того, что спать уже не могу! У всех бывает?!
Мария, отбросив окурок, почти насильно притянула девушку к себе.
- Тихо, - сказала она твердо. - Ты слушай, я говорю. Не у всех бывает. Но вылечить можно. Есть один способ хороший... Вот представь, у тебя рана открылась, болит и гноится. А у меня в руках - каленое лезвие. Теперь я слушаю, а ты говори. Про всё говори. Но сначала я тебе покажу...
Она засучила рукава куртки и вытянула руки перед Эрис и Ригором, ладонями вверх.
- Если плохо видно - ты дотронься.
Но видно было и так - вдоль каждой руки, во всю длину, по розоватому, чуть припухшему тонкому шраму. Когда-то они явно были глубокими... ил очень старые, или хорошо залеченные каким-то неведомым образом.
Некромант, невольно вздрогнувший при упоминании прошлого, которое хотелось бы забыть, сел рядом и навострил уши.
"Позвать, что ли, Дентона?" - пронеслась в голове шальная мысль. - "Не, плохая мысль!"
- Эрис, расскажи нам, - добавил он, поглядывая на руки Марии. - Клянусь, никто посторонний от нас об этом не узнает.
- Ну а кому постороннему ты про меня трепать-то будешь? - хмыкнула она. - Тони? Он и так все знает. А может, и побольше моего...
Указательным пальцем она провела по нити шрама на руке Марии, спросила:
- Это кто тебя разукрасил-то?
- Сама, - ответила женщина. - Когда почувствовала, что не могу больше. Что завязывать уже пора со всем этим... вообще со всем. А потом мне показали то, к чему я стремилась, и я поняла, что вот это-то мне и нужно было меньше всего. Я тебе потом расскажу, если захочешь. Но теперь, и правда, ты говори.
Эрис посидела немного с уже тлеющей сигаретой, потом затушила ее о запястье и, не поморщившись, сказала отрешенно:
- Хорошо. Хотели слушать, слушайте, - она подняла голову так, чтобы не смотреть никому в глаза, и заговорила: - Я очень мало про себя помню, правда. Потому что очень много пришлось заставить себя забыть; не у всех, знаете, бывает счастливое детство, куча игрушек там, и прочее. А у меня было. Верите? Ни хрена, небось, не верите, а зря. У меня была хорошая семья, из знатных. И... - лицо ее исказилось, будто от острой боли, - как это часто бывает, война. Мародеры рыщут в поместьях, не гнушаясь добивать их бывших владельцев. Сегодня тебе рассказывают сказку на ночь, а завтра ты сидишь в колючих кустах по уши в грязи и боишься даже позвать маму, потому что папу уже убили. Веселая история? Дальше еще веселее. Добраться до ближайшей деревушки, еще не тронутой войной... нормально. Несложно. Сложнее - найти кого-нибудь, кто тебе поможет. Сколько вам было лет, когда вас застала война? Восемнадцать-двадцать? Мне тринадцать было, когда началась битва за плато. Я даже подумать не могла, что меня кто-то обидеть может, обругать... что в мире не все люди - добрые и хорошие. Первый, кто согласился открыть мне дверь, через минуту вытолкал за порог. А второй... - она вздрогнула и вдруг заулыбалась, да так, что захотелось оказаться от нее подальше. - Накормил. Напоил. И спать уложил. С собой рядом. А потом угадаете что со мной сделал?
Эрис усмехнулась.
- Так вот, это было только начало. Меня потом... нескоро… бродяжки уличные подобрали. С ними и шаталась, забыв уже и имя свое настоящее, и откуда я родом - так, иногда только думала: "что ж со мной творится? Я же не такая!" А приходилось быть именно такой. А уж затем меня цапнул Радциг и его лабораторные прихвостни. И ничего. Не поверите, мне хорошо стало. Убивать научили - и спокойнее стало. Убиваю - и успокаиваюсь; красота, - Эрис опять опустила голову и тихо добавила: - И... если кто вдруг подумал, что это я общими словами рассказываю, вкратце, то это неправильная мысль. Я ровно столько о себе и помню до Лаборатории.

[Барон Суббота >>>]

- Странно всё это как-то, - нахмурился некромант. - То есть, жизнь у тебя непростая, конечно, никто не спорит... но провалы в памяти, тяга к убийствам, причём и то, и другое после лаборатории. Знаешь, я всё больше хочу повидать это место.
Марийка очень странно посмотрела на Макабрея. Почти до невыносимого странно.
И читалась во взгляде жалость, сожаление пополам с разочарованием.
Эрис поежилась, подтягивая колени к подбородку и оплетая их руками.
- Я... наверное, тоже хочу. А может, и нет, уже не знаю... - взгляд у нее стал совсем отрешенный.
- Девочка, - позвала Мари, - спасибо, что рассказала. Это, должно быть, очень непросто. Что будет дальше?
- Ну что за вопрос, - пожала плечиками девушка, - разве это что-то...
И застыла, не договорив.
"Меняет", осознала Эрис сокрушенно, "еще как меняет". И в который раз за свою жизнь испытала огромное желание забиться в глухой, непроницаемый панцирь наподобие черепашьего, чтобы остаться совсем одной, чтобы рядом никого не было, и не пришлось бы наутро прятать от них глаза.
Макабрей тихонько вздохнул и осторожно положил руку ей на плечо. Он не умел говорить с людьми в таких ситуациях. Он вообще не очень хорошо умел говорить с людьми и прятал это под многословием и остротами, которые сейчас были совсем ни к месту.
- Эй, - тихо сказал он, стараясь придать своему голосу максимальную мягкость. - Знаешь, ты ведь теперь не одна. Мы поможем тебе, Эрис.
- Похоже на бред, - печально констатировала Эрис. - Мале... Макабрей, мы пять дней как знакомы, улавливаешь? А тебя, - она кивнула Мари, - я вообще, считай, не знаю. Правда, я и имени своего не помню, вот обидно-то, так что это и не очень важно, что я там знаю, а что нет... но я правда не понимаю, почему. Почему это вы мне поможете? Что я вам буду за это должна?
Она хмыкнула, но уже по-доброму, а не в привычной манере:
- Я ж за всю жизнь не расплачусь.
Некромант посмотрел в глаза Мари, чуть кивнул и уверенно сказал:
- Ничего. То есть, совсем.
- Скорее, мы тебе должны, - Марийка прикрыла глаза. - Веришь?
- С трудом, - Эрис наклонила голову вбок. - За все платить надо. Чем можешь. Я сначала не знала, а потом меня научили.
Мари протянула руку, потом убрала.... потом все-таки подняла ее снова и потрепала Эрис по волосам:
- Давай мы решили так - у тебя просто были не те учителя. Спасибо тебе за правду. За то, что открылась.
- Знаешь, как мне от этого хреново?.. - чуть помолчав, шепотом поинтересовалась девушка. Мария кивнула.
- Мы вообще садисты, - вздохнул некромант. - Но, знаешь, пять дней мы с тобой знакомы или не пять, но я тебе доверяю. Иначе не позвал бы.
- Рисковый ты, - грустно улыбнулась она. - Я б на твоем месте себе доверять не стала.
"Вот теперь - нормально", почувствовала Марийка. "Улеглось".
- Я верю своим инстинктам, - улыбнулся он в ответ. - А с твоими снами попробуем разобраться, как только будет такая возможность. Есть у меня пара версий... впрочем, сейчас об этом говорить рано. Давайте вернёмся в лагерь, а то Дентон там, наверное, жутко скучает в одиночестве.
Эрис вспомнила их старую шутку... еще до того, как они стали отрядом. Еще до кристаллов.
"Если оставить Дентона на пару часов в одиночестве, то он выйдет из себя. А если оставить Эрис - она в себя придет".
Поговорить с ним, пообещала она себе, обязательно поговорить. Он всё помнит. Он непременно расскажет.

Шли обратно не торопясь. Какое-то время - в абсолютном молчании. Потом Эрис позвала:
- Слушай, Мари. Ты сказала, я могу спросить, если захочу, но я сейчас хочу спросить другое. Можно?
- Конечно.
- Это твое настоящее имя? Как тебя все-таки звать - Мари, Марийка?..
- Мария. Очень просто и незатейливо. Зови как хочешь.
- Красивое имя. Я бы тоже хотела, чтоб мое было... красивое.
Макабрей, прекрасно помнивший, что имя Эрис носила древняя элоквентская богиня мести, благоразумно промолчал, стараясь не сбивать девушку со столь умиротворённо-лиричного настроения. Вскоре показался огонь костерка.
- Свои! - крикнул некромант за несколько шагов. - Причём даже почти все живые.
Голос, раздавшийся в ответ откуда-то из глубин спальника, был недовольным и сонным.
- А почему "почти"? Тебе что, Ригор, времени не хватило?

[Хелькэ >>>]

- А потому что меня живым называть, значит оскорблять замысел Творца, ибо такую гадину земля носить не может по определению! - радостно осклабился Макабрей, преспокойно попирая твердь своими не слишком чистыми сапогами.
- Ну если так, то понятно...
Дентон, взъерошенный так, словно на голове у него что-то взорвалось, выбрался из спальника и абсолютно ненавязчиво, даже как-то незаметно для остальных, взял Эрис под руку, усадил рядом, сделал пригласительный жест:
- Детка, я понимаю, что атмосфера нынче перенасыщена дурными флюидами, но сегодня ты все-таки поспишь, и никакая дрянь тебе не приснится. Залезай. Моя постель - твоя постель, а кто будет глупо шутить, получит в некромантскую морду...
Эрис даже не сопротивлялась - покорно устроилась на прежнем месте Дентона, закрыла глаза и сказала:
- Я тут... в общем, спасибо вам всем, правда.
Мари опустилась с ними рядом и стала гладить ее по спине, по плечу, по голове. Девушка сначала вздрогнула, потом затихла, и совсем скоро уснула вот так, успокоенная то ли прикосновениями, то ли чем-то еще... чем-то большим.
Макабрей молча показал Дентону большой палец и кивнул, дескать: "Молодец, парень! Ценю".
Тот шутовски раскланялся... а потом вдруг абсолютно изменился в лице. Стараясь не потревожить Эрис, поднялся, подошел к Ригору.
- Ну что там? - спросил едва не одними губами. - Опять кошмары?
Тот кивнул и спросил, точно так же тихо:
- Такое бывало и раньше? В лаборатории?
- Еще как, - Дентон поморщился. - До вживления. Ее крыло по-черному, представить страшно; из-за нее пол-отсека просыпалось. Мы уж, кто как мог, помогали, успокаивали. Вот зараза, я думал, это совсем прошло...
- Ага, значит, оно проходило, - глаза некроманта невольно обратились в две узкие щёлки. - Мари, знаешь, ты действительно иди спать, я не шутил про завтрашний день и силы, которые понадобятся. А мы с Дентоном ещё чуть-чуть пообщаемся.
Женщина кивнула и, недолго думая, улеглась рядом с Эрис, подстелив куртку.
Время отдавать долги. Когда-то точно так же Лис спал рядом с ней - рядом! не осмеливаясь коснуться даже случайно! - оберегая от дурных сновидений. Мари не знала, как именно, однако... это помогало. Возможно, дело было в самом присутствии кого-то рядом?
Обе за эту ночь больше не видели снов.

- Садись, - Макабрей устроился напротив спящих девушек, по ту сторону костра. Он подбросил дров, и пламя, начавшее было пригасать, вновь вспыхнуло ярко, обдав щёки теплом.
- Садись и рассказывай.
- Тебе о чем конкретно? - уточнил Дентон, вытягивая длинные ноги поближе к пламени.
- О ней, - некромант кивнул в сторону девушек. - Об Эрис, нашей богине мщения.
«Ночь длинных откровений», подумал Дентон. «Или даже так – ночь живых откровений?.. Ночь живых и длинных откровений».
Обычно болтливый, вплоть до «не заткнешь», сейчас он не знал, с чего начать.
- Мы с ней в один год в лабораторию попали, в одну и ту же группу. Она тогда совсем обыкновенной казалась на первой взгляд – ну, знаешь, как все беспризорники. Только говорят, и король Матео когда-то беспризорником был, потому как бастард… Ну и вот. Мы всегда вместе были на тренировках, в паре стояли, все такое, и я, естественно, к ней приглядывался. Упрямая она была и злая до невозможности, если что не получалось – башку себе разобьет, но сделает. А потом к тренировкам добавили медицинские процедуры, и оказалось, что у нее аллергия на какой-то препарат. Допрыгались, называется… положили в больничку. Вот там-то, в больничке, у нее и началось, черт его знает, почему, но к нам она совсем другой вернулась. Вроде и та же Эрис, а смотришь на нее – и видишь страх у нее в глазах, - Дентон поежился и продолжил: - Я как человек любопытный и, м-м… доброжелательный по натуре своей не мог оставить этого как есть. Выспросил, чего ей такого снится по ночам, узнал, не обрадовался. Вообще, она мне всё рассказывать потом стала – я даже удивился, как она раньше ухитрялась всё это в себе держать, а главное – почему? Неужели у нас никого бы не нашлось, кому она пожаловаться могла? Ну я потом просек – просто жаловаться она не любит, не в ее это привычках. Короче, сдружились мы крепко на этой почве. До сих пор поражаюсь, как так вышло.
Макабрей надолго задумался, уперев сложенные ладони указательными пальцами в переносицу, как при молитве. Лицо некроманта было почти неподвижно и настолько серьёзно, что казалось чужим. Невесть откуда взялось несколько глубоких морщин на лбу и у крыльев носа, губы сжались в ещё более тонкую линию, чем обычно, а брови чуть сошлись, придавая всему его облику крайне сосредоточенный вид.
- Ты можешь рассказать, что ей снилось? - наконец, спросил он. - Без подробностей, в общих чертах.

Сообщение отредактировал Хелькэ - 28-05-2010, 10:19

[Барон Суббота >>>]

Дентон глубоко вздохнул, будто собираясь с силами.
- Вот вспомни самые гадкие моменты своей жизни? Что-нибудь такое, после чего хотелось бы заползти в канаву и сдохнуть... бывало?
- Занимался примерно этим же последние два часа. Ну и?
- Ну и представь, что они все тебе снятся каждую ночь. В разном порядке и... чуть более мрачных красках, чем оно было на самом деле. Во всяком случае, она говорила, что в жизни все казалось не таким страшным, как во сне, но по мне так или лукавила, или... короче, не завидовал я ей тогда.
- Да уж, завидовать нечему. Дентон, а что это были за препараты, которые вам кололи? Вообще, что с вами делали в лаборатории в медицинском смысле?
- Ну ты спросишь, - покачал головой парень. - Если б даже нам сказали названия тех таблеток, пилюль и капель, которые нам давали, я бы все равно их уже забыл. А нам не сказали. Но говорили, это для организма. Чтобы подготовить его к... вживлению. Знаешь, у них и до того были опыты - они пытались вживлять кристалл, вообще не готовя человека к этому делу. Оказалось, это немного смертельно. В организме должно быть определенное количество каких-то там веществ, кон-цен-тра-ция и все такое... А то эта штука не приживется и корни не пустит. Там проблемы вышли, с Эрис им повозиться пришлось - из-за ее аллергии ей в итоге кристалл вживили на два года позже, чем собирались. А она после этого как с катушек съехала.
- Так-так, с этого момента чуть подробнее, - Макабрей, сам неоднократно вживлявший кристаллы в плоть, пусть и мёртвую, не на шутку заинтересовался. - Что в ней переменилось?
- О! - Дентон взмахнул руками, задел некроманта, ойкнул и мысленно пообещал себе завязать на сегодня с театральностью. - Много чего, знаешь. Раньше она хотя бы смеялась. Искренне. Ей... было смешно. А потом она стала смеяться только когда удавалось кого-нибудь, ну... короче, после того, как она мне руку вывихнула, я с ней в пару уже не становился. И очень сочувствовал тем, кто становится. И общаться она стала после этого, считай, только с Калебом, но тут и вполне нормальная себе причина есть...
Он замялся, не зная, продолжать дальше или обойти некоторые факты стороной.
- Говори то, что считаешь правильным, - мстительно напутствовал его Макабрей особенным, "мудрым" тоном.
Дентон уставился на носки собственных армейских ботинок и вполголоса сообщил:
- Я ей предложил... черт, куда деваются слова все время? Даже не знаю, как это назвать - ни одно выражение не подходит, честно... - он почему-то оглянулся на спящую Марийку, искоса посмотрел на Макабрея. - Ну. Быть вместе, вот. Понимаешь?
Некромант старательно подавил сокрушённый вздох и возведение очей к небу.
- Конечно, - ответил он, понимающим тоном, но без капли сарказма или ехидства.
- Я псих, да? - спросил Дентон. - Ладно, сам знаю, что псих. Но я думал... мы все-таки очень дружили. И, в общем, сразу после этого она замкнулась в себе, пообещала, что никаких "вместе" никогда не будет и стала разговаривать исключительно с Калебом. Потому что он как стенка. Ничего не спросит, ничего взамен не потребует. Пфф!
- Как ты сказал? - встрепенулся Ригор, моментально сбрасывая маску задумчивости.- "Ничего взамен не потребует?" Странно, очень странно. Но, кажется, я начинаю понимать. Дентон, а у других в лаборатории были подобные резкие изменения в поведении?
- Резких не было, - тот задумался. - Нет, настолько резких - точно не было. А так - все менялись потихонечку... Ну, кроме меня, понятное дело.
- И в чём же секрет твоей неизменности?
Дентон невинно захлопал ресницами.
- Сударь Макабрей, я - актер. Конечно, им казалось, что я тоже меняюсь. Но если заглянуть в мое личное дело, которое хранится в одном из пыльных шкафов Микеля Радцига... о-о! Там не будет ни единого слова правды, начиная с имени и заканчивая параметрами наблюдения за состоянием. Ну разве что рост и вес совпадут.
Ригор оскалился с явным пониманием вопроса.
- И это доказывает, что психологическая обработка имела место быть. Что ж, если кто-то что-то сделал, то это можно исправить обычно.
Макабрей задумался на секунду, тихо хихикнул и добавил:
- Доказано ведущими некромантами.

[Хелькэ >>>]

- Психологическая обработка, у-у, - Дентон прыснул, а потом хлопнул себя ладонью по лбу. - Слушай. А там ведь месмерист у нас был.
- Месме-кто?
- Гипнотизер, - Дентон назидательно постучал некроманту по лбу согнутым указательным пальцем. - Такой худой дядька с огромными глазами, все крутился возле Радцига... Но он с нами ничего не делал! Если только... когда на операции кому-нибудь совсем плохо становилось, тогда его звали. Чтобы боль заглушать. Вот и вся психологическая обработка.
- А как он боль глушил? Вкалывал чего-то что ли?
Дентон не стал лишать себя удовольствия посмотреть на мудрого, многоопытного некроманта как на годовалого ребенка.
- Или тебе надо поспать, - печально констатировал он, - или почитать умных книжек. На крайний случай сойдет и «поговорить с умными людьми», а раз уж я тут, то сам Создатель велел. Гипнотизеры, они… гипнотизируют. Вот встанет он над тобой и как начнет бубнить: «твои веки наливаются свинцом, твое дыхание медленно и размеренно», - парень попытался изобразить голос гипнотизёра, вышло ужасно монотонно и… и просто ужасно. – И человек отрубается. У него еще штуки разные были – зеркальце, которое зайчиков пускает, маятник, шарики, которые друг об друга стучат и звенят… Гипнотизеры на ярмарках выступают часто – неужели ты не видел ни разу?!
- Видел, конечно, - качнул подбородком некромант. - Но честно считал шарлатанами.
- А так оно и есть, почти всегда, - широко улыбнулся Тони. - Наш, как я понял - большое и толстое исключение. Радциг непроверенного человека не возьмет.
- Так-так, и... что же он мог?
- Усыплять мог. Успокаивать... знаешь, когда Айден пришел, вернее, когда его поймали и привели обратно - он был вообще как овощ, только руки тряслись и слова вымолвить не мог. Сначала его - в больничку на проверку, а там говорят, все нормально. Тут позвали месмериста. Он чего-то пошептал над ним, маятником посверкал... На следующее утро Айден уже в себя пришел. Ну... или в кого-то другого, потому что раньше он такой нервный не был. Но факт - с ним уже можно было разговаривать, и он даже отвечал.
- Так-так. А какой Айден был раньше и какой стал? - Макабрей ощутимо напрягся и подобрался. - Подробнее расскажи, я ж его и не знаю почти.
Дентон скептически посмотрел на некроманта.
- Ну. Очень, знаешь, сложно кого-то узнать, если он молчит постоянно. Эльфов видел когда-нибудь, разговаривал с ними? Вот он такой же был, только наполовину. Полукровка потому что, отец у него эльф. Он вообще хороший парень, добрый... был. Тихий немножко - так это понятно, они с эльфами жили, а те... прохладно относятся к смешению крови, особенно в некоторых племенах. Но потом он в Лаборатории обжился, даже друзья у него были. А как поставили кристаллы, там стало понятно, чего он лапочка такой - он только этого и ждал, чтоб в родные места наведаться с визитом. Я Фиерсу рассказывал, а он мне не поверил! Айден кому-то отомстить хотел, причем сильно. И не смог. Возвращаться ему, понятно, тоже не хотелось, только наши не могли позволить, чтобы паренек с кристаллами в руках по лесам разгуливал... вдруг на кого наткнется? Сцапали. Вернули. Привели в себя. А он нервный стал, лицо все время как будто испуганное, говорит мало и постоянно в тренировочном зале пропадает. Стреляет по манекенам. И улыбается странно.
Дентон перевел дыхание, глянул на Ригора с прищуром и заключил:
- Что-то мне кажется, ты уже понял что-то, только не въехал до конца. Или скрываешь.
- Нет, не скрываю, - Макабрей механически принялся растирать татуировку на скуле. - А вот понял или нет - это я ещё, пардон, сам не понял. Есть, однако, маааленькое такое предположеньице. Вот такусенькое. Интересно?
- Мне всё интересно, - с жаром закивал Дентон.
- Так вот, есть мнение, что наша Эрис не сама стала такой, какая она есть. Помогли ей немножко. Знаешь, есть такая нежить, которая делается для чего-то очень конкретного. Механизм прост: вливаем в поднятый трупик немного энергии и рядом делаем источник питания. Когда пациент делает необходимое действие, например, принимает у гостя шляпу и плащ, из этого источника ему досылается небольшая порция. Работает - на ура! Так вот, оно тебе ничего не напоминает?
Парень некоторое время похлопал ресницами. Потом, глянув через плечо Макабрея, посмотрел на спящую Эрис.
- Ты хочешь сказать, она - нежить?.. Ну, она бледная, конечно, всегда, так это аристократическая бледность, ей по статусу положено...
- Удавлю, - вздохнул Макабрей. - Не нежить. Просто, когда она убивает - у неё настроение поднимается. И на общение её вроде бы и тянет, только что-то такое внутри будто одёргивает. Месмерист, значит...
- О, - сказал Дентон. - О. О-о-о... Не, я понял. Правда понял, не смотри так. С Радцигом поговорить бы на этот счет, а?
- Можно, - Макабрей плотоядно улыбнулся, растянув губы так широко, что в свете костра сверкнули зубы, белые и очень острые на вид. Выглядела эта хищная ухмылка жутко.
- Даже очень можно. Кстати, а кто он такой?
Дентон глубокомысленно пожал плечами.
- Он про себя как-то мало рассказывал. И не всем и каждому, как ты понимаешь. Вроде он офицер, после ранения был переведен в штабные, больше документами занимался... говорил, что приложил руку к созданию не одного спецотряда... вернее, не к самому созданию, а к снабжению. Он же по финансам сейчас.