Воины открытого горизонта, Soto suiheisen no bushi

[SonGoku >>>]

(вместо сгинувшего куда-то сержанта Ботари)

31 день первой четверти 10 года Дагер

Рев тревожной сирены вырвал Дэкса из уютных объятий койки. В полутьме казармы молниеносно образовался упорядоченный хаос из множества одевающихся и выбегающих к КХО эмиши. Все вбито на уровень инстинкта и отшлифовано множеством долгих тренировок: надеть брюки, всунуть ноги в ботинки и вылететь в коридор, на ходу натягивая китель и подбадривая ребят из своего отделения. В КХО насквозь привычными движениями влезть в легкую "мягкую" броню, спасающую лишь от пистолетных пуль, подтянуть ремни подвесной системы, нацепить небольшой рюкзак-ранец, выхватить из пирамиды винтовку и опрометью выбежать на плац, занимая свое место в строю. На все это действие - ровно полторы минуты, и уже стоя в ровной "коробочке" строя по команде поправить и подтянуть форму и снаряжение. И ждать команды.
- Командирам групп, на инструктаж! - раздался голос чу-и Хоббы, человека, ординарца начальника штаба тай-са Ори. Дэкс четко развернулся и потрусил в направлении зала для брифингов.
Тай-са Ори, невысокий, худощавый смуглолицый человечек с сияющей лысиной и линзами-имплантантами вместо глаз, стоял возле настенного экрана, на который проецировалось изображение корабля, и без того известного всем присутствующим. "Векслинг", кость в горле и личный враг всех эмиши Императорской армии и флота, эталон корабля удачливого контрабандиста и кумира "золотой молодежи" Столицы. Дэкс почувствовал, как от одного взгляда на ненавистную посудину проклятого Скагги у него становится дыбом шерсть, и непроизвольно царапнул когтями мягкую обивку стула. Ори оглядел собравшихся и кивнул ординарцу. В противоположность своему шефу, Хобба напоминал полурастаявший студень из пещерных улиток - такой же бледный и рыхлый, обильно потеющий даже в хорошо вентилируемых помещениях для командного состава. Казалось, что тело его не расплывается в лужу только благодаря тому, что удерживается внутри форменного мундира, явно шитого на заказ и все равно угрожающе потрескивающего при каждом движении чу-и.

[Bishop >>>]

- Ваша цель - "Векслинг"! - Хобба ткнул бронзовой указкой с узорной нефритовой ручкой в изображение на экране. "Как будто и без него не ясно", - мысленно фыркнул Дэкс. Внешне же он остался все таким же невозмутимым и исполнительным служакой, как и все его собратья. Хобба между тем продолжал:
- Наш источник выдал место стоянки... - изображение на экране сменилось схемой одного из районов Столицы рядом с Торговым портом. Точнее, под ним, понял Дэкс, внимательно изучив схему. Хобба утер пот и вопросительно глянул на Ори. Тай-са никак не отреагировал, перебирая какие-то бумаги на своем столе и вообще, казалось, игнорируя своего ординарца. Хобба оттянул воротник, словно он его душил и продолжил:
- Захват корабля будет производиться силой двух пехотных рот, ваша задача - разведка, захват и удержание плацдарма до подхода основных сил... - тут чу-и сообразил, что сморозил глупость и торопливо поправился: - Захватить и удерживать швартовочные механизмы. Номер Ка-Дэ-Три-пять-пять-ноль-восемь-пять!
Дэкс вскочил и принял строевую стойку.
- Ваш бунтай пойдет первым. Задача - обнаружить, захватить и удержать швартовочные устройства! Наш информатор указал личность, которая будет вашим проводником.
На экране возник карандашный рисунок человека, одетого в невероятные лохмотья, больше всего похожие на "лохматый" маскировочный халат вроде тех, что применяли разведподразделения во время действий в городских условиях. Человек был худ и - насколько позволял определить рисунок - молод.

(вместо Ботари)

[Далара >>>]

Хобба ткнул в рисунок и пояснил:
- Его зовут Къёген. По имеющимся у нас данным этот человек является сумасшедшим, но все же сможет провести вас к "Векслингу" нужной дорогой. Информатор сообщил, что найти этого оборванца можно либо в Торговом порту, либо у передвижной закусочной торговки Шоко, - на этот раз на экране возник снимок очень знакомой Дэксу девушки. Неприятно знакомой, если уж говорить начистоту. Снимок сопровождался данными с жетона-"жизняка", в которых была указана полная информация о девушке. включая ряд медицинских данных. Чу-и выключил проектор и пристально посмотрел на Дэкса:
- Вам все понятно, хей-чо?
- Есть! - рявкнул Дэкс, чувствуя, как от гордости распирает грудь, но гордость тут же сменилась настороженностью: чу-и поставил задачу, не указав таких мелочей, как охрана объекта, расположение целей, подходы к цели.
- Господин чу-и! - Хобба недовольно скривился. Дэкс дернул хвостом и упрямо продолжил: - Хэй-чо просит разрешения задать вопрос!
- Задавайте, - кислым голосом разрешил Хобба.
- А какова охрана объекта? Расположение целей? Каков...
- Довольно! - резко оборвал хей-чо Хобба. - Хей-чо, вас и посылают вперед, чтобы вы это и узнали! Ясно? Все, свободны! Остальным остаться!
Ошалелый Дэкс отсалютовал и покинул зал инструктажей, направившись к своему подразделению.

(и я тоже выкладываю вместо сержанта Ботари)

[SonGoku >>>]

Остров-квартал То-ген, Столица
31 день первой четверти 10 года Дагер, вечер

Обед закончился, как и проходил – в церемонном молчании торжественной трапезы, и лишь когда задвинули украшенные по сезону россыпью лун и багровыми волнами понизу перегородки, отделив хозяев младших домов, кто-то из избранной девятки поинтересовался о здоровье красавицы Ланг-фанфан.
- Ей ничто не угрожает, возблагодарим Священный огонь за то, что дал нам Алую стражу, - Русте Виппа, хозяин дома Кинбаро, осторожно шевельнул сильными пальцами, сотворяя охранный знак, словно всерьез опасался одним неловким движением обрушить массивные стены и потолок.
Был ли он так уж дряхл, каким хотел показаться, решить было трудно; объемистое пурпурное одеяние, в бесчисленные толстые складки которого он укутывал свое тело, было так тяжело, что передвигаться могучий старец мог лишь с посторонней помощью. Его лицо цвета прокаленных океаном скал в Лимбо было вырезано грубовато, но человеком он слыл образованным и ученым.
- Помнится, сегодня утром, когда мы вместе осматривали то, что осталось от ваших джи-шу, я слышал иные речи! – хихикнул толстяк из дома Хотоке-ката, что сидел от него по правую руку.
Он был жирен (и хоть утверждал, будто изнуряет себя ежедневными упражнениями, на его вязком, точно непропеченное тесто, теле это никак не сказывалось) и потел по всякому поводу. Под мышками уже расплывались желтоватые влажные пятна, пачкая девственную белизну ткани. Он брил голову, подобно монахам с острова Фьёдер-Треберг, и походил на бронированного зверя-курма с далеких северных островов, который умел прятать голову внутрь панциря; одну такую диковину подарили еще прежнему Императору и даже показывали народу.

(пока в гордом одиночестве, но ненадолго, ун)

[Bishop >>>]

- Жизнь Госпожи удовольствий дороже, - отрезал хозяин Кинбаро.
- Поговаривают, ее здоровье дороже всех командиру Алой стражи, кому мы все обязаны сохранностью нашего прекрасного цветка, - усмехнулся в изысканную чашу, похожую на тонкий серп самой светлой из лун, хозяин дома Энхет. – Да и сокровище То-ген не остается равнодушной.
Он сочетал в себе несочетаемое: простоватую пухлость крупных черт и длинное холеное лицо; смешливое обращение со всем окружающим миром и цепкий внимательный взгляд. Крупное тело он драпировал многоцветными одеждами и менял их так часто и привередливо, что ходили слухи, будто из них потом шьют одеяния для сладких дев дома Энхет.
Русте Виппа поднял руку, обрывая смешки.
- Мы собрались здесь не за этим, - зычно возвестил он, перекрыв даже шум в большом зале; то и дело поднимали вопрос, не поставить ли перегородки потолще, но ничего не менялось вот уже долгие годы. – Я слушаю своих братьев.
Похожие на еще не раскрывшиеся, но уже полные обещания, крупные бело-розовые бутоны лотид в императорском саду, девочки-прислужницы обошли всех владельцев старших домов, незаметно сменили приборы и тонкостенные сосуды с напитками.
Первым слово взял Пита из дома Акасен, чья кожа, выбеленная до голубизны, никогда не видела солнца; даже слабым утренним и обессиленным вечерним лучам он не дозволял коснуться своего лица. Но был он молод и был он крикун, и поэтому все его потуги пропадали втуне. Он лишь недавно приступил к торговле, унаследовав всего трех ван-джи и купальни. Его отец тоже был здесь на правах управляющего домом Ин-йоку, чей владелец не поднимался с постели уже несколько лет, и шли слухи, что вскоре его ложе станет смертным одром.
- Немало качает То-ген в последние три дня, - не обращая внимания на многословную речь Питы из Акасен, тоном престарелого сказочника поделился с соседом тощий и маленький, но никому и никогда не дающий забыть о себе владелец дома Ётта. – На редкость мощный Большой прилив в этом году.

[SonGoku >>>]

Он и не подумал приглушить голос, хотя молодой человек перешел, кажется, ко второй и самой важной части своего изложения. Как будто океан услышал слова пожилого Ётты: тяжелые высокие чашки с горьковатым желтым заварным настоем шаах сдвинулись с мест и неторопливо поехали все в одном направлении. Не отвлекаясь от смакования изысканных сластей, наколотых на металлическую палочку, старик поднял свою чашку и отпил из нее. Кто-то машинально последовал его примеру, задумавшийся (многие злоязычные люди потом утверждали, что думал хозяин дома Кинбаро о скорых похоронах молодого горластого Питы) Виппа поставил ладонь на край накренившегося подноса, задержав пустившийся в бега сосуд.
- Говорят, удовольствие, которое можно получить, занимаясь сейчас любовью, не сравнимо ни с чем, - хихикнул толстяк Хотоке.
Русте Виппа бросил на него взгляд из-под тяжелых век.
- И все же, такие действия недозволительны и требуют наказания, - как будто в продолжение совсем другого разговора вставил фразу между двумя глотками горячительного Энхет; казалось, он улыбался. – Ущерб Острову нанесен и должен быть оплачен. Моя мысль: дома сообща восстановят утраченное, но виновные должны получить равноценный ответ. Что думают почтенные члены совета?
Юные прислужницы замерли у низкого входа из подсобных помещений, старшая чутко ждала малейшего знака от Русте Виппы; остальные сбились цветастой стайкой за ее спиной. Хозяин дома Кинбаро кивнул им.
Все пришли с телохранителями, даже те, кто не мог себе позволить держать их при доме; эти наняли людей на один вечер. Но оставить их пришлось в большом зале, и чем уж они там занимались, можно было лишь гадать. Только личный охранник Русте Виппы сидел неподалеку от входа – его было видно, когда отодвигали перегородку.
Внесли на подносах курительные принадлежности, девочки-прислужницы взялись набивать трубки для гостей. Струйки дыма, сворачиваясь в завитки, поднимались к высокому потолку, где переплетались, смешивались в одно ароматное облако. Перекатывая на ладони два гладких, скользких шарика из цветного стекла: в сердцевине первого трепетало белое пламя, во втором свивал кольца черный дракон, Русте Виппа указал остальным на матерчатые кисеты

[Далара >>>]

- Пусть умрут, - буднично предложил он.
Старшая прислужница взяла в руки тяжелую металлическую чашу. Первым – на правах главного – опустил в нее шар Русте Виппа, затем лысый толстяк Хотоке. И тут же втянул голову в плечи, только уши и блестящая макушка торчали из вороха белых одежд. Обиженный Пита, не скрывая, опустил черный шар. Хозяин дома Энхет немедленно высмеял надутого, как обделенный кашей грызун, самого юного члена совета. Но шар в его руке проводил внимательным недобрым взглядом. Сам же прикрыл ладонь длинным рукавом. Престарелый Ётта долго катал обе гладкие стекляшки, как будто совсем впал в детство и считал их забавными блестящими игрушками. На него шикнули, потом дернули за одежду. Он глянул на соседа – ни следа старческого маразма – и опустил свой шарик последним.
В большом зале стих шум, как будто пирующие догадались, чем закончилось голосование. Девочка в широких просторных одеждах всех оттенков желтой и красной глины принесла широкое блюдо, туда и выложили один за другим шары – ожерелье из девяти черных бусин.
Русте Виппа хлопнул в ладони: две прислужницы раздвинули украшенные лунами и багровым приливом перегородки, чтобы дать знать младшим домам о решении.

Может, встреча была лишь формальностью. Может, у «торговцев водой» из То-ген имелись иные причины. Как бы то ни было, но закон есть закон, и каждый из девятерых – и все остальные в большой комнате за перегородкой, - соглашались, что его нельзя нарушать.
Если выйдешь за врата Хоэн-сау – не рассчитывай на безопасность.
В То-ген свой закон, и его соблюдают даже строже, чем во всей Столице.

[SonGoku >>>]

31 день первой четверти 10 года Дагер
Замок Темного пламени

Доложи кто-нибудь Тэймону, он признал бы новость лучшей шуткой года: Канмон – оратор. А механические шестерни Цербера, вероятно, переклинило бы. Веселье заключалось в том, что в этой роли телохранитель сейчас и выступал.
Его слушали десятка два человек, все в алом, с почти одинаковыми выражениями на лицах, все примерно одного возраста. Личная гвардия Императора, Сына Огня. «Ужасные» Алые стражи. Репутация не голословна: еще не было того, кто, пойдя против них в открытом бою, сумел бы довершить свое дело или остаться в живых. Шпионские игры касались гвардии лишь в том случае, когда требовалось захватить обнаглевшую «крысу». И если применяли их силы, то надежды на спасение у виновных не оставалось.
Считается, только идиот может сунуться в казармы Алых стражей. Незачем их охранять. Не учли только бывшего гвардейца. Канмон знал все ходы и выходы императорского дворца.
И вот сейчас он выступал перед ними, полуодетыми, на отдыхе.
Не было лишь командира и четверых в карауле.
Канмон говорил о будущем. Он призвал всё свое красноречие, а сам думал, что эти вот, рассевшиеся по скамьям, то ли слушают, то ли заняты своими делами, внимающие, но не принимающие, - они мало чем отличаются от свиней, чьи стада выращивают в пещерах, кормят на специально обустроенных пастбищах. Верно, что для Алых стражей выбирают лучших из лучших, а потом еще отсеивают худших. И большим достоинством считается слепая вера, беспрекословное подчинение.

[Далара >>>]

Их было двое, взорвавшихся, в конце концов, - или просто слишком много размышляющих и инициативных. Один был откровенен, и стал изгоем. Второй – изворотлив, и стал командиром.
Услышали его эти два десятка или нет, сложно сказать. А если и услышали, предпримут ли они что-то или решат: пусть ветер несет пыль над океаном...
Один из потайных выходов императорского дворца заканчивался на площадке над крутым обрывом. Окутанная багрянцем Столица походила на детскую игру в лабиринт. Мало кто знал, что здесь же, спрятанный в скале, располагается подъемник. Канмон задержался на краю пропасти. Полы алого плаща – не форменного, жалкой подделки, - трепал горячий ветер. Отсюда виден был лишь один бастион Замка черного пламени. Изогнутые металлические языки огня бросали вызов тяжелым пепельным тучам. За гранью города-острова далеко внизу колыхался и бурлил раскаленный океан. Кораблики, снующие над ним, напоминали калонгов у гнездовища – за их деловитым кружением можно было наблюдать бесконечно. Сравнение для барж бывший страж придумать не успел.
- Вижу, ты по-прежнему носишь кольцо Сына Огня, Канмон, - негромко произнес человек, что подошел незамеченным. - Почему бы не отрезать себе палец?
Точеные черты узкого, словно клинок, надменного лица и презрительно приподнятые брови, - правая рассечена вдоль тонким шрамом, - он почти не изменился за прошедшие годы. Улыбаясь, он становился похожим на змею-токарахабу - ядовитую, непредсказуемую и смертельно опасную. Хотя таким он оставался при любом выражении лица.

[Bishop >>>]

Хотя таким он оставался при любом выражении лица. Поговаривали: не обошлось без вмешательства кого-нибудь из ди-жу. Ходили и такие слухи, будто как раз в этом случае кто-то из владык обошелся без своей магии, дело сделали самые древние, всем доступные технологии. Правда то или ложь - наверняка знать никто не знал; как и всех Алых стражей, Кёррну взяли в сиротском приюте. И, похоже, сам он никогда не интересовался, кем были его родители... и были ли они вообще. Ему нравилось быть тем, кто он есть.
На обычно замкнутом и нейтральном – если бы не эта вечная скошенная на бок едва намеченная ухмылка – лице Канмона отразилась тоска по старым местам и временам. Он не стал ее скрывать. Если командир стражей захочет ударить, пусть. «Изгой» пришел сюда не за битвой, физической или словесной.
- Сам знаешь, почему, - парировал ныне личный телохранитель Тэймона. – Всё слышал, не так ли, Кёррна? Они могут думать, что угодно, но пойдут за тобой.
Золотое шитье на алом – как огненные сполохи в кипении далекой лавы; блики делали узор живым, хотя страж не шевелился. А уж когда повернулся – молча - чтобы уйти, вовсе показалось, будто высокую фигуру объяло пламенем.

[Bishop >>>]

30 день первой четверти 10 года Дагер, вечер

Монотонно и ровно стучали по базальту копыта однорогих кей-рин, раскачивалась на ходу баржой в шторм повозка с гербом Императора, за тяжелыми занавесками – когда те распахивались на миг – желтый свет фонарей сменял тьму. Две прислужницы-камуро затеяли было возню, но притихли под сумрачным взглядом сопровождающего. Дорога начала забирать вверх, воздух сделался чище, потерял терпкий привкус, неизменный спутник нижних уровней огромного города.
- Акеми?
Та чуть повернула в его сторону голову. Во взгляде читалась укоризна - и так было всегда, когда Кёррна называл ее настоящее имя. В этом было что-то слишком личное, слишком неподобающее ситуации. Ученицы переглянулись и заалели щеками. Сделав вид, что не обращает внимания на эти красноречивые перемигивания, Ланг-фанфан тихо откликнулась - и ее голос был ровным, лишь чуть сдобренным заинтересованностью:
- Да?
Они редко смотрели друг на друга – теперь. Два профиля, его жесткий, ее мягкий, округлый, были словно вычеканены на монете.
- Почему ты дала согласие?
- Почему нет? - казалось, вопрос рассердил ее еще до того, как был задан. Если бы Кёррна имел возможность заглянуть сейчас в глаза той, кого сопровождал, он увидел бы там волны боли. Но пушистые черные ресницы прятали взор, да и Алый страж упрямо разглядывал что-то прямо перед собой. Чем его так заинтересовала обитая желтой тканью стенка повозки, неизвестно, но притягивала его взгляд, как огонь – мотылька.
- Раньше ты всегда отказывала ему.

(вместе с Т_О)

[SonGoku >>>]

Между сведенных бровей легла складка. Ответ не скоро нарушил тишину. Долгое время Ланг-фанфан держала паузу, подбирая нужные слова:
- Скажем, меня очень хорошо попросили.
Вот так. И даже не солгала. На мгновение на щеках обозначилась ямочками довольная улыбка - красавица отметила про себя, как ловко она дала правдивый ответ, не обозначив его истинного смысла.

Все сложилось очень быстро. Еще вчера на заре, когда ветер дышал на кожу ласковой прохладой, не могло быть и речи о том, что Акеми примет приглашение будущего Императора… А к вечеру за стеной привычно веселился То-ген. Жаркий и пропитанный ароматами благовоний плотный воздух втекал в комнату на втором этаже сквозь неплотно задвинутую раму. О том, кто именно просит ее общества, куртизанку предупредили чуть ранее, чем одинаковые, как близняшки, девочки-камуро принесли гостю влажное полотенце, чтобы можно было обтереть лицо и руки, и поставили перед ним низкий лаковый столик с напитками.

Акеми подождала, пока младшая куртизанка села около ширмы, обняв левой ладонью гриф тюдзао, и замерла, склонив голову в почтении. И вышла следом - облаченная в светло-голубое хикидзури, от подола до верха которого поднимались в танце бабочки.
Русте Виппа сидел рядом с ди-жу, чей телохранитель, должно быть, разместился в углу за ширмой с изображением дракона, играющего с бледно-желтыми лунами. Подарив гостю и хозяину дома теплую улыбку и ласковый взгляд, Ланг-фанфан присела и соединила кончики пальцев над головой. Бачи легко коснулся струн...

(а теперь еще и со мной)

[Тео >>>]

Она и сама была бабочкой, но не беззаботно порхающей с места на место, а выбирающей себе цветок единственно-верный, особенный. В основу этого танца была положена легенда о самолюбивом юноше, который возжелал быть похожим на солнце, и которого ведьма превратила в подсолнух. Влюбленная в этого молодого человека девушка стала бабочкой, и теперь искала его на полях химавари, чтобы вернуть возлюбленному человеческое обличие. ... Выверенное движение рукой: короткие рукава соединяются, чтобы через миг нарядная ткань скользнула с открытой ладони - взмах крыльев, ее полет начался.

Сама Акеми во время танца предпочитала забывать об этой истории – та казалась ей глупой и недостойной. Она рассказывала свою, иную. Про то, что возможность выбирать есть самый важный дар человека свободного - и самое ужасное его проклятие. Подобно бабочке, он срывается с места, и, подхваченный ветром, устремляется к другому "цветку", но и тот через какое-то время теряет очарование новизны.

... Ланг-фанфан медленно опускалась на колени. Резко выбросив вперед руку, она в последний раз раскрыла свой веер. Несколько волнообразных движений вверх - и снова обрушение. Бабочка не смогла найти правильный цветок. В отчаянии она полетела на ту сторону Великого океана, но силы ее были слишком малы, а воздушные течения такими бурными: тяжелые огненные брызги прожгли хрупкие крылья, и красавица, лишившись возможности слышать песню ветра, упала в лаву. Человек понял, что потерялся в мире искушений. Он разочаровался и выбился из сил. Он и не жил вовсе, а лишь блуждал в поисках лучшей жизни.

... Колени коснулись пола. В жарком воздухе растворился последний звук.

[SonGoku >>>]

Затянутые в перчатки из тонкой кожи руки гостя медленно и почти беззвучно отмерили несколько хлопков. Русте Виппа спрятал улыбку.
- Оставлю вас наедине, - хозяин дома Кинбаро поднялся и, волоча за собой подол темно-красных одежд, вышел.
Гость подождал, когда стихнут за перегородкой в коридоре его шаги, затем жестом предложил Ланг-фанфан сесть поближе. Еще во время своего танца Акеми заметила, что этот странный человек смотрит скорее вглубь самого себя, и происходящее вокруг его на самом деле мало волнует. Терзаемая размышлениями об истинных целях визита, она отослала младшую куртизанку и, помедлив, кивнула в сторону выхода обеим камуро. Те недоуменно переглянулись, но в следующую же секунду их и след простыл. Остался лишь незримый телохранитель, но из-за ширмы не доносилось ни звука, даже дыхания.
- Чего желает мой господин?
- Должно быть, правы те, кто не лишает себя удовольствий... – гость протянул ей плоскую, точно раковина, чашечку.
Акеми бережно взяла в руки небольшую бутыль, едва заметно покачивая ее. Прозрачная жидкость тонкой плотной струей неспешно наполнила чашу. Резкий запах алкоголя за мгновения сменился едва уловимым сладковатым ароматом.
Бесшумно вернув глиняный сосуд на столик, куртизанка сложила вместе ладони, сохраняя приятные ощущения шероховатых теплых стенок.
- У тебя есть покровитель? – держа чашечку в тонких, как у женщины, не мужчины, пальцах, гость поднес ее к самым губам, пригубил. Акеми потребовалось немало внутренних усилий, чтобы удержать на лице отрешенно-благодушную улыбку. – И я спрашиваю не из любопытства. Ты – первая среди ван-джи, кто откажет тебе в праве выбирать самой мужчину?
Снизу, с первого этажа, доносились веселые крики; похоже, туда ввалилась большая компания. Очень скоро гуляки выяснят, что ошиблись или что у них не хватает денег даже на то, чтобы посмотреть на здешних танцовщиц. Может, даже случится драка, но недолгая. Охранники Кинбаро церемониться с ними не будут.

[Тео >>>]

Прежде, чем ответ убил воцарившуюся тишину, прошло времени чуть больше, чем позволяли рамки приличия:
- Нет, мой господин, у меня нет покровителя.
- Так разборчива? Можешь не отвечать. Думаю, тебе сказали, кто я, потому перейду сразу к делу. Я хочу заключить договор. Хочешь выслушать?
Не уточняя вопроса желания, Ланг-фанфан качнула головой в знак готовности слушать. Гость поставил опустошенную чашу на столик.
- Я выкуплю твой контракт, и ты будешь свободна. Русте Виппа упрям, но мне есть, что ему предложить. Взамен выполнишь одну мою просьбу.
Порыв ветра принес с улицы жар и обрывки чужих разговоров. Гость по-детски смешно улыбнулся.
- Может, две. Я капризен.
Акеми погрузилась в раздумья. Обещание было слишком сладким, чтобы все было просто. Глупой женщину нельзя было назвать даже с очень большим допущением.
- Мой господин озвучит свою просьбу?
- Не отказывай больше моему сводному брату, когда он вновь пришлет за тобой, - буднично, словно речь шла о пустяковом выборе на городском рынке. - И пусть он будет доволен.
Для сидящего перед Акеми человека, возможно, предмет его просьбы и был простым выбором, маленькой прихотью, которую исполнить совсем не сложно.
- А если мой ответ будет отрицательным? - неприязнь, которую испытывала куртизанка к будущему Императору, была иррациональна, но весьма сильна. Кроме того, ее весьма занимал вопрос, какая радость ди-жу от ее согласия.
- Тогда, - гость протянул ей пустую чашу, - каждый останется при своем. Я с братом, ты со своим контрактом. И каждому из нас будет хуже, чем могло быть.
В воздухе повисло напряженное молчание. Наконец, громкие голоса, принесенные с улицы, разрушили оцепенение куртизанки.
- Хорошо, если мой господин желает, я не стану расстраивать его брата своим отказом, - голос ее по громкости не слишком отличался от журчания напитка, льющегося из узкого горлышка бутыли. Искушение свободой было слишком велико, дабы ему воспротивиться.

[Bishop >>>]

- Скоро многое изменится.
Старая повозка дэ-бао жалобно поскрипывала, подскакивая на камнях.
- Ты будешь жалеть, Акеми?
Сеть воспоминаний оказалась слишком прочной, и куртизанка не сразу смогла понять, что говорит ей Кёррна.
- О чем ты? - яркие губы чуть шевельнулись, рождая настороженный шепот.
- Когда нам впервые позволили прикоснуться к Огню, я понял, что жизнь коротка, и может быть еще короче. Мы, как бабочки, летим на свет. Ты не боишься сгореть, Акеми?
Та одарила спутника долгим тревожным взглядом. Металл заколок золотился редкими случайными всполохами света, проникавшими меж неплотно задернутых занавесок.
- Я не боюсь сгореть, я боюсь лишь, что моя жизнь будет вечно принадлежать кому-то другому.
Какое-то время был слышен лишь грохот окованных металлом колес и свист раскаленного пара.
- Я там, где всегда хотел оказаться.
Девочки-камуро одинаково хихикнули в рукава, потупились, будто были смущены по-настоящему. Кёррна поднял ладонь, камень в перстне - металл точно сплавился с кожей, - поймал блик, налился свежей кровью.
- И едва ли откажусь от власти, что дает мне мое положение, добровольно. А ты?
Произнесенные слова, а вернее, то, как именно они зазвучали, не понравились куртизанке. Она чуть нахмурилась, но выражение ее лица обрело вид скорее несчастный, нежели недовольный.
- А у меня нет власти. И отказываться мне не от чего - ни добровольно, никак.
Улыбке ее спутника недоставало тепла.
- Странно слышать такие слова в устах Госпожи удовольствий.
- Я думаю, что ты прекрасно понимаешь, о чем я, - ленты шелковых цветов в ее волосах трепетно зашуршали, покачнувшись: Акеми отвернулась.
Повозка выехала на ровную поверхность – перестало трясти – и остановилась. Кёррна отодвинул чуть-чуть занавеску.
- Мы приехали.
Он первым спрыгнул на землю, в предостерегающем жесте вскинул ладонь, когда девочки-камуро заторопились следом. С натужным стоном открылись ворота. На другой стороне большой площади, как увенчанный зубцами утес, поднимался замок Темного пламени, Алый страж машинально сотворил в воздухе охранный знак – показалось, что за ними наблюдают оттуда.

[Нигель >>>]

Столица. Нижний город, гостиница "Поцелуй Айри"
31 день первой четверти 10 года Дагер
День, ближе к вечеру

Фелиция подъехала к гостинице. Это было трехэтажное здание с зеркальными стеклами, врезанное в каменную скалу. Над главным входом висела неоновая вывеска с названием отеля, по бокам переливались две полуобнаженные девицы в юката. Ниже мелкими буквами было написано: «Предоставляем номер и другие приятные услуги».
Второсортная гостиница (каких полно по всему Нижнему городу) по совместительству дешевый бордель, владелец заведения платит одну треть доходов кому-то из хозяев То-Гена, чтобы тот закрывал глаза на его маленький бизнес. Странно, что Ши Цзы выбрал именно это место для своего тайника, с другой стороны здесь никто бы не стал искать. Киборг-водитель заглушил двигатель грузовика и остался внутри. Фелиция вошла в здание. Естественно за стойкой никого не оказалось, и она несколько раз ударила по звонку.
- Кого там еще нелегкая принесла, сейчас, как по дурной башке настучу, - из задней комнаты вылез маленький бледнокожий толстяк с хитрым взглядом. Увидев, кто перед ним, он резко подобрался и сразу же сменил тон, на его лице расползлась довольная улыбка.
- Прекрасная Госпожа, какая честь видеть вас в моем скромном заведении, вы льстите мне своим присутствием. Желаете номер, а может мальчика, девочку или обоих.
Фелиция мило улыбнулась и грубо схватила хозяина за горло, несколько раз ударила кулаком в морду.
- Совсем обалдел старый извращенец или снова той дряни обкурился.
Да с этим надо было что-то делать, сначала Ши Цзы притворяющаяся мужчиной, теперь вот – этот жирный дегенерат. В конец распустились.
Толстяк руками растирал по лицу кровь, льющуюся из разбитого носа, от его уверенности не осталось и следа, теперь его глаза были полны страха.
- А теперь нормально поговорим, - киборг протянула руку. – Дай, ключ от пятого номера.
- Хорошо, хорошо. Ключ оставьте на стойке, если он вам будет больше не нужен, - хозяин быстро отдал ключ и поспешил скрыться в своей комнате подальше от гнева Фелиции.
Девушка прошагала по коридору и остановилась у нужного номера. Открыв дверь, она оказалась в маленькой комнатушке. Из мебели внутри были только кровать, стол, старенький холодильник, пара стульев и шкаф в левом углу. Открыв шкаф, киборг нажала скрытую панель. Под кроватью что-то щелкнуло и послышалось непродолжительный скрежет.
Заглянув под кровать Фелиция обнаружила, открывшейся в полу тайник, в котором Ши Цзы спрятал резную нефритовую шкатулку с кодовым замком. Забрав шкатулку, девушка вышла из комнаты.
- Сэр, она у меня!
- Отлично. Возвращайся на корабль!
- Вас поняла. Конец связи!
Бросив ключ на стойку, киборг вышла на улицу.

Сообщение отредактировал Нигель - 2-04-2012, 20:07

[SonGoku >>>]

Нижний уровень, возле Рынка
31 день первой четверти 10 года Дагер,
Вечер

Ворох пестрых лохмотьев превращался то в языки пламени, то в отливающую металлом чешую. Шоко перевернула вертела, наблюдая за представлением. Сегодня у хозяйки уличного лотка выдался удачный день, она почти что задаром приобрела целую клетку жирных откормленных ящериц (штук двадцать, не меньше) у мальчишек, которые утверждали, что наловили их в скалах. Шоко заподозрила их во лжи, но обвинения придержала, справедливо полагая, что цену врунишки назначили невысокую, а незнакомых ей посетителей какого-нибудь заведения побогаче, лишившихся сегодня угощения, не жалко. Сейчас аромат жарящегося мяса тек по улице, собирая к тележке клиентов, сок шипел на раскаленных углях; оставалось лишь присматривать, чтобы лакомство не пригорело, все желающие получили по миске лапши (и заплатили за нее), а бродяжка Кьёген не стащил что-нибудь с прилавка.
Его Шоко не прогоняла - пиршество желудка и духа собирало больше народа, чем просто жратва.
Этим вечером масок было выбрано две: набеленный лик юной красотки с подведенными алой краской губами и оскаленная драконья морда; свободной рукой рассказчик то держал воображаемый веер, то она становилась извивающимся хвостом. Кьёген как раз добрался до той части истории, когда небесную танцовщицу разорвало на части при родах, потому что дракон, полюбивший ее, не сумел сдержать свою ярость.
- Их дети превратились в малые луны, - коричневый от загара и нескольких слоев грязи палец юного побирушки указал вверх, на небо, где из-за зубчатых черных скал выбирались ночные светила. - А душа несчастной женщины стала самой большой.
Высокая фигура в коричневом плаще до пят и накинутом на голову капюшоне словно соткалась из густого и жаркого, наполненного рыночными запахами и пеплом, воздуха. Ее только что не было, и вот она здесь. Верхнюю часть лица почти полностью закрывали большие темные очки. Незнакомец махнул рукой в перчатке, подзывая Шоко, и сообщил, что желает купить двух ящериц. Хорошо прожаренных.

[Далара >>>]

Мелкий сутулый человечек поспешил освободить место на единственной скамейке около лотка, когда выпуклые стекла очков обратились на него. Остальные сдвинулись к дальнему краю. Неизвестный занял место, как будто оно принадлежало ему по праву. Было понятно, что он рассматривает по очереди и соседей, и тех, кто приткнулся с едой у вырубленной в скале стене здания неподалеку, и дурачащегося Кьёгена, и прохожих.
Откуда-то прибрел и опустился на корточки сгорбленный несчастный человечек. Трясущимися руками достал из-за пазухи жестяную банку с сине-желтой этикеткой и открыл ее с таким видом, будто она – самое важное в его жизни. Вокруг него создался пузырь отчуждения, все старались обойти стороной. Бедняга вынул дешевую одноразовую ложку и стал есть, жадно, причмокивая, белесую кашу из банки.
Шоко выложила на пластиковую тарелку заказ и плеснула от щедрот соуса.
- Пить что будете? – спросила она, точно зная, что без большой порции воды или пива ее стряпню вряд ли кто-нибудь переживет.
- А что у вас лучше на вкус?
Голос у странноватого даже для этих мест посетителя звучал глухо и почти не по-человечески. Наверное, киборг. Зрители (они же клиенты) немедленно заинтересовались, разрываясь между желанием досмотреть представление и жаждой узнать, чем закончится маленькая беседа. Шоко выудила из-под прилавка литровую черную бутыль.
- Это свежее, - неожиданно для себя сказала она чистую правду.
Наверное-киборг улыбнулся – почти. Непохоже было, что это занятие привычно для него, скорее, он решил попробовать в нем свои силы.
- Тогда давайте.

[Bishop >>>]

- Сам Великий дракон спит под нашими ногами в лаве, - голос рассказчика вдруг окреп, набирая глубину и силу. - Давний божественный предок Сына огня усмирил его и заставил уснуть. До того жизни не было, затем из лавы поднялись острова - отмершие чешуйки дракона.
С балки, несколькими уровнями выше, перекинутой, словно узкий мост, через ущелье, спустили на прочном тросе сине-желтую жестянку. На помятом боку старой банки было вкривь и вкось нацарапано заветное слово, а стрелка недвусмысленно указывала, куда класть. Внутри лежали завернутые в промасленную ветошь три медяка, болтик и пистолетная гильза. Шоко хоть неохотно, но проворно ссыпала деньги в карман, а взамен отгрузила лианных орехов. Банка взмыла в ночную мглу.
Незнакомец в коричневом плаще проследил за ней поворотом головы.
- В ночь большого прилива, когда все луны собираются по одну сторону нашей планеты, ненадолго проснувшись, дракон смотрит на своих детей и свою любовь из лавы и плачет, его слезы превращаются в звезды. Если Великий дракон пробудится, и Сын огня не усмирит его вновь, мир погибнет, потому что дракон улетит к своей возлюбленной.

Патруль из трех люпусов уже завершал круг по маршруту, когда старший патруля, джотто-хей Ривз, заметил рядом с передвижной закусочной странную фигуру. Больше всего оригинальный субъект напоминал одетого в "лохматый" камуфляж снайпера, только вот к снайперам сей представитель рода человеческого явно не имел совершенно никакого отношения, а своеобразный внешний вид легко объяснялся крайней заношенностью одежды. Ривз фыркнул и уже хотел было продолжить движение, но тут же остановился и полез в сумку-планшет за выданным при выходе на маршрут рисунком. Да, сомнений быть не могло - возле закусочной сидел в пыли тот же самый тип, который и был изображен на рисунке. Ривз убрал рисунок обратно в сумку и кивком указал солдатам на побирушку.
- Добрый день, гражданин, - поздоровался он, подойдя к оборванцу.

(помогаю)