Воины открытого горизонта, Soto suiheisen no bushi

[Bishop >>>]

На подходах к шхерам Вибора,
в нескольких часах лёта от Столицы
37 день первой четверти 10 года эры Дагер

Одноногий Браборд, шкипер "Бронзового дракона" утверждал, что на всем Архипелаге не родился еще человек (геноморф, киборг, эмиши), который сумеет взять его барк на абордаж. Заявление смелое, но имеет под собой основание. Четырехпилонный красавец мог похвастаться ровным ходом, прочной, в несколько слоев, обшивкой и могучими пушками. Ну, и главная гордость всего экипажа была установлена на носу - многоствольная скорострельная картечница в виде зверя, чье имя носил воздушный корабль.
Поговаривали, что один раз "Дракону" удалось обставить легендарного Скаггу. Жаль, что подтверждений пока не нашлось. Тот, кто был достаточно глуп или смел, чтобы спрашивать Кхара, могли ознакомиться с взрывным темпераментом штурмана с "Векслинга" и с десятком острейших когтей на его передних лапах. Если тем же вопросом беспокоили Ву'ху, то крылатый радист переставал распознавать не только речь, но и сигнальную азбуку. И пытался нагадить любознательному собеседнику на голову. Даже маленький тихий Глазастик свирепел и в мгновение превращался из комочка пушистого меха в миниатюрное кусачее чудовище.
Соперничество двух кораблей было любимой темой разговоров в припортовых тавернах, и к тому времени, как заканчивались деньги и пиво, а удары в гонг возвещали, что ворота закрыты, утомленные пьяные спорщики сходились на том, что рядом с тяжелым могучим "Драконом" юркий и быстроходный "Векслинг" все равно что огненная стрекоза рядом с панцирным зверем-курма. И, к тому же, осторожный расчетливый Браборд предпочитал иметь дело с Гильдией (хоть и баловался порой контрабандой) и не иметь проблем с законом, в то время как хитроумный авантюрист Скагга не связывался с законом вообще. Кроме тех нередких случаев, когда тот, воплощенный в городской страже, безуспешно доказывал упрямцу свое право на существование.

[higf >>>]

Возить грузы и товар на "Драконе" было дорого, зато безопасно. Шкипер Браборд не скупился, нанимая охрану. Не зря же любимой поговоркой было: "Тише летишь - дальше будешь", а тяжелую броню он всегда предпочитал скорости.
Корабли получают по-разному. Кто-то крадет, кто-то берет с боем, кто-то разживается и приобретает... И все же чаще всего они передаются по наследству, как было и с Брабордом. Так, да не совсем, потому что от отца ему достался другой корабль. Почтенный родитель тоже был преуспевающим купцом, но больше полагался на скорость и удачу, возил дорогие скоропортящиеся товары, уходил от пиратов. До поры, до времени, потому что однажды за ним погнался грабитель, не уступавший в скорости, а после того, как своим огнем повредил двигатель - и превосходивший.
Из двух китов осталась только удача, но в одиночку ее хватило лишь на корабль, да частично на сына, а вот самому владельцу уже не осталось. Клипер сумел скрыться в скалах под дном ближайшего острова, но был изуродован вражеским огнем, и купец лишился жизни, а его сын - ноги.
После этого Брадборд старый корабль отремонтировал и продал, и заказал себе "Бронзового дракона". Чтобы не потеряться во времени и пространстве, если вдруг повредятся приборы, в его ногу встроены часы и компас. Тиканье хронометра и стук металла сопровождают владельца по палубе корабля и на улицах городов. Но иногда, очень редко, он делает так, чтобы хронометр шел почти беззвучно, а из ноги выдвигается резиновая подушечка... Так он ловит беспечных членов экипажа, которые рискнут задремать на вахте.
Годы сгладили старые шрамы на лице, так, что те стали похожи на морщины. И углубили морщины так, что те стали похожи на шрамы.

[SonGoku >>>]

Но на этот раз переплюнул сам себя.
- Во что впутался старый пират?
Оказалось: этот вопрос весь далекий путь до Столицы не давал спать не только Скиди Лёву. На подобные разговоры умный Браборд смотрел сквозь пальцы, полагая, пусть лучше его экипаж обсуждает его приказы, а не противодействует им.
- Что же мы такое везем? - Скиди поскреб поросшую щетиной макушку.
Круглую, как тыква, голову он брил часто, но не регулярно; жесткий черный пушок не скрывал давних шрамов - во времена бурной юности получил по куполу в пьяной драке. Хотя сам уверял, что все это произошло в схватке с пиратами. Его кок-приятель - единственный, кому сходили с рук шуточки в его адрес, - клялся, что Скиди прав, были и корсары, и бой, вот только бравый моторист "Бронзового дракона" находился по тем временам не среди мирных торговцев.
Он уже сунулся в трюм, хотя делать ему там было нечего, и вернулся, прихрамывая, прижимая ладонь к левому глазу, и с парой треснувших ребер. Уверял, будто неудачно скатился по трапу, но на нового охранника с той поры поглядывал с недовольством и уважением.
Его нынешний собеседник тоже не мог похвастать безупречным прошлым, но был не столь прямолинеен и более осторожен, потому не носил на себе следов былых подвигов. А носил карго-мастер Сагета кучерявую шевелюру, короткую бородку и древний на вид пистолет. Среди матросов Браборда он слыл интеллигентом – шутка ли, по слухам, прочитал целую книгу. Правда, когда любопытные товарищи, дождавшись его смены, сунули носы в его вещи, обнаружить удалось только таблички с непристойными рисунками хорошо известного на дальних островах изобразителя. Зачинщик имел неосторожность повеселиться над этим при всех, и теперь ходил со сломанным носом.
- Слышал про такого зверя, самандар? – невпопад поинтересовался Сагета. – Никто не проверял, но говорят, они водятся даже там, - он указал вниз.

[Далара >>>]

Глубоко под массивным корпусом дышал жаром и пузырился мировой океан. Время от времени оранжевые пузыри лопались, разбрызгивая жидкий огонь.
- Уж про храмовников-то наверняка слыхал даже такой чурбан, как ты. Эти ребятки взяли ее себе символом, вроде как, в противовес Алой страже – летучая ящерка, сгорает и из пепла каждый раз возрождается. Вот Сыну огня и не понравилось, что у него на островах сидят несгораемые.
Сагета любовно дочистил последнюю деталь пистолета и собрал его обратно.
- Я это все к чему... думается мне, что охранник наш из тех самых, из самандар.
- Зуб даю...
- Почему же не правую руку? – полюбопытствовал кок; он как раз вынес с камбуза чугунок каши с мясом, над палубой растекся завлекающий аромат.
Скиди Лёв отмахнулся:
- Она мне пригодится, а зубов еще много...
- Ты болтал бы поменьше, - одернул приятеля кок. - А то ненароком лишишься всех зубов разом...
- С головой вместе, - добавил Сагета. – Храмовники-самандары вне закона, если ты не в курсе. И смертную казнь в Столице не отменяли, это тебе не Остров свободы.
Скиди Лёв сложил пухлые губы трубочкой, словно вознамерился задумчиво посвистеть, но вовремя спохватился. Шкипер Браборд сам не признавал суеверий, но и вольностей на своем корабле никому не позволял.
- Мне-то что опасаться? Не мою ж башку выставят на всеобщее обозрение после казни.

[SonGoku >>>]

Стук и настойчивое тиканье возвестили, что меры предосторожности были приняты не зря – на палубе показалась сперва лысеющая шкиперская голова, а потом и весь владелец судна.
- Что еще за казни тут у вас? – пробурчал он. – Опять вместо дела попусту языками мелете?
- Так ведь ужин! – ухмыльнулся Лёв.
Неподалеку кучковались пассажиры, выгнанные на палубу духотой внизу – а кое-кто там и ехал, не пожелав доплачивать за каюту. Привлеченные манящим запахом еды, они начали поглядывать на матросов и кока.
- Так и не зевайте, а то кусок изо рта вынут, - ухмыльнулся Браборд. – Скиди, как моторы? Мне их стук каким-то подозрительным показался.
Лёв навострил уши – шкипер мог придираться, мог и нет, да и в пузырящийся внизу океан нырять вовсе никому не хотелось. Три огромных винта работали в унисон, лишь четвертый, кормовой, отставал от них на полтакта.
- Да в порядке, сайр. В ночную вахту еще раз взгляну.
Резковатый тоскливый голос флейты вплелся в их разговор и заставил на минуту умолкнуть. По-детски круглое лицо музыканта было чистым, словно грязь и болезни опасались приближаться к нему. В сотню тонких косичек были вплетены темно-синие шнуры - неплохое решение, если хочешь, чтобы длинные волосы не мешали в бою. Свет двух лун, запутавшийся в широкой полупрозрачной накидке, обволакивал неподвижную фигуру у правого борта, как туман.
- И такую красу обезглавят, - вздохнул опечаленный моторист. - Или сбросят вниз, в океан.
Он заработал половником по лбу, но не обиделся (он вообще был не очень злопамятный), а полез в карман бушлата.

[Далара >>>]

Браборда прозвали Тихоходом не только за скорость его корабля, но и потому, что он не любил принимать скоропалительных решений. Вот и сейчас предпочел не услышать лишнего. Его взгляд ненадолго остановился на музыканте, будто сомневаясь – да разве это стремительный и беспощадный боец? А потом скользнул по горизонту, откуда, перегоняя друг друга, набегали мохнатые облака. Если ветер не переменится, они закроют сначала одну луну, затем другую.
- Видимость будет плохая, - хмуро бросил он.
Все собравшиеся промолчали о том, что не поскупись шкипер на масло, то прожекторы светили бы ярче. Пассажиры тоже ничего не сказали, поскольку ничего не знали. И только карго-мастер Сагета позволил себе буркнуть что-то неодобрительное, ибо без него лететь, конечно, можно, но кто еще упакует груз так, чтобы способствовать устойчивости корабля?
- А, да ладно! – Скиди Лёв облизнулся, наблюдая за раздачей еды. – Нам осталось-то пройти через шхеры Виборы, а оттуда до Столицы лёту от силы часа два.
Брадборд снова посмотрел на стоящую у борта фигуру и покачал головой.
- Половина неприятностей случается, когда думаешь, что дело сделано, уж я-то знаю. Так заключишь сделку, а как пойдешь за товаром – контракт уж перехвачен кем-то, кто подешевле берет. А что мы долетим, а они как небеса рассудят – думают в последнюю очередь. То ли будет, то ли нет, а с деньгами расстаться жалко, - шкипер, не отличавшийся щедростью, искренне не понимал тех, кто скупился по отношению к нему. – Сагета, я хочу, чтобы товар был готов к выгрузке сразу, как причалим.
Кучерявый карго-мастер отсалютовал:
- Все схвачено, кэп, легкое и более ценное идет сначала. А если надо, можем быстро сбросить нижний груз как балласт - тяжелый и дешевый.

Сообщение отредактировал Далара - 6-03-2013, 11:41

[higf >>>]

Собственные слова не давали Браборду покоя в его небольшой каюте. Он присел на край койки, достал из кармана неразлучную колоду и задумчиво принялся раздавать карты на две руки – себе налево, партнеру направо. Иногда воображаемым вторым игроком был конкурент, иногда императорский чиновник, от которого зависело что-то важное. Иногда – не человек или другое существо вовсе, а опасения либо надежды. На этот раз справа легли тонкие прямоугольники, предназначенные для удачи.
Владелец «Бронзового дракона» часто поигрывал во фьёре*, хотя и здесь оправдывал свое прозвище – Тихоход, предпочитая малые ставки и тщательную проверку чужих подсчетов, даже если партнеры торопили. И знал, как опасно предвкушение победы. Не раз, особенно в молодости, ему случалось добиться превосходства в очках, полюбоваться пришедшим на руку, на миг расслабиться – и победа тут же превращалась в поражение, а почти достигнутая цель становилась чужой добычей.
Вот и сейчас слова Лёва напомнили ему о такой ситуации. Напомнили, несмотря на то, что не в первый раз он шел этим путем, Не в первый, и даже не в десятый раз приближался к Столице, не видя оснований для беспокойства. Не было опасений и сейчас, если не считать рыцаря-самандар на борту. Но, в конце концов, чуть ли не каждый рейс имел те или иные особенности из-за взятого товара.
Все как всегда – сказал себе Браборд. Как всегда – согласилась голова лейона, скалившаяся с крышки его сундука. Как всегда – подтвердили подзорная труба и чернильница на столе.
Шкипер посмотрел на рубашки карт, но сплетенная из лозы сетка молчала. Он потянулся, чтобы осмотреть обе руки, замер, а потом раздраженно хлопнул себя по протезу и, не желая видеть результат, замешал все обратно в колоду.
Надо приказать проверить спасательные винтолеты, подумал он.

[Далара >>>]

- Ты это ему скажи, насчет красоты, - посмеялся Сагета. – Флейтой сполна и получишь; они, говорят, используют как оружие все, что под руку попадет.
Неожиданно легкий в движениях для своего телосложения карго-мастер поднялся и забрал у юного матросика, что нерешительно топтался за спиной кока, сразу две плошки. Подставил обе, мол, положи каши.
- Даже если он и самандар, - косой взгляд на матросика: "распустишь язык, зашибу или я, или Скиди", - и в огне не горит, но от голода загнется не хуже простого смертного.
Императорские стражники-сувэй - трое из пятерых, они дежурили у спецгруза посменно, а в свободное время резались в кости на верхней палубе, вот и сейчас устроились на перевернутых корзинах по соседству, - на музыканта косились с неприязнью; видно, чувствовали, что к чему.
А он не удостаивал их даже взглядом. Ухоженный, холеный мальчишка, перебирая длинными сильными пальцами отверстия флейты, любовался проплывающими вдали островами.
- Глянь, расселся, будто аристократ! - Скиди выудил оловянную ложку, вытер о рукав и, облизываясь, запустил в миску с кашей. - Головы даже не повернет, словно брезгует жрать с нами вместе.
С двумя почти до краев полными мисками Сагета отправился к флейтисту. С новичками на борту барка творилось разное – кто-то мучился от беспрестанной вибрации, порожденной большими винтами; другие до смерти боялись воздушных ям; бывали и совсем диковинные случаи. Карго-мастер, сколько себя помнил, бороздил просторы над океаном, и знакомые порой шутили, что он крепче стоит на обманчиво-надежной палубе, чем на тверди любого острова. Что ж делать, если в первый переход в совсем нежном возрасте его взял отец – представитель той же важной профессии. Сагета гордился тем, что от него зависит сохранность груза и устойчивость судна, что в его власти запретить брать на борт что-либо.

[SonGoku >>>]

Одну миску он поставил на широкое ограждение перед охранником-музыкантом, вторую перед собой.
- Ложка-то есть? Ярви, тебя, вроде, так звать?
Мальчишка (он, должно быть, прожил на свете чуть дольше двадцати циклов), недоуменно поднял голову и отложил инструмент.
Сагета, как ребенку малому, указал на миску.
- Ешь давай.
И сам первый взялся хлебать горячее варево.
- Оне ж непривычные, должно быть, побрезгуют, - недовольно буркнул Скиди, выскребая дно миски; он всегда сметал свою порцию первым и искал, за кем бы подъесть. - Только харч зазря переводить.
- Дурак ты, Лёв, - кок привычно и очень умело пресек поползновения моториста зачерпнуть добавку из котелка. - И оракул из тебя никудышный.

Сагета, умяв наполовину миску каши, приценился к молчаливому юному красавцу-охраннику. Видно, что крепкий парень, добротно скроен, силы предостаточно. Только уж больно привязан к своей флейте, и взгляд... такой бывает у молодых недопесков, которых выпустили на первую охоту: и радостно, и боязно, и псарня далеко, не кинешься за помощью к старшим.
- Ярви.
Ага, опять встрепенулся, похоже, настоящее имя – дурень, нет бы записаться под вымышленным; карго-мастер небрежно облокотился о перила:
- Ты сколько раз был в бою?
В сумерках кажется, будто глаза мальчишки обведены черным, такие густые ресницы. Кожа темная, похоже, не прячется от солнца, но больно уж нежная; сквозь загар пробился румянец.
- Пока не доводилось.
И сразу отводит взгляд.
- Почему-то никто не нападал на караваны, которые я охранял.

[Тео >>>]

Лучше уж кромешная тьма, чем этот тошнотворный желтый свет, чередующийся с резкими черными тенями: глаза привыкли бы быстрее. Штабеля груза кое-где едва не упирались в потолочные переборки. Возле пирамиды из тюков, накрытых брезентом и, для надежности, перехваченных толстыми тросами, невысокий человек изгибался и корчился в совершенно немыслимых позах. Иногда он издавал приглушенные звуки, больше похожие на шипение рассерженной гадюки, но тут же испуганно оглядывался (насколько это позволяло незавидное положение) и замирал на несколько секунд, после чего странное копошение возобновлялось.

Винить следовало, конечно, не джампер, а себя и собственное безрассудство. Удерживающая защелка расхлябалась уже давно, и в последнее время самопроизвольное раскрытие пружинного механизма можно было отнести скорее к ожидаемой неприятности, чем к неприятной неожиданности. Но для ремонта постоянно чего-то не хватало: то времени, то денег, а чаще - и того, и другого вместе. Теперь, обнаруживая у себя невиданную дотоле гибкость, Йонки пыталась освободить зажатый в проржавленном сочленении "прыгунка" клок конопляной ткани. В другое время и в другом месте она плюнула бы на сохранность чужого груза, распоров мешковину ножом, но карминовая надпись "НУТ", выведенная по трафарету на светлом боку объемистого тюка, останавливала от неразумного поступка - стоило лишь представить дробный грохот, с которым сухие бобы просыплются на металлическую решетку палубного настила. В трюме было жарко. Взмокшие ладони проскальзывали по колену джампера - закрыть его никак не удавалось. Вдобавок, правая - опорная - нога уже дрожала от напряжения. Девица на время оставила свои бесплодные попытки и, прислонившись плечом к горе мешков, утерла покрывшийся испариной лоб засаленным рукавом сорочки. Под никелевой накладкой, скрывавшей нижнюю часть лица, влажная кожа нещадно зудела, и Йонки досадливо скребла ногтем серебристо-белую поверхность, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорвать маску. Надо было скорее выполнять задуманное и выбираться на верхнюю палубу. Вытерев руки о штаны, воровка предприняла последнюю попытку освободиться. На этот раз упрямая железяка поддалась, и механизм с тихим жужжанием сложился вдоль голени.

[SonGoku >>>]

Хёг Тиммер считал себя неплохим человеком... ну, учитывая обстоятельства. Он легко сходился с джи-шу, эмиши и людьми, никого еще не подвел и не жадничал при дележке. Ну а если завидовал (был грешок!), так не каждому и всем, а лишь одному, да и тот был легендой, мифом, байкой, расказанной на ночь. Вместе с прочими обитателями (временными) и гостями (частыми) Тига-омн-хамн Хёг не раз наблюдал, как, сложив стрекозиные крылья-плоскости, между каменными колоннами фьорда к причальной мачте идет "Векслинг"; на украшенной странным узором броне играют отблески портовых огней, лопасти режут жаркий застоявшийся воздух на ломти. Не корабль - разумное существо, величавый пришелец из иных, незнакомых миров. Он был сказкой, мечтой, и Хёг Тиммер отчаянно жаждал хотя бы разок ступить на палубу знаменитого контрабандиста. Несколько раз он составлял замысловатые сложные планы, и лишь уверенность в том, что Скагга прикажет выкинуть незваного гостя за борт, а его верный шкипер предварительно выпустит Хёгу кишки, удерживало от последнего шага.
Его собственное быстроходное, но не слишком грузоподъемное суденышко называлось "Ву-лей мэй", и сейчас оно тенью висело между плавающих вирстом выше фарватера скал. На носу, точно каменная химера, неподвижно сидел на корточках разрисованный татуировками - словно окунулся как-то раз в черное пламя, и огненные языки, облизав кожу, оставили на ней витиеватый узор, - красавчик. Мальчишка повернул голову:
- Скольких?

[Далара >>>]

Удивительно, насколько это своевольное неудержимое, как поток лавы, создание прислушивалось к невзрачному старшему напарнику. Человечек в кожаной куртке – он расстелил на палубе идеально чистую тряпку и мастерил на ней какие-то финтифлюшки – поднял голову и окинул младшего пристальным взглядом. Осталось неизвестным, действительно ли «Рато» его имя или крепко прилипшее прозвище, но он и вправду напоминал пещерных крыс.
- Сколько хочешь, - без эмоций, будто речь шла о банках бесплатной каши, разрешил он. – Только не увлекайся, помни о цели.
Необычный мальчишка облизал в предвкушении губы. Хёг давно знал, что такое оружие - покажите авантюриста, которому неведомо, как спускают курок или перекидывают из руки в руку нож, - но впервые в жизни он смотрел на оружие, способное говорить. И, кажется, еще и мыслить.
- Дашь попользоваться? - полюбопытствовал Хёг у молчаливого коротышки.
На малоподвижной квадратной физиономии появилось выражение: «Я вынужден идти на дело вместе с конченым идиотом».
- Спрыгни в лаву, дешевле отделаешься, - рокочущим баском буркнул Рато и вновь занялся своими штуковинами, которых набралась уже целая гроздь.
Хёг заслуженно мнил себя авантюристом, но, похоже, из всех возможных передряг на их вулканическом Архипелаге он сегодня ввязался в самую заковыристую. И он не был уверен, что судьба будет столь же щедра к нему в будущем.
- Если выживу, обязательно подберу деваху поздоровее и женюсь, - вслух пообещал Хёг сам себе и, перехватив вопросительный взгляд, пояснил: - Дождусь внуков и примусь хвастать на старости лет.

[Тео >>>]

Четкого плана не было. Йонки вообще предпочитала в действиях импровизацию, особенно, если грабила не на заказ, а "для себя". Храмовников в порту она увидела случайно. Не потребовалось белых плащей, чтобы понять, кто эти крепкие ребята - их выдавала какая-то не поддающаяся описанию, особая манера держаться; движения - четкие, выверенные, и благородство в каждом жесте; и их лица, несущие нестираемый отпечаток острого ума и тошнотворной одухотворенности.
Увидев, как несколько человек волокут на борт забранный металлическими полосами сундук и оставляют на барке сопровождающего из "своих", можно было не быть семи пядей во лбу, дабы заподозрить, что на этот раз самандар перевозят нечто очень ценное. А "нечто очень ценное" - это как раз то, в чем воровка испытывала острую необходимость. Молоденький парень-воитель, несмотря на внушительное телосложение, почему-то не вызывал у Йонки должного трепета, хотя о репутации храмовников она была наслышана. Так почему бы не рискнуть? В конце концов, даже в случае неудачи можно ретироваться из трюма наверх, а там уже на подготовленной заранее спасательной шлюпке и вовсе покинуть барк. Если самандар не зашибет ее на месте, конечно. Это "если" впивалось в сознание очень неприятной занозой.

Взобравшись по пыльным тюкам наверх, Йонки через зазор между потолком и перегородкой заглянула в соседний отсек. Закрепленные найтовами короба в полутьме выглядели одинаково, поди разберись, в какой следует заглянуть! А откуда тут этот мешок? Темный куль пошевелился: видно, жестко сидеть или ноги затекли у охранника без движения. Юный страж сменил позу и опять застыл, привалившись спиной к переборке. Капюшон сполз с головы, по плечам рассыпались многочисленные косички.

[SonGoku >>>]

Неужели спит? Вот тебе и самандар! Выждав для верности еще несколько минут и убедившись, что храмовник все так же неподвижен, воровка протиснулась в узкое пространство над нагромождением ящиков. Змейкой юркнула к проходу между коробами и, перегнувшись через край, глянула вниз, отмечая уступы, на которые можно опереться при спуске: спрыгивать с такой высоты Йонки не решилась. Обитые войлоком подошвы - скользят, конечно, но приноровиться можно, - беззвучно коснулись пола. Девица осторожно двинулась вдоль рядов. Шаг, другой, третий... воровка остановилась, шестым чувством предвидя опасность. Сощурила глаза, всматриваясь в темноту. Так и есть: носок ее потрепанного ботинка упирался в натянутую леску. Одно неверное движение - и маленькие колокольцы, привязанные к неприметной нити, известят охранника о незваных гостях. Медленно, стараясь даже не дышать, Йонки попыталась отодвинуть ногу, но по отсеку разнесся тихий нежный перезвон.
В тесной переносной клети за пластинами из слюды трепетал огонек. Он давал только видимость света, его силы едва хватало, чтобы зажечь тусклый блик на витиеватых заклепках наручи лун-сау. Храмовник не открыл глаз, даже не шелохнулся, но что-то в нем изменилось, - годы незаконного промысла научили воровку замечать такие перемены. Теперь это был затаившийся в засаде хищник - юный, совершенно дурной и поэтому беспощадный. Ловкой гато во время охоты требуются терпение и умение затаиться, чтобы раздобыть себе ужин и не стать добычей зверя покрупнее. Но и горному леао эти качества нужны не меньше, если он не хочет лечь спать на голодный желудок. В тот момент, когда один из соперников начинает движение, он перестает быть невидимкой. С этой секунды самый главный вопрос - кто охотник, кто дичь, - разрешает лишь скорость...

[Далара >>>]

Звонко тренькнула тетива, из пробитого стрелой мешка тонкой струйкой посыпался красноватый сухой песок, наполняя оловянную кружку. Две летяги приоткрыли глаза (одна левый, вторая правый, оба косящие к переносице) и метнули подозрительный взгляд на устройство. К нему сестры питали обоснованное недоверие: вес мешка высчитывал Рато. Коротышку-механика хвостатые бандитки уважали, но не любили, когда кто-то вмешивается в их конструкции.
Та, у которой пониже спины было привязано сложенное в несколько слоев одеяло, недовольно дернула вздернутым носом. Вторая настороженно повела ухом с длинной, с колечками и перьями, серьгой и проверила состояние снарядов. Завернутые в скользкую пластиковую пленку, они лежали аккуратной кучкой наготове, словно яйца в гнезде калонга – только в десятки раз больше.
- Сим! – разнесся по крошечному островку звонкий возглас.
В бурой мгле было слышно, как потрескивают неостывшие за ночь скалы; далеко на поверхности океана, плюясь сгустками пламени, лопались пузыри. Чаша импровизированных весов, понемногу шла вниз. Широ (или, вероятно, Куно) потянула сестру за ухо:
- Ва-а!
Близняшки одновременно прислушались. Счетверенное "тын-тын-тын" лопастей стало громче, из-за поворота ущелья величественно и неторопливо выплыл барк - трехглазое пузатое чудовище, несущее ценный груз. Переполненная оловянная кружка опрокинулась, высвобожденный металлический шарик прокатился по узкому желобу и спустил механизм – и набитый старыми тряпками башмак пнул летягу в самый центр одеяла. Та пронзительно заверещала и дернула за рычаг.
В общем-то предполагалось, что тяжелая двутавровая балка перекроет узкий фарватер, но то ли рыжие вертихвостки напутали в своих расчетах, то ли скалы слегка разошлись, только продолговатый снаряд ухнул мимо и вниз, выворотив крепления рамы. Широ разочарованно цокнула.

[higf >>>]

Йонки прикидывала, хватит ли ей времени забраться наверх и юркнуть в соседний отсек прежде, чем храмовник настигнет ее. В теории начальное расстояние между ними позволяло безболезненно ретироваться, но, похоже, госпожа Удача сегодня смотрела не на воровку, повернувшись к ней известной стороной. Глухой, басовитый гул - словно кто-то ударил в огромный колокол - наполнил трюм; Йонки не успела осознать, какая неведомая сила отшвырнула ее назад, спиной на ящики. Только услышала звон лопнувших найтовов, который сменился нарастающим скрежетом сместившегося груза. Проход стремительно сужался, и девица отчаянно дернулась к выходу.

***

Шкипер, подстегиваемый уколами сомнений, решил сам все проверить. Винты, рама и продолговатая корзина были в полном порядке, надежно закреплены на палубе и, случись что, проворный экипаж собрал бы их быстрее, чем корабль пролетит половину расстояния вниз, даже откажи все четыре винта разом.
Успокоил даже не результат, а скорее процесс осмотра – методичные, не требующие размышлений действия. Однако именно в этот миг удача выложила первую карту против «Бронзового Дракона», сразу забрав взятку. Раздался грохот, и едва Браборд успел обернуться, как рухнул на палубу, потеряв равновесие. Рядом с ним, едва не задев, впечатался противовес, слегка погнув раму спасательного шлюпа. Корабль накренился и пошел по наклонной вниз под изменившийся стрекот, который теперь стал трехтактным – носовой винт прощально скрежетнул и умолк.
- Рулевой, задний ход! - изо всех сил заорал шкипер. – Выровнять корабль, орудие к бою!
Он еще не успел разобраться в ситуации, но полагал, что назад всяко безопаснее, раз спереди что-то происходит. Иногда главное – звук начальственного крика, который оповещает всех, что на этом накренившемся корабле еще осталось нечто неизменное.
Вцепившись в леера, Тихоход поднялся.

[SonGoku >>>]

От удара - будто с размаху кувалдой - барк, застонав, клюнул носом и за долю секунды потерял в высоте.
- Эт что было?
- Неприятности, - процедил моторист Скиди Лёв, выбираясь из-под завала.
И высказывание это было в тот день единственным без хулы в адрес нового Императора, всей его неисчислимой родни, служителей и патронов пары-тройки религиозных культов в Столице и еще одного с того острова, откуда Скиди был родом. Неизвестным злодеям, покусившимся на возлюбленный мотористом "Дракон" тоже кое-что перепало. Им бы несдобровать, но, размазывая по лицу кровь и пот, Лёв орал на двоих перепуганных насмерть помощников, оборудование и мироздание, безуспешно пытаясь удержать разбалансированный барк в безопасном для всех эшелоне.


До атаки Сагета с парой матросиков и одним охранником императорского сундука резался в кости на палубе. Но вмиг добродушного и склонного к ленце, если только дело не касалось работы, карго-мастера будто подменили. Он выбил кость из руки матроса, чей был ход, и велел обоим отправляться за указаниями к старшему. Сувэю ничего орать не пришлось, он и сам подхватился и помчал к каюте с грузом. Сагета на ходу сгреб за ворот растерянного мальца из пассажиров и толчком направил его в нужную сторону:
- Твой отец там.
На борту у каждого своя ответственность – а Сагета отвечает за груз. В экстренной ситуации – за пассажиров. Он заглянул в каждую из немногих кают и, не церемонясь, выгнал их обитателей на палубу; тех, кто был жив. В другое время мокрая завернутая в полотенце и трясущаяся, будто желе, толстуха позабавила бы. В другое время.

[Fennec Zerda >>>]

Что у Святой на уме на самом деле - Джош никогда толком не мог этого понять. А если Джош не мог, то и никто не может. Это немного даже лестно. Очень лестно, вообще говоря, но делу нисколько не помогает. Иногда смотришь на нее: ничего такого особенного, девчушка как девчушка. Совсем молодая, улыбается, кивает вовремя, посмеивается в конце произнесенной шуточки... а глаза пустые. Никакие. Мертвые. Еще иногда внимательные, но и тогда не очень живые. Бывают ли внимательные мертвецы? Еще как.
И только несколько раз он видел, как Святая оживала по-настоящему. Видел, и больше видеть не стремился. Жизнь для нее - это только боль и нечеловеческая, невероятная, опустошающая жестокость. И если невозможна другая жизнь, то пусть уж лучше не будет никакой. Пусть остается как есть - внимательная и неживая. Святая.
Джош уже кучу времени положил на то, чтобы не дать ей ожить так, как она это делает, как с ней это делает что-то внутри... И готов еще столько же положить. Это притом, что он, вообще говоря, очень ленив.
Святая присела на форштевне, каким-то хитрым движением зацепившись за брус двумя ногами. Даже разбить это движение в уме на составляющие Джош бы не смог, не то что повторить. Как-то очень отточено. Она много чего так делает, чего не делают другие. Ловчее, гибче, точнее. Безжалостнее.
Взгляда Святой Джош не видел, но затылок ее выглядел очень... внимательным. И вся поза была сосредоточенной, без лишнего напряжения, но и без расхлябанности. Отточенная. Хорошее слово, подходящее.
Джош перевел взгляд на показавшуюся из-за скал цель. Впечатляет, что и говорить. Завалить дракона дело почетное.
- Готова? - спросил он полушепотом, зная, что Святая услышит.

(вместо Феньки кладет SonGoku)

[Bishop >>>]

- Готова, - голос подопечной был монотонен.
Джош еще раз посмотрел в затылок Святой и отошел на ют. Святая слышит все и лучше не забивать ей голову своим дыханием, сердцебиением и прочими звуками, которые издает организм. Джош как-то раз закрыл глаза в таверне и несколько минут внимательно слушал, что там творится - чуть с ума не сошел. А Святая слышит это все время - этот гул, смех, звон, удары, сопение, кашель, скрип, свист, хрип... Все время. Джош бы так не смог. Никто не сможет.
Он услышал выстрел потому, что ждал его - сконструированная Чудиком прибамбасина на ствол гасила звук. Если не предчувствовать хлопка всеми нервами, всей рыжей шкурой, если не настраиваться на него намеренно, то и не услышишь. Чудик смастерил его специально для Святой - говорил, что для незаметности, но Джош подозревал, что Чудик жалел Святую и ее чуткий слух.
То, что выстрел достиг цели стало ясно уже через секунды. Джош вернулся на позицию и почти столкнулся со Святой, спускающейся с бруса. Мертвый взгляд без малейшего отблеска удовлетворения. На ее месте Джош был бы очень доволен собой и об этом обязательно знали бы остальные. Но Святая просто кивнула и встала рядом с Джошем, повесив винтовку за спину.
Чудик крутанул штурвал и принялся дергать за рычаги, корректируя курс. Шипение и свист пара, лязг металла, приглушенные хлопки и нарастающий гул двигателя - все это, должно быть, причиняло бы Святой боль, будь она жива. Джош в который раз ощутил нечто вроде... жалости, быть может. Он не очень хорошо в этом разбирался - чувства, эмоции, бабские сопли. И не сказать, что он вообще как-то особенно чувствителен или жалостлив. Или раним. Но отчего-то он приобнял Святую за плечо и тут же, почувствовав себя неловко, хлопнул ладонью:
- Хорошая работа, малышка.
- Хорошая работа, - отозвалась безразличным эхом Святая.

(помогаю выкладывать)

[higf >>>]

Судьба определенно была против «Дракона». Будто криков, суеты, грохота было мало – в эту неблагозвучную музыку вмешался визг, нараставший несколько мгновений. Потом он будто устыдился себя и замолк – вместе с кормовым двигателем. Минус винт. Минус шанс. И все же удача сжалилась над покинутым ей Брабордом – боковые двигатели остались целы, и худо-бедно держали равновесие, не давая кораблю перевернуться и рассеять со своей огромной ладони горстку живого праха в огненный океан.
Проклятые храмовники – мелькнуло в голове. Все из-за них, наверняка. Будь проклята моя жадность, надо было отказаться. Чем, о непобедимые самандар, мне поможет ваш воин? Чем поможет самый великий в мире воин - сейчас?
- Сагета! Собирайте шлюпы. Команда, пассажиры, самый ценный груз – туда!
Не было нужды пояснять карго-мастеру, что здесь самое ценное. Он уже мысленно представлял, какой груз мог сместиться, и что стоит забрать из трюма, когда направлялся к лестнице вниз. Где-то в горле билась тревога за мальчишку-самандар, который и ночевал при своем сундуке.
Тихоход с редкой для себя резвостью бросился к штурвалу, оттолкнув рулевого. Надо быть готовым уйти, но он сделает все, чтобы спасти «Дракона». Это не только деньги, его средство их зарабатывать. Это способ жить, почти второе я, кредо, отлитое в металл, и пока есть надежда, пока стрекочет хоть один винт – его надо держать на лету.
Корабль немного подался назад, к неблизкому еще входу в шхеру.